По ту сторону дневника (джен)

Финальная глава, которая подводит итоги и открывает дверь в будущее.

Последние дни августа истекали, как песок сквозь пальцы. Лето, начавшееся в тревоге и неопределенности, заканчивалось с чувством ясной, хоть и пугающей цели. Воздух на площади Гриммо, 12, больше не был спертым от пыли и застарелого горя. Он был наэлектризован предвкушением битвы, решимостью и тихой, крепкой любовью, которая стала центром их маленького мира.

Охота за крестражами началась. Их первым успехом стала поимка Мундунгуса Флетчера. Это была операция, спланированная Джинни, а исполненная Сириусом и Люпином. Они не стали ждать, пока он появится на пороге. Они выследили его в Лютом переулке, зажали в темном углу и провели допрос, который был гораздо эффективнее любых методов Министерства. Перепуганный до смерти Дунгус не только рассказал им о медальоне, который у него отобрала «какая-то жаба из Министерства», но и в деталях описал эту женщину. Долорес Амбридж.

Цель номер один была ясна. Проникнуть в Министерство, найти Амбридж и забрать медальон. План уже разрабатывался, и он был дерзким, сложным и опирался на уникальные таланты каждого члена их команды.

Но сегодня был последний мирный вечер перед началом учебного года, который для Гарри, Гермионы и Джинни должен был стать прикрытием для их настоящей миссии. Они стояли на пороге дома, глядя на темнеющее лондонское небо. Сириус и Люпин стояли позади них, на верхней ступеньке крыльца. Это была сцена прощания, но без лишних слов и слез.

— Ты уверена, что хочешь вернуться в Хогвартс, Джинни? — спросил Сириус, его голос был серьезен. — Ты могла бы остаться здесь. Помогать нам. Ты уже не ребенок.

Джинни посмотрела на него и улыбнулась.

— Я нужна им там. Амбридж все еще в школе, пусть и не на посту директора. Снейп — тоже. И Дамблдор… — она сделала паузу. — За Дамблдором нужно присматривать. Он может быть союзником, но он никогда не перестанет быть игроком. А я не люблю, когда кто-то двигает мои фигуры без спроса.

Сириус хмыкнул, в его глазах блеснуло восхищение.

— Ты рождена быть Блэком, рыжая. Жаль, что тебе не повезло с фамилией.

— Я довольна своей, — ответила она, и ее взгляд потеплел, когда она посмотрела на Гарри и Гермиону. Они стояли рядом, их руки были сцеплены, и между ними ощущалась такая гармония, что, казалось, ее можно было потрогать.

Гарри сильно изменился за это лето. Он вырос, возмужал. Ужас и растерянность в его глазах сменились спокойной, уверенной силой. Он больше не был мальчиком, с которым случались ужасные вещи. Он был мужчиной, который собирался дать сдачи. И рядом с ним, как неотъемлемая часть его самого, стояла Гермиона. Ее ум, всегда бывший ее главной силой, теперь был подкреплен уверенностью в себе и в чувствах Гарри. Она больше не была «всезнайкой». Она была мозговым центром их сопротивления.

Джинни смотрела на них, и в ее сердце смешались гордость архитектора, любующегося своим творением, и тихая грусть. Грусть по той жизни, которой у нее никогда не было, и по той, что ей пришлось прожить. Она так долго была марионеткой, кукловодом, стратегом, что почти забыла, каково это — просто быть. Быть кем-то, а не играть роль.

Старый ментальный щит Тома Риддла давно растворился, как утренний туман. Она сама его разобрала, кирпичик за кирпичиком, заменяя примитивную конструкцию на свою собственную, многоуровневую и гибкую защиту. Теперь в ее разуме была библиотека, не хуже, чем у Волдеморта. Но в центре этой библиотеки, в самом защищенном зале, хранились не темные секреты, а воспоминания из другого мира. Запах свежесваренного кофе. Шелест страниц бумажной книги. Шум дождя за окном ее старой квартиры. Эти воспоминания были ее якорем, ее тайной, ее последним рубежом обороны. Они напоминали ей, кто она на самом деле, не давая окончательно раствориться в личности Джиневры Уизли.

Иногда она задавалась вопросом: кто она теперь? Уже не та женщина из другого мира, но еще и не до конца эта рыжая ведьма. Она была чем-то средним. Сплавом двух жизней, двух душ. И она, наконец, начала принимать это.

Она больше не была просто попаданкой в чужом теле. Она была Джиневра Уизли. Новая, переписанная версия. Версия 2.0. Та, что пережила Тома Риддла и стала сильнее. Та, что выбрала свою семью и свою цель.

В этот момент на крыльцо вышел Дамблдор. Он появился бесшумно, как всегда. Его почерневшая рука была скрыта в складках мантии, а лицо было усталым. Он вернулся с очередных поисков.

— Гарри, Гермиона, Джиневра, — сказал он, его взгляд скользнул по ним. — Я рад видеть вас вместе. Сила, которую вы обрели этим летом, — это наше главное оружие.

Дамблдор смотрел на Джинни с особым вниманием. Он все еще верил в ее легенду. Он видел в ней трагическую фигуру, носительницу опасных знаний, которую нужно направлять. Он так и не понял, что она направляет его сама.

— Я надеюсь, вы будете благоразумны в этом году, — продолжил он, обращаясь ко всем троим. — Хогвартс — больше не самое безопасное место.

— Мы знаем, профессор, — спокойно ответил Гарри. — И мы будем осторожны. Но мы также не собираемся сидеть сложа руки.

Это был вежливый, но твердый ультиматум. Мы будем действовать. С вами или без вас.

Дамблдор вздохнул, но в его глазах не было гнева. Возможно, где-то в глубине души он был даже рад, что его бремя теперь разделено.

— Я нашел пещеру, — тихо сказал он. — Ту самую, где он спрятал медальон. Он защищен кровью, зельем отчаяния и армией инферналов. Я не могу пойти туда один. Мне понадобится твоя помощь, Гарри. Когда придет время.

— Я буду готов, — кивнул Гарри.

Джинни слушала их и понимала, что Дамблдор все еще играет в свою игру. Он хотел взять Гарри с собой, чтобы показать ему ужасы темной магии, чтобы укрепить его решимость. Но он не знал, что они уже на шаг впереди. Они знали, что в пещере — фальшивка. И пока он будет готовить поход за поддельным медальоном, они заберут настоящий у Амбридж.

Игра продолжалась. Но теперь они знали правила.

Дамблдор ушел, оставив их одних в сгущающихся сумерках.

— Пора, — сказала Гермиона, ее голос был тихим, но твердым. — Завтра поезд.

Гарри повернулся к Джинни.

— Ты уверена, что все будет хорошо?

— Ничего не будет хорошо, Гарри, — честно ответила она. — Будет тяжело, страшно и больно. Мы будем делать ошибки. Мы можем потерять кого-то. Но мы справимся. Потому что мы вместе. И потому что мы знаем, за что сражаемся.

Она посмотрела на него и Гермиону, на Сириуса и Люпина. На свою семью.

— А я? — спросила она себя, оставшись наедине со своими мыслями, когда остальные вошли в дом. — За что сражаюсь я?

Сначала она думала, что сражается за хороший финал для любимых героев. За то, чтобы исправить ошибки канона, спасти тех, кого можно спасти. Это была цель книжного червя, фанатки.

Потом она решила, что сражается за свое собственное выживание в этом чужом, опасном мире. Это была цель попаданки.

Но сейчас, стоя на пороге дома Блэков, который стал ей домом, она поняла свою истинную мотивацию.

Она смотрела на окна, в которых горел теплый свет. За ними были люди, которых она полюбила. Не как персонажей. А как живых, настоящих людей. Упрямый, преданный Гарри. Блестящая, верная Гермиона. Шумный, но отчаянно ищущий свое место Рон. Ее сумасшедшие, гениальные братья-близнецы. Ее заботливые, хоть и не всегда понимающие родители. Ее новый крестный отец Сириус, который видел в ней не маленькую девочку, а равного партнера. Ее мудрый «дядя» Люпин.

Джинни сражалась за них. За их право жить, любить и быть счастливыми. За их будущее.

В этой борьбе она нашла то, чего у нее, возможно, не было и в прошлой жизни. Она нашла свое место.

Она больше не была пешкой в чужой игре, ни Дамблдора, ни Волдеморта. Джинни не была и просто фанаткой, пытающейся перекроить сюжет. Она стала игроком. Королевой на шахматной доске, которую она сама для себя создала. Королевой, которая защищает своего короля и свою сторону до последнего.

Джинни сделала глубокий вдох, вдыхая прохладный вечерний воздух Лондона.

Она выпрямила спину и улыбнулась темноте.

— Хорошо, Том, — прошептала она в пустоту, обращаясь к призраку, который невольно дал ей вторую жизнь и оружие для борьбы. — Ты хотел наследника? Ты его получил. Вот только я собираюсь разрушить все, что ты построил. И построить на руинах что-то гораздо лучшее.

Она повернулась и вошла в дом, к своей семье. К своей войне. К своему будущему.

Королева сделала свой ход. И игра перешла в эндшпиль.