Дневник Агнес Грюм (гет)

* * *

До Рождества оставалось три дня, и в замке царило праздничное оживление. Главным образом потому, что близнецы Уизли умудрились накормить петардами саламандру и едва сбежали от разъяренного профессора Кеттлберна — преподавателя Ухода за магическими существами.

Фейерверк получился поистине грандиозным. Однако в этот раз больше всего от розыгрыша пострадали сами близнецы — разозленная саламандра в долгу не осталась, наградив братьев приличными ожогами, и непоседы Уизли теперь куковали в Больничном крыле у миссис Помфри.

Так или иначе, в замке было весело. В Общей гостиной Гриффиндора царило предпраздничное оживление: многие студенты мысленно уже покинули замок и отмечали Рождество, и лишь единицы не забывали о том, что учеба ещё не закончилась, а каникулы ещё не наступили.

Я привычно устроилась на подоконнике и болтала ногами, легкомысленно плюнув на остаток уроков до праздников — выделяться из общей массы учеников не хотелось никак. Рецепт Оборотного зелья я уже достала — развести Локонса на пропуск в Запретную секцию не составило никакого труда, бесстыдно польстив и подарив ужасно приторный комплимент. В самой секции я не смогла заставить себя не отвлекаться на другие книги и помимо трудов по зельеварению, умыкнула ещё парочку книг.

«Экспериментальная Трансфигурация» показалась мне в достаточной мере полезной и в основном рассказывала о нестандартных применениях трансфигурирующих чар. Были главы посвященные заклинаниям преображения, применяемым в бою, совсем немного было про то, как трансфигурация применяется при изготовлении артефактов, но основная часть касалась анимагии. Быстро пролистав книгу, я решила углубиться в первые главы — анимагия казалась интересной, но чертовски сложной наукой, к тому же она вряд ли могла помочь мне побить Панси в дуэли.

Второй заинтересовавшей меня книгой была «Чары. Записки Первого Дуэлянта». Сборник смешных историй, связанных с дуэлями, многочисленных уловок — как честных, так и бесчестных — и, самое важное, перечисление советов для того, чтобы выйти победителем из каждой схватки. Причина же, по которой данное сокровище оказалось на полках Запретной Секции, заключалась в излишней жестокости некоторых советов и повышенной летальности при их применении.

Книги я пролистала в тот же день, как взяла их, и остаток времени до Рождества я посвятила тому, чтобы переписать самые нужные главы оттуда. Рецепт Оборотного зелья также был аккуратно переписан, а ингредиенты для него было решено достать на каникулах и начать варить в январе. Срочных дел, помимо домашних заданий у меня не было, поэтому я решила наградить себя спокойным днем отдыха.

— Агнес, привет! Ты Гарри не видела? — спросил меня Невилл, я лишь пожала плечами — в последний раз я встречала Поттера утром на завтраке — и поморщилась, вспомнив, что хотела ненавязчиво расспросить того про змей и парселтанг, но так и не поговорила — Гарри было чертовски трудно поймать. Я планировала свести разговор к походу Дурслей в зоопарк летом перед первым курсом, и если окажется, что в тот день Гарри так и не понял слов змеи из террариума, то одним змееустом в этом мире окажется меньше. Плохо это или хорошо, я не бралась судить, но выяснить это было необходимо.

— Плохо, — расстроился Долгопупс. — Его Вуд ищет, тренировку перенесли на сегодня, а Гарри как сквозь землю провалился.

То, что Вуд свихнулся на квиддиче, секретом не было, а после того, как он узнал, что команда Слизерина теперь рассекала в поле на новеньких Нимбусах, так совсем растерял все крупицы адекватности. Смущало другое.

Я нахмурилась. Если что я и знала о Гарри Поттере, так это то, он бы никогда в жизни не пропустил тренировку по квиддичу добровольно.

Спустя пару минут я выкинула любые мысли о Поттере из своей головы, ему в любом случае не грозило ничего страшнее разъяренного Оливера, и их заменили мысли об еще одной головной боли — Оборотном зелье, для которого мне был нужен волос Драко Малфоя.

Мой план был по-идиотски изящным: я хотела под видом любимого внука расспросить дедушку о его планах. Исходя из того, что я увидела, Абраксас во внуке души не чаял. Это могло сыграть мне на руку.

Самый очевидный и легкий способ достать волос Драко — вцепиться тому в волосы, как при нашей первой встрече в Хогвартс-экспрессе. Способ был приятным, но имел свои последствия, а именно высокую вероятность отработки, чего мне не хотелось совершенно. Был еще вариант стащить волос незаметно, околдовав Малфоя конфундусом — для этого необходимо было каким-то образом избавиться от его свиты. Еще вариант — воспользоваться дезиллюминационным заклинанием, однако я абсолютно не знала его, и мне нужно было заложить время на его разучивание.

Размышляя, я не заметила, как настало время обеда, и очнулась только тогда, когда Общая гостиная опустела. В кои-то веки я была в таком непривычном в последнее время одиночестве — Рон и Гермиона, судя по всему, искали Гарри. К потере Поттера я решила отнестись философски — если обладатель мантии невидимости не хотел быть найденным, то и смысла искать его не было никакого.

Спрыгнув с подоконника, я поспешила в Большой зал, петляя по коридорам и тайным ходам, и около резных дверей словно назло столкнулась лицом к лицу с уже отобедавшим Малфоем и его пустоголовой свитой. Драко, увидев меня в одиночестве, не смог пройти мимо.

— Надо же, Грюм, — протянул он. — Уизли-таки очнулся и понял, что птица не твоего полета?

Я удивленно посмотрела на него, и во мне проснулось любопытство:

— А кто птица моего полета?

— Флоббер-червь, полагаю, — сделав вид, что задумался, ответил он. Крэбб и Гойл загоготали.

Я закатила глаза.

— Ты поэтому ко мне пристал сейчас? Не знала, что Малфои от флоббер-червей родословную ведут, — издевательски пропела я. Что черви, что змеи — всё одно, скользкие и противные.

— Заткнись, Грюм! И не смей говорить о моей семье такие вещи, — прошипел он.

— Иначе что? Уползешь? — что поделать, я осознавала, что нарывалась, но остановиться уже не могла. Я жутко злилась на Абраксаса, однако ответить ему не могла никак, поэтому с удовольствием решила отвести душу на его внуке. К тому же мысль о том, чтобы оттаскать Драко за волосы внезапно показалась отличной, даже невзирая на возможную отработку. — К тому же ты первый начал, придурок.

Он злобно сощурил глаза и резко успокоился.

— Идиотка, — бросил он в ответ. — Ты и твой папаша еще пожалеете за то, что недооцениваете нас, Малфоев.

— А за что вас ценить? Что ты, что твой отец — заносчивые индюки, — фыркнула я и попробовала закинуть удочку: — А вот деда твоего я еще не видела — познакомишь? Должен же у вас хоть кто-то быть нормальным.

— С дедушкой? Тебя? — презрительно отозвался Малфой. — У тебя был бы шанс, имей ты хоть каплю мозгов и живи ты во Франции.

— Во Франции? — недоуменно переспросила я.

— Дед переехал во… — начал он, но затем замолк и недоверчиво протянул: — Ты что, действительно хочешь познакомиться с моим дедушкой?

И громко рассмеялся.

Мне же было не до шуток. Если Абраксас Малфой решил покинуть Британию, это могло означать две вещи: либо он решил ни во что не вмешиваться и сбежал на континент, спасаясь от драконьей оспы, либо это было лишь прикрытием для его путешествия в леса Албании для поиска того, что теперь было Волан-де-Мортом.

Сообразив, что на выпад Драко нужно было что-то ответить, я излишне резко бросила:

— Делать мне нечего! Сомнительно, что такой идиот как ты, мог получиться от достойных людей.

— Ты точно нарываешься… — покраснел он. Крэбб и Гойл беспокойно переступили с ноги на ногу — предчувствовали бурю. Малфой медленно вытащил палочку. — Слышать такое от той, чья мать была грязно…

— Мисс Грюм, мистер Малфой, какие-то проблемы?

Из моей головы совершенно вылетело то, что мы устроили разборки совсем недалеко от дверей Большого зала. Над нами возвышалась профессор МакГонагалл в своей извечной остроконечной шляпе и сверлила нас суровым взглядом.

— Нет, профессор, никаких, — состроив абсолютно дружелюбное лицо ответил Малфой.

— Мисс Грюм? — обратилась ко мне декан Гриффиндора, не поверив слизеринцу ни на йоту.

— Абсолютно никаких проблем, профессор, — МакГонагалл мне, впрочем, не поверила тоже. Кредит доверия ко мне был чертовски мал ещё с первого курса.

Вернувшись обратно в башню, я погрузилась в размышления и просидела, не двигаясь, пару часов кряду. План с Оборотным зельем трещал по швам. Нужно было придумать новый. Действовать в лоб и открыто заводить переписку не хотелось совершенно.

Время близилось к закату, однако Поттера найти так и не удалось: ни Рон, ни Гермиона не знали, куда же он мог запропаститься. Решили подождать до отбоя — если пропажа к тому времени не найдется, то было решено пойти к профессору МакГонагалл. Я же отстраненно думала — насколько всё было серьезно и стоило ли сдавать наличие Карты Мародеров у близнецов, которые ночевали в Больничном крыле?

К вечеру сидеть в Общей гостиной мне надоело, поэтому я решила побродить по замку, и Рон увязался за мной следом:

— Ну и куда Гарри мог запропаститься?

— Не знаю, может потерялся? Сам же знаешь сколько в Хогвартсе ходов и коридоров.

— Да нет! В жизни не поверю, — фыркнул Рон, завернув в необитаемую часть замка. — Гарри обожает Хогвартс, и, мне кажется, замок отвечает ему взаимностью.

На это мне ответить было нечего.

Мы в очередной раз свернули и оказались в незнакомом коридоре. Вдоль стен висели многочисленные гобелены, однако они пребывали не в самом лучшем состоянии. Пыльные и погрызенные молью ковры говорили о том, что этот коридор был заброшен, и притом давно. Коридор оканчивался тупиком, и я развернулась, чтобы сказать Рону, что здесь было пусто.

Вдруг до моего уха донесся тихий звук — чертовски знакомый чих, однако он доносился словно из-за стен.

— Ты тоже это слышала? — прошептал Рон, забавно округлив глаза.

Я кивнула в ответ и повернула голову в ту сторону, где мне послышался звук. Чуть помедлив, подошла к гобелену и тыльной стороной руки сдвинула в сторону тяжелую и старую ткань, открывая вид на спрятанную дверь. И молча кивнула в сторону находки, уступая место Уизли. Рон взялся за дверное кольцо, потянул его на себя и вошел в комнату.

Комната была огромной, и всё её пространство было заставлено манекенами — старыми, обветшалыми, но рабочими. Рядом с окном, расположившись на подоконнике, ловя своими огромными ушками огненные лучи заходящего солнца, сидел Бо.

Он испуганно оглянулся, но, заметив мое лицо, расслабился. В его тоненьких руках можно было разглядеть хорошо знакомую мне тетрадь.

— Бо! Привет! — помахала рукой я.

— Бобо бо! — мне помахали в ответ.

— О, так это тот самый эльф? — удивился Рон, едва мы зашли в комнату.

— Ага, — кивнула я Уизли. Затем обратилась к Бо: — Что рисуешь, Бо?

Однако, кажется, эльф только недавно приступил к своему занятию — лист был пуст, лишь несколько чёрточек одиноко покоились в середине.

— Слушай, как ты думаешь, а он не видел Гарри? — спросил меня Рон, я лишь пожала плечами. Ну как это спросить? Бо всё равно не понимал человеческую речь. Хотя…

— Бо, ты не видел мальчика с темными волосами и очками? — я тоже присела на подоконник. В ответ на это эльф протянул мне лист бумаги и карандаш, и я принялась писать портрет Мальчика-Который-Выжил. Получилось так себе, однако шрам на лбу вышел довольно похожим. Уизли заглянул мне через плечо и весело хмыкнул:

— У Гарри волосы не такие прилизанные. Бо-о-ольше хаоса на волосах, больше!

Успокоился он только тогда, когда у нарисованного Поттера на голове получилось натурально птичье гнездо. Взглянув на результат, я решила, что так вышло даже лучше — больше похоже.

В этот раз эльф рассматривал рисунок долго, постоянно переводя взгляд своих огромных глаз то на меня, то на портрет и обратно. Я обеспокоенно закусила губу — получится ли в этот раз?..

Бо резко спрыгнул с подоконника и взял нас за руки.

— Аккуратно, сейчас будем трансгрессировать, — предупредила Рона я.

— Что? Разве в Хогвартсе можно трансгре… — окончание предложения потонуло в водовороте пространства, которое сначала сжалось, затем вновь расширилось. Я лишь чудом удержала ужин в своем желудке, Рону же не повезло — это оказался его первый опыт трансгрессии, к тому же такой внезапный.

Мы очутились в подземелье, это сразу стало понятно по почти могильному холоду и полному отсутствию света.

— Люмос! — произнесли мы одновременно, едва пришли в себя, и зажмурились, привыкая к свету. Вспышка световых чар осветила наши лица и небольшой пятачок пространства вокруг нас. Мы очутились в коридоре — или тонелле? — и довольно глубоко под землей. Бо находился неподалеку, указывая своим тоненьким пальчиком вглубь коридора, в очередной раз громко чихнув.

— Мда… И как Гарри сюда занесло? — проворчал Рон, двинувшись вперед. Я засеменила за ним, стараясь не отставать.

По коже бежали мурашки, а коридор казался жутким. Это подземелье отличалось от обычного — под ногами был не каменный пол, а земля, устланная чем-то неприятно хрустящим, а потолки — ниже чем обычно. К тому же в слизеринских подземельях постоянно гулял сквозняк, здесь же воздух был спертым, и дышать было в разы тяжелее. Воздух со свистом выходил из моих легких, а я старалась дышать глубоко, игнорируя сосущее ощущение под ложечкой. Очередная ветка хрустнула под моими ногами, и я наклонилась, стараясь рассмотреть, на что наступила. Кость.

Пол был покрыт огромным количеством костей самых разных размеров.

О, Мордред, кажется, я начала понимать, где мы оказались.

— Рон… — начала я, однако Уизли, который шел впереди меня, застыл как вкопанный. Прямо из-за поворота перед нами показалась открытая нараспашку круглая дверь, а дальше — просторный и тускло освещенный зал. Огромные колонны, увитые змеями, словно плющом, уходили ввысь под самый потолок, который утопал во тьме. В конце комнаты, прямо за последней парой колонн, высилась гигантских размеров мужская статуя.

— Мерлин, я не хочу умирать… — прошептала я.

Тайная Комната.

Гарри Поттер сейчас находился в Тайной Комнате.

Мой мозг отказывался это понимать.

В Тайную Комнату можно было попасть только узнав, где находился вход. Этой информацией обладал только Том Реддл и гипотетический владелец его дневника. Однако Реддлу сейчас было не до Тайной Комнаты — он оправлялся от неудачной попытки завладеть философским камнем. Что же касалось дневника… В этот раз он не попал в вещи Джинни Уизли, и я решила, что дневник не может быть в Хогвартсе — если Абраксас Малфой догадался о его истинном предназначении, то постарался бы сохранить его для Темного Лорда в абсолютно невредимом состоянии. Однако все оказалось ровно наоборот.

Дневник был в Хогвартсе. Крестраж Волан-де-Морта попал в руки к студенту школы. Гарри Поттер сейчас находился в Тайной Комнате и мирно беседовал с почти воплотившимся юным Томом Реддлом.

Гарри Поттер был владельцем дневника.

Я боролась с желанием вцепиться в свои волосы и заорать во весь голос и, наоборот, забиться в самый темный угол и не вылезать оттуда до скончания веков.

— Гарри! Вот ты где, — облегченно выдохнул Рон и поспешил к двум фигурам в конце зала.

Я обреченно прикрыла глаза и последовала за ним — что делать в этой ситуации, я не имела ни малейшего понятия, поэтому решила импровизировать.

— Рон? Агнес? Что вы здесь делаете? — недоуменно спросил Гарри, при этом свой последний вопрос он адресовал не нам, а своему недавнему собеседнику — темноволосому и привлекательному юноше со значком старосты.

— Тебя ищем, дружище, — Рон подошел к Поттеру и притормозил. Затем словно очнулся и завертел головой, указывая пальцем сначала на крестраж, затем на статую. — А это кто? И что это за место?

— Тайная Комната, — самодовольно произнес темноволосый юноша и слегка сжал ладонь, которая покоилась на плече у Гарри. — Одно из величайших чудес Хогвартса, наследие Салазара Слизерина.

Что-то здесь было не так.

Мираж Тома Реддла был почти осязаем, не просвечивал и казался живым человеком, при этом, откуда он черпал энергию на это, являлось загадкой, ведь Поттер — единственный кандидат на роль невольного донора — не выглядел так, словно из него секунда за секундой выкачивали жизнь, а был бодр и свеж.

Мое сердце пропустило удар, когда я посмотрела на этих двоих, и в голове моей сложилась цельная картина.

Гарри Поттер не был простым и обычным студентом, подобно Джинни Уизли. Он был последним крестражем Волан-де-Морта. А позади него, вольготно пристроив руку на плечо Поттера, находился самый первый кусочек души Темного Лорда. Не было ничего удивительного в том, что этим двоим был комфортно друг с другом, когда один не пытался убить другого — так или иначе, они были практически частью одного целого.

По коже пробежал мороз. Какое-то тотальное и катастрофическое ощущение неправильности затопило меня. Ошибка. Это все одна огромная и чудовищная ошибка. Гарри Поттер, открыто и с доверием глядящий на Волан-де-Морта… Мерлин, пожалуйста, пусть это всё мне просто снится.

Я с ужасом смотрела на этих двоих. И тем не менее… чего-то не хватало.

Если мы сейчас были в Тайной Комнате, то где же находился Василиск?

— Тайная Комната? — переспросил Рон. — Никогда о такой не слышал.

— Гарри, Рон, — звенящим от напряжения голосом, я обратилась к мальчикам. — Нам пора возвращаться, скоро отбой.

Том Реддл же потерял малейшие крупицы интереса к нам и жалостливо — что? мне не показалось? — обратился к Поттеру:

— Гарри, — затем, словно о чём-то вспомнив, Реддл всем корпусом развернулся в нашу сторону и угрожающе спросил: — Как вы, двое, попали сюда?

Я огляделась: Гарри и Том стояли у подножия огромной статуи Салазара Слизерина, до сих пор не расцепившись, Рон увлеченно оглядывал уходящие ввысь колонны, бормоча о том, как подобное помещение способно уместиться в подвалах замка, а Бо… Я крутанулась вокруг своей оси, в попытке отыскать домовика, однако тщетно. Бо куда-то исчез. Отвечать на вопрос Реддла я, естественно, не стала.

— Гарри, — мой голос едва не сорвался на крик. — Ты знаешь, кто рядом с тобой?

Поттер нахмурился и ответил:

— Конечно. Его зовут Том Реддл, пятикурсник и староста Слизерина, — затем с нажимом добавил: — Мой друг.

Рон отвлекся от разглядывания обстановки и хохотнул:

— Вообще-то староста Слизерина — Люциан Боул, его в этом году выбрали, — затем, не видя и тени узнавания на лице Гарри, добавил: — Ну, Боул, загонщик, противный такой. Ты что, не помнишь его?

— Среди учеников Хогвартса нет никого с фамилией Реддл, Гарри, — произнесла я, наблюдая за тем, как скривилось лицо Тома. Однако упрямое выражение лица Гарри не дрогнуло ни на миг. Он лишь повернулся к Реддлу и спросил тихо:

— Могу ли я?..

Я вздрогнула. Поттер знал, что Том Реддл ученик Хогвартса не этого времени, но покрывал его.

— Гарри, — тон Реддла вновь приобрел просящие нотки. — Ты же знаешь, как мне одиноко, к тому же, с тобой так трудно встретиться… — затем, будто вспомнив давний разговор, он предложил: — Я помню, ты давно хотел познакомиться с моим питомцем. Я могу показать его сегодня.

— Правда? — Гарри, казалось, был чертовски этому рад. И даже Рон, который не понимал в чём дело, тоже выглядел заинтересованным.

— Конечно, — очаровательно улыбнулся Реддл, бросив полный предвкушения взгляд на нас с Роном.

О нет.

Он повернулся к нам спиной, поднял голову и посмотрел в каменное лицо Слизерина. Из его рта полились шипящие и свистящие звуки. Гарри же завороженно наблюдал за крестражем, однако в последний момент схватился за шрам на лбу и тонко вскрикнул.

Образ Тома Реддла слегка мигнул, словно призрак, сквозь которого прошли.

— Закрой глаза, Гарри, — коснулся он Поттера, прикрыв его глаза.

— Что? — Гарри попытался завертеться в руках миража. — Зачем?

Я же на негнущихся ногах отошла к Рону и срывающимся шёпотом попросила:

— Смотри в пол, Рон. А лучше закрой глаза, — и предчувствуя поток вопросов, добавила: — Это Василиск. Ручная зверушка, про которую он говорил.

Рон вскинулся, попытавшись перебить меня, но я лишь жестко повторила:

— Глаза в пол.

Звук отодвигающейся каменной кладки привел меня в чувство. В чувство полнейшей паники и отчаяния. А шелест змеиной чешуи по каменному полу и тихое шипение заставили встать дыбом волосы. Я уставилась в пол — передо мной маячили ботинки Гарри и Рона и нижний край из мантий. Мантия Гарри странно топорщилась, и, приглядевшись, я увидела в кармане мантии небрежно засунутый дневник, на который я совсем не обратила внимания, отвлеченная размышлениями о Гарри и Томе.

Чтобы принять одно из самых безрассудных действий в моей жизни, мне потребовалось не более пары секунд.

С тех самых пор, как Реддл разбудил Василиска, мы были обречены, я поняла это с необыкновенной чёткостью.

В оригинальной истории Агнес Грюм не существовало — она умерла еще одиннадцать лет назад, но Гарри и Рон — были. Они были главными лицами в будущей войне, без них победа над Волан-де-Мортом была невозможна. Они должны были выжить, так или иначе.

Застывшие недвижимым мертвым изваянием Гарри и Рон — худшее, что могло сейчас произойти. И я не могла этого допустить.

Единственное, что пришло мне в голову в тот момент — отвлечь внимание Тома, а вместе с тем и Василиска, на себя. И дневник для этих целей подходил идеально. Оставалось только надеяться, что мальчишки смогут сбежать за то время, которое я смогу выторговать у Чудовища Слизерина.

Не давая себе времени, чтобы передумать, я быстро дернулась к Гарри, выхватила дневник и бросилась в сторону коридоров-тоннелей. В спину мне полетел разъяренный шипящий крик на парселтанге.

В голове было удивительно пусто, лишь в голове крутилась невеселая мысль:

«Меня разорвут на части или обратят вечной статуей? Пожалуй, я предпочту первый вариант».