Пламенный венец (гет)

Утро было тревожным. Беспокойный серый свет низко нависших над столицей облаков проникал в окна, заставляя сердце заходиться в приступе страха. Лианна несколько раз просыпалась посреди ночи — вся в поту, с бешено колотящимся сердцем. Рейегар тоже спал дурно: он ворочался и что-то бормотал во сне, словно бы умоляя кого-то о чем-то ей неведомом. Даже когда он, казалось, забывался сном, его тело было напряжено, словно ему предстояло немедленно вскочить с постели и отправиться в гущу битвы.

Лианна протерла глаза кулаками и, зевнув, села в постели. Сегодня был день ее отплытия на Драконий Камень, и она не хотела, чтобы он наступал. Ее сердце истосковалось по детям, но расставание с Рейегаром напоминало незаживающую рану, которая будет приносить нескончаемую боль, пока Лианна снова не окажется в его крепких объятиях.

Она чуть повернула голову и поглядела на мужа, лежащего пластом на спине. Его длинные темные ресницы чуть дрожали, губы приоткрылись, а пальцы с силой стиснули простынь. Лианна осторожно коснулась его обнаженного плеча, намереваясь его успокоить, но он лишь резко дернулся всем телом и широко распахнул полные безумного страха глаза. Лианна стиснула его руку, однако, увидев ее, Рейегар тут же успокоился и улыбнулся ей немного вымучено.

— Прости, я не хотела тебя будить, — тихо произнесла Лианна.

— Во сне я не видел ничего хорошего, — отозвался Рейегар и притянул ее к себе в объятия, покрывая поцелуями ее лицо.

Лианна лишь прильнула к нему и крепко обняла, наслаждаясь его теплом. Она коснулась его шеи и плеч, чувствуя, как его кожа увлажнилась от пота: такое часто бывало с ним, когда он видел дурные сны. Лианна зарылась лицом в его плечо, думая о тех странных снах Хоуленда Рида, о которых рассказал ей Нед. Мужу Лианна о них пока не говорила, но стоило ей вспомнить о них, как ее обуревал жуткий страх, слово сама смерть гналась за ней, и лишь теплые объятия Рейегара приносили небольшое облегчение.

— В ночь перед нашей свадьбой мне снились драконы, — задумчиво проговорил Рейегар, поглаживая ее спину, — и в тот день Варис отдал нам драконьи яйца. Но больше драконы мне не являлись. Я все жду чего-то, но не знаю, чего именно… Теперь во сне я вижу лишь кровавую реку, что сбивает меня с ног и уносит прочь, слышу, как ты зовешь меня, но я не могу тебе ответить.

— Рей… — пробормотала Лианна, — я бы хотела, чтобы ты оставался со мной.

— Это невозможно, любимая, — тихо отозвался он. — Грядет война. Я не знаю, какой она будет, но она уже неизбежна. Я не допущу того, чтобы ты оказалась в опасности.

Лианна на мгновение умолкла, но в конце концов приподнялась на локте и внимательно посмотрела на Рейегара. Он лежал на спине, голова чуть повернута в ее сторону, лоб чуть хмурится, на щеке белеет полоса от старого шрама, на подбородке темным серебром пробивается щетина. Глаза цвета индиго потемнели и теперь кажутся почти черными, губы крепко сжаты, а их уголки смотрят вниз. Лианна протянула руку, коснулась его щеки и ласково провела по ней подушечками пальцев. Снова он был напряжен, снова его обуревают думы, снова он мучается выбором.

— Рейегар, — она внимательно посмотрела на него, не отрывая взгляда от его усталых глаз, — я должна кое-что рассказать тебе… — Лианна до боли закусила губу, не желая докидывать камней в тот груз, что он и так нес на своих плечах. Тем не менее, это должно было быть сказано и сказано сейчас, пока корабль не увез ее на Драконий Камень — далеко от него. Решившись наконец, она пересказала Рейегару все, что слышала от Неда.

Выслушав ее, он некоторое время молчал, отвернувшись и глядя в потолок. Лианна знала, что если ему и было страшно, то он никогда не расскажет об этом ей. Он слегка нахмурился, чуть приоткрыл рот, словно бы собирался заговорить, но слова слетели с его губ на несколько ударов сердца позже.

— Сны лорда Рида не стоит так просто отбрасывать в сторону, — проговорил Рейегар наконец, потирая переносицу, как делал всегда, когда что-то его беспокоило.

— Красный дракон на дне реки! — воскликнула Лианна. — Это так похоже на твой собственный сон…

Рейегар кивнул и поджал губы, отвел на мгновение глаза.

— Тем не менее, это может означать все что угодно, — заметил он задумчиво.

— Я думала, этот сон послужит нам предупреждением, — возразила Лианна. — Предупреждением об опасности!

— Опасность уже нависла над нами, — отозвался Рейегар, — но не бойся. Зеленые сны не стоит понимать буквально. Они дают нам загадку, но разгадать ее мы должны сами. Не бойся, Лиа. Я буду не один, со мной будет Эртур, а он уже множество раз вытягивал меня из всяких передряг, — ее муж невесело улыбнулся.

Лианна покачала головой. Спорить с ним не было смысла: когда дело касалось спокойствия и безопасности ее и детей, Рейегар готов был пожертвовать чем угодно, и Лианне не хотелось сводить на нет его усилия. Она опустилась ниже и поймала своими губами его губы, поцеловав его отчаянно и страстно. У них оставалось еще немного времени, чтобы насладиться друг другом в последний раз перед долгой разлукой.

Тело Рейегара немедленно отозвалось на ее призыв, его пальцы стиснули ее плечи и спустились ниже по спине, пока он целовал ее в ответ, и в этом поцелуе Лианна чувствовала всю горечь от предстоящей разлуки, которая могла оказаться нестерпимо долгой. Одним движением Рейегар развернул ее на спину, вдавливая в постель, целуя и слегка покусывая ее кожу, она же выгибалась навстречу ему, боясь отдалиться от него хотя бы на дюйм.

Их тела были плотно прижаты друг к другу, и Лианна чувствовала Рейегара внутри себя, но и этого ей казалось недостаточно. Ей хотелось слиться с ним воедино, раствориться в нем, чтобы они оба перестали существовать и стали чем-то другим, совершенно новым, что разделить, разрубить на две половины, заставить быть вдали друг от друга будет невозможно.

Ее губы впились в его белое, мраморное, плечо, она ощущала вкус его пота, тонула в его запахе. Как она будет без него столько времени, каждый день боясь того, как бы с ним ничего не случилось? Пальцы Лианны скользили по его телу, точно пытались запомнить каждый дюйм, сохранить ощущение этой гладкой, влажной, чуть прохладной кожи, запечатать его в сундук своей памяти и забрать с собой.

Чуть шершавые ладони Рейегара сжимали ее бедра, крепко стискивали, его губы блуждали по ее телу, и во всех его движениях чувствовалось что-то неистовое, что-то печальное и обреченное. Это было прощание, поняла Лианна, и от этой мысли ее сердце пронзила боль. Наслаждение, затопившее все ее тело, чуть притупило разрывающий ее страх, заставив Лианну громко простонать, однако в уголках глаз уже скапливались слезы.

Рейегар тяжело дышал, глаза его были закрыты, и вскоре Лианна почувствовала, как ее нутро оросило его горячее семя, в то время как его пальцы еще сильнее, почти до боли, стиснули ее. Она обхватила руками его шею, и он упал на нее, крепко прижавшись к ней и не желая отдаляться от нее ни на дюйм, его дыхание оставляло мурашки на ее коже.

— Я буду писать, — проговорил он очень тихо, — так часто, как смогу.

— Я буду ждать, и я тоже буду писать тебе и дети тоже, — Лианна гладила его спутавшиеся волосы. Ей вспомнилось, как в более счастливые времена, она заплетала его локоны в косички и вплетала в них цветы. Однажды он явился на заседание Малого Совета с цветком, который забыл вытащить из волос. Это смутило ожидавших его господ, но нисколько — самого Рейегара.

Лианна не знала, сколько они лежали вот так, обнявшись и прижавшись друг к другу. Белесые, почти прозрачные, облака плыли за окном на юг. Они уже пролили всю воду где-то в Речных Землях или даже на Севере и теперь, легких и невесомых, ветер гнал их вперед нескончаемой колонной. Как бы ни бежали они вперед, в небе над Королевской Гаванью так и не появилось ни одного синего клочка неба.

Ветер означал, что и море сегодня будет беспокойным и неприветливым. При мысли об этом Лианна поежилась. От сильной качки ее в теперешнем ее положении мутило, содержимое ее желудка стремилось наружу, а смотреть на еду она и вовсе не могла. Впрочем, вспоминая, как она намучилась с Эйгоном, своим первенцем, она признавала, что малыш, которого она ждала сейчас, казался очень спокойным и покладистым и едва ли вообще беспокоил ее. Это было Лианне только на руку: ей не хотелось бы, чтобы кто-то что-то заметил, доверять в Красном Замке она никому не могла.

Рейегар положил руку ей на живот и осторожно провел по нему, поглаживая и лаская. Лианна встрепенулась и взглянула него. Она ждала, что он скажет ей «все будет хорошо», но он молчал и смотрел на нее, будто бы старался запомнить каждую ее черточку. Его печальный взгляд вновь напомнил ей, что сегодня они расстанутся, и никто не мог сказать Лианне, когда она увидит Рейегара вновь.

Ее муж закусил губу и поднялся, потом достал из ящика скрепленный печатью пергамент и протянул Лианне, вновь устроившись рядом с ней.

— Что это? — Лианна села, облокотившись на подушки.

— Мое завещание, — проговорил Рейегар.

— Рей… — она почувствовала, как на ее глаза наворачиваются слезы.

— Лианна, — он стиснул ее руку, — нам нужно это обсудить, любимая.

— Рей, — Лианна бросилась в его объятия, вцепилась в его плечи, — Рей, ты же вернешься ко мне? Скажи, что ты вернешься, мой милый, мой любимый…

— Лиа, я сделаю все для того, чтобы мы снова были вместе, чтобы вновь обнять тебя и быть рядом, когда придет пора нашему малышу появиться на свет. Но я не могу знать, что будет дальше…

— Я буду тебя ждать, думать о тебе каждый день, каждый час…

— Я знаю, родная моя, и я тоже буду думать о тебе, — Рейегар обнял ее крепче и поцеловал в макушку. — Но все же, нам нужно поговорить. Лианна, пожалуйста. — Едва сдержав всхлип, она кивнула и плотнее прижалась к нему. — Эгг — мой наследник, — продолжил Рейегар, — в случае, если… если меня не станет, я назначаю тебя регентом. Нет другого человека, которому я бы доверял больше, чем тебе, и только на тебя я могу оставить страну и будущее наших детей.

Он снова замолчал, Лианна снова едва заметно кивнула. Она все понимала, но ей не хотелось думать об этом ни сейчас, ни завтра, ни даже через несколько месяцев. Рейегар всегда говорил, что восхищается ее силой, но источником ее силы был он, без него, без его объятий, его голоса, его любви, Лианна зачахнет словно дерево без воды. Она прикрыла глаза, зажмурилась и вздохнула.

В дверь постучали. Руки Рейегара снова стиснули ее, а потом отпустили — пора.

Явились служанки, чтобы помочь Лианне одеться, Рейегар же набросил халат и направился в свою гардеробную. Ему надлежало сегодня быть при параде, ведь он намеревался проводить жену на пристань и лично посадить на корабль. Потянулась обычная утренняя рутина: умыться, надеть исподнее, поправить юбки, затянуть потуже корсет, застегнуть множество крючков на платье, расчесать и уложить волосы. Но даже эти привычные действия, которые Лианна проделывала каждое утро, не давали ей возможности отделаться от гнетущих мыслей, нависавших над ней, словно тяжелые дождевые облака.

Разговор о завещании, о регентстве очень расстроил ее, как будто она и без этого не знала, что ее мужу будет грозить опасность, что впереди война, избежать которой уже невозможно. Лианна сглотнула и зажмурилась, стараясь сдержать слезы, которые и не думали отступать.

Как только с утренним туалетом было покончено, явились слуги за ее сундуками. Во дворе их погрузят на запряженные мулами телеги и отвезут на корабль, который уже ждет ее у пристани, чтобы увезти далеко от опасности и далеко от единственного мужчины, в чьих объятиях было ее самое безопасное место.

Вернулся Рейегар, одетый во все черное. Только по вороту дублета шел короткий красный кант. Завидев его, заприметив его тяжелый взгляд и замершее в камне лицо, слуги поспешили прочь из спальни, оставив супругов наедине. Рейегар подошел к Лианне и взял ее за руки.

— Помнишь наш уговор? — спросил он, заглядывая в ее лицо. — Если меня не станет ты не последуешь за мной.

— Помню, — Лианна судорожно кивнула. Каждый раз это обещание давалось ей с большим трудом. — Но и ты помни о том, что ты должен вернуться ко мне живым. Мы все будем очень ждать тебя, — она прижала его ладонь к своему животу.

— Я всегда буду думать о вас и стремиться к скорейшей встрече, — пылко заверил он и поцеловал ее — долго и глубоко, не желая размыкать губ, не желая отпускать ее от себя.

В коридоре их уже ждали Бенджен, сир Освелл, сир Майлс и сир Эртур. Первые трое должны были сопровождать Лианну на Драконий Камень, и если Мутон светился гордостью, то Уэнт выглядел так, словно его отправляли в ссылку, а Бен недовольно хмурился: он любил сестру, однако и ему хотелось испытать себя в битве. Лианна знала, что сир Освелл был предан ее мужу, однако он вполне справедливо полагал, что на поле боя от него пользы будет гораздо больше, чем на острове в Узком Море, вдалеке от войны. Лианна и сама готова была согласиться с этим, но спорить с Рейегаром, когда речь шла о ее безопасности, было бесполезно.

Сир Эртур же оставался в столице. Он был королевским мастером над войной и теперь за армию отвечал он. Выглядел Дейн усталым и суровым, от носа, вниз по щекам тянулись две глубокие морщины: сир Эртур много работал и мало спал, как и Рейегар. Они собирали армию, и вот уже несколько недель в столицу съезжались лорды со своими людьми, а за стенами Королевской Гавани уже пестрело несколько шатровых городков. Глядя на все это, Лианна вновь и вновь убеждалась в реальности происходящего, хотя иногда это и казалось ей страшным сном. Вся сознательная жизнь Лианны прошла в мирное время, и теперь само слово «война» пугало ее.

Дейн что-то шепнул Рейегару на ухо, он понимающе кивнул, и они наконец двинулись вперед. Внизу, у подножья каменной лестницы, ее ждал Нед, за плечом у него маячило хмурое бородатое лицо Мартина Касселя. Деревянная дверь, ведущая во двор, была открыта, и свет с улицы освещал суровую фигуру Неда, напоминавшего сейчас Лианне королей зимы, что обитали в крипте Винтерфелла.

Рейегар остановился и отошел в сторону, о чем-то тихо переговариваясь с гвардейцами, Нед же шагнул ей навстречу и обнял, крепко прижимая к себе. Лианна шумно втянула носом воздух, подавляя рвущийся наружу плач.

— Береги себя, сестренка, — тихо проговорил брат, отпуская ее и разглядывая ее лицо.

— И ты береги себя, — Лианна стиснула его руку.

— Удачи вам, ваше величество, — пробасил Мартин Кассель, — и вам, милорд Бенджен.

Нед и Бенджен обнялись молча, похлопав друг друга по плечам, боясь показаться слишком уж растроганными.

— Заботься о ней, — наставлял младшего брата Нед.

Бен коротко кивнул в ответ, но ничего не сказал. Все они, впрочем, понимали, что ради Лианны он легко пожертвует собой, и повторять это словами не было никакой нужды.

Время поджимало, и им пришлось продолжить путь, оставив Неда в полумраке замкового прохода. Несмотря на затянувшие небо облака, ветер был теплый и приятно ласкал кожу, хотя и налетал иногда непредсказуемыми порывами; Рейегар и Лианна оседлали лошадей, а служанки и фрейлины королевы уже ожидали ее в повозке. Все они выглядели хмуро и расстроенно, ибо впереди ждала неизвестность, и никто не мог точно сказать, когда они снова вернуться в столицу.

Дорога до пристани была короткой, даже слишком короткой, как показалось Лианне, она бы растянула ее еще на несколько миль. У пристани покачивалась на волнах небольшая галея «Таинственный Рыцарь», именно ей и надлежало довести королеву до Драконьего Камня в сопровождении еще двух кораблей королевского флота — «Балериона» и «Верного Клинка». Рядом с «Таинственным Рыцарем» примостилась «Роза Севера» — корабль, на котором Лианна плыла на Драконий Камень в первый раз. Они с Рейегаром тогда только поженились и были бесконечно счастливы. Казалось, это счастье продлится вечно.

На «Таинственном Рыцаре» и кораблях эскорта вовсю бегали моряки, разворачивая паруса, даже до пристани долетали просьбы поторапливаться и громогласные команды. Лианна спешилась и некоторое время молча разглядывала корабли, сжимая в руках поводья и не замечая остановившегося в нерешительности конюха в нескольких ярдах от нее; Рейегар тоже слез с лошади и встал рядом с ней, свита и гвардейцы толпились поодаль.

Метель качала головой и тихо фыркала: кобыла не была большой любительницей морских путешествий, как и ее хозяйка. Лианна погладила ее шелковую гриву и закусила губу, ей хотелось разрыдаться, но она не могла себе этого позволить.

Рейегар молчал. Он отдал поводья своего коня слугам, потом осторожно отцепил пальцы Лианны от тонкой кожаной уздечки Метели и велел отвести ее в трюмовые конюшни «Таинственного Рыцаря» вместе с другими лошадьми. Кобыла тихо заржала и обернулась на Лианну. Она вытянула руку и успокаивающе похлопала лошадь по крупу. Лианна чувствовала, как крепко Рейегар сжал ее в своих объятиях. Налетел очередной порыв ветра, ударяя в нос запахом соли и водорослей.

— Идем, — тихо проговорил Рейегар и повел ее к сходням.

Она давно или даже никогда не была такой послушной, как сейчас. Ей хотелось протестовать, но Лианна сама прекрасно понимала, что нужна своим детям, что Рейегару будет так же плохо без нее, как и ей — без него, но ему будет спокойнее от того, что она в безопасности. Грейджои находились на противоположном побережье, а Драконий Камень охранял королевский флот, в верности которого своему королю не приходилось сомневаться.

На палубе ветер сделался сильнее, паруса надувались и хлопали и «Таинственный Рыцарь» гудел, готовый отправиться в путь. Вслед за Рейегаром и Лианной поднялись гвардейцы, фрейлины и слуги. Из свиты короля был только сир Эртур.

Не выдержав, Лианна упала ему в объятия и прижалась щекой к его груди, крепко обхватив его за талию. Впервые после свадьбы они расставались, не зная, когда увидятся вновь. Некоторое время они так и простояли, приковывая к себе взгляды, но никто не решался их беспокоить. Потом же Рейегар усилием воли высвободился из ее объятий, сжал ее руки, поцеловал их и запечатлел еще один поцелуй у нее на лбу.

— Я люблю тебя, — прошептал он, склонившись к ее уху.

— Я тоже люблю тебя, — пробормотала Лианна, — возвращайся скорее.

— Я вернусь, — пообещал он. — Сир Освелл, сир Майлс, прошу берегите ее, — обратился он к гвардейцам.

Оба почтенно кивнули. Затягивать прощание более не имело смысла, ибо оно было неизбежно. Избавить от неотвратимой разлуки могло лишь чудо, но надежды на него уже не было. Рейегар еще раз поцеловал ладони Лианны и, резко развернувшись, поспешил обратно на пристань. Позади него ступал сир Эртур Дейн, чей белоснежный плащ трепетал на ветру, словно парус.

Лианна прикрыла глаза. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой, ее колени подкосились, будто земля ушла из-под ног, а из ее рук выхватили опору, и теперь она хваталась пальцами за пустой воздух.

— Идемте, моя королева, — тихо проговорил подошедший Освелл Уэнт, его тяжелые руки обхватили ее тонкие ссутулившиеся плечи.

Лианна послушно кивнула и позволила себя увести. Ей хотелось побыть слабой, уязвимой несчастной, пусть всего лишь несколько часов, пока ей вновь не придется стать сильной ради своих детей. Ей хотелось остаться на палубе, но и смотреть, как отдаляется от нее фигура Рейегара, как скрывается из вида Красный Замок, где горит окно его горницы, она бы не смогла. Лианна тихо всхлипнула, и сир Освелл крепче обнял ее. Она знала, что не его заботой было утешать несчастную женщину, и за это она была еще больше благодарна ему.

— Спасибо, — пискнула Лианна, когда он распахнул перед ней дверь ее каюты.

Освелл ничего не ответил, он пропустил Лианну вперед и стиснул ее руку, а потом закрыл за ней дверь. В каюте было тепло, хотя очаг и зиял черным беззубым ртом. Шторы на небольшом окне были раздвинуты, впуская в комнату свет. Лианна села на постель и тут же увязла в ее мягкости. Она скинула туфли из тонкой кожи и легла, притянув к себе колени. На небольшом столике у окна стоял графин с вином и тарелка со свежими фруктами, но есть Лианне не хотелось. Она обхватила колени руками и так и лежала, свернувшись клубочком, словно испуганный одинокой котенок. По щекам струились слезы, оставляя мокрые пятна на подушке, но Лианна не спешила их вытирать. Сейчас ей хотелось плакать, и она больше не желала себя сдерживать.

Она слышала, как приходил кто-то из фрейлин, но сир Освелл всех разогнал, велев оставить королеву в покое. Лианна закрыла глаза, ее тело обмякло, а сознание погрузилось в дрему, она словно бы была здесь, но одновременно ее и не было.

Вокруг нее неотрывно блуждали тени, и Лианна так и не могла понять, видела ли она их в страшном сне или они и правда наводнили ее каюту. Девушке казалось, будто она куда-то проваливается, но стоило ухватиться за мягкие простыни, как становилось понятно, что она все еще лежит в своей постели. Тени, тем не менее, подступали все ближе, смыкая круг вокруг нее, и Лианне казалось, что она не может пошевелить и пальцем. На черных лицах проступали человеческие черты, и ярко сверкали голубые глаза, похожие на кусочки льда. Среди множества лиц она различила Брандона и отца, сверкнули серебром волосы королевы Рейлы, донесся каркающий смех Эйериса.

Сердце Лианны сжалось и затрепыхалось, словно раненная птица. Ей хотелось кричать, но горло сдавило. Где-то вдалеке жалобно завыл волк, а над головой раздалось хлопанье кожистых крыльев, похожих на крылья огромной летучей мыши. Лианна больше на находилась в своей каюте, в одной ночной сорочке она стояла посреди бескрайних снегов, а тени, похожие теперь на оживших мертвецов, обступали ее со всех сторон, и конца им не было видно. Они были похожи на полчища саранчи, налетавшей, бывало, на крестьянские посевы. Льдистые глаза пронизывали ее насквозь.

Спасения не было. В ужасе Лианна задрала голову, взглянув в темное ночное небо, полное звезд. Снова захлопали крылья, и она увидела, как пролетают над ее головой драконы. Их было трое: черный, зеленый и кремово-белый — и все они издавали звуки, которых Лианна никогда не слышала. Драконья песня. В тон ей до ее ушей донесся отдаленный волчий вой. Заглядевшись на легендарных чудищ, Лианна забыла о страхе, забыла о теснивших ее мертвых. Она с восторгом глядела на драконов, но вдруг яркая молния прорезала небо, драконы запели громче, и вокруг стал расползаться свет, жадно пожиравший темноту. Черное небо светлело, становясь золотисто-голубым. Рассвет. Заря полыхала не только на востоке, а по всем сторонам небесного купола. Она становилась все ярче, пока на нее не стало больно смотреть. А потом пришел огонь.

Лианна проснулась вся в поту, и потом еще долго не могла отдышаться. Мышцы ее болели, будто бы она всю ночь куда-то бежала, а сердце продолжало гулко стучать в груди. Пустой желудок дал о себе знать многозначительным урчанием. За окном уже давно рассвело, и волны мягко лизали борт «Таинственно Рыцаря»: ветер наконец-то стих. Лианна осторожно погладила свой живот и тихо прошептала:

— Прости, малыш. Сейчас мы с тобой что-нибудь поедим и приведем себя в порядок. Мама всегда будет заботиться о тебе, я обещаю.

Стиснув зубы, словно она испытывала телесную, а не душевную боль, Лианна поднялась и, выглянув за дверь, попросила сира Освелла, валившегося с ног от усталости, позвать служанок, а потом отправляться спать. Компания Уэнта ей нравилась гораздо больше, нежели общество все время застенчивого Мутона, который смущался ее и постоянно заливался краской без всякого повода, но и рыцарю Королевской Гвардии требовался отдых.

Служанки помогли ей умыться и причесаться, надели на нее свежее платье с длинными рукавами из плотного синего льня — все же на море было ветрено и прохладно. Позавтракала Лианна в общей каюте с сопровождавшими ее в поездке фрейлинами. Все они, помня вчерашнее настроение королевы, молчали и неловко переглядывались, но стоило Лианне заговорить, как оживились и ее дамы.

Никого из них она не могла бы назвать подругой, но за годы службы ни одна фрейлина не запятнала себя ни словом, ни делом, а ведь за всеми приближенными королевских особ вели тщательную слежку пташки лорда Вариса. При мысли об этом Лианне всегда делалось противно, но потом она вспоминала отравленное вино и в напряжении стискивала зубы: видно, за кем-то следили недостаточно.

— Я рада, что ветер немного улегся, — заметила Лианна, разрезая нежное мясо, запеченное в медовом соусе. Повар, как она слышала, приехал из Мира и предпочитал угощать лордов и леди чем-то изысканным и непривычным.

— Это большое облегчение, — согласилась Гвинет Айронвуд — дорнийка, чья оливковая кожа теперь казалась пепельно-серой. Все они с ума сходили от волнения и от неизвестности.

— Почему бы после завтрака нам не отправиться погулять на палубу? — предложила Шелла Уэнт — кузина сира Освелла. Как и у ее родича, характер у леди Уэнт был непотопляемый, и даже в глаза своей собственной смерти смотреть она будет наверняка насмешливым взором. — Что скажете, ваше величество?

— Пожалуй, — Лианна кивнула, и ее дамы тоже одобрительно закивали: всем хотелось хоть немного развеяться.

Облака на высоком бескрайнем небе будто бы разорвали, и сквозь многочисленные прорехи проступала светлая синева, однако солнца по-прежнему не было видно. Ветер и правда ослаб, но женщинам все равно приходилось кутаться в плащи: от темной морской воды будто бы веяло холодом. Жара, мучившая их всех в Королевской Гавани, теперь казалась едва ли не сном.

Лианна была удивлена, что находила в себе силы поддерживать беседу, едва заметно улыбаться и интересоваться хоть чем-то, кроме собственной боли. Она знала, что и ее дамы, и слуги, и даже капитан и моряки — все они напуганы. В воздухе уже витал запах неминуемой войны, запах крови и мертвых тел. Мужчины, само собой, держались, но их напряжение невозможно было не почувствовать. Женщины старались отвлекаться, болтая о всяких глупостях, нарядах и драгоценностях, пытались флиртовать с сиром Освеллом, всегда отвечавшим на томные взгляды шуткой, и с сиром Майлсом, красневшим, как спелое зимнее яблоко. Тем не менее, не всем это удавалось в полной мере.

— Моя служанка донесла, что леди Серенну вчера видели в слезах, — рассказала Лианне Шелла Уэнт, когда они вдвоем оказались в некотором отдалении от остальных дам, атаковавших бедного сира Майлса.

Лианна подумала о том, что она и сама вчера изрядно смочила подушку слезами, но об этом болтать было некому: сиру Освеллу она могла доверять полностью и без остатка.

— Вы знаете, в чем дело? — осведомилась Лианна.

— Нет, ваше величество, я не осмелилась расспрашивать ее, — покачала головой леди Шелла. — Может быть, все дело в каком-нибудь молодом человеке, оставшемся в столице.

Лианна пожала плечами.

— Дома у леди Ланнистер неспокойно, — заметила Лианна. — Возможно, она переживает за родных.

— Лорд Тирион натворил много глупостей, — вздохнула леди Шелла.

— Ничего такого он не сделал, — ответила Лианна резче, чем ей самой хотелось бы. — Они считали его неподходящей партией для своих дочек, но оскорбились, когда он женился на дочери издольщика. Или из-за своего увечья он должен был век оставаться неженатым и бездетным?

— Простите, моя королева, — пробормотала леди Шелла.

— Это вы меня простите, миледи, — Лианна едва заметно улыбнулась. — Мне не стоило использовать подобный тон, но иногда моя волчья кровь прорывается наружу, и я ничего не могу с этим поделать.

Леди Шелла прикусила губу, будто хотела что-то сказать, но передумала, а потом и вовсе сменила тему, призвав Лианну спасти бедного сира Майлса от внимания обступивших его дам.

Так тянулось плавание. Лианна говорила с фрейлинами, гуляла, играла в кайвассу или в кости, читала и писала Рейегару, описывая едва ли не каждую минуту своего дня. Едва они прибудут на Драконий Камень, она попросит мейстера Гильдейна отправить ее письма. Он, конечно же, поворчит по-стариковски из-за толщины получившегося послания, но выполнит ее просьбу с присущим ему тщанием.

Раздавшиеся над кораблем крики чаек возвестили о приближении к гавани. Лианна в сопровождении Джоннеллы Сервин поднялась на палубу, стараясь разглядеть среди серо-голубых волн черную точку, бывшую одиноким вулканическим островом — частью Древней Валирии, оплотом дома Таргариенов.

— Хотите взглянуть, ваше величество? — осведомился капитан, протягивая ей мирийский глаз. Лианна с благодарностью взяла трубу и посмотрела в небольшой окуляр, и тут же будто бы молниеносно перенеслась куда-то вперед, так, что у нее закружилась голова. Это чувство всегда захватывало ее, и каждый раз она удивлялась, как это возможно. Подобные чудеса всегда удивляли и интересовали ее, как и Рейегара.

Драконий Камень вырос прямо перед ее глазами: его острые уступы, покрытые зеленью склоны, рыбацкие деревеньки с крошечными домиками, черная вершина Драконьей Горы, башни замка, где она провела столько счастливых часов в окружении своей семьи. Лианна опустила мирийский глаз, и все это вдруг исчезло, перед ее глазами снова плескались волны, будто бы слизавшие остров с лица земли.

Лианна вернула трубу капитану.

— Как вы думаете, мы успеем добраться до гавани до темноты?

— Успеем, ваше величество, ветер нам благоволит. Вот вам мое слово, — капитан поклонился и отошел в сторону.

Он сдержал свое слово, и едва начали опускаться первый синие сумерки, как корабль встал на ближний рейд в небольшой гавани острова: ближе подойти было нельзя из-за опасности напороться на подводные скалы, коих здесь было достаточно. Матросы помогли Лианне, гвардейцам и кое-кому из фрейлин усесться в лодку, которая была немедленно спущена на воду.

Несмотря на позднее время, Лианна различила на пристани белый плащ сира Ариса Окхарта. Рядом с ним стояли еще несколько фигур взрослых мужчин и одна фигура ребенка. Эйгон. Лианна не могла быть уверена, но она сердцем чувствовала, что это ее сын. Она прикрыла рот рукой, сдерживая судорожный всхлип, и заулыбалась от радости.

Стоило ей при помощи сира Освелла выбраться на берег, как Эгг подбежал к ней и обхватил ее ноги своими ручками, прижавшись к ее животу.

— Здравствуй, мой мальчик, — она потрепала сына по волосам, и, будто молния, ее прошила боль от того, что Рейегара здесь с ними не было, а без него все казалось каким-то не таким — половинчатым и неправильным.

— Он сбежал с ужина, когда зашел слуга и доложил про корабль, — проворчал мейстер Гильдейн, тепло улыбаясь Лианне. — Ваше величество.

Лианна коротко кивнула мейстеру и сиру Арису и взяла Эгга за руку, хотя он и продолжал прижиматься к ней. Ей следовало бы отругать его, но Лианне не хотелось этого делать. Эйгон, подобно отцу, не так уж и часто открыто выражал свои чувства, что заставлять его замыкаться было неправильно, да она и была рада поскорее увидеть его и обнять.

— Где твои сестры, дядя и тетя? — спросила Лианна.

— В обеденном зале, — отозвался Эйгон; разглядывая его, она подметила, как чуть вытянулось у него лицо, становясь все больше похожим на ее собственное, и как отрасли темные волосы, — но я сказал, что буду ужинать с тобой, мама.

Лианна заулыбалась.

— Надеюсь, они нам что-нибудь оставят, — заметила она, и Эгг рассмеялся.

В ярко освещенной столовой вместе с приставленными к ним няньками и септами сидели дети. Только завидев Лианну, Дени выскочила из-за стола и уткнулась носом ей в живот, крепко обнимая ее.

— Мама, — пробормотала она, прижимаясь к ней еще крепче.

Рейенис что-то лепетала, повиснув на подоле ее юбки, и даже Висенья стояла чуть в стороне, ожидая своей очереди поздороваться, только Визерис продолжал ковыряться в своей тарелке, стараясь выглядеть многозначительно, и изредка поглядывал на остальных. Подобные нежности он считал недостойными мужчины и принца и часто объявлял об этом Эйгону, который, благодарение богам, лишь пожимал плечами и продолжал вести себя так, как ему хотелось.

Расцеловав девочек, Лианна подошла к Визерису, наградив его объятиями и поцелуем в лоб, чем заставила его сконфузиться.

— Здравствуй, братец, — улыбнулась она, ероша ему волосы.

— Здравствуй, сестра, — буркнул в ответ Визерис, чье вновь обретенное величие с появлением Лианны полетело в щепки. Судя по кривым детским письмам Эгга и подробным длинным отчетам мейстера Гильдейна, Визерис изображал из себя властного старшего брата, которого младшим детям надлежало беспрекословно слушаться. Дени от него убегала, Висенья бросалась на него с кулаками, Эйгон его и вовсе игнорировал, и только бедняжка Рейенис пугалась его и старалась делать так, как он говорит, пока это не замечали няньки или септа и Визерис не получал нагоняй.

Для Лианны, гвардейцев и фрейлин тут же накрыли ужин, и, хотя детям уже надлежало в скором времени отправляться спать, никто из них не хотел уходить. Эйгон без умолку болтал, рассказывая ей о своей учебе, о первом деревянном мече, который он сделал сам (на самом деле это оказалась весьма грубо отесанная палка), о погоде, о вылазках в деревню к рыбакам. Висенья постоянно норовила вставить в его рассказ свои замечания, казавшиеся ей очень важными. Дени просто сидела рядом на своем стульчике и с восторгом смотрела на Лианну. Девочка так и не переучилась и по-прежнему называла Лианну мамой, а Рейегара — отцом. Малышка Рейенис сидела у Лианны на коленях и клевала носом, хотя и пыталась внимательно слушать брата. В конце концов она сладко засопела, склонив голову матери на грудь.

— Мама, — вдруг спросил Эйгон, — а когда папа приедет? — с этими его словами на Лианну тут же уставились пять пар глаз — дети желали получить ответ.

— Не знаю, мой хороший, — она покачала головой, — я надеюсь, что уже очень скоро.

Висенья тут же погрустнела и отвернулась, то ли хмыкнув, то ли всхлипнув. Лианна склонялась к последнему — ведь девочка была очень привязана к отцу — но не стала расспрашивать ее при всех. Эйгон тоже опустил нос, а Дени надула губы: Лианна знала, что все они очень скучали по отцу.

— Папа очень скучает по вам, — продолжила она, — и он вернется к нам, как только закончит со своими делами. А пока мы вместе можем писать ему письма и рассказывать все-все, что мы с вами делаем.

Дети закивали, но все равно как-то нехотя, заставив сердце Лианны больно сжаться. «Вернись, — пробормотала она, — только вернись к нам, мой любимый». Она погладила детей по головам и прижала к себе малышку Рейенис, которая в ответ лишь тихо булькнула и продолжила сладко сопеть. Иногда Лианне хотелось бы стать такой же маленькой девочкой, не ведающей о всех ужасах окружающего ее мира.

В тот вечер Лианна сама уложила детей спать, укутала одеялами и поцеловала. Визерис, хоть и пытался казаться самостоятельным, но и он ухватил ее за руку, как только она уселась на край его кровати и принялась поправлять одеяло.

— Что такое, Виз? — Лианна ласково улыбнулась.

— Слуги болтают о том, что будет война, — прошептал он. — Это правда?

— Ты уже достаточно взрослый, Визерис, чтобы я говорила с тобой честно, — Лианна вздохнула. — Да. Это правда.

Визерис сжал ее руку и закусил губу так сильно, что та побелела. Рядом с его постелью все еще горела свеча, и ее пламя трепетало в его напуганных фиалковых глазах.

— Тебе страшно? — спросил Визерис.

— Да, очень, — кивнула Лианна и погладила тыльную сторону его ладони.

— Мне тоже, — сознался он. — Не уходи, ладно?

Лианна кивнула, провела рукой по его серебряным волосам и укрыла плотнее одеялом. Визерис подтянул колени к груди и как-то весь сжался, словно бы пытался от чего-то спрятаться.

— Спи, Виз, — проговорила Лианна, — здесь тебя никто не тронет.

Она поцеловала его в лоб и немного посидела с ним, пока он не уснул, и только потом отправилась в свою спальню — большую, пустую и какую-то странно холодную, несмотря на разожжённый слугами очаг. Отослав служанок, она разделась сама, скинув платье и корсаж, и осталась в одной нижней сорочке из тонкого хлопка. Вздохнув, Лианна уселась за небольшой столик красного дерева, поставила туда свечу и принялась писать очередное письмо. Оно не могло заполнить ту пустоту, что всегда настигала ее во время разлуки с Рейегаром, но эта тонкая ниточка из пергамента и вороньих крыльев, что связывала ее с мужем, дарила Лианне немного тепла. Оно не достаточно согревало, но все же не давало ей окончательно замерзнуть.

Письмо было закончено уже утром, после завтрака. Лианна запечатала его своей личной печатью — щитом с розой — и понесла в башню к мейстеру вместе с другими письмами, скопившимися за время плавания. Она могла бы попросить и кого-то из слуг, но она намеревалась поговорить с Гильдейном о кое-каких делах, да и сидеть постоянно в своей спальне ей не хотелось: одиночество никогда еще не приносило веселых и бодрых мыслей.

Навстречу ей по лестнице, держась руками за каменные стены, чтобы не поскользнуться, бежали Дени, Висенья, Эйгон и Терри — друг Висеньи и, кажется, сын ее первой кормилицы. Сзади церемонно вышагивал Визерис, подмышкой у которого была зажата книга.

— Нет, — вопила Висенья, видно отвечая на очередную колкость дядюшки, — ни за что!

— Если Рейегар скажет, тебе придется, — объявил Визерис. — А я женюсь на Дени.

— Фууууу… — протянула Дейенерис и вытерла губы тыльной стороной ладони.

Висенья, кипя от гнева, замерла на лестнице, повернулась к опешившему Эйгону и, громко втянув носом воздух, прокричала прямо ему в лицо:

— Я не выйду за тебя замуж, ясно?! Можешь жениться на Рейенис, сколько твоей душе угодно!

Сказав это, Висенья громко запыхтела, а ее худенькая детская грудь ходила ходуном от учащенного дыхания. Терри, стоявший в стороне, вылупился на нее своими огромными совиными глазами, Эгг часто заморгал, удивленно глядя на сестру из-под густых ресниц. Он тоже остановился, но одной рукой все еще продолжал держаться за стену, словно боялся упасть.

— Что за глупости ты вбиваешь им в головы, Визерис? — спросила, усмехаясь, Лианна, наконец обнаруживая свое присутствие. Дети, позабыв о своем споре, тут же повернулись к ней.

— Визерис сказал, что мне нужно будет жениться на Висенье и Рейенис, как Завоевателю, — пояснил Эйгон. В его рассудительном спокойном тоне Лианна не могла не видеть отражения его отца. И если внешностью сын пошел в нее, то характер и манеры, безусловно, унаследовал от Рейегара. Что ж, королевство от этого несомненно только выиграет.

«Видно, Визерис в своем изучении истории дошел до Завоевания», — подумала Лианна и вздохнула. Она надеялась, что вопрос будущих браков и помолвок можно будет отложить подальше, но, видно, все будет не так просто, как ей хочется.

— С чего ты это взял, Виз? — строго спросила она, сложив руки на груди.

— А разве брат не этого хочет? — удивился Визерис, так, словно Рейегар делился с ним всеми своими планами.

— Нет, Виз, — Лианна покачала головой, — вопрос будущей жены для Эйгона еще никто не обсуждал и не будет обсуждать в ближайшие несколько лет, а Висенья выйдет замуж за Уилласа Тирелла.

От этих слов Висенья взвыла и, толкнув Лианну в сторону, громко всхлипывая, припустила вниз по лестнице, а Терри бросился за ней, зовя ее по имени. Лианна охнула и схватилась за стену, второй же рукой непроизвольно коснулась живота. На мгновение ей показалось, что она упадет, и из глаз у нее едва не брызнули слезы отчаяния, однако она удержалась на ногах и постаралась поскорее взять себя в руки. Сверху уже ковыляли мейстер и септа, которая должна была присматривать за девочками. Завидев Лианну, оба склонили головы.

— Септа Аллара, — проговорила Лианна, поджав губы, сердце у нее в груди стучало молотом по наковальне из ребер, — старшая принцесса наказана. Я потом поговорю с ней сама и объясню, что принцессам так не подобает себя вести. Мейстер, если вы свободны, пойдемте со мной, вы мне нужны.

Дети притихли, даже Визерис выглядел пристыженным, и Лианна поняла, что все еще прижимает руку к животу, а лицо у нее наверняка такое бледное, словно сами Иные прямиком из-за Стены вторглись на Драконий Камень. Она едва заметно покусала губы, чтобы вернуть им привычную яркость, глубоко вздохнула и выпрямилась.

— А ты, Виз, не болтай больше глупостей, — проговорила Лианна уже мягче, и все кругом будто бы отмерли. Септа Аллара взяла за руки Эгга и Дени и повела их прочь, а Визерис, какой-то тихий и пристыженный, поплелся следом.

Мейстер Гильдейн отступил в сторону, пропуская ее вперед, и вдвоем они поднялись в каморку мейстера. Комната эта не была такой уж и маленькой и занимала целый этаж вороньей башни, из небольших окон можно было наблюдать бескрайний морской простор и дым, тонкой струйкой поднимающийся над Драконьей Горой. С верхнего этажа, целиком отведенного под птичник, раздавались крики воронов, напоминавшие Лианне о рынке в Королевской Гавани или Чаячьем Городе. Здесь, на Драконьем Камне, в доме наследного принца, птиц было много, больше воронов жило только в самом Красном Замке. Король писал часто и много, и среди птиц Красного Замка встречались и такие, которые лишь одни во всем королевстве могли летать по определенному маршруту.

На столе у мейстера все еще лежала книга, которую он читал с Визерисом: одну из страниц занимал большой красочный рисунок, изображавший Эйгона и его сестер, по второй резво бежали черные жучки букв.

— Я иногда думаю, — проговорила Лианна, разглядывая иллюстрацию, — рисовал ли художник их похожими на оригинал или использовал свою фантазию?

— Во всех рисунках, что были сделаны при жизни, — отозвался Гильдейн, — полагаю, есть изрядная доля лести, ведь каждому художнику хотелось сохранить расположение верховного лорда, а уж тем более новоиспеченного короля с тремя огнедышащими драконами. Эта книга была написана около четырех десятков лет назад, во время правления прадеда вашего мужа, Эйгона Невероятного, так что иллюстрацию скорее всего срисовали с прижизненного портрета, изрядно сдобрив воображением художника.

Лианна подумала о том, что через сотню лет маленький принц или принцесса будет смотреть и на ее собственный портрет в такой же книге. Как изобразит ее художник, о чем напишет всезнающий мейстер? Каждый день она молилась своим старым богам о том, чтобы правление Рейегара было славным и долгим, чтобы они послали им еще детей, чтобы горе больше не приходило в их семью.

Моргнув и наконец оторвавшись от книги, Лианна взглянула на мейстера, который все еще стоял у окна, боясь побеспокоить ее и в то же время желая узнать, что же привело ее сюда. Машинально, словно повинуясь многолетней привычке, она немного натужно улыбнулась и протянула мейстеру свиток.

— В Красный Замок, — пояснила Лианна, отводя взгляд.

— Будет сделано, ваше величество, — мейстер вежливо поклонился и закусил губу. Он оглядел Лианну с ног до головы, но задать свой вопрос так и не решился.

— Мейстер, — начала она немного неуверенно, — не могли бы вы мне дать те ваши настойки, которые я пила, когда носила дитя? Они очень мне помогали… — ее голос дрогнул. О ее положении знала только травница Тристель и Рейегар, и ее страх за еще нерожденное дитя был настолько велик, что даже проверенным годами людям она боялась довериться.

— Я могу поздравить вас, ваше величество? — Гильдейн улыбнулся и направился к занимавшему всю восточную стену шкафу, где под замком он хранил свои снадобья.

— Думаю, поздравления преждевременны, — Лианна покачала головой.

Мейстер бросил на нее плохо скрываемый сочувственный взгляд и спросил:

— Вы желаете, чтобы я осмотрел вас?

— Да, думаю, это было бы полезно, — холодно произнесла она. — Я боюсь, мейстер, — Лианна издала вздох, похожий на судорожный испуганный всхлип, — мне так страшно… После… Еще эта война.

Гильдейн поглядел на нее и, налив в чашу воды из графина, капнул туда какой-то настойки, распространившей по комнате терпкий запах лимонной мяты. Участливо улыбнувшись, он протянул чашу Лианне.

— Выпейте, ваше величество, — велел он.

Она сделала глоток, ощутив на языке неожиданно приятный вкус, свежий, чуть кислый, но не приторный. Лианна с готовностью осушила чашу и поставила ее на стол, чуть улыбнувшись.

— И даже не мерзко, — заметила она.

— Бывает так, что мы ожидаем чего-то горького, но вместо этого получаем нежданную сладость, — пожал плечами мейстер, — не все так плохо. Даже самой темной ночью на небе появляются звезды, чтобы осветить наш путь.

— Вы правы, мейстер, — Лианна кивнула, — но иногда… надежда затухает, словно пламя, что задул ветер. Я знаю, что от Железных Островов нас отделяет целый континент, а чтобы добраться сюда им придется обогнуть Дорн и пройти через Ступени, но от этого мое беспокойство не утихает.

— Не думаю, ваше величество, что железные люди настолько уж опасны, — протянул Гильдейн, принимаясь убирать со стола разложенные там книги. — Они хорошие мореходы и свирепы в бою, но осмелюсь напомнить вам девиз дома Грейджоев — «Мы не сеем». Все необходимое им продовольствие они либо получали, уплачивая за него, как они выражаются, «железную цену», то есть попросту воруя, либо, при лорде Квеллоне, покупая его в Просторе. Сейчас лишь начало лета, ваше величество, запасы на исходе, а первый урожай еще не собрали.

— Долго ли они смогут продержаться? — произнесла Лианна задумчиво. — Но что, если кто-то решится продать им зерно?

— Я полагаю, — отозвался мейстер, — достаточные запасы есть только в Просторе, да в королевских амбарах, а лорд Мейс вряд ли пойдет против короля, особенно учитывая то, что его жена прислуживает вам.

— Вы правы, мейстер, — согласилась Лианна, — иногда я позволяю своим страхам слишком уж разрастаться. Они, словно сорные травы, заполоняют мою душу и сердце, и мне не вырвать их из себя.

— Немудрено, моя королева, — Гильдейн чуть склонил голову, разглядывая ее, — все ваши мысли с мужем, это я вижу. Вам бы хотелось это скрыть, но ваше сердце не спрятать, я вижу его отражение в ваших глазах.

Лианна закусила губу. Она льстила себя надеждой, что за годы жизни при дворе научилась достаточно хорошо скрывать свои чувства.

— Не было ли от него вестей? — спросила она.

— Нет, ваше величество, — старик покачал головой. — Как только прилетит ворон, вы первая узнаете об этом, обещаю.

Послание от Рейегара прибыло через два дня. Два долгих дня, показавшихся Лианне бесконечными. Она знала, что мейстер Гильдейн в своих выводах был прав, ее муж и его советники сами говорили ей об этом когда-то, она знала, что Королевскую Гавань не просто взять приступом, она знала, сколь силен королевский флот, но на душе у нее было тревожно. Успокоения она искала в компании детей и фрейлин.

Висенья дулась на нее за внушение, которое Лианна сделала ей в тот же вечер, но, как и все дети в ее возрасте, скоро забылась в играх и развлечениях. Иногда, правда, взгляд ее становился хмурым, она кусала губу и убегала, предпочитая проводить время в одиночестве или в компании своего молочного брата.

Эйгон по-прежнему любил бродить по замку, обшаривая все самые потаенные его уголки, и Лианна не могла решить, кого он ей напоминает больше — ее саму или же ее мужа. Леди Аллерия однажды сбилась с ног, ища его. Взволнованная, едва не плача, она явилась к Лианне, читавшей в саду Эйгона, виниться, а Эгг выскочил на них из-за дерева, чем еще сильнее напугал леди Аллерию.

— Не будь вы принцем, ваше высочество, я бы отходила вас палкой, — воскликнула она, хватаясь за сердце. — У меня четверо детей, но никто из них никогда не учинял такого.

Лианна рассмеялась и покачала головой.

— Эйгон, — произнесла она, — извинись перед леди, и, если уж тебе так хочется куда-нибудь спрятаться, сообщай об этом кому-нибудь из гвардейцев, иначе я приставлю к тебе сира Майлса и накажу ему ни на мгновение не выпускать тебя из виду.

Эгг скорчил недовольную рожицу, но послушно кивнул. Ослушаться мать или отца он не посмел бы, несмотря на всю ту дерзость, что он унаследовал у нее самой. Дети хорошо усвоили, что наказывали их крайне редко, но если уж до этого все же доходило, то получали они за дело, и избежать наказания нельзя было ни при помощи слез и причитаний, ни хитрости и непослушания.

Визерис, хоть и изображал из себя старшего, любил играть с сестрой и племянниками, правда и за Лианной увивался, словно старый пес за мастером над псарней. За последние месяцы, что она не видела своего названного брата, Визерис успел вырасти и теперь пугал ее такими вопросами, на которые у нее зачастую не было ответа. Он спрашивал о том, когда состоится его свадьба с Арианной Мартелл, о том, придется ли ему уехать в Дорн, и о том, как ему поступить, если она ему так и не понравится.

Лианна и Рейегар брали с собой Визериса, когда гостили в Солнечном Копье, однако поладить со старшей дочерью и наследницей Дорана Мартелла у мальчишки так и не вышло: они постоянно ссорились, кидались друг в друга апельсиновыми корками и на горе служанкам грозились облить друг друга гранатовым соком, пятна от которого вывести было практически невозможно. Глядя на все это, Лианна вспоминала, как умильно они танцевали на приветственном пиру в Харренхолле. Более близкое знакомство, впрочем, так и не пошло им на пользу.

— Если бы мой отец не торопился тогда, — сказал ей Рейегар, когда они остались одни, — я бы никогда не согласился на эту помолвку. Да, Визерис станет принцем-консортом Дорна, что очень выгодно трону, но боги, Лиа, они же терпеть друг друга не могут.

И вот теперь Визерис спрашивал ее, а она ничего не могла ему ответить. Кроме того, Лианна уже начинала жалеть, что рассказала Висенье про Уилласа Тирелла. Ей не стоило вмешиваться, стоило подумать, прежде чем что-то говорить, стоило оставить это Рейегару.

— Меня беспокоит ее привязанность к этому мальчику, Терри, — обеспокоенно проговорил мейстер Гильдейн, когда Лианна пришла к нему в башню отправить очередное письмо. Она хотела было написать Рейегару про его старшую дочь, но решила отложить это на потом, до тех времен, когда у него будет достаточно времени и сил, чтобы беспокоиться об этом.

— Это ее молочный брат, — пожала плечами Лианна, — приемный сын ее кормилицы. Я не вижу ничего дурного в том, что он играет с детьми.

— Ничего дурного в этом, конечно же, нет, — согласился мейстер, — лишь бы принцесса не вбила себе в голову, что, когда станет взрослой, сможет выйти замуж за этого мальчика.

— Она еще очень мала, чтобы думать об этом, — возразила Лианна. — К тому же, его величество намеревается отправить Терри в оруженосцы к какому-нибудь достойному рыцарю. Пока он будет служить и учиться, Висенья успеет забыть о нем.

— Пусть боги, старые и новые, услышат вас, — не желая и далее спорить с королевой, старик сложил руки в молитвенном жесте и прикрыл глаза.

Лианна закусила губу и отвернулась. Хоть она и не согласилась до конца со словами Гильдейна, заронить в ее душу зерно сомнения ему все же удалось. Пусть они еще дети, пусть многого толком не понимают и не знают, но такая привязанность была опасной как для самой девочки, так и для всего королевства. Лианна хорошо знала своего мужа: если его старшая дочь будет страдать, он скорее пожертвует лояльностью Тиреллов, чем ее счастьем. Да и сможет ли она воспротивиться такому решению, помня о том, что творила она сама, будучи влюбленной в прекрасного Принца-Дракона? Когда все закончится, следует поговорить с Рейегаром и предупредить его.

От напряженных дум ее отвлек шелест крыльев ворона, и Лианна тут же подняла глаза к окну. Птица влетела в открытую раму и приземлилась на тонкую жердочку, хрипло закаркав, дабы привлечь внимание мейстера. Тот, будто позабыв о недавнем разговоре, повернулся к ворону и отвязал от его лапки письмо. Перед глазами Лианны сверкнул трехглавый дракон на красном воске, и сердце ее забилось быстрее. Рейегар!

Однако вместо того, чтобы вручить свиток ей, Гильдейн с нескрываемым беспокойством сломал печать и развернул его, впиваясь глазами в невидимые Лианне строчки. Ее сердце все разгонялось, бухая в ушах, словно кузнечный молот, только на этот раз не от радостного волнения, а от страха, который лишь усиливался при взгляде на то, как краска покидала обвислые щеки старика.

— Мейстер, — пробормотала она, — не молчите, прошу вас.

— Воистину черные крылья, черные вести, — Гильдейн покачал головой, протягивая ей письмо. — Его величество сообщает, что лорды Роберт Баратеон и Хостер Талли отказались выплачивать налоги в казну. Лорд Хостер даже пошел столь далеко, что приказал убить отправленных к нему королевских сборщиков.

— Боги, — воскликнула Лианна, — что же это значит? — спросила она, хотя и сама прекрасно знала ответ.

— Это значит, что война не будет столь простой, как я предполагал, — вздохнул Гильдейн, и Лианна почувствовала, как лишь немного отступившее беспокойство вновь охватывает ее с новой силой, сжимая ребра и не давая дышать.