Дядюшка Хо в Фанфикополисе (джен)

Когда дядюшка пришел в себя, вокруг было все так же темно и непонятно. Луч света ручного фонарика выхватывал каменные стены, свисающий с потолка мох, какие-то осклизлости на полу. Дядюшка прислушался, но вокруг царила воистину могильная тишина, и даже его неловкое покашливание разнеслось как раскаты грома.

Первой мыслью было вернуться обратно в храм, но увы. Невидимая стена перегораживала вход в подвал, и, хотя дядюшка мог видеть, что там находится, но пройти туда не получалось. Убедившись в тщетности попыток, дядюшка развернулся и пошел по подземному туннелю... куда-то вглубь, судя по уклону.

— А почему бы и нет? — неожиданно раздался голос. — И кто бы мне объяснил?

Дядюшка подпрыгнул, едва не задев головой потолок, настолько он испугался. Из темноты выкатился огромный кругляш с нарисованным на нем унылым лицом и сказал:

— Прошу вас вести себя культурно.

— Вы кто? — растерянно спросил Хо после паузы.

— А, так вы не местный, ну я-то сразу смекнул, что к чему, — говоря это, кругляш катался кругами вокруг дядюшки. — Да, сразу смекнул, это вам не просто так кружиться, понимаете ли. И что вы тут делаете?

— Людей ищу, — еще более растерянно ответил дядюшка.

— Людей. Хм. Я знаю людей, да, я знаю людей, идите за мной.

Он покатился в темноту туннеля, уходящего влево, и дядюшка поспешил следом, утирая пот со лба и не веря своему счастью. Но, как выяснилось, радовался он рано.

— Вот он — человек, — сообщил кругляш.

Дядюшка изумленно уставился на полузасохшее тело, мумию, причем занимавшуюся, судя по деталям, в момент смерти самоудовлетворением. Ни города, ни света, ни людей — ничего вокруг, собственно, они и из подземелий-то не вышли.

— Какой же это человек? — не выдержал дядюшка. — Это же труп!

— Но он был человеком!

— Но я же говорил не об этом!

— Ну вот, начались грубости, — печально вздохнул кругляш, — а ведь я просил вести себя культурно.

— Да ты что, совсем с ума сошел, ожившая печенька?! — от усталости и всего случившегося за последние сутки дядюшку, что называется, прорвало. — Мне нужно на поверхность! И нужны живые люди! Живые, слышишь?

— Никто не хочет смекать, — печально пробормотал кругляш, — все только грубят, а я от этого сразу квадрачусь.

Он и вправду превращался на глазах, становился квадратным.

— Никто меня не любит, — провозгласил кругляш, глядя вверх, — никуда не покачусь, никому не буду помогать. Буду лежать здесь и размышлять о вечности!

Дядюшка хотел крикнуть, что квадратным он и так никуда не укатится, но плюнул и начал осматриваться. Стены пещеры были разрисованы похабными рисунками, на полу валялись надувные куклы, разорванные в клочья, судя по всему, с применением шипастых плеток и невероятных размеров мужских резиновых органов, валявшихся рядом. За спиной мумии стопками покрытого плесенью глянца высились журналы, соответствовавшие по содержанию остальной пещере.

Вздохнув, дядюшка пошел влево.

Квадрат на полу провожал его взглядом квадратных глаз.

— Шестой день в катакомбах, ищу бету, но попадаются сплошные гаммы, — задумчиво прочитал дядюшка.

Кто-то не пожалел своей крови и украсил надписью стену пещеры.

— Стану бетой за кружку воды, — прочитал дядюшка на стене буквально через десяток метров. — Ничего не понимаю.

Что-то вертелось у него в голове, что-то он слышал такое, но усталость, жажда, голод и шишка на голове от столкновения давали о себе знать.

— Мы сражались как львы, но нас одолели числом и загнали в подземелья, прогнав с форума, — прочитал дядюшка и остановился, неожиданно вспомнив.

Он находился на форуме Фанфикополиса, в мрачном и мертвом подземелье, некогда бывшем центром города! Некогда все здесь кишело жизнью, но сейчас только горожане-старожилы помнили об этом месте. Собственно, и сам дядюшка его не застал, лишь слышал пару разговоров в упоросельне, и вроде бы отсюда можно было выбраться куда-то... на кладбище, кажется?

Сколько дядюшка блуждал по подземным туннелям, он и сам не помнил, просто в какой-то момент свернул, с трудом открыл очередную дверь и неожиданно оказался снаружи. Не в подземелье, а именно что на поверхности, пускай и ночью, но зато под светом Луны. Дядюшка упал на землю и с наслаждением вдыхал чистый, свежий воздух, а потом встал и начал осматриваться.

— Где это я? — пробормотал он озадаченно.

Местность вокруг, может, и была кладбищем... кладбищем домов. Архитектор, который их строил, наверное, был не в себе, решил дядюшка, разглядывая странные здания, словно сшитые из нескольких частей. Огромная усадьба резко переходила в современный небоскреб, в котором виднелась пещера с нарисованным на стене мамонтом, и так далее. Содрогаясь и оглядываясь, дядюшка побрел прямо, просто так, потому что все равно не знал, в какую сторону идти.

— Похожее кладбище, — прочитал он вывеску над входом.

Что-то такое дядюшка слышал, но память его подводила, левую ногу натерло, хотелось лечь и не вставать, и поэтому Хо побрел дальше. Его клонило в сон, глаза слипались, и дядюшка брел по инерции, пока не обратил внимания, что вокруг снова тянутся дома.

— Где... — он оглянулся, и слова застряли у него в горле.

Волосы, может, и не встали дыбом, а вот холод пробрал дядюшку прямо до костей. Вокруг высились недостроенные дома, и очертания недостроенного призрачно виднелись в лунном свете. В домах двигались фигуры, что-то говорили, наклонялись, прыгали и говорили, и... дом словно моргал, как будто падавший на него свет скрывало на мгновение, и фигуры возвращались в исходные позиции, снова совершали одно и то же, раз за разом, безжизненно, механически.

— Квартал заброшенных фанфиков! — прохрипел Хо и тут же осекся, испугавшись, что его услышат и затащат в один из домов, в котором он и останется до скончания века, такой же фигурой.

Квартал был одной из легенд Фанфикополиса, кочевавшей по городу туда и сюда. В домах, брошенных авторами, словно бы самозарождалась жизнь, оживало написанное в тексте, и фигуры начинали действовать, повторяли раз за разом одно и то же незаконченное действие. Один из рассказывавших дядюшке о квартале клялся всеми серверами, что заходил в дом и разговаривал с одной из фигур, и та якобы сообщила ему, что таким образом они пытаются призвать автора обратно, чтобы тот дописал, доделал и закончил их жизнь.

— Ты ли это, о подлый Дамблдор? — призрачная фигура вылетела из соседнего дома и устремилась к дядюшке.

Это стало последней каплей, и Хо, взвизгнув на высокой ноте, помчался прочь, ощущая, что за ним по пятам гонятся орды призраков и тянут к нему свои прозрачные зеленоватые руки. Мысли скакали, не хватало воздуха, в голове мутилось, и дядюшка сам не понимал, куда бежит, и не понимал, реально ли то, что происходит вокруг него.

Моралеблюстительница — голая и верхом на лошади, сажающая картошку под вывеской «Село Клоняево» в сопровождении мускулистого бойца в доспехах и с ведром в руке, и куча детей вокруг них. Огромная зайчиха, распинающаяся с трибуны, рядом с поставленной виселицей и стоящими там редакторами. Верховный Админ высотой с гору, мечущий молнию и грохочущий: «Спасибо, дядюшка Хо!» Толпа клонов Фенрировны, построившихся «черепахой» и гоняющих статую Снейпа. Сидящие в кружке на обочине люди, неожиданно кричащие: «Кто маньяк? Ты маньяк!» — и толпой накидывающиеся с ножами на одного из круга. Апостол Андрей на краю огромного бассейна, кричащий дельфинам, что накормит их пятью словами и двумя рыбами, и ответный крик дельфинов: «Спасибо за рыбу!»

Что из этого было правдой, а что домыслами воспаленного воображения, дядюшка и сам не взялся бы сказать. Но самое главное было достигнуто — оглянувшись в какой-то момент, Хо обнаружил, что призраки за спиной исчезли. Да и квартал заброшенных фанфиков исчез, словно и не было, и вокруг теперь тянулись какие-то странные поля, усеянные фундаментами.

— Точно, это же заготовки под новые фандомные районы, — прошептал дядюшка. — Я спасен!

— Ну, ты не торопись-то, — донесся насмешливый голос, — их еще не одобрили.

Дядюшка повернул голову и обнаружил перед собой высокую девицу с длинными косами, пистолетом в руках и широкой улыбкой. Мгновение спустя она расплылась и превратилась в сосредоточенную радистку, а потом в огромный говорящий носок, а потом просто в жизнерадостную женщину. Дядюшка вытер пот и подумал, что не в его возрасте так бегать... но от призраков квартала шел такой холод и ужас, что разум отключился, просто отключился.

— Но все равно я в Фанфикополисе, — с поклоном сказал дядюшка, — и значит, спасен. Не подскажете, где я нахожусь?

— А за четвертым кольцом, на севере города. Тебе, дедушка, туда, вон туда, вначале смело иди, тут все равно никого нет, одни заготовки и фундаменты под районы, целая сотня их.

— Неужели в городе настолько не хватает места, уважаемая? — спросил дядюшка.

— А... и места не хватает, и Иоланта Фандомная куда-то пропала, Админ в печали, и все такое, но я не унываю! Она вернется, и тогда я разом ка-а-а-а-ак жахну! А потом пыхну! И мне поставят памятник, вот! — горделиво заявила собеседница дядюшки, перебросив косу через плечо.

Хо же размышлял о своем. Он вообще-то как раз и хотел пойти к Админу, попросить о помощи в поисках, но раз такое... оставалось только вернуться в родную лавку, вздохнуть, затянуться добротным упоросом и подумать, что делать дальше. Накурить, так сказать, ответный удар.

— Спасибо за помощь, — поклонился дядюшка, — пойду я.

— Как увидите ржавый автомобиль, правее берите, а то в пустошах Фоллаута сейчас брачный сезон у мутантов! — донеслось ему вслед.

Дядюшка взял вправо, но недостаточно, и за ним долго гнались аушные мутанты, но он все же сумел сбежать. Правда, прибежал совсем не туда, куда собирался, но пути назад не было. Покосившаяся табличка на углу гласила: «Азь кабань ский прайезд», прямо под ней шло вооруженное ограбление.

— Шоколадные глаза! Вас увижу — умираю! — доносилась надрывная, мяукающая песня откуда-то сверху.

Дядюшка, после всех приключений выглядевший примерно как обитатели проезда, не спеша пошел вдоль стены, стараясь не привлекать внимания. Из окон летели обрывки бумаги и матюги, потом донесся истошный вопль.

— Я — поэт и Антонин, от меня вам угадин! Р-р-р-р! Долохов зовут меня, угадайте, где змея! Нет, все не так!

— Дед, не хочешь принять ванну? — донесся окрик. — Старосты шестого курса! Одобрено Непотребнадзором!

— С-спасибо, не хочу, — отозвался Хо.

— А если твой женьшеневый корень уже не стоит, у нас есть настойка на женьшене, чтобы стоял!

Но дядюшка не стал оборачиваться. Собственно, за это проезд и прозвали АзкаБАНским, практически за все тут можно было улететь в бан — тюрьму.

— Ссы...лки н-нада? — какая-то девушка распахнула пальто прямо перед дядюшкой.

— Да, запрет и обыски, но я думаю так, нужно уходить в подполье, и там разрисовывать стены, показывать голую правду, — доносилось откуда-то слева.

Над головой пролетела стая единорогов и начала призывать ржанием девственниц. Проститутки ржали в ответ, из подвала слева доносились томно-пыточные вздохи, перемежающиеся криками:

— Критик, да?! Я тебе покажу критику! Я тебя разделаю вот этим вот ножом! Я всю страсть вложил в свой дом, строил его по кирпичику, а ты! Я тебя найду и зарэжу!

Тут дядюшка, отвлекшийся на единорогов, уткнулся в кого-то. Поднял глаза. Перегораживая дорогу, стояли четверо мордоворотов, каждый втрое шире дядюшки.

— Ну что, дед, вот ты и пришел, — прохрипел один из них.

Дядюшка попятился, но было уже поздно. Четверка нависала над ним, и видно было, что они молчаливо общаются между собой. С недавних пор необязательно стало заходить в здание для такого вот группового разговора (для остальных смотрящегося как молчание), и, разумеется, обитатели проезда не остались в стороне от прогресса.

— Выворачивай карманы, — прозвучало в конце концов.

Но в этот момент единороги, так и не получившие отклика, обозлились и начали гадить сверху. Радугой. Жители проезда (кто не успел спрятаться) начали разбегаться и искать укрытие, даже мордовороты, едва не ограбившие дядюшку.

— Хм, — задумчиво сообщил небесам дядюшка, разглядывая предмет, выпавший из кармана одного из мордоворотов во время бегства. — А сюда-то он как попал?

В руках у дядюшки был нефритовый жезл, один из той партии, что он некогда потерял в Слэш-округе, уступив в неравной битве тамошним обитателям.

— Чего только не встретишь, — покачал головой дядюшка и пошел дальше.

Проезд был пуст, повсюду валялись кусочки радуги, и Хо воспользовался моментом, поспешил убраться прочь, пока его снова не ограбили.

В Фанфикополисе не было грабителей, но было очень, очень людно. Настолько людно, что местами толпа просто стояла, не в силах двинуться куда-то, зайти в помещение, вырваться на свободу в парк. Вывески вроде были на месте, но почему-то превратились в какие-то нечитаемые иероглифы. Горожане, кто мог еще двигаться, двигались замедленно, словно под водой, тыкались носом в надписи, доставали словарики, чтобы прочесть.

— Что происходит? — спросил дядюшка.

Ближайший к нему горожанин начал открывать рот, чтобы ответить, но так и застыл с остекленевшими глазами. Внезапно Хо ощутил, что и сам словно бы попал в густой сироп и, пытаясь двигаться изо всех сил, все равно перебирает ногами медленно и плавно.

— Жители и гости Фанфикополиса! — грянуло с небес. — Во имя вашей же безопасности оставайтесь дома, не выходите на улицы! Пришло время обновить город, сделать его еще просторнее, еще лучше!

«Какой еще дом?» — плавно подумал дядюшка, но в этот момент его перенесло в родную упоросельню. За окнами бушевал беззвучный вихрь и сверкали молнии, и Хо видел, что соседи так же, как и он, всматриваются в окна, пытаясь понять, как это они вдруг мгновенно оказались дома.

— Дядюшка? — донесся сзади удивленный возглас. — Дядюшка!

— По? — обернулся Хо, не веря своим ушам и глазам.

Но племянник, целый и невредимый, пускай и в немного непотребном виде, и вправду стоял там, у сундука с упоросными смесями, и улыбался.

— Где тебя носило, племянник?!

— О, дядюшка, прости меня! — виновато повесил голову По. — Я засмотрелся на горячих девушек и застрял на ФемФесте, а потом пошел на праздник редких птиц! Какие там были диковины и редкости, я просто забыл обо всем, а потом... очутился здесь!

Хо набрал полную грудь воздуха, чтобы высказать племяннику все, что он о нем думает, и остановился. «Зачем?» — подумал дядюшка и сказал совсем другое.

— Открой сундук и достань черную коробочку. Располагайся удобнее, похоже, это надолго, — дядюшка покосился за окно, где теперь просто стояла чернота.

— А зачем это, дядюшка?

— Будем накуриваться черноюморным упоросом, и я расскажу тебе, как искал тебя по всему городу, особенно на темной его стороне, — усмехнулся дядюшка, опускаясь на подушки и принимая из рук племянника упоросятор.