Under a bloody Moon (гет)

Погибла Надежда,

Сгинула во мраке ночном

Так умирают звезды,

Падая отвесно вниз.

Я остался в мире иллюзий,

Я боялся покинуть мечту!

Я терял себя утром…

Я не мог насладиться огнем…

Я погиб.

И мой палач – это ты.

Гермиона спрятала записку в стол, взяла розу в руку. Ее взгляд наткнулся на букет, подаренный Драко. Цветы уже завяли, поэтому девушка подошла к вазе, безжалостно вытащила оттуда охапку вялых стеблей и поставила розу…

Потом она, захватив полотенце, пошла в душ. Раздевшись, вошла в кабинку, пустила холодную воду. Струи воды стекали по ее телу. Душ ободрял и, одновременно, напоминал о прошлой ночи… Гермиона прикрыла глаза. На миг ей показалось, что ее вновь ласкают эти нежные пальцы…

Она вздрогнула, стряхнув с себя остатки сна и мечтаний…

— А Драко? Что будет с ним? Надо сказать ему правду. Он поймет меня. В конце-концов, мы можем остаться друзьями…

Гермиона вышла из душа, вытерлась полотенцем. Встала перед зеркалом, чтобы попытаться закрыть тональным кремом следы от засосов. «Увидят девчонки – вот шороху-то будет! Пристанут с расспросами: кто он? Как с ним? Ха, так я им и отвечу: знаете, девочки, это Люпин, Рем то есть. Как с ним? Божественно…».

Гермиона ухмыльнулась. «Весело. Особенно весело на лица девчонок посмотреть…»

Тут вдруг внимание Гермионы привлекла царапина на плече.

«Откуда? След, как от… зубов… Боже!!!»

Гермиона схватилась за раковину, чтобы не упасть… Нет, нет, нет!!! Только не это! Господи!!!

«Так, спокойно. У тебя есть Рем. Если что случится, он первый придет на помощь. Тем более, он знает об этом всем больше моего… Он ведь… Оборотень».

Гермиона чуть успокоилась… Взяв тональный крем, чтобы спрятать «следы преступления» она хлопнула себя по лбу! У нее же есть волшебная палочка! Гермиона взяла палочку, произнесла заклинание, которое когда-то услышала от Парвати и Лаванды, когда те спорили о способах избавления от засосов.

Синячки исчезли.

Улыбнувшись своему отражению, девушка вернулась в спальню, вытащила из шкафа теплый свитер и джинсы, оделась и спустилась в Большой Зал на завтрак.

В этом году на Рождественские каникулы в школе остались немногие студенты. Дамблдор, как обычно, усадил всех оставшихся в замке – и учителей и учеников – за один стол.

Гермиона села рядом с Драко. Он остался в Хогвартсе на Рождество. Кроме него за столом сидели: Гарри Поттер, Рон Уизли, Сьюзен Боунс, две незнакомые третьекурсницы из Пуффендуя и два первокурсника из Когтеврана. Из учителей за столом присутствовали Северус Снейп, Минерва МакГонагалл, профессор Вектор, профессор Стебль, Хагрид, Ремус Люпин и, конечно же, директор – Альбус Дамблдор. Встретившись с взглядом Ремуса, Гермиона смутилась и опустила глаза в тарелку. Она наклонилась к Драко и прошептала ему на ухо:

— Надо поговорить.

— Хорошо, после завтрака, Западный коридор на пятом этаже.

Девушка еле заметно кивнула.

Когда Гермиона принялась за еду, Драко обеспокоено посмотрел на нее. Какая-то странная она сегодня. Улыбается… Не так, как всегда. По-взрослому что ли… В душу Драко Малфоя закралось беспокойство.

Кончился завтрак. Драко быстро выскользнул из Большого Зала. Через некоторое время за ним последовала Гермиона.

Драко всегда нравился этот коридор. Почти всегда пустой, без картин на стенах, без рыцарских доспехов. Факелы, в конце коридора – огромное окно. Тень переплетов причудливым узором падала на пол. За окном ярко светило солнце. Ослепительно белые сугробы сверкали, как драгоценные камни. Деревья, покрытые инеем, озеро… Все напоминало волшебную прекрасную сказку. Но Драко чувствовал что-то неуловимое, какую-то подсознательную тревогу… Он присел на подоконник в ожидании Гермионы. Вскоре послышались быстрые шаги. Драко спрыгнул с подоконника и улыбнулся.

— Драко… — Гермиона встала рядом со слизеринцем.

Юноша посмотрел ей в глаза. Она отвела взгляд. Ее неожиданно увлекла трещинка в стене… Драко занервничал. «Почему она боится смотреть мне в глаза?».

— Драко, — повторила она, — мне нужно сказать тебе одну вещь. Я… я люблю другого! Я люблю Ремуса Люпина! Мы должны с тобой расстаться… Я, признаюсь, никогда не любила тебя, ты был мне лишь другом…

Драко уже не слышал ее.

Свет на миг померк для него. Весь мир окрасился в черно-белые тона… Черный диск Луны закрыл Солнце… Солнечное затмение… На лицо Драко упала тень…

Голос Гермионы он слышал как бы издалека… Свет жизни для него померк… Внутри осталась холодная пустота…

Гермиона приблизилась к нему, взяла его за руку, заглянула в его глаза, глаза цвета пасмурного осеннего неба…

— Драко, правда, я люблю его… Если ты любишь меня… А я знаю, что любишь… Отпусти…

И когда это она успела подойти так близко?! Она встала сзади, обняла его…

— Пожалуйста… — тихий теплый шепот коснулся его уха.

— Да, — бесцветным голосом ответил Драко, — Иди к нему. И… Будь счастлива…

Девушка благодарно улыбнулась ему и легко поцеловала его в губы. Последний раз…

Он долго смотрел ей в след, не смея сдвинутся с места, не смея спугнуть память об этом последнем поцелуе, о легком прощальном прикосновении губ… Когда она скрылась за поворотом, он изо всех сил ударил кулаком в стену. Раздался неприятный хруст… Костяшки были сбиты… Выступила кровь…

Драко взревел, как смертельно раненый зверь, но не от адской боли в руке, а от горя, от боли души… Холодные равнодушные стены замка отразили его крик… Крик полный отчаяния…

Он прислонился лбом к стене и заплакал… Он плакал от бессилия, от отчаяния, от горя… Он хотел, чтобы она была счастлива… Слезы текли по щекам…

Как давно он не плакал!..

Жестокие уроки отца приучили его безмолвно терпеть боль, страдания, не показывать слабость. Отец убил в своем сыне ребенка. Люциус Малфой лишил своего сына детства, он загнал Драко в клетку. Клетку отчаяния, обиды… У Малфоев нет чувств! Малфои не плачут! Они не имеют права плакать!

А сейчас Драко Малфой рыдал…

По его щеке скатилась соленая капля, сорвалась с подбородка и разбилась об пол на тысячи брызг…

Так сейчас его жизнь разбивалась на тысячи осколков… Так его сердце рвалось в клочья… Так его душа превращалась в пепел…

— Драко? – раздался за спиной спокойный тихий голос.

Драко резко обернулся.

— Пойдем со мной… — мягко сказал Альбус Дамблдор.

Старец медленно зашагал по коридору. Драко последовал за ним…

* * *

— Марципановые поросята! – произнес пароль Альбус Дамблдор. Как обычно, в своем репертуаре: он обожал придумывать пароли из названий маггловских сладостей.

Горгулья отпрыгнула в сторону.

Драко поднялся вслед за директором по винтовой лестнице. Директор поднял руку, перед ним распахнулась дверь. Они оказались в кабинете Дамблдора. Драко оказался здесь впервые. Круглое, просторное помещение, полное еле слышных странных звуков. Какие-то необыкновенные приборы жужжали на столах вдоль стены. Шкафы до верху забиты книгами. Каких только книг здесь не было! И новые, в ярких обложках, и старинные фолианты со стершимися золотыми буквами на корешках. Были книги, помещавшиеся на ладони, были тома, которые с трудом подняли бы два человека. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали в своих рамах. Широкий письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке – старая, вся в заплатах, Волшебная шляпа.

Как только директор вошел, ему на плечо перелетел с жердочки феникс. Увидев незнакомца, Фоукс недовольно ущипнул Дамблдора за бороду.

— Тихо, Фоукс! Это – Драко. Драко, познакомься, это мой любимец – феникс Фоукс.

Драко недоверчиво посмотрел на огненную птицу.

— Ты присаживайся, — Дамблдор указал Драко на кресло около письменного стола.

Драко молча сел.

Директор сел за стол, соединил кончики своих длинных пальцев и посмотрел на Драко.

— Хочешь чаю?

Драко отрицательно помотал головой.

Дамблдор задумчиво произнес:

Seele des Menschen,

Wie gleichst du dem Wasser!

Schicksal des Menschen,

Wie gleichst du dem Wind!

Драко ошарашено уставился на директора.

Тот пояснил:

— Иоганн Вольфганг Гете. В переводе это звучит примерно так:

О, душа человека,

Как волнам ты подобна!

О, судьба смертных,

Как ты подобна ветрам!

— Я и представить себе не мог, что вы знаете немецкий! – восхищенно промолвил Драко.

— О, мой мальчик, я много знаю. Иногда мне кажется, что даже слишком много. Знание – такая штука… Опасная, но в то же время чудесная и удивительная. Как Любовь…

От этого слова Драко вздрогнул, как от пощечины.

Директор как будто не заметил этого и продолжил:

— Любовь опасна. Любовь зла. Любовь… Да что я тебе объясняю?! Ты и сам знаешь… Любовь иногда превращает жизнь в чудо, а иногда – в муку. Но надо терпеть… Надо жить… Драко, знаю, тебе сейчас тяжело.

Слизеринец посмотрел на директора. «Неужели он знает все?! Все?!»

— Очень тяжело. Но… Я не берусь судить, с кем ей было бы лучше… Но, я думаю, ты понимаешь, что она любит его. По-настоящему. Чистой и светлой любовью, которой любят лишь однажды. Ты благородный человек. Ты отпустил ее. Ты подарил ей счастье, ценой превращения своей жизни в муку… У тебя храброе, доброе сердце, Драко. Чтобы там кто ни говорил. Ты справишься. Ты сильный… Я знаю, пусто, больно. Я тоже чувствовал это…

Фоукс перелетел на плечо к Драко. Слизеринец дернулся. Птица внимательно посмотрела юноше в глаза. Драко немного расслабился. От птицы исходило приятное тепло и как будто разливалось по жилам…

Директор замолчал, но потом спросил:

— Драко, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Драко немного помедлил и начал свой рассказ…

Как просто и легко было открыться этому человеку. Вроде чужому, и такому близкому. Наверное, именно таким должен быть настоящий отец…

Еще несколько часов Дамблдор и Драко беседовали в кабинете…