Поцелуй Смерти (джен)

— … А на следующем уроке у нас по упырям будет практическое занятие.

К концу лекции Хагрид окончательно избавился от смущения, заметно приободрился и даже довольно связно рассказал нам о самых существенных различиях между высшими носферату и низшими упырями. К сожалению, немногие это оценили — большинство учеников продолжали пребывать в глубокой прострации, и на кровососущих мертвецов им было как-то наплевать.

Я записал все. Можно сказать, мой конспект был идеален — впервые за все годы учебы в Хогвартсе. Мой свиток бесспорно заслуживал чести быть повешенным на хогвартскую Доску Почета (к несчастью, таковой в школе не было). И хоть я ни слова не запомнил из всей лекции, у меня был повод для гордости.

Маленькие поводы для гордости и радости — как раз то, что мне сейчас необходимо.

— Будем изучать вурдалаков в естественной для них среде, — оптимистично продолжал тем временем лесничий. — На кладбище. Так что запасайтесь дождевиками и непромокаемой обувью — в пятницу обещают дождь…

В классе воцарилось поистине гробовая тишина.

— На кладбище? — мягким, практически спокойным голосом уточнил Гарри. — Хагрид, а ты точно уверен, что это хорошая идея?

На лице великана вновь появились сомнения.

— Ну… Дамблдор сказал…

— Я туда не пойду, — перебил его чей-то тихий голос с задних парт. — И вы меня не заставите. Пусть гриффиндорцы идут. Суицидальные наклонности — отличительная черта гриффиндорцев.

Слизеринец. Темнокожий, темноглазый. Как его зовут, я почему-то не помнил, но, кажется, это был один из товарищей Малфоя… Забини, по-моему. Или как-то так.

— Отличительная черта гриффиндорцев — смелость, — все так же спокойно (я бы даже сказал, чисто машинально) поправил его Гарри. — Но я туда тоже не пойду.

— Почему?

— М-м-м… Хагрид, как бы тебе это объяснить, — попытался ответить за друга я. — Ты в самом деле считаешь, что это разумно — отправляться в дождь на кладбище, КИШАЩЕЕ УПЫРЯМИ?

— Действительно, Хагрид, зачем идти туда в дождь? В понедельник обещают прекрасную солнечную погоду.

Гермиона! Кладбищ не боится. Вурдалаков не боится. Единственное, что не устраивает ее: ливень.

В этом вся наша подруга!

— Рон, да этих упырей на кладбище всего-то двое-трое…

— Десятков? — подозрительно уточнил я.

— Ну… нет, — как-то не очень уверенно пробормотал лесничий. — Да бросьте вы! Тут нечего бояться! Это совсем не опасно. Мы отправимся днем, когда все вурдалаки спят. Они будут абсолютно безобидны!

Почему-то Хагридово "это совсем не опасно" меня не очень успокаивало. Странно, с чего бы это?

Если вы не поняли, это был сарказм.

Очень кстати вспомнилось, как три с небольшим года назад великан решил обзавестись персональным драконом. Кажется, тогда он тоже утверждал, что Норберт "абсолютно безобиден". И вообще, он такой маленький, миленький и симпатичненький…

А потом эта огнедышащая гадина едва не спалила хижину лесничего. Вместе с Хогвартсом и Запретным лесом.

— Хагрид, это плохая идея!

— Но Дамблдор сказал…

Ах, "Дамблдор сказал"… Ну что ж, все ясно!

Быть нам съеденными мерзкими вурдалаками во цвете лет! Да еще и под дождем.

— Хагрид, это очень плохая идея!

Вы думаете, мы его убедили? Как бы не так!

Оставалось только доставать из чемодана плащ-дождевик и искать непромокаемые резиновые сапоги.

— Хагрид!

— Да, и кстати, — великан уже не слушал. — Если у кого-то есть серебряные вещи… ну, украшения какие-нибудь — обязательно возьмите с собой… Эм-м-м… Просто так! На всякий случай.

А осиновый кол нам с собой не прихватить?!

Следующим после Защиты уроком в нашем расписании значилось Зельеварение.

Да, да, "любимое" Зельеварение. С не менее "любимым" Снейпом. Хорошо еще, что без "обожаемых" слизеринцев — эта пара у нас была общей с Рейвенкло.

Сегодня даже Снейп, никогда не отличавшийся внимательностью к ученикам, заметил, что "настроение в классе нерабочее, подавленное". Правда, заметил без особого беспокойства или сострадания — совершенно машинально.

И правда, с чего ему беспокоиться о гриффиндорцах и рейвенкловцах? Вот через два урока к нему приползут его ненаглядные слизеринцы — тогда профессор действительно будет удивлен.

Рейвенкло к тому моменту еще не довелось встретиться с новым преподавателем по ЗОТИ — у них этот предмет значился последним в расписании. Но "гриффиндорские львята" уже успели поделиться хорошими новостями. А поскольку на Рейвенкло всегда учились люди предусмотрительные и дальновидные, хогвартские умники паниковали заранее.

Еще Снейп был немного удивлен, когда заметил на моем плече здоровенного черного паука.

После сегодняшнего изобилия "хороших" новостей мне необходимо было успокоиться и немного расслабиться. Поскольку Зелья со Снейпом спокойствия тоже не добавляли и расслабиться мне там не светило, пришлось принимать срочные меры. Брать с собой мой "антидепрессант" — Снейпуса.

Сегодня я сидел один и на последней парте. И котел пришлось поставить в самом дальнем углу.

На этом уроке нам предстояло готовить "Жидкую Эйфорию". Уникальное на самом деле зелье. В небольших дозах оно буквально окрыляло, жизнь казалась прекрасной, и каждого человека, даже своего самого лютого врага, хотелось назвать братом и от души обнять. Чуть переборщишь с количеством — получишь черную меланхолию до конца дней своих.

А еще зелье имело огромное количество негативных побочных эффектов: от чесотки и полного облысения до цирроза печени. Так что пробовать его стал бы только полный идиот.

Честно говоря, я совершенно не понимал, зачем нам вообще варить подобную бурду. Но, как обычно, моим мнением Снейп "забыл" поинтересоваться.

Та-а-ак… Значит, "двенадцать чайных ложек толченых голубиных костей, девять капель слюны малоазиатской карликовой гарпии, четвертинка измельченного крысиного хвоста и двадцать граммов сухого помета летучей мыши. Помешивать высушенной куриной лапкой против часовой стрелки первые три минуты, потом довести до кипения, накрыть крышкой и варить до готовности".

Бе-е-е… Какая гадость! Надеюсь, Снейп не потребует, чтобы мы ЭТО пили. Пусть сам дегустирует! А чтоб ему больше понравилось, я даже готов положить в зелье не двадцать, а все пятьдесят граммов помета летучей мыши. Мне не жалко!

А если Снейп все же облысеет, то ему так будет даже лучше.

С "Жидкой Эйфорией" у меня с самого начала что-то не заладилось. Во-первых, я не был уверен, что швырнул в котел именно голубиные кости. С утра, когда я собирал в сумку ингредиенты для урока Зельеварения, меня ужасно клонило в сон и голова была поистине чугунной. Так что светло-серый порошочек, который я обнаружил на дне своей торбы и принял за искомые толченые кости, вполне мог быть чем-то совершенно иным.

Но я все еще продолжал быть оптимистом и верить в свою счастливую звезду.

Второй проблемой было то, что про помешивание зелья куриной лапкой я вспомнил не в "первые три минуты", а уже тогда, когда густая жидкость в котле вскипела. Но это были по сути мелочи. А вот то, что проклятая сушеная конечность выскользнула из влажных от пара пальцев и упала в мое варево, было действительно нехорошо.

Я ничуть не удивился, когда готовое зелье вместо того, чтобы оказаться ядовито-розовым, приобрело грязно-коричневый цвет. Пожалуй, если бы все получилось так, как надо, я бы удивился гораздо больше. А так все было вполне закономерно.

Я поглаживал Снейпуса по мохнатой спинке и пытался набраться положительных эмоций перед разговором с зельеваром. Паук успокаивающе шевелил лапками, отчего приятно щекотало плечо и шею. Он все чувствовал, мой маленький черный дружок. Он знал, когда мне требуется поддержка, а когда лучше оставить меня в покое. Немногие люди обладают подобной чуткостью.

Если бы речь шла о человеке, я бы сказал, что Снейпус выражает свою благодарность мне. Я спас ему жизнь… Нет, не так. Я подарил ему жизнь. Способны ли пауки понимать подобные вещи?

Но Снейпус ведь необычный паук.

Всеми печенками обожаемый преподаватель Зельеварения добрался до моего угла ровно за минуту до окончания пары. Навис над моим котлом. Нахмурился, сурово сдвинул брови. Не понравилось ему мое зелье, это я сразу понял.

Впрочем, мне самому оно тоже не особо нравилось. Даже если забыть про его совершенно омерзительный, не соответствующий требованиям цвет, у зелья был такой гадкий запах… Нет, я, конечно, не был настолько наивен, чтобы ожидать от отвара на основе помета летучей мыши аромата майской розы. Но и настолько гадостно "Жидкая Эйфория" по моим понятиям не должна была пахнуть.

— Ну и что это, мистер Уизли? — ехидно осведомился зельевар, придирчиво изучив мое "творение".

Я еще раз провел указательным пальцем по мохнатой паучьей спине, осторожно снял Снейпуса с плеча и перенес его на низенький столик. Я хотел ответить что-нибудь остроумное. В подобной ситуации это было бы самым достойным выходом: баллы с факультета Снейп все равно снял бы, "тролль" все рано вкатил бы. Но за мной оставалась возможность сохранить лицо.

И я собирался использовать эту возможность. Но тут, к несчастью, Снейп подошел ко мне слишком близко. Я как раз набирал в легкие побольше воздуха для дерзкого ответа. Вдохнул, и закашлялся.

Запах. Мерлин! Опять этот кошмарный запах! Приторно-сладкий, обжигающий ноздри. Я ощущал его, несмотря на обилие других: резких и сильных запахов зелий. Я кашлем пытался вытолкнуть его из легких. Но тщетно. Я снова начал задыхаться.

Несколько шагов назад, спиной вперед, как будто в пустоту. И незримая петля, сдавливающая горло, ослабла.

— Уизли! — нетерпеливо окликнул меня зельевар. — Вы собираетесь отвечать на мой вопрос?

— Профессор, вам приходилось когда-нибудь убивать?

Слова сорвались с губ сами по себе, почти против воли. И тут же зрачки мои до предела сузились от страха, а сердце, кажется, остановилось на несколько секунд.

Звякнула, разбиваясь вдребезги об пол, пустая пробирка, выскользнувшая из неловких пальцев одного из учеников. Мелкие стеклянные осколки разлетелись во все стороны. В классе воцарилось молчание.

"Рон", — беззвучно, одними губами произнес Гарри, глядя на меня расширенными от изумления глазами. Гермиона только молча покачивала головой, словно отказываясь верить в услышанное.

Замерли гриффиндорцы, застыли в ужасе рейвенкловцы.

Должно быть, я сошел с ума. Нет, я вполне определенно сошел с ума.

— Что? — спокойным и холодным, как льды Арктики, голосом переспросил Снейп. — Что вы сказали?

Я отступил еще на шаг.

Молча. В безмолвной панике глядя на преподавателя Зельеварения.

— Все вон из класса. Урок окончен.

Он даже не повернулся к другим ученикам. Голос Снейпа был все так же спокоен и холоден. Заставить себя посмотреть в глаза зельевару я не мог, но готов был поклясться, что в глубине его зрачков сейчас плещется воистину адское пламя. "Холодная ярость, — вспомнил я, — такое состояние называют холодная ярость".

Класс опустел почти мгновенно. Я остался один на один с самой Смертью.

— Мистер Уизли, будьте любезны, повторите свой вопрос.

Я продолжал молчать. Мой взгляд был устремлен куда-то в противоположную стену, а в голове было легко и пусто. Я не мог ответить, потому что страх, неконтролируемый и почти животный, полностью парализовал меня.

Снейп сделал шаг вперед, и я ощутил новый приступ удушья. Я отшатнулся назад и ладонями сжал собственную шею, точно пытался нащупать веревку, петлю, которая сдавливала мое горло. Я согнулся пополам, а затем постепенно опустился на пол, на колени.

— Мистер Уизли, вы больны?

В голосе зельевара не было тревоги, не было беспокойства или каких-то иных переживаний. Только легкий интерес, отстраненный и почти научный.

— Нет…

Голос мой был хриплым, слабым, едва слышным. Но Снейпа ответ, кажется, удовлетворил. Он коротко кивнул и отвернулся.

Пошатываясь от внезапно накатившей слабости, я поднялся на ноги.

Это случилось снова. Снова приступ. Почему в этот раз такой сильный? Я ведь и раньше чувствовал этот омерзительный запах, когда оказывался рядом с зельеваром. Но почему в этот раз меня так скрутило?

Я ощутил, как что-то коснулось моей ноги. Опустил взгляд.

Снейпус. Карабкается по штанине моих школьных брюк, точно маленький альпинист. И как он слез со столика? Я вздохнул и посадил паука обратно на плечо.

— Вы ведете себя странно в последнее время, Уизли.

Зельевар отошел к своему столу и опустился в кресло, продолжая смотреть на меня тяжелым испытующим взглядом.

— И вы плохо выглядите. Должно быть, вы больны.

— Нет, — упрямо и спокойно повторил я, чувствуя, как силы ко мне постепенно возвращаются.

Снейп снова кивнул, словно соглашаясь с моими словами. Хотя на самом деле он, похоже, был уверен совершенно в обратном.

— Вы отправитесь к мадам Помфри. Сейчас же.

— Но, сэр, я здоров...

— Не смейте со мной спорить, — холодно оборвал меня зельевар. — Вы немедленно отправитесь в Больничное крыло.

Я неохотно кивнул.

— Теперь вернемся к вашему вопросу. — Я внутренне содрогнулся. — Вы хотели знать, убивал ли я когда-нибудь. Почему?

Я молчал. А что я мог ответить?

— Это была просто глупая шутка?

Он словно сам подсказывал мне ответ. И я заставил себя кивнуть головой.

— Да, сэр. Глупая шутка. Я прошу…

Снейп раздраженно махнул рукой, прерывая мое оправдание. Не давая мне извиниться за "просто глупую шутку".

— Отправляйтесь в Больничное крыло.

Я еще раз молча кивнул. Кое-как, трясущимися руками, спрятал в сумку учебники и остатки ингредиентов. Направился к выходу из класса.

— Уизли, — окликнул меня Снейп, когда я уже собирался закрывать за собой дверь.

— Да?

— Ваш паук… — На лице зельевара был все тот же отвратительный научный интерес. — Я слышал, вы боитесь пауков.

Судя по всему, этот вопрос уже не первую неделю интересовал весь преподавательский состав Хогвартса. Слухи по школе всегда расползались на удивление быстро, учителя были прекрасно осведомлены о главных страхах своих учеников (отдельное спасибо профессору Люпину и его боггарту). Поэтому тот факт, что я завел себе именно такого питомца, наверняка привел преподавателей в легкое замешательство.

Я понял, что улыбаюсь. Скорее всего, неприятно.

— Вам нравится? — с притворной радостью уточнил я. — Я назвал его в честь вас.

Снейп скривился, но промолчал. Я вышел из класса и аккуратно прикрыл за собой тяжелую дверь.

Мне даже наказания не назначили. Везенье? Хорошо бы.