Хранитель тайны (гет)

Нужно было что-нибудь предпринять, и поэтому мисс Борджин побежала на другую сторону пруда, где с трудом отыскала лестницу. Она приставила её к птичнику и полезла на чердак. Там мистер Ридли прятал старую серую неясыть.

Сделав всё, что оказалось в её силах, она поспешила в дом. В пустом доме библиотечные часы звучали особенно гулко, приближая время полночи. Мистер Ридли почти не вздрагивал, и Дэйзи волновалась. Она знала, что птица прилетит к окну, и боялась пропустить этот момент. Иногда ей казалось, что Лангедок вырвется из заточения и явится сюда. Уставшая от волнений, Дэйзи нечаянно уснула и проснулась так же неожиданно.

Для старой птицы такое путешествие могло оказаться слишком сложным, хотя у неё и имелся разрекламированный мистером Ридли «опыт». В любом случае, она должна была влететь в приоткрытое окно. Мистер Ридли беспокойно вздохнул, как вдруг у окна послышался шум и трепет крыльев. Посыльная птица снова не желала даваться в руки, расхаживая в изголовьи постели.

Вот тут-то её и схватила подкравшаяся сзади Дэйзи. Она растормошила спящего мужчину.

— Дэйзи? Как меня вымотали эти ужасные сны…

Борджин влила в воду зелье, принесённое птицей, и проснувшийся тотчас опорожнил стакан.

— Какие сны?..

— Что меня душит змея, но вдруг прилетела галка и принялась клевать её в голову.

— Это из-за волчьего противоядия?

— Да, я думаю, — поморщился бледный мистер Ридли. — Никому нельзя доверять!

Мисс Борджин посадила птицу на перила лестницы, а потом осторожно улеглась рядом с Ридли, натягивая на себя одеяло. Она засыпала с твёрдой мыслью, что пресечёт его привычку якшаться с подозрительными торгашами.

Утром мисс Борджин оделась в маггловскую кофту, а волосы убрала в небрежный пучок. Она вышла на лестницу. Ей показалось, что в гостиной есть движение. Действительно, там стоял Борджин в красивом сером костюме. Он не замечал её. Выглядел он аккуратно, вёл себя осторожно. Но на его лице отражались чувства, которые он испытывал, рассматривая причудливые предметы мебели, давно уже вышедшие из употребления в обычных домах, тёмные и поблёскивающие масляные полотна и серебряные канделябры.

— Чудно, чудно, — приговаривал он, затем немного пошлёпал губами. Его старческие глаза блестели. — И столешница слоновой кости. Кропотливая работа. Так-так-так… Хм. Вероятно, восемнадцатый век. Нет! Конец семнадцатого. Лампа и теперь делает своё дело. Скрытая магия… глубокая магия. Сонные чары, сэр Трэвис не про неё ли сказывал? Коварная магия!

Старик наклонялся к столику, щупал дрожащими пальцами витиеватую резьбу, осматривал мрачную лампу.

Дэйзи наблюдала.

Мистер Борджин тем временем переместился к столу, на котором красовался чайный набор. Даже в этих чашечках ему виделись тайны старого рода. Он взял одну из них и рассматривал гравировку. Чернёное серебро внушило ему превеликий интерес.

Сколько можно жить привычкой оценивать любую мелочь, всему приписывать стоимость?

Цепкий взор мистера Борджина взметнулся вверх, — вероятно, краешком глаза он увидел яркую кофту Дэйзи. Его брови драматично поднялись.

— Мерлиновы подштанники… Что это? Нарядилась, как маггловская девка. Да я чуть не лишился дара речи! А ну-ка иди сюда, я сдеру с тебя эту пёструю кофту. Дрянная своенравница, — ворчливо промолвил отец, подбираясь к лестнице.

— Мистер Борджин, я приготовил чай, — отвлёк его выглянувший из столовой Ридли-Скабиор. — В чём дело?

— С чего это она вздумала так одеться?

— Ммм… Вероятно… Возможно, она в этом спала, — неуверенно заметил хозяин.

— Дочь Борджина не должна быть похожа на уличную дешёвку!

— Да, — согласился Скабиор, наблюдая, как Дэйзи скрывается в коридоре наверху. — Обычно она носит платья, мистер Борджин.

— А то, парадное?

— Оно…

Наверняка хозяин дома вспомнил, при каких обстоятельствах порвалось новое платье Дэйзи, и поспешил промолвить:

— Оно в прачечной.

Дэйзи заперлась и уселась за стол. Вряд ли он пришёл сюда за чем-то серьёзным. Однако к её наряду отнёсся всерьёз. Он увидел её в дерзких маггловских одеждах и с неприбранными волосами (это он просто ненавидел!), с бровями, похожими на крапивных гусениц вместо старообразных «ниточек», которые имелись у других волшебниц.

Дэйзи понимала, что должна повлиять на ситуацию, возможно, поговорить с отцом, но не могла себя превозмочь. В дверь постучали.

— Войдите, — довольно холодно сказала Дэйзи.

В комнату, отмеряя стремительные шаги, вошёл хозяин. Он положил перед Дэйзи бумагу.

— Подпиши это вот тут, — негромко подсказал ей Ридли, ткнув в нижнюю часть бумаги пальцем, украшенным тяжёлым кольцом.

— Что это? — поинтересовалась Дэйзи. Немного удивлённая его подношением, она хотела удостовериться, что эта бумага не сулит ей неприятных приключений.

— Это просто расписка о помолвке, а ты должна быть об этом осведомлена.

Казалось, именно этого Дэйзи ждала едва ли не вечность, но теперь всё воспринималось несколько иначе, чувства были немного притуплены, или ей просто не до конца верилось в происходящее. Она усмехнулась, пробегаясь глазами по курчавым строкам.

— И к чему это приведёт?

— По меньшей мере, к тому, что твой папаша уйдёт отсюда, спрятав её за пазуху, и не станет ходить по дому. Дэйзи, не тяни кота за хвост.

Дэйзи расписалась. Мистер Ридли-Скабиор поцеловал её в висок и поспешно удалился. Через некоторое время входная дверь громко хлопнула. Проходили минуты. Мисс Борджин решила спуститься. Она застала Ридли на кухне. Он стоял у окна, прямой, точно палку проглотил, и, заложив руки за спину, всматривался сквозь стекло в туманные окраины поместья.

— Куда он понёс эту бумагу?

— Надо думать, домой.

— А мне кажется, к мистеру Гринграссу. Ты не думал об этом?

— Дэйзи… Перестаньте подтрунивать.

— Я точно знаю, что он пойдёт в контору.

— Но без нашего присутствия никто не поставит на бумагу никакой печати.

— Ты не осведомлен о работе современных контор, — улыбнулась Дэйзи.

Многие волшебники при заключении сделок вовсю пользуются удалённым присутствием деловых и других… лиц.

— Дэйзи, ты хочешь сказать, что он пойдет к мистеру Гринграссу и позволит ему погрузиться в свою память?

— Да.

— Что бы там ни было, владение подпольным магазином не сможет быть подтверждено с такой же лёгкостью, — теперь уже со всей серьёзностью заметил мистер Скабиор, снова закладывая руки за спину.

— Да, так и есть, — согласилась Дэйзи, и в ту же секунду с улицы донеслись возгласы и брань.

— Что это? Мистер Борджин всё ещё здесь?

— Какого чёрта он пошёл той стороной? — перебил её Трэвис. Он бросился к выходу:

— Иди наверх, и лучше закройся.

Он сказал это с такой решимостью, что Дэйзи пришлось послушаться. Стоя за портьерой, она вслушивалась в шум, доносившийся снизу.

Скоро её посетили ужасные догадки: папаша направился не к обычному выходу из поместья, а решил обойти дом стороной, вероятно, руководствуясь обычным любопытством и старческими соображениями насчёт будущего дочери, если бумага принесёт ему удачу. Скорее всего, Бэрк увидел его в окошечко своей темницы.

Дэйзи приоткрыла тяжёлые портьеры. Внизу стоял растрёпанный отец, — тыча узловатым пальцем в сторону Скабиора, он не закрывал рта. Звук с улицы не мог преодолеть столь большой высоты и пронизать двойную раму. Однако что-то вроде «откуда здесь эта рожа» она услышала очень хорошо. Дэйзи осторожно приподняла оконную раму, но она надсадно и визгливо скрипнула. Отец, у которого на старости лет сохранился отменный слух, это заметил.

— Думаю, дочь моя, ты понимаешь, что происходит?

Кажется, Скабиору не под силу было утихомирить взбалмошность Борджина. Он уговаривал его уйти:

— Вы преувеличиваете, мистер Борджин. Он здесь под моим присмотром… Вы сами говорили мне, что врагов нужно держать под боком!

— Этот Бэрк очень опасен, да! — злобно согласился старик. — Но он же должен был оказаться снова в Мунго! А не в Ридли-холле. Кажется, ваши загадочные махинации начинают меня расстраивать.

— Мистер Борджин, вы раздражаете нашего приятеля своими криками.

— В самом начале я считал тебя слишком себе на уме! — ворчал раздосадованный мистер Борджин. — Дэйзи, тебе стоит уехать отсюда… а не то… не то…

— Что? Что, мистер Борджин? — подступился к нему Трэвис, начиная негодовать.

— Дэйзи, я жду тебя у вокзала. Если не явишься, я буду недоволен.

Схватив полупустой чемоданчик, мисс Борджин бросилась вниз. Предметы мебели, стены, картины, полотна промелькнули мимо неё со скоростью ветра. Выбежав на улицу, она бросилась к винограднику. Однако папаша, разгневанный внезапным открытием, уже трансгрессировал.

— Дэйзи, ступай в дом, — проговорил мистер Ридли-Скабиор, озабоченно рассматривая её лицо. — Не смей бегать за стариком.

Дэйзи не обращала внимания на его слова, и продолжала бежать вдоль каменной стены, пока её нога не запуталась в виноградной лозе. В пожухлой траве что-то блестнуло — это оказалась папина запонка. Дэйзи вертела её в пальцах, бессмысленно рассматривая камушек. Топаз, один из самых редких. Ну и вырядился же этот наивный и старый негодник папаша Борджин! Он пришёл сюда в таком воодушевлении, а теперь мечется, как старый хорь. Если она сегодня же не нагонит его и не уговорит не злиться, капризный и прихотливый старик обидится на неё так, что мало не покажется.

— Папа… Папа, — шептала Дэйзи, всё больше теряясь, расстраиваясь и не представляя, что предпринять. Она машинально выискивала кругом себя обрывки «Расписки». Папаша всегда рвал то, что было в его руках в минуты злости — и чеки, и даже записи деловых бесед. В последние годы жизни потерявший большую часть клиентуры и вынужденный вести подпольную торговлю, вялую и уже не приносящую прежних выгод («а теперь денежки мои тю-тю, Дэйзи»), папаша Борджин стал непримиримым врагом всего, что с его точки зрения ещё сильнее подрывало его благополучие.

— Дэйзи, вставай, — занервничал мистер Ридли-Скабиор. — Да на тебе лица нет… А чемодан зачем? Разве ты собралась вернуться к папе? А что получишь взамен за свою преданность? Вот он, например, думает исключительно о се…

— Хватит, я знаю, — сказала Дэйзи, поднявшись на ноги. Напрасно она решила не возвращаться к переднему крыльцу. В узкое окошечко её мог увидеть Бэрк.

— Дэйзи! — перехватил её руку Трэвис. — Я знаю, ты чувствуешь его уход как потерю, но ты не должна полагать, что он бросил тебя.

* * *

— Бросил, бросил! Я слышал, Борджин принципиален. Каждый его принцип — что запор! — проскрипел из окошка хриплый и тонкий голосок Бэрка. Дэйзи оцепенела, медленно поворачивая голову в сторону этого голоса. Как зачарованная, она подступала к окошку.

— Тебе нужен муж, который будет уважать тебя, любить, лелеять, — лебезил хитрый Бэрк. — Вот сейчас тебе нравится кто-нибудь? Есть ли кто-то, кому ты доверяешь?

— Я… не знаю… — молвила Дэйзи.

— Тебе стоит получше искать мужа, а не идти на поводу у отца, — манил её бархатный голос Бэрка.

Дэйзи тщетно пыталась увидеть его лицо. Однако рука мистера Ридли-Скабиора уже легла на её плечо, стараясь вынудить Дэйзи отвернуться от дьявольского оконца.

Он ничего не говорил, просто покачал головой, бросив недобрый взгляд на стену. Язвительный голос Бэрка между тем продолжил:

— Не надо думать, что сэр Трэвис станет тебе добрым мужем. Он не уважает порядки, да что там, всему волшебному сообществу Британии известно, какой он повеса и как сомнительна его репутация. Да и папаша у него такой.

Дэйзи не смогла удержаться и послала Ридли-Скабиору красноречивый взгляд.

— Хорошенько подумай, прежде чем связываться с ним, мисс Борджин! Сколько здесь таких перебывало.

Это было нестерпимо, Дэйзи вывернулась из-под тяжёлой руки и, сама не своя, направилась к заднему крыльцу. Не оглядываясь, она шла по залу, заваленному плодами, заставленному банками и бутылями. Почему-то ей сделалось дурно. Подступив к двери в кабинет, Дэйзи ощутила сильное головокружение. Руки мистера Ридли-Скабиора вовремя спасли её от падения на паркет.

— Что с тобой? — взволнованно спросил он. В другую минуту её удивила бы искренняя тревога в его голосе, но теперь Дэйзи как будто не заметила её.

— Всё хорошо.

— Ты можешь стоять на ногах?

— Да, конечно, — проговорила она, стараясь собраться с силами и отпустить его плечи. — Просто закружилась голова.

С этими словами Дэйзи Борджин машинальным жестом коснулась лба. Мистер Ридли почему-то молчал, затем тихо заметил:

— И часто у тебя такое бывает?

— Обычно никогда.

— Хм… Тогда подобный приступ очень необычен.

— Это случайность, Трэвис.

Его ладонь опустилась, скользнув по складкам маггловской кофты и осторожно, но плотно улеглась на живот мисс Борджин. Интуитивно она поняла, почему он это делает, и важно было прислушаться к своим ощущениям. Тепло разливалось по всему телу, от нижней его части поднималось к талии и груди, охватывало плечи.

— А если ты всё-таки беременна?

— Нет, — улыбнулась Дэйзи.

— С чего такая увереннось?

— Я принимала зелье и у меня… были…

— Да, я понял. У кого ты берёшь зелье и как давно?

— У синьора Кассио на привокзальной площади.

— Ты серьёзно? Не на Косой аллее, а в каком-то n-шире, у какого-то Кассио?

Дэйзи распахнула глаза.

— У меня всегда была мысль, что он шарлатан. Стоит поговорить с ним, это совершенно понятно.

— Почему тебя это так обеспокоило?

— Потому что последствия его зелий, они… они бывают не очень хорошими.

* * *

Дэйзи умолкла, не зная, о чём теперь и думать. Она никогда и ни с кем не советовалась по поводу зелий синьора Кассио, и в эту минуту жалела об этом, дрожала, не смея вообразить пока ещё воображаемые «последствия». Точно в полусне она повернулась к двери, которую приотворила рука мистера Ридли-Скабиора, и направилась в кабинет, потом и в гостиную. Взошла на лестницу, куда за нею последовал хозяин дома.

— Дэйзи, ты очень бледна. Придётся тебе помочь.

— Что ж, спасибо.

Пока сэр Трэвис стягивал с неё джинсы, надевал тёплые чулки и завязывал шнурки на сапожках, Дэйзи всё перебирала в уме те дни, когда покупала зелье и всё то, что чувствовала после его приёма. Вроде бы ничего странного не происходило, хотя зелье имело привкус меди.

— Я могу родить больного ребёнка? — вдруг спросила она.

Трэвис приподнял голову.

— Ты можешь вообще не родить.

— Всё так плохо?

— Знаешь, Дэйзи, твой папаша, который устроил сцену у виноградника, самый настоящий подлец. Хотя бы он мог поговорить с тобой о подобных зельях?.. Вместо этого он влипает в проблемы, вызванные его же глупостью и жадностью. А теперь притаскивается и дёргает тебя куда-то, даже не сознавая, как много усилий я приложил, чтобы пристроить его в Малфой-менор!

Дэйзи ничего не сказала. Она прекрасно понимала, почему пришёл отец. Его разволновало ночное послание, потому он и решил увидать хозяина поместья своими глазами.

— Надо что-то решать с этим Бэрком, — глухо промолвил Трэвис, оправляя на Дэйзи её платок.

— Папа ужасно обзывался.

— Да. И что с того? Мало ли, что сказал вздорный старик?

— Но, наверное, он прав. Если то, что я чувствую, является ребёнком, то он твой.

Наступило неудобное, кажущееся бесконечным молчание.

— Да, может быть, так оно и есть, — негромко ответил сэр Трэвис, задержав взгляд серых глаз на лице женщины и приподнимая брови. — Хотя я старался быть осторожным.

— Нет. Не старался, — возразила Дэйзи, подавляя вздох.

— Да, возможно, — согласился Трэвис.

Мисс Борджин отвернулась, её карие глаза стали глубже, почти почернев.

— Сейчас потрясём этого шарлатана и всё узнаем. Ещё не время так расстраиваться. Ещё ничего не случилось. И, возможно, всё хорошо.

— Для кого хорошо? И что для тебя хорошо?.. Чтобы ты ошибся, и я не была беременна, или чтобы оказалась больна?

Трэвис хранил молчание, не умея найти ответ.

— Я никогда не буду счастлива, никогда.

Он всё-таки набрался смелости её обнять. Дэйзи Борджин стыдилась своих слёз и была рада, что теперь их проще скрыть. Трэвис позволил затянуть минуту слабости. Однако проблема требовала решения.

Через полчаса они оказались на знакомой площади. Мистер Ридли-Скабиор высматривал нужную табличку, оглядывая ряд домов и лавок. Они остановились у обочины, пропуская волшебниц, спешащих в булочную. И вдруг Дэйзи увидела коллег, идущих навстречу с покупками в руках.

Голос мистера Ридли, пытающийся донести до её слуха его наблюдения, прозвучал приглушённо и был унесён сильным порывом ветра. Дэйзи Борджин поворачивала голову, так же, как и они: им хотелось ещё раз оценить колоритную пару, в существование которой никак не верилось.

— Кого ты там увидела?

— Кое-кого с работы.

— А что тебя смутило?

— Их взгляды. Я и не знала, что они могут так смотреть.

— Может, тебе показалось?

— Даже если бы они были моими подружками, всё одно — завтра же, на утренней планёрке, они расскажут свежие новости.

— Да и чёрт с ними. Вот она, лавка синьора Кассио. Надеюсь, он умеет развлекать гостей?

* * *

Кассио, невысокий, лысоватый, тщедушный мужчина с бегающими, неопределённого цвета глазками, был похож на мышонка, так как имел реденькие усики и оттопыренные уши. Итальянский темперамент помогал ему изображать рачительного хозяина.

— О-о! Сэр Трэвис! — с мягким акцентом сказал он. Глаза гостя оставались мрачноватыми, хотя он и улыбался. — Присядьте с дороги, леди, — закудахтал над нею хозяин, кажется, так и не узнавая в нарядно одетой женщине Дезидерию Борджин, изредка забегавшую в его лавку поздним вечером, чтобы, пряча лицо под полями колпака, купить зелье, приготовив плату без сдачи. — Что вас ко мне привело? Что бы вы у меня не потребовали, я найду всё.

— Очень хорошо, — одобрительно отозвался Скабиор.

— Чаю, кофе? Как говаривал мой дед, знаменитый зельевар Кассио, у нас есть всё!

— Это замечательно. — Ридли замер, видимо, подбирая слова, которые привели бы не только продавца, но и его память в должный тонус. — Меня интересует, какое зелье против зачатия вы обычно продаёте?

— Обычно я продаю американское, из экспериментальной лаборатории.

— А простым девушкам? Скромно одетым?

Кажется, Кассио что-то заподозрил. Он глазел на Дэйзи, которая, в свою очередь, не спускала глаз с его смуглого лица.

— А-а… простые ко мне и не ходят.

— Неужели?

— Девушкам попроще я продаю более экономные варианты.

— А у вас их много?

— Если честно, экономный у меня всего один. Такое себе занятие — торговать зельями за малую цену. Вызывает подозрение, знаете ли.

— Удивительно. У вас странный и неподобающий разброс в ценах. Покажите-ка то, что подешевле.

Синьор Кассио пошёл за прилавок, Дэйзи поднялась с кресла. Теперь продавец не выходил из-за прилавка. Кажется, он нервничал. Под указательным пальцем его левой руки оказалась кнопка от звонка. Дэйзи, склонная замечать детали, напряглась.

— Это оно?

— Кажется, оно.

— Синьор Кассио, есть ли у зелья последствия, и какие?

Лицо мужчины переменилось.

— Я не готов опорачивать мои снадобья, сэр Трэвис.

Палец продавца не успел вдавиться в кнопку, когда потерявший терпение Ридли схватил его за грудки.

— Ну, тогда придётся опорочить вашу лавчонку, синьор. Какие последствия могут быть от приёма, и в каком случае? — сухо прорычал Скабиор. — Какой урон может быть нанесён здоровью?

Продавец молчал.

— Вы узнаёте эту женщину? Она три месяца травила себя вашей дрянью. Неужели у вас такая плохая память на лица? Вы что, запоминаете только цену платья и блеск украшений?

— Поставьте меня на место! — пискнул продавец.

Скабиор поставил его на место, но отвороты сюртука не отпускал.

— Если принимать зелье больше года, то… может быть обнаружено… из-за этого может появиться…

— Что?

— Функции женских органов угасают.

— А три месяца?

— Три, это много, но у одной дамы, которая бросила зелье и немного подлечилась, ребёнок всё-таки родился.

— И что, какие-то изменения в его теле или уме были?

— Сейчас он обычный ребёнок. Говорят, у него случаются припадки. Но ведь его матушка тоже была эпилептичка. Она даже брала у меня отвары.

Мистер Ридли-Скабиор отпустил его воротник и даже немного улыбнулся.

— Вам почти повезло.

Пальцы мистера Ридли огладили слегка помятый сюртук растерянного продавца.

— А кто поставщик? — как бы между прочим поинтересовался он.

— Вам-то что за дело, — глухо и сумрачно ответил Кассио.

— Неужели Лангедок?

Глаза продавца сверкнули, — знание прозвища Бэрка изобличало в Ридли совсем не простого человека.

— Он мой поставщик не так давно. Он умеет найти прорехи в законе, но не нарушает его. Уж поверьте, — холодно констатировал голосок продавца.

— Как и вы, дорогой Кассио. Идём, Дэйзи. Чёрт, ну и утомляют же порой такие визиты в магазин, ты не находишь?

— Но всех тайн не раскрыть.

— Не пугай меня, ты же больше ничего здесь не покупала? Надо бы выпить. Теперь я не в силах пройти мимо пивнушки. Может быть, зелья здесь и палёные, а пиво — нет.

Оба заспешили дальше по аллее. Погода была плоха, солнце укуталось плотным, сизым облаком, больше не желая смотреть на неприглядную, безжизненную, но ещё не спрятанную под снег землю.

Дамы, встречающиеся на аллее, были тепло одеты, некоторые — богато и даже вычурно, у многих из них были кавалеры им под стать, тут же сновали деловые волшебники в причудливых шляпах и батистовых платках на шее, кумушки с корзинами. Дэйзи наблюдала за прохожими и рассматривала содержимое витрин.

— Интересно, что теперь делает папа? — спросила она задумчиво. — Пошёл ли он к мистеру Гринграссу? Скорее всего, нет.

— Да уж, теперь и я в этом сомневаюсь.

— Он не порвал расписку.

— Да он их рвёт? — заулыбался несколько удивлённый мистер Ридли.

— О, да.

— Эту расписку он вложил во внутренний карман.

— Потому-то он её и не порвал. Он наверняка хотел, да не смог.

И всё-таки мистер Ридли-Скабиор ещё некоторое время молчал, вероятно, о чём-то размышляя.

— Я ни разу не видел, чтобы он что-нибудь рвал! — изрёк он, наконец.

— Не при всех же ему бесноваться. Так и репутацию недолго загубить.

— И, тем не менее, по-моему, он передумал насчёт своих планов. Он был так обескуражен и зол… Он точно продолжает беситься и сейчас.

— Да, теперь, пока он не пришлёт письма, лучше забыть об этой расписке.

— Ты думаешь?

Она повела глазами направо и её глаза остановились на витрине, освещённой множеством ярких, фосфорисцирующих, зеленоватых огоньков. Не очень довольный мистер Скабиор последовал за ней, чтобы понять, что происходит и напомнить о своём намерении пойти в пивную.

— О, Трэвис, — обернулась она, когда он почти коснулся грудью её спины. — Что, если я скажу, что мечтала об этой книге весь год?

Сэр Трэвис приподнял бровь.

— Видимо, сюда она дошла позднее обычного. Там написано даже о водорослях, которые оберегают озёрные девы.

— Но лавка закрыта на обед, — пожал плечами сэр Трэвис. — Я был бы рад угодить тебе и вытащить продавца из лавки, но он уже ушёл.

— Может быть, дождаться его возвращения?

— Конечно, — вздохнул Ридли.

— Вот и хорошо. Я буду неустанно о ней напоминать.

* * *

В пивной было тепло по сравнению с улицей, где вовсю лютовала поздняя осень, — она, как женщина, растерявшая пышность лучших лет, была полна неизъяснимой тоски. Печаль проникала в каждый уголок маленького городка, овеваемого её холодным дыханием. Понемногу она начала овладевать и Дэйзи, и особенно не нравилось ей то, что это чувство казалось неподвластным пониманию и вроде бы не имело причин.

Радость о ещё не приобретённой книге, вид которой отвлёк Дэйзи от щекотливого разговора о помолвке, рассеивалась под влиянием предыдущих переживаний и неопределённости.

Сэр Трэвис откинулся на спинку дивана, вполуха слушая, как пожилой темнокожий волшебник дерёт струны разбитого банджо. Она пила чай и ковыряла сливовый пирог. Ей не верилось, что она может быть беременна, но она ловила себя на мысли о том, что неправильно вела себя всё это время, не берегла здоровья, пила вино, дышала табачным дымом. Лучше бы ничего не было.

Позади оставлено очень многое и очень близкое сердцу. Трэвис, обычно сдержанный на людях, не обнимает её, как обнимал бы сейчас Вальдемар. Сейчас он кажется отстранённым и серьёзным. Он пытается расслабиться, потягивая пиво, и надо бы последовать его примеру, но не выходит.

— Там так пахло углём...

— Что?

Дэйзи смутилась:

— Я что-то сказала?

— Ты сказала, что там…

— Да, там пахло углём, в той квартире, где я жила, если не закрывать форточку. А по ночам ездили составы, и очень громко звучал гудок. — Дэйзи посмотрела в сторону с видом. — Я всегда помогала отцу, но никогда между нами не было того родства, которое бывает между отцами и их дочерьми. Точно он стал считать меня личностью только тогда, когда я выросла, окрепла и встала на ноги. А маман шлёт мне письма, где ругает меня за то, что я не еду к ней в гости, и мне становится стыдно. Интересно, что с его домиком?

— Его… домиком? Я думаю, с ним всё в порядке.

— Иногда так тянет туда, нет слов!

Глаза Трэвиса казались понимающими, но он не желал обсуждать домик и не хотел возвращаться к воспоминаниям о привокзальной улочке.

Всё опять плыло перед её глазами, точно на голову надели тяжёлый венок из дурманящих цветов, и хотелось уйти из паба, но уйти сейчас она не могла.

Вид плеча Трэвиса, не укрытого курткой, возбудил другие мысли. А почему она не кладёт на него голову, тем более, голова так тяжела. Она так и поступила.

Дэйзи слышала, как журчит струйка пива, которое бариста разливал из-под краника, как бренчит разбитое банджо под неловкими пальцами темнокожего любителя музыки. Чувствовала запах туалетной воды Трэвиса, уже очень выветренный и от этого более нежный.

Она положила ладонь на руку Трэвиса, что покоилась на его худом колене.

Мистер Ридли моментально повернул голову. Время замерло, и в голове мисс Борджин стало совсем пусто, когда она погрузила взгляд в его напряжённые и ожидающие глаза.

— Всё хорошо, Дэйзи?

— Не знаю, — неохотно улыбнулась она.

— О чём ты думала в лавке синьора Кассио? На тебе не было лица.

— Ни о чём. Скорее я злилась на него за то, что он наверняка успел положить конец материнским планам некоторых дам.

— Он не спрашивал их о планах.

— Да, раз уж он шарлатан. Но те, которые всё ещё его посещают, как прежде в опасности.

— Мисс Борджин, иногда вы очень печётесь о тех, кого никогда не увидете, и не думаете о тех, с кем прожили не один год.

— Но ты делаешь точно также, разве нет?

Мистер Скабиор, помолчав, сказал:

— Да… Но когда у меня что-то не получается, это будит во мне дурную силу. Я не всегда понимал, как её остановить. Конечно, я мог бы причинять боль окружающим, или направить её на себя и разрушить свою жизнь. А вместо этого погружаюсь в окружающий меня мирок меркантильных волшебников, чайных комнат и прочих заведений. Я пекусь об этих людях, чтобы не думать о своих проблемах, чтобы не отсиживаться дома. А ты делаешь это из доброты, старательно ограждая себя от людей, которые когда-то сочли тебя недостаточно хорошей. Я не бегу от старых знакомых, как ты, даже от тех, которых видели меня другим, потому что я слишком горд.

— А я? — произнесла Дэйзи, вплетая пальцы в его подавшуюся ей навстречу тёплую ладонь.

— Ты была не совсем права, когда сказала, что мы разные, — сказал мистер Ридли-Скабиор, и уголок его тонких губ приподнялся. Он поглядывал на свою притихшую собеседницу чуть искоса, сжимая её тонкую кисть с покровительственной теплотой.

— Я знаю. Как говорит мистер Борджин, ничто не роднит так крепко, как неприятности.

— А минуты удовольствия?

— Нет, минуты удовольствий не связывают, ничего из этого не выйдет, — теперь уже категорично заметила Дэйзи.

Трэвис вздохнул, как будто так и не сумел донести до мисс Борджин какую-то важную мысль.

— Прошу меня простить, но ты всё до безобразия упростила. Разве тебе со мной тебе не бывает хорошо?

Дэйзи ответила уклончиво:

— Когда я впервые тебя увидела, то с первой минуты пыталась понять, что ты за человек, и замечала, что ты норовишь проделать то же самое. Ты из тех людей, которые умеют усмирить одним взглядом, и я всегда пыталась это преодолеть. Я сразу же поняла, что не нужно замечать того, из-за чего, вероятно, в тебя влюбляются женщины.

— Некоторые из них и за человека меня не считали, — холодновато пробормотал немного смущённый Трэвис.

Отставляя в сторону недопитое тёмное пиво, он на мгновение задержал глаза на тяжёлой люстре, сделанной из деревянного колеса.

— Как я и полагал, несмотря твоя робость скрывает под собой страстную натуру.

— Это звучит так, точно ты перечитал книг.

— Ты сама знаешь, что это не так.

— Ты хотел сказать, что я — похотливая трусишка? Ну, тогда ты — хитрый сутенёр.

Он отыскал губами её губы, — забыв о других посетителях паба, они целовались, и Дэйзи ни разу не вспомнила о том, что на них кто-нибудь может смотреть.

И действительно, когда их губы разомкнулись, на них глазел ухмыляющийся, удивлённый незнакомец.

— О, Трэвис! — воскликнул этот молодой человек. — Как неожиданно.