Замерзшее сердце  (гет)

Гермиона. осень 1998 года

Rebus in adversis melius sperare memento — В несчастье надейся на лучшее

Кэтрин была к ней добра. Они очень подружились. Гермиона искренне полюбила её. Та тоже к ней привязалась, но любые попытки завести разговор про магию или прошлое Гермионы резко прерывались.

Вечерами после возвращения с работы, Гермионе нечем было себя занять. Домашние дела Кэтрин переделывала днем, она не работала, жила на проценты с наследства мужа. Кэтрин любила по вечерам смотреть кино или читать любовные романы. Гермиона, привыкшая ежедневно прочитывать множество книг, вскоре после выхода из больницы начала испытывать информационный голод. Пытаясь хоть чем-то себя занять, чтобы отвлечь от грустных мыслей Гермиона начала читать книги, находившиеся в библиотеке Кэтрин. Увы, они не отличались разнообразием и в большинстве это были любовные романы, которые любила сама Кэтрин. Перечитав пару десятков, Гермиона поняла, что все они почти на один лад: красивый молодой богач всю книгу угнетает невинную красавицу. Он её всячески унижает, но в конце всегда выясняется, что он с самого начала был безумно влюблен в главную героиню, которая тут же его прощает и все заканчивается счастливой свадьбой. Очень скоро Гермионе прискучили однообразные сюжеты любовных романов. И она стала смотреть вечерами кино. Но и тут Кэтрин выбирала слезливые мелодрамы в том же духе, что и книги. Поэтому смотреть те фильмы, которые ей хотелось, девушка могла только когда Кэтрин уходила к подругам или с головой погружалась в чтение очередного романа. Такой большой объем информации о несчастной и счастливой любви привел к тому, что Гермионе регулярно начали сниться два вида снов.

Первые это счастливые: в них Гермиона по возвращении с работы находила на пороге дома Рона. Все начиналось сладкими поцелуями и нежными признаниями в любви и заканчивалось красивой свадьбой. В те дни, когда Гермионе снились эти сны, по утрам она была полна надежды, что все будет хорошо.

Ну а вторая разновидность снов приводила к обратному эффекту: Гермионе снилось, что она, накопив нужную сумму на билет, приезжает в Нору. Первыми кого она там видит: это счастливый Рон, целующий Лаванду. Потом Рон поворачивается и видит её, вместо радости на его лице ненависть и презрение. Его ледяной, ненавидящий взгляд и голос, полный презрения и скуки: « Я же просил тебя не приезжать к нам! Зачем ты приехала? Уходи!». Лаванда смеялась при этих словах и Гермиона только тут замечала её беременность. А Рон выгонял Гермиону, не дав ей даже увидеться с Джинни и другими членами ИХ семьи.

Бывали также ночи, когда Гермиона вообще не могла спать. Она вертелась без сна целыми ночами и всё думала: "Когда же меня найдут? Почему до сих пор ни одна сова ко мне не прилетела? Почему Рон, ну ладно пусть он действительно женился, тогда почему Гарри не ищет меня? Ведь есть специальные заклинания на поиск магии человека! Точно, они все на поиск магии. А я не могу пользоваться своей магией! Но можно просто объявить в маггловский розыск". Друг Кэтрин узнавал, за последние пять месяцев никто не разыскивал Гермиону Грейнджер. Гермиона даже раздобыла через международный справочник номер телефона Дурслей на Тисовой улице. Но, увы, там жили другие люди, которые не знали, где находятся Дурсли сейчас. Временами Гермиону переполнял гнев на Рона, бросившего её на произвол судьбы, на Гарри и Джинни, так легко забывших о ней.

Но самыми трудными были дни в первые месяцы без магии. Гермиона за время учебы настолько свыклась со своей палочкой, что первое время в любой ситуации пыталась достать палочку, которой у неё больше не было. Кэтрин это сильно раздражало, она считала, что девушка переигрывает в своем стремлении казаться волшебницей. Пару раз они даже поругались по этому поводу. Но время шло, через пару месяцев Гермиона снова привыкла не пользоваться палочкой.

Она думала: «Пусть это будет так, как будто я на каникулах и не могу пользоваться волшебной палочкой. Тем более, что толку все равно никакого, только Кэтрин злится».

Это было единственным камнем преткновения в их отношениях. Привыкнув жить без палочки, Гермиона соответственно перестала раздражать Кэтрин, и их отношения вернулись на прежний дружеский уровень. Все соседки уже были в курсе, что к Кэтрин вернулась с учебы дочь. И та предложила девушке звать её мамой, чтобы не вызывать подозрения у посторонних. Гермиона, конечно же, согласилась. Кэтрин была очень хорошей и доброй женщиной. Вообще единственное, что в ней немного злило девушку — это полное нежелание признать существование магии. Если судить по рассказам Гарри, то в этом она была похожа на Дурслей, но, слава богу, без того фанатизма и ненависти, что присутствовал у опекунов Поттера. Но Гермиона не раз задавалась вопросом, как бы поступила Кэтрин, если бы она смогла продемонстрировать ей своё владение волшебной палочкой. Но об этом оставалось только мечтать. А пока девушка в обеденный перерыв и немного по вечерам, по-прежнему методично обходила улицы Сиднея. Она была готова ходить и до поздней ночи, но Кэтрин боялась за свою «дочь» и настаивала, чтобы поздним вечером девушка не гуляла одна, так как это очень опасно.

Проходили дни, но никто не приезжал за ней. Гермиона не прекращала упорных поисков. Но её решимость поехать в Англию и на месте разобраться что произошло, таяла с каждым днем. Все чаще надежда уступала место отчаянию. Что я буду там делать? Работать, как Хагрид, при Хогвартсе? Гермиона представила себе лица своих друзей и знакомых. Ей не хотелось, чтобы её жалели: «А, эта та бедняжка, что потеряла магию? Какая жалость, ведь она была лучшей ученицей курса!» Гермиона четко представляла, какое выражение торжества и злорадства появилось бы на лице Малфоя, если бы он узнал о её несчастье. Нет, Гарри, Рон и её друзья, они ни за что не стали бы над ней смеяться, но жалеть её они бы не перестали. И все же медленно, но с каждым днем Гермиона все больше привыкала к жизни без магии. Она будто вернулась в то время, когда письмо из Хогвартса еще не пришло.

Работа была нудная и не интересная. Гермиону поддерживала одна только мысль о том, что все это временно. Что скоро она уедет в свою Англию и забудет эту кошмарную работу, как страшный сон. Подавальщица кофе! Разве о такой карьере мечтала Гермиона в школе? Но, к сожалению, маггловского образования она не имела. А все чему научилась Гермиона в Хогвартсе, было абсолютно бесполезно в этом мире. Гермионе пришлось учиться пользоваться офисной техникой. Последние три года её жизни были настолько оторваны от маггловского мира, что она не знала о новых фильмах или последних изобретениях. В таких случаях Гермиона объясняла, что воспитывалась в Шотландии в закрытой школе с очень строгими правилами.

В обед или по вечерам после работы, пока не становилось совсем темно, она по-прежнему обходила улицу за улицей, ища следы волшебников. И вот в начале декабря вечером Гермионе наконец, повезло. Прямо перед ней возник мужчина, одетый как обычный маггл, но девушка ясно слышала звук аппарации. Она подбежала к нему:

— Извините, сэр. Не могли бы вы мне помочь?

Это был среднего роста мужчина, лет сорока.

— Да, мисс. Чем я могу вам помочь?

— Мне нужно попасть в Гринготтс в Сиднее, а я не знаю на какой он улице.

— Гринготтс, — удивился мужчина.— Никогда не слышал такого названия.

— Пожалуйста, сэр. Мне очень нужно туда попасть. Мою палочку украли после аварии, я не могу сама найти дорогу туда, — Гермиона не решилась сказать первому встречному о потери магии.

— Ну, хорошо. Давайте аппарируем туда вместе. Вы уже прошли тест?

— Нет, — обманула Гермиона. — Но папа брал меня в двойную аппарацию. Вы сможете мне помочь? Боюсь, что одна я не справлюсь.

— Придется. Жаль такую милую девушку.

Гермиона понимала, что опасно аппарировать с незнакомцем в неизвестность, но страх потерять единственную ниточку, был сильнее инстинкта самосохранения. Почувствовав знакомый рывок, Гермиона крепко вцепилась в руку незнакомца. Открыв глаза, она увидела, что они уже стоят перед большим зданием с вывеской « Банк Гринготтс».

— Большое спасибо, сэр, — горячо поблагодарила она Гермиона незнакомца.

— Пожалуйста, мисс. Надеюсь, вы не попадете больше в неприятности. Прощайте,— с этими словами незнакомец снова куда-то аппарировал.

А Гермиона вошла в австралийский филиал Гринготтса, чтобы обменять маггловские деньги. С новенькими галеонами в кармане, Гермиона побежала на почту. Она быстро написала и отправила два письма: одно для Гарри, второе — Рону и Джинни. Теперь оставалось только ждать ответа. Спросив у женщины, что работала на почте, где выход на маггловскую улицу, Гермиона направилась к выходу. Но неожиданно для самой себя, решительно вошла в больницу. На приеме у дежурного целителя Гермиона подробно рассказала свою историю с потерей магии, почему-то только скрыв свое настоящее имя. Тот взял у неё несколько анализов, провел какие-то опыты и отпустил домой, попросив прийти завтра. Гермиона вышла на маггловскую улицу и постаралась хорошо запомнить тупичок, с которого начинался вход на Каретный переулок. Эту улицу Гермиона уже проверяла, но видимо не обратила внимания на малозаметный тупик, ведущий в магический квартал. Еще раз, порадовавшись случайной встрече с волшебником, который ей помог, Гермиона, наконец, отправилась домой счастливая и полная радужных надежд, что все будет хорошо. Очень скоро друзья пришлют ей ответ или, скорей всего, сразу за ней приедут.

Драко. Октябрь 1998 года

— Мне надо тебе кое-что рассказать. Это как раз касается выбора города для проживания. Драко, я должна рассказать тебе семейную тайну Малфоев. У твоего отца есть родной брат. И я предлагаю тебе поехать к нему. Он живет в Америке.

— ???

— Отец когда-нибудь упоминал при тебе о своем старшем брате Артуре Джеймсе?

— Да, он рассказывал, что Артур умер в одиннадцатилетнем возрасте от драконьей оспы. И потом на семейном кладбище есть его могила.

— Это была официальная версия. Артур родился сквибом. Отец с детства не мог выбить из него ни капли магии. Когда ему исполнилось одиннадцать и он не получил письма из школы, Абраксасу стало окончательно ясно, что сын сквиб. Если бы Абраксас мог, он бы убил своего сына. Для него было страшным ударом, что его первенец родился сквибом. Такой позор для его древней аристократической семьи! Но Присцилла, его жена, уговорила его просто отослать мальчика. Абраксас сначала объявил о болезни сына, а потом о его смерти. И устроил пышные похороны, на которых присутствовала вся магическая знать Англии. Уже начали ходить слухи о том, что сын Малфоя — сквиб, но смерть мальчика мгновенно пресекла их все. И имя Малфоев осталось незапятнанным. Даже его близкие друзья не знали об этой тайне.

Драко молча слушал. Впрочем, о жестокости и принципиальности своего деда он и сам отлично знал, но даже не подозревал, до каких границ она дошла. Устроить похороны живому человеку, и не просто человеку, а родному сыну. Не всякий на такое способен. К тому же зная характер деда, Драко не сомневался, что тот с большим удовольствием устроил бы настоящие похороны сыну и навсегда забыл о нем.

— Самого Артура отослали в Америку, в закрытую маггловскую школу-пансионат. Ему сменили фамилию, оставили только второе имя. Теперь его зовут Джеймс Форестер. Мальчику регулярно перечислялась определенная сумма, но он больше никогда не возвращался в Малфой-Мэнор и не встречался с родителями и братом. Абраксас просто вычеркнул старшего сына из своей жизни и благополучно забыл о нем. Но для Присциллы это было очень тяжело, Джеймс был её любимым сыном, она до конца жизни так и не простила мужа. Ты еще был маленький, когда бабушка умерла, и не помнишь, но Присцилла последние годы вообще не разговаривала с Абраксасом. Перед самой своей смертью она призналась мне, что раз в год тайком от мужа встречалась с сыном и попросила передать ему письмо и небольшое наследство: её личные драгоценности. Она просила сделать это втайне, потому что боялась, что муж запретит выполнять её последнюю просьбу. Я выполнила просьбу твоей бабушки: сообщила Джеймсу о смерти матери и передала драгоценности и последнее письмо. Твой дядя очень обаятельный мужчина. У нас завязалось что-то вроде дружбы, ну может дружба слишком сильное слово, скорей взаимная приязнь. Я была готова сообщить Люциусу и Абраксасу о нем, но твой дядя не пожелал встречаться с ними. По-моему, он до сих пор не простил их. Впрочем, это не удивительно, всепрощение никогда не относилось к достоинствам Малфоев.

— Так отец знал, что его старший брат жив?

— Да. Но твой дед научил его презирать слабых. А сквибов большинство магов считает людьми низшего сорта. Но я с Джеймсом регулярно переписываюсь и в курсе его дел.

— Сколько ему лет?

— Он на два года старше твоего отца, живет в Сан-Франциско. Джеймс многого добился в своей жизни. Он известный режиссер в мире магглов.

— Режиссер? Что это? — спросил Драко.

— Это маггловская профессия. Магглы снимают фильмы. А режиссер — это тот, кто руководит процессом съемки. Джеймс объяснял мне подробно, Но я не все поняла.

— Ты сама видела какой-нибудь фильм?

— Да. Три года назад дядя с гордостью продемонстрировал мне один из них. Представь себе большую живую картину. Вот, это экран. Только на картине обстановка не меняется, а на экране за пару минут комната может превратиться в замок. Демонстрируется какая-нибудь история. Очень красиво и необычно. Мне понравилось. Кажется, что ты побывал, например, в горах или под водой. Дядя показал мне один фильм. Там действие происходило под водой. Люди, которые изображаются на экране, называются актерами. Магглы очень любят фильмы. И тот, кто ими занимается, обычно становится знаменит. Ну, как Поттер. С твоим дядей невозможно спокойно пройти по улице его города. К нему обязательно подбегают люди и начинают с ним разговаривать как со старым знакомым и просить автограф. Джеймс женат уже в третий раз, имеет двоих детей. Мальчика и девочку. Девочке семь лет, а сыну уже девятнадцать. Думаю, ты подружишься с ним. Лучше всего тебе поехать жить к нему. Ты не будешь жить у него, но у тебя хотя бы будет близкий человек, который поможет в трудной ситуации. Он готов принять тебя, помочь найти жилье, и даст тебе работу на первое время. А там уже сам что-нибудь подберешь по душе. Я понимаю, Америка далеко от Англии, но адвокат сказал, что оптимально было бы уехать из страны. Будет лучше, если ты не будешь мозолить глаза людям и Министерству. После войны слишком многие озлоблены. А Англия слишком маленькая страна. Думаю, Панси согласится с твоим выбором, — Нарцисса замолчала и выжидающе посмотрела на сына.

— Да, мама, я поеду в Америку. Думаю, что мне там понравится. Все равно придется жить с магглами. Так почему заодно не познакомиться с родным дядей. Это будет занятно.

— Тебе не обязательно весь срок жить в Америке. Ты можешь вернуться или переехать в другое место, только адвокат сказал, что в первое время тебе надо будет получать разрешение от Министерства. А через год-другой Министерство ослабит контроль, при условии вашего «идеального поведения».

— Мама, перестань меня утешать. Я вовсе не против того, чтобы пожить немного в другой стране. И потом, я сам виноват, что, как глупый мальчишка, со щенячьим восторгом ввязался в эту войну. Мне и отвечать. Тем более что наказание не кажется мне таким уж суровым.

— Но тебе придется зарабатывать самому. Не знаю, кем ты сможешь работать в маггловском мире. Ты же ничего не умеешь!

Драко шутливо сдвинул брови.

— Мама, твой сын многое умеет. Я один из лучших в школе по зельеварению. И колдую тоже не плохо.

Нарцисса вздохнула.

— Я говорю абсолютно серьезно. Перестань дурачиться.

— Мама, давай будем жить сегодняшним днем. И решать проблемы пор мере их возникновения. Я еще даже не переехал к магглам, а ты уже переживаешь, как я буду зарабатывать. И перестань за меня волноваться. Хорошо? После Волан-де-Морта любой маггл покажется ангелом. А ведь я выжил во время войны. Думаю, что к магглам я тоже смогу привыкнуть. Есть такая пословица: не можешь изменить ситуации — измени своё отношение к ней. Я уже изменил и теперь я воспринимаю изгнание к магглам не как жестокое наказание, а как возможность пожить чужой жизнью, влезть в маггловскую шкуру и на собственном опыте узнать, кто такие эти магглы. Это же интересно. Мама, мне предоставляется шанс стать другим человеком. Понять чего я стою в этом мире без отцовских влияния и денег. Если честно, то за последний год я уже кардинально пересмотрел свои ценности и принципы. А теперь хочу применить их на практике. И закончим разговор о моем переезде. У меня к тебе большая просьба. Насчет миссис Смит. Сейчас, когда Темного лорда больше нет, может она вернуться в Малфой-Мэнор?

— Нет. Я не хочу! — резко ответила Нарцисса.

— Но почему?

— Драко, она всю твою жизнь стояла между нами. Когда я вышла замуж за твоего отца, то хозяйкой дома была Присцилла. Когда я родила тебя, твой дед тут же нанял Милдред Смит. И она, а не я, стала хозяйкой в детской. А меня пускали к тебе только на пару часов в день. « Дракочка спит. Дракочка принимает ванну» — передразнила она миссис Смит.

— Миссис Смит никогда не называла меня «Дракочка», — оторопело сказал Драко.

— Не называла, — подтвердила мать с грустной улыбкой. — Но все же тебя я видела редко. Мне не дозволялось даже заниматься твоим воспитанием.

— А папа?

— Люциус всегда подчинялся решениям своего отца. Я годами умоляла его переехать из Малфой-Мэнора, но у него всегда находились отговорки. После смерти твоей бабушки, миссис Смит стала домоправительницей. А меня снова не допустили к управлению домом. Потом ты уехал в школу. Драко, за время твоей учебы, я видела тебя больше, чем за предыдущие одиннадцать лет. Только после смерти твоего деда я смогла, наконец, избавится от неё. Я добилась, чтобы твой отец выделил ей пенсию и она уехала из моего дома. И я не хочу, чтобы она возвращалась в мой дом.

— Мама, ты не справедлива к ней. Она растила меня с пеленок.

— Я её об этом не просила. Это все твой дед. Надеюсь, что он горит в аду!

— Мам, знаешь, что мне миссис Смит в детстве говорила о тебе? Что ты слишком сильно любишь меня. И что дедушка считает, что ты меня избалуешь. Именно поэтому он запрещает нам так часто встречаться. А дедушка считал, что я должен был быть воспитан в той строгости, которую ты со своей любовью не сможешь мне обеспечить. А вовсе не то, что ты на очередном приеме и тебе нет до меня никакого дела. Так мне дедушка говорил, когда я просил разрешения почаще с тобой встречаться.

Нарцисса упрямо продолжала хранить молчание.

— И потом, ты же не привыкла жить одна. Тебе даже поговорить будет не с кем.

— Я не собираюсь общаться с прислугой, — высокомерно ответила Нарцисса.

— Мама ты очень несправедлива, — повторил Драко и ушел к себе.

Придя к себе, он быстро написал миссис Смит письмо, в котором сообщил ей об их с Панси переезде в Америку. О том, что Нарцисса намерена отправиться в длительное путешествие, чтобы развеяться. Драко избегал упоминания о Малфой-Мэноре. Миссис Смит в своем письме не упоминала о своем возвращении, но Драко почувствовал по тону письма, что ей очень одиноко жить одной. Но сделать для неё хоть что-то, Драко был сейчас не в состоянии. Он не стал писать ей то, о чем просил свою мать и об её отказе. Закончив письмо, Драко привычно начал искать палочку, чтобы вызвать своего филина. Но, вспомнив, что его палочка в Министерстве, чертыхнулся про себя и решил позвать своего личного домового эльфа. Не идти же самому в совятню.

Но тут в дверь негромко постучали:

— Драко, ты позволишь? — спросила мать.

— Да мама, заходи, — ответил Драко и выжидающе замолчал.

Нарцисса прошла через комнату и остановилась у окна. Некоторое время оба молчали. Первой не выдержала Нарцисса:

— Прости, сынок, я не сдержалась.

— Ничего страшного, мама. Это ведь твой дом и твое право выбирать тех, с кем жить.

— Она, правда, рассказывала тебе обо мне?

— Конечно. Иначе как бы я полюбил тебя, если мы встречались так редко. Она, в отличие от деда, всегда оправдывала твое отсутствие. Правда поступки папы и дедушки она тоже оправдывала.

— Ты еще не отослал письмо?

— Нет. Сейчас вызову Донга и поручу ему отправить.

— Я передумала. Она может вернуться и занять свою прежнюю должность, если захочет, конечно. Меня все равно долго не будет, а то домовики без присмотра совсем расслабятся.

Оба знали, что это заведомая ложь, но Драко сказал:

— Ты правильно решила. Миссис Смит отлично присмотрит за домом и за слугами. Я перепишу письмо и приглашу её вернуться. Думаю, она согласится.

Нарцисса подошла к сыну и обняла его:

— Иногда ты меня поражаешь, Драко, с твоим воспитанием беспокоиться о старой прислуге.

— Да, я знаю. Только ты никому об этом не рассказывай. Все равно никто не поверит,— мрачно ответил Драко.

— Что сказал адвокат? Он сможет перенести переезд из-за выкидыша Панси?

— Да. Врачи сказали, что Панси необходимо минимум неделю соблюдать постельный режим под их присмотром. Мы уедем 20 октября. Так что у нас есть еще пара недель, но колдовать нам уже нельзя.

— Я напишу Джеймсу, а то он ждет вас раньше. Пообещай мне одну вещь: если вам будет трудно или нужна помощь, то ты напишешь мне. Я найду способ обмануть Министерство и помогу вам.

— Да мама, конечно, — сказал Драко, подумав про себя:« Ни за что. Я мужчина и должен сам позаботиться о своей семье». — Мама, Панси хочет перед отъездом обвенчаться. Все просто и скромно. Думаю, что сейчас не время для помпезной свадьбы. Ты можешь все приготовить для свадьбы к 15 октября. Панси как раз выпишут из клиники. У нас будет целых четыре дня для медового месяца! — рассмеялся Драко.

— Конечно, сынок, — ответила мать. Только вряд ли у Панси будет желание заниматься сексом после аборта. И зачем ей нужна свадьба в таких условиях. Но вслух Нарцисса не сказала ни слова. Она ведь обещала Панси молчать.

— Мама раз уж у нас вечер откровений, то разреши задать тебе очень личный вопрос?

— Да, если смогу, то отвечу.

— Ты когда-нибудь любила отца, особенно когда выходила замуж?

Нарцисса минуту удивленно молчала, а потом, вздохнув, честно ответила:

— Когда выходила замуж, то нет. Позже я просто свыклась с ним. Несмотря ни на что, из Люциуса получился неплохой муж. Он никогда не навязывался мне, особенно если я хотела побыть одна.

— А ты любила когда-нибудь?

— Да. Очень сильно.

— Это был Сириус Блэк?

— С чего ты так решил? — удивленно спросила мать.

— Когда мне было двенадцать, я случайно обнаружил в музыкальной комнате шкатулку. Увы, я тогда не отличался особым тактом и вскрыл её.

— Она была закрыта на особое заклинание, на мою кровь,— нахмурив брови, сказала Нарцисса.

Драко ухмыльнулся:

— Дед еще в детстве подарил мне книгу древних заклинаний. А поскольку я твой родной сын, то открыл её с помощью своей крови, — он стал серьезным. — Извини, мамочка. Но маленьким мальчикам трудно удержаться. Запретный плод всегда сладок. Там было полно фотографий Сириуса Блэка. А ведь он был осужденным преступником и изгоем в твоей семье. Я долго думал, зачем ты их хранишь. Ты ведь любила его? Да?

— Нет, если бы ты был повнимательней, ты бы заметил, что он не один на этих фотографиях. Я любила его друга — Джеймса Поттера.

— Что-о-о?

— Джеймса Поттера. Впервые я встретила его летом семьдесят второго года на вокзале, где мы встречали из школы Беллу и Андромеду. Вся семья была сердита на Сириуса из-за их с Джеймсом последней выходки, которую они учинили перед выпускным балом. А Сириусу было наплевать на мнение семьи. Он стоял и весело смеялся вместе со своими друзьями-гриффиндорцами. Я единственная из нашей семьи подошла к нему поздороваться. Он шутливо представил меня своим друзьям. Я влюбилась в Джеймса с первого взгляда.

— Мама сколько тебе было?

— Одиннадцать. Я на год младше Джеймса. Говорят, детская любовь проходит, но моя осталась со мной на долгие годы.

— А что сделали Сириус с Джеймсом?

— Твоему отцу тогда сильно досталось. Он учился на седьмом курсе, был старостой и весь год снимал с их компании очки. Иногда справедливо, иногда нет. Но перед самым окончанием учебного года, он снял с Джеймса и Сириуса по сто очков за безобидную, ночную прогулку по школе. Гриффиндор лидировал по баллам, но благодаря снятым в последнюю неделю очкам выиграл Слизерин. И они решили ему отомстить. Они подвесили перед выходом из гостиной Слизерина большое ведро с чернилами. В подземельях обычно светло, но они потушили парочку факелов и, в полутьме, никто не заметил ведра. Слизеринцы спокойно входили и выходили. А когда твой отец вышел в праздничной мантии и под ручку со своей невестой, они опрокинули прямо на них. Чернила были несмываемые. Так, что выпускной прошел без Люциуса. Андромеда, которая училась на одном курсе с ним, потом рассказывала, что вид у твоего отца был ужасный: волосы не белые, а черные, лицо в чернильных потеках.

Драко представил себе гордого отца в чернильных пятнах и расхохотался:

— Представляю себе! Жаль, я не догадался проделать такую штуку с Поттером на 4 курсе. Вот было бы забавно. Как их наказали?

— Сняли по двести очков с каждого, но поскольку год был закончен — это уже не имело значения для их факультета. Но Джеймс с Сириусом на втором курсе первые два месяца каждый день посещали отработку у завхоза.

— Каким был Джеймс Поттер? Отец упоминал, что он был самовлюбленным болваном.

— Ну, болваном он точно не был. Он был упрямым и уверенным в себе, немного избалован. Иногда, даже слишком. Вы с ним похожи характерами. Разница только в том, что Джеймс более благосклонно относился к окружающим, чем ты.

Драко нахмурил брови.

— Не хмурься. Я имела в виду, что ты, когда общаешься с теми, кого считаешь равными себе, ты очень обаятелен. Недаром все знатные матроны Англии хотят видеть тебя мужем своей дочери. Вместе с тем остальные считают тебя заносчивым снобом. Ведь на них ты не считаешь нужным тратить свое обаяние. А вот Джеймс относился ко всем одинаково, не делая различия на происхождение, пол или богатство. Хотя это не распространялась на некоторых слизеринцев и Северуса Снейпа.

— Крестный шел у Поттера отдельной статьей?

— Да. Это единственное за что я порицала Джеймса. Странная неприязнь, позднее перешедшая в настоящую ненависть. Он постоянно оскорблял и унижал Северуса. Правда, тот не был невинным агнцем и тоже делал Джеймсу гадости.

— И ты говоришь хороший человек?

— Идеальных людей не бывает, Драко. Ты ведь тоже постоянно оскорблял и унижал Гарри Поттера и его друзей. А разве я могу назвать тебя абсолютно плохим человеком. И потом Джеймс делал это из-за ревности к Лили Эванс. Чем ближе была дружба Лили с Северусом, тем больше он его унижал.

— А к тебе он как относился?

— Хорошо, как и Сириус, вся их компания хорошо относилась ко мне и к Андромеде. Только Беллу они терпеть не могли, она уже тогда носилась со своими идеями о чистокровности.

— Он знал о твоей любви?

— Да. На шестом курсе я ему призналась, — Нарцисса вдруг замолчала. А потом вдруг поцеловала сына. — Прости, Драко, я устала и хочу спать. — И пошла к двери.

— Спокойной ночи, мама, — пожелал Драко. На лице матери вдруг появилось такое выражение, что он понял: лучше не настаивать. В конце концов, любой человек имеет право на тайну. Он и так узнал достаточно. Мама любила отца Поттера. А ведь если бы тот ответил на её чувства, то жизнь была бы совсем другая. Не было бы не меня, ни Гарри Поттера. Интересно, как бы выкрутился Дамблдор? Сделал бы Избранным Долгопупса?

Драко хмыкнул, представив это неуклюжее создание надеждой магического мира. Потом он отправился в ванную, чтобы принять душ перед сном.

Вернувшись в свою комнату, Нарцисса присела на кровать и погрузилась в воспоминания…

Очнувшись словно ото сна, она взглянула на часы, висевшие на стене — половина третьего. Выполнив привычный ритуал перед сном, она, наконец, легла в постель. И вдруг поняла, что не уснет. Воспоминания о прошлом всколыхнули, казалось бы, забытые чувства. К ним примешивалась и тревога за сына. В очередной раз, поглядев на часы, она обнаружила, что уже половина четвертого утра. Нарцисса встала и выпила снотворное зелье. Через десять минут она уже спала беспокойным сном, в котором видела свою первую любовь — Джеймса Поттера.

Драко вертелся на кровати в попытках устроиться поудобней. Кровать всегда такая мягкая и желанная, казалось, превратилась в деревянное ложе. Несмотря на сказанные матери смелые слова, Драко все же страшился будущего. Сейчас он сожалел, что не посещал в школе маггловедение. Последний курс не в счет, там только гадости говорили о магглах, на самом деле не давая никакой полезной информации. А теперь его ждала полнейшая неизвестность. Как сложится их с Панси жизнь у магглов? Драко надеялся, что хорошо. А заснуть все равно не мог. В половине четвертого утра он, наконец, сдался и выпил снотворное зелье. Через несколько минут Драко уже крепко спал. И ему ничего не снилось.

Не только Драко с матерью не спали в эту ночь. В больнице не могла уснуть и Панси. Как же это оказывается больно: убить собственного ребенка! Никто не говорил мне об этом.

Сегодня днем ей сделали аборт. Нарцисса настаивала на том, чтобы рассказать правду сыну. Чтобы потом они вместе приняли решение, но Панси не хотела вешать на Драко это решение. Ребенок им сейчас совсем ни к чему. Никто не знает, что ждет их в маггловском мире. На что они там будут жить, как зарабатывать! Панси не собиралась рожать в нищете, в отличие от Драко, родившегося с золотой ложкой во рту, Панси на собственном опыте знала, что такое бедность. Её отец был отчаянным игроком, проигравшем собственное состояние и приданое жены. В детстве, у ее семьи было только знатное чистокровное имя и не кната в кармане. Жили они в старом доме, принадлежавшем её деду. Тот не давал матери денег, говоря: «Ты хотела выйти замуж по любви и вышла, меня не спросила. Теперь живи с тем, кого сама выбрала. Я не собираюсь обеспечивать тебя и твоего никудышного муженька. Скажи спасибо внучке, если бы не она, то я бы и дом тебе не выделил. Жила бы на улице со своим любимым». Хоть Панси и ненавидела деда за это, но сознавала, что он прав. Отец проигрывал все, что получал. И мать безропотно отдавала ему свою скудную зарплату. Она даже устроилась официанткой в маггловский бар. Слава Мерлину, никто не узнал об этом позоре. Дед умер в 1990 году, и жизнь её семьи резко изменилась. Правда, дед поступил по-своему. Мать получала только проценты с капитала, а сам капитал был завещан Панси, как единственной внучке. Получить его она могла только по достижении тридцатилетнего возраста. «Надеюсь, что к этому возрасту, ты уже наберешься опыта и не разбазаришь семейное добро на всякие штучки-дрючки» — написал дед ей в завещании. Их с матерью жизнь сразу переменилась, но Панси нескоро забыла голодные и холодные ночи. И она не собиралась рожать ребенка в бедности. В том, что их ждет нищета, она не сомневалась. Пока они с Драко научатся зарабатывать в маггловском мире, пройдет много времени. Панси очень любила Драко с детства, но она совершенно не представляла, как он будет жить с магглами. И, в конце концов, это право женщины решать: рожать ей или нет. Рассказывать Драко об аборте она не собиралась. Пусть пребывает в блаженном неведении и считает, что они ловко обманули министерство. Если бы Драко лучше разбирался в подобных вещах, он бы знал, что существует определенное заклинание. Любой знающий его волшебник в одну секунду определит: беременна женщина или нет. И то, что судьи знают такие заклинания тоже факт. Панси не первая подсудимая, сыгравшая на своей беременности. Принять решение об аборте было легко. Но как же тяжело после. Боль была не физическая, а моральная, как будто на живую вырезали часть чего-то очень родного и близкого. Панси поклялась себе, что больше никогда не сделает аборт.

Надо будет позаботиться о маггловских средствах предохранения. Хотя если уж волшебные заклинания не срабатывают, то чего можно будет ждать от этих маггловских штучек.

Взглянув на часы, она увидела, что уже половина четвертого утра. Кнопкой, вызвав дежурного целителя, она попросила снотворного зелья и через пятнадцать минут уже спала беспокойным сном.