Когда прольётся свет звезды (гет)

Тихое, немногим более десятка домов, поселение раскинулось почти у подножия южного отрога Эред Луина, на полпути между Митлондом и Харлондом. Ухоженные, уютные с виду, двухэтажные дома, разбросанные среди зелёных холмов, размежёвывались друг от друга лишь невысокими ажурными оградами. У каждого дома — небольшой сад с дорожками, скамейками, цветущими клумбами. В некоторых садах весело журчали фонтаны и искрились на солнце зеркально-чистые пруды. Всё поселение, вместе с домами, хозяйственными постройками, умело укрытыми вьющимися растениями, конюшнями, фонтанами и садовыми аллеями казалось одним большим парком, гармонично вплетаясь в живописную местность.

Растерянно оглядев казавшееся безлюдным поселение, Элладан и Эльрохир направились к первому попавшемуся дому и, спешившись у входной двери, постучались.

— Могу я вам чем-то помочь? — раздался позади мелодичный голос.

Братья разом обернулись. Под навесом мастерской, увитой изумрудно-зелёным плющом, стояла эллет, вопросительно глядя на них и вытирая какой-то ветошью изящные руки. Одета она была в штаны и куртку без рукавов из тонкой, прекрасно выделанной кожи, под которой виднелась светло-голубая туника, скромно вышитая у горловины. Золотые волосы связаны на затылке в тугой узел, на ногах — удобные лёгкие туфли. Отряхнув испачканную одежду, она подняла на братьев ярко-голубые глаза и повторила свой вопрос:

— Чем я могу вам помочь?

— Мы ищем Мэллерин, — Эльрохир приветственно поклонился. — Не подскажешь ли, где её дом?

— У нас сообщение от её семьи, — Элладан склонил голову вслед за братом, успев отметить что-то знакомое в удивлённо вскинутых бровях и гордом повороте головы эллет.

— Я Мэллерин, — эллет подошла к ним и распахнула настежь двери дома. — Маэ гованнэн, сыновья владыки Эльронда всегда желанные гости в этом доме, — учтиво произнесла она, приглашая их внутрь.

— Разве мы встречались? — быстро переспросил Эльрохир.

Элладан удивлённо молчал.

Мягкая улыбка тронула губы эллет.

— Нет, эрниль Эльрондион, мы не встречались. Но я бывала в Имладрисе. И не так много среди нашего народа существует близнецов, схожих с его владыкой.

— Меня зовут Эльрохир, — он снова склонил голову, — моего брата — Элладан.

— Я знаю ваши имена, — она по-прежнему улыбалась, переводя взгляд с одного близнеца на другого и всматриваясь в их лица. — Я постараюсь запомнить, хоть это и не легко. Прошу вас, входите, — повторила она, — я выслушаю вас за обедом. Вы сможете отдохнуть с дороги, пока я накрою нам стол. Гостевые комнаты там, — она указала на винтовую лестницу в правой от входной двери башенке, ведущую на второй этаж. — Пойдёмте, я провожу вас.

Спустя час они втроем сидели за небольшим круглым столиком, укрытым в беседке позади дома. Братья отдыхали от долгой дороги, наслаждаясь удобством мягких плетёных кресел, и с интересом рассматривали ухоженный сад и гостеприимную хозяйку, невольно задаваясь вопросом, что за мастер сотворил окружающую красоту, словно вернувшую в мир творения эльдар давних эпох. Пол беседки, на котором из цветного камня было искусно выложено изображение могучего раскидистого дерева с золотыми листьями, явно был выполнен каменщиками народа наугрим. Деревянные резные столбики стен в виде юных стройных деревьев напоминали работу резчиков-галадрим, а крыша была увита серебристо-зелёным вьюнком с мелкими белыми цветами-звёздочками, как любили эльдар Рованиона. Из беседки открывался прекрасный вид на зелёный сад, благоухающий ароматами цветов и залитый косыми лучами солнца, проглядывающего сквозь тенистые кроны раскидистых дубов, растущих вдоль центральной аллеи.

— Благодарю, — произнесла Мэллерин, складывая полученное от родителей письмо и бросая задумчивый взгляд на клонящееся к горизонту солнце. — Вы проделали долгий путь. Надеюсь не только ради этих вестей?

— Нет, — качнул головой Эльрохир, — наш путь лежал из Имладриса в Митлонд.

— И я дал слово доставить сообщение твоей матери от лорда Сигильтаура, — добавил Элладан.

— А затем от неё — мне? — улыбнулась хозяйка.

Элладан кивнул в ответ, невольно любуясь её мягкой улыбкой. В отличие от младшей сестры, внешностью Мэллерин не столь разительно походила на родителей, но в то же время и в ней явно ощущалось семейное сходство с парой отчаянных эльдар. Словно волшебница природа, взяв у них всю нежность, мягкость и ласку, с любовью воплотила их в этой тихой, скромной отшельнице, ведущей уединённую жизнь в отдалённом поселении на краю мира.

— Прошу меня простить, я вас покину, — Мэллерин поднялась из-за стола. — Мне нужно собраться в дорогу.

— Ты решила всё же ехать туда? — спросил Эльрохир.

— Что значит «всё же»? — в удивлении обернулась она. — Сейчас не то время, чтобы спокойной взирать со стороны на жизнь других. Моя семья нуждается во мне. Я не могу допустить, чтобы Эльмирет осталась там одна.

Братья обменялись одинаково изумлёнными взглядами, с трудом представляя, как сможет эта утончённая дева, привыкшая к комфорту и уюту тихого, словно вынесенного за границу времени, поселения, жить в старом деревянном доме, посещаемом лишь следопытами, у глухого тракта в окружении древних руин.

— Мэллерин, — направившуюся было в дом деву остановил Элладан, — ты знаешь, где сейчас живут твои родные? — в его словах явно слышалось сомнение.

Она снова в удивлении обернулась к близнецам:

— Конечно. Почему вы считаете, что ко мне не приходят от них вести?

— Должно быть, потому, что тот дом совсем не похож на это, — Эльрохир взмахом руки обвёл роскошный, утопающий в цветах сад.

Снисходительная улыбка заиграла на нежных губах эллет.

— Не тревожься, эрниль Эльрохир, — тонкой рукой она откинула за спину прядь длинных волос. — Я бывала в тех землях не раз и не два, и мне хорошо известно, чего можно ждать.

— Просто Эльрохир, — поправил её сын Эльронда, снова обменявшись взглядом с братом.

— Мы можем проводить тебя, — предложил Элладан и, видя, что дева готова возразить, быстро добавил:

— Это не составит для нас труда. Наш путь ведёт в том же направлении. Но нам будет спокойнее, если ты доберёшься к родным в целости и сохранности.

Мэллерин мелодично рассмеялась.

— Ты напрасно за меня волнуешься, эрниль Элладан. Но я не откажусь от твоего предложения, мне будет приятно в дороге ваше общество.

— Просто Элладан, — произнёс он вслед изящной фигурке, окутанной облаком голубого шёлка, скрывшейся в дверях дома.

Рано на рассвете, когда спустившийся с гор туман растекался молочно-белыми озёрами среди зелёных холмов спящего посёлка, сыновья Эльронда сошли вниз из гостевых комнат и обнаружили хозяйку уже полностью готовой к путешествию. Стоя у садовой калитки, Мэллерин беседовала с парой эльдар по другую сторону ограды. Её хрупкая фигурка была укутана в широкий коричневый поношенный дорожный плащ, из-под которого виднелись лишь высокие шнурованные сапоги. Роскошные волосы, сиявшие вчера в лучах заката, снова были убраны в тугой узел, у пояса под плащом был заметен короткий меч. И эллон за калиткой, и его подруга согласно кивали в ответ на тихую речь Мэллерин, а затем, обняв её на прощание, удалились по направлению к соседнему дому.

На ходу прикрепляя к поясу чуть звякнувший кошель, Мэллерин направилась к конюшне, приветливо помахав гостям, и вывела тонконогого гнедого коня с заплетёнными в косички гривой и хвостом. Братья слегка удивились её выбору — вчера, размещая своих лошадей, они обнаружили в конюшне намного более резвых и, уж конечно, более красивых скакунов.

— Мы можем ехать, — произнесла дева, поднимая с крыльца свой дорожный мешок. — Позавтракаем в Митлонде, я должна ещё посетить несколько мастерских там.

Элладан взял из её рук мешок, помогая закрепить у седла, и удивился его немалому весу.

— Здесь мои заказы, — пояснила она, поймав недоумённый взгляд эльда, — я оружейник. — Немного поколебавшись, она добавила. — Неизвестно, когда мне предстоит вернуться сюда, поэтому нужно отдать готовую работу.

Окинув взглядом братьев, дева слегка нахмурилась и покачала головой:

— Я хотела ехать через земли людей, так было бы быстрее. Но с вами это будет затруднительно, вы слишком отличаетесь от эдайн, а привлекать к себе лишнее внимание я не хочу. Мы направимся сейчас в поселение наугрим, немного севернее отсюда, и там сможем подобрать вам хотя бы другие плащи.

Она ловко вскочила в седло, и под распахнувшейся полой её плаща Эльрохир успел рассмотреть тонкий клинок в ножнах, искусно украшенный по рукояти серебряными листьями и гроздьями синих сапфиров.

Ошеломлённые такой переменой в казавшейся на первый взгляд тихой, беспомощной и мягкой девушке, братья лишь молча опустили на головы капюшоны плащей и вслед за эллет покинули затерянное у подножия гор поселение.

* * *

...Безбрежное недвижимое море синим стеклом раскинулось до горизонта. Его поверхность сияет в ярких лучах полуденного солнца, но ни малейшая рябь не шелохнёт застывшего зеркала вод. Ослепительно-белый песок хрустит под ногами, как пересохший пергамент, длинное платье путается в ногах. Следы, оставленные лёгкими шагами, тут же исчезают, с отчётливым шорохом заполняясь крупинками песка. Всё ближе синее стекло...

У границы синего и белого она останавливается и медленно касается босой ногой замершей воды. Ступню охватывает прохлада, но гладкая поверхность моря совсем не рябит, оставаясь такой же безразличной и нереальной. Далеко позади звучат песни и музыка, переливчато звенит смех и мерцают цветные огни. Оглянуться... вернуться назад — прочь от этого идеально-прекрасного, но мертвого берега. Но тело не слушается, и остаётся только идти всё вперёд вдоль безжизненной воды по сияющему хрустящему песку...

С каждым шагом густеет воздух, обволакивает и стесняет, замедляет движения, пока на пути не вырастает непроходимая прозрачная стена.

За стеной безумствует буря — море, уже живое и яростное, вздымает высокие волны, увенчанные коронами пенных брызг. Сквозь разрывы чернильно-чёрных туч ослепительно сияет солнце, и до самого горизонта небеса покрывают яркие радуги, перекатываясь от волны до волны.

Она смотрит на бурю за стеной и ничего не ощущает — душа пуста и безжизненна, как этот нереальный, шуршащий под ногами мир. Лишь глубоко-глубоко, будто искра под пеплом прогоревшего огня, мерцает тонкая нить — и настойчиво тянет сюда, на границу, где разделились миры.

Она опускается на песок, не в силах оторвать взгляда от разгула стихии. Стена под ладонью едва ощутимо пульсирует, отзываясь на осторожное прикосновение, дарит холодным пальцам тепло. Лёгкая дрожь разливается в воздухе, по застывшему морю пробегает рябь, словно отголосок происходящего за стеной. Порыв ветра приносит давно забытые запахи и звуки, зарывается в волосы. Она раскидывает в стороны руки, подставляя ему лицо, наслаждаясь прикосновениями, вдыхая полной грудью. А затем ложится на песок и медленно исчезает — истаивает, сливаясь с миром, растворяясь в воде, песке, воздухе.

Когда на ослепительно-белом пляже не остаётся даже неясной тени, кипящее безумие стихии подхватывает её и влечёт к горизонту, сквозь вспышки молний и завывания ветра. Забытые ощущения льются в сердце потоком, переливаясь за край, и всё настойчивее, громче звучит отдалённый зов, отголоски которого были слышны даже там, в нереальном застывшем мире. Она несётся к нему, сливаясь с пространством и миром, с бурей и стихией, со светом звёзд и шёпотом пустоты. И когда зов заполняет всё вокруг, она останавливается, замирая от нахлынувших диких чувств, переживая разом безумный страх и безграничное счастье, а из груди её вырывается крик...

Проснувшись от собственного крика, Эленья вскочила и, задыхаясь, жадно хватая ртом воздух, села на постели, оглядываясь. Руки дрожали, голова кружилась, перед глазами всё еще стояли картины сна, казавшегося более живым и реальным, чем окружающая тихая комната с огромной кроватью, небольшим столом, камином, уютными креслами и чуть колышущимися прозрачными занавесками на приоткрытом окне. Дрожа, словно от холода, она натянула повыше простыню, обхватила руками колени и уткнулась в них лбом, ощущая, как по щекам неудержимо катятся потоки слёз. Хотелось пить, но сил подняться или хотя бы шевельнуться не было. Страх сковал тело, ледяными волнами разливаясь по оцепеневшим мышцам. Казалось, что при малейшем движении реальность исчезнет, смешавшись со всё еще бушующей в сознании бурей.

Тихо приоткрылась дверь, явив высокую золотоволосую мужскую фигуру. Остановившись на пороге, он бросил в комнату взгляд и тут же, в несколько шагов, оказался у кровати.

— Иди сюда, малышка, — присев на кровать, он протянул к девушке руку и коснулся вздрагивающих плеч. По-прежнему дрожа и не меняя позы, она качнулась в его сторону, прислонившись к тёплой широкой груди. — Тише, тише, всё хорошо, тише… — он заключил её в объятия, успокаивающе поглаживая по голове.

В бурлящем хаосе сознания Эленьи разлился тёплый свет, согревая и успокаивая, изгоняя страх и возвращая к жизни. Сделав над собой усилие, она расцепила руки, сведенные у коленей, и обхватила лорда за плечи.

— Не отпускай меня, — хрипло выговорила она непослушными губами, вслушиваясь в его тихий успокаивающий голос, ощущая ровное биение сердца и чувствуя, как под его ласковыми руками исчезают холод и дрожь.

— Я здесь, малышка, я с тобой. Всё хорошо, не бойся, всё уже позади…

Буря в сознании медленно угасала, эмоции слабели и таяли, оставляя тоску как напоминание о пережитом.

— Что со мной? Что это такое? — Эленья подняла голову и взглянула на лорда, зная, что не нужны лишние слова для объяснений с ним, что он прекрасно поймёт все её путанные вопросы и мысли, вихрем кружащиеся в сознании. — Это ведь не сон? Не просто сон? Так?

— Нет, малышка, это не сон, — лорд отвел с её лица спутанные пряди волос и стёр с мокрых щёк потоки слёз. — Это не сон, но и не явь.

— Всё было так реально... Это память? Да?

— Не совсем, — качнул головой лорд, рассматривая заплаканное лицо. — Это память твоей фэа. — Он гладил её по голове, собирая за спиной упрямые пряди, и прохладный ветерок остужал разгорячённые щёки Эленьи, неся ясность мыслей и умаляя боль и тоску. — Твоя фэа начинает связывать воедино однажды пережитое, пытаясь восстановить весь свой опыт и пройденный путь.

— Это было на самом деле? Весь этот неживой мир и буря, и...

— Не обязательно, малышка, — остановил её лорд. — Это лишь отражения действительной жизни. Лишь то, как воспринимала всё твоя фэа.

— Это всегда так? Это будет продолжаться? Однажды я всё вспомню? — шептала Эленья, пытаясь в темноте комнаты заглянуть в его сияющие глаза.

Лорд покачал головой, с сожалением и сочувствием глядя на неё:

— Это не всегда так, девочка. Это происходит у всех по-разному.

Читая в её глазах немой вопрос, который она не решалась задать вслух, он произнёс:

— Нет, со мной всё было не так. Не совсем так. — Чуть помолчав, собираясь с мыслями, он продолжил. — Понимаешь, милая, фэар эльдар никогда не покидают пределов Арды. Они связаны с ней до самого конца её существования. Мы берём силу у Арды, но и сами ощущаем всё, что происходит с ней. Аман такая же часть Арды, как и Средиземье, только не знающая увядания стараниями Валар. Когда мы уходим в Чертоги Мандоса, мы не уходим за границу Арды. А возвращаясь оттуда, мы продолжаем жить в привычном мире, с которым не теряем связи, следуя своей судьбе. Только наши фэа избавляются от усталости и боли, становясь сильнее, опытнее и лучше понимая мир. Вернувшаяся фэа многого не помнит, но хранит полученные раннее знания, а со временем к ней возвращаются и память, и былые умения. С тобой всё немного не так. Твоя фэа пронеслась через границы и безграничность. И проделанный путь изменил её, многое стёр... Я боюсь, что нельзя уже полностью восстановить всю память о прошлом, как это делаем мы, эльдар.

Эленья молчала, опустив голову, закрыв лицо руками и пытаясь подавить рвущиеся из груди рыдания. Лорд снова мягко обнял её за плечи. Прижав девушку к себе, он произнёс, касаясь щекой её макушки:

— Милая девочка, не плачь. Подумай, так ли эти воспоминания нужны тебе? Что, если они привели к твоему появлению здесь? Стоит ли тогда о чём-то жалеть? Стоит ли стремиться к этой памяти?..

Эленья подняла голову и обратила на него взгляд. Он коснулся ладонью её щеки, медленно стирая слезы.

— Нельзя проживать одновременно несколько жизней. Ты здесь. У тебя есть хроа, есть жизнь. Твоя фэа выбрала Арду, волей Эру оказавшись здесь. Значит — так нужно... так лучше... Доверься силе, что ведёт тебя, не мучай себя попытками восстановить то, что причиняет боль. — Он немного помолчал, словно колеблясь, глядя на Эленью. — Я видел твои рисунки, я знаю, что у тебя на сердце и в мыслях, я вижу, что это терзает тебя и не даёт покоя.

Эленья всхлипнула и снова уткнулась в плечо Глорфиндэля. А он всё продолжал говорить, поглаживая девушку по голове, и его тихие слова, сливаясь в единый мелодичный поток речи, завораживали, приносили облегчение и покой, пока её рыдания не стихли окончательно.

— Я снова промочила тебе всю одежду, — глухо произнесла Эленья, не отрываясь от его груди.

Тихий смешок был ей ответом. На мгновение сжав покрепче объятия, лорд отпустил её и, подняв голову, в темноте комнаты Эленья угадала его улыбку.

— Я сейчас вернусь, — лорд поднялся с кровати и чуть пожал потянувшуюся за ним руку девушки. — Сейчас, подожди немного.

Он вышел из комнаты, оставив дверь открытой, и Эленья услышала на первом этаже дома его негромкие распоряжения, отдаваемые дежурившему у входа стражу. Спустя несколько минут лорд вернулся, неся в руках высокий металлический кубок и кувшин с водой. Опустившись на край кровати, он протянул Эленье кубок.

— Выпей, — попросил он, видя, что она пригубила и пробует на вкус содержимое, — выпей всё сразу.

Эленья одним махом проглотила горький отвар, чуть пахнущий мятой. Лорд налил в кубок воды и снова протянул ей, отставив кувшин на столик у кровати. Вздрогнув, она запила отвар водой и почти сразу ощутила навалившуюся усталость.

— Должно бы, вся долина проснулась от моих криков? — спросила она, чувствуя, как губы становятся непослушными, а веки наливаются тяжестью.

— Не тревожься об этом. Ложись, до рассвета ещё далеко, — снова угадала она улыбку лорда. Протянув руку, она коснулась в темноте его руки и ощутила ответное рукопожатие. — Поспи. Я посижу с тобой.

— Не надо, я не хотела тебе мешать... — Эленья попыталась запротестовать, но вслух произнести ничего уже не удалось.

Опускаясь на подушку, она ощутила прикосновение тёплой руки к голове и мысленный ответ Глорфиндэля: «Ты мне не мешаешь, малышка. Спи спокойно, я побуду тут до утра. Всё будет хорошо...»

* * *

Далёкий голос менестреля отчётливо был слышен в глубокой тишине ночи.

...Тихо ночь распахнула объятья,

Серебрится туман у воды.

Вновь откроет нам давнюю тайну

Нежный говор Великой реки...

Сплетаясь с голосами ночных птиц и перешёптыванием ветра, мелодия разносилась над притихшим лесом. Арфа, вторя голосу менестреля, упорно цепляла какую-то глубокую струну в душе, прогоняя покой и закрывая путь в мир ночных грёз. Он уже давно лежал на кровати не раздеваясь, слушая голос ночи и вперив пустой взгляд в белеющую в темноте резную балку потолка. Пальцы сомкнулись, сминая покрывало на так и не расстеленной постели. Поднявшись одним движением на ноги, он подошёл к распахнутому окну и перевёл остановившийся взгляд на чуть покачивающееся в темноте море листвы, раскинувшееся до горизонта. Снова тоска затопила сердце, накатившись в ответ на далёкие переборы струн.

Неделя вынужденного бездействия в этом доме не самым лучшим образом сказалась на нём. Халдир медленно провёл рукой по тёплому дереву белой, гладко отшлифованной рамы окна. Память тут же откликнулась, возвращая то время, когда он, окрылённый надеждами, с любовью строил этот дом, рисуя в мечтах уют семейного очага, наполненного счастьем и звонким детским смехом...

Тряхнув головой, он отогнал непрошеные воспоминания и уперся лбом в сжатую на раме руку. Почему владыки молчат? Больше месяца прошло после его возвращения из Имладриса со стражами, сопровождавшими леди Арвен к отцу. Вручив в Карас Галадоне письма владыки Эльронда, он сразу же вернулся на границу, где провёл немногим более трёх недель, до того как снова получил приказ прибыть к владыкам. И вот уже неделю он ждёт распоряжений, проводя дни одиночества в своём полузаброшенном доме, так и не найдя желанного покоя в его тишине. Слушая по ночам баллады влюблённого менестреля, он и сам понимал, что погружается всё глубже в чёрную меланхолию, но сбросить с себя накатывающую усталость не имел уже ни сил, ни желания. Гулкая пустота его сердца, недавно в Имладрисе на короткий миг ощутившего позабытую бурю чувств, вновь заполнялась холодом и тоской.

Оторвавшись от окна, он резко повернулся и бесцельно прошёлся по комнате, привычно огибая в темноте мебель — кровать, кресло у небольшого очага, изредка используемого зимой, комод напротив входной двери, узкий стол под окном и стул с высокой спинкой рядом с ним... Всё было расставлено ещё пять столетий назад, так и оставшись незавершённым. В свои редкие визиты сюда он замечал, что мать или жена брата временами меняют выгорающие занавески на окнах и покрывала на постели, но себя он более не мог заставить сделать что-либо в этом доме, ставшем временным пристанищем для коротких приездов в Карас Галадон.

Халдир вышел из дома, остановился на ограждённой площадке перед входом и поднял вверх голову, подставляя лицо лёгкому ветерку, овеявшему прохладой разгорячённый лоб. Подойдя к краю талана, он задумчиво погладил бархатистые лепестки белых цветов, упорно высаживаемых каждую весну в расставленных здесь вазонах дочерью его брата, и присел на ажурную узкую скамью у ограждения. Положив подбородок на покоящиеся на перилах руки, он устремил вдаль погружённый в себя невидящий взгляд.

Если завтра не будет распоряжений от владык, он будет просить отпустить его назад к границе — подальше от этого дома, от этих мыслей, от себя...