Когда прольётся свет звезды (гет)

— Значит, Лотсэ⁽¹⁾? А я могу так тебя называть? — Эленья, посмеиваясь и слегка скрипнув гравием, покрывавшим узкую извилистую дорожку, подошла к сидящей в одиночестве на скамье Эллотмериль.

Сюда почти не долетали голоса веселящихся гостей, но отчётливо слышалось журчание фонтана — это место располагало к уединению, надёжно скрытое от посторонних взглядов зарослями плетистых роз, на которых поблёскивали, словно лакированные, первые молодые листочки. Эленья присела рядом с невестой на скамью и опустила ей на голову свадебный венок. Эллотмериль обернулась и согласно кивнула, слегка улыбнувшись лишь губами и храня в глазах какую-то давнюю печаль.

— Так меня звали в детстве. Так иногда зовут родные и близкие друзья.

— А... а Халдир?.. — Эленья старалась тщательнее подобрать слова, боясь ненароком расстроить и без того отчего-то не слишком радостную невесту. — Прости, я не должна расспрашивать о твоих печалях. Это не моё дело... — Она покачала головой, смутившись, и поднялась, чтобы уйти.

Эллотмериль удержала её за руку, снова усадив с собой рядом.

— Халдир тоже так звал меня когда-то. Давно... — Она замолчала и отвернулась, переведя взгляд вдаль. — Давно, Эленья, в те времена, когда был женихом моей сестры.

Повисла неловкая пауза, а Эленья не находила слов, чтобы осторожно продолжить разговор. Она уже знала всех жителей долины, но никогда не слышала даже упоминаний о сестре Эллотмериль.

— Был... женихом? — переспросила она, силясь осмыслить и понять, что именно в сказанной фразе показалось странным.

— Да, Эленья, — целительница снова повернулась к подруге, и Эленья едва не ахнула — глаза эллет, переполненные печалью и тяжестью памяти, выдавали все прожитые века долгой жизни. И сложно было представить, что ещё совсем недавно они сияли счастьем и безудержным весельем.

— Моя сестра умерла, — негромко произнесла эллет, — а их свадьба так и не состоялась.

Эленья молчала, не зная, как умерить подобную печаль.

— Прости... — наконец еле слышно прошептала она. — Мне не стоило сейчас... Я не хотела расстроить тебя. — Девушка, протянув руку, нашла и пожала изящную ладонь подруги.

Эллотмериль долго молчала, опустив голову. Но потом ответила на рукопожатие.

— Как её звали? — тотчас же спросила Эленья, отчётливо ощутив бурю невысказанных чувств и горьких мыслей под внешним спокойствием опечаленной невесты.

— Тинтиэль... — чуть помедлив, ответила та.

Некоторое время невидящий взор эллет был устремлён куда-то вдаль, а потом она глубоко вздохнула и медленно, печально заговорила. Полные боли слова лились, казалось, прямо из её сердца:

— Я хотела бы стереть воспоминания, Эленья. Я молчала и пыталась укрыть в памяти случившееся. Даже с родными старалась не заговаривать о тех днях — им и без того тяжело. Но сейчас расскажу всё тебе. Рано или поздно ты услышишь и узнаешь эту историю, так что лучше уж напрямую... Да, так будет лучше, я без утайки расскажу всё сама.

Она взглянула прямо на Эленью, а её голос зазвучал ровно и спокойно, словно возводя каменную стену вокруг бреши в открывшейся стене тяжких мыслей:

— Тинтиэль... моя старшая сестра. Первая дочь и первая радость в совместной жизни наших родителей... Она была очень красива и обликом походила на отца — сияющие как звёздная ночь волосы и ярко-голубые, цвета весеннего неба, глаза. Отец и мать безумно её любили, хвалили за добрый нрав и гордились — и её умом, и красотой, и добротою. Но больше всего — её волшебным голосом. А мне с детства казалось, что Тинтиэль излучает свет...

Вымученная улыбка дрогнула при этих воспоминаниях на губах эллет, и она запнулась, но вскоре снова заговорила:

— Наверное, так казалось не мне одной. К ней всегда тянулось всё живое — к излучаемому ею свету и теплу. Может, то был тайный дар её фэа — нести счастье и дарить надежду, увлекать и очаровывать песнями, как самый искусный менестрель. Когда она пела, распускались цветы, умолкали птицы, а солнце и луна выплывали из-за туч. А быть может, это лишь мне, её младшей сестре, тогда так казалось... Сейчас уже верно не скажешь — мир детства и волшебных песен теперь так далёк...

Эллотмериль задумчиво покачала головой и умолкла, на некоторое время погрузившись в себя.

Эленья, не перебивая и не нарушая ее раздумий, терпеливо ждала.

— Тинтиэль с лёгкостью очаровывала и привлекала сердца, многие молодые эльдар искали её благосклонности, — снова заговорила эллет, осторожно и тщательно подбирая слова. — Ей нравились беседы, прогулки и танцы, но из всего множества поклонников она никого не выделяла и никому не отдавала предпочтения — все ухаживания, внимание и восторги не достигали её сердца, сестра словно чего-то ждала. И так было ровно до поры, пока однажды в Имладрисе не появился Халдир с посланиями из Лотлориэна. — Эллотмериль бросила на Эленью многозначительный взгляд, но та молчала, стараясь не пропустить ни слова из нежданных откровений целительницы. И эллет, подавив вздох, продолжила: — Ты же знаешь, родичи леди Келебриан, супруги владыки Эльронда, живут в Лориэне, и между нашими землями никогда не обрывалась связь... Так вот, однажды одним из гонцов в долину приехал Халдир. Он был намного старше Тинтиэль, но тоже, как и многие до него, был очарован и увлечён её песнями. Вскоре он всё чаще и чаще стал наведываться сюда — искал поводы, как шептались среди молодёжи, вызывался сам... А потом попросил у наших родителей согласия на брак. И отец, и мать в давние времена, как я слышала, знали его родных. И они, конечно же, не стали возражать.

К удивлению, да и разочарованию тоже, некоторых эльдар, Тинтиэль приняла предложение супружества от Халдира. И они обручились — здесь, в Имладрисе. После чего даэр⁽²⁾ Тинтиэль, как и раньше, вскоре уехал домой в Лориэн. Спустя некоторое время владычица Келебриан собралась в Золотой лес навестить отца и мать. Тинтиэль же, узнав об этом, упросила взять её с собой...

Эллотмериль замолчала. Эленья сидела неподвижно, держа её руку и боясь пошевелиться. Ещё никогда она не видела веселую красавицу Эллотмериль в таком состоянии. Наверное, слёзы могли бы принести облегчение. Но Лотсэ сидела с сухими глазами, вперив безжизненный взгляд вдаль, и слова её лились вместо слёз.

— Это было пять сотен лет назад. Хитаэглир никогда не был абсолютно безопасным, но дорога между Имладрисом и Лориэном всем разведчикам была хорошо известна, и никогда там не случалось ничего такого, с чем не могли бы справиться наши стражи. Владычица Келебриан с эскортом и свитой, в которой была и моя сестра, направлялась в Лотлориэн через перевал Карадрас, когда внезапно их атаковали. Орки налетели ночью, когда уставшие после тяжёлого перехода стражи обустраивали лагерь и не успели выставить все посты. Но даже будь там больше дозорных, это вряд ли спасло бы всех тогда — орков было слишком много...

После жестокой резни смог скрыться только один разведчик — заваленный телами врагов, он чудом избежал смерти: орки торопились укрыться до рассвета в своих пещерах, сочли его уже мёртвым и не стали добивать, захватив в плен немногих выживших и саму леди Келебриан. Этот разведчик, едва живой, сумел добраться до границ Имладриса и сообщить о случившемся. Владыка Эльронд тут же передал весть владыкам Лориэна, а его сыновья вывели на поиски отряд. Воины отыскали лагерь, где держали пленных... Но от увиденного ярость и жажда мести до сих пор сжигает их сердца...

Эллотмериль снова замолчала, собираясь с мыслями. Эленья, вспоминая своё столкновение с чудовищами в горах, боялась услышать продолжение — воображение живо рисовало ей картины того, что можно увидеть в подобном лагере...

— Не нужно, Лотсэ, не мучай себя, я догадываюсь, что они обнаружили, — Эленья покачала головой, ощущая, как холод сковывает всегда тёплые пальцы Эллотмериль.

Целительница сделала глубокий вдох и всё тем же ровным, неестественно-спокойным голосом продолжила:

— Выживших пленных тогда освободили и привезли в Имладрис. Один из освобождённых воинов умер почти возле наших границ — перенесённые пытки и тяжёлые раны не позволили ему до конца осилить путь. Его похоронили здесь, в долине. Остальные эльдар были погребены у Карадраса. Целителям Имладриса привезли четверых стражей и троих оставшихся в живых эллет: леди Келебриан, её подругу Маллениэль — воительницу из Лотлориэна, всегда сопровождающую владычицу в путешествиях, и мою сестру. Владычица была ранена во время нападения отравленным оружием, а такие раны часто смертельны... Владыка не отходил от неё ни днем, ни ночью. Хватало работы и остальным... Раны Маллениэль поначалу всех ужасали, но затягивались на удивление легко. А у Тинтиэль... у сестры мать обнаружила лишь несколько незначительных порезов — все считали тогда, что самое страшное позади. И никто до конца не понимал, что они пережили не только боль и телесные раны, но и пытки, насилие, смерть... Их фэа были сломлены.

Эллотмериль слегка наклонилась вперед и, опираясь локтями на колени, прикрыла ладонями лицо. Эленья не видела её глаз, полных боли, но подрагивающий голос выдавал сдерживаемые эмоции.

— Все захваченные в плен тогда — и эллет, и воины — содержались в общей пещере. И каждый день орки вытаскивали на площадь в центре лагеря одну эллет или одного воина — для всеобщего развлечения. Пока не подоспела помощь, каждый день кто-то из них умирал. Я знаю, что тела некоторых пленных так и не были найдены — а те останки, что нашли, уже не были телами...

— Откуда ты знаешь такие подробности? — Эленья в ужасе смотрела на Эллотмериль.

— В те дни, после их возвращения, я часто бывала предоставлена сама себе и слышала многие разговоры, среди них — кое-что из бесед между матерью и Тинтиэль. В те времена я была ещё совсем юной, но всё запомнила, в мельчайших подробностях... и... Это навсегда останется в моей памяти, — голос Эллотмериль звучал глухо, словно она собственными глазами видела то, о чём говорила, словно неуёмная боль увиденного разъедала ей сердце. — Тот лагерь орков, как гнилая язва, был полностью стёрт с лица земли — его сожгли, когда освободили выживших. Но не все раны можно залечить, и не у всех они заживают. Владыка Эльронд изгнал яд из раны своей жены, но так и не смог сделать этого с её душой. После всего пережитого она уже не была прежней. А моя сестра... С ней... — Эллотмериль покачала головой, — с ней всё время были Халдир и моя мать. Халдир был среди тех, кто нашёл лагерь, он сам привёз домой Тинтиэль. Но это была уже не моя сестра, а безжизненная кукла — пустая оболочка, больше не излучающая ни радость, ни свет, ни тепло.

Владыки Лотлориэна вскоре после случившегося приехали в Имладрис — они гостили здесь некоторое время, пытаясь вернуть к жизни свою дочь. И тогда разыгралась ещё одна трагедия, всех подробностей которой я не знаю, да и расспрашивать не решусь никогда...

В один из дней, примерно через семь или восемь месяцев после возвращения, Тинтиэль собрала нас в Каминном зале — там была наша семья и Халдир, друзья, семья владыки Эльронда... Поначалу многие недоумевали, что за повод был приглашать всех, но сестра быстро всё прояснила — выйдя на середину зала и оглядев присутствующих, она спокойно и холодно объявила, что отныне разрывает помолвку с Халдиром. Непреклонно и гордо вскинула голову, сняла с пальца кольцо, положила на ладонь и под всеобщее изумление протянула ему. Это было так неожиданно, что поверить в происходящее не мог никто. Её даэр тоже был потрясён. И только в глазах нашей матери я прочла если не уверенность, то догадку о причинах разрыва.

Халдир подошёл к Тинтиэль и попытался обнять её, не обращая внимания на присутствующих. Сестра покачала головой и отступила на шаг. Я плохо помню дальнейшее — моё зрение всё время туманили слёзы. А владычица Келебриан и вовсе не скрываясь плакала. Халдир не отступал — протянул к Тинтиэль руку, погладил по волосам, склонился к её уху и что-то зашептал. Потом заглянул ей в лицо и коснулся щеки, словно собираясь поцеловать. И тогда она рванулась от него, оттолкнула и с силой ударила сжатыми кулаками по плечам. Выбросила вперёд руку, разжала ладонь, и её помолвочное кольцо упало на пол. Тинтиэль некоторое время отрешённо смотрела, как оно, позвякивая, кружится на полу, а потом подняла на Халдира обезумевшие глаза и снова отчётливо повторила слова отказа. Он протянул к ней руки, пытаясь удержать, но она, развернувшись, без оглядки выбежала в дверь. Меня испугал тогда её взгляд — это уже не была моя сестра. Она бежала в сад, что-то беззвучно шепча. Халдир настиг её у мостика над водопадом, который разделяет сад. Она обернулась к нему, резко выкрикнула «нет!» и бросилась с моста в воду.

Эллотмериль убрала от лица руки и повернулась к Эленье. Зачарованная и испуганная рассказом, забыв обо всём, девушка сидела на скамейке боком, поджав под себя одну ногу и касаясь земли носком второй туфельки. Едва уловив взгляд подруги, она протянула руку и обняла Эллотмериль за плечи.

Эллет со вздохом опустила голову ей на плечо:

— Эленья, я... никогда не думала, что такое может случиться. Когда Тинтиэль прыгнула, Халдир с криком кинулся к ней. Это... это было ужасно. Я думала, что он отправится следом. Но в тот же миг на мосту появился лорд Глорфиндэль и преградил Халдиру дорогу. Он оттолкнул его — словно одним движением смёл с моста, — прямо в руки сыновей владыки. Вместе они удержали Халдира, после чего лорд Глорфиндэль что-то прошептал, пристально глядя ему в глаза, а Элладан с Эльрохиром быстро увели его в дом владыки. Он шёл с ними послушно, не противился. А его остекленевший, безжизненный взгляд... мне не забыть никогда.

Обезображенное тело сестры нашли только через неделю — далеко вниз по течению Бруинэн, почти перед слиянием с Митейтэль. Там её и похоронили. Владычица Келебриан была просто убита горем и вскоре после этого навсегда покинула Имладрис. Несмотря на все старания детей, мужа и родных, она так и не смогла жить в этих землях и уплыла в Аман в надежде найти там исцеление от душевных ран. Её дети остались здесь. Дочь, Арвен, со временем всё больше времени стала проводить в Лориэне, а сыновья... Сыновья до сих пор ведут охоту на орков, памятуя о том, через что пришлось пройти их матери.

Халдир вернулся в Лориэн и за последние пять сотен лет ни разу не появлялся в наших землях — да и, насколько мне известно, вообще по эту сторону Хитаэглир. До прошлой осени. Я знаю, он винит себя в смерти Тинтиэль. Но сегодня мне очень хотелось пояснить ему, что никто — ни я, ни мои родные — никогда не видели в случившемся его вины. Нанэт⁽³⁾ с той поры часто твердит мне: «Нельзя исцелить того, кто отвернулся от жизни». Решившись стать целителем, я только и слышу эти слова. Мать убеждена, что в те тяжёлые дни я была слишком молода, ничего не помню и не знаю, потому при мне редко говорит о сестре. Но нельзя не заметить, что в случившемся она так же, как и Халдир, считает виноватой себя. Ей кажется, что был упущен важный момент, когда её умения могли помочь исцелиться фэа Тинтиэль. Она упрекает себя, что считала внешнее спокойствие дочери признаком силы и не заметила, как её душевная рана перерастает в безумие, уничтожая изнутри.

Исцелить душу гораздо сложнее, чем тело — сейчас я твёрдо усвоила эту истину. А иногда, наверное, это просто невозможно... Здесь, в Арде, затронутой искажением зла, — невозможно. Но я всё же буду пытаться. Я люблю Эннорат всей душой — это мой дом, мой мир, и здесь я хочу прожить ещё долгие счастливые дни. И потому, сколько хватит моих сил, буду пытаться исправить зло, причинённое всем...

Эллотмериль, выговорившись, умолкла.

Обе подруги сидели, обнявшись, погружённые в мысли. Только отдалённое журчание фонтана нарушало тишину.

— А что случилось с Маллениэль? И выжившими воинами? — выговорила наконец поражённая услышанным Эленья.

Эллотмериль подняла голову с её плеча и выпрямила спину. Вздохнула и заговорила почти спокойно:

— Один из них, совсем ещё юноша, покинул Эннорат на том же корабле, что и жена владыки Эльронда. Остальные трое, как я знаю, сейчас всё так же служат своим землям в рядах стражи. Двое из них — разведчики Лотлориэна, они иногда приезжают сюда, к нам. Они — воины, война и сражения — их привычная жизнь. Мужчины переносят такие испытания иначе, чем мы, женщины. А вот Маллениэль... Она поразила меня до глубины души. Я уже говорила, что она была подругой владычицы Келебриан? — Эленья лишь кивнула. — Не только близкой подругой — ещё и стражей, главной защитницей от любого врага. Третий ребенок в семье, Маллениэль родилась под сенью золотых деревьев Лотлориэна и росла с двумя братьями, всецело разделяя их увлечения и занятия. Её отец, страж границ, сам обучал дочь обращению с оружием, и вскоре она ни в чем не уступала любому из воинов эльдар. Такие умения эллет, конечно, не редкость у нашего народа, но для многих стало неожиданностью, когда она изъявила желание стать плечом к плечу с отцом и братьями в ряды стражи границ. Владыки Лориэна должным образом оценили её умения и однажды предложили сопроводить в поездке их дочь. Маллениэль не только прекрасно справилась тогда с ролью охраны, но и успела подружиться с Келебриан. С тех пор они были неразлучны.

— А после всего случившегося? Она тоже уплыла с владычицей?

— Нет. Она осталась здесь. — Эллотмериль бросила быстрый взгляд на удивлённую Эленью. — Да, представь себе, осталась в Эннорат. И сейчас, как я слышала, продолжает охранять южные границы Лотлориэна. После плена она некоторое время жила здесь, в Имладрисе, пока не залечила раны и не восстановила силы. Несмотря на всё пережитое, она упрямо пыталась вернуть радость жизни леди Келебриан. А однажды я случайно услышала её разговор с владыкой Эльрондом, когда она произнесла поразившие меня в самое сердце слова. «Нельзя останавливаться и отчаиваться, — сказала она. — Пока бьётся сердце — есть надежда. И даже если кажется, что её уже нет — не отпускайте...» Маллениэль покинула Имладрис вместе с владычицей Келебриан, сопровождая её в Гавани,— как оказалось, в последний раз. И до последнего надеялась, что та останется. После отплытия корабля Маллениэль вернулась в Лотлориэн. Больше она не приезжала к нам, как и Халдир.

Когда она жила здесь, излюбленным местом её в Имладрисе была тренировочная площадка — она проводила там все дни и даже вечера. А я часто прибегала тайком за ней понаблюдать. — Эллотмериль покачала головой, вспоминая. — Невероятные навыки и мастерство! Она — сильная, гибкая, стремительная — с лёгкостью побеждала многих мужчин. А ещё часто сражалась с Эльрохиром, не замечая посторонних глаз, — Эллотмериль усмехнулась. — Меня так сильно поразила тогда сила её духа и искусство, что я попросила отца научить меня обращаться с оружием. Поначалу он удивился моему увлечению — до того времени подобные занятия никогда не привлекали меня, — но потом согласился, и даже некоторое время сам учил меня. Мать недоумевала, иногда пыталась помешать нашим занятиям — но отец настаивал, и она в конце концов сдалась... Последней фразой в его споре с матерью было: «Кто знает, что было бы, научись этому Тинтиэль?». Больше мать никогда не противилась и не возражала, а я... я понемногу брала уроки у разных воинов. Моей целью никогда не было кого-то превзойти, но всегда хотелось научиться и узнать.

И в таком стремлении мне однажды очень помогла ещё одна воительница из народа лесных эльфов, — Эллотмериль снова слегка усмехнулась своим давним воспоминаниям, а Эленья обрадовалась, видя, как отпускает подругу тоска и боль, излившаяся словами. — Её звали Элириэль. Она и её супруг часто гостили в Имладрисе и, случалось, долгое время жили здесь, пока не исчезали в каких-то своих делах. Помню, однажды они явились израненные, и моя мать надолго была занята. Элириэль поправилась быстро, а вот её супругу помог лишь владыка Эльронд. А потом мать сидела, залечивая до конца его раны, а Элириэль изнывала от безделья. И тоже, как и Маллениэль, день и ночь не выпускала из рук оружия. Искусная лучница, прекрасная в обращении с кинжалами, она стала мне терпеливым учитилем. А я часто думала, что вот эта эллет, как и Маллениэль, наверняка до последнего готова сражаться за то, во что верит...

Они с супругом и сейчас часто наведываются к нам. Но дом их не в Имладрисе — где-то далеко на востоке за горами Хитаэглир, в лесном королевстве эльфов-нандор. В Мирквуде — покрытом тенью лесу, что раньше звался Эрин Гален...

Луч солнца, перевалившего зенит, скользнул по сидящим на скамье девам и упал на дорожку перед ними, вычерчивая причудливые тени сплетённых ветвей роз. Эллотмериль, подняв к небу глаза, удивлённо охнула.

— Эленья, мы провели здесь почти два часа! — воскликнула она, испуганно вскакивая. — Нас, наверное, давно хватились и ищут. Глирдан...

— Хватились, но не ищут, — из-за сплетения ветвей появился взволнованный красавец-менестрель, жених Эллотмериль. — А Глирдан уже давным-давно нашел всё, что искал. — Он подошёл к невесте и заключил её в объятия, крепко прижимая к себе.

— Ты всё слышал? — тихо спросила она, чуть отстраняясь и заглядывая ему в глаза.

— Не всё, — покачал он головой, ещё крепче прижимая к себе возлюбленную. — Но многое. Ты мне никогда этого не рассказывала, а сам я был свидетелем лишь отголосков тех событий. Нам всем, тогда ещё совсем юным, запретили тревожить твою семью любыми разговорами. И я мог только со стороны наблюдать, как ты бродишь по парку, скользя пустым взглядом по умирающим аллеям. Я без памяти влюбился в тебя ещё той осенью, когда... — Лотсе приподняла руку, касаясь его губ кончиками пальцев, и менестрель не стал вновь тревожить прошлые горести. — Ты всегда была такой далёкой, любовь моя, — прошептал он, — и никогда твой взор не касался меня, а я... никогда не осмеливался переступить воздвигнутую тобой преграду...

Эллотмериль улыбнулась, обнимая любимого за шею, а он, наклонившись, медленно прикоснулся губами к её губам.

Эленья тихо поднялась со своего места и бесшумно исчезла среди аллей парка, оставив влюблённых наслаждаться поцелуями наедине. Лишний раз утвердившись в мысли, что ничто не способно исцелить печали лучше любящего и желанного сердца — сердца, к которому приводит судьба...

* * *

Песни и музыка не смолкали у дома Миргола до самого вечера. Когда тёплый весенний день подошёл к закату и заходящее солнце бросило в долину длинные синие тени, эльдар зажгли яркие серебристые фонарики, ослепительным светом разгонявшие ночную мглу. И веселье продолжилось под безграничным ночным небом, усыпанным яркими звёздами.

Эленья, уставшая от шума и суматохи, бесцельно бродила по парку, выискивая тихие укромные уголки. Её не покидало ошеломление после откровенной беседы с целительницей, а мысли снова и снова возвращались к её рассказу. При виде искренней радости на лицах кажущихся беззаботными гостей сложно было даже предположить, что у каждого из них есть подобные горести, раны и утраты, надёжно укрытые в глубинах души. Теперь Эленья отчётливо понимала — есть. И такое осознание пугало. Раньше Эленья не задумывалась, что означает жизнь для каждого из эльдалиэ — бесконечная жизнь, полная и потерь, и радостей, и памяти, навсегда оседающей в сердцах. Сейчас же, выслушав откровения Эллотмериль, она словно сама ощутила, сколь тяжким и болезненным бременем может быть такая жизнь.

Тщётно пытаясь успокоить мятущиеся мысли среди кипящего веселья праздника, Эленья повернула к дому, в надежде отдохнуть в тишине и покое своей комнаты. Залитая лунным светом дорожка серебрилась между деревьями. Опустив голову, очарованная причудливой игрой теней на земле и пребывая в плену растревоженных мыслей, девушка медленно шла через парк.

— Эленья! — повелительный оклик хорошо знакомого голоса вывел её из задумчивости и заставил обернуться.

Перед главным домом на крыльце, освещённом тёплым светом из-за распахнутой настежь двери, стояли лорд Глорфиндэль и владыка Эльронд в окружении нескольких воинов-эльдар.

— Будь добра, дорогая, подойди сюда, — лорд жестом подозвал Эленью и она взошла на крыльцо.

Едва взглянув на хозяина Имладриса, Эленья поразилась случившейся в нём перемене — казалось, владыка разом сбросил тяжесть прожитых эпох. С высокого лба исчезли глубокие следы тяжких раздумий, серые глаза мерцали радостной надеждой, а на губах бродила ласковая усмешка.

С удивлением разглядывая владыку Эльронда и непривычное оживление в ярко освещённом доме, Эленья остановилась рядом с лордом Глорфиндэлем.

— Хорошие вести привёз нам сегодня посланник Лотлориэна, — лорд улыбнулся растерянности Эленьи, но, всмотревшись в её лицо, тут же оставил объяснения и взял за руку. — Что с тобой, милая?

— Всё в порядке, адар, — покачала головой Эленья.

Лорд Глорфиндэль по своему обыкновению не стал спорить и выпытывать, да и сбивчивые объяснения ему были не нужны — растревоженные мысли отражались на лице Эленьи не хуже, чем в зеркальном стекле. Протянув руку, он без слов раскрыл ей объятья. Она шагнула ближе и с нескрываемым облегчением прижалась к его плечу. Мягко приобняв Эленью, он пригладил её выбившиеся из причёски пряди и ободряюще шепнул:

— Всё хорошо, милая, выбрось тревожные мысли. Всё хорошо...

Словно смытые бурным весенним потоком, с сердца Эленьи схлынули волнения и тревоги — ни страхам, ни сомнениям рядом с лордом Глорфиндэлем не было места. Как случалось всегда, ощутив его силу, уверенность и тепло, Эленья отбросила гнетущие мысли и, вскинув голову, вполне спокойно заговорила:

— Так какие же вести принёс посланник Лотлориэна?

— Самые радостные для моего сердца. Моя дочь возвращается домой, — ответил Эльронд с лёгкой полуулыбкой, переводя на Эленью сияющий радостью взгляд.

— Владыка, всё готово, можем ехать в любой момент, — на крыльцо взбежал высокий темноволосый человек, и улыбка на губах Эльронда расцвела сильнее.

Эленья плохо знала этого неразговорчивого мужчину с удивительно пронзительным взглядом и благородными чертами лица — они встречались мельком лишь несколько раз. Почти всегда он был в разъездах, докладывая о своих поездках только владыке. Арагорн, вспомнила девушка его имя, воспитанник владыки Эльронда и предводитель часто мелькающих в Имладрисе следопытов-дунэдайн.

— Выедем на рассвете, мой друг, — ответил Эльронд.

— Если это не тайна, то куда вы уезжаете, адар? — Эленья вскинула голову, заглядывая лорду в лицо.

— В горы, — лорд кивнул в сторону темнеющих на востоке зубцов Хитаэглир. — Нужно проверить дороги, осмотреть перевал и передать вести в Лориэн. После этого воины выедут навстречу дочери владыки.

— В горы? — переспросила Эленья, вспоминая рассказы Митрандира о стражах перевала. — К орлам?

— Да, милая, — лорд усмехнулся при виде откровенного интереса, вспыхнувшего в её глазах.

— Можно мне с вами? — выпалила она.

Высокие лорды переглянулись, и Эльронд вопросительно изогнул бровь, молча ожидая решения Глорфиндэля.

— Знаешь, Эленья, а я, пожалуй, не стану возражать, — с усмешкой протянул лорд Глорфиндэль. — Самое время исполнить данное тебе зимой обещание. Собирайся, едешь с нами.

Эленья радостно ахнула и всплеснула руками. Эльронд рассмеялся при виде её радостного оживления, Арагорн удивлённо промолчал.

— Выезжаем завтра ранним утром, — со смехом договорил Глорфиндэль. — Будь готова к рассвету. И одежду подбери потеплее, ночи в горах холодные.

Подхватив подол платья, Эленья согласно закивала на все распоряжения лорда и легко упорхнула с крыльца — от гнёта тягостных раздумий не осталось и следа, и она, окрылённая предвкушением, поспешила к себе, чтобы собраться в дорогу и успеть отдохнуть остаток ночи.

Эльронд знаком распустил стоящих на крыльце воинов исполнять полученные распоряжения и кивнул дунадану:

— Арагорн, найди моих сыновей, — владыка Имладриса задумчиво смотрел вслед Эленье. — Они поедут завтра с нами.

Поклонившись, Арагорн тоже покинул крыльцо. Оставшись наедине со своим военачальником, Эльронд жестом пригласил Глорфиндэля в дом. Тот лишь покачал головой, отказываясь.

— Есть ещё несколько приказов, которые я должен отдать до отъезда, Эльронд.

— Хорошо. Как знаешь, мой друг.

Глорфиндэль повернулся и неспешно направился по лестнице в парк.

— Ты уверен, что Эленья готова покинуть границы Имладриса? — остановил его вопрос владыки.

— Почему бы и нет, Эльронд? У неё надёжный конь, она хорошо с ним ладит и уверенно держится в седле. Есть верная охрана, да и дорога недальняя. Я обещал ей охоту, но такое путешествие явно будет полезнее. Пусть прогуляется с нами, посмотрит на земли за пределами долины — мы не в праве запереть её здесь навсегда. Одну её я бы не отпустил, но с собой возьму с удовольствием.

— Да, наверное, ты прав, Глорфиндэль, — владыка кивнул, соглашаясь. — В ней горит жажда познания жизни, и мы не имеем права прятать от неё мир. Но защитить... От всех опасностей даже здесь её не укрыть, она должна учиться многое делать сама... — Помолчав, Эльронд добавил: — Ты многое сделал для этой девочки, друг мой, сумел завоевать доверие и привязанность, стал неоспоримым в её глазах.

— Скажу лишь одно тебе, Эльронд, — лорд пожал плечами, — это взаимно. Верь моим словам или нет — но и она многое дала мне. Она стала мне истинной дочерью. И я дорожу ею не меньше, чем любой из эльдар.

Повернувшись, лорд Глорфиндэль быстро преодолел оставшиеся ступени и бесшумно растворился в темноте парковых аллей. Владыка Эльронд с грустью и пониманием улыбнулся ему вслед. «Все мы желаем быть нужными, мой друг. И всем нам нужен кто-то, кто верит, ждёт и любит. Твоё решение в отношении Эленьи было для многих неожиданно. Но у меня нет причин не доверять твоему сердцу. Что же связало тебя с этой девочкой?»

«Судьба, Эльронд. Кто знает её сплетение? Я чувствую в ней какое-то родство, схожесть фэа. Будь она даже моей дочерью по крови, она не была бы мне ближе, чем сейчас. И потом, не всё же мне воспитывать твоих детей», — долетел до Эльронда мысленный ответ Глорфиндэля.

«Должен признать, это у тебя всегда превосходно получалось. И если теперь мой черёд, то я с радостью готов помочь тебе», — рассмеялся Эльронд, заходя в дом и плотно прикрывая за собой тяжёлую входную дверь.

Звёзды тихо мерцали над Имладрисом. Из дальнего конца парка доносились приглушённые звуки музыки. Среди тёмных деревьев мелькали освещённые серебристым светом грациозные силуэты танцующих эльдар. Их мелодичные голоса сплетались с журчанием реки и тихим шёпотом молодой листвы, создавая несмолкающую песню ночи. Лёгкий ветерок разносил в воздухе сладкий аромат весны, первой зелени и пробудившейся от сна земли. Серебристые капли влаги оседали на лице и ладонях высокого светловолосого воина, молчаливо стоящего, склонив голову, на белом ажурном мостике над бурным потоком Бруинэн...

1) Лотсэ — (квен.) маленький цветочек

Вернуться к тексту

2) даэр — (синд.) жених

Вернуться к тексту

3) нанэт — (синд.) мать

Вернуться к тексту