Дядюшка Хо в Фанфикополисе (джен)

Все вроде бы шло заведенным порядком: светило солнце, чирикали птицы, по земле бегали клоны Фенрировны, а по небу — реклама, упоросельня пополнялась новыми клиентами, а Фанфикополис — новыми жителями и домами. Но чего-то не хватало, и дядюшка Хо невольно вспоминал свою троюродную сестру, которая всегда в таких случаях говорила томным голосом: «Ремня, ремня тебе не хватает».

Осознание пришло неожиданно, когда дядюшка Хо меньше всего этого ожидал. Он как раз пробовал новую смесь «50 оттенков Снейджера» вместе с бывшей мадам Жукпук, которая неожиданно для всех бросила свою правозащитную деятельность, сменила имя и периодически заходила к дядюшке пыхнуть упороса.

— Эй, дед, ты чего? — спросила бывшая мадам, а ныне просто Зоя Воробьева.

Дядюшка Хо посмотрел на нее удивленно, а затем заметил, что невесть откуда достал свиток и даже успел написать на нем несколько абзацев. Зоя протянула руку и прочитала громко вслух:

— Моем, моем зельевара, больше пара, больше пара, — приговаривала Гермиона, намыливая голову Снейпа. — Будет, будет зельевар молод, молод, а не стар!

Снейп вяло пытался выбраться из бочки с водой, но ноги его не держали, а намыленные руки постоянно соскальзывали с краев.

После этого Зоя не менее громко заржала на всю упоросельню.

— Ядреная смесь, — сказала она, отсмеявшись. — Лучше не курить в затяг!

Затем, взяв две порции на вынос и дежурно пошутив про то, что теперь точно сможет подрабатывать литературным негром-накурщиком, Зоя ушла. Дядюшка же вернулся к свитку и долго сидел над ним, ощущая дрожь в руках. Затем Хо отвлекли дела и посетители, но вечером, закрыв упоросельню, он снова ощутил эту дрожь.

— Я слишком стар для всего этого, — сказал дядюшка, глядя на собственные дрожащие руки.

Зуд внутри даже не подумал ослабнуть, наоборот, только усилился. Перед глазами дядюшки вспыхивали чудесные картины, как он снова стоит в лавке, приветствует посетителей, предлагает «самые лучшие, отборные рукописные свитки!». Как в его честь называют улицу, нет, его дома образуют целый микрорайон, взмывают к небу столпами — украшениями Фанфикополиса. Воображаемая толпа за стенами лавки бесновалась и ревела: «Еще свитков! Еще свитков!»

— Нет, нет, это бред, я же отказался от всего этого, — помотал головой дядюшка и отправился домой.

Но в следующие дни он неоднократно ловил себя на дрожи в руках, на мыслях о сюжете, попытках придумать что-то, что сразу станет шедевром, сияющей жемчужиной архитектуры Фанфикополиса. Вкрадчиво-тихий внутренний голос нашептывал по вечерам, что дядюшка теперь богат, теперь ему есть что занести и бетам, и гаммам, и редакторам, всем, даже еще до того, как он возьмется писать.

На десятый день этой пытки пером и чистым свитком дядюшка не выдержал и сдался. Придвинул к себе лист и начал писать — запоем, уйдя в текст с головой, не видя ничего вокруг. Так алкоголик присасывается к бутылке, и дядюшка Хо, когда оторвался от свитка, ощущал себя примерно так же: счастье переполняло его, и кружилась голова.

На следующий день пришло похмелье.

— Это кошмар! Ужас! Бред! — кричал дядюшка, топча обрывки собственных свитков.

Таких позорных текстов он не писал даже в молодости! Дядюшке хотелось забыть обо всем, тем более что зуд внутри улегся, поэтому он раскурил тройную дозу упороса и весь день болтал с посетителями. На следующий день зуд вернулся, еще хуже, чем раньше. Дядюшка со вздохом достал свиток, но в этот раз текст не шел, слова выходили какими-то неуклюжими, ужасными, корявыми. С этим еще можно было бы смириться — ведь необязательно кому-то показывать написанное? — но, увы, зуд не проходил, видимо от осознания несовершенства собственных текстов.

Всю ночь дядюшка ворочался с бока на бок, охал и стонал, жаловался на возраст, но зуд был неумолим. Хо разрывало между желанием писать, стремлением сразу получить шедевр и страшной реальностью, в которой все его тексты не стоили даже того недоснейджера, что он написал под воздействием чрезмерной дозы упоросной смеси.

Вечером дядюшка пожаловался на проблему.

— А, знаю такое! — воскликнула Зоя. — Называется — обострение писцыта, но оно обычно встречается у, эм-м, старых писателей, не в смысле возраста, конечно, не пойми неправильно, дед, просто у молодых обычно вообще никаких проблем не наблюдается...

— Нет, все верно, — вздохнул дядюшка. — Я раньше писал.

Посмотрев на удивленную собеседницу, Хо признался:

— Еще до Фанфикополиса. Пытался здесь продолжить, но не вышло. Бросил, открыл упоросельню и был счастлив до недавнего времени. Пытался снова писать, но что-то не выходит.

— Значит, нужны помощники. Литературные негры, если уж совсем точно.

— От того, что кто-то напишет мне текст, мой писцыт не пройдет! — воскликнул гневно Хо.

— Дед, ты не торопись, дослушай. Вот смотри, ты же хочешь написать, а не получается, так?

— Так.

— Сидишь в одиночестве, мучаешься, страдаешь, а так у тебя будут помощники, ты — абзац, они — абзац, сюжет предложат или, наоборот, напишут, о чем скажешь. Обязательно похвалят тебя, восхитятся слогом.

— Эй, я действительно хочу написать шедевр!

— Дед, тебя не поймешь. Тебе от зуда избавиться или шедевр написать?

— И то, и другое!

— Тогда тебе все равно дорога на рынок литнегров, там же рядом и Бетогаммский центр находится, раз ты решил на шедевр замахнуться, то без них не обойтись.

Дядюшка вспомнил свое первое появление в Фанфикополисе и слова, что бетам и гаммам «надо отстегивать», но теперь это не являлось проблемой. Упоросельня приносила стабильный доход, можно было и потратиться, попытаться вернуться обратно, к прежнему образу жизни.

— И как туда добраться? — спросил дядюшка.

— Все очень просто, по третьему фандомному кольцу, до микрофэндомов, и оттуда уже рукой подать, там их целые плантации, этих негров, не промахнешься. Шутка. Зайдешь в Черный Квартал, и там есть площадь, все покажут и расскажут, только денег не забудь захватить, негры нынче пошли грамотные, о своих правах знают. Или можно проехать по проспекту Снэванса, выехать через ворота Светящейся Лани и повернуть направо, вдоль стены до калитки.

— Понятно, — ответил дядюшка, еще не решивший, какой маршрут выбрать.

Но все равно от мыслей о возможном скором решении проблемы Хо приободрился, томление духа и писцыт временно ослабли и отступили. Решив, что утром подумает над тем, какой маршрут выбрать, Хо подготовил свою лучшую покису и тугой кошелек, после чего лег и сразу уснул.