А Лорд сдержал слово (гет)

Питер Петтигрю обладал невероятным даром раздражать Нарциссу Малфой. Ей не удавалось пока понять, чем именно это было вызвано, но мелкий, щуплый, отвратительно скользкий будто человек, сидевший за столом в её малой гостиной, до крайности утомлял.

Лорд знал всё, и именно поэтому Питер оказался здесь, после того как Нарцисса не смогла участвовать в провалившейся из-за этого операции на континенте. У Драко заподозрили драконью оспу — глупое предположение: вовсе не оказалось правдой, но заставило задержаться. Теперь от участия в любых боевых действиях «за заслуги мужа» Нарцисса была отстранена, но Лорд навязал ей Петтигрю. Крысу, уважать которую было совершенно невозможно, — и толку нет.

«Я обещал ему жизнь. Пусть посмотрят, что Тёмный Лорд может исполнять обещания». Раз за разом вспоминая эти слова, Нарцисса раздражённо вздыхала.

Петтигрю таскался за ней повсюду, увлеченно следя даже за тем, как пуховка касается тонкого носа, а карандаш очерчивает форму губ. «Сделайте мне это одолжение, миссис Малфой, сделайте мне это одолжение. Питеру нужен хороший друг, который покажет ему образец служения Лорду и проследит, что все поручения будут выполнены правильно». Не удержавшись, она закатила Люциусу скандал — и того ударил каким-то проклятием Абраксас. Взлелеянная Блэк, Нарцисса едва успела собрать волосы, бросаясь к окровавленным рукам мужа: в панике она исцелила их ещё до того, как вспомнила нужное заклинание — магия полилась из неё сама. Два года уже миссис Малфой, в ту ночь она плакала, прижимаясь к Люциусу, и шептала что-то безумное, как девчонка.

Лорд вызывал в ней уважение, смешанное с ужасом и недовольством — он врывался в её жизнь тогда, когда этого вовсе не хотелось. Стремящаяся идти как можно ближе к «повелителю» Беллатрикс заливалась над колыбелью Драко, обещая ему возможность уничтожать целые города магглов и мучить грязнокровок — это было бы не плохо, если бы ребёнок не пугался слишком шумной тётки или не пытался схватить её блестящие чёрные кудри. Лестранж называла это «деловой хваткой» и завивала волосы всякий раз, когда собиралась к Малфоям — несмотря на беспокойство Нарциссы. Лишившись одного из локонов, сестра вполне могла ребёнку и навредить.

Нарцисса вышивала, писала и перелистывала том, за который собиралась приняться до того, как втянулась в войну. Составление заклинаний всё-таки было признано лордом Малфоем достойным занятием для невестки: талантливую ведьму он признавал. Потом Люциус, устало хмурясь после разговора с отцом, просил придумать что-то стоящее для Лорда: хотел отличиться — но у неё ничего не выходило. Сопли Драко проходили легко, а заклинание для лечения царапин и ран Люциуса составлялось естественно, чем бы он ни был ранен. Она зачаровала даже Беллатрикс, надеясь поразить которую, авроры применили какой-то неизученный совершенно артефакт. Но вот дурманящие чары, которые почему-то интересовали мужа больше всего, никак не желали действовать так, как надо, и Нарцисса не особенно старалась тратить на них силы и время.

Питер каждый день сидел напротив неё, иногда поднимая водянистые глазки. Она притворялась, что не замечает его вовсе, но раздражение росло постоянно, а Питер продолжал делать выписки из кипы каких-то слишком старых и, казалось, совершенно бесполезных документов, то и дело привязываясь к ней с благодарностями за кров и возможность работать на Лорда.

Дни с Петтигрю неподалёку текли вяло. Люциус занял важный пост в министерстве, дела семьи всё улучшались и улучшались — последний раз подшутив над Драко, Беллатрикс отправилась в Хогвартс «учить детей». Абраксас почти исчез из жизни Нарциссы, сын уже уверенно шагал по комнате, и она принималась за третий гобелен в этом месяце.

— Миссис Малфой, вы позволите? Вам пришло письмо, и я хотел передать сам, если вы не против — из Хогвартса, — он улыбался, и это выглядело мерзко.

О чём ей мог писать... Северус Снейп?

Невоспитанные магглорожденные и вульгарные полукровки ушли из её жизни вместе со школой — ушли, как кошмарный сон.

* * *

Нелли спала у неё в ногах, тепло от камина согрело, наконец, всю комнату, и Лили могла чувствовать себя почти счастливой. Это было маленькое, очень частное и ограниченное счастье, но его чувствовал даже сидевший напротив, в кресле, Северус Снейп, раздумывавший над её последними словами.

— Почему ты думаешь, что она может помочь тебе укрепиться?

— После смерти жены Абраксаса она — леди Малфой. Достаточно влиятельна, более чем достаточно чистокровна...

— ...считает нечистокровных непонятными малоразумными существами, от которых дурно пахнет, — закончил Снейп с некоторым раздражением. — Малфои — не те, с кем можно просто начать общаться, являясь кем угодно, Лили!

— Не похоже, что бы в школе это мешало тебе ходить в компании Люциуса.

Он посерел. Нелли дёрнула ухом во сне, и взгляд Лили снова задержался на незнакомой цепочке. Мог ли её оставить на кошке ещё Сириус, чтобы не потерялась? Считать цепочку последним приветом от Бродяги было бы... приятно. Она подняла взгляд на Северуса и вздрогнула, очередной раз почувствовав его боль. Поднявшееся внутри желание требовало поделиться с ним своим счастьем, вот только вряд ли мысли о верном, весёлом Блэке порадовали бы Снейпа.

— За... забудь, — прозвучало это как-то странно, но он всё-таки мотнул головой, вроде бы соглашаясь. — Мне всё равно кажется, что стоит увидеться с Нарциссой. Я несколько раз видела её как... миссис Поттер, и она начала привыкать к тому, что я теперь часть её мира.

— Сколько раз вы встречались в сражении, разреши уточнить? — Северус скептически приподнял бровь, чуть склонившись вперёд, и подпёр подбородок руками.

— Это и были почти все наши... встречи.

Северус вздохнул как-то обречённо и задумался снова, потом пробормотал:

— Я попробую что-нибудь сделать, но это почти безнадёжная затея. Нарцисса Малфой — образованная и глупая девчонка, которой интересны основные языковые элементы заклинаний и совсем не важны жизни сотен магглов. Она не убивала никого сама, но скорее бы закричала, увидев страдания гиппогрифа, чем смерть такой, как... ты. Это безумие — рассчитывать на что-то, связанное с ней. Гобелены и латинские словечки — всё, что удостоится, Мерлин, её внимания!

— В таком случае, я могла бы предложить ей латинские словечки и своё вязание.

Лили пощекотала проснувшуюся Нелли, и та испуганно поднялась на ноги, а потом, недовольно покосившись на хозяйку и гостя, быстро проскользнула за дверь в спальню.

— Быть может, в этом что-то и есть, — наконец, сказал вдруг Снейп. — Вот только скорее всего она не согласится.

Приоткрыв дверь, он добавил почти весело:

— И замени вязание на вышивку. В нём, в отличие от неё и гобеленов, есть смысл, а то, что приносит реальную пользу, Нарцисса вряд ли оценит.

Очередной раз оценив тонкость его «зимней» мантии, Лили поняла, что Северус тот, кто может об этом говорить, и улыбнулась, добавив в список лондонских покупок чёрный мужской шарф.

К вечеру на смену утреннему покою пришла удушающая тоска. Во всех её воспоминаниях Джеймс почему-то упорно смеялся, словно бы не желая быть серьёзным даже перед собственной смертью и её криками.

Свернувшись калачиком на постели, Лили отчаянно смотрела на растянувшуюся рядом Нелли и боролась с тем, чтобы не заплакать.

Не слишком долго и успешно, впрочем. Как и всегда.