С севера с любовью (джен)

1981 31 октября

Юстас никогда ещё не был так близок к провалу. Когда его отправили к Поттерам, он _уже_ был в прошлом, причём дважды — со своим Маховиком и с Маховиком Пиритса, и вот-вот должен был исчезнуть из этой временной петли и вернуться в больницу. Естественно, он потратил весь запас времени на дела, недопустимые для афиширования в официальных отчётах, и светиться нельзя было ни в коем случае. С этим вшивым Фиделиусом в прошлое дома Поттеров не попадёшь — а чем ещё отболтаться за растрату казённых часов?!

Рёв мотоцикла за окном стал для тайного агента R подарком небес. И Алиса, и вызвавший медиков великан со спящей лялькой кинулись во двор — встречать новоприбывшего. Юстас Бёрк "обронил" у кроватки сумку с одним бесполезным Маховиком и самозаполняющимися протоколами и пошёл доставлять в больницу тела в нерушимых мыльных пузырях. Через час он трансгрессирует сюда снова и посмотрит, сколько рыбок клюнули на приманку и выйдет ли из них уха.

Алиса решилась заговорить, только когда Сириус обежал опустевший дом и замер у детской кроватки, до хруста сжимая деревянную перекладинку. Его отчаяние физически ощущалось надвигающейся бурей, и нужно было хотя бы попытаться напомнить о чём-то созидательном, дать надежду на будущее...

— Ты усыновишь Гарри? Ты теперь самый близкий ему человек...

— Близкий! — истерически отозвался он. — Из-за _меня_ он теперь сирота!

Слова оказались неправильными. Были ли вообще правильные слова в этой ситуации?

Сириус пнул ногой лежавшую у кроватки медицинскую сумку, и бумаги рассыпались по полу. Маховик призывно зазолотился возле противоположной стены.

— Тогда что ты собираешься делать? — Алиса говорила фирменным целительским тоном — спокойно, хотя это давалось с трудом, и взгляд оттягивался на заветную цепочку. Возможно ли вернуться в прошлое и всё исправить?

— Убить мерзавца! — глаза Сириуса дико блеснули. — Нельзя было делать его хранителем тайны!

Он мановением палочки подозвал к себе Маховик и сжал в кулаке, нехорошо улыбаясь.

Алиса быстро подошла и положила руку на больничное имущество невероятной инвентарной ценности. О чём бы он ни говорил, отпускать его в таком состоянии одного нельзя.

— Я с тобой. Вдвоём мы были лучшими в поимке зверей, помнишь?

Сириуса нельзя остановить. Но можно пойти с ним и минимизировать ущерб.

Они трансгрессировали к квартире Хвоста — надо же было откуда-то начинать? Никто не открыл, но в углу стояла старая метла — явно мальчишеская. Заклинание Авенсегвим сделало из неё прекрасный указатель, не привлекающий особого внимания: подумаешь, метёлка! Да в Хеллоуин каждый третий изображает ведьму! Только старый полицейский приметил непритворно напряжённые лица двух прохожих да колядующие ребятишки загляделись на золотистый бутылёк, из которого девушка и парень хлебнули по глоточку.

— Питер нужен живым. Его память — гарантия твоей невиновности.

Дело представлялось нехитрым: всего два прыжка аппарации — к преступнику и в Министерство магии. Алиса была в офисе авроров, она справится — Феликс поможет. Их задержат и учинят разбирательство, и тогда Сириус будет оправдан! И сможет простить себя хотя бы отчасти за то, что назначил хранителем тайны предателя и своими руками обрёк лучшего друга на смерть. Справедливость спасает.

Но то ли Северус всё-таки сварил зелье удачи недостаточно хорошо, то ли у Феликса были свои представления об удачном исходе, но всё вышло совсем не так. Пока Сириус орал на Питера, Алиса успела трансгрессировать только раз. Второй прыжок аппарации пришёлся ровно на момент стихийного выброса магии — страх и кровь обладают огромной силой.

Взрыв оставил после себя воронку метеоритных размеров. На дне кратера сиротливо золотилась цепочка больничного Маховика времени, который Алиса всё же выпросила назад — вернуть в Мунго...

Звон в ушах превращается в сумасшедший хохот Беллатрисы.

Заклинание остолбенения он угадывает по эффекту — тело перестаёт слушаться и безвольно падает на спину.

— Братик, ты такой беззащитный, что это даже неинтересно.

Круцио — заклинание боли — приносит облегчение. Боль внутри — сильнее. Внешняя — отвлекает, позволяет забыться...

— О, ты уже потерял рассудок, — сладким голоском воркует Беллатриса, но уже озадаченно. — Тогда я оставлю тебя здесь, и тобой займутся твои же _бывшие_ друзья.

"Это моя вина. Это всё моя вина..."

— Слюнтяй, — презрительно кривится кузина, не найдя в мыслях Сириуса желанной зацепки. — Ноешь от разбитого сердечка. Поэтому вы проиграли. Вас боль ломает, нам — придаёт силы. Мы победим. Я найду его, чего бы это ни стоило!

Пинок в рёбра.

Хлопок аппарации.

Тишина.

И небо.

И нет больше ничего, кроме неба, — неизмеримо высокого, с тихо ползущими серыми облаками, бесконечного. Ничего нет, кроме него. Но и его даже нет, ничего нет, кроме тишины...

Боевые маги — группа захвата для самых опасных преступников — так и забрали остолбеневшего Сириуса. Беспрепятственно взяли воспоминания — лютый враг не сопротивлялся. Потом пришлось возвращать бедолагу из Азкабана и извиняться, но тот будто не слышал — вцепился в Альбуса Дамблдора и буровил что-то про собачью жизнь. Так и исчез, и никто его больше не видел.

25 июля 1991

Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунул почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик. На этот звук тут же ринулся Большой Пёс. "Неси почту" — это единственная команда, которую он выполнял беспрекословно, безукоризненно и даже без напоминаний.

На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона, коричневый конверт, в котором обычно присылали счета, и письмо для Гарри. Пёс не сдержал ликующего "грыы" и, напрочь проигнорировав маггловскую корреспонденцию, аккуратно взял зубами конверт из плотного жёлтого пергамента и потрусил в кухню.

— Что твоя блохастая псина там копается? — недовольно буркнул дядя Вернон, когда пёс вопреки обыкновению положил письмо не перед ним, а на колени Гарри.

— Давно пора усыпить эту дохлую клячу, — не преминул поддакнуть Дадли, который доставал собаку едва ли не больше, чем кузена. Как так получилось, что самым человечным в этой семье был пёс?!

Гарри взглянул на письмо и почувствовал, как внутри всё затряслось и задрожало. "Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей", — было написано на конверте изумрудно-зелёными чернилами.

— Ну чего ты застыл, — снова принялся браниться дядя Вернон.

— Это письмо для меня, — ответил Гарри. Дрожащей рукой он перевернул конверт и увидел пурпурную восковую печать с гербом. Лев, орёл, барсук и змея, а в середине — большая буква "X".

— Что за чушь, кто может тебе писать? — дядя Вернон тяжело приподнялся, делая огромное одолжение племяннику, и цапнул конверт, легко вырвав его из тонких пальцев мальчика.

Пёс перестал крутиться у ног Гарри и запрыгал рядом с дядей Верноном, но тот не обратил внимания ни на него, ни на протест маленького сиротки, бестактно разворачивая чужую корреспонденцию. Пробежал глазами — и его красное лицо вдруг стало зелёным, а потом серовато-белым, как засохшая овсяная каша.

— П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он.

Подошедшая Петуния заглянула ему через плечо и схватилась за горло, словно задыхаясь.

— Вернон! О боже, Вернон!

Клац! Большой Пёс в прыжке выхватил письмо.

Звяк! Стукнули на столе кружки и блюдца, негодуя на его неаккуратное приземление.

Грыы! Ликующий пёс соскочил со стола и снова положил письмо на колени Гарри.

Дядя Вернон заорал дурным голосом:

— А ну не сметь его трогать!

Пёс юркнул под стол, а Гарри выскользнул со своего места, чтобы убежать в чулан и запереться хотя бы на короткий миг, чтобы успеть...

Дадли от души саданул его школьной тростью по ноге, прерывая блестящий побег. Гарри рухнул на пол и вдобавок ещё больнее ударился коленкой.

— Я поймал его! — завопил Дадли и хотел напрыгнуть сверху, как лев на зебру, но на каждого охотника всегда найдётся охотник пошустрее. Большой Пёс с рыком цапнул его за штаны и потащил к себе под стол.

— Аааааааааааа! — заверещал парень, будто его ели живьём, а не просто прокусили ткань, не оцарапав даже кожу.

Дурсли ринулись спасать сына от "чёрного демона", вопя ещё громче, и на пару мгновений забыли о Гарри. А вот он о письме не забыл, и пока тётя Петунья махала полотенцем, а дядя Вернон лез под стол, чтобы схватить пса, Гарри пробежал глазами красивые изумрудные буквы:

"ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волш., Верх. чародей, Президент Международной конфед. магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады сообщить, что..."

Хрусть! Брям! Бум! Стол перевернулся от неловких попыток дяди Вернона.

Ааааааааа! — завопил ушибленный Дадли.

Гарри спешно впился глазами в письмо — время заканчивалось.

"Дорогой мистер Поттер!

Мы рады сообщить, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь..."

Скулёж Большого Пса оторвал его от чтения. Дядя Вернон схватил его за задние лапы и макал головой в большую кастрюлю, где тётя Петунья утром кипятила старую школьную форму Дадли. Четвероногого друга надо было выручать! Гарри посмотрел на письмо, потом на Большого Пса, потом снова на письмо и снова на Пса.

— Отпустите его! — Гарри вскочил на ноги и бросился к дяде Вернону. — Вот, возьмите, я не читаю!

Дадли пихнул его в бок и вырвал письмо из протянутой руки.

— Что это за чушь?

Дядя Вернон очнулся и заорал на сына:

— А ну не сметь это читать!!

Выпущенный из рук Пёс с визгом опрокинул кастрюлю на пол, обдавая вонючей жижей ноги хозяев и бесценный паркет. Дадли вопил от мокроты, Петуния — от материального ущерба, дядя Вернон добрался до заветного письма и раздирал его в клочья, а Гарри бросился к единственному дорогому существу на этой несправедливой планете. Не нужны ему никакие письма, никакие школы и никакие волшебники! Лишь бы с Большим Псом было всё в порядке!

— А ну стой сюда, мелкий паршивец! — расправившись с письмом и втоптав его в безнадёжно залитый паркет, дядя Вернон заозирался в поисках Гарри. — Ты у меня за это ответишь!

— Хорош обижать моего крестника, — вместо Гарри дяде Вернону на глаза попался какой-то жуткий мужик с дикими глазами.

— Ааааааааааааа!!!

Тройной унисон голосов, полных ужаса, стал первым счастливым воспоминанием Гарри о Дурслях.

А потом мир померк, свернувшись клубком, и развернулся уже в каком-то кирпичном переулке возле вывески "Чист и Лозоход лимитед".

— Как же хорошо снова быть человеком! — сказал... его бывший Большой Пёс?! — Спасибо, ты настоящий волшебник, Гарри!

Он улыбался до того солнечно, что страшно не было. Этот хороший сон стоило досмотреть до конца.