Ananke (гет)

— Итак, он меня любит. Почему это должно меня беспокоить? Не похоже, что он чего-то требует. Нет причины менять своё отношение к нему. Он всё тот же. Хотя это ведь не совсем так, да? Он больше не «мой лучший друг Северус Снейп». Теперь он мой лучший друг, который, МЕЖДУ ПРОЧИМ, несколько десятков лет был в меня безумно влюблён. Я не могу закрыть на это глаза. Всё стало иначе. Я не знаю, что мне думать, и поэтому сижу тут, разговариваю сама с собой, как те сумасшедшие, которые закатывают вечеринки на дни рождения их собачек.

Был полдень, Лили сидела в ванне, обнимала себя за колени и в который раз думала о Северусе. В последнее время она только и делала, что пыталась разобраться в их отношениях, озвучивая свои бессвязные мысли пустым стенам.

Она всё ещё пыталась уложить произошедшее в голове. Часу не проходило, чтобы она не подумала о Северусе один раз, два раза или сто раз. Чем сильнее она пыталась забыть о признании Северуса, тем больше думала об этом — и тем меньше понимала собственные чувства. И всё же Лили держала слово: она больше не поднимала запретную тему, как Северус и просил.

Но, пусть они хранили молчание и притворялись, что ничего не было, — это не значило, что они об этом не думали. Лили знала, что случившееся гложет Северуса, потому что сама чувствовала то же. Они пытались вести себя нормально, но знание постоянно на них давило. Каждый острый взгляд, каждый неловкий разговор, каждая тяжёлая секунда молчания говорили лишь одно: он её любил, а она его отвергла.

И всё же Северус упорно продолжал приходить. Он обращался с Лили с той официальной учтивостью, с какой, по её представлению, обращаются слуги в первоклассных отелях со своими самыми уважаемыми постояльцами. Он снова опустил завесу, хотя Лили прекрасно знала, что за ней пряталось.

— Но, может быть, просто таков Северус, — решила она. — В конце концов, именно этим он занимался всю жизнь: носил маски и прятался в тени. Притворяться для него так же естественно, как дышать.

— Северус довольно глуп, если правда думает, что всё отрицать — это решение, — вздохнула она. С недавних пор у неё появилась привычка разговаривать с собой вслух, поскольку с Северусом говорить больше было нельзя. — Я не могу просто взять и всё забыть — по крайней мере без помощи очень мощного заклинания забвения. Или лоботомии.

Но ей ли его винить? Она так же, как и он, виновата в том, что избегает этой темы. Несмотря на то, что она думала о нём постоянно, у неё не получалось прийти к какому-то выводу относительно собственных чувств.

Как только она пыталась разобраться, к чему движутся их отношения, так сразу же отвлекалась на самые банальные вещи, например, на уборку. Она мыла полы, стирала, протирала полки от пыли, расставляла книги — лишь бы только найти причину, чтобы не думать о том, что их с Северусом дружбу, может быть, уже не восстановить. Ей не хотелось его терять.

— Хватит уже думать об этом. Ты сделаешь и себе, и Северусу одолжение, если вместо этого займёшься чем-то полезным, — сказала она, пытаясь избавиться от тревожащих мыслей. — К примеру, поищешь способ вернуться домой, помнишь? То, о чём ты едва вспоминала с тех пор, как поссорилась с Северусом. О, чёрт. Опять говорю о нём. Северус, Северус. Северус Снейп. Только о нём и думаешь, да?

Она усмехнулась и уставилась в окно, пытаясь найти что-то, на что можно было бы переключить внимание. Снаружи было серо и неприятно. Зима уже кончилась, а весна ещё не началась.

— Терпеть не могу это неприглядное, неопределённое межсезонье, — произнесла она. — Поскорей бы уже была осень… Или нет, следующий сезон — весна? Я совершенно потеряла чувство времени. В конце концов, когда я прошла через Арку, была середина лета, а попала я в середину зимы.

Она закрыла глаза, сосредоточившись на первой оригинальной мысли за много часов, и продолжила думать о смене сезонов.

И тогда внезапно все кусочки сложились в единую картину с такой лёгкостью, что её поразило, как она не замечала связи раньше. Она резко вдохнула и поднялась так быстро, что расплескала воду из ванной на пол.

— Кажется, я поняла!

* * *

Впервые за долгое время она ждала Северуса с нетерпением. Лили стояла на кухне с чашкой холодного чая — она была слишком взволнована, чтобы его выпить, — когда услышала, как он пришёл.

— Лили, — кивком поприветствовал он, отводя взгляд. — Как у тебя дела?

— Хорошо, спасибо, — сдержанно ответила Лили. Она не была уверена, как сказать то, что собиралась, несмотря на то, что провела большую часть дня, готовясь к этому.

— Я принёс новые перья и несколько кусков чистого пергамента, — он выгрузил предметы на стол.

— О. Да. Спасибо, Северус. Послушай, я сегодня раскрыла секрет путешествий во времени, — выдала она на одном дыхании.

Северус поднял голову. На секунду Лили забыла, что собиралась ему сказать, и сосредоточилась на лёгком толчке, который почувствовала, встретившись с его тёмными глазами. Впервые после ссоры Северус не отводил взгляд.

— Извини?

— Завеса, Арка. Я наконец поняла, как попала сюда, и, думаю, я знаю, как вернуться, — пояснила Лили. — Ответ был прямо передо мной всё это время.

— Продолжай.

— Солнцестояние, — горячо произнесла она. — Был канун летнего солнцестояния, когда я прошла через Арку, а вышла я оттуда в середине зимы. Летнее и зимнее солнцестояния, ровно в полночь, самая короткая и самая длинная ночи в году — это должно быть связано! Я задавалась вопросом, почему оказалась именно в этой точке истории. Я всё думала, что дело в том, какой год, но нет — дело во времени года. Моя теория в том, что Арка становится порталом через время в солнцестояние.

— Солнцестояние, — взвесил слово Северус, почёсывая подбородок. — Соглашусь. Похоже, это общий фактор. Интересно, почему я раньше об этом не подумал. Теперь, когда ты сказала, это кажется очевидным.

— Знаю! Я ожидала, что это будет что-то более… драматичное. Но знаешь, как говорят? Самое простое объяснение обычно самое верное.

Северус сел и нахмурился, пряча лицо в ладонях. Лили наблюдала за ним и практически слышала, как в его уме выстраиваются гипотезы. Это выглядело занимательно.

— Ты уверена в этом? Полностью уверена? — он внезапно посмотрел наверх, заставив Лили застенчиво отвести взгляд.

— Конечно, я не уверена. Я не могу сказать, права ли, пока не проверю свою теорию, но это не может быть совпадением, — ответила она и прислонилась к кухонной стойке. — О тайнах солнечной магии друиды священного храма знали больше, чем современные волшебники, и это вписывается в мою теорию. Может быть, они нашли способ путешествовать через века.

Северус нахмурился сильнее, словно ему всё больше и больше не нравилось её открытие.

— Думаю, ты права, — произнёс он. — Думаю, Арка работает так, как ты предположила, и ты сможешь вернуться. Чем ты собираешься заняться сейчас? Следующее солнцестояние только через несколько месяцев.

— Я — девушка терпеливая. Могу подождать, — Лили пожала плечами.

— Это ложь, и ты это знаешь. Ты самый нетерпеливый человек из всех, кого я встречал.

— Я могу быть терпеливой, когда захочу. Однажды я три дня простояла в очереди, просто чтобы заполучить билеты на концерт Rolling Stones.

— Хватит шутить.

— Почему? У меня хорошее настроение. Я возвращаюсь домой.

Северус встал и начал ходить по комнате, словно пытался подавить приступ гнева. Улыбка Лили померкла.

— И почему-то ты выглядишь так, словно не очень этому рад, — сказала она прохладно. — Ты мне не доверяешь?

Он посмотрел на неё со странной мягкостью во взгляде.

— Лили. Ты не думала о том, чтобы… не возвращаться?

Она моргнула.

— Что? Серьёзно? Почему?

Он завёл руки за спину.

— Даже если ты права насчёт связи между солнцестоянием и путешествиями во времени, ты не можешь быть уверена, сработает ли Арка снова, — спокойно отметил он. — Миллион вещей может пойти не так. Что, если ты потеряешься или тебя закинет ещё дальше в будущее? Ты даже можешь умереть, как умер Блэк.

— Этого не случится! — горячо возразила Лили. — Я вернусь домой, и на этом точка!

Северус сжал зубы. Было видно, что он прикладывает усилия, чтобы говорить тихо.

— Я лишь говорю, что тебе стоит понимать, чем ты рискуешь, — произнёс он очень спокойно. — Ты правда готова разрушить свою жизнь ради этого?

У Лили упала челюсть.

— Да, готова! — прокричала она. — Что, по-твоему, я пыталась сделать всё это время? Если в том, что я здесь, есть какой-то смысл, то он заключается в том, чтобы я вернулась и всех спасла. Если этого не сделать, с тем же успехом я могу умереть, пытаясь возвратиться. И в любом случае, разве у меня есть выбор? Я точно не могу остаться здесь.

— Ты могла бы, если бы захотела, — предложил он осторожно. — Здесь ты тоже смогла бы сделать много хорошего.

Их взгляды снова встретились, и она подумала, что заметила в его глазах нечто очень хрупкое. Она почти физически ощущала, как это к ней прикоснулось, и была поражена силой собственных эмоций. Не успев осознать, что делает, она вновь разразилась очередным всплеском растерянной злости.

— Я так и знала, что ты против! Тебе плевать на тех, кто умер или пострадал в войне! Ты считаешь, что я должна остаться просто потому, что ты этого хочешь.

Это было низко. Она ещё только произносила это и уже знала, что играет нечестно, но это нужно было сказать. Северус слегка покачнулся, как будто на секунду потерял равновесие, и она поняла, что задела его за живое.

— Не переиначивай мои слова, — ответил он холодно. — Я не говорил ничего такого.

— Нет, но ты это подразумевал. Мы оба знаем природу твоего интереса ко мне, так что давай не будем притворяться, что это здесь ни при чём, — сказала она, раня его словами, словно лезвиями.

Он слегка побледнел, но сохранил спокойствие.

— Я знаю об этом, но сейчас я лишь пытаюсь быть разумным, — ответил он. — Полагаю, ты до конца не осознаёшь, насколько опасно то, что ты задумала. С твоей стороны было бы разумным понять, что ты смертна, перед тем как лезть в неизвестность с головой.

— Тебе так нравится считать меня глупой девчонкой, которая не может сама за себя решать, да? — мрачно возразила Лили. — Если ты так обо мне думаешь, то мне становится действительно интересно, почему я вообще тебе так сильно нравлюсь.

В глубине души Лили понимала, что, как и в прошлую ссору, впадает в состояние страха и иррациональной ярости, но контролировать себя она не могла. Злые слова вылетали из её рта, как пчёлы, и она знала, что не сможет остановиться, пока вновь не перейдёт за грань.

— В последний раз, Лили, говорю, что думаю не о себе! А о тебе! — прокричал Северус.

— Значит, ты признаёшь? — прокричала она в ответ. — Что ж, продолжай! Скажи это! На самом деле ты не хочешь мне помогать. Ты хочешь меня.

— Да! Я хочу, я желаю, я нуждаюсь в тебе больше, чем только можно представить, и нет ничего, чего я хотел бы больше того, чтобы ты оказалась голой в моей постели! — проревел Северус.

Внезапно он оказался к ней очень близко, нависая, словно туча, пронзая её пристальным взглядом. Она прижалась к кухонной стойке, хотя Северус сохранял небольшое расстояние между ними, и мгновенно почувствовала его мускусный запах и жар его дыхания на своей коже. Он никогда раньше не смотрел на неё так — смело, откровенно, без единого намёка на скромность, стыд или страх, за которыми он обычно прятал свои чувства к ней. Лили невольно вздохнула, и к её щекам прилила кровь.

Лили прекрасно знала, как ей следовало отреагировать на выходку Северуса. Готовые инструкции призывали попросить его отодвинуться, или дать пощёчину, или оттолкнуть и драматически вылететь из комнаты. Ей должны были быть противны его слова, но это было не так.

Её же разум просто перестал работать. Всё, что она была в состоянии делать, — это судорожно вглядываться в черты его лица, на которые раньше не обращала внимания: например, изящные заострённые скулы или чувственный изгиб верхней губы.

В какой-то момент она осознала, что они оба уже довольно долго молчат. Они стояли слишком близко друг к другу, и напряжение становилось невыносимым. Лили хотела бы что-то сказать — что угодно, лишь бы разрушить эту неловкую тишину, — но почему-то не смогла придумать ничего лучше «благхббхагххх», так что продолжала хранить молчание.

И когда взгляд Лили уже начал затуманиваться, когда она начала поддаваться искушению зарыться лицом в длинную шею Северуса и вдохнуть его запах, когда поняла, что тянется к его губам, как к магниту, — тогда Северус закрыл глаза и вздохнул. Когда он снова на неё посмотрел, он снова выглядел сдержанным, как обычно.

— …и вместо всего этого я просто пытаюсь делать то, что правильно для нас обоих, — продолжил он осторожно и отодвинулся от неё. Искры, которые Лили чувствовала между ними, исчезли.

— Мне кажется неправильным отправлять тебя в неизвестность, где я больше не смогу тебя защищать, — объяснял он. — Я не хочу тебя опекать. Я просто о тебе забочусь. Я за тебя боюсь.

— Я взрослая. Я могу о себе позаботиться, — ответила она, и это казалось самой большой ложью, которую она когда-либо произносила. У неё внезапно пересохло в горле, и её слова потеряли всякий вес.

— Но ты не можешь. Ты не смогла. Ты думаешь, что неуязвима, потому что ты молода, но правда в том, что ты можешь сломаться очень, очень легко. Это может произойти в одну секунду. Я не хочу, чтобы это снова случилось, — тихо проговорил он, уставившись на ноги.

Лили не знала, что ответить. Он казался таким уязвимым, что она совершенно забыла, о чём они спорили. Всё, чего она хотела сейчас, — это крепко его обнять.

Внезапно ход её мыслей нарушила картина их губ, встречающихся друг с другом, и она покраснела настолько, что ей пришлось отвернуться. Чтобы отвлечься, она начала мыть посуду.

— Спасибо за заботу, Сев, но я справлюсь, — сказала она так беспечно, как смогла, заполняя тишину звуком переставляемых в раковине тарелок и вилок.

— Ты права, — ответил он. — Прости, я не знаю, что на меня нашло. Забудь, что я сказал, и делай так, как хочешь. Это твой выбор. Теперь, если ты меня извинишь…

Он пробормотал что-то о Хогвартсе и срочных и важных делах, которые его ждут, и ушёл. Лили обессиленно прижалась к кухонной стойке. У неё как будто высосали весь воздух из лёгких.

— Что это была за чертовщина? — спросила она себя. С каких пор правильной реакцией на то, что сделал Северус, было краснеть и вздыхать? С каких пор у него появилась такая власть над ней, что она начинает вести себя, как какая-нибудь глупая влюблённая школьница? В первый раз за всё время ситуация вышла из-под контроля, и она не имела ни малейшего представления, почему.

Внезапно Лили поняла, что уже долгое время задерживала дыхание, глубоко выдохнула и начала яростно обмахиваться кухонной рукавицей.