С севера с любовью (джен)

"Привет, лимонный шербет! Не забыл ещё свою боевую подругу?

Нужна твоя помощь. Слышала, у тебя своя школа? Возьми мою племянницу на пару лет? А то она уже чуть не угробила десяток молодцов своей волшбой. Те заслужили, вообще без претензий, но девочка переживает. Боюсь за неё. Не в службу, а в дружбу, а?

Шлю сласти в подарок, твоя маленькая разбойница"

Июнь

День был паршивый: с Минервой на экзамене поцапались из-за этого несостоятельного исключения Гэмпа, Сохатый надоел со своим снитчем, Лунатик вечно занудствует, а Хвост подлизывается. А завтра ехать в этот унылый дом! С чокнутыми предками!! И девка эта свою мандрагору разбила и Нюниуса спугнула! До сих пор уши болят. Кстати, вот эта девка. Вот эту мандрагору!

— Чистокровные по-честному не умеют, — презрительные слова, предназначенные мандрагоре (мандрагоре, Мерлин, она говорит с мандрагорой!), явно были про их облаву на Снейпа. Обычно Сириус сам поливал отвращением высокородных идиотов, и оказаться на их месте было неприятно.

— Прости, моя хорошая, но вчетвером на одного — это прям позор, — продолжала она увещевать свою пакость в горшочке. Дак она это специально устроила? О Мерлин, Нюниус настолько жалок, что даже девочки сообразительнее него!

— На хлюпиков и палочка не нужна! — фыркнул он из ниши, где вообще-то надеялся отсидеться подальше от всяких придурков, но решил напугать мимопроходящую пигалицу — поделом! А она даже глазом не повела, только бросила походя:

— Ага.

Мир вокруг посерел. Эта тепличная моль задела его, ох как задела своим сарказмом.

— Показать? — лениво поинтересовался он — у её спины.

— Да не, вдруг опять мандрагору уроню, — отказалась она, и он непроизвольно вздрогнул, а его внутренний пёс болезненно прижал уши. Вот поганка!

От невербальной Вингардиум Левиосы горшок вылетел из её рук, заставляя-таки обернуться и удивлённо ойкнуть. Сириус демонстративно поставил мандрагору на травку под солнцепёк (пусть помучается!) и вопросительно поднял бровь.

Девушка вытащила волшебную палочку. Слишком медленно. Выбить палочку так же просто, как нож, а этому он научился давным-давно. У магглов, между прочим, — выкуси, матушка! Мысль о родителях и их нацистских закидонах взбесила его окончательно, и он не ограничился просто разоружением, но и выкрутил руку для надёжности, поставив противника на колени и упиваясь своей властью.

— Убедилась?

— Нет, — сквозь слёзы выдохнула она.

Солнечная лужайка начала заметно выцветать.

— Блин, что я делаю!

Сириус опомнился. Отпустил руку. Опустился перед ней на колени, хрупнув примороженной травой и краем сознания удивившись, откуда на солнцепёке льдинки.

Девушка отрешённо смотрела в себя, машинально баюкая конечность после болевого приёма.

— Мерлин, я придурок! Прости. Прости-прости-прости. Блин, да что за... — он подобрал с почерневшей (реально почерневшей! откуда?!) травы её палочку и направил на себя:

— Империо! Делай со мной всё, что хочешь, я заслужил.

Девушка удивлённо взяла протянутую палочку. Направила на него, стараясь не смотреть в глаза:

— Фините Инкантатум.

Поднялась. Так же не глядя сказала:

— Своей волей надо себя сдерживать.

— Эй, стой! — Он вскочил на ноги. — Не уходи просто так. Прости меня!

— Прощаю, топай.

— Нет, стой!

— Стою.

Она так послушно отзывалась на его слова, будто это в неё попал Империус. Сириус даже засомневался — но нет, вроде не в неё.

— Приказывай так. Я всё сделаю.

Он таки поймал её взгляд, чтобы показать, как раскаивается. И это не притворство, он и правда чувствовал себя виноватым!

— Как от тебя защищаться? — внезапно сердито спросила она.

— Да легко вообще-то, — озадаченно ответил он. — Хочешь, научу? Ты где летом будешь?

— В Хогвартсе.

— Отлично! Я тоже, — с ходу решил он, потому что дом уже перестал быть ему домом: всё время хочется собрать вещи и сбежать. Посмешище! Хогвартс куда роднее. — Завтра начнём? Я зайду?

Внимательно посмотрела на него. Кивнула. Подобрала свою вяленую мандрагору и ушла.

Стыдно было нестерпимо. Паршивый день.

* * *

Придурок (он сам себя так назвал!) Сириус Блэк дожидаться завтра не стал — пришёл в теплицу ещё до полуночи. С букетом. Светящимся букетом лунных цветов. Хрупких бутонов, слегка звенящих и благоухающих. Прекрасных, как Полярная звезда.

— Я хотел извиниться...

Хлопнули об пол перчатки из драконьей кожи.

Алиса с величайшей нежностью поместила в ближайшую лейку с водой редчайшие цветы Запретного Леса, варварски выдранные прямо с корнями. Впрочем, и на том спасибо — гладишь, приживутся в теплице с тёмными стёклами и больше не попадутся всяким... студентам. Только вот у одного корешок повредился, но если дотянет до полнолуния, выживет точно. А когда разрастутся на всю клумбу, можно будет рассаживать их по Запретному Лесу! Хотя заходить ночью в чащобу...

— Ладно, до завтра, — оторвал её от посадки краснокнижных растений голос гриффиндорца. Он так и стоял на пороге: запах драконьих удобрений повиликой душил его аристократические ноздри.

— Погоди, забери заодно, — устыдилась Алиса.

Она бережно отложила лопатку на край свеженькой клумбы и подняла с приступки у выхода увесистый ящик с высокими цветками-башенками.

— Всё отдать не соберусь. Это для вашего друга, люпины, особой породы — видишь, лепестки прозрачные совсем. Чтобы легче переносить полнолуния.

Гриффиндорец насторожился.

— Бери.

— Откуда ты...

— Ящик тяжёлый!

Парень спохватился и перехватил цветы.

— Пропускать потоковые лекции по полнолуниям подозрительно, — Алиса запустила руки в бочку с водой. — А если ты староста, то это привлекает внимание.

— Сильно привлекает? — потерянно спросил гриффиндорец.

— Теперь будет не сильно, — Алиса стряхнула капли на землю. — Пусть поставит у кровати или на окошко. И пусть в полнолуние веточку с собой носит. Я к Рождеству ещё ящик выращу.

Она любезно распахнула до предела и придержала дверь теплицы, выпроваживая это ходячее недоразумение на свежий воздух.

— Спасибо.

Кивнула, плотно закрылась и пообещала себе повысить взломозащищённость теплицы. Сохранить лунные цветы — её прямой долг.

* * *

Сириус _ненавидел_ монотонную работу. Особенно работу руками. Презрение к примитивному труду он испытал ещё в детстве, когда мама за провинности отправляла его на кухню помогать домовому эльфу: чистить картошку, драить кастрюли, мыть полы. Без палочки! Тупо и покорно делать работу прислуги! А этот гадкий Кикимер ещё глумился над ним: неправильно щётку держишь, весь пол жиром закапал, хозяйка тебя тут на неделю оставит...

Филч тоже практиковал наказание изнурительным трудом: начистить до блеска кубки в Зале Славы, отскоблить котлы после первокурсников, законопатить щели в Астрономической башне. И тоже — без палочки, своими руками. Гадость.

Список летних дел по хозяйству, вывешенный в Большом Зале, по этой причине сначала вызвал у Сириуса отторжение. Он не для того остался в замке, чтобы собирать слизней с капусты или полировать доспехи в коридорах! Фредди Меркьюри заразительно пел, как славно лениться весь день, и Сириус жаждал следовать словам великого человека, и не только по воскресеньям.

Но любопытство — проклятое любопытство! — заставило взглянуть на список дел. Записываться предлагалось добровольно, а магией пользоваться не только не запрещалось, но и крайне рекомендовалось — практика! Да и дела предлагались нескучные. Превратив Скрибблифорсом в перо первый попавшийся под руку предмет со стола (кажется, солонку) и обмакнув его в вишнёвое варенье, Сириус не задумываясь подписался на летние учёты всякой живности с профессором Кеттлберном, который преподавал Уход за магическими существами и которого Сириус страшно уважал за безбашенность. Также с великой охотой он вызвался подновить поле для квиддича (пометка "Опасно!" резко повышала привлекательность задания). "Ставить ловушки для первокурсников" звучало заманчиво, но с Филчем работать не хотелось. Раздумывая, согласиться на это официально или помочь скрытно (Welcome to my nightmare, как пели Aerosmith!), Сириус вчитался, кто из оставшихся студентов на что уже вызвался, и с удивлением заметил, что имя его новой знакомой встречается абсолютно на каждой строчке. На каждой!

На тренировке он коснулся этой темы: надо же понимать, чего ждать от этой девчонки, явно влюблённой в Ремуса! А то когда начнут встречаться, поздно будет за голову хвататься!

— В детстве меня наказывали бездельем, — ответила она, шустро отшагивая в сторону с линии атаки условного ножа (первой попавшейся палки из-под ног) и сбоку ударяя ему по запястью (слабенько, но на первый раз пойдёт). — Теперь мне любое дело в радость, а тратить время впустую — мучительно.

— И ты успеешь везде? — Сириус кивнул и отшагнул назад.

— Прошлым летом успевала.

— Прошлым летом? — он сделал ещё один выпад и снова получил лёгкий шлепок по руке.

— Ага, я в июне приехала, — она вернулась на исходную позицию. — Мне надо много заниматься, а то у меня плохо получается.

— Какой толк в собирании слизней? — третий выпад закончился уже более уверенным ударом по кисти.

— Мы трансфигурировали их в водород и устроили взрыв.

Алиса умолчала, что "мы" — это она и Помона Стебль, так как больше никто на борьбу со слизнями не пришёл.

— Внушительно, — оценил Сириус, умолчав, что всё равно не собирается подписываться на эту работу.

Алиса слукавила. Она хваталась за любые дела не только из-за тягомотных часов молчаливого ничегонеделания. Работа отвлекала её от тяжёлых мыслей. Если невозможно исправить ошибку, нужно её численно перевесить хорошими поступками. Своего рода искупление. Монотонные дела были предпочтительны, а опасные изнуряли — постоянно нужно было перестраховываться, чтобы не заморозить кого-нибудь до смерти. Безбашенный Сильванус Келлтбёрн, потерявший уже пару конечностей, был главным поставщиком опасных заданий. Алиса каждый раз с содроганием шла на его занятия, но что поделаешь: вся её жизнь теперь — это одна большая епитимья.

В паре эти двое работали отлично: импульсивный Блэк с молодецкой лихостью ловил зверей, которых им удавалось заметить, а бояка Алиса добросовестно его страховала, пока он в пылу погони совсем не терялся из виду. Дамблдор был прав, ой как прав, попросив ставить их вместе! Не забыть бы ещё, что на ловлю боггарта девочку брать не надо. Отчего — одному директору известно, хотя по уму как раз наоборот: трусишке Алисе стоило освоить Ридикулус. Ну да Альбусу виднее, наше дело сегодня — зелюков пересчитать.

Смеркалось, самое время было варить ужин. Сильванус Кеттлбёрн сглотнул слюнку и свистнул босоногих студентов:

— Сейчас начнут хрюкотать. Напоминаю: крылатых не троньте, лапать можно только лапчатых. Станут лизать пятки — не спугните! Будет вам питомец на всю жизнь! — магозоолог грустно глянул на свои деревянные ноги: ему такая удача уже, увы, не светила.

— И ради Мерлина, не отвечайте хамхмырям и их братьям-шорькам! Вам всё равно не выиграть словесную перепалку с этими паршивцами!

Сильванус обвёл взглядом четыре пары звероловов.

— И последнее. Услышите, что кто-то рымит — всё бросаете и бегом ко мне. Ясно? Злопастного исполина никакой магией не сдюжить. Его только стрижающий меч проймёт.

В кустах раздалось что-то похожее на хрюканье и курлыканье.

— Начали!..

Босоногие студенты рассредоточились по полянке и замерли, как в первое знакомство, но тогда они боялись спугнуть зелюков, а сейчас — боялись самих зелюков. В прошлый раз недотёпа Дейви невовремя чихнул, и зелюки перепугались и ринулись клеваться: крылатые прыгали на головы и целились в глаза и уши, а лапчатые щипали колени. У бедного Бертрама вожак выхватил палочку и едва не перекусил посерёдке — благо, она вылетела, когда птыц остервенело мотал ей из стороны в сторону, как пёс тряпку-рваклю. А уж как обогатили свой лексикон шорьки...

Пришлось найти другую стаю, к тому же подальше от тех шорьков. Дейви и Бертран, впрочем, на новые смотрины вовсе не явились, зато остальные студенты упёрто стояли статуями. Флоренс и её парнишка держались за руки, но в этот раз оба благоразумно убрали волосы по примеру Алисы. Первокурсники Джейкоб, Оливия и Дункан сбились в кучку, но оставшийся без пары Адриан с пятого курса своего одиночества не заметил — уже ловил кадры в свою колдокамеру, предусмотрительно заглушив щелчок затвора и вспышку.

— Пс, Адриан, пс! — шёпотом позвал его Сириус. Нахальный зелюк маршировал по его согнутой в полупоклоне спине, но нападать не спешил, хотя Сириус всё равно закрывал голову руками в кожаных перчатках на случай, если капюшона не хватит. Догадается притвориться побеждённым — получит шанс приручить матёрого птыца!

В этот раз получилось хорошо. Джейкоб токовал со своим зелюком, повторяя его движения, как заклинатель змей. Дункан взялся отвлекать вожака: ставил перед собой флягу, а тот её нарочно ронял, раз за разом, снова, снова и снова. Флоренс и Оливия тискали лапчатых зелюков как котят. Алиса стояла у дерева сторожевым сусликом, с палочкой наготове и с тяглодумчивым лицом. Чего она всё время боится, спрашивается?! Единственная серьёзная опасность здесь — бармаглот, но его приближение всегда ощущается кожей: в пот бросает ещё до того, как злопастный подойдёт, а на полянке холодит, и протезы совсем не ломит от жара. Дует крепкий ветер, как чёрный чай, пучки морковки спрятались в траве будто изюм в кексе, пчёлы облюбовывают его сумку, висящую вверх дном, будто дымок вьётся над свежеиспечённым хлебом... Кыш, любезные, это же экстренный портал! А впрочем... пускай, всё равно не запонадобится... зато пчёлы дадут мёд, и его будет так вкусно добавлять в сбитень, или запекать яблоки с капелькой мёда в серединке, или обмакивать печёную тыкву...

Гром граахнул внезапно, и спутать его с урчанием в животе было невозможно. Оцепенение накрыло полянку, будто залило густым сахарным сиропом и превратило в леденец. Старый лопух! Пропустил, замечтавшись об ужине! И теперь ужином станут студенты!

— Живо ко мне!

Крылатые зелюки рассыпались с поляны, как сухарики из прохудившегося походного мешка, а лапчатые застыли чёрствыми ковригами, изображая травяные кочки. Сильванус и сам малодушно думал бросить бестолковый птичий молодняк, потому что Альбус велел спасать _своих_ детёнышей в первую очередь, но молодчина Флоренс прибежала с двумя прижатыми к груди лапчатиками, и их кроткие глаза жгли его совесть, будто чёрные перчики в супе с морковными звёздочками, золотистым луком и свежей крапивкой... тьфу!

— Удальцы, арканим лапчатых!

После первой полусотни отстранений от работы перестаёшь воспринимать это близко к сердцу. Мешки из кожи ишаки глотают птенцов, будто тянучие чулки для луковиц, и под раскатистое погромыхивание испепелина его студенты озябшими руками крутят лассо Карпе Ретрактума... постойте, озябшими руками?

Понимание настигло его вместе со взрывом хохота хамхмырей, стёкших с деревьев, будто длинная лапша с вилки. Сильванус в сердцах прикинул, насколько съедобны эти звуковоспроизводящие паршивцы, и досадливо сплюнул аппетитно копившуюся во рту слюну.

— Храбрельцы, молчать!

Внутренне содрогнувшись от того, какие насмешки сейчас выльют на их благопристойную компанию хамхмыри и какие неблагопристойные ответы получат в ответ, Сильванус потянул невербальной Вингардиум Левиосой перевёрнутую сумку с пчёлами.

— Хватаемся за ремешок на счёт три! Раз!

Послушание было безукоризненным: звероловы стояли плечом к плечу как слаженный отряд.

— Два!

По полянке скользнула крылатая тень. Алиса взглянула вверх и замешкалась, не донеся руку до недовольно гудящей сумки совсем чуть-чуть...

— Три!

Пространство проглотило группу звероловов, оставив Алису в одиночестве, как лавровый лист на краю тарелки. Хамхмыри хохотали, как стая гиен.

Алиса безнадёжно пощупала сумеречный воздух. В ладони ничего не осталось, но в ушах звенело, будто она дёрнула за невидимую струну. А потом хамхмыри снова выдали многоголосый рык, и Алиса сжалась в комочек и закрыла голову руками.

— Протего Тоталум!

Когтистая волна прошуршала вокруг её синеватой полусферы и утекла в ту же сторону, куда улетели крылатые зелюки. Алиса проводила их взглядом и боязливо поднялась. Как ей теперь попасть обратно в замок?! Идти по звёздам? В темноте, босиком по Запретному Лесу? Она сделала пару шагов по полянке, наступила на морковку и едва удержала равновесие.

— Эй, потеряшка!

Алиса испуганно обернулась, но за спиной стоял профессор ухода за магическими существами и пригласительно протягивал ей свою деревянную клешню. Алиса с облегчением подалась было вперёд, но ноги её слушаться не желали — примёрзли от испуга. Пришлось опустить взгляд к земле и мысленно растопить ледяные стельки. С облегчением сделать шаг вперёд, развеять щитовое заклинание, поднять глаза, и уже касаясь спасительной руки, увидеть за профессорской спиной нечто...

Трансгрессия сжала их в снежный комок и бросила на полянку перед воротами Хогвартса. Здесь в облаке дыма сидели статуи студентов, покрытые пчёлами, и боялись лишний раз пошевелиться, хотя Фумос достаточно достоверно имитировал пожар и усмирял воинственные настроения полосатиков.

— Блэку минус два за потерю своей половинки, — подтрунил профессор Кеттлбёрн, запылесошивая пчёл обратно в сумку каким-то хитрым невербальным заклинанием, и тут только Алиса вспомнила, что нужно дышать, и виновато вздохнула. — Флоренс плюс десять за доброту. За каждого лапчатого — пяток. И по семь всем за молчание.

— За то, что не скажем Дамблдору про бармаглота? — фыркнул Джейкоб.

— За то, что не стали отвечать хамхмырям! — удивлённо ответил Кеттлбёрн. — Но дурачат они знатно. Я только по холоду смекнул, что бармаглота рядом нет. От него тухлый дух и жар несусветный, не спутаешь.

Алиса виновато прикрыла глаза, но перед мысленным взором встала крылатая тень и...

— Сириус, ты умеешь трангрессировать? — шепнула она.

— Неа. Курсы только весной будут, двенадцать галлеонов с носа.

— Ага.

Надо было добыть эту несусветную сумму во что бы то ни стало.

Июль

В середине июля за завтраком все оставшиеся на лето студенты (в количестве десятерых человек) получили результаты С.О.В. Так как Алиса обучалась по индивидуальной программе, ерунды вроде нумерологии и хиромантии у неё не было, а руны ей как жителю северной страны зачли автоматом за два года сразу. Посмотрим, хорошо ли она старалась все эти месяцы? Пусть её взяли в школу по блату, но училась она на совесть!

— Защитные чары — высший балл от Филиуса Флитвика.

— Травология — высший балл от Помоны Стебль.

— Лечебные зелья — высший балл от Горация Слизнорта.

— Трансфигурация, Уход за магическими существами и Защита от тёмных искусств — зачтено на троечку.

На последнем пункте Алиса поморщилась. Было бы терпимо, если бы не боггарт, которого Альбус Дамблдор давал ей на индивидуальных занятиях. Боггарт — это такой призрак, который сам формы не имеет и превращается в то, что пугает жертву больше всего. Алису пугал сам страх. От страха она теряла контроль. Ей сразу виделись полные ужаса глаза тех людей, и всё вокруг сковывал лёд. Опасно.

Заклинание Ридикулус против боггарта Алиса не осилила: ничего смешного в её страхе нет, это реальная проблема, которую нужно решать. Светлейшее заклинание патронуса тоже не удалось: хорошие воспоминания были омрачены чувством вины и не могли выстоять даже против боггартов, не говоря уже о дементорах и смеркутах. Директор пообещал с сентября опробовать ещё один способ — окклюменцию, то есть защиту разума от проникновений. Звучало многообещающе.

Алиса бережно свернула свиток и убрала в сумку. Мимо пролетел бумажный самолётик, который Сириус Блэк свернул из своего свитка с результатами С.О.В.

* * *

Сириус Блэк был живым воплощением протеста против правил: с хвостиком длинных волос, в рубашке навыпуск, с развязными манерами и громким смехом. И совершеннейшим неумением справляться со скукой: когда кончались интересные дела, избалованный барский сынок задирал окружающих и учинял разбой — прямо как её тётя!

К середине июля Сириус достал своими выходками даже преподавателей: он то приходил на практику с завязанными глазами, то колдовал исключительно левой рукой, то — не доставая палочку из рукава... Аргус Филч вообще три раза вычёркивал его из своих практических занятий — и так ведь и не пустил! Кажется, Алиса осталась единственной, кто мог его вытерпеть. Сириус находил её каждый раз, когда лень было искать развлечение самому — то есть по несколько раз на дню. Находил всегда и везде: не помогало ни затирание следов, ни маскировочные чары, ни-че-го.

И вот золотой мальчик богатых родителей опять страдает от скуки.

— Давай в заклинания на последнюю букву? — наобум предложила Алиса, ручным вихрем счищая пыль с механизмов Часовой башни. Раз уж спрятаться здесь не получилось, нужно провести время с пользой — сюда явно давно не заглядывали.

— Люмос.

— Скрибблифорс.

— Сонорус.

— Силенцио.

— Остолбеней.

— Инсендио.

— Обливиэйт.

— Тарранталлегра.

— Акцио...

Словесные игры стали спасением. Алиса могла заниматься делами и параллельно беречь Хогвартс от Сириуса — простите, Сириуса от скуки. Сам же холёный белоручка работами не утруждался и знай себе кидал камешки в разные мишени, вертел в пальцах палочку или чертил какие-то схемы. И вечно мурлыкал что-то себе под нос. И пусть. Чем бы дитя ни тешилось — лишь бы Хогвартс не терроризировало.

* * *

Сириус не делал пакостей просто так, из удовольствия. Ладно, в первые годы, может, и делал, но теперь — не ради удовольствия. Конечно, нельзя сказать, что совсем без удовольствия, но цель была объективная. Начиналась война. Он понял, что они выйдут из школы прямиком на войну. А окружающие так беспечны! Так уязвимы! Пушечное мясо.

Сириуса это не устраивало. И он решил их тренировать. Всех. Он закидывал окружающих подлянками, чтобы улучшать их реакцию. Он делал пространство Хогвартса небезопасным, чтобы эти ротозеи хотя бы _задумались_, что можно вести себя осмотрительнее. Они ему ещё спасибо скажут! Разве что Нюниус был особым персонажем, которого он задирал ради Джеймса. И слизеринцы: предателей жалеть нельзя, а вот тренироваться на них — в самый раз. Ничего личного, как говорится, но увлечение тёмными искусствами — достаточный повод для презрения.

Алису ни разу не удалось застать врасплох. Щиты у неё были крепкие, и ставила она их на зависть шустро. К тому же и найти её в Хогвартсе без Карты было нереально: она применяла маскировочные чары и прятала следы, обычные и магические.

Сириус любил сложные задания. Такой досуг был полезным, а значит, он не терял время зря. Он ненавидел бесполезную трату времени! Особенно время важно в бою: кто быстрее, тот и цел. Поэтому Сириус натаскивал себя (и заодно свою ученицу, будущую девушку Ремуса) на скорость: кто больше заклинаний произнесёт, пока горит спичка, кто быстрее собьёт с капусты гусеницу атакующим заклинанием...

Потом он придумал игру в дедукцию: колдуешь без слов, а другой угадывает заклинание по цвету и эффекту. Дедукция Алисе удавалась, но волшебствовать молча!.. Умом она понимала, что это эффективнее, но выходило из рук вон плохо.

А Сириусу понравилось учить. Не кичиться своим превосходством, а помогать, растить, дотягивать! Ему понравилось учить настолько, что он даже подумал остаться преподавать в Хогвартсе. Например защиту от тёмных искусств, а то у них каждый год меняются наставники — и один другого ядрёнее! Сириус небезосновательно подозревал, что мог вести занятия куда лучше, чем многие из них. И даже начал составлять учебный план.

Август

— Бу! — Сириус с ревизорским видом наставил на неё Люмос. — И кто это у нас ходит ночами по замку?

— У меня официальное разрешение, — она спокойно вынула из мантии свиток и развернула у него перед носом. — А у тебя?

Помона Стебль чёрным по белому предписывала Алисе Беловой в любое время посещать теплицы для ухода за особо ценными экземплярами.

Сириус опешил. Так можно было?! Официально ходить ночью по замку?!

— Ты вообще ночами не спишь? — зачем-то прицепился он.

— А ты? — огрызнулась она.

— Сыграем в прятки?

— Что?!

— Мне скучно. Сыграй со мной. Спорим, я найду тебя за пять минут?

Алиса недоверчиво нахмурилась.

— Не найдёшь.

— Прячься. Считаю до трёхсот. — Он стряхнул с палочки Люмос, отвернулся и стал шёпотом считать.

Это был отличный шанс узнать, как он определяет её местоположение! Алиса сняла туфли, босиком пробежала пару коридоров, а затем, невидимая и неслышимая, вернулась обратно.

Сириус досчитал обещанные триста и развернул Карту.

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость...

Алиса исхитрилась заглянуть в свиток — и вознегодовала.

— Люмос! — вместе с ярким светом, будто это было особое заклинание обвинения, она появилась из темноты. — Ты жулик!

— Что ж, шалость удалась, — ничуть не смущаясь, сказал сощурившийся Сириус. Карта начала выцветать. — Говорил же, что найду за пять минут!

— Акцио карта! — свиток прошуршал в Алисину руку, и свет на её палочке погас.

— Куда? — вознегодовал Сириус, огненным лассо Карпе Ретрактума пытаясь вернуть пергамент. Оранжевые блики осветили тёмный коридор и показали, что девушки на месте уже нет.

— Фините, — парировала Алиса откуда-то сбоку, развоплощая лассо и снова погружая коридор во тьму. — Протего Тоталум!

Синеватая полусфера сделала Алису похожей на фигурку в стеклянном шаре со снегом.

— Сделка! — выкрикнула она сквозь треск заклинаний, подняв карту над головой. Голубые и красные искры с шипением стекли по полусфере.

Сириус изобразил внимание, не опуская палочку.

— Верну, когда найдёшь меня по-честному. Идёт?

Сириус подумал.

— Идёт.

— Палочку опусти, — Алиса не спешила снимать щитовые чары.

Сириус дёрнул бровью и демонстративно положил палочку в задний карман чёрных джинсов. Показал пустые руки.

— Считаешь до трёхсот. По-честному! — Алиса маленькими шагами отходила назад.

— Один, — Сириус не отводил от неё внимательного взгляда. — Два.

— Люмос Солем! — коридор ослепительно полыхнул вспышкой. Сириус локтём левой руки закрыл глаза, а правой выхватил палочку, параллельно приседая и отправляя вперёд голубой луч, но в вёрткую девчушку не попал.

— Иммобулюс!

А вот её голубоватый луч его обездвижил.

— Прости, но я не доверяю жуликам. — Алиса в темноте подбежала и выхватила палочку из его застывшей руки. — Импедимента! Импедимента Максима! Импедимента Тоталум! Импедимента Экстремис!

Алиса отстреливалась бирюзовыми вспышками, убегая, и отчаянно надеялась, что импровизированные латинские усилители подействуют и дадут ей хоть минутный выигрыш.

Сириус не стал даже пытаться, рассудив, что уж если она пропустит завтрак, то на практику явится всенепременно.

— Доброе утро, — она кивнула, не отрываясь от каши с фруктами. Он сел напротив. Рядом на столе лежал заветный пергамент и его дубовая палочка с жилой дракона. Руки так и чесались схватить сразу, но он сдержался.

— Слабоватые заклинания: действуют недолго и друг друга перебивают, но в общем и целом неплохо, — он вытащил из её тарелки кусочек дыни и отправил себе в рот.

— Спасибо.

— Понравилось? — он кивнул на карту.

— Это что-то невероятное, — уважение в её глазах приятно грело. Он страшно гордился этим проектом!

Сириус нагрёб себе полную тарелку дыни и сел поудобнее, подложив под себя ногу.

— А можно _не_ отображаться на этой карте? — Алиса оторвалась от каши.

— Неа. Даже оборотное зелье её не одурачит, — Сириус довольно уплетал дыни. — И мантия невидимости.

— Тогда можно тебя попросить не шпионить за мной через эту карту?

— Не нравится моя компания?

— Не люблю быть под колпаком.

Сириус расслышал за этой фразой нечто _гораздо_ большее. После небольшого раздумья он ответил:

— Обещаю не использовать Карту против тебя.

Алису этот ответ, казалось, не очень устроил, но она смолчала. Как всегда. Она мастерски умела умалчивать и скрывать — это он уже понял.

* * *

За август он смастерил себе и друзьям краги, чтобы носить в рукаве палочку. Один взмах — и она скользит в ладонь. Вдобавок она крепится темляком и после Экспелиармуса остается висеть на запястье. Один взмах — и палочка снова в руке! Сириус был доволен и предвкушал будущий год, полный ночных вылазок и схваток с чистоплюями. Ещё бы научить ребят не путаться в мантиях и не зацепляться подолами и рукавами за всякие выступающие предметы! Особенно Хвоста.

Алиса тоже могла стать многообещающим боевым товарищем — если бы не тратила прорву времени на бесполезные вещи вроде прореживания морковок и выведения плесени в сырых коридорах слизеринцев. Для себя Сириус давно принял её в стаю, под свою опеку: гриффиндорское чутьё подсказывало, что ей можно доверять. Это добротный тыл, как Ремус. Она вообще была вся как Ремус: та же любовь к книгам попыльнее, та же деликатность, тот же тихий омут с тщательно скрываемой тайной и та же дурость со всем справиться самостоятельно. Ха! Видали мы таких. И с её тайной тоже разберёмся: уж что может быть хуже ликантропии? Подозревая её в оборотничестве, он проследил за ней в полнолуние, но теория не сошлась. А воображение уже подсовывало картинку двух волков в лунном свете, бегущих бок о бок. Вот Ремусу было бы хорошо! Теперь же при мысли о Ремусе Сириус испытал странное: он не хотел делиться. Как игрушкой, которой ещё не наигрался. Как младшей сестрёнкой, которую пора отдавать замуж. Некстати вспомнился младший брат, Регулус, и настроение сделалось ещё паршивее. Но та семья — ненастоящая, быть паршивой овцой в ней даже приятно — спасибо Ричи Блэкмору, что воспел! А вот Мародёры — это его жизнь, его самые родные люди. И вот, получается, какой он на самом деле друг? Мелочный, жадный, эгоистичный? Получается, так. Гадко.

Он пытался заглушить тоску, раз за разом кидая в землю свой кинжал, распутывающий любые узлы, и призывая его обратно движением ладони. Все сидят у костра и жарят зефирки, под хрюкотание зелюков обсуждают завтрашнее прибытие друзей и смотрят фотографии Адриана, и только один из них — в тени, лишний человек на этом празднике жизни.

Алиса выскользнула из освещённого круга с кружкой травяного чая. Села рядом, молча поставила перед ним душистый напиток.

— Тоскливо?

Понаблюдала, как он оттачивает броски, не притрагиваясь к кружке.

— Давай придумаем, кому разбить нос с пользой?

Сириус не стал вытаскивать кинжал — так неожиданно прозвучал вопрос. Повернулся к Алисе, смерил задумчивым взглядом. Смешная маленькая состайница. Это он её защищает, а не она его. Захотелось потрепать по загривку, как щенка. Как он всегда ерошил волосы Джеймсу. А ведь он ни разу не видел её с распущенными волосами! Всегда собраны в шишку. Интересно стало нестерпимо. Он протянул руку, чтобы вытащить шпильку...

Алиса дёрнулась от прикосновения, неловко вскинула руку к затылку — и попала ему локтем ровно в нос.

Сириус сдавленно охнул и зажал ушибленное место ладонью.

— Ой. Думаешь, это пойдёт тебе на пользу? — с такой наивной простотой спросила она, что Сириус чуть не улыбнулся.

Как ни странно, действительно полегчало — боль его отрезвила. Да, пожалуй, получить в нос — это было ровно то, что нужно.