Всё дело в шляпе (джен)

Драко Малфой чувствовал себя пленником. Конечно, отцу сейчас приходилось гораздо сложнее – его на время разбирательств упрятали в Азкабан. Дело было не в физических лишениях, которыми подвергались все заключённые тюрьмы. Удар был нанесён по самолюбию. Драко чувствовал чудовищную усталость и пустоту. Весь мир их налаженной степенной жизни рухнул, как дешёвая колода магловских карт. Ценности, которые прививались Драко с детства, оказались мыльным пузырём. Он ненавидел бывших дружков отца, которые всячески теперь прикрывали свою задницу. Ненавидел Поттера и других, так называемых победителей. Он не собирался никому ничего доказывать. Ненавидел знатных предков, которые укоризненно смотрели на него с портретов их дорогой гостиной. Кому нужна вся эта напыщенность и богатство? Деньги ничто. За деньги не купишь спокойствия в душе, которого не было уже давно.

Он совсем потерялся. Нарцисса ходила как тень, с деревянной обречённостью посещая все слушания и суды, на которые её вызывали. Драко видел, что мать отправлялась каждый раз в Визенгамот с непроницаемым лицом. Выдержка и порода позволяли ей не унижаться, не смотря на их плачевное положение. Они были хуже, чем проигравшие. Они были никто. Возвращалась Нарцисса с этих слушаний с посеревшим лицом. Только дома, в Мэноре, она могла снять маску гордости и разрешить себе предаться отчаянию. Драко много раз слышал, как мать, закрывшись в кабинете, плакала. Но она не позволяла себя жалеть – да это было и не принято в их великосветских кругах.

Сейчас Драко был предоставлен сам себе и своим мыслям, которые отравляли само существование. Отец и мать воспитывали его, как подобает в кругах знатных родов. Казалось бы, он имел всё. Но сейчас он остро понимал ущербность такого воспитания. Он словно всё время держался в рамках. Это положено, это обязательно, а это неприемлемо и недопустимо. Один раз он даже поймал себя на мысли, что завидует Уизли. Парадокс. Этот недоумок всегда ходил в обносках, жадно набрасывался на еду в Большом Зале, словно в их убогой Норе кормили только по праздникам. Но Уизли был свободен. От предрассудков, устоев общества и правил. Драко часто не мог высказать то, что думал (воспитанные люди держат своё мнение при себе), не имел права огорчить родителей, занявшись чем-то неподобающим для представителя славного семейства Малфоев. К чёрту все правила и нормы!

Драко вспомнил, как однажды, когда ему было лет шесть, он попросил мать купить ему волшебные краски. Он хотел рисовать. Разговор с хмурым отцом надолго остался в его памяти. Отпрыску чистокровной семьи не полагалось заниматься мазнёй. Наследнику старинного рода настоятельно рекомендовалось сидеть часами в душной библиотеке и слушать бубнёж прыщавого противного преподавателя, который пытался впихнуть в голову мальчишки знания об истории магических семей, благородстве семейного древа и напрочь выбить дурь о вещах сомнительных.

Драко возненавидел поместье. Он чувствовал себя затворником. Хотелось уехать к чёрту на кулички, на край света, на необитаемый остров и начать всё с нуля. Ему нужно было время, чтобы, в первую очередь, разобраться в себе. Он не знал, чем хочет заниматься в дальнейшем, а, главное, и не хотел сейчас никакого дальнейшего. Мать настаивала, чтобы он закончил обучение, но ему было всё равно. Бесполезные дни сменялись отчаянными ночами, когда сон никак не шёл. Он о многом думал. Кто он и что? Что у него есть и осталось?

С Грегори Гойлом он виделся всего пару раз. После гибели Винсента Крэбба их дружба тихо сошла на нет. Да и какая это была дружба? Ни мозгов, ни характера не было ни у Крэбба, ни у Гойла. Только мышечная масса, которая служила неплохим щитом для Драко в годы обучения в Хогвартсе. Пару раз Малфой получил письма от Панси, в которых она просила о встрече. Он отправил письма в камин, не удосужившись ответить. Не хотел никого видеть. Что теперь доказывать? Весь его мир словно вывернулся мехом наружу. Было пусто и одиноко.

Как-то раз Драко достал из бара отца бутылку хорошего виски и приговорил её за вечерним шатанием из угла в угол по огромному поместью. Матери не было дома, да и вряд ли она заметила бы, что сын не совсем адекватный. В последнее время они всё сильнее отдалялись. Драко сам не понимал почему. Сдержанная Нарцисса приучила его держать дистанцию.

Утром ужасно болела голова. Сердобольный домовик с поклоном поставил на тумбочку антипохмельный эльфийский бальзам, но Драко не полегчало. Предательски тряслись ноги и все внутренности. Он заставил себя сходить в душ, потихоньку приходя в чувство под тугой прохладной струёй. В гостиной никого не было – значит, мать или снова в министерстве, или закрылась у себя в кабинете. Драко сел в глубокое кресло возле камина и задремал. Поэтому, когда он услышал голос с одной из картин, подумал, что это ему чудится. Однако голос вновь позвал его по имени. Драко встряхнул головой, окончательно просыпаясь.

В гостиной Малфоев на стенах было много картин. На них изображались далёкие знаменитые предки рода Малфоев и Блэков, а так же выдающиеся колдуньи и маги, достаточно прославившиеся при жизни, чтобы удостоиться чести украшать стены старинного родового поместья. Возле персидского ковра из Тебриза располагался портрет Элизабет Бёрк. Драко знал, что эта женщина некогда была директором Хогвартса и, разумеется, выделяла из всех факультетов Слизерин. Сейчас миссис Бёрк находилась возле края рамы, словно хотела, чтобы её было лучше слышно. Драко задним умом сообразил, что Элизабет Бёрк нечастая гостья портрета в Мэноре – большую часть времени её диванчик, составлявший уютный интерьер задника картины, пустовал. Элизабет Бёрк облегчённо вздохнула, заметив, что Драко, наконец, обратил на неё внимание:

– Здравствуйте, мистер Малфой! Как хорошо, что вы дома.

– А где мне ещё быть? – проворчал Драко, не посчитав нужным поздороваться.

– Я боялась, что не застану вас. У меня для вас срочное сообщение от Альбуса Дамблдора.

Драко поморщился – пожалуй, он вчера всё же перебрал. А Элизабет Бёрк торопливо продолжала:

– Я понимаю, всё это очень странно. Это длинная история. Просто поверьте мне. Хогвартсу угрожает опасность. Альбус Дамблдор попросил вас о помощи. Если вы согласны, вы должны немедленно прибыть в школу. На месте узнаете обо всём подробнее. Я горжусь, что представителю Слизерина выпала столь важная миссия. Драко, поймите! Счёт идёт на дни. Боюсь, если вы не согласитесь помочь сейчас, потом уже будет поздно.

Драко ни черта не понял. Какая помощь? Что за нелепый бред? Он прекрасно помнил своё последнее пребывание в Хогвартсе. Когда они сидели с отцом и матерью в Большом Зале после победы над Волан-де-Мортом, он не чувствовал себя здесь, как дома. Чужой среди своих. Жалел ли он, что опрометчиво согласился стать Пожирателем? Юношеские амбиции и максимализм, не более. Он не был трусом! Но слишком велика была разница между ожидаемым и тем, что получилось на самом деле. Волан-де-Морт был просто одержимым параноиком. Однажды вступив в ряды его пособников, нельзя было сделать шаг назад. Том Риддл не давал отсрочки от службы. Но в мае всё закончилось. Относительно. Победители праздновали викторию, проигравшие отвечали по заслугам. Ярых сторонников, таких, как тётя Белла, было немного. Большую часть составляли наёмные проходимцы и трусливые приспособленцы. Драко презирал и тех, и других. Семейство Малфой стояло особняком в рядах сторонников Тёмного Лорда. Тем горше было читать нелепые и гнусные статейки, которые ровняли Малфоев с подонками и негодяями. Драко могли лишить положения в обществе, репутации, имени, но никто не мог заставить его унижаться. Несмотря на патовое положение, он чувствовал делом чести остаться собой и не прогибаться ни перед кем. Кто-то мог сказать, что он трус. Никогда никому ничего не нужно доказывать. Драко горько вздохнул.

Элизабет Бёрк что-то сбивчиво говорила про Магический контракт, камни факультетов и угрозу, нависшую над Хогвартсом. Новости были слишком ошеломляющие. Три месяца Драко просидел затворником в собственном поместье. Сейчас в его угрюмую жизнь ворвался поток информации, которая была слишком далека от его нынешнего состояния. Он не успел никак среагировать или дать ответ. Внезапно Элизабет Бёрк замолчала, словно прислушиваясь к чему-то. Она испуганно вскрикнула, и в следующее мгновение на картине появилась странная паутина. Ажурная, с правильными узорами и до жути зловещая. Драко подскочил со своего места, машинально выхватив палочку. После произнесённого заклинания паутина не исчезла, а уплотнилась. Больше Элизабет Бёрк ничего ему сообщить не могла.

Драко задумчиво уселся обратно в кресло. Чёрт его знает, может, это ловушка? И почему он должен нестись сломя голову на выручку Хогвартсу (читай – Поттеру)? Кажется, их заклятая дружба не окончилась тогда в Выручай-комнате. Что заставило Поттера рисковать жизнью и спасать Драко от Адского огня? Наверное, то же самое, что двигало самим Драко, когда он не выдал Пожирателям Поттера здесь, в Мэноре. Игра в благородство? Драко усмехнулся. Ну, нет! Просто законченным негодяем он никогда не был. Он вспомнил, как кричала тогда Грейнджер. В мыслях Драко не называл её по имени, но унизительный эпитет «грязнокровка» давно им уже не употреблялся. За последний год Драко имел счастье много раз убедиться, что представители самых чистых кровей на деле оказывались полным дерьмом.

Как же поступить? Остаться в Мэноре и сделать вид, что никакая миссис Бёрк ему ничего не сообщила? Мало ли, привиделось со сна. Нестись в Хогвартс? Тоже не вариант.

Через полчаса Драко решительно поднялся. Покидал кое-какие вещи в дорожную сумку, оставил матери записку на столе, что несколько дней погостит у друзей, и вышел на улицу. Свежий ветер ласково набросился на Драко, окончательно выветривая из головы мрачные мысли. Что ж, небольшое приключение сейчас – то, что колдомедик прописал. Хватит прятаться ото всех. От себя не убежишь. Драко прошёл мимо аккуратного сада с фонтаном, вышел за массивные ворота, миновав антитрансгрессионную зону, и аппарировал прямо в Хогсмид.

Он оказался на краю деревни. В его планы не входило встретить кого-нибудь в этот послеобеденный час, поэтому он сразу направился по тропинке, ведущей к Хогвартсу. Возле ворот остановился в нерешительности – дойти-то он дошёл, но как-то надо было попасть внутрь. Защитные заклинания школы не пропускали праздно шатающихся бывших студентов. Драко попробовал снять защиту, но ничего не получилось. Вспышки заклинаний всё же возымели эффект – из-за деревьев на границе замка выплыло привидение. Драко узнал Кровавого Барона и поёжился. Обычно все ученики Слизерина сторонились мрачного Барона, да Драко не припомнил случая, чтобы привидение их факультета хоть когда-то помогало кому-нибудь. В Бароне был единственный плюс – его боялись гриффиндорцы и остальные.

Кровавый Барон, как это ни странно, заговорил с Драко Малфоем. Когда Драко объяснил причину своего появления, Кровавый Барон повернулся в сторону леса и крикнул:

– Елена, мне нужна твоя помощь!

Из тех же деревьев, откуда появился сам Барон, выплыло ещё одно привидение. Это была Серая Дама. Драко уже ничему не удивлялся – сегодняшний лимит на способность удивляться явно был исчерпан. Всем было известно, что Кровавый Барон и Серая Дама, бывшая при жизни Еленой Когтевран, враждовали. Чудны дела твои, Хогвартс!

Елена поздоровалась с Драко и обратилась в Кровавому Барону:

– Недалеко отсюда есть проход. Защита Хогвартса даёт сбой. Я думаю, мистер Малфой сумеет там пройти.

Странная процессия двинулась вглубь леса. Кровавый Барон и Серая Дама спокойно плыли себе вперёд, поджидая, когда Драко продерётся сквозь непроходимые кустарники. Попутно они вводили его в курс дела. Рассказали об исчезающей магии Хогвартса, о том, что все привидения патрулируют границы замка. Поведали о Магическом контракте, о котором узнали от Плаксы Миртл – та узнала обо всём от портретов. Голова шла кругом! Привидения и портреты решили противостоять непонятному злу. Если бы не постоянная борьба с кустарниками, Драко, пожалуй, не поверил бы и в половину всего услышанного. Он пока так и не понял, чем он лично может помочь. Елена сказала только, что для спасения Хогвартса нужны представители всех четырёх факультетов. Прекрасно! Сразиться на дуэли с Лонгботтомом! Шляпа от смеха сразу вернётся.

Путь до прорехи занял куда больше времени, чем ожидалось. Когда вышли на небольшую прогалину, вид у Драко был слегка помятый. Но затея не оказалась напрасной – в этом месте Драко спокойно перешёл границу. Теперь он был на территории Хогвартса. Правда, судя по всему, чтобы добраться до замка, придётся ещё раз пролезать через заросли. Как понял Малфой, он оказался в Запретном лесу. Кровавый Барон и Серая Дама пожелали Драко всего доброго, а напоследок Елена сказала:

– Молодой человек. В ваших руках судьба многих. Я знаю, вы сделали много ошибок. Я не смогла исправить своих. У вас есть шанс. Храни вас Мерлин.

Драко кивнул и, не оглядываясь, принялся пробираться к светлому проёму впереди. На этот раз крюк занял ещё больше времени. Когда Драко Малфой выбрался из леса, он понял, что находится недалеко от хижины Хагрида. Он оглянулся на Запретный лес как раз в тот момент, когда Гарри Поттер вошёл к лесничему. Драко его не заметил.

Драко прошёл по тропинке мимо хижины и направился прямо к замку, решив, что все ответы на свои вопросы он скоро узнает. Поднялся на бугор, откуда открывался великолепный вид на башни Хогвартса и встал, как вкопанный. Школьное озеро было покрыто льдом. Невероятно! Сколько он проторчал в Мэноре? Да нет, на дворе точно август – он ещё не совсем сошёл с ума. Драко подошёл к самому берегу. От озера веяло чем-то жутким. Не просто холодом, а ознобом, от которого сразу побежали мурашки. Драко ступил на кромку льда и сделал несколько шагов. В центре озера, довольно далеко от берега, зияла чёрная дыра незакрывшейся воды. А здесь, возле берега, лёд держал прочно. Было что-то манящее во всём этом. Словно кто-то его остановил и уговаривал пройти по льду ещё немного. Драко сделал ещё пару шагов. В голове послышались голоса. Вокруг уже не было душного августовского вечера. Была обречённость. Озеро манило и обещало избавить от всех мрачных дум. Закружилась голова, и Драко закрыл глаза.

– Драко, ты же не убийца…

– Скажи мне, что не так… я могу тебе помочь…

Всё было не так. От его позёрства и амбиций не осталось и следа. Зачем он прибыл в Хогвартс? Последним, что промелькнуло в замутнённом сознании, было лицо мамы. Тогда, во время Великой битвы, Нарцисса отбросила все свои представления о приличии и рыдала, когда нашла своего сына. Она прижимала его к себе, целовала и не хотела отпускать. Теперь он уйдёт.

Лёд, крепкий как панцирь, разомкнулся на мгновение, чтобы поглотить свою жертву. Магический контракт был нарушен. Никто не смеет пытаться противостоять злу, которое обрело свободу. Зияющая воронка плотоядно сомкнулась.

Очнулся Драко на берегу от ласкового тепла согревающего заклинания. Сознание прояснилось не сразу. Он помнил, что отключился там, на льду. Слышал голоса Дамблдора и Плаксы Миртл. А потом была чернота. Промелькнула дурацкая мысль – всё это просто снится. Но голова болела по-настоящему. Драко открыл глаза, зажмурившись от заходящего солнца.

– Не самый лучший способ свести счёты со своими проблемами, ты не находишь?

Драко посмотрел на свою спасительницу. Кто бы ему сказал, что он будет обязан жизнью Полоумной Лавгуд.

– Я не нарочно. Просто ступил на лёд. Он вроде прочный.

– Никогда нельзя судить о сути по внешним признакам. Рада, что ты принял приглашение присоединиться к нам. Ты бы мог отказаться.

– Я ещё не знаю, на что я согласился. Кстати, спасибо тебе.

– Можешь не благодарить. Я шла за Гарри – он ушёл к Хагриду – и увидела, что ты стоишь на берегу. Тебя спасли феи света. Без них я бы не нашла точного места, куда ты провалился. Наверное, ты принёс их с собой из своего сада.

– Кого?

– Фей света. Под водой очень темно.

– Слушай, Лавгуд, мне кажется, ты сумасшедшая.

– Нет.

– Что – нет?

– Тебе не кажется. Все считают меня странной. Но это не мешает мне быть собой. Узость мышления способствует зашоренности сознания.

Драко Малфой помотал головой. Всё произошедшее с ним за сегодняшний день походило на нелепый сон. Сутки прошли с того момента, как он в полном одиночестве нарезал круги по постылому Мэнору. Кажется, это было сто лет назад.

– Пожалуй, – произнесла Полумна, – не будет ничего страшного, если я не пойду к Хагриду. Пойдём лучше в замок – ты выглядишь не очень. Не хватало ещё разболеться.

Драко пока так и не понял, как ему относиться к такой странной компании. Но раз уж он оказался здесь, придётся просто полагаться на волю обстоятельств. Лавгуд – значит Лавгуд.

По дороге к замку Полумна, как ни в чём не бывало, рассказывала Драко о положении дел в Хогвартсе. Они шли и болтали, как старинные приятели. Вернее, беззаботно болтала одна Полумна, а Драко шёл и слушал. Возле Главных ворот они остановились – Полумна предложила подождать остальных здесь, во дворе. Когда со стороны теплиц показались Ханна и Невилл, Драко уже был в курсе всего, что произошло в Хогвартсе. Пока он не мог и сам понять, как относится ко всему. Слишком всё было неожиданно и непривычно. Стать на время друзьями? С Поттером и Уизли? Кстати, упомянутый Поттер тоже появился в поле зрения. Он шёл с Гермионой и Роном.

– О! А вот и наши! – Полумна беззаботно помахала рукой.

«Наши» выглядели настороженно. Невилл, Ханна, Рон, Гермиона и Гарри одновременно подошли к лавочке, на которой сидели Драко и Полумна. Драко встал.

– Кажется, все в сборе, – мрачно произнёс Рон.

Повисла секундная напряжённая пауза. Затем Гарри Поттер протянул руку Драко Малфою. Тот посмотрел прямо в глаза Гарри и ответил на рукопожатие. Затем по очереди пожал руки Невиллу и Рону. Полумна встала с места:

– Почти традиционное приветствие эльфов. Они прижимали руку к сердцу и кланялись.

Полумна тут же продемонстрировала этот жест, поклонившись всем сразу. Несколько секунд все по-прежнему молчали, а затем Гарри сказал:

– Ну что? Предлагаю на время зарыть топор войны и помочь Хогвартсу. Может, поужинаем? У Хагрида сегодня чудовищные кексы.