Before the Dawn (джен)

— Почему ты это сказал? — задал Снейп свой первый вопрос спустя всего пару секунд после того, как они перешли на кухню и принялись за завтрак из кукурузных хлопьев с молоком, тостов и сока. Еще он поставил чайник с водой на плиту, чтобы заварить чай.

“Блин”, — подумал Гарри. Похоже, его ждал очередной серьезный разговор. Но, возможно, если они закончат до того, как чай будет готов...

— Почему я сказал что? — спросил Гарри с недоумением. Почему ему до сих пор не сделали выговор за то, что он подслушивал?

— Ты сказал “конечно”, когда директор спросил, приютим ли мы Драко. Мистер Малфой и сам может о себе позаботиться.

Гарри тут же ощетинился.

— А я не могу?

Угрюмое выражение лица Снейпа смягчилось. Самую малость.

— В данный момент? Нет. Тебе нужна помощь, чтобы преодолеть свою зависимость к тому заклинанию, разобраться со своими кошмарами и вернуть свою жизнь в прежнее русло. Я здесь, чтобы помочь тебе. Не юному мистеру Малфою.

— Ну, вы бы все равно могли помогать мне, будь он здесь... — Гарри заметил, что Снейпа это чуть ли не развеселило. — Ведь могли бы?

— Дело не в этом... — вздохнул Снейп, по-настоящему расстроившийся из-за чего-то. — В обычной ситуации я бы не сказал этого, но кое-что ты уже знаешь: Драко — самовлюбленный, эгоистичный ребенок. Оказавшись здесь, он сделает все, чтобы оказаться в центре всего происходящего. И неважно, что нужно другим.

— Простите, — сказал Гарри, чтобы сменить тему. Ему не нравилась мысль о том, что он был в центре происходящего.

— За что?

— За то, что подслушивал.

Темные глаза Снейпа впились в него, и Гарри заерзал на своем стуле.

— Ах, а я то думал за то, что ты поставил благополучие других выше своего. Опять.

— Нет... за это бы я не стал извиняться.

Гарри предположил, что дело опять было в его заскоке на спасении людей, о котором говорила Гермиона перед тем, как они отправились в Отдел Тайн, чтобы “спасти” Сириуса. Он не мог сожалеть о том, что хотел уберечь других от смерти. Он мог сожалеть, лишь когда у него это не получалось.

Спустя мгновение Снейп сказал:

— Это твой “заскок на спасении людей”, так?

Гарри скривился.

— Не используйте на мне легитимацию... то есть легилименцию без моего разрешения.

Оговорка Гарри заставила уголок рта Снейпа дернуться вверх.

— Я не пользовался легилименцией, Гарри. Я просто знаю, о чем ты подумал. Мисс Грейнджер недавно упоминала об этой твоей тенденции, к тому же, все твои мысли были просто прописаны на твоем лице.

— Ненавижу, когда это так.

— Знаю.

— Вы можете помочь мне этого не делать?

Снейп покачал головой.

— Это не тот навык, которому мне бы хотелось тебя обучить. Не выдавать свои эмоции другим, скрывать свои истинные чувства... тебе это не принесет ничего хорошего, пока ты здесь.

Вода закипела. Гарри снял чайник с плиты и налил кипяток в заварочник, стоящий на столе. Затем он закрыл его крышкой, давая чайным листьям настояться. Снова повернувшись к Снейпу, он сказал:

— А что тогда принесет?

Снейп открыл было рот, чтобы перечислить список причин — которым, вполне возможно, не было конца — почему они находились в Дорменхаусе, но Гарри его перебил.

— Я к тому, что ведь если мы поможем Драко не убить директора, это не будет пустой тратой времени? Ну, он же ваш крестник и все такое.

— Что ты почерпнул из моего разговора с профессором Дамблдором.

Гарри почувствовал, как зарделось его лицо, хотя он и пытался не показывать своего стыда. Снейп был прав: он никогда не сможет контролировать свои эмоции, если у него не получалось контролировать даже обычный румянец!

— Да, сэр. Я уже извинился.

— Я знаю, что извинился, ты сделал это уже три раза. Ты прощен. — Снейп вздохнул. — Кроме того, и я, и директор знали о твоем присутствии.

“ЧТО!?”

— Правда?

— Естественно. Мы оба хорошо обучены искусству маскировки, чего не скажешь о тебе. Мы вели этот разговор, помня, что ты тоже его слышишь.

Мысли в голове у Гарри забурлили, пока он заново прогонял в голове все, что услышал, но теперь рассматривая это с другой точки зрения. Если Снейп говорил правду, то Дамблдор сказал только то, что он хотел, чтобы Гарри услышал. Он хотел, чтобы Гарри пожалел Драко. Потому что он знал, что это случится. Он практически швырнул Драко им, зная, что Гарри протянет руки и поймает его.

— Ах, этот старый манипулятор...

— Да, — перебил его Снейп, пока Гарри не успел закончить. — Именно так.

— Разве он не хочет, чтобы мне стало лучше?

В глазах Снейпа что-то мелькнуло, и на мгновение у Гарри появилось смутное ощущение, что он сказал что-то, что заставило зельевара гордиться им.

— В данный момент я не уверен, чего хочет этот старый баламут.

— Старый баламут?

— Именно так. И если ты когда-нибудь расскажешь нашему драгоценному директору о моем прозвище для него, я возьму твои кишки и сделаю из них подтяжки.

Это было старое выражение, которое дядя Вернон раз или два использовал в разговоре с Гарри. Но тот совершенно невозмутимый вид, с которым его произнес профессор, вкупе с непрошеными картинками в голове (тут ему, к сожалению, помогло воспоминание о столкновении Невилла Лонгботтома с боггартом на третьем курсе, когда Снейп оказался наряжен в шляпу с чучелом и платье бабушки Нева) рассмешили Гарри до слез. И каждый раз, когда ему казалось, что он взял себя в руки и снова решался посмотреть на Снейпа, просто наблюдавшего за ним с приподнятой бровью, он вновь разражался смехом.

Гарри смеялся, пока у него не заболел живот.

Наконец он сумел успокоиться и сказал:

— Простите, сэр, это было... ну, то есть...

— Не извиняйся, — сказал Снейп неожиданно низким голосом. — Признаю, было приятно увидеть тебя смеющимся.

Гарри отвернулся, не понимая, как на это реагировать.

Снейп взял чайник и разлил чай по чашкам. Пока Гарри потянулся за сахарницей, зельевар сказал:

— Откуда, по твоему мнению, взялось твое стремление “спасать людей”?

Этот вопрос тут же отрезвил Гарри, который уже почти пожал плечами в ответ, прежде чем успел спохватиться. Он знал, что было не честно по отношению к Снейпу вот так впустую тратить его время, но за многие годы в компании Дурслей у него вошло в привычку пожимать плечами. Они предпочитали считать, что его не существует, и не любили, когда он говорил, так что пожатие плечами как раз годилось в качестве ответа для “низшего существа” вроде него. Все равно они обычно не ждали или, скорее, не желали получить от него настоящий ответ на свои вопросы. Но Снейп был не таким. Он хотел, чтобы Гарри не только отвечал на его вопросы, но и говорил правду. А еще он слушал Гарри.

И в этот раз Снейп хотел узнать о его “заскоке на спасении людей”, а не причине того, почему он все время пожимал плечами.

— Я не знаю. Наверно, из-за моих родителей.

— Объясни.

Гарри с трудом сглотнул, уставившись в свою чашку.

— Если бы я не родился, они все еще бы были живы.

Снейп подался вперед. Суровое выражение его лица заставило Гарри встретиться с ним взглядом.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

Гарри фыркнул.

— А как же пророчество? Вы о нем не забыли? О том, которое вы подслушали? Волди пытался убить меня из-за него, но вместо этого он убил моих родителей. Припоминаете?

В глазах Снейпа промелькнул огонь, а слова резали, как ножницы, хотя в них скорее слышалась надломленность, нежели холод.

— Конечно. Но к тому моменту твои родители были вовлечены в войну против Волдеморта уже не первый год. Они состояли в Ордене. Они могли умереть в любой момент, как и все остальные, принимавшееся участие в том противостоянии. Многие действительно погибли. Если бы твои родители не умерли той ночью, они могли бы погибнуть через день или через несколько недель. Твое рождение и это треклятое пророчество не имеют к этому никакого отношения.

Эти слова почти убедили его, но внутри Гарри все как будто замерло, а лицо его запылало. Не от смущения, а потому что это тема была... трудной.

— Повторю еще раз, — сказал Снейп. Он потянулся, чтобы взять Гарри за руки, но мальчик отстранился. — Ты не ответственен за смерть своих родителей. И неважно, как сильно ты себя винишь.

— Я знаю. Ну, наверно. Ладно.

Снейп покачал головой.

— Я понимаю, что все не так просто. Я не могу просто заставить тебя поверить, тебе нужно самому убедить себя в этом. Но в одной из частей пророчества говорилось, что твои родители трижды бросали вызов Темному Лорду, так? Он уже преследовал их.

Гарри капитулировал, подняв руки.

— Ладно, я понял. Они бы умерли в любом случае.

— Я не это имел в виду, и ты это знаешь

— Ладно, проех...

— Не заканчивай это слово.

Гарри фыркнул.

— Сделайте перерыв, профессор. Что я должен сказать?

— Как на счет того, чтобы рассказать мне побольше о твоем желании спасать людей, рискуя своей собственной жизнью.

Гарри опустил руки обратно на стол, обхватив свою чашку, и устремил на них взгляд, пытаясь не кривиться в ответ на слова Снейпа.

— Это погубило Сириуса.

Снейп поджал губы.

— И спасло Джиневру Уизли.

— Наверно. Если вы собираетесь вести счет...

— Нет. — Профессор сделал глубокий вдох. — Мне интересно не то, сколько людей ты спас, а скольких нет, а то, почему ты считаешь необходимым это делать.

— Ну, я же уже сказал, что из-за моих родителей.

Глаза Снейпа расширились.

— Ты считаешь необходимым спасение людей, несмотря на риск которому ты подвергаешься, потому что чувствуешь ответственность за их смерть? Вроде как, поступая так, ты исправляешь кармический баланс или что-то вроде того?

В ответ Гарри лишь кивнул и отвернулся.

— Я должен был умереть той ночью, когда был ребенком. Единственная причина, почему этого не случилось, это какое-то дурацкое пророчество. Поэтому я считаю, что я как бы... взял время взаймы. Я знаю, что мне нужно выполнить работу, но не жду, что пережи...

Северус вскочил на ноги, резким жестом руки разрезав воздух.

— Замолчи, Гарри. Замолчи сейчас же. Я знаю, что мы уже говорили об этом прежде. Убийство Волдеморта — это не твоя работа, что бы там ни говорилось в пророчестве. Да даже если бы это было и так, ты жил все это время не поэтому. Ты должен прекратить так думать, Гарри. Я серьезно. Ты не должен в это верить.

— Но вот что тогда мне верить? — возразил Гарри. — Дамблдор...

— Профессор Дамблдор.

— Профессор Дамблдор хочет, чтобы я спасал людей, как в случае с Драко, или с Джинни, или с волшебным миром и всеми его обитателями. И он дает мне полный карт-бланш делать все, что нужно ради победы. Но, когда я был ребенком, ему было наплевать на меня, на мое счастье и на мое благополучие. Он даже сказал, что сожалеет о том, что я стал ему небезразличен, когда начал учиться в Хогвартсе, и что только поэтому он не сделал меня своим личным маленьким оружием еще раньше.

В ответ Снейп прорычал:

— Мне плевать на то, чего от тебя хочет профессор Дамблдор. Мне все равно, чего хотят твои друзья, профессор МакГонагалл, министр Фадж или даже Доктор Кто, если уж на то пошло. Что меня волнует, так это чего ты хочешь от своей жизни? Ты хочешь быть оружием для уничтожения Темного Лорда или ты хочешь чего-то большего? Чего-то другого? Чего-то, чем тебе нравится заниматься и что приносит тебе радость каждый день. Чего-то, что поможет тебе прожить остаток твоей жизни.

— Я не знаю! — закричал Гарри. Его кулаки были сжаты так крепко, что ему было больно. — Раньше я был никем.

— Могу поспорить, что это не так.

— А кем? Кем я был, кроме как занозой в заднице, мешавшейся у всех под ногами?

На лице Снейпа внезапно появилась хитрая улыбка.

— Тебе обязательно задавать мне такие трудные вопросы?

Несмотря на ситуацию, Гарри рассмеялся.

— Я серьезно. Кем я могу быть? Кем я был до этого?

Снейп покачал головой, позволяя волосам закрыть большую часть лица. Раздраженно вздохнув, он откинул их назад.

— Я знаю, что Дурсли поставили крест на твоем будущем, Гарри. Я знаю, что они разрушали все, что тебе нравилось, когда ты был ребенком. Но не может быть, чтобы тебе совсем ничего не приходило в голову? Например, ты хорошо играешь в квиддич, к большому неудовольствию моего факультета.

— Ага, замечательно, я умею играть в квиддич. Большое дело.

Снова вздохнув, Снейп ударил рукой по столу.

— Вот теперь ты уже просто жалеешь себя. Я отказываюсь вытаскивать тебя с твоей мысленной вечеринки, посвященной жалости. Подумай, Гарри. Чем еще ты занимался?

— Ну, я убил василиска.

— Да, было такое. Что еще?

— Я научился призывать телесного патронуса на третьем курсе. И я выиграл Тур... — он оборвал самого себя. Даже мысль о том, что случилось в конце Турнира Трех Волшебников, причиняла боль. У Седрика Диггори был такой потенциал, и он лишился всего просто потому, что оказался не в том месте. Потому что он был с Гарри.

— Да. Ты выиграл Турнир Трех Волшебников, — тихо закончил за него Снейп, усаживаясь обратно. — Во время которого убили Седрика Диггори.

— Вы снова читаете по моему лицу, — сказал Гарри с легкой ноткой укора.

— Трудно было бы этого не сделать. — Профессор замолчал, а затем сказал: — Расскажи мне о том, что случилось.

— Что, о том, что было на кладбище!?

Ему пришлось рассказать об этом Дамблдору и Сириусу, а потом и своим друзьям. Но очень немногие до конца знали, что случилось там, и у него не было желания рассказывать об этом сейчас.

— Нет, Гарри. Мне не нужно это знать. Я имел в виду то, что случилось после. После того, как мы схватили Барти Крауча-младшего. Кроме того, что ты сумел сказать прежде, чем Крауч увел тебя в своей кабинет, у тебя была хоть какая-то возможность обсудить с кем-нибудь произошедшее? Я знаю, директор попросил всех не спрашивать тебя об этом.

Гарри кивнул.

— Я не хотел, но тем вечером профессор Дамблдор настоял на том, чтобы я рассказал все ему и Сириусу, прежде чем он отвел меня в Больничное Крыло. Думаю, так было лучше. Директор сказал, что лучше сразу излить наружу весь ужас произошедшего, чем позволить ему мучить себя. Ну, вы же так же поступаете с моими кошмарами, — Гарри сосредоточился на ногте большого пальца, отказываясь смотреть Снейпу в глаза. Порой это просто было выше его сил. — Я помню, как все спорили в Больничном Крыле после того, как я проснулся в первый раз. Фадж только что позволил дементору поглотить душу Крауча, и они с Дамблдором говорили о Его возвращении, вы даже показали Фаджу свою Темную Метку, а он все равно не поверил.

Снейп долго молчал, кивая.

— Я помню эту встречу.

— Встречу?

— Тогда были расставлены декорации, — признался Снейп. В голосе его не было обычных ноток сарказма, а глаза странно мерцали. — Но до этого, ты присутствовал в кабинете Крауча, когда того допрашивали под Сывороткой правды. Должно быть, тебе было трудно слушать его излияния, но ты вел себя так тихо.

Гарри чуть пожал плечами.

— Мыслями я был не совсем там. Моя нога болела в том месте, где в лабиринте меня укусил гигантский паук, и моя рука тоже... в том месте, где Питер проткнул ее, чтобы взять кровь для ритуала. Думаю, тогда я все еще не отошел от шока.

Снейп как ни в чем не бывало вертел свою чашку в руках, однако не сводил глаз с Гарри.

— Да, выглядел ты потрепанным. Помню, пока мы все разговаривали, стоя вокруг тебя, я подумал: “Какой у него потрясенный и одинокий вид”.

Ну, так оно и было, за исключением времени, проведенного в кабинете Дамблдора, когда Фоукс уселся к нему на колено и придал ему сил для разговора с директором и Сириусом. А позже...

— Но вот в больничном крыле, когда Фадж ушел, директор отослал вас с Сириусом. Сам он отправился поговорить с Диггори. Когда вы все разошлось, я снова начал думать обо всем этом: о Седрике и о Приори Инкантатем, о том, как мои родители, Берта Джоркинс и Седрик появились из его палочки. Эти мысли все не отпускали меня, и я думал, что сойду с ума. А затем, затем... миссис Уизли увидела, что я был подавлен, и обняла меня. Я чуть не расклеился окончательно. Ну, она же обняла меня, и это.... это был первый раз на моей памяти, когда кто-то меня обнимал. — Гарри горько улыбнулся. — То есть мама наверняка держала меня на руках, так ведь? Они наверняка обнимали меня, когда я был маленьким, но я их не помню. Я видел их лишь на фотографиях, а слышал их только один раз, когда они объясняли мне, как сбежать с того кладбища... ну, это если не считать тех случаев, когда я был рядом с дементорами. Тогда я слышал, как кричит моя мама.

Снейп встретился с ним взглядом, и в глазах его была грусть.

— Прости, Гарри.

— За что? Вы же ничего не сделали.

— Да. Не сделал. Но мог бы. Много лет назад.

Гарри покачал головой.

— Забудьте. Не ваша вина, что Дурсли такие мрази и никогда не относились ко мне, как к своему ребенку.

— Что ж, не моя, — с легкой улыбкой сказал Снейп. — Но я все равно могу извиниться за то, что тебе пришлось иметь с ними дело.

— Наверное. — Гарри потер лоб пальцами, чтобы снова не сжимать их в кулаки. — Знаете, я бы очень хотел, чтобы тогда у меня не получилось убедить Седрика взяться за кубок вместе со мной. Я думал, что будет лучше, если мы выиграем вместе, раз мы увидели Кубок одновременно, но так уж получилось, что я добрался до него первым. Он хотел, чтобы я сам его взял, но я все же настоял.

Воспоминания о той ночи: о невзначай брошенной Питером Аваде Кедавре, о ритуале и о том, как позже Седрик появился из палочки и умолял Гарри отнести его тело родителям... это было слишком тяжело. Гарри почувствовал, как защипало в носу.

— Седрик был... он был по-настоящему добр ко мне, когда все... даже Рон... были уверены, что я как-то всех провел и засунул свое имя в кубок, потому что жаждал проклятой славы. Он сказал, что верит, что я ничего не делал. Он помог мне со вторым заданием после того, как перед первым я рассказал ему о драконах. И он был просто... ну, все брали с него пример. Он хорошо играл в квиддич, он был забавным и умным и мог сделать, что угодно! Он не должен был умереть на том кладбище. Не из-за меня. Не из-за того, что я сказал ему взяться за этот дурацкий кубок вместе со мной, потому что хотел поделиться и заставить людей увидеть, что я могу быть таким же чертовски благородным, как и проклятые хаффлпаффцы. Это было так глупо!

Пока Северус ни снял с него очки, Гарри даже не осознавал, что ничего не видит из-за слез, бегущих из его глаз. Снйеп протянул ему платок, и он промокнул лицо несколько раз. Мерлин, он же только вчера плакал. И теперь вот опять? “Боже, — подумал Гарри, — я такая размазня”.

— Нет ничего неправильного в том, чтобы в волю выплакаться из-за чьей-то ужасной, бессмысленной смерти, — сказал Снейп. Он сел рядом с Гарри и протянул другой платок, который мальчик с благодарностью принял. Первый уже был мокрым насквозь. Когда Гарри поднял взгляд, Снейп добавил: — И из-за многих других вещей. Я же вижу, что ты снова винишь себя во всем.

Гарри яростно тер глаза.

— Ага, но мальчики ведь не должны плакать.

— И все же многие мужчины это делают, — ответил Снейп. — Это биологический феномен, и потому бороться с ним невозможно. Я видел много мужчин, гораздо старше и, во многих аспектах, мудрее тебя, которые плакали на похоронах, или когда им было больно, или когда кого-то или что-то небезразличное им у них отнимали или уничтожали. Нет ничего постыдного в том, чтобы выражать свои истинные чувства, Гарри. Совсем ничего.

— Хмф.

— Это говорит твой дядя.

— Откуда вы знаете, что он так четко выражает свои мысли?

Снейп криво улыбнулся, затем постучал по виску указательным пальцем.

— Догадался.

Пока Гарри то так, то эдак сворачивал второй платок, Снейп убрал посуду из-под завтрака, а также чашки и чайник. Гарри указал на стол.

— Это значит, что мы закончили с разговором?

— Пока что, да. — Снейп указал на дверь в подвал: — Нам нужно закончить зелье, чтобы сегодня днем опробовать его.

Ах, да. Со всем этим весельем Гарри совершенно забыл о еще одном радостном мероприятии, ожидавшем его сегодня. Блеск.

— Иди умойся и переоденься, встречаемся внизу через двадцать минут.

— Да, сэр, — сказал Гарри, сдержав вздох, но мысленно мечтая о том, чтобы вернуться обратно в кровать. Это день уже казался ему чересчур длинным.

TBC…