Замерзшее сердце  (гет)

Лондон, ноябрь 2003 года

Астория медленно брела по Косому переулку и горько плакала, шел ливень и слезы, смешиваясь с каплями дождя, были не видны окружающим. Это девушку вполне устраивало. Но тут она увидела впереди лучшую подругу матери, миссис Паркинсон, которая слыла одной из самых бессовестных сплетниц. С ужасом представив, что все узнают о том, как она, Астория, рыдала на улице под дождем, девушка кинулась в ближайший магазин.

Оказавшись там, Астория осмотрелась. Это был магазин братьев Уизли. К её облегчению он был пуст, ливень прогнал из Косого переулка последних редких посредине рабочего дня покупателей. Мантия девушки промокла насквозь, а длинные волосы напоминали сосульки. Встряхнув ими, Астория попыталась высушить одежду заклинанием, но у неё ничего не получилось. Мысленно чертыхнувшись, она попробовала второй раз и снова безуспешно. Беспомощно осмотрев себя, Астория решила, что ей придется остаться мокрой, но тут одежда вдруг высохла словно сама собой. Подняв голову, Астория увидела на лестнице высокого рыжего парня с волшебной палочкой в руке:

— Спасибо большое. У меня что-то не получилось.

— Не за что, — улыбнулся тот. — Прикажете что-то еще?

— А что у вас есть? — Астория тоже рассмеялась, охотно поддавшись на добрую улыбку парня.

— У нас есть все! Исполнение любых ваших желаний, за исключением только некоторых. Мисс ...

— Астория Гринграсс, — подсказала та. — А вы — мистер Уизли?

— Можете назвать меня Рон, — представился тот, спускаясь к ней. — Так как я могу вам помочь?

Астория уже собиралась отделаться от него шуткой, но неожиданно для самой себя спросила:

— У вас есть что-то для разгневанных девушек? Если бы я могла куда-нибудь излить свою злость, мне бы определенно стало легче.

Рон усмехнулся, рассматривая её. Астория была симпатичной девушкой с изящной фигурой и длинными темными волосами.

— Пожалуй, мы можем вам помочь, мисс. Следуйте за мной, — он направился в коридор.

Заинтригованная Астория последовала за ним.

Это была большая комната в подвале магазина. Кроме чего-то большого и накрытого белой простыней, там ничего не было. Рон заклинанием убрал простыню, под которой оказался мужской манекен в темном плаще и в черной маске. Передняя часть манекена была сделана из мягкого материала.

— Это «Волдеморт-груша», мечта аврора. Его изобрели мои братья Фред и Джордж в девяносто седьмом году. Тогда у всех нас были трудные времена, и нужно было куда-то выплескивать злость на пожирателей, — пояснил Рон, потрепав манекена по красному носу.

— И как он действует? — поинтересовалась Астория, разглядывая манекен Волдеморта.

— Сейчас покажу, — Рон волшебной палочкой прикоснулся к груди манекена, глаза которого тут же засветились ярким красным светом. Потом Рон, немного отойдя, несколько раз ударил кулаком по груди манекена. И тут же на теле «Волдеморта-груши» появилось несколько ярко-красных огоньков по форме напоминающих круглые синяки.

— Попробуй, — Рон отступил в сторону.

Астория нерешительно ударила манекена по груди, на руке у которого тут же зажегся бледно-голубой огонек.

— Цвет синяков определяется силой удара, — пояснил Рон. — Самый сильный — это красный.

— А самый слабый — это бледно-голубой? — усмехнулась Астория.

— Нет, самый слабый — белый. Мои племянники обожают дубасить «Волдеморта», дальше белого они пока не продвинулись, хотя Тедди на той неделе смог получить бледно-голубой.

— А сколько Тедди лет? — уточнила Астория, невольно улыбнувшись.

— Кажется, лет шесть или семь.

— О боже! Моя гордость этого не выдержит! — расхохоталась девушка.

Рон ей подмигнул:

— Тогда, может быть, чаю выпьем? Моя мама говорит, он прибавляет сил.

— А ты потом меня сюда пустишь? — задорно спросила Астория.

— Разумеется, — пропуская её вперед, ответил Рон…

Лондон, март 2004 года

Астория влетела в магазин Уизли, громко крича:

— Я сдала, Рон, сдала! — и, смутившись, увидела, что тот занят с покупателями. Ослепительно всем улыбнувшись, она убежала на крохотную кухоньку.

Чайник уже закипел, когда там появился Рон.

— Поздравляю! — он ласково улыбался, и Астории тут же стало удивительно тепло. — Впрочем, я всегда в тебя верил.

Невольно смутившись, Астория отвернулась к заварочному чайнику.

Дружба, нечаянно зародившаяся ненастным ноябрьским днем, продолжалась. С каждым своим визитом в этот магазинчик Астория чувствовала, как еще сильнее привязывается к Рону. Ей нравилось, что он настоящий и честный, и искренне сочувствует ей. Именно ему она поведала о своей первой несчастливой любви, об обманутых надеждах и о страстном желании отомстить коварному соблазнителю. В первое время Астория охотно вымещала на «Волдеморте» свою злость и ярость на бросившего её возлюбленного. А потом в один прекрасный день поняла, что ярость бесследно исчезла, зато осталась дружба с Роном Уизли. Они не скрывали её от окружающих специально, просто им было интереснее пить чай вдвоем на крохотной кухне или бродить по Лондону, чем посещать шумные сборища. Поэтому как-то так получилось, что дружба оказалась тайной для остальных.

И сейчас Астория предвкушала, как расскажет Рону о прошедшем экзамене, а потом выслушает и его новости. Хотя, судя по сиявшим глазам Рона, рассказу об экзамене явно придется подождать. Так оно и случилось…

…— Я уже все продумал. Гарри, кстати, дал разрешение на использование своего школьного образа. Еще думаю, Дамблдор, Макгонагалл, если она согласится, и Волдеморт, — Рон только что рассказал Астории о своей последней идее. Он задумал выпустить волшебных кукол, рассказывающих детям сказки, заменяя занятых своими делами родителей. И образами для кукол должны послужить такие известные волшебники, как Дамблдор, Мерлин, Поттер и другие.

— Волдеморт? — ахнула Астория. — Разве его кто-нибудь купит?

— Конечно! — с энтузиазмом подхватил Рон. — Это отличный способ отучить детей бояться его. Он у нас будет специализироваться на сказках для мальчиков. Только представь себе: горящие красные глаза и отсутствие носа, — Уизли громко расхохотался. — Вряд ли дети станут бояться собственной куклы, а потом и его самого.

— Не знаю, — передернула плечами Астория. — Мне бы было противно!

— Да? Ну ладно, этот момент мы с Джорджем проверим на наших племянниках, если им не понравится пробная кукла, то откажемся от Волдеморта…

Май 2004 года

Это был обычный светский раут, на который мама вытащила её почти силой. После неудачного романа со Стивеном Астория резко разлюбила все светские мероприятия. Но на этот ей все же пришлось пойти. И вдруг Астория увидела Рона Уизли. Тот стоял в одиночестве перед большой картиной.

— Здравствуй, Рон! Какими судьбами? Мне казалось, ты не любишь благотворительные мероприятия? — весело поинтересовалась Астория, неслышно подкравшись к другу.

— Не люблю, — подтвердил тот. — Как и эти картины, я их не понимаю, особенно этот … как его … абстракционизм. Но тут нужен представитель нашего магазина, а Джордж не любит эти мероприятия еще сильнее. Как скоро отсюда можно будет сбежать? — поинтересовался он, поглядывая по сторонам.

— Как только вон тот мистер объявит о начале сбора средств, ты вручишь ему свой чек и можно будет незаметно улизнуть, — пояснила Астория и, поймав зовущий взгляд матери, отошла к ней.

— Астория, веди себя прилично, нечего хихикать по углам с этим Уизли. Такие, как он только испортят твою репутацию, — предостерегла её та. — Ты только посмотри на него внимательно: костюм дорогой, а висит мешком, словно с чужого плеча. Нет, настоящий вкус в одежде присущ только истинным аристократам!

Дочь состроила гримасу милой улыбки, но промолчала, лишь виновато улыбнувшись Рону за спиной матери…

Июнь 2004 года

— Мам, я пригласила Рональда Уизли на свой день рождения, — осторожно произнесла Астория.

Та пришла в ужас и потребовала, чтобы дочь немедленно отменила свое приглашение, но та была непреклонна, заявив, что в таком случае и самой именинницы на празднике по случаю её двадцатилетия тоже не будет. И мать сдалась…

…Все оказалось гораздо хуже, чем Астория могла представить себе в самых страшных кошмарах. Нет, мать не унижала Рона открыто, для этого она была слишком воспитана, но щелчки и удары по его самолюбию и достоинству следовали один за другим…

— И вы что же не получили никакого образования, кроме школьного, мистер Уизли? — тон Элоизы Гринграсс был по-прежнему любезным, но в нем ощущалось явное осуждение недостаточным уровнем образованности собеседника.

— Да, я занимаюсь магазином и мне это нравится, — отрезал Рон, Астория лишь умоляюще улыбнулась ему…

… Мистер Уизли, для рыбы существуют специальные нож и вилка, они есть среди прочих, — громко произнесла Элоиза и уже чуть тише добавила, обращаясь к своим соседям. — Ох уж эти нувориши! Не знают даже элементарных вещей, — она бросила в сторону Рона убийственный взгляд.

С каждой минутой Астория чувствовала себя все хуже. Приглашая Рона на свой день рождения, она хотела ввести его в свой круг общения, разом открыв всем их тайную дружбу. Но мать все испортила: Рон сидел мрачный и угрюмый. И Астория не могла винить его за это. И сейчас, когда мать сознательно привлекла внимание к Рону, в очередной раз изящно оскорбив его, бедная Астория залилась краской стыда за её поведение. И лишь через несколько минут осмелилась посмотреть в сторону Рона, но того уже не было за праздничным столом. Он ушел.

Астория тут же потеряла интерес и к празднику, и к гостям. Её интересовал только один единственный гость, а мать все испортила. Демонстративно встав из-за стола, Астория направилась к выходу, не утруждая себя извинениями или оправданиями.

— Тори! Подожди, Тори! — её догнала Дафна. — Ты куда? Мать в ужасе! — запыхавшись, спросила сестра.

— К Рону. Пойду извиняться за поведение матери.

Дафна, всегда покорно слушавшая все наставления матери, с ужасом смотрела на неё. Это был самый настоящий семейный бунт:

— Она же рассердится, — испуганно поежилась Дафна.

— А мне всё равно, пусть сердится. Я, кстати, тоже сержусь. Передай отцу, что сегодня я ночевать не приду. Да и вообще не знаю, когда вернусь. Скорее всего, перееду жить к бабушке. Пусть мать командует слугами и тобой, — выпалив все это, Астория направилась к выходу. Путь её пролегал через небольшую проходную комнату, которая сегодня служила для хранения подарков, принесенных гостями. Астория вспомнила, что Рон принес с собой большую коробку, обернутую в золотую бумагу, а мать тут же отложила ту в сторону, помешав дочери её открыть. Подхватив подарок Рона, Астория вышла из дома и тут же аппарировала к магазину братьев Уизли. Именно здесь на втором этаже магазина в маленькой квартире Рон сейчас и жил. Сквозь закрытые ставни не пробивался не один лучик света, но Астория чувствовала, что он сейчас там.

Она постучала, но реакции не последовало и тогда Астория решительно открыла дверь с помощью волшебства, она уже знала каким заклятием Рон обычно запирает дверь.

В самом магазине никого не было, только черный пиджак, брошенный у входа, ясно свидетельствовал, что Рон дома. Но в квартире на втором этаже Астория его не нашла. Вернувшись вниз, она размышляла, куда же он мог уйти. И тут вспомнила о подвале.

Рон, голый по пояс, сосредоточенно бил по «Волдеморту», который уже был весь в красных огнях.

— Прости меня, Рон, — тихо попросила Астория, подойдя к нему ближе.

— Ты ни в чем не виновата, — удар, еще удар. — Просто мы из разных миров: принцесса не может дружить с нищим, — снова удар, новые огни уже не загораются, но Рон продолжает бить, не поворачиваясь к ней, а Астория так хочет увидеть его глаза. Такие родные…

— Рон, — взмолилась она. — Не надо так!

— А как? — он резко повернулся к ней. — Как надо? Может расскажешь, зачем ты пригласила меня в свой дом?

— Я хотела, чтобы моя семья познакомилась с тобой и полюбила … так же как и я! — решительно закончила она, глядя ему прямо в глаза…

Кто первым сделал шаг, ни один из них потом уже не помнил, наверно, все-таки одновременно, но уже через секунду они самозабвенно целовались…

Не Рон стал её первым мужчиной, но Астории казалось, что никого у неё раньше и не было. От его прикосновений у неё кружилась голова, а кожа словно обретала небывалую чувствительность, даря ей неиспытанные раньше ощущения… Именно сегодня Астория почувствовала себя настоящей и любимой женщиной…

Проснувшись следующим утром Астория увидела золотую коробку с подарком Рона, его самого же в комнате не было. Открыв подарок, она восхищенно ахнула, увидев там куклу, точную копию себя самой.

— Эту я заказал специально для тебя, — пояснил Рон, появившийся в дверях с подносом. — Что ты предпочитаешь на завтрак? Яйца, бекон или и то и другое?

— Я предпочитаю тебя, — Астория ласково притянула его к себе, не обращая внимания на перевернувшийся поднос…

31 июля 2004 года.

— Кажется, я не слишком понравилась твоей сестре, — усмехнувшись, заметила Астория, когда они возвращались от Поттеров.

— Ерунда, — успокоил её тот. — Главное, что ты нравишься мне!

А на следующий день Астория, проснувшись в его квартирке одна, решила прибраться. Открыв шкаф, она увидела небольшой сверток на нижней полке.

Улыбаясь, она осторожно развернула его и застыла … там была кукла … с лицом Гермионы Грейнджер!

Ярость … жгучая ревность … боль. Как он мог? Зачем? Грейнджер же умерла!

Ярость вновь и вновь приступами охватывала её, требуя уничтожить даже это крошечное напоминание о сопернице, пусть уже и умершей. Но страх потерять Рона был сильнее яростной ревности …

Когда тот вернулся домой, то все было в полном порядке, а сверток по-прежнему лежал на нижней полке шкафа…

Сидней, начало августа 2004 года

— Да, хорошо, Драко, я буду беречь себя, — Гермиона неторопливо попрощалась и повесила трубку.

Вернувшись на диван, она снова села смотреть кино. Кэтрин ласково прижала её к себе:

— Не расстраивайся, в следующий раз он обязательно скажет то, чего ты ждешь.

— У меня такое впечатление, что этого никогда не произойдет, — вздохнула Гермиона. — Может, мне лучше сдаться первой? Я так соскучилась!

— Подожди еще неделю, — улыбнулась Кэтрин. — И потом ты в лучшем положении, чем он: ты можешь видеть его и слышать каждый день, — она кивнула на телевизор, где экранный герой Драко как раз перезаряжал пистолет. — Жаль, что он снимается в основном в боевиках, я бы с удовольствием посмотрела мелодраму с его участием! — мечтательно вздохнула она. — А еще я посмотрела бы, как он колдует!

— Ему сейчас нельзя этого делать, так что это в любом случае не получилось бы.

— Еще раз прости, что не поверила тебе раньше, — Кэтрин серьезно смотрела на неё. — Но если бы я лично не увидела настоящего колдовства, то вряд ли бы поверила.

— Это было не совсем колдовство, просто сыворотка правды, — снова пояснила Гермиона. — И, к тому же, использованная незаконно. Счастье, что такие случаи не фиксируются Министерством магии.

— Все равно — это было великолепно! — усмехнулась Кэтрин. — А теперь помолчи, сейчас твой Дракон будет соблазнять эту рыженькую. Ты ведь не ревнуешь?

— Нет, конечно, — улыбнулась Гермиона. — Это же кино и потом этот фильм снимали три года назад.

Лондон, август 2004 года

Дни проходили за днями, июль пролетел почти незаметно, начался август, а Гермиона все не возвращалась и Драко начал волноваться. Поначалу он утешал себя тем, что Гермионе необходимо немного пожить дома, пообщаться с матерью и друзьями, но с каждым днем надежда на то, что она вернется в Англию, таяла. Драко стал раздражительным, срывался на слуг и почти не спал по ночам. А когда он звонил Гермионе, то не мог заставить себя спросить, когда та вернется, ему не хватало смелости. Словно подросток он боялся получить окончательный отказ. Пока оставалась надежда, что Гермиона приедет и без его просьб, он тянул время. Ведь попросить её вернуться означало бы признаться в собственной слабости и поставить себя в зависимость от женщины. А этого Драко не собирался делать никогда в жизни. И если Гермиона останется жить в Сиднее, то он снова привыкнет к одиночеству…

А дни тем временем продолжали лететь: первое августа, второе… седьмое … десятое…

Ну когда же Гермиона наконец вернется?

Одиннадцатого августа утром пришло письмо от матери. Та писала, что адвокат добился для Драко разрешения на посещение Малфой-мэнора, пока только раз в месяц и без использования магии. И хотя это Драко сейчас мало волновало, но могло отлично отвлечь от мыслей о Гермионе.

Их родовое поместье располагалось в графстве Уилтшир, и Драко решил добраться туда на своем феррари, заранее представляя себе реакцию отца на появление сына на маггловском автомобиле. Быстрая езда всегда успокаивала его, и домой Драко приехал в отличном настроении, которое стремительно растаяло под недовольным взглядом отца. Драко и забыл какое впечатление отец всегда производил на него. Словно снова вернулся Драко-подросток, стремившийся любыми способами завоевать одобрение отца.

Обед прошел почти в молчании, Драко вежливо выслушал новости матери, ему самому рассказывать было нечего: правду о ребенке Гермионы он предпочитал пока скрывать. Да и не интересовали отца его маггловские новости. Люциус и к удачной актерской карьере сына отнесся с величайшим презрением, о чем и не применил сообщить ему еще на заре оной. Лишь из любви к матери Драко не высказывал отцу всего, что он о том думает. Хотя очень захотелось этого, особенно когда Люциус непререкаемым тоном заговорил о том, что Драко необходимо снова жениться и «в этот раз правильно выбрать невесту». Чем собственно он, Люциус, и намерен заняться в самое ближайшее время.

— Папа, я предпочитаю сам подобрать себе жену … — начал было Драко, но отец резко его перебил:

— Ты уже выбрал один раз! И что хорошего из этого вышло? Панси оставила тебя в дураках, предпочтя жалкого маггла… — с презрением заметил Люциус и, усмехнувшись, приготовился к легкой победе над сыном, но он не учел, что тот уже вырос.

— Спасибо, мама, обед был, как всегда, великолепен. Именно этого мне ужасно не хватало все эти годы, — Драко спокойно встал из-за стола и, подойдя к Нарциссе, поцеловал ту в щеку. — А теперь мне пора возвращаться, путь до Лондона не близкий. Прощай, папа, — Драко спокойно посмотрел тому в глаза. — Не скажу, что был счастлив увидеть себя, но все же я рад, что годы Азкабана не сломили твоего характера. И я жду твоего письма, мама! — он нежно улыбнулся матери на прощание.

Договорив, Драко повернулся и неторопливо направился к выходу. Он старался держаться невозмутимо и идти прямо, но в душе все пело: он смог противостоять отцу! И для этого оказалось совершенно не нужно выискивать необходимые доводы, достаточно просто не обращать внимания на приказы отца. Да и не было у того больше рычагов влияния на сына. Раньше он мог припугнуть тем, что лишит наследства, но теперь-то Драко не нуждался в деньгах отца. А восхищенного уважения сына Люциус лишился уже давно, еще когда тот учился в школе.

— Что происходит? — недоумевающее глядя вслед сыну, поинтересовался Люциус у жены. — Драко совсем от рук отбился!

— Он просто вырос, — мягко заметила та. — И тебе не стоит давить на него, особенно в вопросах новой женитьбы.

— Ты что-то знаешь? — прищурился Люциус. — Рассказывай! — приказал он небрежно.

— Извини, Люциус, не могу, потерять доверие сына для меня страшнее твоего гнева, — спокойно глядя ему в глаза, ответила та.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Люциус невольно вспомнил Беллатрису Лестрейндж. Если для той сосредоточием её мира был Темный лорд и его желания, то для её сестры Нарциссы таким сосредоточием мира стал сын Драко. Между ним и Нарциссой всегда была тесная духовная связь, и мать всю жизнь охотно покрывала проступки сына перед мужем.

— Но все-таки ему придется покориться! — упрямо заметил Люциус. — Если ты поддержишь меня! — твердо добавил он.

— Люциус, я долгие годы была тебе верной женой и всегда поддерживала тебя, — мягко начала Нарцисса, Люциус довольно улыбнулся. — Но если ты заставишь меня выбирать между тобой и Драко … я выберу сына, — твердо закончила она, без улыбки глядя на него.

Грациозно двигаясь, Нарцисса налила мужу кофе и поставила перед ним фарфоровую чашку. — Сахар? — вежливо спросила она, ставя перед ним изящную вазочку.

— Спасибо, — автоматически поблагодарил Люциус. Он настолько привык командовать своей женой, что ему и в голову не приходило, что та может иметь собственное мнение. — Но все-таки…

— Люциус, я уже высказала свое мнение, — мягко, но решительно перебила его Нарцисса. — И прошу тебя больше не поднимать эту тему в моем присутствии.

Остаток ужина они провели в полном молчании…

Домой Драко вернулся в твердой решимости расставить все по местам в отношениях с Гермионой. В Лондоне был только первый час ночи, но зато в Сиднее уже десять утра, и Драко искренне надеялся, что Гермиона уже проснулась. Но трубку подняла её мать и ответила, что дочери сейчас нет дома.

— А когда она вернется? — нетерпеливо спросил Драко. — Я перезвоню.

— Она не скоро вернется, — мягко ответила Кэтрин. — Мистер Малфой, у вас еще есть шанс встретить её в аэропорту.

— Гермиона летит в Лондон? — отказываясь верить своему счастью, переспросил Драко.

В трубке воцарилось молчание, Драко уже решил, что связь прервалась, но тут Кэтрин наконец отозвалась:

— Да. Я пыталась отговорить её от этого шага, но она решила расставить все точки над i в ваших отношениях, — призналась Кэтрин и добавила. — Мистер Малфой, вы понимаете, что это значит? — и, не дожидаясь его ответа, сама продолжила. — Если моя дочь поймет, что у ваших отношений нет иного будущего, кроме того, что вы уже запланировали, она навсегда вернется в Сидней. Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, но если вы не хотите потерять Гермиону навсегда, то вам лучше пересмотреть свое отношение к ней…

— Я хорошо отношусь к ней, — не совсем вежливым тоном перебил её Драко.

— Не буду спорить с этим, но моя дочь все же достойна большего, чем роль любовницы и матери вашего незаконного отпрыска, — ответствовала Кэтрин. — Самолет Гермионы прибывает в Хитроу в десять часов дня по лондонскому времени. Если вы захотите, вы можете лично её встретить…

В трубке раздались длинные гудки, Кэтрин отсоединилась, не попрощавшись.

Драко медленно положил трубку на место и перевел взгляд на свое отражение в огромном зеркале на стене. И усмехнулся, более идиотского, но одновременно и счастливого выражения он у себя еще не видел. Оставалось только порадоваться, что его никто сейчас не видит.

Последние часы оказались гораздо тяжелее всего месячного ожидания, Драко беспокойно метался на кровати, напоминая сам себе подростка, томящегося перед первым настоящим свиданием.

И вот он в аэропорту. Самолет из Сиднея приземлился несколько минут назад и Драко ждал Гермиону. И вот та появилась. Драко жадно смотрел на неё, отмечая, что волосы стали гораздо длиннее, а фигура округлилась, хотя беременность, прикрытую свободным платьем, все еще можно было принять за обычную полноту. Гермиона шла не глядя по сторонам и осторожно катя за собой небольшой чемодан на колесиках.

— Гермиона! — окликнул её Драко, выступая вперед. Задумавшись, та не услышала его, и Драко позвал её второй раз уже громче. И тут она подняла голову и посмотрела на него. И уже через секунду, бросив чемодан, Гермиона устремилась к нему в объятия…

Драко казалось, что их объятия длилось всего пару минут, но когда они разомкнули их, то оказалось, что почти весь поток пассажиров уже прошел мимо них и они остались почти единственными в этом проходе. Лишь какой-то мужчина с любопытством наблюдал за ними, да женщина осторожно вела двоих детей, держа на руках третьего.

Не обращая на остальных внимания, Драко припал к губам Гермионы в страстном поцелуе. Он только сейчас понял, как сильно ему её не хватало!

— Откуда ты узнал? — отдышавшись, спросила та.

— Позвонил в Сидней и мне рассказали, — улыбнулся он.

— А ведь мама пообещала, что не расскажет, — усмехнулась Гермиона.

— Почему? — коротко поинтересовался Драко.

— Я хотела увидеть твою реакцию на свое появление, — честно призналась та.

— Ты её увидела, — Драко снова крепко обнял её и прошептал на ухо. — Я ужасно скучал по тебе!

— И я, — нежно улыбаясь, призналась Гермиона.

Больше ничего не говоря, Драко, подхватив одной рукой Гермиону, другой её чемодан, повел её к выходу. Разговор они продолжат дома…

* * *

Энтони Кармайкл не мог поверить собственной удаче. Прямо перед ним сам Дракон страстно целовался с какой-то девушкой. И это точно не была его бывшая жена. Тони нажимал на кнопку фотокамеры, а в голове уже возникал текст статьи, которая будет сопровождать снимки. Нужно только узнать фамилию этой девушки, имя её он уже знал — Гермиона. Редкое имя, вряд ли на этом рейсе сегодня прилетело больше одной пассажирки с таким же именем. Тони немного отступил, выбирая ракурс получше: вот Дракон ласково гладит девушку по щеке — нежность в его взгляде — это самая настоящая бомба! А мир-то считает, что Дракон стал настоящим затворником, чурающимся женщин после предательства жены.

Дракон наконец отлепился от своей спутницы и, подхватив чемодан, повел её к выходу. Энтони опустил камеру и, повернувшись к ним спиной, медленно пошел вперед, но не торопился обгонять их. К его досаде пара молчала, и журналист все же обогнал их на выходе из аэропорта.

А потом его поджидала еще одна удача!

Девушка остановилась перед машиной и взметнувшийся ветер прижал подол её платья к округлившемуся животу. И до Энтони наконец дошло: она-то беременна, а не толстая, как он посчитал поначалу. Срок вроде не очень небольшой, Энтони совершенно не разбирался в этом, но круглый, как мячик, живот он видел ясно.

Черт! Энтони от радости подпрыгнул на месте и помчался к своему автомобилю, молясь, чтобы пробка помешала Малфою скрыться раньше, чем он успеет догнать его машину.

Энтони Кармайклу недавно исполнилось двадцать восемь лет и он был одним из тех кого презрительно называют «папарацци», ругая на все лады, но при этом с удовольствием смакуя фотографии, которые те снимают. Но к Кармайклу это относилось в меньшей степени, потому что он добывал самые настоящие бомбы для своих читателей. И никто не понимал каким образом ему удавалось добывать эти сведения, подтверждая их снимками.

— Привет, Мелисса! Как ты смотришь на отдых на Гавайях? — жизнерадостно поинтересовался он, набрав номер на сотовом телефоне.

— Положительно, — тут же согласилась та. — Но разве мы сейчас можем себе это позволить? Или…? — она радостно взвизгнула.

— Или! — многозначительно подтвердил Энтони. — У меня есть самая настоящая бомба. Нужно только одно: выяснить фамилию девушки, которая прилетела сегодня в Хитроу в двенадцать дня. Есть только имя — Гермиона и возраст, где-то от двадцати до двадцати пяти лет. Потом проверь все, что есть на эту Гермиону в Интернете. И тут же перезвони мне.

— Так ты встретил Сталлоне с женщиной? — восхищенно ахнула Мелисса.

— Какой к черту Сталлоне! Он там даже не появился, напутала что-то твоя подружка, зато появился кое-кто другой! — таинственно закончил он.

— Кто? — нетерпеливо спросила подружка.

— Все потом, ты главное узнай фамилию девушки побыстрее, — Энтони отключился, поворачивая руль и начиная радостно посвистывать.

Потом он набрал еще один номер и терпеливо ждал ответа:

— Привет, братишка! У меня есть для тебя настоящая бомба! Да, буду через час-полтора. И подготовь фотолабораторию, будем печатать колдографии…

Через три часа

— Говорю тебе, не нужны мне эти снимки! Малфой для магического мира вчерашний день, кого заинтересует его маггловская любовница, даже если та и ждет от него ребенка? — Эдди Кармайкл налил себе и брату вина.

— Неужели? Ты только представь себе: Малфои с их вечными воплями о чистокровности скоро породнятся с обычной маггловской семьей! Я хочу, чтобы все узнали об этом! Пусть Люциус Малфой сдохнет от злости, но все в магическом мире узнают о том, что его сынок обрюхатил обычную магглу! И что чистая кровь Малфоев разбавлена! Я-то помню, как Малфой оскорблял нашего отца, когда все узнали, что я сквиб! — Энтони залпом выпил свой бокал. — Ты ведь сделаешь это для меня?

— Хорошо, Тони! Если ты просишь, — Эдди взял в руки пачку маггловских фотографий и начал их рассматривать. — Красивая девушка! Как ты говоришь, её зовут?

— Гермиона Малхолланд, она из Австралии, — пояснил брат, уйдя в соседнюю комнату, он вернулся от туда с пачкой уже готовых колдографий. — Вот, эти еще лучше показывают, как Малфой млеет от этой магглы! — на колдографии Драко ласково гладил Гермиону по щеке, смотря на неё со щемящей глаза нежностью.

— Гермиона … Гермиона … — задумчиво протянул Эдди. — Есть в ней что-то знакомое.

Держа колдографию в руке, он пересек комнату и открыл шкаф со своей картотекой.

Гермиона Английская … не то … Гермиона Грейнджер! — он вытащил небольшую колдографию и вернулся к столу. — Гермиона Грейнджер погибла в июле одна тысяча девяносто восьмого года в авиакатастрофе. Тело, кстати, так и не было найдено. Ходили слухи, что она жива и было даже несколько претенденток, признанных потом сумасшедшими. Есть сведения об этой Малхолланд до июля девяносто восьмого?

— Нет, только упоминание, что в то время она училась в частной школе в Англии, — Энтони смотрел на брата с восхищением. — Черт-черт!!! Это наверняка она! Посмотри, она сильно изменилась, но глаза-то прежние! И ты должен её узнать, ты же учился с ней в школе?

— Тони, не смеши меня! Прошло слишком много времени, чтобы я её помнил. Она конечно была близкой подружкой Поттера, но меня совершенно не интересовала в то время. Помню только, что Грейнджер была жуткой занудой. И потом у неё же есть мать, Кэтрин Малхолланд, и сестра Бетти…

— Вот их-то и нужно проверить в первую очередь, — подхватил Энтони. — Ты займешься матерью и их домом в Сиднее, а я поеду к Бетти. Она не слишком известная актриса и наверняка будет рада бесплатной рекламе, а уж если у них с Гермионой не лучшие отношения, то можно будет рассчитывать и на кое-что интересное. Хотя? К дьяволу все это! Предлагаю не тратить зря время и опубликовать наши статьи уже завтра и одновременно: и в магическом мире, и у магглов. Магглов, разумеется, не стоит оповещать о Гермионе Грейнджер, им мы скормим историю про страстный роман Дракона и австралийской авантюристки, и про их ребенка! А вот ты сможешь поведать душераздирающую новость про чудом выжившую героиню войны, про её роман с бывшим пожирателем смерти Драко Малфоем и про их ребенка!!!

— А если это все-таки не Грейнджер? — все еще сомневался Эдди. — Представляешь, что сделает со мной редактор за непроверенную информацию? А читатели? Да меня закидают говном дракона и прочими прелестями!

— Хорошо! Отложим публикацию на пару дней. Ты едешь в Сидней, а я — к Бетти в Лос-Анджелес. Не буду тратить время на перелет и отправлюсь через твой камин. Только сначала накорми меня, Эдди, я голоден, как волк.

Вскоре, обсудив дальнейшие действия, братья направились в столовую…

* * *

Гермиона находилась в красиво цветущем саду. Место было ей незнакомо, но она не волновалась, словно ждала кого-то.

И вот прямо перед ней появился Драко. Гермиона ожидала, что тот подойдет к ней, но он лишь улыбнулся ей, а потом внезапно развернулся и пошел прочь. Поначалу Гермиона растерялась, но затем окликнула его. Однако Драко продолжал уходить прочь, не оглядываясь. Гермиона кинулась за ним, но никак не могла его догнать. Расстояние между ними не уменьшалось, словно заколдованное. Гермиона еще раз громко крикнула, позвав Драко, и … проснулась.

Она находилась в своей спальне лондонского дома Драко. И не сразу поняла, как очутилась здесь.

— Привет! — у окна стоял Драко и улыбался, совсем как в её сне. — Я уже решил, что ты превратилась в Спящую красавицу и проспишь следующие сто лет.

— Мог бы разбудить меня тем же способом, — усмехнулась та.

— Была такая идея. Но не помогло, ты продолжала спать, не реагируя на меня. Я даже немного обиделся, — ухмыльнулся тот.

Гермиона вспомнила весь вчерашний день: свой прилет, их с Драко встречу, радость и нежность в его глазах. И то, как она, уставшая не столько после долгого перелета, сколько от изматывающего ожидания реакции Драко на свое возвращение, решила в ожидании обеда прилечь всего на пару минут на диване в гостиной, где и заснула на долгие двадцать часов.

— Я не хотела тебя пугать, — извиняясь, заметила она.

— Ничего, я все понимаю. — Драко снова ласково ей улыбнулся. — Иногда эти перелеты выматывают не хуже физической работы. Хотя, когда ты не проснулась вчера к вечеру, я немного запаниковал и вызвал це… доктора. Тот осторожно осмотрел тебя и заверил, что все в порядке, и ты просто спишь. Мы решили тебя не будить, дав хорошенько выспаться.

Гермиона только сейчас осознавшая, что её переодели в просторную ночную рубашку, смущенно подумала о том, кто это сделал.

— Это миссис Смит тебя переодела, — словно поняв её смущение, пояснил Драко. — А сейчас я оставлю тебя. Что ты хочешь на ужин?

— Слона, — улыбнулась Гермиона. — Я не ела почти два дня.

— Слона не обещаю, но голодной мы тебя не оставим, — рассмеялся Драко, закрывая за собой дверь.

Оставшись одна, Гермиона направилась в ванную комнату, с улыбкой представляя себе грядущий ужин. Драко почти наверняка сделает ей предложение сегодня. Тактика Синди явно сработала: он соскучился и осознал, что ему нужен не только их ребенок, но и сама Гермиона. Глядя на свое отражение в большом зеркале, Гермиона счастливо рассмеялась, предвкушая объяснение с Драко. Её счастье немного омрачилось тем, что она еще не рассказала ему правду о себе. Но она уже решила, что расскажет все, как только Драко сделает ей предложение. Если он готов жениться на ней, принимая за обычную магглу, то примет и Гермиону Грейнджер.

* * *

Ужин начался великолепно. Гермиона рассказывала о жизни в Сиднее, о своем крестнике Джонни, который с каждым днем все больше походил на свою мамочку. И вел себя также, явно «поддавая жару» своим родителям.

Драко тоже не молчал, поведав о новом сценарии, который заинтересовал его настолько, что он захотел сам снять по нему фильм. Гермиона вместе с ним порадовалась, что добровольное заточение Малфоя подходит к концу, а сама ждала совсем другого.

Но вот уже им подали десерт, а Драко еще и словом не обмолвился о них двоих.

Отогнав мимолетную тревогу, Гермиона занялась персиковым мороженым.

Но только когда дворецкий, прислуживающий им за ужином, подчиняясь незаметному знаку Малфоя, покинул столовую, тот приступил к делу:

— Гермиона, я очень хорошо отношусь к тебе. Ты — необыкновенная девушка! Я действительно очень рад, что ты встретилась на моем жизненном пути. Уверен, ты будешь отличной матерью для моего ребенка. — Гермиона поморщилась, но разумно решила не заострять внимание на фразе «моего ребенка». Драко тем временем продолжал: — Твой отъезд показал, что мне не безразлична и ты сама. Я не буду говорить громких слов о своих чувствах, просто предложу… — Драко сделал многозначительную паузу, Гермиона незаметно напряглась, с ласковой улыбкой ожидая продолжения, — давай жить вместе!

Гермионе показалось, что на неё вылили ведро ледяной воды.

— Работать тебе больше не придется. Я буду полностью обеспечивать и тебя, и малыша. И если еще дети появятся, то и их тоже. Ты выберешь большой дом в любом из городов мира и мы устроим там самое лучшее домашнее гнездышко…

Драко продолжал говорить, но Гермиона едва слышала его, ей словно ватой заткнули уши. Оглушенная его словами, она беспомощно смотрела перед собой, замечая какие-то дурацкие и совершенно не нужные сейчас мелочи, вроде золотого рисунка на чайной ложечке Малфоя. А в голове только и вертелось:

«Какая же я дура! Он и не собирался на мне жениться!!!»

А Малфой, ошибочно принявший её молчание за одобрение, тем временем развивал тему «свободных отношений», приводя все новые доводы в их пользу. И эгоистично не замечал, как с каждой фразой Гермиона все больше мрачнеет, замыкаясь в себе.

Прервав его на полуслове, та поднялась из-за стола, бросив, что ей необходимо выйти на свежий воздух.

Не обращая внимания на опешившего от её слов Малфоя, Гермиона устремилась в сад.

Свежий воздух вернул ей слух, но оцепенение, вызванное предложением Драко, не проходило. Гермионе казалось, что все это происходит во сне. Сейчас её разбудит кто-нибудь, например, мама, и окажется, что все это просто дурной сон.

Но никто не спешил её будить…

Усевшись на скамейку возле детских качелей, Гермиона наконец осознала жестокую правду. И что же ей теперь делать? Принять предложение Драко, став его «официальной любовницей»? Едва подумав о такой возможности, Гермиона тут же отвергла её. Нет, только не это. Как ни горько это осознавать, но она снова ошиблась. Поверила мужчине, а он оказался — Гермиона медленно подбирала правдивый эпитет к Малфою — «любитель свободных отношений», «чистокровная сволочь» или просто «трус»? Кто же он, Драко Малфой? А может все гораздо прозаичнее: он никогда её и не любил, просто взял то, что она сама, не выставляя никаких условий, ему предложила? От этого предположения Гермионе стало так больно, что она едва смогла дышать. Но мысль, едва появившись, тут же начала перестать в уверенность. Да и все слова Драко говорили сами за себя: он ни разу не признался ей в любви. Даже когда они занимались любовью!

«Это я занималась с ним любовью, а он со мной просто сексом» — горько подумала Гермиона…

В эту минуту её и нашел Драко, тревожившийся за неё и начинавший понимать, что ошибся в согласии Гермионы на свободные отношения.

— Гермиона, — тихо позвал он её, не зная с чего начать разговор.

— Почему? — смотря ему прямо в глаза, спросила та. — Почему, Малфой?

— Дело вовсе не в тебе, Гермиона. Просто я не готов к… новому браку. Мой первый закончился полным провалом и предательством. Её предательством. В трудную минуту, когда я больше всего нуждался в понимании и любви, моя любящая жена бросила меня, просто вышвырнув из своей жизни. Мне едва удалось выжить после её поступка. И я больше не собираюсь никому верить. Я заморозил свои чувства и не хочу ни к кому привязываться или любить. Хватит с меня любви! Я сыт ею по горло…

— А ребенок как же? — Гермиону поразила откровенность Драко.

— Это совсем другое. Его я буду любить, — взгляд Драко смягчился, в нем мелькнула явная нежность. — Надеюсь, что и он меня тоже…

Гермионе снова стало больно оттого, что эта его нежность предназначается не ей. И захотелось причинить Драко боль, такую же сильную, что испытывала она:

— А если он родится сквибом? Ты тоже будешь его любить?

В первую секунду Драко показалось, что он ослышался:

— При чем здесь сквиб? И откуда ты вообще знаешь это слово?

— Какая разница откуда?! Лучше ответь, что ты будешь делать? Признаешься всем, что у тебя сын — сквиб или будешь скрывать его существование?

— Откуда ты знаешь о сквибах? — металлическим голосом повторил Драко.

— Потому что я сама — сквиб! Хотя нет, сквиб — это рожденный родителями-волшебниками маггл. А я магглорожденная волшебница, лишенная магии. Даже не знаю кто я теперь, наверно, все-таки просто маггла…

— Кто ты? — От удивления голос Драко прозвучал сипло.

— А ты еще сам не понял? — невесело усмехнулась Гермиона. — Неужели я действительно так сильно изменилась за эти шесть лет, Малфой? Знаешь, первое время я даже боялась, что ты меня узнаешь и… До сих пор не понимаю, что бы ты сделал, если бы узнал меня раньше. Но одновременно мне ужасно хотелось, чтобы ты сам узнал меня, избавив от признаний. Хотя кому они теперь нужны?

Драко ошеломленно смотрел на неё, все еще отказываясь поверить её словам:

— Но… но Грейнджер умерла?! Я точно помню, что Панси рассказывала мне о её смерти. Я тогда еще подумал, что… — он осекся.

— Как видишь, я жива. Не знаю, кто был в том самолете, но меня там точно не было.

— Я тебе не верю, — Драко схватил её за руку и резко дернул на себя, вынуждая встать. — Докажи, что ты Грейнджер! — приказал он, с силой сжимая ей руку.

— Я — Гермиона Грейнджер!!! — выкрикнула ему в лицо та. — А ты … в школе мы называли тебя хорек. Помнишь, как Грюм на четвертом курсе превратил тебя в хорька? А помнишь третий курс и мою затрещину? Если ты сию же секунду не отпустишь мою руку, я тебе её напомню.

Драко выпустил её, продолжая недоверчиво вглядываться в лицо. Но это лицо, бывшее еще несколько минут назад таким близким и родным, теперь показалось ему чужим и словно принадлежащим лишь смутно знакомой красивой кукле.

— Ты?! — словно смирившись с правдой, потрясенно спросил он. — Но почему ты не сказала мне раньше? Почему ты — Малхолланд? Черт-черт!!! Точно, детектив же упоминал, что ты появилась в Сиднее летом девяносто восьмого, а до этого никто и не слышал о второй дочери Малхолландов! Какой же я идиот! Я даже не стал проверять, чем ты занималась в Англии. Я просто поверил тебе и начал решать твои проблемы. А ты?!!

Драко с такой яростью смотрел на неё, что Гермиона невольно испугалась. Ей показалось, что еще секунда и тот её ударит. Но вместо того, чтобы убежать, она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза:

— Что ты подумал, когда услышал о моей смерти? — это первое, что пришло ей в голову сейчас. Драко продолжал зло смотреть на неё, и Гермиона пояснила. — Ты начал говорить и замолчал.

— Тогда… шесть лет назад, я подумал, что авиакатастрофа самая подходящая смерть для грязнокровки, вроде тебя! Не стану лицемерить и говорить, что твоя мнимая смерть потрясла меня. Мне было просто плевать, — откровенно признался он и добавил. — И тебя я не узнал, потому что забыл о твоем существовании. У меня в жизни были проблемы посерьезнее, чем хранить в памяти жалкий образ гря… Грейнджер.

Гермиона не успела еще осознать его слова до конца, а рука её уже взлетела, со всей силы ударяя Малфоя по щеке.

— Ты сама хотела услышать правду! — безжалостно усмехнулся тот, потирая покрасневшую щеку.

— Я немедленно покину твой дом! — отчеканила Гермиона.

— Не говори глупостей, — безапелляционным тоном посоветовал тот. — Полночь на дворе, куда ты, беременная, сейчас пойдешь?

— Мне все равно! С тобой в одном доме я не останусь! — прищурилась та.

— За это можешь не переживать. Я сейчас уеду. Мне нужно время, чтобы все обдумать и решить, что делать дальше. Ты пока останешься здесь! — приказал он. — Когда я вернусь, мы обсудим сложившуюся ситуацию и вместе примем решение. И не вынуждай меня удерживать тебя силой, Гер… Грейнджер. Лучше подумай о ребенке, — посоветовал он.

Гермиона и сама понимала, что он прав и уходить глубокой ночью из дома не лучшая идея. Но ей не хотелось оставлять последнее слово за Малфоем:

— Хорошо, я останусь… до утра. А там уже решу… сама решу, что я буду делать дальше.

Резко повернувшись, она, не прощаясь, направилась к дому. Даже сейчас, злясь на Малфоя, Гермиона хотела, чтобы тот догнал её и, как минимум, попросил прощения за свои слова, и потом утешил бы её.

Но она благополучно дошла до дома, Драко её не остановил и не догнал.

Войдя в спальню, Гермиона не удержалась и подбежала к окну. Драко стоял на том же самом месте. Словно увидев её и успокоившись, он направился к гаражу. Через несколько минут Гермиона услышала звуки отъезжающей машины.

Грустно усмехнувшись, она окинула спальню внимательным взглядом. И решила пока собрать вещи, которые добросовестная служанка уже успела разобрать, чтобы едва рассветет покинуть этот дом. С некоторым злорадством она представила себе, как Драко будет злиться, узнав, что она нарушила его приказ…

* * *

Драко гнал машину с огромной скоростью. Он словно стремился оказаться как можно дальше от Гермионы, причинившей ему боль.

Боль… он и сам не понимал почему её чувствует? Почему чувствует себя преданным Гермионой?.. нет, не Гермионой… Она — Грейнджер. И она его обманула!

«Разве?» — засомневалась совесть. «Она тебе не врала. Все, что она говорила правда: закрытая школа в Англии, переезд в Австралию, работа, возвращение в Англию, одиночество. Почему Герм… Грейнджер… именно Грейнджер не объявилась в магическом мире сама? У неё было достаточно времени, чтобы сделать это. Да и Драко никак не ограничивал её передвижения.

«Мои друзья живут своей жизнью и мне в ней места не оказалось!» — тут же вспомнилась фраза, давно сказанная Гермионой.

Её образ стоял у него перед глазами, но это был её сегодняшний образ. Воспоминания о школьных годах упорно показывали только какие-то обрывки: выражение карих глаза, со злостью смотревших на него; длинные зубы, которые Грейнджер старалась прикрыть ладонями, но это плохо получалось; гордость в её глазах, когда Гриффиндор победил Слизерин с помощью Уизли и Поттера. Но полноценный образ Гермионы из его школы упорно не складывался.

Драко постоянно увеличивал скорость и сейчас автомобиль стремительно летел по пустынному шоссе. Расстояние между ним и Лондоном росло с каждой минутой.

Драко и сам не знал, куда направлялся. Ехал — куда глаза глядят.

Через пару часов он почувствовал усталость и решил, что в следующем городке обязательно остановится на ночлег. И тут Драко ослепили огни встречного автомобиля, который несся прямо на него. На миг потеряв ориентацию, Драко надавил на тормоз и под громкий сигнал встречного транспорта, который смешался со скрежетом тормозов его автомобиля, вылетел с шоссе, почувствовав, как машина переворачивается…

* * *

Астория всегда просыпалась раньше Рона. Вот и сегодня она первой среагировала на мелодию магического будильника, Рон же только перевернулся, продолжая безмятежно спать. Улыбнувшись, Астория отправилась в ванную, решив, что сегодня позволит ему поспать подольше.

Она уже закончила сервировать завтрак, когда в открытое окно влетела сова с утренней газетой. Лениво развернув ту, Астория увидела заголовки и окаменела:

«ГЕРОИНЯ ВОЙНЫ — ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР ЖИВА!!!»

«РОМАНТИЧЕСКИЙ СОЮЗ ПОЖИРАТЕЛЯ СМЕРТИ И ГЕРОИНИ ВОЙНЫ ИЛИ СУРОВАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ?!»

Почти всю первую полосу занимали фотографии: красивая девушка с ласковыми карими глазами, та же девушка целующаяся с высоким блондином и, как итог, огромная фотография Драко Малфоя, с нежностью смотрящего на бегущую к нему девушку.

На следующей странице снова были фотографии, сопровождающиеся большой статьей.

В ней в душещипательной манере рассказывалось о попавшей в автокатастрофу Гермионе, о потери ею магии и о её дальнейшей жизни в Австралии. Подробно освещалась история с Фарисом, суд над ним, и далее начиналось самое «интересное». Ссылаясь на правдивый источник в виде Элизабет Малхолланд, являющейся «приемной сестрой» Грейнджер, автор прямо намекнул, что ребенок Гермионы является платой за «суд на Фарисом». Тут автор перескочил на историю Драко и Панси, поведав о двух потерянных ими детей. И о том, что Драко бросил жену именно из-за этого. Далее высказывалось предположение, подтверждающееся той же Элизабет Малхолланд, что Малфой, устав от безуспешных попыток получить наследника от законной жены, развелся с ней, лишив ту всего имущества. Эта же Элизабет, якобы по секрету, поведала автору статьи, что Драко предлагал ей родить для него наследника и потом полностью отказаться от того в пользу отца. И именно из-за её твердого отказа Драко вышвырнул бедную девушку из своего фильма. Тот факт, что время, когда Малфой отказался работать с Элизабет, совпал с тем, когда Панси еще только потеряла второго ребенка, был проигнорирован автором статьи, как не существенный…

Столько грязи о Малфоях Астория не читала с окончания войны. Автор умудрился «проехаться» и по Люциусу с Нарциссой, напомнив их историю и что те слишком легко отделались, хотя во время войны были на стороне Волан-де-Морта.

Заканчивалась статья пожеланием для Гермионы, освободиться от «ига Малфоев», обратившись за помощью к старым друзьям, вроде знаменитых Гарри Поттера или Рональда Уизли.

Едва дочитав статью, Астория представила себе Гермиону, появившуюся на пороге этого дома и… её вырвало прямо на газету. Тошнота по утрам преследовала её уже вторую неделю, но девушка не придавала ей значения, считая, что это от перенапряжения на новой работе. Но сейчас, глядя на испачканные фотографии беременной Гермионы, Астория впервые подумала о другом варианте.

Тут со второго этажа раздались шаги, испуганно встрепенувшись, Астория взмахнула волшебной палочкой и последствия утренней тошноты исчезли вместе с газетой. Кинувшись к раковине, Астория поспешно прополоскала рот, стремясь избавиться от неприятных ощущений.

— С тобой все в порядке?

Она и не заметила, как Рон оказался на кухне.

— Да. Мне что-то нехорошо, — явная тревога в глазах Рона приятно согрела ей душу, но Астория поспешила успокоить любимого. — Просто съела что-то несвежее вчера. Посижу денек на диете и все пройдет.

— Смотри у меня! — привлекая её к себе, пошутил Рон. — Если завтра снова повторится, то я сам отведу тебя к целителям.

— Прости, — прошептала Астория.

— За что?

— Я… я испортила твою утреннюю газету, — она не нашла в себе силы рассказать о Гермионе.

— Глупости какие! — рассмеялся Рон, целуя её в кончик носа. — Нашла за что извиняться. — Усадив её на стул, он осмотрел накрытый стол. — Кофе-то тебе не повредит?

Астория покачала головой, наблюдая, как Рон наливает ей, а потом себе ароматный напиток:

— Рон, давай уедем! — вдруг попросила она.

— Куда? Зачем? — Рон растерянно уставился на неё.

— Все равно куда! Просто уедем. Исчезнем на пару недель для всех. Устроим себе небольшой отпуск. — Астория лихорадочно искала подходящий предлог.

— Астория, милая, но ведь у тебя новая работа. Да и у меня тоже. Джордж с семьей вернется из отпуска только к концу августа. Давай поедем в сентябре? Выберем какую-нибудь теплую страну и…

— Я не хочу в сентябре, — Астория едва сдерживала себя, чтобы не заплакать и, понимая, что ей вряд ли удастся убедить Рона. — Я хочу сейчас… сегодня… немедленно… — она расплакалась, уткнувшись лицом в ладони.

Рон, окончательно растерявшись, попытался притянуть её к себе, чтобы успокоить, но Астория вырвалась и, всхлипнув, убежала из кухни.

Из-за собственных рыданий она не услышала, как камин в гостиной сработал и там появился Гарри Поттер…

Вдоволь наплакавшись в спальне, Астория спустилась вниз, обиженная тем, что Рон так и не появился, дабы её утешить. Но там никогда не было, зато на столе в кухне лежала сегодняшняя газета, с которой ей мило улыбалась Гермиона Грейнджер…

* * *

— Ты знала?

Нарцисса никогда не видела мужа в такой ярости. Ледяной тон Люциуса явно мог бы заморозить цветы даже в этот жаркий летний день.

— О чем? — холодно осведомилась она.

Вместо ответа муж протянул ей газету с фотографиями и огромными заголовками на первой странице.

Только небольшая бледность на лице свидетельствовала о чувствах, испытываемых Нарциссой во время чтения статьи о сыне.

— Так ты знала? — отрывистым тоном повторил Люциус, едва жена отвела глаза от газеты.

— О ребенке знала, но не догадывалась, что это Грейнджер. Я думала, она просто маггла…

— Просто маггла? — буквально выплюнул муж, с ненавистью смотря на неё. — И ты мне ничего не сказала?! Ты еще большая идиотка, чем твой сын!

— Он и твой сын тоже, — холодно ответствовала Нарцисса. — Если ты конечно еще об этом не забыл!

— Как он мог связаться с магглой? Да еще позволил той забеременеть от него?! Теперь ясно, почему он так не хотел, чтобы мы жили у него во время поездок в Лондон. Щенок!!! Придется все решать мне одному, — пробормотал Люциус, выходя из столовой. На Нарциссу, оставшуюся сидеть за столом, он больше не обращал внимания.

Воспользовавшись камином в гостиной, Люциус отправился в Лондон…

* * *

Гермиона, почти не сомкнувшая глаз ночью, все же уговорила себя поспать немного, исключительно для блага ребенка. И проснулась, когда за окном уже давно рассвело и яркие лучи солнца залили спальню.

Она позволила себе еще несколько минут понежиться в постели, одновременно размышляя: сразу уйти из дома, никого не предупреждая, или позавтракать и, вежливо попрощавшись, отправиться подыскивать себе новое жильё.

Поколебавшись, она решила выбрать второй вариант, о ребенке все же не следовало забывать.

Завтрак в одиночестве не вдохновлял, но другого ждать не приходилось, хотя маленькая надежда, что Малфой будет ждать её в столовой все же была. Но Гермиона вслух никогда бы в этом не призналась.

Горничная, как-то странно поглядывая на неё, принесла легкий завтрак. Гермиона выжидательно посмотрела на неё, но девушка, лишь неловко улыбнувшись, молча исчезла за дверью.

Пожав плечами, Гермиона приступила к завтраку.

Мысли её витали где-то далеко. Она никак не могла решить — куда ей сейчас идти? Может быть, пришло время найти Гарри и рассказать ему о себе? О Роне Гермиона не хотела думать. Но Гарри… Гермиона почувствовала угрызения совести, что не встретилась с ним раньше. Он, наверняка, спросит, когда она приехала в Англию? А может и не спросит, просто обрадуется, что она жива.

К концу завтрака Гермиона решила, что встретится с Гарри, но попросит его не распространяться в магическом мире, что она жива. А потом она вернется в Австралию. Здесь ей делать больше нечего. Одной с ребенком и так будет нелегко, а в Сиднее она найдет работу. Да и мама не будет одна. Гермиона видела, что Кэтрин пытается скрыть, что ей тоскливо жить одной. Еще бы обе дочери уехали от неё на другие континенты.

Встав из-за стола, Гермиона уже собиралась найти миссис Смит, чтобы попрощаться с ней. Но тут дверь резко распахнулась. Обернувшись, Гермиона удивленно застыла. В дверях стоял Люциус Малфой. Хотя годы состарили его, но они не стерли величественность и надменность с его лица. Серые глаза презрительно оглядели её с головы до пят:

— Здравствуйте, мисс Грейнджер!

— Здравствуйте, — поколебавшись, Гермиона все же ответила.

— Как поживаете, мисс Грейнджер? — издевательски-вежливым тоном осведомился отец Драко.

Его тон немного напугал Гермиону, но она постаралась не показывать этого:

— Все хорошо, спасибо. А вы как?

Люциус презрительно усмехнулся, почему-то напомнив Гермионе Драко:

— Еще утром я считал, что хорошо. Но теперь у меня возникла небольшая проблема. И это проблема — вы, мисс Грейнджер. Точнее, ваш ребенок.

— Но это не ваша проблема. Уверяю вас, что ни я, ни мой ребенок никогда не будем ни на что претендовать или что-то требовать от вашей семьи, даже фамилию. Я дам ребенку свою… — гордо начала Гермиона

— Боюсь, мисс Грейнджер, вам меня не понять, — небрежно взмахнув рукой, перебил её Малфой. — Дело ведь не в деньгах или наследстве. Вся проблема в том, что «такой ребенок» не должен появиться в нашей семье. Мы чтим традиции, и маггловская кровь нам не нужна, — Люциус сказал это с таким превосходством в голосе, что Гермиона невольно начала злиться:

— А вам не кажется, мистер Малфой, что не вам решать? Это мой ребенок!

— Нет, мисс Грейнджер, вы влезли в постель моего сына, но вы с вашим ублюдком не влезете в мою семью! Я этого не позволю!!! — Люциус оскалился и неторопливо вытащил волшебную палочку.

Гермиона испуганно отступила к стене, оглядываясь в поисках помощи, но её не было. Схватив нож со стола, она выставила его перед собой, осознавая, что это слабая защита, но другой у неё не было:

— Я… вас посадят за убийство, — пересохшими губами прошептала она.

— Какое убийство, мисс Грейнджер! — делано рассмеялся Малфой. Гермиона могла бы поклясться, что он сейчас испытывает удовольствие, видя страх в её глазах. — Аборт не считается убийством ни в одной стране мира.

Гермиона облизала пересохшие губы:

— Я не сделаю аборт, — голос прозвучал хрипло и очень слабо. Гермионе это не понравилось и она повторила уже громче, стараясь говорить твердо. — Я не пойду на аборт!

— Пойдете, мисс Грейнджер! — ухмыльнулся Люциус и поднял волшебную палочку.

Гермиона не услышала заклинания, но сразу почувствовала легкость во всем теле и в мыслях. Никакой тревоги не было и в помине, только легкое, необъяснимое счастье овладело Гермионой. Блаженство волнами накатывало, и все же она чувствовала себя как в тумане, словно за ней пристально наблюдают. И тут в пустом черепе эхом отдалось приказание:

«Сейчас ты пойдешь со мной и ни слова никому не скажешь... Сейчас ты пойдешь со мной и ни слова никому не скажешь...»

Глядя в пустые глаза Гермионы, Люциус снова довольно ухмыльнулся: все оказалось гораздо проще, чем он мог рассчитывать. Осталось только отвезти девчонку в клинику и проблема решена…