Год Крысы. Дороги. Часть 2 (гет)

Альк терпеть не мог карет, но выхода не было — скакать безостановочно в седле невозможно, а тратить время на ночёвки он не мог.

Карета была непростая — с вензелем бывшей тсарицы Нариды, с двумя сменными возницами, а ещё с охраной из шести саврянских тсецов, сменившихся перед самой границей. Один из них был толмачом. Коров меняли каждые шесть часов, а спать три ночи Альку пришлось сидя, согнув ноги и подпрыгивая на ухабах. Зато было время подумать.

Города они пропускали, и путешественниками никто особо не интересовался: пришлось только предъявить особую грамоту на въезде в Холмогорию, но этим приграничная стража и ограничилась. Савринтарские послы пользовались уважением.

Дорога была холмистой, лесистой и незнакомой. Когда карета проехала мимо первой сгоревшей деревни, Альк насторожился, понимая, что цель приближается, однако главным сигналом стало отсутствие дара. Утром четвёртого дня он проснулся и понял: предсказания закончились. В груди зияла неприятная знакомая пустота, которую хотелось поскорей заполнить.

Последняя остановка была самой неприятной: толмач долго торговался за сменных коров, потом уставшие всадники остановились на привал, и в результате Альк приказал всем, включая возниц и толмача, оставаться в посёлке. Возражений не последовало. Он сел на свежую корову и за неполную лучину добрался вдоль берега реки до нужного холма.

Неуверенность в том, что его затея выгорит, усугублялась подозрением, что ничего хорошего по ту сторону холма его не ждёт, однако мирно пасущиеся на склоне овцы придали Альку оптимизма. Он стал быстро подниматься по знакомой крутой тропинке, когда вверху среди деревьев мелькнуло одеяние жреца.

— Эй, шако аамир! — воскликнул Альк, припоминая выученное им приветствие: ему очень не хотелось получить стрелу в грудь.

— Альк? — раздался изумлённый женский голос, и впервые при его звуках Альк искренне возрадовался.

Со склона к нему спускалась Ждана — в сером льняном платье, которое он по ошибке принял за рясу.

— Привет, — он помахал ей рукой.

— Альк, — она остановилась в трёх шагах и окинула его странным взглядом, — ты точно не беспокойник?

— А что, похож?

— Нет, — она рассмеялась. — Просто мы думали, что ты умер в пещерах.

— Мне повезло. А как остальные? Многие пострадали во время бунта?

Они подошли друг к другу, Ждана неожиданно радостно приобняла его и кивнула в сторону поселения на вершине холма.

— Мы с Солтаном отсиделись в пещере. Я рвалась в драку, но он меня не пустил. Старик Файкферш выжил, несколько жрецов погибли. Эти идиоты весчане — чтоб им Саший всю жизнь гвозди в жопу вгонял — кого на вилы посадили, кого ножами пырнули, часть домов подожгли, но Файкферш их всё же уговорил остановиться.

— И что, они устыдились и покаялись? — поинтересовался Альк.

— Ага, как же, — Ждана презрительно сощурилась. — Испугались возмездия камня и разбежались, предварительно украв всё, что успели.

Альк не удивился.

— У тебя самой всё в порядке?

— Да, — отмахнулась она, — что со мной будет? Так с Солтаном и живём. А вот как спасся ты? Неужели уплыл на лодке?

— Что-то вроде того.

— И не попрощался?

— Не смог.

— Бросил нас? А мы думали, ты заблудился, искали тебя. Сволочь ты, видун…

Он не хотел трубить всем подряд о своём странном перемещении в пещерах — сначала об этом должен узнать только старик, а там пусть говорит, кому сочтёт нужным. Альк слишком хорошо знал, что дурацкие суеверия работают в противоположные стороны: его могли начать боготворить, а могли и посадить на кол за волшебство.

— Откуда ты приехал?

— Из Ринтара.

— Наверное, с ног валишься? — чуть смягчилась Ждана.

— Не только стою, — возразил Альк, — но и готов как можно быстрее встретиться со стариком. Надеюсь, он на месте?

— Тебе повезло. Файкферш был сильно болен, но недавно поправился. Чуть голоса не лишился из-за удара по горлу.

— Он молитвы читает?

— Да. А что случилось? — подозрительно спросила Ждана. — Твой дар так и не вернулся?

— Вернулся, но у меня появилось одно важное дело, которое не решить без Изге-Клаш.

В этот момент к ним навстречу вышел Солтан, и Альк отметил, что лицо советника холмогорской общины выражало радость, удивление и немного подозрение.

Старик выглядел уставшим — его глаза впали, нос удлинился, руки подрагивали — и только густая седая борода выглядела по-прежнему солидно и сурово. Он так обрадовался, увидев Алька, что на щепку позабыл все саврянские слова. Когда дар речи к нему вернулся, Файкферш жестом попросил всех выйти из своей комнаты, и они с Альком остались вдвоём.

Они говорили больше лучины. Сначала старик долго и обстоятельно расспрашивал Алька про пещеры, выслушивая подробный рассказ о природе падения в пропасть, о звуках капель, запахах и пропавшей одежде, но Альк, сам желавший о многом его расспросить, всё же сменил тему и поведал о своей проблеме. Старик снова внимательно выслушал, а по окончании разговора предложил не медлить и сразу отправиться к камню.

— Я думал, община кирдык, — сиплым голосом признался он, когда они зашли в пещеру. — Бунт сильный, но камень помогать. Молитва и страх — сильная вещь!

Альк не стал спорить. Его тянуло к камню, как пьяницу к бутылке: коснувшись ладонями влажных шершавых стенок, он ощутил предвкушение, схожее с ожиданием неизбежного удовольствия. Внутри камня всё так же шумела вода, в жерле что-то тихо гудело. Он закрыл глаза и стал слушать молитву старика…

* * *

Исенара проснулась от внезапного толчка — малыш пнул пяткой в правый бок, и она села в кровати. За окном опочивальни серело ранее утро, предвещавшее дождливый день. Спустив ноги на пушистый ковёр, она прислушалась к шуму в соседней комнате: тсарская спальня была рядом, за высокой двустворчатой дверью.

Шарес в последнее время спал плохо, от его раны попахивало тленом, и он настоял на том, чтобы беременная Исенара отдыхала отдельно, но в шаговой доступности. Накануне у него был жар — несильный, но утомительный, — однако она не смогла уговорить его днём лечь в постель. Пока тсарь был в силах выполнять свои бесконечные тсарские обязанности, он издавал указы, подписывал бумаги, давал распоряжения по поводу посольств и управления дворцом, справлялся у Кастия о налогах и настроениях в народе. Кастий не смел говорить всю правду. Исенара не особо любила этого маленького круглого человечка, но он был достаточно умён и деликатен, чтобы не напоминать лишний раз тсарю о болезни, и она была ему за это благодарна.

Набросив на плечи кружевную накидку, Исенара постучала и вошла в спальню к супругу. Тот стоял у окна и смотрел на небо, разрезанное одиноким лучом зари, пробившимся сквозь облака. На нём были светлые штаны и широкая ночная рубаха.

— Шарес…

Он повернулся, протянул к ней руки.

— Иди сюда. Как ты, милая?

— Хорошо, — она осторожно прижалась к его груди, стараясь не касаться перевязанной руки. — Почему ты не спишь?

— Не знаю. Выспался. А ты?

— Малыш стучит… Вот, послушай сам, — она приложила его ладонь к своему животу, и усталое лицо тсаря озарилось улыбкой.

— Приятно познакомиться, ваше тсарское высочество, — сказал он.

Исенара подавила всхлип, но быстро взяла себя в руки и сказала:

— Через три месяца мы его увидим.

— Жду не дождусь…

Они помолчали. Малыш утих, и тсарь переложил руку Исенаре на голову, погладил длинные белые волосы, спадающие по плечам на спину.

— Что его ждёт, Шарес? — тихо спросила она.

— Только хорошее, — убеждённо ответил тот и вдруг дёрнул раненой рукой.

— Что?

— Ничего, что-то кольнуло.

Она потрогала его лоб, но Шарес недовольно отпрянул.

— Я в порядке. Всё будет хорошо, — противореча своим словам, он процедил сквозь зубы сочное ругательство, которое при Исенаре себе не позволял.

— Позвать лекаря? — взволнованно спросила она.

— Нет.

— Болит?

— Не особо. Так, горит слегка. Ох…

Его тяжёлое тело стало заваливаться на бок, и Исенара, придерживая одной рукой живот, а второй мужа, громко закричала, прислоняя побледневшего Шареса к стене.

На крик прибежал слуга, затем лекарь, все засуетились, а она, пытаясь унять биение сердца, села у изголовья кровати и стал молиться черноволосой Хольге.

В Саврии Божиня изображалась белокурой, но здесь, в общей столице двух тсарств, во всех молельных и во дворце святой лик заступницы обрамляли чёрные волосы. Исенара не слушала ни болтовню слуг, ни суровые, чёткие указания лекаря. Шаресу дали понюхать соли как раз, когда молитва Исенары закончилась, и он открыл глаза.

— Как вы себя чувствуете, ваше тсарское величество? — спросил лекарь.

— Рука болит.

— Вы уверены?

— Настолько, что я готов дать тебе ею по башке…

Лекарь улыбнулся.

— Это хорошо.

— Неужели? — вспылил Шарес, закусывая губу.

— Это добрый знак. Вы давно её не чувствовали. Боль — признак движения крови.

— Я должен возрадоваться?

— И мы тоже, — лекарь поклонился. — Хвала Хольге!

— Хвала Хольге, — повторила изумлённая Исенара.

Она и раньше верила в целебную силу молитвы, но теперь пообещала себе, что непременно станет молиться обеим Божиням — белокосой и черноволосой — по два раза в день.

* * *

Альк лежал на траве, уставившись в ясное синее небо. Заслонившее солнце облако напоминало большого дракона из Рыскиной сказки, из пасти которого вырывался огонь.

— Альк, — раздался над ухом неприятный мужской голос, — ты хорошо?

— Вроде живой.

— Кровь нет, почему ты падать? — удивился голос.

— Саший их всех за ногу, — ответил Альк.

Внутри всё горело, ладони и стопы похолодели.

— Я знать, что Саший — муж ваша Божиня. Почему вы им ругаться? — старик сидел на траве возле Алька и вглядывался ему в лицо.

На серьёзную теологическую беседу у Алька не было сил, но и не пояснить он не мог:

— Саший — проказник.

— Ты сделал, что надо?

— Угу.

— О, радость-счастье, да?

— Радость, счастье, — сухо подтвердил Альк.

Он знал, что выбрал непростой путь для Шареса. Дорога перед ним тянулась извилистая и опасная, как обычно и бывает у тсарей, зато длинная.

— Ты тратить весь дар? — проскрипел Файкферш.

— Угу.

Тот покачал головой.

— Так не надо, видун. Много сила тебя разорвать.

Примерно так он себя и чувствовал: его словно разорвало на кусочки, но в последний момент ручеёк небольшой сторонней силы не дал частям разлететься, вновь соединив их и скрутив в плотный жгут, который теперь постепенно расслаблялся.

Альк вдруг сжал зубы в тревоге: это ведь не могла быть Рыскина сила? И тут же утешил себя мыслью, что Рыска слишком далеко, чтобы ощутить его старания и страдания... С другой стороны, если она почует, что с ним неладно, то не пожалеет своей удачи.

Дорого бы он заплатил за то, чтобы проделать быстрый путь домой через пещеру, но только более спокойный и комфортный — без падений в мокрую бездну и потери штанов — но это было, конечно же, невозможно. Альк представил себе, как захохочет щедрая вдова из вески под названием Дымка, если он снова предстанет перед ней в голом виде и расскажет байку про ограбление в пещерах. Кстати, он так её и не отблагодарил, а ведь обещал заплатить за еду и одежду… Не до того было, Божиня свидетель! Альк очень сомневался, что Милица ждёт от него весточку или вознаграждение — а зря. Он поклялся себе, что в ближайшее время найдёт способ исполнить обещание.

Если ему повезёт и ощущение, будто он полудохлая рыба, быстро пройдёт, то можно будет попросить старика снова «заполнить» его силой камня, а затем отправится в посёлок к отдохнувшим тсецам и коровам. Скакать днём и ночью они больше не смогут, так что обратный путь в Ринстан займёт неделю. Альк желал лично убедиться, что его смекалка и импровизация — точнее, сумасбродство и идиотизм — всё-таки принесли свои плоды, и лично переговорить с Исенарой и, конечно, отцом. В запале своего плана «Б» он не успел расспросить его о том, как долго мама собиралась оставаться в ските у деда и что намеревалась сказать Рыске.

— Альк, ты лежать?

— Да, ещё немного полежу.

Боль отпускала.

— Ждана нести отвар, — предупредил старик. — Ты пить, хоть и вонючий.

— Чего? — рассеянно спросил Альк, отвлекаясь от скачущих мыслей.

Он, конечно, давно не мылся и теперь весь взмок от борьбы с воротом, но был не настолько грязным, чтобы вонять.

— Там чернолист, но ты пить.

Альк наконец понял, что речь не о его гигиене, и кивнул.

Дракон в небе давно уплыл, и его сменили мирные, кудрявые овечки.

* * *

На то, чтобы восстановиться, у него ушёл всего день.

Назавтра после пророчества Альк засобирался в дорогу. В другое время он, возможно, и погостил бы в холмогорской общине — в первую очередь, чтобы поговорить побольше о камне со стариком Файкфершем, — но дома ждали неотложные дела.

После того, как Ждана принесла ему лечебный и вонючий настой, они какое-то время вместе сидели на поляне.

— Ты планируешь здесь и дальше жить? — спросил Альк.

— Нет. Скоро уеду, — ответила тараканиха.

— Если хочешь, можешь уехать сегодня — в соседней веске меня ждёт карета с сопровождением.

— Ты повезёшь меня домой в карете? — усмехнулась она.

— Я обещал вернуть тебя домой, но в прошлый раз не вышло, и не по моей вине.

— Спасибо, конечно, Альк Хаскиль, но ты меня неправильно понял. Мы поедем вместе с Солтаном.

Альк почти не удивился.

— Куда?

— Солтан хочет попробовать отыскать своего отца.

— Разве тот не погиб в… — Альк прервался на полуслове, а затем продолжил: — Он мог не погибнуть в пещере, а перенестись. Вот только куда?

— Сначала мы проверим Длань Сашия, о которой ты говорил.

Альк поморщился.

— Пещеры большие, там есть трупы после наводнения.

— И всё же мы рискнём. Солтан не исключает, что его отец жив. Он давно облазил все ходы и выходы в местных пещерах и понимает, что тело отца могла унести вода, но надежда есть.

— А если в Длани Сашия ничего не выйдет?

— Тогда попросим помощи у тебя — ведь ты слышал про другие места перемещения? Про какой-то остров?

Альк неохотно кивнул. Впутывать деда в свои дела ему не хотелось — они с Рыской и так разнообразили его существование донельзя…

— Я узнаю, что смогу, и передам для вас сообщение в наш дом в Ринтаре, — пообещал Альк. — Вы сможете приехать туда и его забрать, даже если меня не будет на месте.

— Договорились, — Ждана просияла.

Они помолчали, глядя вниз с высокого склона. Летом эти места смотрелись просто потрясающе.

— Ты поплывёшь с ним на какой-то дикий остров? — Альк ухмыльнулся.

— Ну, я не боюсь воды, и у меня, как ты знаешь, есть опыт плавания.

— На пиратском судне?

— Заткнись. Этого Солтану знать необязательно.

Они снова помолчали.

— А свой вопрос в Саврии ты решить не хочешь? — он искоса глянул на Ждану.

— Не думаю.

Но Альк не сдавался.

— Твоя мать, несмотря на новых детей, вряд ли забыла старых. Может быть, она точно так же не верит, что ты утонула, и ищет тебя.

Ждана скривилась.

— Умеешь ты, Хаскиль, испоганить настроение.

— Это да, — согласился он.

Она встала.

— Может, когда окончательно оклемаешься, подерёмся на мечах?

— Тебе здесь не с кем? — со смехом спросил он и вдруг услышал за спиной шаги.

Они оба не заметили, как на холм успел подняться Солтан.

— Не с кем? — переспросил тот.

Ждана бросила на Алька колючий взгляд и объяснила с милой улыбкой:

— Мы думали снова потренироваться на мечах. Здесь у нас оружие запрещено, а я не хочу терять форму.

— Ты уже рассказала Солтану, что мы с тобой никогда не спали и ты это придумала, чтобы ему понравиться? — выпалил Альк и заработал убийственный взгляд Жданы.

Та тихо выругалась, а советник выразительно кашлянул.

— Не успела, — сквозь зубы процедила она.

— Ну вот, теперь он знает, — ответил Альк, с трудом поднимаясь с земли. Голова немного кружилась от слабости. — Не люблю недосказанности.

Солтан усмехнулся и сказал:

— Я рад, что это недоразумение окончательно прояснилось.

И они со Жданой, тихо переругиваясь, стали спускаться к своему дому среди сосен.

* * *

По пути в Ринстан Альк долго размышлял над тем, что ему рассказал Файкферш — старик, «видящий море».

Возле камня община обитала не одну сотню лет, и тот помог исцелиться сотням людей. Паломники приходили сюда осенью, когда из его недр начинал бить целебный фонтан. Что заставляло стекавшие вниз капли менять направление и в течение нескольких дней бить вверх, оставалось загадкой. Альк подозревал, что дело в каких-нибудь подводных течениях, но старик верил, что речь идёт о магии.

Путникам камень давал силу, «видящих» наделял даром отличать правду от лжи, а Файкфершу продлевал жизнь благодаря молитвам. Сколько старику на самом деле лет, Альк так и смог выяснить — тот юлил и возводил очи к небесам.

Несколько раз жрецы находили в глубинах пещер мертвых людей, которые неизвестно как туда попадали. А предыдущий старейшина рассказывал, что очень давно из пещер и живые выходили. В одной из зал старик показал Альку наскальный рисунок с изображением такого гостя: маленький, худой, нос приплюснутый, в длинных мочках ушей — кольца.

Альк знал, что его деда это очень заинтересует, и потому постарался запомнить изображение как можно лучше.

Во время последней остановки перед прибытием в Ринстан Альк попросил одного из сопровождавших их тсецов выполнить особое поручение и отправил его в приграничную веску под названием Дымка. Полагая, что читать Милица не умеет, Альк приложил к трём златам бумагу с рисунком штанов и рубахи, чтобы вдова не перепугалась официального посыльного и поняла, за что её благодарят. Отдельно тсецу было поручено выкупить старый ринтарский меч у местного хуторянина и привезти его в Ринстан в дом Хаскилей.

Поборов искушение бросить к Сашию эту каретную делегацию и отправиться прямиком в скит, Альк потребовал сократить последнюю стоянку и мчать в столицу. Ему нужно было как можно скорее поговорить с Исенарой и убедиться, что ворот помог Шаресу, затем придётся объясняться с отцом — полной уверенности в том, что отец одобрит его импровизацию, у Алька не было, но он не особо волновался по этому поводу: не впервой.

В Ринстане Альк сразу поехал во дворец, несмотря на то, что ужасно выглядел с дороги, полагая, что Исенаре будет совершенно наплевать на чистоту его сапог и на его причёску. Он прождал её пол-лучины в приятно прохладных покоях, и когда молодая тсарица вышла, сияющая и спокойная, всё понял по её лицу.

— Шарес поправляется, — сразу сообщила она, приглашая его сесть рядом на кушетку.

— Прекрасные новости! — воскликнул Альк, принимая приглашение. — Опасность миновала?

— Лекарь суетится, постоянно меняет повязки и мажет руку какой-то пахучей мазью, но улучшение очевидно. Рука спасена. Его кровь победила заражение, — Исенара бросила взгляд на одежду Алька и добавила: — Я вижу, что ты с дороги. Ты сделал всё, что хотел?

Альк кивнул и не удержался от вопроса:

— Исенара, скажи, а когда именно наступило улучшение?

— Ровно неделю назад, когда я была с ним. Шарес вдруг почувствовал сильную боль в руке, я позвала лекаря и стала молиться.

— Молиться? — удивился Альк и добавил задумчиво: — Как интересно…

Он не верил, что молитва работает, но, кажется, тот прилив силы, который помог ему в конце концов справиться с воротом, был вовсе не от Рыски. Исенара всей душой желала выздоровления любимому мужу, и это стало последней каплей.

— Ты смог повернуть ворот благодаря дару того камня? — спросила она.

— На самом деле, — честно ответил Альк, — я думаю, главную роль сыграла твоя молитва.

Она снова просияла.

— Выпьешь что-нибудь? Шарес занят, у него много дел. Столько всего надо наверстывать после болезни, — она по привычке погладила свой большой живот.

— Спасибо, ваше величество, но я не хочу вас отвлекать, — церемонно ответил Альк. — И вид у меня дорожный...

— Ну что вы, господин Хаскиль, — она тепло глянула на него из-под светлых ресниц, — мы тоже поговорим о делах. Разговор будет недолгий, и вы сможете очень скоро переодеться.

Альк удивлённо поднял брови.

— Я вас слушаю.

Исенара выдержала эффектную паузу.

— Как вы посмотрите на то, чтобы стать наместником Брбржыща?

Альк застыл на месте. Он совершенно этого не ожидал и был действительно обескуражен.

— Весьма неожиданное предложение… Не уверен, что тсарь и Совет его одобрят.

— Это было предложение Шареса, и я его поддержала, — она лукаво подняла бровь, и Альк понял, что к нужному решению тсаря мягко подвели. — Нам важно, чтобы в главном городе Саврии был порядок.

— Исенара, послушай… — начал было Альк, но его прервали.

— Нет, это ты послушай. Я знаю, что этот пост обычно занимают люди постарше, с опытом и связями, но если тсарями становятся в двадцать пять, то почему наместник не может быть молодым?

— Я подумал не про свой возраст, а про твои мотивы, — признался он. — Если ты это делаешь из благодарности за мою помощь, то это неправильно.

— Моя мама верит, что ты справишься. Я знаю, что на тебя можно положиться. Шарес тоже убедился в твоей преданности и эффективности. Ну так как? Будешь думать?

Он неуверенно кивнул.

— Хорошо, только недолго, — предупредила она. — И я уверена, что ты примешь правильное решение.

Альк глянул ей в глаза и сказал после небольшой паузы:

— Мне нужно посоветоваться с женой.

— Вот как? — светлые брови Исенары подскочили вверх. — Надо же... Поздравляю! Когда ты успел?

— Зимой, ещё до моих… гонений.

— И кто она?

— Ринтарка — точнее, полукровка. Вы встречались.

Исенара удивлённо заморгала.

— Та девушка, с которой ты приходил во дворец, чтобы отдать мне письмо?

Он кивнул.

— Но она…

— Продолжай, — попросил Альк.

— Разве она из благородной семьи?

— Нет. Именно поэтому я решил тебе обо всём рассказать. Мы обвенчались тайно.

— И твои родители не знают? — почему-то обрадовалась Исенара.

— Знают, но… не уверен, что одобряют.

— Я их понимаю. Альк, ты выкинул неожиданный фортель, — она от души рассмеялась. — Думаешь, твоя весчанка не захочет стать супругой наместника Брбржыща?

Альк покачал головой.

— Дело не в этом. Думаю, что в свете этой информации ты, Шарес или твоя мама можете передумать насчет моей кандидатуры.

Исенара задумчиво прикусила губу.

— Альк Хаскиль… Ты и так скандальная кандидатура! Будь у тебя хоть три жены, шуму было бы столько же. Главное, чтобы ты действительно хотел занять этот пост. Ты нам нужен.

— Не уверен, — честно ответил Альк.

— Вот и подумай, — в её голосе прозвучало разочарование. — Ты женился — может быть, пора остепениться?

— Может быть.

— Что ж, дай мне ответ как можно скорей, но учти, на это место метил старший Цисарж. А вообще, — она радостно тряхнула белокурой головой, — грядут перемены! Шарес хочет омолодить двор. Нет, твой отец в Совете останется, но некоторые старцы уйдут. Да и нового начальника тайной стражи надо искать…

— А что случилось со старым, с Кастием? — удивился Альк.

— Лекарь говорит, печень подвела. То ли переел, то ли перепил, то ли всё вместе… Одним словом, эта должность вакантна — но её я тебе не предлагаю.

— Спасибо, что даже не пытаешься, — усмехнулся Альк и задумчиво добавил: — Кстати, у меня был к господину Белоручке один важный вопрос.

— Какой?

Альк заколебался. Ему не хотелось озадачивать Исенару новой проблемой — с другой стороны, они так кстати снова вспомнили о встрече в Брбржыще и доставленном письме…

— Примерно год назад я рекомендовал в тайные стражи одного парнишку — ну, того ринтарца, который был третьим, — он дождался понимающего кивка и продолжил: — С тех пор от него ни слуху ни духу. Точнее, какие-то концы я нашёл, но тайная стража умеет хранить секреты.

— Кастия временно замещает Игнатий Куронос, его бывший помощник. Я устрою вам встречу, и ты всё выяснишь, — решительно заявила Исенара. — Думаешь, твой друг мог пропасть во время того… недоразумения, когда на вас охотились — кстати, не без участия Белоручки?

— Возможно.

— Уверена, всё скоро выяснится.

Она тяжело встала, и Альк тоже поднялся.

— Спасибо, ваше тсарское величество.

— Это вам спасибо, господин Хаскиль.