Merry dancers: продолжим? (гет)

На душе было совершенно гадкое унизительное ощущение, точно она стала причиной извержения вулкана и ничего не сделала, чтобы предотвратить эту катастрофу — нечто смрадное, как Аврора и предполагала, похожее на чувство предательства. С таким настроением она вышла из секретариата академии, где её восстановили на третьем курсе, что, впрочем, ожидаемой радости не принесло. Тяжелый вздох вырвался из груди. Единственное, что хоть как-то скрашивало её уныние — обретённая возможность наконец-то выбраться из Британии, где её персона вдруг стала интересна всем и каждому…

Получив порцию заинтригованных взглядов от соседок по общежитию, как негативных, так и поддерживающих, Аврора отправилась в свою комнату, взяв у комендантши ключ, на котором висел всё тот же потертый чеканный металлический брелок с выбитым на нём номером. Урсула наверняка сейчас у отца, по пятничной традиции ужинает в его обществе, а это значит, что вернется нескоро, а может, и вовсе завтра, что отлично подходило Авроре, нуждающейся в некотором времени для того, чтобы собрать мысли в кучу. В неподъемной корзинке закопошился Пыщ, но снова затих — видно отлежал правый бок и перевернулся на левый. Опустив взгляд в пол, дабы не нарываться на зевак, Аврора быстро добралась до нужной двери. Через несколько секунд она уже была в своей комнате; как и ожидалось, Урсулы здесь не обнаружилось. Аккуратно опустив левитируемый сундук возле окна и вытащив сонного кота из переносной корзинки, она первым делом отправилась в душ, чтобы потом замертво упасть на уже приготовленную к её приезду кровать, застеленную простынями с эмблемой академии, однако планам не суждено было сбыться…

— Аврора, разрази тебя Мерлин! Почему ты не написала, что приедешь? — раскрасневшаяся Уши, совершившая быстрый кросс по лестницам общежития, возникла в проёме двери ванной комнаты.

— Вообще-то принято стучаться, — спокойно напомнила та, кутаясь в махровое полотенце поплотнее. Вид у неё был крайне несчастный, несмотря на румянец после банных процедур. — Я написала в секретариат.

Уши, не видевшая подругу долгих несколько месяцев, прислонилась спиной к скрипнувшей двери, стукнувшейся ручкой о кафель стены. Скрестив руки на груди, она провела анализ состояния Авроры. Выглядела та совсем подавленно, волосы будто потускнели, плечи осунулись, а лицо… Впалые щёки и острый подбородок отнюдь не придавали ей утонченности, а скорее превращали в недокормленную, тощую бедняжку, на которую было страшно смотреть.

— Да… — выдохнула Уши удрученно. — Я думала, что в газете просто неудачный кадр был… Извини, что не смогла приехать на помолвку.

— Ты как никто другой способна поддержать в трудную минуту, — зловеще ухмыльнулась Аврора, подойдя к зеркалу и открыв бутыль с кремом для лица. — Ничего, на помолвке всё равно практически никого не было, за исключением нескольких Блэков, пары французских родственников Абрахаса и моих дедушек. Всё прошло тихо, можно сказать, по-семейному, — эта ужасающая ухмылка вновь появилась на её худом лице. — Лорд Малфой потребовал, чтобы перед помолвкой я жила в Малфой-мэноре, он запечатал все камины и наказал эльфам, чтобы они за мной следили, весело, правда? Я была настоящей пленницей, только в этой тюрьме не так уж плохо кормили.

Уши сползла по двери на пол и подобрала ноги под себя, её взгляд выражал полнейшее замешательство вперемешку с сочувствием, уголки губ подрагивали. Она тихо наблюдала за тем, как подруга наносит крем на кожу и размазывает его, делая вид, что кроме неё в помещении никого нет.

— Ты не объяснила мне в письме, как такое могло произойти, — Урсула искренне полагала, что Абрахас всегда был для Авроры отличной парой, обрадовалась за них, когда увидела вырезку из «Ежедневного Пророка», присланную вместе с письмом в Кёльн, только радость быстро улетучилась, стоило прочитать первое предложение от озлобившейся, отчаявшейся подруги. — Это довольно странно, знаешь ли. Так и не поняла, почему лорд Малфой кардинально изменил своё мнение насчет тебя…

— Я не могла написать обо всём в письме, он настоятельно советовал мне не писать того, что я тебе сейчас скажу, опасаясь огласки. Ты же знаешь, что совиная почта не слишком надёжна. Уши, пожалуйста, только никому не рассказывай… — та молчаливо кивнула, совершив движение пальцами возле губ, будто застегивая их на молнию, поудобнее расположилась на коврике возле двери и принялась слушать, схватив зевающего Пыща, вошедшего в ванну, и усадив его у себя на коленях. — Я бы не сказала, что у меня был особый выбор, несмотря на все заверения дедушек о том, что я сама вольна распоряжаться своей судьбой, — продолжила Аврора, избегая глядеть на Уши; намазавшись кремом, она присела на бортик ванны и стала покачивать ногой. — Абрахас очень хороший парень, более того, он мой лучший друг, но я до конца не могу понять его. Его отец промыл ему мозги, и он вбил себе в голову, что просто обязан на мне жениться, — Аврора неопределенно пожала плечами и поправила чуть сползшее полотенце. — Лорд Малфой нашел кое-что интересное в моей биографии, оказывается, я какая-то там родственница Мерлина.

— Брешешь! — воскликнула Урсула, спихнув кота с колен, но сразу же замолкла под тяжелым взглядом Авроры. — Прости, продолжай…

— Мои долги перед Лораном были оплачены, единственная радость была увидеть, в какое бешенство пришёл этот негодяй, когда увидел принесенный мной лично чек с подписью лорда Малфоя. Как я поняла, у них какие-то междоусобные разногласия, кто знает… После этого у меня действительно не было выбора, кроме как согласиться на помолвку с Абрахасом, — голос Авроры становился сдавленным, внезапно она резко посмотрела в глаза подруги и прошептала: — Я продалась, Уши, со всеми потрохами, теперь я не владею собственной жизнью… Я облегчила своё существование, но теперь я сижу на шее у Абрахаса, хоть он этого пока не признает… — слёзы водопадом хлынули из её глаз, прочерчивая мокрые дорожки по щекам и собираясь на подбородке. — Я такая глупая, неужели деньги действительно решают всё? Я забыла о своих моральных принципах…

Пыщ терся о её ногу и, мурча, жалобно поскуливал, пытаясь успокоить. Уши в первый миг не решалась подойти, но ноги сами подняли её и понесли к Авроре, которая тотчас оказалась в её объятиях.

— Я такая плохая, я предала свою любовь, я предала дружбу с Абрахасом, Мерлин, что же я наделала, когда взяла этот злосчастный чек?! Я подписала себе приговор, — ныла она, содрогаясь. — Никто не понимает или просто не хочет видеть того, что я натворила. Почему они просто не могут сказать мне, осудить, в конце концов? Все только улыбаются и говорят, что я сделала всё правильно, даже Абрахас! Но почему я чувствую, что совершила зло?! Я схожу с ума…

Она выдохлась и сникла в объятиях Уши, поглаживающей её по голове и тихо пытающейся переварить всю полученную информацию. Невероятно, как можно так убиваться из-за того, что нашла в себе силы поступить правильно и не губить свою жизнь. Конечно, многие студенты, бывшие на практике в Китае, со скептицизмом отнесутся к переменам в личной жизни Авроры, которая только и делала, что грезила о Томе, а потеряв его, впала в любовное уныние. Возможно, не все будут способны искренне порадоваться её помолвке с богатым и красивым юным лордом Малфоем — идеальной партией для любой девушки. Пойдут всяческие кривотолки, и академия ещё не скоро перестанет перемалывать будущим супругам косточки, тем более такие личности, как Хелена Шульц или несчастный влюбленный в Аврору Отто Хольстейн не оставят это без внимания…

Родством с самим Мерлином можно было только гордиться, Аврора, естественно, не стала бы сочинять, тем более, в это смог поверить такой человек, как Луи Малфой, о котором она частенько рассказывала в прошлом году. Если уже сейчас она называет прекрасный Малфой-мэнор тюрьмой, то что будет в будущем? Вряд ли ей снится роскошь украшений и платьев, бесчисленная прислуга и дороговизна новых персидских ковров. Птица в золотой клетке — вот в кого она боится превратиться, но, с другой стороны, Аврора со своими моральными устоями видит только одну сторону медали. Несмотря на нелюбовь, находиться под вечной защитой такого мужа, как Абрахас, должно быть вполне комфортно. Насколько Урсула успела его узнать, можно было предположить, что он окружит её такой заботой, что никому и не снилось — это самый главный аргумент. В конце концов, те же роскошные платья, ковры и прислугу нельзя отнести к минусам, Аврора никогда не будет ни в чем нуждаться и сможет построить свою жизнь, не завися от денег. Ей так нравится археология и древние руны, с такими активами она сможет открывать музеи или курировать раскопки, спонсировать исследования… Да, пожалуй, Урсула и сама была из того разряда девушек, которые не без интереса относились к состоятельным молодым людям.

— Ты должна выглядеть счастливой… — ударом по самому больному звучали слова Урсулы, но она была права, и Аврора это понимала. О её приключениях в музее во Франции знала вся академия, о помолвке наверняка уже доползли слухи, тем более что среди студентов были британцы, выписывающие «Ежедневный Пророк», и французы, так же бывшие в курсе из газет своей страны. Одного взгляда Хелены Шульц, старосты общежития, было достаточно, чтобы понять, что все давно в курсе происходящего.

— Я знаю, но это самое трудное, — пробормотала Аврора, стараясь больше не плакать и вести себя более сдержанно, цивилизованно реагировать на режущую сердце правду. — Мне страшно, Уши, я боюсь, что не выдержу…

— Ничего, я помогу тебе пережить это. Думаю, что студенты найдут новую жертву обсуждений уже в ближайшую неделю и быстро потеряют к тебе интерес, — рассудила Урсула, опираясь на знание менталитета академии. — Чего ты сейчас хочешь больше всего?

Аврора заставила себя оторваться от подруги и улыбнуться.

— Пинту сливочного пива и чесночных сухариков, только с доставкой в комнату…

* * *

Стайка девушек, стоящих возле входа в аудиторию номер три, щебечущих, точно синицы, о диаграммах изменения положения небесных тел, замерли на месте и замолкли, глядя на идущую саму по себе охапку белых, как первый снег, роз. Такое количество цветов они видели разве что в цветочных магазинах, но эти… Будто только что сорванные с куста, хотя на улице стояла зима, с полураскрытыми полными бутонами на крепких длинных стеблях, усыпанных свежими зеленеющими листьями. Источая вокруг себя ни с чем не сравнимый аромат, букет прошествовал сквозь толпу, пискляво извиняясь, и скрылся за ближайшим углом. Девушкам потребовалась секунда, чтобы переглянуться друг с другом и, забыв о подготовке к зачету по астрономии, броситься вслед за карликом в форменном синем комбинезоне с рекламой доставки цветов, коим оказался разгуливающий по академии букет. Головы студенток, одна над другой, поочередно протиснулись в узкий проем двери библиотеки, где, как и предполагалось, сидела счастливая обладательница столь прекрасных роз, как всегда без устали занимающаяся уроками, нагоняя пропущенную за, без малого, три месяца учебную программу. Аврора Уинтер, в последнее время такая ухоженная, с идеально уложенными в якобы небрежный узел на затылке волосами с выбивающимися из общей массы идеально подкрученными локонами, ниспадающими с висков, наманикюренными пальчиками коснулась одного из бутонов и наклонилась, чтобы вдохнуть аромат свежих роз. На секунду задержавшись возле букета, она взглянула на шушукающихся возле входа студенток, счастливо улыбнулась, поблагодарила доставщика и достала из центра букета чуть серебрящуюся карточку с посланием отправителя.

«Удачи на экзаменах. Абрахас», — гласила строчка фирменным витиеватым почерком фирмы «Цветы в ваш дом», уже знакомым Авроре по прошлым посылкам. В её комнате ещё не завял предыдущий букет не менее прекрасных орхидей, присланных Абрахасом без особого повода. Она знала, что сейчас поднимется из-за парты, на автомате закроет учебники и с нестираемой гордой улыбкой пройдёт мимо заинтересованных девушек, держа в руках потрясающей красоты букет, принимая слова восхищения; отправится до своей комнаты, непременно привлекая к себе всеобщее внимание, а там… Поставит розы в новую наколдованную вазу, улыбка спадет с её лица, а цветы еще неделю-две будут напоминать о несбывшихся мечтах и утерянной свободе, улетевшей как птица в распахнутое окно…

Абрахас не скупился на подарки, частенько присылая милые сувениры и каталоги с одеждой, а так же буклеты лучших салонов красоты Кёльна, где всё было оплачено заранее, не оставляя не нуждающейся во всём этом Авроре выбора и права на непосещение. Будущий супруг лишь делал то, что от него требовал статус, балуя невесту приятными мелочами, судя по всему, по наставлению разбирающейся в женских предпочтениях матери. Урсула была единственным человеком, кто знал, как тяжело приходится подруге, что, изображая наигранное счастье и беззаботность, та едва находит в себе силы не расплакаться, а на неприятные издевки Отто Хольстейна отвечать с высоко задранным носом.

Малфои жертвовали академии совсем нехилые суммы, и Аврора с возмущением замечала, что профессора стали заискивать перед ней, заводя непринужденные беседы в коридоре, комендантша предложила отдельную комнату, от которой, впрочем, она отказалась, а в табеле успеваемости как по волшебству стали появляться высшие баллы. Вокруг неё постоянно роились студентки, набивающиеся в подруги, некоторые сочли Аврору равной себе по статусу и даже выше, ведь их брендовые кошельки звенели галеонами, а к имени прилагалась та или иная приставка. Молодые люди — и те иногда злоупотребляли дружелюбностью, в шутку называя её леди Аврора, отчего той приходилось стискивать зубы и сжимать кулаки, чтобы не послать всё к чёртовой матери. Бесконечный фарс с калейдоскопом налипающих на лицо масок совсем изматывал её, но, несмотря на всё это, она стала выглядеть определённо лучше — и не только благодаря косметике, постоянным массажам, посещениям цирюлен — физически Аврора ощущала себя хорошо, набрала вес и приобрела утерянный румянец. Урсула тактично не осмеливалась подкалывать её, что грядущая свадьба, назначенная на середину июля тысяча девятьсот сорок восьмого года, то есть, через каких-то шесть месяцев, благотворно на неё влияет, однако и без неё находились умники.

Разговоры о Томе были запрещены, словно под страхом смерти, и подруги никогда не поднимали эту покрытую мраком тему. Время текло столь незаметно, что Аврора порой и не замечала, как ставит в конспектах число задним месяцем, и как за окном меняется погода, а на тополе, заглядывающем в окно аудитории древних рун, набухают зеленеющие почки. Как ярко и по-весеннему начинает греть солнце, и оживляется студенческий городок, подверженный буйству гормонов и чудесной погоде. Каждые вторые выходные, равно как Рождество и Пасха в Британии остались в воспоминаниях лишь мельком. Аврора плохо помнила и Новогодний приём в доме Малфой, когда ей вместе с Абрахасом и его родителями пришлось принимать гостей в своём будущем доме. Арабелла провела с ней немало времени, обучая этикету и манерам высшего общества. Она, конечно, замечала безучастность будущей снохи, но была вполне довольна её успехами, отмечая, что молчаливость и скромность может сыграть им на руку. Похоже, что леди Малфой была женщиной чуткой и действительно прониклась к Авроре симпатией, лорд Малфой же иногда мог и упрекнуть в чём-то, но относился к ней вполне сносно, в большинстве случаев давая наставления на путь истинный, если смущенная знаками внимания его сына невестка отстранялась от легких объятий и не проявляла к Абрахасу должного интереса. Абрахас же всё прекрасно понимал, он никогда не показывал, что как бы дорога она ему ни была, являться её женихом было несколько неуютно и некомфортно. Долгие вечера выходных, а также зимних и пасхальных каникул они проводили наедине, покинутые нашедшими «важные дела» родителями, не выезжающими из Британии, когда здесь находилась Аврора. Они тщательно следили за будущими супругами, не теряя бдительности, и постоянно подталкивали их друг к другу.

Конечно, неловкость не могла не присутствовать при уединенных беседах, но, в целом, в их отношениях практически ничего не изменилось. Стараясь узнать друг друга лучше, правда они и так знали практически всё, Аврора и Абрахас часами гуляли по зимнему саду, изредка играли в снежки, бывало и валялись в сугробах, засыпая друг друга пригоршнями рыхлого снега, однако никогда больше не целовались и не позволяли себе выходить за рамки привычного поведения, хотя прекрасно знали, что после свадьбы завершением ритуала обязательно должна будет стать первая брачная ночь. Они никогда не поднимали этой темы. Иногда они подолгу молчали, делая вид, что увлечены каждый своей книгой, изредка играли в волшебную монополию, когда в гостях появлялись Друэлла с Цигнусом или Чарис с Каспаром — в семье последних совсем скоро ожидалось пополнение.

Аврора менялась — и эти перемены Абрахасу были совсем не по душе; чтобы развеселить её, приходилось прикладывать немало усилий, предаваться воспоминаниям о проделках студентов в Хогвартсе, чему угодно, лишь бы увидеть хоть какое-то подобие улыбки. У неё практически не осталось милых странностей, да и вообще Аврора стала какой-то неживой, точно вылепленной из воска статуей, неспособной на проявление эмоций. Чем утончённее, благовоспитаннее и манернее она становилась, тем холоднее становился взгляд серых, словно чуть припорошенных снежной пылью, глаз. Она без сожалений рассталась со своими неимоверно длинными космами, как брезгливо называл их лорд Малфой, приобретя ухоженные, блестящие волосы чуть ниже лопаток. С острыми чертами лица и матовой кожей, лишенной загара, Аврора стала идеально вписываться в каноническую внешность аристократии, а пошитые точно под неё платья, хоть и безумно шли ей, но отчего-то делали менее привлекательной для Абрахаса, обвиняющего себя за то, что от прежней Авроры оставалось всё меньше и меньше. Она превращалась в куклу, которую так любила наряжать его мать, и отличное средство для создания видимости человечности и приближенности к простому люду для отца.

Однажды Абрахас подарил ей золотые серьги с рубинами и изумрудами, рисующими спелые ягоды клубники, но так и не увидел украшений в её ушах, в которых всегда теперь блестели гвоздики фамильных бриллиантов.

Из Кёльна ему писала отчаявшаяся вернуть прежнюю подругу Урсула, сетуя на то, что не может с ней справиться, и Аврора стала совершенно безразличной ко всему, лишь иногда проявляющей язвительность. Показное счастье и манерность в академии будто вросли в её натуру, и она всё больше отдалялась от Урсулы, находя аристократичную группку студентов, вившихся вокруг нее, более подходящей своему имиджу. Даже при Уши Аврора в последнее время не позволяла себе лишних проявлений эмоций, жила точно на автомате, совсем перестала жаловаться на судьбу, плакать, частенько подолгу выбирала наряд на вечер, крутясь перед зеркалом, только подобным поведением было сложно обмануть близких, знающих её людей.

* * *

Виктория и Аника Блэк, приглашенные на девичник, пребывали в тихом ужасе от разительных перемен полюбившейся им когда-то забавной девчушки, Друэлла с Вальбургой, напротив, нашли эти изменения положительными и провели вокруг Авроры весь вечер. Уши, чувствующая себя в обществе благовоспитанных девиц не в своём котле, тихонько сидела в уголочке, поглядывая на кружевное безумие приглашенных, устроивших вечеринку в довольно откровенных пеньюарах. Девушки наряжали виновницу торжества в разнообразные комплекты. После нескольких бутылок эльфийского вина в просторном зале Малфой-мэнора, ставшего местом проведения ребяческого таинства последнего незамужнего дня, начались бои подушками: в них приняла активное участие и Аврора, от которой Урсула уже и не ожидала увидеть хоть каких-то искренних эмоций. Она дубасила визжащую Вальбургу так, что подушка разорвалась и выпустила облако белоснежных перьев, в котором весело прыгали сходящие с ума аристократки. Уши насильно втянули в это безумие Аника и Виктория — самые приятные из чокнутых девиц. Две французские представительницы со стороны жениха — до невозможности чопорные и высокомерные — и те спустя время поддались общему настроению.

Мальчишник проходил в другом крыле поместья, и Арабелла Малфой зорко следила за тем, чтобы мужская и женская половина никак не контактировали, однако сама в процессе не участвовала. Несмотря на запреты, бдительных эльфов, изрядно подвыпивший вражеский десант все же каким-то одному ему известным способом прорвался сквозь «баррикады» и едва не потерял дар речи, увидев прелестных ангелов, усыпанных перьями со своих иллюзорных крыльев, разодетых в чудесные прозрачные одеяния, едва прикрывающих самые выдающиеся места.

— Мерлин, я попал в рай! — воскликнул Каспар пораженно.

Ангелы разом обратились в яростных фурий, пронзительным визгом и прицельным метанием разнообразных попавших под руку предметов пытающихся заставить десант ретироваться. Десант, однако, застыл с открытым ртом, игнорируя летящие в него снаряды, пока не согнулся пополам, когда чуть ниже пояса ему прилетела черепаховая щетка для волос. Девушки, прекратившие дикие визги, схватились за животы, так как никогда не слышали такого писка от представителя мужского пола, равно как и последовавшего за писком колоритного набора уничижительных эпитетов (все — также сплошь ниже пояса) в адрес своих интеллектуальных способностей.

Появление Каспара стало самым фееричным, без преувеличения — переломным моментом девичника, ибо дальше начало происходить нечто невероятное: девушки безоговорочно одобрили идею мстительной Урсулы, потирающей ладони в предвкушении, и оставили его в своей компании с одним условием…

Вошедшая с проверкой Арабелла застыла в изумлении, глядя на появившуюся среди участниц феерии новую девушку в бигудях на короткие волосы и с длинными, черными, как смоль, пушистыми ресницами, — такую страшненькую, что она сначала опешила, решив, что кого-то заколдовали, заставив щёки и подбородок «жертвы» обрасти щетиной. Разгадку дали волосатые ноги с ярко-малиновым педикюром, торчащие из-под прозрачного пеньюара. Ещё никто и никогда не слышал такого искреннего смеха из уст леди Малфой, а довольные девушки демонстративно продолжали экзекуцию Каспара косметическими средствами — выплывшая из соседней комнаты Аника, ехидно смеясь, несла в одной руке длинные полоски ткани и что-то дымящееся, и что-то подозрительно напоминающее воск для эпиляции — в другой. Юноша, ничуть не стесняясь, то и дело поглядывал на завершающую накручивать его волосы на бигуди мисс Вебер, точнее, на отдельные её части. Мало того, он был безбожно пьян.

— Мама, что там творится? — раздался голос Абрахаса позади Арабеллы, мигом захлопнувшей дверь изнутри перед самым носом сына. — Ты нашла Каспара?

— О да, мистер Крауч здесь, — ответила та, продолжая хихикать, из глаз её текли слёзы. — Он слегка… занят. Кстати, мистер Крауч, как вы сюда попали?

— Мама, открой! — но в ответ донеслись возгласы протеста от девушек, которые и так затянули пояса менее откровенных халатов в присутствии Каспара. — Каспар, ты нарушаешь все правила приличия, немедленно выходи, или я сам тебя заставлю, — на самом деле он испытывал сильнейшее любопытство узнать, как проводят предсвадебную ночь девушки.

Абрахас, воспользовавшись моментом, когда захваченная зрелищем Арабелла сделала шаг вперёд, отворил дверь заклинанием и едва не споткнулся на пороге, выловив взглядом явно выделявшуюся среди других «девушку». Вырвавшийся у него комментарий всего одним кратким, но ёмким словом охарактеризовал всю непередаваемую глубину удивления, в котором вдруг оказался Абрахас при виде друга. К сожалению, ему никто не посочувствовал, а Друэлла, сделав большие глаза, с опозданием заткнула уши. Получив от покрасневший от стыда матери подзатыльник за сквернословие, Абрахас на этом не остановился:

— Видела бы тебя Чарис… — напомнил он об одной отсутствующей на этом празднике.

— Да она бы раньше срока родила! — смеясь, поддержала Виктория Блэк, размешивая принесенный сестрой воск специальной кисточкой и нанося его на волосатую ногу нахмурившегося, но вмиг расслабившегося Каспара, почувствовавшего приятное тепло средства.

Абрахас смеялся, утирая слёзы, поглядывая на хохочущую нараспев, сидящую на полу Аврору, привалившуюся к краешку кресла — такую привычную и такую искреннюю, что почувствовал, как внутри разливается нечто тёплое. Он внезапно ощутил порыв благодарности к разгильдяю Каспару, откровенно разглядывающему прелести Урсулы, колдующей с его шевелюрой.

— Так, Абрахас, уходи, тебе точно здесь нечего делать, — напомнила леди Арабелла, не в силах оторвать взгляд от покрытой воском ноги Крауча, еще не знающего, что его ожидает.

— А дурнушка, стало быть, здесь останется? — не унимался он, чувствуя некое облегчение после терзающих его весь вечер мыслей о грядущей свадьбе.

Оскорбление вызвало новую волну хохота среди подвыпивших девушек и злобное рычание со стороны огрызающейся «дурнушки», вдруг прервавшееся звуком, похожим на треск отрываемой бумаги, затем раздался крик боли. В следующую секунду Каспар как ошпаренный носился по усыпанной перьями комнате, прыгая на одной ноге и прижимая ладони к другой, на которой виднелась розовеющая полоса чистой, лишенной волос кожи. Вопя, он сообщал всё, что думает о самой Виктории и всех её родственниках женского пола на пять поколений назад, красочно расписывая, что именно, как именно и по сколько раз лично он готов сделать с ними всеми — в общем, и с самой экзекуторшей — в частности, как только заживёт раненая нога. Слова «чёртова садистка» и «извращённая карга» в его монологе были самыми мягкими определениями. Сама Виктория, с интересом выслушав его предложения, с сожалением вынуждена была их отклонить, сказав, что, во-первых, женатые мужчины для неё не представляют никакой практической ценности, пусть даже такие изобретательные и гораздые на интересные затеи; а во-вторых — её черногорский жених вряд ли одобрит такие добрачные эксперименты с её стороны, а лично ей жаль оставлять будущего наследника Каспара расти безотцовщиной. «И вообще, сколько можно бегать, процедура только начата, будь мужиком, садись и не жужжи, раз заглянул на наш огонёк», — резюмировала она, вдохновенно водя волшебной палочкой над остывающим воском и предвкушающе следя взглядом за нарезающим круги по комнате Каспаром. Аника, попавшая в группу «родственников женского пола», также нашла идеи Каспара занятными, но, разминая суставы пальцев, дополнила лишь, что готова приложить его Петрификусом, чтобы облегчить задачу сестры с эпиляцией.

Абрахас покинул комнату вместе с матерью, решившей, что девушкам от Каспара ничего не грозит, скорее, они представляют для него угрозу.

— По-моему, всё идёт замечательно, — рассудила Арабелла, удовлетворенно улыбнувшись; она взяла сына под локоть и погладила его по плечу. — Ведь я в последнее время боялась за неё, несмотря на то, что её манеры стали практически идеальными. Думала, со своими тараканами Аврора не скоро расстанется, но, признаться, без них она становится совсем обычной.

— Ты сама всё время наряжала её как куклу и заставляла штудировать огромные талмуды постулатов этикета.

— Абрахас, как ты со мной разговариваешь? — возмутилась мать, пронзив его острым укоряющим взглядом. — Тебе бы тоже не мешало прочитать ту книгу!

— Мама, прекрати, — отмахнулся он, не удостоив вниманием её слова. — Я всеми силами стараюсь, чтобы она окончательно не превратилась в то, что вы лепите из неё с отцом. Аврора никогда не была такой холодной, она практически растеряла всё своё жизненное тепло…

— Ты преувеличиваешь, — фыркнула Арабелла. — Не она ли только что заливисто смеялась? По-моему, она не выражает протестов касательно предпринимаемых нами усилий — она уже почти соответствует своему будущему статусу. Она же пришла к нам совершенно неотёсанной, точно бедняжка с улицы!

— Она вообще ничего не высказывает, у меня складывается ощущение, что из неё высосал душу дементор! — негодовал Абрахас, прибавляя шаг, чтобы поскорее примкнуть к мальчишнику и покинуть общество матери, которая и так всё понимает, но старается делать вид, что её это не интересует.

Перед тем, как оставить сына у дверей, из-за которых доносился шум разговоров и слегка пьяный смех, Арабелла с серьёзным видом сказала:

— В твоих руках изменить всё это, ты сможешь сделать её счастливой, если постараешься, — она поддерживающе похлопала Абрахаса по предплечью. — Я же вижу, как ты сам к ней относишься. Если это не любовь, то что же тогда?

Его глаза расширились, показывая удивление такой прямолинейностью.

— Мама, это вовсе не любовь, — раздраженно заметил Абрахас.

— Ну, значит, всё к этому и идёт, — пожала плечами она. — Вы, правда, хорошо подходите друг другу, просто вам обоим нужно это осознать. Сделай так, чтобы она влюбилась в тебя и сам станешь счастливым, — и, услышав, как за дверью кто-то нестройно интересуется, куда же делся виновник торжества, леди Малфой добавила: — Что ж, сильно не напивайся, завтра у вас с Авророй ответственный день, всё должно пройти идеально.

Абрахас скорчил мину, однако спорить не стал, лишь попросил мать проследить за тем, чтобы Каспар ничего по пьяни не натворил, припоминая его интрижку с Урсулой, ведь у него жена вот-вот родит. Беременность и так протекает с осложнениями.

* * *

Из отражения в зеркале на Аврору смотрела незнакомая девушка, такая хорошенькая и нежная, что захватывало дух. Утренние процедуры, маски и массажи не прошли даром — её матовая, зазолотившаяся после пары дней на солнце кожа, будто светилась изнутри мириадами песчинок звёзд. От пышного платья она наотрез отказалась, считая, что ей будет неловко в нём передвигаться, поэтому вместе с леди Арабеллой они пришли к выводу, что лучше всего к образу действительно подойдёт нечто более «освежающее», лёгкое, но в то же время изящное. Ослепительно белого цвета платье из шёлковой тафты с витиеватыми узорами, всё же, казалось слегка пышным из-за нескольких подолов, но, к счастью, не превращало Аврору в торт-мороженое. Кушак из светящегося шелка опоясывал корсаж без бретелей чуть выше талии. Из-за того, что платье всё же показалось леди Малфой слегка простоватым, она приняла прямое участие в его доработке, и вскоре на плечи небрежной вуалью лег прозрачный матовый шифон, соединяющийся с поясом. Тут фантазия Арабеллы разыгралась ещё сильнее, и вскоре невесомую шифоновую тунику украсили шёлковые розы. Гладкие распрямленные волосы были закручены на затылке рогаликом, спускающим закрученные на концах локоны по спине. По настоянию лорда Малфоя, косвенно участвовавшего в подготовке невесты к свадьбе, из французского сейфа были доставлены украшения леди Арабеллы, которые когда-то и она надевала, идя под венец. Аврора со скучающим видом наблюдала, как в волосах то тут, то там появляются миниатюрные бриллианты, собираясь, точно утренняя роса на лесной паутине. В ушах россыпь бриллиантов, на пальце кольцо, которое подарил ей Абрахас в честь помолвки — тоже с внушительным бриллиантом, бриллианты повсюду, даже прокрались в соцветия роз на её платье и на вышивку фаты…

Странное было ощущение, точно все происходящее не имеет к ней никакого отношения, и Аврора смотрит чью-то свадьбу со стороны, безразлично наблюдая за приготовлениями, однако в большом зеркале туалетного столика отражалось именно её лицо; несмотря на естественный румянец, над которым долгие двадцать минут колдовала лучшая ведьма-визажист Франции, серые глаза действительно выглядели неживыми, под стать холодным камням в её прическе, ушах, платье и на пальце.

Оставив готовую к выходу невесту ненадолго наедине с собой, леди Малфой на всякий случай приказала эльфу незаметно наблюдать за ней, и если вдруг что, сразу же сообщать. Только почувствовав одиночество, Аврора потихоньку начала осознавать происходящее вокруг. Белые вазы с ослепительно белыми розами были подпоясаны белыми широкими лентами, завязанными в банты. Белый тюль, точно фата невесты развевался на июньском теплом ветерке, белое платье, белый круглый букет из тех же роз… Всё вокруг кричало о предстоящем событии, которое изменит её жизнь окончательно. Когда-то, радуясь за Абрахаса, она представляла в подобной обстановке счастливую улыбающуюся Эвелин, затем Цедреллу Блэк, но в итоге почему-то именно ей досталась честь стать его невестой. Насколько может быть непредсказуема жизнь, как просто разрушить её собственными руками или талантом притягивать неудачи… Ещё вчера Аврора не могла отнестись к свадьбе серьезно, по-прежнему полагая, что этот странный сон закончится, и она просто проснётся в своей кровати в рэйвенкловском общежитии года четыре назад… Но, подойдя к кульминации, сон так и не закончился, и только сейчас сердце начало пропускать удары, в груди сдавило, а в ушах появился непонятный стрекот сотен тысяч сверчков… И только сейчас пришло полное понимание, что сегодня она выйдет замуж за своего лучшего друга…

Раздался стук в дверь, не позволив ей впасть в уныние или наоборот, предотвратив подступающую к горлу истерику.

— Войдите, — слабым голосом отозвалась она. — Абрахас? Что ты здесь делаешь? — Аврора встрепенулась, зачем-то подобрала юбки платья и отступила на шаг. — Ты же не должен видеть до свадьбы… — но слово «невеста» потерялось где-то в голосовых связках.

Он медленно и осторожно, как будто их разделяла пропасть, через которую была перекинута тонкая жердь, по коей ему пришлось идти, приблизился к ней. Аврора шумно вздохнула и сделала ещё один шаг назад. Абрахас всегда мог похвастаться незаурядной внешностью, особенно после Хогвартса он возмужал и превратился в прекрасного юношу, но сейчас он был настолько красив, что у Авроры защемило сердце, нет, не от восхищения, а от грусти. Ворот рубашки был скрыт белым шелковым платком, окружавшим горло и завязанным наподобие галстука. Манжеты и лацканы черного бархатного камзола, а также жилетка того же цвета были богато расшиты растительным симметричным узором серебряных нитей. Черные штаны точно вырастали из высоких черных лакированных сапог с отвёрнутыми голенищами. Каштановые волосы были зализаны назад, обнажая высокий лоб.

В комнате вдруг стало душно, и Аврора невольно потянулась к свежему ветерку, едва раздувающему тюль. Она повернулась к Абрахасу спиной, словно надеялась спрятаться.

— Ты невероятно красивая сегодня, — но комплимент отнюдь не звучал дежурно, в голосе слышалось подлинное восхищение будущей супругой. Стройная фигурка Авроры была облачена в изысканное платье, и в каком месте отец нашёл его примитивным? Прозрачная фата едва скрывала аккуратно уложенные, блестящие на солнечном свету волосы, сияющие бриллиантовыми шпильками. У Абрахаса действительно перехватило дух, он бы никогда не узнал Аврору со спины, Аврору — неженственную, ребячливую девушку, выбирающую исключительно пестрые наряды и дурацкие сережки…

— Спасибо, ты тоже, — нервно покусывая губу, ответила она. — Зачем ты пришел, если лорд Малфой узнает…

— Меня мама попросила, говорит, ты сильно переживаешь, — честно ответил он и поравнялся с ней возле окна, чтобы насладиться пейзажем греческого сада, раскинувшегося за окном, и елового леса поодаль за ним.

Аврора удивленно повернула голову на звук голоса Абрахаса и посмотрела ему в глаза.

— Я вообще не давала повода думать, что со мной что-то не так… — возразила она негромко.

— В том-то и дело, что ты вела себя слишком тихо и равнодушно, — пояснил Абрахас. — Моя мать прекрасно разбирается в людях, Аврора, она переживает за тебя.

— Она мудрая женщина, но не настолько, чтобы позволить мне побыть одной хоть секунду этого наполненного приготовлениями утра и собраться с мыслями. Прости, если оскорбила тебя такими словами, я сегодня не слишком настроена на любезности, — ни капли сожаления не сквозило в её голосе.

— Я уже понял, — он не выглядел оскорбленным, напротив, прямолинейность будущей супруги даже повеселила его. — Я всегда умел находить слова в разных ситуациях, но сегодня я что-то тоже не совсем в своём котле, — усмехнувшись, он заключил руку Авроры в свои ладони.

— Брось, я скажу, что ты провёл со мной поучительную беседу про то, как успокоить свои нервы, сдобрив её парочкой остроумных шуток, которые меня успокоили…

— Но похоже на то, что ты будешь меня успокаивать, — на выдохе сказал он, присаживаясь на подоконник.

— Ну, должна же быть в этом доме от меня хоть какая-то польза, — возразила Аврора шутливо, только шутка её звучала чересчур тоскливо. — Не думай, что я сбегу, и леди Арабелле передай… Просто потому как мне некуда…

На этих словах незаметное напряжение Абрахаса тихонько стало отступать, сам не зная почему, он верил её немного язвительным речам, просто потому, что это была Аврора, которая никогда раньше не умела врать. Раньше…

— …Скоро Аберфорт придёт, — сказала она, взглянув на часы на его запястье. — Разве тебе не пора быстро ретироваться и сделать вид, что тебя здесь не было? Не думаю, что лорд Малфой будет счастлив узнать, что сын нарушает традиции. Да и ещё Цигнус и Каспар с твоим кузеном могут проболтаться, — напомнила она про участвующих в примерках и сборах жениха молодых людей. — Уж Каспару я бы вообще не доверяла…

— Ты права, как вообще он оказался в моей свите? Да, сильно вы над ним вчера поиздевались, он жаловался, что ноги покрылись болячками, — Абрахас так же пытался отшучиваться, хотя прекрасно понимал, что дрожь в руках непременно вернется, когда он будет ожидать свою невесту подле алтаря…