Панк-Дозор (джен)

— Рептилоидов не существует, Андро! — Мишка с пеной у рта принялся было развенчивать очередную теорию заговора, подслушанную из телика в гостишке, но наткнулся на очень странный взгляд Князя. — Чего, ё-моё? — с опаской спросил, а то знал он этого фрукта… Как придумает чего, так хоть ложись, помирай от смеха.

— Ага, и единорогов тоже, — Андрей хмыкнул, а после зарылся в свой чемодан, скрывшись там наполовину… Вы скажете, что за шкаф таскает за собой в тур этот безумец — и будете не правы. С виду — мелкогабаритная спортивная сумка, на вес тоже, а вот внутри… Посудную лавку вряд ли туда можно было уместить, а вот скрючившегося слона — вполне. Любил Княже у них вещи в артефакты превращать.

Позаимствуешь у него, бывало, расческу, а потом удивляешься, что это изо рта одна правда-матка извергается… Пока в Сумрак не подглядишь да вещицу подальше не отбросишь. Это остальных Иных в группе жизнь научила, что подвох может скрываться даже в носках… Потому и Андрея вещички они не заимствовали. А Мишка вот никак научиться не мог, хотя весь лоб в шишках — да.

На самом деле, ему это даже нравилось. Испытателем чужой фантазии себя ощущал. Благо Горшку та никогда не вредила. А часть артефактов он и вовсе себе прикарманил. Вот и сейчас зарылся его друже в свою сумку, расширенную незримо до размера бункера небольшого аль подполья какого… А Миха гадал, что, неужели единорога живого достанет?!

Нет, ну он, вроде как, бестиарий их изучил и там никаких пони с шишаком посреди лба не имелось. Ни обычных, ни радужных. Но зачем тогда роется, спрашивается, а, ведьмак хренов? А хренов потому, что вместо реальной работы на благо Дозора, Андрюха тут с ним пел да плясал. Только что крестиком не вышивал. Но и то… Заставал его Мишка однажды за чем-то подобным, Князь тогда отмазался, что краску вымыть может — чары нарушатся, а нитки сверху на краску — крепче заклинания удержат суть.

— На, — весь пыльный, но довольный друже положил перед ним какое-то резное всё зеркальце, будто в бою у мачехи Белоснежнки какой отнятое. — Поглядись!

— Я те чё, баба какая?! — взвился Горшенёв, отскакивая от этого куска стекла. — Где обещанный единорог-то, Князь?

— Ну, — Андрей почесал висок. — На волшебного коняшку ты тянешь разве что на горбунка, но насчёт рептилоида… Тут, Мих, прости, но меня мучают подозрения!

— Ты какой трын-травы обкурился? — У Горшка глаза из орбит полезли. Княже, в самом деле, сейчас в больную мозоль наступил. Дело в том, что был Михаил магом-перевёртышем урождённым. Светлым даже — во как интересно получилось. Только вот перекинуться у него за тридцать лет топтания по земле так и не вышло. Отец вне себя был. Все надрывался, что Миха недостаточно старается и вообще, бестолочь, весь свой дар Иного пустившая гитаре под струны…

А Горшок, как это услыхал, уже из вредности пытаться перекинуться перестал. И вообще, его бы воля — и в Сумрак-то б не входил, жил бы совсем как человек… Итак старался. Но вот беда — неприятности его находили сами, и, выпутываясь, приходилось силы использовать.

Итак первые годы мучали его смутные подозрения, что Князя ему в няньки-шпионы батя с щедрого плеча и отрядил, а потом решил на них плюнуть, глядя на этого ненормального. Поскольку если в телохранителя он поверить худо-бедно мог, то шпиона… Ну рожей не вышел Андро, вот совершенно. Он, может, в противоборство с системой, как сам Миха и не вступал в открытую, но существовал внутри неё, как элемент обособленный со своим солнцем, планетами и орбитами, чьи пути с основной системой редко пересекались.

Тут надо пояснить, что и его попытки топить за Анархизм в мире Иных провалились с треском… Батя просто взял его пацаном однажды на казнь в Инквизиции. Мишка поежился. Сама смерть за идеалы его не страшила, но то, как легко стиралось любое напоминание о неугодном элементе, делало ту бессмысленной.

Потому с проклятиями и решил сосредоточиться на мире людей. Те его куда как более прельщали, а то, что у него вся группа Иные — это совпадение, не более, поняли, да?!

И вообще, вода камень точит. Вон на него народ смотрит, мож немного чего-то в головах и проясняется… Наверное. Горшочек не знал. Но, короче, он и думать забыл про свою форму зверя. Просто порой ощущал её дыхание. Жаркое и очень свирепое. В самом деле девиз «Нам — ярость!» — подошёл бы. Миха полагал, что он какой-то хищник.

Порой, это звериное обострялось в нём. Парни придумали звать то его состояние Гоблином. Горшка это обижало, а что-то голосом отца твердило, что зверь бесится, что Мишка ему вырваться на волю не даёт… Лапы размять — в себе держит. Ещё и пугали его порой, что однажды сгорит от этого. В горстку пепла обратится.

А теперь вот ещё Князь зеркало какое-то под нос суёт, гад, что-то про рептилоидов твердит… Ну да — это из той рубрики, что все люди как люди, или Иные как Иные, а Миха Горшок будто с другой планеты свалился. Вот и Андро, видать, туда же — ожидает, что он в жопокрыла обратится. А может, тоже волнуется, что он так скоро взорвётся. Переживает, гад.

— Не выеживайся передо мной хоть! — друг его терпение начал терять. — Ты не знаешь и знать тебе не надо, как и где я эту вещицу добыл! А ещё больше того ждал, когда ты речь про неведомых зверушек заведешь! Бери в руки и смотрись — без разговорчиков! Зеркало это суть являет истинную — Тёмный маг посмотрит и крокозяка какого аль демона увидит, например. А перевёртыш должен зверя своего разглядеть! — и снова упрямо сунул ему в руки зеркальце, грозной тенью нависая.

Мишка вздохнул устало. Шансов сбежать от Андрея у него не было… Да и не больно-то хотелось. Ладно, чего дурного, если он увидит, наконец, кто он, а?

— Чё там сказать надо? — набычился он больше для виду. — Свет мой, зеркальце? — сверкнул щербатой улыбкой.

— Пропеть! — не остался в долгу Андро. — Плач Ярославны!

— Издеваешься, — покачал головой Горшочек, принимая, наконец, зеркало, тут же ручка потеплела, напитываясь его силой, а отражение его подёрнулось дымкой, в которой затем полыхнуло пламенем, а потом вещица с треском хрустнула, после чего и вовсе воспламенилась.

Пока он кашлял натужно от дыма, бледный Князь с трудом потушил начинавшееся пожарище, а потом с матом принялся из рук его осколки выковыривать, заговоры шепча. Затягивались раны неохотно, но затягивались…

Дрожащими пальцами Андрей утёр себе пот со лба, а затем присвистнул, обращаясь к нему:

— Что ты вообще такое, а, Миш?!

— Лучше б единорог, — убито ответил Горшенёв. — Мож, саламандра какая?! Или дракон — огромный, такой с крылышками перепончатыми! Этакий ужас, летящий на крыльях ночи, а?!

— Из той же оперы хтонь, что и химера с рептилоидом, — не обрадовал его Князь. — Надо на тебя табличку вещать: «Взрывоопасно!» — шутки шутками, но не думать теперь об этом ни один из них не мог.

Мишке теперь в кошмарах виделось, как обратился он в огромного кровожадного ящура летающего, который в итоге сжег не только родную хату, разум потеряв… Хотя в некоторых книжках и мифах драконы мудрые создания. Ага, особенно у Толкиена, да. Толку, что умные, если на вершине пирамиды потребностей — золото и власть… Недаром драконьей лихорадкой прозвали алчность! Чем так — лучше помереть, так со своей ипостасью и не договорившись, ё-моё… Но Гоблина этого с собой на тот свет унести. Хотя мож и не злобным тот был — просто кому понравится-то, понимаешь ли, вечно взаперти сидеть… Когда летать охота!

Князь тоже приглядывался к нему странно, а потом и вовсе отдаляться стал… Словно готовил себя к тому, что скоро его друже помрёт. А то, что Мишка угасает, видели всё. Последним после Андрея пилить бросил отец… Горшочек решил умереть.

Может и хорошо, что и с женой всё разладилось, и Княже, не докричавшись, свалил в закат… И что помирал Мишка в одиночестве — хоть не зацепит в случае чего никого пламенем.

Всё случилось, как он и думал… Только вот про ещё одну мифическую чупакабру они все даже и не вспомнили… «И правда, надо бы Князеву сюжет для песни подкинуть!» — решил Мишка, что голый и грязный вылез, восстав из кучки пепла, захороненной в урне, по счастью, не глубоко…

Схоронили и даже кремировали, сами того не подозревая, активировав необходимое условие для полного его принятия формы зверя… Сначала умереть, потом сгореть, а затем Феникс тёмно-каштанового окраса, решив не шокировать людей своим воскресшим видом и костюмом Адама, кое-как взлетел и кривовато, но уверенно перебирая крыльями, направился в Купчино… Проклевать кое-кому легонько плешь, а затем и другим визиты вежливости можно нанести… В конце концов, теперь перед ним целый мир, почти безграничный, ё-моё!