С севера с любовью (джен)

"Привет, лимонный шербет! Не забыл ещё свою боевую подругу?

Нужна твоя помощь. Слышала, у тебя своя школа? Возьми мою племянницу на пару лет? А то она уже чуть не угробила десяток молодцов своей волшбой. Те заслужили, вообще без претензий, но девочка переживает. Боюсь за неё. Не в службу, а в дружбу, а?

Шлю сласти в подарок, твоя маленькая разбойница"

Июнь

День был паршивый: с Минервой на экзамене поцапались из-за этого несостоятельного исключения Гэмпа, Сохатый бесит своим снитчем, Лунатик вечно занудствует, а Хвост подлизывается. А завтра ехать в этот унылый дом! С чокнутыми предками!! И девка эта свою мандрагору разбила и Нюниуса спугнула! До сих пор уши болят. Кстати, вот эта девка. Вот эту мандрагору!

— Чистокровные по-честному не умеют, — презрительные слова, предназначенные мандрагоре (мандрагоре, Мерлин, она говорит с мандрагорой!), явно были про их облаву на Снейпа. Обычно Сириус сам поливал отвращением высокородных идиотов, и оказаться на их месте было неприятно.

— Прости, моя хорошая, но вчетвером на одного — это прям позор, — продолжала она увещевать свою пакость в горшочке. Дак она это специально устроила? О Мерлин, Нюниус настолько жалок, что даже девочки сообразительнее него!

— На хлюпиков и палочка не нужна! — фыркнул он из ниши, где вообще-то надеялся отсидеться подальше от всяких придурков, но решил напугать мимопроходящую пигалицу — поделом! А она даже глазом не повела, только бросила походя:

— Ага.

Мир вокруг посерел. Эта тепличная моль задела его, ох как задела своим сарказмом.

— Показать? — лениво поинтересовался он — у её спины.

— Да не, вдруг опять мандрагору уроню, — отказалась она, и он непроизвольно вздрогнул, а его внутренний пёс болезненно прижал уши. Вот поганка!

От невербальной Вингардиум Левиосы горшок вылетел из её рук, заставляя-таки обернуться и удивлённо ойкнуть. Сириус демонстративно поставил мандрагору на травку под солнцепёк (пусть помучается!) и вопросительно поднял бровь.

Девушка вытащила волшебную палочку. Слишком медленно. Выбить палочку так же просто, как нож, а этому он научился давным-давно. У магглов, между прочим, — выкуси, матушка! Мысль о родителях и их нацистских закидонах взбесила его окончательно, и он не ограничился просто разоружением, но и выкрутил руку для надёжности, поставив противника на колени и упиваясь своей властью.

— Убедилась?

— Нет, — сквозь слёзы выдохнула она.

Солнечная лужайка начала заметно выцветать.

— Блин, что я делаю!

Сириус опомнился. Отпустил руку. Опустился перед ней на колени, хрупнув примороженной травой и краем сознания удивившись, откуда на солнцепёке льдинки.

Девушка отрешённо смотрела в себя, машинально баюкая конечность после болевого приёма.

— Мерлин, я придурок! Прости. Прости-прости-прости. Блин, да что за... — он подобрал с почерневшей (реально почерневшей! откуда?!) травы её палочку и направил на себя:

— Империо! Делай со мной всё, что хочешь, я заслужил.

Девушка удивлённо взяла протянутую палочку. Направила на него, стараясь не смотреть в глаза:

— Фините Инкантатум.

Поднялась. Так же не глядя сказала:

— Своей волей надо себя сдерживать.

— Эй, стой! — Он вскочил на ноги. — Не уходи просто так. Прости меня!

— Прощаю, топай.

— Нет, стой!

— Стою.

Она так послушно отзывалась на его слова, будто это в неё попал Империус. Сириус даже засомневался — но нет, вроде не в неё.

— Приказывай так. Я всё сделаю.

Он таки поймал её взгляд, чтобы показать, как раскаивается. И это не притворство, он и правда чувствовал себя виноватым!

— Как от тебя защищаться? — внезапно сердито спросила она.

— Да легко вообще-то, — озадаченно ответил он. — Хочешь, научу? Ты где летом будешь?

— В Хогвартсе.

— Отлично! Я тоже, — с ходу решил он, потому что дом уже перестал быть ему домом: всё время хочется собрать вещи и сбежать. Посмешище! Хогвартс куда роднее. — Завтра начнём? Я зайду?

Внимательно посмотрела на него. Кивнула. Подобрала свою вяленую мандрагору и ушла.

Стыдно было нестерпимо. Паршивый день.

* * *

Придурок (он сам себя так назвал!) Сириус Блэк дожидаться завтра не стал — пришёл в теплицу ещё до полуночи. С букетом. Светящимся букетом лунных цветов. Хрупких бутонов, слегка звенящих и благоухающих. Прекрасных, как Полярная звезда.

— Я хотел извиниться...

Хлопнули об пол перчатки из драконьей кожи.

Алиса с величайшей нежностью поместила в ближайшую лейку с водой редчайшие цветы Запретного Леса, варварски выдранные прямо с корнями. Впрочем, и на том спасибо — глядишь, приживутся в теплице с тёмными стёклами и больше не попадутся всяким... студентам. Только вот у одного корешок повредился, но если дотянет до полнолуния, выживет точно. А когда разрастутся на всю клумбу, можно будет рассаживать их по Запретному Лесу! Хотя заходить ночью в глущобу...

— Ладно, до завтра, — оторвал её от посадки краснокнижных растений голос гриффиндорца. Он так и стоял на пороге: запах драконьих удобрений повиликой душил его аристократические ноздри.

— Погоди, забери заодно, — устыдилась Алиса.

Она бережно отложила лопатку на край свеженькой клумбы и подняла с приступки у выхода увесистый ящик с высокими цветками-башенками.

— Всё отдать не соберусь. Это для вашего друга, люпины, особой породы — видишь, лепестки прозрачные совсем. Чтобы легче переносить полнолуния.

Гриффиндорец насторожился.

— Бери.

— Откуда ты...

— Ящик тяжёлый!

Парень спохватился и перехватил цветы.

— Пропускать потоковые лекции по полнолуниям подозрительно, — Алиса запустила руки в бочку с водой. — А если ты староста, то это привлекает внимание.

— Сильно привлекает? — потерянно спросил гриффиндорец.

— Теперь будет не сильно, — Алиса стряхнула капли на землю. — Пусть поставит у кровати или на окошко. И пусть в полнолуние веточку с собой носит. Я к Рождеству ещё ящик выращу.

Она любезно распахнула до предела и придержала дверь теплицы, выпроваживая это ходячее недоразумение на свежий воздух.

— Спасибо.

Кивнула, плотно закрылась и пообещала себе повысить взломозащищённость теплицы. Сохранить лунные цветы — её прямой долг.

* * *

Сириус _ненавидел_ монотонную работу. Особенно работу руками. Презрение к примитивному труду он испытал ещё в детстве, когда мама за провинности отправляла его на кухню помогать домовому эльфу: чистить картошку, драить кастрюли, мыть полы. Без палочки! Тупо и покорно делать работу прислуги! А этот гадкий Кикимер ещё глумился над ним: неправильно щётку держишь, весь пол жиром закапал, хозяйка тебя тут на неделю оставит...

Филч тоже практиковал наказание изнурительным трудом: начистить до блеска кубки в Зале Славы, отскоблить котлы после первокурсников, законопатить щели в Астрономической башне. И тоже — без палочки, своими руками. Гадость.

Список летних дел по хозяйству, вывешенный в Большом Зале, по этой причине сначала вызвал у Сириуса отторжение. Он не для того остался в замке, чтобы собирать слизней с капусты или полировать доспехи в коридорах! Фредди Меркьюри заразительно пел, как славно лениться весь день, и Сириус жаждал следовать словам великого человека, и не только по воскресеньям.

Но любопытство — проклятое любопытство! — заставило взглянуть на список дел. Записываться предлагалось добровольно, а магией пользоваться не только не запрещалось, но и крайне рекомендовалось — практика! Да и дела предлагались нескучные. Превратив Скрибблифорсом в перо первый попавшийся под руку предмет со стола (кажется, солонку) и обмакнув его в вишнёвое варенье, Сириус не задумываясь подписался на летние учёты всякой живности с профессором Кеттлберном, который преподавал Уход за магическими существами и которого Сириус страшно уважал за безбашенность. Также с великой охотой он вызвался подновить поле для квиддича (пометка "Опасно!" резко повышала привлекательность задания). "Ставить ловушки для первокурсников" звучало заманчиво, но с Филчем работать не хотелось. Раздумывая, согласиться на это официально или помочь скрытно (Welcome to my nightmare, как пели Aerosmith!), Сириус вчитался, кто из оставшихся студентов на что уже вызвался, и с удивлением заметил, что имя его новой знакомой встречается абсолютно на каждой строчке. На каждой!

На тренировке он коснулся этой темы: надо же понимать, чего ждать от этой девчонки, явно влюблённой в Ремуса! А то когда начнут встречаться, поздно будет за голову хвататься!

— В детстве меня наказывали бездельем, — ответила она, шустро отшагивая в сторону с линии атаки условного ножа (первой попавшейся палки из-под ног) и сбоку ударяя ему по запястью (слабенько, но на первый раз пойдёт). — Теперь мне любое дело в радость, а тратить время впустую — мучительно.

— И ты успеешь везде? — Сириус кивнул и отшагнул назад.

— Прошлым летом успевала.

— Прошлым летом? — он сделал ещё один выпад и снова получил лёгкий шлепок по руке.

— Ага, я в июне приехала, — она вернулась на исходную позицию. — Мне надо много заниматься, а то у меня плохо получается.

— Какой толк в собирании слизней? — третий выпад закончился уже более уверенным ударом по кисти.

— Мы трансфигурировали их в водород и устроили взрыв.

Алиса умолчала, что "мы" — это она и Помона Стебль, так как больше никто на борьбу со слизнями не пришёл.

— Внушительно, — оценил Сириус, умолчав, что всё равно не собирается подписываться на эту работу.

Алиса слукавила. Она хваталась за любые дела не только из-за тягомотных часов молчаливого ничегонеделания. Работа отвлекала её от тяжёлых мыслей. Если невозможно исправить ошибку, нужно её численно перевесить хорошими поступками. Своего рода искупление. Монотонные дела были предпочтительны, а опасные изнуряли — постоянно нужно было перестраховываться, чтобы не заморозить кого-нибудь до смерти. Безбашенный Сильванус Келлтбёрн, потерявший уже пару конечностей, был главным поставщиком опасных заданий. Алиса каждый раз с содроганием шла на его занятия, но что поделаешь: вся её жизнь теперь — это одна большая епитимья.

В паре эти двое работали отлично: импульсивный Блэк с молодецкой лихостью ловил зверей, которых им удавалось заметить, а бояка Алиса добросовестно его страховала, пока он в пылу погони совсем не терялся из виду. Дамблдор был прав, ой как прав, попросив ставить их вместе! Не забыть бы ещё, что на ловлю боггарта девочку брать не надо. Отчего — одному директору известно, хотя по уму как раз наоборот: трусишке Алисе стоило освоить Ридикулус. Ну да Альбусу виднее, наше дело сегодня — зелюков пересчитать.

Смеркалось, самое время было варить ужин. Сильванус Кеттлбёрн сглотнул слюнку и свистнул босоногих студентов:

— Сейчас начнут хрюкотать. Напоминаю: крылатых не троньте, лапать можно только лапчатых. Станут лизать пятки — не спугните! Будет вам питомец на всю жизнь! — магозоолог грустно глянул на свои деревянные ноги: ему такая удача уже, увы, не светила.

— И ради Мерлина, не отвечайте хамхмырям и их братьям-шорькам! Вам всё равно не выиграть словесную перепалку с этими паршивцами!

Сильванус обвёл взглядом четыре пары звероловов.

— И последнее. Услышите, что кто-то рымит — всё бросаете и бегом ко мне. Ясно? Злопастного исполина никакой магией не сдюжить. Его только стрижающий меч проймёт.

В кустах раздалось что-то похожее на хрюканье и курлыканье.

— Начали!..

Босоногие студенты рассредоточились по полянке и замерли, как в первое знакомство, но тогда они боялись спугнуть зелюков, а сейчас — боялись самих зелюков. В прошлый раз недотёпа Дейви невовремя чихнул, и зелюки перепугались и ринулись клеваться: крылатые прыгали на головы и целились в глаза и уши, а лапчатые щипали колени. У бедного Бертрама вожак выхватил палочку и едва не перекусил посерёдке — благо, она вылетела, когда птыц остервенело мотал ей из стороны в сторону, как пёс тряпку-рваклю. А уж как обогатили свой лексикон шорьки...

Пришлось найти другую стаю, к тому же подальше от тех шорьков. Дейви и Бертран, впрочем, на новые смотрины вовсе не явились, зато остальные студенты упёрто стояли статуями. Флоренс и её парнишка держались за руки, но в этот раз оба благоразумно убрали волосы по примеру Алисы. Первокурсники Джейкоб, Оливия и Дункан сбились в кучку, но оставшийся без пары Адриан с пятого курса своего одиночества не заметил — уже ловил кадры в свою колдокамеру, предусмотрительно заглушив щелчок затвора и вспышку.

— Пс, Адриан, пс! — шёпотом позвал его Сириус. Нахальный зелюк маршировал по его согнутой в полупоклоне спине, но нападать не спешил, хотя Сириус всё равно закрывал голову руками в кожаных перчатках на случай, если капюшона не хватит. Догадается притвориться побеждённым — получит шанс приручить матёрого птыца!

В этот раз получилось хорошо. Джейкоб токовал со своим зелюком, повторяя его движения, как заклинатель змей. Дункан взялся отвлекать вожака: ставил перед собой флягу, а тот её нарочно ронял, раз за разом, снова, снова и снова. Флоренс и Оливия тискали лапчатых зелюков как котят. Алиса стояла у дерева сторожевым сусликом, с палочкой наготове и с тяглодумчивым лицом. Чего она всё время боится, спрашивается?! Единственная серьёзная опасность здесь — бармаглот, но его приближение всегда ощущается кожей: в пот бросает ещё до того, как злопастный подойдёт, — а нынче на полянке холодит, и протезы совсем не ломит от жара. Дует крепкий ветер, как чёрный чай, пучки морковки спрятались в траве будто изюм в кексе, пчёлы облюбовывают его сумку, висящую вверх дном, будто дымок вьётся над свежеиспечённым хлебом... Кыш, любезные, это же экстренный портал! А впрочем... пускай, всё равно не запонадобится... зато пчёлы дадут мёд, и его будет так вкусно добавлять в сбитень, или запекать яблоки с капелькой мёда в серединке, или обмакивать печёную тыкву...

Гром граахнул внезапно, и спутать его с урчанием в животе было невозможно. Оцепенение накрыло полянку, будто залило густым сахарным сиропом и превратило в леденец. Старый лопух! Пропустил, замечтавшись об ужине! И теперь ужином станут студенты!

— Живо ко мне!

Крылатые зелюки рассыпались с поляны, как сухарики из прохудившегося походного мешка, а лапчатые застыли чёрствыми ковригами, изображая травяные кочки. Сильванус и сам малодушно думал бросить бестолковый птичий молодняк, потому что Альбус велел спасать _своих_ детёнышей в первую очередь, но молодчина Флоренс прибежала с двумя прижатыми к груди лапчатиками, и их кроткие глаза жгли его совесть, будто чёрные перчики в супе с морковными звёздочками, золотистым луком и свежей крапивкой... тьфу!

— Удальцы, арканим лапчатых!

После первой полусотни отстранений от работы перестаёшь воспринимать это близко к сердцу. Мешки из кожи ишаки глотают птенцов, будто тянучие чулки для луковиц, и под раскатистое погромыхивание испепелина его студенты озябшими руками крутят лассо Карпе Ретрактума... постойте, озябшими руками?

Понимание настигло его вместе со взрывом хохота хамхмырей, стёкших с деревьев, будто длинная лапша с вилки. Сильванус в сердцах прикинул, насколько съедобны эти звуковоспроизводящие паршивцы, и досадливо сплюнул аппетитно копившуюся во рту слюну.

— Храбрельцы, молчать!

Внутренне содрогнувшись от того, какие насмешки сейчас выльют на их благопристойную компанию хамхмыри и какие неблагопристойные ответы получат в ответ, Сильванус потянул невербальной Вингардиум Левиосой перевёрнутую сумку с пчёлами.

— Хватаемся за ремешок на счёт три! Раз!

Послушание было безукоризненным: звероловы стояли плечом к плечу как слаженный отряд.

— Два!

По полянке скользнула крылатая тень. Алиса взглянула вверх и замешкалась, не донеся руку до недовольно гудящей сумки совсем чуть-чуть...

— Три!

Пространство проглотило группу звероловов, оставив Алису в одиночестве, как лавровый лист на краю тарелки. Хамхмыри хохотали, как стая гиен.

Алиса безнадёжно пощупала сумеречный воздух. В ладони ничего не осталось, но в ушах звенело, будто она дёргала за невидимую струну. А потом хамхмыри снова выдали многоголосый рык, и Алиса сжалась в комочек и закрыла голову руками.

— Протего Тоталум!

Когтистая волна прошуршала вокруг её синеватой полусферы и утекла в ту же сторону, куда улетели крылатые зелюки. Алиса проводила их взглядом и боязливо поднялась. Как ей теперь попасть обратно в замок?! Идти по звёздам? В темноте, босиком по Запретному Лесу? Она сделала пару шагов по полянке, наступила на морковку и едва удержала равновесие.

— Эй, потеряшка!

Алиса испуганно обернулась, но за спиной стоял профессор ухода за магическими существами и пригласительно протягивал ей свою деревянную клешню. Алиса с облегчением подалась было вперёд, но ноги её слушаться не желали — примёрзли от испуга. Пришлось опустить взгляд к земле и мысленно растопить ледяные стельки. С облегчением сделать шаг вперёд, развеять щитовое заклинание, поднять глаза, и уже касаясь спасительной руки, увидеть за профессорской спиной нечто...

Трансгрессия сжала их в снежный комок и бросила на полянку перед воротами Хогвартса. Здесь в облаке дыма сидели статуи студентов, покрытые пчёлами, и боялись лишний раз пошевелиться, хотя Фумос достаточно достоверно имитировал пожар и усмирял воинственные настроения полосатиков.

— Блэку минус два за потерю своей половинки, — подтрунил профессор Кеттлбёрн, запылесошивая пчёл обратно в сумку каким-то хитрым невербальным заклинанием, и тут только Алиса вспомнила, что нужно дышать, и виновато вздохнула. — Флоренс плюс десять за доброту. За каждого лапчатого — пяток. И по семь всем за молчание.

— За то, что не скажем Дамблдору про бармаглота? — фыркнул Джейкоб.

— За то, что не стали отвечать хамхмырям! — удивлённо ответил Кеттлбёрн. — Но дурачат они знатно. Я только по холоду смекнул, что бармаглота рядом нет. От него тухлый дух и жар несусветный, не спутаешь.

Алиса виновато прикрыла глаза и зареклась разгонять духоту своим врождённым холодом, но перед мысленным взором уже встала крылатая тень и...

— Сириус, ты умеешь трангрессировать? — шепнула она.

— Неа. Курсы только весной будут, двенадцать галлеонов с носа.

— Ага.

Надо было добыть эту несусветную сумму во что бы то ни стало.

Июль

В середине июля за завтраком все оставшиеся на лето студенты (в количестве десятерых человек) получили результаты С.О.В. Так как Алиса обучалась по индивидуальной программе, ерунды вроде нумерологии и хиромантии у неё не было, а руны ей как жителю северной страны зачли автоматом за два года сразу. Посмотрим, хорошо ли она старалась все эти месяцы? Пусть её взяли в школу по блату, но училась она на совесть!

— Защитные чары — высший балл от Филиуса Флитвика.

— Травология — высший балл от Помоны Стебль.

— Лечебные зелья — высший балл от Горация Слизнорта.

— Трансфигурация, Уход за магическими существами и Защита от тёмных искусств — зачтено на троечку.

На последнем пункте Алиса поморщилась. Было бы терпимо, если бы не боггарт, которого Альбус Дамблдор давал ей на индивидуальных занятиях. Боггарт — это такой призрак, который сам формы не имеет и превращается в то, что пугает жертву больше всего. Алису пугал сам страх. От страха она теряла контроль. Ей сразу виделись полные ужаса глаза тех людей, и всё вокруг сковывал лёд. Опасно.

Заклинание Ридикулус против боггарта Алиса не осилила: ничего смешного в её страхе нет, это реальная проблема, которую нужно решать. Светлейшее заклинание патронуса тоже не удалось: хорошие воспоминания были омрачены чувством вины и не могли выстоять даже против боггартов, не говоря уже о дементорах и смеркутах. Директор пообещал с сентября опробовать ещё один способ — окклюменцию, то есть защиту разума от проникновений. Звучало многообещающе.

Алиса бережно свернула свиток и убрала в сумку. Мимо пролетел бумажный самолётик, который Сириус Блэк свернул из своего свитка с результатами С.О.В.

* * *

Сириус Блэк был живым воплощением протеста против правил: с хвостиком длинных волос, в рубашке навыпуск, с развязными манерами и громким смехом. И совершеннейшим неумением справляться со скукой: когда кончались интересные дела, избалованный барский сынок задирал окружающих и учинял разбой — прямо как её тётя!

К середине июля Сириус достал своими выходками даже преподавателей: он то приходил на практику с завязанными глазами, то колдовал исключительно левой рукой, то — не доставая палочку из рукава... Аргус Филч вообще три раза вычёркивал его из своих практических занятий — и так ведь и не пустил! Кажется, Алиса осталась единственной, кто мог его вытерпеть. Сириус находил её каждый раз, когда лень было искать развлечение самому — то есть по несколько раз на дню. Находил всегда и везде: не помогало ни затирание следов, ни маскировочные чары, ни-че-го.

И вот золотой мальчик богатых родителей опять страдает от скуки.

— Давай в заклинания на последнюю букву? — наобум предложила Алиса, ручным вихрем счищая пыль с механизмов Часовой башни. Раз уж спрятаться здесь не получилось, нужно провести время с пользой — сюда явно давно не заглядывали.

— Люмос.

— Скрибблифорс.

— Сонорус.

— Силенцио.

— Остолбеней.

— Инсендио.

— Обливиэйт.

— Тарранталлегра.

— Акцио...

Словесные игры стали спасением. Алиса могла заниматься делами и параллельно беречь Хогвартс от Сириуса — простите, Сириуса от скуки. Сам же холёный белоручка работами не утруждался и знай себе кидал камешки в разные мишени, вертел в пальцах палочку или чертил какие-то схемы. И вечно мурлыкал что-то себе под нос. И пусть. Чем бы дитя ни тешилось — лишь бы Хогвартс не терроризировало.

* * *

Сириус не делал пакостей просто так, из удовольствия. Ладно, в первые годы, может, и делал, но теперь — не ради удовольствия. Конечно, нельзя сказать, что совсем без удовольствия, но цель была объективная. Начиналась война. Он понял, что они выйдут из школы прямиком на войну. А окружающие так беспечны! Так уязвимы! Пушечное мясо.

Сириуса это не устраивало. И он решил их тренировать. Всех. Он закидывал окружающих подлянками, чтобы улучшать их реакцию. Он делал пространство Хогвартса небезопасным, чтобы эти ротозеи хотя бы _задумались_, что можно вести себя осмотрительнее. Они ему ещё спасибо скажут! Разве что Нюниус был особым персонажем, которого он задирал ради Джеймса. И слизеринцы: предателей жалеть нельзя, а вот тренироваться на них — в самый раз. Ничего личного, как говорится, но увлечение тёмными искусствами — достаточный повод для презрения.

Алису ни разу не удалось застать врасплох. Щиты у неё были крепкие, и ставила она их на зависть шустро. К тому же и найти её в Хогвартсе без Карты было нереально: она применяла маскировочные чары и прятала следы, обычные и магические.

Сириус любил сложные задания. Такой досуг был полезным, а значит, он не терял время зря. Он ненавидел бесполезную трату времени! Особенно время важно в бою: кто быстрее, тот и цел. Поэтому Сириус натаскивал себя (и заодно свою ученицу, будущую девушку Ремуса) на скорость: кто больше заклинаний произнесёт, пока горит спичка, кто быстрее собьёт с капусты гусеницу атакующим заклинанием...

Потом он придумал игру в дедукцию: колдуешь без слов, а другой угадывает заклинание по цвету и эффекту. Дедукция Алисе удавалась, но волшебствовать молча!.. Умом она понимала, что это эффективнее, но выходило из рук вон плохо.

А Сириусу понравилось учить. Не кичиться своим превосходством, а помогать, растить, дотягивать! Ему понравилось учить настолько, что он даже подумал остаться преподавать в Хогвартсе. Например защиту от тёмных искусств, а то у них каждый год меняются наставники — и один другого ядрёнее! Сириус небезосновательно подозревал, что мог вести занятия куда лучше, чем многие из них. И даже начал составлять учебный план.

Август

— Бу! — Сириус с ревизорским видом наставил на неё Люмос. — И кто это у нас ходит ночами по замку?

— У меня официальное разрешение, — она спокойно вынула из мантии свиток и развернула у него перед носом. — А у тебя?

Помона Стебль чёрным по белому предписывала Алисе Беловой в любое время посещать теплицы для ухода за особо ценными экземплярами.

Сириус опешил. Так можно было?! Официально ходить ночью по замку?!

— Ты вообще ночами не спишь? — зачем-то прицепился он.

— А ты? — огрызнулась она.

— Сыграем в прятки?

— Что?!

— Мне скучно. Сыграй со мной. Спорим, я найду тебя за пять минут?

Алиса недоверчиво нахмурилась.

— Не найдёшь.

— Прячься. Считаю до трёхсот. — Он стряхнул с палочки Люмос, отвернулся и стал шёпотом считать.

Это был отличный шанс узнать, как он определяет её местоположение! Алиса сняла туфли, босиком пробежала пару коридоров, а затем, невидимая и неслышимая, вернулась обратно.

Сириус досчитал обещанные триста и развернул Карту.

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость...

Алиса исхитрилась заглянуть в свиток — и вознегодовала.

— Люмос! — вместе с ярким светом, будто это было особое заклинание обвинения, она появилась из темноты. — Ты жулик!

— Что ж, шалость удалась, — ничуть не смущаясь, сказал сощурившийся Сириус. Карта начала выцветать. — Говорил же, что найду за пять минут!

— Акцио карта! — свиток прошуршал в Алисину руку, и свет на её палочке погас.

— Куда? — вознегодовал Сириус, огненным лассо Карпе Ретрактума пытаясь вернуть пергамент. Оранжевые блики осветили тёмный коридор и показали, что девушки на месте уже нет.

— Фините, — парировала Алиса откуда-то сбоку, развоплощая лассо и снова погружая коридор во тьму. — Протего Тоталум!

Синеватая полусфера сделала Алису похожей на фигурку в стеклянном шаре со снегом.

— Сделка! — выкрикнула она сквозь треск заклинаний, подняв карту над головой. Голубые и красные искры с шипением стекли по полусфере.

Сириус изобразил внимание, не опуская палочку.

— Верну, когда найдёшь меня по-честному. Идёт?

Сириус подумал.

— Идёт.

— Палочку опусти, — Алиса не спешила снимать щитовые чары.

Сириус дёрнул бровью и демонстративно положил палочку в задний карман чёрных джинсов. Показал пустые руки.

— Считаешь до трёхсот. По-честному! — Алиса маленькими шагами отходила назад.

— Один, — Сириус не отводил от неё внимательного взгляда. — Два.

— Люмос Солем! — коридор ослепительно полыхнул вспышкой. Сириус локтём левой руки закрыл глаза, а правой выхватил палочку, параллельно приседая и отправляя вперёд голубой луч, но в вёрткую девчушку не попал.

— Иммобулюс!

А вот её голубоватый луч его обездвижил.

— Прости, но я не доверяю жуликам. — Алиса в темноте подбежала и выхватила палочку из его застывшей руки. — Импедимента! Импедимента Максима! Импедимента Тоталум! Импедимента Экстремис!

Алиса отстреливалась бирюзовыми вспышками, убегая, и отчаянно надеялась, что импровизированные латинские усилители подействуют и дадут ей хоть минутный выигрыш.

Сириус не стал даже пытаться, рассудив, что уж если она пропустит завтрак, то на практику явится всенепременно.

— Доброе утро, — она кивнула, не отрываясь от каши с фруктами. Он сел напротив. Рядом на столе лежал заветный пергамент и его дубовая палочка с жилой дракона. Руки так и чесались схватить сразу, но он сдержался.

— Слабоватые заклинания: действуют недолго и друг друга перебивают, но в общем и целом неплохо, — он вытащил из её тарелки кусочек дыни и отправил себе в рот.

— Спасибо.

— Понравилось? — он кивнул на карту.

— Это что-то невероятное, — уважение в её глазах приятно грело. Он страшно гордился этим проектом!

Сириус нагрёб себе полную тарелку дыни и сел поудобнее, подложив под себя ногу.

— А можно _не_ отображаться на этой карте? — Алиса оторвалась от каши.

— Неа. Даже оборотное зелье её не одурачит, — Сириус довольно уплетал дыни. — И мантия невидимости.

— Тогда можно тебя попросить не шпионить за мной через эту карту?

— Не нравится моя компания?

— Не люблю быть под колпаком.

Сириус расслышал за этой фразой нечто _гораздо_ большее. После небольшого раздумья он ответил:

— Обещаю не использовать Карту против тебя.

Алису этот ответ, казалось, не очень устроил, но она смолчала. Как всегда. Она мастерски умела умалчивать и скрывать — это он уже понял.

* * *

За август он смастерил себе и друзьям краги, чтобы носить в рукаве палочку. Один взмах — и она скользит в ладонь. Вдобавок она крепится темляком и после Экспелиармуса остается висеть на запястье. Один взмах — и палочка снова в руке! Сириус был доволен и предвкушал будущий год, полный ночных вылазок и схваток с чистоплюями. Ещё бы научить ребят не путаться в мантиях и не зацепляться подолами и рукавами за всякие выступающие предметы! Особенно Хвоста.

Алиса тоже могла стать многообещающим боевым товарищем — если бы не тратила прорву времени на бесполезные вещи вроде прореживания морковок и выведения плесени в сырых коридорах слизеринцев. Для себя Сириус давно принял её в стаю, под свою опеку: гриффиндорское чутьё подсказывало, что ей можно доверять. Это добротный тыл, как Ремус. Она вообще была вся как Ремус: та же любовь к книгам попыльнее, та же деликатность, тот же тихий омут с тщательно скрываемой тайной и та же дурость со всем справиться самостоятельно. Ха! Видали мы таких. И с её тайной тоже разберёмся: уж что может быть хуже ликантропии? Подозревая её в оборотничестве, он проследил за ней в полнолуние, но теория не сошлась. А воображение уже подсовывало картинку двух волков в лунном свете, бегущих бок о бок. Вот Ремусу было бы хорошо! Теперь же при мысли о Ремусе Сириус испытал странное: он не хотел делиться. Как игрушкой, которой ещё не наигрался. Как младшей сестрёнкой, которую пора отдавать замуж. Некстати вспомнился младший брат, Регулус, и настроение сделалось ещё паршивее. Но та семья — ненастоящая, быть паршивой овцой в ней даже приятно — спасибо Ричи Блэкмору, что воспел! А вот Мародёры — это его жизнь, его самые родные люди. И вот, получается, какой он на самом деле друг? Мелочный, жадный, эгоистичный? Получается, так. Гадко.

Он пытался заглушить тоску, раз за разом кидая в землю свой кинжал, распутывающий любые узлы, и призывая его обратно движением ладони. Все сидят у костра и жарят зефирки, под хрюкотание зелюков обсуждают завтрашнее прибытие друзей и смотрят фотографии Адриана, и только один из них — в тени, лишний человек на этом празднике жизни.

Алиса выскользнула из освещённого круга с кружкой травяного чая. Села рядом, молча поставила перед ним душистый напиток.

— Тоскливо?

Понаблюдала, как он оттачивает броски, не притрагиваясь к кружке.

— Давай придумаем, кому разбить нос с пользой?

Сириус не стал вытаскивать кинжал — так неожиданно прозвучал вопрос. Повернулся к Алисе, смерил задумчивым взглядом. Смешная маленькая состайница. Это он её защищает, а не она его. Захотелось потрепать по загривку, как щенка. Как он всегда ерошил волосы Джеймсу. А ведь он ни разу не видел её с распущенными волосами! Всегда собраны в шишку. Интересно стало нестерпимо. Он протянул руку, чтобы вытащить шпильку...

Алиса дёрнулась от прикосновения, неловко вскинула руку к затылку — и попала ему локтем ровно в нос.

Сириус сдавленно охнул и зажал ушибленное место ладонью.

— Ой. Думаешь, это пойдёт тебе на пользу? — с такой наивной простотой спросила она, что Сириус чуть не улыбнулся.

Как ни странно, действительно полегчало — боль его отрезвила. Да, пожалуй, получить в нос — это было ровно то, что нужно.

Сентябрь

Алиса пролистывала свои астрофотографии, готовясь к уроку. В прошлый раз всё прошло хорошо, но опять руки подрагивают, и горло першит, и в аудитории становится заметно холоднее. Посмотрев все снимки по кругу, Алиса снова вернулась к последнему — единственному с россыпью людей, а не звёзд. Нынешняя Церемония Распределения. Сколько трудов стоило поднять фотоаппарат к потолку, не привлекая внимания! Зато все ученики Хогвартса на одном снимке, а в уголке — маленькая светящаяся дата — 1976 год, которую она за пять секунд вычертила Люмосом.

Невольно вспомнилась прошлогодняя Церемония Распределения. После первокурсников пригласили её — пятнадцатилетнюю девушку. За три месяца она настолько свыклась с Хогвартсом, что к Распределяющей Шляпе шла по-хозяйски, улыбаясь летним знакомым. Директор представил её как гостью с севера, приехавшую на трёхлетнюю стажировку по травологии, и все поняли, что ей самое место в Пуффендуе. Алиса же не сомневалась, что попадёт в Когтевран, потому что ей нужно уединение и самоконтроль. Так и получилось.

Староста, Рудольф Шеринфорд, по одному её виду определил, что она страстный книгочей и садовод, палочку купила недавно, но с Хогвартсом уже знакома, а значит, приехала летом... Алиса даже испугалась такой проницательности, но больше Шерлоков Холмсов на их факультете не было, и остальные удовлетворяли любопытство не дедукцией, а вопросами.

Нет, её родители — простые фермеры. Нет, даже не волшебники. Нет, городок маленький, они о таком даже не слышали. Зато какие там северные сияния! И такая сказочная глушь, что выйдя в море на лодке, можно погладить китов — они там непуганые.

Нет, она училась в обычной школе, а не волшебной, так что заклинаний почти не знает. У них вообще с магией всё не так, как тут. В горах водятся тролли и великаны, в реках — русалки и кэлпи, волшебные растения перемешаны с обычными, а маги и немаги живут бок о бок, и даже туристам про всё это рассказывают, только те не верят. И все очень, очень любят что-нибудь выращивать. Например у них репка в прошлом году такая большая выросла, что всей семьёй тянули! А тыква бывает размером с гальку. Э, это вы нашу гигантскую гальку не видели — она как телега или даже карета...

Алиса могла любой разговор свести к растениям. Её палочка с сердцевиной из уса жмыра артачилась на откровенную неправду, поэтому Алиса просто умалчивала о некоторых вещах и виртуозно разглагольствовала о безопасных. Впрочем, растения она и вправду любила. Она по вкусу овощей определяла, каких микроэлементов тем не хватает, знала в лицо всех огородных вредителей и поразила домового эльфа Уигби, мастера сладостей, своим рецептом варенья из шишек.

К ноябрю в ней разочаровались последние сплетники. Много ли насочиняешь про улыбчивую простушку из варварской страны, которая всё время торчит в теплицах? Деревенщина! Алису это абсолютно устраивало. Ну и что, что у неё обе прапрапрабабушки были из Эрендела? Её бабушка и дедушка с детства жили в маленьком городке и растили розы, и это Алису тоже абсолютно устраивало.

Абсолютно устраивала её и репутация среднячка. Да, у неё выходят слабые заклинания — но она за год натренировалась круглосуточно держать сигнальный контур и полог от порчи, и учитывая задиристость местных школьников, странно, что остальные этого не делают.

Что Алису не устраивало — так это преподавание астрономии в Хогвартсе. Они _зарисовывали_ то, что видели. Зарисовывали! Серьёзно?! О каких результатах можно говорить, если все измерения производятся на глаз?! Даже в их обычной школе показывали _снимки_ космических объектов. А как бы нашли Уран, если бы Уильям Гершель не обладал точными данными для расчётов? А как бы доказали существование Плутона без сравнения фотографий на блинк-компараторе?!

В гостиной Когтеврана тоже был телескоп, и когда Алиса притащила с уроков маггловедения камеру-обскуру, чтобы сделать дагерротип Луны, это вызвало фурор среди воронят. Их ультрапроницательный староста смотрел на это, посмеиваясь, а на следующий день дал Алисе свою колдокамеру — оказалось, он был штатным фотографом Клуба Слизней. Движущиеся снимки падающих звёзд (в декабре как раз были Геминиды) получились бесподобными, и в феврале Рудольф продавал их как валентинки на День всех влюблённых. Как ретровалентинки: фотографии были нецветными, в лучшем случае — сепия. Чтобы сделать цветное фото галактики Андромеды, Алиса совместила три фильтра — синий, зелёный и красный. Звёздные скопления и туманности заиграли новыми красками. Выдержка только оказалась маловата — максимум пять секунд, но и это давало ошеломительно красивые кадры. Рудольф настолько проникся, что отдал ей свою камеру и насовсем уступил Адриану место штатного фотографа Клуба Слизней, но попросил результаты придержать и до сентября никому не показывать.

И вот наконец Алиса демонстрировала астрофото на доске с помощью проектора. Когтевран и Пуффендуй уже единогласно одобрили такой подход, очередь была за Слизерином и Гриффиндором, у которых как раз была общая лекция. Казалось бы, что могло пойти не так?

— Полная ерунда. Мы все смотрели в телескоп и знаем, что всё выглядит не так, — развязно констатировал оппонент от зелёных, ничего не поняв из умного комментария красных. Гриффиндорцы назначили своим научным экспертом умнейшую Лили Эванс, а слизеринцы — Эвана Розье, будто подбирали просто по созвучию: знаниями он не отличался.

— В том и дело! — удивилась Алиса. — Вы смотрели глазами.

— А Вы чем? — осклабился он, и на задних рядах гаденько захихикали.

— Фотоаппаратом.

— И что?

Алиса потеребила губу. Слишком сложно рассказала про устройство фототехники? Ладно, упростим ещё.

— Скажите, что вышито на гербе мистера Мальсибера?

— Это ещё зачем? — не понял Розье.

— Сравнить ваши глаза и фотоаппарат. Мистер Мальсибер сидит на последнем ряду, на рукаве мантии у него вышит герб. Вы можете прочитать, что на нём написано?

— Нет, конечно! — бросил Розье, мысленно ругая проклятого Мальсибера и всю его родню вплоть до первопредка с его гербами. Он терял контроль над ситуацией!

— А хотя бы цвет герба назвать можете?

Розье прищурился.

— Сероватый.

— Спасибо! Мистер Мальсибер, можете выйти к нам?

Аврора Синистра кивнула слизеринцу, и тот нехотя поднялся. Пока он развязно шёл с дальнего ряда, Алиса пролистала фотографии и нашла ту единственную не звёздную, с Церемонии Распределения.

— Мистер Розье, будьте добры, зачитайте аудитории герб.

— Суум куйкуэ, — уязвлённо огласил он, разглядывая вышивку, на которую никогда не обращал внимание.

— А теперь смотрите.

Сотня маленьких фигурок на фото казалась едва различимой, но Алиса увеличивала до тех пор, пока на доске чётко не предстал геральдический орёл из синих и зелёных нитей с надписью Suum Сuique.

— Мистер Розье, у вас будут ещё вопросы? — строго спросила Аврора Синистра.

— Да, — отозвался Мальсибер, презрительно посмотрев на растерянного товарища. — Вы эту идею взяли у магглов, как я понимаю?

— Да.

— А с чего Вы решили, что маггловские способы познания нам подходят? — он воспользовался поводом, чтобы оседлать своего любимого конька расовой чистоты. — Маги всегда шли _особым_ путём.

— Наука уже далеко впереди, — продолжила объяснять Алиса. — А мы всё ещё используем устаревшие способы...

— _Наши_ способы, — высокомерно перебил Мальсибер, подчёркивая первое слово, — получены от самых авторитетных магов, заслуживающих доверия, а не от каких-то там магглов с их непонятными приспособлениями.

— Вот именно от такого луддизма наши знания и отстают на сто лет! — с жаром возразила Алиса.

Мальсибер довольно улыбнулся, сумев вывести грязнокровку на эмоции.

— _Наши_ знания. Не равняйте себя с особами чистой крови.

Алиса подняла бровь.

— Какое отношение это имеет к науке?

— Вот видите, Вы даже не в состоянии это понять, — довольно резюмировал он.

— Это уже нацизм какой-то, — осуждающе ответила Алиса, мигом заслужив одобрение всей гриффиндорской части аудитории. — Интеллект не коррелирует с происхождением. На этих глобусах Земля до сих пор идеально сферичная, а ведь она — геоид, сплюснута у полюсов, и это первым определил не маг.

— Ха, да мы уже тыщу лет знаем, что Земля плоская! — запальчиво выкрикнул Розье, радуясь возможности влезть в разговор и завалить уже эту грязнокровку. И почему Мальсибер послал ему испепеляющий взгляд? Сам хотел это сказать?

— И не нужно быть магом, чтобы рассчитать, например, метеорные дожди... — продолжила Алиса, деликатно пропустив мимо ушей его выпад.

— Ха! Метеориты — это выдумка! — торжествующе выпалил Розье, чувствуя себя полновластным хозяином ситуации: уж здесь-то он точно знал, что сказать. — Небесной тверди не существует, поэтому камни с неба падать не могут. Это ещё Французская академия наук в 18 веке доказала!

— А сейчас двадцатый, — сочувственно посмотрела на него Алиса.

— И что?

— За двести лет люди узнали много нового. Например Вы слышали, что семь лет назад магглы уже побывали на Луне?

— Что за чушь?

— Вот об этом я и говорю! — Алиса первый раз обратилась к аудитории. — Технологии уже обогнали магию, и нам нужно догонять. Интеллект...

— Интеллект — это презренное оружие тех, кто не умеет пользоваться магией! — не дослушав, проорал Розье, чтобы вернуть внимание аудитории. Ему было нестерпимо, что его слова не достигают цели.

В зале стало тихо. Потом послышались одиночные звонкие хлопки.

— Мо-ло-дец, Розье, — похвалил с места Сириус Блэк. — Ты нам это блестяще доказал.

Розье засиял. По залу прокатился смешок.

— Мой друг хотел сказать, что маги — это особая каста... — попытался исправить положение Мальсибер.

— О да, мы поняли, — с иронией поддакнул Сириус, и смешки стали громче, а положение — безнадёжнее.

— ...которая использует и магию, и интеллект, чтобы править миром! — рявкнул тот, раздражаясь.

— Плоским миром без небесной тверди, мы поняли, — подобострастно подтвердил тот.

Смех зала разъярил Мальсибера. Этот Блэк испортил ему всю игру!

— Помолчал бы, предатель крови! Скоро Тёмный Лорд войдёт в полную силу, и мы будем его свитой, а ты...

_Силенцио_ заглушило его на самом интересном месте.

— Минус 20 баллов Слизерину за переход на личности, — зловещим тоном произнесла Аврора Синистра. — Если больше сторонам нечего сказать, обсуждение считаю законченным. Мисс Белова, спасибо за ваши дополнения к учебной программе. Урок окончен.

* * *

Алиса специально копалась с фотографиями и проектором, тянула время, чтобы выйти из аудитории как можно позже, но это не помогло. Её ждали.

— Ты долго ещё тут? — Сириус Блэк появился на пороге, немного раздражённо барабаня по косяку пальцами — он _ужасно_ не любил ждать.

— А что? — насторожилась Алиса, которая как раз закрывала сумку. Она так надеялась, что он от неё отвяжется, переключившись на привычные шалости со своими мальчишками!

— Хочу тебя кое с кем познакомить.

Алиса мысленно застонала, но повода остаться в классе не придумала и покорно пошла за ним в коридор, к окну, где стояли его приятели.

— Алиса, наше уважение, — Джеймс Поттер первым пожал ей руку, затем Ремус и Питер. Она только вежливо кивала и смущённо улыбалась. Всё же приятно, когда твою работу ценят!

— А теперь, дети мои, знакомьтесь поближе, — Сириус положил одну руку на плечо Ремуса, другую — на Алисино. — Это Ремус Люпин, совесть нашей команды, книжный червь и лучший староста на свете. Это Алиса Белова, тоже книжный червь. Это она вырастила для тебя те цветы. Полагаю, ты ей нравишься, но она не осмеливается познакомиться. Ты тоже в жизни не заговоришь первым с симпатичной девушкой, а ведь вы друг другу идеально подходите. Поэтому я молодец, совет вам да любовь.

Сириус опустил руки и отошёл, предвкушая, как скромняги будут выкручиваться из этого щекотливого положения.

Скромняги переглянулись и прыснули.

— Сириус, ты настоящий друг, — отсмеявшись, похлопал его по плечу Ремус. — Но твои книжные черви уже давно знакомы, и "те цветы" я сам попросил.

— Но он и правда настолько хорош, — поспешила на помощь Алиса, понимая неловкость ситуации.

— И чего тогда вы ещё не встречаетесь?

— Не хочу отнимать у вас друга, — просто ответила Алиса.

— О, да брось... — отмахнулся Сириус.

Алиса положила руку ему на плечо.

— Представь, что по твоим мышцам начинает ползти холод, — пристально глядя ему в глаза, вкрадчиво начала она, так что он осёкся. — Они деревенеют, сковывают тебя.

Сириус и впрямь почувствовал озноб. Алиса продолжала нагнетать:

— Сосуды сужаются, но не могут остановить потерю тепла. Кровь леденеет, густеет как холодец. А мороз пробирается всё глубже. Становится трудно дышать.

Парни заворожённо затаили дыхание.

— Ты замерзаешь изнутри. А потом стужа касается твоего сердца...

В груди кольнуло. Сириус вздрогнул и на секунду отвёл взгляд. Ремус не верил своим глазам: Сириуса проняло, он стушевался! Хотя ощущения действительно не из приятных. Мороз по коже. Брррр.

— Так что не дразнись, пожалуйста. Я не позволю хорошим людям пострадать из-за меня.

Алиса убрала руку с его плеча, и холод отступил. Она отшагнула и примиряюще улыбнулась, поняв, что увлеклась. Впрочем, некоторых людей убеждает только собственный опыт.

— Это какое-то проклятье, которое разрушит только поцелуй истинной любви? — мечтательно спросил Питер.

Алиса едва сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу.

— Древняя северная магия. А поцелуй истинной любви — это сказка.

Алиса очень старалась говорить нейтрально. Очень. Но последняя фраза всё равно отозвалась внутри болью. В прошлый раз Йохан чуть не превратился в ледяную статую от их первого (и единственного) поцелуя, еле отогрели. Больше они не общались. Да, ей было всего десять, но не стоит подвергать опасности хороших людей. Плохих, впрочем, тоже. Больше не нужно. Пожалуйста.

— А я всё-таки верю в истинную любовь, — подал голос Питер. — Вот например наш Джеймс от Лили сам не свой делается.

Тот смущённо взъерошил себе волосы на затылке.

Алиса не сдержала гортанный хмык, отчего лица Сириуса и Джеймса помрачнели, но она этого не заметила — с прищуром смотрела на Питера.

— И что такого истинно любовного он делает?

— Думает о ней постоянно, — начал он вдохновенно, будто бард, описывающий похождения короля. — Осаждает её, как врата Иерусалима. Разбивает в пух и прах соперников. Зарабатывает себе славу и почести...

— Мечтать о ней — это не любовь, — Алиса не смогла больше слушать эту балладную чепуху. — Лишить её факультет сотни баллов, чтобы проверить громкость нового магнитофона? Тоже не любовь. Опустить репутацию гриффиндорца ниже слизеринской? Тем более не любовь. Унижать её друга — это вообще не любовь!

Она только на последней фразе спохватилась, _кого_ критикует, и прикусила язык, но мрачные лица парней как бы намекали, что она уже перешла черту. Просак! Страшно было представить, что они теперь с ней сделают!

— Простите, — Алиса пошла на попятную. — Джеймс, ты приносишь по 50 баллов за матч и вправе тратить их как хочешь. Я не знаю, что такое истинная любовь. Я только знаю, что причинять боль — это точно не любовь. А сама людей обижаю зазря. Я лучше пойду.

Она развернулась, чтобы уйти. Естественно, не получилось, потому что Сириус крепко цапнул её за мантию.

— Вот, Ремус, смотри, это вылитый ты на втором курсе, — своим фирменным шутливым тоном сказал он, разворачивая Алису и крепко прижимая за плечи, чтобы не вырвалась. — "Я лучше буду один, чтобы никого не ранить".

Интонации Ремуса он изобразил очень узнаваемо.

— Промойте мне рот мыльной пеной, я заслужила, — Алиса вжала голову в плечи.

— Да, с нашей репутацией действительно что-то не то, — задумчиво протянул Джеймс. — Мы вообще-то тебя защищать пришли.

Алиса нахмурилась, а потом недоверчиво спросила:

— От Розье и Мальсибера? Да бросьте!

— А помнишь, что змеи сделали с Мери МакДональд? — веско возразил Сириус и потеребил её когтевранскую нашивку. — Настоящая. Странно. Такая пылкая речь достойна Гриффиндора.

— Прости, что причинили тебе дискомфорт, — наконец собрался с мыслями Ремус.

— Твоё проклятье останется тайной! — патетически пообещал Питер.

Не отвяжутся, поняла Алиса. Влипла.

— Спасибо, спасибо за вашу заботу!

* * *

Наверно, ошибочно было искать информацию об этом... как его назвал презренный Мальсибер?... Тёмном Лорде — в газетах. Газеты бьют по эмоциям — умело, бесстыдно, нещадно. Алиса спохватилась, _насколько_ ей страшно, только когда уголок "Ежедневного пророка" стал заиндевело крошиться у неё под пальцами. Просак!

Она лихорадочно нащупала палочку и заозиралась, не видит ли кто. Вокруг, к счастью, было пусто. Никто и никогда теперь не должен видеть, как она колдует без палочки, никому нельзя знать про её дар. Тёмный Лорд, беспринципный убийца с жаждой власти, быстро найдёт способ использовать её. Даже магглы смогли, а тут... Нельзя светиться, нельзя, чтобы он прознал. Надо продержаться ещё два года, а потом слинять домой.

Пальцы предательски дрожали. Иней расползался по книжным шкафам, отчего некоторые книги чихали, другие — шипели, третьи — трепетали страничками, и в конце концов мадам Пинс выгнала Алису из библиотеки за неподобающее обращение с её питомцами, не слушая виноватых извинений. Было страшно, неуёмно страшно. Собраться и успокоиться не получалось. Оставалось бежать. Пятый этаж, шестой, седьмой, восьмой...

За Алисой тянулся скользкий след, как за улиткой. Всё выходило из-под контроля. Она в панике металась по коридору туда-сюда. Нужно было укромное место, чтобы выпустить свой ледяной ужас, никому не навредив. Срочно. Прямо сейчас.

За её спиной пророкотала прорезающаяся дверь.

Когда через пару секунд по коридору прошли пуффендуйцы, там не осталось ни следа. А за стеной, в тройном ледяном коконе, ощетинившись сталактитами, съёжилась светловолосая девушка в платье цветов Когтеврана.

Замок был пропитан заботой. Создатели любили его до самого последнего кирпичика, до малейшей завитушки на решётках, до крошечного кусочка витража, до мельчайшего элемента лепнины. Во всём был высший замысел, во всём была хозяйская рука. Когда Альбус Дамблдор сказал, что здесь не случится ничего плохого, Алиса поверила. Вековые стены, нерушимые своды, монументальные башни — всё вторило этой мысли: здесь было безопасно.

Но оказалось, что в Хогвартсе небезопасно. Алиса почувствовала ужасную досаду на обманщика-директора. Как он это допускает? Если здесь дают полную свободу перейти на тёмную сторону, о какой безопасности может идти речь?!

С другой стороны, замок всё же её защищает — иначе откуда бы в пустом коридоре взялась эта комната? Быть может, есть ещё надежда? Может, тут сами стены зачарованы пресекать зло и оберегать добрых? Может, хоть здесь можно как в детстве — просто быть хорошей девочкой, а остальное само сложится правильно?

Но тут же вспомнились Мери МакДональд и Северус Снейп, а ещё — призраки студентов. Эдгар Клоггс, который разбился на метле, Эдмунд Грабб, отравившийся ягодами на пороге Большого Зала, и Миртл Уоррен, погибшая от неизвестного чудовища в самом сердце Хогвартса. Алиса почувствовала себя ужасной тупицей. Здесь уже умирали. Умирали студенты. Умирали даже хорошие девочки.

Быть хорошей девочкой недостаточно. Никогда не будет достаточно.

Алиса каждую свободную минуту теперь штудировала книги по окклюменции и легилименции. Ей нужно освоить _всё_, что может её защитить. Идти к Альбусу Дамблдору было стыдно — за вспышку обиды, за пошатнувшееся доверие, за сосущую пустоту внутри на месте иллюзии защищённости, которую она пока не могла ничем заполнить. Он ведь всё это сразу увидит и разочаруется в ней! Алиса оттягивала практику, надеясь найти ответы в книгах и всё исправить самостоятельно.

В книгах приводились и другие воздействия на голову:

— Конфундус, который путает разум;

— Обливиэйт, чтобы стирать память;

— заклятие ложной памяти, чтобы вложить в голову ненастоящие воспоминания;

— Империус, подчиняющий волю.

Похоже, щиты нужно носить не снимая. Алиса решила заколдовать мантию или другой предмет гардероба, чтобы иметь подстраховку — и нужно было сделать это сразу, но...

Октябрь

Сириус пририсовывал к Карте Мародёров шестой тайный ход: он его вычитал между строк в учебнике по истории Хогвартса. Приятно было видеть неподдельное восхищение Ремуса: пять лет безуспешно пытался заразить друга своей страстью к книгам, а тут такой прорыв!

Закончив работу, Сириус поискал глазами Алису: летняя привычка, да и после Астрономии проверить её безопасность будет нелишним. Нападать на девушку неэтично, но едва ли это остановит змей: все же помнят, что они сделали с Мери МакДональд. Нельзя такого больше допускать. И вот — не зря бдел целый месяц! Сириус звучно ругнулся и умчался в неизвестность. Ремус подошёл к карте и свистнул друзей.

— Ой, кто это у нас тут? — довольно пророкотал Эйвери.

Выбить палочку сразу четырьмя залпами и отгородить коридор звуконепроницаемым щитом — это прям джентльменский набор, они с Треверсом, Уилкисом и Селвином уже делали это на автомате. Над девчонкой глумиться не шибко почётно, но ходить без толку по коридорам уже надоело. А белая ворона с таким страхом на них посмотрела, что аж приятно сделалось. Пусть трусливая курица покудахчет, а ребята поржут.

Алиса с ужасом поняла поняла: конец. Ложноножки зла нащупали её, и она неминуемо выдаст себя. Не даст им глумиться, не смирится, даст бой — и откроет свой дар, и слухи дойдут до Тёмного Лорда, и он такое оружие из рук не выпустит. Это же не родная тётя! Нельзя раскрываться, нельзя! Ослепить их, заледенив глаза? Заморозить лёгкие на минутку, чтобы отключились от недостатка воздуха? Охладить мозги, чтобы быстро вырубить? Остановить сердце на пару мгновений? От инфаркта отходят даже за четыре часа, так что особого вреда быть не должно.

Всё звучало равно ужасно. Эти идеи были в загашнике на безнадёжный случай, она никогда их не тренировала даже на себе, а тут — четверо движущихся целей. Она обязательно накосячит и погубит кого-нибудь. Её выгонят из Хогвартса. Она не сможет больше смотреть людям в глаза. Останется только жить с белыми медведями на Северном полюсе. Впрочем, вполне рабочий вариант — там её не найдут и не смогут использовать как оружие массового поражения.

— Может, мирно разойдёмся?

Ребята захохотали. Ай да ворона! Потешит знатно, похоже.

Девчонка, видно, тоже поняла, что сморозила глупость — затосковала.

— Простите...

Хохот перешёл в гогот. Они все любили, когда перед ними пресмыкаются. Надо дожать эту грязнокровку, запугать до предела и поглядеть, что из неё полезет.

— Хорошенькая. Будешь с нами ласковой — простим тебе твою безродность.

И стали привычным манером теснить её к стенке.

— Да нет, моя безродность меня устраивает, — будто в трансе, сказала она. — Простите за то, что я с вами сделаю.

Ребята глумливо захохотали:

— О, белая ворона знает тайные искусства!

— Мы готовы познать их. И тебя.

Пугать она их решила — а руки-то дрожат! И говорит-то как жалобно:

— Ещё раз очень прошу — уйдём и всё забудем.

Хохот перешёл в ржач.

— Уйдём, уйдём, только кое-что сделаем сначала...

— Я гляжу, кто-то ищет взбучки?

О, за этот взгляд Сириус бы избил всех слизеринцев Хогвартса, а не только четырёх придурков. Он бы и для своего удовольствия им носы поломал, конечно, но такая смесь изумления и ликования в её глазах была для него мощнее Феликса Фелициса. Помогать бывает _так_ приятно! Отдышаться бы ещё от бега...

— Экспелиармус! — естественно, тут же полетело в него. Как примитивно и предсказуемо! И это типа элитная гвардия, ну-ну. Даже щиты не выставили.

В следующее мгновение палочка вылетела у него из рук, но так как — сюрприз! — подобно боевой дубинке была на темляке, он без труда поймал её — и дважды послал широким полукругом невербальную разновидность Диффиндо, распускающую швы (специально вычитал в учебнике по швейному делу и неделю практиковал заклинание площадного действия, чтобы получалось в девяти из десяти случаев).

У гадов дела стали плохи: одежда расползлась на отдельные, ничем не скрепленные части, и пока они пытались подхватить хотя бы трусы, — естественно, напрочь забыв о своих палочках! — он отправил вдогонку пару связывающих заклинаний, чтобы освободиться было труднее, и выбил у всех по очереди палочки — у кого заклинанием, у кого — механически. А нечего зажимать девочек в ночных коридорах.

Когда за спиной послышались шаги подкрепления, четвёрка дружно посапывала магическим сном.

— Ну вот, всё веселье пропустили! — огорчился Джеймс, переводя дыхание.

— Кто последний, тому и прибирать! — подмигнул Сириус и поспешил к Алисе, которая — умница! — при первой же вспышке магии юркнула в уголок, чтобы не задело.

...хотя пикантный момент мог бы получиться...

— В порядке? — он присел перед ней на корточки и цепко оглядел на предмет отягчающих обстоятельств для этих придурков. Не нашёл. Выдохнул.

— Ты меня спас. Они умереть могли. Как бы я с этим жила? — безжизненным голосом произнесла она.

Сириус подрастерялся от такого признания. Слышать это от человеколюбивой садовницы было странно до мурашек. Мародёры азартно запихивали обездвиженные тушки в доспехи, и жуткие откровения до них не долетали.

Сириус заметил на полу Алисину палочку из волшебной рябины и притянул её невербальным заклинанием, думая, как можно убить четверых голыми руками. Или не руками, а... поцелуем истинной нелюбви?!

Она зажала протянутую палочку в кулаке.

— Ненавижу бояться! Цепенею, думать не могу, контроль теряю... Как ты такой бесстрашный?

Руки дрожат, в глазах — слёзы... Да какого хрена он до сих пор молчит?!

— Вот что, слушай меня, — он взял её за плечи и посмотрел в глаза. — Это _отрепье_ не стоит твоих терзаний. Ты молодец, что не раскиселилась, а решила сражаться. Это — правильно. А для всего остального есть мы, — в самый последний момент он заменил "я", почти прыгнувшее на язык, а то какие-то розовые сопли начали просачиваться в мозг.

— А я и думала, что это вы. Четверо, ночью, крадутся... Напугать вас хотела, — вздохнула она.

У Сириуса вытянулось лицо.

— Ничего не говори, сама всё знаю. Ворона.

Действительно — ворона. Белая. Редкая.

— Куда тебя проводить? — Сириус встал и за руку поднял её.

— В библиотеку.

— Ночью? Она же закрыта.

— У меня разрешение...

— И туда тоже?! Да как ты это делаешь?!

Алиса не сдержала улыбку — значит, приходит в себя.

— Будешь себя хорошо вести — научу.

* * *

— Хоминем Ревелио!

Алиса чуть не зашипела от досады. Да что за день! Всю ночь снились вчерашние слизеринцы с разной степенью обморожений, окклюменция не выходит, прыгучие луковицы по всей теплице разбежались, теперь вот сбить это дурацкое демаскирующее заклинание не успела...

— Меня здесь нет, ты меня не видишь, — буркнула она, когда Сириус забрался к ней на верхушку часового механизма.

— И тебе привет. Я тебе загадку принёс — вы же в Когтевране любите загадки? — Сириус лучился дружелюбием и не собирался понимать намёки. Она вздохнула и вопросительно на него посмотрела.

— Как можно защититься без палочки?

Алисе послышался скрытый намёк. Он что-то выяснил, и теперь её тайна под угрозой. Под очередной угрозой, из которых уже можно строить Адрианов вал.

— Ну же, хоть один вариант. Магглы же как-то справляются, — побуждая её к мозговому штурму, подсказал Сириус.

— А, ты вот о чём, — облегчённо поняла она. Совсем уже с ума сходит от своих страхов.

— Выбить палочку у мага — это полная победа, если у него нет запасных вариантов. Нужно иметь пару тузов в рукаве.

Алиса задумалась.

— А это не против правил?

— Чего?

— Ну, честное противоборство, побеждает сильнейший...

— Не глупи. Побеждает умнейший.

Убедительный аргумент для когтевранца. И правда — почему она думала, что нарушит какой-то закон чести, если будет использовать для защиты _не только_ палочку?

— Слушай, а ведь ты прав, — она досадовала на себя, что не подумала об этом сама. Почему, почему она такая недогадливая?! Это же очевидно!

— Рукопашку не считаем — я всё лето тебя учил, но ты и не вспомнила, — добавил Сириус.

Щёки заполыхали. Действительно. Запаниковала, и всё вылетело из головы. Осталась только та привычка стихийной магии, которую теперь использовать нельзя. И страх, который не даёт думать.

— Я идиот, — мучительно произнесла она.

— Рад, что ты это понимаешь. Но вообще это нормально, все так тупят без привычки.

Позорище, думала Алиса. Недостойна своих сил. Безмозглое одноклеточное. Стыдно, нестерпимо стыдно.

— Смотри, — Сириус, видя, что не дождётся мозгового штурма, достал из разных карманов три потрёпанных волшебных палочки.

— Ого! — день откровений продолжался. — Так можно?

— Почему нет? Они не так хороши, как моя, но в бою пригодятся. Как и выбитые палочки противников.

Алиса обдумала это дизайнерское предложение и усмехнулась.

— А моя палочка противнику не поможет: волшебная рябина и усы жмыра служат только честным людям.

— Да ну? — удивился Сириус. — Дай посмотреть!

Алиса с сомнением протянула ему палочку.

— Ты даже на Люмос её не уговоришь, — подначила она.

— Люмос, — послушно вызвал он яркий огонёк и победно приосанился.

— Ты больше не трогал Северуса? — как бы невзначай спросила Алиса.

— Неа, — без раздумий ответил Сириус, и Люмос померк.

— Врун, — констатировала она торжествующе.

— Ну-ка ещё раз! — опешил он. — Люмос!

Огонёк получился едва различимым.

— Хм. Я списал у Ремуса последний тест по истории магии, — признался он.

Огонёк стал ярче.

— Я подсыпал Барти Краучу слабительное в тыквенный сок.

Огонёк ещё вырос.

— И мне очень стыдно.

Огонёк опять почти погас.

— Не стыдно ни капли, потому что нефиг задирать наших первокурсников.

Огонёк согласно раздулся.

— О-бал-деть, — сказал он, погасив Люмос и возвращая палочку. — Ты ходишь с карманным детектором лжи!

— Я с ним живу.

— То есть ты всегда говоришь правду?! Это же жутко неудобно!

У Алисы округлились глаза: такой взгляд на вещи было для неё совершенно диким. Как правда может быть чем-то плохим?!

— Верни обратно и купи что-нибудь поудобнее. Тебе впарили туфту, — резюмировал он.

— Ты странный, — буркнула она, прижимая к себе теперь особенно дорогую палочку. Оправдываться, что волшебная рябина защищает от тёмных существ, а вместе с усом жмыра непревзойдённо отражает порчи и сглазы, — как-то жалко будет звучать. И он всяко не поймёт, что она _специально_ искала палочку, которая не даст ей творить зло. Зато она точно на светлой стороне!

Вернув себе твёрдую этическую опору, Алиса почувствовала себя увереннее.

— Слушай, а что если трансфигурировать палочку в кольцо? Получится колдовать?

— Хороший вариант, но нет. Палочки защищены от магических воздействий. Даже починить их магией нельзя, а вот сломать — можно.

...Зарубка — обработать палочку антисглазным лаком...

— Ладно, я пошёл, — Сириус отчаялся растормошить Алису. — Завтра жду от тебя эссе на двадцать вариантов самозащиты без палочки.

Он подошёл к краю платформы и — спрыгнул вниз. Алиса дёрнулась, чувствуя упавшее сердце где-то в районе живота, а неприятный холод — по всему телу. Сглотнула — с трудом. Отлепила примёрзшую к железной платформе ладошку. С ним всё хорошо, он специально её дразнит, повторяла она про себя, но всё равно придвинулась и выглянула за край — проверить.

Вот ещё загадка — как спрыгнуть с верхотуры и бесшумно приземлиться целым и невредимым?

* * *

Алиса варила перцовое зелье. Не бодроперцовое, благодатно согревающее в холода, а жгучий состав как в маггловских баллончиках для самозащиты. Наконец-то можно применить принцип "по вдохновению, на глаз и до готовности", потому что чем ядрёнее, тем лучше. Уксус в качестве растворителя и банка молотых перцев для жгучести — спасибо вам, друзья домовые эльфы с кухни! Довести до кипения и бросить пару огненных семян...

Лили смотрела на варево с подозрением, Северус — с интересом. В начале сентября Гораций Слизнорт сообщил Алисе, что из-за нового расписания не сможет заниматься с ней дополнительно, но договорился с двумя самыми талантливыми студентами, чтобы взяли над ней шефство. По задумке мастера зелий, они должны были учить её по очереди, но... Северус пользовался любой возможностью побыть с Лили, и Алиса была отличным предлогом. Впрочем, её такое положение устраивало — ребята действительно были блестящими зельеварами: Лили умела тактично учить, а Северус знал какие-то немыслимые тонкости алхимии. За сентябрь Алиса уже сварила все противоядия, которые хотела: от обычных ядов, от магических, от проклятий и неудачных трансфигураций (знаменитый "Тонизирующий глоток мандрагоры") — и ещё от приворотных зелий, а то мало ли что. На октябрь у неё были запланированы медицинские зелья: крововосстанавливающее, костерост, укрепляющий раствор от мелких ран (обычных и магических), и если останется время — средство от кашля. Но теперь приоритеты изменились.

— Стой, — предупредил Северус, когда Алиса собралась добавить третью бородавку большой пурпурной жабы. — Это будет уже драконья доза.

Алиса послушно вернула баночку на полку и принялась выжимать лимоны, которыми домовые эльфы тоже любезно поделились.

Некоторые зелья полагалось варить непосредственно перед применением, но большинство — если разлить их в стерильные флаконы и запечатать с помощью Презерво — хранились сколько нужно, почти не выдыхаясь. За первый год Алиса запаслась чуть ли не трёхлитровыми банками с экстрактом бадьяна, который сращивает раны и убирает шрамы, и лечебного рябинового отвара. С третьего раза удалось сварить зелье сопротивления магии и с четвёртого — охранное зелье, которое повышает выносливость. Вот они, прелести индивидуальной образовательной программы: Алиса сразу повычёркивала ненужную ерунду вроде приворотных и противопрыщевых зелий и посвятила себя защитным и медицинским. И надеялась к концу этого года забить свой сундук полезными склянками доверху. Вон Сильванус Келлтбёрн поделился маринованными выростами растопырника за летние заслуги в поимке зверей, и теперь у Алисы будет иммунитет к порчам и сглазам. А ещё она сможет приготовить настойку растопырника, которая облегчает боль от магических ран!

— Хоть раз против часовой стрелки помешай, — посоветовал Северус, когда Алиса заливала прогорклое масло, чтобы состав крепче держался на одежде и коже.

Как же ей повезло с учителями! Вот бы ещё зелье жидкой удачи приготовить! Или вообще всемогущее зелье! Но кто бы дал ингредиенты? Алиса растила в теплицах что могла: лаванду для противоядия от обычных ядов, бессмертник и мяту для рябинового отвара, китайскую жующую капусту для костероста, тысячелистник для крепкого животворящего эликсира... Были у неё и рута, которую нужно пить после отравлений, и черноствольная моли для нейтрализации магических воздействий, и даже имбирь для умострильного зелья, которое вместе с зельем памяти она пила регулярно, иначе как ещё за два года догнать шестикурсников? Но где бы найти хоть семечко тауматагории, чтобы прорастить Гербивикусом? Собирать флоббер-червей, из которых делают загустители для зелий, или рогатых слизней с фиолетовыми жабами — это пожалуйста, но кто бы привёз с Дальнего Востока хоть листик ведьминых ганглий?

— Что конкретно ты собираешься делать с этим... этой субстанцией? — с выражением крайней опаски спросила Лили, глядя, как Алиса щедро сыпет соль.

— Брызгать в обидчиков, которые вчетвером выбивают у девочек волшебные палочки в тёмных коридорах, — зловеще пообещала Алиса.

Сначала она хотела сварить зелье-болтушку для молчунов, чтобы вместо заклинаний у противников получалась ерунда, но оказалось, что оно работает только при приёме внутрь. Потом в глаза бросилось зелье огненного дыхания — его можно выпить самой и поджечь нападающих! Но идея с перцовым зельем показалась эффективнее: даже если магическая часть откажет, маггловская не подведёт. А уж если сработают обе...

— На тебя напали? — Лили безостановочно убирала жгучий пар слабеньким Вентусом. Вихрь, вылетавший в вентиляцию, становился чернее и чернее.

— Ага. Но больше я не дам себя в обиду, — Алиса закрыла котёл крышкой — настаиваться — и сняла перчатки. — Они что-то имеют против магглорождённости? Вот пусть заценят маггловские способы самозащиты!

Она с помощью Фините развеяла заклинание головного пузыря — ближайший аналог маски, который смогла придумать. Достала из сумки россыпь пустых флакончиков от духов, которые выменяла у девочек на цветы из теплицы, и расставила рядом с котлом как армию повстанцев, защищающих свой город. Приготовила бумажные фильтры — чтобы твёрдые частички не забивали пшикалки.

— Они... успели сделать... плохое? — с трудом подбирая слова, выговорила Лили.

— Нет, меня спасли... — Алиса взглянула на Северуса и запнулась. — ...хорошие ребята.

И чтобы уйти от неловких расспросов, перевела тему:

— Часа через два уже можно разливать.

— Шесть, — поправил её Северус. — И дальнобойность маловата.

— Увеличим. Смотри.

Радуясь возможности уйти от скользких воспоминаний, Алиса взяла ближний бутылёк, налила в него чуть-чуть воды, используя Агуаменти, и плотно заткнула пробкой. Сосредоточилась на воздухе внутри и произнесла: "Инфлетус!". Пробка вылетела с хлопком и чпокнула о потолок.

— Надо потренироваться, чтобы с давлением не переборщить, — поморщилась Алиса. — И у меня как раз есть шесть часов!

— Я бы ещё добавил перуанский порошок мгновенной тьмы, — задумчиво произнёс Северус.

— Только где же его взять, — вздохнула Алиса. Насколько она поняла, они все трое были из небогатых семей и не могли себе позволить дорогие ингредиенты. Вообще ничего лишнего себе не позволяли, судя даже по неновой и не самой модной одежде. Так и пользовались стандартным набором ингредиентов в рамках школьной программы.

Алиса притянула пробку манящими чарами и снова стала создавать в пробирке повышенное давление — маленькими порциями, чтобы запомнить, когда остановиться. Заклинание неразбивания на сосуды она применять не стала — вдруг придётся кидать склянки как коктейль Молотова?

— Если нужно, берите тоже.

Лили, казалось, не слышала, погружённая в какие-то тяжёлые размышления. Северус покачал головой.

— А, ну да, ты и сам можешь себе сварить, — поняла она. Хотя стоп, нет, не поняла. — Можешь, но не варишь. Почему?

Он метнул взгляд на всё ещё задумчивую Лили.

— Не хочу быть как они.

— Я не говорю нападать, но почему ты не защищаешься?

Северус исподлобья посмотрел на неё и язвительно ответил:

— Вырабатываю иммунитет к проклятьям.

Звучало, будто она задаёт вопрос с очевидным ответом, но Алиса не понимала всё равно. Потому что противников всегда четверо, и от их дурацкой Карты даже зелье невидимости не спасёт?

— Ты же потрясный зельевар! Свари идеальное зелье сопротивления магии и ходи неуязвимый! — поделилась она идеей. Может, такая мысль просто не приходила ему в голову? — Или зачаруй одежду отражать заклинания. Вот так.

Алиса навела на его мантию палочку и произнесла: "Репелло Инкантатум". Короткий белый всплеск на мгновение покрыл мантию словно паутиной, а потом без остатка впитался в ткань.

Северус непроницаемо смотрел на неё.

— Мне не нужна твоя помощь, — процедил он сквозь зубы.

Кажется, она задела какую-то его глубокую проблему.

— Извини, — сказала она озадаченно и вернулась к надуванию склянок.

Лили так и стояла с отсутствующим видом, поглощённая какими-то невесёлыми мыслями.

* * *

Пройти мимо Нюниуса, не задев его плечом, словом или сглазом, было неимоверно трудно, но Джеймс решил, что так будет правильно, и сдерживал себя уже месяц. Сириусу было жалко на него смотреть. Как хорошо, что есть друзья, которые помогут и совесть чистой сохранить, и репутацию Снейпа притоптать!

Сириус из-за угла наблюдал, как Лили разговаривает с Нюниусом, и Вингардиум-Левиосил ему волосы, чтобы они вздымались как змеи Горгоны Медузы.

Алиса стукнула гриффиндорцу по руке, как он учил. Палочка брякнулась на каменный пол. Девушка наступила на неё ногой. Сириус презрительно усмехнулся уголком рта и прислонился спиной к каменной стене, глядя в потолок:

— Жалкий хлюпик. Только девочки его и спасают, сам о себе позаботиться не может.

— Он под моей защитой, — прошипела она. — Мне нужен его зельеварный талант.

— А я тренирую твоего зельевара, чтобы умел за себя постоять.

— Ты дурак совсем? Он из-за вас начал тёмные искусства изучать! Вы его толкаете на тёмную сторону! — пыталась шёпотом достучаться до него Алиса.

— Значит, он точно придурок, если не понимает, что это билет в один конец.

"Ты называешь их грязнокровками. Так в чём разница? Я такая же, как и они," — донёсся до них голос Лили. Оба непроизвольно повернулись на звук, а потом поглубже спрятались за стену.

— Вчетвером на одного — это не учёба, — вернулась к увещеваниям Алиса.

— Сейчас я один, — он с издёвкой изобразил полупоклон. — И четверых раскатать не так уж сложно, ты сама видела.

Алиса открыла рот, чтобы возразить, но поняла, что он прав — он действительно в одиночку уложил четверых. Но...

— Но на твоей стороне был эффект неожиданности!

— Именно! Потому что я всегда знаю, где мои враги. Почему я могу, а он — нет?

Алиса снова хотела возразить, но опять поняла, что он со своей точки зрения прав.

— Он вам не враг, — буркнула она. — И он жизнь готов отдать за своих!

— Жизнь отдать любой дурак может, — не принял её контраргумент Сириус. — Надо, чтобы жизни лишился враг, а ты и твои близкие спаслись.

Алиса даже рот не стала открывать — на это возразить было совершенно нечего.

"Докажи мне, что ты не такой. Докажи, что тёмные искусства тебе не важнее нашей дружбы!" — голос Лили вторгся в их молчание.

— Северусу нужно безопасное место. Не отбирай у него Хогвартс, — взмолилась Алиса.

— Хогвартс не безопасен, — возразил Сириус.

— В том числе из-за ваших подлых выходок!

— Ты его мамочка? — разозлился Сириус на её инсинуации. — Почему ты за него проблемы решаешь?

— А ты, значит, мамочка Джеймса? — не осталась в долгу Алиса. — Без тебя _он_ не справится?

"Однажды вы друг друга поубиваете. Лучше бы вы вылетели из Хогвартса оба!" — бросила Лили в сердцах и сердито прошла мимо них по коридору.

Алиса с состраданием посмотрела ей вслед. Сириус задумался.

— Пожалуй, ты права. Джеймс выиграет у этого хлюпика и без моей помощи. Снейп сам себе всё испортит.

Алиса еле сдержалась, чтобы не раздавить его палочку в щепки. От души вжала ему кулаком в грудь свиток с эссе (аж 37 способов самозащиты без палочки!) — и ушла вслед за Лили.

Ноябрь

Это был его Хогвартс. И у него были некоторые возражения против того, что здесь происходит. Ему не нравились бесхребетные слюнтяи, которые затравленно складывают лапки и терпят. Не нравилось, что слабые не умеют за себя постоять и что сильные этим пользуются. Не нравилось, что слизеринцы начали задирать магглорождённых по-серьёзному. Сириус как хозяин должен был это исправить. Добавить весёлого хаоса в эту тягомотную скучнятину. Показать, что все уязвимы и что драться за свою честь можно затейливо.

Связать обидчикам шнурки на ботинках. Подкинуть в карман трансфигурированного в камень скунса и наблюдать, сколько времени продержатся чары (и что случится потом). Прорастить Гербивикусом споры плесени на одежде — на обитателях вечно сырых подземелий это срабатывало великолепно. Увеличить с помощью Энгоргио муху на плече какого-нибудь заносчивого засранца. Залевитировать змеям в котёл лишний ингредиент для зрелищного взрыва.

И кто-то стал ему отвечать! Сначала он примёрз губами к кубку тыквенного сока. Как к железке на морозе! Потом ему в салат подсунули листья алихоции, и он хихикал как гиена. Даже друзья не сразу поняли, что с ним что-то не так. Сильно не сразу. Вообще случайно угадали, кажется. Он поскальзывался на ровном месте, с ужасом наблюдал, как его белые рубашки на глазах превращаются в розовые, а его свитки с домашними заданиями невыносимо (и невыводимо!) благоухали коричными булочками. О да, он предвкушал очень интересный год!!

* * *

На столе материализовался торт — огромный, шоколадный, с семнадцатью свечами. Это лучший день в его жизни! Сегодня у него совершеннолетие по магическим законам. Теперь можно освоить трансгрессию! И свалить от родителей!! И ходить на занятия в рокерских футболках, стопку которых ему с самого утра презентовали друзья!!! Queen, Led Zeppelin, Rainbow, Deep Purple, Rolling Stones... но самое крутое — Nazareth с автографом солиста с самым чумовым голосом в мире! В ней он и сидел, повязав гриффиндорской галстук сверху.

Заклинания теперь тоже можно было применять в любое время, а не только на уроках, и он этим при любой возможности пользовался: разрезал торт с помощью невербального Дефодио и разложил по тарелкам соседей Локомотором. Торт оказался какой-то нескончаемый — хватило на всех шестикурсников за его столом. Вслед за кусочками по тарелкам друзей разбежались и имбирные печенья-тритоны, телепающие розовыми языками, — коронное угощение Минервы. Грянуло громкое "С днём рождения!", фейерверком взлетели красные, жёлтые и белые искры, дым от которых сложился в герб Гриффиндора. Отличный день, просто прекрасный!

Совы принесли поздравительные конверты. Родители прислали "Справочник чистокровных волшебников" и золотые часы-луковицу с объёмным гербом на крышке и родовым девизом "Toujours pur" — "Чистота крови навсегда". Дорогая вещица, сгодится как заначка на чёрный день.

Нотариус дяди Альфарда выслал какие-то документы, которые надо будет вдумчиво просмотреть вечером, а дядя Сигнус от имени всей своей семьи приложил к письму пару запонок — тоже жутко дорогих, будут стартовым капиталом в его новой жизни. Андромеда, которая уже лет пять не была частью их рода, написала от себя очень тёплое письмо с приглашением на концерт её полукровки-мужа Теда Тонкса, и Сириус даже подумал, не сходить ли, чтобы был повод повидать единственную адекватную кузину. Кажется, её малявке с жутким именем уже года три: она не станет пищать как мандрагора, и можно будет спокойно поговорить.

Поздравительные письма от чистокровных родственников — всевозможных Яксли, Розье, Краучей, Крэббов, Лестрейнджей, Малфоев — были до смешного однообразны, будто скопированы из какой-то книги этикета. Их Сириус испарил заклинанием Эванеско вместе с родительской книгой.

На освобождённом столе материализовалась ещё одна коробочка. Чёрная, с белыми точками, повторяющими контур созвездия Большого Пса. С надписью "Выпей меня...".

Сириус открыл.

"...когда понадобится", — гласил конец фразы под крышкой. Внутри — десяток маленьких пробирок, плотно закупоренных пробками. Сириус изучил этикетки — это оказался набор заживляющих зелий и противоядий. Вот это да! Отправитель не подписался.

Регулус подошёл, когда в Большом Зале почти не осталось студентов.

— С днём рождения, брат!

Протянул сертификат на покупку двадцати любых товаров в магазине "Зонко". Сириус не смущаясь вскочил и обнял его до хруста в спине.

— Пойдём с нами праздновать сегодня? На наш традиционный пикник, помнишь, я рассказывал?

— Ночью? В Запретный Лес? Сириус, хватит влезать в опасные авантюры, — младший брат в костюме-тройке выглядел куда разумнее, чем растрёпанный старший брат в широкой рокерской футболке.

— Боишься?

— Умею пользоваться мозгами, — не купился на слабо Регулус.

— Ладно, мы занесём тебе ножку гуся, когда будем возвращаться, — не обиделся Сириус. Регулус выразительно на него посмотрел и откланялся, едва не задев плечом смущённую Алису с праздничным ягодным кексом собственного приготовления в руках.

Весь день вместо приветствий Сириус слышал поздравления, а ночью они с мародёрами горланили песни у волшебного костра в Запретном Лесу. Это был идеальный день новой жизни. Вот бы все остальные были такими же!

Декабрь

После инцидента на астрономии Алиса зареклась выступать перед слизеринцами. Даже магглорождённого Дирка Крессвелла с пятого курса сторонилась, хотя тот в Астрономической башне, кажется, прятался от своих же и мирно переводил надписи с гоблинских телескопов.

Отказывалась она выступать и перед младшими слизеринцами на травологии, где была официальным подмастерьем Помоны Стебль: здесь её подменял пуффендуец Тилден Туттс — парень с тремя зелёными большими пальцами и взаимной страстью к садоводству. Но сегодня у четверокурсников-слизеринцев по программе стояла экскурсия в теплицы номер 7 и 8, где росли — нет, обитали — самые опасные растения: цапень, ядовитая тентакула, дьявольские силки...

Пуффендуйцы массово пострадали от обстрела колючки обыкновенной и пол-урока вытаскивали шипы и залечивали ранки. Гриффиндорцы успели выставить щиты от колючек, отбили нападение прыгучих луковиц оранжевыми вспышками Флиппендо, но не заметили в тени дьявольские силки, притворявшиеся безобидной цветокрылкой, и пришлось вызволять их Люмосом Солемом и Губрайтовым огнём. Когтевранцы алчно запустили руки в дорогущие чёрные стручки тентакулы, которая дразняще постукивала фасолинками, и потом неделю ходили фиолетовые.

Для полноты картины слизеринцам осталось оглохнуть от визгопёрки или обжечься гноем бубонтюбера, и Помона Стебль очень просила Алису помочь — двух пар рук могло не хватить.

Слизеринцы пережили экскурсию неплохо. Цапень из семейства бешеных огурцов их только слегка оцарапал, белладонну девочкам в глаза закапать не дали, а цикуту и болиголов у мальчишек отобрали на выходе. Зубастая герань Верочка, правда, цапнула кого-то за карман, съев заодно ценный медальон, лежавший внутри, и теперь Алиса уговаривала её плюнуть бяку и дразнила ломтиком бекона из своего ланча, который всегда запасливо набирала за завтраком.

— Простите... — учтивый голос раздался как раз когда она уже схватила цепочку. Верочка сомкнула челюсти, и медальон застрял между зубами.

— Секундочку, — можно было, конечно, обездвижить кусаку магией, но тогда злопамятная вредина месяц не подпустит к себе. Да и вручную куда веселее. Медальон наконец выскользнул из пасти растения, уже успев обрасти каким-то налётом.

— Ваше? — Алиса отодвинула Верочку ухватом к дальней стенке. У юноши с карманами было всё в порядке, да и с осторожностью тоже: синеватая полусфера Протего Тоталума рябила в полумраке подсобной комнаты.

— Это Барти, — он помотал головой. — Могу передать.

— Пусть сам заберёт, — Алиса положила плачевный медальон на стол, размышляя, каким заклинанием повернуть вспять химическую реакцию желудочного сока плотоядного растения с неизвестным драгоценным металлом. — А Вы?...

— Регулус Блэк.

Она и сама догадалась — черты лица были схожи.

— Приятно познакомиться. Алиса, — она хотела протянуть руку, но из-за Верочкиных слюней передумала и неловко улыбнулась, сжав ладошки за спиной. — Что Вы хотели?

— Поговорить о Сириусе.

— Со мной? — она непритворно удивилась.

— Может, у Вас получится уговорить его приехать домой на Рождество, — серые глаза точь-в-точь как у брата просительно смотрели на неё.

— Эммм... — Алиса любила помогать людям, но это задание было явно не по адресу. — Эммм...

Они были не то чтобы самыми близкими людьми: за всю осень общались раз восемь, и то если считать потоковую Астрономию. С бОльшим успехом можно было просить любого гриффиндорца-шестикурсника.

— Я? — Алиса чувствовала себя глупее флоббер-червя, не в силах сформулировать адекватный ответ.

— Он ради Вас остался на лето.

— Из-за меня, — поправила Алиса. — Обещаю больше не провоцировать...

— Пожалуйста.

Отказать такому тону было невозможно.

— Расскажите подробнее, — сдалась она. Регулус что-то говорил про родителей и семейные устои, но она слышала за его словами другое.

— Просто скажите брату, что Вам его не хватает, — посоветовала она. — Он чуткий к чужой тоске.

По лицу Регулуса было ясно, что ничего подобного он Сириусу не скажет.

— Ну или я могу сказать...

Это предложение было ещё хуже, хоть врождённая вежливость и не позволяла чистокровному волшебнику это признать.

— Ясно. Хорошо, сделаю, что в моих силах.

— Спасибо.

Алиса восхитилась выдержкой парня. Вот это действительно аристократ! Побольше бы таких, а не как Розье с Мальсибером...

* * *

— ...Их идеи идиотские!

— Я согласна с тобой.

— Они мне противны, я не собираюсь их слушать даже из вежливости!

— Ты прав. Это по-гриффиндорски честно. И всё же на семейный рождественский ужин надо прийти.

— Да с чего?!

— Не думаю, что это хорошая идея, — вступился за друга Джеймс. — Что он там будет делать? Грохнет фамильную тарелку об пол и ещё раз со всеми переругается?

— Но ведь семья — это...

— Они мне не семья.

Мародёры зашли к ней за обещанными люпинами — и это была хорошая возможность переубедить Сириуса не оставаться в Хогвартсе на эти каникулы, раз уж он сам об этом заговорил. Но нужных слов не было.

— Пожалуйста?

Джеймс хохотнул. Хотя, пожалуй, это действительно был единственный вариант с ненулевой вероятностью успеха. Но всё равно не превышающий и одного процента.

— Желание, — вдруг выдал Сириус. — Рождественский ужин в обмен на желание.

Алиса с подозрением посмотрела на него.

— В рамках приличий?

— Разумеется!

Алиса помедлила и оценивающе смерила его взглядом.

— Идёт. Если обещаешь не нарушать правила.

— Джеймс, засвидетельствуй.

Пока Алиса отвлеклась на Ремуса и цветочки, Джеймс тихонько тронул за плечо Сириуса:

— Ты что-то задумал.

— М? — тот сидел на корточках перед клумбой светящихся лунных цветов и рассматривал что-то внутри, почти касаясь бутонов носом.

— Ты не просто так согласился на эту пытку, — шёпотом объяснил он.

— Вообще-то я и так собирался съездить, — Сириус шкодно улыбнулся, а потом выпрямился и, покосившись на люпины, с совсем другой интонацией зашептал на ухо другу. — Я думаю уйти из этого дурацкого дома насовсем. Дядя Альфард оставил мне особняк и наследство, так что мне надо собрать вещи. Можно я у тебя с чемоданами перекантуюсь пару дней после Рождества, пока туда-сюда?

— Не вопрос. Родители тебе всегда рады, — Джеймс знал, что Сириуса остановить невозможно — только быть рядом и минимизировать ущерб. И в этом болезненном деле готов был поддержать любую его идею.

— Спасибо, друг. Скажи, что им в подарок привезти?...

* * *

"Распусти волосы и жди у музыкального магазина перед закрытием"

Сириус специально не стал надевать ей шлем, чтобы наблюдать за её лицом в боковые зеркала. Он уже опробовал покупку на друзьях. Питер визжал от страха. Ремус сквозь зубы шептал амортизирующие заклинания. Джеймс хохотал и требовал бочку и штопор. А Алиса?

Алиса млела. Особенно — в свободном падении. И прижималась к нему очень мило. И девичьи колени ощущать на своих бёдрах было приятно... А холод она вообще не чувствовала, кажется. Или бодроперцовое зелье предусмотрительно выпила — с неё станется, она умная. Капюшон же вон ни разу не слетел — явно зачарованный!

Сириус сдался первым — примерно через полчаса полёта предложил:

— Погреемся?

Когда Алиса сняла мантию и помотала головой, стряхивая снежинки, светлые локоны золотым ковром закрыли спину, и это было неожиданно — она столько времени прятала такое сокровище в строгой шишке?! С распущенными волосами она была совсем другой. С отмытыми до белизны руками, в опрятном платье, пахнущем мятой, а не драконьими удобрениями... Она была девушкой!

Сириус знал свою привлекательность и всегда пользовался ей. Он перецеловал всех красавиц Хогвартса — если считать его успехи в образе дурашливого чёрного пса. Он даже Лили Эванс в щёку лизнул, чем бессовестно дразнил Джеймса. Алису он раньше за красавицу не считал, а за лето вообще перестал воспринимать её как девушку — она была чем-то вроде маленького Ремуса или младшей сестрёнки взамен Регулуса. Регулус. Тоска стёрла улыбку с его лица.

— Что-то не в порядке?

— Нет, всё хорошо, не обращай внимания.

Он ответил автоматически, не покидая грустных мыслей. Скверно они распрощались, конечно. Регулус тот её придурок — восхищается Тёмным Лордом! — но за его судьбу Сириус чувствовал ответственность как старший брат. Надо бы что-то придумать, как-то его тоже вытащить из этого дома, но как?

Он машинально взял кружку и попытался глотнуть.

— Эй, ты свечку сейчас выпьешь вместо чая! — она поймала его ладонь двумя руками и прижала к столу.

Небезразличие. Как в августе, у костра. Помнится, он получил в нос, пытаясь распустить ей волосы. Сейчас, глядя на водопад золотистых локонов, Сириус понимал, что не зря. Он взаимно накрыл её ладошки другой рукой, так и не поняв, что держал не свой чай, а свечу в стеклянной кружке — новомодное дизайнерское решение шотландских пабов.

— Потанцуем?

Ладошки дрогнули. Сириуса улыбнуло её неуклюже подавляемое смятение. Её руки он, естественно, не выпустил.

— Я научу, это просто.

Она с сомнением посмотрела на него — и пожала плечами. Улыбнулась уголками губ.

Доверие. Сегодня всё было иначе. Сегодня она вверяла себя ему, потому что он обещал — плохого не случится. И чистить ему слизеринские котлы, если он всё испортит!

— У местных магглов всё просто. Они обнимаются, — Сириус показал, как. — И шагают туда-сюда под музыку.

— Уютно, — ответила Алиса, положив голову ему на плечо. Он запустил руку в золотой водопад волос. Дэн Маккаферти из Nazareth пел свою новую песню о том, что любовь ранит, что любовь — это не про счастье и безмятежность, но про боль и стойкость, а они ритмично покачивались в такт грустным словам. Всё-таки маггловская музыка — это нечто! Ещё один камень в огород родительского помешательства. Блин, опять эта навязчивая мысль! Он уже даже из дома ушёл, а они его преследуют. Брысь!

Он отбивался от навязчивых мыслей как мог, и чай они допивали под душевные разговоры о мотоциклах, а потом ещё покатались под снегом, крупным как лепестки цветущей яблони. У музыкального магазина теперь было пусто, и на прощание Алиса, всё ещё млея от полёта, обняла его:

— Спасибо. Это было невероятно!

И Сириуса пробрало. Маленькая состайница признала его авторитет! Признала, что ему можно доверять! Наверно, она бы его даже поцеловала, не будь этого проклятья, пробирающего до мурашек. Блин, а ведь ей ни целоваться, ничего нельзя?

— Жаль, я не могу тебе отплатить... — сказала Алиса, и в голосе явно слышались едва сдерживаемые слёзы. Наверно, думала о том же. Ух, как же приятно ощущать, что ты _настолько_ впечатлил девушку!

— Я достаточно богат, чтобы подарить тебе этот вечер безвозмездно.

— Спасибо. Спокойной ночи.

Кивнуть. Надеть шлем — под ним не видно лица. Сесть на байк. И лететь, лететь выше облаков, игнорируя нестерпимо проницательную улыбку чеширской луны.

Он решил сохранить её доверие во что бы то ни стало. И всё испортил уже на следующий день.

Это случилось, когда он трусил по Хогсмиду в облике пса. Нужно было бросить случайно подхваченный свежий след, пойти по своим делам, а не совать свой чуткий собачий нос в чужие, но поганое любопытство!..

На зимние учёты живности в окрестностях Хогсмида он бы охотно сходил официально (надо будет не уезжать на каникулы следующей зимой!), сейчас же пришлось непрошеным гостем выслеживать следопытов. Сильванус с каким-то парнишкой на ходу спорили, нужно ли учитывать съеденную мышь, а вечно замыкающая Алиса склонилась над следами совиной охоты — и... по мановению её руки из сугроба вьюжным облачком взвилась в небо невесомая сова с хвостатой добычей в клюве, позолотилась на солнце и снежной пылью осела на соснах.

Это было так завораживающе, что взгляд отвести невозможно! Он даже зубами клацнул от изумления и выдал разоблачающий скулёж, но Алиса прижала палец к губам и заговорщески ему подмигнула. Возможно, на человека она бы среагировала иначе, но он был псом. Досадный промах системы безопасности. Надо бы подсказать невзначай, а то мало ли кто ещё...

А дальше — больше. Привычка разгадывать чужие невербальные чары заставляла отслеживать руки, и он не мог не заметить, что палочкой она водит просто на отвяжись: с такими жестами и следы косуль не затрёшь, и ледяной ручеёк не разморозишь, чтобы фляжку наполнить, и даже еловыми лапами не тряхнёшь для красивого снегопада. А уж снежки точно сами в руки не прыгают! И так точно в мордочку шорьку ни за что не попадут!! И ни в одной волшебной книге не написано, как шестикурснику сделать живой снежный мячик для собаки, который докатится до самого Хогсмида, а потом исчезнет, пискнув старинное северное заклинание "Ya kolobok, ya kolobok..."

Теперь он понял её дурацкий секрет. Повелевать снегом без палочки! Как будто зима в человеческом обличье! Ну и ну! Теперь он точно знал, кому говорить спасибо за Белое Рождество. Зима будет долгой, несомненно. Можно заключать пари на деньги. Кстати!..

Январь-февраль

Новогодними вечерами Алиса часто засиживалась на кухне. Уже второй год Питтс, управляющий кухней, позволял ей эту небольшую вольность.

В обычное время на кухне часто обитали пуффендуйцы, которые как хомячки или хоббиты любили делать съестные запасы в своих круглых спальнях-норах. Домовые эльфы обожали Пенелопу Пуффендуй за то, что взяла их в Хогвартс готовить еду, поэтому её последователи получали здесь самый тёплый приём — и охотно этим пользовались, ведь кухня у них была по соседству.

Ещё здесь скрывались от Филча и его хвостатой помощницы ушлые нарушители дисциплины, потому как домашних животных на кухню не пускали. Мародёры, по словам Питтса, регулярно сидели у них: то прячась от завхоза и поедая гигантские сэндвичи, то отбывая наказания и сооружая эти самые гигантские сэндвичи. В крайних случаях студенты чистили кастрюли — но Питтс всё равно их потом перемывал: обязывала ответственность за здоровье студентов.

В рождественские каникулы все разъезжались по домам, и кухня пустела. И становилась вотчиной Алисы. В прошлом году они с Питтсом на пару приготовили праздничный пудинг с корицей, омелой и абиссинской смоковницей, а в этот раз вместе закоптили треску зверобоем и клевером, и Алиса вручную расписала каждый кусочек — не калёной стрелой, конечно, но руны-пожелания выглядели совсем как древние.

Теперь, сидя на праздничным ужине в честь возвращения студентов с рождественских каникул, она с интересом наблюдала и прислушивалась. Любителей рыбы было немного, зато их высокая оценка дорогого стоила. Алиса сосредоточилась на дальнем конце стола пуффендуйцев, гадавших на рыбных рунах, и, механически почёсывая ногу, пыталась по губам прочитать, что они говорят — или хотя бы по выражениям лиц определить общую тональность.

Тыдыщ! Перед ней громыхнула книжная башня из, наверно, десяти увесистых фолиантов. Алиса проморгалась. Теперь уже на ней сосредоточили внимание гадавшие пуффендуйцы — и ещё ползала в придачу. И Сириус, который просто лучился самодовольством.

— Что это? — спросила Алиса, безуспешно пытаясь найти связь между Блэком и книгами: более неожиданного соседства трудно было даже представить.

— Моё желание. Выучи это всё. Невербально.

— В смысле? А то письмо...

— А разве там было написано, что это желание? — Сириус поднял бровь.

Алиса закрыла глаза. Медленно выдохнула, представляя себе северное сияние. Переливы зелёного и розового — и совсем чуть-чуть фиолетового, когда атомы азота испускают коротковолновые кванты света...

— Хорошо. Значит, вот это — твоё желание?

— Ага. Торжественно клянусь, — он повысил голос, и все, кто ещё не обратил внимания на гору книг, повернулись к ним, — что моё желание — чтобы ты выучила все зимние заклинания. Невербально. Беру в свидетели всех студентов Хогвартса!

Алиса хотела провалиться сквозь землю от такого внимания. Или чтобы Сириус провалился. И чтобы под ним был большой котёл. С овсянкой! Неужели ужин с родителями — это настолько тяжело, чтобы вот так мстить в ответ? Нет, зимние заклинания — это отлично, но всеобщее внимание!..

Алиса законспектировала все книги — в обычную тетрадку обычной ручкой, потому что это гораздо удобнее свитков и перьев. Оказалось, заклинания повторялись и дублировали друг друга, и освоить ей нужно было каких-то сорок восемь страниц мелким почерком с рисунками и ещё чуть-чуть на обложке. Всю глубину кроличьей норы она осознала только в феврале, когда Сириус затребовал построить ему ледяной луна-парк в доказательство исполнения желания. Похоже, ради этого всё и затевалось! К тому времени она и половины названий не выучила, но подлый прохвост велел выкручиваться как угодно, но чтобы через полчаса здесь была горка, а там — комната страха.

"Никогда не щекочи спящего дракона!" — гласил девиз Хогвартса. Спящего дракона Алиса и сделала. Вернее, спящего бармаглота — потому что настоящих драконов она никогда не видела. От пасти до хвоста тянулись две горки высотой с два человеческих роста, а по толстым брюхом скрывался подснежный лаз. Алиса наложила амортизирующие чары против падений и Презерво для прочности, чтобы брюхо не осыпалось на приключенцев. И еле дошла до теплиц, потому что от усталости кружилась голова и дрожали ноги. А ночью, вторым заходом, девятнадцать раз пыталась наложить табу на заклинание щекотки — и теперь при слове Титилландо бармаглот рычал и трясся. Ну и что, что не получилось как надо, — так тоже интересно.

...В День всех влюблённых гриффиндорский бармаглот был даже популярнее кафе мадам Паддифут, рассказывал потом Рудольф. Парни всех факультетов спускались в самое нутро рычащего чудовища, чтобы добыть своим дамам леденцовое сердце дракона — романтика с входным билетом за десять сиклей! Катание с рычащей горки было остросюжетным донельзя, а когда кто-то в шутку предложил оживить бармаглота с помощью Пиертотум Локомотора, завязалась масштабная снежная битва, и старосты-старшекурсники сообща заколдовали статую от магических воздействий, а то вечно эти балбесы-гриффиндорцы чего-нибудь недодумывают.

Космические валентинки-колдографии туманности "Сердце" проданы все, вот её половина дохода, на курсы трансгрессии хватит и даже останется. Профессор Синистра оценила работу и добавила Когтеврану пять баллов. Профессор Флитвик тоже пополнил их волшебные часы пятёркой сапфиров, а профессор Дамблдор расщедрился аж на десять.

A ещё сегодня Орден Мерлина получил Дамокл Белби, который тоже был в Клубе Слизней! Это такой зельевар потрясный: ликантропию научился купировать! Сейчас расскажу...

* * *

Огонь — это Гриффиндор. Горячее сердце, горячая голова, тепло и свет для всех — а не только для чистокровных... Сириус всё время возвращался мыслями к матушкиному помешательству. Ему было, за что её благодарить, и поэтому за бегство из дома его терзало чувство вины. Но слушать их бредни нет никаких сил!

— Стыдись, жестокосердный! — громогласно ухнул Почти Безголовый Ник над ухом Сириуса, отчего тот чуть не скатился с дивана (а Мародёры покатились со смеху). — Прелестная барышня мерзнет у порога, пока ты возлегаешь на бархатах!

Под дружное приятельское "ооооооооо!" он поспешил к портрету Толстой Дамы, на ходу приглаживая волосы и оправляя мантию. Мародёры переглянулись и, как только портрет с этой стороны закрылся, кинулись следом — подглядывать и подслушивать.

Барышня и правда была прелестная и замёрзшая — снежинки так и искрились на мантии, только что прибежала с улицы, похоже, раз даже растаять не успели. Перед ней тоже было стыдно. А Алиса молча развернула пергамент, вверху которого было каллиграфически выведено "Волчье противоядие", а дальше шёл перечень ингредиентов и метод приготовления.

— Кто такой Дамокл Белби? — вчитался Сириус, пытаясь понять, что всё это значит.

— Изобретатель! Сам изобретатель! Он рецепт опубликовал! Теперь...

Ликующая Алиса резко замолчала, огляделась на портреты и зашептала на ухо Сириусу:

— Ремус будет сохранять разум во время трансформации!

И снова пытливо посмотрела на него: "Понял? Правда здорово?".

Когда в его глазах загорелось ответное понимание, Алиса затараторила:

— Только там некоторые ингредиенты очень дорогие. Как думаешь, Джеймс сможет на них потратиться?

— Я смогу, — Сириус в очередной раз мысленно возблагодарил дядю Альфарда за такое своевременное наследство. Можно было бы использовать деньги, которые они заработали на входных билетах за леденцовым сердцем дракона, но они уже лежат в фонде Гриффиндора, чтобы любой желающий мог научиться трансгрессии, так что на личные нужды пойдут личные деньги.

— Не потеряй, — Алиса протянула ему свиток.

— Ни за что, — он с жаром обнял её. Чисто из благодарности! А вы что подумали? Она так заботится о Ремусе, что тут всё ясно! Как бы только с неё это проклятие снять?

За портретом уже стояли верные друзья, даже не скрывая своего присутствия. Толстая Дама не позволила им получить информацию окольным путём — пришлось выспрашивать.

— Ну что там?

— Зачем она приходила?

— Это признание в любви?

— Ремусу! — ответил он, торжественно демонстрируя содержимое пергамента друзьям.

Ремус намёк проигнорировал — во все глаза смотрел на рецепт спасительного зелья и боялся поверить, что его безнадёжность небезнадёжна.

Джеймс обратил внимание на пометки о стоимости:

— Закупаемся вскладчину.

— А аконит нам продадут? — засомневался Питер.

— Добудем, — отмахнулся Сириус, бережно сворачивая пергамент. — Пойду перепишу, чтобы не потерялось.

Март

Лили встала в четыре утра, чтобы посидеть с книгой у камина в общей гостиной. "Очарованные встречи" Фифи Лафолл нужно было уже дочитать, а то на уроках думать ни о чём другом не выходит! Она так увлеклась, что услышала шаги с мальчишечьей стороны стороны слишком поздно. По лестнице спускался Джеймс Поттер с каким-то свёртком. Лили демонстративно закрылась книгой. Джеймс вроде бы взялся за ум и уже полгода как перестал к ней цепляться, но она всё ещё по привычке напрягалась при виде него. Осенью она ему, помнится, сердито велела не приближаться и заткнуться, и он внезапно послушался. И до сих пор держится.

— Лили?

Ну вот, сглазила. Джеймс остановился неподалёку и положил свёрток на столик — явно собирается разговаривать.

— Что тебе?

— Просьба, про Ремуса, — Джеймс мирно выставил ладошки и недвижимо застыл на границе света и тени, не решаясь сделать лишний шаг без её разрешения.

— Говори.

— Зелье, очень сложное. Мы уже пять раз пытались, но не выходит. А ты лучший зельевар на курсе. Возьмёшься?

— Что за зелье?

— Вот рецепт, — он достал свиток из кармана мантии и вопросительно посмотрел на неё, будто спрашивая позволения приблизиться. Она протянула руку. Он подошёл, отдал ей свиток и вернулся обратно к своему свёртку — похоже, ценному.

Лили развернула рецепт и пробежала глазами. Названия у зелья не было.

— Аконит?

— Да, в нём проблема. Не хотелось бы отравить друга. А ты справишься, у тебя всегда идеальные зелья.

— А для чего оно?

— Это тайна Ремуса, и мы обещали её хранить.

Лили с недоверием посмотрела на него.

— Хочешь, Минерва подтвердит, что это безопасно и законно? Нам _очень_ нужна помощь.

Слышать такое от сверхсамоуверенного Джеймса было непривычно. Он научился признавать свою некомпетентность? И просить о помощи?! Лично, а не через Питера?!

— Всё необходимое для зелья — здесь, — он положил руку на сверток.

Ага, так он специально шёл к ней! Нашёл предлог...

— Остатки ингредиентов можешь оставить себе... или кому хочешь.

Лили поняла, кого он имел в виду. Немыслимый жест — поделиться с Северусом чем бы то ни было, а уж тем более — такими труднодобываемыми компонентами, как медвяная роса спорыньи или люминесцентные лучистые грибы! Может, дело правда в Ремусе, а не в ней?

— Возьмёшься?

— Конечно, — кивнула она. Ремус был её другом, ему помочь она всегда рада.

— Спасибо! — просиял Джеймс. Помялся на месте, будто решая, уйти или ещё что-то сказать.

— Слушай, прости, что делал тебе больно.

Лили была хорошей девочкой сама и в каждом человеке замечала хорошее. В несносном Джеймсе Поттере хорошее внезапно проявилось среди груды придурошных выходок.

— Мне?

— Тебе. Перед Северусом мне ни капли не стыдно, но я жалею, что это задевало тебя.

Лили подождала, но продолжения не последовало.

— Это всё?

Джеймс кивнул, не приближаясь ни на шаг.

— Спасибо, что согласилась.

Развернулся и пошёл обратно в своё крыло. Но где-то на середине пути не удержался:

— Если тебе захочется выпить сливочного пива, только свистни. Вести себя как самовлюблённый дебил я больше не буду.

Ушёл насовсем, плотно затворив дверь.

Неужели он правда становится нормальным человеком?!

— Может быть, это какая-то наследственная болезнь? — Лили разрывалась между любопытством, беспокойством за Ремуса и уважением к чужой тайне.

— Видел я его _недуг_, — язвительно бросил Северус, вспоминая ту жуткую ночку. Долг жизни перед Джеймсом был куда хуже разъярённого оборотня!

— Не думаю, что нам стоит это слышать, если друзья так стараются сохранить всё в тайне, — твёрдо вмешалась Алиса.

Северус скривил губы и склонился над котлом. Если бы они варили зелье для Джеймса, Северус бы не задумываясь плюнул в котёл, чтобы добавить побочных эффектов. Но это было зелье для Ремуса, судя по ингредиентам — что-то исключительно для ликантропов. И варила зелье Лили, которую он не мог подвести из-за какой-то там личной неприязни. Поэтому у неё получится идеально. И пусть Мародёры подавятся!

Над котлом появился бледно-голубой дымок.

— Вы сделали это! — потрясённо произнесла Алиса, сверяясь с рецептом. — Вы всё сделали правильно!

— Это всё Лили, — сказал Северус одновременно с тем, как его подруга взаимно заявила, что без его помощи ничего бы не вышло. Они взглянули друг на друга... и Алиса почувствовала себя невозможно лишней в этом кабинете. Подсматривать за чужими чувствами — последнее дело! Она уткнулась в рецепт и старалась не нарушать этот момент даже дыханием.

Ничего не случилось, конечно же, и в то же время что-то всё-таки произошло. Северус ушёл из кабинета удивительно умиротворённый — не в пример обычной хмурости. Может, наконец понял, насколько он дорог Лили? Может, теперь он сможет противиться соблазнам тёмной стороны?

И только по пути в свою тепличную башню Алиса поняла, что Северус сделал. Прочитал разум Лили. Северус владел легилименцией! Это был и так самый щекотливый факультатив, где приходилось выверять каждое слово, чтобы не усложнять и без того запутанные взаимоотношения слизеринца и гриффиндорцев — и не впутывать себя. А теперь ещё и за мыслями нужно следить! Всегда и везде следить — потому что неизвестно, сколько ещё студентов скрытно освоили легилименцию. Почему сложность учёбы в Хогвартсе всё время возрастает, а не уменьшается?!

Лили принесла зелье к завтраку. Подстеречь Ремуса одного в библиотеке было соблазнительно, но честнее было демонстративно признать заслугу друзей. У Поттера ведь хватило храбрости на тот непростой разговор — хватит и у неё. Может, наконец можно не остерегаться Джеймса, а общаться как нормальные люди?

Кажется, для Ремуса это действительно было _очень_ важное зелье: он взял штатив с пробирками с таким трепетом, будто это был эликсир вечной жизни.

Джеймс благодарно моргнул ей между делом — и всё, никаких больше приставаний! Через пару дней они с Алисой принесли Ремусу именинный ягодный кекс собственной выпечки — и тоже без неприятностей. И даже после победного матча с Пуффендуем Джеймс на радостях не кинулся её обнимать, как обычно, а только лучезарно улыбнулся. Лили настолько воодушевилась, что в конце марта подошла поздравить его с днём рождения. И снова — безопасная дистанция, безбрежная радость в глазах и никакого распускания рук. Джеймс Поттер перестал быть оленем! Или по крайней мере стал благородным оленем, а это уже огромный прогресс.

Апрель

Первое апреля в прошлом году у всего Хогвартса началось с оглушительного электрогитарного марша и пронзительного боевого клича викингов.

Ah-ah, ah! Ah-ah, ah!

И в подземельях, и в башнях Immigrant Song в исполнении Led Zeppelin слышно было одинаково невыносимо — Мародёры постарались, за что их стоило бы наградить десятком баллов: синхронно запустить столько вопиллеров по всему замку было непросто! Но Минерва МакГонагалл сняла со своего факультета сотню баллов и назначила всем четверым две недели отработок у Аргуса Филча. И конфисковала новенький магнитофон, подаренный Джеймсу на день рождения пятью днями ранее.

Одногруппники не разговаривали с ними неделю, а День дурака с того времени официально считался тотемным днём Сириуса Блэка и Джеймса Поттера.

В этом году Хогвартс ждал апреля с нетерпением: что эти чудилы вытворят на этот раз? Слизеринцы подзуживали переплюнуть прошлый год и делали ставки, сколько баллов снимет Минерва, а гриффиндорцы трёх последних курсов строили превентивные планы по спасению своего факультета.

За завтраком в Большой Зал припрыгала процессия огромных тыкв и устроила забастовку с табличками "Хватит пить нашу кровь!", чем знатно испортила аппетит младшим и повеселила старших. Вырезанные глаза потешно хмурились и горели вставленным в пустое нутро огнём свечей, рты смыкались и размыкались с хрустом и треском, что-то внутри улюлюкало и завывало, так что представление получилось на славу. Альбус Дамблдор даже предложил начислить двадцать баллов за такое искусное владение магией, но никто не признался, и директор развеял забастовщиков широким движением руки.

По всему замку традиционно были разбросаны чёрные коробочки с надписями "Открой меня", и в течение дня постоянно находились желающие попытать счастье, поэтому в коридорах регулярно слышались визги, взрывы хохота и крики восторга, летали пикси, фейерверки и серпантины, прыгали шоколадные лягушки, луковицы и поганки, а счастливчики разживались бесплатными товарами из магазина волшебных приколов "Зонко".

Алиса чувствовала себя чеширским котом: вокруг абсурд, все не в своём уме, а она незаметно за этим наблюдает, и только рот проявляется (как показало зеркало в коридоре, которому она привычно улыбнулась, — видимо, накосячила с заклинанием невидимости). И ей как раз нужно попасть на Безумное чаепитие. И она опаздывает, ужасно опаздывает! У Сириуса в обед пара по Трансфигурации, а она до сих пор не вернула ему волшебные палочки. Да, она должна была защитить Хогвартс от блестящих розыгрышей Блэка, но на занятиях с барабанными палочками не очень-то поколдуешь! А из-за этих сумасшедших безопасное передвижение по Хогвартсу сильно замедлялось.

Сириус отстукивал ритм барабанными палочками по краю стола, в нужных местах бацая по медной вазочке с конфетами.

— Блэк, а что это ты не на Трансфигурации? — Эйвери со значком старосты явно подошёл докопаться.

— Минерва меня выгнала, — не отвлекаясь от музицирования, ответил тот, качая головой в такт своей воображаемой мелодии.

— Я гляжу, ты палочку сменил? — не отцеплялся слизеринец.

— О, зацени! — вот тут Сириус оторвался от игры, повернулся и стал словоохотливо хвастать приобретением, пафосно показывая его со всех ракурсов. — Это Вик Фёрс, настоящий гений своего дела! Его палочки идеально ровные, откалиброваны по весу и частотному спектру. Модель А, диаметр 5. Тоже из дуба, как и моя, но Оливандер даже рядом не стоит! Американец его переплюнул!

— Американец? — Эйвери презрительно скривился.

— Да хоть индус! У него не палочка, а зверь! Замри! — он махнул в сторону появившегося в середине стола Почти Безголового Ника, и тот будто застрял в пироге с патокой.

— Остолбеней! — фотография с недвижимыми людьми производила гнетущее впечатление.

— Nepeta Cataria! — он указал на ноги Эйвери, и тот увидел, что стоит в луже какой-то жидкости. — Ой, прости, это же для вызова Филча, неотменяемое. Хотя минутка у нас есть, давай ещё покажу кое-что.

Сириус быстрым движением приложил палочку к краю стола и с силой нажал на обе части. Раздался хруст, от которого у Эйвери пробежал холодок по спине: сломать палочку — это немыслимое святотатство!

Сириус зажал обломки в кулаке, потом взмах — и у него в ладони снова целая палочка.

— Потрясная регенерация, да? Зацени, — он буквально вложил палочку в руки обалдевшему Эйвери. Тот повертел её в пальцах: длинная, гладкая, простецкая, будто для крестьян. Никакого сравнения с благородными произведениями искусства мастера Оливандера! Эйвери был сбит с толку: аристократическая жадность к лучшему боролась с ожиданием подвоха. Если это всё фокусы Блэка...

— Мррр, — о его ноги потёрлась миссис Норрис. Эйвери вздрогнул. Сириус взял у него из ладони свою палочку за кончик и потряс вверх-вниз. Эйвери даже заморгал — палочка гнулась!

— А ещё ей хорошо по носу всяких лопухов стучать, — и щёлкнул его.

Эйвери вспыхнул и запустил руку в карман мантии, чтобы выхватить свою палочку — но её там не было! А миссис Норрис опять шоркнулась о его ногу.

— А давай проверим, починит моя палочка твою или нет? — Сириус задумчиво крутил в руках обе. Обе!

— Дай сюда! — Эйвери сделал выпад, но промахнулся — Блэк успел отдёрнуть руку. Гад! И кошка эта ещё под ноги лезет!

— Осторожней! — Сириус убрал за спину обе палочки. Эйвери снова сделал выпад и припечатал Блэка спиной в стол. Раздался хруст. Слизеринца прошиб холодный пот. Он отшатнулся от Сириуса, чуть не споткнувшись о треклятую кошку, а гриффиндорец торжественно произнёс: "Репаро!" — и достал две абсолютно целых палочки: дубовую и осиновую. Довольно посмотрел сначала на одну, потом на другую.

— Крутяк! Лови! — и кинул целёхонькую палочку хозяину. Тот поймал, тревожно ощупал своё сокровище — и в сердцах отопнул назойливую кошку.

— Мистер Эйвери! — взревел у него над ухом Филч. Тот съёжился и побелел. Филч взял его за ворот мантии. — Нам нужно поговорить у меня в кабинете!

— Видишь — иногда и барабанных палочек хватает, — сказал Сириус летающему ломтику сыра, проводив взглядом жертву розыгрыша и умильно наблюдая, как миссис Норрис вылизывает с пола остатки валерьянки. Почти Безголовый Ник подмигнул гриффиндорцу и спокойно полетел по своим делам.

— Ты прав. Только я никогда не смогу так, — ответил сыр голосом Алисы и печально уполовинился. Смотреть за её губами было... щекотливо.

— Зато ты можешь всех заморозить.

— С палочкой.

— Ещё чуток потренируешься — и без неё сможешь.

— Так почему ты не пошёл на Трансфигурацию? Я ведь успела вернуть тебе палочки, — сменил тему второй ломтик сыра.

— Хочу узнать, как ты это провернула.

— Почему ты думаешь, что я тебе расскажу?

— Я в ответ раскрою уязвимость в твоей системе безопасности.

Молчание.

— Ты перепутал валерьянку с кошачьей мятой, — взлетел третий ломтик сыра.

— Идём в теплицу, — Сириус скинул в сумку три сломанные барабанные палочки, пару яблок и фотографию из маггловского журнала про волшебников, которая сегодня превосходно одурачила четверых.

— Хоминем Ревелио! Специалис Ревелио! — Сириус проверил тепличную башню на наличие людей (а то вечно тут Тилден Туттс ошивается) и магии, но нашлась только невидимка-Алиса. Опустил полог тишины.

— Фумос! Небьюлус! — Крышу тепличной башни заполнил непроглядный серый туман.

— Партис Темпорис! — В тумане образовалось небольшое свободное место.

— Прежде чем ты увидишь... Алиса, я на твоей стороне. Я должен был тебе сказать раньше, но... прости. Смотри.

Он превратился в большого чёрного пса, дурашливо повилял хвостом и снова стал собой.

Тишина и молочный дым. Трудно, когда твой собеседник — невидимка, но сейчас Алисе так легче: не нужно держать лицо и прятать чувства.

— Уходи.

— Алиса...

— Пожалуйста, уйди, мне нужно подумать, — голос дрожал. — Встретимся завтра. Здесь.

— Алиса...

В следующий момент он шлёпнулся на пол и покатился с лестницы как с ледяной горки, до самого низа. Двери любезно распахнулись, выпроваживая его. Вот и дружи после этого со снежными королевами!

* * *

Алиса сидела на дощатом полу у фонтана в окружении книг.

— Ну привет, незарегистрированный анимаг!

Отчуждение чувствовалось, не давало привычно приблизиться и сесть рядом.

— Здравствуй, добрая снежная королева, — Сириус присел за границей разложенных книг. Чтобы занять руки, принялся листать ближайшую, разглядывая картинки. Нет, никогда ему не понять прелести этих редисок! И что она в них находит?

Алиса с умилением смотрела, с каким выражением Сириус вертит в руках _книгу_. Отложил, будто кусачую, поднял на неё взгляд.

— Я опасна.

Он закатил глаза. Ох уж эти Ремусы!

Алиса непонимающе нахмурилась.

Сириус изобразил послушное внимание.

Алиса обиженно скрестила руки на груди.

— Опаснее ликантропа? — со всей возможной учтивостью в голосе спросил он.

— В разы.

— Во сколько конкретно? — дотошно спросил он.

— В одиннадцать, — вспоминая безжизненные тела, серьёзно сказала она.

— Круто! — искренне восхитился Сириус. Спохватился, снова изобразил покорное внимание (на редкость придурошно).

Тут уже Алиса закатила глаза.

— Меня будут использовать как оружие, если узнают.

Это было уже по делу.

— Непреложный обет, — решил Сириус, доставая палочку и закатывая рукав левой руки. На предплечье мелькнула чёрная татуировка-шпаргалка по рунам — то-то Алиса удивлялась, что он вылез из своих любимых футболок и снова стал носить рубашки!

— Другой рукой, — сообразил Сириус и опустил рукав обратно. Взялся за правый, подумал и поднимать не стал.

— Можешь отвернуться?

Алиса перегнулась через край фонтана, тревожа воду пальцами. Она уважала чужие секреты. И думать, отвернувшись, легче. Ещё никто не обращался с её проблемой так... обыденно, будто это прыщ какой-то. Насколько большой опыт хранения чужих тайн должен быть у Сириуса, если он так с ходу запросто... Ремус? Не стал бы Ремус брать Непреложный обет с друзей, не такой он. Алиса застыдилась, хотя в её случае это была бы хорошая защита для них обоих. Вот только...

— Без свидетеля не полу... — начала она, оборачиваясь, и забыла, о чём говорила. Сириус зажимал правое предплечье, а из-под ладони у него валил дым!

— Что это? — она подскочила к нему, не заметив даже, что встаёт на книги, и потянулась к дымящейся руке, но он отстранился и зажал ещё сильнее.

— Нестираемые чернила, — сквозь зубы выдавил он. — Не стираются.

— Зачарованные или животные? — с палочкой в руках сосредоточенно спросила она.

— Животные.

— Из нашего гигантского кальмара?

— Да.

— Фините Инкантатум! — первым делом отменить всё, что он уже успел наколдовать. — Апарекиум! Ревелио!

Получив щедрую магическую поддержку в виде проявляющих чар, обидчивые чернила перестали злиться на попытки изгнания и выпускать сигнальный дым, но Сириус всё равно шипел и нервно сжимал предплечье.

— Покажи!

— Нет.

Алиса села на колени, сделала пару глубоких вдохов, чтобы унять раздражение на чужой идиотизм. Закрыла глаза, для пущей убедительности повернула голову в сторону. Наощупь положила ладошку на его руку.

— Пусти. Я не смотрю.

Отличный способ попрактиковать невербальный Санентур без палочки, а холод уменьшит боль.

Но надо же догадаться изгонять нестираемые кальмарьи чернила магией!

Спокойно и размеренно стала командовать:

— Свободной рукой залезь мне в левый карман. Нащупай металлическую баночку размером с сикль. Это мазь от ожогов на основе спермацета. Заживит кожу и заодно выгонит чернила, потому что спермацет добывают из кашалотов, а кашалоты — главные враги гигантских кальмаров. Эти злющие чернила точно в драку полезут и от тебя отцепятся. Открывай. Набирай. На счёт три я убираю руки, а ты сразу мажь. Когда почернеет — стирай, потом мажь ещё. И так до победного конца. Мази хватит, баночка только на вид маленькая. Готов? Раз, два, три!

Алиса встала и, не открывая глаз, ушла обратно к фонтану, шурша страницами раскиданных книг. Снова опустила пальцы в воду и стала смирно ждать. Вот так нужно обращаться с чужими секретами!

Когда сзади звонко щёлкнула крышка баночки, Алиса поняла, что можно оборачиваться.

Оказывается, Сириус вытирал мазь своей белой рубашкой. Когда-то — белой.

— Только магией её не чисти, а то загорится. Хотя бы на себе не чисти, — поправилась она, зная сомнительный эффект подобных предупреждений. — Теперь дашь посмотреть?

— Теперь уже ерунда, спасибо, — он протянул мазь Алисе. Левой рукой.

— Сам долечишь? Как хочешь.

Алиса убрала баночку в карман и стала собирать книги. Сириус понял, что продолжения разговора не будет. Что она так и уйдёт, не сказав чего-то важного.

И ему снова будет стыдно.

— Ты была сама Зима.

Алиса замерла.

— В своей стихии. Такая счастливая. Такая безмятежная. Снегурочка.

Сириус не знал, что умеет говорить нежно.

— Ты рождена для этого волшебства. И ты не должна его бояться. Я сделаю так, чтобы ты себя не боялась.

Дальше на язык лезла какая-то романтическая хрень, и Сириус замолчал.

Алиса выдохнула, сложила оставшиеся книги и поднялась.

— Спасибо, — она умиротворённо улыбнулась. — Ты настоящий друг.

— Теперь скажи, как ты это сделала.

Алиса усмехнулась.

— Да всё просто же. Вон смотри — ваша комната, — она указала на башню Гриффиндора, которую было видно почти отовсюду.

— И?

— Открытое окно, Акцио на твои палочки и Вингардиум Левиоса, чтобы забросить барабанные.

Он очень внимательно на неё посмотрел.

— А баррикада за дверью? А ловушки по всей гостиной?

— Понятия не имею, это не я.

Звучало совершенно искренне. Но кто тогда? Неужели кто-то из своих?! Он задумчиво перебирал в голове варианты и не заметил, как она протянула ему крохотный бутылёк с зельем.

— Что это?

— Чтобы защитить мою тайну, нужно или стереть тебе память, или сделать тебя непобедимым.

Сириус с восхищением понял: это лучший ультиматум в его жизни.

— И какой это вариант?

— Выпей — и узнаешь.

Её взгляд не оставлял выбора. Сириус одним глотком опустошил склянку.

— Фу!

— Это маринованные выросты горегубки. Теперь у тебя лёгкий иммунитет к порчам и проклятиям.

— Не хочешь, чтобы я тебя забыл?

— Если тебя — даже беспамятного — будут пытать, я всё равно сдамся, — дрогнувший голос и её затылок о многом сказали Сириусу, пусть это и был самый неожиданный ответ из возможных. А как же Ремус?!

— У меня иммунитет к Круциатусу.

— Легилименция. Сыворотка правды. Оборотное зелье. Анимагия. Дедукция. Даже у студентов много способов добыть информацию, не то что у дипломированных магов.

— Я уже мечтаю спровадить тебя обратно в твой Эренделл, — притворно вздохнул Сириус.

— Ты сможешь целый год не попадать в опасные передряги? — с мольбой спросила Алиса, злясь на его неуместные шутки.

— Лучше! За год я стану всемогущим!

Кажется, она мучительно сожалела, что не выбрала вариант со стиранием памяти.

— Слушай, ты правда такая могучая, что такие предосторожности необходимы?

— Я правда такая никчёмная, что без этого не обойтись.

— О, Регулус, привет. Не скучаешь по моему лицу на гобелене?

— Пошёл нахер.

— Я туда и шёл, а тут навстречу ты...

Регулус раздражённо выхватил палочку и послал в предателя луч Ступефая, не удостаивая ответом. Заклинание остолбенения ожидаемо разбилось о щит, красиво брызнув красными искрами в стороны.

— О, нарушаешь школьные правила! Одобряю! — Сириус продолжал в той же шутовской манере добродушного старшего брата. Брата! Но он ему больше не брат!

— Пошёл... — Регулус осёкся: в прошлый раз посыл не сработал. Слизеринец разозлился.

— Господа, зайдите, будьте любезны, — воронок со значком старосты выглянул из кабинета Слизнорта. Похоже, их ссора не осталась незамеченной. Регулус сверкнул глазами, Сириус лучезарно улыбнулся: "После Вас".

— Нарушители. Колдовали в коридоре. Не могу снять с них баллы, но и не могу притвориться, что ничего не видел. На Ваше разумение, — отчеканил чёрный воронок и встал за левым плечом декана. Похоже, этот парень далеко пойдёт — у профессора Слизнорта нюх на успешных людей.

— Что у вас произошло? — спросил зельевар, не вставая из-за стола.

— Я хотел позвать брата переехать в мой новый особняк, — начал Сириус.

Лицо Регулуса вытянулось.

— ...Но ещё не успел. Он был очень рад меня видеть. Устроил приветственный фейерверк, — с широкой улыбкой невозмутимо закончил Сириус.

Регулус был ошарашен. Переехать?!

— Я могу ошибаться, но Остолбеней — это не совсем фейерверк, — влез с возражением дотошный староста.

— Наши родители выражали свою любовь и заботу Круциатусом, — в притворно ностальгическом тоне полыхнули гнев и боль. — Так что Ступефай — это невинный фейерверк.

Тут же вспомнилось, как непокорный брат стоял на коленях перед мамой, сжав зубы и кулаки, и с таким огнём в глазах... неудивительно, что он попал на Гриффиндор. Регулус понял, что ужасно скучает по Сириусу и по тем временам, когда их не разделяли факультеты, убеждения и семейные дрязги.

Брат поймал этот взгляд и светло улыбнулся.

— Приезжай на пасхальные каникулы, — сказал он, будто они разговаривали вдвоём, без посторонних глаз. — У меня хорошо, есть новенький магнитофон и куча винила — будем слушать что нравится, ночи напролёт. А ещё я купил байк! И жутко хочу тебя прокатить...

Регулус почувствовал, что сейчас расплачется. Брат про него не забыл! Он не бросил его! Да, он предал родителей, дом, семейную честь. Но не его! Если бы они были одни, Регулус бы кинулся обниматься, как мальчишка. Но рядом стоял декан Слизерина и староста Когтеврана, и нужно было держать лицо, которое позорно раскисало. Регулус кашлянул.

— Н-н-не могу, — сипло произнёс он.

Мама — она не перенесёт. Это она с виду железная, а на самом деле... стала припадать на одну ногу после этого Рождественского ужина. И спину прямо держит с трудом. Так нельзя. Нельзя думать только о себе. Семья важнее личных интересов.

Сириус сник.

— Что тебя держит?

— Долг, — уже твёрже произнёс Регулус.

"Я бы добавил три балла Слизерину за самообладание", — прошептал когтевранец на ухо Слизнорту, но так, чтобы младший Блэк услышал, а старший — нет.

"Согласен", — так же тихо ответил декан.

Сириуса непонятные шепотки разозлили, и вместо "Приезжай когда сможешь, я всегда буду тебе рад" на язык прыгнуло:

— Ой, да брось, ты не совершишь ничего плохого, если приедешь к брату в гости.

Вроде тоже невинное, но эффект уже не тот.

— Если у вас проблемы, вы можете видеться на нейтральной территории, например в Клубе Слизней, — снова влез в разговор несносный когтевранец. — Все Блэки посещали эти встречи, будет преемственность.

Регулус обрадовался блестящей идее, а Сириус едва сдержал ехидную колкость в адрес коллекционера-Слиззи.

— Боюсь, это не мой формат, — он с трудом наскрёб пяток вежливых слов, мысленно просматривая неизбежные потасовки с туповатыми, но безысходно чистокровными слизеринцами на чопорных заседаниях клуба.

— Предложите, как его улучшить? — заинтересовался Слизнорт.

Регулус восхитился, насколько профессор необидчив и открыт к студентам. Прогрессивный несмотря на возраст!

— Выгнать зануд, помешанных на чистокровности, — ляпнул очередную бестактность Сириус, и Регулусу стало за него стыдно.

— Но ведь Вы тоже представитель древнейшего рода...

— Скорблю по этому поводу уже семнадцать лет, — перебил Сириус. — Профессор, можно я поговорю с братом, а не с Вами?

Слизнорт онемел от такой неучтивости.

— Сир, не забывай о приличиях, — не удержался Регулус.

"Ещё плюс два балла", — донёсся шепоток когтевранца.

— Хочешь, я похищу тебя из дома? Будет приключение! — Сириус снова говорил так, будто никого вокруг нет. Но ведь они есть — вон как профессор Слизнорт крякнул! Как при нём обсуждать такие темы? Этому приключенцу только бы веселиться! Никогда не думает об окружающих — а ещё старший, называется! Благоразумие и благовоспитанность всегда приходится проявлять младшему.

— Лучше проведи пару дней дома, — с надеждой предложил он.

"Ещё два!" — восхищённо шепнул когтевранец.

Сириус отшатнулся.

— Ноги моей там больше не будет! — открестился он. Регулус обиделся.

— Короче, моё предложение для тебя всегда в силе, — Сириус наконец добрался до запланированной фразы, но — поздно.

— Спасибо, — бросил Регулус.

— Профессор, нам можно идти? — Сириус понял, что разговор не клеится из-за чужих ушей — но, увы, опять-таки поздно.

— Иди, я останусь тут, у меня есть пара вопросов к декану, — теперь уже Регулус допустил неучтивость, и это о многом сказало Сириусу.

Трое ухоженных аристократов в жилетах и пиджаках стояли напротив растрёпанного парня с подспущенным галстуком поверх просторной чёрной футболки.

— Вижу, ты сделал выбор, — разочарованно понял Сириус. — Уж ты-то не посрамишь чистокровность династии, я уверен.

Звучало как отречение.

* * *

Сириус захандрил, будто в его тени ходил погребин. Или ипопаточник поселился в его тарелке и портил ему всю еду своей патокой, вызывающей ипохондрию. За этот год они уже и забыли, какой он бывает грубый и безжалостный — и подозревали в этом заслугу одной беловолосой северянки, — но теперь им снова хотелось, чтобы он навсегда остался псом: в облике чёрной животинки он был терпим. Вероятно, Сириус и Алиса поссорились после розыгрыша с барабанными палочками — у него на правой руке больше не красовалось заклинание на её родном языке, которое Сириус тщился выучить. Нужно было срочно исправлять положение, иначе Бродяга влезет в какое-нибудь скверное дело, пытаясь заглушить свою тоску.

— Можно?

Алиса оторвала взгляд от "1000 магических растений и грибов" и с улыбкой кивнула. Ремус сел напротив и, не отрывая спокойного серого взгляда от будущей девушки лучшего друга, начал:

— Спасибо за зелье, оно просто спасает мне жизнь. И не только мне.

Алиса снова кивнула.

— Теперь ты меньше боишься навредить друзьям?

Она спросила это с таким чувством, с таким... пониманием, что Люпина осенило. Ну конечно! И люпины, и зелье — всё встаёт на свои места!

— Ты тоже... лунатик?

Из соображений безопасности он заменил ликантропию на лунатизм, а то мало ли кто притаился в пустой библиотеке? Но Алиса умная, она и так поймёт, о чём он. Воображение ещё подсунуло умильную сцену залитого лунным светом леса и двух волков, бегущих бок о бок... Это было уже чересчур, конечно, но как же приятно иметь сородича!

— Нет, — разбила его воодушевлённые мечты Алиса, и Ремус надеялся, что его уши не краснеют слишком очевидно. — Но ты верно понял, что я не просто так спрашиваю.

Как-то это было сказано так... знакомо! Мучительная тайна, страх причинить вред, невозможность поделиться...

Он будто говорил с самим собой — из прошлого, до того, как эти сумасшедшие парни заявили, что он их друг и чтобы он не смел выпендриваться и нести свою проблему в одиночку. И он точно знал, что сказать себе — тому, а еще знал, что сам бы себе не поверил.

— Алиса, — начал он со всей искренностью, на которую был способен. — Я знаю, что тебе это покажется диким — я и сам таким был, я знаю. С друзьями — легче. В разы! Это кажется нелогичным, но это так. Друзья спасают.

Он снова узнавал себя. Она сейчас думает, что это не для неё. Что она всегда будет в стороне от нормальной жизни, что её удел — только радоваться за других, и на том спасибо. Эх, если бы можно было как-то пригласить её в свою голову!

Вообще-то он репетировал разговор про несчастного Сириуса (и пока подбирал аргументы, сам чуть не влюбился в него), но всё пошло наперекосяк, и нужных слов не было в запасе.

— Если вдруг что, знай, что мы у тебя есть. Нам не привыкать прятать чужие косяки. Я вон однажды теплицу с мандрагорами разбил...

— Ты?! — перебила Алиса, с содроганием вспоминая то жуткое утро. — Это не...

— Правда ловко они придумали, да? — усмехнулся Ремус, вновь восхищаясь вдохновенной импровизацией друзей. — А ещё в больничном крыле тогда не Пивз порезвился.

— Да ладно! Он же сам признался! Как вы его уболтали?

Кажется, нужный тон был найден. Хочешь доверия — прояви его. Он рассказал ей уйму историй о своих безбашенных друзьях, самых лучших на свете, самых верных, хоть и изрядно придурошных. И сам почувствовал, что его личные страхи лишиться друзей и остаться одному как-то уменьшились, сдулись. Вот уж воистину: помогая другим, помогаешь себе.

Прощаясь, он всё же не смог не замолвить словечко за друга:

— Теперь пойду вытаскивать из хандры Сириуса, а то кто после очередного "приступа" будет меня с ложечки куриным бульоном отпаивать?

* * *

— Бродяга, вставай.

— Иди нахер.

— Считаю до трёх. Раз!

— Поцелуй Снейпа.

— Аква Эрукто! — Поток воды из палочки превратил кровать в бассейн, и Сириус вмиг вскочил, отплёвываясь.

— Сохатый, какого хера ты делаешь?

— Вставай, у нас тренировка, — Джеймс бесцеремонно кинул ему квиддичную форму.

— Что за нахер? — Сириус брезгливо скомкал её.

— Ты мой загонщик.

— У тебя есть Фенвик и Блу.

— У меня есть Блэк и Блу.

Гляделки Сириус позорно проиграл, потому что в голове предательски заиграл новый альбом Rolling Stones. Принюхался к форме и сморщился.

— Мерлин, что случилось с Беном?! Его съела плесень?!

— Отлично, ты уже заботишься о своей новой форме!

— Сохатый!

— Выразишь возмущение с битой в руках, — Джеймс с довольным видом направился к двери. — Тренировка через 15 минут, а нам ещё до поля бежать. Кто последний, тот Розье!

Форма воняла невозможно. Сириус не выдержал и постирал её с помощью Экскуро прямо на себе в полёте, и теперь снова мёрз — а ведь пока бежал в мокрых джинсах и футболке до поля, успел согреться. Пришлось махать битой от души, чтобы снова накопить тепла, — заодно и хандру разогнал, так что Джеймсу действительно спасибо. Здорово, что твоя стая заботится о тебе, когда ты сам не можешь. От этой мысли тоже становилось теплее.

Сохатый теперь месяц от него не отстанет, потому что финальный матч — в конце мая. Разрыв с Когтевраном у всех факультетов в этом году был минимум на 100 очков, а Гриффиндор отставал на все 200. Надежда была на квиддич: нужно было не просто хорошо сыграть, но разбить ворон в пух и прах. Поймать снитч и забить ещё пяток мячей для надёжности. И у Сириуса вырисовывался план, но озвучивать его он не стал, чтобы не разрушить эффект неожиданности.

Джеймс ослабил свою команду на загонщика потому, что когтевранцы играют по чести. От них не дождёшься Трансильванского тарана или одновременного удара по бладжеру двумя битами, чтобы мяч травмоопасно ускорился. Они не берут противника в Паркинские клещи, зажимая его с боков и вынося в лоб. Нет, эти умники в белых перчатках побеждают техникой и тактикой. Их охотники летают клином, умеют делать финт Порскова, взмывая вверх и незаметно передавая мяч вниз, и уворачиваются от бладжеров захватом ленивца, повисая на метле вниз головой и быстро возвращаясь обратно. Загонщики блестяще исполняют обратный отбив бладжера, отправляя его себе за спину, а вратарь изображает морскую звезду на метле, чтобы закрыть сразу три кольца, и во время штрафного броска носится по восьмёрке так лихо, что почти никогда не пропускает мяч. Бороться с ними техникой бесполезно, поэтому Джеймс взял вместо загонщика эксперта по хитрости — то бишь его, Сириуса. И он не пожалеет!

На следующую тренировку Сириус пришёл в сияющей новенькой форме, вырвиглазно блистающей дополнительными заклинаниями из девчачьих журналов. Форму остальных игроков он наоборот магически сделал блёклой, чтобы меньше выделялась на фоне серого неба. Старая добрая репутация самодовольного идиота! Не то чтобы он никогда таким не был — но теперь эксцентричные действия не вызывают подозрений.

Команда шипела и с непривычки отвлекалась на яркое пятно, залихватски улюлюкавшее и выделывающее дикие пируэты. Но это было только начало.

Вскоре начал забастовку Бенджамин Фенвик, изгнанный из команды. Устроился на трибуне с клаксоном, трещоткой, горном и медной тарелкой и пронзительными звуками разрывал игру. Сириусу это, кажется, не сильно мешало, а вот остальные сбивались и вздрагивали.

Для ловца Сириус приберёг отдельное издевательство. Ремус, Питер, он сам и Марлин МакКиннон бегали по трибунам и перебрасывались маленькими медными шариками, отчего выследить настоящий снитч было ещё труднее: блеск, хоть и красноватый, всё равно притягивал взгляд. А потом во время их же тренировок в серёжках-снитчах стали репетировать танец поддержки пуффендуйские девочки... и сложно сказать, что отвлекало больше: ещё больше золотых мячиков или рок-н-ролл в коротких юбках.

Джеймс гордился тем, как стоически его команда пробивалась сквозь шквал белиберды и хаоса, валившийся на них весь месяц. К решающему матчу броню пофигизма на них, казалось, можно было потрогать.

А вот когтевранцы столкнулись с хаосом неподготовленными.

...Игра была незабываемой.

Май

Трибуны блистали миниатюрными снитчами на кулонах, резинках и серёжках — Сириус раздарил их за день до игры всем ученицам Хогвартса. Перед выходом на поле этот блохастый прохвост участливо спросил у когтевранского ловца, почему у того дрожат руки и отчего он такой бледный. Не сглазили ли его? Можно ли ему в таком состоянии выходить на поле? Можно ведь перенести игру на следующую неделю... После таких инсинуаций парень стал прислушиваться к себе и утратил боевой настрой, заподозрив своё тело в скрытом предательстве. Примитивная уловка, но на игровом адреналине сложно ей противостоять, даже умным когтевранцам.

Музыкальная "забастовка" Фенвика, отточившего навык за месяц, заставляла охотников Когтеврана мазать мимо колец и неточно давать пасы: трудно не дрогнуть, когда в самый ответственный момент под руку внезапно гудят, звенят или пищат.

Пуффендуйская группа поддержки расположилась рядом с вратарём и зажигательно отплясывала на скамейках. Они не нарочно: Сириус объяснил им, что так они помогут своему любимому красавчику из Когтеврана зарядиться энергией на победу. Вдобавок они восторженно выкрикивали его имя и истово визжали. Отвлекало это знатно.

Загонщики тоже были слегка рассеянны: Сириус во время рукопожатия перед игрой озадачил их подслушанным от Алисы вопросом, получится ли отменить Протего каким-нибудь заклятием из рода Фините или же щит на то и щит, чтобы отражать любые заклинания? Знала бы Алиса, что её идеи применяют против её же сокурсников...

Сам Сириус в своей сияющей форме маскировал неприметных сокомандников и шумно изображал дикую охоту на бладжеры, горланя прилипчивые песенки. Они с Блу договорились посылать мячи в кольца, чтобы ещё больше сбить с толку вратаря.

Питер, Ремус и Марлин, рассевшиеся по разным трибунам, продолжали свою пакость с подкидыванием медных шариков, и бедный ловец Когтеврана метался по полю то за одним бликом, то за другим, и в глазах уже рябило.

Балаган дезориентировал когтевранцев, как Сириус и планировал. Снитч сдался гриффиндорцам на тридцатой минуте матча, когда счёт забитых квоффлов был 30 на 70 в их пользу. Итого за один матч их факультет сократил разрыв с лидерами до десяти баллов. Это была победа, настоящая победа!

...А вечером, когда они всем факультетом пировали в гостиной контрабандно пронесённым сливочным пивом — никто же не отслеживает посылки в разгар матча! — к Джеймсу подошла Лили.

— Поздравляю с победой, — и легонько дзинькнула кружкой о его кружку.

— Это всё Сириус и ребята, — Джеймс обвёл взглядом героев дня, среди которых были и Ремус с Питером, и Марлин с Беном, и все их болельщики.

Он намеренно не выпячивал себя — боялся спугнуть Лисичку, которую целый год приручал по рецепту Экзюпери. Он запасся терпением и молчал — ведь слова только мешают понимать друг друга. Он держался поодаль, чтобы она перестала его бояться. Чтобы они смогли стать друзьями.

А после она станет его Лилией, как Роза для Маленького Принца. Да, есть сто тысяч других лилий — но ради них не захочется умереть. Он уже различал её шаги из тысячи других — они были ему словно музыка. Он очень хотел узнать её — а узнать можно только тех, кого приручишь. И он терпеливо и молчаливо создавал узы, чтобы они стали нужны друг другу. Чтобы они стали друг для друга единственными на всём белом свете. Он уже чувствовал себя в ответе за неё — и надеялся, что когда-нибудь прутья метлы станут напоминать ей о нём, как золотые колосья пшеницы напоминали Лису о волосах Маленького принца.

Но если его волосы сейчас не перестанет ерошить Блэк, он разорвёт его на части, как корни баобаба — планету нерадивого лентяя!

Джеймс якобы дружески приобнял Сириуса до хруста в рёбрах:

— Вот этого хитреца надо на доску почёта. Можно прямо так!

— А давайте! — предложил Фенвик, удачно проходивший мимо, и легко взвалил Сириуса на плечи. Их шуточная потасовка вылилась в подкидывание Блэка к потолку и скандирование "За Гриффиндор!".

Лили улыбалась. Однокурсники стали нормальными людьми! Остановись, мгновенье, ты прекрасно!

* * *

— Угадай, кто?

Голос был не очень знакомый. Ладошки на глазах тоже наощупь непривычные, запах какой-то чужой...

— Не знаю, — честно ответил Сириус, деликатно освобождая глаза и запрокидывая голову.

Эмма Ванити, семикурсница, капитан сборной Слизерина по квиддичу!

Друзья тоже смотрели с удивлением, Питер даже перестал уплетать любимые вафли.

— Ты вчера потрясно сыграл, от тебя было глаз не оторвать, — Эмма будоражаще запустила руки Сириусу под футболку. — Дашь мне пару частных уроков?

Ремус торопливо запихал в рот кусочек кекса, а Питер умильно подставил кулак под щёку.

— Прямо на поле? — деловито спросил Сириус, и Ремус поперхнулся, а глаза Питера стали совсем мечтательными.

— Можно начать с раздевалки, — промурлыкала Эмма, ногтями проводя ему по груди. — Дашь примерить свою форму...

— Он её наконец хоть постирает! — живо обрадовался Джеймс.

— Ага, опять перепутает мыльный корень с мареной и будет ходить в розовом, — хихикнула она, но взглянув на Поттера, неохотно вытащила руки из-под футболки. — Жаль, что ты не взял его в команду раньше — какие были бы игры!

— Приберёг для Люсинды, — немигающим взглядом ответил ей Джеймс. Он знал, что Эмму раздражает Люсинда Толкэлот, будущий капитан сборной Слизерина. Она уже с середины мая хозяйничала в команде, хотя официально в новую должность вступит только в сентябре.

— Ей будет лишнего — сразу два Блэка на поле! — капризно надула губки Эмма, водя пальцем бессовестно млеющему Сириусу по уху. — А у меня последний месяц в Хогвартсе и больше ни одной тренировки...

— Я запрещаю, — Джеймс смотрел непререкаемо. Да, сколько бы Сириус не кичился своей стаей, настоящим вожаком всегда был Сохатый. — Прости, Эмма, у нас в команде строгие правила.

— Да брось, — неверяще возмутился Сириус.

— Обойдёшься, — отрезал Джеймс. — Ничего личного, Эмма, но дисциплина не знает исключений даже для лучших друзей.

Эмма театрально вздохнула, потрепала несостоявшуюся жертву за щёку и ушла, не прощаясь.

— Вот вечно ты обламываешь, — Сириус скрестил руки на груди. — Нюниуса отобрал, Эмму прогнал... А она могла мне столько рассказать! Вот с чем я там, по её словам, мыльный корень перепутал?

— С мареной. Это растительный краситель, типа вайды и куркумы, — подал голос Питер, смакуя вафлю.

— Откуда ты знаешь?

— Мы знамёна красили. В прачечной. К началу квиддичного сезона. Пять факультетских баллов на каждого помогавшего.

Да, помнится, что-то такое Питер предлагал осенью, но Сириуса никогда не интересовали настолько маленькие цифры.

— А что, твой брат теперь в команде? — спросил Ремус, доедая свой кекс.

— Ловец, — ответил за Сириуса Джеймс: капитану полагалось всё знать о своих соперниках. — У них отбор был две недели назад, сразу как они свой матч отыграли.

Сириус удивился: он это совершенно пропустил, увлёкшись подготовкой. Впрочем, он сознательно перестал интересоваться делами маленького придурка. Вот подрастёт, поумнеет — тогда поговорим.

— Джеймс, у меня будет конфликт интересов, — хитро начал Сириус. — Мне придётся уйти из команды. Так что я пойду Эмму догоню...

— Сидеть, — скомандовал Джеймс.

Сириус умильно сложил лапки и дурашливо выпятил язык.

— Хороший мальчик, — Джеймс почесал его за ухом. — Посидишь в ноябре в резерве, а дальше разберёмся.

Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

Сегодня в последний раз в Большом Зале сняли табу на трансгрессию. Ровно на час: у каждого желающего было две минуты, чтобы сдать экзамен.

— Первая пойдёшь? — Рудольф одобрительно улыбнулся. — Пару баллов дадут за смелость.

Алиса кивнула и вышла к обручу.

Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

Непредсказуемая небезопасность. Некоторые всё ещё попадали в расщеп — отвлекались во время перемещения и оставляли позади кусочек себя. На этот случай молодой преподаватель из Министерства — Уилки Двукрест — перед каждым занятием раздавал всем склянки с исцеляющим Рябиновым отваром.

Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

Хуже было, когда на занятиях некоторые _якобы случайно_ перемещались не в обруч, а друзьям на плечи, под мантию, в объятия... Да, это помогало учиться, потому что было весело, — но и травм добавилось. Ещё хуже стало, когда от этого стали уклоняться. Да, в движущуюся мишень трансгрессировать тяжелее — но и интереснее! Хаос создавался чудовищный. Впрочем, Алиса к тому времени уже изучила теорию и без труда накладывала антитрансгрессионное заклинание радиусом в пару метров на саму себя, поэтому таких пакостей не боялась.

Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

Её проблема была хуже. Её лёгкие отказывались дышать пару секунд после перемещения, поэтому большую часть занятия она отлынивала от практики, играя в медсестру. И с завистью смотрела, как Сириус изучает границы своих возможностей. Если подкинуть монетку, она переместится вместе с ним? А если подкинуть повыше? А ещё выше? А если уронить её на пол? А если Джеймс кинет ему монетку? А заклинание переместится? А другое? Она завидовала Сириусу Блэку. Дожили!

Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

Кому вообще нужен такой несовершенный способ перемещения? В другую страну не попадёшь — изволь лететь на метле или создавай портал заклинанием Портус. В дом к волшебникам этикет не позволяет трансгрессировать — а вот через камины с летучим порохом гости являются запросто. В неизвестное место не прыгнешь — нужно чётко представлять место прибытия. В Хогвартсе трансгрессировать нельзя, если ты не домовой эльф. Зачем она вообще в это ввязалась?

Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

Глубоко вдохнуть, как перед нырком. Представить точку прибытия и крутануться на месте, нащупывая путь в ничто. Неведомая сила сжимает так, будто ты умирающая звезда, у которой закончился водород, и вот-вот будет взрыв. И каждый раз — будто последний...

...нет, всё-таки предпоследний!

* * *

Сириус не любил ходить по Запретному Лесу пешком — по возможности летал на метле. Переступая незримую границу, он чувствовал, что не хозяин здесь, что это чужая территория со своими правилами. Что к нему прислушиваются, принюхиваются, оценивают, подкрадываются и...

— Ой, какие прелестные паффоподы!

Алиса, похоже, была совсем другого мнения о Лесе — присела на колени и щекотала стручки, будто ручную зверушку. Того и гляди бобы повыпрыгивают и превратятся в россыпи цветов.

— А бадьян-то как раскустился! Ему тут хорошо. Ой, земляника, Сир, ты погляди, земляника!

Кажется, Лес отвечал Алисе взаимной радостью. Немыслимо, но факт. Возникло подозрение, будто в случае чего вся местная растительность вступится за неё, так что, похоже, он зря напросился на прогулку — прищучить нахалку за розыгрыши здесь не получится. Но и уходить как-то не с руки.

— Мы что-то прицельно ищем?

— Боггарта.

— Ридикулус потренировать?

— Нет, поймать.

Сириус удивился.

— Для ЗОТИ?

— Нет, для себя.

— Зачем?!

Алиса покраснела, но ответила честно:

— Хочу приручить свой страх.

Сириус обалдело на неё посмотрел. Иметь питомцем генератор ужасов... Мерлин, отличная идея!!

...Искать боггарта они пошли в самые дальние дебри, как выразился бы Сильванус — в глущобу там-тамошних лесов.

— Ложись!

Возле уха просвистело что-то крупное, ежевичного цвета.

— Это тумаки — сторожевые плоды дерева Тумтум, — осторожно поднимая голову из травы, пояснила Алиса, указывая на нечто сливоподобное, усеявшее всю поляну перед ними. — Серьёзно, они так официально называются.

Сириус присвистнул, оценив плотность обстрела.

— По нему идеально лазать, но он злее Гремучей Ивы, а в солнцепёк ещё и подгнившими тумаками пуляется. Залезем? Или пошли в другое место?

— Залезем!

Алиса достала из кармана простенькую охотничью свистульку и дунула в неё. Звука не было, но дерево встрепенулось и обвисло.

— Бегом, — шепнула Алиса и в мгновение оказалась у самого ствола, ловко подтянувшись на нижней ветке. Сириус отстал всего на пару шагов, а карабкаясь вверх, даже обогнал. Тумтум был как лестница — только успевай ноги переставлять.

— Держи на память, — Алиса снизу подала ему свистульку. — У меня ещё есть.

— Как это работает?

— Видишь вон там гнездо? Это птицы Джуб-Джуб. А чем она отличается от других? Правильно, она... гм... _чирикает_ ещё и на ультразвуке.

Алиса не знала, каким словом обозначить жуткую помесь павлиньего крика и скрежета заржавленных механизмов, которую они слышали на зимних учётах птиц Запретного Леса, поэтому выбрала нейтральный термин.

— Полезли повыше?

...Она сама это предложила. И сама по-глупому села подальше на толстый сук, а его оставила у ствола, закрывая себе пути к отступлению. Теперь не отвертится.

— Что? — заметила, как изменился его взгляд. Он осклабился.

— Это была ты.

— Когда?

— Лёд, алихоция, марена, корица...

— Кассия, — поправила она. — Ну и что? Ты тоже не такой гадёныш, каким выглядишь.

— Ах ты маленькая нахалка! — восхитился Сириус. — Но теперь ты в моей власти.

Алиса посмотрела вниз.

— И что ты хочешь?

— Поцелуй.

Он блефовал, конечно же. Но посмотреть, что будет дальше было интересно. Нестерпимо интересно!

— Ты же знаешь, что нельзя, — с укором ответила Алиса.

— А куда ты денешься? С такой-то высоты, — злорадно ответил он.

Алиса опешила.

— Эй, мне не хочется прыгать с дерева, чтобы тебя спасти!

Она осторожно встала на ноги и сделала пару неуверенных шагов в другую сторону.

— Тогда иди ко мне, — Сириус тоже встал. Не прыгнет же она, в самом деле.

— Я не стану рисковать тобой.

Вместо ответа он подшагнул к ней и протянул руку.

— Не глупи. Иди сюда.

— Тогда отодвинься к стволу.

— Иди ко мне.

Алиса сделала ещё пару протестных шагов — боком. Хоть Тумтум разлапист и мускулист, ходить по могучим ветвям на высоте Тепличной башни небезопасно.

— Ладно, поглядим, насколько тебя хватит, — Сириус повторил её манёвр. Да не прыгнет, нет.

— Слушай, пошутили и хватит! Отодвинься, пожалуйста, — Алиса отошла ещё чуть-чуть, мысленно благодаря дерево за такую ребристую нескользкую кору.

— Иди ко мне.

Алиса шагнула ещё, оценила дальнейшие перспективы отступления — и шумно втянула воздух.

— Ну что ж. Ладно.

Вытащила палочку.

Сириус расцвёл от удовольствия. Схватка на дереве! Они такого даже с Мародёрами не делали! Кстати, упущение, надо исправить.

Свою палочку он нарочно не доставал — так было ещё интереснее.

— Теперь отойдёшь? — без особой надежды спросила Алиса.

— А что ты мне сделаешь? — с щенячьим любопытством спросил он.

Алиса направила палочку в землю.

— Да ничего, ясное дело.

И ухнула вниз.

Следующее, что запомнил Сириус, — это Алисина рука в его руке, ноет ушибленная грудь, но сам он лежит на суку вроде крепко. А главное — её держит.

— Какого хрена ты делаешь?! — даже не сдерживаясь, проорал он.

— Я не хочу тебе вредить. Отпусти.

— Ага, щаз!

— Сириус, я умею колдовать невербально, — спокойно и чётко произнесла она. — Отпусти.

— И не подумаю.

— Разожми руку, я уже наговорила себе воздушную подушку.

— Нет.

— Да блин же!

В следующую секунду руку будто обожгло холодом. Она инстинктивно разжалась. Алиса ухнула вниз, послышался хруст веток.

Он сам не помнил, как слез с дерева — слетел, сбежал, спрыгнул?

— Алиса!!

Алиса была в полном порядке. Уже поднялась с земли и отряхивалась от листиков и лежалых тумаков.

— С тебя причитается, — только и успела сказать она, когда ему в спину с сочным шмяком прилетел снаряд коварного дерева. Они не сговариваясь бросились наутёк.

Помятые, исцарапанные и хохочущие над своим дурацким бегством, они продрались сквозь кусты на тропинку — и оказались лицом к лицу с Горацием Слизнортом и когтевранским старостой.

— Мисс Белова! — поражённо оглядывая пикантную парочку, воскликнул профессор зельеварения.

— Добрый день, профессор! — выдохнула она, лихорадочно прикидывая, что будет менее правдоподобно — отрицать его домыслы или подтверждать?

— Не ожидал от вас, — мастер зелий осуждающе покачал головой. Алиса засомневалась, что его больше огорчило: её предполагаемая ветреность или мятежный Сириус Блэк, которого профессор почему-то не удостоил ни словом.

— Простите, — Алиса покаянно склонила голову, явив профессору безнадёжно растрёпанную причёску и полураздавленного клопа-солдатика. — Это безнравственно с моей стороны, Вы правы.

— Я понимаю, — смягчился Слизнорт, почувствовав неловкость от такого быстрого вразумления. — Все мы были молодыми...

— Нет, профессор, — возразил воронок, делая шаг вперёд. — Не думаю, что вы так вопиюще нарушали технику безопасности при сборе редких ингредиентов.

— Что вы говорите? — не сразу понял Слизнорт.

— Хорошая попытка, Алиса, но никто не поверит, что ты якшаешься с... этим, — он кивнул на Сириуса, и тот мигом ощетинился, но ответить колкостью не успел. — Профессор, здесь над обрывом растёт Тумтум — вы нам его упоминали в составе зелья от редкой порчи. Но даже дурак знает, что если его собирать в солнцепёк, то он раздаёт тумаки направо и налево, что мы и видим на рубашке мистера Блэка и мантии мисс Беловой. А ещё вот подгнивший тумак — характерного цвета и запаха, вот, полюбуйтесь. Итого: вопиющее нарушение техники безопасности — раз, обидная глупость для когтевранца — два, подвержение опасности студента с другого факультета — три. Минус тридцать баллов с Когтеврана. И я как твой староста должен включить это происшествие в отчёт.

— Я понимаю.

— Принимая во внимание твоё очевидное осознание и раскаяние, — торжественно, будто адвокат на суде, закончил он, — а также хорошую репутацию, я не буду упоминать конкретно Тумтум, а опишу общими фразами.

— Спасибо, — с таким жаром произнесла она, будто этот выпендрёжник вообще взял всю вину на себя.

Когтевранец кивнул.

— Пойдёмте, профессор. Инцидент исчерпан, мисс Белова приняла свой урок.

Сириус злорадно заметил, что у Старикашки Слиззи такое же ошеломлённое выражение лица, как у него самого.

— В следующий раз будьте осторожнее, умные студенты не должны попадать в глупое положение, — важно напутствовал зельевар на прощание. Они закивали.

— Напомни, как зовут этого гада? — Сириус еле дотерпел, пока непрошенные путники скрылись из виду.

— Рудольф Шеринфорд, наш староста. Правда великолепен, да?

— Что?! Великолепен?! — Сириус бросил счищать с рубашки тумак "характерного цвета и запаха" и обалдело уставился на Алису. — Он тебя балов лишил! И донос накатал!

— За дело, и максимально мягко, — утвердительно кивнула она, наводя на него палочку и возвращая одежде лоск одним невербальным заклинанием.

— Мягко?

— Ни намёка на распутство. — Алиса стала загибать пальцы. — Ни намёка на непотребное обращение с редкими растениями. Ни намёка на мой побудительный мотив. Никакая министерская проверка из этого отчёта никакой компромат не добудет. И заметь — это всё официально при профессоре! Ловкач!

Она показала зажатый кулак и победно растопырила пальцы солнышком. Сириус ещё больше невзлюбил этого выскочку.

— А с профессором Слизнортом у вас что?

— Не сошлись характерами, — отговорился Сириус, не желая пересказывать тот дурацкий разговор с Регулусом. Они пошли по тропинке, каждый думая о своём.

— Прости меня. Я идиот.

— Рада, что ты это понимаешь, — смешливые огоньки в глазах и смешливые нотки в голосе. — Но это нормально, все поначалу так тупят без привычки.

— Дружба? — он остановился и подал ей руку.

— Дружба! — просияла она, пожимая в ответ.

— Не смей больше жертвовать собой ради всяких идиотов, — перед тем как отпустить её руку, серьёзно сказал он. — Лучше жертвуй идиотами.

Алиса промолчала. Сириус покачал головой. С этим надо что-то делать.

Но сначала разобраться с непорядочным старостой.

Блэк купился. Какие же они все предсказуемые! Простейшая затравка, примитивная как Вингардиум Левиоса, да ещё так топорно выполнена — и вот он, на блюдечке. "На пару слов, во внутренний двор".

Рудольф усмехнулся. Это его Хогвартс. Он знает о каждом студенте больше, чем они сами о себе. И он не даст всяким вспыльчивым идиотам портить ему многоходовки. Но надо проверить, не упускает ли он что-нибудь — и оценить альтернативные возможности.

— Карта.

Он протянул руку ладонью вверх.

Сириус не понял.

— Карта Мародёров. Дай глянуть.

— Зачем?

— Проверить, сколько у нас времени, пока кто-нибудь сюда не пришёл.

Сириус с подозрением посмотрел на него, завёл руку за спину и достал карту из безразмерного заднего кармана, сшитого из кожи ишаки. Глаза Рудольфа блеснули. Блэк демонстративно отгородился от когтевранца пергаментом, предпочитая не светить содержимое и проверить самостоятельно.

— Две минуты. Успеем, — из-за плеча гриффиндорца невозмутимо прокомментировал Шеринфорд.

Блэк возмущённо скомкал карту и скормил её своему безразмерному заднему карману.

— Теперь вперёд, разочаруй её, — довольно потянулся Рудольф, как кот на солнышке.

— МакГонагалл?

Когтевранец посмотрел с укором.

— Алису. Когтевран снова потеряет баллы из-за тебя.

— За...?

— За дуэль.

Сириус смерил его оценивающим взглядом.

— И кто снимет эти баллы?

— Я. Как староста, — он прикоснулся рукой к значку, и тот слегка засветился.

— С самого себя? — не поверил Сириус.

Рудольф кивнул.

— А как частное лицо, я охотно проверю слухи о твоих умениях, — добавил он, поигрывая непонятно откуда взявшейся палочкой.

Сириус указал пальцем на когтевранскую нашивку.

— Настоящая?

Рудольф поднял бровь.

— Кажется, ты на самом деле из Слизерина.

— Пф, они слишком примитивны. Об их планах _всегда узнают_.

— Ты тоже выболтал всё... — Сириус осёкся, увидев довольную ухмылку Рудольфа.

— Ой, да, я такой неловкий! — с нескрываемым превосходством ответил он. — Минута. Драться будем?

— А мы уже, — Сириус посмотрел ему на ботинки.

Рудольф неверяще опустил взгляд, с очень плохим предчувствием.

Сириус щёлкнул его по носу, как первокурсника.

— Я победил.

Рудольф зло посмотрел на противника — и расхохотался. Потом протянул руку:

— Недооценил. Признаю.

— Ты и до сих пор недооцениваешь.

Это не было похоже на дружеское рукопожатие, нет. Это был вынужденный нейтралитет равных по силам игроков, которые много друг о друге узнали из пятиминутной встречи.

Июнь

Яксли и Крауч придумали беспроигрышную бизнес-идею. Они надыбали карточки с оголяющимися кокетками, подобрали крышесносное сочетание зелий и теперь поочерёдно опускали карточки в эйфорийный эликсир, дурманящую настойку и приворотное зелье, чтобы смотреть хотелось ещё и ещё. Самым сложным было не отвлекаться на барышень, но жадность пересиливала похоть: цена в один галеон за карточку обеспечивала элитарность товара и увесистый барыш создателям. Они поначалу не планировали выходить за пределы Слизерина, но предатель Снейп — и как только Мальсибер его терпит! — отказался варить им зелья, и пришлось брать в долю хищную ворону. Впрочем, этот парень знал столько сальных анекдотов, что они и сами были бы не прочь поучиться в Когтевране, если там так пикантно!

Рудольф краем глаза заметил, как юркнули за дверь две палочки, и едва успел отшатнуться, больно впечатавшись спиной в каменную стену, когда фиолетовые лучи заключили неосторожных слизеринцев в нерушимые мыльные пузыри.

— Алиса? — когда девушка показалась в дверях, на его лице отразилась досада, но руки он законопослушно поднял. — Что ты здесь делаешь?

— Ты сказал, что ищешь House Elves' Lost Properties и Hogwarts Express' Lead Powers, и я подумала, что это может быть шифр. — Алиса цепко осматривала комнату, продолжая держать его на прицеле палочки.

— Тебя же не было, когда я это...

— Мне рассказали.

— И ты по пересказу...

— Вижу, что ошиблась, — она покраснела, увидев барышень, и спешно отвела взгляд.

Рудольф закатил глаза.

— О, мне нужно было упомянуть, что это не то, что ты думаешь, — каменная стена неприятно холодила спину, и он максимально неугрожающе оттолкнулся от неё и выпрямился.

— Я _вижу_, что это не то, что я думала, и помощь тебе не нужна.

— Позволь уточнить, — тоном занудного Кролика из Винни Пуха начал он, скрестив руки на груди. — Ты решила, что ночью в подземелье мне нужна помощь... девочки?

— Нет, конечно, я вызвала декана и сейчас просто тяну время, — Алиса как раз заслышала шаги. — А вот и... профессор Слизнорт?

Зельевар тоже был удивлён при виде Алисы — и не сказать, что приятно.

— Мы же договорились решить это тихо, — он с укором обратился к Рудольфу.

— Простите, профессор, некоторые когтевранцы неуместно умные, — он покаянно повесил голову.

Алиса отодвинулась к стене, уступая главную роль декану Слизерина, а Рудольф наоборот вышел вперёд, привычно маяча за левым плечом зельевара.

— Ай-ай-ай, такие многообещающие студенты! — Слизнорт покачал головой, опуская из-под потолка аристократов, парящих в звуконепроницаемых пузырях. — А зелья сварены превосходно! Как жаль, что для таких низменных целей! Минус пятьдесят баллов Слизерину.

Он махнул волшебной палочкой, опустошая котлы. Карточки на прощание издали щекотливый кокетливо-печальный вздох.

— О, Филиус! — зельевар заметил подоспевшего коллегу. — Твои студенты превосходно владеют магией! Пятьдесят баллов Когтеврану и моё уважение тебе лично!

Алиса не могла отделаться от ощущения, что это взятка за невмешательство. Она протянула Слизнорту две палочки.

— Благодарю. А с вами, молодые люди, мы поговорим в моём кабинете!

Яксли и Крауч уныло поплелись следом. Котлы полетели за ними почётным караулом.

— Идёмте, провожу вас до башни, — приглашающе махнул рукой Филиус Флитвик своим студентам.

Алиса старалась идти как можно дальше от Рудольфа, а он наоборот выцыганил на её имя ещё десяток баллов, потому что она разгадала зашифрованную просьбу о помощи, убедилась в её необходимости, вызвала подмогу и безукоризненно грамотно разоружила и обезвредила противников.

По его словам, они со Слизнортом две недели готовили эту операцию. Шумный скандал мог испортить репутацию чистокровных парней и закрепить нежелательное поведение, а тихое решение проблемы давало шанс одуматься. Звучало гладко, к тому же Алиса действительно не встретила ни одной сигнальной ловушки, пока шла по чёткому следу Рудольфа, подхваченному с помощью простого Аппаре Вестиджиума. Даже не пришлось превращать его перо в навигатор заклинанием Авенсегвим! Это значит, он и правда ждал подмогу. Только вот... она видела, с каким вожделением он поглядывал на котлы и карточки, и это не давало покоя. Она засомневалась, что его личные интересы однажды не перевесят морально-этические нормы. Разочаровываться в человеке, в которого она верила, будет больно.

— Шестьдесят баллов за одну ночь! Теперь мы точно выиграем Кубок школы! И никто не сорвёт нашим подготовку к экзаменам этими подлыми карточками! — он довольно рухнул на диван в гостной. Алиса, не отвечая, стала подниматься по бесконечной винтовой лестнице вдоль купола. Он всегда разыгрывал сразу несколько партий, и не факт, что у него на уме была _только_ победа.

— Спасибо, что вызвала декана. Но зря показалась сама. Будут мстить. Будь внимательнее послезавтра на экзамене по зельеварению, ладно?

Алиса снова промолчала. За зельеварение у неё уже зачёт, ей бояться нечего. Лишь бы Северус не отказался ей помогать в следующем году! У неё появилась идея, как добыть яйца огневицы для зелья жидкой удачи, а на яйца оккамия она надеялась заработать своими астрофото в следующем году, но всё это предполагало помощь Рудольфа, а теперь... теперь нужно было очень хорошо подумать, насколько можно ему доверять.

В тепличной башне темень. Тепличная башня мерцает. Какие-то крупные сияющие мухи вроде светлячков дремлют повсюду — будто звёздное небо налито в трёхэтажную кирпичную бутылку. Сириус поднимается по винтовой лестнице наощупь, стараясь не разбудить космическую ночь, хотя за стенами сейчас — яркий день.

Алиса еле различима в свете трёх стеклянных банок со светлячками. Сидит у фонтана и разглядывает маленькую склянку с ещё одним. Быстро проводит по глазам ладошкой и шмыгает носом.

— Светлячок умирает? — самым сочувственным тоном, на какой способен исключительно из уважения к Алисе, произносит Сириус, глядя на недвижимое насекомое.

— Нет. В полную силу светит. Но как бы ни старался, тьму ему не одолеть.

Алиса отворачивается и ставит банку на бортик фонтана, рядом с другими сонными мухами в прозрачных сосудах. Сириус морщится: зачем грустить по всякой ерунде, когда вокруг так красиво?

— В одиночку — конечно нет, но можно ведь позвать друзей, — Сириус заходит с другой стороны, по пути пальцами снимая с растений пару светлячков — неожиданно мохнатых, — и опускает их в банку. Там сразу начинается копошение и гудёж.

— Ага, затянуть с собой в ловушку и предать чужой воле, — Алиса закрывает банку крышкой с мелкими дырками для воздуха. Ставит в ряд к остальным банкам.

— Зато им весело, — пожимает плечами Сириус. И почему эти Ремусы не понимают очевидных вещей про дружбу?

Алиса не поднимает глаз — и не замечает, как пространство оживает и начинает вторить журчанию воды многоголосым гудением. Не видит, как огоньки вспархивают и короткими перелётами стягиваются к фонтану.

Сириусу хочется рассказать, что сила не только в качестве, но и в количестве, и что света всё равно больше, чем тьмы, — но иногда увидеть убедительнее, чем услышать.

— Алиса, посмотри на меня, — просит он. — Посмотри.

Она нехотя поднимает взгляд — и широко распахивает глаза, и непроизвольный вздох слетает с губ. В её зрачках отражаются сотни огней, будто прямо перед ней свивается патронус в форме человека.

— Арресто Моментум, — шепчет она и взмахивает палочкой.

Время будто останавливается. Светлячки недвижимо зависают в воздухе, как рассеянные звёздные скопления. Фонтан льётся медленнее — вместо журчания слышится редкое торжественное бом... бом... бом... Пространство загустевает, будто космическое варенье, даже ресницы с усилием продираются через вязкий воздух. И только Алиса приближается к Сириусу сквозь эти бесконечные световые года легко, словно владычица вселенной.

— Арресто Моментум, — снова шепчет она — и зачерпывает огоньки банкой, будто хозяйка космоса наводит порядок в межзвёздном пространстве. Пузатая склянка быстро напивается светом досыта, но разве руками опустошишь бездонное небо? По мановению волшебной палочки огоньки сами начинают литься в сосуды, будто это спиральная галактика пополняет человеческие кладовые золотистым вареньем. Ничего красивее Сириус в жизни не видел — даже то зимнее колдовство уступало этому космическому консервированию.

Дырчатые крышки взлетели и одновременно уселись на банки, вцепившись краями в горлышки. Вода в фонтане от сияния сотен мух казалась жидким лунным светом.

Прежнее журчание вернулось.

Алиса выдохнула. Руки дрожали. Устало села на пол, прижавшись спиной к фонтану. Закрыла глаза и умиротворённо улыбнулась. Сириус пристроился рядом.

— Это было невероятно, — признал он, обретя дар речи. Кажется, образ Алисы — владычицы золотых огней — не изгладится из его памяти никогда.

— Да, я молодец. А ты всегда трогаешь руками неизвестные штуки?

— А что? — вопрос застал его врасплох. — Ты про светлячков?

— Про шмелей. У светлячков только хвосты горят, а эти целиком люциферином пропитаны. Я их специально накормила пыльцой твоих лунных цветов, чтобы пересчитать популяцию. Триста восемьдесят два. Триста восемьдесят два шмеля-вампира, Сириус.

Он почувствовал неприятный холодок. Ходили слухи, что эти создания обитают в Тепличной башне, но...

— Ты же тоже трогала их!

— Нет.

Сириус вспомнил: действительно, она ни разу не коснулась их — держала только банки.

— Но они же не трогали тебя?

— А зачем им дракон?

Запах. Вечный запах драконьих удобрений. Так вот почему!..

— Оу, — только и смог сказать он. Мир открылся новыми гранями. Но тогда получается, его старания пропали даром? — Значит, ты не поняла мой посыл, что сила — в единстве?

— Прекрасно поняла. Если бы они все разом тебя укусили, ты бы получил критическую потерю крови.

Сириус представил.

— Это была бы красивая смерть...

Алиса закатила глаза.

— Признай. Действительно красиво. Будто они выпили из меня весь свет, и жить мне больше незачем.

— Сириус — ярчайшая звезда на небе, — задумчиво произнесла Алиса. — Погасить её было бы преступлением. За кем тогда шпионить в телескоп ясными ночами?

— Я не останусь на лето, кстати, — Сириус посерьёзнел. — Надо разобраться с документами и обустроить дом...

— Я понимаю.

— ...и ты умрёшь от скуки без меня...

Губы Алисы непроизвольно растянулись в улыбке.

— ...поэтому вот.

Он запустил руку в куртку и достал то, ради чего пришёл. Алиса скользнула взглядом по маленькой коробочке в его ладони. На деревянной крышке было каллиграфически выжжено "To Belovd Alisa".

— Ты мою фамилию неправильно написал...

— Дурацкая фамилия, — обвиняюще фыркнул он. — Меняй.

— На какую?

— На мою.

Алиса на мгновение растерялась — коробочка действительно размером напоминала шкатулку для кольца.

— Но ты же сам не рад быть Блэком? — нашлась она. — Бери лучше ты мою.

— Значит, ты хочешь меня в мужья? — продолжил наступление Сириус.

— Ох, если бы я была обычной английской девочкой... — мечтательно произнесла она. После того байкерского вечера она даже немного позавидовала обычным людям. Совсем немного. Пару недель всего.

— Но ты принцесса под прикрытием?

— Что? Нет!

— На тебе смертельное проклятие?

— Неа.

— Ты обещана кому-то?

— Да нет же!

— Тогда что тебе мешает?

— Твоя непогрешимо чистая кровь... — с наслаждением произнесла Алиса, и Сириус дёрнул щекой. — ...которая роднит тебя со всей знатью Лондона. Я не могу так подставляться.

Она всё время непроизвольно пыталась свесить свою ношу ещё на кого-нибудь. Раз уж Сириус сам вляпался, она рассматривала и его кандидатуру — но объективные риски вроде его нацистской родни делали этот вариант небезопасным. И вообще нужно быть самостоятельной и надеяться только на себя!

— Я уеду с тобой. В твою страну. Когда война кончится. Всех одолею — и уеду. Меня здесь ничего не держит.

— А друзья?

— Они поймут.

Алиса потрясённо замолчала. Такой вариант не приходил ей в голову — и с ходу найти его уязвимость и отшутиться не получалось.

— Тогда поговорим после войны, — дипломатично улыбнулась она.

Сириус протянул ей коробочку.

— Что это? — Алиса не спешила принимать подарок.

— Боггарт.

— Что? — Алиса вцепилась в подарок обеими руками.

— Боггарт. Как ты хотела. Твой личный. — Сириус смешливо наблюдал за жадностью — редкий гость на её лице!

— Как ты смог?!

— Я же обещал стать всемогущим, — пафосно ответил Сириус и перегнулся через фонтан: потрогать жидкий лунный свет было интересно, даже несмотря на алчный гудёж из стеклянных тюрем. Шмели прилипли хоботками к стеклу, чем-то похожие на дементоров, и страстно желали поцелуя. Сириус взял ближайшую банку и безопасно чмокнул мохнатиков. Выражение лица Алисы надо было видеть...

* * *

Всё лето Алиса училась жить со страхом. Уходила в Выручай-комнату и касалась мешочка с боггартом. И слушала себя. Отслеживала, как потеют ладони и колотится сердце, как сбивается дыхание и трясутся колени. Она хотела привыкнуть к этому состоянию, чтобы оно перестало пугать. Чтобы сохранять ясную голову и контролировать дар. Это изматывало хуже сбора флоббер-червей, хуже ловли пикси, хуже тоски по дому. Но это срабатывало!

К августу Выручай-комната перестала превращаться в избушку Зимы, ощериваться ледяными зубьями и шершавиться инеистыми наростами. Алиса осмелилась носить мешочек в кармане, потом — на шее, так как длинный шнурок это позволял, и пару раз даже забыла снять на ночь.

Боггарта она считала своим питомцем и окрестила Великим-И-Ужасным-Гудвином, потому что он даровал ей храбрость. Ридикулус она так и не освоила, но боггарт, будучи призраком, был уязвим к яркому свету, и меткий Люмос Максима зафутболивал его обратно в мешочек. Пару раз Алисе даже удалось подержать этот клок тумана в руках, но от любви и нежности боггарт хирел, и приходилось вытаскивать из себя всё новые и новые страхи, чтобы его откармливать.

Например дементор, о котором она вчера прочла две монографии в Запретной Секции. Тёмное существо, которое разрушает личность — безвозвратно. Исчадье мрака, управиться с которым без патронуса невозможно. Враг, который может отнять у неё самых дорогих людей: родных, преподавателей, сокурсников... Боггарт с полумысли подхватил идею: воплотил дырявую тьму в балахоне, сыто парящую над телами всех тех, кто пал из-за кое-чьей несостоятельности. Мольба о помощи в их остекленевших глазах была настолько жгуче достоверной, что Алису проняло.

Нет, она не позволит этой гадости высасывать радость и свет из её мира. Не позволит тянуться костлявой лапой за разумом людей. Не позволит морозить могильным холодом и крушить сердца.

Во имя жизни на земле! Ты не пройдёшь!

— Экспекто Патронум!

Не нужны никакие воспоминания. Я, человек, силой, дарованной мне, заявляю право защищать свой мир и искоренять тьму.

— Экспекто Патронум!

Силой любви. Силой правды. Силой дружбы. Силой единства.

— Экспекто Патронум!

Смирись, создание тьмы, мы всё равно тебя сильней! Когда-нибудь мы вовсе уничтожим смерть и спляшем джигу-дрыгу так, что наше ликование барабанной дробью отзовётся в каждом уголке планеты!

— Экспекто Патронум!

Из палочки вырвалось бледно-серебристое сияние. Боггарт недовольно затрепетал и юркнул в свой чешуйчатый мешочек из кожи ишаки, который тут же сметливо сжался до размеров медальона, спрятав жильца от его собственных страхов. Заботливый домик — даже интересно, где Сириус такой взял.

Чтобы закрепить успех, Алиса стала использовать чары патронуса вместо Люмоса — каждый раз, когда нужно отогнать тьму. Пусть её светом будет решимость отбивать у смерти всех, кого сможет. Пусть мрак рассеивается от её намерения стоять за своих незримым щитом. Пусть её готовность отразить зло станет нормой её жизни.

И вот предпоследней летней ночью она привычно крутанула палочкой — и вместо белого марева в воздухе повисла тоненькая дуга, будто ниточка молодого месяца.

Алиса дрогнула. Она что, сломала заклинание святотатственным применением в быту? Или это и есть полнотельный патронус? Но разве он не должен быть животным?! Или он стал луной, потому что используется для освещения?

Пока Алиса размышляла, месяц будто бы удлинился, на светлой стороне проглянули полоски рельефа, а на тёмной замаячили два синеватых кратера. Алиса всматривалась в странный астрономический объект, пытаясь идентифицировать его. Чей это спутник? Юпитера? Сатурна?

Месяц крутанулся как колесо, а потом стал ещё длиннее и разделился повдоль на две половинки. И Алиса поняла. Это не луна. Это улыбка. Улыбка-без-кота.

Он существует?!

— Профессор Кеттлбёрн!

В кабинете по уходу за магическими существами горел свет, дверь была гостеприимно приоткрыта, и Алиса по-свойски потянула её на себя, даже не постучав.

Раз-два-лся крежет. Да-да, именно так: древесина Тумтума звучала страньше, чем обычная — что-то в этом звуке было, чему и слово-то ещё не придумали.

Сильванус Кеттлбёрн во всегдашнем килте граахал чайником возле камина. Деревянные ноги в свете каминного огня смотрелись как сапоги, протезом-клешнёй он орудовал даже ловчее, чем некоторые студенты своими руками-крюками, но в его движениях и словах то и дело проскальзывало что-то диалектное.

— Проходи, отрочье! Чем обязан?

Магозоолог удивительно тепло умел улыбаться всем своим существом: и седыми гусарскими усами, подкрученными на кончиках, и шрамами на лице, и даже левым глазом под повязкой, — теплее, чем грел камин за его спиной. Неслучайно его любили студенты, и даже пятьдесят четыре испытательных срока не разлучили его с преподаванием — это было его предназначение, как огонь для камина.

Камин, всё время влезающий в её мысли, здесь был внушительных размеров: через него мог с помощью летучего пороха пройти не только волшебник, но и его ручной дракон. Раньше Алиса не обращала внимания на камины, но теперь стала присматриваться, одержимая идеей добыть яйца огневицы для зелья жидкой удачи. Для этого нужно было зародить пеплозмейку в непотушенном волшебном огне и выследить её гнездо, вовремя заморозив яйца и не допустив возгорания. Дерзнуть на пожароопасный эксперимент можно было только в каменной комнате с камином, не подключенным к общей сети.

Камин магозоолога использовался совершенно по-бытовому: над углями парила чугунная сковорода со шкворчащими сосисками, и их дразнящий аромат пропитывал сохнущий вверху плащ, вытесняя копчёностями запах Эдинбурга после дождя, всегда сопровождавший профессора. Алиса впервые видела, как хоть какой-то преподаватель Хогвартса готовит себе еду, и прониклась к Сильванусу Кеттлбёрну ещё большей симпатией.

Ковшика с летучим порохом на его камине видно не было — только трыщащий чайник, будто в нём бился пойманный оккамий, яйца которого тоже были важным компонентом зелья жидкой удачи. Впрочем, серебряную скорлупу волшебного змея она решила заменить своей цепочкой — вдруг для реакции потребен именно металл, а не принадлежность к дальневосточной рептилии? А вот яйца огневицы по рецепту полагалось добавлять целиком — и получить совет магозоолога теперь казалось гениальной мыслью, почему-то не пришедшей в голову раньше.

Алиса протянула профессору склянку смердящего сока — первейшего средства для лечения магических существ, которое она мстительно накачала из подлого Тумтума после апрельской прогулки, — и сказала совсем не то, ради чего пришла:

— Я задумала небезопасный факультатив по магозоологии. Поможете?

Ей показалось, что в глазу Сильвануса Кеттлберна блеснула слеза.

— О дерзновейший мой храбрёл! Я уж думал, этот день никогда не настанет! — воскликовал он, заключив её в побъятья (да-да, именно в них — с деревянными-то протезами!). — Я весь к твоим услугам! Что будем делать? Приманивать топеройку на мандрагору? Подставлять растопырнику пятки под укус? Летать на невидимом фестрале?

Магозоолог с таким вдохновением выдавал сомнительные идеи, что Алиса чуть не расплакалась. Неужели хоть что-то пройдёт гладко в её бесконечной гонке за безопасность? Чтобы не выдать, насколько расчувствовалась, она молча вытащила мешочек летучего пороха, который сама смолола из цветов-летучек, и стеклянную баночку с перцовым зельем. Опустошила её заклинанием Эванеско и увеличила с помощью Энгоргио, чтобы было, куда складывать яйца.

Седовласый магозоолог понятливо кивнул и движением палочки выгнал из камина сковороду с сосисками и недосохший плащ.

— На приворотное зелье? — поинтересовался он, отправляя в шкаф все легковоспламеняющиеся вещи с пола. — Но зачем? Твой цветел горделик!

— Что? Нет, на Феликс Фелицис, — открестилась от девчачьих глупостей Алиса, оправляя рукава своей огнеупорной асбестовой мантии и подходя к камину. Очень уж быстро начался факультатив, она не успевала собраться с мыслями. Если всё пройдёт хорошо, можно будет конвертировать летучий порох в ингредиент для зелий по очень выгодному курсу. Или хотя бы сделать рождественские подарки Лили, Северусу, Рудольфу и Горацию Слизнорту — а то что всё время варенье да печенье...

Алиса зачерпнула горсть пороха.

— Щедро гряхни в огонь — и ко мне! — из-за полуоткрытой двери скомандовал магозоолог, незаметно успевший эвакуироваться из кабинета.

Слово было действительно подходящее для того полувзрыва, который зелёной вспышкой ослепил и оглушил её на мгновение. Да, магические способы передвижения оставляют желать лучшего! Или всё дело в том, что летучий порох она сама намолола из сушёных цветов-летучек, а не купила готовый за семь сиклей?

— ...Выходи-выходи! — выманивал её из оцепенения голос магозоолога. — Пусть огнемечет свои яйца затайно, скоротясь в тёмную щель. Выследим по пеплу.

Слово профессора — закон. Алиса распрощалась с идеей увидеть зарождение пеплозмейки и пошла к двери — вслед за парящим чайником и сковородкой.

В темноте коридора она почувствовала себя незрячей и машинально произнесла "Экспекто Патронум!".

— Ба! Конглтонский кот-призрак! — подивился магозоолог не столько необычному применению патронуса, сколько его форме. — Давненько таких не видал!

— Они всё же существуют?! — Алиса присела на скамейку, стараясь не нарушить концентрацию и сохранить улыбку-без-кота как можно дольше.

— Сейчас расскажу, — Сильванус Кеттлбёрн взял со сковороды сосиску и с наслаждением втянул запах. — А ты угощайся! Чего сидеть, в ждаль уперив гляд? Ещё полчаса створожить!

Алиса осмелилась почаёвничать, выудив из кармана круглую баночку с леденцами, и слушала профессора будто дедушкину сказку на ночь. Злободневную сказку.

Оказалось, что чистокровные семьи когда-то использовали этих породистых котов из графства Честершир как индикаторы магглов, потому что мурлыки демонстративно исчезали при виде чужаков. Ныне смешливые зверьки цениться перестали: они разыгрывались с детьми, не разбирая аристократичности и магглорождённости, чем намертво загубили себе репутацию. Взамен знатные семьи обзавелись шишугами — двоехвостыми джек-рассел-терьерами, агрессивными к магглам. Второй хвост щенкам отсекали заклинанием ножниц, чтобы не нарушать Статут о секретности. Агрессивность к магглам у шишуг поддавалась коррекции небольшим набором зелий и заклинаний, которые магозоолог лично испытал в молодости, ещё при Гриндевальде, но заводчики продолжали продвигать именно нетерпимых и грызных псов. Сильванус Кеттлбёрн был этим знатно раздосадован и использовал фразу "смрачные грыла" вовсе не в адрес шишуг.

Когда чайник и сковорода опустели, полуночники вернулись в кабинет. Три дорожки пепельных следов вели от камина в дальний угол, под шкаф и под последнюю парту.

Начали с самой тусклой — с самой старой. Поиск был буквальным воплощением маггловской игры "горячо-холодно": чем ближе к искомому предмету, тем невыносимей жар.

— Давай, храбрелец! — подначил магозоолог, жалея свои огнеупорные протезы.

— Гласиус!

В кабинете посвежело. Магозоолог хватно сложил яйца в банку своими щипцами-заменителями левой руки.

— Долго не храни! Коли магия ослабнет, спалишь комнату.

— Ага.

Насчёт заморзки Алиса была спокойна, а в крайнем случае можно попросить помощи домовых эльфов, — но послушно кивнула, признавая риск.

Обезвредив все три кладки, они вернулись к камину — всё ещё непотушенному, и магозоолог с затаённым дыханием зрел, как зарождается новая огневица — воротливая змейка светло-серого цвета. Вот кто настоящая золушка! Блестящие красные глаза встретились с его карим взором — и змейка рассыпалась пеплом. Сильванус Кеттлбёрн угрюмно эхнул:

— Эффект наблюдателя, будь он неладен!

— Гласиус! — очнулась Алиса, превращая камин в холодильник. Поставила туда банки с яйцами и с хитрым прищуром спросила:

— А саламандровый огонь научите делать?

Кровь саламандры, помнится, обладала сильными лечебными свойствами...

Сентябрь начался с профориентационных уроков. Они были строго обязательны для посещения, но в глазах Сириуса интересным работодателем выглядел только мракоборец Аластор Грюм, молодой маг с посохом, скупыми движениями и подозрительным взглядом. Было видно, что человек привык сражаться — вот бы кого позвали преподавать Защиту от тёмных искусств! И если у авроров рядовые мракоборцы такие, то каков же должен быть их начальник Руфус Скримджер! Не зря Кингсли Бруствер поступил на аврора в этом году, ой не зря!

— Начинаем. Проходите! — скомандовал мракоборец. Студенты стали рассаживаться — привычными компаниями, потому что длина скамеек позволяла уместиться за партой даже пятерым. Сириус обосновался в первых рядах — и вертелся перед аврором как пёс перед хозяином, только что хвостиком не махал. Хвост, кстати, тоже смотрел на мракоборца с восхищением — он всегда тянулся к сильным людям. То, что он выбрал в друзья Мародёров, было душегреющим свидетельством их крутости.

В первом ряду сидел и когтевранский староста. Коротко кивнул Сириусу и усмехнулся уголком губ. Когтевранцы расположились хоть и вместе, но были каждый в своих мыслях, а вот пуффендуйцы развернули скамейку и обосновались вокруг двойного стола — вдвенадцатиром, зато одним бугуртом.

Алиса, вечно замыкавшая толпу, плелась позади всех — и внезапно взвизгнула и упала, схватившись за ногу.

— Подвернула, — сквозь зубы выговорила она. — Простите, не обращайте внимания, начинайте.

— Проводить в медсанчасть? — спросил мракоборец тоном "раненых — добиваем".

— Нет, я сама, я знаю Санентур, — от волнения Алиса говорила на английском как распоследний иностранец. Нет бы заклинание полиглота применять — но самостоятельная же! Тьфу. Скромно отхромала к дверям и примостилась на скамеечке для опоздавших.

— Итак, авроры. — Аластор Грюм не стал цацкаться с калеками и приступил к делу. — Подразделение Министерства Магии с самой высокой смертностью и с самыми широкими полномочиями. Чтобы учиться у нас, нужно сдать пять экзаменов: чары, трансфигурацию, защиту от тёмных искусств, травологию и зельеварение...

Джеймс и Сириус приуныли. Они с пятого курса наметились в мракоборцы, заразившись восторженными дифирамбами Кингсли Бруствера, а тот перенял запал от Френка Лонгботтома. Теперь же вырисовывалась ужасная проблема: с зельями у них было напряжно, а ещё эта ссора со Старикашкой Слиззи...

Запасным вариантом была работа ликвидаторами проклятий в Гринготтсе, куда три года назад поступила Патрисия Рейкпик с их факультета. Помнится, на первом курсе они заслушивались её рассказами о Проклятых хранилищах и воображали себя в окружении древних сокровищ и смертельных ловушек. "Искусство создавать проблемы" они от неё усвоили преотлично — как и незаметное проникновение в Запретный Лес верхом на метле, что очень пригождалось для праздничных пикников! Вырезки "Ежедневного пророка" про её схватки со сфинксом и мантикорой ныне висели в их комнате для вдохновения. Вот почему от Гринготтса никто профориентационные встречи не ведёт? Рассказали бы хоть, что нужно сдать на этих ликвидаторов...

— ...Учимся три года, — продолжал тем временем мракоборец. — Главные предметы — маскировка, скрытое проникновение, подкрадывание и слежка. В конце — экзамены. Например такие.

Аластор стукнул посохом — и над партами под общий испуганно-удивлённый вздох раскрылся купол магической ловушки.

— Полсотни молодых магов за раз. Хороший улов, правда? — хищно рыкнул мракоборец под гвалт непонимающих возгласов. — Вы такие беззаботные...

Сириус смотрел на Грюма влюблёнными глазами.

— Пять минут вам, чтобы выбраться. А ты сиди там и не лезь, — пригрозил он Алисе — единственной, кого не было в границах купола. — Пусть сами разбираются.

Ловушка с шипением отделила парты друг от друга, из полусферы превратившись в россыпь маленьких тюремных клеток. Только пуффендуйский кластер остался нетронутым — они первыми и освободились, разнеся свою ячейку общим залпом неимоверной мощи. Вторым выбрался Снейп и с ним ещё парочка тихонь, которые сидели вместе просто от безысходности. Мародёры были третьими, сообща применив Фините на узловую точку силового поля.

Грюм действительно смотрел за всеми как на экзамене. Всех, кому понравилось (так и сказал!), пригласил на дополнительное занятие вечером. По лицам некоторых студентов было понятно, что они просидят в это время хоть у Филча в кабинете — лишь бы подальше от сумасшедших маньяков.

— А ты останься, — он качнул посох в сторону Алисы и, выпроводив всех, подсел к ней на скамейку. — Что там с твоей ногой?

— Неудачный сигнальный контур, — призналась она. — Чешется на людей и жжётся на магию. Не стоило, наверно, нервные окончания так задействовать, а то чуть ногу не подпалила Вашей ловушкой.

— Дрянь этот сигнальный контур. Авроры используют кое-что получше, — он коротко шевельнул посохом в её сторону.

— Ого! — Алиса потрясённо заморгала. Волшебные вредилки под партами, зачарованные ресницы и причёски у девочек в коридоре, самопишущие перья с проверкой орфографии — всё светилось перед глазами, оставляя ниточки магических следов. Её потуги обезопасить себя стали выглядеть постыдно смехотворными.

— А спасаться от этого как?

Грюм хохотнул от такой бойкости.

— Приходи учиться на аврора — расскажу.

Алиса приуныла.

— Я из другой страны. Может, в частном порядке научите?

— Приходи на тренировку сегодня в пять. Там поглядим, — и не прощаясь, ушёл.

* * *

На тренировку мракоборец принёс колючку обыкновенную — ровно то, на чём Алиса пробовала свои щитовые чары в теплицах. Спасаясь от обстрела шипами, она за два года довела до автоматизма Протего и наработала реакцию на выстрелы. Теплицы вообще были замечательным полигоном: на прыгучих луковицах она отточила отбрасывающее заклинание Флиппендо, на шмелях-вампирах — замедляющую Импедименту, а на необидчивых прыгающих поганках — ещё десяток останавливающих заклинаний, не причиняющих вред. А ещё повышала меткость и осваивала сигнальный контур — во избежание неприятных неожиданностей: не хотелось от испуга заморозить тепличные растения.

Колючка представлялась плёвой угрозой, даже когда Аластор Грюм умножил её заклинанием Джеминио и выставил в две шеренги — и приглашающе замахал рукой: заходите, мол, гости дорогие.

Импровизированный коридор надлежало проходить, не повторяя решений других студентов, поэтому вечно замыкающей Алисе досталось самое трудное, но это было честно: она больше всех знала про растения. Когда подошла её очередь, уже нельзя было:

— отгородиться щитовыми чарами;

— дематериализовать растения, используя Эванеско и Аннихиларе;

— отменить заклинание умножения с помощью Фините и Сёрджите,

— превратить мантию в каменную для защиты себя (и облегчить её заклинанием уменьшения веса, чтобы не тащиться, как черепаха)

— и позёрски пробежать, уворачиваясь от шипов (угадайте, кто этот смельчак?).

Ни один не применил Инсендио или Диффиндо — потому что в этом случае колючка хоть и засыхает, но напоследок выстреливает всеми шипами одновременно. Молодцы.

Алиса заключила растения в непроницаемые мыльные пузыри, послав серию фиолетовых лучей Эбублио.

— А теперь представьте, что это убивающее заклинание, — усложнил задание мракоборец, расставляя десяток колючек по классу. — Попадание — смерть. Работаете все вместе.

Смертельное заклинание пробивает любые щиты, поэтому от него можно или увернуться, или закрыться подручными предметами, или сбить его встречным заклинанием.

Парни под руководством Джеймса (у капитана квиддичной сборной был несравненный опыт командования) сделали баррикаду из парт и зачистили комнату от колючек, заключив их в мыльные пузыри. "Мы ещё и в плен противников взяли! Будем допрашивать с пристрастием!"

Мракоборец наложил на растения дезиллюминационные чары.

Мародёры послали на разведку летающую мантию и снова зачистили комнату — в этот раз буквально, не оставив ни следа от агрессивных растений меткими попаданиями Эванеско.

Мракоборец отправил новую десятку невидимых колючек хаотически парить по комнате.

Лили и Марлин осыпали незримого противника меловой пылью (в любом классе всегда есть мел!), а Бенжамин Фенвик обезвредил раскрытую угрозу с помощью Аннихиларе.

Алиса в боевых действиях участия не принимала, наложив дезиллюминационые чары на себя и держась за спинами гриффиндорцев. Она искала способ прекратить тренировку на колючках, пока у ребят не вызрело желание наведываться в теплицы в свободное время. Нужно было придумать альтернативу более соблазнительную. Более... опасную?

Мракоборец похвалил командную работу и объявил, что на последнем этапе каждый сам за себя. Обновил армию невидимых колючек и дал сигнал двигаться к выходу зелёными искрами Вердимиллуса.

И Сириус дорвался до воли. Теперь Джеймс не запретит ему идти в разведку, заменив друга какой-то летающей мантией! Теперь можно всласть развернуться. Он выскочил из-за укрытия, мысленно произнося заклинание площадного действия и ударной волной сбивая злобные кактусы. По звуку насчитал четыре, перекувыркнулся, поднялся к потолку с помощью Асцендио и послал ещё одну ударную волну. В этот раз грохнуло вроде бы три раза. Приземлился, тут же перекатился в сторону и закрутил вокруг себя огненным лассо. Сбил ещё три горшка и, не прекращая размахивать Карпе Ретрактумом, огляделся, пересчитывая землистые пятна. Десять.

— Ревелио!

Удостоверился, что больше скрытых врагов нет, и торжествующе раскинув руки, будто рок-звезда на концерте, победно пошёл по кабинету.

Ауч!

Шип коварно впился в спину. Откуда?.. Подчиняясь неведомому заклинанию, Сириус рухнул на колени, а потом недвижимо распластался на полу. И тут же ойкнул от второго шипа.

Ауч!

Первым на помощь павшему товарищу пришёл Джеймс, отгораживая его щитом — но щит тут же рассеялся. Попробовал ещё раз — без толку. Глянул на балкончик, где стоял аврор, и всё понял по его невозмутимой ухмылке.

Ауч!

Ремус послал книги из шкафа летать вокруг Сириуса живым щитом, собирая шипы — и оказалось, что обстрел ведут ещё минимум три невидимые колючки. Бен Фенвик снайперскими выстрелами развоплотил обнаруженных врагов — и чуть сам не словил шип, который едва успела сбить Марлин. Джеймс повторил трюк Сириуса с ударной волной и расчистил воздушное пространство над ними, услышав приятный дзиньк горшка, разбившегося о стену. Сколько их ещё, интересно? Девушки снова устроили меловой дождь, проявивший шесть агрессивных растений, — и Бен Фенвик живо развоплотил шипастых врагов зигзагами Эванеско. Все выдохнули.

Ауч!

Ремус снова создал книжную полусферу вокруг Сириуса, и остальные ребята повторили прошлые действия ещё раз. И ещё, потому что колючки будто заново возрождались где-то. Или кем-то. Джеймс оценивающе взглянул на аврора — нет, такого им не победить. Интересно, что ему нужно?

— Нужно двигаться! — скомандовал он. — Хвост, давай свой фокус с каменной мантией, бери Сириуса — и к дверям!

Питер послушно изобразил живую статую монаха.

Ауч!

Очередной шип успел впиться в Сириуса, когда Ремус убрал защитный купол из книг. Питер спешно окаменил мантию друга, будто добрая Горгона Медуза, и вынес его с поля боя, подальше за светящуюся полосу.

— Лили, Марлин!

Девушки усыпали класс остатками мела и проявили восемь контуров. Восемь! Хороший знак. Пока парни зачищали пространство, две девушки под прикрытием летающих книг пробежали в безопасность.

Их осталось трое. Колючек — предположительно шесть.

— Парты черепахой — и вперёд! — скомандовал Джеймс, левитируя стол у себя над головой. Ремус и Бен сноровисто подхватили идею и атомным ледоколом прошествовали по океану разрухи. У противоположной стены Джеймс оглянулся. Было скверное чувство, что он забыл что-то, но засыпанный мелом кабинет пустовал. Он с наслаждением послал испепеляющую волну Инсендио, сжигая невидимые кактусы, и внезапно понял.

— Алиса!

Он кинулся было назад, но упёрся в незримую преграду.

Дезиллюминационное заклинание испарилось, а вот верная асбестовая мантия — нет. Будь благословенна привычка закрывать голову руками!

— Я в порядке! — невозмутимо откликнулась Алиса, перетерпев жар. — Скоро буду. Прости, пожалуйста.

Обвела взглядом кабинет, где притаились три невидимые летающие колючки. В смертельность этих привычных плевак не верилось, как ни старайся. Пожала плечами и стала наводить порядок.

— Реверте!

Меловая пыль, собираясь в кусочки, мимоходом высветила одну колючку, и Алиса завернула её в свой фирменный мыльный пузырь. Вторая плевака выдала себя, когда книги разлетались по шкафам, и тоже воспарила к потолку в фиолетовом коконе Эбублио. В третью Алиса попала совсем случайно, когда чистила стену от следов земли заклинанием Эванеско.

Непредвиденная четвёртая (или возродившаяся третья?) достала её у самой линии, врезавшись шипом в плечо за два шага до победы. Не проткнула, а отскочила, но Алиса всё равно зачла себе поражение.

Ошиблась. Поспешила. Недодумала.

— Джеймс, прости, — она разочарованно опустила плечи. — Ты отличный командир, я тебя подвела.

Сзади хохотнул мракоборец, но не стал проводить разбор полётов.

— Все свои косяки поняли? — напутствовал он, распахивая им дверь и выпроваживая в коридор. — Думайте до завтра, жду в пять.

— Простите, сэр, — твёрдо произнесла Алиса, не спеша уходить. — А как достовернее изобразить смертельное заклятье? Для людей без воображения, вроде меня. Колючки слишком мягкие и ненатуральные.

Оживший Сириус, который в это время как раз перебирал свои трофейные шипы, поднял окровавленную занозу размером с ноготь и зловеще улыбнулся.

— Может, какое-то зелёное заклинание? — продолжила Алиса, проигнорировав его взгляд. — Я только с ходу сообразить не могу.

Аврор хмыкнул:

— А ну, кто знает?

Оказывается, зелёных заклинаний почти нет: они смогли вспомнить только зелёные искры Вердимиллиус, Гербивикус для проращивания растений, бирюзовую замедляющую Импедименту и Депримо для разрушения преград. Последнее и договорились использовать со следующего раза как тренировочный аналог Авада Кедавры. Для достоверности.

— Мягкие, — хихикнул Сириус, когда дверь кабинета закрылась. Любимые джинсы были безвозвратно проткнуты в четырёх местах.

— А вот не надо вести себя так, будто ты бессмертный! — фыркнула в ответ Алиса и взялась штопать ему дыру на рубашке. Бытовая магия требует навыка ручной работы, и здесь магглорождённые давали фору всем чистокровным белоручкам.

— Чего?! — Сириус гордился своим колдовским комбо, поэтому не приземлил критики.

— Пять шипов, Сириус! Если бы это была Авада Кедавра, ты бы умер уже пять раз.

Дыра на спине выглядела чересчур красной. Алиса бесцеремонно задрала рубашку — посмотреть рану, но упёрлась взглядом то ли в рогатку, то ли в ухват, нарисованный чёрными чернилами.

— Что это?

— Защитная татуировка.

Алиса скептически потрогала пальцем запёкшуюся коросту в районе лёгкого.

— Надеюсь, тебе вернут деньги.

Заживила болячку Санентуром, удалила следы с помощью Облитеро и зашила рубашку. Стало даже лучше, чем было: с заплаткой-звёздочкой, исполненной белыми нитками.

— Эй, а почему твоя мантия целая? — спохватился Сириус

— Асбестовая ткань. Защищает от огня, и прочность выше, — сказала Алиса как нечто само собой разумеющееся.

— Асбестовая? Где ты её взяла?

— Кевларовая ещё лучше, — ушла от ответа Алиса. — Из неё мотокуртки делают, кстати...

— Алиса, что это было?! — прервал их возмущённый голос Джеймса. Алиса покаянно съёжилась и закусила губу.

— Я уеду домой летом. Вы не должны ко мне привыкать, — набравшись храбрости, всё-таки объяснилась она.

— Эта тактика чуть тебя не угробила, — отверг её довод Джеймс. — Ты теперь часть команды, понятно? Не смей больше играть в одиночку!

— Прости, — сдалась Алиса, признавая негласное лидерство гриффиндорца. — Правда дурацки вышло.

— А джинсы зашьёшь? — перебил неловкий разговор Сириус. — Они мне очень дороги.

Алиса благодарно отвлеклась на рукоделие, набираясь смелости попросить в обмен яйца оккамия.

Северус забраковал идею с серебряной цепочкой — обозвал бездарной тратой ингредиентов, потому что и толщина серебряной скорлупы совсем иная, и блескообразующий компонент в маггловских изделиях отсутствует. Нужна именно скорлупа, причём уже вылупившихся змеек. Для богача Сириуса это будет ерундовой покупкой, безуспешно убеждала она свою совесть. Всего десять галлеонов за штуку. Всего десять. Немногим дороже волшебной палочки. Почти как трёхмесячные курсы трансгрессии. Как волос единорога. Волос единорога...

* * *

— Северус...

С его палочки сорвался зелёный шар света и устремился в её сторону. Алиса отскочила в сторону — но шар повернул за ней (!), оставляя хвост вроде кометного. Летел он быстрее, чем она бежала, и через мгновение с хрустом разбился о Протего Максима и прозрачную прослойку льда толщиной в ладонь, сметя и то, и другое, но мантию не прожёг — порастратил энергию и остыл ниже критических 450 градусов, которые терпит асбест.

Алиса сидела на траве и оторопело глядела на слизеринца, к которому опрометчиво пошла без предупреждения. А думала, что он очень удачно ей встретился на обратном пути из Запретного Леса!

Что думал Северус, сказать было нельзя: непроницаемость он натренировал виртуозно. Руку помощи не предложил — стоял на своём месте поодаль и ждал продолжения.

— Невовремя пришла. — Алиса поднялась с травы и протянула ему связанные узлом серебристые нити — штук двадцать насобирала с кустов за полдня. — Сможешь продать волосы единорога и купить яйца оккамия?

Он молча взял нити — наверняка сейчас себя мысленно костерил, что никогда не замечал богатства под ногами, — и кивнул.

Алиса кивнула в ответ и, не прощаясь, ушла. Не стала заходить в замок, а завернула за Западную башню и перед окнами пустого кабинета Истории магии восстановила полог от сглазов и сигнальный контур: вдруг ещё сегодня потревожит чьи-то занятия тёмными искусствами и схлопочет самонаводящийся плазменный файербол? Тренировки на колючках теперь казались ей детской вышивкой крестиком.

* * *

Северус добыл не только яйца оккамия, но и свежие наросты растопырника (маринованные, оказывается, не подходили). Одна бы она с этим зельем ни за что не справилась: столько подлых мелочей! Ингредиенты например измельчают прямо перед добавлением, а настойку делают заранее; знак бесконечности следует чертить по горизонтали, а не по вертикали, и начинать слева направо, а в слове "Феликссемпра" обязательно чётко произнести двойное ударение. Зато от готового зелья отвести глаз будет невозможно: капельки жидкого золота запрыгают по котлу как золотые рыбки, и ни одна не прольётся мимо.

Северус наклеил на крышку котла кусочек пергамента с надписью "5 марта".

— Под кроватью будешь хранить?

— В сундуке.

Они оба спасались деловыми репликами — так было проще не объяснять Лили то, что они и сами не смогли внятно сформулировать для себя. Обошлось — и ладно.

— Откроем вместе, — мечтательно улыбнулась Алиса. — Хорошее будет воскресенье.

— Зачем тебе Феликс? — спросила наконец Лили, которую всегда волновали этические вопросы.

— На случай опасности, — честно ответила Алиса. — Там многое решает случай — пусть решает в мою пользу.

— Но тогда, — своим красивым баритоном вмешался Северус, — ты выпускаешь свою судьбу из рук...

— ...и отдаю её в самые прозорливые в мире руки, — продолжила за него Алиса. — Я не гордая, приму заботу с благодарностью.

Прозвучало с намёком, хотя тыкать Северусу в его прошлогоднюю нелюбезность она и не думала — вообще говорила о себе, а не о нём.

— Зелье этически нейтрально, — возразил слизеринец. — Оно даёт ситуативный выигрыш, но стратегически это может оказаться медвежьей услугой.

— Ладно, буду пить только когда победа будет мне стратегически полезна, — легко согласилась Алиса и снова дала себе мысленный подзатыльник: она сама бы расслышала в этой фразе насмешку, хотя её туда не вкладывала.

— Но будет ли победа действительно твоя? — поделился Северус своими главными сомнениями.

— Зелье не даёт суперспособностей, — Алиса тоже задавалась подобным вопросом и озвучила свой ответ. — Это буду та же я, только в наилучшей форме.

— Но это не увеличит твои шансы на победу в будущем, — возразил Северус. Он искал долгосрочный способ самоусиления, а не разовые подачки.

— Зато позволит дожить до будущего, — выложила она свой железный аргумент.

— Ты веришь, что будет война? — подавленно произнесла Лили, которую терзали подобные мысли после каждого нового номера "Ежедневного пророка".

— Не берусь предсказать — я почти не знаю вашу страну, — ушла от ответа Алиса. — Летом я уеду к себе, и вот там не будет Хогвартса, чтобы отсиживаться в безопасности.

— Придётся защищаться от гигантских бобов? — саркастически уточнил Северус — образ тихого фермерского края не вязался с опасностью.

— От великанов, которые по ним спускаются, — серьёзно ответила Алиса, вспоминая этот жутковатый эпизод своего детства и красноречиво подставляя Северусу это воспоминание в глазах — пусть читает и убеждается.

Проникновение в сознание она не почувствовала, но слизеринец искренностью её слов удовлетворился.

— Лишь бы зелье не попало не в те руки, — теперь уже Алиса поделилась с этической комиссией своим беспокойством. — Было бы жаль наших усилий.

— Мы тебя проводим до башни, правда, Северус? — тут же отозвалась Лили.

— Нет, это привлечёт внимание, — отказалась Алиса. — А вот в марте приходите ко мне в гости.

На том и порешили, и Алиса оптимистично тащила на восьмой этаж наполовину полный котёл, не подвергая его никакому лишнему воздействию магии, чтобы не испортить флуктуацией итоговый результат. Грушевый сундук поглотил котёл с неизменным аппетитом. Хороший мальчик!

* * *

Тренировались они, естественно, зелёными искрами, а не разрушающим заклинанием — запальчивость уступила безопасности. Алиса прозорливо принесла всем несгораемые мантии и мази от ожогов, и парные пикировки походили на предновогоднюю репетицию фейерверков.

Апофеоз случился, когда Сириус вместо Вердимиллиуса выстрелил зелёным же усилительным заклинанием Магикус Экстремос. Оно столкнулось с дымовой завесой Фумос Дуо, в которой Бен Фенвик хотел спрятаться, и красный туман заполонил весь класс. Видимость упала до пары шагов, дышать стало горько, но мракоборец туман одобрил и велел продолжать так.

Заклинание головного пузыря подарило запас чистого воздуха. Алиса закрыла глаза: всё равно сигнальный контур оповещал о заклинании раньше, чем оно появлялось в зоне видимости, — и просто отшагивала от псевдоавады. На поддержание головного пузыря приходилось тратить немало сил, и блокировать боевые искры было затруднительно, а ведь ещё нужно пулять в невидимого противника ответные!

Иногда искры прилетали с других сторон — когда кто-то мазал, видимо. Алиса настолько прочувствовала свой сигнальный контур, что двигалась уже почти по наитию. Справа, слева, две сразу... Азарт стал застилать благоразумие: всё равно туман, и никто ничего не видит! Шустрее, быстрее, ловчее! Но пропустив мимо себя серию из трёх искр, Алиса почуяла неладное и глаза-таки открыла. Тумана не было — судя по лицам окруживших её гриффиндорцев, довольно давно. Просак!

— Сдаюсь! — Алиса подняла руки и сбила надоевший головной пузырь. — Ошибку поняла. Сигнальным контуром зрение не заменять.

Мракоборец хмыкнул со своего балкончика, и Алиса выдала заготовленную фразу, которую она три ночи придумывала, чтобы и Северуса не выдать, и ребят предупредить. И себя от расспросов уберечь.

— Сэр, а бывают самонаводящиеся заклинания?

* * *

В воде невидимым быть сложнее: другой коэффициент преломления выдаёт контур человека под дезиллюминационными чарами. Приходится обрастать крохотными волосками и пузырьками, как бокоплав, чтобы очертания размывались. Найти подходящее заклинание Алиса смогла только к середине шестого курса — зато с тех пор и мыться стало спокойнее, и в Чёрном озере купаться смелее.

Но воевать в воде — ужасная идея, потому что вода превращается в лёд феноменально быстро. Да и первую помощь, если вдруг, сподручнее оказывать на суше.

— Я с берега посмотрю, — отказалась Алиса.

— С чего это?

Алиса замялась, формулируя ответ.

— Сегодня неподходящий день для плавания, ну Вы понимаете, — ответил за неё Сириус, заходя в воду прямо в джинсах.

Алиса тут же покраснела до ушей, да и аврор как-то смутился, пробурчав:

— Есть же специфические заклинания в женских журналах...

— Она журналов не читает, — снова ответил за неё Сириус, стоя по колено в воде и привыкая к мокрой прохладе. — А в древних книгах про такое не думали.

Чтобы отвлечься от неловкости, Алиса вдумалась в имплицитное сообщение: у магов существуют издания, где публикуют вербальные формулы для новых чар. У магов есть научная периодика?!

— У вас в журналах печатают заклинания? — недоверчиво уточнила она.

— Естественно. А для чего, думаешь, мы их покупаем? Ради комиксов?

Алиса устала чувствовать себя идиотом — почему она раньше об этом не подумала? Ведь знала, что заклинания можно изобретать. Сейчас казалось идеально логичным делиться новыми открытиями через прессу.

— Она к завтру исправится, — пообещал за неё Сириус, зная её привычку зависать в мыслях, и нырнул под воду — догонять парней.

* * *

— Что это ты читаешь?! — ожидавший увидеть розовые стопки "Ведьминого досуга" или цветастые корешки "Спеллы", Сириус с возмущением воззрился на столетние подшивки "Проблем чароведения" и "Трансфигурации сегодня".

— Статью молодого Альбуса Дамблдора о взаимной трансфигурации животных друг в друга. — Алиса развернула журнал к Сириусу. — Ты знал, что он целую колонку вёл? Аж десять лет! А Минерва МакГонагалл до сих пор здесь статьи рецензирует! Вот, гляди!

Алиса ткнула пальцем в другой журнал, раскрытый на столе.

Сириус помимо воли вчитался в разбор закона Гэмпа. Это была его коронная тема на С.О.В., и он исписал свиток с обеих сторон, оспаривая первое исключение — принципиальную невозможность наколдовать еду из ничего. Он приводил в пример воду, вызываемую простым Агуаменти, и соусы, для которых в кулинарных журналах были сотни заклинаний и которые лились прямо из волшебной палочки. Он рассказывал, как коршун слопал стайку птиц, наколдованных Ависом, — и никаких последствий! Он писал про змей, которых Серпенсортией может материализовать даже первокурсник, но осторожно оговорил неэтичность их поедания: их язык парселтанг хоть и примитивен, но содержит абстрактные понятия "верность" и "предательство", а значит, предполагает хотя бы минимальное наличие разума... Словом, прошёлся по всем потенциально съедобным заклинаниям, включая вызов бабочек и пауков, а также порчам вроде Слаугус Эрукто, которые заставляют человека изрыгать слизней (вполне деликатесных), сардин и угрей, и в завершение описал пушишек и шишуг, которые поглощают вообще всё и размывают понятие еды, отчего первое исключение из закона Гэмпа вовсе теряет смысл. Опубликованные в журнале — пусть и в разделе писем, — эти измышления вызвали много споров, и спасибо Минерве, что не стала светить его авторство!

— Бросай эту муть, пошли потестим что-нибудь из новой "Проныры", — он захлопнул журнал и упрятал его в середину стопки.

— Хочешь покрыться мехом экзотической расцветки? — возмутилась Алиса. — "Проныра" — самый ненадёжный создатель чар! Сейчас табличку покажу.

Она стала перебирать стопку "Проблем чароведения" — как раз недавно на глаза попадался метаанализ на этот счёт.

— Понятно, что не на себе тестить, — упрекнул её в непонятливости Сириус, вытаскивая ещё пару журналов и перекладывая их поглубже. — У нас полная школа непуганых первокурсников. Эй, я шучу!

Выпуск, посвящённый этичности испытания новых чар, почти успел треснуть его по голове — в последнюю секунду парень подставил руки.

— Слизеринцы, только слизеринцы- старшекурсники! — шутливо поклялся он, отражая ещё один удар. И ещё один.

— Господа голубки, извольте покинуть библиотеку, — остановил нападение ледяной голос Ирмы Пинс.

Алиса съёжилась и виновато отпрянула.

— Вы меня просто спасли! — Сириус наоборот нарочито облегчённо отёр несуществующий пот со лба и просительно сложил руки в горячей мольбе. — Не давайте ей больше эти журналы! Видели, что она с ними делает?!

Алиса онемела от такой перспективы. А что если библиотекарь и правда согласится?!

— Я Вам каталоги всех статей составлю! — испуганно пообещала она, прижав к груди боевой журнал. — С указанием авторов и рецензентов!

— И все уголки помнёт! — выразительно наябедничал Сириус. — И обслюнявит!

Алиса ошарашенно посмотрела на него: за что такой поклёп?!

— Оба — вон, — прекратила балаган Ирма Пинс, взмахом палочки упорядочивая журналы в высоченные башни. Этичный выпуск вылетел из объятий и занял подобающее место среди сородичей.

Алиса знала эту непререкаемость библиотекаря и молча смахнула в сумку тетрадки и ручки (до сих пор при любой возможности заменяла перья современными достижениями цивилизации).

— Это всё твоя вина, — демонстративно бухтел Сириус, неотступно преследуя её, будто эриния, богиня мести. — Я пострадал ни за что. Моя светлейшая репутация злостностно запятнана. Предана поруганию. Растоптана, втоптана, вытоптана. Налево. Налево, говорю!

Они перешли по каменному мостику в другую часть замка, и через пару коридоров за статуей какого-то волшебника Сириус показал неочевидный проход:

— Туда.

Алиса инстинктивно слушалась создателя Карты. Способность упорядочить на плоскости топографические парадоксы тайных ходов с четвёртым измерением возносила в её глазах Сириуса на недостижимые высоты.

— Зачем ты это сделал? — в потайном коридоре можно было наконец поговорить начистоту.

— Чтобы отобрать тебя у библиотеки, — честно ответил он.

— А что если...

— Брось, — он даже не стал слушать её опасения. — Ничего тебе не будет. Все знают, что ты лапочка. Муффлиато.

Шорохи и шепотки заполнили коридор.

— А теперь я расскажу тебе, зачем мракоборец нас тренирует...

Октябрь

— Забыли пароль? — Минерва МакГонагалл легко сложила в уме директорскую горгулью и замешательство на лице студентки и получила очевидный ответ.

— Никак не решусь, зайти или уйти, — ответила Алиса. Пароль она вообще не знала, но это было вторично.

Мракоборец отбыл из Хогвартса. Не стал испытывать судьбу и навлекать на себя проклятье преподавателя ЗОТИ: хоть он и не был устроен де юре, де факто лучше защищаться от тёмных искусств их ещё никто не учил. Но тренировки на этом не прекратились: трёхметровая учебная программа была торжественно развёрнута Сириусом на следующий день и единогласно принята остальными.

И так же единогласно ребята вступили в Орден Феникса.

Это было ожидаемо, но всё равно — подкашивало. Они положили свои жизни на чашу весов. А она? Казалось бы — дело сделано, в конце года можно уезжать домой, но бывает ли чужая война? Всё равно она коснётся и тебя. Или нет? Тёмный Лорд остановится на магической Британии — или с подкреплением пойдёт по миру? Ребята не раздумывая вступили в Орден Феникса, а она? Год назад выбор был очевиден — спрятать себя, чтобы не воспользовался враг. А теперь?!

— Сливовый пудинг, — решила за неё профессор трансфигурации и пошла дальше по коридору второго этажа, а Алиса — в новое будущее.

...Общаться с легилиментом _идеально_: не нужно подбирать слова, мыслеобразы моментально передают суть в полном объеме. Достаточно встретиться взглядом — и...

— Нельзя, — покачал головой Альбус Дамблдор.

Алиса почувствовала, будто проваливается в большую чёрную нору. Обидно было до слёз. Видимо, польза от неё была меньше потенциальной вредоносности.

— Росво меня не простит, если я тебя втяну, — будто услышав её мысли, добавил Альбус, теребя стопку чёрных листов, на которых её тётя обычно писала письма. Объём стопки был так велик, будто это был целый эпистолярный роман.

— Хорошо, — покорно сказала она. Ничего хорошего, естественно, но делать здесь больше нечего.

— Но помочь можно и иначе...

Разговор в директорском кабинете остался строго конфиденциальным, но будущее было выбрано, и миссис Вингер предварительно согласилась взять будущего падавана под крыло. Алиса снова чувствовала себя идиотом, раз не догадалась до такого простого варианта. И пора было с этой недогадливостью что-то делать.

— Научи меня думать.

Она пришла к Рудольфу первый раз после летней размолвки. Шеринфорд отложил "Практику зельеварения" и оглядел её с головы до ног, подмечая одному ему понятные приметы.

— То-то Тилден Туттс такой радостный сегодня! Не боишься, что они с Дейзи будут в теплицах совсем не растениями заниматься? — подначил он.

— Не боюсь, — буркнула Алиса, которой и без того больно было расставаться со своими питомцами.

— Ну вот, надулась, будто Дервент Шимплинг.

Алиса понятливо достала серебряную карточку от шоколадной лягушки, которую ей на радостях подарил Тилден.

— Вот этот? — на карточке довольно шевелил усами фиолетовый комедиант, съевший на спор ядовитую тентакулу.

Шеринфорд блеснул глазами.

— Подготовилась! — тон коллекционера стал удивлённо-уважительным. — Принимается, пошли.

— Куда?

— В чертоги разума.

* * *

Лили проводила много времени на уроках по боевой магии. Перед каждым занятием они повторяли свод правил, который составили Сириус и Аластар и который стал планом их тренировок на год:

— Не разговаривать с противником.

— Колдовать невербально.

— Использовать окружающую среду.

— Посылать серии ударов.

— Сражаться в двойках и тройках.

— Использовать зелья.

И каждый раз на последнем пункте ёкало сердце.

Лили знала, что поступает правильно. Орден Феникса — правильно. Сопротивление Волдеморту — правильно. Тренировки — правильно. Надёжные друзья — правильно. Но Северус... он верил в свои тёмные искусства и думал, что справится один. И от этого щемило сердце. Лили понимала его нежелание общаться с Мародёрами, но не понимала, почему он отвергает Дамблдора. Ей не хватало сил и слов перетянуть его на светлую сторону, а следовать за ним по узкой тёмной дорожке она не могла. И они стали отдаляться.

Зато на тренировках теперь выпадало много общаться с Джеймсом. Он изменился: среди мальчиков теперь — лучший ученик Гриффиндора и староста факультета. С огромным багажом ночных вылазок, он был авторитетом у маленьких хулиганов и со всеми мог договориться. Гриффиндор перестал терять баллы за приключения и начал возвращать репутацию благородных рыцарей. С Джеймсом стало надёжно. С ним будущая война не казалась такой страшной. Лили чувствовала себя под защитой, и её благодарность росла с каждым днём, пока не превратилась во что-то большее.

И это выглядело как предательство перед Северусом. Сближаться с человеком, который обижал её друга, было неправильно. Это было несправедливо по отношению к дружбе. Хоть Джеймс и перестал поступать недостойно, Лили не могла отделаться от ощущения, будто просто выбирает более лёгкий вариант: Поттер всегда считался завидной партией, а уж теперь — особенно. Поэтому когда Петуния нехарактерно радостным письмом пригласила её в ресторан познакомиться с будущим женихом, Лили пошла звать с собой Северуса, а не Джеймса.

— Твоя сестра не обрадуется. Никогда не простит, что я прочитал её письмо Дамблдору, — с отсутствующим видом отказался он, корпя над своим прошлогодним учебником по зельеварению.

— Хороший шанс помириться, — Лили солнечным лучиком заглянула ему в лицо, но он продолжил созерцать пространство.

— Позови Джеймса. Он красивый и богатый, произведёт надлежащее впечатление, — отрешённо посоветовал он.

— Но я бы хотела сходить с тобой, — уверенно произнесла она.

Северус не выдержал и посмотрел ей в глаза. До глубины, до самого сердца, как умел только он. С чуткостью и пониманием, недоступным простым смертным.

— Я никто, — неотрывный чёрный взгляд нёс боль и безысходность. — Со мной тебя ждут только обноски, объедки и борьба за выживание. А _он_ тебя обеспечит. Я буду за вас спокоен. Ты должна выбрать его, Лили Эванс.

Лили показалось, что сейчас упадёт: ноги стали ватные, голова закружилась, перед глазами поплыло.

— Мне никогда не было важно материальное, ты же знаешь, — в горле пересохло, говорить было трудно.

— Уходи, Лили Эванс. Уходи в свою светлую счастливую жизнь, — отвернувшись, бросил он.

— Пойдём со мной, — сжав зубы, потребовала она.

Северус усмехнулся.

— Всё, что у меня есть, — это тёмные искусства. Без них я обычный неудачник. Но ты их никогда не примешь. А значит, не примешь и меня. Уходи, Лили.

Она молчала, но сдаваться не собиралась, и Северус это тоже понял.

— У-хо-ди, — оскалив зубы, со злостью и презрением по слогам проговорил он ей в лицо.

Он победил. Такого вынести Лили не смогла и убежала в слезах, как первокурсница, получившая выговор от МакГонагалл.

"Сектумсемпра", — вдруг отчётливо сложилась у него в голове формула. — "От врагов". Он черкнул это на полях, чтобы не забыть, и снова воскресил в памяти образ Джеймса Поттера из её воспоминаний. Боль и гнев обладают огромной силой — что ж, зачерпнём оттуда ещё...

Ноябрь

Зелья варить стало не с кем. Лили всё свободное время проводила на тренировках Ордена, Северус не желал ни с кем общаться, а Рудольф со своим соседом по парте Гаспаром Шинглтоном разрабатывал инженерные улучшения для котлов и пропадал у Слизнорта. В теплицах хозяйничал Тилден, хозяйничал до завидного хорошо, так что даже зубастая герань Верочка при нём только урчала. И Алиса поняла, что скучает. Это было очень странное чувство — скука. У неё всегда было плотное расписание, она вечно спешила — и вот теперь успевать стало нечего: всё складывалось хорошо и без её участия. Всё вокруг было хорошо. Всё вокруг было хорошо! Это ли не счастье?! Счастье тоже было непривычным чувством. Кажется, учёба действительно ей помогла. Уже помогла. Она впервые не боялась будущего. И знала, что поступает правильно. О, это сладкое чувство контроля над своей жизнью! Это ли не счастье?!

* * *

— Хорош портить дерево, пошли пить, — летающие над костром зефирки размякли до нужной степени, и Джеймс отправил их по кружкам сливочного пива.

— Это мой последний день рождения в Запретном Лесу, — Сириус в новой подаренной мотокуртке продолжал азартно вырезать их инициалы на бревне. — Я должен оставить вечную память.

— Сейчас бы девушку, — протянул Питер, лёжа на подстилке и созерцая звёзды.

В районе Ориона чиркнул метеор — прощальный подарок от кометы Галлея. Питер резко сел, а потом вскочил на ноги.

— Видели? Видели?! Видели, да, видели?! Я успел, это мне, мне, мне! — приплясывал он, а потом взял свою кружку сливочного пива и залпом выпил.

Джеймс усмехнулся.

— Так вон же, выбирай любую, — он показал на небо. — Кассиопея, Андромеда...

— Андромеда замужем, — перебил Сириус, вспоминая летнюю встречу с кузиной. — И её малявка занята — собралась замуж за Лунатика.

— Чего? — не понял Ремус.

— Ты был непревзойдённой лошадкой. Нимфадора теперь съедает по две тарелки каши, чтобы быстрее вырасти и жениться на тебе, — пояснил Сириус.

Ремус покачал головой и принялся ломать сухие веточки и подкидывать их в костёр.

Вопреки ожиданиям, последний день рождения не воспринимался как конец. Теперь у них был Орден и манящее будущее, полное героических спецзаданий и созидательного смысла. Ничего не заканчивалось. Всё только начиналось.

* * *

Слизеринцы играли по-барски, не гнушаясь нарушать правила, когда это давало несравненный выигрыш по очкам. Раз Джеймс забраковал идею добыть клешнепода и покусать всех слизеринцев, чтобы им целую неделю не везло, предстояло продумать добротную защиту, особенно для ловца.

Первым делом Сириус лично укрепил всем мётлы антисглазным лаком (и заодно обработал себе палочки) и заговорил форму отражать заклинания — это правилами допускалось. С первой тренировки он настоял, чтобы все без исключения носили шлемы от бладжеров, а также особо укреплённые наплечники, наручи, перчатки и высокие сапоги с наколенниками — дополнительную броню. Да, добавочный вес замедлял полёт, но повышал устойчивость к бортованию. Грузность спасала ещё и от порывов ветра — осенние матчи часто шли в жуткую непогодь. Очки от дождя Сириус обработал глицерином, чтобы не запотевали, и продублировал эффект противотуманным заклинанием. Сглаз плохой погоды Метеолоджинкс он тоже каждый раз накладывал лично, а вот влагозащитное заклинание Импервио ребята применяли сами, на автомате, ещё в раздевалке. И шлемы полюбили: и уши от ветра закрыты, и на голову не каплет, и тепло. А маггловское термобельё заменяло запрещённый допинг в виде бодроперцового зелья.

Форму загонщиков он нарочно заколдовал на яркость: пусть мишенями для бладжеров будут парни с битами. Других игроков трогать не стал: по незаметности зелёных всё равно не переплюнуть, зато красных проще различить в пелене дождя. Слизеринцы однозначно будут использовать преимущество своего цвета, так что Сириус месяц тестировал всевозможные защитные приёмы, чтобы выбрать самые простые и действенные. Он садился на хвост произвольному игроку и пакостил: теребил прутья метлы, хватался за полы мантии (дурацкий элемент формы!), стягивал сапоги — а в ответ получал облако песка или перца в лицо из "случайно отвязавшегося" амулетика на удачу (правилами не запрещено!), кусачую ленточку из волос или специальные "лишние" прутики. Один раз Фенвик сбросил на него плащ, которую нарочно надел вместо мантии, чем привёл Сириуса в совершеннейший восторг (и больничное крыло, но это глубоко вторично!). Теперь всем надлежало заменить мантии на плащи: способ стряхнуть хвост был безотказный.

Последнюю неделю перед игрой Сириус чуть ли не ночевал в раздевалке Гриффиндора в обнимку с Картой Мародёров, чтобы не допустить диверсии. И чтобы подготовить кое-что ещё, о чём он мечтал с октября, услышав новый сингл Квинов. Джеймс оценит, однозначно. Надо только выиграть.

В день матча дождь лил сплошной стеной, небо сотрясалось от грома — а ушлый когтевранский староста как всегда заработал состояние на бодроперцовом зелье в термокружках с логотипом Хогвартса.

Схватка в небе была нешуточной: ребята за полчаса истратили почти все свои защитные примочки — зато выбили особо нахального охотника и борзого загонщика и летали налегке, без мешающих плащей и утяжелителей. Вратарь-пятикурсник, кажется, сломал ногу, отбив квоффл вместе с бладжером, но с метлы не упал и маячил перед кольцами, оскалив зубы. Хорошая смена растёт!

Регулус выступил достойно, но растративший все свои грузы гриффиндорский ловец был быстрее и злее и выиграл воздушную схватку за снитч. Игра закончилась на сорок третьей минуте матча со счётом 50:230, четыре мяча забил лично Джеймс. Заслужил свой сюрприз!

Стоило команде спуститься на землю и радостно обняться под рёв трибун, как на поле со всех сторон грянуло:

We are the champions, my friends!

We'll keep on fighting till the end!

We are the champions, we are the champions!

No time for losers!

Cause we are the champions of the World!

Слизеринцы наверняка позеленели от зависти, но Сириус не видел — наслаждался электрогитарой, вкусом торжества и восторженными воплями с гриффиндорской стороны. Вопиллеры повторили припев дважды, и к концу трибуны скандировали нехитрый текст едва ли не громче Фредди Меркьюри. Вот ради таких моментов и живём!

...А прохвост-Шеринфорд подсуетился и заработал ещё и на продаже пластинок, потому что спрос на эту песню у фанатов на следующий день был огромный. Потому что маггловская музыка — это нечто! И никто не смеет обижать ребят, которые дарят миру такие сокровища, поняли, Пожиратели?

* * *

Алиса возвращалась из теплиц в полночь. Два дня она помогала Поппи Помфри лечить квиддичные травмы, а у растений дежурил Тилден Туттс. Сегодня была её очередь сметать панцири паразитов-чизпурфлов, которых ядовитая тентакула щёлкала как орехи — естественная ловушка на этих пожирателей магии. И волшебные палочки в безопасности, и панцири для противоядия от магических ядов всегда в изобилии — идеальная система!

Обратно она шла привычным путём через кабинет травологии и мимо двора трансфигурации. Каким бы прекрасным ни был фонтан в свете звёзд, Алиса предпочитала не ходить по открытым пространствам. В коридорах ей было проще заметить полуночников — вот как сейчас Рудольфа за углом. Она осторожно высунулась, боясь опять схлопотать какую-нибудь шаровую молнию, и он замаячил ей подойти ближе. Звуковой щит принял её, но Рудольф всё равно старался говорить негромко:

— Повремени чуток, здесь вот-вот заварушка начнётся.

— Под носом директора и Минервы? — не поверила такой глупости Алиса — их кабинеты как раз выходили окнами на дворик трансфигурации, и первые же вспышки магии мигом разбудят профессоров и выдадут дуэлянтов с потрохами.

— Они на кулаках, незаметно. Кто первый палочку возьмёт, туалет вылизывает.

— Фу! — скривилась Алиса. — А ты откуда знаешь?

— На то я и староста, — с чувством отозвался Рудольф. Звучало настолько по-хозяйски, что Алиса аж восхитилась.

На гладиаторскую арену вступили бойцы. Мародёры!

От дерева отделилась тень — и слава основателям Хогвартса, что это был не Северус!! Это был сбитый загонщик квиддичной сборной Слизерина, который сутки пролежал в больничном крыле.

Джеймс вышел к фонтану, трое его секундантов остановились поодаль.

— Извиняйся, Поттер, — начал слизеринец, и сразу стало понятно, что планируется безобразная потасовка.

— Зови всех семерых, — парировал Джеймс.

Объявленные охотно вышли из тени дерева, больше не таясь. Почти вся команда Слизерина по квиддичу за исключением девочек, зато плюсом — пара бугаёв с шестого курса.

— Знали — и сунулись, — потёр руки загонщик.

— Дело чести, — важно ответствовал Джеймс и патетически продолжил:

— Мне жаль, что мы так слабо вам накостыляли.

Загонщик сплюнул в фонтан.

— Прелесть.

Слизеринцы злорадно достали квиддичные биты.

Алиса оторопела.

— Это не кулаки, — потеребила Рудольфа за плечо, побуждая вмешаться.

— Пять минут — и Филч придёт, — отмахнулся он.

— И ты будешь просто ждать и смотреть?

— Мешать им терять баллы я не собираюсь, — хмыкнул он, алчно глядя, как парни с битами рассредоточиваются по импровизированному рингу, выбирая себе жертв.

— Тебя только баллы волнуют? — рассердилась Алиса, для которой кровопролитие было за гранью допустимого.

— Ещё Карта, — невозмутимо добавил Рудольф. — Пора уже её изъять.

— Так ты... ты всё сам подстроил? — осенило Алису. Неприятно так осенило, с холодком между лопаток.

— Они сами дураки, — соизволил повернуться к ней Рудольф. — Одни задумали расквитаться, другие полезли на рожон. Я только извлёк из этого выгоду.

Алиса задохнулась от возмущения. Выгоду! Люди друг друга калечить идут, а он про выгоду!

Она достала палочку, намереваясь пустить по коридору сноп сигнальных искр, но староста перехватил её руку и покачал головой.

— Надо их остановить! — Алиса твёрдо решила вмешаться.

— Им всем полезно наполучать друг от друга.

Теперь его хозяйский тон показался отвратительным. Алиса дёрнула рукой — Рудольф держал крепко.

— Пусти!

— Нет.

— Тогда прости.

Она выхватила из левого кармана флакончик духов и пшикнула ему в глаза перцовой смесью. Злая брань скорчившегося старосты убедила Алису, что она поступила правильно — и сварила удачно.

— Перикулус!

Алиса отправила сигнальные искры по всем коридорам, чтобы не заметить было невозможно. Дым, грохот, свист и всполохи — почему-то это предупреждение об опасности стало сигналом к началу драки. Да чтоб их всех!

Пока противники отвлеклись, Сириус выхватил у одного биту и успел ударить второго по руке, так что тот тоже потерял оружие. Упавшую биту гриффиндорец споро подопнул Ремусу, но сцапал её Питер и так отчаянно замахал во все стороны, что приближаться к нему было страшно даже своим.

Возле фонтана лежала мантия Джеймса, а самого его нигде видно не было, только почему-то его противник внезапно повалился на землю, а его бита плюхнулась в фонтан и осталась лежать на дне — была не совсем деревянной, видимо.

В плечо Ремусу ударил маленький мячик — кто-то из слизеринцев захватил с собой ещё и дальнобойные снаряды. Ещё один прилетел в бедро, а третий чудом миновал голову, просвистев рядом со щекой и ухом.

— А ну перестаньте! — закричала Алиса и направила на дерущихся густое облако перцового зелья, будто обрабатывала от вредителей растения в теплице. Испарила вторую баночку жгучего зелья, третью — и непристойная ругань стала маркером продуктивности этой идеи, хотя некоторые ещё держались на ногах и вслепую размахивали битами и кулаками, перенаправляя боль в действие. После пятого едкого облака дееспособных не осталось, а ярая брань сконцентрировалась до такой густоты, что сваяла из боли и гнева злобную фурию — мистера Филча с пугающе зверским выражением лица. Алиса спешно развоплотила облака, пролив остатки острого зелья кислотным дождём, — не хватало ещё завхоза задеть!

— Обезврежены! — отрапортовала она, помимо воли вытягиваясь в струнку. — Сходить за директором?

— Что здесь происходит?! — донёсся рассерженный голос Минервы МакГонагалл — лучший голос на свете, от которого сразу стало легче. Теперь всё наладится.

Сначала всё и правда шло хорошо. Алиса вылила в фонтан целый флакон рябинового отвара, чтобы вместе с перцовым зельем ребята смыли и свои травмы, а потом с разрешения Минервы МакГонагалл заменила потенциально жгучую жидкость на чистую. Заклинание осушения водоёмов она даже учить не стала, сразу вычеркнув из своего трёхгодичного учебного плана, поэтому воспользовалась универсальным развоплощающим Эванеско и налила новую воду с помощью Аква Эрукто.

Но потом покатилось. Такой смехотворной истории она никогда не слышала: парни, дескать, сравнивали квиддичные биты! Аэродинамику, скорость замаха и удобство в ладони. Это просто Алиса всё неправильно поняла, но спасибо ей за гражданскую ответственность. Мародёры сыпали квиддичными терминами, слизеринцы наперебой дополняли эту ахинею подробностями о марках бит, комментариями о выборе древесины и секретами производства, а Рудольф утверждал, что лично наложил Молиаре, поэтому биты были смягчены невидимыми подушками для подстраховки. Минерва МакГонагалл махнула рукой, сняла по сотне баллов со всех трёх факультетов и назначила две недели отработок у мистера Филча. Тот с нескрываемым наслаждением увёл провинившихся нарушителей к себе — зачем откладывать дело в долгий ящик!

Рудольф явно хотел наложить лапу на Карту, подменив её схожим пергаментом (Алиса мимоходом заприметила у него в кармане), но в кои-то веки просчитался: его услали с Питером выводить плесень в подземельях, а полировать орудия устрашения студентов в своём кабинете Филч оставил Алису. Розги, кандалы, цепи — какое счастье, что с Альбусом Дамблдором в школу пришла цивилизация, и телесные наказания запретили! Алиса расстаралась и натёрла пыточные приспособления до такого музейного блеска, чтобы никому не захотелось запятнать это произведение искусства своим прикосновением. Прошлому — светлая память и никакого возврата в настоящее!

Портрет столетней старушки Идрис Оукби, которая основала Общество поддержки сквибов и до сих пор его возглавляла, пристально следил за её действиями. Алиса даже испугалась, что эти глаза будут преследовать её до самой спальни — вдруг портрет рисовала сама Магента Комсток? Но обошлось — провожать её не стал даже завхоз. Алисе показалось, что он втайне надеется на новую встречу её перцового зелья и других заправских хулиганов.

Воспользовавшись беспризорностью, Алиса спустилась к кухне — хотела договориться с мастером десертов Уигби о розовом кокосовом льде для Помоны Стебль. Спугнула недалеко от входа какого-то домовика, прикорнувшего возле колонны, и совестливой тенью последовала за ним сквозь натюрморт с фруктами.

Сириус, отправленный чистить котлы, сделал вид, будто её не увидел. Алиса не надеялась на тёплый приём — после пяти бутыльков перцового зелья это было бы странно! — но пренебрежение неприятно царапнуло. Да, из-за неё им не удалось провернуть своё головотяпство скрытно, зато никто серьёзно не пострадал! Она видела маггловские драки с битами и знала, что один неловкий удар может увеличить количество привидений Хогвартса.

Желание объясниться зазудело, будто аллергия, и не пустило уйти с кухни. Алиса полюбезничала с мастером Уигби и подошла.

Сириус сидел на полу и с отсутствующим видом наглаживал щёткой пузо огромного медного котла. Заметил её, но не удостоил взглядом. Алиса села у той же стены, чтобы быть рядом, но не встречаться глазами. Обхватила колени руками.

— Жалко вашу Карту, — она вложила всё своё раскаяние в эту тщательно сформулированную фразу.

— Это всё из-за меня, — тусклым голосом сказал Сириус будто бы в пустоту.

— М?

— Стрелка эта. Баллы, отработка. Всё из-за меня.

Какое облегчение, что это оказалось всего лишь самоедство! Не презрение, не отторжение, а банальное чувство вины. Подвёл ребят и теперь не знает, как быть. Боится потерять их дружбу. С этим справиться легче лёгкого!

Алиса хмыкнула, будто он сказал что-то нелепое, и повернула к нему голову.

— Не из-за тебя. За тебя.

— Что? — не понял Сириус.

Алиса пересела вызывающе близко и опёрлась рукой о его колено, чтобы однозначно отвоевать внимание у медного котла. Подчёркнуто членораздельно произнесла:

— Ты этого стоишь.

Сработало: гриффиндорец оторвался от своих засасывающих мыслей и озадаченно смотрел на неё.

— Ты дерзкий приключенец, король хитрости и вожделенный куш для слизеринцев, — с чувством продолжала Алиса, не скрывая улыбки и неотрывно глядя ему в глаза. — И ребята любят тебя таким. Потому что ты потрясающий друг, Сириус. Ради тебя не жалко попадать в передряги время от времени.

Алиса сделала паузу.

— Ведь выбираетесь из них вы тоже _вместе_.

Последнее слово она произнесла с огромной теплотой, и Сириус, кажется, понял.

— Они бы повторили эту ночь не задумываясь, и ты это знаешь. Просто расскажи им, как это тебе важно. Как тебе с ними повезло. И что они для тебя значат.

Алиса сообразила, что машинально теребит дыру на коленке Сириуса. Любимые джинсы снова не выдержали насыщенной жизни хозяина. Алиса достала палочку и принялась восстанавливать ткань — не зря же её бабушка учила штопать!

— Спасибо.

— Любимые джинсы, знаю, — отозвалась она, не отрывая взгляд от рукоделья — не так-то просто новые нитки выращивать!

— Нет, за тебя спасибо.

— А за джинсы? — шутливо возмутилась она, повторяя саржевое переплетение нитей утка и основы. Повезло, что прохудилось по долевой — легче зашить, чтобы ничего никуда не съехало.

— А джинсы я специально порвал, — досмотрев, как сомкнулись последние просветы, ответил он. — Это стиль такой.

Алиса не сразу осознала, о чем он говорит. Подумала — шутит. Подняла глаза.

Оба прыснули.

— Серьёзно?

— Сириоусно.

Снова прыснули.

— Ладно, я пойду, а то скоро завтрак, — Алиса поднялась, отдаляясь от дурацкой ситуации.

— Спокойной ночи, — отозвался снизу Сириус.

— И тебе.

Алиса ушла, не оглядываясь. Почему-то казалось, что она не зря загубила ему самоанализ.

Декабрь

Факультатив по маггловедению, куда на выходных позвала его Лили, оказался свадьбой её сестры. Свадьбой! Её сестры! У магглов!

Его заданием было мимикрировать под своего. Приемлемая игра, нескучная, с адреналининкой. Он ощущал себя как Бильбо, которому нужно вернуться в роль обычного хоббита и притвориться, будто он не знает ничего чудесного об этом мире.

Дополнительным условием значилось соблюдать этикет, и Джеймс из кожи вон лез, чтобы понравиться родителям Лили. Он староста школы, лучший ученик на курсе, капитан спортивной команды, у его семьи двухэтажный коттедж и приличное состояние в банке, так что родители могут позволить себе не работать... Очки придавали ему скромный и смиренный вид — самое то, чтобы втереться в доверие. И он точно знал неисчерпаемую тему для укрепления взаимной симпатии: Лили. Они обсуждали её всевозможные таланты, пока невеста не потребовала к себе положенного внимания, и по неохоте, с которой прервался разговор, стало понятно, что взаимно друг другу понравились. Отлично!

Невесту, сестру Лили, звали Петуния. Цветочное имя он запомнил сразу: представил, как её голова торчит из лепестков, и вышло до того достоверно, что отвязаться от этого образа не получалось. Как зовут других присутствующих, он не помнил совершенно. Даже имя жениха ускользнуло из головы: пышнотелый парень и его пухлая сестра были так похожи на говорящие пельмешки, что эта ассоциация затмевала собой всю остальную информацию.

Джеймсу было весело — хотя он не притронулся к спиртному даже пальцем. А вот бульдогу втихаря налил виски — и тот с достоинством вылакал всё до дна, будто это была его ежедневная порция. В голове крутился ещё пяток задорных идей, и Джеймс боялся им поддаться и невзначай испортить праздник. Он должен сдержаться, должен, ради Лили! Справился же как-то Сириус со своим Рождественским ужином? Кстати, как? Надо спросить совета, что ли, а то веселье уже искрилось где-то под горлом, вот-вот выбьет пробку, как пузырьки в шампанском.

Джеймс достал Сквозное зеркало и отошёл к окну, за шторку. Спрятался так хорошо — вот что значит практика! — что его не заметили Петуния с подругой, решившие украдкой посплетничать в сторонке, пока жених пудрит носик.

— ...свадебная фотография будет что надо, просто заглядение! — подружка Петуньи была заносчивой до оскомины.

— Как хорошо, что Лили привела интеллигентного парня, а не того босяка с сальными патлами, — согласилась Петуния.

— Да уж, мамиными обносками испортил бы снимок, это точно! — вторила ей подруга с незапоминающимся именем.

Подслушивать девичьи разговоры вроде как неприлично — лучше вместе морщить носы и перемывать кости, так что Джеймс простодушно присоединился к разговору, будто изначально был частью беседы. Не мог он упустить шанс посплетничать о Снейпе, просто не мог!

— Он мне тоже не нравится, — доверительно сообщил он. Девушки вздрогнули от зашторного выскочки, но его бесхитростное выражение лица — отработанное за шесть лет хулиганств! — убеждало в самых чистых помыслах.

— Вечно чужие дела вынюхивает. Так и хочется ему по носу щёлкнуть, — продолжил Джеймс, и Петуния не смогла отказать себе в удовольствии понегодовать за компанию.

— Или волосы вымыть! — кивнула она, вспоминая, что ещё раздражающего было в парне. Никогда ему не простит насмешек над письмом Дамблдору. Знал бы он, чего ей стоило найти способ то письмо отправить!

— Может, он шампунем пользоваться не умеет? — подливал масла в огонь Джеймс.

— Да откуда у него шампунь — беднота! — брезгливо сообщила высокомерная подруга. — На пособие по безработице много не купишь!

— Как они вообще с Лили познакомились? — осторожно забросил удочку Джеймс.

— Его семейка жила по соседству, в Паучьем тупике, — с удовольствием нажаловалась Петунья, пользуясь случаем сделать гадость противному мальчишке. — Больше с ним никто играть не хотел!

— А мы его в гости не пускали! — гаденько хихикнула подруга. — Он нам за это тараканов в туфли подкладывал. А мы его папе всё рассказывали — и уж он его порол!

— Да уж, папаша у него был лютый! — поёжилась Петунья. — От такой яблоньки нормальное яблочко не получится.

— А сейчас с ним что?

— Не знаю, мы уехали в Лондон на курсы машинисток, как только выдался случай... — вздёрнув носик, самодовольно похвасталась подруга.

Разговор прервался — вернулся жених, и пора было бросать букет. Петуния всё делала честь по чести, как порядочная, а не _эти_. А позлорадствовать она ещё успеет. Всему своё время.

Букет поймала Лили. И Джеймс понял, что это знак судьбы. Он поклялся себе не доставать её разговорами о любви, но упускать такой шанс было нельзя. Надо показать, что он уже не тот... кхм... "скользкий, высокомерный, вонючий, жалкий попрошайка", каким был год назад. Она правильно его назвала — он действительно вёл себя как маленький царёк. Самому противно. Но сейчас он изменился — и должен был изменить её мнение о себе.

А между тем гости аплодировали и многозначительно косились на него, и Джеймс внезапно покрылся какими-то счастливыми мурашками от мысли жениться на Лили.

Мистер Эванс одобрительно отметил, какими сияющими глазами этот парень смотрит на его младшую дочь, поэтому на негромкую просьбу поговорить отреагировал добродушно: обнял будущего зятя за плечи и увёл в другую комнату под кокетливый шепоток женской половины родни. О чём они говорили — осталось загадкой, но спустя полчаса они вернулись как ни в чём не бывало — к вящему разочарованию сплетниц. Отец тепло улыбнулся дочке, произнёс только: "Хороший парень. Одобряю", — и хлопнул Джеймса по плечу.

По возвращении в школу Лили поставила ему высший балл за факультатив. И согласилась пойти на свидание, отчего он чуть не перебудил всю башню счастливым криком.

Январь

Все каникулы они собирались у Сириуса на тренировки, и Джеймс каждый раз провожал Лили до дома. Они трансгрессировали в лес и шли почти через весь Коукворт до Паучьего тупика — разными дорогами, чтобы не наскучивало. Знатная дыра, руки так и чесались уже перевезти Лили в приличное место!

В этот раз, проходя мимо детской площадки, Джеймс снова вспомнил про Снейпа. Адрес он у Петуньи таки вызнал, но теперь вроде это было уже без надобности. Да и Лили не обрадуется, если вдруг что. Но и не воспользоваться такой ценной информацией было жалко! И Джеймс решил просто посмотреть. Просто взглянуть!

Он устроился в узком проулке напротив дома Снейпа. Нашёл его окна — напрасно незавешенные — и увидел плачущую женщину и пьяную грязную свинью, которую едва ли можно было назвать мужчиной. Беднота, теснота, мусор... Такая тоска, что даже насмешничать не тянуло: чужая беда задела его. Это вам не плюшевый мишка в кровати и не розовые трусы! Хорошо, что его никто не видел...

От жгучей боли Джеймс впечатался в стену. Сквозное зеркало в кармане согласно раскалилось — побочный эффект от чар экстренного оповещения. Он вытряхнул его наружу, обжигая пальцы, но легче стало не намного — теперь жгло везде одинаково, и секунды сплавлялись в часы невыносимых мучений...

Что-то коснулось его плеча, потом тело скрутило аппарацией, а после жёсткого падения боль наконец отступила. Отступила! Сквозь мерцание защитного купола Протего Тоталума он увидел вывеску "Чист и Лозоход лимитед" на красной кирпичной стене.

— Жив? — зону видимости перекрыл Сириус. — Ранен?

Джеймс мотнул головой и осторожно стал подниматься, прислушиваясь к себе, но с телом было всё в порядке. Агония как появилась ниоткуда, так в никуда и исчезла.

— Что случилось? — Сириус помог ему встать.

— Пошёл куда не просили, — обтекаемо сформулировал Джеймс и протянул руку — пожать в благодарность. — Спасибо за реакцию.

— Вернёмся с парнями и...

— Нет, — отрезал Джеймс.

— Потренироваться...

— Нет, — с нажимом повторил он.

Сириус с сомнением на него посмотрел.

— Хорошо, завтра обсудим. Будет что рассказать Ордену.

Про зеркало Сириус вспомнил через пару часов, когда Джеймс уже храпел у него в гостях под новый альбом Скорпов. Вернуть Сквозное зеркало захотелось нестерпимо, аж до щекотки! А нет, щекотались пушишки, которые уже до блеска вылизали пол своими длинными языками — никаких моющих заклинаний не нужно с этими крошками, съедают всё без разбору, оставляя после себя идеальную пустоту.

Но вернуть зеркало всё равно хотелось нестерпимо.

...В узком переулке было пусто, тихо и грязно. Зеркало на манящие чары не отзывалось, зато ниточку следа дало чёткую — просматривалась даже с крыши, куда он аппарировал из соображений безопасности. Крыши были скользкие от дождя и круто покатые, черепица хрустела и отваливалась, приходилось перемещаться от трубы к трубе, будто Санта Клаус. Вернулся вниз он только перед детской площадкой, где след размывался и терялся. Мысленно дослушал шикарное вступительное соло "Парусов Харона" в исполнении Ули Джона Рота, размышляя.

Кажется, они заметили друг друга одновременно. Человек в чёрной мантии с полуоборота невербально послал бесцветное связывающее Брахиабиндо, но Сириус на движение палочки среагировал и сглаз сбил, так что ночная тьма не потревожила магглов вспышками.

— Я не драться! Я за зеркалом! — Сириус сбил ещё пару бесцветных проклятий, спасая свои колени и пальцы, и сделал пару шагов вперёд.

Человек не ответил и послал три ослабляющих и путающих порчи, но опять без особого успеха: хоть тёмная магия и сильнее ночью, проклятьям и сглазам нужно указывать цель, а толку-то от этого в открытой дуэли!

— Мне оно правда очень нужно, — Сириус хлестнул палочкой — на пробу стеганул невидимым хлыстом и попал по луже у самых ног человека-в-чёрном. Тот моментально отправил поднявшиеся брызги в атаку. Сириус испарил их невербальным Эванеско и тут же повторно замахнулся хлыстом и дёрнул, сбивая чёрного колдуна с ног.

— Ладно, заберу силой, — Сириус хотел эффектно ввернуть название последнего альбома Скорпов "Taken by Forse", но колдун аппарировал, и пришлось тоже спешно менять дислокацию.

Прятки в незнакомой местности были заведомо проигрышной идеей, поэтому Сириус снова оказался на ближайшей трубе и опять поискал зеркало. След упрямо вёл на площадку, но манящие чары так и не работали — вероятно, нужно было точнее знать местоположение призываемого предмета.

Сириус спустился на прежнее место — и вновь увидел чёрного человека. Второй этап незримой схватки начал Сириус, залевитировав на колдуна волну песка из песочницы. Человек-в-чёрном в долгу не остался и бросил зелёный плазменный шар. Сириус едва успел мысленно съехидничать, что выиграл негласное соперничество по применению невидимой магии, когда этот сгусток энергии изменил направление и погнался за ним (!).

Сириус вытащил из кармана козырь — голодную пушишку — и бросил навстречу самонаводящемуся шару. Не дожидаясь эффекта, аппарировал на другой конец площадки и хлестнул невидимой плетью, снова сбивая колдуна с ног.

Противник ожидаемо исчез, едва коснулся земли, но на месте его падения блеснуло что-то. Зеркало! Сириус попытался притянуть его с помощью Акцио — безрезультатно. Зачаровано! А вот левитация сработала, и Сириус уже почти схватил заветный артефакт, когда колдун материализовался в десятке шагов и бросил второй плазменный шар.

Сириус отработанным движением, будто загораживаясь от смертельного проклятья, призвал на помощь всё тот же песок из песочницы. Высокотемпературная плазма будто молния переплавила импровизированный песчаный щит в фульгуриты, с хрустом рассыпавшиеся по площадке, и растратилась целиком. А вот остаточный сгусток от первого шара докатился-таки до Сириуса, отлетевшего наземь от ударной волны и по-маггловски прикрывшего голову руками. Всё-таки докатился и окутал зелёным облаком.

Кевларовая куртка даже не нагрелась — исчезла вместе со всеми вплетёнными в неё защитными заклинаниями, монеткой-порталом, запасной волшебной палочкой, швейцарским ножом и ещё одной голодной пушишкой. Зеркало в кармане джинсов полыхнуло опасностью, второе согласно запылало где-то под коленкой.

Сириус ошалело выдохнул. В голове было пусто — поэтому он бездумно, на автомате аппарировал к больнице, как тренировался все каникулы, распугивая посетителей. Так же автоматически пробормотал антитрансгрессионное заклинание, чтобы колдун не смог его догнать и добить.

Да, пожалуй, Джеймса стоило послушаться и не лезть!

Пока лежал под холодным зимним дождём в одной футболке и размышлял, как же хорошо жить, заодно протестировал больничную систему оповещения. Манекен в считаные минуты вызвал целителя к странному посетителю, распростёршемуся перед витриной, — Сириус не успел даже замёрзнуть. Хотя замёрзнешь тут после такого горячего приёма!

Диагностические заклинания особого вреда не обнаружили — куртка поглотила всё, не выпустив ни ватта. Надо сказать Алисе спасибо за такой подарок на день рождения! И вызнать, откуда она... нет, просто обнять. Как же здорово жить!

Сириуса радовало всё: ворчливый больничный домовик, кусачий зимний ветер, давление аппарации, прилипучие пушишки, а при виде посапывающего Джеймса он вообще чуть не расплакался. Он самый счастливый человек на свете!

Сириус уснул, как только прилёг на диван. И в первый раз за семь лет был по-настоящему счастлив.

Февраль

Бродить ночами по Хогвартсу Мародёры перестали: без Карты — не то, да и орденские тренировки давали достаточно впечатлений. А ещё учёба взялась за них всерьёз — выпускной курс всё-таки! — так что скучать было некогда. Но День влюблённых навевал тоску на Сириуса уже с конца января, поэтому он был готов расцеловать Мальсибера за приглашение сыграть в покер на баллы факультетов. Джеймс, разумеется, был на свидании с Лили, поэтому задачу всех победить делегировали Сириусу — чемпиону башни по карточным играм. А так как баллами могли распоряжаться только старосты, Ремус был кошельком-на-ножках и страховал Гриффиндор от серьёзных потерь.

Они пришли в гостиную Слизерина последними: Эйвери, Шеринфорд и Стил уже обосновались в зелёных креслах у камина за прямоугольным столиком. Поздоровавшись, Ремус, как договаривались, отодвинул своё кресло к камину и демонстративно отвернулся, зарывшись в книгу, — скрывал эмоции он смехотворно безобразно, поэтому сразу самоустранялся из игры. Ещё одно место пустовало для Мальсибера, который уже шагал к ним с парой запечатанных колод — предположительно нетронутых, но кто знает этих слизеринцев!

— Где твой домовой эльф, Блэк? — невинно поинтересовался он, садясь рядом с Эйвери.

— Кикимер? — озадаченно спросил Сириус, жестом отказываясь от огневиски. Эйвери пожал плечами и вернул графин в центр стола.

— Ага, кикимора, что стирает тебе рубашки и штопает штаны, — клыкасто улыбнулся Мальсибер.

Если бы это был Треверс или Уилкис, Сириус бы отшутился в ответ, Селвину хватило бы нецензурной пикантности, да даже Розье можно было бы ответить колкостью и забыть, но Мальсибер... этот просто так не говорит. Тем меньше нужно ему сообщать и больше — осторожничать.

— Ах, эта кикимора, — протянул он, паясничая. — И не пытайся, у тебя _шарма_ не хватит. Даже Шеринфорд пролетел.

Рудольф понятливо перенял эстафетную палочку. Ему тоже не хотелось подставлять Алису: на ней была завязана ещё пара привлекательных возможностей, — поэтому перетянул внимание Мальсибера на себя и посмотрел на него своим невыносимым манером, фокусируясь то на одном глазу собеседника, то на другом. Если делать это достаточно быстро, собеседник в считаные секунды отведёт взгляд от твоих противно дрожащих зрачков. Рудольф умел делать это _очень_ быстро.

— Шеринфорд, ты преподам-то заложил нашу игру? — Мальсибер предсказуемо переключился и стал уличать когтевранца в предательстве, не в силах выдержать гляделки.

— Разумеется, — Рудольф будто отчитывался о выполнении должностной инструкции. — Деканы и директор в курсе, идею приняли, сидим официально.

— Наши против, — вклинился староста Пуффендуя, удобно полулежавший в кресле. — Я на вас посмотреть пришёл.

— Трус, — оскорбился Мальсибер.

— Автократ, — парировал тот, ничуть не смутившись.

— А наши согласились, — прервал перепалку Ремус со своего уединённого места. Он тоже настоял посоветоваться со всем факультетом — и большинством голосов решили рискнуть. Это же Гриффиндор!

Мальсибер был неприятно шокирован широкой оглаской. Он задумывал подпольную игру в лучших традициях нелегальных казино, а не скучный санкционированный турнир!

— Мои высчитали лимит баллов, которые согласны потерять без ущерба лидерству, — добил его Шеринфорд, разворачивая свиток с таблицей длиной почти на весь стол. — Буду сверяться, а то намудрили хуже банковских гоблинов.

— Вот вы грязнокровки, — выругался Мальсибер, со стуком швыряя колоды на стол. — Испоганили идею. Ни нервишек, ни интриги!

Со скрипом отодвинул кресло и встал из-за стола.

Кажется, игра срывалась.

— Сменим валюту, — невозмутимо предложил когтевранец, который нашёл четыре ошибки в свитке с расчётами и теперь с омерзением сматывал его обратно.

— Карточки от шоколадных лягушек? — хихикнул Сириус.

Шеринфорд швырнул позорный свиток в камин и выставил рядом с огневиски бутылёк сыворотки правды:

— Секреты.

Стало тихо. Многообещающее напряжение превратило покерную компанию в колдографию: все замерли, прикидывая. Предложение было с двойным подвохом: на весах были не только тайны и не только умение задать правильный вопрос, но и достаточная натренированность в окклюменции — по-любому же все пробовали! Впрочем, в случае Рудольфа подвох был глубже. Он и так знал всё, что ему нужно, но метку Тёмного Лорда у слизеринцев хотел увидеть собственными глазами. Здесь никакой антидот к веритасеруму не спасёт. Беспроигрышная комбинация.

— Я за, — потянулся староста пуффендуйцев, возвращая вечер к жизни, а себя — в вертикальное положение.

Сириус согласно нагнулся к столу и взял кусочек сыра из драконьего молока. Мальсибер сел в кресло и распечатал новенькую колоду карт. И игра началась.

— Закатай левый рукав.

Последняя партия была настоящим побоищем, но против Рудольфа Шеринфорда и его фотографической памяти играть бесперспективно. Мальсибер прямо из бутылки хлебнул спорышового мёда (23% алкоголя, вместе с огневиски контрабандой пронесён из Хогсмида), обвёл всех взглядом и с улыбкой превосходства обнажил татуировку с черепом и змеёй.

Стил присвистнул.

Шеринфорд фыркнул.

— Ты дурак совсем? Спрячь! — завопил Эйвери, оторвавшись от гонок прыгучих поганок, и послал палочкой какое-то гримирующее заклинание.

Мальсибер заорал и зажал руку, но дым просачивался сквозь пальцы, а чернила нещадно вгрызались в кожу.

— Тупицы, — выругался Сириус, оттеснил Эйвери, бестолково мечущегося вокруг упавшего с кресла друга, и по старой схеме, испытанной на себе, отменил скрывающее заклинание и послал два проявляющих.

— Тёмный Лорд гневается, — сквозь зубы прошипел Мальсибер, когда Сириус от души ляпнул ему на рану полбаночки мази от ожогов, которую купил в прошлом апреле после того памятного дня.

— Тату-салон Маркуса Скаррса на тебя гневается, — презрительно бросил Рудольф, перетасовав карты и со щелчком положив колоду на стол. — И магазин красок "Кракены" в Косом переулке.

— Что за бред? — ощерился Мальсибер на поднявшегося когтевранца.

— Вон поплыла уже.

Спермацетовая мазь прекрасно выводила несмываемые кальмарьи чернила.

— %$#@! — выругался Мальсибер, бешено счищая мазь и тем самым ещё лучше оттирая поддельную татуировку.

Сириус сделал Ремусу знак незаметно уходить.

Стил громогласно захохотал, запрокинув голову:

— Ну вы даёте, буржуа!

Сириус мысленно выругался.

Глаза Мальсибера опасно сузились.

...если бы Хвост в облике крысы заранее не вызнал пароль...

...если бы он не дежурил в мантии-невидимке с той стороны...

...если бы не принял сигнал об опасности через Сквозное зеркало...

...они бы не выбрались из гостиной Слизерина. Славен будь заблаговременный расчёт!

На следующее утро школу заполонили самые мудрёные слухи. Корона Кандиды Когтевран в Хогвартсе. Чашу Пенелопы Пуффендуй в прошлом году украла пятикурсница Мюриель Уоррингтон, и теперь они обе в Америке. Сириус Блэк влюблён в домового эльфа. Сириус Блэк влюблён в Мальсибера, которого силой настоящей любви избавил от тёмной метки. Пуффендуйцы используют исчезательное кольцо, чтобы читерить на экзаменах. На кухне есть подпольная пивоварня, пароль — "Пинта". Слизеринцы устраивают подпольные гонки прыгучих поганок с тотализатором. И прочие досужие домыслы, один другого ядрёнее, которые так приятно обсудить по пути в Хогсмид.

Алиса шла замыкающей. Это было безопасно: рядом всегда есть преподаватель, и можно прикрываться гуманитарной миссией по поддержке отстающих. Сейчас отстающей была сама Помона Стебль, но должна была вот-вот нагнать процессию с корзинкой хорклампов. Хоть это и не совсем грибы, но охотничий азарт от их ловли ничуть не меньше! Алиса понимала это всей своей деревенской душой, поэтому временное отсутствие гаранта её безопасности переносила стоически. В конце концов, идущие последними не мозолят глаза сплетникам, и их как будто нет.

Но чьё-то внимание она всё-таки привлекла, потому что то и дело поскальзывалась на ровном месте. Никогда, никогда её не предавала родная стихия! Никогда, даже на самом отполированном льду её не подводили верные ботинки! Налицо чья-то злая воля — а значит, пора было вытащить козырь из рукава.

На ходу Алиса зачерпнула из кармана горсть панцирей чизпурфлов, чтобы посыпать дорожку перед собой, как песком, — по виду и размеру миллиметровые паразиты вполне походили. Наставила палочку, чтобы обеспечить бесконечный запас заклинанием размножения Джеминио, — и почувствовала, что неостановимо падает на спину. Всё произошло за доли секунды. Раз — и с удивлённым ойком она уже лежит в пышном сугробе: верная стихийная магия без спросу смягчила падение. Опасное самовольство! Впрочем, едва ли было бы разумнее с размаху треснуться головой о лёд и полдня ходить с ощущением крови в носу, но она даже не успела это обдумать, заметить, осознать! Кажется, нашлась новая потенциальная уязвимость, о которой стоит подумать вечером. Хорошо хоть палочку не выронила! А вот панцири чизпурфлов присыпали её, словно корица на десерте. Алиса скосила глаза и дунула на щёку, выгоняя щекотливые песчинки. На периферии замаячила фигура в зимней мантии.

Высокородный слизеринец Мальсибер встретился с ней взглядом, и с Алисой не случалось ничего более опасного даже в теплице номер восемь. В голове сразу стало пусто — осталась только тревога. Вспомнилась прошлогодняя Астрономия, и показалось ужасно глупым ходить одной позади всех. Почему она такая самонадеянная? Потому что у неё чизпурфлы, и она не должна подвергать опасности других учеников? Чтобы хоть их палочки не стали барахлить, как её...

Мальсибер брезгливо скривился и развернулся обратно. Будто побоялся нахвататься блох. Вернее — паразитов, поедающих магию. Легилимент Мальсибер, естественно, не стал вглядываться в пустые панцири и поверил в отрепетированную историю. Историю, представленную до каждой кривой искорки, прочувствованную до запаха гари и хруста прогрызаемой палочки. Будьте благословенны, уроки окклюменции!

Алиса самым маггловским способом выбралась из сугроба, отряхнула снег руками и потопталась, чтобы сбить липкие хлопья с обуви. Тянула время, тормозила мысли, дышала. Старалась не уходить в себя, а цепляться за внешний мир.

Над Чёрным озером стелился морозный туман. Вода была тёмная, как тюлений глаз, а влага лютовала в лёгких, будто на Белом море. Камни у озера обросли ледяными бородами, и стальная рябь подравнивала их, словно брадобрей. Алиса не удержалась и наколдовала парочке камней шкодные мордочки — на обратном пути самые наблюдательные повеселятся. А вот и деревянная лавочка на берегу с видом на Хогвартс — на пятом курсе Рудольф продал её местоположение за два галлеона перед Днём всех влюблённых...

Вокзал вызывал зависть: ни разу не довелось поездить на знаменитом Хогвартс-экспрессе и побывать на легендарной платформе 9 и 3/4. Вдруг хоть летом удастся? Угольная копоть, чёрная сажа, пронзительный гудок, дребезжание стёкол, лязг колёс — что может быть прекраснее!

Причал пустовал, хотя вчера вечером влюблённые парочки брали напрокат лодки и запускали с воды светящиеся фонарики — погода была идеальная. Снег крохотной манкой зависал в воздухе, будто золотые пылинки, а вода была зеркально спокойной, так что звездоплавателями себя ощутили даже самые далёкие от космоса индивидуумы.

На развилке к Визжащей хижине лавина студентов почтительно разминулась с Мопси Флиберт и её собаками, а потом расползлась по ближайшим зданиям: в кондитерскую "Сладкое королевство", магазин розыгрышей "Зонко" и паб "Три метлы". Миссис Флибберт же традиционно пошла к Визжащей хижине — черпать вдохновение для своей книги про животных-привидений Великобритании, черновик которой Алиса видела летом у Сильвануса Кеттлбёрна. Когда выйдет, здорово было бы заполучить экземпляр с автографом автора!

Помона Стебль нагнала студентов только у первых домиков. Её корзинка сыто поскрипывала недовольно копошащимися хорклампами. Профессор травологии поманила Алису с собой в "Кабанью голову": хозяин этого грязного и непритязательного места охотно брал излишки овощей, задрябшие за зиму. Он улучшит их Трибуомнисом и получит отличный продукт, а Хогвартсу будут деньги на хозяйственные нужды, — идеальная система, все в выигрыше!

Трактир был на самом конце деревни, и по пути они с профессором травологии безопасно миновали Мальсибера, который, заходя на почту, проводил Алису очень нехорошим взглядом, многообещающим, хищным. Дальше дорога была приятнее. Они посмеялись над Рудольфом, ругань которого со старьёвщиком Батворфи была слышна с улицы; заглянули в "Чайный пакетик Розы Ли" — сменять сушёные ягоды на китайский чай, и осчастливили аптеку мистера Пиппера литровой (по-честному, без Джеминио) банкой панцирей чизпурфлов.

И только за дверями трактира Алиса уняла подставные мысли-ниочём и осмелилась подумать о важном. Мальсибер лично занялся ей. Лично! Это значит, Хогвартс стал охотничьими угодьями. Как дальше быть? Затвориться в башне до лета и бесконечно тревожиться в ожидании? С боем отстоять свою свободу, втянуть в разборки всех друзей и раскрыться? Перетерпеть издевательства и на себе показать Мародёрам, каково было Северусу? Договориться с Мальсибером? Стереть ему память? Все варианты были равно бездарные. Она _уже_ проиграла, Мальсибер наткнулся на сокровище, и единственный шанс — не дать ему открыть второе дно. Идея с чизпурфлами, кажется, обернётся против неё, и Мерлин знает, какими связями обладает этот аристократ и что может разузнать. Нужно срочно отвязаться от него — но как?

Через час все семикурсники сидели в "Tomes and Scrolls" — с виду маленький магазинчик учебников стал выездной резиденцией Волшебной Экзаменационной Комиссии. Будущие выпускники заполняли анкеты и отмечали, что будут сдавать на Ж.А.Б.А., а сотрудники Отдела магического образования консультировали, как будут проходить экзамены и какие результаты в этом году требуют работодатели. Алиса как обычно подходила последней — она всегда так делала, это ничуть не подозрительно, к тому же и подозревать некому — большинство поспешило заесть тревожные мысли о будущем в "Трёх мётлах" и кафе мадам Розмерты.

— Я хочу сдать экзамены досрочно. Так ведь можно?

И уже не пугала идея покинуть Хогвартс, не дожидаясь лета. Не казалась бегством. Не была ни поражением, ни жертвой. Была умным решением сложной проблемы, которое она нашла сама. Уроки Рудольфа даром не прошли! И для плана директора так даже лучше.

Гризельда Марчбэнкс, ведьма весьма почтенных лет, которую Алиса помнила ещё с С.О.В., кивнула и шевельнула палочкой. Из кипы пергаментов птицей выскользнуло заявление надлежащей формы.

— С Вашей индивидуальной программой можно вовсе не сдавать стандартизированные экзамены, — напомнила она.

Алиса не ответила и взялась заполнять заявление.

— Третье марта? — удивилась Гризельда Марчбэнкс, увидев дату желаемого получения результатов. — Вы уверены?

— Да. В Хогвартсе великолепно учат, я готова сдавать хоть сейчас.

Старая ведьма, которая принимала экзамен ещё у самого Альбуса Дамблдора, одобрительно качнула головой.

— Я охотно в этом удостоверюсь, даже если мои коллеги не впишутся в Ваш график.

Санинспекция в теплицы явилась на следующий день. Ядовитая тентакула скомпрометировала себя красноречивой горкой панцирей чизпурфлов — намеренно неубранных! — и едва-едва пережила дезинфицирующую зачистку, так что Тилден Туттс выхаживал её три дня. Уроки травологии временно приостановили: "клоповник" проходил переаккредитацию. Помона Стебль от души костерила весь Отдел регулирования магических популяций и контроля за ними, отдельно доставалось Сектору по борьбе с домашними вредителями, которые нарушили микроклимат целой теплицы, не разобравшись в причинах и следствиях.

"Вшивая" Алиса целый день провела в больнице святого Мунго. Слизеринцы злорадно поясняли, что это от любви к маггловским штучкам — вон даже вместо перьев блохастая писала какими-то палками! — и предвещали подобную позорную участь всем предателям крови. Очень кстати пришлась статья в четверговом "Ежедневном пророке" об очередном аресте Шарлотты Пинкстоун — она уже который год призывала снять Статут о секретности и рассказывала магглам о волшебниках, за что регулярно в воспитательных целях попадала в Азкабан. Бойтесь, стращали слизеринцы, вот куда ведёт ваша любовь к этим недолюдям, само мироздание ополчается!

В пятницу в Хогвартс нагрянула новая инспекция. Сектор борьбы с незаконным использованием изобретений магглов отправил специалистов проверять астрокамеры в Астрономической башне. Блохастую иностранку забрали в Отдел магического правопорядка — давать разъяснения и заполнять бумаги. При регистрации волшебной палочки выявилось использование непростительного заклинания Империо позапрошлолетней давности, и кипа объяснительных выросла в два раза. Просьба выложить из карманов личные вещи обернулась новым кругом бюрократического ада: её дизайнерское перцовое зелье отправили на анализ в Комиссию по экспериментальным чарам и неохотно отпустили на выходные, велев вернуться в понедельник.

В субботу за завтраком Барти Крауч-младший раздавал всем свеженькие брошюры Хамблдона Квинса, где провозглашалось происхождение магов с Марса, а магглов — из грибов. Пальцы были чёрными от типографской краски, и он нарочно здоровался со всеми за руку, потому что краска была с любовным зельем — прекрасное пропагандистское средство для распространения нужных идей! А когда Минерва развоплотила все экземпляры "антинаучной чуши", ещё больше студентов захотели почитать новый подпольный тираж. На последней странице плясала реклама особого вредноскопа, который вертелся и свистел, когда чувствовал споры маггловской грибницы. Барти по секрету сообщал всем, что на той неделе ждёт почтовую сову с таким вредноскопом, и интригующе подмигивал.

В понедельник утром сова вдобавок принесла Алисе письмо из Отдела магического образования, и она отсутствовала в школе до выходных. Мальсибер-старший порадовал сына новостью, что грязнокровкино дело разбирает Волшебная экзаменационная комиссия, и в Министерство каждый день вызывают преподавателей из Хогвартса. Бюрократическая пакость удавалась на славу! Жаль, не вышло "потерять" её документы — но этим можно будет хотя бы припугнуть.

— Вжжжжжжжсссссссс, — волчок раскидал морковные дольки с тарелки, претендуя на роль главного блюда. Алиса оторвалась от книжки и скептически взглянула на помеху.

— Так-так, — неторопливо начал представление Эван Розье. — Глядите, кого обнаружил наш вредноскоп!

Внутри волчка красным светилось "Споры магглов!". Мальсибер одобрительно смотрел, как разыгрывается его сценарий.

— Мистер Розье, Вам когда-нибудь приходилось писать В.О.М.Б.А.Т.? — невпопад спросила грязнокровка и сбила его с толку. Болван Розье конечно же не успел придумать достойный ответ — паршивая иностранка продолжила:

— Вопрос 15 во второй части теста звучит так: "С каким изобретением магглов НЕ МОЖЕТ тягаться магия? Самолёт. Машина. Компьютер. Телефон. Телевизор".

Проклятье! Представление снова выходило из-под контроля: этот безмозглый Розье опять потерял инициативу!

— И даже не важно, слышали Вы про компьютер или нет, — с унизительной жалостью произнесла она. — Важен подтекст. Магия _не может_ тягаться с магглами.

— Чего?! — вспылил Розье, но Мальсибер был уже рядом — не дать опозорить факультет в этот раз.

— Не слишком ли смелые речи для проблемной иностранки без документов? — он взял кипящего Розье за плечо и оттеснил назад, выступая на сцену из-за кулис. Чёрный кардинал против белой пешки.

Алиса закрыла глаза, для защиты от легилименции вызывая в памяти только что прочитанные сцены.

— Это вы здесь чужаки, — она послала ему серию мысленных картинок и ткнула в конспирологическую брошюру, торчащую у него из кармана. — Это вы с Марса, так что ведите себя прилично у _нас_ в гостях.

Мальсибер хохотнул от такой наглости.

— Примитивная форма жизни указывает звёздным странникам, поглядите!

Алиса парировала презрительным снисхождением и новой серией книжных воспоминаний:

— Беженцы, убившие родную планету. Мы вас приютили — будьте благодарны.

И достала "Войну миров" Герберта Уэллса.

— ...Тот, кто не видел живого марсианина, вряд ли может представить себе его страшную, отвратительную внешность, — стала зачитывать она. — Щупальца, как у Горгоны, маслянистая тёмная кожа напоминала скользкую поверхность гриба, неуклюжие, медленные движения, — все это было омерзительно до тошноты...

Книга рассыпалась горсткой праха прямо у неё в руках.

— У побеждённых всегда своя версия, — Мальсибер убрал палочку в карман.

— Забывайте на здоровье, — Алиса стряхнула пепел с колен и поднялась, продолжая литературную бомбардировку легилимента. — Легче будет победить вас снова.

— Я бы на это взглянул, — Мальсибер самодовольно скрестил руки на груди.

Алиса вытащила из кармана прозрачный бутылёк со встроенной лупой и придвинула к самому носу слизеринца. Живые чизпурфлы лихо щёлкали клешнями.

— Пожиратели магии, к твоим услугам.

У брезгливого от природы Мальсибера перещёлкнуло в голове. Так вот как магглы продвинулись в астрономии — они своровали технологии у звёздных странников! Совершенных цивилизаторов, которые пришли с миром — сеять разумное, доброе и вечное, а взамен получили костры инквизиции и поголовное истребление. И теперь эти иуды летают к Луне — на ворованных технологиях! Враги. Кругом враги. Выжечь, уничтожить всех! Отвоевать для своего народа планету! Истребить этих низших тварей! Сохранить чистоту своей расы! Тёмный Лорд — их единственная надежда...

— Я вас лично вытопчу, всех, — пообещал он не то чизпурфлам, не то Алисе.

— Герберт Уэллс, "Война миров". Спроси в библиотеке, — спокойно посоветовала она, отлично понимая, что он даже близко не найдёт это тайное знание в магических магазинах. Разве что Рудольф ему продаст...

— Это было очень смело, — всуе помянутый в мыслях не замедлил подсесть рядом, когда слизеринцы ушли. — Тебе уже нечего терять?

— Ага. Я уезжаю на той неделе, — Алиса пожала плечами, но глаза предательски защипало, и пришлось срочно менять тему. — Герберт Уэллс, "Война миров". Наш последний общий заработок.

Вытащила у него из кармана торчащий пергамент — записать фамилию на уголке. Смутилась — это оказалось письмо от Милисенты Бэгнолд, знаменитой выпускницы Когтеврана, которую пророчили в Министры.

— Тебе уже обещают место в Министерстве?

— Незначительное.

Должно было прозвучать скромно, но нет — слышалось многообещающее предвкушение. Хотелось верить, что испытание властью он пройдёт.

— Береги Хогвартс, — попросила она, дописав фамилию на уголке, и глаза опять защипало. Алиса поднялась из-за стола и заспешила к себе в башню.

Март

Северус приходил завтракать первым — любил смотреть, как на пустых столах вдруг появляется еда. Это была настоящая магия, неприметная, но не знающая обычных границ. Стоило бы приглядеться к эльфийскому народу повнимательнее! Он взял свежую булочку, ещё дымящуюся печным теплом, и обнаружил у себя на тарелке бутылёк с жидким золотом. Ах, да, пятое марта. Феликс Фелицис. Стало быть, у него получилось. В семнадцать лет он сварил зелье жидкой удачи. Было бы для чего. Было бы для кого. Что если всё исправить? Весь завтрак он вертел бутылёк в руках и размышлял, а когда в зал вошли Лили и Джеймс, решение вызрело. Он бросил бутылёк на пол и растоптал. Не может быть одновременно Лили у Джеймса и у него, как не может быть у него одновременно Лили и тёмных искусств. Выбор сделан. Ему не нужны их подачки. Он справится сам.

Северус ушёл рано и не видел, как из тарелок стали выныривать шоколадные киты, а с потолка спустилось леденцовое северное сияние. Алиса всю ночь готовила прощальные угощения — и успела бы ещё и зефирных снежинок напечь, если бы Сириус не появился на кухне.

— ...Йа помну чудна-yeah мгна-when-yeah, — стал он цитировать с порога то, что учил год назад. Чудовищное северное заклинание, как оказалось, работало: Алиса удивлённо замерла, будто время остановилось.

— Пирида мной ивилас ты, — продолжал он зубодробительную формулу, над которой бился месяц под насмешки друзей. — Как мима-lot-no-yeah we-дэн-yeah, как гэни cheese-toy красаты.

Алиса смотрела на него, не мигая, и Сириус сообразил, что не знает, как снимать это заклинание оцепенения. Хотя что тут думать — старый проверенный способ, испытанный в сказках...

— ...Сириус, замёрзнуть насмерть — это дурацкий способ попрощаться, — укоряла она потом парня, отогревавшегося в огромном котле из-под овсянки. Домовые эльфы подоспели вовремя, и непоправимого вреда её стихийная магия не причинила ни гриффиндорцу, ни завтраку, но хлопотать пришлось немало, и на зефирные снежинки времени не осталось.

— Незабываемый, — блаженно улыбался Сириус, принимая самую необычную ванну в своей жизни. Коллекция поцелуев была собрана полностью.

Лили свой бутылёк зелья удачи подарила Мери МакДональд. Та все годы была в кого-то безответно влюблена, но даже близким подругам не раскрыла секрет. Возможно, теперь у неё появился шанс.

Апрель 1979

Больница была не просто переполнена — она трещала по швам даже с учётом заклинания незримого расширения, которое наложили на первый этаж. Шутка ли — пять тысяч пострадавших от едкого дыма бомб-вонючек, которые какой-то хрен* сбросил с крыши "Ежедневного пророка"! Целый Косой переулок пациентов — неудивительно, что колдомедики с ума сходят от такой нагрузки. Но и у Сириуса была веская причина упрямиться: он _неделю_ выслеживал Тарвина МакТавиша, и какое-то хреново первое апреля с хреновыми розыгрышами не помешают ему сцапать этого подлого хрена и отправить в Азкабан за... да хотя бы за чайник с магглом внутри!

[*этого хрена зовут Карактатус Фелпс, событие каноническое)]

Привет-ведьма рьяно охраняла покой позеленевших пациентов и разъярялась на глазах, чуть молнии не метала, но что она могла сделать, если абсолютно все целители заняты, а охраны в больнице нет? Всё равно пропустит. Кстати, досадная брешь в системе безопасности, надо будет подсказать, чтобы...

— Простите, — на его плечо легла рука. Женская, лёгкая, тоненькая, совершенно нестрашная. Он обернулся -

— и обомлел.

Алиса в салатовой форме целителей.

— Какого хрена?!.. — вылетело у него.

— Пойдём, — она перемигнулась с привет-ведьмой и утянула его в комнату для персонала.

Сириус кипел все двадцать шагов до ближайшей двери, и как только оказался внутри, схватил её за запястье, разворачивая к себе.

— Какого. Хрена. Ты. Здесь. Делаешь?

— Тебя спасаю, — огрызнулась она, дёргая рукой и высвобождаясь из захвата.

— От чего это? — он цапнул её за другое запястье двумя ладонями.

— О, поверь, тебе бы не понравилось, — туманно отговорилась она, правильно крутанув рукой и снова скидывая его хватку. Помнит ещё!

— Что. Ты. Здесь. Делаешь? — Сириус завернул её локоть за спину.

— Эй, перестань! — возмутилась Алиса, пытаясь вывернуться.

— Так что же? — Сириус чуть усилил захват, вынуждая её прекратить сопротивление.

— Учусь, — выдохнула она. — Отпусти.

— Почему ты не сказала?

— Думала, что с таким характером ты попадёшь в больницу уже в сентябре, — потирая освобождённую руку, сердито ответила она. — И я буду нарочно лечить тебя самыми горькими лекарствами.

Скрестила руки на груди, выражая крайнее неодобрение.

— Но ты же мне поможешь? — спросил он, копируя её позу.

— Как?

— Мне нужно добраться до Тарвина МакТавиша. Такой противный лысый коротышка с рыжей бородой, — показал на себе.

— Иди дыхни бомбу-вонючку? — предложила Алиса.

Сириус выразительно на неё посмотрел.

Она прикрыла глаза на мгновение.

— Этический кодекс целителя, статья четыре. Злоупотребление знаниями и положением целителя. Так миссис Вингер вчера ответила Люциусу Малфою на указ фильтровать неугодных. Мы не можем поступаться благополучием пациентов в интересах третьих лиц, какими бы они ни были.

— Чего?! — Сириус тут же забыл о МакТавише: замаячила рыбка покрупнее. — Малфой приходил сюда от лица Министерства?

— Да, и список принёс. С печатями.

Сириус чуть не подпрыгнул на месте.

— Он у вас остался?!

— У миссис Вингер надо спросить. Но она до ночи занята, — Алиса пошла на попятную, предчувствуя ещё бОльшие проблемы. — У нас лечебных рук и так не хватает. Мы уже пациентов привлекаем помогать...

Она осеклась — блестящая идея так и засияла в глазах Сириуса.

— Сириус, не смей. Если ты накосячишь, меня выгонят! А у меня через неделю конференция...

— Я не накосячу, — пообещал он. — Говори, чем помочь. Я не подведу.

Алиса посмотрела на него с явным сомнением, но он ответил по-собачьи преданным взором. Алиса закусила губу.

— Санентуром владеешь?

— Конечно.

— Покажи.

Она задрала рукав левой руки и подставила ободранный локоть с огромной коростой. Сириус приблизился, примериваясь, и уловил слабый мятный запах. Надо же — отвык задерживать дыхание, а перед дверью теплицы, помнится, автоматически переставал дышать носом.

— При больнице живёшь? — золотистый свет из палочки превратил коросту в новенький слой кожи.

— Безвылазно.

Ещё раз оценивающе смерила его взглядом, но Сириус прямо-таки излучал добропорядочность и благонадёжность. Алиса вздохнула.

— Ладно, будешь лечить сопутствующие травмы, — сдалась она. Добровольные помощники были _очень_ нужны. — Дай руки.

Она коснулась палочкой его ладоней, и кисти окутались прозрачной плёнкой.

— Прикольные перчатки, — оценил Сириус, подвигав пальцами и посжимав кулаки. — Научи?

— Manicae*, — поделилась Алиса вербальной формулой. — Вон на крючке накидка для посетителей — надевай.

[*медицинская магическая латынь, однако!]

Сириус не расстался с курткой, спрятав её под салатовой накидкой с логотипом больницы — костью, скрещенной с палочкой, — но особым вредом это не грозило: проходя через витрину, посетители попадали под дезинфицирующее заклинание и лишались потенциальной заразы.

— ...Прытко пишущее перо само внесёт твои действия в историю болезни, — инструктировала Алиса по пути в приёмное отделение. — Но если человек задыхается или теряет сознание, рисуй над ним алый крест — тревожный знак для целителей. Флагрейт знаешь?

— Ага.

— Покажи.

Сириус оскорблённо остановился посреди коридора и нарисовал в воздухе перед её лицом усы.

— С вопросами лучше ко мне, — продолжила Алиса, удовлетворившись тем, что он не перепутал Флагрейт с Флагранте, как некоторые. — Других не отвлекай. Особенно целителей с красной повязкой. Лучше даже не смотри на них.

— Почему? — заинтригованно озадачился Сириус.

— Потом расскажу*, — снова туманно отговорилась Алиса и приоткрыла дверь, впуская вереницу летающих бутыльков из алхимической лаборатории.

[*маховик времени используют, чтобы всё успеть]

Плотно затворила за склянками дверь, не торопясь входить сама, и повернулась к Сириусу:

— Теперь маска.

— Маска?

— Заклинание головного пузыря. Там сейчас стопроцентный кислород: при отравлении дымом это критично для пострадавших. Но они через 10 минут уходят на воздух, а мы остаёмся и лечим следующих.

Сириус понял подвох и прикрыл глаза, качая головой.

— Десять минут, значит... Специально время тянула?

Бесстыжее создание не дрогнуло.

— Сириус, я полгода свой доклад по обезболам готовила...

— Тарвин МакТавиш, — перебил он, с чувством хрустя костяшками, — одногруппник моей обожаемой кузины Нарциссы Малфой. И если твой доклад окажется недостаточно хорош, от расстройства я выбью ему пару золотых зубов, когда поймаю в следующий раз.

— Замётано, — кивнула Алиса, надувая палочкой головной пузырь, чтобы не видно было, как она краснеет.

* * *

На конференцию Сириус памятливо пришёл — в строгом фиолетовом костюме-тройке, так что Алиса его в полутьме сразу не узнала. Да и некогда было узнавать — объясняла семикурсникам Хогвартса свою тему максимально простыми словами, так что не глядя кивнула опоздавшему и продолжила:

— Итак, боль — это неприятное ощущение от повреждения тела. Такой сигнал об опасности. Смотрите, для наглядности. Вот повреждение.

(колдопроектор с Губрайтовым огоньком внутри высвечивает картинку — открывшуюся дверь больницы).

— Вот опасность.

(Следующий кадр — входит Рита Скитер с фотографом).

В зале смеются.

— Вот пошёл сигнал, — продолжает Алиса.

(На экране главный целитель больницы — профессор Хелберт Сплин, которого студенты узнают с первого взгляда. "Опять интервью!" — потешно пугается он и бежит по коридору)

Снова смех.

— Когда сигнал доходит до головы...

(профессор добегает до кабинета и барабанит по двери)

— ...возникает боль, и тело начинает спасать себя...

(профессор выставляет знаменитую на весь мир целительницу Мод Эшборн вместо себя давать интервью)

— ...отдёргивает руку, повышает температуру, активизирует иммунитет, всё по протоколу.

Студенты смотрят с интересом — удалось увлечь! Прекрасно: в соседнем зале идёт закрытая часть конференции, и Алисе нужно удерживать ребят в переделанном под актовый зал буфете как можно дольше. Вот где пригодился двухлетний опыт преподавания травологии! Не то чтобы она была последним рубежом обороны — но может уберечь кого-то от заведомо наказуемых попыток подслушать и подсмотреть.

— Лучше всего, конечно, повреждения сразу лечить. Но если у вас хроническая боль...

(профессор даёт нерушимый обет Рите Скитер давать интервью каждый день — под дружный смех зала)

— ...или нужно дотерпеть до больницы, то есть несколько способов остановить боль.

Заинтересовались даже болтуны на последних рядах.

— Можно остановить сам сигнал. Заклинанием Analgesia.

(Рита Скитер кричит "Analgesia!", зелёный клей прилепляет ботинки профессора к полу)

— Нет сигнала — нет проблемы. Но если сигнал сильный, это не поможет.

(Профессор вылезает из ботинок и бежит в носках, показывая язык и сверкая дыркой на пятке)

Пара человек шуршат перьями — конспектируют, остальные улыбчиво следят за сюжетом.

— Можно послать сразу несколько сигналов, чтобы снизить интенсивность болевого. Охладить ушиб, помассировать мышцу...

(Знаменитая Мод Эшборн открывает дверь — а там человек с букетом, три совы, целители-стажёры, а за их спинами затерялся профессор)

— Это хороший вариант для хронических болей — можете бабушек порадовать. Но сильный сигнал так не перебить.

(Профессор всех перепрыгивает)

Бабушек порадовать решили ещё несколько человек, доставшие перья. Почтенные леди из Общества реформации ведьм иногда и сами приходили на подобные конференции — это было модно, к тому же медицинские знания помогали нести свою старость с достоинством. Их всегда можно было узнать по камеям с лицом Онории Наткомб — основательницы общества. Но не у всех была такая возможность, так что забота внуков лишней никогда не будет.

— Ещё можно перекрыть дорогу, по которой идёт сигнал. Заклинанием Anesthesia.

(Рита Скитер кричит: "Anesthesia!", коридор весь заполняется зелёным клеем, профессор влип)

— Но в этом случае дорога закрывается и для всех других сигналов. Повреждённое место ничего не чувствует и не движется. А ещё можно ненароком переборщить.

(Из окон больницы торчит клей как щупальца, в нём местами видны влипшие целители)

Студенты расслабились: поняли, что грузить сложной наукой их не будут.

— И последний способ — подстеречь сигнал прямо в голове.

(Рита Скитер даёт мешок золота Мод, та вешает на дверь табличку "Не беспокоить, пишу диссертацию!")

— Но этот способ вызывает очень быстрое привыкание, буквально за пять-десять раз — пожизненная зависимость.

(Мод внутри купается в ванне золота и ест шоколадных лягушек, бумаги с печатями Министерства догорают в камине)

— Поэтому я не называю вербальную формулу. Я и сама её не знаю, никто из стажёров не знает — это только для избранных целителей. И только для крайних случаев, когда уже нечего терять или когда за один раз успеешь полностью исцелить пациента.

Смешные картинки закончились — больше Юстас Бёрк, молодой целитель и куратор стажёров, нарисовать к первому апреля не успел. Но и рассказывать осталось всего ничего.

— История знает ещё один способ обезболивания. Называется "Нет сознания — нет проблемы".

Алиса погасила проектор и погрузила зал почти в полную темноту.

— Чтобы пациент не очнулся раньше, чем его вылечат, чего только не использовали: рыбу фугу, молоко амнезии, напиток живой смерти... Сейчас есть Narcosis, и мудрить не нужно. Спите спокойно, пока вам ищут антидот от проклятия колючего сердца.

Алиса Флагрейтом нарисовала в воздухе алое сердечко, возвращая себя в зону видимости.

— Но Narcosis работает, только если знать механизм, а вот Anesthesia и Analgesiа всем доступны. Потренируемся?

Зал одобрительно зашуршал, доставая свои палочки. Алиса тем временем писала в воздухе вербальные формулы, добавляя света в полутёмную комнату.

— Палочки вверх, — она подняла свою. — Представьте, что лечите кого-то близкого. Ваша забота уберёт боль. Если появится золотое сияние, у вас получилось. Analgesia.

На конце палочки будто зародилось маленькое солнце.

— Так нас не будут пытать? — разочарованно сказал кто-то под общий смех. Не знают они, что в прошлом веке такие "натуральные" поиски новых обезболивающих привели к открытию идеального пыточного заклинания Круцио. Но про Круцио лучше молчать.

— Вы же не на выпускном экзамене мракоборцев, — прокомментировал звонкий девичий голос из зала.

— Ух ты, Алиса Лонгботтом, почти уже дипломированный аврор, — представила Алиса-целитель, узнав голос. — Приятно. Покажись?

Золотое сияние высветило на последнем ряду смешливую рожу с высунутым языком и сведёнными к носу глазами. В зале снова захихикали.

— Пробуйте тоже, а то что-то у нас темновато, — подбодрила Алиса-целитель студентов. — А потом Алиса расскажет, чем авроры унимают боль. Расскажешь?

— Легко.

— Выходи сюда?

Пока в зале зарождались новые золотые звёзды, девушка-аврор добралась до стойки и перекинулась парой шепотков со своей тёзкой.

— Глядите, как ваша забота разгоняет мрак. Всего один добрый посыл — а какой эффект! — умилилась Алиса-целитель, наблюдая молодую вселенную, разгоняющую первородную тьму.

— Только учтите, что обезболы не лечат, — приземлённо добавила девушка-аврор. — Не надо на сломанной ноге геройствовать, а то отпадёт! Болевой шок уняли — и аппарируйте сюда.

— А чем вы его унимаете? — задала наводящий вопрос Алиса.

— Ну-ка, кто про что слышал? — мракоборец переадресовала вопрос к залу.

— Noradrenalinum, — сказал парень с первого ряда.

— Есть такой, да. Пара минут без боли ценой недельного здоровья.

— Serotoninum? — предположил голос из середины.

— Этот получше. Уменьшает боль за счёт мигреней, но вам по первости хотя бы радостно.

— А Enkephalin? — полюбопытствовал ещё один парень с первого ряда.

— Кошмар. Как и с Endorphinа — ужасный синдром отмены: потом даже лёгкое прикосновение отдаётся жуткой болью.

— А моя прабабушка лечится Ленио, — медленно выговорил Тилден Туттс с последних рядов — его Алиса безошибочно узнала по голосу.

— Слабенький и устаревший, — отмахнулась девушка-аврор. — Лишняя капелька даёт ожог с пузырями. Сейчас есть Элимината — анестетик без побочек.

— А Лениенс? — уточнил девичий голос.

— Да, клёвый анальгетик для несильных болей. Лениенс и Элиминату мы даже без палочек умеем кастовать. Как Санентур. А, ещё Spasmolysis, если мышцу зажало.

Алиса Лонгботтом дописала Флагрейтом четыре алых заклинания, и зал снова зашуршал перьями.

— А в меня один раз Торпере прилетело, — поделился кто-то с задних рядов, — два часа как безрукий ходил.

— Хорошо хоть не в голову! А то бы мы с Вами сейчас не разговаривали.

— А от Круцио обезболы спасают? — прозвучал-таки вопрос, которого так хотелось избежать. Девушка-мракоборец перегнулась через стойку, вглядываясь в говорившего.

— Неа. Только хороший щит, — с сожалением ответила она.

— А почему? — упорствовал вопрошающий.

— Круцио отключает фильтр в голове, — рассудив, что знание всё-таки лучше слухов, Алиса-целитель выступила с пояснениями — она как раз по этой теме и писала курсовую. — Делает безобидные сигналы болевыми. Все разом. Внешне ты цел, а по ощущениям — весь ломаешься.

— То есть он не вредит? — уточнил голос.

— Ещё как вредит. Синапсы портятся так, что даже Xenon их не полностью чинит. Диагностические заклинания дают жуткую картину!

Алиса вовремя поймала себя за язык. Незачем рассказывать, как часто это наблюдается у детей аристократов, которых приучают к покорности и послушанию "традиционными методами". Правовые и социальные аспекты обсуждают на закрытой конференции.

— Вплоть до полной потери памяти и способностей, — она свернула на более безопасную тему, хоть и не менее трагичную. — Так что не терпите боль. Разбирайтесь с причиной. Или приходите к нам — разберёмся вместе.

— Или к нам, — снова взяла слово девушка-аврор. — Научим, как накостылять обидчику.

Когда Херберт Сплин забрал подхихикивающих семикурсников на экскурсию по больнице, Алиса облегчённо выдохнула. Справилась! Два года помощи Помоне Стебль на травологии научили её рассказывать о сложном просто до неприличия.

Но ушли, как оказалось, не все: за дверями образовалась встреча выпускников — о былом беседовали пуффендуец Тилден Туттс, когтевранец Рудольф Шеринфорд, магглорождённый слизеринец Дирк Крессвелл и... какой-то самозванец с лицом Сириуса Блэка, но в восхитительно приличной одежде.

— ...Джеймс и Лили женились, — говорил самозванец.

— Мои поздравления! — сердечно хлопнул его по плечу Тилден. — А что с Регулусом?

— Пожиратели Смерти меня не волнуют, — отмахнулся Сириус — точно Сириус, никто другой не мог бы ответить _так_.

— Его нет на занятиях уже месяц, — обеспокоенно добавил Дирк.

— Придурок.

— Надеюсь, с ним всё хорошо, — Алиса обозначила своё присутствие, а то подслушивать чужие разговоры некрасиво.

— Привет, Алиса. Рад видеть тебя в Лондоне, — Рудольф протянул руку. — Здорово выступила, отлично владеешь темой. Только не помню твою фамилию в списках поступивших.

— Официально я волонтёр, — Алиса охотно пожала тёплую ладонь старого друга, а потом хлопнула зелёную руку бывшего коллеги по теплицам и улыбнулась слизеринцу, который засиживался в Астрономической башне с гоблинским телескопом — переводил надписи с гоббледука для практики языка. Подумалось, что эти четыре парня словно воплощали собой Хогвартс: смелый до безбашенности гриффиндорец, умный до умопомрачения когтевранец, трудолюбивый и кропотливый пуффендуец и редкой чести слизеринец. Успешные, полноправные, верные своей стезе. И она — с боку припёка, никто, иностранка-волонтёр на птичьих правах.

— Поэтому в списках не числюсь, — закончила она с неприятно саднящей грустью внутри.

— Зельеварение не сдала? — угадал Рудольф.

— Да кому вообще нужно это зелье от прыщей?! — вспылила Алиса: ей явно было неприятно вспоминать экзамен. — И настойка бадьяна, и рябиновое зелье прекрасно справляются! Ещё зелье невидимости и...

— Четвёрка с плюсом? — понятливо перебил Рудольф.

— С минусом.

— Гризельда Марчбэнкс всегда была строгой, — кивнул он. — Но мы и так выиграли Кубок школы, так что ты молодец.

Сириус закатил глаза.

— В этом году Кубок будет у Пуффендуя, — довольно похвалился Тилден, на что Дирк равнодушно пожал плечами, а Рудольф дёрнул щекой. — Мы теперь в квиддиче всех делаем, с этими маггловскими приёмчиками от Аластера Мёрдока. От Гленды Читток тебе привет, кстати, — он повернулся к Сириусу. — Она уже год комментирует матчи с твоей подачи.

— У неё талант, сразу было понятно, — кивнул тот, вспоминая приятную девчушку. Она читала не какие-нибудь там "Очарованные встречи" Фифи Лафолл, нет! Она читала Хамиша Макферлена, начальника Отдела магических игр и спорта, и мемуары заводчицы Лауренции Флетвок, которая боролась против волшебных мётел в угоду своим крылатым коням! Она помнила Фабиуса Уоткинса из "Стоунхейвенских сорок", который три года назад погиб от столкновения с вертолётом. Она знала, что Боуман Райт, который выковал первый снитч, жил в Годриковой Впадине — где Джеймс! Она даже изобретателя "Нимбусов" могла по имени назвать — Девлин Вайтхорн, если что. Такое сокровище должно было быть на его играх, однозначно!

— А парни заладили: это она перед тобой хвостом крутит... — добавил Сириус.

— Но она же правда крутила, — усмехнулся Рудольф.

— И шпионила для вас, — согласился Сириус. — Но мы всё равно вас сделали в последнем матче.

— Да, подавать фальшивые светосигналы было умно, — признал Рудольф.

— О, ты бы видела это побоище! — пояснил Тилден Алисе. — Солнце слепит! Эти, — он ткнул в Сириуса, имея в виду команду Гриффиндора, — все с зеркальными щитками на руках и ногах. Всё бликует, кольца бликуют, и даже девчонки... зубами сверкают! Заклинание из "Спеллы", чтобы зубы блестели. Я думал, без глаз останусь! Как они снитч увидели — вообще без понятия.

— Поляризационные очки, — пожал плечами Сириус. — Убирают блики. И не нарушают правила, — он выразительно посмотрел на Рудольфа.

— И с кем вы подрались после матча? — вспоминая последствия игры со Слизерином, без задней мысли спросила Алиса, но попала в самую точку.

— Друг с другом, — охотно сдал обоих Дирк, хотя с его стороны не особенно разумно было подставлять будущего коллегу — профессор Слизнорт обещал устроить его в Министерство магии, где уже работал его любимчик Шеринфорд и больше половины Клуба Слизней за всю историю оного. Впрочем, Рудольф будто даже приосанился от воспоминания о былой потасовке.

Алиса прикрыла глаза.

— И оба ещё живы? — почти спокойным голосом спросила она, сдержавшись, чтобы не хлопнуть себя по лбу.

— Тебя же не было, чтобы их прибить за дебилизм, — хихикнул Тилден.

— Где ты была, кстати? — перевёл тему Сириус. — Я тебе писал, но совы возвращались ни с чем.

Алиса мысленно похвалила себя, что наложила отличное заклинание против почтового обнаружения.

— Долго рассказывать, — отговорилась она. — Да и не очень хочется.

— Но мы рады, что ты снова с нами, — выручил её Рудольф. — И раз уж ты тут, скажи мне вот что. Кто-то в вашей больнице знает, как отключать боль без побочек. Кто-то достаточно умный, чтобы это скрывать, и милосердный к безнадёжным больным.

Алиса улыбнулась, будто малышу.

— Рудольф, это конспирология. Байки для стажёров, чтобы лучше относились к домовым эльфам.

— Эльфам? Эльфам...

— Друже, брось конспирологию, — встревожился Тилден. — А то будешь как Мальсибер.

Дирк согласно закивал.

— А что с ним? — не то чтобы Алису заботило благополучие слизеринца — так, любопытство.

— На грибах помешался. Прыгающих поганок всех перестрелял, я чудом пару спас, в спальне до конца года прятал, выхаживал, — Тилден непроизвольно погладил воображаемую шляпку. — Ещё он в Запретный Лес три раза ходил, искал поляну взрывающихся мухоморов. Слава Мерлину, не нашёл!

Рудольф ухмыльнулся.

— А ещё мантию прямо на себе сжёг, когда ему кто-то споры плесени прорастил Гербивикусом.

Сириус невинно поднял глаза к потолку.

— В общем, плохо парню. Тоже очень расстроился, что ты уехала.

Алиса ощутила вину. Переборщила с ментальной атакой, похоже. И безответственно убежала, оставив расхлёбывать другим.

— Вот только не надо его жалеть! — возмутился Сириус. — Ты же помнишь, что он сделал...

— С Мери МакДональд? — понятливо закончила Алиса, но Сириус сморщился. — Что?

— Мери теперь учится тёмным искусствам. У Снейпа.

Июнь 1979

— Усы? Серьёзно? — Алиса остановилась в паре шагов от мотоцикла.

— Скажи ещё, что тебе не нравится! — Сириус скрестил руки на груди.

— Можно потрогать? — она с любопытством приблизилась и протянула руку.

Было действительно трогательно, так что Сириус смолчал, смакуя момент.

— Что у тебя на руке? — короткие рукава платья не прикрывали синяк и прокол.

— Кровь сдавала.

— Чего?!

— Кровь волшебников лечит даже тяжёлые маггловские болезни, — охотно принялась объяснять она. — И подходит всем — не надо учитывать группу крови и резус-фактор.

— Ты знаешь, _что_ могут сделать с тобой по твоей крови?! — Сириус не разделял её воодушевления — чуть не схватился за голову от такой беспечности.

— Мы не только кровь сдаём, — пожала плечами Алиса. — Ещё костный мозг. Есть болезни, которые не победить по-другому. Особенно у детей. Спинальная мышечная атрофия например, аутоиммунные...

— Ты с ума сошла? — перебил он, беря её за плечи и встряхивая. — Какие магглы? Какие дети? Тебя воли могут лишить, подчинить хуже Империо!

— А... — поняла Алиса и немного замялась. — Нет, не могут. Кровь отдана добровольно, плюс её после сдачи заговаривают по-особому. Так что всё надёжно. Спасибо за беспокойство.

Нашкодивший котёнок прямо-таки излучал безмятежность:

— Хочешь тоже попробовать? Я осенью опять пойду.

Вместо ответа Сириус прижал её к себе.

— Береги себя.

— Усы щекотятся, — она дёрнула плечом.

— Я специально.

Ах, так... Алиса обняла его в ответ, залечивая мелкие ранки и всевозможные внутренние воспаления. Надо же на ком-то практиковать Санентур без палочки! А то подопытный кролик сам просится...

— Как там Ремус?

Долго же он соблюдал политес!

— Он... поправится, — уклончиво ответила Алиса, отходя на шаг назад и отводя глаза.

История была грустная.

В Министерство магии подкинули биологическую бомбу — упыря-хамелеона с обсыпным лишаём. У него даже гриб на языке был! Беда чудом обошла стороной: перед заседанием Визенгамота Альбус Дамблдор беседовал с Ремусом, помогая тому оформлять бумаги почившей матушки. Люпина насторожила катившаяся по коридору монетка, и разоблачённый с помощью Ревелио упырь-камикадзе ринулся в толпу, чтобы почтить заразой как можно больше именитых магов. Ремус живым щитом оттеснил прокажённого от престарелых волшебников — оборотням никакие вирусы и микроорганизмы не страшны, единственный плюс ликантропии. Но на счастливое стечение обстоятельств живо пришлось несчастливое: присутствовавший тут же Сесил Ли, сотрудник Группы отлова оборотней, опознал в Ремусе своего клиента. Вписал его в реестр, так что теперь все работодатели будут воротить нос от блестящего выпускника Хогвартса — предрассудки, будь они неладны. Дал подписать Кодекс волков-оборотней 1637 года. И решил избавить от ликантропии заклинанием Обращения, которое вычитал в книге некоего Златопуста Локонса. И — вот уже неделю Ремус лечится от последствий этих чар на пятом этаже больницы. Не сумев даже проводить маму в последний путь. Вдобавок его сильно подкосило отношение Сесила Ли: откровенно враждебное, презрительное, как к твари, а не человеку. Так он и стал ощущать себя жалким существом низшего сорта, которое не заслуживает ничего хорошего.

— К нему можно?

— Нет...

— Я должен с ним поговорить! — с чувством выпалил Сириус, нависая над ней.

— Я бы разочаровалась в тебе, если бы ты не попробовал, — примиряюще улыбнулась Алиса, отступая ещё на шаг и обхватывая себя руками за плечи. — Но его сейчас нет на месте. Он у магглов. У них тоже есть болезнь изгоев — ВИЧ-инфекция. Там тоже нужно регулярно пить лекарство, чтобы жить нормальной жизнью. Профессор Сметвик подумал, что опыт магглов здесь пригодится. Опыт нормальной жизни с неизлечимым проклятьем. Ремус теперь каждый день к ним ходит.

Сириус растерянно соображал.

— И где мне его тогда искать?

— Можешь подождать в буфете. Он к ужину обычно возвращается.

Больничные алхимики ратовали за безотходность, и недостаточно идеальные для зелий ингредиенты отправлялись на кухню. По этой причине меню в буфете было несколько экстравагантным. Например сырный салат с авокадо, крапивой и одуванчиком дополняли китайской жующей капустой (не пошедшей на костерост) и старграссом (который так и не стал лечебной мазью), а печень сервировали дремоносными бобами и грибами-хорклампами. Рябиновый сок здесь пили куда чаще гранатового, а чаи подавали непременно с шалфеем, лавандой, мелиссой или мятой. Настоящий санаторий, а не учебная столовая!

— Есть планы на лето? — Сириус потягивал медовую воду с корицей и имбирём.

— Ага, до самой осени. А у тебя? — Алиса сидела в обнимку с рюкзаком и механически теребила лямку, готовая в любой момент соскочить и освободить место Ремусу.

— Думал тебя пригласить в гости.

— Оу, — Алиса наконец поняла намёк. — Вряд ли. Я с колдомедиками на практике на всё лето. Скорая магическая помощь.

— Я думал, ты наоборот в академики подашься, — удивился Сириус.

— У нас хватает академиков, — пожала плечами Алиса. — Куда важнее успеть доставить пострадавших в больницу.

— А, вот что мне твой рюкзак напоминает! Сумку первой помощи!

— Она и есть, — Алиса горделиво отстегнула переднюю стенку и показала целый патронташ склянок разных форм и цветов — чтобы проще было найти нужный.

— Знакомый набор, — Сириус пробежал глазами бутыльки и этикетки и мысленно хлопнул себя по лбу. — Так это от тебя был подарок? Я думал — от Дамблдора...

— Держи вот, дополнение, — она протянула зелье онемения в бутыльке с разбрызгивателем. — Удобные крышечки, кстати, советую.

— Я боли не боюсь. Разве что пшикнуть на рану перед прижиганием... перед Сauterizo...

— Cauterizo? Жуть, возьми вот нормальный гемостатик, — Алиса открыла боковой отдел, полный повязок из волос единорога.

Сириус присвистнул.

— Богатая!

Алиса фыркнула.

— В Запретном Лесу с кустов насобирала.

— Когда? — заинтересовался он.

— Да вот перед экзаменами нужно было доклад сделать про историю оспы. Я и попросилась в Хогвартс на денёк — Толстого Монаха поспрашивать. Помнишь призрака Пуффендуя? Он сам заклинание придумал. И магглов лечил, пока его не сожгли. Вот. Заодно и по Лесу прошлась.

— Зачем тебе столько? — Сириус вытащил пару штук и стал укладывать куда-то во внутренний карман куртки.

— Чтобы никто не умер только потому, что у меня закончились магикаменты.

Тишина непроизвольно натянулась. Сириус удивлённо сдул упавшую на руку снежинку.

— Кстати, теперь кареты тянут какие-то жуткие лысые лошади с крыльями, — перевела Алиса тему.

Сириус, никогда особо не интересовавшийся магическими существами, только пожал плечами:

— Очередные найдёныши Сильвануса, наверно. А это что?

Он вытащил маленький блокнотик и раскрыл на случайной странице.

— Инфактум собирает кости и немного унимает боль, — зачитал он. — Эпискеи вправляет связки и вывихи. Ферулой накладываем шину...

— Это шпаргалка. Если от меня останется один рюкзак, он всё равно сможет кого-то спасти.

Сириус внимательно на неё посмотрел.

— Ты будто на поле боя собираешься.

— У вас сейчас вся страна — одно большое поле боя.

— И какого Мерлина ты тут забыла?

— Я не могу стоять в стороне.

— Глупо.

— Сам-то.

Сириус со стуком поставил стакан на столик.

— Я не нежная девочка с бесполезной палочкой!

Алиса задумчиво посмотрела ему в глаза.

— Спасибо за заботу, — тихо произнесла она и улыбнулась, отчего принудительно затолкать её в портал до дома захотелось ещё больше. Оглянулась через плечо, кивнула на прощание и деликатно ретировалась.

Ремус пришёл только спустя ещё две кружки медовой воды.

Май 1980

Опавшие листья под ногами шуршали как жухлый пергамент — и это в мае, когда им полагалось сочно зеленеть на упругих веточках и хвастать молодостью!

У Вингеров был прекрасный сад перед домом. Был. И сами они были чудесными: целительница и журналист, добрейшие люди высоких моральных качеств. Никогда не боялись открыто выступить против политики Тёмного Лорда. За что и поплатились.

— ...Туман окружил дом, — восстанавливал события Френк Лонгботтом. — Вингер ничего не заподозрил — только сигареты вдруг стали противные.

Он мановением палочки вызвал из пепельницы в заднем дворике три окурка — солидных размеров, едва-едва начатые.

— Одну за одной пробовал. А потом вообще выкинул всю пачку. Наверно, подумал, что купил фуфло.

Смятая пачка тоже зависла перед мракоборцем.

— Так и сидел качался в кресле. Пахло фруктами и свежескошенной травой...

— Это ты откуда знаешь? — удивилась его коллега (и по совместительству жена) Алиса Лонгботтом.

— Прытко пишущее перо всё записало, — он достал пергамент с логотипом больницы святого Мунго. — Изменение вкуса, сужение зрачков, потение, слюноотделение... Нам повезло, что у Вингеров дома были эти больничные штуки. Хотя им это не особо помогло. Он даже домой зайти не успел. Судороги, спазмы, паралич... Пять минут — и нет человека.

— Так может, дело в сигаретах? — девушка-аврор опасливо покосилась на мятую коробочку.

— Не, ты на листья посмотри — весь сад опал. Трёх сигарет тут не хватит. К тому же мы когда пришли, тут в подвале такая ядрёная смесь клубилась...

— Ну вот, стоило уйти в декрет — и всё самое интересное пропускаю, — она огорчённо поджала губки.

— Самое интересное у нас в июле, — Френк ласково положил ладошки на её большой живот. — Но рожать теперь придётся с Мириам Страут.

— Жаль, что я не пришла на встречу на пару часов раньше, — она накрыла его руки своими.

— Они всё спланировали, — Френк посерьёзнел. — Камин дезактивировали, трансгрессию блокировали, даже мётлы прокляли. Прицельно убивали. Без шансов. Я боюсь, даже мы бы не справились.

Девушка поняла его тревогу.

— Если даже целитель не смог вовремя попасть в больницу, дела плохи.

В задумчивом молчании они зашли в дом.

— А тут было ещё хуже. Дом сначала атаковали Contusio — помнишь, мы на первом курсе развлекались? Когда всё как в аквариуме — сине-зелёное, а звуки гулкие и мееедлеенные. Перо примерно так и записало.

Френк заглянул в пергамент.

— А затем — тёмно-коричневые клубы тумана принесли росу смерти. Вон видишь — выжженные точки везде. От неё на коже сначала пузыри, потом язвы, и так до кости прожигает. Жуткая вещь с милым запахом герани.

Алиса Лонгботтом гневно сжала кулаки — она всегда живо откликалась на чужую боль. Здесь боль должна была быть неимоверной.

— Перо записало, что наложено обезболивающее заклинание, — ход мыслей у мужа был схожим. — А вот дальше самое странное. Мы нашли её за письменным столом. Она пыталась что-то написать. Но пергамент пуст.

Френк снова взмахнул палочкой, и упомянутый листок вспорхнул со стола и завис в воздухе.

— Возможно, ей _казалось_, что она что-то пишет — из-за Contusio или тумана. А потом жёлто-зелёный дым прожёг лёгкие, и она задохнулась.

— Стой, погоди. Что-то не складывается, — перебила мрачные картины девушка-аврор. — Ты бы стал писать какое-то письмо, если тебя заживо пожирает туман?!

— Может, она с совой хотела его отправить? Туман снизу вверх шёл, птица вполне могла успеть прорваться... Что?

Жена смотрела на него большими круглыми глазами.

— Она сама могла улететь! Она была анимагом! Официальным! Лебедем! Дай сюда пергамент.

Лист был неподкупно чист и незапятнанно нов.

— Почему на нём нет щербинок? Как на всём вокруг?

— Это особый пергамент. Его невыразимцы используют, чтоб секреты преемникам передавать. Никто без допуска не прочитает. Но наши уже проверили — на этом листе вообще ничего не записывали.

Алиса Лонгботтом подошла к столу и поворошила стопку листов.

— Думаешь, убийца потом зашёл за секретом? — с неприятным осознанием угадал ход её мыслей Френк. — Да чтоб он сдох!

Алиса приложила руку к животу — маленькому Невиллу не понравилось, что папа ругается.

— Френк...

— Прости, — он покаянно прикусил губу.

— У них был сын... — не слыша его, прошептала она. — Талбот. Она время тянула, прикрывала его бегство! Письмо — для отвода глаз. Теперь складывается!

В глазах будущих родителей читалось одинаковое потрясение от такого самопожертвования.

— Надо его найти! И защитить!

— Надо его потерять, — согласился Френк. — Чтобы ни одного упоминания нигде. Чтобы жертва была ненапрасной.

Они молча засобирались уходить, мысленно уже прорабатывая варианты поиска и сокрытия тайны. Френк напоследок оглядел комнату и прихватил стопку книг по акушерству и педиатрии — наверняка специально для Алисы доставалось, к их несостоявшейся консультации. Вернут потом в больницу, когда прочитают.

Подал руку жене — трансгрессия беременным была не противопоказана, но и не рекомендована, незачем лишний раз подвергать маленького Невилла опасности.

— И нужно придумать, как попасть в больницу без аппарации, — словно прочитала его мысли Алиса. Возможно, её всё-таки мутило от таких перемещений, хоть она и оскорблённо утверждала обратное.

Френк не сдержал понимающей улыбки.

— Что? Да не тошнит меня! — привычно взъелась Алиса на его снисходительный взгляд. Она ужасно, ужасно не любила выглядеть слабой. — Я о наших думаю! Вот блокируют аппарацию — как спасаться будем?

Френк разулыбался ещё больше — и получил шуточный удар под дых, но их притворную потасовку скоро прервал грохот выпавших из рук книг.

— Сдаюсь! — Френк сделал примирительный жест ладошками и присел собирать рассыпавшуюся стопку. — О, смотри, это тебе.

Из брошюры по неотложной помощи торчал сложенный лист пергамента с припиской "Алисе".

Она пробежала его глазами.

"Так вот как она отключила боль!" — хотела сказать она.

"Это же и против Круцио сработает!!" — попыталась сказать она.

"Идеальный обезбол без побочек!!!" — так и не смогла произнести она.

Пергамент невыразимцев оберегал свою тайну. Для отвода глаз на нём написали обоснование необходимости давать обезболивающее беременным: простагландины в амниотической жидкости, некроз плаценты, сокращение матки из-за цитокинов, расширение цервикального канала, вазоконстриктор против пиковых концентраций — уйма терминов, которые не станет читать ни один нормальный человек.

— Обезбол для родов, — сказала Алиса и спрятала письмо в карман, размышляя, действительно ли _та_ Алиса прочитала письмо и что _ей_ теперь делать. — Идём скорей домой.

Июль 1980

Один труп лучше, чем два, говорил их куратор Юстас Бёрк. У колдомедиков включается туннельный синдром, говорил он. Видят раненого — и забывают о своей безопасности, говорил он. Встали, руки вытянули, развели в стороны, убедились в безопасности — и только тогда побежали на помощь.

Ха! Какой тут встать! Тут даже выглянуть из-за укрытия страшно — схлопочешь три красных заклинания и одно зелёное. Кто вообще придумал совместить экзамены целителей и полевые учения авроров?!

— Смотри, красный колпак! — указал Алисе напарник, тоже будущий колдомедик. Злобные карлики-красношапы кишели в этом лесу, и по их поведению можно было выверять степень ранений: если побегут красить свои колпаки свежей кровью, значит, кого-то серьёзно подбили — нужно спасать.

Вообще-то у авроров были тренировочные порталы — пёрышки диринаров. Эти дронты с Маврикия при малейшей угрозе аппарировали в безопасность, и перья их хранили запас магии на одну экстренную трансгрессию. Сминаешь в руке — и переносишься в импровизированную полевую больницу. Свежее изобретение, месяц назад появилось, авроры и сами с ним едва-едва освоились. Хорошая задумка на случай, если на трансгрессию сил не останется. В условном госпитале (раритетной палатке из шкуры невидимки-тебо) дежурили будущие целители: занимались теми, кто к ним попадёт. А вот тех, кто сам попасть почему-то не может, должны были эвакуировать будущие колдомедики — Алиса и двое парней с курса помладше.

— Ещё один, — проводил взглядом очередного красношапа второй напарник. Для конспирации они так друг друга и называли — Первый и Второй, по старшинству: полтора месяца разницы в возрасте.

— Стать бы мухой и слетать посмотреть, что там, — посетовал Первый. Но памятуя позапрошлую пересдачу, не стал опрометчиво удовлетворять любопытство и выдавать себя, проявляя следы золотистым свечением Аппаре Вестиждиума. Нет, теперь они были умнее — заранее взяли у каждого аврора по пуговке, чтобы в случае чего произнести навигационное заклинание Авенсегвим, накинуть штатную мантию-невидимку и идти искать без вести пропавшего.

— Вуф! — большущий серебристый пёс прискакал из чащи и закрутился у ног, сводя на нет всю маскировку.

Вообще-то они договаривались общаться с "госпиталем" зачарованными бумажными самолётиками, но патронус всё же лучше, чем ничего. В прошлый раз "плохая" группа авроров захватила палатку, а колдомедикам об этом не сообщили, и они трансгрессировали с "ранеными" прямиком во вражеский штаб. Веская причина не зачесть экзамен, не поспоришь. В этот раз "плохих" и "хороших" не было, спасать велели всех, но всё равно связь с "госпиталем" представлялась необходимой.

— Спишь? — голосом Сириуса гавкнул пёс, и Алиса залилась краской — благо, в темноте не видно.

— Сириус, сгинь, у меня экзамен, — шикнула она, и на счёт три они с напарниками трансгрессировали в госпиталь, пока их не накрыло ловчим заклинанием.

Парни тактично промолчали. Успели — и ладно. Успеть было самым важным в работе колдомедика. Успел доставить в больницу — спас. Успел остановить кровь — спас. Успел вернуться в прошлое на место происшествия — спас. Получить Маховик времени стало заветной мечтой всех колдомедиков. Если бы у миссис Вингер дома были не только Прытко пишущие перья, но хотя бы один Маховик, они бы спаслись всей семьёй. Всем целителям нужны Маховики!

Но с нынешним поветрием искать шпионов Тёмного Лорда даже больница попала под подозрение. Маховики выдавали только благонадёжным профессорам со стажем — и с тех требовали едва ли не поминутный отчёт! Алисе не светило точно. Кто позволит иностранке-волонтёру пользоваться сверхценной технологией? Как бы после защиты диплома (что тоже под вопросом) вообще не выдворили из страны!

В палатке из раненых появился только мракоборец с гусарскими усами и сломанной ногой. Послушать крепитацию — хруст повреждённой кости при надавливании — собрались все будущие целительницы, и неподдельный девичий интерес скрашивал аврору досаду от неудачного поворота событий.

— Как там? — Первый подал руку аврору, будто разница в возрасте не значила ничего. Впрочем, может, так оно и было — к чему условности между солдатом и врачом?

— Они засели прям в пещере красношапов! — восхищённо отрапортовал тот, радушно пожимая руку обоим парням и кивая Алисе.

Второй подсунул мракоборцу карту местности, чтобы узнать дислокацию.

— Вот здесь? А вы где?

— А мы — на деревьях. С этими красношапскими норами на земле вообще делать нечего. Мётлы на скорую руку скручиваем...

— Мётлы? Сами?! — хором удивились парни.

— А что хитрого? За тыщу лет ничего не поменялось. Палка да прутики — вот и вся технология. Аэродинамика только никакая, — он вздохнул, глядя на свою ногу.

— Не зря мы думали про воздушную разведку, — заметил Первый. — А ведь это мысль!

Мысль одновременно блеснула и в глазах Второго.

— Я первый! — он бросился к штатной метле, стоявшей у входа в палатку, но не добежал совсем чуть-чуть.

— Акцио метла! — друг увёл у него вожделенный куш почти из рук. — Ты прям как не волшебник.

Второй ругнулся сквозь зубы, но другая блестящая мысль снова зажгла вдохновенные огоньки в его глазах.

— Алис, а дай сироп из обороторослей?

Обороторосли были главным компонентом оборотного зелья, а сироп из оных выполнял те же функции, разве что голос не менял.

— Зачем?

— Красношапом сделаюсь, — он показал язык Первому. — Чтоб поближе быть, на случай. Что от нас толку за километр?

— Красношап не человек, обороторосли не справятся, — Алиса деликатно отняла метлу у Первого и пошла ставить её на место у входа.

— Вуф! — серебристый пёс проник в палатку и закрутился у её ног. — Заеду в восемь. Скажи да, и я отстану.

Алиса зависла, пытаясь дипломатично сформулировать "нет", "перестань меня позорить" и "что вообще происходит, как от этого спастись?!".

— Она согласна! — гаркнул аврор с гусарскими усами, любуясь её полыхающими щеками.

Пёс восторженно завилял хвостом и выбежал наружу.

Бабах!

Хоть Алиса и стояла у самого входа, на улице она оказалась последней. Первый вылетел на сигнал экстренной помощи незримой стрелой — только метла мелькнула.

Второй Колорусом превратил свою мантию в светящуюся, чтобы его было видно издалека, и наложил на себя Кантис, усиленный Сонорусом, чтобы издалека его было ещё и слышно. "Колдомедицинская служба, расступитесь!" — доносилось из леса громогласное эхо.

Алиса подождала пару минут — не будет ли других сигналов о помощи, не случится ли беды ещё где-то, но всё было тихо. А потом мир свернулся клубком — Первый аппарировал к ней и забрал на место происшествия, потому что нужны были все свободные руки.

...Выговориться обязательно нужно было до того, как ляжешь спать. Чтобы не преследовал образ проткнутого тела. Чтобы не мучил вопрос, как транспортировать парня с торчащим из раны острым суком, ведь вытаскивать нельзя — истечёт кровью. Чтобы не терзало воспоминание, как тряслись руки, когда с величайшей осторожностью отпиливали сук и запаковывали будущего аврора в нерушимый мыльный пузырь — так трансгрессия переносится легче.

"Свидание" для этого подошло идеально.

Сентябрь 1980

Полуразрушенный заброшенный домик в Йоркшире теперь был его вторым домом — по полнолуниям. Та же Визжащая хижина, только без друзей.

Третьим домом был родительский. Ремус не переселялся к одинокому отцу, чтобы не подвергать его опасности, но регулярно навещал, чтобы не оставлять наедине с тоской по почившей супруге. Тоска была общая.

— Пап, привет! — привычно поздоровался он с порога, обозначая своё присутствие, но вместо ожидаемого отклика услышал на втором этаже в спальне отца топот и грохот.

— Я злая тётка Беллатриса, ууууу! — донеслось до него.

— Превратись в червя! — отвечал детский голос.

— Протего! — гулко ухал первый голос, и какой-то тяжёлый предмет бряцнул об пол.

— Развоплотись! — настаивал второй, снова чем-то грохоча.

— Протего!

— Стань курицей!

— Протего!

— Ты других слов, что ли, не знаешь? — возмутился детский голос, топотливо переместившийся из комнаты в коридор.

— Зачем мне другие, если хватает одного? Я быстрая и опасная, меня не одолеть в честной дуэли!

Злостностное торжествование сменилось заливистым детским хохотом.

Озадаченный Ремус вбежал вверх по лестнице и увидел на площадке между спальнями, как Сириус с распущенными кудрями (для большей схожести с миссис Лестрейндж, видимо) щекочет Нимфадору... то есть Тонкс, Тонкс, конечно.

Тонкс тоже заметила его и восторженно кинулась обниматься. Сириус выждал своей очереди и пожал другу руку.

— Привет, сын! — из спальни вышел отец и приветственно приобнял его. Отец был... весел. По-настоящему, непритворно, без тяжёлой грустинки в глазах, которая весь последний год старила его и высасывала счастье не хуже дементора.

— Какая приятная встреча! — заключил Ремус в вежливую словесную обёртку тревожные мысли "Как вы тут оказались?", "Где Андромеда и Тед?" и "Что происходит?". Такие вопросы лучше оставить для разговоров с глазу на глаз, а Ним... то есть Тонкс пусть не теряет ощущение защищённости.

— А мы тебе ягодный пирог испекли! — Тонкс мячиком скакала вокруг него.

— Ого! Так давно ждёте?

— Со вчера! — Тонкс никому не отдавала право вести разговор и принялась объяснять. — К нам вчера в гости приходила тётя Белла, на чай просилась...

Воображение тут же нарисовало, как миссис Лестрейндж прощупывает пальцем защитное поле перед домом, будто жмёт на дверной звонок, а после вызывающе облизывает обожжённую подушечку.

— Мама её не пустила, конечно, потому что она бяка.

— А ты подглядывала? — Ремус забеспокоился, что девочку могли запомнить в лицо.

— Конечно! Свиное рыло ей показывала в окно, вот так, — за пять секунд девочка вырастила на своём лице пятачок, и беспокойство сразу стало беспочвенным — с такой моськой никто ребёнка не признает.

— А потом меня папа увидел и от окна утащил, я так и не поняла, принесла она сладости или нет, — надулась юная Тонкс.

— А ты, оказывается, метаморфомаг! — непритворно подивился Лайелл Люпин, чудом вклиниваясь в беседу.

— Ага, умею превращаться, так что Ремусу больше не будет одиноко! — Тонкс чувствовала себя как дома, будто у дедушки. Да и Лайелл тоже лучился теплом, будто действительно играл с внучкой. Жаль, что его сын болен ликантропией, и все надежды на продолжение семьи умерли. И Хоуп умерла.

— Пошли, твой пирог ждёт! — Тонкс взяла смурного Ремуса за руку и повела на кухню.

У одинокого Лайелла оказалось нехарактерно много угощений. Сладостей полный стол! Неужели у Тонксов всё до такой степени серьёзно, что Нимфадору — ой, нет-нет, он этого не произносил! — нужно отвлекать так усиленно?!

Стол, впрочем, был эпатажный. Ремус ожидал увидеть сахарные перья или засахаренные крылья бабочек, но нет. В искусных хрустальных вазочках лежали шоколадные скелеты и сладкие когти дракона, попискивали сахарные мышки, а в закрытой прозрачной миске ползали пауки из солодки. На подоконнике яркими ещё не открытыми упаковками бросались в глаза перечные чёртики (дохни огнём!), мятные жабы (в желудке прыгают, ногами дрыгают!) и мышки-ледышки (зубом застучи, мышью запищи!). Явно выбирал Сириус! Под потолком праздничной гирляндой висели шары, надутые из жвачек "Друбблс". Самыми безобидными были желейные слизняки и арахис, и Ремус отчаянно надеялся, что это действительно арахис, а не тараканьи гроздья!

— Вы скупили половину "Сладкого королевства?" — не удержался он от завуалированной критики.

— Вторая половина у нас в шкафу, — вздохнул Лайелл.

Ремус недоверчиво потянулся к дверце, вспоминая, чем были забиты чемоданы Сириуса на первых курсах, и мысленно нарисовал, что увидит сейчас на полках папиного шкафа. Кислотные шипучки, которые могут прожечь язык насквозь. Летучие шипучки с жалами веретенниц, которые поднимают тебя в воздух на пару минут. Икотные сладости, обманчиво похожие на обычные шоколадки. Карамельные бомбы из какао и кокосового динамита. Солёные ириски — на вкус как обычные, но после них ужасно хочется пить. "Слон на велике" — сладости, чтобы издавать самые разные звуки, от львиного рыка до гудка паровоза.

Но на полке лежала только мятная зубная нить (съедобная) и нетающее мороженое.

— Обманули дурака на четыре кулака! — захихикала Тонкс и заговорщески хлопнула Лайелла по подставленной ладони.

Нет, что-то немыслимое творилось с его отцом! С каких пор он стал сговариваться с малолетними козявками, да ещё против собственного сына? Неужели ему настолько не хватает детского присутствия? Прости, папа, твои надежды... и Хоуп... им уже не бывать в нашем мире.

— А я у вас целую неделю буду гостить! Здорово, да? — Нимфадора принялась руками выковыривать из своего кусочка пирога вишни.

— Вообще-то уговор был на два дня, — напомнил Сириус, насыпая в чашку свой любимый хогвартский завтрак — мюсли с пыльцой пикси.

— Дедушка Лайелл мне разрешил! — она лучезарно улыбнулась хозяину дома, который умильно наблюдал за гостями, попивая чашечку какао. Благодаря этой вёрткой девице сын будет жить у него целую неделю, подумать только, какое редкое счастье!

— С такими манерами тебя быстро переселят на коврик у двери, — намекнул на её заляпанные ягодами пальцы Сириус и выразительно захлюпал мюслями, смачно отхлёбывая молоко прямо из чашки.

Сириус был бы образцовым сыном для Лайелла, понял Ремус. Не чета ему самому. Весёлый, смелый, компанейский, привёл в дом ребёнка, прогнал тоску... Интересно, откуда он так хорошо ладит с детьми? На брате натренировался? Брат... Сириус ведь до сих пор горюет, хоть и бравадно бахвалится, будто ему всё равно. Почему в жизни всё время приходится терять дорогих людей?

— Вкусно было? Я очень старалась! — Тонкс комиссарским взором (как у дяди Френка!) следила, как пустела тарелка её избранника. Вкусно было действительно, и Ремус благодарно в этом признался, но мрачные мысли то и дело хмурили его усталое лицо. Тонкс твёрдо решила, что вырастет и снимет с него проклятье. Интересно, на что похож поцелуй истинной любви? Наверно, на вишню.

— Сириус, как мне тогда побеждать, если всё отразить можно? — после трапезы она вернулась к незаконченному делу.

— Давай думать, — охотно согласился он, набирая в кулак арахис (или всё же тараканьи грозди?!) из вазочки. — Вот я злая тётка Беллатриса, идеально выучила заклинание Протего, и со мной ты ничегошеньки не сделаешь, бебебе.

Сириус подразнил девочку первым орешком и закинул его себе в рот. Себе! Волосы Тонкс сердито порозовели.

— Со _мной_ ты ничего не сделаешь, — повторил Сириус, доставая второй орешек. — А с _чем_ тогда можно что-то сделать?

— Ммм, с тем, что вокруг? — догадалась Тонкс.

— Именно. Вот я бегу... — орешек в нарушение всех правил этикета щелчком покатился по столу к вазочке с тягучим апельсиновым вареньем.

— Ноги приклеить!

— Отлично! Делаем дорожку липучей, заклинание Эпоксимис, — Сириус макнул арахис в варенье и угостил племянницу — награда за сообразительность. Девочка просияла от удовольствия.

— Ещё? — другой орешек продолжил застольное безобразие и пролетел по лужице пролитого молока.

— Скользкость!

— Гласиус, великолепно! — Сириус снова угостил ученицу. — Ещё?

Новый орешек начал свой опасный путь с пирога, изрытого кратерами (кое-кто повыковыривал ягоды, оставив сдобу доедать взрослым дядям).

— Дырку в дороге! — облизываясь в предвкушении, объявила Тонкс.

— Ай да светлая голова! — Сириус закинул очередной арахис ей в рот. — Эванеско, есть такое. С дорожкой разобрались, а вот я бегу по полю...

(орешек неметким щелчком оказался на мохнатой подставке под чайник)

...и лёгкие колоски приятно щекочут мою чёрную душонку...

— В камень их превратить! В каменном поле не побегаешь!

— Соображаешь! — неподдельное уважение прорезалось в голосе, и очередной орешек оказался за щекой ученицы. — Заклинание Дуро. Ещё?

— Увеличить их! Будет тесный лес!

— Энгоргио! Да ты прям будущий мракоборец, — от души похвалил Сириус, у которого в ладони больше не оказалось орешков. — Ладно, с Протего разобрались, как его обходить. Как только получишь палочку, учи его первым делом.

Тонкс решительно кивнула.

Ремус пытался мысленно вычислить, насколько серьёзно дело. Орден сейчас декретно ослаблен на две пары сильнейших магов, и ПСы взялись добивать неофициальных сторонников Дамблдора. Дирк Крессвелл в больнице с тяжелейшими магическими ожогами, Вингеры мертвы, теперь вот Тонксы, похоже, на очереди...

Сириус придвинул к себе блюдце с нарезанным яблоком.

— Теперь Фините.

— Фините? — переспросила Тонкс.

— Отмена заклинания. Хоп — и снова вместо камня колоски. Хоп — и не скользко! Хехехе!

Сириус демонстративно сжевал пару яблочных кусочков.

— Так нечестно, — девочка схватилась за голову, подставив новое условие в старую задачку. — Это невозможно! Даже если я подожгу поле, она его погасит!

— Но бежать ей будет горячо, — Сириус протянул яблочный кусочек как награду за размышление.

— Погоди-ка... — в глазах Тонкс мелькнуло оживление. — ...то есть последствия заклинаний не отменяются?

— Неа, — кивнул Сириус.

— То есть если я кину огненный шар в поле, то пожар, который он вызовет, будет не отменить?

— Я начинаю тебя бояться, — Сириус протянул ей другой кусочек яблока, и она торжествующе схрупала его, не глядя.

— А, дак я щас тебя враз одолею, — она с многообещающей жадностью облизнулась на блюдце. — Ещё поле можно молнией поджечь...

(сама цапнула кусочек)

...можно выстрелить огненной стрелой...

(ещё кусочек)

...можно поджечь фейерверком...

(очередной кусочек)

...можно взорвать чихательную бомбу...

(ещё кусочек)

...можно...

— Можно Гербивикусом вырастить из поля целый лес, — перебил её Сириус, выхватывая последний кусочек яблока чуть ли не у неё из пальцев. — Фините только остановит, а что выросло — то выросло.

Ремус раздумывал, сказать про Реверте или не портить педагогическую программу? Сейчас, когда Волдеморт убивает напропалую, выращивать новых людей (образовательно и физически) казалось эффектным пинком ему под зад.

— Теперь Реверте, — Сириус пододвинул тарелку с грушей.

— А это что?

— Реверте возвращает всё в исходное положение.

В глазах Тонкс отразился ужас.

— Как это возвращает?!

— Я же подлая тётка Беллатриса, я знаю три самых могучих заклинания в мире! — Сириус с упоением умял кусочек груши, и Тонкс решилась во что бы то ни стало одолеть врага. Вот только как?!

— Повтори-ка условие, — попросила она.

— Реверте возвращает всё в исходное положение. Например бардак в твоей комнате снова станет порядком, а сожжённый дневник восстановится из пепла.

Тонкс задумалась.

— Если ты разрушишь на моём пути мостик, я его соберу обратно. Обрушишь гору — соберу её обратно. Сделаешь дырку в дороге — закопаю обратно. Вырастишь мне каменный лес — превращу обратно в травку...

— Хватит, я поняла, — Тонкс закрыла уши руками, чтобы сосредоточиться.

Сириус дразняще поигрывал кусочком груши.

— Придумала! — минут через пять размышлений она восторженно вскочила на ноги и чуть не перевернула миску с солодковыми паучками. — Смотри, я превращаю дорожку в желе, чтобы ноги у тебя провалились, а ты снова делаешь её твёрдой — и застреваешь!

Тонкс цапнула сразу несколько кусочков груши и победно откусила сразу ото всех.

— Всё, теперь ты непобедима, — Сириус протянул ей всё блюдечко, будто отдавал ключи от города. — А ещё ты теперь знаешь три главных защитных заклинания!

— Ты такой классный учитель! — сыто отозвалась Тонкс.

— Конечно. Почему, думаешь, Орден Феникса такой крутой? Я их учил!

— Даааааааа? И Ремуса?!

— Ремус и сам был башковитый, — с сожалением признал Сириус, — но и для него нашлась пара карт в рукаве. Например вот.

Сириус положил палочку между верхней губой и носом и стал с потешным выражением лица ей двигать.

Из кухонного крана полились сардины.

Тонкс засмеялась, Лайелл прыснул.

Ремус вспомнил, как Сириус проделывал этот трюк на пятом курсе в больничном крыле — после очередного паскудного полнолуния. Все кушетки от его Таранталлегры принялись друг друга перетанцовывать, а вот Фините он таким образом, как позже выяснилось, наложить не смог — спустя время кушетки снова пустились в пляс, безобразно порушили ширмы и выщербили пол, и узор их следов складывался в портрет Аргуса Филча, поедающего студентов, как Робин-Бобин-Барабек. Пивз был настолько восхищён, что приписал этот подвиг себе и раструбил об этом на всю школу.

Ремус почувствовал теплоту. Не может Сириус быть предателем. Он — друг. И надежда всегда в сердце. Как и мама, Хоуп Люпин, страховой агент, заранее даровавший жителям Кардиффа помощь в случае беды. Надежда всегда будет жить.

1981 31 октября

Юстас никогда ещё не был так близок к провалу. Когда его отправили к Поттерам, он _уже_ был в прошлом, причём дважды — со своим Маховиком и с Маховиком Пиритса, и вот-вот должен был исчезнуть из этой временной петли и вернуться в больницу. Естественно, он потратил весь запас времени на дела, недопустимые для афиширования в официальных отчётах, и светиться нельзя было ни в коем случае. С этим вшивым Фиделиусом в прошлое дома Поттеров не попадёшь — а чем ещё отболтаться за растрату казённых часов?!

Рёв мотоцикла за окном стал для тайного агента R подарком небес. И Алиса, и вызвавший медиков великан со спящей лялькой кинулись во двор — встречать новоприбывшего. Юстас Бёрк "обронил" у кроватки сумку с одним бесполезным Маховиком и самозаполняющимися протоколами и пошёл доставлять в больницу тела в нерушимых мыльных пузырях. Через час он трансгрессирует сюда снова и посмотрит, сколько рыбок клюнули на приманку и выйдет ли из них уха.

Алиса решилась заговорить, только когда Сириус обежал опустевший дом и замер у детской кроватки, до хруста сжимая деревянную перекладинку. Его отчаяние физически ощущалось надвигающейся бурей, и нужно было хотя бы попытаться напомнить о чём-то созидательном, дать надежду на будущее...

— Ты усыновишь Гарри? Ты теперь самый близкий ему человек...

— Близкий! — истерически отозвался он. — Из-за _меня_ он теперь сирота!

Слова оказались неправильными. Были ли вообще правильные слова в этой ситуации?

Сириус пнул ногой лежавшую у кроватки медицинскую сумку, и бумаги рассыпались по полу. Маховик призывно зазолотился возле противоположной стены.

— Тогда что ты собираешься делать? — Алиса говорила фирменным целительским тоном — спокойно, хотя это давалось с трудом, и взгляд оттягивался на заветную цепочку. Возможно ли вернуться в прошлое и всё исправить?

— Убить мерзавца! — глаза Сириуса дико блеснули. — Нельзя было делать его хранителем тайны!

Он мановением палочки подозвал к себе Маховик и сжал в кулаке, нехорошо улыбаясь.

Алиса быстро подошла и положила руку на больничное имущество невероятной инвентарной ценности. О чём бы он ни говорил, отпускать его в таком состоянии одного нельзя.

— Я с тобой. Вдвоём мы были лучшими в поимке зверей, помнишь?

Сириуса нельзя остановить. Но можно пойти с ним и минимизировать ущерб.

Они трансгрессировали к квартире Хвоста — надо же было откуда-то начинать? Никто не открыл, но в углу стояла старая метла — явно мальчишеская. Заклинание Авенсегвим сделало из неё прекрасный указатель, не привлекающий особого внимания: подумаешь, метёлка! Да в Хеллоуин каждый третий изображает ведьму! Только старый полицейский приметил непритворно напряжённые лица двух прохожих да колядующие ребятишки загляделись на золотистый бутылёк, из которого девушка и парень хлебнули по глоточку.

— Питер нужен живым. Его память — гарантия твоей невиновности.

Дело представлялось нехитрым: всего два прыжка аппарации — к преступнику и в Министерство магии. Алиса была в офисе авроров, она справится — Феликс поможет. Их задержат и учинят разбирательство, и тогда Сириус будет оправдан! И сможет простить себя хотя бы отчасти за то, что назначил хранителем тайны предателя и своими руками обрёк лучшего друга на смерть. Справедливость спасает.

Но то ли Северус всё-таки сварил зелье удачи недостаточно хорошо, то ли у Феликса были свои представления об удачном исходе, но всё вышло совсем не так. Пока Сириус орал на Питера, Алиса успела трансгрессировать только раз. Второй прыжок аппарации пришёлся ровно на момент стихийного выброса магии — страх и кровь обладают огромной силой.

Взрыв оставил после себя воронку метеоритных размеров. На дне кратера сиротливо золотилась цепочка больничного Маховика времени, который Алиса всё же выпросила назад — вернуть в Мунго...

Звон в ушах превращается в сумасшедший хохот Беллатрисы.

Заклинание остолбенения он угадывает по эффекту — тело перестаёт слушаться и безвольно падает на спину.

— Братик, ты такой беззащитный, что это даже неинтересно.

Круцио — заклинание боли — приносит облегчение. Боль внутри — сильнее. Внешняя — отвлекает, позволяет забыться...

— О, ты уже потерял рассудок, — сладким голоском воркует Беллатриса, но уже озадаченно. — Тогда я оставлю тебя здесь, и тобой займутся твои же _бывшие_ друзья.

"Это моя вина. Это всё моя вина..."

— Слюнтяй, — презрительно кривится кузина, не найдя в мыслях Сириуса желанной зацепки. — Ноешь от разбитого сердечка. Поэтому вы проиграли. Вас боль ломает, нам — придаёт силы. Мы победим. Я найду его, чего бы это ни стоило!

Пинок в рёбра.

Хлопок аппарации.

Тишина.

И небо.

И нет больше ничего, кроме неба, — неизмеримо высокого, с тихо ползущими серыми облаками, бесконечного. Ничего нет, кроме него. Но и его даже нет, ничего нет, кроме тишины...

Боевые маги — группа захвата для самых опасных преступников — так и забрали остолбеневшего Сириуса. Беспрепятственно взяли воспоминания — лютый враг не сопротивлялся. Потом пришлось возвращать бедолагу из Азкабана и извиняться, но тот будто не слышал — вцепился в Альбуса Дамблдора и буровил что-то про собачью жизнь. Так и исчез, и никто его больше не видел.

25 июля 1991

Из коридора донеслись знакомые звуки — почтальон просунул почту в специально сделанную в двери щель, и она упала на лежавший в коридоре коврик. На этот звук тут же ринулся Большой Пёс. "Неси почту" — это единственная команда, которую он выполнял беспрекословно, безукоризненно и даже без напоминаний.

На коврике лежали открытка от сестры дяди Вернона, коричневый конверт, в котором обычно присылали счета, и письмо для Гарри. Пёс не сдержал ликующего "грыы" и, напрочь проигнорировав маггловскую корреспонденцию, аккуратно взял зубами конверт из плотного жёлтого пергамента и потрусил в кухню.

— Что твоя блохастая псина там копается? — недовольно буркнул дядя Вернон, когда пёс вопреки обыкновению положил письмо не перед ним, а на колени Гарри.

— Давно пора усыпить эту дохлую клячу, — не преминул поддакнуть Дадли, который доставал собаку едва ли не больше, чем кузена. Как так получилось, что самым человечным в этой семье был пёс?!

Гарри взглянул на письмо и почувствовал, как внутри всё затряслось и задрожало. "Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, чулан под лестницей", — было написано на конверте изумрудно-зелёными чернилами.

— Ну чего ты застыл, — снова принялся браниться дядя Вернон.

— Это письмо для меня, — ответил Гарри. Дрожащей рукой он перевернул конверт и увидел пурпурную восковую печать с гербом. Лев, орёл, барсук и змея, а в середине — большая буква "X".

— Что за чушь, кто может тебе писать? — дядя Вернон тяжело приподнялся, делая огромное одолжение племяннику, и цапнул конверт, легко вырвав его из тонких пальцев мальчика.

Пёс перестал крутиться у ног Гарри и запрыгал рядом с дядей Верноном, но тот не обратил внимания ни на него, ни на протест маленького сиротки, бестактно разворачивая чужую корреспонденцию. Пробежал глазами — и его красное лицо вдруг стало зелёным, а потом серовато-белым, как засохшая овсяная каша.

— П-П-Петунья! — заикаясь, выдохнул он.

Подошедшая Петуния заглянула ему через плечо и схватилась за горло, словно задыхаясь.

— Вернон! О боже, Вернон!

Клац! Большой Пёс в прыжке выхватил письмо.

Звяк! Стукнули на столе кружки и блюдца, негодуя на его неаккуратное приземление.

Грыы! Ликующий пёс соскочил со стола и снова положил письмо на колени Гарри.

Дядя Вернон заорал дурным голосом:

— А ну не сметь его трогать!

Пёс юркнул под стол, а Гарри выскользнул со своего места, чтобы убежать в чулан и запереться хотя бы на короткий миг, чтобы успеть...

Дадли от души саданул его школьной тростью по ноге, прерывая блестящий побег. Гарри рухнул на пол и вдобавок ещё больнее ударился коленкой.

— Я поймал его! — завопил Дадли и хотел напрыгнуть сверху, как лев на зебру, но на каждого охотника всегда найдётся охотник пошустрее. Большой Пёс с рыком цапнул его за штаны и потащил к себе под стол.

— Аааааааааааа! — заверещал парень, будто его ели живьём, а не просто прокусили ткань, не оцарапав даже кожу.

Дурсли ринулись спасать сына от "чёрного демона", вопя ещё громче, и на пару мгновений забыли о Гарри. А вот он о письме не забыл, и пока тётя Петунья махала полотенцем, а дядя Вернон лез под стол, чтобы схватить пса, Гарри пробежал глазами красивые изумрудные буквы:

"ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волш., Верх. чародей, Президент Международной конфед. магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады сообщить, что..."

Хрусть! Брям! Бум! Стол перевернулся от неловких попыток дяди Вернона.

Ааааааааа! — завопил ушибленный Дадли.

Гарри спешно впился глазами в письмо — время заканчивалось.

"Дорогой мистер Поттер!

Мы рады сообщить, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь..."

Скулёж Большого Пса оторвал его от чтения. Дядя Вернон схватил его за задние лапы и макал головой в большую кастрюлю, где тётя Петунья утром кипятила старую школьную форму Дадли. Четвероногого друга надо было выручать! Гарри посмотрел на письмо, потом на Большого Пса, потом снова на письмо и снова на Пса.

— Отпустите его! — Гарри вскочил на ноги и бросился к дяде Вернону. — Вот, возьмите, я не читаю!

Дадли пихнул его в бок и вырвал письмо из протянутой руки.

— Что это за чушь?

Дядя Вернон очнулся и заорал на сына:

— А ну не сметь это читать!!

Выпущенный из рук Пёс с визгом опрокинул кастрюлю на пол, обдавая вонючей жижей ноги хозяев и бесценный паркет. Дадли вопил от мокроты, Петуния — от материального ущерба, дядя Вернон добрался до заветного письма и раздирал его в клочья, а Гарри бросился к единственному дорогому существу на этой несправедливой планете. Не нужны ему никакие письма, никакие школы и никакие волшебники! Лишь бы с Большим Псом было всё в порядке!

— А ну стой сюда, мелкий паршивец! — расправившись с письмом и втоптав его в безнадёжно залитый паркет, дядя Вернон заозирался в поисках Гарри. — Ты у меня за это ответишь!

— Хорош обижать моего крестника, — вместо Гарри дяде Вернону на глаза попался какой-то жуткий мужик с дикими глазами.

— Ааааааааааааа!!!

Тройной унисон голосов, полных ужаса, стал первым счастливым воспоминанием Гарри о Дурслях.

А потом мир померк, свернувшись клубком, и развернулся уже в каком-то кирпичном переулке возле вывески "Чист и Лозоход лимитед".

— Как же хорошо снова быть человеком! — сказал... его бывший Большой Пёс?! — Спасибо, ты настоящий волшебник, Гарри!

Он улыбался до того солнечно, что страшно не было. Этот хороший сон стоило досмотреть до конца.

Август

Невозможно идти по Косому переулку и не заглядеться на "Молнию" в витрине магазина "Всё для квиддича"! Эта метла даже дракону фору даст: 240 км/ч — это вам не Малфой чихнул! И никакой бешеный бладжер седока не догонит, пусть даже все домовые эльфы вместе колданут.

Но лучшее нововведение Рэндольфа Спадмора — это встроенный безотказный тормоз. Бешеное родео Квиррелла закончилось бы одним щелчком, и Гермионе не пришлось бы поджигать мантию Снейпу. Идеальная метла для безопасного квиддича. Но стоит как семь Нимбусов!

— Купим? — Сириус тоже загляделся на кленовую рукоятку, отполированную алмазной крошкой.

Гарри мотнул головой — не хватало ещё тратить такую прорву денег на метлу!

— Давай лучше Ремусу подарим запас волчьего зелья, — предложил он, но взгляд так и не смог отвести от идеально подобранных берёзовых прутиков.

— Ему Снейп будет варить — Ремус согласился вам преподавать Защиту от тёмных искусств, — Сириус принялся разглядывать модель с ореховыми прутиками.

— Но там же проклятие Волдеморта! — тут уже Гарри оторвался от витрины и посмотрел на крёстного. — Никто не преподаёт ЗОТИ дольше года!

— Значит, в конце этого года заклятие будет снято, а с Волдемортом — покончено, — ответил Сириус так невозмутимо, что Гарри не смог не заулыбаться. Его Dog-father — самый лучший крёстный на свете! С ним ничего не страшно.

Но страшно почему-то всё-таки стало. Неуютно, зябко, безрадостно как-то. Даже "Молния" в витрине будто бы померкла. Само стекло начало терять прозрачность и обрастать крохотными ледяными колючками. Гарри нервно переступил с ноги на ногу — вернее, попытался, но не смог: ноги будто примёрзли к земле. Опустил взгляд — и верно: примёрзли! Брусчатка под ногами тоже вся заиндевела ледяным пятном, которое ползло откуда-то сзади — от какого-то чёрного балахона, несущего невообразимую жуть. И это существо уже протягивало костлявую руку к занятому ощупыванием карманов крёстному!

— Сириус!!

Тот моментально среагировал на тревожный оклик, выхватил палочку в полуобороте, но не успел: балахон наклонился к нему и...

— Бу! — заблокировал Сириусу руку и захохотал вполне человеческим голосом, хоть и не самым приятным.

— Наземникус, — с досадой произнёс Сириус, узнавая человека под капюшоном.

— Видели бы вы свои рожи! С тебя сикль за ротозейство, — протягивая ему смятое письмо, заявил тот. Руки были в перчатках с рисунком костей.

Сириус поменял письмо аж на галлеон, но человек не унимался.

— Я тут стараюсь, дементора изображаю, а ты прозевал всё. Даже твой малец засёк меня. Ты чё, не пугливый типа, да?

— Не шибко ты страшный, значит, — ответил докучливому лже-дементору Сириус.

— Да ну! — человек в балахоне резко, будто изгоняя злых духов, вытянул перед собой серовато-зелёный мешочек, вроде кожаный, но немного мохнатый. Гарри снова почувствовал волну жути, но его крёстный не дрогнул ни единым мускулом, только скосил глаза на странный предмет — и его взгляд почернел. Сириуса будто подменили. Одной рукой он вырвал мешочек, а другой в мгновение обездвижил странного человека красным лучом (Остолбеней — Гарри любил угадывать невербальные чары по цвету и эффекту), наложил какое-то непонятное заклинание (антитрансгрессионное — Гарри потом специально вызнал), забрал палочку (Акцио), связал путами (Брахиабиндо, потому что прозрачное) и оживил красным лучом (Реннервейт).

Теперь уже пугач испугался сам:

— Эй, ты чего! Это же просто шутка!

— Где ты это взял? — Сириус сунул жуткий мешочек ему под самый нос, и человеку стало ещё страшнее.

— В мусорке, клянусь!

— Показывай, — таким зловещим тоном приказал Сириус, что человек даже не заикнулся, чтобы его развязали.

На шестом курсе он заезжал сюда на новеньком летающем мотоцикле, чтобы покатать своего друга. Хвоста. Теперь одно это слово вызывает желчное желание сплюнуть. Как и его квартира. Квартира, куда этот хмырь вернулся после всего, что сделал. Опрометчиво вернулся.

Сириус постучал. Никто не открыл. Присел возле двери. Внимательно оглядел дверцу для кошек. Приоткрыл, поднёс мешочек из кожи ишаки — тот самый! — и впустил в дом боггарта.

Туман хищно застелился по полу в поисках жертвы. Почуял. И стал свиваться в человеческую фигуру.

Из-под шкафа выскочила крыса и с писком бросилась вглубь квартиры. Боггарт алчно двинулся следом, а спустя пару секунд, потребных для мысленного произнесения нескольких отпирающих заклятий, за ними побежали Сириус с Гарри.

Крыса Питер Петтигрю, уже в своём человеческом обличье, пятился от Тёмного Лорда Волдеморта, тряс головой и бубнил что-то жалкое. Сириус с наслаждением бы посмотрел, как это ничтожество умрёт от собственного страха, но Гарри был по-юношески милосерден:

— Ридикулус!

Боггарт выдал йодль и растаял туманом, вернувшись в любимый домик, так кстати оказавшийся рядом.

Питер лихорадочно перебирал пальцами и переводил ошалелый взгляд с Гарри на Сириуса и обратно.

— Спаситель! — кинулся он в ноги Гарри. — Я думал, он снова нашёл меня...

— Отойди от него, — Сириус в гневе откинул его палочкой, но Питер будто приклеился взглядом к Гарри.

— Как ты похож на отца!

— Как ты смеешь подлизываться к Гарри? — Сириус двумя взмахами палочки наложил антианимагическое заклинание и Инкарсифорсом превратил люстру в клетку. — Ты предал Джеймса и Лили, выдал их Волдеморту!

— Я не плохой! — Питер вцепился в прутья клетки и наконец перевёл взгляд на бывшего друга. — Волдеморт умеет заставлять! Что бы ты сделал на моём месте, Сириус?

— Я бы умер! Но не предавал друзей! — Сириус оскалился и чуть не откусил Питеру нос, резко приблизившись к прутьям и лязгнув зубами.

— А я не смог, не смог умереть! — застонал Хвост, упав на пол и закрыв лицо ладонями — то ли от стыда, то ли для плача.

— Зато смог предать! И убить!

— Нет, я никого не убивал! — так энергично затряс головой, что щёки затрепыхались.

— Ври больше! Этот боггарт принадлежал...

— Она жива! Клянусь! Я только... стёр ей память и сбежал. Я не убийца!! — Питер почти плакал.

Сириус ошалело смотрел на него.

— Ты сделал... что?

— Я не хочу больше в лапы Волдеморта! Он делает страшные вещи и заставляет делать ещё страшнее! Я никогда больше ему не дамся! Я на всё готов, чтобы только не к нему!

Питер свернулся у дальней стенки клетки и подвывал, закрыв лицо руками с длиннющими ногтями, почти завивающимися в колечки.

Сириус почувствовал гадливость. Он был жалок, этот позорный трус, предатель, Иуда, перебежчик, трясущийся за свою шкуру. Он вызывал презрение и отвращение — но желание расквитаться поостыло, сдулось. Пачкать совесть об этого тухлого таракана было бы слишком щедрым поступком. Но что тогда с ним делать?!

— Сириус, я думаю, нужно отвести его к Дамблдору, — донёсся голос Гарри.

Сириус невидяще тряхнул головой, проморгался и выдохнул.

— Очень правильная мысль, Гарри, — благодарно произнёс он и тремя взмахами палочки вырубил и спеленал Питера. Развеял клетку, с омерзением взялся за верёвки левой рукой, протянул Гарри правую.

— Попробуешь сам аппарировать? Если у Хвоста что-нибудь потеряется по пути, я буду не против...

Из дома Сириус первым делом отправил директору патронус с сообщением — и Дамблдор появился раньше, чем скипел на огне чайник. Но даже несмотря на спешку не нарушил этикет и трансгрессировал на улицу, пройдя несколько метров пешком и постучав в дверь. Гарри бросился открывать.

В отличие от Сириуса, директор свои чародейства никогда не комментировал, поэтому Гарри понял только в общих чертах: у Питера Петтигрю прочитали и забрали воспоминания какими-то трудными и хитрыми способами, доступными только великим волшебникам. Дамблдор и вовсе не хотел посвящать Гарри в подробности, хотя кто как не он имел право знать! Ох уж эти взрослые: вечно считают подростков недостаточно готовыми к жизни! Но Сириус — самый понимающий на свете — воспротивился и настаивал на полноценном участии Гарри в этом деле, и вышел типичный разговор поколений:

— Он ещё ребёнок, — проявлял бережность директор.

— Он уже трижды вышел живым из схваток с Волдемортом! — возражал крёстный.

— Сириус, не делай из него Джеймса, — укорял Дамблдор. — Это Гарри.

— Волдеморт за ним охотится, — упорно гнул свою линию тот. — Ему нужна вся возможная информация.

И Дамблдор уступил! И они вместе ныряли в маленький Омут памяти, принцип работы которого Сириус пояснил парой фраз, и бродили по воспоминаниям человека, который предал их семью. Директор был неправ: Гарри не нужно ограждать от правды. От горевания всё равно не уйти, но зная правду, пережить потерю удастся хотя бы без осложнений.

Некоторые воспоминания Дамблдор забрал с собой: всё, что касалось Волдеморта, было нужно ему для понимания врага. Сириус же погрузился в изучение жизни Питера Петтигрю после его загадочного исчезновения.

...кровь, вспышка, золотой песок — и пространство искривляется и сворачивается...

...а разворачиваясь, настигает ударом, от которого меркнет сознание. Гарри не успевает испугаться — он чувствует руку Сириуса на своём плече, и это лучшая защита от всего на свете.

...вечерняя полутьма, противный писк в ушах. Питер с трудом присаживается, ощупывает разбитую голову, обтирает с пальцев кровь об штаны. Взгляд удачно выхватывает высверк рассыпавшихся склянок с этикетками Мунго. Питер дрожащей рукой цапает рябиновый отвар, остервенело впивается зубами в пробку, сплёвывает и присасывается к горлышку. В голове сразу проясняется, звон в ушах превращается в сирену маггловской скорой помощи, и Питера начинает бить дрожь. Он суетливо сгребает зелья в рюкзак с логотипом Мунго. Фигурный бутылёк Felix Felicis будто нарочно запутывается в пальцах, Питер без раздумий выпивает его до дна — и светлеет лицом. Спокойно встаёт, деловито вешает рюкзак себе на спину, напоследок машет палочкой в сторону распластанных на брусчатке тел: "Обливиате!". И превращается в крысу. Анимагия позволяет менять форму в одежде и с вещами, а зелье удачи следит, чтобы всё прошло гладко.

Сириус потом пересмотрит эти воспоминания двадцать раз в поисках зацепок и заметит тонкую дорожку нулевого меридиана. Однако Алису он найдёт не в Гринвичской королевской обсерватории, а в больнице. Все госучреждения обязали давать пострадавшим от терактов Ирландской революционной армии временную работу, но девушка без прошлого так хорошо вписалась в коллектив, что выгонять её не спешили. Британцы вам не ирландцы, у которых ничего святого нет — догадались же уничтожать точку отсчёта мирового времени в пасхальный понедельник, когда половина Лондона подпевает на концерте памяти Фредди Меркьюри в Уэмбли!.. Но это будет потом, а сейчас -

...Питер уже дома, на коленях у мамы в роли ручной крысы. Перевоплощаться предатель не рискует — так и живёт домашним питомцем, добывая крысиными методами монетки на улице. Только когда дома никого нет, он изредка принимает человеческую форму — разобрать вещи в рюкзаке, выбросить пугающий мешочек из кожи ишаки, подкинуть маме лечебных зелий и выпить очередной бутылёк Felix Felicis.

Наверняка миссис Петтигрю догадывалась об истинной природе своего питомца, но молчаливо принимала такое положение вещей: пусть сын будет с ней хотя бы в таком виде. Жив, в безопасности и рядом — есть за что быть благодарной. А теперь... что она подумает, когда вернётся в открытый дом со следами борьбы? Она должна быть старой — сможет ли пережить?

— Профессор, что Вы сделаете с... этим человеком?

Неловкость всегда выдавала директору его невысказанные помыслы, и в этот раз Дамблдор тоже чутко уловил двойное дно вопроса и ласково посмотрел сверху очков-половинок, побуждая к продолжению.

— Его мммм..., — слово "мама" выговорить было отчего-то трудно. — Миссис Петтигрю... Волдеморт мог угрожать ей тогда, правда?

Директор понял — в вопросах милосердия он понимал Гарри куда лучше Сириуса с его жёсткими понятиями о справедливости.

— Я позабочусь о них обоих. Волдеморт их больше не найдёт, — пообещал Дамблдор, и это обещание было нерушимее Хогвартских стен. — Спасибо за твоё доброе сердце, Гарри. Это — твоё главное отличие от Волдеморта и твой щит против него.

— Сослать их на необитаемый остров! — буркнул Сириус, понимая, к чему идёт дело: Гарри хотел смягчить вину предателя. Азкабана, конечно, не пожелаешь никому, но и вторую жизнь давать мерзавцу возмутительно!

— Гарри прав — нельзя оставлять Волдеморту рычаг управления слугой. И самого слугу тоже, — веско произнёс старый волшебник, и такая формулировка не оставляла сомнений: Тёмный Лорд попытается возродится снова, и не раз. Знать бы, как он это делает!

— Есть догадки, как он возвращается? — помрачнев, спросил Сириус.

— Есть человек, который может знать. Гораций Слизнорт. Я пригласил его преподавать зельеварение — возможно, знакомство с Гарри развяжет ему язык.

— Сэр, а как же профессор Снейп? — вырвалось у Гарри.

— Он согласился на должность преподавателя Защиты от тёмных искусств.

— А Ремус? — теперь уже Сириус не смог сдержать восклицания.

— Сменит Сильвануса Кеттлбёрна, — степенно ответил директор.

Гарри и Сириус переглянулись. Два эксперта по защите от тёмных искусств! Двойные знания! Год будет насыщенным — и, может быть, наконец безопасным?

31 октября

Гоблин обсуждал рабочие вопросы со своим подчинённым — рыжеволосым ликвидатором заклятий с серебряной серьгой в ухе, которому прощали нарушения дресс-кода за его ловкость в зачистке золотоносных гробниц. Руководство срочно вызвало его из Египта, чтобы обозначить новый объект — дело строгой секретности, не для совиной почты. Гоблин алчно смаковал возможный куш, когда к его конторке подошла светловолосая девушка — будто не могла выбрать незанятого специалиста!

— Счастливого Хелоуина, здравствуйте! — приветливо сказала она. — Мне велено забрать кое-что из сейфа Лестрейнджей, вот бумаги, — и протянула охапку свитков.

Гоблин аж перегнулся через конторку, чтобы повнимательнее её рассмотреть. Чёрные глаза без белков впились в её серо-голубые, наивные до невозможности. Египетские пирамиды были моментально забыты.

Гоблин вчитался в бумаги. Рыжеволосый ликвидатор с клыком на цепочке, так не вязавшимся с деловым обликом банка, краем глаза посматривал через плечо начальника. В бумагах всё было юридически гладко, но практически — немыслимо, и парень с интересом ждал продолжения. Мимоходом встретился взглядом с девушкой и получил в ответ добродушную улыбку и (украдкой) одобрительный жест большим пальцем.

— Уточните... — начал гоблин своим фирменным буквоедским тоном, но тут же встретил торопливое извинение:

— Простите, я не обладаю информацией свыше той, что в бумагах. Я простой исполнитель, мне нужно взять и отдать.

Неподкупная выверенность формулировки — против истинно гоблинского чутья на подвох. Дело действительно было бы обычным, если бы все Лестрейнджи не сидели в Азкабане.

— Мне нужно удостовериться в... — снова начал гоблин.

— Пожалуйста. Контактные данные указаны в бумагах. Я подожду.

Парень ещё раз посмотрел на незнакомку — теперь уже с применением профессиональных чародетекторов — и не заметил абсолютно ничего. Кажется, заказчики очень серьёзно подошли к выбору субподрядчика. Он почувствовал взгляд начальника и отрицательно мотнул головой. Гоблин кхекнул.

— Что ж, идёмте, — бросил он. Все трое последовали во внутренние хранилища. Приехавший из Египта ликвидатор заклинаний не имел таких предписаний в своих должностных инструкциях, но это не запрещалось, а значит, нарушением внутреннего порядка не было. Посетительнице тоже идти к сейфу было не обязательно, но гоблин явно хотел провести её через водопад, смывающий все заклинания вплоть до Империо. Одако "Гибель воров" её не взяла — девушка была чиста.

Рыжеволосый никак не мог определить, какая сторона провернула этот ловкий трюк: Пожиратели или их противники, — и нужно ли мешать хитроумному плану. Политика банка однозначно стояла на защите собственности клиентов, и если выяснится хищение, будет должностное разбирательство — которое сойдёт ему с рук, так как его начальник на самом деле не в восторге от бывшего правления Волдеморта и его приспешников. А вот Пожирателям неплохо было бы повставлять палки в колёса!

Тем временем гоблин отпер дверь в огромное хранилище Лестрейнждей, заполненное золотом, шкурами редких зверей и изделиями искусства.

— Берите, что вам нужно.

Девушка помотала головой.

— Я даже не представляю, что это и где. По бумагам вы должны выдать мне вещь, а я — передать её заказчику.

Гоблин опешил от такого простодушия, но решил не впутываться в это превосходно продуманное тёмное дело и выполнил все предписания с неукоснительной тщательностью.

Пока он за конторкой оформлял последние бумаги о передаче материальной ценности, рыжеволосый ликвидатор обходительно обратился к получательнице.

— Простите, нужно удостовериться в вашей личности, — и жестом указал в комнату переговоров.

— В бумагах сказано "предъявителю сего", — пожала плечами она.

— Проверить, не находитесь ли Вы в розыске, — пояснил он. — Правилами банка запрещается...

— Поняла, — не дослушав, согласилась девушка. — Дерзайте.

Когда дверь защёлкнулась, она с любопытством взглянула на него.

— Могу я узнать Ваше имя? — она беззаботно присела на стул.

— Уильям Уизли, — представился он, снимая её биометрические данные диагностическими чарами, и визуализировал информацию на свиток.

— Алиса Сноу, — взаимно представилась она. — Первый раз вижу, чтобы к Хеллоуину подходили так основательно.

Он оторвался от свитка и вопросительно поднял глаза.

— Простите?

— Не важно. Что показывает Ваш свиток?

— Ничего существенного, — светящаяся фигурка его ровесницы выглядела неподкупно неприметно, даже зацепиться не за что.

— А я надеялась, что вы мне расскажете мою жуткую биографию, которую я забыла... — то ли с разочарованием, то ли с лукавым подтруниванием протянула девушка.

— А не пожалеете?

— Я не из пугливых, — пожала плечами она.

— Позволите взглянуть?

— Дерзайте, — она снова пожала плечами.

Аж ладошки зачесались от предвкушения: нечасто удаётся залезть кому-нибудь в голову! Обычно это мумии, у которых мозгов нет не то что в черепе, но и даже в рядом стоящих алебастровых сосудах! Легилименция была настрого запрещена правилами банка, и после памятного скандала сотрудники старались не допустить даже намёка на несанкционированное проникновение в голову клиентов, но диагностика — это другое!

— Подержите, — он протянул ей другой свиток и стал наносить диагностические чары вокруг головы.

— Что это светится? — девушка с явным удивлением покрутила пергамент со всех сторон и принялась рассматривать анатомическую картинку.

— Активные области. Например вот эта — затылочная — отвечает за зрение, вот здесь височная — она за слух, а вот это — центр речи...

Билл увлёкся. Он любил досконально разбираться, как что устроено, потому что в его работе любые знания пригождались, а порой были жизненно необходимы. На анатомию были завязаны многие двери гробниц, и вдобавок к человеческой, ему пришлось учить анатомию котов, шакалов, соколов и даже навозных жуков-скарабеев. Поговорить о внутреннем устройстве мозга ему ещё никогда не доводилось: египетские коллеги обычно задействовали речепорождающую зону Брока и речевоспринимающую зону Вернике для разговоров о блондинках, а древние египтяне вообще не считали мозги необходимой субстанцией, полагая, что люди думают сердцем.

— А мысли где хранятся?

— В нейронах по всему мозгу. В каждом — своя картинка. Но здесь у Вас... — он указал на тёмные пятна, — связи между некоторыми нейронами перегорожены, видите? Сами нейроны не разрушены, но доступа к ним нет, так что никто не может ничего прочесть.

Он осёкся. Получается, она не шутила про забытую биографию?

— Досадно, — шутливый тон на этот раз садняще отдавал непритворной горечью. — Так и не вспомню, где мои 17 лет.

— Вы правда этого хотите?

— Наверняка это были незабываемые годы, — скаламбурила она.

Ликвидатор заклинаний прикинул свои силы — пару лет назад ему довелось восстановить память восьмидесятилетнему египтологу, чтобы вызнать подробности раскопок недостроенной гробницы Сехемхета.

— Не шевелитесь, — он сосредоточенно стал водить палочкой над её головой и произносить длинную формулу на древнеегипетском, стараясь не отвлекаться на воспоминания о Закарии Гонейме, которого так жгла обида на безосновательные обвинения в контрабанде находок, что он после возвращения памяти чуть снова не бросился в Нил...

Когда все тёмные места на модели мозга исчезли, он оценивающе взглянул на свою работу и не увидел признаков повреждений. Вроде получилось!

— Первое время может болеть голова и клонить в сон, — предупредил он, чувствуя себя мадам Помфри. — Память будет восстанавливаться ассоциативно, там всё зависит от Вас.

Судя по её ошарашенному лицу, что-то уже начало вспоминаться.

— Уильям, я Ваша должница, — девушка встала. — Я могу идти?

— Да. Не передумали выносить эту вещь из банка?

— Нет, — внезапно хихикнув, ответила она.

— Тогда идите, — с сожалением отозвался он, развеивая заклинания. — Я провожу.

Он проследил за ней до самого крыльца, где она наклонилась поднять завалящую монетку — и мгновенно исчезла, коснувшись. Умный портал! Кто бы ни разработал этот хитроумный план, он удался ему от и до. Аж завидно.

30 декабря

Страшно болел шрам. Сильнее, чем от Квиррелла. Сильнее, чем от Тома Реддла. Сильнее, чем когда он протыкал дневник клыком василиска. Это значило, что Волдеморт (шрам заболел ещё сильнее при мысленном упоминании имени) опять возвращается.

Хорошо, что никого дома не было: прибежали бы на крик — и прощай, поход! А Гермиона так хотела посмотреть гейзеры и попробовать хлеб, испечённый прямо в песке вулкана... Да и остальных подводить не хотелось.

Раз всё равно не спалось, он пошёл бродить по Гриммо, 12. После того, как Добби похозяйничал в особняке дяди Альфарда, Сириус переехал в старый дом своих родителей — здесь был свой домовик, и значит, это место было защищено от других эльфов, минус одна непредсказуемая уязвимость. Поначалу тут было жутко, но они сняли головы эльфов со стен, убрали ужасную подставку для зонтов в виде ноги тролля, а чёрные обои перекрасили в гриффиндорский бордово-золотой. Только комната с гобеленом оставалась унылой — выжженные лица наводили тоску.

И Гарри решил проверить, можно ли изменить гобелен. Манящими чарами он притянул из своей комнаты фотографию Регулуса Блэка — профессор Слизнорт поделился не только воспоминаниями, но и их материальными воплощениями, и это сейчас могло очень пригодиться! Если получится с этой фотографией, можно будет потом нацеплять другие — Сириуса например, Андромеду...

— Кикимер! Можно тебя?

Хлопок возвестил о появлении домовика. Они с Гарри общались не как хозяин со слугой, а как мальчик и ворчливый дед. Доверие и уважение — вот чему его научил Добби! Поэтому манипуляции с гобеленом он решил проводить санкционированно, разве что фотографию специально выбрал самую перспективную.

— Есть какой-нибудь способ прикрепить это на гобелен? Память должна жить... — начал Гарри и заметил, как затрясся Кикимер при виде молодого Блэка. Мальчик живо устыдился:

— Ох, прошу прощения. Тебе, наверно, тяжело вспоминать...

Регулус Блэк исчез в разгар войны — и похоже, эльфу до сих пор было горестно.

— Держи, — он протянул фотографию домовику. — Тебе нужнее. Забирай навсегда.

— Гарри Поттер очень добр, — Кикимер дрожащими руками взял фотографию Регулуса. Благоговейно приложил к стене, закрыл глаза на пару мгновений — и гобелен принял обновление беспрекословно. Перспективы замаячили блестящие! Гарри решил подлизаться к домовику, который глаз не мог отвести от гобелена, шепча: "Простите, хозяин, я так и не выполнил Вашу последнюю волю..."

— А что это было? Ну то есть... может, я смогу помочь?

Кикимер не удостоил бестактность ответом — поначалу, но потом всё же спросил:

— Гарри Поттер может уничтожить неуничтожимое?

— Нуу яаааа ужеэээ ээээ один раз крестраж Волдеморта уничтожил! Клыком василиска! — возможно, выдавать это домовику приспешников Тёмного Лорда было глупо, но... но он уже выдал, так что ладно! — Его Джинни ничем не могла убить, а я смог. Вернее, василиск. Вернее, я василиском. Вернее, клыком...

Кикимер поражённо смотрел на Гарри.

— Ииииии эээээ уууу василиска ещё один клык есть, — Гарри смущался так, будто на нём всё ещё красовалась надпись "Да, я действительно тот самый Гарри Поттер", как в его первый визит на платформу 9 и 3/4. — Я его экономил на ещё какой-нибудь крестраж, но если надо, через неделю я буду в Хогвартсе, спущусь в Тайную комнату и выдеру его. И мы с тобой можем попробовать уничтожить это твоё неуничтожимое... А что это, кстати?

И кикимер рассказал.

И Гарри брякнул, что можно прямо сейчас аппарировать в Хогвартс и взять клык и...

И домовик исчез с хлопком, не дослушав. Гарри подождал полминуты, минуту, полторы, и чтобы унять беспокойство за своего домовика на чужой территории, начал снова рассматривать гобелен. Выжженные лица настолько тоскливо чернели, что Гарри решился на очередную глупость: с помощью Акцио приманил из своей комнаты перманентные геологические маркеры, которые так и не успел вчера подарить мистеру Уизли. В Министерстве шла благотворительная акция по сдаче донорской крови — в холле выдавали листовки с горсточкой летучего пороха до службы крови. И Гарри умудрился тоже проскочить, хотя ему ещё нет семнадцати! Блондинка с щербинкой в зубах подмигнула ему и указала на соседнюю дверь, где у него взяли половину взрослой порции, но когда он вышел, они с мистером Уизли опять разминулись. Придётся слать подарок совой или передавать через Фреда с Джорджем. Хотя... трудностираемые и рисующие на любых поверхностях маркеры в руках близнецов Уизли — страшное дело! Возможно, не стоит им даже показывать...

Гарри решил попользоваться сам и стал рисовать на выжженной блямбе лицо. Замазал белым кружок головы, сверху пририсовал круглые чёрные глаза, усы, кудрявые волосы...

Хлопок аппарации застал Гарри врасплох, и маркеры грохнулись на пол. Он спешно обернулся, загораживая спиной своё творчество, но Кикимер с клыком василиска был слишком занят, чтобы заметить посягательство на гобелен. Он сел на пол и положил рядом золотой медальон с красивой змейкой в форме буквы S, выложенной зелёными камнями. Гарри подошёл поближе и засмотрелся — драгоценность притягивала взгляд, месмеризировала, завораживала, манила дотронуться, надеть, открыть... и он повёлся.

— _Откройся_, — инстинктивно прошептал он на парселтанге.

Медальон охотно распахнулся. Две половинки глядели на Гарри изумрудным взором, будто глаза Тома Реддла — зелёные, ясные. Властные. Хищные. Полные ненависти.

— Гарри! — из медальона стало прорастать чёрное облако мглы. — Вот ты где!

Надо было закрыть медальон, наверно, одного спасительного слова на парселтанге было бы достаточно, но шрам жёгся так, будто сейчас насквозь проплавит голову и выпадет с другой стороны, так что думать не получалось.

Мгла сгущалась, пухла и наползала на него, желая сожрать в порыве злобы. Но, жадные до мести, охранные чары крестража упустили угрозу от Кикимера — и домовик беспрепятственно вонзил клык в левый глаз медальона.

Рвануло.

Гарри саданулся головой о стену, уронил очки и только в общих чертах видел, как комнату заволокло чем-то чёрным. Зато чётко услышал, как Кикимер пронзил медальон ещё раз — резануло по ушам неслабо.

Но на этом всё. Они победили. Боль стихла. Комната очистилась.

На его плечо легла морщинистая рука домовика.

— Гарри Поттер...

— Я в порядке, — отмахнулся он, потирая шрам. — С крестражами всегда так.

— Гарри Поттер знал, что ему будет больно? — Кикимер беспокойно теребил руки.

— Это того стоит, — отмахнулся Гарри, нащупав очки. Мир снова приобрёл чёткие очертания. — Крестраж уничтожен?

Кикимер протянул ему искорёженный медальон, слепой на оба глаза. Гарри достал из толстовки палочку:

— Эванеско!

Подлая драгоценность исчезла — хотелось верить, что навсегда, безвозвратно.

— Теперь твой хозяин отомщён.

Домовик будто даже помолодел (лет до пятисот).

Гарри поднял с пола маркеры и понял, что теперь-то домовик не сможет не заметить его великолепный портрет Сириуса.

— Кикимер, прости, я тут... хотел ещё немножко исправить на гобелене...

— Гарри Поттер не пожалел себя, чтобы помочь Кикимеру, — ответил тот. — Кикимер поможет Гарри Поттеру.

— Правда? — потрясённо спросил Гарри. — Фотографию Сириуса на гобелен приклеишь?

— Всё, что захочет Гарри Поттер.

— Я сейчас! — Гарри метнулся в свою комнату за фотоальбомом — чтобы точно по дороге ничего не растерялось и не выпало.

1 января

— С Новым годом! — Гарри, Гермиона и Невилл распахнули дверь в комнату с фамильным гобеленом. Сириус ненавидел свою чистоплюйскую родословную, поэтому в пустую комнату вошёл с осторожным скептицизмом.

Огляделся.

Заговорщики едва сдерживали улыбки. Бегали глазами от стены к нему и снова к стене.

Сириус всмотрелся. Внимательнее. И не смог оторваться. Вместо выжженного пятна над его именем была его нынешняя фотография. Рядом — россыпь студенческих снимков, даже то фото с зелюком на спине было, и целая куча памятных фото с Мародёрами!

Семья. Его настоящая семья. Фотографии хитро переплетались с ветвями, будто это новые листья его родового древа. Бесконечная жизнь!

Смешное фото с сердитым Ремусом на корточках и нависшим над ним Сириусом перетекало в свежее фото нынешнего Ремуса, машущего рукой на фоне Хогвартса.

Свадебное фото Лили и Джеймса с Сириусом в роли шафера продолжалось фотографией Гарри, а от него — снимками его друзей. Была здесь и магглорождённая Гермиона с родителями-стоматологами, и Невилл с родителями-аврорами, и близнецы Уизли со всем остальным семейством — причём от них мостик фотопортретов тянулся назад, к выжженной Седрелле Блэк и её мужу Септимусу Уизли. Мерлин, откуда он его помнит, он же всегда ненавидел генеалогию!

Вместо выжженного портрета Андромеды красовалось её свадебное фото с магглорождённым Тедом, а на следующей ветке — бунтарка Нимфадора с ярко розовыми волосами.

Ещё один мостик он заметил от фото Поттеров к своей двоюродной бабушке Дорее Блэк и её мужу Карлусу Поттеру, троюродному прадедушке Гарри. Хоть вместо лиц были только схематические профили, вся родословная его крестника была каллиграфически подписана.

Как они смогли это провернуть?! Как зачарованный гобелен терпит на себе предателей крови, магглорождённых и откровенно магглов?! Тут даже заклинание вечного приклеивания не справится, не то что простой Эпоксимис. Ради Мерлина, как?!

За спиной послышался хлопок, будто кто-то давал пять. Будто шалость удалась!

Он обернулся и чуть не запнулся о Кикимера: тот стоял необычно тихий и будто даже с благоговением смотрел на стену. Сириус проследил за его взглядом и обомлел: рядом с вышитым портретом его драгоценнейшей матушки Вальпурги была фотография домовика. Фотография эльфа на родовом дереве Блэков! Да у них на стенах висели головы убитых домовиков, будто охотничьи трофеи, а тут — ровно у самой рьяной радетельницы чистоты крови расположилось современное бунтарское маггловское изображение бесправной прислуги...

Мерлин, да это лучший подарок в его жизни!

Через два часа Гарри уже отправлялся в путь: испытать новенькую "Молнию" в перелётах по Исландии. Остальные добирались порталом, потому что новая метла не увезла бы всех.

— Кикимер не причинит вред Гарри Поттеру, — твердил домовой эльф, пристёгивая седло позади, — и своим бездействием не допустит, чтобы Гарри Поттеру причинили вред.

Сириус слушал с видом строжайшей взыскательности и выражением лица непередаваемо напоминал свою склочную маму.

— Кикимер будет выполнять все приказы Гарри Поттера, которые не причинят вреда Гарри Поттеру.

Старый эльф забрался в седло и пристегнулся.

— Кикимер будет заботиться о своей безопасности, чтобы беречь Гарри Поттера как можно дольше.

Считалось, что эти три закона не оставляли лазеек для подлости — магглы специально придумали их для управления слугами, потенциально более могучими, чем хозяева.

— Что это? — Сириус заметил у Гарри на шее край цепочки и вытащил посмотреть, что на ней висит. — Зачем тебе убитый крестраж?

— Скинуть в вулкан, конечно! — удивился Гарри. — Старый бородатый волшебник дал мне кольцо-которое-нельзя-надевать, и мы со Смеагулом, — он обернулся на Кикимера, — должны скинуть его в Ородруин.

Сириус хохотнул. Помнится, лет в семь Гарри тайком утащил у Дадли Толкиена и читал ночами с фонариком, чтобы никто не отобрал.

— Ладно, я тогда пока за Торбой-на-Круче пригляжу.

Они пожали руки и обнялись.

— Увидимся, Арагорн! — крикнул шкодник, улетая.

Пора было идти расправляться с Врагом.

* * *

62442

"Алиса Белова. К Рудольфу Шеринфорду"

Телефонная будка покладисто перенесла её с заброшенной улицы в Атриум Министерства магии. Дежурный зарегистрировал палочку на спецустройстве и любезно направил к лифтам.

На пятом уровне поименован был единственный кабинет — Бартемиуса Крауча, и его дверь безуспешно толкала какая-то блондинка.

— Джоркинс, опять тупишь, — дверь распахнулась наружу, едва не треснув девушку в лоб. — Ты уже полгода работаешь в Отделе спорта.

Трепетный взгляд блондинки выдал другую причину возвращаться в старый офис снова и снова, но Рудольф Шеринфорд едва ли придал этому значение.

Проходя мимо, Алиса сочувственно улыбнулась безнадёжно влюблённой девушке, которую видела позавчера в службе крови — вспомнила по милой щербинке между передними зубами.

— Бывшая секретарша, — пояснил Рудольф, щёлкая дверью. — Вечно не в себе.

— Сходит с ума от любви? — намекнула Алиса, задержавшись на пороге и оглядывая кабинет.

— Конфундус, — бросил Рудольф, усаживаясь в кресло. — Из отпуска в Албании вообще с лялькой вернулась — надеюсь, хотя бы не с чужой!

Алиса не любила сплетни и секреты, поэтому сразу перешла к делу. Наводку дал Наземникус Флетчер, и Сириус восхищённо присвистнул, оценив, какой сувенирчик из Хогвартса прикарманил Шеринфорд!

— Мне нужна диадема Кандиды Когтевран, — Алиса села на стул для посетителей.

— Чтобы?.. — поддержал прямоту школьный знакомый.

— Уничтожить.

— Потому что?..

— Это крестраж Волдеморта.

Алиса ещё раз пробежалась глазами по кабинету, пока Шеринфорд обрабатывал новые сведения, сложив пальцы домиком. Не то чтобы был удивлён — но будто испытывал затруднения.

— Предположим, ты получишь корону, — медленно произнёс он, отрываясь от своих мыслей и размыкая "домик". — Как ты её уничтожишь?

— Ядом василиска.

— Не сработает, — с сожалением цокнул языком и откинулся на спинку своего кресла. — Она заговорена от тёмных созданий.

— Царская водка, — пожала плечами Алиса, вспоминая, как они святотатственно разделывались с чашей Пенелопы Пуффендуй.

— Не справится, — возразил Рудольф. — Защищена от внешних воздействий.

— Гидробур, — Алиса азартно подалась вперёд.

— Даже не поцарапает.

— Ионизирующее излучение.

— Не пройдёт.

— Лава.

— Выдержит.

— Запустить на Солнце!

— Ракета откажет: электроника забарахлит от магии.

— Трансфигурация...

— Не пытайся — не сработают никакие воздействия, — прервал словесный пинг-понг Рудольф. — От всего зачаровано.

— Зачем ты это сделал? — возмутилась Алиса, сердито откидываясь на спинку стула.

— Тренировался, — без сожаления ответил Шеринфорд.

— Отмени! — Алиса снова подалась вперёд.

— Не могу.

— В смысле?

— От отмены тоже заговорена.

— Дак... Нет... — с осознанием ужасной непоправимости выдохнула Алиса.

— Да. Отменить может только смерть заклинателя...

— Нет! — перебила она.

— Да.

— Нет. Дай подумать.

Алиса опять откинулась назад. С Шеринфордом всегда было так — быстро и трудно. Задачки исключительной сложности. Как любят в Когтевране.

Итак, дано: неприкасаемый объект, внутри которого находится частичка сознания Волдеморта. На объект влиять бесполезно — значит, нужно повлиять на его содержимое. Как-то вытащить осколок сознания? Какой-то пылесос для душ?

— Дементор, — поняла Алиса.

— Что?

— Дементор высасывает душу, — она облокотилась об стол. — Пусть высосет из короны. Нет души — нет проблемы, и твой школьный сувенир цел.

Идея была, конечно, дикая, но Рудольф посмотрел на неё совсем уж странным взглядом.

— Ценю твою заботу о моей жизни, — будто с трудом подбирая вежливые слова, ответил он. — Но ходячий бессмертный крестраж... это хуже, чем просто неуничтожимый.

— Дементоры не бессмертны, — возразила Алиса. — Они умирают от голода — я читала об этом в надёжном источнике.

(Те две ужасные монографии из Запретной секции не зря навещали её в кошмарах).

— И они не хранят в себе души, иначе не голодали бы, — продолжила она. — Дементор не превратится в крестраж, он развоплотит эту часть сознания Волдеморта, как при поцелуе.

— Успеет?

— Будет рыпаться — шуганём Патронусом, — отмахнулась Алиса. — Слушай, против дементора у нас есть шанс, а вот против Рудольфа Шеринфорда — ни единого.

Он улыбнулся одними губами, просчитывая вероятности, а потом улыбнулся уже искренне, многозначительно.

— Принимается, — резюмировал он.

— Тогда идём. Это срочно. — Алиса поднялась — и заслужила пристальный оценивающий взгляд.

— Сложный день. Я не гарантирую твою безопасность, — открестился он.

— Принимается, — согласилась она. Не из пугливых!

* * *

На крыше Азкабана шла ежегодная акция протеста: люди в оранжевых балахонах размахивали транспарантами и скандировали: "Закрыть бесчеловечную тюрьму!". Журналисты под эгидой Риты Скитер пикировали вопросами Барти Крауча — нарочно подгадали к его традиционному новогоднему посещению. Охрана на мётлах сторожила официальных лиц, патронусы отгоняли дементоров от всех остальных.

Алиса восхитилась выдержкой всех присутствующих. Ладно она со своей врождённой стойкостью к холоду — но как остальные выносят этот дикий ледяной дождь?! Шторм был необычайный — нижние этажи совсем скрылись под водой, а между тем именно туда под прикрытием невидимости они и полетели.

— Партис Темпорис!

Воды разошлись, образуя безопасный воздушный коридор, будто переход в океанариуме. Шеринфорд открыл дверь ключом и влетел внутрь. Дверца хлопнула, и в неё тут же с грохотом врезалась волна.

— Ты по-хозяйски, — Алиса слезла с метлы и выпустила патронуса, чтобы хоть что-то разглядеть в темноте.

— Всё согласовано, — пожал плечами Рудольф. — Авроры нас отметили, полчаса на посещение есть у каждого визитёра.

— Как в старые школьные времена — всё чин по чину... — ностальгически начала Алиса.

Бабах!

Грохот и дрожь прокатились по каменным стенам.

— Молния?

Рудольф нахмурился.

Бабах!

— Вот же ж @#$%! — вырвалось у него гневное.

Бабах!

— Жди здесь, — старый друг подтолкнул её к дверям подсобного помещения. — И не гаси патронуса!

И растворился в темноте на метле.

Бабах!

Чтобы занять голову, Алиса пошла изучать подсобки.

Кладовые были полны: мешки с крупами едва початы, сахара и соли — на год вперёд, сухарей в мешочках и сушёного мяса хватит на кругосветное плавание.

У противоположной стены — ряды волшебных котлов с логотипом магазина "Котлы Потаж": одни варят кашу, другие моют грязные тарелки. На стенах — инструкции и напоминания: "Берегись черпаков" (летают они от котлов к тарелкам действительно лихо), "Не подходи, пока булькает" (ничего не булькает, поэтому предостережение непонятно).

Над котлами — посудные полки. Тарелки высятся горделивыми башнями, ложки лежат ровными рядами, будто шпалы — хоть рельсы сверху клади! Блестят серыми боками самовосполняющиеся кружки с водой: холодной, но неограниченной. На донышках выбито: магазин "Волшебное оборудование для умников", Косой переулок, Лондон. Кто-то очень позаботился об оснащении тюрьмы!

Алиса зарится на ближайшую кружку и цапает её за ручку: вернёт перед уходом.

Соседняя комната — прачечная: здесь свернулись валиками шерстяные одеяла, постельное бельё и форма заключённых. В углу — ещё один волшебный котёл с тем же логотипом мистера Потажа. Стиральный, вероятно. На двери приколочен лист с отметками. Судя по нему, раз в неделю здесь сменяется дежурство: старый лист с пятьюдесятью проколами ещё не выброшен, хотя новый с одним проколом уже висит.

Туалетная комната примитивная: дыра в полу, прикрытая крышечкой. Слив, кажется, уходит по трубам в море.

Три комнаты охраны заперты.

Решётка перед выходом опущена, да и дверь за ней тяжелее и сложнее хогвартской по виду. Выйти без ключа не получится.

На Алису накатывает волна жути. "Ждать бесполезно", — понимает она и вздрагивает, и голова кружится от отчаяния. Думать становится трудно. Патронус тускнеет. Не верить чувствам и слушать голос рассудка просто только в мысленных экспериментах, а на практике ты уливаешься слезами прежде, чем успеваешь это заметить. Но это-то и выдаёт чужую мысль, притворившуюся своей, — нехарактерная тяжесть и острота.

— Вот мы и встретились, — она решительно поворачивается к дементору. Кот исчезает из виду, но — только из виду: Алиса слышит мурчание, а дементор ощущает его присутствие и не может подойти ближе. Так и висит в пяти шагах: прореха на мире, вечно голодная чёрная дыра, жадная до чужой жизни. Не способен создавать — только потреблять. Эта тварь не должна существовать на Земле!

"Предана, оставлена здесь в жертву", — бьёт в ответ дементор. Алиса вычленяет не-свои-мысли, потому что после тех двух монографий готова к предательству-изнутри, но противостоять всё равно неподъёмно трудно — больно так, что хочется рыдать на полу, свернувшись клубком. — "Он оставил тебя нам специально, и ты это знаешь".

— Я с тобой справлюсь, ты смертен! — заученная на тысячу раз аксиома звучит как вовремя подставленный под удар щит. — Так что убери от меня свои мерзкие мысли. Брысь!

Сияние патронуса вынуждает дементора отступить во мрак. Кот воротником ложится ей на плечи и мурлычет.

Беспочвенным подозрениям нужно дать почву. Алиса идёт наверх — посмотреть, что произошло. Тюрьма гораздо выше Астрономической башни в Хогвартсе: лестницы нескончаемые! Одно хорошо: движение вырабатывает гормоны радости — подспорье в этом тоскливом месте.

"Надежды не оправдаются", — ударяет навязчивая мысль, выбивая воздух из лёгких. — "Напрасные ожидания ранят сильнее всего".

— Я справлюсь, — Алиса переводит дыхание. Разговор дистанциирует: чужие слова хоть и жалят, но уже не кажутся своими мыслями.

На верхних этажах коридоры засыпаны камнями. Большой кусок стены обвалился: что-то упало наружу, что-то рухнуло внутрь. Из пробоины тянет холодом. Алиса опасливо выходит на крышу: скользкие камни ненадёжны и расшатаны взрывами. Пробоины повсюду, будто кротовые норы на грядках. Кого-то вырвали из застенков, отвоевали у смерти — и после знакомства с дементорами этому можно только порадоваться.

Но вокруг нет никого. Ни Рудольфа, ни стражей, ни протестующих. Она одна посреди великого нигде. Буря в море и буря на небе — одно переходит в другое. Ни день, ни ночь — серая хмарь. Беспросветная. Хуже полярной ночи. Хотя полярная ночь не страшная — там же есть северные сияния.

Перед мысленным взором предстают переливы фиолетового, зелёного, розового и голубого — такие родные, такие завораживающие, такие красочные! В голове рисуются даже ультрафиолетовые сияния, как на Юпитере, и Алиса не может удержаться — направляет палочку вверх и произносит:

— Аврора Бореалис!

...И небо расчерчивается сияющими лентами, и каждая капля наливается цветом, и мир из мутного шара для прорицаний превращается в нарядный ёлочный шарик. Кажется, что оптическое заклинание проявляет контуры защитного купола тюрьмы — но может быть, сферическая граница пространства просто мерещится. В любом случае это приметный сигнал бедствия.

И крупица сил каждому узнику, теряющему надежду.

Алиса возвращается в башню. Площади огромные, но она намерена осмотреть каждый закуток сверху донизу: вдруг кому-то внутри нужна её помощь, вдруг кто-то ранен, оглушён, потерял палочку? Она спускается вниз — целенаправленно проходя мимо камер. Почему-то вокруг тихо. Возможно, двери зачарованы не пропускать звуки, чтобы не усложнять работу патрулю — если тут вообще бывает патруль. Или на узников накладывается избирательный звуковой щит как мера предосторожности против побегов?

Возле камер изморозь — шершавая, игольчатая. Алисе жалко свою стихию — здесь она безрадостная, истощающая, а ведь может быть совсем иной! И она меняет острые кристаллы на красивые снежинки, на затейливые узоры с новогодними мотивами — и даже устраивает снегопад крупными хлопьями, не холодный, а тихий, умиротворяющий и бесследно исчезающий у пола. Она мало что может сделать для узников за массивными дверями, но от помощи ближним ей самой как-то легче, смелее, сильнее.

"Сегодня насытимся их надеждой", — смакует алчный голос в голове. Дементор больше не маскируется под её мысли — но слышать его всё равно тревожно до дрожи.

Алиса оглядывается — стая чёрных фигур держится поодаль, будто грифы или гиены.

"Твои усилия пропадут даром. Чем лучше ты делаешь, тем хуже обернётся".

— Кошмар, — признаёт Алиса. — Но если исход один, хоть по дороге будет тепло и светло.

"Чем лучше жизнь, тем больше терять".

— Нет. Проблема в вас. _Вы_ обращаете добро в тлен. _Вы_ отбираете надежду. Без вас всё иначе. Сгиньте!

Уверенная в своей правоте, Алиса подходит к каждой камере с сияющим патронусом, даря узникам моменты покоя. Как Дед Мороз — за одну ночь подкинуть чудо к каждой двери и остаться невидимой.

"Они делали зло. Настоящее зло. И сделают ещё раз, если будет шанс".

— Конечно — потому что ваше присутствие не помогает раскаянию. Кыш!

Не важно, кто получит минуту милосердия. Важно, что каждая такая остановка, каждая защита человека укрепляет её патронуса. И помогает ждать.

Безвременье. Азкабан хуже Эрмитажа: там триста залов, которые с трудом обойдёшь за один день, а здесь... дементоры с тарелками летят уже третий раз, а донизу ещё идти и идти. Алиса подозревает, что её гуманитарная миссия переваливает за сутки, но в монотонной повторяемости трудно сориентироваться по времени.

"Всё это напрасно", — настигает голос, стоит только устало закрыть глаза. — "Тьма победит".

— Света больше, — Алиса вспоминает Сириуса и шмелей-светлячков.

"Один светлячок не прогонит тьму", — вторит её же мыслями голос.

— Но ты меня и одну боишься, — констатирует она. — Прочь!

Два этажа назад она доела десятую — последнюю! — шоколадку. На дне самовосполняющейся кружки колыхается осадок от укрепляющих зелий, которыми она отгоняет усталость. И как же уместно, что на каждом этаже есть маленькие канализационные закутки!

Кот чувствует себя хорошо: трётся о стены, кувыркается в воздухе, иногда проскакивает сквозь массивные двери и долго там светит. То тут, то там проскальзывает его улыбка, хвостик, лапка — и эта беззаботность, эта дурашливость придаёт силы.

Кухня. Алиса возвращает кружку на место и выливает в котлы с кашей остатки зелий — умиротворяющее, животворящее, бодроперцовое, рябиновое. Узники хотя бы на день получат спасение, и голодание ослабит дементоров.

Для себя зелий не осталось. Пора покидать этот гостеприимный остров, а то как бы не остаться здесь навечно. Из последних сил — наверх по бесконечным лестницам.

"Холод, которым ты распоряжаешься, — я знаю его. Это мой холод".

В мире без времени сложно сказать, свой голос ты слышишь в голове или чужой. Правда всё вокруг или дурной бесконечный сон?

— У тебя роевой интеллект? Или ты грибница?

Алиса неустанно благодарит себя, что одолела тогда те две жуткие монографии и вызубрила приёмы противодействия дементорам. Память механически подкидывает реплики — сил на мыслительную деятельность совсем не осталось.

"Узнаешь, когда станешь как я".

— Люди не становятся дементорами.

"У тебя большой потенциал. У тебя есть холод. Мой холод".

— Ты его используешь неправильно.

"Исход один. Всё твоё добро обернётся вредом. Неизбежно".

Стать злой Снежной Королевой — это их семейный страх, из поколения в поколение. Не совладать с волшебством, непоправимо всё испортить — боггарт питался этими жуткими сюжетами целое лето, пока Алиса не придумала несколько решений. Но сейчас она не может вспомнить ни одного.

Вершина — единственный открытый выход из башни.

"У нас общий холод. Значит, я уже в тебе. Тьма — в тебе".

— Отойди, пакость.

"Тебе не выдержать. Тьма сильнее".

— Поглядим.

"Ты даже не заметишь".

— Аврора Бореалис!

Сияние получается тусклое, невыразительное — но Алисе нужно только увидеть границы купола, в пределах которого блокируется трансгрессия.

"Мы неизбежно встретимся".

— Асцендио!

Подняться за пределы защитной полусферы и вернуться в царство живых. Сама себе Харон.

* * *

Аппарация вытряхнула её на площади Гриммо, будто мусор из кармана. Подняться было тяжело: тело просило полежать ещё минуточку и закрыть глаза на мгновение, ведь теперь-то уже безопасность! — но благовоспитанность не позволила разлёживаться в кустах.

Алиса поднялась. Нашла глазами окно дома номер 12.

И увидела Беллатрису Лестрейндж. Самую опасную ведьму прошлой магической войны. Пытавшую Сириуса в его сверхзащищённом доме.

...а Алиса ещё радовалась за сбежавших узников!..

Усталость как рукой сняло — опасность зашкаливала. Она спешно огляделась, но других уголовников не увидела, а значит, была пара секунд подумать. Из освещённой комнаты её тоже не должны были заметить: она снаружи, в темноте, под деревьями, в чёрной мантии... Вернее, мантия когда-то была чёрной, но после Азкабана страшно выцвела и обремкалась — под стать дементорским балахонам, но это ей как раз на руку — вдруг и правда примут за потустороннюю сущность?

Точно! На беглецов ведь должна идти охота? В бою против непобедимой валькирии мрака у неё шансов нет, а вот психологическая атака может сработать. Как там утверждал голос у неё в голове — общий холод, большой потенциал? Что ж, сейчас опробуем.

Алиса сваяла ледяной скелет со страшными пальцами. Обрядила его в свою мантию, натянула капюшон поглубже. Банальной Вингардиум Левиосой запустила лететь к окну дома номер 12, сопровождая движение мощной волной холода. Ледяное пятно наползало на дом, припорашивая стену и хрустя стеклом. Если не присматриваться, выглядело и впрямь жутко.

— Братишки-воришки, подумать только! Как пало семейство Блэков. Предатели, оба.

Она посылала волны боли привычным движением. Муки, корчи, стенания, оскаленные зубы, стёртые от скрежета, и зарождающееся безумие в глазах, когда некуда спрятаться от боли... О, это были прекрасные воспоминания, несъедобные для дементоров! В этом было её спасение — Он знал, знал, что это спасение, когда учил её тёмным искусствам, знал, что дарует ей неуязвимость, Он заботился о ней...

Нежная мысль сбила пытку, и Беллатриса продолжила допрос:

— Где то, что ты стащил из банка?

Оборотное зелье уже выдохлось — а ведь как хорошо одурачило этого простофилю! Любовь — это слабость, Он прав, бесконечно прав!

Кузен ответил еле слышно:

— О, это...

И с подчёркнутым удовольствием медово прошептал последнее слово в своей жизни:

— Уничтожено.

Потом она сама накажет себя перед Ним, как домовой эльф, не выполнивший свою работу. Она будет пытать себя истово, заглядывая за грань безумия и впуская в себя бездну, но это потом, а сейчас — сейчас её кузена ждёт участь хуже, чем смерть. Сейчас она _выпустит_ бездну, которую копила двенадцать лет в Азкабане, и посмотрит, хватит ли у этого предателя крови силёнок вынести то, что испытала она.

— Круцио!

Вкладывая свою тюремную боль, тоску, безысходность, отчаяние, вымещая их — по заслугам! — она разжигала в себе ярость, чтобы забыть этот вечный холод, чтобы выгнать его из каждой клеточки, выжечь, выдворить, забыть!! Но холод не отпускал. Наоборот — будто настигал её, обнимал, облизывал, опутывал. Беллатриса заозиралась — и дрогнула: окно индевело у неё на глазах. Нет, не может быть! Дементоры — здесь?

Стекло хрупнуло и брызнуло осколками, а в ночи незряче замаячил чёрный капюшон. В комнату ворвался холод. Беллатрису затрясло — ещё слишком свежа была память, чтобы бравурно рассмеяться врагу в лицо и кинуться в бой. Леденящий ужас зашевелился внутри, кусал сердце и царапал лёгкие. Она стала истерически счёсывать иней с плеч, будто блох. Проклятый мороз был даже на языке! Но теперь не было зачарованных стен и решёток, чтобы её сдержать. Беллатриса бежала, трансгрессировала с хлопком — а вот кузена ждала участь хуже, чем смерть...

5 января

Кирпичный универмаг "Чист и Лозоход лимитед" встретил Билла обычным запустением. Уродливый манекен в нейлоновом фартучке пропустил беспрекословно: это номинальный портье, как и привет-ведьма внутри, они нужны для координации посетителей. Безопасность обеспечивал проход сквозь стекло: на нём вдобавок к чарам дезинфекции теперь лежало патентованное заклятие Гринготтса "Гибель воров", смывающее любую маскировку и отменяющее эффекты обманных чар вплоть до Империо. За какую сумму Министерство уговорило банк поделиться технологией — неизвестно, но больница святого Мунго теперь была непогрешимо надёжна.

И переполнена под завязку. Пятый день в Лондоне шли нападения на семьи авроров и чиновников. Целители отличались от больных только салатовыми халатами — в остальном были столь же бледными и измождёнными. К работе привлекли даже магглов с медицинских факультетов, чьи родственники были волшебниками, — Министерство выпустило особый приказ, чтобы это не было нарушением Статута о секретности.

А всё началось с традиционного визита министра в Азкабан в первый день нового года. Бартемиуса Крауча ждали родственники заключённых — просили помилования, и по обычаю на санкционированный пикет собрались протестующие — требовали закрыть тюрьму. А потом была диверсия: разнесли верхний этаж, освободили десять Пожирателей смерти, министра еле спасли.

Под шумиху в Министерство под оборотным зельем проникли пособники диверсантов. Отдел магического транспорта разграблен вплоть до мётел двадцатилетней давности. Отдел магического правопорядка нашпигован ловушками. В Отделе магического образования сгорели все архивы, и даже Отдел тайн заявил о пропажах. В Комиссии по экспериментальным чарам вообще армагеддон, но у них это обычное дело, так что здесь причина неясна.

Авроры вычисляют причастных. В розыск объявили бывшую секретаршу министра Берту Джоркинс — десять тысяч галлеонов награды! Она зачастила с целителями в маггловский пункт донорской крови: подозревают, что неспроста. Волшебные врачи традиционно помогали врачам обычным, анонимно сдавая свою лечебную кровь для тяжелобольных детей, и Министерство закрывало на это глаза, допуская серьёзную брешь в безопасности больницы ради гуманистических идеалов взаимопомощи. Однако кровь целителей в плохих руках может оставить магическое сообщество без медицинской помощи — поэтому сейчас за Мунго так пристально наблюдали, поэтому не поскупились на "Гибель воров", поэтому здесь дежурили авроры...

...которых сердобольные целители то и дело отправляли спать:

— ...ведь кровь хранится не дольше пяти суток! А без помешивания — и вовсе одни, каким заклинанием её не консервируй, — объясняла аврорам добрейшая Мириам Страут, целительница с пятого этажа.

— Потом она теряет целостность и ни на что не годна, — вторила молодая темнокожая колдоврач по фамилии Уиггинс.

— А по отдельности компоненты живут долго! — влезал с уточнениями новобранец Август Сепсис. — Тромбоциты — неделю, эритроциты — месяц, а плазма — три года...

— Но на разделённой крови зелье не сваришь! — укрощал его старый больничный алхимик.

— С последней сдачи прошла уже неделя — и ничего с нами не случилось, так что идите поспите! — настаивал дежурный целитель Гиппократ Сметвик. — Мы в безопасности!

Билл посмеивался над этими пикировками — слушал их уже не первый день. Авроры понимали свою правоту: раз целители допустили такую серьёзную угрозу безопасности Лондона, нужно держать ключевые точки в своих руках.

— Пугалка это, для отвода глаз! — ворчал старый больничный алхимик. — Только если у кого-то особого кровь хотели взять...

— На оборотное зелье разве что, — потирал нос под очками Хелберт Сплин, который умудрялся каждый день вести медицинскую колонку в "Ежедневном пророке", успокаивая лондонцев грамотными советами по уходу за ранеными родственниками.

— Простите, — в разговор вторгся чуть хриплый девичий голос. — Уильям, можно Вас на пару минут?

Билл с трудом сдержал удивление: это была _та самая_ незнакомка из банка! В салатовой форме целителей и в ужасно плачевном состоянии: губы фиолетовые, кожа бледная, взгляд отрешённый, ёжится будто от холода.

— Это Алиса, наш волонтёр, — на всякий случай представил Хелберт Сплин, не припоминая официального знакомства. — Не везёт ей в Лондон приезжать: то одна магическая война, то другая...

— Идёмте, — Билл учтиво кивнул коллегии целителей, откладывая передачу банковских диагностических свитков на попозже, и последовал за дрожащей девушкой. Волонтёр, значит. Аккурат во время войн приезжает. Ну-ну.

Как только двери бережно медленного больничного лифта закрылись, Билл перешёл в наступление:

— Вы знаете Берту Джоркинс?

Девушка вздрогнула. Хрустнула белыми кожаными перчатками, будто они были полны снега, и спрятала руки на груди.

— Видела в службе крови. Я виновата, — еле слышный шёпот и оглушительная безнадёжность в глазах. Предательство больно ударило по всем целителям.

— В чём?

— Замолчала нарушение, — она кусала губы, моргала, но не могла удержать слёз.

— Помогли ей выкрасть кровь?

— Позволила брать кровь у несовершеннолетних, — с чувством непоправимого сказала она, запрокинув голову к потолку, но слёзы всё равно текли по щекам. — В том числе... у Гарри Поттера.

У Билла пересохло во рту.

Их догадки верны! Волдеморт заполучил кровь Гарри Поттера! Вот как он вернулся! А сам Гарри Поттер должен был вернуться из похода ещё вчера, но его не может найти даже профессор Дамблдор.

— Идёмте.

Он механически последовал за ней в каморку в самом хвосте пятого этажа — под палаты использовали все помещения, какие только были.

— Можете ещё раз посмотреть голову тем хитрым способом? — спросила она перед дверью, вытирая глаза.

— Вашу?

— Его, — она потянула дверь на себя.

Среди швабр и вёдер, под салатовым больничным одеялом, на высокой кушетке лежал единственный человек, который мог вызвать домовика Кикимера — и соответственно, найти Гарри Поттера.

— Что с ним? — Билл уже протискивался к голове между кушеткой и заваленными полками кладовки.

— Круцио. Поступил позавчера, без сознания, зрачки на свет не реагируют, — девушка запнулась, всхлипнула. — Мне нужно оценить повреждения мозга...

Она что-то тревожное рассказывала про восстановление речи, моторики, памяти, но Билл слушал вполуха — приступал к работе. Привести в сознание Сириуса действительно было важно — это был неожиданный шанс изменить беспросветную ситуацию.

Развернул диагностический свиток (хорошо, что ещё не успел отдать!), всмотрелся в анатомическую картинку. Пробежался по сосудам и синапсам. Поискал гематомы, внешние повреждения, проверил активность нервных импульсов.

Встретился глазами с незнакомкой — тревога вперемешку с надеждой.

— Он спит.

Прозвучало глупо — примерно как он себя чувствовал.

В глазах девушки отразилось замешательство.

— Кома?

— Нет, просто спит. Никаких повреждений, — Билл ещё раз покрутил диагностическую картинку.

Лицо девушки стало недоверчиво-возмущённый.

— Он попался Беллатрисе Лестрейндж и два дня не приходил в себя! Какой спит?! Да он на свет не реагирует!

Она достала палочку (волшебная рябина, успел удивиться Билл) и ткнула Люмос Солемом в приоткрытое веко.

Сириус сморщился и заворчал что-то про пять минуточек.

Девушка чуть не выронила палочку — спасло только то, что она была хитро привязана к запястью.

— Сириус! Ты очнулся! — она приложила ладони к его щекам.

— Холодно! — встрепенулся тот.

Девушка отпрянула.

— Сириус, вызови Кикимера, — Билл загородил ему обзор, своим обеспокоенным видом вытаскивая Блэка из сонной неги. — Мы не можем найти Гарри.

— С ними всё норм, вчера их видел, — снова расслабился тот, потирая глаза.

— Когда было твоё вчера? — напряжённо спросила девушка, аналогично склоняясь над Сириусом с другой стороны кушетки.

— Вчера.

— Где?

— В этой кладовке. Прям как у Дурслей... — он ностальгически улыбнулся, обводя глазами тесную каморку.

— Ты бредишь.

— Кикимер прячет Гарри, они меня каждый день навещают, — с видом оскорблённой невинности продекламировал Сириус, садясь на кушетке и оказываясь с девушкой нос к носу.

— Ты бредишь! — девушка пощупала ему лоб, и он снова вздрогнул от холода.

Девушка спрятала руки в перчатках за спину.

— Ты два дня был без сознания!

— Нет.

— Тебя пытали!

— У меня иммунитет к боли... Ауч! — попытавшись потянуться в тесной каморке, он ударился пальцами о полку.

Девушка застыла столбом.

— Но ты не реагировал на свет...

— Ну отрубился минут на двадцать, ладно. Но ты же шикарный целитель, ты блестяще меня вылечила, — уже осторожнее потянулся Сириус и промурчал так, что Билл почувствовал себя лишним:

— И массажи мне твои тоже очень понравились. И обтирания.

Недоумение на её лице понемногу перерастало в возмущение.

— То есть ты притворялся.

— Нет, я правда засыпаю от твоих северных заклинаний. Этот ваш Пушкин...

— Ты два дня притворялся овощем?!

Билл стал тихонько отодвигаться к дверям.

— Я проходил реабилитацию, — самодовольно поправил её Сириус. — Ты же сама говорила: восстановление должно быть как после инсульта или черепно-мозговой травмы...

— Там война, а ты тут разлёживаешься?

— Я действую отсюда — мой дом же разнесли! Маскировка идеальная, ты меня великолепно спрятала...

— Там Рудольф с короной непонятно где!

— Он же тебе патронуса отправил — я слышал: всё хорошо, он уничтожил...

— ТЫ В СОЗНАНИИ ДВА ДНЯ!

— А ты заходила ко мне всего три раза! И даже не догадалась еды оставить!

— ПОШЁЛ ВОН ИЗ МОЕЙ БОЛЬНИЦЫ! — она возмущённо схватила его за ворот рубашки и дёрнула с кушетки.

Сириус руку перехватил, но на пол покорно спустился.

— Ну вот, хоть согрелась...

Она перевела взгляд на действительно потеплевшие руки в перчатках — и получила нежный щелчок в нос.

Билл не совсем понял, как они оказались в коридоре, но дверь за их спинами не просто хлопнула — запечаталась по контуру толстой коркой льда.

Сириуса слегка повело, он вынужденно привалился к стене. Съехал по стене спиной, садясь на пол.

— Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, — тихо сказал он, и Билл точно знал, что это предназначается не ему.

Сел рядом. Услышал за стеной глухой плач.

— Расскажешь, что произошло?..

* * *

— Маросы сонцы, ден чудесны! Ищо ты дремлишь, друк прилесны! Пара, красавица, праснис! Аткрой... аткрой...

Сириус замялся, выругался. Начал заново.

Алиса затруднялась сказать, какой сейчас день и где она. Комната была озарена янтарным блеском, камин трещал весёлым треском, лежать было приятно и почему-то очень хотелось прокатиться по лесу на санях. За окном голубело небо. Сириус снова споткнулся на слове "сомкнуты" и ругал Александра Сергеевича за заковыристые заклинания.

— Это не заклинания, это стихи, — подала голос Алиса.

— Но они уже дважды сработали! — Сириус торжествующе глянул поверх синей книжки.

— После не значит из-за, — привычно возразила Алиса: как говорится, привычка свыше нам дана, замена счастию она! — Ты приписываешь следствие неверной причине.

— Я у твоего Пушкина даже про крестражи нашёл, — невозмутимо продолжил Сириус.

— Где??

Сириус зашуршал страницами и зачитал:

— "Нет, весь я не умру! Душа в заветной лире мой прах переживёт и тленья убежит". Интересно, где он эту лиру припрятал?

— Это образно, — хохотнула Алиса, засмотревшись на его ухоженные руки. Быть можно дельным человеком и думать и думать о красе ногтей! — Сейчас ты очень хорошо читаешь.

— Сейчас я заклинание полиглота использую. Смотри, а в оде "Вольность" опять про лиру: "Приди, сорви с меня венок, разбей изнеженную лиру…"

— Сириус, это про поэзию вообще! — перебила его Алиса.

Тот задумался.

— Это умно. Почти неуничтожимо! — Сириус сверился с книгой. — "Жив буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один поэт". Да он гений! Интересно, сам придумал?

— Нет, Горация перевёл, — на автомате выдала Алиса, поражённая таким лихим вывертоном мысли.

— Слизнорта?

— Древнеримского.

— Слизнорт наверняка читал тёзку! Может, он потому и знает про крестражи?!

— Сириус, хорош разводить конспирологию! — возмутилась Алиса.

— На чужой рот пуговицу не нашьёшь! — щегольнул он знанием Александра Сергеевича. — У кого-то из ваших поэтов ещё "Памятники" были?

— У Державина и Брюсова. Но это просто переводы и преемственность! Здесь нет умысла!

— Было бы корыто, а свиньи-то будут! — снова ответил он цитатой классика.

— Мерлин, откуда ты всё это знаешь? — опешила Алиса.

— Ты долго дрыхла, — он пожал плечами. — Но вот настало пробужденье, и вот опять явилась ты как мимолётное виденье, как гений чистой красоты.

Алиса засмущалась и снова загляделась на руки, держащие книгу. Но в этот раз что-то неправильное было в его ухоженных пальцах. Как будто... слишком много фаланг. Слишком длинные и тонкие, как костлявая рука...

— И сердце бьется в упоенье, и Волдеморт воскреснет вновь...

Алиса удивлённо подняла глаза — за книгой вместо Сириуса оказался чёрный балахон дементора.

Она дёрнулась и завизжала. Посыпались швабры, загремели вёдра. В кладовке, где она задремала, было темно.

Уснула!

Нельзя!!

Это были самые страшные мгновения в её жизни. Алиса спешно ощупала свои руки в перчатках, но они были самые обычные — в дементора она не превратилась. Пронесло!

После Азкабана она не могла спать. Стоило только закрыть глаза — мерещились дементоры, и дар вырывался из-под контроля. Зелье сна без сновидений не помогало. Толчёный рог хадога не бодрил*. Голос в голове твердил, что стоит забыться — и внутренний холод завладеет ей.

*[ещё как бодрил, иначе она бы столько не протянула]

Ей стали мерещиться небывальщины. Патронус в форме человека похвалил её за стойкость в Азкабане. Крестраж уничтожен, сказал он голосом Рудольфа. Корона у Кандиды. Псы в Хогсмиде. Львиное Сердце снова с нами.

Потом приходил грюм — огромный чёрный пёс, предвещавший смерть. Сол Крок, пациент-невыразимец, вытянутый с того света буквально в последние секунды, в гневе швырнул в него подушкой и завопил, что ему ещё рано умирать, что он знает о времени всё и его время ещё не пришло.

— Значит, это за мной, — пожала плечами Алиса и ушла за вестником смерти — по крайней мере, он был реальным, раз его заметил кто-то ещё. Но грюм исчез бесследно — стало быть, всё-таки показался.

Алиса ушла с головой в лечение — спряталась от неразрешимых проблем. Вычерпывала себя, отдавала свою жизнь без остатка, не в силах найти выход. Надо было бы восстановить силы, поспать — но после Азкабана она не могла спать. А тут гляди ж — расплакалась от облегчения и задремала.

Алиса с трудом встала. Надо было дойти до дамской комнаты и напудрить носик.

В коридоре был ночной полумрак, только дежурные синие огоньки подсвечивали путь полуночникам.

На обратном пути заглянула на пост дежурных целителей — на каждом этаже сохранили для этого отдельную комнату.

— Чем помочь?

Темнокожая молодая целительница Уиггинс оторвалась от фигурного выращивания люминесцентной плесени — специфического художественного хобби.

— О, привет! Выглядишь лучше!

— Сменить тебя?

— Не, я только заступила. Сегодня всё тихо, новых нет. Можно сходить домой. У тебя есть дом?

В животе ёкнуло.

— Я не знаю. Можно я лучше в больнице побуду? — Алиса обняла себя за плечи.

— На тебя домовик ругался, что ты в его кладовке со швабрами поселилась, — хихикнула Уиггинс.

Домовики непревзойденно дезинфицировали больничные палаты. Хоть везде и было наложено заклинание Сунориус, моментально впитывающее кровь и другие жидкости, настоящее обеззараживание ощущалось только после уборки домового эльфа, поэтому с его мнением считались.

— О, сейчас такое расскажу! — не дождавшись внятной реакции, продолжила Уиггинс. — У нас тут один пациент себе требовал отдельную палату, как у мракоборцев. Денег сулил как за особняк. Хочу, говорит, выкупить одно место, чтобы всегда лежать в нормальной палате, а то, говорит, относятся к нему тут как к собаке.

Алиса закусила губу, живо представив этого усатого склочника. А нечего было в анимагической форме пациентов распугивать, грюма изображая!

— Хелберт Сплин слушал его, слушал, — рассказывала Уиггинс, — а потом как активирует систему безопасности! Тот в маггловскую канализацию и провалился. Люблю нашего главврача! Под всяких барчуков не прогибается.

Алиса закрыла рот рукой, одновременно смеясь и жалея несчастную жертву собственной хитрости. Что ж, хоть теперь он поймёт, от чего она его уберегла в том далёком апреле...

— Может, ещё поспишь? — жалостливо предложила Уиггинс, видя плачевную неспособность Алисы поддерживать разговор на отвлечённую тему.

— И так полдня проспала, — отказалась она.

— Полтора. Но теперь хоть на человека похожа!

— Полтора?!

— Да хоть три! — фыркнула Уиггинс. — От выспавшихся целителей толку больше, чем от полутрупов с завышенным чувством ответственности.

Завышенное чувство ответственности требовало срочно найти свежую газету и узнать, _что_ она проспала. Алиса самым невежливым образом поспешила вниз, к привет-ведьме, забыв даже попрощаться, не то что объяснить свой уход. "Трудоголики несчастные!" — донеслось напутствие коллеги.

Привет-ведьма выдала не только свежий выпуск "Ежедневного пророка", но и пару писем. В одном было всего два слова: "Возвращайся домой", — и монетка-портал, которую Алиса не глядя развоплотила заклинанием Эванеско: не хватало ещё пользоваться непонятными порталами от непонятных адресатов! Во втором письме была пластинка с синглом Брайана Адамса "Please Forgive Me", и вот это пришло несомненно от Сириуса.

В газете благодарили всех, кто зачаровал свои волшебные палочки следящим заклинанием — с его помощью удалось вычислить пятерых Пожирателей смерти, которые не преминули собрать трофеи со своих жертв. Мракоборцы предупреждали не пользоваться порталами от неизвестных адресатов, а ещё лучше — отправлять их в Департамент магического правопорядка для вычисления преступников. Аналитики сравнивали программы чрезвычайных мер на случай подтверждённого возрождения Тёмного Лорда, которые опубликовали политик Корнелиус Фадж, глава авроров Руфус Скримджер и действующий аврор Кингсли Бруствер, и гадали на кофейной гуще (буквально), кто из них станет следующим Министром магии. Была даже реклама: так как особые губки для женских нужд массово использовались как кровоостанавливающее средство первой помощи, на рынке появились специальные пиявки, секреция которых обладала успокаивающим действием. Видимо, медицинское абсорбирующее заклинание Сунориус было слабо известно лондонцам, хотя казалось бы — что может быть проще?!

Одним словом, буднично. Газета была более-менее будничной. Кажется, пережили.

— Подменить тебя? — дочитав последнюю страницу, Алиса вернула газету привет-ведьме.

— Можем подежурить вместе. Давай свою сумку — нам новых зелий подвезли.

Алиса только сейчас поняла, что машинально прихватила рюкзак с собой. Полезная привычка!

Пополнили запасы, поболтали, перекусили. В больнице действительно стало буднично — даже скучно! И Алиса снова задремала.

Встрепенулась от каких-то возмущённых споров, доносившихся от входа. Стыдясь собственной сонливости, поспешила к манекену — посмотреть. Полная свежих склянок сумка привычно грела спину.

Ругались привет-ведьма, старый больничный алхимик и молодой травматолог по фамилии Пиритс, вечно в белоснежных перчатках со свежими красными следами.

— ...она пытала детей! — ядовито плевался старый больничный алхимик.

— ...пойдёт на опыты! — яро возражал Пиритс.

— Система безопасности не пропускает, — увещевала привет-ведьма.

— Так отключи! — наседал на неё Пиритс.

— Пусть дохнет на улице, — презрительно отворачивался старый алхимик.

Алиса всмотрелась.

Среди луж и грязи, перед витриной магазина "Чист и Лозоход лимитед", с мраморно бледной кожей на фоне угольных кудряшек, с развороченным бедром, так что из мясной каши торчала кость, судя по отсутствию лужи крови — со своевременно наложенным заклинанием жгута, но уже без сознания, лежала Беллатриса Лестрейндж.

Алиса содрогнулась.

Зажмурилась, пытаясь уйти от моральной дилеммы. Военное время диктует свои правила, и оказывать медицинскую помощь лютому врагу может само по себе рассматриваться как преступление!

Палочка призывно пульсировала в кармане, просясь в руки.

— Вызывайте авроров, — уверенно произнесла она, обозначая своё присутствие и доставая палочку.

— Были уже, — ехидно усмехнулся Пиритс. — Попинали её и аппарировали.

"Вот видишь — никто не накажет тебя за отказ лечить эту тварь, — твердила она себе, сжимая пульсирующую палочку в руках. — Её ненавидят! Всем будет лучше без неё!"

"Она убьёт тебя, как только придёт в сознание, и будет хохотать над твоей глупостью, — внушала она себе, подойдя к волшебному стеклу вплотную и осматривая улицу на предмет возможных засад и ловушек. — От тебя половина целителей отвернутся! А палочка — да, откажется тебе служить. Но ведь всегда можно купить другую, Сириус давно говорил, что эта никуда не годится..."

"Сириус не поймёт, — с рухнувшим сердцем констатировала она, мысленно произнося привычный набор защитных заклинаний. — И будет прав".

— Целитель не может оставить человека в ситуации, угрожающей жизни, — Алиса стиснула зубы и, пока её не успели остановить, шагнула через стекло.

Возгласы коллег отсекло уличной тишиной, но они успели воткнуться в спину ржавыми гвоздями.

Привычным движением Алиса завернула пострадавшую в нерушимый мыльный пузырь и трансгрессировала в медицинский карцер Департамента магического правопорядка. В это замечательное место было легко попасть — а вот выйти сложнее, чем из Азкабана: ни порталы, ни трансгрессия здесь не работали. На третьем курсе целители отрабатывали транспортацию условного высокородного раненого пленника в этот неприступный банковский сейф и официально капитулировали через сутки бесплодных попыток выбраться самостоятельно.

Алиса наложила на свою ненавистную подопечную обездвиживающее заклинание и занялась раной. Работать было трудно. Чувство долга едва-едва пробивалось сквозь жгучие комментарии внутреннего критика. Да, из-за таких бесхребетных одуванчиков враги получают шанс зверствовать дальше, но Алиса не могла переступить через себя, не могла убить человека — даже просто бездействием, поэтому переложила ответственность на стражей порядка. Пусть подтвердят своё решение.

Впрочем, Алиса особенно не церемонилась, давая гадкой тётке шанс помереть от собственной подлости, но та не соизволила осчастливить магическую Британию. А потом и вовсе выкинула коленце и начала на глазах терять очертания: кудряшки скукоживались, острые зубы сглаживались, татуировка на руке выцветала, и когда действие оборотного зелья совсем закончилось, от мерзкой змеищи осталась только на тяп-ляп залатанная рана.

И скверное чувство в груди, что испытание пройдено на минимальный балл, на двойку с минусом. Беллатриса Лестрейндж была неимоверно умным врагом, и в следующую встречу её всё-таки стоило бы убить. Только сначала убедиться, что это действительно она, а не Алиса Лонгботтом под оборотным зельем.

Позже выяснилось, что Пиритс не вызывал авроров. И сам пропал из больницы. От расчетливости злокознённого плана было не по себе даже аврорам.

— Прости, — выспавшись в карцере и недоумевая, сколько ещё ей навёрстывать пять экстренных бессонных дней, Алиса на прощание вручила своей тёзке-аврору свеженькую целебную мазь из старграсса. — Я могла выполнить долг лучше, могла зашить хорошо, но...

— Я бы себя убила, — пожала плечами та. — До сих пор не понимаю, почему ты пожалела. Но вынуждена признать, что ужасно тебе за это благодарна. И не буду презирать тебя за слабость. Спасибо, что я жива.

9 марта

Гермиона смотрела, как она разговаривает с Гарри, и изнывала от тревоги. Та Гермиона была какая-то неправильная.

Она стала замечать себя в местах, куда не попадала. Например она совершенно точно не ходила в Запретный Лес! И это пятно на мантии — у неё такого нет! Как будто она нарушила что-то своими путешествиями во времени, и у неё появился независимый двойник.

Нужно было поговорить с преподавателями, но сначала выждать, пока Гарри и лже-Гермиона уйдут. И Гермиона сидела в засаде, наблюдая за самой собой и отчаянно ревнуя сама к себе.

И дождалась.

В кухню зашла ещё одна Гермиона!

— Гарри! Не верь ей! Это ненастоящая Гермиона! — закричала с порога вторая она. Первая споро заскочила за спину Гарри, прикрываясь им, и...

И Гермиона поняла, что хуже уже не будет, и сделала один поворот Маховика, чтобы вернуться в прошлое на час и успеть поговорить с преподавателями _до_ того, как всё это произойдёт.

Месяц назад кто-то подкинул Гарри записку, что среди его друзей есть предатель. Они тогда думали, что это провокация, чтобы посеять недоверие. А теперь выходит, что предатель всё-таки был, и это — она. Вернее, кто-то в её обличье.

Полчаса она пробегала без толку: директора на месте не было, а профессор МакГонагалл не пожелала прервать занятия и велела дожидаться конца урока. По пути встретился ещё профессор Снейп, но Гермиона не решилась даже рот открыть перед ним о своих личных проблемах. А что если у неё совсем отберут Маховик? Если она больше не сможет посещать все уроки, которые хочет? Без прорицаний она проживёт, но вот руны и нумерологию бросать немыслимо!

— Гарри! Не верь ей! Это не настоящая Гермиона! — она ворвалась на кухню с теми же словами, которые запомнила. Но там уже стояли _две_ Гермионы!

На Гарри было жалко смотреть.

— Отвернись! Ты создашь временную аномалию! — заверещала Гермиона-с-пятном.

— Ты не я! Я уже потратила свои пять часов! — возмутилась Гермиона, наступая на самозванку.

— Я это ты! — возразила та. — Иначе откуда у меня Маховик! — Гермиона-с-пятном достала из-за ворота золотую цепочку.

Настоящая Гермиона вытащила свой. Они обе повернулись к третьей Гермионе.

— Ладно, уели, у меня нет, — та подняла руки. — Но плохая она! — она ткнула пальцем в Гермиону с пятном на мантии. — Ты ведь тоже это знаешь, поддержи меня! — сказала она, обращаясь к настоящей.

— Гарри, они тебя обманывают! — пробирающе жалостливо заголосила Гермиона-с-пятном, хватая Гарри за руку. — Рассуди нас, у тебя чуткое сердце!

Гермиона-без-маховика скривилась.

— А ты-то что стоишь столбом? — взъелась она на настоящую Гермиону. — Ты же вроде умная! А ворвалась сюда, понадеявшись только на свои силы?

— Нет, конечно, я позвала преподавателя! — оскорблённо отозвалась она.

— Это настоящая Гермиона, — Гарри стряхнул руку Гермионы-с-пятном и с улыбкой указал на подлинную.

Гермиона-с-пятном выхватила палочку, и в ту же секунду обе другие Гермионы последовали её примеру... и замерли недвижимо.

Профессор Люпин снял капюшон штатной мантии-невидимки.

— Ну и ситуация, — он аккуратно снял мантию и положил на край стола. Подмигнул Гарри, обходя трёх замерших девушек. — Ты помнишь, какая палочка была у настоящей Гермионы?

— Виноградная лоза, сэр, — ответил тот, переводя дыхание.

— Так, посмотрим. Виноградная лоза у этой, виноградная лоза у второй и... тоже виноградная лоза. — Люпин был нешуточно изумлён, забрав три одинаковые на вид палочки у неподвижных на вид девочек.

Гермиона-с-пятном пустилась бежать.

— А ну стой! — Гермиона-без-Маховика кинулась в погоню. Швырнула в беглянку котлом, который кто-то неосмотрительно оставил на краю стола, но тот укоризненно звякнул о стену, пролетев мимо цели.

Люпин накрыл обеих Инкарцифорсом, а на ноги наложил желейную порчу, чтобы было не убежать.

— Пусть домовые эльфы нас свяжут! От их магии так просто не отвязаться! — скомандовала Люпину Гермиона-без-Маховика, ощупывая забавные резиновые коленки.

— Мастер Питтс! — согласно позвал Ремус. — Можно Вас на минутку?

Толстый эльф с половником наперевес вышел на поле боя и щёлкнул пальцами, неодобрительно косясь на котёл с рассыпавшейся по полу гречкой.

Из-за столов боязливо стали выглядывать остальные домовики. Появился и Кикимер, работающий теперь на кухне Хогвартса, чтобы быть поближе к Гарри, ведь особняк на Гриммо всё равно был скомпрометирован и заброшен. Показались уши Добби — он тоже всегда как бы невзначай оказывался рядом с Гарри.

— Не жалко себя? — спросил у вроде-бы-хорошей-пленницы Ремус.

— Лишь бы _эту_ поймать, — дёрнула плечами Гермиона-без-Маховика.

Гермиона-с-пятном в ответ дважды по-змеиному высунула язык.

— Мистер Филк, — обратился Люпин к другому домовику, — будьте добры пригласить на кухню профессора Дамблдора...

— Профессора Дамблдора нет, — отозвалась недвижимая Гермиона, всё ещё под первым заклинанием. И как поддельные Гермионы сумели освободиться?! — Но профессор МакГонагалл должна вот-вот закончить занятия.

— Ещё попросите у профессора Слизнорта противооборотное зелье, — посоветовала бойкая Гермиона-без-Маховика.

— Крафти, будьте так добры, — согласно кивнул Люпин. Интересно, он всех домовых эльфов Хогвартса знает по именам?

Крафти вернулся через пару мгновений, будто не просил зелье, а просто его взял. Он всегда боялся опоздать с подачей еды и был самым расторопным эльфом за всю историю Хогвартса.

— Билм, будьте добры, — Люпин обратился к низенькому домовику.

Билм понятливо щёлкнул пальцами, и из содержимое склянки оказалось за щекой главной беглянки. Та жижу сразу же плюнула, но зелье успело подействовать — ему ведь не обязательно попадать в желудок, достаточно просто оказаться внутри.

Черты её лица поплыли.

— Барти! — ахнула Гермиона-без-Маховика, первой опознавая лицемера.

Мужчина по-змеиному высунул язык и глумливо посмотрел на говорившую.

— Теперь твоя очередь, — прошипел он в ответ.

— Я так не думаю, — она растянула губы в извиняющей улыбке и тоже щёлкнула пальцами, как эльф. И исчезла. Бесследно.

Челюсть отвисла даже у мастера десертов Уигби. Барти Крауч-младший захохотал, глядя на немую сцену, и привалился спиной к прутьям клетки.

* * *

Профессор Дамблдор вернулся в школу ещё до темноты и начал экстренное совещание — закрытое, только для непосредственных свидетелей.

— Нужно немедленно оповестить Министерство! — настаивала Минерва МакГонагалл.

— Вы ждёте от них помощи? — удивлялся Ремус, после инцидента с упырём не питавший никаких иллюзий относительно вменяемости тамошних сотрудников. — Они нашлют дементоров охранять замок, как грозились зимой, большего от них не дождёшься.

— Что от них ожидать — неважно, — мягко укротил его гнев Дамблдор. — Важно — какой результат хотим получить мы...

— О чём Вы, профессор?

— Северус говорит, что о задании мистера Крауча не знал никто, — деликатно замалчивая проблемы доверия в коллективе, пояснил тот. — Значит, это не диверсия, а шпионаж, причем высокой важности.

— О Гарри?

Дамблдор кивнул.

— И способ подобран блестяще, я должен заметить. Враг попал в самое сердце нашего плана. И я боюсь, если Волдеморт знает, что крестражи уничтожены... потеря шпиона заставит его напасть. У нас очень мало времени — и очень много детей, которых мы должны защитить. Лучше бы вообще отправить их по домам.

— Но у нас нет официального повода, — сухо возразила Минерва МакГонагалл.

— В том-то и беда. Минни, подготовьте каминную сеть для срочной эвакуации. Ремус, сообщите Ордену. А я свяжусь с Министерством и газетчиками. Нам нужна вся помощь, которую удастся получить.

Аналогичное боевое совещание проводил с ребятами Невилл — сын двух блестящих авроров.

— Она теперь может всё списать на клона! — завистливо паясничали Фред и Джордж.

— Гермиона никогда не делала ничего предосудительного, — защитила её Полумна.

— Ну вот, а мы думали, она наконец стала нормальной! — разочарованно протянули Фред и Джордж. — К Слизнорту в хранилище залазит, из Выручай-комнаты что-то выносит, в лес убегает при любой возможности...

— Страшно представить, что мог сделать за два месяца Пожиратель смерти с украденным из Министерства Маховиком, — потерянно держалась за голову Гермиона.

— Наверняка вызнал всё — и оставил нам неприятные сюрпризы, — хмурился Невилл.

— И преподавателям! — восхищённо представили близнецы.

— Когда мне выдавали Маховик, мне срезали локон, — начала оправдываться вконец замученная чувством вины Гермиона. — Чтобы найти в случае нарушений. Это звучало логично, хоть такого требования не было в соглашении об использовании Маховика на 94 страницах, которое я подписывала...

— Не Берта Джоркинс тебе срезала? — уточнил Невилл.

— Нет, какой-то мужчина, возрастом как Сириус.

— Значит, в Отделе образования тоже есть шпионы. Скверно.

— Есть идеи, как псевдо-Гермионы освободились от заклинания? — перевёл тему Гарри, видя, как тяжело подруге.

— Невербальное Фините, — предположил Невилл. — Папа рассказывал, что они на шестом курсе это проходили.

— А как могла исчезнуть вторая Гермиона?

— Может, какой-то портал? Хотя не было искривления пространства, — размышляла Гермиона.

— Кто это может быть? Она как будто бы за нас, — неуверенно высказал свои внутренние ощущения Гарри.

— Может, это домовик-полукровка? — предложила Полумна. — Раз вы говорите, что пальцами щёлкала... Или кто-то из студентов того времени, когда Барти Крауч учился, раз они знакомы. Или шпион Министерства магии. Или тройной шпион Волдеморта. Или временной клон Гермионы...

— Может, домовики что-то подскажут? — прервал её поток сознания Невилл. — Гарри, вызовешь Добби?

Но на зов опять явились сразу двое: смурной Кикимер будто ревновал Гарри к молодому эльфу и всегда появлялся вместе с ним, подозрительно присматривая за соперником. На просьбу поговорить с глазу на глаз Кикимер заявлял, что будет выполнять все приказы Гарри Поттера, которые не причинят вреда Гарри Поттеру, и не трогался с места. Сегодня Добби стал отвечать взаимными претензиями:

— Гарри Поттеру не стоит доверять Кикимеру, — увещевал он.

— Гарри Поттеру не стоит доверять предателю благородного семейства, — ядовито возразил тот.

— Кикимер утаивает от Гарри Поттера что-то, — преодолевая робость, продолжил Добби.

— Кикимер не причинит вред Гарри Поттеру, — оскорблённо процитировал домовой эльф Блэков, — и своим бездействием не допустит, чтобы Гарри Поттеру причинили вред.

— Он слишком часто исчезает из замка, — тоненьким голоском, будто жалуясь, сказал Добби.

— Кикимер должен заботиться о своей безопасности, чтобы беречь Гарри Поттера как можно дольше, — протокольно ответил Кикимер.

— Мне кажется, Сириус своими законами робототехники сломал тебе домовика, — схватилась за голову Гермиона.

Невилл согласно кивнул. Толку с такого допроса! Только недоверие в команде сеять. Пусть лучше подальше держатся, защитнички!

* * *

Инспекция от Министерства магии явилась ещё до почтовых сов и успела заметить, как с хлопками исчезают с дальних грядок тыквы — домовые эльфы заполняли внутренние хранилища. Хогвартс негласно переходил на осадное положение. Бартемиус Крауч-старший пробыл в замке совсем недолго и торопливо исчез с пленником под охраной двух авроров. Группа мракоборцев осталась обыскивать школу, а личный помощник министра Рудольф Шеринфорд отправился в Хогсмид и по окрестностям. Судя по тому, что его регулярно видели сразу в нескольких местах, Маховик он задействовал в полной мере, но слухи всё равно бежали быстрее, и когда инспектор дошёл от ворот Хогсмида до трактира на отшибе, там стало непогрешимо пусто.

— Собачку завели? — с порога заметил он две вопиюще чистые миски на грязном полу.

Хозяин "Кабаньей головы" ещё со школьных лет знал, что этот парень один стоил целого отряда магических дознавателей!

— Времена нынче неспокойные, — протирая грязный стакан ещё более грязным полотенцем, ответил он. — Говорят, шастают тут разные... чиновники из Министерства.

Многозначительность последней фразы подчёркнуто зашкаливала. Шеринфорд улыбнулся уголком губ буквально на миллиметр.

Абефорт поставил мутный стакан перед Рудольфом и поднял бровь. Шеринфорд с достоинством достал фляжку.

— У нас со своим нельзя, — демонстративно рыкнул трактирщик.

Рудольф пожал плечами и вылил огневиски в миску. На железный дзиньк выбежал здоровенный чёрный пёс в надежде на кормёжку, сморщился на жижу и ушёл обратно в комнатку за стойку.

К вечеру все газеты обсуждали, как Пожиратель смерти проник в Хогвартс. "Новости волшебного мира" со ссылкой на источник в Министерстве писали о следах приспешников Тёмного Лорда в Хогсмиде. "Ежедневный пророк" призывал сместить Дамблдора и Крауча за некомпетентность и вверить страну в руки Корнелиуса Фаджа. Анонимная брошюра ворошила семейную трагедию Краучей, а "Придира" винил во всём Сивиллу Трелони, следы которой вели в Запретный Лес и там терялись.

Сидя у камина, трактирщик по кусочку скармливал свежую прессу огню.

— Думал, ты выдашь себя, — отхлёбывая из собачьей миски высококлассного огневиски, сказал он.

— Бросил, — сморщился Сириус, попивая козье молоко. — Гарри в полтора года стал за мной повторять и налакался виски из запасов дяди Вернона. Пришлось переходить на молоко.

— Этот малец тебя серьёзно переучил.

— Этот малец для меня всё, — серьёзно ответил он.

— Шеринфорд тебя ещё у Батворфи приметил?

— Мы с ним раз пять пересеклись. Но у старьёвщика дважды, да. Что-то там нечисто.

— Тебе перечислить? — поднял бровь трактирщик.

— Запах там странно знакомый, — проигнорировал Сириус. — Но никак не могу понять, откуда.

* * *

В Больничном крыле начались элективные курсы первой помощи с почти 100% посещаемостью. Численность помощников-целителей пришлось увеличить, и из каминной сети то и дело появлялись волонтёры в фирменных салатовых мантиях больницы святого Мунго.

Привидения вызвались патрулировать периметр школы. Полтергейст Пивз, неспособный покидать Хогвартс, остался без компании и доводил дурацкими шуточками студентов и преподавателей с утроенной силой.

Потянулись тоскливые и тревожные дни. Чтобы отвлечь студентов от ожидания нападения, за завтраком в Большом Зале профессор Люпин объявил о чемпионате Хогвартса по пряткам.

До воскресенья предстояло выяснить, кто лучше изучил замок и кто умелее пользуется заклинаниями: проявляющим Ревелио, следопытским Аппаре Вестиджиум, указательным Авенсегвимом, дезиллюминационным — и другими уместными способами способами спрятаться или найти. Победителям обещали высший балл за любой предмет в конце года.

Глаза студентов обратились к Снейпу: получить ЗОТИ автоматом было спасением не только для хулиганов, но и для обычных студентов. Требовательный препод учил на совесть, поэтому обезоруживающее заклинание и щит худо-бедно освоили все, но какой ценой! Мадам Помфри не сразу пришла ругаться только потому, что долго вообще не могла оставить Больничное крыло — заколдованные студенты валили сплошным потоком. Зато травология, уход за магическими существами и зельеварение стали очень востребованными предметами — студенты литрами варили защитные и лекарственные зелья, выращивали ингредиенты и собирали их с магической живности. В кои-то веки — пусть даже вынужденно — даже у последних бунтарей проснулся интерес к учёбе! И преподаватели этим бесстыдно пользовались, на ходу меняя учебную программу под запросы учеников. Минерва МакГонагалл методично конспектировала планы уроков, чтобы в следующем году предоставить в Министерство на диво самосогласованную новую учебную программу. Кто бы мог подумать, что назначение Северуса на должность его мечты решит эту давнишнюю проблему!

Три дня Хогвартс кишел невидимками и сыщиками, а "Ревелио" эхом отдавалось даже в магазинчике мадам Розмерты, хоть потайной ход в Хогсмид накрепко заблокировали.

Выиграли сыщики. Недостижимыми чемпионами стали трое: братья Уизли и Полумна Лавгуд. И если у близнецов профессор Люпин без лишнего шума изъял читерскую Карту Мародёров, то спектральные очки для проявления мозгошмыгов стали хитом среди студентов и своим ярким дизайном расцвечивали серые будни осаждаемой крепости. Юные волшебники, получив новые навыки, стали чувствовать себя увереннее перед лицом неизвестной опасности — теперь им было чем ответить.

Но преподавателя прорицаний Сивиллу Трелони так никто и не нашёл. Следы её терялись возле Запретного Леса — старшекурсники, за два дня освоившие Аппаре Вестиджиум, не преминули убедиться в этом лично, и школу захлестнула новая волна тревоги — подозрения оказались небеспочвенными.

* * *

— Они пробудили бармаглота!!

Старый преподаватель магозоологии Сильванус Кеттлбёрн ворвался в Большой Зал, волоча за собой несколько кобровых лилий, вцепившихся в подол мантии.

— Вот поэтому я был против вашей затеи с прятками, — уничижающе промурчал Северус сидящему рядом Ремусу. Хоть зельевару и не пришлось поступаться принципами и ставить высший балл за детскую игру (Полумна Лавгуд почему-то предпочла травологию), он всё равно не мог принять, что серьёзное учебное заведение санкционировало подобную вольность необузданным малолетним брандашмыгам.

Все взгляды обратились к близнецам Уизли. Те с досадой посмотрели друг на друга — такая ошеломительная идея почему-то прошла мимо них!

— Альбус, готовь стрижающий меч! Он зубыстр, злавен и неукротно свиреп!

Директор поднялся из-за стола. В отличие от всех остальных, он точно знал, что магозоолог говорит не о студентах. Пожиратели смерти в Запретном Лесу готовили нападение. Но бармаглот — это не просто угроза. Это способ заполучить меч Гриффиндора и сделать новый крестраж, потому что...

— Ты же знаешь, только чудо-юдоострый меч в руках верноотпрыска может одолеть испепелина! — продолжал громогласить магозоолог.

И этим героем очевидно предполагается быть Гарри Поттеру, чего нельзя допускать ни в коем случае. Кажется, придётся согласиться на оцепление замка дементорами — есть ли иные способы защитить юных гриффиндорцев от такой завлекательной приманки?

— Расскажи нам, что ты видел, — попросил он подошедшего к столу магозоолога, содрогнувшись от того, _что_ напишут завтра газетчики со слов молодых сплетниц, пересказывающих цветастую речь Сильвануса. Но жизнь Гарри Поттера была невообразимо дороже любой репутации.

Профессор Кеттлбёрн повернулся к залу. Заросший седой бородой, он ощутимо облагообразился с начала года, но гусарская выправка всё же выдавала того оголтелого шотландца, что скормил драконам пару своих конечностей и десяток протезов.

— Деночь, значит, я оттопоравился в путь, — начал он, — к уйдереву, где веселипли и лировали мои зелюки на весеннем выгуле. Не видел их уже тритырнадцать дней. А Лес — не узнать... сухотреск, и врагарь, и глазарево! Я даже подумал, заплутал в путёмках средь криводрев, но нет. Мне такие следы видеть не впервойны! Альбус, это страшная бойня.

Взволнованный шотландец всегда малопонятно сыпал диалектизмами, но эмоциональное впечатление было сильное. А директора беспокоило другое. Две недели. Две недели по лесу ходило голодное чудовище. Две недели. Они сильно отстают от врага. Непозволительно сильно.

А магозоолог продолжал:

— Он зубняв и когтит, врагораздый монстрах, но бедняги-зелюки живымерли ещё от его душлого дымени. Мечайся, Альбус, никто не заслуживает такой смерти.

И вытащил круглые очки профессора прорицаний Сивиллы Трелони.

На следующий день министерство прислало дементоров охранять периметр Запретного Леса.

* * *

Дементоры летали по границе сосен и вдоль гор, не приближаясь к школе и не угрожая здоровью воспитанников, но всё равно нервировали — даже преподавателей. Чёрные рваные балахоны театром теней маячили на фоне покрытых изморозью деревьев и выбеленной снегом земли. "Стражи порядка" не признавали весну и тепло. Они забирали энергию и останавливали хаотическое движение частиц, даруя им вечный покой при температуре абсолютного нуля. Вечный порядок, лишённый жизни. Конечно, стоило солнечному лучику или ветерку попасть на их территорию, передача энергии возобновлялась, но дементоры не сдавались и методично безостановочно высасывали бунтарские проявления живительного хаоса.

Алиса, в рядах волонтёров-целителей заброшенная в Хогвартс, позорно бежала с любимой Астрономической башни, потому что глаз всё время выхватывал чёрное на белом — слишком приметно, не упустить, даже если стараться! Теперь она сидела на берегу Чёрного озера под стенами Хогвартса, отгородившись от дементоров целым замком, и всё равно ощущала их присутствие, и новогодние воспоминания скручивали живот. "У тебя наш холод", — слышала она их шёпот в шелесте волн. Чёрное озеро непредсказуемо рябило, заставляя всматриваться в буруны и вздрагивать, принимая щупальца гигантского кальмара за аква-десант. Много ли надежды на водяной народ в смысле охраны периметра? Ценно желанием помочь, но смехотворно, как и дозорные портреты на башнях и стенах Хогвартса. Как и патруль привидений, который теперь стал невозможен из-за высасывающих души дементоров. Да, привидение — это не сама душа, а её отпечаток, но каждый, кто хоть раз облизывал пальцы от шоколада, поймёт риск.

Авроров Министерство упорно не выделяло — дескать, Лондону нужнее, — так что безопасность периметра нужно было брать в свои руки. И Алиса решилась поддаться внутреннему шепотку. Озеро начало замерзать, будто дементоры забрались и сюда. Зато тёмных личностей будет виднее на белом, и из-под воды никто не нападёт! Алиса укрепила и береговую линию, чтобы никто не пробрался под лёд, так что озёрные обитатели оказались в гигантском перевёрнутом аквариуме.

Остаток дня она зачаровывала лёд от внешних и внутренних воздействий, подобно тому как Рудольф заговорил корону Кандиды Когтевран.

Алиса снова не могла спать — опять мерещились дементоры, поэтому дозорному портрету Дейлис Дервент даже не пришлось её будить. Со стороны Хогсмида на берег вышли два пожирателя в чёрных мантиях — стоило полагать, на пробный рейд. В бинокль из её укрытия их было видно идеально — даже слишком, потому что это оказались беглые целители Бёрк и Пиритс, Алисины наставники. Дейлис тоже неодобрительно зацокала языком — и поспешила навестить свою больничную версию портрета в Мунго, подтвердить безрадостные слухи о бывших коллегах.

Бёрк первым вышел на лёд, присыпанный свежим снежком, потоптался, попинал, попрыгал — лёд держал беспрекословно. Фините, отчетливо прочтённое по губам с помощью всё того же бинокля, не оказало эффекта.

Юстас Бёрк ухмыльнулся, послал в её сторону воздушный поцелуй и пошёл к замку походочкой победителя — чтобы через четыре шага начерпать полные ботинки свежего пухлого снега, ещё через пять — оказаться в рыхлом снегу по колено и вскоре завязнуть по пояс. Юстас Бёрк смерил замок тяжёлым взглядом и пообещал такое, что по спине поползли мурашки, после чего покаянно провалился в раззявившуюся пасть проруби. В двадцати шагах от берега было неглубоко, но бывший целитель больше не показался — вероятно, трансгрессировал куда-то прямо из воды.

Эстафетную палочку перенял превосходный травматолог и по совместительству маньяк Пиритс. Он решил не связываться со строптивыми осадками, достал из воздуха метлу и полетел. Снежная волна возмущённо поднялась и за несколько хлопков всё же скинула его в пуховую перину свежего пухляка, заботливо присыпав сверху северным аналогом сахарной пудры. Чтобы откопаться, Пиритс выпустил ручной вихрь, но после этого тоже исчез — вероятно, трансгрессировал вслед за товарищем. Два — ноль!

В ожидании карательной экспедиции Алиса скинула крышку с огромного грязного котла и плеснула туда пару зелий, чтобы чизпурфлам было, на чём размножаться. В центре снежинок часто находят бактерий, которые ускоряют кристаллизацию, так почему бы не рассадить на снежинки кое-кого покрупнее? Есть шанс, что рейдеры принесут на себе хоть несколько особей, и оголодавшие малютки с восторгом вгрызутся в волшебные палочки и краденые артефакты. Знать бы местоположение базы ПСов — накрыла бы их тучей прицельно. Порадовала бы любезного Мальсибера.

Нечестно, что у врага есть всевозможные вредноскопы из Министерства и инсайды от Северуса. Так даже между собой договариваться сложно, чтобы лишнего не выдать. Приходится всё делать молча и максимально путанно. В итоге у каждого свои скрытые планы и только один общий — слушать Альбуса Дамблдора. Потому что каждый знает только кусочек общей картины, и то не факт, что значимый.

Но труднее всего приходилось Гарри. Когда Тёмный Лорд возродился, их связь обострилась. По ночам Гарри видел будто его глазами, чувствовал его ненависть и жажду крови. Это истощало. Алиса хорошо понимала, каково это — когда мерещится всякая дрянь, стоит только закрыть глаза.

Но скверно было другое. Темный Лорд рано или поздно станет использовать эту связь — если уже не начал. Дамблдор сутками учит Гарри окклюменции, но надежды мало. А Фред и Джордж бессовестно заваливают его дурацкими рифмами и сатирическими стишками собственного сочинения — дескать, ментальная атака на Тёмного Лорда. Бедный Гарри!

Карательная экспедиция запаздывала. Возможно, подгадывали время, когда ей придётся отлучиться. А ведь и вправду — не будет же она вечно сидеть на берегу? Нужно бы затруднить проход, чтобы Дейлис Дервент успела вызвать её на боевой пост до того, как десант на мётлах долетит хотя бы до середины.

К полуночи к ней спустился Ремус с подносом еды. Сел рядом, проследил за Алисиным взглядом на звёздное небо, чуть левее и ниже созвездия Ориона.

— Тоскливо?

— Ага, — она положила голову Ремусу на плечо. Вот кто понимал её без слов!

Он сначала дргонул, а потом благодарно приобнял её за плечо.

— Спасибо! Мало кто так безрассудно доверяет оборотням.

— Ликантропы наоборот самые надёжные: их даже оборотное зелье не берёт, потому что не превращает разные виды друг в друга.

— Ага, всегда знал, что мне страшно повезло.

— Всё ещё не веришь, что кто-то может тебя по-честному полюбить?

— Надеюсь, таких идиотов не найдётся, — покачал головой Ремус.

— Помнишь, ты когда-то пытался объяснить мне, как помогает иметь друзей, — задумчиво начала Алиса. — Ты был прав: когда рядом есть люди, которых не пугает твоя чудовищность, вообще чувствуешь себя нормальным, и это так помогает жить!..

— Ты у нас то ещё чудовище, — поддакнул Ремус.

— Ты мне и в подмётки не годишься, — с апломбом заявила Алиса и посерьёзнела. — За полгода до Хогвартса я почти убила одиннадцать человек разом. Опасность всегда во мне: стоит утратить контроль, и я хуже дементора.

— Тогда Пожиратели влипли, — улыбнулся он.

— Нет, серьёзно! — возмутилась Алиса. — Ты знаешь, как я попала в Хогвартс?

— На тебя напали нехорошие магглы и получили по заслугам.

— Это мы на них напали, — грустно сказала Алиса. — Моя тётя — криминальный авторитет, и это была далеко не первая наша разборка. Это я получила по заслугам.

— Ты была оружием?

— Мне было интересно посмотреть, как мой холод действует на тело. Как путается сознание от гипотермии, как белеет кожа при холодовой травме, как разрушаются ткани при глубоком обморожении... Я думала, что так научусь контролировать себя, но нет. Это страшно, Ремус, — Алиса спрятала лицо в колени.

— Они заслужили.

— И я тоже.

— А я сегодня детей учил Патронусу, — перевёл он тему.

— Нетипичная магозоология.

— Зато актуальная, — он тревожно посмотрел на мглистые силуэты на выбеленной полосе леса. — Завтра на практику к нам отправят будущих авроров. Это максимум помощи, что удалось выцарапать у Министерства. Хорошо хоть Отдел образования за нас!

— Хороша помощь!

— С ними Кингсли Бруствер и Грюм.

— Негусто.

— Увы. Но самое страшное знаешь что?

— Что?

— На аврора учится племянница Сириуса! — страшным шёпотом сказал Ремус.

Алиса прыснула.

— Нимфадора? Это которая обещала на тебе жениться? Ну ты и влип!

— По уши!

— Начни её опекать. Следи, чтобы она одевалась теплее и не каталась на перилах, напоминай писать маме каждый день — и она быстро в тебе разочаруется!

— Вот теперь я верю, что ты страшное чудовище! — усмехнулся он.

— Обращайся. Если что, я ей уши отморожу, а ты будешь упрекать, что надо было надевать шапку, ты же говорил!

Теперь уже прыснул Ремус.

Галактика Андромеда незримо баюкала их из черноты ночного неба.

Целую неделю было тихо. Газеты ругали Дамблдора за паникёрство, но он полагал, что это сработали превентивные действия. Его волновало другое: Пожирателями смерти командовала Мери МакДональд, воскресший Тёмный Лорд не выдавал своего местоположения никому, даже Северус не знал, где он и чем занят. И в то же время Гарри стал ощущать связь гораздо сильнее, и уроки окклюменции были болезненны даже для Дамблдора, а Беллатриса Лестрейндж ходила до того довольная, что двенадцати лет в Азкабане будто не бывало. Что произошло в ту ночь? Кем стал возрождённый Тёмный Лорд?

Мери МакДональд когда-то была безответно влюблена в Северуса, и, пожалуй, теперь это был единственный ключ к жизненно необходимой информации.

В День дурака, на рассвете, будто это просто первоапрельская шутка, сквозь дементорский патруль беспрепятственно вышли фигуры в тёмных мантиях и масках. Сомнений в их намерениях не осталось после того, как они демонстративно разнесли поле для квиддича. Ропот на затворничество в замке тоже прекратился — даже до самых оголтелых спортсменов дошло, что было бы, не отмени директор в марте все занятия на улице.

В Хогвартсе началась эвакуация. Младшекурсников отправляли по домам через каминную сеть поголовно всех, старшие курсы — избирательно, кого удалось принудить. Остальные настраивались защищать школу до последней капли терпения Минервы МакГонагалл.

Боевые маги появились оперативно — в белых мантиях, и вся земля вокруг замка вплоть до гор и леса покрылась белым снегом. Нападающих стало видно как на ладони, а авроры получили преимущество скрытности. И начали операцию по отлову бешеных ПСов — три недели Алиса и Френк Лонгботтом, поселившиеся в Хогсмиде под чужими личинами, планировали тактику захвата.

Адепты-мракоборцы присоединились к ним на боевую практику.

— Если выживем, зачтёте экзамен автоматом? — покидая защитный купол замка, стала клянчить Тонкс.

Грюм усмехнулся:

— Сначала выживи, а там поглядим.

Чернота принялась отвоёвывать своё, расползаясь вместе с акромантулами и разлетаясь клоками мрака на дементорских балахонах. Здесь-то и пригодились старшекурсники, освоившие заклинание патронуса: под командованием профессора Люпина выпустили своих сияющих зверей в помощь аврорам. В кои-то веки элективный курс по магозоологии давал навыки, настолько применимые к жизни!

В сердце замка началась операция "Смерть Гарри Поттера". Северус Снейп подозвал Невилла Лонгботтома и вручил ему несколько склянок и записку.

Со стороны гор показались великаны. Алиса сидела на скале у самой кромки защитного купола — готовилась топить тяжёлую бронетехнику, ведь с тыла к замку не подобраться иначе чем через воду.

На лодочную пристань Хогсмида вышел высокородный Мальсибер. На его пути стали приветственно прорастать из-под земли ледяные грибы — сувениры из общего прошлого. Благородный лорд сморчки и трюфели не оценил и по-барски щедро вызвал Адское пламя.

Это было предсказуемо, но обернулось неожиданно плохо: огонь стал пожирать и лёд, и воду, оставляя за собой только запёкшийся песок. Сам Пожиратель неспешно шёл за стеной сверхвысокотемпературной плазмы по стеклоподобному выжженному дну. Будто лёд — но неподвластный Алисе. Вот как они решили провести великанов! Но тогда Подводному городу грозила судьба похуже Атлантиды. Нужно было спасать раритетного кальмара и несколько тысяч озёрных жителей от участи Содома и Гоморры!

Алиса две недели готовилась к худшему. Вся одежда была пропитана защитными чарами, под белой асбестовой мантией — бронежилет (снова спасибо Выручай-комнате!), на голове — мотошлем (всяко лучше вуали и рыцарского шлема, а других средств защиты лица она придумать не смогла). В кармане — жабросли на случай, если придётся спасаться в воде. В рукаве — перо диринара для экстренной эвакуации в безопасность. Кот-патронус невидимо мурчит над ухом. Метла в руках аж подпрыгивает от нетерпения. И в конце концов, её прапрапрабабушка с горя заморозила целый город, так что и она справится! Но всё равно, покидая защитный купол Хогвартса, Алиса глубоко вдохнула.

До края озера по прямой было минут сорок пешком, а на метле — минуты три. Спешившись за сотню метров от стены огня, Алиса выпустила на волю долго сдерживаемую стужу. Адское пламя замедлилось, но не остановилось. Пламя было сильнее.

Алиса сжала зубы. План Б: нужны дементоры с их побочным эффектом заморозки!

И она отпустила патронуса — не впустую, конечно, а с сообщением Кикимеру. Зажала в руке перо диринара, чтобы в нужный момент перенестись в безопасное место, и продолжила унимать неуёмный источник энергии. Лёд всё равно таял.

— Кикимер не сможет прорваться через дементоров, хозяин... — на лице Кикимера отразилось явное затруднение при виде Гермионы, привязанной к сосне, и нависшего над ней Сириуса Блэка.

Лже-Гермиона предостерегающе помотала головой, чтобы домовик вёл себя естественно.

— В чём дело? — рыкнул Сириус.

— Дружественное создание просит Кикимера перенести его на пристань, — начал он рассказывать не то хозяину, не то пленнице. — Но Кикимер не может добраться до него, не нарушив третий запрет. Кикимер должен заботиться о своей безопасности, чтобы беречь Гарри Поттера...

— Какое создание?

— Друг Гарри Поттера, целитель Алиса, — витиевато ответил домовик.

— Где она?!

Кикимер указал пальцем на Чёрное озеро. Казалось, там началось извержение вулкана: красное зарево, дым столбом, и рваные балахоны дементоров пеплом клубятся над жерлом.

— Отправь меня к ней!

— Кикимер не может... — начал занудно гундеть эльф.

— Бестолковая хрень! — закатил глаза Сириус, сам уже проклиная тот день, когда он приказал домовику зазубрить эти три запрета. — Тогда стереги эту!

Он ткнул пальцем в самозванку, которую с таким трудом выслеживал три недели в Хогсмиде и полчаса ловил по заснеженному лесу, и крутанулся, чтобы трансгрессировать в самое жерло вулкана, но ничего не произошло.

— Зачаровано, — заботливым тоном подсказала лже-Гермиона, отчего её захотелось придушить. — От всего, даже от трансгрессии. К берегу аппарируй, а там пешком.

Хрена с два он будет слушать заведомого врага!

— Кикимер, перенеси меня так близко к ней, как сможешь, — приказал Сириус.

Эльф щёлкнул пальцами, и Блэка осенило, как исчезла лже-Гермиона из кухни Хогвартса. Это был не спрятанный Маховик времени и тонкий расчёт, это кто-то из домовых эльфов ей помог!

Мысленно распрощавшись с добычей и смирившись, что придется ловить её ещё раз, Сириус материализовался примерно на середине озера. Приземлился жёстко, но ушибся не сильно, а то бы надрал потом уши Кикимеру без разговоров. Махнул палочкой — без толку, магия на лёд действительно не работала. Сириус чертыхнулся и чуть не поскользнулся. Вызвал патронуса и отправил его разгонять чёрную тучу дементоров, а сам в облике пса побежал следом, но тут же провалился в пухлый снег с головой. Пришлось снова оборачиваться человеком и откапываться ручным вихрем, а потом выбираться из ледяной коробки со стенками выше человеческого роста с помощью Асцендио. Метко приземлившись на твёрдую поверхность, Сириус всмотрелся в чередование ледяных и снежных участков и согрел Алисины уши ядрёными словами, оценив масштабы подснежного лабиринта. Спохватился и вызвал нового патронуса, а чтобы не сбивать концентрацию клокотавшим внутри раздражением, снова обернулся псом.

Благородный лорд Мальсибер-младший предвкушал момент торжества. Он выжжет эту заразу раз и навсегда! Он не заметил, как на лодочной станции материализовались лже-Гермиона и Кикимер, и тем более не смог бы среагировать, когда одна из лодок по щелчку исчезла с пристани и приземлилась ему на голову. Пламя перестало подпитываться ненавистью хозяина, но неуправляемый остаток всё равно не остановился.

"Ты победишь", — звучал жуткий голос в голове. — "Я помогу. Позволь".

План Б оказался ещё провальнее.

"Ты спасёшь всех. Позволь себе стать сильнее".

Поцелуй дементора больше не пугал: появилась альтернатива пострашнее.

"Они погибнут из-за твоей трусости".

Вся надежда была на план В. Алиса совсем бросила снежную волшбу и сосредоточенно отстреливалась от дементоров лучами патронуса, стараясь не подпускать к себе, но и не отгонять слишком далеко от огня. Только бы не пропустить момент! И тогда доведётся воочию узреть, как решается старая загадка когтевранской двери: кто победит — дементор или Адское пламя? Какая из двух чёрных дыр окажется сильнее?

Замечтавшись о монументальной магозоологической монографии, Алиса момент пропустила.

Дементор коснулся её плеча.

Мир померк.

Она не справилась.

Она проиграла.

Это конец.

Палочка безвольно выпала из рук. Перо беспомощно приземлилось у ног.

Безнадёжность поглотила её.

Глаза остекленели.

Огонь дышал в спину, и последний высверк сознательной мысли напомнил, что смерть — это не самое страшное. Прости, гигантский кальмар, будущий шашлык. Тебя жальче всех.

Лёд исчез весь разом, и гигантский аквариум превратился обратно в озеро.

Полыхнуло.

Сириус провалился в воду с головой и замолотил лапами, пытаясь вынырнуть, но масса воды играючи бултыхала его в своих глубинах, как проглоченный леденец. Довольно быстро лапы начало сводить, а потом возникла неприятная щекотка. Будто щупальца гигантского кальмара. Кальмара, оголодавшего за две недели заточения в ледяном аквариуме — студенты же лишились возможности подкармливать его тостами...

Алиса топором шла ко дну. Намокшая одежда тянула вниз, жилет утяжелял и без того безвольное тело, в шлеме остался крохотный запас воздуха, и нужно было всплывать, но как? Крутануться для аппарации не выходило — слишком тормозила вода. Алиса нащупала шнурок на запястье и притянула палочку. Чтобы применить Асцендио, нужно знать, где верх, но на большой глубине как в космосе — нет верха и низа. В космосе ориентируются по звёздам, а здесь хоть патронус-пёс и изображает созвездие Большого Пса, но слишком радостно носится вокруг — высчитать по нему направление не выходит.

"Акцио перо!"

Скорость магии в воде гораздо медленнее, чем на воздухе, но перо всё же достигло её быстрее, чем она — дна, и на том спасибо. Алиса смяла перо диринара в руке, и портал выбросил её на берег рядом с Кикимером и Гермионой.

— Это не Гермиона! — это было первое, что Сириус сделал после того, как гигантский кальмар услужливо вынес его на берег (ладно, он ещё благодарно гавкнул, отряхнулся и перевоплотился в человека — сухого, одетого: хорошо быть анимагом!).

— Сириус! — Алиса (тоже сухая) обернулась и радостно подбежала к нему, невежливо бросив разговор о монографии на полуслове.

Сириус прижал её к себе и чуть отвернул, чтобы полуоборотом закрывать девушку от потенциального врага — и чтобы не загораживала прицел.

— Эй, стой! — заклинание взрыхлило песок в том месте, где мгновение назад была не-Гермиона, и Алиса повисла у него на руке. — Он не с Пожирателями больше!

— Да ну? — он попытался стряхнуть её, но она вцепилась ему в руку и не давала прицелиться. Сириус заподозрил, что она действует под Империо. — Он сам тебе сказал?

— Он Мальсибера вырубил! И Барти выследил! Поступки сами за себя говорят! — Алиса обманулась его покорной заминкой и не заметила, как его левая рука нырнула за пояс за второй палочкой.

— И я должен доверять перебежчику, — насмешливо поднял бровь Сириус, выстреливая с левой руки. Но луч ушёл в пустоту — враг в облике Гермионы со щелчком растаял в воздухе (как показалось Сириусу, с горечью во взгляде).

Сириус в ту же секунду аппарировал тоже — в рандомную точку леса, а потом ещё и ещё, чтобы оказаться в безопасном неотслеживаемом месте. И чтобы на время обезвредить Алису, если она действует не по своей воле — выбитый из лёгких воздух даст ему преимущество во времени, чтобы снять Империо. И пользоваться её слабостью ему совсем не стыдно!

Через несколько мгновений она шумно задышала и села на траву.

— Да забудьте вы уже свою детскую ссору! — с досадой сморщилась она, обнимая себя за плечи.

— А ты будто точно знаешь, о ком говоришь! — усмехнулся Сириус, убрав обе палочки и садясь рядом, довольный, что может снова ей доверять.

— Львиное Сердце — несложная загадка для астронома... — будто извиняясь, ответила Алиса, и Сириус порадовался, что она не видит сейчас его лица. Он не любил чувствовать себя глупо — и особенно не любил чувствовать себя глупее, чем о нём думают. Он изучил всех Ричардов Хогвартса и докопался до привидения Ричарда Галкрада, который клеился к его дальней прабабке Апполонии. Эта курица сначала отшила парня, а потом ещё и обвинила в его смерти свою конкурентку — Анну Фисбе с Когтеврана. Но это было лет сто назад. Может, у них были дети? Неизвестные наследники дома Блэков? И поэтому Кикимер слушается этого...

— ...главная звезда в созвездии Льва.

Сириус оторопел. Но он же... умер? Вкус давно похороненного имени неожиданно громко тренькнул в сердце.

— Помнишь, кстати, как ты ругался на Хвоста, когда он называл вешалкой ваше титульное гриффиндорское созвездие? — Алиса улыбнулась и стала теребить дырку у него на коленке — как в старые добрые времена. Теперь уже Сириус стал неподвижен, будто это у него выбили весь воздух из лёгких.

— Только я не могла понять, как это возможно, — продолжила она. — И пока Рудольф разбирал дело Алисы-Беллатрисы, я его спросила в лоб. Его Кикимер в пещеру притащил, представляешь? Регулус после вашей ссоры сильно с ним сдружился. И Рудольф успел его вытащить! А чтобы изумрудное зелье его не убило, напитком живой смерти напоил, и так в искусственной коме твой брат и пролежал — тринадцать лет овощем! И знаешь, где? В Азкабане! Представляешь?! А после Нового года Рудольф его вывез, когда за мной возвращался. Чтобы не с пустыми руками улетать, а то возникли бы вопросы. В больницу под шумок устроил. И наши его вылечили! Воистину чудо.

Алиса просительно заглянула ему в глаза.

— Сириус, дай брату шанс! Пожалуйста!

— Только ради тебя, — со вздохом уступил он, в душе отчаянно желая, чтобы шанс увидеться с братом и всё исправить выпал ему поскорее, и требовательно добавил:

— Если больше не будешь лезть под Адское пламя.

— Оказывается, не такая уж я и сильная, — как будто с радостью ответила она, хотя что радостного в собственной слабости? — Я не так опасна, как боялась.

Он прижал её к себе:

— Значит, тебя теперь можно целовать?

Алиса фыркнула:

— А ты правда все эти годы верил в древнее северное проклятье?

Немая пауза переросла в неверящее:

— Да ладно... Серьёзно?

— Сириоусно.

Сириус прикрыл глаза, осознавая масштаб шалости, а потом усмехнулся сам себе, но для подстраховки всё-таки пробормотал заготовленное северное заклинание:

— И сэрцэ внофь гарит и любит аттаво што нилюбить ано ниможыт...

* * *

К вечеру авроры заподозрили неладное. Нападающие будто не нападали, а... тянули время, отвлекали внимание. Без дементоров перевес был на стороне мракоборцев, так что те пару раз даже остановились у тушек мёртвых акромантулов, чтобы нацедить дорогущего яда — премию за опасную работу. Великаны занимались рукопашной борьбой с подводными жителями, но до штурма замка на скале дело никак не доходило.

К закату авроры привели в Хогвартс потерянно бродившую по лесу Сивиллу Трелони с начисто стёртой памятью. Хорошо хоть живую!

Тогда же в замке хватились Гарри Поттера.

— Где он, Снейп?! — Сириус на одном дыхании осилил узкую винтовую лестницу Северной башни, чтобы добраться до кабинета прорицаний. Зельевар, отпаивавший пострадавшую коллегу умиротворяющим бальзамом, закатил глаза.

— Ты не входишь в круг лиц, которым положено это знать, Блэк, — пренебрежительно ответил он, не глядя на запыхавшегося гриффиндорца.

— А кто входит? — мигом осклабился Сириус. В башне было пыльно — почти месяц никто здесь не появлялся! Хотя нет, кто-то был — и нарисовал пальцем на пыльных шарах для прорицаний потешные рожицы.

— Ты не входишь в круг лиц, которым положено это знать, — с издевательской размеренностью повторил Северус.

Сириус начал закипать, хоть и обещал Гарри в конце первого курса сдерживать себя по отношению к человеку, который несколько раз за год спас тому жизнь:

— Слушай, Снейп, Гарри — мой...

— Кто? — с неожиданной холодной яростью прервал его зельевар. — Сын?

— Крестник, — не дрогнул Сириус. — И сын моего лучшего друга.

— Который умер из-за тебя, — бросил обвинение Северус.

— А ты и рад, — бросил в ответ Сириус.

— Был бы рад, не забери он Лили, — внезапно осипнув, ответил Северус. Одно даже воспоминание о ней до сих пор утихомиривало их конфликты — удивительное свойство!

— Гарри — единственное, что от них осталось, — примиряюще начал Сириус.

— Неудивительно, что тебе не доверили участвовать в его судьбе! — ядовито отозвался Северус.

— Я уже однажды счёл себя недостойным и не стал хранителем Фиделиуса, — с пересохшим горлом выговорил Сириус. — И к чему это привело...

— Да лучше бы ты умер тогда! — со спокойной ненавистью произнёс Северус.

— Да! Лучше бы я умер! — дурным голосом заорал Сириус. — Я, а не они! Я тринадцать лет живу в аду...

— Да что ты знаешь об аде! — чуть не рассмеялся Северус. — Знатный богач, любимчик, звезда факультета. Твои невзгоды действительно очень велики!

Он всмотрелся в своего старого школьного недруга.

— Знаешь, мне не будет жаль тебя, даже когда ты узнаешь, каково это — терять главного человека в жизни.

— А ну объяснись! — наставил на него палочку Сириус.

— А вот догадайся, — Северус вызывающе подался вперёд, держа свою палочку наготове.

— Северус всегда был верен нам, — вкрадчиво вмешалась в разговор Сивилла Трелони, вставая с кушетки и ощутимо пошатываясь под действием бальзама. — Нет оснований сомневаться в этом.

Драться перед дамой, к тому же убогой, — последнее дело, и мужчины одарили друг друга жгучими взглядами и отпрянули. Трелони взяла Сириуса за руку и всмотрелась в линии ладони.

— Если нужно, я могу заглянуть в глубины пространства, — она потянула его к ближайшему столику с хрустальным шаром и полой драной юбки стёрла дурашливую мордашку вместе с пылью. Положила руку Сириуса на шар — и он вдруг слабо засветился.

— Я вижу галерею шаров, стеллажи, ряды, бесконечные, безграничные, белое марево в черноте стен... — глубоким месмеризирующим голосом завела волынку прорицательница, накрывая руку Сириуса своими ладошками и усаживаясь рядом.

Сириус заподозрил, что она говорит про Отдел тайн, куда Волдеморт уже несколько раз пытался заманить Гарри — добыть пророчество. Нужно срочно туда! Но ладошки провидицы крепко прижимали его руку к шару.

— Вижу две чёрные фигуры, двух мальчиков в чёрном. У одного — шрам на лбу в виде молнии, у другого — чёрная остроконечная шляпа на голове, — продолжала пра-пра-правнучка вещей Кассандры. — В их глазах отражаются ряды шаров — как в зеркалах. Зеркала скрывают глаза, скрывают мысли...

Зеркальные очки, понял Сириус. Зеркальные очки были действенным барьером против окклюменции. Молодцы! Сам он ничего в шаре не видел — только клубы дыма, поэтому приходилось слушать.

— Я не могу увидеть сквозь эти зеркала, но я вижу отражение, — она наклонилась к шару, вглядываясь. Сириус по прежнему видел только белую муть и отражение Сивиллы Трелони. — Я вижу глаза — изумрудные, змеиные. Я слышу шипение! Мальчик со шрамом протягивает хрустальный шар: "Мы, рождённые на исходе седьмого месяца, от людей, трижды бросавших тебе вызов, пришли свершить пророчество!"

Сириус чуть не выругался и снова дёрнулся, но рука будто прилипла к шару, который засиял ещё пуще прежнего.

— Всё заливает свет. Слепит глаза, проникает через веки. Слишком много света, в шарах свет, даже чёрным стенам не съесть столько света, они выцветают...

Это было похоже на световое шоу, которое они устроили на последнем квиддичном турнире с Когтевраном. Люмос Солем Максима, усиленное Магикусом Экстремумом и дополненное светоотражающими поверхностями, давало ошеломляющий эффект! Парни хорошо подготовились!

— Удар! — Трелони дрогнула и выгнулась, но рук не отняла. — Шары разлетаются, и теперь идет дождь из света, и каждая стеклянная капля несёт ещё больше бликов. Свет выжигает всё и оставляет сияющую пустоту в голове, как чистый лист, как новую страницу в жизни...

Неужели они применили заклинание забвения под прикрытием светового щита? Изобретательно! Интересно, это прошлое или будущее?

— Люди в чёрном довольно ударяют в ладоши. Прозрачные узы сковывают чёрную фигуру, волшебная палочка лежит на полу... Они победили.

Трелони засмеялась — невпопад, истово, от души, до кашля, а потом её голос изменился — раздвоился и загремел на всю башню:

— Блестяще для школьников, но бесполезно против того, кто повелевает материей! Авада Кедавра!

В башне полопались окна, всё внутреннее убранство раскидало по стенам и разломало в щепки, тела двух давних школьных недругов одинаково безжизненно лежали на полу.

В центре башни осталась только Трелони, снова потерявшая свои очки, и её глаза нескрываемо горели зеленью. Кому нужно пророчество, когда можно заполучить пророчицу! Теперь будущее — в его руках.

Волдеморт в теле Трелони поднял руку с палочкой:

— Морсмордре!

И над башней засиял череп со змеёй.

Он вовремя узнал, что отродье Поттеров — его негаданный крестраж: Барти не зря три месяца лицедеил в Хогвартсе.

Он ждал, когда многоумный Альбус пошлёт мальчишку на смерть: магия жертвы снова сохранила бы ему жизнь, а крестраж был бы уничтожен создателем. Но он заманил свой крестраж в Отдел тайн вовсе не ради хрустального шара, ведь память и тело провидицы давно открыли ему всё, что он хотел знать. Нет, он заманил свой крестраж в Отдел тайн, чтобы даровать тому вечную жизнь — Северус сварил для этого превосходный напиток живой смерти. Так мальчишка и пролежит века под охраной дементоров, среди уймы таких же безликих марионеток Министерства магии — нашлось в памяти Берты и такое. Оборотное зелье помогло Беллатрисе упрятать мальчишку в Азкабан ещё до заката. Убедившись в этом, "Трелони" счастливым образом была найдена и возвращена в Хогвартс.

А Распределяющая Шляпа — о Салазар, какой щедрый подарок! Второй мальчишка, вероятно, надеялся вынуть меч Гриффиндора — да, вызнал Барти и об этом. Но после глупой смерти глупого гриффиндорца меч вынула Мери — ведь гриффиндорцы бывшими не бывают! Правда, проклятый меч таял каждый раз, когда она выпускала его из рук, поэтому жертву для крестража пришлось поискать в коридорах Министерства магии, а не использовать верную Мери, заодно убрав лишнего свидетеля. Зато очередной крестраж стал сильнее прежних: пропитанный ядом василиска, он занял почётное место в домашней сокровищнице Люциуса — банкам и гоблинам после утерянной чаши Пенелопы Пуффендуй Волдеморт не доверял.

Метка торжествующе реяла над башней прорицаний. Атака на защитный купол замка пошла по-настоящему. Оставалось открыть камин и впустить Пожирателей, и Хогвартс со всей его колдовской мощью, проклятыми хранилищами и гоблинскими вместилищами древней магии будет в его власти! Но Альбус — заклятый Альбус — пришёл попрощаться с жизнью без свидетелей. Как не уважить старика!

— Бессмертный против умирающего, — довольно взглянула "Трелони" на почерневшую руку с кольцом Марволо Мракса. Фамильное кольцо сослужило хорошую службу, обменяв часть заключённой в себе души на жизнь старого волшебника!

— Я не боюсь смерти, Том, — со спокойной мудростью ответил Альбус и достал бузинную палочку.

Тёмный Лорд атаковал первым, одновременно вводя в транс захваченное сознание прорицательницы. Видения будущего замельтешили перед мысленным взором — но директора в них не было. Исчез он и из виду — сбросил свою мантию и накинул капюшон нижней мантии-невидимки. Проклятье!

Обрывочные видения подсказывали, откуда придёт опасность, а тела двух волшебников, дорогих сентиментальному сердцу директора, служили отличным щитом. Затруднения старик испытывал и с телом провидицы — единственное оправдание покойной Берты, которая вместо крови врага, отнятой силой, принесла добровольно отданную кровь и загубила зелье рудиментарного тела. Пришлось ютиться в теле змеи, пока Барти не привёл поддатливую гадалку.

Её палочка из орешника с волосом единорога артачилась на тёмную магию, но хозяйской руки всё же слушалась и выдавала атакующие заклятия площадного действия и удушающие туманы. Бузинная палочка только и успевала оберегать хозяина и два бездыханных тела на полу то от огня, то от самонаводящихся плазменных шаров. Волдеморт знал, что победит, он места живого не оставил в Башне прорицаний: он по щепкам разобрал всю мебель и прошил пространство мириадами деревянных игл, он в стеклянную муку перебил хрустальные шары и заполнил воздух смертоносными осколками, так что и самому стало больно дышать, он каждую ниточку превратил в удавку, а прожигающие капли расплавленной металлической утвари светящимся дождём лились с потолка. Он не прерывался ни на секунду, безостановочно неся разрушение, он упивался хаосом, инициируя всё новые и новые уничтожающие метаморфозы материи, и на пике этого танца смерти его настигло видение.

Беллатриса в Азкабане.

Отродье Поттеров возвращается в Хогвартс.

Люциус отдаёт Распределяющую Шляпу Дамблдору.

МакГонагалл достаёт меч, и дементор высасывает из него часть тёмной души.

В Британии мир.

Мери МакДональд преподаёт в Хогвартсе зельеварение, а Северус — Защиту от темных искусств.

На мгновение Тёмный Лорд замер в оцепенении, всего на мгновение — и был развоплощён невидимым заклинанием Эванеско.

Дух его, привязанный крестражами к этому миру, ринулся на поиски нового тела — выбор стараниями директора был рядом. Но вселиться в Северуса не получилось — сознание оказалось наглухо закрыто. Тогда он нырнул в тело Блэка — но не смог им управлять и бестолково бился в конвульсиях: гриффиндорец обладал недюжинной силой воли и готов был сопротивляться до смерти. С яростным воплем, от которого содрогнулись каменные стены истерзанной башни, он вылетел из тела ненавистного врага — и вновь попал под заклинание развоплощения. Снова не умер, но был ослаблен до такой степени, что едва мыслил себя цельным существом — так, клочок тёмной материи, размазанный по большому каменному колодцу Башни прорицаний. Впереди снова были годы концентрации, пока количество не перерастёт в качество.

Впрочем, этих годов ему не дали.

Люциус Малфой действительно вернул Распределяющую Шляпу в Хогвартс — и этим поступком снова избежал Азкабана и сохранил репутацию добропорядочного гражданина и невинной жертвы Тёмного Лорда.

Минерва МакГонагалл достала меч Гриффиндора и под охраной своего патронуса-кошки скормила последний крестраж дементору. Освобождённый дух наконец получил возможность двигаться дальше — или упокоиться навеки, развоплотиться, распасться на мириады несвязанных микрочастиц и размешаться по вселенной.

Операция "Смерть Гарри Поттера" удалась. Тёмный Лорд был одурачен оборотным зельем, а зеркальные очки и Распределяющая Шляпа скрыли мысли настоящего Гарри, и Тот-кого-нельзя-называть своей рукой уничтожил собственный крестраж под личиной Невилла. Его тело Мери МакДональд как будто бы издевательски забросила через ближайший камин прямиком в гостиную Августе Лонгботтом, и почтенная леди вместе со своей подругой по чаепитию Гризельдой Марчбэнкс два дня прятали Гарри Поттера ото всех видов магического обнаружения в пригородном домишке. Только когда в газетах появились сводки о безоговорочной победе авроров, они рискнули связаться со школой, чем изрядно восхитили Альбуса Дамблдора.

Настоящий Невилл, которого в облике Гарри Поттера напоили напитком живой смерти и уложили на вечный сон в гнездо дементоров, пришёл в себя через три дня — зелье Северуса Снейпа было чётко рассчитано по времени. К этому времени Кингсли Бруствер уже вытащил его из мрачных застенков Азкабана и вернул родителям — так они семьёй и лежали в отдельной палате в Мунго, восстанавливаясь после судьбоносного Дня дурака.

Больница была полна ранеными аврорами. Джон Долиш был оглушён трижды и долго не мог понять, кто он вообще такой. Нимфадора Тонкс, исцарапанная Струпьяром, разодрала тому в ответ половину лица и с хищной ехидцей при каждом обходе справлялась о его здравии в медицинском карцере. Зачёт Аластор Грюм им таки поставил, и вся группа стажёров официально лежала в забронированных аврорских палатах. Ремусу приходилось бегать туда-сюда, навещая также своих самоотверженных учеников, попавших под шальной камнепад, Сириуса в отдельной палате под крышей и палату учителей, где лежали Помона Стебль с глубокой травмой души от героической гибели всех боеспособных обитателей её теплиц, Сильванус Кеттлбёрн с блестящей чешуйкой бармаглота на верёвочке и Северус Снейп в таком же плачевном состоянии, как и Сириус.

Алиса сбивалась с ног, обегая всех. В приоритете на лечение были авроры: сильно поредевшая стая дементоров не обеспечивала должной охраны Азкабана, и исполняющий обязанности Министра магии Кингсли Бруствер (назначенный на должность за блестящую операцию по поимке сбежавших Пожирателей смерти последним указом Барти Крауча, который ушёл с поста по собственному желанию) продавливал гуманитарный проект полной замены дементоров на авроров.

Альбус Дамблдор отбивал у Департамента магического правопорядка Мери МакДональд, демонстрируя, как она достаёт меч Гриффиндора, а значит, чиста помыслами и сердцем. Она ещё с Первой магической войны была двойным агентом, доказывал он и предъявлял старое воспоминание с выпускного курса, когда Мери просила едва ли не благословения ввязаться в тёмные искусства, чтобы у Северуса была хоть одна страховочная пешка на этом шахматном поле смерти. По её свидетельским показаниям дуэлянты Долохов и Джагсон, трое Лестрейнджей, высокородные Мальсибер и Эйвери, невыразимец Август Руквуд и убийца МакКинноннов Трэверс были торжественно возвращены в свои отремонтированные застенки в сопровождении двух новых друзей — Гиббона и Торфина Роули. Корбан Яксли и Уолден Макнейр отделались только увольнением из Министерства с запретом работать там до конца жизни — удачно откупились мелкими пешками, зато Отдел по работе с оборотнями целую неделю переписывал популяцию диких банд и наносил каждому на шею следящую татуировку.

Великаны беспрепятственно ушли в горы — их никто не догонял. Водный народ в память о своих павших борцах сделал воду Чёрного озера действительно чёрной на несколько дней, что спровоцировало три научных и одну научно-популярную статью в "Трансфигурации сегодня".

Из-за обширных разрушений замка решено было перенести Турнир трёх волшебников на год, чтобы успеть всё восстановить до приличного состояния. Братья Уизли, до последнего отстаивавшие свою школу, воспряли духом: через год им будет по 17, и они смогут официально заявиться!

Занятия возобновились только в середине апреля. Всем защитникам замка зачли ЗОТИ автоматом — более красноречивого экзамена сложно было представить. Профессор Слизнорт заявил, что возвращается на пенсию, и вопрос о преподавателе зельеварения встал ребром. Сириус Блэк ещё зимой предлагал свою кандидатуру на роль преподавателя Защиты от тёмных искусств, а Северуса Снейпа можно было бы вернуть на прошлую должность, но Минерва МакГонагалл медлила — уж больно грамотная учебная программа сложилась с приходом слизеринца на желанное место. Но кем тогда заполнить кадровый голод в плане зельеварения? Хагридом?

Домовики сноровисто починяли кладку каменного замка, и даже Добби работал бок о бок с Кикимером, разобравшись наконец, что Гарри Поттеру не угрожает опасность — и что Гарри Поттера больше не нужно делить между собой! Регулус Блэк оставил своего Кикимера в Хогвартсе с расчётом, что всё-таки доучится на последнем курсе и получит официальные корочки магического аттестата зрелости, а то какой же аристократ без образования? Не наследник знатного рода, а посмешище! Он почти не отходил от постели Сириуса и много беседовал с Гарри, который дневал и ночевал здесь же. Постепенно в палату Блэков стянулась почти вся Армия Невилла, и Регулусу выдался прекрасный шанс объясниться с Гермионой и попросить прощения, что пользовался её репутацией в своих целях. Гермионе было лестно, и почему-то волнительно полыхали щёки при каждом взгляде на сохранившегося шестнадцатилетним парня, но Регулус этого не замечал: влюбляясь, глупеют все до единого. Впереди у них был целый год одновременной учёбы в Хогвартсе...

Май

На похороны Альбуса Дамблдора съехалось, кажется, полмира. Алиса завистливо встретила на вокзале Хогсмида Хогвартс-экспресс — даже магглы смогли проехаться на легендарном поезде, а ей всё не судьба! Она жадно взяла из тётиных рук золочёный билет с вензелями — хоть косвенно приобщиться к беспрецедентному симбиозу магии и техники!

Тётя Росво тем временем увлечённо обсуждала приключения молодого Альбуса Дамблдора с румяным полнотелым старичком, с которым они ехали в одном купе и угощались потрясающей сдобой из его старомодного чемодана. Тётя тоже была нехуденькая, и вместе эти двое сами смотрелись как две булочки. Хотя во всеуслышание назвать потомственную разбойницу Росво булочкой едва ли было бы разумным поступком. Скорее — последним.

Оказалось, что у тёти и директора было немало общих друзей, и вскоре она совсем пропала из виду, почувствовав себя в замке старого друга как на вечеринке и увлёкшись разговорами об общем прошлом. Алиса всё время обеспокоенно выглядывала её поверх голов, пока Сириус не сжалился и не пошёл искать свою будущую родственницу.

Та нашлась у больничного крыла — стояла перед дверью и не решалась войти. А может, не могла: если Сириус правильно помнил, мисс Росво не обладала магическими способностями.

— Ты ему подарок от меня передал? — вместо приветствия буркнула она, хлюпая носом.

— Аккурат к Рождеству, — кивнул Сириус, вспоминая, как трепетно вёз кулёк с лимонными дольками, завёрнутыми в шерстяные носки с исландскими узорами, — будто это был свёрток с философским камнем.

— Нерасторопный, — фыркнула она, а потом посерьёзнела. — Он уже тогда был... обречён?

— Выходит.

Старая финка тронула его за рукав.

— Лукошко моё морошковое, ты мне поможешь к нему пройти попрощаться?

Сириус без раздумья взмахнул палочкой, распахивая дверь.

— Вы давно знакомы?

— Лет пятьдесят! Ой, то есть тридцать, я же не такая старая, — кокетливо хохотнула она и сделала шаг внутрь. Притихла задумчиво.

— Как вы познакомились? — он почётным караулом последовал за ней. В больничном крыле было непривычно пусто.

— Он вербовал у нас народ гонять остатки Гриндевальдовских молодцов, и мы вызвались, — немаленькая разбойница деловито подошла к спящему вечным сном старому другу.

— Но вы же магглы?!

— Нас никто не воспринимал всерьёз, — усмехнулась она. — И даже палочки доставать не успевали. Маги не понимают про пистолет, пока не покажешь. А потом уже поздно.

Она коснулась почерневшей от смертельного проклятья руки старого друга и мечтательно задумалась:

— Но Альбус успел. Пришлось руку ему прострелить. И вторую.

Сириус уважительно промолчал.

— И палочку в декольте запрятать... как раз вот эту, — она по-хозяйски повертела в руках директорскую палочку и протянула Сириусу.

— Бузинную? — он оторопело замер. — То есть... настоящий её хозяин — Вы?!

— На кой она мне? — она пожала плечами и вложила невостребованную палочку обратно в тронутую тленом руку. — Вернула, как только мы контракт кровью скрепили.

Сириус с прищуром прикидывал, могла ли добром возвращённая палочка сохранить свою мощь — или её сила осталась у победившей разбойницы, скажем, в пистолетах? Все думают, что Бузинная палочка утратила свои свойства, так как её владелец умер своей смертью, но что если?..

— Да, славно мы тогда этих мужиков поганых погоняли по минному полю! — мечтательно вспоминала тем временем тётя Росво, поглаживая перстни на ледяных руках старца. — Альбус их ловко заманивал! Мы были идеальной командой в боях. А вот ноги у него в его полуперденчиках вечно мёрзли...

Она перешла к его ногам и беспардонно задрала мантию, обнажив мягкие расшитые туфли с загнутыми носами и босые пятки.

— Пришлось вязать ему носки, недотёпе. Так до сих пор и вяжу, как бабка старая.

Потомственная разбойница опустила руку в карман, вытащила заботливо перевязанные лентой шерстяные носки с зимними узорами в виде снежинок, оленей и шишек и стала натягивать их бывшему директору на босые ноги.

— Вот теперь как надо, — она заботливо поправила мантию, будто укрывала одеялом. — Спи, старый друг, холод тебя не тронет.

Пока шли обратно к собравшимся на церемонию, Сириус попробовал магией вытащить у старой финки пистолеты, но безуспешно: ни Акцио, ни Левиоса, ни Локомотор, ни Мобиле их даже не пошевелили.

— У Альбуса школа, у Игорька школа, — рассуждала тем временем Росво. — Может, и мне школу завести? А что — статусно! И в историю точно войду. Ты же потерпишь без Алисы пару лет?

Сириус поддакнул, не слушая, — увлечённо проверял, от каких ещё заклинаний заговорена одежда старой финки. Мысль сделаться властителем смерти прельщала до слепоты.

Её группа вернулась с полюса с первой зимней практики, опоздав к началу семестра на три дня. Но ведь вернулась! Вернулась сама, а не экстренным порталом! И материала теперь хватит не только на монографию, но и на кандидатскую!

Ученики разбрелись по теремам, едва ли не целуя бревенчатые стены, а Алиса, проводив их глазами, пошла в свои теплицы в дальнем конце Колдовстворца. На двери висела записка на чёрной бумаге, которая крупными красными буквами велела незамедлительно зайти в директорский кабинет. Пришлось идти. Едва не падая с ног от усталости, Алиса нашла силы только кивнуть секретарю, который разъяснял что-то по документам чернявому преподавателю с тростью, и прошла в святая святых школьной администрации.

Плюхнулась в кресло, благодарно заметив, что за столом накрыто на двоих. Как хорошо иногда, что директор твоей школы волшебства — твоя тётя! Не глядя, азартно взялась за ложку, и когда Росво собственной персоной через пару минут зашла в свой кабинет, Алиса уже доскребала со стенок чашки кашу на топлёном молоке, щедро посыпая остатки кедровыми орешками.

— Алиса, ты ли это?! — воскликнула с порога хозяйка Колдовстворца.

— Что? Мы последние три дня одной редькой питались, — оправдательно протянула Алиса.

— Ешь-ешь, — медовым голоском согласилась директриса. Проходя мимо, похлопала племянницу по плечу, сверкнув золотым кольцом с простым камушком, и села в своё кресло, умильно глядя на такой аппетит.

— Мы ей даже бантик привязали, чтобы хоть этот исходник не съесть по ошибке, как остальные...

Первое исключение из закона Гэмпа никак обойти не удавалось — еду из воздуха делать было невозможно, только размножать уже имеющуюся. Причём если кто-то съедал исходный объект, то копии через какое-то время таяли, и экспедиция оставалась без провианта. А попробуй на полюсе найди еду! Пробовали вызывать змей и птичек, накладывать проклятья сардин, пауков и даже слизняков, как советовал некий анонимный автор из старого журнала, но сытости они не давали — будто воздуха наелся, только разнообразить вкус и годились. А взять с собой землицы и семян, чтобы проращивать Гербивикусом, никто не догадался. Но они учтут это на следующей практике!

Немаленькая разбойница хохотнула и заботливо подлила в кружку чая на травах, звякнув колечком о медный чайник.

— А селёдка там и правда сказочно жирная. Но говорящая. Рука не поднялась... — Алиса взяла оладушек с ягелем и озадаченно уставилась на надкусанный край. Почему-то именно сейчас подумалось, что чай тоже был слегка остывший, каша — будто попробованная, и на стуле словно кто-то сидел.

— Я что, на твою деловую встречу вторглась? — похолодела Алиса и медленно, словно оладушек тоже был разумным, положила его обратно на тарелку.

У тёти озорство плескалось в глазах.

Только не это! Мало того, что экспедиция заплутала (сами попробуйте ориентироваться на полюсе!), так ещё и честь и гордость школы волшебства объела директрису и её высокого гостя! Опять будет посмешищем среди коллег. Вот как, как заработать себе серьёзную репутацию перед почтенными учителями, когда вечно случаются неловкие ситуации? Как добросовестно ни выполняй свою работу, всё равно то и дело вылезают ошибки, ошибки, ошибки...

За дверью уже кто-то отчётливо топал и стучал тростью. Алиса обернулась, собираясь вскочить и ретироваться, взгляд забегал по комнате. В шкаф? За штору? В окно?!

— Кто сидел на моём стуле?! — грозно донеслось из-за приоткрытой двери.

Это что, Михаил Потапович?!

Алиса непроизвольно ссутулилась, как черепаха втянула голову в панцирь. Срочно пригладила безнадежно грязные волосы и попыталась отскоблить варенье, подло капнувшее на грудь.

— Кто ел из моей тарелки?! — продолжал низкий голос, и тяжёлая дверь начала меееедленно скрипеть, открываясь всё шире.

Алиса безнадёжно зажмурилась — и выдохнула, прощаясь с надеждой когда-нибудь стать равной этим великим людям. Маленькая глупышка — вот её удел. С укором взглянула на надкушенный оладушек — и затолкала его в рот. Любимый, с ягелем — что добру пропадать?

— Кто пил из моей кружки?! — продолжал нагнетать голос, и Алиса шумно выдохнула, дожевав, и встала навстречу входившему, приготовившись извиняться, будто нашкодившая ученица, а не полноправная коллега. Руки спрятала за спиной — пальцы были жирными от предательского оладушка.

Но витиеватые объяснения мигом вылетели из головы.

В дверях стоял Сириус.

С боевой тростью в руках и в форменной одежде преподавателя защитного и боевого колдовства.

И улыбался в усы.

— Что ты тут делаешь? — Алиса обернулась к тёте, ища подтверждения странному видению.

— Сириус Орионович у нас работает. Всех наших одолел, выбора мне не оставил, — немаленькая разбойница развела руками, блеснув колечком, и запорхала ресницами. — Хорош, как мои молодцы.

— Осенью Турнир трёх волшебников, — ответил Сириус, приветственно приближаясь к ней. — Мы с вашими ребятами должны утереть нос Снейпу. Ты же мне поможешь?

Алиса закрыла глаза и улыбнулась.

— Мне тебя не хватало, — она тепло прижалась к нему.

— Служебные романы у нас запрещены, — напомнила тётя, хрустя орешками и теребя колечко на пальце.

Ответить они не могли.

Губы были заняты.

Наперегонки доедали оладушки с ягелем — вкуснейшие! ;)