Замерзшее сердце  (гет)

Гермиона. Декабрь 2002 года.

… Снег слепит ей глаза, забивается под одежду, но она упрямо продолжает идти вперед. Ей кажется, что там, в конце пути, её ждет долгожданное тепло и счастье! Нужно только добраться до него раньше, чем она окончательно замерзнет…

— Нет! Не-е-ет! — кричит Гермиона и … просыпается.

Несколько долгих секунд уходит на то, чтобы осознать, что она в безопасности и это был просто очередной кошмар. Гермиона вспоминает недавний сон. Он слишком часто повторяется, ярко отражая все её внутренние страхи. Именно из-за них она боится возвращать в Англию, хотя очень скучает по ней. Девушка выскальзывает из постели и идет принять холодный душ. Стоит невыносимая жара, и старый кондиционер плохо справляется с летним зноем. «Нужно установить новый!» — тут же решает она, радуясь любой возможности отвлечься. После легкого душа она снова пытается уснуть, но ей это не удается: слишком жарко. Волосы окутывают её, словно теплое одеяло, от них еще жарче, а уж на улице находиться просто невозможно. Гермиона с завистью вспоминает короткую стрижку Синди. И тут ей приходит в голову одна идея, размышляя об исполнении которой она, наконец, засыпает.

…— О, нет! Зачем ты это сделала? — Синди почти стонет, глядя на её короткую прическу.

— А мне нравится! — Гермиона привычно встряхивает волосами, но ничего не получается. Те теперь слишком короткие для этого. — Разве мне не идет? — смеется она.

— Ну, не то, чтобы она тебе не шла, — растеряно соглашается с ней подруга, — но у тебя была такая роскошная шевелюра! — жалобно добавляет она. — А теперь ты похожа на мальчишку. Конечно, очень хорошенького мальчишку, но все же...

— И мне нравится! — вдруг возражает Талгат, нынешний парень Синди. — В Гермионе появилась какая-то загадочность и некая элегантность. Короткая стрижка обнажила её красивую шею и … — он осекается, видя выражение лица Синди. — Молчу-молчу, милая! Ты у меня самая красивая! — он, смеясь, целует Синди, но, когда его глаза встречаются с взглядом Гермионы, он ей дружески подмигивает: мол, не переживай, все прекрасно и тебе идет новая стрижка.

Та улыбается ему в ответ, Синди вдруг смеется, ощутив их молчаливую сплоченность:

— Уже спелись! Но все-таки ты могла бы и спросить моего совета, — недовольно добавляет она. — Я же твоя лучшая подруга и желаю тебе только самого лучшего!

— Конечно, мисс Ворчунья! Обещаю в следующий раз обязательно спросить, — улыбается ей подруга, хотя обе отлично понимают, что слова Синди ничего бы не изменили: Гермиона слишком привыкла принимать все решения самостоятельно.

— А тебе самой-то нравится? — спохватывается Синди.

— Очень, — Гермиона теребит короткую челку. — Голове так легко, словно я сбросила с себя большой груз. Я никогда не думала, что они такие тяжелые!

— Ты все-таки молодец! Нужно время от времени менять что-то в своей жизни, — Синди ласково обнимает её. — Осталось еще найти нового парня и у тебя все будет тип-топ…

— Никаких парней, и не вздумай меня с кем-то знакомить! — полушутливо-полусерьезно восклицает Гермиона. — Я уж как-нибудь сама.

— Сама-сама! — покорно соглашается с ней Синди. — Ты уже два года сама ищешь, только что-то он все не находится и не находится.

— Найдется, всему свое время! — Талгат снова встает на сторону Гермионы.

Но когда та скрывается в своей комнате, то ему сильно достается за это от рассерженной подруги.

— Мог бы поддержать меня! Гермиона уже два года от всех парней буквально шарахается, — сердится она.

— Нет! И тебе не стоит вмешиваться в её жизнь, «подсовывая» парней. Это ни к чему хорошему не приведет. И поддерживать тебя в этом я не стану. Оставь лучше Гермиону в покое, она взрослая девочка и сама разберется со своей жизнью. — Но когда Синди обиженно отворачивается, властно притягивает её к себе. — Лучше займись мною, я так соскучился, — шепчет он, целуя её в шею.

— Ты из меня веревки вьешь! — вздыхая, оттаивает девушка. — Я постараюсь не вмешиваться, но так трудно удержаться…

— А я буду рядом и помогу тебе, — смеется Талгат…

Сентябрь 2003 года.

— Вот отчет, что вы приказали подготовить, мистер Фарис! — Гермиона, подавив искушение швырнуть в него папкой, осторожно положила ту на стол.

— Наконец-то, я и не думал, что вы сегодня успеете его сделать, — бросает тот, не обращая внимания на её отчет.

Когда Гермиона покидала его кабинет, то на мгновение обернулась, отчет так и продолжал лежать на крае стола. Это подтверждало её уверенность в том, что приказ срочно представить отчет был всего лишь очередной попыткой застать её врасплох.

Устало опустившись на свой стул, Гермиона резко выдохнула, пытаясь сдержать подступающие слезы. Её жизнь превратилась в кошмар с тех пор, как прежний начальник уволился и переехал в Америку. Новый, мистер Фарис, еще молодой мужчина лет тридцати, был самым настоящим шовинистом, искренне считающим, что единственное подходящее положение для женщины — это горизонтальное, и что она годится только для развлечений, а вовсе не для серьезной дел. И теперь он планомерно выживал её с работы. Уволить её самому не было повода: девушка отлично справлялась со своей работой. Поэтому он выбрал другой способ: настолько загрузить Гермиону, чтобы она сама сбежала с этой работы. К примеру, он мог в пятницу вечером потребовать подготовить ему отчет за прошедшую неделю да так, чтобы тот лежал утром в понедельник на его столе. Поначалу Гермиона и не догадывалась о его попытках выжить её из компании, принимая его приказы за обычное трудовое рвение начальника. Но со временем, поняв, что такой уж серьезной необходимости в этих приказах и не было, начала призадумываться. А мистер Фарис со временем начал наглеть еще больше, поручая ей выполнять теперь уже и большую часть своей работы, и не гнушаясь при этом выдавать ту за собственноручно выполненную. Все это заставило девушку серьезно призадуматься о смене места работы, но она так привыкла к коллективу и к своей работе, что менять что-то ей было немного страшно.

Раздались тяжелые шаги, в её кабинет вошел ненавистный начальник:

— Мисс Малхолланд, этот отчет необходимо переделать, включив в него вот эти данные и срочно. Завтра утром он должен быть на моем столе!

Гермиона посмотрела на его толстые губы и тут же отвела взгляд, их вид почему-то вызвал в ней чувство омерзения. Она демонстративно посмотрела на часы: до конца рабочего дня оставалось всего полчаса.

— Постарайтесь успеть, времени вполне достаточно. Во всяком случае, для хорошего специалиста, — противно ухмыльнулся шеф и удалился.

Вздохнув, девушка приступила к работе. Закончила она, когда за окнами было темно, а в здании стало совсем тихо. Она прислушалась, не было слышно ни привычного гула голосов, ни шума лифтов.

Распечатав отчет, она сложила его в папку и направилась в кабинет Фариса, чтобы оставить его там.

Вопреки её ожиданиям сам хозяин кабинета еще был на своем рабочем месте. Он разговаривал по телефону и небрежным жестом указал на стол, где Гермиона и оставила отчет. Она уже выходила, когда он окликнул её.

— Да, мистер Фарис, — неохотно повернулась к нему девушка и замолчала.

— Присаживайтесь, Гермиона, могу я называть вас просто Гермионой?

Та согласно кивнула и демонстративно посмотрела на наручные часы. Но Фарис не обратил на это никакого внимания и начал разглагольствовать о том, какие важные функции он исполняет, что если бы не его самоотверженный труд и ум, то фирма уже оказалась бы на грани банкротства. Первые пять минут Гермиона по старой привычке внимательно слушала его, но потом ей вдруг пришло в голову, что он напоминает ей кого-то. Но кого? Ответ нашелся быстро — Амбридж! Точно! Это была мужская копия министерской крысы, изрядно попортившей кровь им с Гарри и Роном. Такая же бессмысленная бравада и разговоры ни о чем. В этот момент Фарис вскинул руку, в точности повторив один из жестов Амбридж, и Гермиона, не сдержавшись, вдруг прыснула, словно шкодливая девчонка.

— Что смешного я сказал, Гермиона? — рассердился тот.

— Ничего, мистер Фарис. Уже довольно поздно, мне пора домой, — это было невежливо, но она устала и церемониться с этим кретином ей не хотелось.

— А как же мы, Гермиона? — искренне удивился тот. — Я думал мы наконец-то нашли общий язык и теперь узнаем друг друга поближе, — он в один большой шаг оказался рядом с ней и, притянув её к себе, присосался к её губам.

В первую секунду Гермиона опешила: это было так мокро и противно, что её чуть не стошнило. Собрав все силы, она попыталась оттолкнуть нахала, но не тут-то было. Фарис одной рукой держал ей руки, а второй принялся шарить по её телу, шепча:

— Разве ты не этого хотела, когда соблазняла меня изо дня в день? Ты же постоянно крутила передо мной своей попкой! Она у тебя классная! — он начал щупать её бедра, стараясь протиснуть руку под узкую офисную юбку. — А я же не железный! Так что сегодня ты получишь то, что хочешь!

— Нет! — Гермиона пыталась вырваться его объятий, неожиданно оказавшихся очень крепкими. — Отпустите меня, сейчас же! — потребовала она, но Фарис лишь расхохотался. Потом он резко выпустил её из своих объятий, девушка тут же шагнула в сторону к двери, но не успела, оттолкнув её, Фарис запер дверь, а ключ спрятал в кармане. Потом, к огромному ужасу Гермионы, он снял пиджак и начал стягивать рубашку, небрежно кинув ей:

— Чего пялишься? Раздевайся! Скорее начнем — быстрее кончим! — и тут же расхохотался собственной шутке.

— Нет! — Гермиона обежала стол и, попытавшись отгородиться им от насильника. — Немедленно выпустите меня! Я не шучу и сейчас буду кричать!

— Кричи! — усмехнулся Фарис. — В здании только охранники, но они на первом этаже и вряд ли тебя услышат…

Он не успел договорить, как Гермиона, собрав все силы, оглушительно заорала:

— Пожар! На помощь! Пожар! Помогите!!!

Фарис метнулся к ней, попытавшись схватить её, но Гермиона, не прекращая кричать, ловко метнулась от него в сторону. Несколько долгих минут он гонялся за ней по кругу, потом приостановился, решив сменить тактику. Наблюдая за ней, словно кот за мышью, он совершенно неожиданно метнулся к ней, ловко перепрыгнув прямо через стол. Не успев среагировать, Гермиона вновь оказалась в руках насильника. А тот уже больше не церемонился и, зажав одной рукой ей рот, принялся рвать на ней одежду. Через минуту легкая блузка была разорвана в клочья, и только юбка из плотной ткани еще кое-как держалась. Гермиона отчаянно отбивалась, но насильник был силен и настойчив, так что единственное, что ей удалось сделать — это расцарапать ему щеку и руку.

Гермиона чувствовала, что её силы на исходе, понимал это и Фарис, и он играл с ней, специально оттягивая окончательную победу и наслаждаясь её беспомощностью и безмолвными слезами. И тут вдруг в дверь постучали. Вдохновленная неожиданной поддержкой, Гермиона укусила руку, зажимавшую ей рот и снова заорала:

— Помогите! Помогите! Вышибайте дверь!

За дверью притихли, а потом снова подергали:

— Кто там? Немедленно откройте нам — это охрана!

Чертыхнувшись, Фарис оттолкнул её в угол и, достав ключ, приоткрыл дверь.

— Мистер Фарис! — охранники тут же узнали его. — Что здесь происходит?

— Ничего, мы с моей девушкой развлекались и немного нашумели. Думаю, вам лучше вернуться на свое рабочее место, — он давил на них авторитетом начальника и, главное, авторитетом зятя владельца компании. — Надеюсь, все это останется между нами?

— Нет, он пытается меня изнасиловать! — Гермиона, словно очнувшись, снова начала звать на помощь. — Помогите мне! — она зарыдала, понимая, что если охранники сейчас уйдут, то никто ей уже не поможет.

— Она шутит! — металлическим голосом констатировал Фарис. — Она такая шутница! — он немигающим взглядом смотрел на них и один из охранников уже повернулся, чтобы уйти, но тут второй, которого звали Дин, решительно оттолкнув Фариса, ворвался в комнату. Увидев девушку в изорванной одежде, он не сразу узнал в ней Гермиону.

— Вы ответите за это перед моим тестем! — встрепенулся Фарис. — Эта шлюха получила то, на что давно нарывалась… — но Дин вдруг ударил его в челюсть да так сильно, что насильник отлетел в сторону.

— Это ты будешь извиняться перед своим тестем, сволочь, — потирая ушибленный кулак, он присел перед Гермионой, которая продолжала плакать. Сняв с себя пиджак, он осторожно одел его на девушку, прикрыв её обнаженную грудь. — Гермиона! Он …

— Нет-нет! Слава богу, вы успели вовремя! — она снова расплакалась. — Вызовите мне такси, я хочу домой!

Легко подняв её на руки, Дин не говоря больше не слова, понес её к лифту.

— Я сам тебя отвезу, — сказал он. Второй охранник кивнул, соглашаясь с ним.

Но в машине Гермиона неожиданно потребовала отвезти её в полицейский участок:

— Этот насильник должен ответить за свои поступки!

Остановив машину, Дин повернулся к ней:

— Не делай этого, Гермиона! Ты лишь наживешь себе кучу неприятностей! Эта сволочь из слишком влиятельной семьи, и он не успел тебя изнасиловать.

— Ты предлагаешь оставить все, как есть? — холодно ответила та. — Чтобы он и дальше продолжал безнаказанно насиловать женщин? Он должен быть наказан за свой поступок.

— Прости, Гермиона, решать, конечно, тебе, — Дин поник головой, потом, молча высадив её у участка, уехал…

Декабрь 2003 года.

Сейчас, по прошествии трех месяцев, Гермиона ясно поняла, от чего именно её хотел предостеречь Дин. Все вышло совсем не так, как она себе представляла. Её заявление было зарегистрировано в полиции по всем правилам, но Фарис не провел в тюрьме и суток: его тут же выпустили под огромный залог. Гермиона не знала, как он объяснил жене и тестю свой поступок, но он по-прежнему ходил на работу. Сама же она уволилась оттуда на следующий день. А потом началась самая настоящая травля Гермионы.

Поначалу все газеты пестрили её фотографиями и «откровенной исповедью» Фариса, в которой он проникновенно рассказывал о ловушке, что подстроила ему аферистка Гермиона. Ведь именно она долгое время безуспешно пыталась соблазнить его, но он не поддался, и в один прекрасный вечер она ворвалась в его кабинет и, разорвав на себе одежду, принялась кричать и звать на помощь. А когда охранники прибыли на крики о помощи, тут же прикинулась несчастной жертвой. А потом нагло потребовала у него денег, заявив, что если Фарис ей не заплатит, что бы замять скандал, она уничтожит его жизнь. Но к счастью для самого Фариса, все её угрозы слышал охранник по имени Дэннис Бойси. Как честный человек, он заявил обо всем в полицию, едва только услышал, в чем именно Гермиона обвиняет мистера Фариса. А Дин? Дин исчез на следующий день, единственное, что удалось узнать Гермионе это то, что ему неожиданно предложили отличную работу в Кейптауне, где он находится и по сей день.

Потом стали появляться интервью с её «близкими подругами» и людьми, якобы знавшими её с детства. В них её усердно поливали грязью, рассказывая, что Гермиона с детства была хитроумной и очень лживой. Опротестовывать их Малхолланды боялись, ведь при тщательном расследовании могло выплыть, что Гермиона Малхолланд «появилась на свет» лишь в 1998 году. Последней каплей стало интервью с Бетти, она «с болью» поведала репортерам о «предательстве сестры и жениха», что именно из-за них она и сбежала из Австралии в Америку. После этого интервью Кэтрин серьезно рассердилась на Бетти и долго не разговаривала с ней, но оттаяла, когда дочь «повинилась» по телефону, клятвенно заверив мать, что половина её слов была нагло переврана репортерами и к тому же пригласила приехать на свою свадьбу.

Поначалу Гермиона была полна энтузиазма наказать насильника, но грамотно организованная травля медленно, но последовательно портила ей всю радость жизни, и девушка погрузилась в депрессию, с каждым днем увязая в ней все глубже. Этому способствовало и её вынужденное безделье: теперь её наотрез отказывались брать на любую работу. Гермиону поддерживали лишь Кэтрин и Синди со своей семьей. Только они не бросали в её сторону насмешки и презрительно-оценивающие взгляды. Кошмар, происходивший с ней наяву, понемногу вытеснил кошмар ночной. Теперь Англия представлялась ей этаким тихим местом, где она сможет «зализать раны» и забыть о произошедшем. Там её никто не будет узнавать на улицах или тыкать в неё пальцем. И Гермиона, наконец, сделала то, чего давно добивалась от неё Синди: она подала документы на въезд в Великобританию. Но уже на обязательном собеседовании по насмешливому взгляду работника посольства поняла, что её «узнали». И вот теперь Синди протягивала ей конверт с министерскими печатями.

— Они мне отказали! — выдохнула Гермина, прочитав письмо.

Это подкосило её гораздо сильнее, чем постоянные насмешки окружающих и пасквили в газетах. У неё никак не могло уложиться в голове, что родина не захочет её видеть. Она так долго отказывалась туда ехать и вот теперь, когда она готова сделать это, ей отказывают в визе.

— Что ты будешь теперь делать? — тихо спросила Синди, присаживаясь рядом с ней.

— Я не сдамся и все равно поеду в Англию. Есть и другие способы туда попасть, — стиснув зубы, чтобы не разрыдаться, процедила Гермиона.

Синди тут же оживилась:

— Это правильно, Гермиона. Твои друзья-волшебники наверняка помогут тебе получить документы с твоим настоящим именем. Главное, чтобы ты их нашла…

— Нет, я пока не готова с ними встречаться. Я просто хочу домой, в Англию… — Гермиона не выдержала и все же расплакалась.

— Но разве ты не чувствуешь себя здесь как дома? — растеряно спросила Синди.

— Нет, больше не чувствую. Я теперь здесь такая же чужая, как и в … — она не закончила фразу, но подруга и так поняла, что Гермиона хотела сказать.

— Но ты не откажешься перед отъездом побывать на моей свадьбе? Я всегда мечтала, что именно ты будешь моей подружкой! Но если ты уедешь, то …— Синди тоже расплакалась.

— Вы решили пожениться? Я так рада за вас! — Гермиона обняла подругу. — Но ты же говорила, что это произойдет не раньше, чем через год.

— У Талгата в январе заканчивается виза, а продлевать ему отказываются. Это конечно не очень романтично: жениться в такой спешке, да еще отчасти из-за гражданства! Но все же лучше, если он уедет в свой богом забытый Казахстан. Название-то какое, язык сломаешь, пока выговоришь! Только никому не рассказывай об этом, Талгат слишком гордый и отказывался жениться из-за гражданства…

— Тебе пришлось уговаривать его жениться на тебе? — усмехнулась Гермиона.

— Нет, я просто призналась, что у меня маленькая задержка и он тут же был готов бежать жениться.

— О боже! Поздравляю тебя! — искренне обрадовалась Гермиона. — И когда тебе рожать?

— В начале августа, — поглаживая живот, улыбнулась Синди. — Но, кроме тебя и Талгата, об этом еще никто не знает. И не должен узнать, а то родители устроят мне такую головомойку! Свадьба всего через три недели. Ты сможешь подождать с отъездом, Гермиона?

— Разумеется. Да и поеду я, наверно, тогда только в январе, не хочется оставлять Кэтрин встречать новый год в полном одиночестве.

— Бетти не собирается приехать? Как она там?

— Хвастается матери, что отлично. Она вовсю снимается в фильмах, правда все больше во второстепенных ролях, но все же не теряет надежды получить настоящую роль. «Молодым мужем» вполне довольна… — месяц назад Бетти вышла замуж за шестидесятилетнего продюсера, своего давнего любовника и покровителя. На свадьбу пригласили только Кэтрин, впрочем, Гермиона и не рвалась туда.

— А он ею? — рассмеялась Синди.

— Он не знаю, — улыбнулась в ответ Гермиона…

Январь 2004 года.

Англия встретила её неласково: было ветрено и промозгло. Гермиона уже настолько отвыкла от низких температур, что ей показалось, что здесь чертовски холодно, хотя когда она увидела уличный градусник, то не сразу поверила глазам: тот показывал всего два градуса ниже нуля по Цельсию.

Выскользнув из здания международных каминов в Косом переулке, Гермиона тут же направилась в «Дырявый котел». Войдя в него, она не сразу узнала бар: тот стал гораздо чище, и Тома-бармена не было. Вместо него за стойкой стояла светловолосая молодая женщина, и только когда Гермиона обратилась к ней, она узнала её — это была Ханна Эббот. Это было несколько неожиданно, и Гермиона со страхом ждала, что её сейчас узнают, но ничего так и не произошло, Ханна спокойно выполнила её заказ и вернулась к своему месту за стойкой.

С облегчением, к которому примешивалась изрядная доля горечи, девушка поняла, что её не узнали. Допив горячий кофе, она покинула магическую часть Лондона и пошла искать временное жилье для себя.

Сняв комнату в недорогом отеле и оставив там вещи, Гермиона отправилась в прогулку по Лондону. Она узнавала и одновременно не узнавала город. Ей казалось, что Лондон сильно изменился за время её отсутствия: некоторые улочки были меньше, чем она помнила или ей просто так казалось. Устав идти пешком, она села в такси и, когда водитель спросил, куда её отвезти, назвала площадь Гримо.

Остановившись между домами под номерами одиннадцать и тринадцать, она с радостью увидела, как перед ней стремительно вырастает дом Сириуса. Вдохновленная этим, она решительно нажала ручку двери, но та не открылась. Нажав кнопку старинного звонка, она прождала еще несколько минут, но никто так и не открыл дверь. Пришлось признать, что в доме никто не живет или все на работе и самое лучшее — вернуться сюда вечером…

Февраль 2004 года.

Уже подходил к концу первый месяц её пребывания в Лондоне, а она до сих пор не смогла заставить себя съездить в Нору или в Хогвартс. Отчасти дело было в том, что она наслаждалась покоем и собственной безымянностью впервые за последние три месяца. Но еще ей не хватало уверенности в себе, и в том, что нужна кому-то здесь, в Англии. У Гарри с Джинни наверняка своя жизнь, так непохожая на её жалкое существование. Имеет ли она право нарушить их спокойствие, внезапно появившись после стольких лет отсутствия? Иногда ей казалось, что да, но, посетив публичную библиотеку в Косом переулке, и пролистав магические газеты за последние годы, ей все чаще казалось, что нет. Гермиона Грейнджер умерла для всех много лет назад и стоит ли пытаться это изменить? Может, пусть все остается по-прежнему…

Но кроме нравственных терзаний ей пришлось подумать и о материальной стороне её новой жизни. И здесь-то Гермиона поняла, что не может устроиться в Лондоне ни одну приличную работу: ведь, по сути, она являлась обычной незаконной эмигранткой. Прибыв в Великобританию без разрешения официальных властей, она тем самым лишила себя возможности жить открыто и свободно. Только работодатели низкооплачиваемых работ не обращали внимания на документы и единственная работа, показавшаяся ей более-менее приличной, была работа официантки в одном из ночных баров. Туда-то Гермиона и устроилась работать день через день: сам рабочий день длился с двенадцати дня и до пяти утра. Домой Гермиона возвращалась измотанной до предела: с непривычки ломило руки от тяжести подносов, но постепенно она все же втягивалась в ритм новой. Она также переехала из отеля в тесную однокомнатную квартирку неподалеку от бара.

Иногда Гермиона спохватывалась и спрашивала себя: разве этим она хотела заниматься в Англии? Может быть, будет лучше вернуться назад в Сидней? Но, вспоминая травлю, устроенную Фарисом, она тут же отказывалась от этой мысли. Из звонков к матери и Синди она знала, что дело еще не передано в суд: якобы до сих пор собирают доказательства. И что репортеры уже интересовались местом её пребывания, и что Кэтрин отшила каждого из них словами, что не его дело, где именно сейчас находится её дочь.

В конце концов, Гермиона установила для себя срок: еще три месяца и она либо уезжает из Англии навсегда, либо посещает Нору. Это был единственный известный ей адрес магического дома её друзей, почтового адреса дома Флер и Билла она не знала, и трансгрессировать туда не могла, а дом на площади Гримо посещала уже трижды, но каждый раз дверь никто не открывал. И Гермиона окончательно пришла к выводу, что там никто не живет.

А пока она решила продолжать работать в баре официанткой…

* * *

…Очередной вечер был длинный и неимоверно тяжелый. Гермионе казалось, что она успевает обслуживать свои столики, но все же постоянно со всех сторон слышались зовы: девушка…девушка… После трех часов ночи бар наконец начал пустеть и Гермиона позволила себе присесть и немного расслабиться, но тут к ней подбежала Мэгги:

— Герми, последи за моими столиками, там уже почти никого не осталось, я отлучусь буквально на пару минут, — прошептала она и, даже не слушая ответа, схватила куртку и была такова.

Гермиона проводила её усталым взглядом: «Надо будет запретить ей называть меня этим идиотским «Герми». А может и не надо? Я не собираюсь надолго задерживаться в этом месте!» — она оглядела зал бара. Обычный дешевый бар, где основными клиентами были студенты или такие же эмигранты, как и она сама. Большое и скудно освещенное помещение делилось условно на две половины: в одной был бар с обычной стойкой, а в другой столики, отделенные друг от друга легкими перегородками, для красоты прикрытыми дешевыми искусственными цветами.

Но тут прозвенел звонок, вызов был со столика Мэгги, но Гермионе все равно пришлось встать. Нацепив искусственную улыбку на лицо, девушка пошла на вызов. Зал со столиками почти опустел, оставались лишь одна компания из семи человек и дальний столик, с которого и был вызов. Он находился в самом темном углу и там сидел всего один человек: длинные светлые волосы спутанными прядями закрывали ему лицо. Подойдя к столику, Гермиона привычно осведомилась:

— Сэр?

— Еще бутылку виски и скажи этому чертову бармену, чтобы больше не смел подсовывать мне разбавленное пойло, — ответил клиент, откидывая волосы с лица привычным жестом. Девушка хотела возразить, но, разглядев лицо мужчины, промолчала. Это было лицо смертельно уставшего человека: необычайно бледное и словно изможденное.

Вернувшись, она передала бармену заказ, тот тут же вытащил из специального ящика бутылку виски и протянул ей. Гермиона вопросительно посмотрела на него:

— Это я специально для таких клиентов, как он держу: оно сильно разбавлено, а клиент этого уже и не различает.

Девушка тут же передала ему слова клиента.

— Этот, кажется, еще не дошел до нужной кондиции, — пожал плечами Джон и протянул ей бутылку с обычным содержимым. — Он здесь частенько бывает.

— Ты его знаешь? — удивилась Гермиона.

Джон странно посмотрел на неё и уже хотел что-то объяснить, но тут его позвала девушка в ярко-красном платье, с раздражением поинтересовавшись, сколько еще она будет дожидаться своего коктейля.

Поставив бутылку на стол, Гермиона повернулась, чтобы уйти, но тут его громко позвали со стороны большой компании.

— Что будете еще заказывать? — устало улыбнувшись, спросила она.

— Вас!

Опустив блокнот с ручкой, Гермиона посмотрела на ухмыляющиеся лица парней, спокойно ответив:

— Этого нет в меню.

— Да ладно тебе, красотка! Чё ты ломаешься? Мы люди щедрые и способные, еще и кайф словишь! Приятное с полезным в одном флаконе! — засмеялся он. Остальные тоже заржали, напомнив Гермионе стадо тупых самцов. Она молча развернулась, чтобы уйти, но шутник уже схватил её за руку. И с силой притянул её к себе, девушка, не ожидавшая этого, не удержалась на ногах и буквально упала ему на колени.

— Какая ты прыткая! — снова заржал парень и облапил её. — И подержаться есть за что! Я таких люблю!

Гермиона окаменела от страха — это напомнило ей случай с Фарисом. И она тут же начала вырываться из мужских рук, глазами ища помощи, но столик находился за пределами видимости бармена, а музыка играла слишком громко, чтобы он услышал её крики о помощи. Парень шарил руками по её телу, а остальные шуточками подзадоривали его.

— Отпусти меня! — панический страх все сильнее овладевал ею, мешая трезво оценивать ситуацию. Может, ничего бы и не произошло, парень бы развлекся бы немного и отпустил её целой и невредимой, но Гермиона начала кричать и вырываться, молотя руками и ногами по всему, куда могла дотянуться. Ею владела только одна мысль: вырваться из рук парня. И она со всей силы заехала ему локтем между ног. Побелев от боли, парень отшвырнул её к стене, остальные же лишь заржали еще сильней. Взбудораженный их обидными выкриками и сопротивлением девушки, он направился к ней:

— Ну, сука, сейчас ты ответишь мне за это! — и замахнулся на неё кулаком. Гермиона в предчувствии удара крепко зажмурилась, но его так и не последовало. Осторожно приоткрыв глаза, она увидела, как несостоявшийся насильник барахтается в руках мрачного блондина. Тот еще немного подержал его за шиворот куртки, а потом резко оттолкнул в сторону. Затем он повернулся к Гермионе и протянул ей руку, помогая подняться с пола. В этот момент один из парней бросился на её спасителя.

— Сзади! — вскрикнула она. Резко обернувшись, блондин одним ударом кулака послал нападающего в глубокий нокаут, но тут остальные парни тоже поднялись и сгруппировались для нападения. Набросились они почти одновременно, и тут произошло настоящее чудо: действуя руками и ногами, словно молотилкой, блондин за несколько минут нейтрализовал всю компанию. Это было весьма впечатляющим зрелищем, Гермиона со страхом и восторгом наблюдала за дракой. Потом, спохватившись, кинулась к бару и приказала Джону вызвать полицию, но когда она вернулась к месту драки, то там уже никого не было, кроме блондина.

— А где они? Я вызвала полицию.

— Сбежали, как только очнулись, — блондин улыбнулся. Улыбка, озарившая лицо, разительно изменила его: прежний мрачный мужчина исчез, уступив место обаятельному молодому человеку.

— Спасибо вам большое. Я так испугалась, хотя может быть и зря… — смутилась Гермиона. Теперь произошедшее казалось ей не таким уж и страшным, вряд ли парни осмелились бы изнасиловать её прямо здесь, в баре.

— Не принижайте моей победы, прекрасная незнакомка! А то я почувствую себя идиотом…

— Вовсе нет! — горячо возразила Гермиона. — Вы были великолепны! Еще не разу в жизни не видела такой впечатляющей и короткой драки. Вы, наверно, профессиональный боксер или каратист?

— Не совсем.

— Позвольте мне угостить вас чем-нибудь, может быть, кофе или виски? — она перевела взгляд на его стол, там стояла еще почти полная бутылка виски. — Или нет… Все ваше угощение сегодня за мой счет! Хорошо?

— Нет, я не привык, чтобы за меня платила женщина, — блондин ухмыльнулся, и в этой ухмылке Гермионе почудилось что-то очень знакомое, словно она уже видела её когда-то. Но воспоминание тут же ускользнуло от неё.

— Но тогда как же я смогу отблагодарить вас за мое спасение?

— Пригласите меня на танец! Я уже и забыл, когда танцевал в последний раз, — он снова обаятельно улыбнулся ей.

— Хорошо, — Гермиона смутилась, чувствуя, как вспыхивают огнем щеки. — Я только поставлю что-нибудь подходящее. Она выбрала на музыкальном автомате свою любимую песню Бонни Тайлер и вернулась к нему:

— Разрешите? — нарочито церемонно склонилась она перед ним.

И они стали танцевать прямо в зале на небольшом участке, свободном от столиков. Было тесно и им пришлось танцевать прижимаясь друг к другу. Он был гораздо выше её ростом, она вскинула к нему лицо: его глаза притягивали её к себе, словно магнит. Но, увидев его пристальный взгляд, она смутилась и опустила глаза, осмелившись поднять их лишь на словах песни: «Тот, кого я так долго ждала». Когда их взгляды снова встретились, он еще теснее прижал её к себе и, склонив голову, поцеловал. И Гермиона словно шагнула в глубокий омут, который теперь затягивал её все глубже. Она и не заметила, как закончилась песня и началась следующая, потому что он был рядом и они продолжали страстно целоваться. Гермиона словно находилась в каком-то полусне, выныривая оттуда лишь по необходимости, таким прекрасным он ей казался. Первый раз она очнулась, когда он глазами указал на дверь, молчаливо спросив её согласия, и она лишь кивнула в ответ. Потом было такси и какой-то дом, полутемная комната и ОН. Отдавшись на волю своих чувств полностью, Гермиона погрузилась в охватившую их страсть с головой, желая только одного, чтобы этот прекрасный сон никогда не заканчивался…