Небольшая уловка (гет)

Гарри предложил сходить на их годовщину в кино, а затем посидеть в кафе, и Гермиона восприняла это предложение с восторгом. Они вот только раскрыли свои чувства, пережили серьёзный стресс из-за её нахождения в Мунго, и толком ведь даже не насладились временем в компании друг друга. Ради такого случая она нарядилась: надела лёгкое платье, едва доходящее до коленок, с опущенными короткими рукавами, тем самым оголив спину и плечи, а также собрала волосы в косу на плече и достала комплект украшений, что муж подарил ей по случаю устройства на работу. Серьги и кулон с темно-красными камушками как нельзя лучше дополнили её образ. Гермиона немного покрутилась у зеркала и поспешила вниз. Судя по тому, как завороженно на неё смотрел замерший на месте Гарри, выбор был удачный. Чуть погодя они шли по улице, держась за руки, и Гермиона не могла перестать улыбаться. Её одолевала радость, она чувствовала, что всё так же желанна. На ходу ей даже подумалось, что не помешало бы обновить свой гардероб, чтобы чаще радовать себя и мужа чем-нибудь интересным. В кино она несколько раз тихонько била его по рукам. Не то чтобы Гермионе не нравилось, что ладонь Гарри неторопливо скользила от её коленки к трусикам, но соблазн вытворить что-то непристойное на людях сталкивался в ней с чувством приличия.

— Хочешь, я чары отвлечения внимания наброшу? — прошептал ей на ухо Гарри.

Она должна была ему возразить, говорил в ней здравый смысл, но её тело хотело совершенно другого. В итоге к концу фильма они с Гарри ненасытно целовались, она дрожала и едва сдерживала стоны, ощущая блаженство от движения его умелых пальцев. Они вышли из зала последними, Гермиона взглянула на себя в зеркало и покачала головой: она вся раскраснелась, а её пышные волосы выбились из косы и растрепались.

— А по-моему, очень мило, — с улыбкой сказал ей Гарри.

По пути в кафе он завёл её в ювелирный магазин и купил в дополнение к комплекту золотой браслет с сердечком из граната. В кафе Гермиона буквально светилась: ещё год назад она и подумать не могла, что фиктивный брак сделает её невероятно счастливой, а теперь сгорала от любви к Гарри. Поздним вечером они снова шли, держась за руки, домой, болтали о всяких мелочах: о том, что ей пора осваиваться дома, перенести вещи в их спальню, — целовались у фонарей и с улыбками делились своими привычками. Как только они зашли за дверь дома, Гермиона подалась к Гарри, обвила руками его шею и впилась в губы. Его вечно мешающие в такие моменты очки она сняла и бросила в сторону тумбочки для обуви, к своему огорчению, не попала и достала волшебную палочку. Гарри целовал её в шею, когда она взмахнула и почему-то ничего не добилась. Гермиона охнула, почувствовав, как руки мужа погладили её грудь сквозь ткань платья, и взмахнула палочкой ещё раз.

— Да брось, потом починим, — сказал ей Гарри и отобрал палочку.

Он развернул её к стене и продолжил покрывать поцелуями, отчего Гермиона и думать забыла про его очки. Ей тоже хотелось заставить Гарри пылать от желания, она быстро расправилась с ремнём его брюк, расстегнула ширинку и погладила в самом чувствительном месте. Кажется, Гарри совсем не ожидал от неё рвения и потому замер, как только она приспустила его штаны вместе с бельём и встала на колени. Поначалу Гермиона действовала не очень умело, но видела, как напрягался и тяжело дышал Гарри, а это придавало ей сил продолжать. Она довела его до исступления, касаясь чувствительной плоти языком и губами, и как только поднялась, он подхватил её под бёдра. Гермиона отвечала на поцелуи, держалась за плечи Гарри и обвила ногами его пояс. Её влажные трусики сдвинулись немного, и этого хватило, чтобы она издала стон, ощутив, как муж снова наполнил её собой. Гермиона едва дышала от наслаждения, с её губ срывалось его имя или же протяжное «да». Гарри аккуратно поставил её на ноги, развернул к стене и продолжил начатое. Гермиона, чуть прогнувшись в спине, отзывалась стонами на его толчки и вся дрожала на самом пике. Она устояла на ногах, потому как Гарри поддерживал её за талию и грудь. Весь взмокший и раскрасневшийся, он целовал её в губы и звал в душ.

— Сейчас… — выдохнула она и снова вернулась к его очкам.

Починить их удалось только с третьего взмаха палочки. Вероятно, всему виной было её возбуждение и неспособность сосредоточиться, заключила Гермиона и отправилась за Гарри наверх. На следующее утро сова принесла ему уведомление, что новое слушание в Визенгамоте состоится к концу недели. Гермиона рассчитывала пойти вместе с ним, но Гарри был против.

— Ещё не хватало, чтобы дерьмо, которое там несут, на тебя вылилось, — твердил он.

— Но я хочу тебя поддержать, — возражала она. — Посижу в зале, и пусть все видят, что я не верю во всякие…

— Гермиона, нет, и думать об этом забудь.

В этом вопросе Гарри был непреклонен, и ей ничего не осталось, как тяжко вздохнуть и сдаться. К тому же поводов для беспокойства к концу недели и так прибавилось. Волшебная палочка почему-то работала через раз, от кошмаров, если они приходили, Гермиона снова, бывало, что-нибудь роняла или разбивала. Наверное, стоило сходить в Косой переулок и проверить палочку, а ещё зайти в Мунго и попросить что-нибудь успокаивающее, но было не до того. Гермиона купила себе несколько книг о беременности и тревожилась совсем о другом. У неё не было тошноты по утрам, как писали авторы книг, не тянуло низ живота, не набухала грудь. Она кусала губы, чувствовала, как кровь временами громко стучит в висках, и не знала, говорить ли Гарри догадки, что приходят в её голову, или нет. В пятницу, когда он отправился на слушание, Гермиона ходила по гостиной взад-вперёд и, не выдержав, сорвалась по каминной сети в Мунго.

Её принимал один из знакомых целителей, мистер Кеннет, и пока она торопливо излагала ему все свои опасения, сидя на кушетке, он лишь улыбался.

— Понимаете, я только… ем, как саранча, всё подряд, чего со мной раньше не бывало, а остальное… Такое чувство, что… — Гермиона набрала побольше воздуха в грудь и озвучила самое ужасное: — А что, если у меня после отравления и… всего остального замершая беременность? Что, если эмбрион, он… он… м-мёртв? — едва выдавила из себя дрожащим голосом.

Улыбка с лица мистера Кеннета сползла, он приблизился и взял её руки в свои.

— Милая моя, как в вашей голове только родились такие ужасные мысли?

— Ну, я много читала и вижу, что…

— Миссис Поттер, уверяю вас, с вами всё в порядке. Не верите мне, спросите кого-то другого, можете, к частному целителю обратиться, уверен, он тоже подтвердит, что… если вам так угодно называть, эмбрион жизнеспособен. Поймите, не у всех беременность протекает одинаково. Разве в ваших книжках не писали о… например, о позднем токсикозе?

— Писали, но…

— Вот видите, вам очень повезло, другие женщины могут вам только позавидовать. И если уж на то пошло, вы перенесли большой стресс, ваш организм едва успевает восстановиться от одного, как ему приходиться перестраиваться под другое...

Гермиона пыталась успокоиться и поверить, но у неё это плохо получалось. От волнения она рассказала и про волшебную палочку, которая её плохо слушается.

— Хм, это вполне объяснимо, ваша магическая сила толком не восстановилась, и волшебная палочка это тонко чувствует, неудивительно, что бессознательно у вас лучше получается использовать магию. Знаете что, я вам выпишу ещё одно простое по составу зелье и настоятельно рекомендую как можно больше отдыхать, не читайте всё подряд и не примеряйте это на себя. А теперь идите-ка лучше домой, расслабьтесь и приходите через неделю с мистером Поттером. Не увижу улучшений, положу вас обратно на койку. Если не прекратите так сильно нервничать, угрозы выкидыша будет не избежать.

В итоге Гермиона вернулась из Мунго с ещё одним пузырьком и поставила его в кухонный шкаф. Она пыталась заняться готовкой, но так волновалась, что испортила суп, кинув в кастрюлю слишком много картофеля и вермишели. Гарри, которого она безумно ждала, пришёл после обеда.

— Всё в порядке, — устало сказал он, разувшись в прихожей. — Визенгамот отказал Перси в удовлетворении требований и назначил ему штраф за клевету.

Гермиона не знала, что сказать, только прижалась к нему и обхватила руками шею. От переизбытка чувств она переусердствовала, и Гарри немного разжал её руки.

— Эй, я же сказал, всё будет хорошо, — произнёс он и заглянул ей в глаза. — Ты чего? Всё в порядке?

Возможно, стоило рассказать ему про поход в Мунго, но ведь её опасения оказались напрасными, и она только кивнула. Ночью они лежали в постели, и Гарри любил её с такой силой, что чуть позже Гермиона едва дышала и шутливо заметила, что совсем не против, если его ещё раз вызовут на какое-нибудь слушание. Утром она очень долго спала, отходя от переживаний, скопившихся за неделю, и не заметила, когда Гарри поднялся. Коснувшись ладонью пустой подушки, Гермиона открыла глаза и поняла, что пора вставать. К моменту, когда она спустилась вниз, из кухни доносились негромкие голоса, и она осторожно двинулась вперёд.

Гостя Гермиона узнала — это был тот самый человек с колдофото в «Ежедневном пророке», мистер Джеткинс. Как только она появилась, он поднялся из-за стола, представился и склонил голову.

— Моё почтение, миссис Поттер. Приятно видеть вас в добром здравии.

Гермиона неуверенно поблагодарила его за помощь и уселась рядом с Гарри. Он подвинул к ней заварочный чайник, пустую чашку и продолжил прерванный разговор.

— Если честно, мне бы не хотелось, чтобы миссис и мистер Уизли расплачивались за Перси, они и так бедно живут и не виноваты, что всё так вышло.

— Да ну что вы, мистер Поттер, никто не будет истребовать с них деньги. Штраф наложен на Перси Уизли, ему и отрабатывать этот долг. Думаю, два года безвозмездной работы на Министерство помогут ему понять, что не стоило возводить напраслину на честных людей.

— Хорошо… — задумчиво согласился Гарри, — а как же моя жена? Гермиона тоже работает в Министерстве, не то чтобы я опасался, что ей могут что-то сделать…

— Га!.. — Гермиона поперхнулась чаем и не была услышана.

— Хм, могу подать прошение в Визенгамот о запрете приближаться к ней, — серьёзно ответил мистер Джеткинс.

— А это возможно? — заинтересовался Гарри.

— Учитывая, что вашей жене был нанесён немалый вред и к тому же она сейчас находится в положении, что требует исключить душевные потрясения, думаю, что да. Визенгамот примет во внимание все обстоятельства и пойдёт нам навстречу.

— И как это будет выглядеть?

— Членам семьи Уизли отправят письменное предупреждение. Любая попытка приблизиться к вашей жене будет расценена как давление и повлечёт наказание. Так мне подать прошение?

— Да, буду вам очень признателен.

Мужчины обсудили вопрос оплаты и пожали друг другу руки. Гермиона хотела сказать Гарри, что его желание оградить её от малейших упрёков — это уже слишком, но, видя, в каком он настроении, передумала. Гарри ведь тоже очень сильно переживал за те недели, что она провела в Мунго, и его паранойя вполне объяснима. Если ему будет спокойнее с «запретом», то так тому и быть.

До конца августа они только и делали, что гуляли допоздна, нежились в постели или же предавались страсти. С началом сентября Гарри вернулся к учебе, а Гермиона решила последовать рекомендациям и написала начальнику, что пока не может вернуться к службе. К её удивлению, тот ответил, что у него на руках письмо из Мунго, и он бы не допустил её к работе раньше октября. Теперь Гермиона занималась хозяйством. В первую неделю готовила, меняла занавески, постельное белье, протирала пыль, размещала свои вещи в их спальне с Гарри, перебирала его вещи и стирала. Сам Гарри приходил под вечер, временами такой усталый, что только принимал душ и сразу же ложился в постель, зато теперь он тоже рано вставал, готовил с ней завтрак или же, бывало, не давал подняться с постели и вознаграждал лаской и теплом на весь день. Во вторую неделю Гермиона немного разгрузилась, и её снова стало одолевать прежнее беспокойство. Она не выдержала и сходила в обыкновенную клинику. Пришлось, конечно, оформить кое-какие документы, но спустя время она наконец лежала на кушетке, задрав футболку до груди, и напряжённо смотрела в экран.

— Сердцебиение плода в пределах нормы, — сообщала специалист, не представляя, какое облегчение приносят её слова. — Патологий в развитии не наблюдаю.

Гермиона не шла, скорее, летела домой, широко улыбаясь. Помимо консультации, она получила ещё и распечатанный снимок с экрана, на нём, конечно, пока было мало что видно, но и этого хватило, чтобы переполнить её душу восторгом. Она несколько раз раскрывала и снова складывала листок, не замечая ничего вокруг. У самого дома Гермиона резко остановилась, застав на крыльце незваного гостя, и схватилась за волшебную палочку.

— Тебе нельзя ко мне приближаться! — сказала она, выкинув руку вперёд.

— Я и не собирался, — хмуро ответил Рон, поднявшись со ступенек. — Гермиона… прошу тебя, поговори с Гарри. Если ты попросишь, он ведь смягчится и всё сделает. Прошу, попроси его выпустить Джинни.

— С чего это я должна его об этом просить?! — резко ответила Гермиона. — Джинни меня чуть не убила!

— Слушай, я понимаю, она перешла все разумные границы! — горячо согласился Рон. — Но ведь она уже наказана, она не сможет больше использовать магию, для чего ей ещё в Азкабане сидеть? Чтобы Гарри мести ради подложил её под… под гнилого урода? — прибавил он и плюнул в сторону.

— Гарри ни под кого не подкладывал Джинни! Если у тебя есть претензии к решению Министерства, вот туда и обращайся, а я... А-а-ай!

Волшебная палочка так сильно накалилась, что обожгла руку, и Гермиона её выронила.

— Ну конечно, ты ведь сама невинность! — разгневался Рон. — Да, Джинни поступила подло, я это не отрицаю, но она ведь расплатилась за это сполна! Неужели этого мало?! Для чего унижать её и предлагать лечь под Долохова?! Тебе самой-то не противно поступать так низко?! У вас с Гарри ещё не всё потеряно, а её жизни конец!

— Уходи! — воскликнула Гермиона, поморщившись из-за обожжённой ладошки, и схватила палочку с асфальта другой рукой. — Убирайся вон, пока я сама не заявила, что ты оказываешь на меня давление!

— Я думал, ты куда разумнее Гарри и понимаешь, что такое наказание — это уже слишком! — не унимался Рон.

— Я не хочу это слышать! Уходи!

Гермиона вбежала по лестнице наверх и закрыла за собой дверь.

— Я-то уйду, а ты на всю жизнь останешься с этим! — доносился с улицы всё тот же голос. — И знаешь что, не зря Джинни тебя прокляла, надеюсь, у таких бесчувственных уродов, как вы с Гарри, никогда не будет детей!

Послышался характерный хлопок, и за дверью сделалось тихо. Гермиона часто дышала и ощущала дикое биение сердца в груди. Рон от злости сказал ей какую-то чушь. Джинни её не проклинала, а отравила. У них с Гарри будет ребёнок. Она снова развернула распечатку и посмотрела на изображение. Вот оно, подтверждение, их крохотное чудо, самое настоящее, живое. Гермиона немного постояла и ушла на кухню. Стоило смазать саднящую ладошку заживляющей мазью и заодно принять пару лекарств.