Реквием по мечте (гет)

«Love the moment. Flowers grow out of dark moments. Therefore, each moment is vital. It affects the whole. Life is a succession of such moments and to live each, is to succeed» *— Corita Kent *

— Нет. — Глядя на инвалидное кресло злобно прищуренными глазами, Гермиона энергично затрясла головой. — Мое категорическое «нет». Я не инвалид.

С сочувствием в глазах Гарри посмотрел на подругу и сел рядом с ней на маленькую одноместную койку, отчего матрац под ним прогнулся.

— Гермиона, все не так уж и плохо…

— Да, Гарри, — резко огрызнулась Гермиона. — Я просто отказываюсь, чтобы меня катили в этой штуковине через всю школу, в то время как я вполне способна ходить самостоятельно.

Гарри устало вздохнул и задумчиво почесал затылок.

— Профессор Снейп, кажется, думает, что так будет лучше. После того, как ты… упала вчера… — Он посмотрел на нее, осторожно скосив глаза. — Я думал, ты прислушаешься к нему.

Скрестив руки на груди, Гермиона нахмурилась, и на ее лице появилось крайне неприязненное выражение.

Прошло уже две недели с тех пор, как она пришла в себя в больничном крыле. Ее мышцы еще не совсем окрепли, но после того, как она перечитала весь запас книг, что оставила для нее Джинни, скука вынудила ее заняться реабилитацией самостоятельно. Вчера вечером она впервые попыталась встать на ноги и сделать хотя бы несколько шагов без посторонней помощи, но, как любезно напомнил Гарри, она упала. При воспоминании о том, чем закончились все ее потуги, лицо залилось алым румянцем от стыда и уязвленной гордости, которые причиняли почти физическую боль, по силе равную боли в ее раненом колене, которое она при падении снова ушибла о каменный пол. Гарри и Северус подоспели как раз вовремя, чтобы стать свидетелями ее позора.

— Гарри, — твердо заявила Гермиона, — пусть мне придется упасть еще тысячу раз, но я все равно не сяду в эту штуку.

Гарри снова вздохнул и пробормотал:

— Снейп будет недоволен.

— Мне плевать, — отрезала она. — Как, черт возьми, я должна вернуться в тот лес, если я даже ходить не могу? Ты и другие авроры планировали катить меня в инвалидном кресле через снежные сугробы? Или, может быть, поднимать и перетаскивать через поваленные стволы деревьев? По-твоему, это звучит заманчиво?

— Мерлин, Гермиона, не будь такой жестокой.

— Я не жестока.

Гарри промолчал и медленно поднялся с места, чтобы откатить кресло к дальней стене больничного крыла. Когда он снова повернулся лицом к Гермионе, она наконец заметила, что темные круги под его уставшими глазами сегодня выделялись на его бледном, осунувшемся лице как никогда раньше.

— Ты совсем не спишь, — заметила она, и голос ее потеплел, на что Гарри лишь пожал плечами. — Пусть другие авроры отправляются искать Люциуса. Ты совсем себя измотаешь.

— Это ведь моя работа, Гермиона, — ответил он. — Я был там. Я должен отыскать способ обойти чары и обереги. И кроме того, — добавил он, и голос его стал жестким, — я тот, кто нужен Люциусу.

— Тогда тебе тем более нужно держаться подальше от этого леса, — заметила Гермиона, рассеяно теребя пальцами подол мантии. — Это ведь еще хуже, ты так не думаешь? Я имею в виду, ждать чего-то, что, как мы знаем, должно произойти.

— Да, — согласился Гарри. — Как бы я хотел, чтобы мы покончили со всем этим еще той ночью, когда нашли тебя. — Он задумчиво смотрел на свои руки, пытаясь выковырять из-под ногтя застрявшую глину. — Интересно, что задумал Малфой?

Гермиона вопросительно вздернула бровь.

— Драко?

Гарри кивнул.

— Я не знаю, — ответила она. — Я… я надеюсь, что с ним все в порядке.

— Гермиона! — неверяще воскликнул Гарри, и выражение его лица стало таким, будто его предали.

— Он спас мне жизнь, — твердо сказала Гермиона. — В этом нет никакого смысла, я знаю. Но он спас меня, хотя и не должен был.

— Не думай, что я не благодарен ему за это. Я просто… я просто не понимаю его мотивов, и это наводит меня на мысль, что здесь есть что-то такое, о чем мы, возможно, даже не догадываемся.

— С этим я согласна, — с этими словами Гермиона уперлась руками в матрац по обе стороны от своих бедер, готовясь подняться на ноги.

— Что ты делаешь? — запаниковал Гарри, вскакивая с кровати и хватая ее за плечи в попытке удержать на месте.

Гермиона раздраженно вздохнула.

— А на что это похоже, как ты думаешь? Тебя ведь вырастили магглы, поэтому ты должен знать: «Если что-то не получилось с первой попытки… — Гарри непонимающе уставился на нее, — нужно попытаться еще раз», — закончила Гермиона, на что тот лишь пожал плечами. — Мерлин, иногда ты так же туго соображаешь, как Рон.

— Ты как никто другой знаешь, что магглы, которые меня воспитывали были ненормальными.

Гермиона, конечно, знала, хотя и не обращала на это внимания. Опираясь исключительно на руки, она медленно поднялась на ноги и вцепилась в предплечья друга, чтобы не упасть.

— Гермиона, — зашипел Гарри, — если профессор Снейп увидит, что ты снова пытаешься ходить, он убьет меня!

— А как же тогда он планирует закончить эту войну, если единственный человек, который сможет пройти через обереги замка — это я? — резко спросила она, раскрасневшись от переизбытка чувств. — Очевидно, мне придется отправиться туда самостоятельно.

— Гермиона, — послышался шелковистый голос у входа в больничное крыло, от которого по рукам Гермионы пробежали мурашки. Ей не нужно было видеть испуганное лицо друга, чтобы понять, кому принадлежал этот голос.

В комнату вошел Северус Снейп, и каждая черточка его лица, казалось, источала неодобрение. Когда взгляд его упал на Гарри, лицо сделалось жестким.

— Я же сказал вам…

— Вы пытаетесь ее вразумить, — перебил он Снейпа, все еще поддерживая подругу за руки, чтобы та не оступилась, — но поймите, я пытался годами это сделать.

На этот намек Гермиона лишь закатила глаза, а потом серьезным взглядом посмотрела на Северуса.

— Я просто решила попытаться снова, вот и все.

Северус вздохнул, и взгляд его снова метнулся к Гарри.

— Дальше я сам, Поттер.

Гарри кивнул, подождал, пока Северус встанет рядом с ним, чтобы Гермионе было на кого опереться, а затем стремительно направился к выходу. Дойдя до дверей, он оглянулся через плечо, бросив последний взгляд на подругу, и вышел в пустынный коридор Хогвартса, плотно закрыв за собой двойные двери.

Северус немигающим взглядом смотрел на Гермиону. Выражение его лица при этом было нечитаемым и напоминало скорее восковую маску.

— Сядь, — сказал он голосом, не терпящим возражений.

— Нет.

Он нахмурился.

— Ты только навредишь себе еще больше, если будешь изматывать себя день за днем, что сделает процесс твоего выздоровления длительным и, возможно, безуспешным.

Гермиона нервно сглотнула и зажмурилась, пытаясь сдержать вспышку ярости, которых за прошедшие две недели было больше, чем за всю ее жизнь.

— Умирают люди, и я могу это прекратить. Я не позволю проклятому колену встать у меня на пути. — Она открыла глаза, бесстрашно встретив взгляд Снейпа, и твердо произнесла: — Я смогу это сделать.

— Гермиона, — тихо сказал Северус спустя мгновение, подавляя разочарованный вздох, — я уверен, что сейчас ты не сможешь сделать многого. И ты должна понимать причины. Если травма усугубится, то это только помешает тебе вновь вернуться в Германию с аврорами. Это не разумно.

Гермиона покачала головой и осторожно опустила правую ногу на каменный пол, только сейчас осознав, что все это время стояла на одной ноге.

— Просто позволь мне сделать это.

— Гермиона, прошу тебя будь разумной, — помрачнев, проговорил Северус. — Ты всегда мыслила рационально. Хоть немного подумай о последствиях, не позволяй гордыни навредить тебе.

— Дело не в гордыни, — возразила она. — Я могу сделать это. Я знаю, что могу. А теперь либо помоги мне, либо уйди с дороги.

Северус стиснул челюсть с такой силой, что на скулах заиграли желваки.

— Не заставляй меня удерживать тебя силой, — процедил он, чеканя каждое слово.

Гермиона зыркнула на него злобно прищуренными глазами.

— Ты не посмеешь.

— Еще как посмею, — твердо парировал он.

Скрипнув зубами, Гермиона отдернула от него руки, освобождая от своей хватки, и сделала два больших уверенных шага вправо, туда, где, по ее мнению, он не смог бы ее достать, при этом морщась от боли.

— Смотри.

— Будь прокляты эти твои гриффиндорские гордыня и упрямство! — прорычал Северус и вытянул руку, намереваясь схватить ее и вернуть в кровать.

Но Гермиона и не собиралась повиноваться. Она попятилась от него, шипя каждый раз, когда травмированная нога задевала каменный пол. Северус догнал ее в два шага, крепко схватил за плечи и хорошенько встряхнул, жалея о том, что не может вытрясти из нее все упрямство.

— Что, черт возьми, ты делаешь?

— Хожу, — рассержено зашипела Гермиона. — И как ты сам только что убедился, могу делать это просто отлично.

— Правда? — обманчиво спокойным тоном спросил Северус. — А твое шипение вперемешку с одышкой — должно быть, ты делала это для усиления драматического эффекта?

— Отпусти меня.

— С удовольствием, — рыкнул он и, подняв Гермиону на руки, понес обратно. Грубо швырнув ее на кровать, отчего она повалилась спиной на белую простыню, он встал возле и сложил руки на груди.

— Ты ведешь себя как ребенок.

— Как ребенок? — переспросила она. — Как ты можешь желание помочь поскорее закончить эту войну называть ребячеством?

Северус угрожающе навис над ней, но Гермиона и не думала его бояться.

— Ты отказываешься от возможности как следует встать на ноги, вместо этого собираешься бежать сломя голову навстречу опасности, в то время как сама буквально не можешь сделать и шагу без посторонней помощи. Если своими необдуманными действиями ты подвергаешь еще большей опасности себя и других людей, то я считаю это ребячеством.

— А как же мое право самостоятельно принимать решения? Помнишь, я говорила тебе, что мне не нужны старшие браться, которые будут меня опекать? Ты хоть понимаешь, насколько это унизительно? — Казалось, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

Северус смерил ее мрачным взглядом.

— Ты сама напросилась.

Гермиона в отчаянии закусила губу вместо того, чтобы вскочить и закричать, ее грудная клетка то и дело вздымалась от слишком частых и глубоких вдохов, которые она делала в попытке обрести хоть какой-то контроль над эмоциями. После минутного молчания, во время которого она считала до десяти — пятнадцати, постоянно сбиваясь со счета и начиная сначала, Гермиона сложила руки на коленях и отрешенно посмотрела на непонятное светлое пятно на белой простыне.

— Оставь меня.

Северус на это только фыркнул.

— К несчастью для тебя, я не настолько необременен интеллектом, как мистер Уизли. Так что тебе стоит поработать над своим тактом.

Гермиона стиснула руки в кулаки, громко щелкнув костяшками пальцев.

— Уходи. Сейчас же. Я хочу побыть одна.

В глазах Северуса промелькнул и тут же погас странный огонек, а в сердце остался неприятный осадок, ощущение, будто его предали, но он приложил все свои усилия, чтобы быстро восстановить контроль над своими эмоциями.

— Я не оставлю тебя только потому, что тогда ты до потери сознания будешь слоняться по этой комнате. Ты можешь сколько угодно ненавидеть меня, но это ради твоего собственного благополучия.

— Я не ненавижу тебя, — выдавила Гермиона. — Но сейчас я хочу, чтобы ты ушел.

Северус какое-то мгновение молчал, слушая стук собственного сердца у себя в ушах и делая судорожные вздохи.

— Только если ты пообещаешь больше не ходить.

— Нет.

Будь она проклята и будь проклято мое глупое сердце.

— Значит, я не уйду.

Гермиона поднесла ко рту ладонь, чтобы не зарыдать в голос, и, больше не обращая на Снейпа внимания, порывистым движением уселась на кровати, повернувшись лицом к высокому окну.

Почему он так контролирует ее? Разве не он первый спросил, вернется ли она в лес, чтобы покончить со всем этим? А теперь он хочет, чтобы она сидела в больничном крыле и гнила? Он хоть немного представляет, как это ужасно, когда во всем приходится полагаться лишь на других? Иметь поврежденное колено, которое все будут замечать до конца ее жизни? Понимал ли он, как это несправедливо? Что в первую очередь она лишь пыталась помочь?

Но кто сказал, что жизнь справедлива? — не преминул напомнить знакомый голос в ее голове.

Гермиона закрыла глаза, чувствуя, как подступают горячие слезы, и была рада тому, что Северус не видел ее лица. Она больше не могла сдерживаться, это было выше ее сил, поэтому слезы тонкими ручейками заструились по щекам, и вскоре все тело сотрясалось от рыданий. Услышав приближающиеся шаги Северуса, она отодвинулась от него так далеко, как только позволяла ее крошечная кровать.

— Гермиона, — позвал он неожиданно мягким и тихим голосом.

— Уходи. Пожалуйста, уходи, — всхлипывая, пролепетала она. — Я не буду больше вставать с кровати, только оставь меня в покое.

Она чувствовала его присутствие в комнате, он тихо стоял у нее за спиной и часто дышал, но ничего не говорил.

— Что? Ты хочешь, чтобы я дала тебе нерушимую клятву? Я сказала, что не буду ходить! — воскликнула она срывающимся голосом.

Она слышала его шаги, мягкие и тихие, которые становились все дальше по мере того, как Снейп направлялся к выходу, слышала, как тихо открылись и закрылись двойные двери. Оставшись одна, Гермиона зарыдала еще сильнее, сжимая подушку так, словно это был спасательный круг, от которого зависело ее спасение.

* * *

— Как все прошло? — набив полный рот картошкой, спросил Поттер у Снейпа, когда тот влетел в большой зал как разъяренный цербер. Каждый его целенаправленный шаг гулким эхом отдавался в пустом пространстве. Домовой эльф, сидевший рядом с Поттером, испуганно пискнул и исчез, едва завидев профессора защиты от темных искусств и ощутив его ярость, что волной распространялась вокруг. — Удачно, да? — добавил он, не сдержав смешок и спрятавшись за огромным кубком тыквенного сока. — Мерлин, я и забыл, какая здесь замечательная еда.

— Она всегда была такой упрямой? — резко без предисловий спросил Снейп, хотя, судя по интонации, вопрос он задал скорее саму себе.

— Да. — Гарри кивнул и усмехнулся. — И несмотря на это, она не раз спасала мою задницу.

Северусу было не до смеха.

— Она ведь одна из самых умных ведьм своего поколения. Почему она не видит, что ее поступки совершенно безумны?

Гарри пожал плечами.

— Возможно, она этого просто не понимает.

Северус прищурился, усаживаясь рядом с ним на длинную деревянную скамью.

— Объяснитесь.

Гарри вытер рукавом рот.

— Вы же сами сказали, что Гермиона не глупа. Ее поведение…

— Иррационально, — быстро перебил Снейп.

Поттер вновь пожал плечами.

— Может быть. Но сейчас это не важно. Важно то, что Гермиона не выносит чувство собственной беспомощности. Именно возможность внести свой вклад в общее дело и дает ей ощущение собственной значимости, цель.

Снейп устало прикрыл глаза и двумя пальцами помассировал переносицу.

— Не могу поверить, что веду этот разговор с вами.

Поттер самодовольно улыбнулся.

— Взаимно, профессор. — Сделав еще один глоток тыквенного сока, он поставил кубок на стол и повернулся к Снейпу. — Гермионе нужна какая-то цель. Это то, что помогает ей жить дальше.

Отпустив переносицу, Снейп вновь задумчиво нахмурился.

— Она внесла в это дело больший вклад, чем многие другие. Она же знает это.

Гарри кивнул.

— Я понимаю. Но когда мы с Гермионой были еще детьми… — он на мгновение замолчал, словно подбирая нужные слова, — она всегда пыталась доказать, что принадлежит этому миру, а Малфой и его прихвостни каждый день издевались над статусом ее крови, — продолжил Гарри с горечью в голосе и нахмурился. — Я думаю, это и есть отчасти та причина, по которой она так упорно добивалась своего. Она хотела вписаться в общество и знать столько же, сколько остальные, — он снова замолчал, словно обдумывая, стоит ли продолжать, и тихо проговорил: — Я лишь могу себе представить, каково… было моей маме.

В глубине черных глаз Снейпа сверкнул и тут же погас огонек, и он с любопытством посмотрел на Гарри, удивленный его внезапным откровением.

— Прошу прощения, — тут же опомнился тот. — Я не должен был… это меня не касается.

Но Снейп просто смотрел на него долгим изучающим взглядом, прежде чем спокойно произнести:

— Если это кого-то и касается, Поттер, то я полагаю, что именно вас, — он сглотнул. — Она была вашей матерью.

Гарри ничего не ответил, а лишь кивнул, не веря в то, что ведет подобные разговоры ни с кем иным, как с Северусом Снейпом.

Возможно, ему снится какой-то фантастический сон.

— Поттер, — позвал Снейп необычайно мягким голосом, возвращая его к реальности, — я… не хотел бы говорить о… ней. По крайней мере, не сейчас.

— Конечно, — сразу же согласился Гарри, смотря на Снейпа таким взглядом, словно видел его впервые.

— Я… беспокоюсь о Гермионе, — проговорил Снейп, быстро меняя тему разговора и стараясь не встречаться с Гарри взглядом. — Вы ее самый близкий друг, Поттер. Возможно, вы могли бы…

Гарри покачал головой, останавливая его на полуслове.

— Если Гермиона приняла решение, ее уже не переубедить. Если она решила, что встанет и уйдет отсюда, значит, она это сделает.

Северус опустил голову и пробормотал себе под нос:

— Чертовы гриффиндорцы.

Гарри усмехнулся.

— Вините в этом только себя, профессор. Вы знали о наших характерных чертах еще до того, как началась вся эта неразбериха.

— Действительно, — пробурчал он, глубоко вздохнул и задумался. — Вы… могли бы присмотреть за ней сегодня вечером?

Гарри перестал улыбаться и серьезно посмотрел на бывшего профессора.

— Куда вы собрались?

Северус невозмутимо ответил:

— В Германию.

— Но мы же ничего не нашли…

— Ей нельзя туда возвращаться, — прервал его Северус, и лицо его помрачнело. — Я должен хотя бы попытаться.

Гарри кивнул домовому эльфу, который забрал его пустые тарелки.

— Хотя бы возьмите с собой кого-нибудь. Никто из нас не ходил туда в одиночку.

Северус покачал головой.

— Нет. Во всем Министерстве нет ни одного аврора, который добровольно отправился бы со мной.

Гарри собирался было возразить, но Северус предостерегающе поднял руку.

— Не спорьте, Поттер, вы знаете, что это правда. Во всем Министерстве нет никого, кто рискнул бы отправиться со мной вместе на верную смерть. — Его губы изогнулись в едва уловимой полуулыбке, и он сухо добавил: — Я — зловещий Упивающийся смертью.

Гарри на мгновение помрачнел и поднял глаза к зачарованному потолку, с которого медленно падали хлопья снега.

— Они вас совсем не знают.

Северус приподнял бровь.

— И хвала Мерлину за это. Мне совершенно не нужны никакие новые знакомства.

Гарри с упреком посмотрел на него.

— Вы прекрасно поняли, что я имел в виду.

Северус поднялся из-за стола.

— Да, Поттер, понимаю. Как вы думаете, какая польза мне от этих знакомых? — Он затянул потуже плащ на шее. — Неужели вы думаете, что мне нужна жалость от тех, кто все эти годы меня осуждал? Что мне нужна их компания или дружба?

Гарри смотрел себе под ноги, все больше ощущая неловкость.

— Ну… наверное, нет.

— Не тратьте на меня ваши силы и время. — Он похлопал ладонями по карманам мантии, пытаясь нащупать палочку. — Присмотрите за Гермионой. Я вернусь до утра.

Гарри сосредоточено следил за тем, как Снейп стремительно шел в сторону выхода из Большого зала. Его мантия развевалась за спиной, словно жила собственной жизнью. Когда он скрылся из виду, Гарри тяжело вздохнул, уронил голову на сложенные на столе руки и прикрыл глаза. От всей души он безмолвно пожелал, чтобы наконец настало время, когда жизнь его не будет такой сложной.

* * *

Гермиона услышала, как открылись и закрылись двустворчатые двери больничного крыла. Она находилась спиной к двери, поэтому не могла разглядеть человека, тихо шедшего к ней, хотя и легко догадалась, кто это. Стул заскрежетал по полу, подошедший человек сел, и комната вновь погрузилась в тишину. Гермиона глубоко вздохнула и закрыла глаза, не двигаясь.

Гарри оставался с ней и раньше. Последние несколько ночей ее мучила бессонница, ей нестерпимо хотелось действовать. В такие моменты Гарри оставался с ней; время от времени он ерошил свои непослушные волосы, отбивал палочкой по подлокотнику незатейливый ритм и тихо насвистывал себе под нос. Он сидел и наблюдал за ней, прекрасно зная, что она не спит.

Он молчал, за что Гермиона была ему благодарна. Она не нуждалась в его сочувствии и уж точно не хотела обсуждать размолвку с Северусом. Он знал Гермиону достаточно хорошо, чтобы понимать, когда нужно оставить ее в покое. Так они и сидели в полной тишине. Несколько раз Гермионе удавалось задремать. Когда она пробудилась после очередной такой дремы, то поняла, что осталась одна; в тишине комнаты не было слышно ровного и глубокого дыхания Гарри.

Не открывая глаз, Гермиона сглотнула и вдруг почувствовала присутствие Северуса. Он стоял позади нее безмолвный и совершенно неподвижный. Единственным звуком было его тихое дыхание. Долгое время никто из них не решался нарушить молчание. Северус сел на стул и уставился в пустоту, а Гермиона лежала с закрытыми глазами и делала вид, что спит.

Который сейчас час? Должно быть, близится утро, хотя зарево рассвета еще не пробивалось через большие окна Хогвартса.

— Прости меня, — прошептала наконец Гермиона, прервав затянувшееся молчание. Голос ее был хриплым.

Казалось, прошло достаточно много времени, прежде чем Северус ей ответил:

— Это я должен просить прощение. Я вел себя… жестоко по отношению к тебе.

Гермиона покачала головой.

— Нет, ты был прав. Я вела себя… как ребенок. — Она набрала в грудь побольше воздуха. — Я просто очень хочу, чтобы это все побыстрее закончилось.

Гермиона почувствовала нежное прикосновение пальцев к своей щеке, аккуратно убирающих волосы с ее лица.

— Я знаю.

Она повернулась к нему и привстала навстречу. Но стоило ее глазам сфокусироваться на его лице, как у нее перехватило дыхание.

— Что случилось? — спросила она, выпрямившись и внимательно разглядывая рану, которая тянулась вдоль лба по линии волос. Кончиками пальцев она легонько коснулась краев раны.

— Ничего.

— Где ты был?

Северус неопределенно пожал плечами.

— Со мной все в порядке.

Гермиона немного отодвинулась от него и с сомнением посмотрела ему в лицо.

— Ты возвращался в Германию.

Это не было вопросом.

Взгляд черных глаз Северуса снова стал нечитаемым. Он не спешил подтверждать ее догадку, как, впрочем, и опровергать.

— Тебя осматривала Поппи?

— Нет.

— Ты ранен где-нибудь еще?

— Нет.

Гермиона вздохнула.

— Ты можешь дать мне немного больше информации, чем односложные ответы?

Северус замялся.

— Мне нечего тебе рассказать. Я просто пришел тебя проведать.

Гермиона на мгновение задумалась, а потом спросила:

— Ты что-то нашел в Германии?

Северус какое-то время сидел совершенно неподвижно, а затем с шумом выдохнул.

— Нет. Ничего такого, чего Поттер и другие авроры еще не видели. Эта… царапина — всего лишь результат… неудачной аппарации.

Гермиона пребывала в явном замешательстве и лишь рассеяно кивнула. Северус снова вздохнул и, обняв, прижал ее к своей груди.

— Мне очень жаль, Гермиона, что ты оказалась в таком несправедливом положении. Если бы я мог тебе как-то помочь, я бы обязательно это сделал.

— Я знаю, — прошептала Гермиона. — Просто… — она сделала паузу и зажмурилась, чувствуя щекой, как сердце Северуса отбивает ритм. — Я хочу помочь. Хочу. Но Люциус… — она задрожала, и Северус еще крепче прижал ее к себе. — Если я его вновь увижу… не знаю, смогу ли я… — Она покачала головой, прогоняя пугающие воспоминания. — Ему нужна я. Я знаю это. Он будет нарочно искать меня. И если не в Германии, то… когда-нибудь… где-нибудь. Я магглорожденная. Он не остановится.

— Я не позволю ему даже пальцем к тебе прикоснуться.

Гермиона медленно подняла на него глаза, удивленная той яростью, что звучала в голосе Северуса.

— Я тебе обещаю.

Она сделала глубокий вдох, не отводя взгляда от его лица. Первые утренние солнечные лучи медленно пробирались в комнату через окно, сообщая о том, что наступил рассвет. Но Гермиона как завороженная смотрела лишь в черные глубины глаз Северуса, в которых словно мерцали искорки. Медленно она подняла руку, коснулась ладонью его щеки, скользнула ниже и обхватила за шею притягивая к себе, пока их губы не соприкоснулись.

Все его движения были осторожными, мягкими и неторопливыми, но лишь до тех пор, пока Гермиона легонько не прикусила его нижнюю губу. Он переместил ладони с ее талии на затылок, запутывая пальцы в копне непослушных волос, притягивая ее к себе все ближе и ближе. Рассвет разгорался все ярче и ярче, разгоняя сумеречные тени вглубь больничного крыла, но Гермиона и Северус ничего не замечали вокруг себя, всецело поглощенные поцелуем и друг другом. Северус отстранился первым, понимая, что если они продолжат в том же духе, то, в конце концов, не сможет остановиться.

— Я хочу кое-что тебе показать, — тихо сказал он, отмечая, как в глазах Гермионы играют солнечные блики.

— Что? — спросила она, пытаясь отдышаться.

Северус кивнул, неохотно отводя от нее взгляд, достал из рукава мантии свою палочку и направил ее в сторону противоположной стены комнаты. Гермиона нахмурилась.

— Это заклинание?

Северус вздохнул и вымученно улыбнулся ей.

— В каком-то смысле. — Затем он сделал пас палочкой. — Экспекто Патронум.

Гермиона поднесла руку к глазам, ослепленная ярким сиянием Патронуса. Она часто моргала, пока ее глаза не приспособились к яркости серебристого сияния, что словно окружило ее. Когда ей удалось, наконец, рассмотреть фигуру, которую приняла за лань, она воскликнула:

— Что? Но… как?

Перед ней, навострив уши, во всем своем великолепии сидело животное, нетерпеливо и настороженно, готовое выполнить любой приказ своего хозяина. Прикрыв ладонью рот, Гермиона уставилась на него, не в силах отвести взгляд.

Волк.

— Я не понимаю… Я думала, что лань… Лили… Я думала, что это часть тебя, — прошептала Гермиона, пораженно оглядывая большого волка.

— Это… было так, — осторожно начал Северус, глядя на Гермиону. — И до сих пор является… в некотором смысле. Но она больше не имеет надо мной власти, как когда-то.

Гермиона хмуро взглянула на Северуса.

— Что изменилось?

Северус опустил голову и сглотнул, разглядывая свои ботинки. Подняв глаза, он вновь встретился взглядом с Гермионой и ответил:

— Я думаю, что это очевидно. В моей жизни… появилась ты.

— Я? — Казалось, Гермиона была потрясена до глубины души. — Но как? Я же ничего не сделала. Как он мог поменяться?

Северус сдержанно улыбнулся уголками губ.

— Я так не думаю. И мой Патронус, очевидно, тоже.

Гермиона неверяще покачала головой.

— Когда ты об этом узнал? Я имею в виду, что он изменился?

— Сегодня вечером, — ответил он. — Мне нужно было отправить сообщение… Поттеру. Я впервые за долгое время вызывал Патронуса.

Гермиона снова повернула лицо к серебристому свечению.

— Волк, — произнесла она неторопливо, словно пробуя слово на вкус. — Он тебе подходит.

Северус удивленно вскинул бровь.

— Иногда… одиночка, иногда со стаей, — осторожно пояснила Гермиона, снова нежно касаясь его лица и заглядывая в глубины черных глаз. — Но всегда пылкий и преданный. Всегда готовый сделать то, что лучше. То, что правильно.

— Звучит как описание маггловских бойскаутов, — проворчал Снейп.