Хранитель тайны (гет)

У подножия холма, на котором высился дом, сновал Джек с метлой. Он следил за хозяином, не опуская глаз, а потом рассеянно поздоровался. Стефанида так и не встретила прибывших вопреки обыкновению. Дэйзи, сердитая на неё за то, что она нашла и бросила на её кровать гербовник, осторожно осведомилась, что с ней. Заболела, беспечно отозвался Трэвис.

Покинувший дом на несколько дней хозяин рьяно совался во все дела Джека, пытаясь выяснить, случилось ли что-нибудь необычное. Джек разводил руками: всё как всегда, ничего исключительного.

За ужином мистер Ридли-Скабиор вручил новую посылку от отца.

— Он усердно слал письма, прислал вот этот сундучок.

— Так ты не сказал ему, что я сбежала?

— Честно говоря, нет.

Дэйзи открыла сундучок. Подарки не оставили её равнодушной. Здесь была твёрдая тушь в коробочке, множество причудливых предметов для волос, пудра в шкатулке весом с кирпич, а в другой, похожей на шайбу, румяна цвета граната. Дэйзи без особенного воодушевления перебирала раритеты, которые предлагал рынок, нацеленный на возрастных дам исключительно волшебного происхождения.

Среди них она нашла серьги, краску для бровей очень странного оттенка и зеркальце, обрамленное черепаховой костью. На задней стороне этого зеркала была выточена страшная рожа японского демона. Неожиданно заметив это, Дэйзи не сдержала удивлённого возгласа. Затем развернула папашину записку:

«Дорогая, всё, что ты найдёшь в этой шкатулке, принадлежало женщинам родственной семьи, которые славились исключительной верностью и умением производить здоровых сыновей. Конечно, для многих сыновей ты старовата, однако пусть это не огорчает тебя: вещи, побывавшие в этой шкатулке, придают женщинам молодой и соблазнительный вид. Весьма надеюсь, ты не упустишь из внимания это свойство. Пора бы научиться интересовать подходящих мужчин».

Если Дэйзи применит эту тушь и нарумянится этими румянами, Трэвис посмеётся и назовёт её жар-птицей. А ещё подумает, что она желает показаться красивее, чем есть.

Нечаянно вспомнив о балконах со шкафами, Дэйзи задумалась. Именно в эту минуту вошёл предмет её утаенных волнений.

— Что тебя так насмешило?

— Папина записка.

— А почему ты не переоделась в платье, ты же принимала ванну?

— Сама не знаю.

— Надо бы переодеться… Тут так не принято

— Ой ли! А не маггловская ли кофта на тебе с утра до вечера?

— По крайней мере, я прячу её под верхней одеждой.

Мистер Ридли поймал Дэйзи за рукав.

— Просто ты выглядишь немного непривычно. И… вызывающе в этих лосинах.

— Как это? — ответила Дэйзи. — От чего? Ты, похоже, не видел вызывающей одежды! Например, платье, которое выслал мистер Борджин.

Мистер Ридли улыбнулся.

— Что ж, думаю, оно окажется полезным.

* * *

Стефанида так и не объявилась, из чего стало ясно, что она и впрямь больна.

— А что случилось?

— Не знаю, я и не понял толком. Мне было не до этого.

Джек вышел с кухни, унося ведро с золой из печи.

— Она всё это подстроила, — проговорила она и тут же пожалела о том, что не уследила за словами.

Лицо мистера Ридли-Скабиора выразило уже знакомую иронию. Он таинственно, но серьёзно улыбнулся. Нанизав на вилку кружочек сосиски, ответил:

— Да, у неё было такое намерение. Она искала повод и нашла его.

После обеда Дэйзи отыскала мальчика. Он ходил по берегу пруда, всматриваясь в прозрачную воду. Дэйзи смотрела и смотрела на него, пока он не почувствовал её взгляд.

— Мисс Борджин? — удивлённо воскликнул он.

Он бросился к ней, как щенок, и она не могла увернуться от его объятий.

— Я почему-то не верил, что вы не вернётесь, мистер Ридли всегда был строгим, но мне казалось, что вы всё равно вернётесь... — сбивчиво заговорил он.

— Что с твоей мамой?

— О, она всё так же лежит с тех пор, как выпила с тем дяденькой.

— С кем?

— С тем дяденькой, который ходит в чёрной мантии с капюшоном. Он говорит, что может отпускать грехи. Ну и денёк тогда был! У мамы случился нервный срыв, когда сэр Трэвис пришёл в её каморку тем утром, когда вы удрали. Она расплакалась, когда он обозвал её негодной бабой ни с того, ни с сего. А потом вечером пришёл тот учёный дяденька с вином, напоил матушку, выспрашивал у неё о сэре Трэвисе и о том, какие именно бывают у него посетители. Потом отец пришёл и прогнал его, пригрозив дробовиком. Ну и скандал был! Потому, что папа так на него взъярился, и матушке это показалось обидным и глупым. Они орали до полуночи, благо, хозяина не было, и он не слыхал.

— Какой ужас!

— Да, а потом мать слегла.

Дэйзи почесала затылок, стараясь в уме сопоставить несколько разных фактов, неожиданно слившихся воедино: подозрительный «учёный», вино, скандал, болезнь.

— Они тогда распили всю бутылку?

— Да, ничего не осталось!

Стефанида выглядела не спящей, а мёртвой. И чем дольше мисс Борджин видела её бледный лик, тем меньше он ей нравился.

— Надо непременно показать её сэру Трэвису... Если уж он колдо... если уж он медик.

— Он знает о её болезни.

— Но не знает, чем она вызвана?

— Да.

Он вдруг вцепился в кофту мисс Борджин со словами:

— Ведь он запретил ей пить, он уволит её.

Мальчишка морщил лоб, погрязнув в тяжких раздумьях.

— Где ты, Дэйзи, разрази меня гром? — грубо заорал мистер Ридли за стеной домика.

— Извини, я выйду, — сказала Дэйзи. — И чего он так орёт? Вот негодяй…

За порогом дома стоял недовольный Ридли.

— Что случилось?

— Мне только что прижало пальцы мышеловкой, которые по всему дому распихала Стефанида. Зачем ты пошла в дом прислуги?

— Я всего лишь проведала больную. И ей нужно лечение.

— Она в тяжёлом похмелье?

— Она пила с тем человеком.

— Она со всеми пьёт, даже с собственным отражением.

— Но тот человек, похожий на монаха, он... он мог...

— Что он мог? Приударить за отцветающей дамой?

— Он мог её отравить.

— В таком случае это очень плохой учёный.

В доме Трэвис, прикрыв за собою дверь, осмотрел Дэйзи критическим взглядом.

— Ты же оденешься завтра, как волшебница? Твои платья так и висят в шкафу.

Дэйзи, повинуясь внезапному приливу чувств, объявила:

— Советую поймать этого человека.

— Его уже не поймать. Джек едва не застрелил его, вряд ли он снова объявится.

— А Джек хорошо стреляет?

— Да. Джек, ты ведь хорошо стреляешь?

— Только немного хуже вас, сэр, а ведь вы лучший в этих краях.

— А мне кажется, ты стреляешь лучше меня.

— О, сэр, вы мне льстите, вы же сами знаете, что моя рука уже не столь тверда, как ваша…

* * *

В его спальне Ридли-Скабиор перебирал её распущенные волосы... Дэйзи разомлела от тепла, которое испускал волшебный огонь в камине. «Сидим, как два голубка, — подумала она. — И опять у меня отнялся язык».

— Ты что-то хотела спросить? — наконец, нарушил тишину Ридли.

— Об этом ты и хотел предупредить меня на конной прогулке. О твоей болезни.

— Луна стала почти полной, — негромко согласился тот.

— Скажи, ты становишься волком?

— Нет, — немного погодя сказал Трэвис, приподнимая левую бровь. — Обычно просто отрастает хвост. Ну что за вопросы, конечно, я становлюсь волком... А без противоядия — довольно злым.

Дэйзи взглянула на него с любопытством и ужасом. Опасливо разглядывая мистера Ридли, она вызвала этим его недовольство.

— В полнолуние я ухожу.

— Куда?..

— Туда, где мы провели ночь.

Дэйзи молчала, стараясь представить, что вместо мистера Ридли на одной из кушеток домика лежит... волк. Но не могла. Ничего звериного в нём как будто не было. Он отставил кружку в сторону и окинул её взглядом.

— Ты ушла, и мне ничего не пришлось объяснять. Хотя твой уход заставил меня многое пересмотреть.

Мистер Ридли решил положить конец разговорам и, приподняв её на руках, уложил на плед.

Дэйзи решила ничего не предпринимать. Очертания её тела, прорисованные на фоне отсвета, который бросал на стены остывающий камин, должны были помочь ему освоиться в кромешной темноте. Через некоторое время его руки исследовали мисс Борджин более, чем уверенно. Ничего не изобретая, мистер Ридли полностью погрузился в то, что мог уловить или перенять у Дэйзи, всё ещё не привыкшей к его интуитивной манере. Она всё-ещё смущалась из-за того, что он слишком хорошо понимал её желания.

Возможно, она заранее чувствовала связь с ним и этим местом. Дэйзи Борджин никогда не поверила бы, что напыщенный Трэвис, явившийся ей тем вечером, независимо от своего равнодушного тона затаил не вполне осознанное чувство.

Конечно, Дэйзи могла бы и не решиться на новый визит. Но неумолимая тяга, как магнит, влекла её за пределы большой и высокой скрипучей калитки, в гущу тумана, взбирающегося на холм поместья, туда, где утих методичный и глухой стук копыт фестрала. Простые вещи, через которые ей доводилось проходить много раз, приобрели новые оттенки, более глубокие и чистые, чем прежде. Даже в том, чтобы обнимать его, было нечто особенное. Она всегда знала, каково это, душить в объятиях самого нужного мужчину, но прежде не могла этого сделать.

Дэйзи вытянула напряжённые ноги, дыша в простыню, стараниями служанки пахнущую лавандой. Дыхание мистера Ридли наполняло ее уши и захватывало, унося из полного неведения в пространство, где можно было обрести что-то новое, похожее на новое тело, и что-то, приносящее утешение.

Утром ему не спалось. Дэйзи мёрзла в жалкой старой сорочке.

— Почему ты так на меня смотришь?

— Если бы ты знала, как похожа на бабушку твоего отца, урождённую...

— Капуччио... Я её не застала.

— Как жаль, что я повторяю чьи-то слова. Но если вспомнить её портрет в молодости, иначе и не скажешь.

— Где ты видел её портрет?

— В альбоме Борджина. Дон Борджин, её муж, наверное, был ценителем необычной красоты.

— Дон Борджин плохо кончил.

— Этого точно никто не знает, — сказал мистер Ридли, накидывая на плечи Дэйзи мантию. — Твои глаза и прямые брови явно не от дона Борджиа.

— У него были мефистофельские брови. Как у Стефаниды, — заметила Дэйзи. — Ты к ней не ходил?

— Ходил. Я передал ей лекарство. У неё алкогольное отравление.

После завтрака Дэйзи отправилась на улицу вдохнуть свежего воздуха. Джек боялся выпустить тепло из дому и закрыл все двери так, что в гостиной стало жарко.

В то время как гладь пруда оставалась совершенно спокойной, как будто ветер не решался прикасаться к её ледяной поверхности, вершины деревьев раскачивались в такт его дыханию, и тихо шелестели побуревшими, пожухлыми листьями. Она вышла только на минуту, накинув на плечи мантию. Папашино платье цеплялось за обломки каменных плит и редкую траву.

* * *

Тропа, огибающая берег пруда, совсем затерялась под ковром разноцветных кленовых листьев. Кромка воды подёрнулась тонким ледком.

Дэйзи вспоминала вечера, проведённые с Булстроудом в поглощении еды и объятиях на потёртом диване. Вспышки сладострастья сменялись праздностью и разобщением. Чем это оказалось, потерянным временем или «ценным» опытом? Теперь уже никто не сможет ответить на этот вопрос. И, скорее всего, Булстроуд в ярости. Теперь он уже никогда не возьмётся за «Авангард», чтобы ей позвонить. Почему-то мисс Борджин почувствовала досаду, тоскливую и едкую. Она пришла к нему, ища поддержки и понимания, но за время свиданий с Булстроудом не усвоила важной вещи: ему на всё было наплевать, больше всего он заботился о своих удовольствиях и о своём удобстве. Самым лучшим в нём был его талант ни в чём никому не уступать и при этом оставаться неудачником. Были минуты, когда Борджин считала его очень нужным и особенным мужчиной, но он соответствовал своему импозантному облику разве что в постели. Неужели Вальдемар встречался с ней только ради плотских утех? Всё так хорошо начиналось и превратилось в какую-то пошлую рутину. Наверное, этот пуп земли не простит ей мистера Ридли и многое другое. Как и она ему — равнодушия вместо участия и пустых обещаний. Мисс Борджин рассеянно всматривалась в пелену серых туч. На фоне ненастного неба тонкими черными линиями вырисовывались сонные деревья. Ветер подул в её лицо, усмиряя поток неладных мыслей.

Неожиданно редкие ветви качнулись, из неясной глубины кустарников шагнула фигура, укрытая чёрной мантией.

— Добрый день, мисс Борджин.

Впервые мисс Борджин смогла рассмотреть подозрительного типа, о котором столько говорили. Он сбросил капюшон с таким видом, точно ему надоело прятаться. Она узнала Бэрка. В первые мгновения она, не смея примириться с этим ужасным открытием, не произнесла ни звука.

— Значит, это действительно ты, — задумчиво и торжественно заключил он, потирая плохо выбритый подбородок. Затем весело воскликнул:

— А мне говорили, ты страшилка! А ты вон какая, птица райская!

Дэйзи Борджин отвернулась от Бэрка, с трудом отправившись от странного оцепенения. Бэрк наступил на шлейф платья и шустро его подхватил. Он был необычайно проворен, этот прохиндей. Он подходил к ней, пропуская мягкий атлас между пальцами.

Она совершила выпад палочкой, надеясь отбросить его в сторону, но, увы, Бэрк пошатнулся и снова приосанился, не теряя юношеской ловкости.

— Мисс Борджин, не стоит использовать против меня магию, я знаю такие чары, которые вам и не снились.

Дэйзи внимательно поглядела в его изжелта-карие глаза. Добившись от него лёгкого замешательства, она расслабила нижнюю челюсть, позволив ей упасть, и закричала.

Из-за беседки выскочил перепуганный мальчишка. Он тоже закричал, хотя и не сразу, и следом за его пронзительным воплем невдалеке разлаялись собаки. Из сарая выскочил Джек.

Дэйзи противилась Бэрку, пытающемуся поднять её с земли. Он точно не нанесёт ей особого вреда, раз уж вздумал состроить из себя «жениха», но исчезать вместе с ним неведомо куда ей не хотелось. На помощь всё-таки подоспел мальчишка: он повис на Бэрке, не понимая, какую опасность может представлять для него этот «бродяга»…

— Перестаньте, дяденька, не трогайте её, она ничего не сделала, она хорошая!

— Отвяжись, малец, — прорычал Бэрк. Дэйзи подняла глаза и увидела, что на крыльце дома стоит хозяин поместья с ружьем в руках. Он целился в Бэрка, но не стрелял, очевидно, опасаясь ранить Дэйзи.

Следовало разорвать непосредственную близость с Бэрком, но он всё ещё удерживал платье кончиками сильных пальцев. Дорогая материя звучно и скорбно треснула, когда Дэйзи потянула подол на себя. Тут прибежал и Джек с беснующимися собаками. Бэрк огляделся, чтобы оценить ситуацию.

— Разве ты станешь спускать на меня собак?

Дэйзи подхватила платье и пустилась наутёк. Сэр Трэвис нацелился в Бэрка, хладнокровно прищурил левый глаз, и выстрелил. Бэрк взвыл.

— Значит, ты выбираешь войну, Скабиор? — голосил он, валяясь по земле. Он хотел было выхватить палочку и совершить чародейство прямо при магглах, но его немного отвлекли собаки.

— Все в порядке? — спросил пробегаюший мимо Ридли.

— Да, — с трудом ответила Дэйзи. Ридли было некогда её утешать. Он бросился к Бэрку.

Мисс Борджин скрылась в зале. Уселась на лавку, потрясённая, растрёпанная... Вот какие безделушки оказались в сундуке папаши! Бэрк загорелся в страсти, хотя до этого ни разу не видел её вблизи. Тем временем его втащили в парадную прихожую.

— Может, развяжешь меня, Скабиор? Я же... твой старый друг! Ох, ох. Как больно!

— Полежи спокойно. Я изучал колдомедицину, и быстро удалю дробь из твоей ноги.

Через некоторое время, сопровождаемое кряхтением Бэрка и монотонным бубнением Скабиора, бормочущего заклинания, злодей Бэрк всё-таки заговорил:

— Мы же с тобой друзья, мы же давно помирились.

— Да, ты мой старый знакомый. Ужели я забуду об этом.

— Как же так, Скабиор, мы с тобой, так скажем, коллеги, а ты связал меня здесь, как какого-то кабана.

— А о чём ты думал, когда наряжался в чёрную хламиду и бессовестно шнырял по моей земле?

— Я всего лишь хотел убедиться, правда ли то, что мисс Борджин у тебя в поместье, — елейно промолвил Бэрк. — У тебя самого я спрашивать не решался, зная о твоей скрытности.

— А что скажешь по поводу Стефаниды?

— А хоть бы она лопнула! — довольно неучтиво проговорил Бэрк. — Глупее и упрямее бабы не встречал! Да как ты вообще терпишь этих грязнокро... этих магглов? Где твоя гордость?

— Жюль, о чем ты говоришь? Стефанида вовсе не глупа. Напротив, чересчур умна. И не упряма. Она деятельна и отстаивает мои интересы. А что касается бутылки вина, то скажу тебе так: Стефанида не тот товар. Она стоит подороже бутылки вина, даже французского.

— Мне дали много галлеонов за то, чтоб я вытряс из неё всё то, что она знает. Не понимаю, почему так много.

— Ты дьявол, Бэрк. Кто тебе дал эти деньги, и зачем кому-то подробности моей жизни?

— Да, дружище, у небя есть враги. Они копают под тебя... каждый день, понемногу. Так уж вышло, и ты об этом знаешь. Но я-то лишь хочу заполучить своё. Свою долю в магазине.

— Что ж, как видно тебе придётся задержаться у меня в гостях.

— И почему ты сам не женился на Борджин, — явно не услышав этого, продолжал взбудораженный Бэрк. — Она лакомый кусочек для таких, как мы. А на последнем собрании чистокровных волшебников в Лондоне все только и говорили о Борджинах.

— Меня там не было. Я всего лишь полукровка.

— Неужели ты так и оставишь меня связанным?

— Ты сейчас лежишь такой тихий и послушный, точно куколка. Прости, что пришлось так с тобой поступить.

— Скабиор, ты же любишь меня. Ты же меня уважаешь?

— Только не расплачься, Бэрк.

— Ты же сам говорил мне об этом.

— Так люблю, что отправлю тебя в особенную комнату, чтобы ты не наводил ужас на моих работников и на мисс Борджин.

— Ну, давай, волочи меня как какого-то преступника! Когда наступит рассвет, то, что незаметно в темноте, окажется, как на ладони! К вечеру мои молодчики заметят, что я не появился, а утром начнут меня искать.

Как не грозился Бэрк всеми карами и напастями, Трэвис бесчувственно потащил его по полу. Похоже, их дружба и впрямь была явлением сомнительным и переменчивым. Никаких должных оснований для таковой, похоже, не имелось.

Заперев за собою дверь, Ридли направился в сторону зала. Он сказал:

— Крепко же он прилепился к своей затее заполучить тебя.

Дэйзи не выдержала и повернулась к нему лицом.

— Старый паук запутался в собственной паутине. Кажется, ты показалась ему дивно прекрасной, и он поменял повадки, решив не выжидать удобного момента. И хорошо, что ты закричала.

— Вряд ли я бы с ним справилась.

С этими словами Дэйзи снова почувствовала некоторую слабость. Трэвис понял, что пришло время взять её за руку.

— Да, Дэйзи, вряд ли ты можешь противостоять этому негодяю, твоя магия не настолко сильна.

— Ты… Ты будешь держать его здесь?

Мистер Ридли-Скабиор рассмеялся.

— Это милое «ты»... Неужели так подействовал Бэрк? Я надеялся, этому способствует что-нибудь более романтическое.

Бэрк злобно заорал, запертый в каморке.

— Не бойся. Это всего лишь хрюканье связанного кабана.

Покидая библиотеку, мистер Ридли немного посмотрел на портрет, где был изображён с матерью, и медленно прикрыл дверь.

— В роду моей матери мужья были находчивы, а жены имели твёрдый нрав, — задумчиво заметил он. — Так говорила мне мать. Она говорила, что все Фоули были «лихие да смелые».

— Ты такой же, и это хорошо. И всё-таки, что ты будешь с ним делать?!

— Ну, во-первых, я его накормлю, чтобы он смотрелся получше. Мало ли, а вдруг ещё подумают, что я его здесь мучаю. А во-вторых, проверю, так ли ему так претит официоз, что он, как заговоренный, скитается в чёрном балахоне.

После обеда Трэвис ушёл к Бэрку и пропадал там довольно долго. Вернувшись, он сказал:

— Какой прохвост.

С этими словами он закурил, хотя в пределах библиотеки это было непозволительно. Может быть, поэтому он размахивал ладонью, разгоняя пахучие клубы.

— Иногда не могу понять, врёт он или нет.

Дэйзи промолчала. Она с беспокойством заметила, что тонкая кисть его руки дрогнула, когда он приносил сигарету к губам.

— Кажется, что на этот раз я приобрёл неважное зелье.

Окурок он смял в кулаке, тщательно притерев его пальцами к бесчувственной ладони. В этом заурядном действии Дэйзи виделось что-то пугающее.

— Трэвис, о чём вы разговаривали?

— Мне нужно многое с ним обсудить.

— Что?..

— Мы давно друг друга знаем и друг за другом следим. Но меня здорово разозлило то, что он затеял весь этот спектакль. Что это? Он что, перешёл на новый уровень, так говорят у магглов, кажется?

— Да, Трэвис, так тоже говорят, но…

— А зачем ты спустилась в библиотеку?

— Мне стало скучно.

— Ты должна держаться как можно дальше от каморки. И от окошка, которое выходит на улицу.

— Что с тобой? Твои руки трясутся.

Мистер Ридли сделал удивлённое лицо.

— Я, наверное, немного разнервничался. Не волнуйся.

— Ты сказал, что твоё снадобье… Что оно какое-то неправильное.

— Я этого не забыл. Дэйзи, это мои проблемы. Мне нужно немного отдохнуть, только и всего. Иди в гостиную, Джек принёс щенков.

В гостиной Джек, всё ещё сохранивший на лице следы удивления и испуга, чистил хозяйское ружьё. Взгляд мистера Ридли преследовал её и здесь. Страсть, всплеснувшая его глаза, была прекрасна и манила ответить взаимностью в то же мгновение, но не могла не озадачить.

Дэйзи вышла на крыльцо и уселась на верхнюю ступень. Она смотрела вглубь замыкающегося пространства, огороженного чугунной решёткой. Рассматривала бетонную дорожку, сползающую вниз, к калитке, и как змея, затаившуюся в ворохе прекрасных увядших листьев. Мистеру Ридли нравилось очарование природы, сбрасывающей ненужные покровы и готовящейся к холодам в преддверии зимы, и он не спешил вмешиваться в меняющийся облик своего когда-то зелёного земного надела.

Сегодня она почти полностью опорожнила пузырёк со снадобьем, которое принимала против внезапного зачатия, так что пришлось раскидывать мозгами, как добыть новое.

Она хотела бы, чтобы мистер Ридли запрещал ей принимать подобные зелья. И вроде бы не имела оснований для того, чтобы этого хотеть.

Наступил очередной, пронизанный сапфировой синевой вечереющего неба, вечер. По кухне высокой, нескладной тенью бродила Стефанида. Она переставляла половники и кастрюльки, попеременно хватаясь то за голову, то за дверцу от какого-нибудь шкафа. Мистер Ридли слегка суживал глаза, когда взглядывал на неё. Что он думал о таком рвении к работе, от которой толку пока ещё было мало, оставалось неизвестным.

* * *

Он держался как обычно, точно не вспоминал о Бэрке. Кажется, он был уверен, что Бэрк не требует особенного внимания. Он отнял у него палочку и оградил его комнату заклинаниями, хорошо изученными в военные годы. Знания тёмной магии не были для него особенным бременем; патетика высокой нравственности, которой неукоснительно следовали мракоборцы и защитники магглорожденных, в мистере Ридли-Скабиоре исказилась.

Эти плечи не болели под тяжестью ответственности, которую он взял на себя, устраняя со своей дороги старых Ридли и хлопоча о статусе матушки.

Переворот, произошедший в среде волшебников в это короткое время, не только бросил его в новое ремесло и помог ему «сколотить» состояние, но и навсегда прилепил к нему старых знакомцев, наравне с которыми он и ушёл в тень «невежества», в то время как мир озаряло солнце новых идей.

Именно их мисс Борджин не обсуждала с ним даже по вечерам. На этот раз они резались в карты, и мисс Борджин всё время проигрывала, пока нечаянно не выиграла, потому что мистер Ридли зазевался, глядя на Стефаниду, просыпавшую фасоль и собирающую её дрожащими руками.

— Стефанида, хватит.

Дэйзи подняла глаза к лицу Трэвиса.

— Немедленно иди к себе.

Работница не стала спорить. Стоило ей уйти, мистер Ридли собрал фасоль с помощью волшебства, и сделал это своевременно, — в помещение вошёл Джек.

— Сэр, а тот господин в комнате для швабр…

— Я сам с ним разберусь. Я, кажется, уже говорил об этом.

— А у вас из-за него не будет проблем?

Мистер Ридли вздохнул, собирая карты в колоду и ловко тасуя их плавными движениями рук.

— Нет, Джек. Особенно если вы будете держаться подальше от этой комнаты.

— Он сидит там, как преступник!

— Он и есть преступник.

— Мистер Ридли, сэ-э-р… — неуверенно затянул обескураженный Джек.

— Я же сказал, Джек, он здесь не навсегда, послезавтра я вытурю его, какие же вы непонятливые, мерлинова борода, — грянул мистер Ридли. — И не смейте ходить под окошком!

Джек замолчал, схватил очки и ретировался.

Дэйзи не знала, чем разбавить сгущающуюся тишину, и решила плеснуть себе чаю, пока мистер Ридли не захочет спать, перебирая карты. Когда она несла чайник к столу, он преградил ей дорогу, положив руку на столешницу разделочного столика, затем привлёк её к себе на колени.

Отправив горячий чайник на стол, Борджин сообразила, что грудь мистера Ридли почти так же горяча.

Немного позднее, толкнув дверь спальни носком ботинка, мистер Ридли аккуратно уложил её на свою постель.

Он грузно лёг рядом с ней. Дэйзи ощутила, как скрипнули пружины матраса. Это вызвало некоторое тяготение её тела в сторону мистера Ридли, продолжающего вздыхать. Он приподнял подол простого платья Дэйзи, сунув руку под его край, скользнул ладонью по её бедру; его тёплые, нетерпеливые пальцы были довольно невежливы и продолжали исследовать Дэйзи, пока не добрались до кромки белья, отделанного кружевом.

— Ты сделала это для самонадеянного идиота Вальдемара?

Дэйзи упрямо молчала.

— Мне нравится, но, с другой стороны, немного обидно.

Дэйзи, полная неясных предчувствий, трусила. Но мистер Скабиор, что-то такое понимая, сжал её бёдра что было сил.

— Какого чёрта, мисс Борджин, — проворчал он, закатывая глаза. — Не дёргайтесь, я ничего вам не откушу.

Ничего особенного она не испытала даже тогда, когда мистер Ридли уткнул лицо между её разведённых ног. Он любил делать необычные вещи в самое неподходящее время. Мистер Ридли явно испытывал удовольствие от того, что делал, а Дэйзи, вместо того, чтобы получать удовольствие, смотрела в потолок, не моргая.

Мистер Ридли приподнял её сорочку, чтобы целовать спину и поясницу тёплыми, грубыми губами. Дэйзи задыхалась под его жарким телом. Смятение и стыд, наконец, отпустили её.

— Что ты чувствуешь, — проговорил он. — Тебе нравится, или ты всё ещё притворяешься?

Мисс Борджин не решилась отвечать.

— Я не слышу ответа, — прохрипел мистер Ридли, не забыв предварительно куснуть её за шею.

— Мне нравится… Мне нравится, — промямлила Дэйзи, почему-то вспомнив про Джека и про то, как он стоял посреди гостиной и протирал свои очки салфеткой. Ведь он так и не покинул дом.

— В таком случае скажи мне, я правильно всё делаю, тебе хорошо?

Благодаря его пальцам было очень хорошо и в то же время досадно при мысли о том, что Джек так и не догадался уйти. Ей не хотелось молчать в матрас, совсем напротив, хотелось отдаться происходящему.

— Да, — выдохнула она. — Да, Трэвис.

— Вот и славно, — прошептал мистер Ридли.

В какой-то момент ум Дэйзи как бы выключился. Слишком сильным было желание приблизиться к последней инстанции в этой бесконечной спешке к телесной радости. Наслаждение заполнило её резью и яркой вспышкой, втягивающей в себя сознание, как давно забытый сон, чаще всего наполненный мусором ненужных мыслей. Когда мистер Ридли остановился, она бессмысленно взглянула в смятую подушку. Он лёг на спину, не открывая глаз. Через четверть часа он уснул, и его плечи подрагивали. Мистера Ридли лихорадило.