Гарри Поттер и Шоу Без Конца (гет)

На Лондон уже опустилась ночь, когда в двери к Джинни постучали. Она отложила свое чтение, встала и открыла дверь, за которой стояли Драко, Лаура, Джастин и Наполеон.

— Входите, — сказала она. — Но только потише, она спит, — они ввалились внутрь, необычно тихой и трезвой группой, а Драко на секунду приостановился и поцеловал её. Она сжала его руку, радуясь, что он наконец-то дома.

Они все расположились в со вкусом украшенной гостиной. Первой заговорила Лаура:

— Ну хорошо, а все-таки, кто-нибудь знает, что случилось? — сказала она. — Гарри ничего не говорит.

Джинни глубоко вздохнула.

— Ну, они расстались, — её заявление было встречено ошеломленным молчанием. — Я не знаю деталей. Гермиона... она была не в том состоянии, чтобы что-то рассказывать. Она просто прошла в комнату и свернулась клубочком на кровати. Я наслала на неё сонные чары, чтобы она поспала. Она выглядела, как ходячий мертвец... — она посмотрела на вошедших. — А как сам Гарри?

— Примерно также, — ответил Джастин. — Ну, разве что он все еще мог ходить, но выглядел, как зомби. Он устроил целое представление, делая вид, что еще может функционировать, но в действительности он выглядел, как коматозный больной.

Драко покачал головой.

— Вот ведь как все запуталось... — сказал он.

— Да, ну а что мы теперь будем с этим делать? — сказала Лаура, и знакомое всем выражением «пора идти в бой» появилось в её глазах.

— Я не уверена, что это наше дело, — ответила Джинни.

— Конечно, это наше дело, мы ведь их друзья!

— Ты знаешь, есть много способов помогать друзьям, и иногда лучший способ — это не трогать их. — Она вздохнула. — Гермиона может оставаться тут столько, сколько захочет, у нас полно свободного места. Лаура, не могла бы ты завтра утром прислать сюда её вещи?

Лаура кивнула и прислонилась к диванным подушкам.

— Я не могу поверить в это! — прошептала она.

— Я знаю, — ответила Джинни. — Боже... если уж они не смогли сохранить такие отношения, какие шансы у всех нас с нашими? — она огляделась и увидела их недоумение. — Ну как же, мы же все считали, что у них идеальные отношения между двумя идеальными людьми, которые идеально любят друг друга...

— Я думаю после этого, что идеальных отношений просто не бывает, — сказал Наполеон, глядя куда-то в потолок.

— Ну, хорошо! — Лаура сказала это с такой энергией, что все чуть не подпрыгнули. — Значит, им пора узнать, что они не идеальны. Излишняя идеализация не идет на пользу любви! Смотрите, я тут ветеран с десятилетними отношениями, основанными на глубокой привязанности и взаимном уважении, так что я могу считаться авторитетом в этой области, и я могу точно сказать, что если вы начинаете отношения, предполагая, что вы никогда не раните друг друга и никогда не наделаете ошибок, вы копаете своим отношениям глубокую яму. — Друзья выслушали эту тираду с некоторым изумлением на лицах. Лаура моргнула, слегка покраснев. — Не то чтобы я не думала, что они слегка переборщили... ну, вы понимаете.

— Все же Джинни права, — сказал Джастин. — Эта история порвала мои паруса.

— Нам просто нужно быть рядом с ними обоими, — сказала Джинни. — Они оба нуждаются в поддержке. Мы не должны занимать чью-то сторону или делиться на лагеря. Мы их друзья, и наша обязанность быть рядом с ними в моменты кризиса.

— Но давайте не забывать о еще одной более важной задаче, — сказал Джастин. Все посмотрели на него с некоторым удивлением. — Сделать план, заговор, схему, как мы поможем им снова воссоединиться!

Последовало мгновение тишины; все обдумывали его слова.

— Нам понадобится схема, — начал Наполеон.

— План действий.

— Расписание обязанностей.

— Кодовое название.

— Ну ладно, кто знает, где взять пергамент и долгоиграющее перо?

* * *

Наполеон сел за один из круглых столиков в кафетерии в РД, поставив перед собой поднос с едой. Гарри уже сидел за этим столиком, поедая свое карри.

— Привет, Босс, — сказал Наполеон.

— Привет.

Наполеон бросил беззаботный взгляд через плечо Гарри и заметил Гермиону, сидящую со своей подругой Дейли в другом конце комнаты. Гарри, безусловно, знал о её присутствии... именно поэтому он сидел там, где сидел. Во всех случаях, когда они оба присутствовали, Гарри всегда размещался так, чтобы ему не нужно было смотреть на неё. Наполеон, в действительности, очень внимательно наблюдал за их, Гарри и Гермионы, поведением на работе. Это было одной из его обязанностей в рамках операции «Вомбат», где он был единственным представителем РД.

Операция Вомбат было кодовым названием операции друзей Гарри и Гермионы, направленной на то, чтобы стимулировать их воссоединение. Специальная команда Вомбат состояла из четырех соседей Гарри по Байликрофту, плюс Наполеон, Джинни и Драко. Само название, в котором не было никакого скрытого смысла, было находкой Джастина. На их первом собрании Джордж полушутя предложил придумать секретное название для их операции, и Джастин тут же выпалил «Вомбат»; название как-то само всплыло в его голове. Они попытались было придумать что-нибудь более осмысленное, но так и не смогли избавиться от слова Вомбат, которое навязчиво крутилось у всех в голове после предложения Джастина, и были обречены использовать его. Наполеон думал, что, вероятно, это было не так уж и плохо... особенно учитывая, кто его придумал. Они могли бы застрять на чем-то куда худшем, вроде «Операция Геморрой» или «Операция Зефирный Гигант».

Все это держалось в большом секрете. Никто не хотел, чтобы Гермиона или Гарри подозревали, что их друзья суют свои носы туда, куда их не приглашали. Группа проводила тайные встречи, как правило, в квартире Наполеона или в замке Малфоев, которым теперь полностью владел Драко. Наполеона, который был там единственным профессионалом, часто забавляло то, как члены группы пытаются избежать раскрытия... но он должен был признать, что это давало результаты. Казалось, что никто из субъектов их заговора не подозревал о заговоре.

С момента большого разрыва прошла всего лишь неделя, а операция Вомбат уже неслась вперед на всех парах. Наполеон получил задание наблюдать за ними обоими на работе... он, Джинни и Байликрофтский контингент обеспечивали наблюдение субъектов (термин использовался друзьями, когда они были в режиме Вомбат) почти двадцать четыре часа в сутки. Лаура, фактический лидер группы (во многом благодаря громкому голосу), вела записи наблюдений, разделив их на «радующие» и «огорчающие». На данный момент записей там было примерно поровну. Под разделом «радующие» было много хороших новостей... Субъекты плохо спали и плохо ели, были какими-то отстраненными и явно озабоченными, и когда думали, что никто их не видит, выглядели потерянными и несчастными. Все также заметили, что они не отменяли и не останавливали приготовления к свадьбе. Приглашения так и лежали в коробке на старом столе Гермионы, и они ничего не сказали о расставании своей бойкой организаторше свадеб.

«Огорчающих» записей было примерно столько же. Оба субъекта явно решили открыто игнорировать друг друга, и сопротивлялись любым попыткам обсудить произошедшее. Оба субъекта сделали символические действия — фотография обручения Гарри и Гермионы не украшала больше гостиную в Байликрофте, Гарри её снял. Гермиона, когда переезжала к Джинни, не взяла с собой несколько памятных ей и Гарри предметов, в частности оставила ожерелье, подаренное ёй Гарри на Рождество, и фотографию Гарри в красивой золотой рамке, которая всегда украшала её рабочий стол. И, что хуже всего, за последние дни оба субъекта были замечены в упоминании друг друга, как экс-. Оба раза это слово было произнесено еле слышно, но все-таки сказано. Все это докладывалось и обсуждалось на собраниях команды Вомбат. Лаура составляла расписание, распределяла задачи, и проводила мозговые штурмы в попытке выработать стратегию. Наполеону даже казалось временами, что Лаура воспринимает все это чересчур серьезно.

— Как твое карри? — спросил он Гарри, садясь рядом и кладя свой ежедневный тунцовый сандвич на стол.

— Ээ... Чеснока маловато. — Гарри привычно протянул руку, и солонка с чесночной солью сорвалась с подноса с приправами и аккуратно легла ему в ладонь. — Кстати. Ты закончил доклад про...

— Да. Он у тебя на столе.

— Отлично. Ну и каковы же твои рекомендации?

— Я думаю, что нам пора высылать команду. Прямо сейчас. Мы ведь не хотим, чтобы члены Круга выскакивали тут и там в Тихоокеанском регионе, как черти из табакерки, не правда ли?

— Конечно, не хотим. И кого бы ты послал?

— Мурдоха. Его команда лучше всех подходит для глубокого шпионажа, — Наполеон чуть помедлил. — Я бы, наверное, подумал об проведении операции совместно с СИПИ (отдел слежки и получения информации — прим. переводчика). Нам не повредило бы иметь парочку опытных шпиков, а также специалиста по допросам.

Гарри кивнул.

— Это неплохая идея. Я поговорю с Изабель после ланча.

— Заполучить агентов сейчас сложно. Они все заняты приготовлениями к большой операции во Флоренции, которая начинается в конце месяца. — Наполеону не было нужды напоминать Гарри о том, что Гермиона тоже должна была выполнять важную и опасную миссию в этой операции, которую совсем скоро собирался начать его дивизион. Гарри, возможно, не говорил о ней и избегал её взгляда, но это не значило, что он не интересовался этим.

— Ах да, конечно. Ну, все равно, спросить не помешает.

Несколько минут они ели не разговаривая.

— Ты слышал о том, что Израель Тейлор переводят сюда к нам в офис?

— Конечно. Я же и одобрил её переход к нам.

— Ох, ну конечно же! — Эта тема заставляла Наполеона нервничать. Израель Тейлор была начальником их подразделения в Нью-Йорке, и была у них, пожалуй самой яркой личностью в их дивизионе, что что-нибудь да значило, все-таки у них было больше семисот агентов во всех странах мира. Она была так же известна в кругах РД, как Гарри в магическом мире. Ходили разговоры о том, что она является одним из первых претендентов на должность Гарри, когда рано или поздно он уйдет на повышение. Она была простой и невозмутимой персоной, которая дышала, жила и спала своей разведывательной работой, и была исключительно хороша в этом... почти также хороша, как сам Гарри.

— С уходом Галино у нас не хватает старших сотрудников, — сказал Гарри. — Последние несколько классов почти ничего не дали отделу ССО. И я обрадовался, получив её запрос на перевод к нам.

Наполеон отложил недоеденный сандвич.

— Босс, не пора ли мне искать новое место работы внутри РД?

Гарри моргнул и уставился на него.

— Почему?

— Ну, она же... ну ты знаешь, что о ней думают... Я знаю, что ты не очень любишь меня, и я подумал, что когда она придет сюда...

— Что она будет моим заместителем? — Гарри слегка усмехнулся. — Джонс, капитан Тейлор приходит на место Галино. Она будет руководить всеми оперативными командами, и это все. Кроме того, у меня уже есть заместитель.

Наполеон улыбнулся, внезапно поняв абсурдность своего утверждения.

— Спасибо, Гарри.

— Не стоит того. Я в буквальном смысле.

* * *

— Итак. С кого начнем? — проговорила Лаура скороговоркой. Большой блокнот с надписью Вомбат лежал перед ней открытым. — Джинни, давай ты.

— О чем бы ты хотела узнать?

— Она спала сегодня?

— Немного. Очень беспокойно. Я слышала, как она вставала дважды за ночь.

— Ты видела её плачущей?

— Нет, я вообще не видела и не слышала, чтобы она плакала. Честно говоря, это меня пугает немного... после такой травмы буквально требуется поплакать. Она ходила как в полудреме, и притворялась, что все в порядке... но это точно не так. В один из дней она сидела с книгой на кушетке... и она не переворачивала страницы в течение получаса.

— Он такой же, — сказал Наполеон. — Он делает вид, что её вообще не существует, но на самом деле все, что он делает, это наблюдает за ней, когда думает, что никто не видит его.

Лаура вздохнула.

— Это должно быть похоже на пытку. Они все еще должны общаться по работе, не правда ли?

— Не так часто, как ты думаешь. Они в разных подразделениях, они могут в основном избежать контактов, если хотят. Но у нас было несколько... неудобных моментов...

Джастин вылез с вопросом.

— Кто-нибудь из них собирается на День Министерства? — это событие, годовщина образования Британского Министерства Магии, традиционно отмечалось грандиозным балом в штаб квартире министерства. Этот бал происходил в выходные, ближайшие ко дню Министерства, 30 июня, и каждый раз проходил под новым лейтмотивом. Например, в прошлом году бал был посвящен Латинской теме, и Гарри с Гермионой произвели большой фурор своим энергичным и сексуальным танцем в стиле танго, на который участники смотрели, пооткрывав рты. Фотография Гарри, поддерживающего распластавшуюся над самым полом Гермиону одной рукой, украсила обложку Пророка, и все еще обсуждалась читателями.

— Я не знаю, — сказала Джинни. — Гермиона не упоминала это.

— Гарри более-менее обязан принимать там участие, — сказал Наполеон. — Я думаю, что слышал, как он планировал идти туда с Сириусом.

— Все офицерам РД крайне рекомендуется принять участие в праздновании, — сказал Джастин. — Это и к Гермионе относится.

— Это может быть... ужасно, — сказал Драко.

— Особенно после их блистательного выступления в прошлом году. Участники в некоторой степени будут ожидать повторения.

— А какая тема в этом году?

— 1950-е. Ну знаешь, мартини, пластиковая мебель, известные музыкальные группы... Я слышал, как организаторы обсуждали даже фальшивое бомбоубежище и коктейльные сосиски тех лет («cocktail weenies» — популярные в 50-е сосиски на зубочистках которые подавались к коктейлям — прим. переводчика).

— О, прекрасно. Значит, все будут танцевать свинг. Не могли бы они повесить плакат «Всем пялиться на Гарри и Гермиону» и тем самым облегчить нам нашу задачу?

* * *

Бал в честь Дня Министерства был расточительным, как обычно. Гранд зал в штаб квартире министерства, огромное подобное пещере помещение, способное вместить пару тысяч человек, был увешан сияющими крутящимися серебряными звездами в стиле арт-деко 50-х. На мозаичном полу стояла старинная мебель, обитая цветным ситцем и накрытая, как ни странно, защитными пластиковыми чехлами. Блюда подавали на стеклянных тарелках времен Депрессии, еда была послевоенного качества, и непрерывно звучала музыка раннего рок-эн-ролла и больших музыкальных групп того времени.

Джинни с Драко гуляли, встречались, приветствовали... хотя говорила в основном только она. Драко был предсказуемо молчалив... впрочем, никто и не ожидал от него иного. А Джинни тщательно скрывала то, что на самом деле она была занята совсем иным... она одним глазом наблюдала за Гарри и другим за Гермионой (вот это талант! — прим. переводчика). Гарри сидел за столом возле буфета, иногда в компании Сириуса или Наполеона и иногда один, и смаковал джин с тоником, а Гермиона двигалась по залу кругами, тщательно сохраняя минимально безопасную дистанцию от его насеста.

Гермиона пришла со своей подругой Шайей и с несколькими новыми агентами из своего учебного класса, самым заметным из которых был высокий, даже долговязый, Ллойд Ллевеллин, уделявший ей ощутимо много внимания... внимания, которое она, если сказать честно, вовсе не игнорировала. Ллойд был приписан к дивизиону Стратегии, и Джинни получила из источника, заслуживающего доверия, информацию о том, что у него явно загорелись глазки, когда он услышал о Великом Разрыве. И она должна была признать, что он умно себя вел... он не просил Гермиону сопровождать его на бал, и не действовал так как будто она была его девушкой...

Ни Гарри, ни Гермиона не выходили на танцевальную площадку. Как и ожидалось, в зале часто звучал танцевальный свинг, и Джинни видела, как многие из участников с любопытством поглядывали на тех двоих, как бы ожидая, что кто-то сделает первый шаг. Но Джинни не приходилось затаивать дыхание — эти двое как обычно угрюмо игнорировали друг друга.

Джинни подвела Драко к столу рядом с танцевальной площадкой, за которым Вомбат организовал свой неформальный ситуационный центр. Лаура и Джастин уже были там, вместе с бойфрендом Джастина Стефаном, который, не будучи формальным членом их команды, являлся их неформальным информатором. Джастин пил мартини, а Лаура пробиралась сквозь горку знаменитых коктейльных сосисок, и о её успехах можно было судить по небольшому кладбищу использованных зубочисток рядом с её тарелкой.

— Это веселье начинает утомлять, — раздраженно заметил Джастин. Он дососал свое мартини и проглотил оливку с фальшивой трубочки с символом радиации на конце (тонко — прим. переводчика). — Добро пожаловать в Сцены Семейной Жизни Моих Родителей. И чего еще мы теперь ожидаем?

— Возможно, что и ничего, — сказала Джинни со вздохом. — Что будет, то и будет. Я лично жду, что может кто-то из них все-таки уйдет, и тем самым сбросит всеобщее напряжение. Тогда я бы смогла повеселиться и сама.

— Что должна сделать девушка, чтобы быть приглашенной здесь на танец? — проворчала Лаура.

— Золотце, забитый сосисками рот не является сигналом «Я — Танцующий Идиот». (Имеется в виду неформальное название знаменитой танцевальной группы —http://encyclopedia.thefreedictionary.com/Dancing+Fools — прим. переводчика)

— Ох, прекрати, мистер Нанси Пантс несчастный.

— От такой же слышу. (Имеется в виду Mr Nancy Pants — мужчина который ведет себя почти как женщина — прим. переводчика. )

— Прекрасно, — сказал Стефен. — Это делает меня мисс Нанси Пантс. Ужасно благородно...

Гермиона подошла к ним, как-то даже неестественно широко улыбаясь.

— Привет, всем. Веселитесь, да?

— Я люблю коктейльные сосиски! — сказала Лаура.

— Я вижу, — ответила Гермиона, изумленно косясь на гору зубочисток рядом с ее тарелкой.

— Хорошая вечеринка, — сказала она, оглядываясь вокруг. — Но я думаю, что прошлогодняя тема мне нравится больше.

— Ох, не знаю. Пластиковые чехлы меня впечатлили, — ухмыльнулся Джастин, пиная Стефена локтем.

— Я это запомню, — тот присоединился к ним, подмигнув.

Оркестр начал следующий свинг-танец. Гермиона, казалось, не заметила этого, хотя музыка должна была о многом напомнить ей. Джинни пристально наблюдала за ней несколько секунд, но ничего не уловила. Они продолжали трепаться о том о сем, вокруг гремела музыка и многие пары танцевали.

Все слегка опешили, когда хорошо одетый, физически развитый мужчина подошел к Гермионе.

— Привет, Гермиона. — сказал он.

Она улыбнулась ему.

— Привет, Саша. — Джинни не знала его, но он явно не был незнаком Гермионе. Гермиона указала на стол. — Ребята, это Саша Смит, заместитель Изабеллы... в какой-то степени он мой босс, так сказать. Саша, это мои друзья. Джинни Уизли, Драко Малфой... — Саша по очереди пожал им руки. — А это мои соседи по дому: Лаура Чант и Джастин Финч-Флетчи, и его партнер Стефен Истмен.

Приятель Гермионы казался вполне приятным. Когда знакомство окончилось, он снова повернулся к Гермионе.

— Я слышал, что ты отлично танцуешь свинг, Гермиона?

Джинни заметила, что Гермиона слегка напряглась.

— Это мое хобби, да, — ответила она.

— Я посмею заметить, что я сам тоже неплох в свинге.

Гермиона вежливо улыбнулась.

— В самом деле?

— Да. Я брал классы и часто ходил в клуб танцевать свинг, когда я жил в Америке, — он широко улыбнулся. — Тебя не затруднить потанцевать со мной? Давай покажем этим любителям, как нужно танцевать!

— Было бы неплохо, но я...

— Пошли! Ты же совсем не танцевала. Оркестр сегодня в ударе, стыдно упускать такую хорошую музыку, — он протянул ей руку.

Гермиона сдалась.

— Ну хорошо, давай попробуем. Спасибо за приглашение. — Она приняла Сашину руку, и он повел её на танцевальную площадку. Джинни подалась вперед, вместе со всеми остальными сидящими за столом. Её охватила необъяснимая дрожь. Ну, в самом деле, что такого было в том, чтобы Гермиона станцевала один раз со знакомым по работе?

Оркестр начал новую мелодию, и Саша начал обычный, сравнительно несложный танец с Гермионой. Не прошло и тридцати секунд, как все за их столом морщились как от боли. Не смотря на свои слова, Саша явно не был знатоком cвинга. Он знал некоторые основы, но был неуклюжим и неопытным. Даже Джинни, которая не разбиралась в танцах, могла легко заметить, что он совершенно не годился в партнеры такой опытной танцовщице, какой была Гермиона. И все еще усугублялось тем, что остальные танцующие все время посматривали на них краем глаза. Джинни чувствовала неловкость за Гермиону, которая безуспешно пыталась ввести Сашу в ритм танца и явно не преуспевала в этом. Саша при этом совсем не замечал своих недостатков и с энтузиазмом пытался выполнять танцевальные па, которые ему были совсем не под силу.

Джинни казалось, что она наблюдает крушение поезда. Она не хотела смотреть на это, но не могла отвести своих глаз от танцующих. Кто-то потянул её за рукав и отвлек. Это была Лаура.

— Смотри, — прошептала она, куда-то показывая. Джинни посмотрела туда и увидела, что Лаура имела в виду.

Она показывала на Гарри. Он наблюдал за танцем Гермионы с Сашей, со все растущим выражением дискомфорта на лице. После того, как Саша попытался подкинуть Гермиону в воздух и чуть не уронил её спиной на пол, Лаура увидела, как Гарри закатил глаза к небу и скривил губы в гримасе отвращения.

Джинни заметила, что постепенно все, кто находился рядом, стали тайком от Гермионы, оказавшейся в ловушке на танцплощадке, поглядывать на Гарри, который смотрел на происходящее со все возрастающей досадой. Ситуация становилась мучительной для её участников. Джинни не могла даже и представить, что сейчас думала Гермиона обо всем этом.

Наконец, ко всеобщему облегчению, музыка подошла к концу... но не успели все вздохнуть, как оркестр заиграл следующую танцевальную мелодию, и Саша, ко всеобщему изумлению, продолжал удерживать Гермиону на танцплощадке, не смотря на её явное желание уйти оттуда. Джинни услышала, как зрители начали шептаться... и вдруг стихли, когда увидели что Гарри внезапно встал.

Всеобщее внимание переключилось на него... кроме Сашиного, конечно, так как он упрямо продолжал танец, не замечая ничего вокруг. Гарри встал, допил свой напиток и опустил бокал на стол с такой силой, что из него даже вылетели остатки льда. Он устремился прямо на танцплощадку и тронул Сашу за плечо. Тот остановил танец и стал испуганно озираться кругом.

— Можно я вмешаюсь? — спросил Гарри. Его было слышно всем, даже на фоне музыки. Саша выглядел озадаченным. Гермиона смотрела на Гарри с выражением изумления на лице... явно ничего не понимая.

— Что? — спросил, наконец, Саша.

— Вмешаться. Я хотел бы вмешаться.

— Ну, хорошо... не смею возражать... — Саша замолчал, его уверенность испарилась под плоским, безжалостным взглядом Гарри. — Я думаю, если вы... — он отошел в сторону.

— Я не могу поверить в это, — прошептала Лаура. Джинни потеряла дар речи. Окружающие давно уже прекратили притворяться и открыто пялились на происходящее. Никто вообще больше не танцевал. Все гости смотрели, как Гарри взял Гермиону под руку и они начали танец.

Джинни не смогла сдержать улыбку, глядя, как они танцуют. Это выглядело так, как будто они танцевали вместе еще вчера, хотя на самом деле с последнего их танца прошло много месяцев. Они двигались как единое целое, быстро, уверенно и профессионально, выполняя самые сложные элементы так, что они выглядели простыми и обыденными. Все охнули, когда Гарри подбросил Гермиону в воздух, поймал её за талию и закрутил вокруг плеч, чтобы поставить на ноги и сразу попасть в нужный такт танца. Зрители аплодировали и подбадривали их, а они кружились и вертелись в танце.

Джинни хотелось бы быть столь же оптимистичной, но почему-то не получалось. Конечно, видеть их танцующими вместе было здорово, но она чувствовала бы себя гораздо лучше, если бы хотя бы один из них улыбался. Во всем этом было что-то механическое... и затем она внезапно поняла. То, что всегда делало их танец таким запоминающимся — было ощущение того, что когда они танцуют на танцплощадке, ничего вокруг них для них не существует, существуют лишь они двое. Они всегда глядели в глаза друг друга и то, что происходило между ними в этот момент, обволакивало их невидимым облаком, какой— то особой аурой.

Это чудесное ощущение их единства полностью исчезло. Они не смотрели в глаза друг другу, и их ничто не обволакивало. Они танцевали просто как два незнакомца, два незнакомых профессионала. Красиво, правильно... но и только.

Закончив играть танец, оркестр попросту остановился, не начиная новую песню, как будто они тоже хотели посмотреть, что же будет. Гарри и Гермиона отступили друг от друга, как только музыка замолчала. Саша, так и маячивший неподалеку, стоял и переводил взгляды с одного на другого, выглядя полностью ошеломленным. Гарри посмотрел на него.

— Вот как это должно выглядеть, — сказал он, голосом без всякой интонации, и посмотрел на Гермиону. Его безразличное выражение не изменилось, но Джинни заметила, как он чуть-чуть кивнул ей в знак признания. Он повернулся и стремительно ушел с площадки, приковывая к себе все взгляды окружающих, взял пальто со стула, за которым сидел, и вышел из зала, ни разу не оглянувшись.

Гермиона смотрела на него широко открытыми, как в шоке, глазами. Для Джинни было странным видеть столь обнаженные эмоции на лице своей подруги, она уже привыкла к тому, что Гермиона тщательно избегала проявлять любые эмоции в последнее время. Постояв неподвижно несколько мгновений, Гермиона развернулась на каблуках и стремительно покинула танцевальную площадку в противоположном направлении. Джинни начала было вставать, но Драко положил ей руку на плечо.

— Не нужно, — сказал он, это были его первые слова за все время за этим столом. — Оставь её в покое.

Джинни села назад. Бал продолжался, и никто не обсуждал странный танец, который они все только что увидели.

Джинни с интересом подумала, куда же отнесет Лаура это происшествие в своей тетради — в раздел Радующие или Огорчающие.

* * *

Одну неделю спустя

Гарри пришел домой, зная, что там никого нет. Чжоу уехала из города, Лаура была в Новой Зеландии по своим министерским делам, Джастин и Стефан уехали в Шеффилд чтобы навестить родителей Стефана, а Джордж поехал в гости к Фреду. Гарри подумал, уж не скоординировали ли они свое отсутствие специально, чтобы дать ему время побыть одному с самим собой.

Он повесил свой плащ на свой любимый, сделанный на заказ крючок на вешалке, и его глаза, как обычно, на мгновение задержались на пустом крючке рядом, крючке на котором всегда висел ее плащ. Он поставил на пол портфель, полный бумаг, точно зная, что так и не откроет их, как не открывал все эти ночи.

Гарри прошел в кухню, с неясной мыслью о паре сандвичей, и внезапно остановился как вкопанный на пороге.

За столом сидела Аллегра. Сидела и обыденно жевала печенья, те самые, которые Джордж оставил на столе для него.

Гарри мгновение смотрел на неё, не в состоянии осознать, что же он такое видит. «Это капитальный конец», — подумал он, — «я схожу с ума». Он поморгал и потряс головой, потом снова посмотрел. Она все еще была там, глядя на него с довольной улыбкой на лице.

Она выглядела сегодня иначе, чем обычно. Аллегра была одета в джинсы и в обычный серый свитер, её волосы цвета черного кофе были собраны в толстую косу, перекинутую через плечо. На лице не было следов косметики, челка свисала на лоб. Она выглядела, внезапно осознал Гарри, точно так же, как когда они впервые познакомились.

— Добрый вечер, Гарри, — сказала она обыкновенным тоном. — Ты выглядишь так, как будто увидал приведение.

Его первым порывом было накинуться на неё и вышибить из неё сознание, но это выглядело бы как-то странно, учитывая, что она мирно сидела и жевала печенье. Противоречивые мысли и реакции устроили целую битву в его голове. В конце концов, он решил пока не конфликтовать и попробовать понять, чего же, черт её возьми, она хочет. Он сел рядом с ней, аккуратно пристроив палочку поближе.

— Ты не собираешься сказать мне, как ты попала сюда? — сказал он негромко.

— Входные двери были открыты.

— Этот дом защищен кучей защитных чар.

— Чары рассчитаны на то, чтобы не пускать никого с враждебными намерениями. Я же пришла не для того, чтобы кому-то навредить, Гарри.

Это заставило его задуматься на мгновение. Она была абсолютно права, чары были настроены так, чтобы не пускать недружелюбных лиц. Если она смогла пройти через них, значит, она не замышляла никакого злодейства.

— Ну ладно, а зачем ты пришла? — спросил он, опустив взгляд на столешницу.

Она взяла еще одно печенье.

— А нужна ли причина, чтобы навещать старых друзей?

— Мы не друзья. И мы никогда не были друзьями.

Она выпятила нижнюю губу.

— Ах! Как ни больно это признавать, мы были.

Он посмотрел на неё.

— Если ты собираешься тут устраивать очередной акт сарказма, я клянусь, что...

Она подняла руку, останавливая его.

— Я не собираюсь, — она отодвинула тарелку с печеньем и сложила руки на столе перед собой, глядя с необычно серьезным выражением. — Я пришла, чтобы попросить твоей помощи.

На мгновение Гарри подумал, что он все-таки сошел с ума.

— Извини. — Наконец сказал он. — мне не показалось, что ты сказала, что пришла просить моей помощи?

— Да, — она встретилась с ним взглядом, и еще одно саркастическое высказывание, которое было готово сорваться у Гарри с губ, внезапно высохло. Если бы он не знал её слишком уж хорошо, он бы подумал, что она была ужасно испуганна. — У меня нет больше никого, кому бы я могла доверять.

Гарри фыркнул, усмехаясь.

— Ты и доверять мне? Если бы ты верила мне, ты бы не противостояла всему, что я делаю!

Она на мгновение прикрыла глаза.

— Выслушай меня, пожалуйста! Я окружена единомышленниками, но в целом Круге нет никого, кого бы я уважала. Они все слишком заняты, подлизываясь ко мне, кланяясь, стремясь пролезть поближе к центру Круга и предложить еще больше подобострастных речей, — она покачала головой. — Я оказалась на незнакомой территории, Гарри. Я столкнулась с... — она сделала глубокий вздох. — С моральной дилеммой.

Это добило Гарри. Он взорвался громким, безудержным смехом не в состоянии остановиться. Аллегра нервно елозила на своем стуле.

— Моральная дилемма! — хохотал он. — Ох, я думаю, я разорвусь от смеха! — он заставил себя чуть остыть. — Что, действительно моральная дилемма? Если это исходит от тебя, то я должен назвать это иронией судьбы!

— Эй, ты думаешь, что я счастлива от этого? Я не просила этого, ты же знаешь. Я спокойно занималась своим обычным бизнесом.

— Своим бизнесом похищений, разрушений и убийств!

— В точности так. Когда внезапно это случилось...

— Что конкретно случилось?

Аллегра помедлила, и казалось, что она не хочет продолжать. Гарри посмотрел на неё повнимательнее. Она была бледной и выглядела уставшей, и это было необычно... он никогда не видел, чтобы Аллегра выказывала что-нибудь кроме отличного здоровья и бодрости. У него появилось странное ощущение относительно этого удивительного визита, какие-то проблески надежды, что, может, она ощущает немного неудобства от своей подлости... Шанс на то, что она перестанет быть его врагом, возможно, по велению сердца, был тем, на что он всегда тайно надеялся. Она все-таки была очень сильной ведьмой, вероятно, самой сильной из всех, которых он встречал. И мысль о перетягивании её на свою сторону завораживала.

— Я, я... — она стала заикаться.

Он наклонился поближе.

— Расскажи мне, — она внезапно резко затрясла головой.

— Я не могу!

— Это он? Мастер? Ты боишься его?

— Ты бы тоже боялся. Он может убить меня одной силой мысли. Он и убил бы, если бы знал, что я здесь.

Гарри нахмурился. Что бы ни привело её сюда, оно должно было быть достаточно важным, чтобы она пошла на такой риск.

— Что же все-таки происходит? Давай, Али, сознайся, — он внезапно осознал, что назвал её Али, как звал тогда, когда они любили друг друга.

Она глубоко вздохнула и вызывающе выпятила подбородок вперед.

— Я тут из-за кое-чего, что Мастер просил меня... ну, даже точнее, приказал мне... сделать. Кое-что настолько ужасное, что даже я не могу оправдать это.

— Что же именно?

— Детали не важны. Давай просто скажем... я, вероятно, являюсь кем-то, кого можно называть подлым, но я все-таки не монстр.

Гарри печально посмотрел на неё.

— Аллегра, ты же убила невинную женщину, замаскированную под Гермиону, только чтобы показать мне, что женщина, которую я любил, мертва.

— Ну... то есть, ты хочешь сказать, что я все-таки монстр'?

Он уклончиво пожал плечами.

— Знаешь, я никогда не любил навешивать ярлыки.

— Может быть, ты и прав. Ты вправе называть меня монстром, если ты так считаешь. Но... есть то, что даже я не перевариваю. Я не садист, Гарри, и не психопат. Если я что-то делаю, я делаю всегда с какой-то целью. Это всегда часть моей работы, моего бизнеса. Я не получаю удовольствия от самого процесса.

Он покачал головой.

— Как обыденно ты обосновала свое участие в убийствах в количестве большем, чем я могу сосчитать!

— Я хочу сказать, что если я что-то делаю, это всегда часть какого-то плана с целью принести какой-то результат, — она выдержала его взгляд. — Я не могу обосновать причинение страданий или смерть без каких-то причин простым удовольствием.

— Не хочешь ли ты сказать, что Мастер попросил тебя как раз об этом?

Она кивнула, опустив глаза в стол.

— Я не знаю, что не так со мной.

Он одарил её кривой улыбкой.

— Это у тебя кризис морали.

— Ох. Думаешь?

— Я могу понять, почему ты не смогла распознать его.

— Итак... что же мне делать?

— Ты что, хочешь, чтобы я сказал, что тебе делать? Легко! Брось Круг, прекрати убивать людей, выкинь врагов и возвращайся в РД. Мы можем договориться об убежище, мы можем договориться о чем угодно.

Она втянула воздух.

— Будь серьезным!

— Я что, не выгляжу серьезным?

— Гарри, я пришла не потому, что ищу способ поменять свою жизнь. Я тут потому, что мне нужен небольшой совет. Подумай, я занимаюсь этим всем так давно, что у меня уже не осталось никакой совести. Ты же самый моральный человек из всех, кого я знаю.

— Я сказал тебе, что делать.

— Будь реалистичным.

— Не проси у меня советов, если не собираешься прислушаться к ним.

Она резко встала, выпихивая свой стул из-за стола, за которым сидела.

— Я не могу оставить Круг, Гарри. Я не хочу! Это все мое, это мое место! Это то, что я делаю и это то, чем я живу!

— Послушай, я не собираюсь помогать тебе вести твой проклятый бизнес, подсказывая что-нибудь. — Он встал и повернулся к ней. — Единственные слова, которые я могу тебе сказать, будут направлены на то, чтобы попытаться убедить тебя остановиться.

После этих слов повисла тишина, им было больше нечего сказать друг другу. Аллегра отвернулась и смотрела в сторону.

— Может, ты все-таки скажешь мне, зачем ты пришла?

Она удивленно посмотрела на него.

— О чем это ты?

— Ну, не проделала же ты весь этот путь сюда только для того, чтобы спросить моего совета о какой-то дилемме, которая перед тобой стоит? Ты же знаешь, что я никогда не помогу тебе ни с чем, даже с этим. Так зачем же ты здесь?

Она вздохнула, её взгляд был на удивление беззащитным.

— Я слышала о тебе... и Гермионе.

Гарри отвел взгляд в сторону, ощутив внезапно сильный дискомфорт.

— Да, — сказал он, теребя подол своего свитера. — И какое тебе дело до этого?

— Я думаю, что должна сказать... я очень сожалею о случившемся между вами, — он недоверчиво посмотрел на неё. — Да, ты правильно понял. Не притворяйся, что ты шокирован. Я, возможно, и не могу наговорить комплиментов о Гермионе, но... м-да, даже я видела, как изумительно вы подходите друг другу. Знаешь, мне не чужды обычные человеческие эмоции. Ты был совсем не в порядке до того, как вы стали жить вместе, и также плохо было и ей. И то, что я увидела, как такой непорядок может исправиться, даже мне внушало надежду, что, может, не все так безнадежно в ничтожном человеческом мире. Теперь же... это больно видеть. Всем. Даже таким измученным старым сукам, как я.

— Ты что, думаешь, я поверил, что моя личная жизнь заставила тебя на мгновение прослезиться?

— Твое дело верить или не верить, — парировала она. — Я пришла сюда под флагом перемирия, Гарри. Я могу быть твоим заклятым противником и всем таким прочим, но у нас больше общего, чем тебе кажется. Даже Холмс и Мориарти уважали интеллект друг друга.

— Я не собираюсь уважать никого, кто угрожает дорогим мне людям, — плоско ответил Гарри. Он так устал от всего этого... даже просто держаться требовало от него тех еще усилий.

— Ты уважал меня когда-то, — сказала она тихо.

— Когда-то ты была хорошей, — он посмотрел ей в глаза. — Или нет?

— Я никогда не была на твоей стороне, Гарри. Ты же знаешь это, не правда ли? У меня была цель, которую надо было достичь, со дня, когда мы встретились... и я достигла её. Хотя замечу, что если бы я могла достичь свою цель другими путями... я бы использовала их. Ничего личного не было...

— Да нет, было.

На мгновение в воздухе повисла тишина. Гарри внезапно осознал всю абсурдность ситуации, при которой он стоял на кухне собственного дома и вел что-то вроде светской беседы с женщиной, которая поставила целью жизни разрушить его. Он напрягся и попытался вернуться к реальности.

— В любом случае, я просто хочу сказать... я сожалею обо всем этом. Тухлое дело. — Она внезапно улыбнулась, как будто её осенила какая-то идея. — И ей, если ты чувствуешь себя оскорбленным и тебе нужны головорезы чтобы встряхнуть её, то...

Гарри резко оборвал её.

— Эй ты, держись от неё подальше! — прорычал он угрожающим голосом.

Она пожала плечами.

— Просто идея, — Аллегра подобрала свой плащ, который висел на спинке стула. — Ну, хорошо, Гарри. Перемирие закончено. Я пошла.

— Ну, а что же случилось с твоей моральной дилеммой?

— Не трать на неё время. Я уж как-нибудь разберусь, я всегда нахожу решение. — Она подмигнула ему. — Вполне возможно, что при следующей встрече мы снова будем пытаться убить друг друга.

Он не сдержался и фыркнул.

— Я уже предвкушаю!

— Определенно, это не будет так странно, как наша беседа сегодня. — Она пошла к двери, но приостановилась, проходя мимо него. Потом заговорила, тихим и неуверенным голосом, что было очень странно слышать от неё. — Вообще-то я соврала, — сказала она.

— Когда? — спросил он, не глядя на неё.

— Когда я сказала, что не было ничего личного, — проговорила она хрипло. И прежде чем он успел открыть рот чтобы ответить, она наклонила к нему свою голову и поцеловала его в губы, охватывая его голову рукой чтобы повернуть его лицо к себе.

Гарри был настолько ошеломлен, что в первый момент никак не реагировал. Прежде чем его уставший, измученный мозг успел понять, что же происходит, его чувства сказали ему, что женщина целует его и это чувствуется здорово. Гермиона, подумал он, ох, Гермиона, как же я скучаю по тебе, как же мне не хватает этого... И только через секунду или две Гаррин мозг напомнил ему тот факт, что это Аллегра целует его, но он уже отвечал, его рот возвратил поцелуй и руки поднялись чтобы обнять её.

С вздохом отвращения Гарри отпихнул её со всей силы. Она отшатнулась назад и прислонилась к кухонному столу.

— Что еще за игры? — спросил он, вытирая губы тыльной стороной ладони.

— А ты, похоже, не был против, — сказала она. — Может, твое сердце вовсе не так уж разбито, как думают все вокруг!

Ярость взорвалась внутри Гарри и затмила его зрение подобно фейерверку. Ни думая ни мгновения, он размахнулся и врезал ей кулаком по зубам. Её голова мотнулась, но она удержалась на ногах, и когда он попытался ударить её еще раз, она блокировала его удар и ударила его наотмашь по лицу. Они отступили на несколько шагов друг от друга, стоя лицом к лицу в полутьме кухни. Гарри почувствовал слабость, его почти тошнило от отвращения от её прикосновения и от того, как он слепо, будто животное, среагировал на это.

— Убирайся ко всем чертям из моего дома! — прорычал он.

Аллегра подняла руку и вытерла кровь со своих красивых губ, глядя на испачканные в ней пальцы. Она посмотрела на него, и её сарказм исчез с лица. Это было снова привычным выражением, которое он сразу распознал... обычная маска. — Я уверена, что этот инцидент будет преследовать тебя несколько ночей в твоих снах, Поттер. — сказала она.

— Скорее уж в кошмарах.

— Ну, называй как хочешь, — она прошла мимо него, приостановившись на пороге. — Ты всегда чертовски здорово целовался, Поттер. Жаль, что сейчас этим некому насладиться. Позвони мне, если захочешь попрактиковаться, — она подмигнула ему и вышла, а её смех все еще звучал и постепенно затихал вдалеке.

Гарри оперся о спинку одного из кухонных стульев и как-то умудрился сесть на него прежде, чем ноги отказались его держать. Его колени дрожали, и спина отказывалась поддерживать его. Он потер лицо ладонями и вздохнул, полностью выжатый, способный только сидеть и пытаться успокоиться.

Он открыл глаза и увидел перед собой тарелку с печеньем, одно из которых носило на себе следы укуса Аллегры. Внезапно его левая рука взметнулась вперед и со всей силы смахнула тарелку со стола. Она ударилась о стену и разбилась, печенье и осколки керамики полетели во все стороны. Гарри уронил голову на стол и долго просто сидел так, прислушиваясь к урчанию в животе и желая исчезнуть, только бы больше не видеть себя самого в зеркале.

* * *

Гарри смотрел на чистый лист пергамента, лежавший перед ним. Он смотрел на него уже несколько дней, что-то обсуждая сам с собой. Наконец, он пришел к решению.

Он тщательно запер дверь в офис, и затем выдвинул небольшой скрытый ящичек из своего стола; в нем оказался какой-то продолговатый футляр. В футляре лежала красивая ручка из фигурного стекла, ручка, в которой совсем не было никаких чернил.

Гарри поднес ручку к пергаменту и начал писать, а буквы как бы сами собой вытекали из ручки без чернил.

— Поттер вызывает, — написал он.

Небольшая пауза, затем пониже появился ответ, написанный невидимой рукой.

— Норд на связи.

Он снова поднес ручку к пергаменту.

— Почему со мной не связались?

— Что ты хочешь, Гарри.

— Ты знаешь, чего я хочу.

— Я не в настроении играть в угадайки. Сформулируй вопрос.

— Вы скажете мне наконец, что случилось между Гермионой и Стражем?

— Нет, и это еще мягко сказано.

— Я должен знать. Я должен знать, как меня исцелили.

— Сказать тебе или нет может только Гермиона. Я не могу обсуждать их со Стражем дела.

— Что-то случилось, я знаю это.

— Без комментариев.

— Вы знаете, что тут произошло между нами?

— Страж все видит, Гарри. Ты же знаешь это.

— То есть вы знаете, что мы расстались из-за этого.

— Очень жаль.

— Кто-то в сети должен был помочь ей найти Стража. По крайней мере, скажи мне, кто.

— Послушай, Гарри. Ты же член сети, ты же знаешь правила. Я не могу разглашать имена других членов сети. Ты должен работать в изоляции.

— Я думаю, что я знаю, кто это был.

— Не трать время, рассказывая мне свои домыслы. Я не смогу подтвердить или опровергнуть их.

— Вас что, специально учат в школе, как выводить собеседника из себя? — его почерк стал торопливым и неразборчивым, но Норд вроде бы прекрасно понимал его.

— Занимайся своей работой. Что-нибудь еще?

— Да. Я хочу говорить со Стражем.

— Никто не может говорить со Стражем.

— Плевать мне на всех, кто не может. Если я из-за этого теряю единственную женщину, которую любил когда-либо, я думаю, что я заслуживаю прямого ответа от кого-нибудь из вас.

— Что ты там думаешь про то, чего заслуживаешь, к делу не относится. Ты член сети помощников Стражей. Помни свое место. Возможно, у себя там ты Мальчик-который-выжил, но для нас ты просто один из миллионов наших помощников. Твое членство в нашей сети может быть прекращено в любой момент. Помни это... и помни клятву о неразглашении. Мы все видим.

Норд закончил.

Гарри смотрел на то, как на пергаменте исчезают буквы и он снова становится чистым... и внезапно, в порыве бешенства, швырнул стеклянную ручку в стену, она разлетелась на мелкие осколки. Неважно... он знал, что когда в следующий раз ему понадобится, в футляре будет лежать новая ручка.

* * *

Гермиона заставила себя сфокусироваться на том, что было у неё в руках и конкретно на свитках пергамента, которые она несла. Она глядела на свой Пузырь, который летел впереди неё и вёл её, иногда делая петли и вихляясь, похоже, просто от скуки.

В конце концов она обнаружила себя стоящей перед дверью в его офис, с этим символом молнии который смотрел на неё с двери. Она немного помедлила, глубоко вздохнула, напустила на себя деловое выражение, и постучалась.

— Войдите.

Она открыла дверь и вошла. Гарри сидел за своим столом, работая над какими-то бумагами. Он на мгновение глянул, кто вошел, и снова склонился над бумагами, она не заметила, чтобы выражение его лица хоть как-то изменилось.

— Чем могу помочь вам, лейтенант? — сказал он.

— Я принесла отчеты о наблюдениях, которые вы просили из отдела СИПИ, Шеф, — сказала она.

Он поднял голову.

— Отлично, — он протянул руку, и она дала ему пергаменты. — Что-нибудь еще, в добавление к официальным отчетам?

Она пожала плечами.

— Не так уж и много. Обычная болтовня безмозглых членов Круга.

Он кивнул и отложил пергаменты в сторону.

— Спасибо.

Она постояла так какое-то мгновение, силясь удержать на лице профессиональное деловое выражение, а её сердце разрывалось от беззвучного крика: «Гарри, ну посмотри же на меня. Увидь меня, и ради бога позволь мне увидеть тебя. Позволь мне увидеть, что ты в таком же отчаянии, как и я. Ну посмотри же и заметь, что я совсем вымотана, и я больна и потеряна без тебя. Покажи мне, что у тебя все еще есть сердце... потому что я знаю, что оно есть у меня только потому, что каждый раз, когда я думаю о тебе, я чувствую, как оно разрывается на части.»

Гарри снова заговорил, не поднимая глаз.

— Вы свободны, Агент.

Она кивнула раз, и повернулась, чтобы уйти, но замешкалась в дверях.

— Я уезжаю завтра утром, — сказала она тихо, стоя спиной к нему. Он ничего не сказал, но она не слышала больше шелеста его пера по пергаментам. — Во Флоренцию. Операция начинается на следующей неделе.

— Я знаю, — услышала она. Он говорил тихо, но, по крайней мере, из его голоса пропала нарочитая официальность. Она повернулась, стоя все там же в дверях. Он смотрел на неё со все той же маской официальности на лице, но в его глазах проглядывало беспокойство.

— Я немного нервничаю. Это мое первое большое задание.

Он улыбнулся.

— Ты справишься.

— Меня не будет почти месяц, — «ну скажи же что-нибудь еще!» бранила она себя. «Скажи ему, что ты не хочешь уезжать на это опасное задание, оставляя все между вами таким нерешенным». В то же время, она понимала, что она никогда не скажет это ему, по крайней мере, не скажет сейчас. Слишком много времени прошло, они привыкли к этому... и, видя его профессиональное, почти холодное отношение к ней за эти прошедшие недели, она начала бояться, что, может, он, если честно, и не чувствует уже к ней того, что чувствовал раньше.

И он только кивнул.

— Я знаю.

Его отстраненность убивала её. Она вздохнула.

— Пожелаешь мне удачи?

Он встал и обошел стол, тщательно двигаясь так, чтобы не подходить слишком близко.

— Удачи тебе, — он протянул ей руку. Она протянула свою и на мгновение сжала его пальцы в коротком рукопожатии.

— Спасибо, — прошептала она и выскочила из его офиса так быстро, как только могла.

* * *

— Гермиона, это ты?

— Да, Мама, — Гермиона повесила свой плащ на вешалку. Клэр Грейнджер вышла из гостиной и тепло обняла её. Гермиона с силой обняла её в ответ, не пытаясь скрыть ощущение комфорта и спокойствия, которое охватывало её, когда она оказывалась дома у родителей.

Клэр усадила её за столик с чаем и сама села рядом.

— Дорогая, я так беспокоилась, тебя не было целый месяц. И это твое задание... оно выглядит таким опасным.

— Ты же знаешь, я не вправе раскрывать детали... но я не буду в самом центре активных событий.

— Ну, если ты так говоришь, то ладно. Но постарайся все-таки посылать мне весточки так часто, как сможешь, просто чтобы я знала, что ты в порядке.

— Обещаю, — Гермиона отхлебнула чай. — Я говорила с Гарри сегодня по работе, — добавила она тихо.

Клэр внимательно посмотрела на неё.

— И?

Гермиона покачала головой.

— Ой, мама... это было как будто мы два посторонних человека. Едва ли знакомых. Мне никогда в моей жизни не было так некомфортно. Я никогда не думала, что мне может быть не комфортно рядом с Гарри. Он был как робот... такой холодный и бесчувственный, отстраненный.

— Возможно, он боится. Так же, как и ты.

— Чего же я боюсь?

— Что это зашло слишком далеко.

Гермиона кивнула, бессознательно водя пальцем по краю своей чашки.

— Ты права. И это зашло слишком далеко. Как только я пытаюсь подумать об этом, мне сразу же приходится сконцентрироваться на чем-нибудь еще.

— Почему?

— Потому что... — она вздохнула. — Потому что если я позволю себе почувствовать это, мне станет так больно, я не смогу делать ничего, кроме как свернуться в клубок и плакать целыми днями.

— Возможно, тебе это и требуется.

Гермиона как будто не слышала её.

— Я думаю... я думаю, что, может быть, он не любит меня больше.

Клэр наклонилась и взяла её за руку.

— О, дорогая. Я уверена, что это не так.

Теперь, когда она позволила себе признаться в своем самом глубоком страхе, ее язык, казалось, магически развязался, и она начала говорить быстро и торопливо, изливая все, что накопилось у неё за этот месяц.

— Я коснулась его руки сегодня, мама... просто рукопожатие, но оно заставило меня почти что умереть... А затем он посмотрел на меня, и в его взгляде не было ничего, совсем ничего, и я не знаю, что делать, — она почувствовала, как к её глазам подступили слезы, все те слезы, которые она сдерживала все это время. Она встретила понимающий взгляд мамы.

— Что если все кончено, мама? Что если все действительно кончено? Я не могу, я не могу даже подумать об этом, это так ужасно. Это хуже, чем потерять его как своего любимого, еще хуже потерять его совсем, даже как своего лучшего друга. Если его не будет в моей жизни, на его месте останется зияющая черная дыра, которая высосет из меня все чувства, и я не буду ощущать ничего, кроме его отсутствия. — Она не могла больше говорить; она подняла взгляд и посмотрела на маму. В первый раз с тех пор, как она покинула Байлкрофт, она не пыталась остановить свои слезы. — Мама, мне так его не хватает! Я... моё сердце разрывается на части.

— Я знаю, — прошептала Клэр, мягко поправляя пряди волос на лбу Гермионы. — Все будет в порядке.

Гермиона осела в объятия мамы и, не сдерживаясь, рыдала, рыдала, изливая наружу всю ту печаль и горечь, что отравляли её неделями, и которые она тщательно прятала и запечатывала внутри. Гермиона позволила себе поддаться этой боли, боли, что грозила стать совсем невыносимой. Клэр обнимала её, гладя по спине и утешая теми вроде бы бессмысленными словами, какие в такой ситуации может говорить только мама.

* * *

Попасть в Канцелярию можно было лишь по особому разрешению. Она была штаб-квартирой Федерации Визардов, и потому меры безопасности были беспрецедентными. Само здание было ненаносимым, и попасть туда можно было только аппарировав, и только если знать правильное заклинание для места назначения.

Гарри, конечно же, был в числе допущенных и мог приходить и уходить когда ему вздумается. Поэтому, когда он показался там на следующий день в полдень, никого это особо не удивило. Он прошагал прямо в то крыло здания, в котором находился кабинет заместителя Канцлера, проносясь по лестницам туда, где, как он знал, он сможет найти Сириуса.

Его крестный отец вышел из кабинета сразу же, как только помощник доложил ему о приходе Гарри. Он выглядел озабоченным, что не было удивительным, так как Гарри редко приходил, не прислав предварительно сову.

— Гарри, что-то не так? — спросил он.

Гарри переминался с ноги на ногу.

— Я... мне нужно поговорить.

Сириус вздохнул с облегчением, расслабляясь.

— Слава Богу. Чертовски вовремя. Входи, пожалуйста, — он впихнул Гарри в кабинет. — Николас, проследи, чтобы меня не беспокоили, — сказал он помощнику, закрывая дверь.

Сириус усадил Гарри в кресло и сел рядом с ним, наклонясь к нему в ожидании. Несколько мгновений Гарри просто сидел, гадая как же, Мерлин побери, сказать все это словами.

— Расскажи мне правду, — сказал, наконец, Сириус.

— Конечно, расскажу.

Он поднял голову и встретился глазами с понимающим и симпатизирующим взглядом своего крестного.

— Неужели мы все сломали настолько, что это нельзя уже починить?

— Ну, я не знаю. Я склонен думать, что починить можно все, — сказал он со вздохом. — Гарри, я не знаю, что ты чувствуешь. Никто не знает... ты настолько закрылся... закуклился. Раскройся!

— Ты догадываешься, почему?

— Может быть, но я предпочту услышать это от тебя.

— Потому что если я не закукливаюсь, это все поедает меня изнутри. Я каменею от всего. От неё, от меня, от того, что случилось и от того что может случиться... или от того что может не случиться. Поэтому я хожу как робот, причем я зачастую и чувствую себя как робот, и притворяюсь, что ничего меня не волнует. Иногда это даже помогает. — Он резко встал. — Боже, как же я мог дать этому случиться? Я не должен был дать ей уйти из Байликрофта.

— Я думаю, что тут уже достаточно самообвинений.

— Я был так испуган, я так запутался, я... я просто не знал, что мне делать или что думать. Но все равно... я не должен был её отпускать. Она же не хотела уходить, я теперь это точно знаю. Она хотела остаться, и разобраться со всем этим. Это полностью моя вина!

— И что, даже если это так? Это не значит, что ты должен только и делать, что казнить себя.

Гарри снова сел, опустив голову на руки.

— Все болит, Сириус. Больно двигаться, больно дышать, больно думать, говорить, чувствовать.

Сириус наклонился и взял Гарри за руку, с силой её сжав.

— Я знаю.

— Она уехала во Флоренцию сегодня утром.

— Я слышал.

— Я боюсь, что уже слишком поздно.

— Ты все еще любишь её?

Гарри поднял голову, вопрос стрелой вонзился в его сердце.

— Да.

— Тогда никогда не поздно.