Дядюшка Хо в Фанфикополисе (джен)

Солнце припекало, и дядюшка Хо медленно брел по дороге, толкая тележку перед собой. Цель уже виднелась на горизонте, вставала шпилями сверкающих башен, манила прохладой тени от высокой стены. Фанфикополис!

Дядюшку Хо пустили внутрь без вопросов, огромные стражи у ворот даже не взглянули на него. Тележка бодро подпрыгивала на мощеной дороге, дядюшка одновременно перебирал ногами и вертел головой, присматриваясь к новому окружению. Уютные маленькие домики сменялись какими-то уродливыми монструозными башнями, и тут же рядом виднелись стройные пирамиды, переходящие в парки и площади. Место дядюшке выделили в глубине города, и пока он туда пробирался, насмотрелся странных вещей.

Колонна девиц одинаковой наружности бежала по проспекту, неся плакат с надписью: «У Люциуса простатит, люцеболь всех победит!» Затем девицы разделились и начали забегать в лавки и магазины, откуда их вышвыривали, но они не сдавались и рисовали какие-то странные лозунги прямо на стенах.

Храм с огромной статуей... Подумав, дядюшка Хо решил, что это местная богиня домашнего хозяйства. В одной руке у нее была поварешка, в другой — конфетка. Толпы поклонников, молчаливых и одинаковых, стекались в храм, на фронтоне которого почему-то было начертано число «33».

Еще одна статуя, посвященная домашнему хозяйству: возле котла стоит мрачный повар, скрестив руки на груди. Рядом со статуей кипела драка, доносились непонятные выкрики: «После стольких тумаков?», «Всегда!», «Профессор был профессор!»

Попытавшись обогнуть дерущихся, дядюшка свернул в какой-то проулок и неожиданно оказался во дворе-колодце, украшенном изображением обратной стороны Луны. Весь двор был завален исписанными свитками, и группа людей, даже не замечающих дядюшку, продолжала строчить на все новых и новых свитках с умопомрачительной скоростью.

Покачивая головой, Хо продолжил путь, думая, что достоинства Фанфикополиса перевешивают некоторые странности его жителей. Атмосфера тут была вполне приятная и умиротворенная, жители — приветливыми, никто ничего не требовал, да и место под лавочку выдали сразу, заверив, что пока дядюшка туда доберется, все уже будет готово.

Повесив вывеску «Магазинчик дядюшки Хо», он любовно протер ее еще раз и пошел размещать товары, развешивать картины и обустраивать лавку. Пару заглянувших горожан дядюшка заверил, что перебрался сюда из Фикбукграда с самыми серьезными намерениями и что у него только качественный товар.

А потом пришли они.

— Так-так, — сказал самый рослый из вторгнувшихся. — Торгуем, значит?

— Да, — стараясь не показывать обеспокоенности, ответил дядюшка. — Самый лучший товар.

— «Легенды малахитовых жезлов», — цокнул другой, разглядывающий свитки. — «Баллада о могучем попаданце со стальным стержнем». «Мэри, дочь нищенки, ставшая Императрицей Поднебесной».

— Что-то не так?

— Да, дед, что-то не так. Объясняю на пальцах. Ради спокойствия жителей Фанфикополиса ты должен отстегивать долю бетам своего района. Тем, кто еще не поднялся и не раскрутился или продает такое, как у тебя, нужно еще заносить долю гаммам, понятно?

— Но я...

— Ничего, найдешь. Сходишь во второй блоггерский район или на Форумной площади объявление наклеишь, потому что без штампа «Одобрено» на своих товарах ты ничего тут не продашь.

— А можно ли получить штамп самому?

— Можно, только свитки придется переделать, картины перерисовать, лавку поменять и место жительства сменить. На Ориджевый округ, что сразу за Третьим Мультифандомным кольцом, как положено, а тебе с какого-то хрена выделили место на окраине района Сильногаре.

— Это из-за стального стержня, — подсказал кто-то, и дядюшка уже воспрял было духом, но зря.

— Плевать, все равно лавка неправильно оформлена, — отмахнулся предводитель непрошенных гостей, продолжающий нависать над дядюшкой. — И еще. Благодаря тому, что тут все отстегивают: ты — бетам и гаммам, они — редакторам, а те — админам, наш Верховный Админ имеет возможность поддерживать в городе порядок и спокойствие, ясно?

Дядюшка закивал и заморгал.

— Поэтому твоя лавка будет работать круглосуточно, и любой посетитель сможет высказать свое мнение о твоих свитках, ясно?

— Но я...

— К себе домой можешь никого не пускать, а в лавку — обязан, понятно? Горожане тоже трудятся на благо Админа, и он уважает их права и следит за порядком. Не нравится что-то, пиши в канцелярию, специальные бланки тебе выдадут. Сразу могу сказать — свитки перепиши, у нас приличный город, и порнуху тут не любят. Картины отнесешь в Художественный отдел, там их оценят, понятно?

— Понятно, — с покорностью судьбе вздохнул Хо.

Можно, конечно, вернуться в Фикбукград, не так уж там и плохо, мелькнула у него мысль. Но он решил, что для начала все же стоит сходить туда, куда посоветовали, попробовать разузнать, что и как. Может, не так уж и много надо отстегивать, и ему даже удастся расширить бизнес, а там, глядишь, и собственный храм построить — со статуей малахитового жезла на крыше?

— Всем привет, я новенький, только что приехал из Фикбукграда! — крикнул дядюшка Хо, выходя на площадь Блоггеров.

Блоггеры развернулись и бегом бросились к дядюшке, на ходу доставая тарелки, вилки и ножи и плотоядно облизываясь.

Утро застало Хо в пути. За спиной его медленно и неотвратимо отдалялся Фанфикополис, но дядюшка не унывал. Медленно перебирая ногами, он толкал тележку по дороге к Самиздатбургу.

Самиздатбург привольно раскинулся во все стороны, и дядюшка Хо, сколько ни смотрел с высоты холма, так и не увидел окраин города. В какой-то момент ему, правда, почудилось, что город троится, но в том виноваты были, конечно же, усталость и слишком жаркое солнце. Дядюшка медленно спустился с холма и вошел в город, пытаясь понять, что ему делать дальше.

Вокруг пестрели яркие плакаты с непонятными надписями: «Блэк Джэк!», «Ищем таланты!», «Высокие Каблуки!», «Укол Ужаса!». Внезапно дядюшку дернули за рукав.

— Хочешь в подвал Самиздатбурга попасть? — зашептал кто-то жарким голосом.

Дядюшка в ужасе отмахнулся, обернулся, но там уже никого не было.

— Последние поступления! Последние поступления! — мимо промчалась огромная телега, нагруженная окованными железом талмудами.

Хо попытался отступить в проулок, но уперся в невидимую стену.

— Тут только для синих! — крикнул голос из темноты.

— Новенький? — спросил голос с высоты.

— Да, — ответил дядюшка, пытаясь понять, кто говорит.

— Жить здесь будем или проездом?

— Будем, — вздохнув, ответил дядюшка.

Получив адрес и синий штамп на руку (вкупе с предложением «иди туда, дальше разберешься!»), Хо побрел по улицам бурга. Никаких указателей или названий улиц тут не было, а сами улицы петляли, словно их прокладывало стадо пьяных коз. Многочисленные маленькие лачужки ничуть не волновали хозяев, которые, высунувшись наружу, как правило, декламировали стихи, самозабвенно при этом подвывая. Возле некоторых (Хо не уловил, почему возле них) кучками стояли поклонники и увлеченно хлопали.

— Стихи — говно, автор — мудак, не терпит обоснованной критики!!! — с таким воплем кто-то огромный и зеленый прорвался сквозь ряды поклонников и метнул в автора огромный шар навоза.

Автор ловко уклонился и в ответку метнул такой же шар, только размером поменьше. Его поклонники синхронно запустили руки в карманы туник и тоже начали кидаться в зеленого навозом. Дядюшка Хо бежал оттуда, прикрываясь тележкой, и тут же влетел в новую потасовку. Здесь уже резались насмерть: под ногами хлюпала кровь, валялись тела, пронзенные пиками, мечами, топорами, а чуть поодаль продолжалась бойня толпа на толпу.

— Ты за кого, за Запад аль за Матушку-Рассею? — ухватили дядюшку, отвлекшегося на зрелище резни, за пуговицу.

— Я сам по себе, уважаемый.

— Слышали, парни? Ве-е-е-ежливый! Не иначе — шпион! Слышь, китаёза, ты шпиона? Бей яго, парни!!!

Увидев сверкающую сталь, дядюшка зажмурил глаза и попрощался с жизнью, но тут раздался новый клич:

— Мордор атакует! Не пропустим!

Дядюшку отпихнули в сторону, и он на четвереньках, пробираясь по говну и затупившемуся оружию между ног сражающихся, кое-как выполз наружу. Неподалеку, в подворотне, двое здоровенных бритых граммар-наци били школьника, приговаривая:

— Ставь запятые! Ставь запятые! Сейчас твоя голова будет биТЬСЯ об стену, понял?

— Правильно писать — «апстену»! Ахтунг! Граммар-наци! — пищал школьник, пытаясь вырваться.

Не успел дядюшка ничего предпринять, как в подворотню ворвались сотни школьников и с криком: «Легион!» — стоптали и здоровяков, и своего собрата и унеслись куда-то вдаль. Понятно было, что здесь лучше не задерживаться, и дядюшка, утирая пот, начал пробираться дальше по кривым и изогнутым улочкам. Пару раз на него сверху обрушивались помойные тексты, еще кто-то неожиданно распахнул ставни и заорал прямо в ухо Хо: «Социальные сети знакомств!!! Только у нас — лучшие девушки!!!», но тут же снова скрылся в здании.

Выбравшись на проспект и обнаружив там сверкающие дворцы, дядюшка приободрился, поняв, что попал в элитный район. Здесь уж наверняка охрана бдит! Надо еще сходить в администрацию города, написать заявление о пропаже тележки и слегка преувеличить качество и размер товара, а там, глядишь, все и наладится.

Внезапно ворота одного из дворцов распахнулись, и оттуда выбежала толпа взбудораженных женщин, размахивающих скалками, сковородками, вертелами и прочей опасной для жизни кухонной утварью. Не успел дядюшка опять попрощаться с жизнью, как толпа ринулась к соседнему дворцу с криком:

— Не простим колометания!!!

Дворец в один момент оказался в осаде, и тут ворота его распахнулись, и вторая толпа женщин выметнулась навстречу первой. На стене дворца Хо успел заметить огромный плакат, изображающий влюбленного вампира и какую-то девушку.

— Заряжай!

Пока передние ряды рубились на сковородках и прицельно плевали друг в друга, женщины сзади доставали одноразовые колометы и стреляли по стенам, норовя попасть в окна и выбить стекла. Парочке самых метких даже удалось закинуть колья внутрь дворца. Те, кто атаковал первыми, уже брали верх, вдавили защитниц обратно во двор, но тут вокруг здания заискрилась огромная хрустальная стена, отрезавшая друг от друга защитниц и атакующих. Там, за стеной, женщины задирали юбки, кривлялись и показывали языки. Атакующие в ответ изображали неприличные жесты, но все это быстро закончилось, и проспект опять опустел.

— Уважаемый, а где здесь администрация? — спросил дядюшка у одного из прохожих.

— А хуй его знает, но как увидишь мэра, скажи ему, что он мудак!

— Почему? — удивился дядюшка.

— Дороги не делает, новый дизайн домов не разрешает!

— Зато и налогов не берет ни копейки! — тут же вмешался еще один прохожий.

— Да я, блядь, готов ему заплатить копеечку, лишь бы эти ЖЛР-цы снесли! — последовал жест в сторону дворцов.

— Мэр и так им прикрыл подпольную торговлю!

— А хуле толку, если даже дом не разукрасить?

— У кого кривые руки, тому ничто не поможет!

— Что ты сказал?

— Да сам иди нахуй!

Дядюшка торопливо перебежал на другую сторону улицы, прочь от сцепившихся в драке горожан. Никаких народных дружинников или стражи не было видно. Пара прохожих, остановившись, наблюдала и подбадривала дерущихся. Затем один из них не выдержал и, выхватив огромную, остро заточенную имху, ринулся в бой с криком:

— Тут кто-то неправ!!!

Добравшись до администрации, дядюшка понял, что дело плохо. Здание осаждали толпы разъяренных жителей, что-то требуя, крича, угрожая, врываясь сквозь окна и двери, проникая через крышу. Два стражника, невозмутимо обходили периметр, периодически закалывая тех, кто слишком наглел в атаке. Свитки и жалобы, которыми забрасывали здание администрации, вспыхивали и сгорали еще на подлете. Пару раз мелькнул мэр, ударивший мимоходом боевым молотом особо крупных жителей, и тут же скрылся.

Поняв, что здесь ничего не добиться, дядюшка побрел на выделенное ему место.

Несколько камней, составленных вместе, и еще один в качестве крыши — вот и весь дом. Кое-как обустроившись на каменном полу, дядюшка провел тревожную ночь. Доносились вопли и хохот, затем горизонт озарился пламенем пожаров. Потом послышался топот ног и бряцание металла, и где-то неподалеку завязалось новое сражение, сопровождающееся криками: «Фанфики — прочь с сайта!», «Фанфикополис — говно, там зажимают авторов!», «Фанфики — не литература!»

Вдалеке истязали кошек вперемешку с воплями: «Пидоры не пройдут!»

Утром продрогший и замерзший дядюшка побрел по городу в поисках помощи. Просто так его лавка без товара никого не заинтересует, это было ясно, и требовалась чья-то поддержка. В какие-то лавки, мелкие и невзрачные, ломились посетители и стояли в очереди, совершенно не обращая внимания на дворцы рядом, предлагавшие вроде бы такие же товары и услуги. Дядюшка благоразумно ни с кем не разговаривал, уклонялся от толп, не вслушивался в лозунги. Так он добрел до огромного комплекса дворцов, стоящих в запустении и с раскрытыми настежь воротами.

Не успел Хо и шагу сделать внутрь, как рядом возник огромный мускулистый мужчина.

— Я — Самсон Златопис! — провозгласил он. — Как тебе мои гипер-ультра-мега-дворцы? Хочешь, я сделаю тебя попаданцем в молекулу, в Гитлера, в блоху, в другую Вселенную? Ты будешь гипер-мега-супер-магом, спасающим Землю!

Дядюшка не успел и слова сказать, как в ворота хлынула толпа и с криком: «Вот он! В ТОП его!» — потащила Самсона прочь.

Хо осторожно выглянул и увидел, что Златописа тащат к каким-то постаментам. Но не успели Самсона водрузить туда, как из дворцов вокруг хлынули боевые отряды женщин со сковородками. Завязалась жуткая драка, и тут земля содрогнулась от топота копыт. Мэр, размахивая огромным молотом, во главе боевой гвардии ворвался в ряды сражающихся и начал разить направо и налево, выкрикивая:

— Покайтесь, грешники!

Всякий, кого он задевал, тут же становился прозрачным и рассыпался с хрустальным звоном. Дядюшка во второй раз в жизни захотел выматериться — и не смог. Рот его раскрывался, но слова не выходили.

— Это антиматемагия! — хлопнули Хо по плечу. — Не старайся, только мэр знает это заклинание!

— С меня хватит! — выкрикнул дядюшка.

И он побежал прочь из города.

— С возвращением в Фанфикополис! — поприветствовали ободранного и окровавленного дядюшку Хо на входе в город.

— Я бы хотел сменить профиль лавки, — сказал он.

— Как вас записать?

Дядюшка вздохнул. Бесценные свитки утеряны, значит, остается вернуться к тому, с чего он начинал когда-то. Он еще раз вздохнул и твердо сказал:

— Дядюшка Хо, мастер по изготовлению нефритовых жезлов.

Дядюшка сменил профиль деятельности, и ему пришлось переехать в так называемый «Восточный район», где теснились друг на друге микрорайоны и пустыри фандомов соответствующего происхождения. Совсем рядом с новой лавочкой дядюшки располагался огромный парк Силы Юности, в глубине которого высилась Деревня, скрытая в Рамене, а по деревьям в парке круглосуточно носились поклонники Наруто. Собственно, они и стали первыми клиентами дядюшки, который ловко и умело строчил им оранжевые комбинезоны и наносил гравировки на пластины металла — налобные протекторы.

В ночи раздавались выкрики о силе луны и крыльях правосудия, а также носились красивые девчонки в коротких юбках, и все это было красиво, но несерьезно с точки зрения бизнеса. Ворочаясь на циновке и глядя на огромную луну в небе, дядюшка Хо размышлял. Основную часть Фанфикополиса по-прежнему занимали районы, связанные с Гарри Поттером, и искать ключ к богатству следовало именно там. Индивидуальные нефритовые жезлы на заказ... а там уже можно будет и потягаться с фабриками и заводами Фикбукграда, производящими эти самые жезлы поточно-штамповочным методом.

С этой мыслью на следующий день дядюшка Хо вышел из лавки и отправился в центр города. Перейдя достаточно оживленное Второе Мультифандомное Кольцо, он пошел мимо так называемых Темных районов. Оттуда доносился рык демонов, свист плетей, стоны грешников и хохот рекламного призрака Темногаре, то и дело взмывающего в небеса. В самом небе висела огромная фигура мага в балахоне и колпаке, читающего книгу. Один глаз мага выглядывал из-за книги, и дядюшка Хо уже слышал сплетни и пересуды, что так Верховный Админ надзирает за городом. На обложке книги виднелась четкая надпись: «Не надевай кепку с козырьком — с арендной платы за наше небо оплачивается и твоя квартплата тоже!»

Горожане рысили мимо по своим делам, не обращая внимания на небо, в круглосуточных лавках зевали продавцы, кое-кто только открывался, возясь с замками. Дворники шаркали метлами, а утренние коты требовали их погладить. За котами из подворотни наблюдал огромный кот — Манул, сидящий на танке.

Пройдя мимо Темных районов, дядюшка свернул направо, на Гаммский Проспект, и тут же столкнулся нос к носу с огромным Медведем в килте, с сердечком на поясе, крыльями за спиной и в темных очках. Он стоял и что-то печально и пронзительно выводил на волынке.

Собравшаяся вокруг толпа перешептывалась: «Какой ня-я-я-яшка!» Самые впечатлительные метали к ногам Медведя рыбу и конфеты, пара меломанов пыталась подыгрывать на губной гармошке.

Не успел дядюшка ужаснуться и удивиться тому, что полярный медведь играет на волынке посреди проспекта и никто не разбегается, как начались неприятности. Из расположенного неподалеку микрорайона «Срачик-2» выплеснулась толпа с монтировками, битами, цепями и транспарантами.

— Свидетели Седьмой Книги!!! — разнеслось над толпой, и горожане начали разбегаться.

Медведь продолжал наяривать на волынке, грустная мелодия сменилась боевым маршем, и толпа ускорилась. Ворота огромного здания — с плакатом Святой Мамы Ро, держащей в руках перо, — распахнулись, и прихожане Церкви Святого Канона ринулись навстречу Свидетелям Седьмой Книги. Впереди бежала могучая женщина в маске, на балахоне ее было намалевано «12», а в каждой руке она держала по боевому топору.

— В сердце канон всегда один — ЦСКа непобедим!!! — доносился слитный рев сотен прихожан.

— Читайте допы вы всегда, и обойдет вас всех беда!!! — вторили им задние ряды.

Свидетели исторгли ответный слитный вопль:

— Разом, дружно — допов не нужно!!!

И две толпы с грохотом и треском столкнулись, заполнив проспект вокруг и отрезав дядюшке пути к отступлению. Кто-то задел Медведя, и тот, взревев, пошел крушить всех волынкой, расчищая дорогу в толпе. Дядюшка Хо попытался скрыться в одном из зданий, но, как назло, вокруг стояли сплошь кривые и косые шатающиеся конструкции, в которые и заходить-то было страшно.

Опасения дядюшки тут же подтвердились: десяток канонистов, отступая от наседающих свидетелей, задели одно из зданий, и оно тут же развалилось. Внутри обнаружилась огромная статуя негритянки с одеялом в руках. У ног ее стройными рядами били поклоны поклонники, вздевая руки к небесам.

— Проклестанты! — разнеслось над сражающимися, и драка замерла.

— Бей еретиков! Порвать проклятое Одеяльце!

— Руки прочь от Нигермионы! — вскочили поклонники негритянки. — Братья и сестры, в бой, не дадим им свершить черное дело!

Но их было слишком мало, и объединившиеся канонисты и свидетели быстро вытеснили негров-еретиков, после чего дружно запели духовный гимн «О славься, цитата из канона» и начали набрасывать веревки на статую, чтобы ее повалить. Самые нетерпеливые и яростные били топорами и ломами в основание статуи, стремясь его разрушить.

Под шумок дядюшка Хо тихо, прижимаясь к стенке, огибал толпу.

— Эй, ты кто? — крикнули ему в спину.

Дядюшка не стал отвечать и припустил изо всех сил, не оглядываясь и не разбирая дороги.

Задыхаясь, он выбежал в какой-то двор между двух огромных небоскребов. На одном из них была изображена ведьма, озаренная лучами встающего солнца, на другом виднелись часы над кучей камней. Между небоскребами висела растяжка с огромной и странной надписью. Дядюшка даже перечитал два раза, подумав, что ошибся.

«Понимаете, мы тут, в блогах, вообще никого не любим и, когда нам скучно, докапываемся даже до столбов. В блогах сложилась совершенно определенная культура взаимного ужаса — и ненависти, конечно же, — а также авторская дедовщина, грамматический нацизм, тоталитарный диктат толерантности, презрение к исконным ценностям нашей страны, спортивное отношение к прицельным плевкам в душу, травля школьников, обструкция фикбука, очковтирательство, головотяпство, хвостистское отношение к работе, административная оруэлловщина и силовой нигилизм. К которым я, разумеется, вовсю приложил руку».

Под растяжкой сидел человек в пальто и маске то ли енота, то ли барсука и курил, выпуская колечки дыма в небо и не обращая внимания на поклоняющихся горожан и туристов вокруг.

Еще один храм, понял дядюшка Хо и, несмотря на усталость, припустил дальше. Попасть в еще одну драку ему не хотелось, и он бежал, бежал, бежал, петляя между маленьких домов, вскоре сменившихся особняками, перешедшими в свою очередь в какие-то многоэтажные жилые комплексы, а затем снова замелькали мимо маленькие дома с огородиками и приветливыми людьми.

— Вы запыхались, — раздался бесстрастный голос из-под капюшона.

Дядюшка Хо даже отвечать не стал, пытаясь отдышаться и напиться одновременно. После увиденного сегодня и в прошлые дни мастер-заклепочник в балахоне, сверкающий глазами из-под непроницаемо-черного капюшона, уже не особо впечатлял.

— Какие требования вы предъявляете к своим жезлам? — продолжал собеседник дядюшки.

— Точность.

— Они должны входить точно в цель? С какого расстояния? С какой скоростью? Если использовать заменители, то будет неизбежное рассеивание...

— Они должны быть точными копиями вот этого, — дядюшка Хо протянул заранее приготовленный список.

— Эти нефритовые жезлы хранятся в эталонной палате, — сверкнул глазами мастер.

— Так вы беретесь?

— Разумеется, нет такой вещи, которую я не смог бы сделать, и такой заклепки, которую не смог бы заклепать, — последовал ответ. — Но за отдельную плату.

Дядюшка Хо задумался. Конечно, в банке гоблинов всегда дадут кредит, но там же придется выплачивать проценты, а значит, надо будет быстро раскручивать торговлю. Индивидуальные заказы — это всегда риск, ведь он еще не сделал себе имя и не обзавелся постоянными клиентами.

— Но мне потребуется по три копии с каждого! — сказал он после длительных раздумий.

— Неважно, после снятия мерки — изготовление копий уже копеечный вопрос, — ответил мастер. — Теперь о цене...

Выйдя на улицу из мастерской после долгого торга, дядюшка Хо вдохнул полной грудью.

— Не берут? — кивнул он на стену, увешанную моделями самолетов.

— Не берут, — сверкнул глазами вышедший следом мастер. — Всех интересуют нефритовые жезлы и раковины с жемчужинами страсти. Ожидайте заказ через неделю.

С этими словами он скрылся обратно в мастерской, а дядюшка еще раз вдохнул полной грудью. Конечно, еще предстояло взять кредит и раскручивать новую лавку, но главное — дела налаживались, и это было прекрасно!

Выйдя из банка, дядюшка устало вздохнул. Конечно, теперь ему было чем расплатиться с мастером, но кредит — это всегда риск. Берешь-то деньги чужие и ненадолго, а отдаешь свои и навсегда. Поправив сползшую было тэгу, дядюшка спустился по ступенькам и решительно свернул в Восьмой Уползательный проулок. По основному проспекту Зеленых Глаз шла слишком плотная толпа, и дядюшка решил, что не стоит в нее соваться. Где толпа, там всегда опасность: если не драка, так внезапный флэшмоб или перекрытые улицы, заполненные горячими спорщиками.

Банк стоял на стыке трех районов: Севитуса, Сневанса и Северитуса, и здесь всегда было очень людно и постоянно что-то да происходило. Увы, районы за Вторым кольцом были слишком бедны строениями и горожанами, чтобы банк открывал там филиал, и поэтому дядюшке пришлось идти сюда самому. В проулке дядюшке попались несколько горожан в стандартных тэгах, традиционной одежде Фанфикополиса. Были умельцы, носящие по десять тэг разом и не выглядящие при этом дураками, были и те, кто разгуливал без них, но обычно горожане надевали одну-две стандартные тэги, прикрывавшие тела и головы.

Сам дядюшка еще не видел вживую, но мастер из соседней лавки, достопочтенный Пинь, уже просветил его, что иногда реклама с неба светит слишком яростно и может поразить не только глаза, но и тело. Хо собирался прикупить блок-зонт, но потом, когда твердо встанет на ноги, и поэтому, когда в небе что-то сверкнуло, дядюшка тут же закрыл голову руками и отскочил к стене. Не ощущая ослепляющего сияния, он рискнул приоткрыть один глаз и посмотреть, что же происходит.

— Далекая Галактика! — провозгласил грохочущий голос с неба.

Дядюшка с изумлением, уже в оба глаза, наблюдал, как приятная синь с белыми облачками внезапно сменилась пугающей картиной звездного неба — яркого, такого, что не каждую ночь увидишь. В городе резко стало темно, и можно было не сомневаться, что все горожане, как один, смотрели вверх.

— В течение двух месяцев космические микрорайоны получают привилегии при обслуживании во всем городе, их товары продаются по двойной цене, а постройка зданий оплачивается на две трети из казны города! — продолжал греметь голос. — Построившему лучшее здание Верховный Админ лично вручит бесценный дар! Общественное признание и поощрение тем горожанам, что не останутся равнодушными и поддержат начинание!

С хлопком небо сменилось на нормальное, снова вспыхнул свет, и дядюшка Хо заморгал.

— Легко отделались, — донеслась до него реплика одного из горожан.

— Ага, — ответил ему второй, отряхиваясь. — Как вспомню ту картинку с призывом осваивать неизведанные берега, так до сих пор вздрагиваю! Сколько она висела в небе? Месяц?

— Месяц, — согласился первый. — Больницы тогда разбогатели, да, у половины горожан искривление шеи началось от попыток не смотреть на того пацана справа!

— Бр-р, — передернул плечами второй, и при этом с него слетела тэга. — А Админу все было покисо.

— Да, легко отделались, — повторил второй начальную реплику первого, и они удалились, переключившись на беседу о недостатках Уизли.

Дядюшка Хо озадаченно посмотрел вслед и содрогнулся. Потом содрогнулся еще раз. После пятого раза до дядюшки дошло, что не он содрогается, а земля под ногами. Он ускорил шаг, чтобы быстрее покинуть узкий, тесный и извилистый проулок, решив, что надвигается землетрясение. В Фикбукграде такие землетрясения были обычным делом, и после этого весь город лежал в руинах, а горожане и туристы мыкались на соседних плоскогорьях за номерами 404 и 502, не в силах попасть домой. Фикбукград накрывало восстановительным куполом, на котором был нарисован ласковый котик, и можно было хоть обстучаться — купол открывался только после ремонта всего города.

Дядюшка не знал, как с этим обстоят дела в Фанфикополисе, и поэтому решил подстраховаться. Но, не пробежав и сотни метров, он обнаружил источник тряски. Огромный, выше домов, трехголовый змей шел по проспекту, выдыхая из всех трех голов что-то невидимое.

— Что это за невиданный зверь? — вскричал потрясенный дядюшка.

Вопрос был задан в пространство, от удивления, но внезапно Хо услышали. Роскошная смуглая женщина в изящной белой тунике, возлежащая на упряжке леопардов, легко слетела с небес к дядюшке. Голову ее украшала тиара с огромными белоснежными перьями, а выглядела она так, что Хо, несмотря на свои шестьдесят лет и три женитьбы, воспылал пресловутой силой Юности.

— Это Змей Писыныч, — ласково ответила дядюшке женщина. — У него три головы — Писец, Обоснуй и Неписец, и он бродит по городу, невидимый для авторов, и дышит на них, одаряя или карая, в зависимости от настроения.

Хвост змея задел наполовину построенный дом, и тот развалился, а сам прораб — автор остался лежать на развалинах, содрогаясь в рыданиях.

— И хвост Дедлайн, которым он рушит здания, не построенные в срок.

Дядюшка присмотрелся и увидел, как из голов Змея вылетает что-то невидимое. У тех, кого касалось дыхание левой головы, стекленели глаза, и они начинали лихорадочно строить свои дома или закладывать новые, работая каждый за сотню человек. Правая голова своим дыхание тоже заставляла стекленеть глаза и замирать, но эффект был совершенно противоположным. Авторы бросали стройку на полдороге, падали вниз, прикладывались к бутылке, присоединялись к шествиям по улицам, а то и бросались в бессмысленную драку, размахивая всем, что попадалось под руку. Дыхание средней же головы производило непредсказуемый эффект. Кто-то бросался строить, кто-то одним пинком разваливал все здание, а еще несколько строителей бегом бросились в ближайшую упоросельню, на ходу доставая портативные кальяны.

— Спасибо, — искренне сказал дядюшка. — Но кто ты, прекрасная дева?

— Я Всезнающий Дух Блогов, о почтенный Хо! — донесся смех сверху, и женщина скрылась так же, как появилась — верхом на стае леопардов.

Дядюшка расплылся в довольной улыбке. Эх, будь он чуть моложе! Змей Писыныч уже утопал дальше, и Хо решил, что стоит остановиться и немного перекусить, выпить чая и перевести дух.

— С дороги, дед! — донесся до него окрик, и дядюшка Хо торопливо отошел в сторону.

Четверо крепких и мускулистых народных тэг-дружинников тащили голого молодца, который вырывался и орал на весь проулок.

— Хулиганы! Права не имеете!

— У себя в Снарри-районе можешь как угодно ходить! — отозвался один из дружинников, с лысой круглой головой. — А в общественных местах носи слэшаль! Носи слэшаль, сука! Всего три рубля, и я тебе дам новую, никем не ношенную слэшаль!

— У меня нет ни копейки! — взвизгнул голый. — А даже если бы были, не дал бы!

Лысый дружинник достал дубинку-аргумент и уже готовился пустить ее в ход, когда ему крикнули:

— Эй, смотри!

Со стороны Снарри-района, через улицу 394-й страницы, бежало подкрепление к голому молодцу.

— Ничего! — заорал лысый. — У меня хватит слэшалей на всех!

Он начал доставать слэшали — специальные тэги для ношения, и кидаться ими в атакующих. Дядюшка Хо уже слышал о специальных тэг-одеждах, позволяющих скрывать то, что оскорбляет взор, но в действии их никогда не видел. Достопочтенный мастер Пинь рассказывал за чашкой чая о кровопролитных тэг-войнах, но поверить в такое было трудно.

Ровно до нынешнего момента.

Толпа снарристов смяла дружинников, и клубок из дерущихся людей медленно покатился по улице в сторону дядюшки, который вынужденно начал отступать.

— Наших бьют! — прокатился по улице вопль, и горожане начали выбегать из домов.

— Слэшеры не пройдут! — орал кто-то.

— Всегда! — орали обе стороны.

— Зеленые глаза, вас увижу — умираю! — пел кто-то песню, стремясь перекричать дерущихся.

Доносились крики об изнасиловании, летали порванные слэшали, сбегались все новые участники, из огромного района Снейджера за спиной дядюшки выплеснулась толпа и ринулась в битву с криком:

— За Профессора кабинет! Слэшу нет, только гет — вот наш ответ!

И дядюшка Хо поспешно отступил в упоросельню с вывеской «Астероид Смерти», напоследок успев увидеть, как тэг-дружинники отступают, построившись в каре и отражая все атаки слэшеров.

— Каждый будет носить слэшаль — мне для вас ничего не жаль! — орал Три Рубля, сверкая лысиной.

Затем клубы тяжелого, почти непроницаемого упороса, выползающие из упоросельни, скрыли от дядюшки картину битвы. Из дыма, скрывавшего участников, доносились хохот и грохот, как будто кто-то пинал пустые ведра.

— Секретные дневники Дамблдора! — донесся до дядюшки возглас.

— А я говорю, только Покемоны и ниипет! — раздавалось справа.

— Засовывая руку по локоть в Шляпу... — откликались слева.

— Турнир из десяти школ, организованный на средства евгейской школы Магии!

Дядюшка с трудом нащупал в тумане стул, сел и, мысленно махнув на все рукой, как следует, от души, затянулся упоросом. На душе сразу стало легко, и все проблемы показались мелкими и ничтожными.

— Все покисо! — заявил дядюшка невидимому собеседнику, делая вторую затяжку.

— Воистину покисо! — последовал исполненный дзена ответ.

Дядюшка, покряхтывая, взобрался на лестницу и начал закреплять плакат со сверкающей надписью: «Два нефритовых жезла по цене одного!» Лавка его уже несколько дней как открылась, но пока что клиенты шли вяло, несмотря на эксклюзивный товар, в точности воспроизводящий нефритовые жезлы героев и злодеев предания о Гарри Поттере. Хо подумал, что надо будет заказать еще ростовые фигуры — копии тех же героев в полный рост, и незамедлительно.

Лучшие фигуры делали в западной части города, в Гет-районах, и дядюшка, не откладывая, надел новую тэгу и отправился туда по широкому, вымощенному лучшей рыжевато-коричневой брусчаткой проспекту Гудшипа. Здесь высились огромные старинные здания, и шум строек практически не был слышен.

Правда, надежды его на приличное поведение и отсутствие драк не оправдались. Вначале путь ему преградила колонна ветеранов боевых действий. Израненные, хромые и покалеченные, они медленно ковыляли, таща плакаты: «Награды — редкое явление!», «Админ, взгляни на мой профиль!», «Нет фейкам и накруткам!», «Голосуй, не голосуй, не накуришь обоснуй!» и прочее в том же духе. Не успел дядюшка спросить у горожан, в чем тут дело, как в середину колонны воткнулся шест, и какая-то размалеванная дамочка с минимумом одежды и в неприличных колготках начала крутиться там, нанося могучие удары по окружающим.

— Накрутки, накрутки, накрутки! — пела-орала дамочка, и с каждым выкриком возле нее появлялась копия.

Это была магия, доступная каждому горожанину и даже гостям. Не хочешь показываться в каких-то районах? Пошли свою копию. Не хочешь, чтобы тебя узнавали на улицах? Надень маску анонима. Правда, в аномаске не получалось общаться, но зато это могли делать копии, клоны, дубли, фейки, как их называли горожане, единого термина не было. Верховный Админ спокойно относился к такому, но только пока все держалось в рамках приличий и оставалось сокрыто от глаз общественности. Если же кто-то переходил черту и (или) жалобы горожан достигали слуха Админа, то один из шпилей его Дворца вспыхивал, и потом соседи Хо шептались об очередной бойне и штабелях мертвых клонов, о заваленных трупами улицах.

Вот такое вот бесстыдное клонирование посреди улицы, конечно же, не могло остаться без ответа, и ветераны ринулись в бой, потрясая кто чем. Размалеванные дамочки ловко отбивались при помощи шестов, горожане свистели и улюлюкали, подбадривали дерущихся.

— Какое падение нравов! — крикнул кто-то, и дядюшка мысленно согласился.

Однако же, соглашайся — не соглашайся, а дорогу перегородили, и дядюшка свернул налево, собираясь пройти берегом Реки Пейрингов, или Реки Любви, как ее еще называли в городе. Реплики горожан лезли в уши дядюшки.

— Куда смотрит админ?

— Клонов надо отстреливать!

— Лучше вообще не давать их производить!

— А как же тогда по неприличным местам ходить?

— А я вчера выпил с собственным клоном, и знаете — хорошо пошло!

— Нет уж, их всех надо изгнать из города! Куда идут наши просмотры рекламы на небе?

— Нельзя больше такое терпеть! — воскликнул кто-то слева.

Горожанин смело и решительно развернул свиток, и оттуда вырвалось черное облачко, умчавшееся в сторону Дворца.

— Он призвал Админа! — послышались шепотки. — Разбегаемся!

Дядюшка на всякий случай тоже ускорил шаг. Конечно, Верховный Админ добр, но мало ли? Вдруг решит не разбираться и посадит всех в баню вместе с клонами?

В баню Хо не хотелось.

— Прощайте все! В расцвете лет, не в силах терпеть произвол, я сведу счеты с бренной жизнью, и пусть никто не останавливает меня! О, неужели я не достоин разрешения, и мой гений так и останется нереализованным из-за процветающей коррупции?! Какой поэт погибает! — на этом пафосная тирада прервалась, и с моста вниз полетело тело.

С громким плюхом оно скрылось под водой и больше не вынырнуло.

— Хорошо пошел, к дождю, — заметил горожанин справа от дядюшки.

— Скажите, уважаемый, — осторожно спросил Хо, — а что происходит?

— Это мост Отклоняшек, с него кидаются те, кому не разрешили строить дом или открывать свою лавочку.

Горожанин не стал развивать тему, но дядюшка Хо и сам мысленно достроил про незанесение доли и нежелание делиться доходами. Самому ему даже в голову не пришло кинуться с моста, когда в прошлый раз его свитки не допустили к продаже, и дядюшка подивился разнообразию людей и их реакций.

— Спасибо, уважаемый, — дядюшка поднял взгляд и обомлел.

Голову горожанина скрывал белый шлем со свисающими прядями волос. Из под шлема виднелась нижняя часть округлого лица, окрашенная в красно-синий цвет. На плечах у него сидела полупрозрачная девушка-кошка и невозмутимо вылизывалась, задрав одну из ног вверх.

— Еретик! — донесся выкрик, и дядюшка оглянулся.

Трое инквизиторов в бронебалахонах, из Церкви Святой Инквизиции, бежали к берегу и дядюшкиному собеседнику. Хо решил не вмешиваться и ускорил шаг, стараясь не вслушиваться в выкрики, шипение огнеметов и яростный рев за спиной. Дядюшка никогда не был воинственным человеком, не умел и не любил драться, и поэтому непрекращающиеся сражения во всех городах, где ему доводилось жить, всегда угнетали Хо. Фанфикополис в этом смысле был одним из самых мирных уголков, собственно, поэтому дядюшка сюда и вернулся, несмотря на все риски и изначально грубый прием.

На Бетском бульваре было вроде бы тихо, никто не бился и не резался, не устраивал гладиаторских боев посреди улицы, но странности все равно продолжались. Мимо широкими прыжками пронесся Воробей с закинутой за спину электрогитарой, за ним скакала на огромной белой кобыле обнаженная женщина, крича:

— Не смей убегать! Взгляни на меня!

Строго говоря, женщина не была голой, ее тело полностью скрывали длинные волосы, но в прорехах между взмывающими в воздух прядями все равно все было видно. Дядюшка только и успел отпрыгнуть, чтобы его не стоптали, и лошадь промчалась мимо, высекая искры из булыжников мостовой подкованными копытами. Сзади женщина выглядела не так бесстыдно, потому что некоторые части ее тела скрывала лошадь. Дядюшка только и успел разок вздохнуть, прежде чем погоня скрылась в каком-то проулке.

— Моралеблюстительница, — раздался сочувственно-понимающий голос за спиной дядюшки.

Хо оглянулся и увидел, что во многих лавках и домах на улице успели закрыть двери и захлопнуть ставни.

— Блюдет мораль с таким видом? — удивился дядюшка.

— Требует смотреть в ее душу, а не на тело, и возмущается падением морали в нынешние времена, — усмехнулся собеседник дядюшки, тучный пожилой мужчина с тесаком в руках. — Врывается в лавки и дома, разбрасывает товары, спрашивает, чему хорошему мы учим окружающих. Возмущается вывесками и втихую пытается продавать свои свитки.

— Но она же... голая, уважаемый... — осторожно сказал Хо.

— Вот-вот, и никто не знает, откуда она достает эти самые свитки, — усмехнулся толстяк и пошел обратно в свою лавку.

Сегодня звезды не благоволили дядюшке. Вначале он свернул не туда и уперся в свежевыстроенную турнирную арену. Одинаковые бойцы в аномасках разминались, взмахивали перьями и мечами, приседали и приставали к судьям, уточняя правила. Хо начал обходить арену, и тут на его глазах несколько домов раздвинулись, и с воплем «Зима близко!» рядом промчался огромный каток, на котором стояла в сложной балетной позе девушка в маске птицы. За катком оставалась ровная дорога, по которой скакали в ряд могучие рыцари, закованные в броню, на не менее могучих лошадях. Следом бежала толпа горожан и выкрикивала какие-то лозунги. Пришлось дядюшке возвращаться и сворачивать в Люмионный конец, но и тут ему не удалось спокойно пройти.

Небо опять раскололось, и голос сверху провозгласил:

— Новый Закон! Изменен устав Города!

Внезапно улица заполнилась паникующими горожанами, мечущимися туда-сюда и причитающими: «Что же делать? Что же делать?» Кто-то, забравшись на крышу дома, орал:

— Нас всех кастрируют! Покайтесь, братья!

С грохотом рухнуло несколько особняков, и хозяева их носились с кувалдами, доламывая оставшееся. Сплоченные отряды решительных молодых людей врывались в лавки, круша витрины и хватая свитки, вступая в драки с хозяевами.

— Спасайте что можете, пока в город не вошли войска! — разносился клич.

Дядюшка остановился, прижавшись к стене, и торопливо размышлял. С одной стороны, нефритовые жезлы были официально одобренным товаром. С другой стороны, в свете нового закона, запрещающего изображать и воплощать на свитках, в рисунках, в скульптурах, в мыслях секс с теми, кто не достиг совершеннолетия, лавка дядюшки вполне могла пострадать.

Еще подумав, дядюшка развернулся и начал пробираться обратно. На улицах творилась вакханалия: рушились дома, рассыпались небоскребы, а в центре города, в так называемом ТОП-районе, раздался оглушающий взрыв — и мегаскреб «Сокровенное желание», по слухам выкупленный у польских слэшеров, разлетелся на куски фаллической формы. Мимо дядюшки прошел мужчина с накинутыми на плечи щитами «сдается место под рекламу», орущий в мегафон и тыкающий пальцем:

— Вот в этой лавке творится непотребство! И в этой тоже! И в этой!

По маху его пальца на скромную лавку с заголовком «О пользе Порнографии» внезапно с небес обрушился сверкающий молот. Хозяин лавки выскочил из развалин ошалелый, вцепился в голову и начал втыкать в нее иголки, став похожим на ежа.

— Есть! — сделав неприличный жест, мужчина с рекламными щитами пошел дальше, выискивая новую жертву.

Это еще больше усилило панику, и дядюшке приходилось буквально пробираться среди разлетающихся обломков домов, творящегося вокруг хаоса и насилия, грабежа свитков и драк. Навстречу то и дело попадались паникующие авторы с чемоданами, полными неприличных свитков.

— Прочь! Прочь! — орали они. — Переезжаем в Фикбукград!

— Только Фэфэнэт нас спасет! — кричали другие. — Там много места!

— Пляжи и бунгало АО3а! — возражали третьи. — Там можно все!

Из чемоданов третьих, как правило, торчали неприличные гравюры и свитки, для написания которых во множестве требовались нефритовые жезлы и раковины с жемчужинами страсти. Поэтому дядюшка лишь горестно вздохнул — клиентура разбегается! — и продолжил свой скорбный путь. На полуострове города-государства АО3а он не бывал, а вот Фэфэнэт посещал несколько раз по делам. Увы, в большинстве своем тамошние жители разговаривали на своем языке, неизвестном дядюшке, и поэтому больших успехов в торговле Хо там не добился.

— Было бы из-за чего волноваться, — донеслось до дядюшки.

Хо оглянулся. Группа из двух мужчин и трех женщин неспешным прогулочным шагом шла по центру улицы, словно и не творилась вакханалия вокруг. Все пятеро то и дело выхватывали сабли, мечи, пистолеты и плети, с заметным удовлетворением избивая и закалывая паникующих.

— Вечно панику разводят на ровном месте, — согласилась одна из женщин. — У меня вот особняки везде, и в Самиздатбурге, и в Фикбукграде, и даже в Хогсвилле уютная дачка, не говоря уже о целом квартале на окраине Фэфэнэта.

— Лентяи, — согласились с ней остальные. — Брали бы и строили себе дома повсюду, не пришлось бы сейчас носиться. Да и вот...

Один из мужчин наклонился, поднимая портрет. С него на дядюшку томным взором смотрела какая-то девушка с пышной прической, наполовину обнаженной грудью и с розой в руках.

— Это что — непотребство? — гневно вопросил поднявший. — Это же высокое искусство! Которое возвышает, поднимает, окрыляет и так далее!

— Особенно поднимает, — подкололи его, и начался жаркий спор о художественной ценности картин с изображениями обнаженной натуры.

При виде нетронутой лавки дядюшка Хо не сдержал вздоха облегчения. Бесценные копии нефритовых жезлов стояли нетронутые, и это радовало, слишком дорого они обошлись дядюшке. Но не успел он войти в лавку, как землю опять затрясло мелкой, вибрирующей дрожью. Достопочтенный мастер Пинь тут же выскочил на улицу и начал закрывать ставни и закладывать их досками, при этом тревожно озираясь и не выпуская из рук арбалета.

— Что-то случилось, почтенный? — спросил Хо.

— Мастер Хо! Вы ощущали дрожь земли?

— Да, конечно.

— Это отголоски землетрясения в Фикбукграде!

— Да, там часто такое бывает, — согласился дядюшка.

— Вы же в курсе, как там все накрывает куполом с котом?

— Да, почтенный.

— Как вы думаете, все жители Фикбукграда сидят спокойно на голой земле, ожидая восстановления города?

— Неужели...

— Да! Они приходят сюда во множестве, сбившись в отряды, пытаются строить свои дома в стиле Фикбукграда, хамят, задираются, разбрасывают свитки. Мораль в городе сразу падает, а особо неразборчивые горожане начинают гоняться за особо жирными фикбуковцами и так и норовят их съесть, после чего устраивают бесстыдные танцы посреди улицы. Последний раз так вообще была не просто стычка, а сражение: вначале фикбуковцы осаждали особняки двух редакторов и попутно громили жилища бет и гамм, потом редакторы нанесли ответный удар, и оказалось разгромлено кладбище в районе Люмионы, а также часть Гарритомского округа, через который отступали хулиганы из Фикбукграда. Админ потом еще полдня чинил стену вокруг города.

— Это очень аморально, — покачал головой дядюшка.

Но судьба смилостивилась, и наступавшие фикбуковцы напоролись на парад-флэшмоб «Том Реддл — человек!», участники которого тащили за собой огромного надувного Темного Лорда. Стоило кому-то из жителей Фикбукграда неосторожно задеть копьем и сдуть фигуру, как моментально вспыхнуло побоище. Хо и Пинь, сидя на баррикаде, вслушивались в звуки драки, доносящиеся даже сюда, через три улицы, и обсуждали молодежь, неспешно поигрывая в маджонг.

Затем мимо пробежало несколько окровавленных горожан, орущих:

— Нам налаляли! Нам налаляли! Реф, верни Риддла!

И скрылись в направлении Третьего кольца.

— Стойте! — крикнул им вслед Пинь, но было уже поздно. — Эх, опять ночью будет шумно.

— Почему? — обеспокоился дядюшка.

— Так там дальше фанонные болота, один неверный шаг — и все, тебя жрут ООС-мутанты. Но даже если суметь там пробежать, все равно флюиды болота закрадываются в мозг, и человек начинает меняться, вступает на скользкий путь Альтернативного Ума, сокращенно «АУ».

— А ООС-мутанты — это что?

— Это Особо Опасные Создания, мутация такая, когда человек перестает быть собой и становится кем-то другим, уходит в фанонные болота и живет там. Когда же в болота забегает свеженький горожанин, ООСы перевозбуждаются и выбегают в город, наловить себе еще жертв, и тогда приходится отбиваться. Вот жил через два квартала мастер Се со своим побратимом Ригом, и в одну ночь напали на них мутанты из болота и покусали за ноги.

— И что? — дядюшка Хо опасливо ощупал собственные ноги и решил приделать туда лучшие каноничные щитки.

Просто на всякий случай.

— В болота они не ушли, но сами изменились, да, изменились, — покачал головой мастер Пинь. — И ведь уверены, что делают образцовые свитки, освященные веками! А на самом деле, эх, и не докажешь им ничего, слушать не хотят! Альтернативный Ум, и все тут!

Он досадливо махнул рукой и добавил:

— И спрашивают еще постоянно, мол, кто я? Прямо хватают посетителей за грудки и спрашивают: «Я — кто»?

— Так надо было оградку там поставить вокруг болот, — заметил дядюшка.

— Ставили. Сам Верховный выезжал, молниями бил, скриптами кидался, да что толку? Начало болото в центре города прорываться, не только горожан, но и редакторов с гаммами хватать и тащить в бездну фанона! Плюнули, вытеснили незаметно в район пустырей и незаселенных микрофандомов, да так и оставили. Пытались еще бомбардировать болото ракетами да канон-бомбами, чтобы выжечь все, и тоже не получилось. Только русло проложили, теперь там канал Хэдканона течет, горожан водой снабжает. Вода, конечно, мутненькая, но в целом пить можно, если прокипятить вначале.

Над улицей разнесся стук копыт. Упряжка оленей вылетела из-за угла, головной олень заорал:

— Говорят, в округ слэшеров не пускают без нефритового жезла в попе! Муравьиный лев напал на муравейник! В стычке с фикбуковцами доблестно пал Комиссар, волнения в его клубе Армии Чародея!

Олени подбежали вплотную, перепрыгнули баррикаду и скрылись.

— В этом сезоне модно пользоваться тэгами от Гламурного Кисо! — крикнул олень-вожак напоследок.

— Что это было? — спросил Хо ошарашенно.

— А, олени-мутанты из болот, — махнул рукой Пинь. — Носятся круглый день по городу, как только копыта не стерли? Где чего услышат, сразу другим рассказывают, а правду и ложь не различают, им неважно, чего болтать, лишь бы болтать. Мутанты!

С этими словами Пинь начал собираться домой, а дядюшка Хо подумал, что район слэшеров все же надо посетить: если слух — правда, то какой рынок сбыта пропадает! Надо только запастись слэшалью, ну да ничего, три рубля на накидку у него найдутся!

Накинув новомодную тэгу, так называемую покису, дядюшка Хо осмотрел себя и вздохнул. Слишком цинично, слишком открыто — и поэтому он, сняв покису, сменил ее на стандартную тэгу. Повесил на плечо сумку с образцами товара и слэшалью и, прикрепив к лавке табличку «уехал за нефритом», отправился в Слэш-округ, объединяющий несколько районов соответствующего направления. Посещение Гет-округа, особенно Фонтана Страданий и пяти Концов Отношений, радиальными лучами расходящихся от статуи Самой Умной Ведьмы, дядюшка Хо запланировал на следующую неделю.

Оба округа отличались немалыми размерами, а ведь дядюшка сегодня собирался навестить еще и Декламаторский тупичок, договориться насчет озвучки — рекламы товаров своей лавки. Непросто вести дела, когда тебе уже шестьдесят и нужно мотаться по городу, вместо того чтобы сидеть в уютном магазинчике и радостно приветствовать клиентов, которые приходят сами.

Но что поделать, с нуля просто так не поднимешься, нужно вкладывать деньги или прикладывать усилия. Например, строчить свитки и картины, да так, чтобы горожане пересказывали друг другу избранные отрывки, приводили в гости друзей и родственников, рассказывали заезжим туристам, оставляли на стенах лавки оттиски Знаков Качества. У каждого из горожан был при себе такой индивидуальный оттиск, и он мог шлепнуть печать на стену любого строения в городе, показывая, что рекомендует остальным посещать, покупать товары или жить в этом доме.

Доля отчисления бетам и гаммам, с дальнейшим занесением редакторам, была не так уж и смертельно велика, как показалось дядюшке в первое посещение, но, увы, набрав долгов и кредитов, он не мог позволить себе выплачивать даже такие проценты. С простых горожан и торговцев вспомогательными товарами брали и требовали меньше, компенсируя это гражданским долгом по разглядыванию рекламы в небе. Впрочем, дядюшка не унывал и рассчитывал в будущем построить себе небольшое десятиэтажное здание, которое, конечно же, сплошь покроется Знаками Качества, а количество посетителей здания (и скромной лавки внутри) будет исчисляться тысячами и даже десятками тысяч.

Дядюшка решил срезать угол и пошел через чудесный Джен-парк, открытый для всех (встречались в Фанфикополисе уголки, закрытые для туристов, а то и горожан, например). Аттракционы, горки, батуты и бассейны, и даже промелькнувшая мимо Моралеблюстительница, несущая охапку надувных клоунов, не портила картины общей беззаботности и радости.

Чуть поодаль и справа, на необъятной зеленой лужайке, высились три фигуры — скульптуры, вырезанные из дерева и камня. За ними, выстроившись в несколько рядов, дети, держащие свитки, делали упражнения под присмотром строгой женщины с плеткой в руках.

— И наклоны от первого лица, раз-два, раз-два! — донеслось до дядюшки. — Разогнулись, теперь достаем руками до сюжета при помощи логики! Налево! Направо! Кто там согнулся просто так, без всякой логики?!

— Я больше не могу-у-у-у-у! — раздался отчаянный вопль.

— Никого тут насильно не держат, — последовал безразличный ответ. — Отсюда и на север — в Фикбукград, Мост Отклоняшек — направо, через каналы Отношений. Так, выпрямились! Выпрямились! Держим сюжет ровным! Кто там использует заместительные?! Отставить! Выпрямились! Никаких отношенек с соседями! Только самостоятельная работа, начали!

Дядюшка оглянулся — прогуливающиеся горожане тоже останавливались и смотрели с любопытством.

— Это же дети!!! — послышался истошный крик.

Моралеблюстительница верхом на лошади неслась прямо к женщине с плетью, истошно завывая. Лошадь шла галопом, взрывая копытами траву и выбрасывая комья земли, волосы от такой скорости вились и реяли за спиной Моралеблюстительницы, дети, бросив зарядку, во все глаза таращились на нее. Сама Моралеблюстительница начала кидаться в них ненадутыми клоунами.

— Прикройтесь, мадам, а то все же видно, — безразлично сказала женщина с плетью.

— Вот оно, облико морале редакторов! — взвыла Моралеблюстительница, спрыгивая с лошади.

— Это редактор? — вырвалось у Хо.

— Ага, это же Альтра! — ответили дядюшке откуда-то сверху.

Хо посмотрел туда и отшатнулся. На велосипеде сидела рыба и скалилась, разевая рот. Затем метнула что-то яркое и разноцветное, что именно — дядюшка не разглядел.

— Альтра, я твой фик труба шатал! — заорала рыба, устремляясь прочь и яростно крутя педали.

Хо озадаченно посмотрел вслед и увидел, что рыба на ходу мечет икру и каждая из икринок быстро превращается в огромного клона-рыбу. Клоны тут же цепляли на себя маски и разбегались в разные стороны.

— Мадам, — тем временем вещала Альтра, указывая плетью на статуи. — Вот святой Канон, святой Джен и святой Обоснуй, им и надо молиться, а не своим еретическим представлениям!

— Она возносит хулу на Святого Профессора! — попробовала зайти с козырей Моралеблюстительница, но ее никто не поддержал.

— И не ваши ли фейки под аномасками атаковали меня вчера на арене? — продолжала Альтра, похлопывая плетью по сапогу.

— Имею право!

— Читайте устав Города!

— Имею право!!!

— А, заебала, — и с этими словами Альтра щелкнула плетью.

Получившая удар по заднице лошадь встала на дыбы и помчалась прочь, едва не сбросив с себя Моралеблюстительницу.

— Вот они, редакторы! — доносились до дядюшки Хо ее затихающие выкрики. — Все слышали? Они матерятся при детях!

— Что встали, голых теток никогда не видели? — прикрикнула Альтра на детишек. — У нас тут летний лагерь, а не бордель! Так, сейчас будем штурмовать крепость Обоснуй, кто не сможет взобраться на стены, получит отклоняй-плетью по попе!

Дети с воинственным кличем «Йа, йа, йа! Йа не должен писать о том, чего не знаю! Йа!» ринулись на штурм.

В парке дядюшка повернул не на ту аллею и в результате вышел ко Второму Блогорайону, где его чуть не сожрали пару месяцев назад. Здесь, как всегда, было оживленно и кипела хаотичная жизнь. Медведя с волынкой, всхлипывающего: «Я — пятнадцатилетняя феечка!», утешали Воробей с электрогитарой и Заяц в костюме пингвина. Чуть поодаль Рыба на велосипеде занималась метанием икры и клонов, осаждая ветхий пятиэтажный дом, из которого торчали головы дочерей Фенрира. Доносился треск и грохот — это за огромным плакатом, рекламирующим пирсинг грудей, шло бурение шельфа к центру Земли.

— Мы будем бороться за права негров везде и повсюду! — провозглашала высокая стройная негритяночка, забравшись на фонарный столб.

На ней висели десять негритят и белая девочка-первоклассница с надутыми щеками и бантом на голове.

— Мы добьемся себе полных прав, не будь я мадам Жукпук!

— Да! — откликалась толпа, собравшаяся внизу.

— Был ли Черным Темный Лорд?

— Нет!

— Кто был Черным в каноне?

— Нигермиона! — скандировала толпа.

— Кого все любят?

— Нигермиону!

— Тогда объявляю эроблоги! — и мадам спрыгнула с фонаря прямо в толпу, на лету срывая с себя негритят и одежду. — Пусть от нашего секса почернеет в глазах у общественности!

— Да!!! — подхватила толпа, тоже срывая с себя одежду.

Дядюшка бежал от оргии изо всех сил, разом достиг Слэш-округа, промчался по Фем-Аллее, шарахаясь от страстно целующихся женщин, и влетел прямо в воскресное шествие. Толпа, распевая «Тэйк ми ту чёрч» и размахивая радужными флагами, направлялась в сторону монументального собора, украшенного изображением бороды и фаллоса. К счастью, дядюшка был уже старенький и никого особо не заинтересовал, даже за задницу всего разок ухватили. Протолкавшись сквозь шествие, Хо направился к месту встречи, бару «Голубое Зелье», с колыхающимся над ним полотнищем, изображающим какого-то мужчину в огромной шляпе и с залихватски закрученными усами.

— Это вы торгуете нефритовыми жезлами? — спрыгнула ему на плечо тощая кошка.

— Я, — почти не вздрогнув, отозвался дядюшка, косясь на кошку.

— Можно посмотреть?

Дядюшка достал из сумки экземпляр. Кошка вздыбилась, вонзая когти в тэгу Хо, и истошно завопила:

— Жезл Профессора!

Несколько минут спустя дядюшка — в разорванной тэге, оставив в свалке тел и котов шляпу, расцарапанный и ободранный — кое-как выбрался наружу. За его спиной кипела драка за нефритовые жезлы, и платить за них, похоже, никто не собирался. К драке бежали все новые и новые жители округа, привлеченные воплями о нефритовых жезлах, кольцах и очках Профессора. Пытаться вернуть товар было бесполезно, и дядюшка, горестно вздыхая, побрел прочь.

В Декламаторском тупичке было почти тихо и почти пусто. Какой-то мужчина прохаживался вокруг врытого посреди тупичка столба, одобрительно рассматривая наклеенную там афишу и напевая под нос: «Самый лучший в мире пай, пай, пай, под него фанфик читай-тай-тай». Затем, без перехода выхватив меч, он ткнул им в сторону дядюшки, крикнув:

— Нахер пошел!

— Уважаемый, у меня здесь назначена встреча, — отступил на шаг Хо.

— От тебя несет слэшем, а мы тут пидорам не рады! Че приперся?

— У меня встреча с Ольгом-декламатором...

— А, так это ты тот сраный китаёза? — мужчина убрал меч. — Валяй, трави, че тебе там надо.

— Мне нужна реклама нефритовых жезлов, уважаемый.

— В жопу твое уважение вместе с жезлами, не занимаюсь таким!

— Но вы же согласились...

— И чё? Ох уж эти пидоры, вали отсюда, пока не зарезали, и дух свой слэшерский с собою прихвати!

— Но как же задаток?

— Задаток не возвращается, это плата за мою охуенность!

И с этими словами мужчина снова начал прохаживаться мимо афиши, изображающей влюбленную парочку, и напевать: «Кто не любит пай, пай, пай, тому ты пиздюлей давай-вай-вай».

Избитый и окровавленный, потерявший товар и деньги дядюшка побрел домой.

Дела у дядюшки шли неважно, скажем прямо. Помимо того, что количество клиентов никак не хотело расти, случилось еще несколько неприятностей. Какой-то хулиган ночью расставил вокруг кучу мисок с кошачьим супом, а саму лавку измазал валерьянкой. Собравшиеся с нескольких районов кошки и коты едва не погребли под своими телами лавку, а отмывка ее заняла у Хо целых три дня, и то до сих пор местами сохранялся устойчивый запах. Затем, при очередном набеге ООС-мутантов, один из них ухитрился сломать ставни в одном из окон и, прежде чем дядюшка его прогнал метлой, успел сожрать половину образцов нефритовых жезлов, включая те самые исходные «точные копии». Не успел дядюшка починить лавку, как в парке Силы Юности состоялось побоище. Толпа на толпу, с применением холодного оружия и какой-то магии, под выкрики: «Хиругад!», «Сам ты Дерево!», «На чужой кавай тентакль не разевай!», «Мозги из рамена!» Конечно же, вся эта масса людей не поместилась в парке, и в итоге оказались разгромлены два квартала домов, включая лавочку дядюшки.

Хо сделал еще попытку выкрутиться: он посетил небоскребы Попаданец-Тауэр и развесил рекламу на стенах элитного района ГП (Гроссмейстеров Пера) — авторов, где высились только прекрасные и законченные здания, но тщетно. Достопочтенный мастер Пинь рассказал, что зачастую жители Фанфикополиса строят дома друг другу в подарок, но дядюшка лишь покачал головой. Самый прекрасный из домов не мог сейчас его спасти, ведь продать такой дом Хо не имел права, а значит, не получилось бы и расплатиться с банком.

Дядюшка сходил и к модному модельеру — в надежде, что тот, за процент и долю, прорекламирует нефритовые жезлы среди своих клиентов.

— Лолшта? — гламурно спросил Кисо. — Дед, я студент! Мне на феечек не хватает, а ты тут со своими жезлами!

Дядюшка Хо непонимающе заморгал. В Фанфикополисе он слышал только о волшебной фее Музе, но являлась она только авторам в уединении, и каждый описывал ее по-разному.

— Чотаржу, — сказал Кисо, глядя на Хо. — Дед, ты упоролся!

— Да мне бы просто продажи немного поднять, а там дело пойдет, — робко сказал дядюшка.

— Страдай! — последовал ответ.

С этими словами Кисо нацепил маску кота и накинул плащ на костюм-троечку.

— А если я просто повешу плакатик в уголке?

— Ойфсё, — фыркнул Кисо, — давай, дед, иди, мне еще учиться надо!

На улице на нем повисли сразу три юные горожанки, защебетавшие что-то о тэгах и гламуре, и студент-модельер удалился куда-то в сторону университета. Дядюшка Хо долго и печально смотрел вслед, а потом, вздохнув, побрел в банк.

Он прошел Обзорный скверик, не вслушиваясь в завывания чтецов и рукоплескания толпы. Чтение чужих свитков на публику, как правило, сопровождалось комментариями чтеца, и всегда находились благодарные слушатели, а то, бывало, и сами авторы приносили свитки и черновики свитков с просьбой публично указать на ошибки и недочеты. Но сейчас дядюшка Хо был слишком подавлен, чтобы вслушиваться в хитросплетения сюжета и сопереживать героям. Даже выскочившая на сцену Моралеблюстительница, опять верхом на коне и опять голая, не вызвала у дядюшки никаких эмоций — в отличие от собравшейся толпы, которая начала швыряться картошкой.

— Не скули! — орали из толпы, и дядюшка вздохнул.

Понятно было, что выкрик относится не к нему, но настроение от таких слов лучше не становилось.

Дядюшка прошел мимо недостроенного клуба Армии Чародея — с выбитыми окнами и дверьми, с нацарапанными на стенах похабными словами. В холле здания, в кресле, в вычурном пальто, закинув ногу на ногу, сидел покрытый пылью и паутиной Комиссар, сжимая верный «маузер» и таращась в пространство невидящим взором.

Из здания блогомафии доносились выкрики, сопровождающиеся шлепками.

— Кто маньяк?

— Ты маньяк!

— Да ты сам маньяк!

Дядюшка заколебался, но так и не решился зайти. Только свяжись с мафией, не расплатишься потом, не говоря уже о том, что не любил Хо азартные игры большой толпой.

— Ц! — донеслось цоканье слева.

Дядюшка обернулся на ходу. Маленькая девочка c длинными волосами и оранжевом купальнике спешила к нему.

— Хорошее качество н-нада? — спросила девочка, распахивая купальник и демонстрируя обнаженные ссылки.

Дядюшка попятился в ужасе.

— Не боись, дед, все чистое и проверенное! — настаивала девочка, наступая.

— П... п... пираты!!! — закричал Хо во весь голос.

— Так бы и сказал, что ты из этих, — обиделась девочка, запахивая купальник.

В следующую секунду она скрылась, одним прыжком оказавшись на крыше здания. Из окон кто-то выглянул, пара горожан повернула головы, но и только. Никакой особой реакции не последовало, и дядюшка, вздыхая, побрел дальше к банку.

— Ну что же, уважаемый Хо, банк готов взять с вас часть платы не деньгами, а работой, — наконец прозвучал вердикт.

— Часть?

— Вы хотите отработать весь долг? Это займет лет двадцать, не меньше.

Хо в тысячный раз за день вздохнул, понимая, что влип. Теперь ему придется бесплатно работать на банк, и при этом исхитриться где-то все равно достать денег и расплатиться. Иначе остаток жизни он проведет в бесплатной работе на банк, да еще и должен останется.

— Я понимаю, — сказал дядюшка. — Что нужно делать?

— Вы же уроженец Фикбукграда, не так ли? Вот туда и отправитесь, по делам банка. Передадите вот этот свиток тамошнему мэру.

Дядюшка замялся, не зная, что говорить и делать.

— О вашем прибытии сообщат заранее, пошлем почтовую птичку. Они, конечно, свитки, содержащие больше ста сорока букв, не поднимают, но для сообщения хватит. «Дорожные» будут приплюсованы к вашему долгу.

— Нет-нет, — торопливо отказался дядюшка, — не надо! Мне следует что-то знать о содержимом свитка?

— У нас был налажен канал мгновенной телепортации, Фанфикополис-в-Фикбукград, сокращенно ФвФ, а теперь он не работает, понятно?

— Понятно, а...

— Вы хотите отработать долг или нет?

— Да, — ответил дядюшка.

Тут его осенила мысль; он торопливо взял свиток и поклонился еще раз, скрывая лицо.

Через час дядюшка вышел из Фанфикополиса, толкая тележку, до краев набитую остатками товара.

— Путь до Фикбукграда долгий, поселков и городов там хватает, — твердил себе под нос Хо.

Конечно, не помешал бы еще проводник, но ему же платить надо! Поэтому дядюшка взял взаймы у мастера Пиня простенький автогид, чтобы не заблудиться, и отправился в путь. Если удастся совмещать поездки по делам банка с продажей товара, то можно будет как-то где-то выкрутиться и закрыть долги, после чего задуматься о новом бизнесе. Каком именно, дядюшка уже определился.

Он откроет собственную упоросельню с маджонгом и поэтессами!

Дядюшка Хо бодро толкал тележку, направляясь в Фикбукград и перебирая места возможных продаж. Лучше всего подошли бы заграничные мегаполисы вроде АО3а, или, как его еще называли, Архивляндии или Квестосити, где было разрешено все и торговали всем. Да вот беда, путь туда был долог и полон опасностей, а дядюшка трезво оценивал свои способности и возможности в драке. Не говоря уже о том, что на заграничном он изъяснялся плохо и с жутчайшим неистребимым акцентом. Фэфэнет был поближе, но и правила там были строже, и проблема с языком оставалась, но, если банк пошлет, можно было поторговать и в тех краях.

В Космотауне и Скоростеполе насчет нефритовых жезлов и гравюр были строгие правила, но и там можно было попробовать толкнуть мелкую партию товара, благо сии заграничные мегаполисы были воистину необъятны. Сделав себе пометку — зарубку прямо на тележке, дядюшка Хо переключился мыслями на более близкие и доступные селения.

Хогсвилл в целом подходил, но оставался в другой стороне, скорее в направлении Самиздатбурга, чем Фикбукграда. До дядюшки доходили слухи, что тамошние башни Звездочетов вымерли и никто уже больше не рисует золотых снитчей на лавках, но все же там еще оставались горожане, а значит, можно было найти покупателей, охочих до нефритовых жезлов.

Автогид показывал, что в горах слева есть поселения, но дядюшка не рискнул туда углубляться, решив, что вначале наведет справки в Фикбукграде. Зато на следующий день он свернул направо, в Запретный Лес, и выгодно там поторговал. Армия Слизерина давно уже сидела в Лесу, копя силы, и дядюшку встретили очень тепло. Будь у Армии больше денег, скупили бы весь товар, но и треть тележки — очень неплохо. В положении дядюшки так вообще невообразимая удача, позволяющая как минимум закрыть часть долга банку.

Там же дядюшка услышал о таинственном, мрачном и легендарном городе-некрополисе — Хогслэндорфе, располагавшемся неподалеку от Запретного Леса. Поколебавшись, Хо все же не рискнул туда сворачивать, успокаивая себя мыслями, что некромантам и духам нефритовые жезлы не нужны. Что поделать, не был дядюшка Хо бойцом, а то, может, и не пришлось бы бежать из Фикбукграда от разъяренной толпы слэшеров. Там их никто не заставлял носить слэшали, да и в целом они были активнее, владели кучей зданий по всему городу и не стеснялись сбиваться в боевые отряды и нападать прямо посреди бела дня. Подумаешь, продал дядюшка свиток, в котором у попаданца в тело слэш-альфа-героя оказался не слишком стальной стержень, а сам он выбрал не красавчика-омегу, а нормальную невесту. Стоило из-за такой ерунды громить лавку?

С такими мыслями дядюшка добрался до Фикбукграда и изумленно воззрился на установленные перед городом арки, возвышающиеся над дорогами. Пожав плечами, дядюшка прошел под аркой, и тут же голос сверху возвестил:

— Ваша тележка устарела! Многие части города могут оказаться недоступны вам!

Дядюшка мрачно засопел, но поворачивать не стал.

В Фикбукграде было все так же шумно, людно и бестолково, а улицы по-прежнему петляли как им вздумается. К счастью, дядюшка еще не успел забыть примерную географию города и быстро добрался до Малого Чайного проулка, где некогда стояла его лавка. Теперь там высился магазин с вычурной надписью «Лучшие тапки Мастера Чанга», а над ним было надстроено еще несколько жилых этажей. Из окошка выглядывала бдительная консьержка, и дядюшка Хо несколько минут боролся с искушением.

Консьержки в домах Фикбукграда вели точный учет всего входящего и выходящего, даже внутри дома, и являлись обязательным атрибутом зданий — по воле градоправителя, который таким образом всегда знал, сколько у него жителей, сколько туристов и сколько ему причитается налогов со свитков, картин и всего остального. За отдельную плату консьержки могли поделиться сведениями о жильцах, но сейчас у дядюшки каждая монета была на счету. Сделав себе еще одну пометку-зарубку потом вернуться и закидать Чанга тапками, дядюшка Хо потолкал тележку дальше, не забывая покрикивать на ходу:

— Нефритовые жезлы! Свежие нефритовые жезлы, с пылу с жару! Сделаны руками лучших мастеров Фанфикополиса! Только сегодня! Два жезла по цене одного!

Особого ажиотажа крики не вызвали, но все же худо-бедно с дюжину жезлов дядюшка продал, пока добирался до здания градоправителя. Идти в гору было тяжело, и дядюшка обливался потом, тележка застревала, но Хо стискивал зубы и тащил ее дальше. Рядом с градоправителем размещался элитный район, видный из любого конца Фикбукграда, и любой житель мог обосноваться здесь — за отдельную плату, разумеется. Дядюшка и сам когда-то мысленно прикидывал, не отдать ли ему часть накопленного, чтобы его лавка неделю красовалась среди элитных особняков, но так ни к чему и не пришел, а потом состоялся погром, и пришлось покинуть Фикбукград.

С поклонами передав свиток, дядюшка получил приказ «ждать ответа» и поэтому уселся в уголке приемной, переводя дух и утирая пот.

— Ну как там, в Фанфикополисе? — спросила его молоденькая секретарша, зевая и поигрывая туфлей на ноге, торчащей из-под стола.

Дядюшка вкратце рассказал, девица загоготала и навалилась на стол, грудь ее при этом едва ли не выскакивала наружу.

— Уф, почтенный мастер, какие они там забавные, хорошо, что у нас всего этого нет! — сказала девица, утирая слезы. — А хотите утереть им нос?

— Простите?

— Да вот, — девица вытащила из стола какой-то внушительный бланк. — Тест на грамотность! Расставите галочки — и получите официальный статус Беты. Вернетесь в Фанфикополис и будете сами... а-ха-ха-ха... брать процент со всех! Чем лучше пройдете, тем больший процент сможете брать!

Девица опять покатилась, а дядюшка растерянно смотрел на бланк. Он не знал, что сказать, и не знал, будет ли статус Фикбукграда действовать в Фанфикополисе. Там были свои награды, свои титулы и статуи, и элитные особняки, и своя система... в общем, дядюшка Хо не на шутку задумался, но потом покачал головой.

— Я слишком стар для этого, — сказал он.

На самом деле, дядюшка просто сообразил, что все равно придется платить вступительные взносы, делиться и, в общем, вкладываться, прежде чем его допустят к сбору денег с домовладельцев и лавочников Фанфикополиса. Расходы, которые Хо сейчас не мог себе позволить.

— Ну тогда возьмите котика! — предложила девица.

— Мне...

— Это бесплатно! Смотрите, какой няшный котик!

Девица встала и продемонстрировала наклейки «Няшного Котика», причем в весьма неприличных, по мнению дядюшки, местах.

— Хватит заголяться, Нона! — выглянул в приемную один из помощников градоправителя.

— Тебе не нравятся котики? — надула губки девица.

— У самого во всю стену в ванной наклеен! — заверил ее помощник.

Он вручил дядюшке Хо свиток с печатью и сказал:

— Ваша миссия выполнена, почтенный, желаете отбыть обратно каналом телепортации?

— Благодарю, — поклонился дядюшка, — но у меня еще есть дела в других городах и селениях.

Помощник пожал плечами и скрылся, а дядюшка посмотрел на секретаршу. Две наклейки котиков на тележку, и в памяти его автогида появились не только основные дороги, но и боковые, с описаниями и указателями.

— Благодарю, — поклонился дядюшка.

После чего вручил покрасневшей девице жезл в подарок (все равно он был погнут и носил следы зубов ООСа) и бодро покатил тележку с горки, наслаждаясь видами, ветром и осознанием того, что поручение выполнено. В воздухе висело несколько проекций зданий различной степени изящности, красоты и соразмерности. От самого монструозного тянулись строительные нити сразу к четырем возводимым зданиям, причем видно было, что макет-заявка в воздухе и строения на земле сильно отличаются. Между зданиями бегал кто-то в красной накидке и орал, вздымая руки к небесам, но его не было слышно из-за того, что зрители — несколько тысяч человек — хлопали в ладоши и шумно кидались лайками прямо в недостроенные дома.

Утерев ностальгическую слезу, дядюшка Хо покинул Фикбукград.

Посетив несколько малых городов-спутников, он решительно направил тележку в сторону богатого поселка Сказкодара, тем более что это было по пути к Фанфикополису. Поселок утопал в зелени и зеленых домах, и даже дороги тут были с оттенками зеленого. Строгий, консервативный стиль строений и одежды наводил на печальные размышления, но дядюшка Хо решил положиться на удачу.

— Лучшие нефритовые жезлы! — привычно начал покрикивать он. — Удобные, эргономичные, сами так и ложатся в руку! От лучших мастеров Фанфикополиса и Фикбукграда!

Хлопнуло окно, и наружу высунулась какая-то женщина.

— Жезлы Профессора есть? — крикнула она.

— Нет, но... — договорить дядюшка не успел, окно захлопнулось.

Что поделать, нефритовые жезлы Профессора были самым ходовым товаром, восполнять который в дороге дядюшка Хо не мог. Огорченно цокнув — знать бы, можно было бы два ящика штамповки из Фикбукграда привезти! — он покатил тележку дальше. Увы, в поселке царил культ Профессора, и дядюшке оставалось только смириться с этим, если бы не одно «но» — свеженькая карта в автогиде. Поэтому дядюшка решил уточнить обстановку.

— Почтенный, а что это там за город виднеется вдалеке? — обратился он к старику, который медленно помешивал что-то в котелке прямо на улице.

В основном, на горизонте виднелись горы, но карта в автогиде утверждала, что там несколько городов.

— Это Зеленый Город, — меланхолично ответил старик. — Когда-то оттуда приехали наши предки и основали Сказкодар, тогда вокруг расстилалась лишь дикая степь и росли леса, в которых бегали дикие анонимусы.

— Благодарю, почтенный, — и дядюшка Хо устремился к новой цели.

Еще на подходе к Зеленому Городу стало понятно, что что-то не так. Слишком тихо. Слишком пыльно. Слишком мало зелени, если можно так выразиться. Ветер скрипуче и протяжно покачивал обломанную вывеску «Добро пожаловать в Зе», висящую на одной цепочке. Под вывеской, привалившись к столбу, сидел мертвец, припорошенный пылью, которую обильно гонял по улицам города ветер. Доносилось потрескивание ветхих домов и завывание в трубах. Неподалеку виднелась завалившаяся на бок статуя Профессора с еле разборчивыми словами «Вперед, к Сказкодару!» на постаменте.

Покосившееся здание — башня с еще держащейся вывеской «Взломщики»... Дядюшка осторожно, на цыпочках, приблизился, заглянул внутрь: пыль, тлен и тишина. С треском хлопнула дверь, и дядюшка подпрыгнул в ужасе, обернулся — но нет, это были лишь проделки ветра. Дверь, подумав, отвалилась и упала в дорожную пыль. Ветер усилился, вздымая настоящую пыльную бурю, завывая и навевая ужас и страх. Он радостно сорвал какой-то плакат и швырнул прямо в дядюшку, потащил его по улице. Кое-как дядюшка сумел выкарабкаться, и плакат швырнуло ветром дальше; мелькнула надпись «Веселые Старты», и растяжка скрылась в клубах пыли.

Забравшись в одно из зданий, выглядевшее относительно надежным, дядюшка скрылся от бури и кое-как переночевал. Наутро он обнаружил, что к зданию намертво прикручена огромная табличка, позеленевшая от времени.

— «Здесь творила и работала Ракуган в...» — прочитал дядюшка, но года было уже не разобрать.

Откашлявшись пылью, он промочил горло глотком воды и покинул мертвый город, направившись к следующему — Красному городу. Этот населенный пункт оказался чуть живее, потому что в нем дядюшке встретились два призрака. Стеная и охая, они изображали какую-то неприличную сцену с неприличными приспособлениями, не обращая внимания на Хо. Дядюшка, пройдясь туда и сюда и боясь лишний раз чихнуть, чтобы все не развалилось, обнаружил, что в Красном Городе творились в основном непотребства. Обшарив несколько пыльных лавочек, он разжился медными, стальными и каменными жезлами и немного повеселел. Антиквариат всегда в цене, что ни говори!

По пути дальше в горы ему попалась огромная Астрономическая Башня, но, сколько дядюшка ни бился в двери и не швырял камни, никто оттуда так и не вышел. Решив, что людей, настолько сосредоточенных на наблюдении за звездами, нефритовые жезлы все равно не заинтересуют, дядюшка покатил тележку дальше и выше в горы. Путь его лежал в Сан-Дайрин, закрытый город, спрятанный высоко в горах. Помимо того, что в таких закрытых местах ценили свежие товары и жезлы, из Сан-Дайрина было отлично видно Фанфикополис, и дядюшка, таким образом, убивал двух зайцев одной лопатой. Можно было продать остатки товара и быстро вернуться в Фанфикополис, позвякивая полновесными монетками в карманах и тележке. Тем боле что по слухам, часть Сан-Дайрина принадлежала жителям Фанфикополиса, регулярно совершающим рейсы туда и обратно.

— Я в горы заберусь и жезлы там продам, пусть не терзает грусть наших милых дам, — безбожно фальшивя, запел дядюшка Хо, толкая тележку по уходящей ввысь горной дороге.

Весело насвистывая под нос, дядюшка Хо приближался к Фанфикополису. Правда, увидев огромное кладбище справа, он перестал свистеть и даже снял свою широкополую соломенную шапку в знак уважения к мертвым. Перед кладбищем стоял огромный монумент: палатка с надписью «Павшим». Теперь дядюшка знал, к какой части Фанфикополиса он вышел: к знаменитому полю битвы гудшипперов и пайцев. Невероятно кровопролитное сражение, состоявшееся после многолетней вражды, длилось, по слухам, месяц, и трупов было столько, что оказалось проще разбить кладбище прямо на месте, чем куда-то возить тела.

Вражда после этого не прекратилась, но пошла на убыль — в связи с убылью самих враждующих. Некогда огромные районы Гудшипа и Пая уменьшились, сжались, но все еще входили в так называемую «пятерку Концов», и теперь дядюшке надо было всего лишь проследовать, никуда не сворачивая, к статуе Самой Умной Ведьмы, а оттуда уже к своей лавке. Главное было — не выходить на стык районов, потому что там нет-нет да и вспыхивали драки, после которых, бывало, на кладбище везли тела телегами.

Собственно, дядюшка, немного углубившись в город, тут же наткнулся на начало подобной драки, и даже узнал некоторых из готовящихся к схватке. Предводитель декламаторов Ольг орал, потрясая зажатой в руке окованной металлом булавой с шипастым набалдашником:

— Гудшип отстой, Рон — завистник простой!

Напротив возглавляемых им пайцев стояла толпа, возглавляемая прихожанами Церкви Святого Канона и уже виденной дядюшкой женщиной в маске и с топорами в руках.

— Пай — параша, победа будет наша! — начала скандировать толпа гудшипперов.

С ревом и матюгами две толпы столкнулись, засверкали клинки, и полилась кровь. Дядюшка торопливо свернул в ближайший проулок и побежал так быстро, насколько смог. Тележка жалобно скрипела и застревала на камнях, но дядюшка бежал и бежал, спеша уйти от драки. Только выбежав в микрорайон Рационального Мышления, всегда набитый туристами и горожанами из других частей города, дядюшка позволил себе сбавить шаг и немного перевести дух. Даже если дерущиеся прибегут сюда, им объяснят, что это нерационально, а кто не поймет, того просто и без затей побьют толпой.

Одобрительно обозрев невероятное количество оттисков-рекомендаций на стенах микрорайона, дядюшка Хо покатил тележку дальше, стараясь избегать стыков районов и площадей, на которых тоже регулярно происходили побоища, особенно в районах так называемого Профессорского куста.

Проходя мимо небоскреба «Ля мажи франсэз», фронтон которого украшал портрет мужчины, кидающего отвертку в кота, дядюшка Хо стал свидетелем еще одной стычки, но в этот раз мелкой. Из здания вылетели прямо на асфальт несколько тел, покатились, обдирая руки и ноги в кровь. Следом вышло с десяток крепких мужчин, отряхивая руки.

— Валите прочь, ебаные спамеры! — крикнул один из них.

— В следующий раз поедете в баню за такие дела! — добавил второй.

— Подумаешь, разок на лифте прокатились, — проворчал один из выкинутых, вставая.

— Не разок, а двадцать, да еще и в углу насрали всей толпой!

— Имеем право, владелец у здания отсутствует! — заорали спамеры, кривляясь.

Но тут же начали разбегаться, потому что посетители, достаточно большим потоком входившие в здание, обернулись и бросились на них. Дядюшку чуть не затоптали, но он вовремя отскочил в сторону и прижался к стене.

Дядюшка катил тележку дальше, въехав в первый блоггерский район.

— В темном-темном подвале сидит темная-темная женщина и делает темные-темные дела... угадай, кто и с кем? — донеслась до слуха дядюшки загадка.

— М-м-м... Нигермиона поймала Темного Лорда?

— Тьфу, скажешь тоже, фу-у-у, рот потом с мылом помыть хочется!

— Тогда давай отгадку.

— Фенрировна поймала Люциуса!

— Тьфу, скажешь тоже, фу-у-у, рот потом с мылом помыть хочется!

И два горожанина-блоггера заржали.

— Нет, ну правда, говорят, у нее в сердце Темного Гетто есть подвальчик с натуральным Люциусом, — сказал первый блоггер.

— Если это тот же подвальчик, где она клонов разводит, то найти бы его и залить напалмом под потолок! — сердито отозвался второй.

— Что такое?

— Ворвался вчера один из ее клонов в мой дом, прямо на детскую площадку, и давать плясать голышом какие-то индийские танцы и орать, что все вокруг додики. Еле вытолкали взашей все вместе! А она еще и хватала нас за непотребные места и орала: «Сливочки! Классика!»

— Ну не злись, дружище, пошли лучше в новую упоросельню на углу, называется «Унесенный ураганом». Крышу сносит просто на раз!

— Ну пойдем, — проворчал второй блоггер неохотно.

Глядя им вслед, дядюшка с удовлетворением подумал, что верно выбрал направление следующего дела. И тут мимо него промчалась голая женщина, в которой Хо с трудом, но опознал Моралеблюстительницу, только без длинных волос и лошади. Следом, во главе огромной толпы, мчался Воробей наперевес с электрогитарой, к которой были приделаны огромные ножницы.

— Я бешеный! — орал Воробей и щелкал ножницами.

— Смотрите все, как притесняют ни за что и падает мораль! — кричала Моралеблюстительница, пытаясь прикрываться руками и одновременно с этим бежать.

— Не скули, в свое село вали! — тут взгляд Воробья мазнул по дядюшке Хо, и он со злорадством в голосе добавил: — Китайское!

Пропустив толпу преследователей, кидающихся картошкой в голую Моралеблюстительницу, дядюшка Хо вздохнул, утешив себя древней мудростью, что «истинный муж всегда смотрит на жизнь отрешенно».

— ЧС! ЧС! ЧС! — заорала Моралеблюстительница, кидаясь проклятиями направо и налево.

Одно из них попало в дядюшку, не успевшего увернуться. Выкрики Моралеблюстительницы сразу исчезли, зато толпа разъярилась пуще прежнего. Не в силах прикоснуться к преследуемой после проклятия ЧСа, не в силах даже обматерить ее, блоггеры начали выдвигать новые идеи.

— В Фикбукград! Там у нее дома! Там она нам не помешает!

— У нее и здесь есть лавка! Ворвемся туда!

— Да!!!

Самые разъяренные, забыв об осторожности, на глазах у всех выбрасывали из себя клонов и фейков, которые, не скованные проклятием ЧС, кидались с палками, камнями, кулаками и картошкой на Моралеблюстительницу. Та продолжала ловко отползать спиной вперед, елозя голыми частями тела по булыжникам и отбрасывая преследователей проклятиями, затем все же исхитрилась вскочить и, безмолвно хохоча, скрылась за углом.

Попавшаяся дальше по дороге неопрятная бабка, прижимающая к стене дома металлическую кружку, а к кружке ухо, вызвала у дядюшки Хо легкую брезгливость.

— Со всем уважением, проходите мимо, — зашипела бабка, — не мешайте подслушивать!

Сдав свиток в администрацию Админа и занеся часть денег в банк, в счет долга, дядюшка повеселел и позволил себе немного гульнуть, отправившись в новомодный ресторан «Бабушка драккла». Поев, насладившись атмосферой и оттаяв душой, дядюшка позволил себе даже пропустить пару пиалок прекрасного бамбукового вина.

Пианист в углу играл так душевно, что дядюшка пустил ностальгическую слезу по ушедшей молодости, а потом, махнув еще вина, решительно встал.

Кот в шляпе-котелке и плаще играл, прикрыв глаза и самозабвенно поводя усами. Лапы его скользили по клавишам, и казалось, что он сам сейчас жалобно завоет в такт инструменту.

— Прекрасно играете, почтенный, — сказал дядюшка с умильной улыбкой на лице.

— Только клиентов в тоску вгоняет! — рядом появилась владелица ресторана в костюме синей бабочки. — Маня, сделай перерыв!

— Душа горит, а кошка плачет, — все же завыл кот.

— Понимаешь, — вещал пьяный кот пьяному дядюшке, утирая лапой усы и слезы, — я же был заводчиком клонов! Всеми уважаемым заводчиком клонов! А по ночам, о, по ночам под полной луной я выходил на улицы, и тогда горожане с ужасом и почтением шептались обо мне!

— Так это вы — Усатое Зло? — удивленно спросил дядюшка, ибо даже он слышал эти рассказы, но счел их обычными городскими легендами.

— Я был им, — печально ответил кот. — Я запускал город в Космос! Я выцарапал неприличное слово на Дворце! Мои коты съели весь суп в городе! Чего я только не творил, даже организовал сам себе пышные похороны, чтобы взвеселить горожан! И что же?

— Что?

— Посмотри, кем я стал? Я стал обычным офисным котом! — взвыл кот. — Я хожу на работу и обязательно наглаживаю хвост по утрам! Во мне пропал дух авантюризма! Я играю для души в ресторане, а душа моя хочет выть и плакать!

— Маня, миленький, — рядом возникла хозяйка ресторана, — я куплю тебе пианино, играй дома!

— Лучше дайте эти деньги мне, — печально сказал дядюшка, — иначе я тоже взвою от тоски и грусти, потому что должен банку!

— Я знаю, — сказал кот, пытаясь сфокусировать взгляд, — что нужно делать! Здесь неподалеку есть галерея... с чдзными портретами милых горожаночек! Хрнтль там, правда, злой, вместо собаки, никого не пускает, но! Мы его побьем! И выкрадем портреты, а потом... что мы с ними сделаем?

— Продадим?

— Нет, повесим на центральной площади! Все должны знать, какие у нас милые горожаночки!

Дядюшка Хо вяло сопротивлялся, но Кот-пианист вытащил его наружу и потащил к галерее. Там прохаживался мрачный тип в оранжевом балахоне.

— Привет! — крикнул ему один из горожан, проходивших мимо.

— ЧС! — тут же крикнул Хранитель.

— О, видал, какой злой? — спросил Кот у дядюшки. — Никого не подпускает!

— Эй, ты чего? — спросил тем временем горожанин, но проклятие действовало, и Хранитель его не услышал.

Шедшие с проклятым горожане загомонили и начали надвигаться на Хранителя, и тот начал кидаться проклятиями с двух рук.

— Я, мать вашу, маг! — орал он на весь район. — Не подходите! Никто не пройдет! Это все мое! Я уважаю вас как личностей, но вы не пройдете!

Кот метнул в Хранителя пустую бутылку, радостно взвыл и побежал, таща за собой дядюшку.

— Вернитесь! — неслось им вслед. — Вы неправильно кидаете бутылки! Учитесь у меня, как надо!

— Уф, славно повеселились, дед, — заявил Кот, когда вдосталь насмеялся.

Шляпу-котелок Кот где-то потерял и теперь, в лунном свете, выглядел немного диковато.

— Ты мне понравился, дед, — сказал он, — так что помогу тебе с твоей проблемой. Нет, не деньгами, совет дам. Ты говорил, что из поездки картины привез?

— Да, только они немного испорченные...

— Не испорченные, а древние! — наставительно воздел лапу кот. — Завтра Иоланта будет открывать два новых района-фандома за Третьим Кольцом, а потом посетит новую художественную галерею в районе Люмионы.

— И? — не понял дядюшка.

— Иоланта Фандомная! — выразительно шевеля усами, повторил Кот.

И тут до дядюшки дошло, о чем ему говорят. Жена Верховного Админа, Иоланта Фандомная, покровительствовала художникам и портным, открывала новые районы и занималась благотворительностью. Если она купит картины у дядюшки, то проблема с банком будет решена! Точнее говоря... тут мысли дядюшки спутались в хитросплетениях причинно-следственных цепочек, и он выбросил эти самые мысли из головы.

— Спасибо, уважаемый, — поклонился он.

— Мр-р-ряу!!! — Кот отбросил плащ и взмыл в воздух, начав когтить ближайшее дерево, огромный зеленый дуб. — Берегись, город, Усатое Зло идет!!!

Вздыбив хвост, он огромными прыжками понесся по крышам, нарушая ночную тишину истошным мявканьем и радостным завыванием.

Дядюшка Хо расплатился с долгами и переехал в другой район, ближе к воротам Фанфикополиса. Как зайдете в них и пройдете мимо Привет-Ведьмы (которая тоже охотно посещает упоросельню дядюшки Хо, а иногда даже вместе с мужем), так сразу поверните направо — и через квартал услышите хохот и увидите клубы упороса и вывеску заведения «Беззаботный Панда». Художник перепутал панду с коалой, а бамбук с эвкалиптом, а дядюшка, как раз пыхнувший упороса, не стал его поправлять и требовать переделок, потому что ощущал в тот момент лишь веселье и гармонию со всем миром.

Конечно, приключения дядюшки Хо на том не закончились, но теперь он относился к ним так, как подобает истинному мужу, умудренному жизнью: с юмором и философским пониманием.

Жизнь была прекрасна, и экологически чистый упорос клубился над «Беззаботной Пандой», привлекая все новых посетителей. Сам дядюшка округлился, отрастил себе косу, больше не залезал в долги и регулярно играл в маджонг с соседями, а по воскресеньям посещал джен-парк, где подбадривал новичков, пытающихся вырезать свою первую скульптуру или построить свой первый дом. Однако же в один прекрасный день летунья-сова (ЛС, как их называли в Фанфикополисе) принесла сообщение.

— Ко мне приезжает племянник! — воскликнул Хо радостно.

— Племянник? — удивился кто-то из посетителей, выпуская к потолку завитушечку экологически чистого упороса.

— Меня же не просто так называют дядюшкой, — улыбнулся Хо.

Он повернулся было, собираясь заняться приготовлением новой упоросной смеси (дядюшка постоянно пробовал новые рецепты, хотя не пренебрегал и классикой), но тут раздался новый возглас:

— Дядюшка! Сова залипла!

Хо оглянулся и вздохнул. Сова, собираясь улетать, влипла в стену, распласталась по ней и долбилась клювом, клекоча:

— У вас одно новое сообщение! У вас одно новое сообщение!

В таком состоянии летунья могла пребывать сутками, пока владелец помещения не уставал от ее клекота и не прорубал ей выход наружу. Пару раз дядюшка даже слышал байку о том, что какой-то упорной сове удалось клювом прорубиться сквозь стену, но улететь она все равно не смогла. Голова торчала снаружи, крылья — внутри, и клекот продолжался.

По слухам, это было как-то связано с процессом дрессировки, и обеспечением приватности такой переписки (взять сообщение из клюва совы мог только адресат), и умением всегда находить того, кому отправлено письмо. Некоторые даже развешивали долбящихся сов по стенам, как трофеи, но дядюшка не относился к их числу и, вздохнув, пошел к сове.

Существовало несколько методик избавления от совы. Можно было взять кувалду и пробить дыру в стене или — той же самой кувалдой — просто хрястнуть сову по голове. Можно было сунуть ей несколько писем в клюв и подождать, пока летунья не сорвется с места и не помчится к новому адресату. Самой простой и утомительной методикой было передвижение совы по стенке на окно, так называемое «обновление летуньи». Увидев свое отражение без письма, сова, как правило, приходила в сознание, встряхивалась, переставала орать и улетала.

Проводив взглядом сову и приготовившись щелчком пальцев восстановить окно, дядюшка заметил движение на улице. Колонна одинаковых девиц, в одинаковых длинных платьях, накинув капюшоны и повесив головы, брела по улице в направлении ворот. Где-то в середине колонны тащили статуи Матери-Основательницы (такой же девицы, но в открытом сари и с открытой грудью) в танцевальной позе и Люциуса — на привязи.

— У Фенрировны опять исход, — сообщил дядюшка посетителям.

— Вот же, значит, вскоре жди стука в дверь и криков «Додики!» в ночи, — вздохнул кто-то.

Фенрировну за глаза называли Матерью Клонов, в таких количествах она их производила. Возможно, называли бы и в глаза, но Мать-Основательницу уже давно никто не видел вживую, только в виде статуи, которую клоны таскали туда-сюда. Зрелище «Исхода Фенрировны» было одним из стандартных городских развлечений, и связано оно было как раз с неуёмностью размножения клонов и их однообразным поведением — из-за того, что сама Мать отсутствовала и не могла задать им новую программу.

Выглядело это все со стороны примерно так.

Колонна одинаковых девиц покидала город, унося статую и вздыхая, что ноги их здесь не будет, но каждый раз один из клонов оставался в городе, по той или иной причине: забывали, заглядывался на витрину, кто-то из новичков с ним приветливо здоровался и так далее.

Оставшись один, клон, потосковав, менял внешность и начинал размножаться.

Новые клоны следовали старой программе: они бегали по домам и лавкам, стучали в двери, долбились в окна и орали: «Додики! Вы все додики!», накидывались на блондинов, мастерили ошейники и требовали пыток, а также забрасывали горожан на улицах фаршем. Как правило, все это именовалось «малыми клоническими войнами» и заканчивалось примерно одинаково. Опытные горожане сразу уходили в глухой скрыт, отрезали доступ клонам в свои дома и лавки, новичкам же, как правило, хватало одного-двух разговоров и вступления на улице в разбросанные лепешки из фарша или получения таким пакетом (с обязательным ярлыком «Только натуральный Люциус! Не содержит ООС!») по голове. Оставшись без доступа куда бы то ни было, клоны начинали тосковать, сбивались в кучу, вырезали статую Матери-Основательницы и торжественно тащили ее по улице, покидая опустевший (для них) город и неминуемо умирая за его пределами.

Но... один клон оставался в городе, и все повторялось по новой.

— Кстати, — сказал один из посетителей, с капитанскими погонами и «маузером» в кобуре на боку, — слышал я тут одну байку.

Он затянулся «Смертельным Ядерным Кроссовером» и выдохнул клуб синего дыма.

— Что клоны Фенрировны сменили тактику и теперь насильно затаскивают в свои ряды горожан!

Послышались возмущенные возгласы.

— Не может быть!

— Да кто на такое пойдет?

— Э, не все так просто! — ответил капитан. — Они тебя хватают и затаскивают в подвал, а там показывают натуральные сиськи Основательницы, и оп! Ты уже клон! По слухам, так она обратила две дюжины почтенных горожан, и те скупили все дома в Лютном Переулке, что за Азкабанским проездом, и превратили тот переулок в Люцный. Фарш лежал горами до второго этажа, и приезжала спецбригада из самого Дворца Админа, с огнеметами! По слухам, по ночам клоны нападали на горожан, кусали их и насиловали, а трупы сбрасывали в скважину шельфа! Спастись от них можно только бросив кусок печени Люциуса, обязательно свежей и с кровью, и немедленно удрав, пока клоны-оборотни за нее дерутся!

Посетители долго хохотали и накуривали нового упороса, обсуждая лечение и способы борьбы с клонами, что тоже, кстати, являлось одним из стандартных городских развлечений.

Неделя прошла, а племянник так и не появлялся, и это начало тревожить дядюшку. Поразмыслив, он накинул новенькую покису, запер упоросельню и, отогнав свеженького клона, отправился в канцелярию во дворце Админа.

— Аха-ха-ха, давай, детка, наклонись посильнее!

— Какие свитки, какие свитки!

Повернув голову в сторону криков, дядюшка немедленно понял, в чем дело, и вздохнул.

Ещё одной удивительной особенностью Фанфикополиса оказались дома с прозрачными и пропускающими звук стенами. Дядюшку Хо вначале немало возмущало бесстыдство некоторых горожанок, выносящих на люди личные мелкие дрязги и частенько вообще дефилирующих в неглиже у всех на виду, под свист и улюлюканье толпы. Только потом, получив уже своё личное место жительства, дядюшка понял, в чём дело.

Жильё каждого гражданина Фанфикополиса могло по желанию владельца становиться абсолютно или частично прозрачным. К примеру, один известный Путешественник сделал прозрачными стены своего тренажёрного зала, чтобы все были в курсе, когда, чего и сколько раз он качнул. А также кухню, чтобы все горожане знали, как правильно питаться.

Однако не все новенькие горожане внимательно читали инструкцию по пользованию жильём, от чего время от времени возле него собиралась группа свистящих зевак, комментирующая происходящее в доме или влезающая в происходящий там разговор. Новенькие, как правило, кричали: «Как вам не стыдно!», прикрывались стыдливо (некоторые, впрочем, наоборот, тут же начинали трясти всем, чем можно), а то и кидались в атаку с тем, что попалось под руку.

Девушка, в одних трусах расставлявшая в прозрачной лавке свитки и развешивавшая картины, пока что не замечала толпы зрителей. Кто-то уже тащил кресла, некоторые задумчиво хрустели пальцами и попкорном, парочка жарила сосиски и кричала в телефон друзьям, чтобы те быстро везли холодное пиво. Дальше в стандартной программе были выпивка, танцы на столах, разрисовывание стен дома и объяснение девушке ее ошибки, в грубовато-пошлой форме.

— Ах вы!.. — девушка развернулась и сделала жест рукой.

Стена стала непрозрачной, всю еду, выпивку и мебель снесло.

— Опытная, значит, — хмыкая под нос, горожане начали расходиться.

Самые опытные, впрочем, далеко не пошли, а, усевшись под ближайшим деревом, развели костер и продолжили пьянку, обсуждая увиденное. Порадовавшись, что инцидент оказался исчерпан без необходимости вмешиваться, дядюшка пожал плечами и продолжил путешествие. Срезав угол через болото имени Амбридж и пройдя насквозь ЧаВОшный тупичок, Хо вышел напрямую к Канцелярии, находившейся в задней части дворца Админа.

— Ваш племянник, По, въехал в Фанфикополис еще три дня назад, вот отметка, все как положено.

— Но он так и не прибыл ко мне! — встревоженно воскликнул дядюшка Хо.

— Фанфикополис огромен и полон чудес, возможно, он свернул не туда или ушел в загул, это уже не наша забота, — последовал ответ. — Обратитесь в полицию!

— Но он же не совершил никакого преступления, — вздохнул дядюшка.

Он поблагодарил и покинул Канцелярию, размышляя, что же теперь делать. Нет, ясно было, что надо искать племянника, но где и как? Полиция занималась только преступниками, так что искать племянника дядюшке предстояло самому... и тут он вспомнил слова о клонах-оборотнях и исчезновении горожан, и ему стало немного не по себе.

— Интересно, где тут поблизости можно купить свежую печень? — пробормотал он под нос.

Возле площади имени Первого Блоггера дорогу дядюшке преградила толпа. Дядюшка не очень любил и старался обходить площадь как раз из-за этого, потому что здесь всегда была толпа, всегда что-то творилось, причем не всегда приятное глазу и слуху. Но ему требовались слухи, самая свежая и недостоверная информация, и поэтому выбора особого не было.

— Восстану я, и стану я, стеная и из стана я, — завывал кто-то впереди, и тонкая сизая струйка стихотворных испарений поднималась в небо.

Возведение стиханных домиков (а также одиночных шалашей — драбблов) было запрещено в Фанфикополисе, равно как и продажа стихосвитков. Вредные сизые вбросы и испарения загрязняли атмосферу города, в отличие от экологически чистого упороса, и поэтому строения были запрещены. Однако же любой из горожан по желанию мог выйти на площадь или высунуться из окна и начать декламировать стихи, рискуя, впрочем, нарваться на недовольство горожан. Или заработать щедрые аплодисменты, как повезет.

Также на этой почве случались регулярные инциденты с жителями Фикбукграда, где стиханные домики не были запрещены. Заметив сизые дымки, жители Фикбукграда начинали возводить свой домик, однако почти сразу же сталкивались с экологической инспекцией. Нередко после этого травмированный житель Фикбукграда покидал Фанфикополис, обмотанный собственными свитками с ног до головы, угрожая вернуться с толпой и отвоевать право на стихи, или насильно построить стиханный домик, или еще что.

Стихийные налеты, как правило, разбивались о высокие и крепкие стены Фанфикополиса, и случалось, что обиженный фикбукградовец вместе с толпой разбивал после этого лагерь под стенами и пытался выкурить жителей и Админа, устраивая стихийные состязания и накуривая толстые сизые столбы собственных сочинений.

Но толпа впереди собралась по другому поводу.

— Ага, Гюльчатай, покажи личико!

— И кто это у нас тут такой жирненький?

— Господа, господа, спросите у него, как он относится к детям и спорту?

— Передайте попкорн!

— Добро пожаловать в серпентарий!

— Не, ну ты смотри, ты смотри, как у него удолизм топорщится!

Ошарашенный приемом, пихаемый со всех сторон новичок, зашедший поздороваться, ошарашенно молчал. Его дергали за усы, тянули за щеки, пытались снять маску и щипали, уверяя, что ощущают под кожей один лишь нежный жир. В похожей ситуации оказался сам дядюшка в свой первый приезд в Фанфикополис, и поэтому Хо, ощутив вспышку обычно не свойственной ему злости, начал протискиваться вперед.

— Но послушайте, господа, я же просто поздоровался и спросил, как пройти к храму мадам Зизи! — воскликнул новичок с отчаянием в голосе.

— Ха-ха-ха, — грянул громовой хохот.

— Рыбонька, ну что же ты так неаккуратно?

— Все же знают, что мадам не вылезает из источников в Сен-Дайрине!

— Вот ты и спалился! Тащите мангал! — также доносился звук доставаемых вилок и ножей.

— Но послушайте...

— Какая еще рыба, да это свежая Фенрировна, че ее слушать! — перебили новичка голоса с нескольких сторон.

Хо отчаянно рвался вперед, но, увы, дядюшка был уже немолод, а толпа вокруг в основном состояла из могучих и здоровых девиц и молодцов. Крики новичка потонули в общем хоре, толпа набросилась, и вверх полетели клочья одежды и куски мяса, раздался истошный вой. Затем толпа расступилась, и дружный хоровод начал отплясывать летку-енку вокруг остатков пиршества, выкрикивая что-то задорное и бессмысленное, о котятах и снах и о том, что сегодня ел на обед Гламурное Кисо. Вдалеке улепетывал прочь воющий голый окровавленный новичок; из ляжек, ягодиц и спины его торчали вилки и шампуры, на затылке красовался какой-то штамп.

Затем новичок неожиданно остановился, и хоровод перестал отплясывать.

— Фанфикополис встает с колен и превращается в великий город! — сбоку орала в наступившей тишине о чем-то своем какая-то синяя девушка. — Подобно вихрю тайфуна, он захватит всех, и это будет великая Фанфико-Ориджевая Империя, которая простоит тысячу лет! Еще пятнадцать лет назад тут не было ничего, а теперь пройти невозможно из-за понаехавших мультифандомов, особенно восточных!

— А как насчет того, что на горизонте встают стены новой, литературной эры? — донесся ленивый возглас.

— Нет никакой эры, это все декорации и картон! — кричала девушка. — В отличие от наших, осязаемых стен с тысячелетней историей, построенных самим Админом!

Новичок развернулся, выдернул вилку и вскинул руку с ней к небу.

— Да в рот я * * *

весь ваш * * *

Фанфикополис и вашего Админа!

Толпа приободрилась, зашепталась, многие начали биться об заклад.

— О, о, щас жахнет!

— Да нет, успеет добежать до края площади!

— Десятку на то, что успеет укрыться в Церкви Святой Простаты!

— Ну ты хватил!

— А что, щас к своим побежит, все верно!

— И жену его я тоже... — заорал еще громче новичок, но договорить не успел.

С небес рухнул огромный молот и расплющил кричавшего вместе с вилками и куском площади. Еще одного чтеца стихов, стоявшего рядом, забрызгало с ног до головы, и воскурение тут же прекратилось.

— Ха! А я что говорил! У меня глаз наметан!

Доносились звуки ударов ладонью о ладонь, возгласы и шелест передаваемых друг другу денег.

— Не, ну кто же знал?

— Да ладно, сам же слышал — ему храм Зизи нужен был! Явно из неофитов! Приехал в паломничество по святым местам!

— Ну так храм же новый возвели, разве не слышал?

— Я слышал, что туда теперь насильно вербуют, под видом развлечения, — и, услышав это, дядюшка насторожился, вытянул морщинистую шею. — Приезжает новичок в Фанфикополис, а у нас тут, сам знаешь, архитектура богатая, без Привет-Ведьмы не разберешься, а ее на каждом углу не раздают.

— Да, недоработка, — раздалось огорченное цоканье. — Я и то как-то полезный свиток на этот счет в канцелярию засылал, так и не ответили!

— ВСЕ В ТРОЛЛЕКАБАК!!! — донесся могучий возглас откуда-то из глубины толпы. — ОТПРАЗДНУЕМ ПОБЕДУ НАД ЕЩЕ ОДНИМ ИСЧАДИЕМ ЗЛА И ИСТОЧНИКОМ ЖИРА! ГУЛЯНКА ЗА МОЙ СЧЕТ!

— Ура-а-а-а-а-а-а!!! — громыхнуло в ответ.

Троллекабак, надо заметить, располагался тут же, на площади Первого Блоггера. Вывеска его вполне соответствовала названию — там был изображен тролль, спящий полусидя, в обнимку с огромной дубиной. Дядюшке неоднократно говорили о том, как ему повезло, что в первый день его занесло во второй блоггерский микрорайон, а не на Площадь. Из троллекабака регулярно вываливалась толпа, хватала проходящего мимо новичка и пыталась сожрать, или выводила из себя, доводя до нарушения правил, или просто устраивала танцы вокруг.

И это тоже было одной из причин, почему дядюшка не любил Площадь.

— Простите, уважаемый, — пересилил себя дядюшка, ведь речь шла о любимом племяннике По!

— Чего еще? — обернулся говоривший с рыком, и дядюшка отшатнулся.

Больше всего его собеседник напоминал желтый вытянутый треугольник, да еще и в чалме, как тут не испугаться!

— Но вы говорили о насильной вербовке...

— Покиса у тебя в порядке, — дядюшку смерили взглядом, — чет не похож ты на новичка!

— Не я, мой племянник!

— Гм, — говоривший с дядюшкой задумчиво поковырял в зубах. — Не, китайцев вроде последнее время не ели.

— Ну как же, а на прошлой неделе? — возразил второй.

— Арбаниэль Элдондендрил? Окстись, то ж эльф нерусский был!

— Простите, эм-м... — дядюшка, конечно, «обрадовался», что его племянника не съели, но это не отменяло общей тревоги и обеспокоенности судьбою По. — Но что насчет вербовки?

— Слушок ходит, что там неофитов из Храма рассылают по городу на перехват новичков. Те интересуются, как пройти куда-то, где здесь достопримечательности и шедевры архитектуры, ну неофиты Зизи их всех в Храм и шлют, а там — все.

— Что все? — испуганно спросил дядюшка.

— Священные тексты в руки и читать без перерыва, пока мозг в нирвану не уйдет.

— Да ну, не может такого быть!

— Вот те ссылка! — совершил ритуальный жест говоривший. — Многие исследователи так же думали, углублялись в вопрос, а потом оп! Стоит он на площади святой великомученицы Миртл и листовки раздает, в храм на бесплатные чтения зазывает! Э, да что там говорить, пойдем, дед, выпьем за упокой души всех, кто пал в этой неравной битве!

— Простите, — Хо сглотнул и отодвинулся, — но разве не нужно в таком случае снести эти здания? Или хотя бы извлечь оттуда всех, кого держат там насильно?

— Ты прав, дед! Выпьем и пойдем на приступ, как на штурм Нурменгарда!

Еще раз извинившись, дядюшка поспешно отошел подальше, пока его не затащили насильно в кабак. Синяя девица уже куда-то сбежала, вместо нее дрались два горожанина, толпа вокруг улюлюкала и подбадривала, кричала что-то.

— Истинно говорю, притча о Коньке-Горбунке — это завуалированное иносказание! — мимо, постукивая посохами, прошли два боевых монаха из ордена Снейпохейта. — Там есть котел, есть зелья, есть троица лошадей — Мародеров, и прекрасная принцесса, но заметьте, что сделал главный герой?

— Он помылся в котле!

— Воистину так! Помылся! А не бегал возле котла годами!

Дядюшка тряхнул головой и направился к храму мадам Зизи, мимо которого он, помнится, тоже проходил в свой первый день в Фанфикополисе. Как он был тогда неопытен и наивен! Мимо промелькнуло красное платье.

— Справа! Справа заходи, уйдет же!

— Не уйдет!

Женщина свернула вправо, но попала в тупик и заметалась, потом развернулась к двум охотникам, как раз пробежавшим мимо дядюшки, и вскинула руки к горлу.

— Стреляй! — нечеловеческим голосом заорал первый из охотников.

Грянул выстрел, и женщина упала навзничь, а охотники на колени.

— Уф-ф, — тяжело выдохнул второй. — Успели-и-и-и.

Дядюшка смерил равнодушным взглядом клона Фенрировны, так и не успевшего обнажить грудь, и пошел дальше. Его ждал Храм мадам Зизи.

Свернув налево, дядюшка прошел через Люмионный район. На каждом углу мускулистые пожилые блондины заигрывали с томными юными девицами и уверяли, что они гениальные финансисты и аристократы и что денег хватит на все. Девицы обмахивались веерами, роняли сумки, набитые свитками, и ахали.

— Специальная акция! — громыхнуло сверху, небо над головой раскололось. — Праздник в честь Профессора!

Парочка горожан лениво посмотрела вверх, остальные даже и не подумали реагировать. В последнее время в небе грохотало непрерывно, акции, конкурсы и мероприятия следовали одно за другим, и горожане попривыкли. Только шептались иногда, что Админ строит несколько новых городов — будущих побратимов Фанфикополиса. Хо живо припомнил выкрики о захвате господства над миром и улыбнулся под нос.

Но тут же улыбка сползла, когда дядюшка сообразил, что дальше его дорога лежит через Третий Снейджерский микрорайон. Праздник в честь Профессора, близость центральной магистрали Рекомендаций — скоро рядом будет побоище, к кентаврам не ходи. Краем глаза дядюшка заметил, что он не одинок в своих выводах, горожане спешили укрыться, захлопывали ставни и двери, готовились к обороне. Хо попятился, прикидывая маршрут, как бы лучше обойти проблему.

Магистраль? Нет, там будут пробки. Справа второй Снейджерский, там будет то же самое. Вернуться через Люмиону назад? Дядюшка оглянулся и вздрогнул. Толпа боевых монахов-снейпохейтеров, водрузив чучело Профессора на кол, гнусавя один из своих гимнов — «О, славься, Уизли», шагала колонной по улице. Жалея о том, что не может оказаться в родной упоросельне, дядюшка незаметно скользнул в переулок слева и прибавил шагу.

Непонятные темные личности толкались локтями, рылись в баках, рисовали неприличные картинки на стенах и о чем-то гоготали. Вообще, в последнее время в городе прибавилось жителей и появились пробки, а по вечерам, когда горожане отправлялись веселиться, вообще иногда становилось невозможно попасть хоть куда-то. Пару раз даже в упоросельню дядюшки набивалось столько людей, что ему приходилось убирать дверь, чтобы горожане не затоптали друг друга.

Впрочем, подобное приходилось делать не только ему, и особая священная табличка «502», означающая, что перед вами не дверь, а муляж, через который не зайти, появлялась на зданиях и даже дорогах Фанфикополиса все чаще и чаще. Сейчас подобное было как нельзя некстати, и дядюшка все прибавлял и прибавлял шага, сворачивал в первые же проулки, кажущиеся пустыми, и еще больше ускорялся.

Задыхаясь, дядюшка выбежал из очередного проулка и упал на землю, ощущая, что у него нет сил даже пошевелиться. Он долго лежал, стараясь отдышаться и глядя на облака, которые складывались в очередную рекламную надпись. Дядюшке припомнилось, как в один прекрасный день весь город неожиданно накрыло облаками. Они гонялись за жителями, влетали в дома, рекламировали тоненькими голосками и полностью загораживали обзор, а стоило хоть чуть-чуть обратить на них внимание, как сразу из облака вываливался товар — с предложением купить. Конечно, порядок навели, но еще несколько дней после этого горожане ходили сталкиваясь друг с другом, потому что смотрели исключительно в пол.

Был введен специальный ритуал, после которого небо всегда оставалось чистым и безоблачным, но мало кто из горожан решался его пройти. Нужно было идти к дворцу Админа, заплатить за проведение, воззвать, пройти ритуал и потом еще регулярно повторять, так что горожане предпочитали лежать на диванах или накуриваться в упоросельнях, а некоторые даже таскали специальные маски с козырьком, не дающие смотреть на облака в небе. Но таких тоже было немного, в большинстве своем же горожане просто не смотрели на облака или скользили по ним безразличным взглядом, даже не пытаясь прочесть, что там написано в небе.

Отлежавшись, дядюшка поднялся и начал оглядываться, пытаясь понять, где он оказался. Хо не настолько хорошо знал город, чтобы моментально ориентироваться в любой его части, и, как назло, ни одного из приметных зданий-небоскребов на горизонте не было видно. Никого вокруг, только опрятные, изящные домики какого-то старинного вида.

Затем дядюшка услышал шум и пошел туда.

— Эх! — твердила горожанка, ломая здание большим молотом, и эхо отзывалось: — Эхо!

Дядюшка остановился поодаль и попробовал привлечь внимание, но его не слышали.

— Ух! — обрушивался молот, и тут же в ответ донеслось: — Ухо!

Здание, украшенное статуей какого-то великана с сидящей на его плече огромной лягушкой, рушилось.

— Остановитесь! Что вы делаете? Зачем вы это делаете? Я против!

Горожанка отмахнулась, потом села на обломок камня и, достав шоколадку, начала уплетать ее. Выбежавший горожанин метнулся к дядюшке.

— Ну вы посмотрите, что она делает! А я же против! Меня все любят! За что меня? А вы кто такой?

— Я дядюшка Хо, — ответил дядюшка, обратив внимание, что подмышкой у горожанина зажата книга с выгравированным на корешке числом «1111».

— Я сразу это понял! Меня все любят! Нельзя так! Сейчас я вам помогу! — с этими словами горожанин начал извлекать из карманов все подряд и вываливать под ноги дядюшке.

— Мне нужно всего лишь знать, в какой части города я оказался, — покачал головой Хо.

— Это район сказочного Кроссовера, между вторым и третьим мультифандомными кольцами, и знаете, кроссоверы здесь просто сказочные! А она их сносит! Нельзя же так! Меня все любят! Идемте, я покажу вам свой любимый кроссовер! А вон туда не ходите, там неинтересно! И влево не ходите, там болото, лучше всего идите за мной! Ой, секундочку!

С этими словами горожанин раздвоился, на книге у клона виднелось число «2222». Клон помчался к горожанке и начал прыгать перед ней и кидаться под молот, вываливать под ноги содержимое карманов. Последнее, что успел заметить дядюшка, что клон получил молотом по голове.

— А вот сюда, а не хотите ли свежих ссылок, а вы знаете, я сразу все смекнул, и здесь не споткнитесь, а что вы думаете вот об этом здании? — горожанин тянул дядюшку за рукав по улице и тараторил без остановки.

— Отпустите меня, уважаемый, я тороплюсь, — сделал попытку освободиться дядюшка.

— Да-да-да, я уважаемый, меня все любят, а она — так, ну так же нельзя, а я сразу все понял и говорил, что нельзя так, а вот тут у меня есть еще свежие ссылки...

У дядюшки начинала болеть голова, он попробовал освободиться, но его не отпускали. В конце концов, не выдержав, он сделал то, чего не делал никогда ранее: прибегнул к магии города.

— ЧС и скрыт! — выставив указательный палец и мизинец правой руки, произнес дядюшка ритуальную формулу.

Назойливого горожанина тут же отбросило в сторону. Он так и продолжал бегать вокруг, но приблизиться не мог, и теперь дядюшка его не слышал. Главное теперь было — не заходить в лавки, где не работала магия ЧС, и как-нибудь оторваться. Но только квартала четыре спустя горожанин отстал, забежав в какую-то цветочную лавку, в которой тут же начал бегать кругами и размахивать руками, метать во все стороны всё, что попадалось под руку.

— Уф-ф-ф, — дядюшка устало опустился на лавку в Обзорном скверике и вытер лоб.

Цель была уже близка, надо было перевести дыхание.

— Доколе? Доколе, я спрашиваю, мы будем терпеть в нашем родном городе птеродактилей, гадящих нам на головы?! — доносился громкий голос. — А василиски? Прямо сейчас там, в подвалах, выводят огромных змей и используют маленьких девочек, чтобы их приручать! Доколе мы будем это терпеть? Маленькие девочки должны приручать единорогов!

— Да! Верно!

— И прямо сейчас наши собратья-горожане там, в храме мадам Зизи, стоят на коленях и взывают к ней, умоляя послать им еще священных текстов!

— Не допустим! — раздался выкрик.

— Не простим!

— Веди нас, Малакай!

— Вперед, на Храм!

Дядюшка забеспокоился и вскочил. Обзорщика, который гневно потрясал огромными дыньками, уже посадили на лошадь и притащили ему зловещего вида саблю.

— На штурм!! — взревела толпа и помчалась в сторону Храмового микрорайона.

— Погодите! — закричал дядюшка, но его не услышали.

Задыхаясь и ощущая, как гудят усталые ноги, дядюшка поспешил следом. Обзорный скверик опустел, толпа бежала следом за Малакаем, который верхом на пони взмахивал саблей и тряс дыньками. Толпа потрясала факелами и дыньками, кто-то размахивал зловещего вида ссылками, несколько человек тащили тяжелые даже на вид щиты — обзоры.

— По моей команде! Разом! — донеслась команда откуда-то спереди.

Воздух наполнился свистом остро заточенных метательных комментов, донесся треск шаблонов и стекла. Из храма, на вершине которого сидела огромная уродливая летучая мышь, размахивая ножами и тесаками уже выбегали прихожане.

— Дай нам силы, мадам Зизи! — кричали они, сбегая вниз.

Толпа, взревев, ринулась навстречу, и на ступеньках, ведущих к храму, закипело побоище. Дядюшка, придерживаясь рукой за стену и пытаясь отдышаться, оглядывался, но стража не спешила на помощь. Из толпы летели в сторону храма гнилые помидоры и яйца, кто-то торопливо царапал на стене знак качества, но с глумливым оттенком, еще несколько человек пытались забросить крючья и залезть через окна. Оттуда на них лили горячие, свежие помои и метали комменты, били из пращей и луков, норовя попасть по больным местам.

— За вашу и нашу свободу чтения! — доносился крик Малакая. — Несите таран! Сокрушим это здание! Освободим наших братьев от гнета!

Толпа сокрушила ряды защитников храма, прорвалась внутрь, воздух огласили радостные вопли. Дядюшка, собравшись с силами, поковылял дальше. Под ногами растекались кровь, дерьмо и чернила, тела прихожан и горожан лежали вперемешку — зарубленные, истыканные стрелами, вцепившиеся друг другу в горло даже в посмертии. Дядюшка старательно отводил взгляд и обходил их, уклонялся от вылетающих из окон прихожан.

— Надеюсь, я не опоздал, — прошептал он, вступая в здание.

Внутри храма было очень шумно, генерал носился на пони и вырезал куски из полотнищ со священными текстами, развешанных по стенам.

— Вытащу на площадь и покажу людям! — крикнул он, продолжая потрясать дыньками.

— Да!!! — отозвался дружный рев голосов.

Дядюшка заозирался, потом стиснул зубы и начал переворачивать тела прихожан, всматриваться в лица. Племянника нигде не было видно, повсюду только горожане с вилами и факелами наперевес, ломающие, вскрывающие все подряд, орущие радостно. Доносился треск, ломали статую на крыше храма.

— Эй, они отступили в соседний храм! — в зал выбежал горожанин, с ног до головы залитый чем-то зеленым. — В тот, что со змеей!

— На штурм! — взревели горожане, кидаясь в атаку.

Но силы у них были уже не те, часть полегла при штурме первого храма, часть разбрелась кто куда, ну и проход между храмами — каменный коридор — был хорошо забаррикадирован. Прихожане ярились, орали, демонстрировали части тел, полосовали себя ножами и тесаками, кричали, что их много и что скоро весь город будет им поклоняться.

— В атаку, верные сыны Фанфикополиса! — закричал генерал Малакай, пытаясь повести за собой людей личным примером.

Но генерал устал, пони устал, и горожане устали, и их отбросили, а Малакаю отрубили одну дыньку и нагло сожрали прямо у него на глазах. Дядюшка, стоя в задних рядах, напряженно размышлял, как бы ему проникнуть во второй храм. С боем не пробиться, все ворота, двери и окна наверняка уже закрыты и заложены камнем. Прикинуться своим? Но он не читал ни одного священного текста, его раскусят в момент!

— ЧС! ЧС! — орали тем временем прихожане-сектанты.

— А вот вам, — демонстрировали фигуры из пальцев в ответ горожане, — не работает здесь ваш ЧС!

— Тащите таран!

— Давайте зальем их водкой!

— Предлагаю держать осаду, пока они не вырастят генералу дыньку обратно!

— Нужно взять и осадить все храмы!

В этот момент дядюшку потащило в сторону. Горожане расступались, опускали вилы и факелы, шепча друг другу:

— Это же апостол Андрей Одиннадцатый!

— Он лично общался с самой Мамой Ро!

— Что он здесь делает?

— Да изгнаны будут из храма те, кто торгует каноном, искажая его! — провозгласил Андрей, вскидывая руку.

Дядюшка Хо слышал о нем, но лично не сталкивался. Со спины апостол выглядел обычным горожанином в старенькой, заштопанной тэге.

— Истинно говорю вам, Амбридж была мужчиной! — провозгласил Андрей, и баррикада треснула пополам. — Истинно говорю вам, Гермиона и Гарри были созданы друг для друга!

Баррикаду развалило пополам, несколько прихожан упали на колени и начали каяться, остальные же начали срывать с голов шапочки-хэдканонки и кидать оземь, показывая, что умрут, но не уступят ни пяди.

— Ересь! — взвизгнул кто-то из них, и драка началась по новой.

Пробираясь между телами прихожан, дядюшка лишь вздыхал и качал головой. Насилие не было чем-то сверхъестественным в Фанфикополисе, но в то же время, соблюдая некоторые нехитрые правила, можно было спокойно и мирно жить. Да собственно, дядюшка так и жил, пока не вляпался в поиски племянника.

Часть горожан уже, раскупорив бочонки со свежим вином, отмечала громкую победу, некоторые бродили и рубили саблями все, что попадалось на глаза. Самые буйные продолжали осаду, стремясь добраться до прихожан, закрывшихся в центре храма. Из-за дверей доносились громкие завывания, мелькало упоминание Сан-Дайрина и взывание к мадам Зизи.

Дядюшка не стал ждать, отправился дальше на поиски, вниз, в глубины храма. Когда он уже начинал спуск, донесся треск и грохот, словно на пол упало что-то огромное и тяжелое. Затем последовал истошный выкрик.

— О святой Фелицис, это монахи-снейпохейтеры! И с ними наемники из Хогсвилля!

— Не отдадим храм! Еще не все вино выпили и не все статуи сломали!

Дядюшка заколебался на секунду, но потом продолжил спуск. Он не был воином, и его задача здесь была другой. Впереди мелькнули факелы, и дядюшка попробовал прибавить шагу, но у него не получилось. Усталость и годы брали свое, и он остановился, оперся рукой о стену, тяжело дыша и осознавая, что если там впереди воинственные прихожане — то ему с ними не справиться. В лучшем случае, он их не догонит и так никогда и не узнает, был среди них племянник По или нет.

Поэтому дядюшка упрямо отлепился от стены и пошел вперед, но, едва зайдя в следующее помещение, остановился. Огромный подвал был завален изломанными телами клонов, химер, каких-то странных созданий и гибридов. Впереди мелькали факелы, в воздухе висел густой, тяжелый запах сырого текста.

— Быстрее! Быстрее! — торопил кто-то.

— Успеем!

— Молитва наших братьев уже вознеслась, быстрее давайте, а то нас всех тут расплющит!

— Быстрее тащите!

Раздались жалобные возгласы, дядюшке показалось, что он слышит голос племянника. Хо рванул вперед, прямо по телам, и в это же время сзади его словно бы впечатало невидимой стеной. Стена эта катилась по подвалу, сметая перед собой все, включая тела на полу.

— Быстрее! — взвизгнули впереди. — Админ уже закрывает храм!

Дядюшка попробовал крикнуть, привлечь внимание, как-то извернуться и зацепиться за выступ на потолке, чтобы стена прошла мимо, но тщетно. Его протащило мимо спасающихся бегством прихожан и швырнуло куда-то в темноту.

Дядюшка ударился обо что-то и сам погрузился во тьму.

Когда дядюшка пришел в себя, вокруг было все так же темно и непонятно. Луч света ручного фонарика выхватывал каменные стены, свисающий с потолка мох, какие-то осклизлости на полу. Дядюшка прислушался, но вокруг царила воистину могильная тишина, и даже его неловкое покашливание разнеслось как раскаты грома.

Первой мыслью было вернуться обратно в храм, но увы. Невидимая стена перегораживала вход в подвал, и, хотя дядюшка мог видеть, что там находится, но пройти туда не получалось. Убедившись в тщетности попыток, дядюшка развернулся и пошел по подземному туннелю... куда-то вглубь, судя по уклону.

— А почему бы и нет? — неожиданно раздался голос. — И кто бы мне объяснил?

Дядюшка подпрыгнул, едва не задев головой потолок, настолько он испугался. Из темноты выкатился огромный кругляш с нарисованным на нем унылым лицом и сказал:

— Прошу вас вести себя культурно.

— Вы кто? — растерянно спросил Хо после паузы.

— А, так вы не местный, ну я-то сразу смекнул, что к чему, — говоря это, кругляш катался кругами вокруг дядюшки. — Да, сразу смекнул, это вам не просто так кружиться, понимаете ли. И что вы тут делаете?

— Людей ищу, — еще более растерянно ответил дядюшка.

— Людей. Хм. Я знаю людей, да, я знаю людей, идите за мной.

Он покатился в темноту туннеля, уходящего влево, и дядюшка поспешил следом, утирая пот со лба и не веря своему счастью. Но, как выяснилось, радовался он рано.

— Вот он — человек, — сообщил кругляш.

Дядюшка изумленно уставился на полузасохшее тело, мумию, причем занимавшуюся, судя по деталям, в момент смерти самоудовлетворением. Ни города, ни света, ни людей — ничего вокруг, собственно, они и из подземелий-то не вышли.

— Какой же это человек? — не выдержал дядюшка. — Это же труп!

— Но он был человеком!

— Но я же говорил не об этом!

— Ну вот, начались грубости, — печально вздохнул кругляш, — а ведь я просил вести себя культурно.

— Да ты что, совсем с ума сошел, ожившая печенька?! — от усталости и всего случившегося за последние сутки дядюшку, что называется, прорвало. — Мне нужно на поверхность! И нужны живые люди! Живые, слышишь?

— Никто не хочет смекать, — печально пробормотал кругляш, — все только грубят, а я от этого сразу квадрачусь.

Он и вправду превращался на глазах, становился квадратным.

— Никто меня не любит, — провозгласил кругляш, глядя вверх, — никуда не покачусь, никому не буду помогать. Буду лежать здесь и размышлять о вечности!

Дядюшка хотел крикнуть, что квадратным он и так никуда не укатится, но плюнул и начал осматриваться. Стены пещеры были разрисованы похабными рисунками, на полу валялись надувные куклы, разорванные в клочья, судя по всему, с применением шипастых плеток и невероятных размеров мужских резиновых органов, валявшихся рядом. За спиной мумии стопками покрытого плесенью глянца высились журналы, соответствовавшие по содержанию остальной пещере.

Вздохнув, дядюшка пошел влево.

Квадрат на полу провожал его взглядом квадратных глаз.

— Шестой день в катакомбах, ищу бету, но попадаются сплошные гаммы, — задумчиво прочитал дядюшка.

Кто-то не пожалел своей крови и украсил надписью стену пещеры.

— Стану бетой за кружку воды, — прочитал дядюшка на стене буквально через десяток метров. — Ничего не понимаю.

Что-то вертелось у него в голове, что-то он слышал такое, но усталость, жажда, голод и шишка на голове от столкновения давали о себе знать.

— Мы сражались как львы, но нас одолели числом и загнали в подземелья, прогнав с форума, — прочитал дядюшка и остановился, неожиданно вспомнив.

Он находился на форуме Фанфикополиса, в мрачном и мертвом подземелье, некогда бывшем центром города! Некогда все здесь кишело жизнью, но сейчас только горожане-старожилы помнили об этом месте. Собственно, и сам дядюшка его не застал, лишь слышал пару разговоров в упоросельне, и вроде бы отсюда можно было выбраться куда-то... на кладбище, кажется?

Сколько дядюшка блуждал по подземным туннелям, он и сам не помнил, просто в какой-то момент свернул, с трудом открыл очередную дверь и неожиданно оказался снаружи. Не в подземелье, а именно что на поверхности, пускай и ночью, но зато под светом Луны. Дядюшка упал на землю и с наслаждением вдыхал чистый, свежий воздух, а потом встал и начал осматриваться.

— Где это я? — пробормотал он озадаченно.

Местность вокруг, может, и была кладбищем... кладбищем домов. Архитектор, который их строил, наверное, был не в себе, решил дядюшка, разглядывая странные здания, словно сшитые из нескольких частей. Огромная усадьба резко переходила в современный небоскреб, в котором виднелась пещера с нарисованным на стене мамонтом, и так далее. Содрогаясь и оглядываясь, дядюшка побрел прямо, просто так, потому что все равно не знал, в какую сторону идти.

— Похожее кладбище, — прочитал он вывеску над входом.

Что-то такое дядюшка слышал, но память его подводила, левую ногу натерло, хотелось лечь и не вставать, и поэтому Хо побрел дальше. Его клонило в сон, глаза слипались, и дядюшка брел по инерции, пока не обратил внимания, что вокруг снова тянутся дома.

— Где... — он оглянулся, и слова застряли у него в горле.

Волосы, может, и не встали дыбом, а вот холод пробрал дядюшку прямо до костей. Вокруг высились недостроенные дома, и очертания недостроенного призрачно виднелись в лунном свете. В домах двигались фигуры, что-то говорили, наклонялись, прыгали и говорили, и... дом словно моргал, как будто падавший на него свет скрывало на мгновение, и фигуры возвращались в исходные позиции, снова совершали одно и то же, раз за разом, безжизненно, механически.

— Квартал заброшенных фанфиков! — прохрипел Хо и тут же осекся, испугавшись, что его услышат и затащат в один из домов, в котором он и останется до скончания века, такой же фигурой.

Квартал был одной из легенд Фанфикополиса, кочевавшей по городу туда и сюда. В домах, брошенных авторами, словно бы самозарождалась жизнь, оживало написанное в тексте, и фигуры начинали действовать, повторяли раз за разом одно и то же незаконченное действие. Один из рассказывавших дядюшке о квартале клялся всеми серверами, что заходил в дом и разговаривал с одной из фигур, и та якобы сообщила ему, что таким образом они пытаются призвать автора обратно, чтобы тот дописал, доделал и закончил их жизнь.

— Ты ли это, о подлый Дамблдор? — призрачная фигура вылетела из соседнего дома и устремилась к дядюшке.

Это стало последней каплей, и Хо, взвизгнув на высокой ноте, помчался прочь, ощущая, что за ним по пятам гонятся орды призраков и тянут к нему свои прозрачные зеленоватые руки. Мысли скакали, не хватало воздуха, в голове мутилось, и дядюшка сам не понимал, куда бежит, и не понимал, реально ли то, что происходит вокруг него.

Моралеблюстительница — голая и верхом на лошади, сажающая картошку под вывеской «Село Клоняево» в сопровождении мускулистого бойца в доспехах и с ведром в руке, и куча детей вокруг них. Огромная зайчиха, распинающаяся с трибуны, рядом с поставленной виселицей и стоящими там редакторами. Верховный Админ высотой с гору, мечущий молнию и грохочущий: «Спасибо, дядюшка Хо!» Толпа клонов Фенрировны, построившихся «черепахой» и гоняющих статую Снейпа. Сидящие в кружке на обочине люди, неожиданно кричащие: «Кто маньяк? Ты маньяк!» — и толпой накидывающиеся с ножами на одного из круга. Апостол Андрей на краю огромного бассейна, кричащий дельфинам, что накормит их пятью словами и двумя рыбами, и ответный крик дельфинов: «Спасибо за рыбу!»

Что из этого было правдой, а что домыслами воспаленного воображения, дядюшка и сам не взялся бы сказать. Но самое главное было достигнуто — оглянувшись в какой-то момент, Хо обнаружил, что призраки за спиной исчезли. Да и квартал заброшенных фанфиков исчез, словно и не было, и вокруг теперь тянулись какие-то странные поля, усеянные фундаментами.

— Точно, это же заготовки под новые фандомные районы, — прошептал дядюшка. — Я спасен!

— Ну, ты не торопись-то, — донесся насмешливый голос, — их еще не одобрили.

Дядюшка повернул голову и обнаружил перед собой высокую девицу с длинными косами, пистолетом в руках и широкой улыбкой. Мгновение спустя она расплылась и превратилась в сосредоточенную радистку, а потом в огромный говорящий носок, а потом просто в жизнерадостную женщину. Дядюшка вытер пот и подумал, что не в его возрасте так бегать... но от призраков квартала шел такой холод и ужас, что разум отключился, просто отключился.

— Но все равно я в Фанфикополисе, — с поклоном сказал дядюшка, — и значит, спасен. Не подскажете, где я нахожусь?

— А за четвертым кольцом, на севере города. Тебе, дедушка, туда, вон туда, вначале смело иди, тут все равно никого нет, одни заготовки и фундаменты под районы, целая сотня их.

— Неужели в городе настолько не хватает места, уважаемая? — спросил дядюшка.

— А... и места не хватает, и Иоланта Фандомная куда-то пропала, Админ в печали, и все такое, но я не унываю! Она вернется, и тогда я разом ка-а-а-а-ак жахну! А потом пыхну! И мне поставят памятник, вот! — горделиво заявила собеседница дядюшки, перебросив косу через плечо.

Хо же размышлял о своем. Он вообще-то как раз и хотел пойти к Админу, попросить о помощи в поисках, но раз такое... оставалось только вернуться в родную лавку, вздохнуть, затянуться добротным упоросом и подумать, что делать дальше. Накурить, так сказать, ответный удар.

— Спасибо за помощь, — поклонился дядюшка, — пойду я.

— Как увидите ржавый автомобиль, правее берите, а то в пустошах Фоллаута сейчас брачный сезон у мутантов! — донеслось ему вслед.

Дядюшка взял вправо, но недостаточно, и за ним долго гнались аушные мутанты, но он все же сумел сбежать. Правда, прибежал совсем не туда, куда собирался, но пути назад не было. Покосившаяся табличка на углу гласила: «Азь кабань ский прайезд», прямо под ней шло вооруженное ограбление.

— Шоколадные глаза! Вас увижу — умираю! — доносилась надрывная, мяукающая песня откуда-то сверху.

Дядюшка, после всех приключений выглядевший примерно как обитатели проезда, не спеша пошел вдоль стены, стараясь не привлекать внимания. Из окон летели обрывки бумаги и матюги, потом донесся истошный вопль.

— Я — поэт и Антонин, от меня вам угадин! Р-р-р-р! Долохов зовут меня, угадайте, где змея! Нет, все не так!

— Дед, не хочешь принять ванну? — донесся окрик. — Старосты шестого курса! Одобрено Непотребнадзором!

— С-спасибо, не хочу, — отозвался Хо.

— А если твой женьшеневый корень уже не стоит, у нас есть настойка на женьшене, чтобы стоял!

Но дядюшка не стал оборачиваться. Собственно, за это проезд и прозвали АзкаБАНским, практически за все тут можно было улететь в бан — тюрьму.

— Ссы...лки н-нада? — какая-то девушка распахнула пальто прямо перед дядюшкой.

— Да, запрет и обыски, но я думаю так, нужно уходить в подполье, и там разрисовывать стены, показывать голую правду, — доносилось откуда-то слева.

Над головой пролетела стая единорогов и начала призывать ржанием девственниц. Проститутки ржали в ответ, из подвала слева доносились томно-пыточные вздохи, перемежающиеся криками:

— Критик, да?! Я тебе покажу критику! Я тебя разделаю вот этим вот ножом! Я всю страсть вложил в свой дом, строил его по кирпичику, а ты! Я тебя найду и зарэжу!

Тут дядюшка, отвлекшийся на единорогов, уткнулся в кого-то. Поднял глаза. Перегораживая дорогу, стояли четверо мордоворотов, каждый втрое шире дядюшки.

— Ну что, дед, вот ты и пришел, — прохрипел один из них.

Дядюшка попятился, но было уже поздно. Четверка нависала над ним, и видно было, что они молчаливо общаются между собой. С недавних пор необязательно стало заходить в здание для такого вот группового разговора (для остальных смотрящегося как молчание), и, разумеется, обитатели проезда не остались в стороне от прогресса.

— Выворачивай карманы, — прозвучало в конце концов.

Но в этот момент единороги, так и не получившие отклика, обозлились и начали гадить сверху. Радугой. Жители проезда (кто не успел спрятаться) начали разбегаться и искать укрытие, даже мордовороты, едва не ограбившие дядюшку.

— Хм, — задумчиво сообщил небесам дядюшка, разглядывая предмет, выпавший из кармана одного из мордоворотов во время бегства. — А сюда-то он как попал?

В руках у дядюшки был нефритовый жезл, один из той партии, что он некогда потерял в Слэш-округе, уступив в неравной битве тамошним обитателям.

— Чего только не встретишь, — покачал головой дядюшка и пошел дальше.

Проезд был пуст, повсюду валялись кусочки радуги, и Хо воспользовался моментом, поспешил убраться прочь, пока его снова не ограбили.

В Фанфикополисе не было грабителей, но было очень, очень людно. Настолько людно, что местами толпа просто стояла, не в силах двинуться куда-то, зайти в помещение, вырваться на свободу в парк. Вывески вроде были на месте, но почему-то превратились в какие-то нечитаемые иероглифы. Горожане, кто мог еще двигаться, двигались замедленно, словно под водой, тыкались носом в надписи, доставали словарики, чтобы прочесть.

— Что происходит? — спросил дядюшка.

Ближайший к нему горожанин начал открывать рот, чтобы ответить, но так и застыл с остекленевшими глазами. Внезапно Хо ощутил, что и сам словно бы попал в густой сироп и, пытаясь двигаться изо всех сил, все равно перебирает ногами медленно и плавно.

— Жители и гости Фанфикополиса! — грянуло с небес. — Во имя вашей же безопасности оставайтесь дома, не выходите на улицы! Пришло время обновить город, сделать его еще просторнее, еще лучше!

«Какой еще дом?» — плавно подумал дядюшка, но в этот момент его перенесло в родную упоросельню. За окнами бушевал беззвучный вихрь и сверкали молнии, и Хо видел, что соседи так же, как и он, всматриваются в окна, пытаясь понять, как это они вдруг мгновенно оказались дома.

— Дядюшка? — донесся сзади удивленный возглас. — Дядюшка!

— По? — обернулся Хо, не веря своим ушам и глазам.

Но племянник, целый и невредимый, пускай и в немного непотребном виде, и вправду стоял там, у сундука с упоросными смесями, и улыбался.

— Где тебя носило, племянник?!

— О, дядюшка, прости меня! — виновато повесил голову По. — Я засмотрелся на горячих девушек и застрял на ФемФесте, а потом пошел на праздник редких птиц! Какие там были диковины и редкости, я просто забыл обо всем, а потом... очутился здесь!

Хо набрал полную грудь воздуха, чтобы высказать племяннику все, что он о нем думает, и остановился. «Зачем?» — подумал дядюшка и сказал совсем другое.

— Открой сундук и достань черную коробочку. Располагайся удобнее, похоже, это надолго, — дядюшка покосился за окно, где теперь просто стояла чернота.

— А зачем это, дядюшка?

— Будем накуриваться черноюморным упоросом, и я расскажу тебе, как искал тебя по всему городу, особенно на темной его стороне, — усмехнулся дядюшка, опускаясь на подушки и принимая из рук племянника упоросятор.

Все вроде бы шло заведенным порядком: светило солнце, чирикали птицы, по земле бегали клоны Фенрировны, а по небу — реклама, упоросельня пополнялась новыми клиентами, а Фанфикополис — новыми жителями и домами. Но чего-то не хватало, и дядюшка Хо невольно вспоминал свою троюродную сестру, которая всегда в таких случаях говорила томным голосом: «Ремня, ремня тебе не хватает».

Осознание пришло неожиданно, когда дядюшка Хо меньше всего этого ожидал. Он как раз пробовал новую смесь «50 оттенков Снейджера» вместе с бывшей мадам Жукпук, которая неожиданно для всех бросила свою правозащитную деятельность, сменила имя и периодически заходила к дядюшке пыхнуть упороса.

— Эй, дед, ты чего? — спросила бывшая мадам, а ныне просто Зоя Воробьева.

Дядюшка Хо посмотрел на нее удивленно, а затем заметил, что невесть откуда достал свиток и даже успел написать на нем несколько абзацев. Зоя протянула руку и прочитала громко вслух:

— Моем, моем зельевара, больше пара, больше пара, — приговаривала Гермиона, намыливая голову Снейпа. — Будет, будет зельевар молод, молод, а не стар!

Снейп вяло пытался выбраться из бочки с водой, но ноги его не держали, а намыленные руки постоянно соскальзывали с краев.

После этого Зоя не менее громко заржала на всю упоросельню.

— Ядреная смесь, — сказала она, отсмеявшись. — Лучше не курить в затяг!

Затем, взяв две порции на вынос и дежурно пошутив про то, что теперь точно сможет подрабатывать литературным негром-накурщиком, Зоя ушла. Дядюшка же вернулся к свитку и долго сидел над ним, ощущая дрожь в руках. Затем Хо отвлекли дела и посетители, но вечером, закрыв упоросельню, он снова ощутил эту дрожь.

— Я слишком стар для всего этого, — сказал дядюшка, глядя на собственные дрожащие руки.

Зуд внутри даже не подумал ослабнуть, наоборот, только усилился. Перед глазами дядюшки вспыхивали чудесные картины, как он снова стоит в лавке, приветствует посетителей, предлагает «самые лучшие, отборные рукописные свитки!». Как в его честь называют улицу, нет, его дома образуют целый микрорайон, взмывают к небу столпами — украшениями Фанфикополиса. Воображаемая толпа за стенами лавки бесновалась и ревела: «Еще свитков! Еще свитков!»

— Нет, нет, это бред, я же отказался от всего этого, — помотал головой дядюшка и отправился домой.

Но в следующие дни он неоднократно ловил себя на дрожи в руках, на мыслях о сюжете, попытках придумать что-то, что сразу станет шедевром, сияющей жемчужиной архитектуры Фанфикополиса. Вкрадчиво-тихий внутренний голос нашептывал по вечерам, что дядюшка теперь богат, теперь ему есть что занести и бетам, и гаммам, и редакторам, всем, даже еще до того, как он возьмется писать.

На десятый день этой пытки пером и чистым свитком дядюшка не выдержал и сдался. Придвинул к себе лист и начал писать — запоем, уйдя в текст с головой, не видя ничего вокруг. Так алкоголик присасывается к бутылке, и дядюшка Хо, когда оторвался от свитка, ощущал себя примерно так же: счастье переполняло его, и кружилась голова.

На следующий день пришло похмелье.

— Это кошмар! Ужас! Бред! — кричал дядюшка, топча обрывки собственных свитков.

Таких позорных текстов он не писал даже в молодости! Дядюшке хотелось забыть обо всем, тем более что зуд внутри улегся, поэтому он раскурил тройную дозу упороса и весь день болтал с посетителями. На следующий день зуд вернулся, еще хуже, чем раньше. Дядюшка со вздохом достал свиток, но в этот раз текст не шел, слова выходили какими-то неуклюжими, ужасными, корявыми. С этим еще можно было бы смириться — ведь необязательно кому-то показывать написанное? — но, увы, зуд не проходил, видимо от осознания несовершенства собственных текстов.

Всю ночь дядюшка ворочался с бока на бок, охал и стонал, жаловался на возраст, но зуд был неумолим. Хо разрывало между желанием писать, стремлением сразу получить шедевр и страшной реальностью, в которой все его тексты не стоили даже того недоснейджера, что он написал под воздействием чрезмерной дозы упоросной смеси.

Вечером дядюшка пожаловался на проблему.

— А, знаю такое! — воскликнула Зоя. — Называется — обострение писцыта, но оно обычно встречается у, эм-м, старых писателей, не в смысле возраста, конечно, не пойми неправильно, дед, просто у молодых обычно вообще никаких проблем не наблюдается...

— Нет, все верно, — вздохнул дядюшка. — Я раньше писал.

Посмотрев на удивленную собеседницу, Хо признался:

— Еще до Фанфикополиса. Пытался здесь продолжить, но не вышло. Бросил, открыл упоросельню и был счастлив до недавнего времени. Пытался снова писать, но что-то не выходит.

— Значит, нужны помощники. Литературные негры, если уж совсем точно.

— От того, что кто-то напишет мне текст, мой писцыт не пройдет! — воскликнул гневно Хо.

— Дед, ты не торопись, дослушай. Вот смотри, ты же хочешь написать, а не получается, так?

— Так.

— Сидишь в одиночестве, мучаешься, страдаешь, а так у тебя будут помощники, ты — абзац, они — абзац, сюжет предложат или, наоборот, напишут, о чем скажешь. Обязательно похвалят тебя, восхитятся слогом.

— Эй, я действительно хочу написать шедевр!

— Дед, тебя не поймешь. Тебе от зуда избавиться или шедевр написать?

— И то, и другое!

— Тогда тебе все равно дорога на рынок литнегров, там же рядом и Бетогаммский центр находится, раз ты решил на шедевр замахнуться, то без них не обойтись.

Дядюшка вспомнил свое первое появление в Фанфикополисе и слова, что бетам и гаммам «надо отстегивать», но теперь это не являлось проблемой. Упоросельня приносила стабильный доход, можно было и потратиться, попытаться вернуться обратно, к прежнему образу жизни.

— И как туда добраться? — спросил дядюшка.

— Все очень просто, по третьему фандомному кольцу, до микрофэндомов, и оттуда уже рукой подать, там их целые плантации, этих негров, не промахнешься. Шутка. Зайдешь в Черный Квартал, и там есть площадь, все покажут и расскажут, только денег не забудь захватить, негры нынче пошли грамотные, о своих правах знают. Или можно проехать по проспекту Снэванса, выехать через ворота Светящейся Лани и повернуть направо, вдоль стены до калитки.

— Понятно, — ответил дядюшка, еще не решивший, какой маршрут выбрать.

Но все равно от мыслей о возможном скором решении проблемы Хо приободрился, томление духа и писцыт временно ослабли и отступили. Решив, что утром подумает над тем, какой маршрут выбрать, Хо подготовил свою лучшую покису и тугой кошелек, после чего лег и сразу уснул.

В последнее время дядюшка не слишком часто выходил из упоросельни, а когда выходил, то выбирался обычно в центр города, всегда содержавшийся в порядке и чистоте. Поэтому когда он вылез из вагончика поезда, мигом домчавшего его по монорельсу Третьего кольца до места назначения, был изрядно удивлен окружающим видом. Даже не поверил вначале и подошел к ближайшему дому, провел пальцем по облупившейся краске.

— Эй, ты руки мыл, прежде чем за мой дом хвататься? — сразу же донесся окрик.

— Не подскажете ли, уважаемый, как пройти в Черный Квартал? — спросил дядюшка Хо, обернувшись.

— Шляются тут всякие, а потом мы-мы-мышки пропадают! — проворчала голова и скрылась.

Дядюшка удивленно оглянулся, так как был уверен, что вот только что видел мышь, пробежавшую по улице. Мостовая была грязной, здания темными, даже воздух казался каким-то мрачным и спертым, словно дядюшку Хо занесло в некую загадочную клоаку вместо района микрофэндомов.

Чуть дальше по улице стояла очередь, лица у всех были мрачно-возбужденными, кое-кто в руках держал топоры и ножи. Дядюшка вежливо поинтересовался, по какой причине тут собралась очередь, просто на всякий случай, вдруг тут литературных негров выдают?

— Рекомендации тут выдают, — пробасил ближайший громила. — Не больше одной в одни руки.

— И не больше двадцати! — добавил кто-то.

— Иди отсюда, дед, не доводи до греха!

Дядюшка Хо лишь покачал головой и поспешил уйти. В последнее время его все чаще именовали дедом, возможно, Вселенная хотела подать ему какой-то знак? Например, не ходить в новенькой покисе по окраинам Фанфикополиса? Но едва дядюшка остановился, как зуд сразу начал подпихивать его дальше, нашептывая о прелестях шедевров и славы. Мимо прошли двое горожан, о чем-то горячо споря.

— А я тебе говорю, что Верховный Админ заперся не просто так! — утверждал первый, сверкая неестественно огромной улыбкой из-под шляпы, в тени которой терялась верхняя часть лица. — Он выращивает Темного Лорда, вот так!

— Немного анархии этому городу не помешает, — снисходительно-высокомерным голосом ответил его собеседник, одетый то ли как купец, то ли как моряк, дядюшка не смог сразу определить.

— Да тебя первого же ограбят, едва начнется анархия! — хохотнул первый. — А упадок уже начался, смотри, вон во всю стену неприличное слово нацарапано, мыслимо ли было такое ранее?

— Еще и с ошибками, воистину Фанфикополис катится в пропасть, а ведь я подавал в администрацию Верховного проект анархической саморегулируемой системы, — все так же высокомерно вздохнул второй, — на основе свободного волеизъявления граждан и с автоматическим одобрением большинства.

— Э, ты чего?! Тут же всем тогда клоны Той-Кого-Нельзя-Понимать заправлять будут!

— А что, клоны не люди? Если рассматривать отстраненно, то Фенрировна тоже человек...

Тут они свернули за угол, а дядюшка помотал головой. Ведь мог спросить дорогу и упустил свой шанс! Правда, дальше дядюшке повезло, и катившийся мимо ежик с синей мигалкой на голове указал ему маршрут. По дороге на рынок дядюшка успел стать невольным свидетелем еще двух похожих разговоров, смысл которых сводился к тому, что раз Верховный закрылся в своем замке, надо ловить момент и пользоваться свободой, пока можно.

— Спрятал ли я трупы? — вопрошал сам себя горожанин без лица, сидящий на краю тротуара и задумчиво рассматривающий собственные руки. — А были ли они у меня? Или я их уже спрятал и забыл?

После такого дядюшка невольно начал крутить головой и немного нервно оглядываться. В чистом и ухоженном центре города такого было не увидеть и не услышать. Замотавшись в свитки, привалившись к стене, сидел горожанин с изможденным, землистым лицом. Рядом с ним стоял плакат: «Пишу за комментарии», из шляпы, лежащей на земле, торчала табличка: «Подайте фидбэка, кто сколько сможет, не было отзывов семь дней».

— Эй, он ко мне пришел!

— Нет, ко мне!

— О-о-отпустите меня! — кричал случайно забредший посетитель, но его никто не слушал.

Сбежавшиеся владельцы лавок тянули его и толкали, окружали, жарко дышали в лицо и подпихивали в спину. Дядюшка Хо неожиданно сообразил, что он тоже тут того... посетитель, и быстро отступил в ближайший проулок. Неспешно, аккуратно прошел мимо трех тощих горожан в обносках, дерущихся за несвежую рекомендацию, свернул еще, потом еще, почти бегом пересек улицу, посреди которой яростно фехтовали двое, периодически кидаясь тупыми ножами модели «Сам Дурак», и внезапно для самого себя вышел к рынку.

Хотя, скорее, следовало вести речь о целом районе. Повсюду, насколько хватало глаз, тянулись ряды с прилавками, павильоны, магазины, какие-то здания причудливых конструкций с бегущей по фасаду рекламой. Гомон и гул толпы, выкрики, движение: неумолчный шум человеческого океана настолько контрастировал с только что увиденным запустением и нищетой, что дядюшка рефлекторно оглянулся, а потом ущипнул себя. Рынок никуда не делся, равно как и граница вокруг него, огромный забор, составленный из сваренных друг с другом секций металлических решеток. Прутья, украшенные сверху острыми наконечниками, соединялись так, что протиснуться между ними было практически невозможно, но при этом оставалось видно все, что происходит за ними. Несколько тощих горожан как раз стояли у забора, вцепившись в прутья, словно впитывая в себя шум и запахи рынка. Один из них пытался протиснуться между прутьями, но безуспешно.

Все это настолько не вязалось с прежним образом Фанфикополиса, открытого, развивающегося, приветливого (если не заходить на темную сторону) города, что дядюшка оказался парализован на какое-то время. Пришедшая мысль, что он просто не видел настоящего Фанфикополиса до сегодняшнего дня, была очень грустной, и дядюшка поспешил прогнать ее прочь. Пройдя вдоль забора, он обнаружил вход, сразу прояснивший причину, по которой все окрестные жители еще не сбежались сюда.

Просто вход на рынок был платным.

Изнутри рынок выглядел даже еще больше, чем снаружи, хотя это и казалось невозможным. Дядюшка шел по рядам, с любопытством осматриваясь, читая плакаты над прилавками:

«Самые свежие литературные негры, прямые поставки из школы!»

«Пай за пять дней. Скидки на снарри!»

«Йуный аффтар исчет йунаю бетту. Интим не предлагать!»

«Бригада опытных негров напишет за вас что угодно, исправит все ошибки, опубликует в кратчайшие сроки. Опыт. Гарантия».

— Пишу, строчу, кую абзацы, правлю, точу запятые, расставляю восклицательные знаки, недорого! — разносился голос.

Крик тонул в шуме толпы, горожане толкались, приценивались, ходили по рядам. Под ногами хрустела шелуха от семечек, чавкала грязь.

— Братан, купи свиток, сам написал, клянусь Розенталем! — доносился хриплый шепот, дядюшку дергали за рукав, но он лишь отмахивался.

— Дорогу! Дорогу! Дорогу! — раздалось громко позади дядюшки.

Его отпихнули, вжали в прилавок, мимо прокатилась огромная тележка, нагруженная сверх всякой меры свитками и кипами бумаги. Четыре здоровых негра толкали ее, утирая лица и вместе с потом размазывая краску, ваксу и гуталин.

— Эй, дедуля, — раздался интимный шепот сзади, — не желаешь получить полный набор?

— А? — повернулся Хо.

— Говорю, не хочешь набор на все случаи жизни? Запятые, точки, скобки, переносы, портативный штампометр, линейка для измерения длины слов, сами редакторы таким пользуются!

Набор был заманчивым.

— Мне бы это... помощника найти, — сказал Хо, расплачиваясь за покупку.

— Писать? Править? Издавать? Подносить свитки и перья?

— И такое есть? — удивился дядюшка.

Продавщица, пышная полногрудая девица, с отстраненным видом пожала плечами, продолжая жевать жвачку, затем неохотно сказала:

— Если ты живешь в микрофэндоме в жо... стких условиях на окраине города, то будешь рад чему угодно. Даже подносить перья, особенно если ты юн и неопытен.

— Почему бы не переехать ближе к центру? — удивился дядюшка. — И школы там есть.

— К центру! — фыркнула девица, оглядывая дядюшку с ног до головы, словно оценивая толщину кошелька и новизну покисы. — Я бы не отказалась, да где денег взять? Чтобы в центре пробиться, надо много денег или чем-то выделяться, иначе к тебе в лавку никто и не зайдет.

— Есть же еще эти... блоггерские районы, — предложил Хо.

— Ха! Ты бывал в тамошнем серпентарии? Чуть замешкаешься, так сразу и норовят вилку в спину воткнуть и сожрать! Иногда даже буквально.

Девица поежилась, рука ее потянулась к бедру, но тут же вернулась на место.

— А как же бесплатное строительство и расширение?

— Дед, ты такое ощущение, что в подвале сидел все это время!

— Почему в подвале? — немного обиделся Хо. — В собственной упоросельне!

— О-о-о, — протянула девица. — Никогда бы не подумала.

В глазах ее промелькнуло нечто вроде уважения, и она перегнулась к дядюшке через прилавок, попутно демонстрируя содержимое декольте, и зашептала горячо:

— Ну хоть про Верховного-то слышал?

— Он где-то чего-то там заперся.

— Вот именно, а строительство без него стоит. И новые дороги не прокладываются. Новые районы не вводятся в эксплуатацию. Все стоит и все стОит, нет админа — нет халявы.

Сказав это, девица выпрямилась и мощно вздохнула всей грудью. Мимо промчалась еще тележка с криками «Дорогу! Дорогу!», дядюшку опять толкнули.

— Что это? — спросил дядюшка.

— Чернила. Бумага. Заготовки под разные популярные темы, — ответила девица. — Негры изводят их тоннами каждый день, и хорошо, если хоть одна тележка чего-то стоящего выходит от них обратно.

Настроение у дядюшки Хо сразу испортилось, и он, распрощавшись, поспешил было дальше, но почти сразу замедлил шаг, погрузившись в раздумья. Если литературные негры писали так плохо, то как они окупали расходы? Или за все платили те, кто нанимал негров? Их продукцию вывозили куда-то за пределы города и торговали там?

Тяжело вздохнув, дядюшка признал, что зря сосредоточился на своей упоросельне и перестал интересоваться, как обстоят дела со свитками в Фанфикополисе. Если писцыт не проходит от плохих текстов, то и негры не помогут, не так ли? Или они помогут начать, расписаться, а уж потом снова пойдет как в молодости: раззудись рука, размахнись перо? Последовал еще один тяжелый вздох, подобные сомнения были первым признаком того, что дядюшка плохо подготовился к решению проблемы.

— Срочно! Срочно! Редактор отклонил фанфик! — раздался выкрик справа от дядюшки.

Прекрасная дама в белых одеждах потрясала пачкой листов, крепко сжимая их в левой руке. В правой она держала жезл, которым лупила по головам начавших сползаться на выкрики «помощников». Помогало слабо, толпа желающих заработать захлестывала даму, тянула руки к листам.

— Помогите! — донесся слабый выкрик. — Мне еще жить хочется!

Дядюшка заколебался, он хотел помочь, но понимал, что его в такой свалке враз затопчут. Пока он пытался принять решение, на помощь даме пришли несколько крепких парней со щитами и дубинками. Построившись клином, они рассекли толпу, вытащили даму и, прикрывая собой, начали отступать. Дядюшка проследил за ними взглядом и неожиданно обнаружил, что чуть дальше расположен холм, а на холме огромное здание.

«БетоГаммский Центр» — гласила вывеска на здании.

— Теперь последние буковки из человека высосут, уроды грамотные, — донесся полный ненависти голос слева от дядюшки.

— Простите, разве грамотность — это плохо? — осторожно спросил Хо.

— Да ты чего, я и сам грамотный, во, смотри! — под нос дядюшке сунули какую-то бумагу и тут же убрали.

Все, что успел рассмотреть Хо — герб Фикбукграда и «90%».

— Но эти, они же просто! Тьфу! — последовал еще один плевок. — Приношу им перевод, а они сидят, корчат мне рожицы, у вас, дескать, прямая речь неправильно оформлена! Я им показываю, что так в оригинале, а они меня взяли и выбросили! Видел этих, с дубинками? Это они вот сосут деньги из честных писателей, а потом еще и охрану нанимают, выбрасывают, отбирают наши честно написанные свитки и сами их тайком продают, когда никто не видит!

— Я думал, это работа редакторов, — озадаченно ответил Хо.

— А, все они там одна мафия! Ух-х! Честному человеку и не издаться!

— А что делать честному человеку?

— Бежать отсюда! Или вон по рынку походи, тут все дешевое, некоторые так вообще практически забесплатно помогают!

Дядюшка последовал совету и отправился дальше бродить по рынку. Под ногами шуршали листки бумаги, в основном это были стихи и открытки, выброшенные и втаптываемые в грязь. В паре мест «негры» демонстрировали свои литературные мускулы, толпа восхищенно ахала, особенно молодые девушки. В узких и тесных рядах дядюшку то и дело хватали за покису, интересовались, «чего уже желает уважаемый», но все это было не то. Сборники вида «Как испечь тыквенный пирог. Сто лучших рецептов, проверенных редакторами» не вызывали у дядюшки желания их купить, потому что он и сам не знал еще, какую историю хочет написать.

Привалившись к стене «МакРедака», из которого доносились выкрики «Свободная Гамма!», сидела и плакала девушка.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил ее дядюшка.

— У меня выделения! — всхлипнула та.

— Что, простите?

— Красные выделения! — всхлипы усилились.

Дядюшка заозирался в поисках ближайшей аптеки или хотя бы магазинчика, где продавались бы предметы гигиены. Увы, поблизости были только прилавки, продавцы, снующие туда-сюда горожане и тележечники, кричащие «Дорогу! Дорогу!». Отсутствовали даже столь популярные в центре рекламные щиты с изображенным там Снейпом, восклицающим «Всегда!» и взмахивающим палочкой, из которой, собственно, и вылетало требуемое.

— Вот, сами посмотрите! — девушка протянула Хо несколько листов.

Бумага пестрела помарками, практически каждое третье слово было выделено красным маркером. Поперек листа шел огромный штамп: «На доработку!» Дядюшка выдохнул облегченно, потоптался рядом, не зная, что сказать, и прибег к универсальному рецепту успокоения: еде. Пока человек ест и пьет, он чем-то занят, а раз занят, то уже отвлекается от грусти, и с этими мыслями Хо помог девушке подняться и завел ее в «МакРедак». Купив бутылочку минеральной живительной воды «Слеза Единорога», он поинтересовался у продавца:

— А вы правда свободная гамма?

— Наше заведение, имеющее филиалы во всех крупных городах, гордится тем, что его сотрудники всегда помогут вам утолить не только физические голод и жажду, но и умственные! Бумага и ручка за счет заведения! Как напишете, приносите, я сразу посмотрю, и...

— Постойте, я должен написать что-то прямо здесь?

— Все, что вы напишете в МакРедаке, будет бесплатно отбечено и отгаммлено, а если вы закажете наш специальный набор «Альфа», то еще и переплетено, и курьер заведения доставит свиток в ближайшую редакцию! — последовал гордый ответ.

— Спасибо, — покачал головой дядюшка, — но я, пожалуй, откажусь.

Расплатившись за продолжающую рыдать девицу, дядюшка вышел обратно на рынок. Зародыш мысли, появившийся у него еще в начале утомительной (слишком уж много было тут всего: криков, грязи, горожан и попыток надурить) прогулки по рынку, постепенно формировался в нечто осязаемое. Казалось, еще чуть-чуть, и дядюшка сможет сформулировать мысль, решение, которое поможет ему избавиться от зуда и писцыта.

Рынка, негров, толкающихся посетителей, тележек, хватаний за рукава, выкриков — всего этого дядюшка Хо уже насмотрелся и наслушался, поэтому он отправился на вершину холма. Выбраться немного с рынка, переключиться, чтобы еще подтолкнуть неоформившуюся мысль, просто немного отдохнуть, в конце концов. К зданию тянулся ручеек посетителей, и дядюшка Хо влился в их ряды, озираясь по сторонам. Рыдающих авторов, сжимающих в руках порванные свитки, вроде бы не наблюдалось, и дядюшке стало немного легче.

Внутри каждому вручили опросный лист, и собравшаяся было толпа быстро начала рассасываться, пока в конце концов не осталось несколько человек, которые, как и дядюшка, заглянули просто полюбопытствовать. Охрана присутствовала, но не спешила кидаться, и Хо, посидев на скамеечке, отправился на прогулку по центру.

— Не надо бояться правок, — доносилось из одного класса.

— Сюжет не линеен, это вроде бы хорошо, но он не линеен настолько, что прыгает туда и сюда, как кенгуру, при этом совершенно не обозначено, на какую из двадцати сюжетных линий идет перепрыгивание, — звучало из двери другого.

Из третьего доносился хохот, дядюшка даже заглянул на секунду. Три гаммы рвали друг у друга из рук черновик произведения, смеялись громко, выкрикивали предложения по сюжету. Затем дядюшка уперся в хвост очереди, перегородившей коридор. Вытянув шею, он разглядел вывеску над дверью, в которую уходила очередь: «Салон Верный Улов». Рядом почему-то был изображен вальяжно развалившийся кот, держащий в левой передней лапе вилку с наколотой на нее жирной сосиской. Стоявшие в очереди негромко переговаривались, как им повезло, не спеша забегать в открытые двери соседних салонов.

Дядюшка кое-как протиснулся мимо и пошел дальше, качая головой.

— А он мне пишет, — доносилось сквозь рыдания из-за одной из дверей, — мол, у вас вот первое лицо, а потом...

— Ну-ну, что потом? — донесся ласковый голос.

— В него входит третье лицо! А я же точно знаю, что никто в него не входит! Он вообще никого не любит, даже себя самого! — и рыдания усилились.

И в этот момент мысль, бродившая в голове дядюшки Хо, окончательно оформилась. Все это вокруг: и центр, и рынок, продавцы и негры, бесплатные беты-студенты — все это было полезно для авторов и в то же время бесполезно, если сам автор не стоил ничего. Дядюшка Хо мог принести им свой свежий свиток, его бы посмотрели, улучшили... раза в полтора, и бред все равно остался бы бредом, только не таким страшным. Если дядюшка Хо хотел (а он хотел) избавиться от зуда и написать шедевр, то начинать ему следовало с себя и с работы над собой. Писать, писать и еще раз писать, создавать из грязи текста черновой уголь и его уплотнять и сжимать в алмаз, и только потом нести на огранку и шлифовку в бриллиант.

— А жаль, с неграми все же было бы проще, — вздохнул дядюшка, направляясь к выходу.

Хотя дядюшка так ничего и не купил на рынке, никого не нанял и не привлек на помощь, все равно визит туда оказался крайне полезен. Хо сумел преодолеть первоначальное психологическое затруднение и снова начал писать. С трудом, выбрасывая свитки и разрывая их в клочья, но все же он начинал не с нуля, за плечами дядюшки был прошлый опыт, и вернуться в «рабочее состояние» он смог гораздо быстрее. Повторил отчасти старую работу, про нищенку Мэри, ставшую императрицей, потренировался в коротких зарисовках и даже замыслил написать историю Фанфикополиса. Потом, когда наберет материала.

Пока же дядюшка Хо решил остановиться на фэндоме, послужившем основой для города, то есть историях о Гарри Поттере. Тому была масса причин, начиная с популярности и распространенности историй, проработанности различных дополнительных материалов и заканчивая мыслью дядюшки, что если он напишет посредственную историю, то никто этого и не заметит. Разумеется, были у такого решения и свои минусы: историй было очень много, места в центре мало, могучее здание шедевра требовало не менее могучих усилий, и так далее. Но дядюшку вполне устраивало и то, что сами действия, направленные на достижение этой цели, снижали внутренний зуд. Повторных обострений писцыта тоже не случалось, только устойчивое, ровное желание писать и еще раз писать.

Также проработанность материалов была как плюсом, так и минусом. Невозможно было запомнить все детали, приходилось постоянно держать под рукой массу литературы и справочников, заглядывать в них, и все равно что-то да ускользало в тексте или проходило незамеченным. Поэтому в один прекрасный день дядюшка Хо собрался и отправился в Сквер Канониста, дабы заручиться помощью одного из канонистов. Можно было, конечно, обратиться и в специальный Центр Канонизма, пригласить специалиста прямо к себе в упоросельню, но дядюшка решил положиться на волю случая.

С рынком это сработало, так что вполне могло получиться и с канонистами.

Опять же, во время прогулки можно было поразмышлять над деталями будущих сюжетных поворотов (часть текста была уже написана, и именно ее дядюшка и хотел показать канонисту) или просто отвлечься и проветрить голову, размять старые кости. Подсознательный страх превратиться в того самого «деда», которым его называли все чаще и чаще, нет-нет да и брал верх в дядюшке.

По дороге дядюшка здоровался и раскланивался со знакомыми и неожиданно обратил внимание на новую моду. То один, то другой горожанин как бы невзначай (например, чтобы якобы достать часы и посмотреть время) распахивал покису или откидывал край вышитой аватарками туники (или аватаники, как ее чаще всего называли) и демонстрировал огромный, начищенный до блеска рейтинг и награды. Разумеется, занимались этим в основном те, кому было что показывать, но дядюшке внезапно стало смертельно завидно и захотелось такого же.

Он даже ускорил немного шаг, спеша добраться до Сквера, но возраст тут же напомнил о себе. Заболело тут, закололо сям, и в конце концов дядюшка признал поражение и присел на ближайшую скамеечку, перевести дух. Почти сразу земля под ногами Хо затряслась, но он слишком устал, чтобы бежать от неведомой опасности. Мостовая содрогалась, слышался лязг, и прямо на глазах дядюшки из-за угла вывернул огромный танк, из которого вырывались струи пара. На башне танка была закреплена стиральная машина, в которой лежал и покачивался в барабане кот.

Неподалеку от дядюшки танк остановился посреди улицы, из него выдвинулись колонки.

— ДОБРЫЕ ГОРОЖАНЕ! — загрохотал голос. — В БРИТАНИИ ЖИВЕТ ШЕСТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ МАГОВ!

— Какие ваши доказательства? — крикнул кто-то, но в танке не услышали.

— У РОУЛИНГ ПРОБЛЕМЫ С МАТЕМАТИКОЙ! ОНА НЕ ПРАВА! ЗАПОМНИТЕ И ПЕРЕДАЙТЕ ДРУГИМ, ЧТО В БРИТАНИИ ЖИВЕТ ШЕСТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ МАГОВ!

— Эй, доказательства где?! — теперь кричало уже несколько человек.

Танк снова завелся, грохот содрогающегося корпуса заглушил выкрики. Люк наверху башни приоткрылся, и оттуда началась бомбардировка горожан книгами. Нескольких ближайших к танку людей сбило с ног, одна из книг шлепнулась к ногам дядюшки. На обложке стоял огромный самодельный штамп «Рекомендую», практически закрывающий название: «Как завести здоровый гарем».

— ВСЕГДА РАД ПОМОЧЬ! КТО-НИБУДЬ ПОДСКАЖЕТ, КАК ПРОЙТИ К БИБЛИОТЕКЕ?

— Направо и прямо! — выкрикнул кто-то сердобольный.

— Я НЕ ПОНЯЛ, О ЧЕМ ВЫ ГОВОРИТЕ!

Так повторилось несколько раз, потом женщина средних лет в красном платье подошла и заорала прямо в дуло танка:

— В библиотеку направо и прямо!

— ТЕПЕРЬ Я ВСЕ ПОНЯЛ!

Танк с грохотом двинулся дальше, колонки опустились обратно в корпус, но все равно напоследок улицу огласило громогласное:

— РОУЛИНГ НЕ ПРАВА! ПРОКЛЯТОЕ ДИТЯ НЕ КАНОН! ШЕСТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ МАГОВ И ВОТ ЭТО ВОТ ВСЕ!

Дядюшка лишь покачал головой, припомнив, где сталкивался с обитателем танка. Посидев и отдышавшись, он продолжил путешествие, безуспешно гоня от себя мысли о сверкающем рейтинге и наградах. Воображение не желало униматься и рисовало картины одну другой заманчивей: памятник на центральной площади, переименование проспектов и районов в честь дядюшки, да что там, целая организация поклоняющихся ему, не хуже мадам Зизи. Собственный городок — и рейтинг такой, чтобы его было видно даже из космоса.

— Ты же понимаешь, что это лишь пустые мечты без шедевра? — спросил дядюшка Хо сам себя.

И сам себе ответил, что понимает. Организм готов был подождать написания шедевра и уже потом окунаться в волны славы и поклонников. Хо оставалось только покачать головой и вздохнуть от внутреннего раздрая. Кто бы мог такое себе представить? И ведь если бы он не бросил писать после переезда в Фанфикополис, то столкнулся бы с этой проблемой гораздо раньше, когда у него ничего еще не было! Тоже пришлось бы сидеть на улице с шляпой у ног и выпрашивать фидбэк, не иначе.

Сквер Канониста располагался в южной части города, сразу за резиденцией Ордена Феникса. Восточнее привольно раскинулся огромный район Гудшипа, с запада Сквер упирался в торговый центр Даров Смерти.

Дядюшка остановился на краю сквера, оглядываясь. Какого-то особого отдельного входа и забора не было: входи, гуляй по одной из множества дорожек, любуйся на фонтаны или сиди на скамеечке. За изгородь отдаленно могли сойти разве что аккуратно постриженные кусты вдоль дорожек. Колебания дядюшки были вызваны тем, что он смотрел на прогуливающихся и не мог уверенно сказать, кто из них канонист, а кто нет.

Колебался Хо недолго и пошел вглубь сквера, рассудив так, что на центральной площади он точно кого-то да найдет из канонистов, а не найдет, так спросит. Аллея Астрономической башни, помеченная знаком телескопа и сердца, должна была вывести его как раз туда, куда нужно.

— Все мы знаем, кто распространяет эти нелепые слухи о шестидесяти тысячах магов, понапрасну будоража горожан! — донеслось слева, и дядюшка остановился посмотреть.

Забравшись на фонарь вместо трибуны, смутно знакомый Хо горожанин пламенно вещал, гулявшие останавливались и прислушивались. Сообразив, что нашел канониста, дядюшка Хо подошел ближе, чтобы послушать и не упустить момент, когда речь закончится и можно будет обратиться с просьбой проверить его творение на каноничность. Горожанина он узнал, из кармана его одежды свисала полупрозрачная слэшаль, только теперь, вместо требований ее носить, горожанин говорил о другом.

— И я могу сказать прямо, что канона это не изменит! Несмотря на отсутствие ответа от Верховного, мы не сложим руки и будем сами бороться с распространителями заведомо ложных сведений, как боролся в каноне Орден Феникса с Пожирателями!

— Брехня! — донесся возглас.

Вперед протиснулся молодой парень в зеленой шапочке.

— Никто там ни с кем не боролся, это все брехня! — крикнул он громче.

— О, сейчас начнется, — пробормотал кто-то предвкушающе рядом с дядюшкой.

— Все это записано в семикнижии!

— Записано! — насмешливо отозвался парень в зеленой шапочке. — Разумеется, победители решили обелить себя и написали о собственной героической борьбе, но на самом деле все было не так! Дамблдор опоил и околдовал молодых магов, заставив их бороться вместо себя, а знаете почему? Потому что Альбус Дамблдор был ссыклом!

От такого заявления горожанин со слэшалью в кармане (дядюшка пытался вспомнить его имя, что-то совсем простое, но память подводила) свалился с фонаря, и на его место сразу запрыгнул парень в зеленой шапочке.

— Да, он был ссыклом! И Волдеморт был ссыклом! Вот что написано в каноне!

— Как же они воевали? — выкрикнул кто-то насмешливо.

— И Снейп был ссыклом? — донесся еще выкрик.

— Еще каким! — уверенно ответил парень.

— Ах ты гад! — донеслось из толпы.

Вперед протиснулась горожанка, бросилась на парня, целясь ногтями ему в глаза.

— Да я за Профессора тебя на ингредиенты для зелий порву!

Бац! Парень выхватил из штанов сковородку и пробил горожанке прямо по лицу. Ее отбросило в толпу, и началась драка, почти что всеобщая свалка.

— Мой канон лучше твоего!

— Снейп ни в чем ни виноват!

— Маги храбро сражались!

— Дамблдор вырастил Волдеморта!

— Хагрид — гад!

— Подштанники Снейпа!

— Сколько тысяч магов способно уместиться в одном Хогвартсе?

— Британия — жопа мира!

— Турнир!

— Курс галлеона к фунту завышен!

— Драко тоже было тяжело!

Дядюшка торопливо отошел в сторону, так как не знал, чью сторону принять. Затем примчалась охрана на велосипедах, врезалась в толпу, колошматя всех без разбора, и дядюшка еще раз порадовался, что не полез в свалку. Сразу двое охранников вытащили парня в зеленой шапке и потащили спиной вперед прочь, крепко ухватив за руки, в одной из которых он продолжал сжимать окровавленную сковородку. Из карманов парня летели фотографии какой-то девушки, и он кричал:

— Не бросай меня, верная Санчо Панси! Тебе суждено быть с Поттером! Это канон! Слышите?! Дамблдор и Волдеморт были ссыклами, а я не боюсь отдать жизнь за правду! Поттер создан для Гринграсс, и это канон!

Стоявший рядом с дядюшкой парень сплюнул и сказал:

— Как-то вяло сегодня все прошло.

— Вяло? — дядюшка оглянулся.

Окровавленная толпа валялась на траве, охая и держась за бока. Повсюду виднелись поломанные аргументы, затупившиеся имхи, обрезанные цитаты, у кого-то из кармана выпал портативный передергиватель, охрана обыскивала и изымала оружие.

— Что стоишь, дед? — грубовато спросил один из охранников. — Иди отсюда, пока канонизатором по голове не приложили.

— Да ладно вам, — вмешался сплевывавший ранее парень, — он просто мимо проходил!

— Истинно так, уважаемые, — согласился дядюшка Хо, — и остановился посмотреть на выступление канониста.

— О да, — заржали охранники, — Пьер Тефаль — канонист! Молодец, дед, умеешь пошутить!

На этом от дядюшки отстали, и он спросил у стоявшего рядом парня:

— Подскажите, а часто здесь такое?

— Да каждый день почитай, — пожал плечами парень. — Два канониста — спор, три — драка, а уж если Снейпа приплетут, так еще и всеобщее побоище начнется. Если боевых навыков нет, лучше без защитного костюма не ходить... а еще лучше закрытого.

— Почему? — недоуменно спросил дядюшка.

— Думаешь, все так сразу в драку лезут? Нет, вначале спорят, потом ругаются, потом начинают кидаться всем, что под руку попадется. Ну а так как сюда любят забегать погадить под кустом, то недостатка в снарядах, как правило, нет. Ну и летят эти снаряды, сам понимаешь, дед, в основном в глазеющих горожан. А все почему?

— Почему?

— Потому что они все косорукие! Только я знаю истинный канон! Не желаешь ознакомиться, дед?

— Да я вообще-то и пришел сюда найти канониста, — признался Хо.

— Тогда ты попал по адресу! Истинный канон только у нас, канонистов восьмой книги! Не говоря уже о том, что мы самые мирные из всех!

Дядюшка смерил его взглядом. В драку парень, конечно, не полез, но то, что он ее предвкушал, не говорило о мирности.

— Надо уметь защищаться, — верно истолковал его взгляд парень. — Поэтому каждый день сюда хожу, оттачиваю боевые приемы, пару раз повезло даже на ногах остаться, когда на центральной площади драка начиналась. Так что, дед, желаешь приобщиться к истине, которую открыло нам проклятое дитя, что на самом деле совсем не проклятое, а воистину благословенное?

— Нет, спасибо, — попятился дядюшка, — я как-то не готов так сразу.

Он развернулся и торопливо пошел прочь.

— Если что — приходи, мы всех принимаем! — крикнул ему в спину парень. — Пароль — «Гермиона была черной»!

Дядюшка вздрогнул и еще ускорил шаг. Неожиданно пришло понимание, что он слишком стар для всего этого. Рейтинг и награды — это хорошо, но в таких вот местах недолго и голову сложить, прибьют и не заметят. Надо было приглашать специалистов к себе домой, дороже, но спокойнее, хотя... дядюшка задумчиво одернул покису и покачал головой. Если тут каждый день такое, то о сдержанности можно даже и не думать. Прочитает канонист его творение, найдет что-то неправильное, отличающееся от канона, и прибьет дядюшку прямо на месте, в упоросельне. Даже посетители вряд ли его остановят, вон, только что едва не поубивали друг друга прямо на глазах у сотни свидетелей.

Покачивая головой и вздыхая о старости, дядюшка Хо побрел домой.

Энергию молодости и вдохновение дядюшка Хо заменял усидчивостью и опытом, и работа над новым творением продвигалась и продвигалась, пока не подошла к концу. Теперь следовало отнести работу редакторам, но все равно на радостях дядюшка пошел пыхнуть упороса с посетителями, чего не делал уже давно.

— А ты молодец, дед, — сказала Зоя невнятно, так как жадно поедала огромную плитку черного шоколада.

— Я-то молодец, а вот в городе что-то все не слишком ладно, — поделился Хо своими наблюдениями.

— Верховный занят, — последовала струйка дыма, сложившаяся в сердечко, — но все равно в городе лучше, чем за его пределами.

— Все окончательно пришло в упадок? — припомнил собственное путешествие по окрестным городам дядюшка.

— Да если бы! Полнейший беспредел творится! Вот недавно собралась группа горожан, и отправились они на пикник, за пределы города, в живописные развалины к востоку. Были там, конечно, и те, кто пришел в обуви на шпильках, но в целом, опытных в походах хватало. Специалистка по лабиринтам тоже с ними была.

— И что?

— В развалинах на них напали какие-то одичавшие существа с ножницами и микрофонами наперевес. Специалистка увела их за собой, долго петляла, и все равно догнали и порезали, да так, что она не выжила и в Фанфикополис не вернулась.

Дядюшка Хо покачал головой. В те времена, когда он сам заходил в развалины и подземелья в поисках древних свитков и картин, там водились только крысы.

— Оказывается, у нее было много поклонников, собирались возле ее дома, пытались даже кого-то в жертву принести, чтобы ее вернуть, да не вышло.

Затем разговор переключился на дома, и землю, и новые микрорайоны на окраинах города, включая попытки осушить болото фанона и там тоже что-нибудь построить. Все услышанное подтверждало решение, которое дядюшка принял ранее. Добиться успеха в каком-нибудь микрорайоне было легче, особенно если там возвышалось всего два или три дома, но этот успех все равно оставался микроуспехом, под стать размерам района. Успех высотой с первый этаж небоскреба в центре, говоря иными словами, а дядюшка хотел большего.

Успокоенный, что не ошибся с решением, и умиротворенный, он лег спать.

На следующий день дядюшка встал пораньше, прихватил свое творение, уложив его в шкатулку, украшенную резьбой и драгоценными камнями, и отправился по направлению к так называемой КП, Крепости Правок, где и располагалась основная часть редакторов, ставивших окончательный штамп «Одобрено к печати».

Также неподалеку находилась крепость Верховного, и дядюшка спланировал маршрут так, чтобы пройти мимо нее — посмотреть своими глазами, что там такого страшного творится. По дороге туда он снова столкнулся со знакомым танком, громыхавшим на всю улицу. Только в этот раз никто не кидался книгами и не орал через колонки, танк целенаправленно подъехал к библиотеке и остановился. Дверца стиральной машины, установленной на башне, распахнулась, оттуда выскочил кот, начал хватать свитки и затаскивать наверх, загружать к себе. Когда отсек был забит до отказа, кот сам кое-как втиснулся туда, дверца закрылась, и танк тронулся в путь, лязгая и громыхая. В такт движению стиральная машина вращалась и вибрировала, кота то прижимало к дверце, то уносило вглубь, и видно было, что количество свитков внутри непрерывно уменьшается. Также дядюшка обратил внимание, что сливной шланг стиральной машины уходит прямо в башню танка.

Замок Верховного Админа осаждали пикетчики, делившиеся на три категории. Одни призывали Админа вернуться, другие, наоборот, — не возвращаться, третьи требовали, чтобы Верховный немедленно выполнил их просьбы. Между тремя группами периодически вспыхивали потасовки, на которые безмолвно взирала стража с верхушки стены замка, не спеша вмешиваться. «Ящик для предложений» был завален пятиметровой горой свитков, из которых торчала чья-то высохшая рука.

— Верховный! — орал кто-то неподалеку в рупор. — Повернись к Фанфикополису лицом, к Темному Лорду задом!

Посреди толпы бегали энергичные личности в масках, подбивая собравшихся на штурм замка. Даже дядюшке предложили было поучаствовать, но быстро передумали. Тем не менее сам факт того, что подобное происходит, огорчил дядюшку и погрузил в очередную задумчивость. Из-за чего-то похожего он в свое время и уехал из Фикбукграда, устав от шума и беспорядков.

Задумавшись, он даже не заметил, как достиг Крепости Правок.

— А-А-А!!! — донеслось сверху, и прямо к ногам дядюшки шлепнулся горожанин.

Хо не успел даже ничего сказать, как горожанин встал, отряхнулся и снова ринулся в здание, из которого его только что выбросили. Надо заметить, он был не одинок, из редакции то и дело вылетали горожане и шлепались на мостовую, словно шел град из людей.

— Люди! Свободные жители свободного города! — возопил очередной выброшенный. — Доколе редакторы будут указывать нам, как писать?!

Вокруг быстро начала собираться толпа, но совсем не затем, чтобы поддержать кричащего. Оголодавшие блоггеры с вилками и ножами подбирались к крикуну, бормоча:

— Отклоненный!

— Свеженький!

— Цыпа-цыпа-цыпа!

В толпу то и дело вливались новые личности, оголодавшие, тощие и изможденные. Они вылезали из подворотен и подвалов, словно сидели там в засаде. Выброшенный еще что-то там вопил про правила, но на него уже набросились, мелькали вилки и ножи, доносилось звериное урчание, во все стороны летела кровь. Из здания выбежала охрана, разбросала атаковавших, окровавленному сообщили, где ближайшая больница, и дали пинка для ускорения. Разгоряченная толпа не собиралась успокаиваться, озиралась в поисках новой жертвы, и дядюшка Хо впервые порадовался своему почтенному возрасту и тому, что тощий и жилистый.

— Эй! Дорогу магистру Фикбукграда! — в толпу врезался какой-то парень в темном плаще.

Он не просто протискивался, нагло и грубо всех расталкивал, крича что-то про быдло и элиту, и вообще вел себя крайне высокомерно. Реакция не замедлила, толпа набросилась на новую жертву, парень отбивался, его постепенно отжимали к зданию редакции. Затем дверь в здание распахнулась и оттуда вышла Альтра. Вослед ей высунулся трехголовый дракон, пыхнул огнем, сделав вид, что собирается сожрать парочку зазевавшихся горожан. Толпа разбежалась, а парень, уже без плаща, поднялся. В нем торчали вилки и ножи, лицо было окровавлено, а одежда разорвана.

— Мадам, разрешите вас трахнуть! — обратился он громко к Альтре.

— Что, браздиде? — спросила она.

— Я — мужчина ого-го! — парень продемонстрировал пресс. — А вы женщина так себе, но я готов вас трахнуть за публикацию, доставим взаимное удовольствие друг другу, у меня и простынка шелковая имеется!

Он тут же достал из кармана и продемонстрировал упомянутую простынку, весьма мятую.

— Слышь, дед, не желаешь произведений для отклонения? — крикнули в ухо Хо.

Поэтому ответа Альтры он не расслышал, но судя по жестам, речь шла об интимной связи парня с простыней.

— Каких еще произведений? — спросил дядюшка рассеянно.

Альтра удалялась, парень бегал вокруг нее, размахивал руками, что-то кричал, но из-за шума доносился лишь неразборчивый лай. Натиск на КП сразу усилился, отряд особо отчаянных горожан, построившись клином, врезался в охрану и прорвался внутрь, размахивая свитками и рогатками.

— Для отклонения, — не унимался собеседник, хрипя дядюшке в ухо. — Тех, кого выбросили и у кого свитки из кармана выпали! Свеженькие, с пылу с жару, с мостовой!

— Нет, спасибо, — отказался дядюшка.

Пока он шел к зданию КП, в спину ему доносилось:

— Произведения для отклонения! Горячие! Свежевыброшенные! Спешите насладиться!

Дядюшка не вопил, не кричал, не размахивал оружием, не стремился выбить окна, так что внутрь его пустили без вопросов. Внутри здания кипела и бурлила жизнь, не хуже, чем снаружи. Помимо выбрасываемых в окно, по коридорам носились беты и гаммы, пару раз под потолком промчался срочный курьер с логотипом «МакРедака» на спине. В стенах были вмятины, по форме своей подозрительно совпадающие с формой головы, пол был вытерт до непонятного цвета миллионами ног. Стоял отдельный стенд «Передовики производства», изображенные там, как правило, прижимали к груди ворох свитков и немного растерянно улыбались. Чуть поодаль стоял еще один стенд, вдвое больше предыдущего, с заголовком: «Их разыскивает Розенталь».

Дверь справа от дядюшки распахнулась, и оттуда вылетел молодой, совсем еще юный горожанин. Брякнулся о стену, поправил маску и снова ринулся в дверь. Дядюшка уже сделал было шаг, чтобы пройти, когда горожанин вылетел снова. Так повторилось раз десять, пока кто-то огромный, проходивший мимо, не подпер дверь куском доски. Почти сразу же донесся стук в дверь, потом грохот стекла.

— Молодой еще редактор, неопытный, — донесся сверху бас, — не знает, что в окно надо сразу выкидывать, а то так и будут забегать по сто раз.

— Спасибо, — поблагодарил его дядюшка Хо и пошел дальше.

— Вы не имеете права меня отклонять! — доносилось из коридора справа. — А-а-а, куда вы меня тащите, сатрапы ни разу не грамотные? Я имею полное право ставить точки где хочу!

Донесся шум, потом отдаленный всплеск.

— Вот и ставь там, внизу, точки где захочешь, — последовал совет.

Дядюшка Хо покрутил головой — хотя ему и требовалось-то всего лишь отдать свиток, но что-то подсказывало: провести в КП придется не один час.

— На публикацию? — спросили у дядюшки, когда он добрался до нужного кабинета. — Ну, за мной, значит, будешь!

В очереди находилось пятнадцать человек, кто-то нервно теребил мелкий свиток, кто-то медитировал, весь замотанный в бумагу, кто-то ежеминутно подбегал к двери и смотрел на нее, бормоча: «Ну давай! Сколько можно! Публикуйся уже!» Дядюшка Хо выдохнул и уселся поудобнее — теперь оставалось только ждать.

Сидеть пришлось долго, постоянно подходили новые люди, кто-то пробегал без очереди, входили и выходили редакторы в служебных мантиях, некоторых посетителей вытаскивали на носилках, кого-то выводили в наручниках, в общем, было на что посмотреть. В конце концов, попросив соседей присмотреть за его местом, дядюшка отправился на поиски комнаты раздумий.

Он уже возвращался обратно, когда услышал знакомый голос, доносящийся из-за приоткрытой двери. Дядюшка посмотрел на табличку на двери: «Генеральный инспектор» — и невольно подошел ближе, даже заглянул краешком глаза.

— И что это? — спросила Альтра.

— Это печеньки, — ответил все тот же парень, ранее виденный дядюшкой на площади и объявлявший себя магистром Фикбукграда. — Выпечки Мерилина.

На голове у парня был черный шлем, и он очень забавно дышал, словно задыхался.

— Понятно, привет из бани с темной стороны, — цыкнула Альтра. — И что?

— В конкурсе участвовать хочет! Раскаялся, да и шутка-то была!

— Беготня в одних чулках, верчение в таком виде на шесте на глазах у половины города, вульгарная раскраска и, наконец, клонирование в особо крупных размерах и незаконное занятие целого микрорайона при помощи толпы клонов-родственников. Что характерно, все они тоже были в одних только чулках.

— Вы не можете отказать, вы уже взяли печеньки!

— Какие еще печеньки? — удивилась Альтра, доедая последнюю. — Еще скажи, что ты мой отец!

— Но вы не можете!

— Так как у нас все наоборот, то я — твоя мать, и поэтому очень даже могу.

— Я так этого не оставлю! — и парень выбежал из кабинета, хлопнув дверью.

— Приноси еще печенек! — донеслось ему вслед.

Парень смерил дядюшку взглядом, вытянул руку, словно собирался задушить, и умчался куда-то прочь. Хо решил не гневить судьбу и генерального инспектора и тоже пошел дальше.

Дядюшка Хо устало вздохнул и решил сделать небольшой перерыв — годы брали своё. Свернув на узенькую улочку, он неторопливо дошёл до расположенного неподалёку небольшого скверика, утопающего в зелени. Пройдя ещё немного, он заметил чуть в сторонке скамейку с каким-то ярким пятном и направился к ней, предчувствуя скорый отдых. Подойдя поближе, Хо обнаружил, что замеченное им издалека яркое пятно оказалось лежащей на скамейке огненно-рыжей лисицей, напряжённо вглядывающейся в экран ноутбука и время от времени стучащей по клавишам. При приближении дядюшки она тактично подобрала пушистый хвост, давая ему место присесть, но с разговорами приставать не стала.

Хо откинулся на нагретую солнцем спинку скамейки и блаженно прикрыл глаза. Дул ласковый ветерок, птички в ветвях цвиркали что-то вроде: «Гаррифлёр, Гаррифлёр». Тишина и спокойствие этого места уносили все тревоги и напасти куда-то далеко-далеко.

Из нирваны дядюшку вывел раздавшийся справа тяжёлый вздох. Приоткрыв глаза, он обнаружил, что лиса оторвалась от экрана и, положив голову на лапки, грустно смотрит куда-то на колеблемые ветром кроны.

— Не получается, — пояснила лиса в ответ на вопросительный взгляд дядюшки Хо.

Целый день прообщавшийся с отклоняшками, и гаммами, и остальными, кто присаживался в очередь, Хо решил, что у него будут просить помощи, и поспешил оправдаться:

— Боюсь, что ничем не смогу вам...

— Пф-ф, — фыркнула лисичка, наградив дядюшку таким взглядом, что ему даже стало немного стыдно. — Я и не просила. Сама разберусь. Иначе ведь не научиться.

С этими словами она вытащила из-под ноутбука толстенную книгу (он успел разглядеть только большие буквы «PHP») и углубилась в чтение.

Дядюшка Хо уважительно наклонил голову, восхищаясь мудростью и непреклонной волей своей соседки. Безусловно, сия особа чётко понимала то, до чего сам дядюшка дошёл совсем недавно — только упорный труд может привести автора к желаемой цели.

Поэтому, передохнув, дядюшка отправился трудиться дальше.

— Только упорный труд? А-ха-ха-ха, дед, ну ты дед! Не рубишь ты современных фишек! Сейчас решают пиар и реклама! А также инсталляции и перформансы!

Дядюшка Хо озадаченно моргал, потом спросил робко:

— А как же труд?

— Труд — почетен, но пока о тебе узнают массы, ты уже уедешь в края вечных комментариев, уж извини за прямоту. Поэтому надо жахнуть вечеринку, пригласить модную тусовку, замутить перформанс, устроить громкую инсталляцию, прогреметь на весь Фанфикополис. Нужно эпатировать и фраппировать, гранд-скандал там какой подстроить, например, фотографию подделать, где ты в сауне сразу с тремя моделями!

— Э-э-э-э...

— Подрисуем тебе молодое тело с мускулами... возьмем девок грудастых...

— Нет-нет-нет, — замотал головой дядюшка.

— Ну, тогда устрой праздник укура и упороса! Привези грузовик ядреной смеси на центральную площадь, вывали — и чтобы по небу бежала реклама твоего творения. Все будут пыхать и любоваться на небо, а там о твоем свитке! Продажи взлетят, просто ай-ай-ай!

— Давай лучше вернемся к вечеринке, — робко сказал дядюшка.

— Сними зал, да побольше, рекламку там по городу развесь, можно голодных блоггеров или этих, из микрофэндомов, подписать, они за корзину лайков и бочку комментариев весь Фанфикополис оббегут! Пригласи специалиста по перформансам, пусть подберет тебе тусовку, ну и так далее. Главное — сам ничего не делай, потому что ты, дед, ни хрена в таких вопросах не разбираешься! Понял?

— Понял, — вздохнул дядюшка и отправился за деньгами.

Огромное здание сияло огнями, по фасаду бегущей строкой шла реклама дядюшкиного творения. Периодически в небо взлетали фейерверки, толпа внутри здания гудела и шумела, общалась, поедала мелкие закуски и выпивала. Дядюшка Хо, ощущая себя неловко в смокинге, ходил между гостей, потому что организатор сразу поставил ему задачу «стать своим в тусовке», мол, это главная цель вечеринки, без нее все деньги будут просто выпущены на ветер.

— А я его сразу срезал: где, мол, завязка и развязка?

— Набираю я тысячу лайков, а тут она поворачивается и говорит...

— Очень популярная нынче тема, берешь нейтральный джен-свиток, почитать перед сном или еще где, а там в середине откровенная слэш-сцена!

— Однажды, в далекой-далекой галактике...

— Пятница! Пятница пришла! — донеслись до дядюшки выкрики.

В главный зал вошла прекрасная гейша, прикрываясь веером.

— Ура! Пятница пришла! Бухай, отдыхай, веди здоровый образ жизни! — не умолкали крики.

Гейша, улыбнувшись, объяснила свое опоздание тем, что чуть не сбила пешехода в переулке. Веселье сразу удвоилось, перестало быть чопорным, пошли какие-то конкурсы и игры, в которых дядюшка, признаться честно, ничего не понимал.

— Главный номер сегодняшнего вечера! — прокричал распорядитель. — Погоня за клоном!

По щелчку его пальцев в зал вытащили мешок и выпустили на волю клона. Тусовка сразу оживилась и начала погоню, но клон оказался не просто злобнохарактерным, но еще и увертливым, быстрым и умеющим летать. Он кусался и лягался, вырвался на волю и взлетел было, но был сбит на взлете меткими бросками вилок, ножей, бокалов и подносов.

— Какая боль, — прохрипел клон, выбрасываясь в окно.

Затем с улицы донеслись визг и удаляющийся крик:

— Это еще не клонец! Я вернусь и вырву вам всем позвоночник!

Особо разгоряченные охотники помчались вслед за клоном, хохоча и выкрикивая ругательства. Вечеринка продолжалась, творились всякие, так и оставшиеся загадкой для дядюшки, перформансы и инсталляции, и вроде бы все шло как нужно, но. Но все сильнее дядюшку одолевало ощущение, что творится какая-то ерунда. Информационный понос, потому что кому-то чего-то подсыпали в бокал, мордобитие по углам, выбрасывание зазевавшихся с балконов верхних этажей — что будут потом думать люди о творении дядюшки, на презентации которого творилось подобное? Даже слова распорядителя, что все так делают, не приносили дядюшке спокойствия.

Дядюшка пошел перевести дух и набраться дзена, но даже там ему не было покоя.

— Ты кто? — спрашивал пьяный мужской голос из соседней кабинки.

— Я — Кира! — отвечал визгливый женский голос, подхихикивая. — Запусти меня в космос!

— Как я тебя запущу? Я же не Циолковский!

Когда опечаленный дядюшка вышел обратно в зал, веселье там уже приутихло, часть собравшихся разошлась, и Хо не смог удержать облегченного вздоха. Он присел за ближайший стол, но почти сразу же вскочил, так как рядом что-то громко гудело и урчало. За столом сидела какая-то незнакомая девушка, в чепце, с кувшинчиком в руках, к которому периодически прикладывалась. Ее собеседник лежал рядом, уронив голову на стол. Дядюшка аккуратно заглянул под стол и обнаружил там, к своему удивлению, дюжину котов, которые, собственно, и урчали громко, так, что все вокруг тряслось. На мордах котов было написано крупными буквами: «ДАЙ НАМ ВОТ ЭТО ВОТ ВСЁ, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ В ТАРЕЛКЕ!»

Дядюшка выпрямился, но предпринять что-то по поводу котов не успел.

— Долой произвол редакторов! — раздался дикий выкрик.

В центр зала выскочила какая-то девушка, сбросила одежду отточенным движением и начала публично самоудовлетворяться. Донеслись смешки, на нее зашикали, кто-то бросил огрызком яблока.

— Это все потому, что вы ненавидите мою героиню! — заорала девушка.

Одной рукой она трясла, демонстрируя какой-то выцветший свиток в жирных пятнах, другой просто трясла, не прекращая самоудовлетворения ни на секунду. Дядюшке стало противно.

— Кто это? — спросил кто-то из гостей.

— Да Коринна, тест Люшера не прошла, и того, рассудком повредилась, — охотно объяснили ему. — Винит во всем Альтру, бегает по всему Фанфикополису и кричит об этом, и ведет себя примерно так же.

— Ну ничё так перформанс, — оценил третий, — вполне себе вписывается в тематику вечеринки.

— Что?! — взревел дядюшка, теряя терпение.

Гости оказались опытными и с хохотом рванули вверх по лестнице. Дядюшка попробовал было их догнать, но не смог, одышка замучила. Остановившись отдышаться, он услышал:

— Смотрите, какие удобные балкончики! Как их... эклеры?

— Эркеры, — поправили говорившего.

— Во-во, и срать на прохожих очень удобно, сейчас продемонстрирую!

Донеслись характерные звуки, и дядюшка ощутил новый прилив гнева. Схватив ближайшую швабру и размахивая ей, он ринулся в атаку, крича:

— Вон! Все вон! Вы не люди! Идите прочь! Позор на мои седины!

Уже на выходе из здания дядюшка рухнул без сил практически под гусеницы невесть откуда взявшегося танка. В башню танка, отпихивая кота и стиральную машину, лез парень в черном плаще, которого дядюшка ранее видел в Крепости Правок.

— Дай порулить! — доносились возгласы.

Потом танк взревел, залязгал и, сшибая углы зданий, поехал куда-то зигзагом. Дядюшка провожал его взглядом, крепко сжимая швабру и силясь встать.

— Отлично! Просто отлично, мистер Хо! — рядом с дядюшкой объявился распорядитель и организатор всей вечеринки. — Это был потрясающий перформанс со шваброй, уверен, все теперь только о вас будут говорить целую неделю!

— Позор на мои седины, — слабо пробормотал дядюшка, не имея сил встать.

А были бы силы, встал бы и устроил перформанс «Швабра, сломанная о голову»!

Дядюшка болел неделю после «вечеринки», не столько телесно, сколько душевно. Муки его были значительно облегчены тем фактом, что говорили в основном не о его вечеринке, а о происшествии, случившемся позже. Перевернутый танк с продолжавшей медленно вращаться гусеницей был найден неподалеку от района Ролевиков, обитатель танка же бесследно исчез. Стиральная машина раскололась при аварии, и кот тоже сбежал в неизвестном направлении.

В результате начались пересуды и попытки отыскать обитателя танка, часть самых отчаянных горожан даже сбилась в группы и отправились за пределы Фанфикополиса на его поиски. Те, кто сумел выжить, вернулись ни с чем и этим еще больше подогрели слухи и пересуды.

Выздоровев, дядюшка отмахнулся от всех дальнейших советов по «пиару» и решил попробовать другой вариант. Более честный и правильный, как ему казалось. Конкурсы и новые районы, победа, добытая честным трудом и в честном голосовании горожан! Пускай такая слава будет не столь громкой, как у вечеринок с перформансами, зато она будет честнее и правильнее.

По дороге дядюшка Хо, как всегда, созерцал непередаваемую и неповторимую жизнь Фанфикополиса. Два близнеца, один в чем-то очень странном, другой в какой-то сказочной одежде, расстреливали письмами из пулемета ближайшие здания.

— Куда смотрит Верховный? — доносились жалобы.

— Кто мне починит окно?

— Прибить этих тридварасов!

Но прежде чем толпа горожан приступила к линчеванию, в воздухе возникла воронка уничтожителя, бесследно засосавшая в себя и братьев, и их письма. Толпа горожан же не спешила расходиться, сам собой возник стихийный митинг, и дядюшка прибавил шага. Митинги, как правило, заканчивались дракой собравшихся, вначале друг с другом, потом со всеми проходящими мимо, под предлогом, что те не так идут, не так летят, не так свистят, в общем, что угодно.

Обогнув огромный и мрачный микрорайон, из глубин которого тянуло отчаянием, дядюшка увидел, что на горизонте сияет Дворец Фандомостроительства и Конкурсов. Летавшие вокруг микрорайона горожане в плащах метали молнии и зазывали дядюшку полюбоваться на конец света, но Хо лишь отмахнулся с небрежностью бывалого жителя.

Срезал дорогу через второй блоггерский микрорайон.

— Я, вступая в ряды блоггеров... — доносился унылый речитатив с площади микрорайона.

Дядюшка покосился на толпу, окружавшую чтеца, но подходить ближе не стал.

— ...перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: глумиться над новичками, всегда иметь при себе вилку, ненавидеть Фикбукград и его жителей...

Дядюшка прошел мимо многоэтажного здания, заглушившего унылое чтение.

— ...то пусть меня покарает праведная месть серпентария, — донеслось в спину Хо.

Дальше странный зеленый тип с огромным носом и огромным свитком в руках громко читал редким слушателям. Костюм зеленого типа больше всего напоминал дядюшке кукурузный побег.

— Хальве! Как вы помните, в прошлый раз мы остановились на том, что попаданка, принявшая свою истинную сущность кобылы, легла под Торина, и они отправились кататься! Без седла, замечу, хотя это очень неудобно для всех участников процесса!

Дядюшке хотелось послушать про такую удивительную кобылу, но свиток разматывался метров на десять, а зеленый оратор читал еще только самое начало.

Дворец Конкурсов был красив, огромен, и дядюшка вначале даже немного заблудился. Вышел не к помещениям администрации, а на турнирную арену, круглую и посыпанную опилками. На скамейках-трибунах вокруг сидели зрители, подбадривали дерущихся громкими возгласами, заглушавшими треск пожираемого попкорна и хлопки открываемых бутылок с алкогольными напитками.

Дядюшка присел с краю, решив, что посмотрит пару минут и отправится дальше. На арене тем временем сражались двое; один, усталый и небритый, матерился при каждом ударе, второй томно вздыхал и постоянно выставлял вперед правую ногу.

— Что это? — спросил дядюшка у соседа.

— Битва титанов. Или Турнир королевской битвы? — задумался тот. — В общем, они сражаются, а зрители голосуют, ну и, конечно, кто кого прибьет, тоже имеет значение.

— А третий?

По арене носился один из зрителей, смуглолицый, с огромным сомбреро на голове, и постоянно скандировал то ли «Слэш!», то ли «Режь!», а также кричал, указывая на правую ногу вздыхающего бойца:

— Нет, ну вы видели? Видели, какая нога?

Сражающиеся наносили удары, звенели мечи, ни один из них не мог взять верх. Затем прозвенел гонг, заставив дядюшку вздрогнуть. Жюри засовещалось, подсчитывая голоса и удары, а затем объявило победу небритого, с перевесом в один удар и в один голос. Тот, радостно оскалившись, скинул с себя броню и аномаску, и оказалось, что там, под ними, скрывались четверо коротышек, стоявших друг у друга на плечах.

Также оказалось, что бегавший по арене зритель как раз и выставил томного бойца.

— Разве так честно? — удивился дядюшка.

— Не возбраняется, — пожал плечами его сосед. — Все бойцы в аномасках, чтобы, значит, все было по-честному. Наверное.

— Это нечестно! Их было четверо, а мой один! — завопил зритель в сомбреро.

Выставивший матерящегося сидел с философским видом на корточках в кресле, поедал сладкое и задумчиво облизывал пальцы. Выставленные им коротышки уже лезли за призом на стол к жюри, радостно потирая руки.

— Свободные жители Фанфикополиса! — продолжал вопить зритель в сомбреро.

Дядюшка вздрогнул и понял, что пришло время покинуть арену. Обычно за такими призывами следовала драка, а то и чего похуже. Не то чтобы драки были редким явлением в Фанфикополисе, нет, но в последнее время как-то уж чересчур все стало, за пределами норм и границ. Слишком кроваво, слишком жестоко, словно некому было сдерживать людей.

Дядюшка уже выходил в дверь, когда позади вспыхнула массовая драка.

— Вот здесь надо будет подвинуться, и тогда район как раз и влезет!

— Ха! Еще чего! Фонды не резиновые, не гнутся и не двигаются!

— Давай сметем Фемдеревню, закатаем ее в асфальт и там проведем музыкальный фестиваль!

— Но-но, руки прочь от женщин! У нас там рядом музей имени Грейнджер!

Дядюшка Хо, всего лишь зашедший узнать, на какой конкурс ему можно записаться, тоскливо наблюдал за спором и руганью. Организаторы конкурсов грызлись за строительные фонды, за сроки, за людей, за подряды, кто-то апеллировал к знакомому редактору, кто-то просто вскидывал руки к потолку, мол, пусть Верховный нас рассудит!

Тоска и печаль дядюшки были вызваны осознанием того, что и здесь он не найдет справедливости. Будут черный пиар и инсталляции, ругань и склоки, дележка за кулисами, все то, от чего он хотел уйти. Словно жизнь наглядно решила показать Хо, что не стоит входить в одну и ту же реку дважды, и раз уж бросил писать, так не следует возвращаться. Глупость, конечно, но дядюшка Хо знал: во времена упадка духа любая глупость кажется мудростью, и последовав ей, человек позднее восклицает: «Ну и дурак же я был!» Но уже поздно что-то менять.

Тем не менее дядюшка вздохнул и тихо покинул Дворец, просочился сквозь толпу вокруг, ожидавшую результатов распределения жилья. Хо знал, что не совсем прав, что здесь есть честность и здесь можно завоевать себе славы, просто не находил в себе сил сражаться дальше.

Вернувшись в упоросельню, дядюшка слег от душевного огорчения и даже собственные смеси не помогали ему развеяться. Писцыт и зуд оставались где-то на задворках, словно душевное горе дядюшки лишило сил и его внутренние болезни.

Но затем, в один прекрасный день, стена в упоросельне внезапно превратилась в экран.

— Здание — упоросельня «Беззаботная Панда», — сообщил механический голос. — Владелец — дядюшка Хо. Рейтинг — достаточный.

— Достаточный для чего? — вяло спросил дядюшка, решивший, что у него начались видения.

— Поздравляю вас, уважаемый гражданин Фанфикополиса! — теперь механический голос был преисполнен бодрости. — Вы стали участником программы улучшения интерьера домов и квартир Фанфикополиса! Вы можете оставить один из видов по умолчанию, можете нарисовать свой собственный, можете выбрать рекомендованный психологами или наиболее популярный. Также вы можете...

— Постой, я сейчас ничего не могу, — прошептал дядюшка.

— Запрос принят и одобрен, выставляю стандартный рисунок!

С этими словами голос исчез, а стены упоросельни неожиданно оказались раскрашены так, словно дядюшка Хо расширил помещение и наставил там шкафов с книгами. Возмущение дядюшки было столь велико, что пересилило душевную слабость и придало сил подняться с дивана. Соседи тоже вышли на улицу и теперь вовсю судачили о новинке и о том, что им совсем не нужен стандартный интерьер! Те, кому не хватило рейтинга, предлагали поменяться стенами.

— Это еще что? — спросил дядюшка озадаченно, указывая на забор напротив.

Там красовался огромный плакат с полуголой красоткой.

— Так теперь можно клеить плакаты без разрешения и одобрения городского совета! — выкрикнул кто-то.

— Надо бы снять!

— Бесполезно, взгляните направо, — последовал философский вздох.

Все посмотрели направо. Темнолицый мальчуган, клеивший плакаты с полуобнаженными ведьмочками, вздрогнул, сложил губы уточкой и ринулся наутек. На экранах там и сям вспыхивали картины, и хорошо, если цензурные, соседи дядюшки перешептывались и судачили, что как-то неудачно в этот раз закон приняли. Но когда на все небо вспыхнула картина полуголой русалки, терпение у жителей Фанфикополиса лопнуло.

Стихийно возникший митинг перерос в демонстрацию, а та в массовое шествие, ринувшееся к крепости Верховного Админа. Толпа запрудила площадь и окрестные улицы, пыталась сломать ворота в крепость, забрасывала стражу камнями.

— Остановитесь! — прозвучал голос откуда-то сверху.

— А то что?!

— Я вынужден буду принять меры!

Но разъяренная толпа не желала ничего слушать и продолжала, как прибой, бить в стены крепости.

— Общие дороги отменяются! — сообщил голос.

Дороги и вправду пропали, разом, и дядюшка немного протрезвел. Как он вернется в упоросельню? Но ему тут же поднесли стаканчик «веселящего черного», и дядюшка присоединился к общим крикам.

— Плевать на дороги! — ревела толпа. — Останемся здесь! Будем жить здесь все вместе одной дружной семьей!

В ответ температура на площади понизилась, повалил снег. Толпа ринулась ломать соседние здания, жечь мебель и стулья, греться.

— Назло уши отморозим, но не уйдем! — раздавались крики.

Утром дядюшка Хо проснулся от холода, ощутил, как его трясет в ознобе. Он поспешил выйти наружу, надеясь согреться на летнем солнце.

— Око за око и зуб за зуб, нескончаемый цикл мести и гадства, — бурчал неподалеку мужчина в мантии волшебника. — Я лишь винтик в этом механизме, ненавидящий все целое.

— Хорошо быть мамкиным циником, когда ты весь такой сытый, здоровый, в тепле, да еще и маг, — заметила сидевшая неподалеку посиневшая женщина, вырезавшая из карандашей цветочки.

— В тепле?! Да ты... — Из уст мужчины, которого дядюшка смутно помнил как Мать-его-Мага, полилась отборная нецензурная брань.

После нескольких минут мата мужчина крикнул:

— Мать-мать-мать, я два часа печку вчера растопить не мог! Так что иди-ка ты...

Но продолжения не последовало, на шпиле крепости Верховного что-то сверкнуло, потом огромный молот шлепнул по мужчине, превращая его в лепешку.

— Злые вы, уйду я от вас, — прошептала лепешка обиженно.

Дядюшка Хо хотел заметить, что уходить некуда, но тут раздались крики:

— Дороги! Они вернулись!

В воздухе стремительно теплело, лепешка, обиженно бурча, поползла прочь. По дороге по ней еще как следует потоптались горожане, сбегавшиеся в обратном направлении, к стенам крепости.

— Радуйтесь, жители Фанфикополиса! — раздался голос Верховного.

Он сам, вживую, ступил на стену и вскинул к небесам что-то маленькое.

— Ибо Темный Властелин возродился сегодня ночью! В честь этого радостного события объявляется всеобщая амнистия и трехдневный праздник! Последние законы будут отменены!

Вот это сообщение толпа встретила радостным ревом.

— Также объявляю, что я завоевал Хогсвилль, и это подарок моему наследнику!

Толпа ревела и бесновалась, настроение горожан резко сменилось на противоположное, а дядюшка Хо неожиданно все понял и начал пробираться обратно. Это был знак судьбы, ее указующий перст, задающий направление. Дядюшке Хо предстоял переезд в Хогсвилль. Неподалеку на стене парень в черном плаще рисовал карикатуру в стиле «палка-палка-огуречик», держа под мышкой порванный плакат, с которым сверялся ежеминутно.

Дядюшка пожал плечами и продолжил выбираться из толпы: его ждали сборы.

— Вывозите что-то ценное? — спросили у дядюшки на воротах.

— Нет, только то, с чем прибыл в город.

— Планируете вернуться?

— Не знаю, — улыбнулся Хо, проходя в открывшиеся перед ним ворота.

На самом деле дядюшка знал, что вернется сюда, снова откроет упоросельню и будет наслаждаться жизнью в Фанфикополисе. Когда-нибудь, в один прекрасный день. Пока же солнце припекало, и дядюшка Хо медленно побрел по дороге, толкая тележку перед собой.