Гарри с трудом разлепил глаза и поднял голову. Он заснул прямо за столом лаборатории, уткнувшись лбом в столешницу. Наверное, сейчас у него хорошенький отпечаток на лице, подумал Поттер и завертел затёкшей шеей. Шум, который разбудил Гарри, повторился снова, и он понял, что в дверь лаборатории колотят обоими кулаками сразу. Что же, если колотят, то явно не мистер Бэнс, знающий пароль от лаборатории. Гарри встал, опершись ладонями о край стола, и нетвёрдой походкой направился к двери. Распахнув её, он не смог скрыть удивления. Занеся кулак для нового удара, в проеме двери стоял Рональд Уизли.

— Здравствуйте, мистер Уизли, — Гарри моргнул, — я могу быть вам чем-то полезен?

— Да, — буркнул Рон, — мне надо поговорить об одной вещи.

— Что-то случилось? — сон как рукой сняло. Гарри тряхнул головой и отступил назад. — Проходите, пожалуйста.

Оглядевшись, Рон первым делом увидел восемь разномастных котлов, стоящих на треногах. Пять из них дымились и излучали едва слышный аромат.

— Присядешь? — проговорил Поттер, в секунду преображаясь из Брута в себя и выжидательно смотря на Уизли.

— Гарри... — выдохнул Рон, разглядывая осунувшееся лицо Поттера, — ты вообще спал с пятницы?

— Было дело, — кивнул Поттер и поправил очки. — Что-то с профессором? — его взгляд выражал беспокойство.

Рон знал этот взгляд. Его он не спутал бы ни с чем другим. Гарри действительно волновался, хотя всячески пытался это скрыть. Чёрт побери, тот самый, прежний Гарри, который действительно очень беспокоился. Злость на Поттера как рукой сняло. Рон даже расстроился немного.

— Нет,- сказал он, — с профессором все в порядке.

— Слава Моргане, — выдохнул Гарри. — Тогда что тебя привело в Годрикову Лощину?

— Ты, — сказал Рональд и почесал свою руку. — Мне нужно с тобой поговорить о клятве.

— О клятве, — повторил за ним чуть слышно Гарри и сел на наколдованное кресло.

— Да, о ней, — кивнул Рон, собираясь с духом, — я пришёл попросить тебя снять её.

Северус подкинул очередное полено в камин и отряхнул руки. Дым в комнате уже рассеивался и стали видны очертания стола и шкафов. Он мог бы попросить домовых эльфов, мог бы, в конце концов, пойти в лабораторию — там камин всегда был в рабочем состоянии — или же просто накинуть на себя согревающие чары, но Снейп решил заняться изучением зелий в гостиной, а чары могли помешать эксперименту. Камин весело разгорелся, призывно потрескивая и пожирая сухие поленца, Северус потёр озябшие руки и воззрился на столик. На нём, как и месяц назад, стояли несколько пузырьков. На сей раз пузырьков было всего три, и с виду они были пусты. Ему с трудом удалось вытрясти и это из запасов Помфри. Да, если честно, Северус и не надеялся на такую удачу. Шесть дней, почитай, прошло. Поппи запросто могла выкинуть флаконы ещё тогда, в воскресенье, когда Снейп пришёл в себя. Что уж говорить про сегодняшнюю субботу. Северус достал свой старенький акноскоп — гордость его юношества — и принялся за первый пузырёк.

Жидкость вязкой субстанцией стекала по стеклу и хоп — попала в ловушку акноскопа. Северус не доверял технике, но подстраховаться стоило. Пока прибор стал вычислять компоненты, Снейп принялся вынюхивать. Вынюхивание зелий — довольно смешная на первый взгляд, но главная и самая трудная часть анализа. Было бы у Северуса хоть полфлакона, он бы разделил его на много частей и капля по капле вычислял компоненты и пропорции, но, как на зло, Поппи следовала чётким указаниям Поттера и влила в мастера зелий всё до предпоследней капли. Последнюю же пропустила, видимо, по чистой случайности. И вот, она перед Северусом, очутилась в жерле акноскопа. Снейп внюхался. Его ноздри на непомерно большом носе зашевелились так, что, казалось, профессор обязательно должен взлететь, причём даже без всякой метлы. Но профессор только нахмурился и не взлетел. Акноскоп тихонько ткнул Северуса волной магии и сообщил хозяину, что он закончил разложение зелья на компоненты. Снейп быстро записал свои ощущения на кусочке пергамента, который всегда держал под рукой, и воззрился на данные прибора. В данных была полная чехарда: прибор выдавал то драхм полыни, то корень солодки, то метался между баренцией и борцом, а то и вообще пестрел данными зверобоя. На нюх же Северус определил зелье как простое восстанавливающее. Посчитав, что прибор стал неисправен, Северус подошёл к одному из стеллажей и достал пузырёк с восстанавливающим. Одна капелька и прибор снова зажужжал. Пока же акноскоп трудился, Снейп принялся вспоминать, что из выпитого ему давала Поппи. Восстанавливающее определённо входило в этот джентльменский набор, и на предпоследней порции Северус даже помнил, как пил его и предвкушал свою обычную мигрень. Дело в том, что, по закону жанра, разработанные Цицероном-Плавусом зелья всегда имели какой-нибудь побочный эффект. Так, мазь от ожогов нестерпимо жгла первые пятьдесят минут, восстанавливающее то вызывало ощущение усталости, то головную боль, то тошноту, а об эликсире Летто и говорить не приходилось. Но запатентованный рецепт есть запатентованный рецепт: варить только так и никак по-другому. Лежа в больничном крыле и мучительно изучая потолок, Северус ждал своей привычной, раскалывающей голову на части, боли, но так её и не дождался — уснул. На утро он выпил последний глоток этого зелья и снова приготовился ждать, но, то ли пришедшая Минерва его как-то отвлекла, то ли он так сильно закопался в собственные мысли...

В этот момент его размышления опять прервал акноскоп, расправившийся с анализом. Над прибором зависла чёткая химическая формула Цицерона-Плавуса, которую Северус знал наизусть. Теперь же Северус посмотрел на это под другим углом. «А что, — подумал он и запустил руку в свои уже порядком сальные волосы, — если побочного эффекта в восстанавливающем не было? Нарушение рецептуры — это как пить дать. Глубоко неправильно, но, чёрт побери, он тоже экспериментирует с зельями. Правда, класс B и С он не трогал — слишком уж мелким казались ему проблемы. Ну, мигрень и мигрень. Главное, что действует безотказно и выверено для всех типов магов. Ан нет, вот как, оказывается, без мигрени-то хорошо…» Снейп глубоко задумался и снова уставился на пузырёк. Что Поттер применил к зелью магию — какой бы там магией этот человек ни обладал — Северус представить не мог. Версия про отделение Мунго и новую разработку ещё больше оформилась у профессора в голове и как-то даже начала уже обрастать мелочами и деталями. Но восклицание Снейпа-скептика где-то в области затылка профессорской головы отмело эту идею на корню: в Мунго уже давно не экспериментировали с зельями класса В и С. Да и разработки зелий класса А немедленно патентовались и печатались в «Вестнике зельевара» и альманахе конференций в Бруклине. Северус задумался. Откуда у Поттера такой странный флакон с восстанавливающим? Чья разработка? Постепенно мысли профессора уплыли от неразрешённых вопросов с Гарри Поттером и переключились на состав зелья, который так смутил акноскоп. Размышляя, Северус запустил второй и третий флакон на проверку, но там оказались самые простые Зелье Памяти и успокоительное.

* * *

Гермиона вздохнула и вытащила из своей тарелки кусок огурца. Есть не хотелось совершенно. Она лениво подцепила на вилку варёную морковку и уставилась на неё с тем же выражением, с каким вручала работы с «Троллем» половине хаффлпаффских и гриффиндорских классов. Удивительное дело: Слизерин как один написал работы на «Выше Ожидаемого», а некоторые даже удостоились оценки «Превосходно». То ли дело было в их жажде отвоевать кубок в этом году, то ли лодыри из Гриффиндора решили, что им зачтётся просто так, то ли у слизеринцев есть гениальная способность списывать так, чтобы никто не заметил… Гермиона терялась в догадках. Но результат был налицо. Сегодня Гриффиндор получил нагоняй от старост, и весь факультетский стол с неодобрением косился на преподавателя маггловедения. Снейп на обеде был зелёный и неразговорчивый. Значит, над чем-то работает по ночам. Сарафанное радио донесло до слуха Грейнджер, что профессор заставляет учеников до ночи полировать котлы на отработках, все они пахнут какой-то дрянью, которую нормальному волшебнику варить никогда в голову не придёт, а сам профессор скрывается за дверьми лаборатории, и хоть оборись его — до положенного срока из лаборатории не выйдет и дверь не отопрет.

«Что же, — подумала Гермиона, — стало быть всё идёт по-прежнему, всё как-то устаканилось». На этой мысли Грейнджер перевела взгляд на свой стакан и налила туда соку.

Сок мандрагоры тёк по желобку и стекал с корня в котёл. Ровно три капли, как гласил рецепт. Северус бросил раздражённый взгляд на часы и подумал о том, что этот вариант восстанавливающего ему придётся пить уже после уроков. Голова от предыдущего зелья трещала по швам и отзывалась гулким «бом-бомом» в висках и затылке. Снейп вздохнул и ссыпал в котёл пучок нарезанной иммортензии, на этот раз на пять лепестков больше обычного, затем погасил огонь и вышел из лаборатории.

Третий курс смятённо разбредался по холодному классу зельеварения. Сдвоенный урок у Гриффиндора-Слизерина наводил на Северуса тоску. Он ненавидел сочетание Гриффиндора и Слизерина на своих уроках, но по старой школьной традиции, не иначе как специально назло профессору, их неизменно ставили вместе уже третье поколение подряд.

— Итак, — начал он, взлетев на кафедру, — сегодня мы поговорим о зелье, которое вы вряд ли найдёте на прилавках аптек. Любой заказ на него немедленно вызовет подозрения в аврорате, и к вам наведаются с проверкой.

Класс заинтересованно замолчал. Гриффиндорцы, разумеется, клюнули на слово «аврорат», а слизеринцы, разумеется, на слово «проверка».

Северус обвёл класс тяжёлым взглядом и взмахнул рукой. На доске вспыхнула и появилась надпись «Оборотное зелье».

— Кто-нибудь может рассказать о нём что-нибудь? — Снейп увидел несколько вздёрнутых рук.

— Да, мистер Первелл?

Слизеринец опустил руку и, не поднимаясь с места, сказал:

— Ну, туда нужно бросать чужие ногти.

Несколько учеников немедленно состроили рожи и изобразили, будто их тошнит.

— Два балла Слизерину, мистер Первелл, и минус пять Гриффиндору за поведение на уроке.

Его глаза, впрочем, не выразили никакой радости по поводу снятия баллов. Дети переживали это стоически, радости не приносили, да и вообще, Северус вдруг как-то отчётливо понял, что сделал это автоматически, по привычке. Мысленно обругав себя, он продолжил.

— Итак, кто-нибудь может дополнить ответ мистера Первелла?

Девичья рука в мантии с красной подкладкой взмыла ввысь.

— Слушаю вас, Мисс Хатчлинг?

— Это зелье очень трудно варить, и оно меняет цвет, как только в него кинешь… — девочка нахмурила свой лоб, — частицу мага, в которого хочешь превратиться.

— Пять баллов, Гриффиндор, — в классе недовольно загудели слизеринцы, но Северус снова окинул всех взглядом и дети притихли.

— Итак, Оборотное зелье действительно считается зельем класса А. Оно варится в несколько приёмов и должно настаиваться три месяца, прежде чем его можно будет использовать. Оно служит для того, чтобы на небольшой срок принять облик другого человека. Как вы понимаете, это зелье немедленно стало использоваться в корыстных целях и было запрещёно к продаже. Впрочем, аврорат нередко прибегает к его услугам, отправляясь ловить очередных бандитов.

В классе опять загудели. На сей раз не только слизеринцы, но и гриффиндорцы.

— ...правильно, так их, а то развелось тёмных магов...

— ...сказано же бандитов, при чём тут...

— ...да чем они тогда лучше, эти авроры?

— ...ваетесь паиньками, а сами теми же методами...

— Тишина, — сказал Северус, и его вкрадчивый голос, как ушат воды, вылитый на головы, заставил детей умолкнуть на полуслове, — в моём классе не будет баталий по поводу тактичности методов аврората. По этим вопросам обращайтесь к профессору Кроллю.

Класс снова уставился на Снейпа, хотя в детских глазах Северус отчётливо видел возмущение и жажду немедленно продолжить спор. Каждый год одно и то же: столкновения тёмных семей с гриффиндорской борьбой за добро и справедливость.

— Последним этапом в приготовлении Оборотного зелья, — продолжил Снейп и привычным жестом укутался в мантию, — является частица мага, в которого нужно обратиться. Это могут быть ногти, волосы, слюна или кусочек кожи. Этот элемент добавляют в зелье непосредственно перед употреблением, так как в сочетании с шкурой бумсланга и спорышем начинается химическая реакция, и потоки магии вырываются наружу. Как сообщила классу мисс Хатчлинг, зелье меняет цвет в зависимости от того, в кого вы собираетесь обращаться.

В классе опять начали шептаться, но Снейп усмехнулся и продолжил.

— Разочарую многих из вас: цвет не является показателем добрых или злых намерений, а так же использования видов магии. Он просто персональный индикатор каждого человека.

В классе успокоились, но всё равно недовольно косились на соседей.

— Срок действия зелья от сорока минут до часа. Всё зависит от правильности его варки. Сегодня вы приготовите первый этап оборотного зелья, после чего ваши образцы, пройдя проверку, будут настаиваться положенный срок. В марте, на одном из практических занятий, вы сможете использовать его, превратившись в своего напарника по котлу.

Снейп взмахнул палочкой и на доске появился рецепт. Дети вереницей потянулись к шкафам с ингредиентами.

Северус сел в кресло и потёр левой рукой висок. Боль не стихала, а продолжала нервировать профессора и перекатывалась из одной части головы в другую. Похоже, Северус вывел ещё один побочный эффект и добавил его в копилку Цицирона-Плавуса.

Снейп вынул из маленькой стопки свитков один незапечатанный, и принялся его рассматривать. На листе пергамента красовались около тридцати формул зелий — вариантов восстанавливающего. Их Северус написал четыре дня назад, в очередную бессонную ночь, когда рассматривал свои корявые заметки. Где неизвестный зельевар отступил от рецепта, Снейп пока вычислить не смог. Пришлось заняться повторным выведением рецептуры. Он вычеркнул ещё несколько формул из листка и опять потёр левый висок.

Сделав над собой усилие, Снейп поднялся и отправился на ревизию котлов. Дети уже приступили к нарезке и измельчению компонентов, а самые проворные уже ссыпали ингредиенты в шипящую воду.

— Мистер Роуз, на доске ясно написано — порезать кубиками от сантиметра до полутора, а не накромсать как попало.

Подросток вздрогнул и уставился на разделочную доску. Пиявки были истерзаны вкривь и вкось и валялись неопрятными кусками на столе.

— Вы можете взять ещё партию пиявок в шкафу, но это будет последняя ваша вылазка к нему на сегодня, — Северус разогнулся и отплыл от слизеринца. Голова болела нещадно. У котла Минервы Квацлин разражалась маленькая техногенная катастрофа — её зелье было поставлено на предельный огонь и уже готово было взорваться и выплеснуться на ни о чём не подозревающих гриффиндорцев. Северус сделал лёгкий выпад палочкой, одним махом погасил огонь и заморозил шипящее варево.

— Мисс Квацлин, если вы хотели сорвать урок, то вам это не удалось. Минус пять баллов за пренебрежение техникой безопасности. Очистите свой котёл и напишите к следующему уроку работу на пять футов о технике безопасности при варке зелий класса А.

Девушка вскинула свои карие глаза на профессора и, дрожащим то ли от страха, то ли от злости голосом выпалила:

— Но это зелье безумно сложное! Мы таких ещё никогда не варили!

Снейп, уже было прошедший гриффиндорский стол, резко развернулся, так что его мантия слегка приподнялась над полом, и прошипел:

— Всё когда-нибудь случается в первый раз, мисс Квацлин, пора повзрослеть и привыкнуть к тому, что в жизни случаются трудности.

— Но его невозможно сварить с первого раза без ошибки! — плаксивым голосом сказала гриффиндорка, и, набычась, посмотрела на Снейпа покрасневшими глазами.

— К вашему сведению, — проговорил ледяным тоном до крайности взбешённый выходкой Квацлин Снейп, — в годы своего ученичества профессор Грейнджер с первого раза сварила его без посторонней помощи, будучи только на втором курсе.

Где-то в углу кто-то неприязненно буркнул непечатное слово в адрес Грейнджер и вообще всего золотого трио вместе с Поттером и иже с…, но Северус не стал этого дослушивать. Он в секунду оказался в углу класса, выдернул обидчика из-за стола, прошипел: «Минус пятьдесят баллов с факультета» — и вышвырнул его за дверь.

В классе наступила гробовая тишина, прерываемая только шипением да побулькиванием в котлах.

Снейп обвёл аудиторию тяжёлым взглядом и процедил сквозь зубы:

— Если ещё хоть кто-нибудь когда-нибудь скажет что-то подобное в адрес профессора Грейнджер или любого другого человека, то я не просто вышвырну его из класса, я вышвырну его из школы, предварительно прокляв как следует.

Снейп повернул голову к песочным часам и продолжил:

— У вас осталось пятнадцать минут до конца урока, заканчивайте свою работу. Мистер Пратч, мисс Хатчлинг, вы остаетесь за старших. Будьте добры, проследите за тем, чтобы в моё отсутствие никто не пострадал от взрыва. Образцы мне на стол.

И на этих словах Северус вышел в коридор, где стоял бледный, но решительный слизеринец.

Расправившись с куском пирога, Северус окинул поле дислокации. Ужин подходил к концу. Корнелиуса Биригама на нём не было. Слизеринцы что-то обсуждали и поглядывали на преподавательский стол. Впрочем, гриффиндорский стол тоже не отставал от них в поглядывании, отчего Северус ощущал себя рождественской ёлкой, увешанной причудливыми шарами. С Корнелиусом у него был серьёзный разговор после урока, но на упёртого мальчишку не подействовали никакие слова Снейпа. Он продолжал упрямо молчать и, бледный, но решительный, смотрел на Северуса со смесью отвращения и страха. Впрочем, письмо в поместье Биригамов отправилось немедленно. Минерва хотела сама известить родителей о поведении их сына, но Снейп остановил её, довольно грубо сообщив, что не её это, директора, кошачье дело, и пусть лучше как декан разбирается с поведением мисс Квацлин. На том и разошлись.

Грейнджер как ни в чём не бывало расправлялась с пудингом и болтала с Вектор о каких-то пустяках. Северус взглянул на неё ещё раз, и отложил вилку в сторону. Во время разговора с Корнелиусом Снейп параллельно размышлял ещё и над своим собственным поведением, и пришёл к неутешительному выводу, что его отношение к Грейнджер сильно изменилось за эти месяцы. Не то, чтобы он «заставил себя пересмотреть свои взгляды», они сами как-то пересмотрелись. То ли из-за того, что она с гриффиндорским рвением решила помогать Снейпу не разговорами, так чарами уюта, и он сдался; то ли оттого, что она, по сути, тоже прошла этот путь из прежней жизни в эту; то ли одиночество и потерянное состояние Северуса сыграли тут свою роль. Снейп не знал этого. Он просто констатировал факт — оно, отношение, изменилось. Тогда, на уроке, ему вдруг стало так обидно за неё, за Грейнджер, что он готов был проклясть Биригама на месте. Удержался вот, из педагогических соображений. Ему стало обидно и за Уизли, и за Поттера, и за собственный факультет, который даже после такой страшной и кровопролитной войны остался верен своим отжившим идеалам крови и преданности тёмным сторонам магии. И кто вбил им эту дрянь в головы? Неужели такого наглядного примера как Волдеморт, не хватило для того, чтобы и слепой прозрел? Снейп глубоко вздохнул и решительно поднялся с кресла. То, что он намеревался сделать, было чревато неприятными последствиями, но иного выхода из ситуации он не видел.

* * *

Магистр «Ордена Мщения» не видел иного выхода из сложившейся ситуации. Он ещё раз посмотрел на карту Лондона и повелительно ткнул палочкой в восточную часть Сити. Именно там должны были разверзнуться хляби небесные, затопить половину города, сорвать крыши с домов и пронестись ураганом по парку, вырвав с корнем вековые деревья. Джордан смотрел на Великого Магистра с восхищением. Перебить магглов, запытать всех круциатусом, учинить массовые беспорядки — это легко. Для этого не нужно большого ума. Просто организованно пройтись по центральной и шибануть как следует. Но устроить ураган с использованием довольно простенького и светлого, кстати, заклинания, задействовать немыслимое количество зелий, подкрепить ураган магией нескольких сторонников, в том числе и его, Джордана (какая честь быть частью разрушительной стихии), и всё это просто для устрашения, для разминки, а потом аппарировать в пригород Лондона и, пока авроры и работники министерства будут разгребать лондонские завалы, устроить кровавую резню… Джордан выпростал руку и, взмахнув палочкой, начертил под потолком метку — змею, накидывающуюся на человека в мантии.

— Слава Великому Магистру!

Шесть человек в зале в разнобой прокричали то же самое и взмахнули палочками.

Тим Ризлтон удовлетворённо кивнул. Действительно, он молодец. Пронюхав откуда-то, что на Лондон будет совершено нападение, авроры выставили кордоны по всему городу. Выходом из этой ситуации мог быть только отвлекающий манёвр. И вот он, Великий Магистр, этот манёвр придумал. Да, определённо, он молодец.

Слава Великому Магистру.

Гарри перевернулся на другой бок и сладко потянулся. Сегодня ему выпал случай проспать десять часов кряду на своём диване в доме на Стоун-стрит. Бэнни Бэнс отправил Поттера отсыпаться, в очередной раз застав его свернувшимся в три погибели между котлов в лаборатории и спящим.

Заслышав, что хозяин проснулся, Изверг вспрыгнул на диван и прошёлся по Поттеру урчащим бульдозером.

«Наверное, останутся синяки», — лениво подумал Гарри и поморщился, когда кот ткнулся ему мордой в лицо.

— Фу, Изверг, уйди, от тебя разит как от помойки! — Гарри легонько оттолкнул кота и сел.

Солнце пробивалось сквозь грязное стекло и холодно светило на вытертый ковёр.

Гарри слез с дивана и огляделся. Пыльная гостиная, в которой он уснул, спала сном уютного старого дома. Сколько вечеров было прожито здесь с лета — представить страшно. Сколько разговоров Поттера с самим собой ей довелось выслушать! Ёлочная гирлянда всё ещё свисала с потолка, но магия в ней выдохлась, и она больше не переливалась огоньками, так, иногда вспыхивала немножко белым отсветом.

Гарри ещё раз потянулся и протопал в кухню. Отопление, слава зарплате, опять пустили, и кухня отогрелась от инея на стеклах и столе. Забытое блюдце так и стояло на нём, покрытое пылью, как и всё вокруг.

Гарри вытащил из стенного шкафа свой старенький бордовый свитер и, натянув на футболку, принялся готовить завтрак.

Работа спорилась. Никаких мыслей о зельях и Снейпе — дал себе установку Поттер, — и действительно, почти всё время, что разгребал снежные завалы у дома, думал только о том, куда деть снежную кучу и выжили ли с лета посаженные им кусты роз. К вечеру, хорошенько натопив камин и закупившись небольшим долгоиграющим составом продуктов, Гарри вторично вылез на улицу и принялся лепить снеговика. Снеговик очень скоро стал приобретать черты античной статуи без рук и с загадочным выражением лица. Гарри спрыснул его водой — чтобы слегка подморозило, и отправился спать. День без приключений, день без зелий, день с чистой головой. Сказка?

Снейп открыл массивную дверь, которая маскировалась под стену, и прошёл внутрь комнаты. Камин в факультетской гостиной вспыхивал весёлыми всполохами огня и от этого причудливые тени танцевали чёртиками на стенах. Грег Бальмот вынырнул из-за спинки кресла и в некотором удивлении поднялся, закрывая книгу. Появление декана не было сюрпризом: Снейп довольно часто заходил к ним, чтобы сделать кое-какие объявления или вызвать какого-нибудь ученика в кабинет для разговора с родителями. В общем, появление декана было делом привычным и житейским. Удивило Бальмота другое — время, в которое декан появился в комнате. Факультетские часы над камином как раз пробили девять. Обычно Снейп в такое время не приходил.

— Профессор, что-нибудь случилось? — спросила показавшаяся на лестнице и тоже порядком удивлённая Сандерс.

— Если вы про пожар, — ответил Северус, — то его в школе нет, можете быть спокойны. Но мне бы хотелось видеть весь не успевший уснуть факультет в гостиной, если это вас не затруднит.

Бальмот и Сандерс переглянулись и поспешили в факультетские спальни.

Северус прислонился к стене и, сложив на груди руки, смотрел, как из дверей появляются слизеринцы. Первогодки с опаской смотрели на стоящего у входа декана и нервно переглядывались в ожидании старших. Старшекурсники довольно резво спускались с лестниц, перепрыгивая через ступеньки и без боязни, но с уважением смотрели на фигуру Снейпа. Девушки спускались с достоинством и не торопясь, как учили дома.

Когда почти весь факультет собрался в гостиной, Снейп оторвался от стены и взмахнул рукой. Мебель передвинулась, и диваны с креслами встали полукругом.

— Я думаю, вы все слышали об инциденте, который произошёл сегодня с мистером Биригамом на моём уроке.

Толпа согласно закивала, но говорить никто не осмелился.

— Я знаю, что многие из вас не одобряют поведения Корнелиуса, хотя по сути с ним согласны. Мне хотелось бы развеять ваши иллюзии на этот счёт. Садитесь, пожалуйста.

Несколько слизеринцев, как подметил Северус, напряглись, но виду не подали и послушно сели вместе со всеми. Снейп же укутался в свою мантию и тихим голосом заговорил.

— Почти все вы выходцы из знатных и древних родов чистокровных волшебников. Некоторые из вас полукровки, как и я, но тоже поддерживают ставшее популярным мнение о чистоте волшебной крови и превосходстве чистокровных волшебников над нечистокровными. Видя вас каждый день, наблюдая за вами, за вашими разговорами и действиями, я пришёл к неутешительному для себя выводу, что недавняя война вас так ничему и не научила. Я понимаю, вы ещё молоды, горячи и не отдаёте себе отчёта в том, что война — это прежде всего смерть и разрушения, а не бравурные размахивания палочкой в ореоле славы.

— А как же золотое трио? — сказал черноволосый пятикурсник, скривив рот в надменной усмешке, очень похожей на ту, которой одаривал в школьные годы всех Люциус Малфой. — Они то и дело бравурно размахивают палочками и вообще национальные герои вроде Мерлина.

— А золотое трио, мистер Крок, сражалось в этой войне за человеческие жизни и за вашу, например, свободу.

— Свободу? — хмыкнул пятикурсник и изобразил на своём лице полнейшее недоверие к словам декана. Слизеринцы, притихнув, следили за развитием событий.

— Вы когда-нибудь убивали, мистер Крок? — вкрадчиво спросил Снейп и посмотрел в глаза пятикурсника. От внезапности и странности вопроса юноша несколько растерялся, и маска надменности тут же слетела с его лица.

— Н-нет, — ответил он, слегка запнувшись.

— А пришлось бы, — усмехнулся Северус и посмотрел на сбитого с толку студента.

— Какое это имеет отношение к идее чистокровности? — спросила огненно-рыжая слизеринка с четвёртого курса.

— О, — Северус ждал этого вопроса, — самое прямое. Дело в том, что ещё при основателях…

Снейп говорил тихо и даже на первый взгляд монотонно, но стоило только немного погрузиться в его рассказ, как слух начинал улавливать тысячи оттенков. Перед глазами студентов возникали картины далёкого прошлого, и люди на этих картинах совершенно оживали. Старшекурсники, конечно, знали эти факты из лекций Биннса, но там всё было сухо, мертво, ничего не значило. Тут же идеи вспыхивали, поворачивались разными углами, выходили боком, превращались в заговоры и восстания. Много жертв чистоты крови пронеслось перед детскими глазами. Возник перед глазами и тут же потух перед возрастающей силой нового Тёмного Лорда Саваргорн. Саваргорна сменил Абрахас Нюринберг, на место Нюринберга пришёл Гриндевальт. Не успев отдохнуть от кровопролитной войны, мир узрел Тома Риддла, который нес идею чистой крови на своих знаменах и руках…

— Вам никогда не приходило в голову, что последует за тем, как Волдеморт окончательно придёт к власти?

Дети, давно притихшие, внимательно следили за Снейпом.

— Я вам объясню. Вам бы пришлось стать его рабами. Потому что ни один из чистокровных волшебников не смог бы остаться в живых, не примкнув к нему. А примкнув, вы стали бы не сторонниками, даже не слугами. Потому что метка, которую он ставил, — Снейп задрал рукав мантии и показал вздрогнувшим детям свою несколько поблёкшую, но отчётливо видную на предплечье метку, — это клеймо, не позволяющее вам вырваться из его повиновения, не позволяющее скрыться ни на каком континенте. А став его рабами, вам пришлось бы убивать. Убивать много. Убивать своих друзей, своих детей, своих матерей. Ничто не связывает нас сильней, чем кровь на собственных руках.

Северус обвёл взглядом поражённых рассказом детей и продолжил, опять обратившись к забытому всеми пятикурснику:

— Так что, вас ещё удивляет, что так называемое «золотое трио» боролось за вашу свободу? Дралось, рискуя своей жизнью и теряя в этой бойне своих братьев, друзей и родителей?

Снейп замолчал и дал возможность слизеринцам немного осмыслить услышанное. Через пять минут в гостиной поднялся шум и студенты стали размахивать руками, споря друг с другом.

— Что ж, — подвёл черту сегодняшнему рассказу Северус, — я думаю, что многие всё же прислушались к моим словам и подумают над тем, что я вам сегодня рассказал. Те же, кто не поверил ни единому слову и по-прежнему уверен в величии идеи чистокровности, которую так воспевали Пожиратели, могут прийти завтра в это же время в мой кабинет и доказать мне обратное. Даю вам сутки на выстраивание речи и подбор аргументации.

В гостиной опять поднялся шум.

— Я же в свою очередь расскажу и покажу вам кое-что интересное о Томе Марволо Риддле и его кратком правлении.

Северус бросил мимолётный взгляд на слизеринцев и успел выцапать в толпе пять мордашек, которые завтра в половине десятого обязательно заявятся к Снейпу в кабинет отстаивать честь идей Риддла. Ещё несколько ребят, явно заинтригованных рассказом, вероятно, тоже заглянут на огонёк.

Часы пробили одиннадцать раз.

Ночь у Северуса выдалась беспокойная. Несколько раз заходили Сандерс и Бальмот за порциями успокоительного настоя, один раз в его кабинет заглянула Минерва, держа в руке письмо от встревоженной родительницы второгодки-слизеринца, донимали всевозможные мелочи, то и дело всплывающие в голове. Работа над зельем шла из-за этого медленно. Сварив ещё три варианта из возможных, Снейп вынужден был сдаться. Голова опять раскалывалась и, кажется, грозила разлететься на мелкие осколки. Улегшись в постель, Северус уставился в темноту и беспокойно завозился. Правильно ли он сделал, что пришёл сегодня к ребятам и завёл этот разговор? Не повлечёт ли это ещё большие несчастья и раздоры? Да нет, правильно сделал, что пришёл. Кто им ещё, кроме него, будет рассказывать о таких вещах? Но что же так тяжко на душе, отчего так тревожно? И ещё этот Крок. Стэфан Крок, семья чистокровных волшебников средней руки. Родители равенкловцы. Почему у их сына в голове такая чехарда? Юношеский максимализм? Но ведь учился же он при Керроу, неужели совсем пусто в голове?

Северус беспокойно перевернулся на другой бок. Воспоминания о Волдеморте, тяжёлые, липкие, стали ворочаться у него в мозгу. Северус глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Очистить сознание. Очистить. Он не заметил, как провалился в сон.

Гулкий коридор тянулся вдаль, извиваясь, словно тело гигантской змеи. Северус шёл по коридору и пальцы его вытянутой руки слегка скользили по холодной синей стене, задевая подушечками поросль мха и слизывая конденсат, осевший на стенах мелкими каплями. Свет, дикий и зелёный, показался кирпичиком вдалеке, и Северус не смог удержаться, побежал. Распахнутая дверь выбросила его на улицу, такую свежую, зелёную и вечернюю, что хотелось кричать от радости. Закатное солнце ещё играло кое-где на деревьях, дотрагиваясь до верхушек лип и сосен, но словно уже прощаясь насовсем: тихо, чуть слышно. Улицы города были пусты. Они тянулись прямыми линиями и тонули где-то в деревьях. Северус понял, что он должен успеть. Он ускорил шаг...

* * *

Подошвы его ботинок мягко ступали по растрескавшемуся асфальту, и Гарри легко шагал по улице, вниз, к очередному перекрёстку. Цикады наполняли этот вечер звуками свободы, и от этого тоже становилось легче на душе. Исчезало уныние, вдруг подкатившее к горлу после разговора с непонятной продавщицей, разгорался интерес к этому маленькому и причудливому городку. Гарри услышал детский смех. Трое маленьких и белокурых ребятишек выбежали из переулка и свернули на соседнюю улицу. Гарри посмотрел им вслед, и что-то кольнуло его в груди. Поттер взглянул на верхушки деревьев, освещённые последними лучами солнца, на пустынную улочку и свернул в проулок, в котором уже скрылись из виду трое маленьких мальчиков.

Утро выдалось прекрасным. Солнце заливало снежные холмы, которые скрыли от детских глаз развороченные камни и разбитые дорожки парка. Снег был повсюду: он лежал пышным одеялом до самого леса и миллионы маленьких солнц светились на его поверхности, отражаясь и слепя глаза. Снейп оторвался от подоконника на третьем этаже и посмотрел на небо. Без единого облачка! И маленький белый карлик — светлое пятно на небе — разливал свой холодный свет над всей землей. Северус промычал какой-то кусок из старой песни без конца и вразумительного начала и стал спускаться вниз. Сна не было ни в одном глазу.

…Проснувшись от своего коридорного кошмара, дополненного какой-то новой мешаниной, он всмотрелся в стрелки часов и понял, что проспал всего полтора часа. Поняв, что вряд ли ещё раз уснет, он заварил себе крепкого чая и отправился в лабораторию, но, начертив ещё с десяток различных формул, отложил перо в сторону, заслышав лёгкий скрежет лап. Удивлённый до крайности, Снейп распахнул двери. На полу, в шаге от него сидела нахохлившаяся сова. К её лапе был привязан небольшой конверт без печати или других опознавательных знаков. Северус отступил в сторону, и сова с лёгким «Угух» впорхнула в комнаты, взволновав взмахом крыльев пергаменты на столе. Порывшись в ящиках, Северус вытащил засохший обломок сухаря и предложил сове. Птица посмотрела на него, как на умалишённого, отчего Северус ответил ей таким же взглядом. Птица ещё раз «угухнула» и цапнула угощение, протянув Северусу лапу.

Вскрыв конверт, Снейп дрожащей рукой провёл по волосам и, нашарив стул, сел. Он зажмурился так, что перед глазами стали плавать жёлтые круги. Сколько он сочинял Поттеру письмо? Наверное, часа четыре. Сочинял, перечитывал написанное, рвал в клочья, кружил по комнате и снова садился сочинять. И вот теперь Поттер ответил. Строчки слегка разлетались в разные стороны, но почерк как-то выровнялся, окреп. Этот почерк Северусу был хорошо знаком. Наверное, так же хорошо, как Грейнджер. В бытность ученичества Поттера Северус часами рассматривал его, изучая загогулины и умиляясь хвостикам у букв G, если те загибались так же, как в тетрадках Лили. Потом, со временем, почерк стал скакать, меняться, превратился в нечитабельное месиво, но Северус терпеливо пробирался в непонятный шифр поттеровских посланий, по-прежнему что-то высматривая, пока не обнаружил в контрольных работах самого Гарри. Тогда, кажется, это вывело его из себя. Теперь же Северус смотрел на аккуратные завитки и улыбался. Поттер. Странный мальчишка. Должно быть он тоже переписывал письмо несколько раз. У Снейпа самого был где-то такой вариант со скачущими строчками, то ли пятый, то ли восьмой, сейчас уж не вспомнишь.

Снейп посмотрел на свиток и снова принялся перечитывать…

Да, сна не было ни в одном глазу. Северус спустился вниз, миновав главный холл и Большой Зал, прошёл несколько лестничных пролетов и оказался перед спуском в подземелье. У пятницы было одно преимущество — в ней было выходное утро. Северус спустился в слизеринский коридор и бесшумно зашагал в сторону своих комнат. Нужно было закончить три варианта восстанавливающих, хотя казалось, что Снейп ими полон до отказа, и продумать вечерний сеанс для Слизерина. Мысли о Поттере Северус решил оставить до ночи. Нужно успокоиться.

* * *

Рон вскочил и в раздражении закружил по комнате. Отказ Гарри был хорошо мотивирован — не прикопаешься. Возможно, Рон бы с ним даже согласился, не будь вся эта ситуация в целом всё равно такой обидной для него. Поттер стоял, бледный, измученный, с залёгшими от вечного недосыпания синяками под глазами и смотрел на метания Уизли. За эти десять минут мрачных Уизлевских размышлений он не проронил ни слова. Только слегка оперся о край стола. Рон сделал последний круг и приказал себе остановиться. Гарри смотрел на него, слегка прикусив щёку — признак волнения — и молчал.

— Я не знаю, — выдохнул Рон. — Возможно, возможно, ты прав, но мне слишком тяжело принять все твои доводы. Ладно, — Уизли потёр шею и скривился, — я подожду. Надеюсь, это не займет десятилетия. Ах да, — тут Рон хлопнул себя по лбу и его брови взлетели вверх, — совсем забыл, у меня тут послание для Гарри Джеймса Поттера.

Гарри вздрогнул и с тревогой посмотрел на Уизли.

— От профессора, — добавил Рон. — Он просил тебе передать с оказией. Сказал, что отправлял сов, но все они возвращались.

С этими словами Уизли извлёк из кармана порядком истрёпанный конверт с печатями Хогвартса и, протянув, присел на краешек соседнего стола.

Гарри несколько секунд тупо смотрел на конверт, а потом слегка дрожащей рукой вскрыл его.

«Мистер Поттер!

Вначале мне хотелось Вам написать, что Вы идиот. Но потом Ваши друзья сказали, что Вы меня опередили и сами нарекли себя этим почётным титулом. Так что теперь, увы, мне придётся промолчать на эту тему — не повторяться же!

Я очень рад, что Вы, мистер Поттер, заглянули к моему бесчувственному телу вторично, так как гостей я, как Вы догадываетесь, в любом случае предпочитаю принимать не приходя в сознание.

Скверней другое: Вы уже дважды вытаскиваете меня с того света. Я поначалу грешил на Ваш комплекс спасителя мира, но теперь подозреваю Вас в мягкосердечии. Вообще, исходя из того, что про Вас наплели Уизли с Грейнджер, так выходит, что Вы прекрасный малый и всю жизнь таким были.

Поттер, заклинаю Вас, разуверьте меня в этом, я всю жизнь просчитал Вас конченой сволочью, у меня же руки трястись будут от нервного потрясения.

На самом деле, я не понимаю, Поттер, что Вами движет ни по жизни, ни в конкретно моих случаях. Почему Вы выныриваете из своей норы (или куда Вы там забились) и бежите меня спасать. Загадка. Если в Вас действительно есть доброта и терпение, объясните мне эти простые вещи. Я, честно Вам признаюсь, сам себя спасать не побежал бы. Так что развожу руками и в очередной раз изумляюсь.

Я уже говорил Грейнджер (да, теперь я могу выносить её в одной комнате с собой больше одного академического часа), что Ваше поведение с Уизли — умный ход.

Поразмыслив немного, я пришёл к выводу, что не солгал Грейнджер, говоря это. В ситуации, когда нужно предпринимать быстрые шаги, а времени и места для манёвров нет — Непреложный Обет был бы самым верным средством.

Жаль, Поттер, что шляпа распределила Вас на Гриффиндор. Из Вас мог бы получиться прекраснейший слизеринец.

(Поттер, если Вы сейчас зевнули и проскользнули глазами пару строчек, я объясню: я Вас только что похвалил. До того сам от себя не ожидал, что пришлось прерваться и хватить рюмку успокоительного.)

…и спасибо Вам за подарок на день рождения.

То, что случилось после — это уже моё, старческое. Годы берут своё.

Так что, хотя Вы и идиот (мне лестно, что в Вас проснулась самокритика), но как профессор смею Вас заверить, это был неправильный момент для признания собственного идиотизма.

С уважением (Поттер, Вы ещё живы?!),

профессор Северус Т. Снейп.»

* * *

Гарри сладко потянулся и накинул на себя плед. Вставать было решительно лень. Голова после вчерашнего посвежела и пришла в порядок. Сон, который приснился Гарри, предвещал что-то хорошее. Никогда ещё он не радовался так зелёным веткам и пустынным улочкам. Там должно было что-то произойти, что-то такое… но тут кот опять зычно мяукнул, и Гарри скосил левый глаз. Комок шерсти сидел перед его лицом и урчал, подрагивая усами и слегка раскачиваясь в разные стороны. Именно это хвостатое недоразумение разбудило его, не дав досмотреть прекрасное видение.

Лето для Гарри всегда было связано с тоской по друзьям, Хогвартсу, запустению Литтл-Уингинга и бесконечным тягучим ожиданием.

Во сне же всё было наоборот.

Гарри сбросил Изверга на диван и принялся чесать ему пузо.

Во дворе опять намело. Вчерашняя античная статуя, которую Гарри слепил из дворового снега, по-видимому, получит сегодня напарника. Поттер оторвался от запотевшего стекла и водрузил чайник на стол. Приятные мысли щекотали его голову, взрываясь там разноцветными фейерверками. Гарри отложил ложку в сторону и, не удержавшись, залез в карман, вытянув оттуда уже слегка поистрепавшийся конверт.

Ровные строчки заполняли белоснежный пергамент и покрывали его до боли знакомыми буквами. Он перечитывал письмо уже сотый, если не тысячный, раз и каждый раз, читая, по-идиотски улыбался.

Рон, вручивший конверт Гарри, смотрел на него с опаской, гадая, вопиллер там или самодельная бомба. Но оказалось, что внутри простое письмо. Как только Гарри справился с волнением и прочёл письмо по третьему разу, на его лице заиграла эта самая «идиотская» улыбка, и Уизли, буркнув: «Ненормальный», вышел из лаборатории. Правда, Поттер его не слышал. Он стоял и перечитывал, и перечитывал письмо, пока не выучил его наизусть, но и потом все его мысли крутились вокруг этих строчек, так что когда Бэнс вошёл в лабораторию, Гарри едва успел накинуть на себя маскировочные чары.

И вот теперь, после позавчерашней бессонной ночи и варки пяти зелий, он получил отгул на три дня и может спокойно и без эйфории поразмыслить над письмом Снейпа и придумать ответ.