Under a bloody Moon (гет)

Единый раз вскипает пеной

И рассыпается волна.

Не может сердце жить изменой,

Измены нет: любовь – одна.

Мы негодуем, иль играем.

Иль лжем – но в сердце тишина.

Мы никогда не изменяем:

Душа одна – любовь одна.

Однообразно и пустынно

Однообразием сильна,

Проходит жизнь… И в жизни длинной

Любовь одна, всегда одна.

Лишь в неизменном – бесконечность,

Лишь в постоянном глубина.

И дальше путь, и ближе вечность,

И все ясней: любовь одна.

Любви мы платим нашей кровью,

Но верная душа – верна,

И любим мы одной любовью…

Любовь одна, как смерть одна.

З. Гиппиус, «Любовь одна».

Первый понедельник после Рождественских каникул, урок Защиты От Темных Искусств. Гермиона сидела рядом с Драко Малфоем. Девушка зачарованным взглядом смотрел на профессора Люпина.

Сегодня он рассказывал о вампирах:

— Вампиры объединяются в группы, которые называют кланами. Часто в клан объединяются те, кто при жизни состояли в родстве. Иногда встречаются вампиры-одиночки. Часто встречаются пары вампиров. Как правило, сначала один (или одна) из них становится вампиром, а потом при помощи укуса заражает любимого/любимую вирусом…

Ремус посмотрел на Гермиону. Та широко улыбнулась. Ей было абсолютно наплевать на то, что, на нее сейчас, открыв рот, смотрело полкласса. Ремус чуть сощурился. И продолжил свой рассказ. Драко молча записывал то, что диктовал профессор. Он с детства привык скрывать свои чувства за маской равнодушия и холодности. Внутри у него сейчас царил хаос. Он стонал, рыдал и тосковал. Его сердце сжималось каждый раз, когда он видел, что она смотрит на него…

До конца урока оставалось около пятнадцати минут.

Гермиона как бы нечаянно смахнула на пол чернильницу. Чернила растеклись по полу.

— Мисс Грейнджер! Будьте так добры, останьтесь после урока. Я вам назначу… взыскание, — тоном профессора зельеварения бросил Люпин.

Гермиона облизнула пересохшие губы.

Вскоре прозвенел звонок. Гермиона скинула учебник и пергамент в сумку и присела на край парты, дожидаясь, пока уйдут все ученики. Драко собирался медленно. Застегнув сумку, он осторожно посмотрел на Гермиону.

«Слишком уж расслаблено и вольготно она сидит. И улыбается… Как… Как тогда, в Рождество… В тот день, когда мы расстались…»

Драко тяжело вздохнул, закинул сумку на плечо и пошел прочь…

Как только за ним закрылась дверь, Гермиона оказалась в объятиях Люпина. Она целовал ее жадно и страстно…

Медленно, не прекращая поцелуев, они переместились к преподавательскому столу…

Люпин расстегнул блузку Гермионы до половины, как дверь в кабинет распахнулась.

На пороге стоял… Северус Снейп. Чемпион по появлению в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте!

Мастер зелий потерял дар речи, а посему смотрел на Герми и Люпина. А те отвечали ему тем же…

Первым обрел дар речи Снейп:

— Какого черта?

— Не твое дело, Сев! – резко ответил Люпин, — И вообще-то, прежде чем войти, принято стучаться! Тебя мамочка этому не учила?

— Люпин… Да ты… Ты – педофил несчастный!!! Я… Дамблдору пожалуюсь!!! Тебя уволят!!! Тварь!!! Извращенец!

Северус швырнул на стол книгу, которую обещал занести Люпину, и, громко хлопнув дверью, ушел.

Гермиона, как ни в чем ни бывало, посмотрела на Люпина.

— Рем?

Люпин поцеловал ее…

* * *

Северус несся по коридорам в сторону кабинета директора. Его черная мантия развивалась, делая его похожим на огромную летучую мышь.

«То она с одним крутит роман, то с другим! Чертова грязнокровка! Не представляю, сто творится с младшим Малфоем сейчас. Да эта шлюха ему в душу плюнула! А теперь… Развратница… С преподавателем… Да с кем?! С Люпином! Куда катится этот мир?! Куда катится Хогвартс, в конце-то концов!»

Снейп стоял перед горгульей, охранявшей вход в кабинет директора.

— Марципановые поросята! – рявкнул он.

Горгулья нехотя подвинулась, пропуская учителя зельеварения.

Он влетел в кабинет директора. Альбус Дамблдор сидел за столом и что-то писал на листе пергамента. Поставив в бумаге точку, он поднял глаза на Снейпа.

— Здравствуй, Северус.

— День добрый, директор! Хотя… Какой он ко всем чертям добрый!!! Директор, школа катится к чертям собачьим! Директор… Грейнджер… — надрывался мастер зелий.

— Мисс Грейнджер, Северус, — спокойно поправил Дамблдор.

— Да какая разница!!! – взорвался Снейп, — Она... Она… Встречается с Люпином!!! Понимаете?! С Люпином!!! С преподавателем!!! Понимаете?! Это же педофилия!!! В нашей школе!!!

Директор спокойно смотрел на Северуса.

— Северус, я знаю.

— Это преступление… Что?! Как это?! Как понимать «вы знаете»?!

— А так. Я знаю о том, что они с Ремусом встречаются. И поверьте, Северус, я не собираюсь им мешать. И вам не позволю.

С каждым словом директора челюсть Снейпа отвешивалась все ниже и ниже… А в его голове вертелась мысль: «Он псих… Он псих…Весь мир сошел с ума…».

Директор продолжил:

— Во-первых, Северус, это их личное дело. Во-вторых, они счастливы вместе. Они любят друг друга, Северус. А вы знаете, что такое Любовь?

Снейп замолчал.

— Я… Я… Даже…

— Вот-вот, Северус. Вот-вот… Вы не знаете, что такое «любовь». Вам неведомо это чувство. Вам не понять их. Для них любовь – последняя надежда. Для них любовь – все. И вы, не знающий что такое «любить», как вы смеете даже думать о том, чтобы помешать им?! – в голосе Дамблдора послышался гнев, — Северус, поверьте мне, Любовь – хорошая штука. Хоть и опасная. Вам еще не поздно узнать это…

Альбус заговорщически подмигнул мастеру зелий из-за своих очков-половинок.

Северус посмотрел на директора, как на сумасшедшего и стал пятиться к двери.

— До свидания, директор…

— До свидания, Северус…

Дверь директорского кабинета захлопнулась за ним.

* * *

Монотонно потекло время. Еще в октябре в Хогвартс приехали сборные Дурмстранга и Шармбатона, чтобы участвовать в чемпионате по квиддичу. Первый матч, «Дурмстранг-Шармбатон» закончился победой Шармбатона со счетом 290:270. Второй матч, «Дурмстранг-Хогвартс», который играли уже после Рождества, в феврале, закончился поражением Дурмстранга, со счетом 300:230. Решающий матч «Шармбатон-Хогвартс» был назначен на пятое апреля.

Команды усиленно готовились к матчу. Игра обещала быть очень жестокой и сложной. Соревновались лучшие из лучших.

* * *

Гермиона и Люпин и дня не могли прожить друг без друга. Люпин оставлял ее после уроков за каждую мелочь. Например, за то, что она не записала одну дату, или смахнула перо Малфоя.

Драко сидел на Защите всегда как в воду опущенный.

Северус Снейп стал еще раздражительнее и злее, чем обычно. Он вычитал на своих уроках очки, и у своих, и у чужих. Обыкновенно он объяснял это тем, что его «раздражает слишком громкое дыхание», что он «не переносит, когда в его присутствии кашляют или чихают»… И так далее. Директору, равно как и Ремусу Люпину он старался на глаза не попадаться. Грейнджер он просто не замечал. Как будто она была пустым местом.

Жизнь шла своим чередом.

* * *

Гарри, узнав о том, что Гермиона встречается с профессором Люпином, чуть не лишился чувств. Сначала он хотел придушить профессора, потом захотел придушить Гермиону, а потом остановился на компромиссе: «Задушить обоих!».

Рон тяжело вздыхал, глядя на друга. Давно он не видел Гарри таким унылым и одновременно таким злым. Гарри рвал и метал. Он был готов убить любого, кто подступится к нему. Даже Рон иногда получал от него тумаки.

На тренировках он зверствовал. Он гонял команду до изнеможения. Тех, кто, по его мнению, «не очень старался», он осыпал насмешками и оскорблениями.

Сидя в Гостиной, он обыкновенно читал. Однажды Рон случайно увидел надпись на книге, которую читал Гарри. Она гласила: «Черная Магия. Проклятья. Яды. Запрещенные Заклятия». Рон ужаснулся.

— Гарри, что ты читаешь?! И откуда у тебя эта книга?! Она ведь наверняка из Запретной Секции библиотеки…

— Заткни пасть, Рон. А то я попрактикуюсь на тебе в накладывании Запрещенных заклятий!

Рон ошеломленно глядел на друга.

Гарри не покидала навязчивая идея прикончить Люпина или каким-либо образом заставить его уволится из школы…