Дофенизм (джен)

Дежавю, словно побитые очки, искажало реальность, раскидывая воспоминания по углам. Вот по той лестнице она год назад спускалась. Ещё такая наивная и добрая, светлая и пушистая. Шарлотта скучала по такой себе. По той, которая могла танцевать под дождём и дарить друзьям самодельные украшения.

А вон тот столик, у которого она встретила женщину с шляпой. В этот раз столики расставили точно так же, как и на прошлый день рождения Келли, казалось, будто Шарлотта вернулась в прошлое на год назад, в день, когда разочаровалась в Дэтрике. И вот сейчас, вновь на дне рождения Келли — как иронично! — она стояла в сторонке, сливаясь с чёрной стеной своим такого же цвета платьем. Лишь лакированная верхняя часть могла привлечь внимание в нём, пиджак, брошенный на голые плечи, заканчивался там, где начинался подол в пол из воздушной ткани. И только губы были яркой деталью — алыми, найти такую помаду стоило немало усилий.

— Мадам Бартон, здравствуйте. — К ней подошла девушка, тоже в чёрном платье, это был популярный цвет в Дэтрике. Шарлотта уже знала, что она скажет дальше, сегодня все люди говорили ей одно и то же. — Я Сенза Анима, хотела выразить благодарность за ту помощь, которую вы оказали книгой. Она хороша для обучения потенциальных наследников, как и прекрасна ваша оригинальная идея написать книгу самостоятельно в новом жанре. Это послужит хорошим примером нынешней молодёжи. — Да, язык был хорошо подвешен, что сказать. Сразу видно — воспитание. Но и Шарлотта чему-то научилась за год.

— И я благодарю вас за такие слова. Хорошо, что сказки помогают вам. — И самым важным уроком, что она усвоила, стало умение скрывать эмоции. О нет, Шарлотта совершенно не гордилась этим, и до сих пор шрам, оставшийся от раны, нанесённой Дэтриком, порой ныл. Но с каждым днём его эхо становилось всё тише и тише, пока не превратилось в назойливый писк. И нет, это не время лечило, это Шарлотта лечила сама себя. Только люди способны вылечить сами себя. И нечего перекладывать эту ответственность на время.

Ещё одним достижением стал постепенный уход из головы Эфиума. Он отпускал ее. Или же она его, да и неважно. Его краски блекли, но не стирались его уроки, которые Дэтрику, к сожалению, никогда не получить. Или, может, люди всё же опомнятся?

Дэтрик не был плохим городом. Просто недоработанным. Эфиум был идеалом, каким, конечно же, мог бы стать и Дэтрик, жаль, что его дорога сейчас шла не к идеалу, а к падению. К хаосу и разрушению. Именно к этим вещам и приводит изолированный образ жизни, скрытие эмоций и многое другое, что было в Дэтрике. И всё же, если бы Шарлотту спросили, хотела бы она вернуться в Эфиум, пусть даже и ценой своей жизни... Наверное, нет. Уже нет. Ибо Дэтрик был как огненный солнечный шар, который Шарлотта должна нести, как бы ей ни было больно. Да и ценить надо не то, что ушло, а что осталось. В воспоминаниях. Которые теперь превращались в сказки.

Не все такие воспоминания вошли в книгу. И на то было две причины: первая — издательство посчитало их бессмысленными, то есть очень добрыми, а вторая — не хватило места. Книга и так вышла немаленькой, а ведь даже неизвестно, понравится ли она людям. Но положительные прогнозы Шона по поводу неё вновь оказались верными. Люди покупали эту книгу. И вместе с ней разлетались по Дэтрику и крошки, семена добросердечия. Пока они не давали побегов, но кто знает, в какой момент все могло измениться.

Сенза Анима уже давно отошла от Шарлотты. Такими короткими были все сегодняшние диалоги. У Шона недавно появилась неплохая возможность ещё больше расширить своё влияние на рынок, вот и было устроено празднование дня рождения, на самом деле являющееся местом встречи бизнес-деятелей для обсуждения сотрудничества и других вещей такого рода. В бизнесе Шарлотта разбиралась уже намного лучше, но всё равно лёгкий дискомфорт чувствовался. Поэтому, поприсутствовав на половине мероприятия, она решила удалиться наверх, к себе, где пахло безопасностью. Написав об этом Шону, Шарлотта направилась к лестнице, краем глаза заметив знакомую тень, движущуюся за ней следом. Тед. Если в первое время Шарлотта не понимала, зачем ей телохранитель, то потом, словно услышав её слова, судьба предоставила ей много причин, выраженных чаще в ужасающих новостях об убийствах, но однажды Шарлотта сама чуть не стала очередной новостью о жестокой смерти Фиуалта. И если бы не Тед, то... Страшно было вспоминать.

Дверь тихо закрылась за спиной, Шарлотта сбросила пиджак и направилась к компьютеру. Её озарила очередная идея для сказки. Конечно же, теперь, когда успех и удача на её стороне, она на собиралась останавливаться. Ведь не все сказки вошли в "Мир бывалых грёз" — так называлась первая часть, — а значит, она не максимум сделала для людей. Надо было исправлять. Поэтому Шарлотта и готовилась к написанию второй части, решив не повторять прошлой ошибки и записывать все идеи.

Компьютер загрузился быстро, открылись документы, взгляд завис на папке, находящейся по соседству со "Сказками". Папка под названием "Labirinto del dofenismo" хранила лишь один безымянный документ, в котором строками излагались то ли случайные мысли, то ли книга, то ли что-то совершенно иное. Единственное, в чем Шарлотта была уверена — там были те слова, которые она хотела бы сказать людям. То, что не показывала, но хранила, зная, что никто и никогда это не прочтёт, но.... Когда она рассказывала то, что ее мучило, пусть даже слушателем была программка, становилось капельку легче.

Жалко было людей. Дэтрик. До сих пор где-то внутри душа обливалась кровью и слезами от этой жалости. От того, что люди никогда не попробуют счастье на вкус, а слезы радости не обожгут их щеки. Им не сделают сюрприз-вечеринку на день рождения и не приготовят блины, когда им будет плохо. Люди никогда не узнают, каково это — любить, будучи любимыми. Эта любовь будет жить лишь в сердце Шарлотты, там она пряталась и согревалась. А от любви согревались сама Шарлотта.

Нет, она не стала такой, как люди. О таком даже думать казалось невозможным. В душе и в "Labirinto del dofenismo" она собирала осколки надежды и веры в людей, но склеить их уже не было сил. Людские зверства пока что выигрывали в схватке с надеждой.

К этому документу Шарлотта обращалась крайне редко. Лишь в особенно тяжёлые моменты, когда казалось, что не выдержит, в моменты, когда старая рана — тогда ещё не шрам — вскрывалась вновь и душила отчаянием. Почему, почему так ничтожна она? Почему так ничтожны люди? Что за круг, замкнутая ловушка? Иногда маски безразличия людей особенно сильно насмехались над ней, тогда-то Шарлотта и приходила в место, где она могла быть наедине с собой и честностью. К себе. К компьютеру. К "Labirinto del dofenismo". Там, где она могла найти сотни предложений, чтобы описать лишь одно: как можно спокойно наблюдать за горем людей, как им помочь?

А как ещё можно было назвать то, что происходило в Дэтрике? Только так. Горе, путь к хаосу, безэмоциональность — всё синонимы, всё одно. Это дорога к смерти, к разрушению. Почему же Шарлотта была так в этом уверена? Наверное, дело в том, что эта безэмоциональность в первую очередь разрушала ее, в то время как идеалы Эфиума и его поток жизни вновь и вновь давал сил и мотиваций. Он помогал, он реально лечил, ибо был частью Шарлотты. Он был не просто в её голове, а в сердце. А Дэтрик... Это как улица, где живёшь. Пустая, серая, знакомая, даже родная, но с домом не сравнить. С его индивидуальностью и атмосферой, с его запахом и цветом. Это другое. Это Эфиум.

Безэмоциональность — это то, что разрушает самого человека, его личность. Это как смерть. И на неё обречён Дэтрик. Умирая внутри, он когда-нибудь начнет погибать снаружи. И слезы до сих пор наворачивались на глаза при страшной мысли, что когда-нибудь это всё — результат тысяч лет — просто... исчезнет. Не жалко ли?

"Labirinto del dofenismo⁽¹⁾" был местом, где описывались мысли, люди. И пусть когда-нибудь они выберутся из лабиринта дофенизма.

1) Лабиринт дофенизма — в переводе с итальянского.

Вернуться к тексту