Старший брат (джен)

Сказать, что мамино выздоровление родителей обрадовало, значит ничего не сказать. Ситуация жутко на них давила, как стало видно задним числом, поэтому весь декабрь и январь они ходили довольные, непривычно улыбчивые и счастливые. Причем счастье их, скажем так, обрело материальное выражение, или обретет, примерно в октябре месяце.

Пока мама не готова сказать, кто у нас с мелким будет, брат или сестра. Диагностические заклятья на раннем сроке беременности могут плохо повлиять на ребенка, поэтому лучше подождать. Я надеюсь на мальчишку – никогда не имел дела с девчонками, не знаю, как их воспитывать.

Короче говоря, пока я горбатился и вкалывал, родители переживали второй медовый месяц или что-то вроде него. Внезапно. К началу апреля месяца страсти слегка поутихли, у меня появилось свободное время, зато отец начал пропадать возле катера, приводя его в порядок. Нам предстоял долгий выход в море, и суденышко следовало протестировать. В архивах нашлись примерные координаты затонувшего корабля с небольшим грузом серебра, и мы надеялись поднять хотя бы часть наверх. Реализовывать планировали через гоблинов, за серебро они всегда дают хорошую цену. Зубастые коротышки охотно скупают любые материалы, пригодные для изготовления артефактов, поэтому большинство добытчиков работает с ними.

Катер отец подготовит, с големом все в порядке, так что по поводу предстоящей экспедиции я не волновался. Переживал я по другому поводу. Министерская комиссия, принимавшая СОВ у находившихся на домашнем обучении волшебников, начинала работать в сентябре, действовала до мая месяца, потом уезжала в Хогвартс и уходила на каникулы вслед за учениками. Когда и кому назначать точную дату проведения экзаменов, она определяла сама. Я подал документы на сдачу СОВ в марте месяце, сразу после дня рождения, и рассчитывал встретиться с комиссией в сентябре-октябре, но не учел одного фактора. Волшебников – мало. Действительно мало. Не знаю точно, сколько их на всю Англию, но не больше тридцати тысяч. Причем в это число входят и валлийцы с шотландцами, и просто семьи-отшельники, дети из которых нигде не учатся и экзаменов не сдают принципиально. Глава рода сказал, что парень взрослый? Все, парень взрослый. Таких, упертых, выбирающихся в Косой раз в год и обладающих особым статусом, позволяющим плевать на декреты Министерства, куда больше, чем кажется на первый взгляд.

Мать, к сожалению, леди Принц не являлась, иначе я бы тоже давно считался совершеннолетним. Увы, придется сдавать. Причем на подготовку оставалось всего два месяца, потому что датой экзамена комиссия назначила двадцать четвертое мая. Сдавать экзамен можно сразу по достижении пятнадцатилетия, но я предполагал, что хотя бы полгода на подготовку у меня будет.

С зельеварением, чарами, астрономией и ЗОТИ проблем не предвидится. По первым двум предметам я и ЖАБА мог бы сдать; астрономию здорово подтянул в конце прошлого года, углубившись в ритуалистику; курс ЗОТИ в Англии откровенно слабый, его здорово порезали после войны на волне борьбы с Тьмой. Сложнее придется с историей, так как мои знания по ней далеки от министерской трактовки, и трансфигурацией, хотя в последнее время она дается мне легче. Сказывается ученичество у Чатурведи и возможность взглянуть на старые вопросы под новым углом. Плохо обстоят дела с травологией – я, конечно, знаю основы и много времени провожу в теплицах Мэй, да и Запретный Лес с добытчиками навещал, однако рассчитываю на «выше ожидаемого».

Из необязательных предметов сами собой напрашивались руны, маггловедение и нумерология. После знакомства с вопросами по каждому из них я понял, что этот примитив можно не учить, и ограничился перелистыванием учебника. Впрочем, маггловедение доставило пару приятных минут. Оказывается, электричество берется из розетки, а на телефонных станциях по-прежнему сидят барышни-телефонистки.

В оставшиеся два месяца время равномерно распределилось между двумя занятиями – подготовкой к экзаменам и морскими бдениями, причем вторые совпадали с первыми. В море делать особо нечего. Голем плавает возле дна, периодически подавая сигналы, вмешиваться в его работу почти не приходится, только надо выгребать из отсека на спине находки да раз в пять-шесть всплытий проводить профилактику. Серьезные поломки случаются редко. Так что сиди с книжкой и кружкой кофе, готовься, тренируйся, тем более, что в море надзор действует слабо.

И, разумеется, за скобками оставались контакты в Косом и Лютном. Ради хороших клиентов приходилось идти на кое-какие жертвы.

«Морской Змей» столкнулся с трудностями, и я в очередной раз отложил учебник. Система наблюдения – моя гордость – уже не раз выручала нас из сложных ситуаций, помогая выполнить слишком сложную для голема задачу. Вообще-то говоря, будь у меня нормальные материалы и побольше опыта, Змея можно было бы сделать поумнее, но чего нет, того нет.

Что там у нас? Шкатулка какая-то. Вроде бы серебряная, раз детекторы на нее среагировали. Берем. А чего голему-то не понравилось? Ах вот оно что – слабый магический фон… Тем более берем.

— Пап, может, домой? – поинтересовался у сидевшего на соседнем стульчике отца. Он тоже читал, точнее, изучал антикварный каталог.

— Так до вечера время еще есть? Нырка три сделать успеем.

— Тебе охота в темноте плыть? Мы слитков килограммов на сто уже набрали, плюс сопутствующая ювелирка с команды и пассажиров. Хватит, не надо жадничать.

Отец посмотрел на небо, немного поколебался и пошел на нос, готовить катер к отплытию. Ему тоже хотелось домой. Тем более, что поднятый сегодня груз стал крупнейшей нашей добычей и сначала надо реализовать эту партию. Вот странно – когда мы впервые испытали голема в открытом море и подняли всякого меньше чем на сто фунтов, так волновались, аж руки тряслись. А сегодня эмоций почти нет. Центнер так центнер, отец разложил его по ящикам и разбирать особо не стал, сидел, даже глазом не косил. Потом посмотрит, прикинет стоимость, сейчас возиться не хочет. Привыкли.

Мы подняли на борт «Морского Змея», отец повел катер домой, а я принялся осматривать шкатулку. И чем больше смотрел, тем меньше она мне нравилась. Во-первых, судя по внешним признакам, со дна голем поднял артефакт-хранилище высокого класса, на это указывали и материал шкатулки, и нанесенный на борта сложный рунескрипт, расшифровать который я с первой попытки не смог. Во-вторых, хранилище было запечатано, то есть внутри все еще находилось нечто опасное. В-третьих, не выбросить ли находку обратно за борт? Денег, конечно, жалко, зато на душе полегчает.

Не выбросил. Отложил в сторонку, предупредив отца насчет возможной опасности. Я и сам шкатулку голыми руками не трогал, надел перчатки из драконьей кожи и на всякий случай обмотал ее серебряной цепью.

Нашему раннему возвращению (мы пробыли в море два дня вместо трех) мать обрадовалась, а тому, что я притащил в дом какую-то гадость – нет. Она тоже решила, что шкатулочка не пустая.

— Ты с ума сошел! – орала она, торопливо вырезая на полу лаборатории обережный круг. – Почему не выкинул ее сразу обратно?!

— Печать крепкая, открывать ее сам не собираюсь, — по-военному четко доложил я. – Взял с целью перепродажи.

— Кому?! Кто такую дрянь купит?!

— В Лютном желающие найдутся. Успокойся, тебе волноваться нельзя.

Если мэтр Солано не купит, то леди Алексию навещу, или Филипс еще с кем-нибудь познакомит. Матери я этого, разумеется, объяснять не стал, в том состоянии она к голосу разума не прислушивалась и могла чем-нибудь приложить. Серьезно обсуждать находку не имело смысла, требовалось подождать, пока мама не успокоится.

На черноту в моих руках она все еще реагирует очень остро.

— Чего там? – поинтересовался отец, когда я поднялся наверх. Мама осталась зачаровывать вход, не доверяя моему благоразумию.

— Нервничает. Ругается.

— Так может, все-таки выбросим?

— Завтра решим, — чуть пожал я плечами. – Сами вскрывать точно не станем, не наш уровень. Выбрасывать не хочется, шкатулка минимум на двести галеонов потянет.

— Ого!

Или даже больше. В лавке Ноймана продается хранилище восьмого класса, очень похожее, так оно две тысячи галеонов стоит, причем исключительно благодаря малым размерам.

На следующий день мама стала адекватнее и согласилась поговорить. Собственно, вариантов действий всего три: вернуть, где взяли, продать или обратится к специалистам. Мама голосовала за первый, отцу нравился второй, я склонялся к третьему. Казалось мне почему-то, что ценность содержимого шкатулки стоит любых денег и риск в данном случае уместен.

— И что ты будешь делать, если там действительно что-то по-настоящему ценное? – насмешливо поинтересовалась мать. – В Сибири прятаться? Сильными вещами могут владеть только сильные семьи, с собственными мэнорами и вековой защитой. Слабых – убьют.

— Обратиться к гоблинам?

— Дурака родила, — она закатила глаза к потолку. – Что, поверил в сказочки об их честности и неподкупности? Да тебя сразу на выходе из банка возьмут!

— Припрятать до лучших времен?

— А вдруг ты прав и внутри нечто!? Его же не зря морю отдали, боялись, что на суше вырвется!

— Сын, может ее и впрямь выбросить? – внезапно выдал отец. – Ну а что? Использовать ее ты не можешь, хранить опасно, деньги нам не особо нужны, со вчерашним-то грузом. Затопи поглубже, а место запомни. Понадобиться – достанешь.

— Папа хотел сказать: достанешь, если сойдешь с ума окончательно, — любезно уточнила мать.

Найденный выход всех устроил. Действительно, подняли со дна морского один раз, поднимем и другой. Пусть полежит в безопасном месте, рано или поздно подвернется возможность и шкатулку получится вскрыть. Может, через год, может, через пятьдесят или сто. Спешка в таких делах совершенно излишня. Я, правда, надеялся обменять ее у мэтра Солано на что-нибудь полезное вроде трудов по ритуалистике или ментальным наукам, ну да ладно, переживу. Лишний раз с мэтром встречаться неохота.

Мой сейф в Гринготтсе постепенно наполнялся, после продажи слитков он пополнился еще на триста галеонов. Много это или мало? Земля с источником стоит начиная от тысячи, за трактат «О сущности людской обуздании» просят восемьсот, цены на сильные артефакты достигают заоблачных высот. С другой стороны, номер в гостинице стоит два галеона в неделю, а на один в Лютном иные личности умудряются прожить месяц.

Впрочем, в данный момент деньги меня волновали в последнюю очередь. Просто я вспоминал всякую фигню, чтобы отвлечься и не мандражировать перед первым экзаменом.

Сдавать СОВ в министерство сегодня пришло двенадцать человек. Внешне группа представляла собой этакий срез общества – от одетого в чистую потертую мантию юноши в дешевых ботинках до миловидной девушки с надменным лицом, носящую на пальце перстень наследницы рода. Последняя держалась слегка отстраненно и в общий разговор не вступала.

Любопытный штришок – отдела или департамента образования не существует, программу обучения для всей страны определяет аппарат министра. В середине прошлого века вроде бы попытались свалить сию почетную обязанность на директора Хогвартса, но Финеас Найджелус Блэк «порулил» настолько успешно, что привилегию отобрали и зареклись возвращать. Поэтому формально содержание изучаемых тем и список вопросов составляет Визенгамот по запросу министра, а по факту текучкой занимается Гризелла Марчбэнкс в кооперации со всеми заинтересованными сторонами.

Аудиторию нам выделили на первом уровне. Как удалось выяснить у общительной служащей, обычно экзамен занимал часов шесть, не считая обеденного перерыва. Сначала сдающие тянули билет с теоретическими вопросами, им давалось примерно двадцать минут на подготовку, потом они отвечали, показывали практику и шли в коридор дожидаться следующего экзамена. В первый день сдавали трансфигурацию и зельеварение, во вторник у нас чары и ЗОТИ, в среду история и гербология, четверг, пятница и суббота определены под астрономию и непрофильные предметы. Вот интересно, комиссия собирается раз в месяц или квартал? Или, может, по достижению некой критической массы экзаменуемых?

Помещение, предоставленное комиссии, носило следы долгого и частого использования. Несколько столов, стулья, стойка с котлами и вытяжками, шкафы с ингредиентами и дуэльный круг, вот и вся обстановка. И три старичка, глядящие на нас добрыми акульими взглядами.

— Что ж, господа, давайте познакомимся, — изумительно молодым голосом заговорила сидевшая посередине, похожая на сморщенную урючину старушка. – Меня зовут леди Гризельда Марчбэнкс, я являюсь председателем экзаменационной комиссии министерства. Справа от меня профессор Аурелиус Тофти, слева сидит профессор Анри де Сен-Симон, мы будем проверять ваши знания на соответствие СОВ. Выбирайте места удобнее, и тяните билеты.

Первой спрашивали трансфигурацию. Я набросал список тезисов на теоретический вопрос — особенности клавдиевой системы трансфигурации жидкостей – записал пару заковыристых формул и поднял голову. Оказывается, девушка-наследница пошла первой и уже вовсю отвечала леди Гизельде. Стул перед профессором оставался свободным, поэтому я встал со своего места и направился к нему:

— Разрешите, профессор?

— Уже готовы, мистер…?

— Снейп. Хальвдан Тобиас Снейп.

— Садитесь, мистер Снейп. Ваш билет?

Теоретическая часть мне досталась не слишком сложная, так, серединка на половинку, поэтому отвечал я достаточно уверенно. Профессор слушал, кивал, задавал уточняющие вопросы и, наконец, взмахнул ладонью:

— Достаточно, перейдем к практике. Превратите этот камешек в стакан с водой. Замечательно. Теперь его же – в карандаш. Металлический. Очень хорошо. Вот эта статуэтка чем была изначально?

Мы на экзамене по трансфигурации, поэтому чарами пользоваться нельзя. Зато есть затратная методика Вальцмана-Болье, которая позволяет предмету на пять секунд принять изначальный облик. Он меня что, по материалу ЖАБА решил погонять? Не, не надо такого удовольствия. С другой стороны, хорошее впечатление стоит произвести.

— Интересно, — протянул Тофти. – Что это вы сделали, мистер Снейп?

— «Прикосновение Кали», профессор. Возвращает любой не-магический предмет к изначальному состоянию.

— Что-то индийское?

— Да, профессор. Вальцман-Болье мне не дается, а по Крижановскому сил слишком много уходит.

— Ну, то, что вы их знаете, уже хорошо. Я вижу, вы предпочитаете греческую школу?

— Мой учитель родом из России, профессор.

На сей позитивной ноте экзамен закончился, Тофти меня отпустил и вызвал следующего сдающего. Вроде бы, неплохо ответил. При подготовке на трансфигурации я сосредоточил основные усилия, некоторые темы просто от зубов отскакивали, поэтому со стороны могло показаться, что материал я знаю хорошо. В каком-то смысле так оно и есть. Да, экзаменационные вопросы знаю хорошо – трансфигурирую плохо.

Опрашивать по зельям начнут часа через три, надо бы потратить свободное время с толком. Пойти, что ли, в библиотеке посидеть, повторить вопросы? Да, у министерства есть библиотека, расположена в том же здании, где архивы. За один кнат доступ всем желающим, проход в закрытые секции только по предъявлении соответствующего пропуска. Всего не вспомню, но хотя бы мозги с трансфигурации переключу.

Сдававшая одновременно со мной девушка нашлась здесь же. По-видимому, в выборе места она руководствовалась теми же соображениями, потому что на столике перед ней лежал комплект учебников за первые пять курсов Хогвартса, и сейчас она перелистывала первый. При моем появлении девушка вежливо кивнула и снова уткнулась в книгу. Я устроился за соседним столом.

Не одни мы оказались умными – постепенно библиотеку навестили еще четверо магов из нашей группы, причем с одинаковыми запросами. Правда, выглядели они по-разному. Кто-то был спокоен, у другого напряжение прорывалось в излишней плавности движений, расстроенная девушка в синем платье вытирала платком заплаканные глаза, ее утешал знакомый доброжелатель. Не знаю, кому пришла в голову идея проводить сразу два экзамена в один день и в чем смысл такого решения. Хотя маги обожают усложнять себе жизнь, иногда самыми экзотическими способами.

Сдавали зелья мы чуть меньшим составом, чем утром – одна девушка поняла, что переоценила собственные силы, и предпочла нас покинуть. Пришла она к правильному выводу с помощью леди Марчбэнкс, по этому поводу находившейся в дурном настроении и вполголоса жаловавшейся коллегам на «тупых идиоток, не знающих азов». Коллеги поддакивали и приводили примеры из собственной практики. Профессор де Сен-Симон, оказывается, выступал здесь в ипостаси наблюдателя от Международной Конфедерации Магов, а экзамены принимал благодаря должности преподавателя Чар и Заклинаний в Шармбатоне. Понятия не имею, как они оформили его участие официально.

С зельями неожиданно возникли сложности, причем, как ни парадоксально, с практической частью. Я варил много и часто, под руководством мамы и в одиночку, поэтому ожидать проблем следовало бы с теорией. Тем не менее, рассказав профессору Тофти о роли кроличьей шерсти в зельях удачи, мне пришлось уточнять:

— Простите, профессор, эликсир Легкой Поступи варить по учебнику или правильно?

— О как! – удивленно вскинул брови вверх Тофти. – Что значит «правильно»? Вы, значит, утверждаете, что учебник предлагает неверный рецепт? Смелое заявление.

— Там доза чемерицы увеличена на треть, — я был готов отстаивать свою точку зрения. – Эликсир подействует, но ослабленно.

— Дайте-ка взглянуть.

Профессор взял лежавший на столе учебник, пролистал до нужной страницы и пробежал глазами рецепт. На чемерице он завис, пошевелил губами, что-то просчитывая, быстро вскочил со стула и подбежал к Марчбэнкс. Старуха была мастером трансфигурации и чар, но школьные рецепты помнила назубок.

— Ошиблись, бывает, — поморщилась та. – Издателя накажем. А вы, молодой человек, молодец, что заметили. Оборотку какой палочкой мешать станете?

— Кленовой, — чуть пожал я плечами. Все нормальные зельевары знают, что клен снижает токсичность.

— Ага. А в Весенний Поцелуй после угля что добавлять станете?

— Три-четыре капли переплавленного воска.

— Руки покажите.

Марчбэнкс долго рассматривала мои ладони, едва ли носом не водила, потом распрямилась и сообщила Тофти.

— Отпускай юношу, Аурелиус, тут все ясно. Кто ваш учитель, мистер Снейп?

— Моя мать, госпожа Эйлин, урожденная Принц.

— Ах, Принц! Ну, тогда понятно.

В целом я оценивал первый экзаменационный день как удачный. Самый сложный для меня экзамен, трансфигурация, прошел быстро и без видимых ошибок, на зельях фактически поставили «превосходно». Оставшаяся неделя пролетела стремительно. На чарах повезло – попался вопрос, связанный с иллюзиями, другой приятный момент возник при сдаче гербологии, когда профессор де Сен-Симон попросил рассказать о свойствах омелы. Я не сходя с места вывалил на него все, что знал, француз замахал руками и тут же перешел ко второму вопросу. Еще можно вспомнить Древние Руны, во время которых мы с профессором Тофти заспорили по поводу возможности использования санскрита при составлении рунных цепочек из футарка и несколько увлеклись. Марчбэнкс пришлось вмешиваться, потому что наши крики не давали ей услышать ответ сдающего.

Все прошло намного проще и легче, чем казалось. И чего было волноваться?

Экзамены у мелкого тоже закончились, и пришла пора подумать, как провести лето. Мама советовала Италию, отец напоминал, что сначала надо бы поднять весь груз с найденного судна, а потом отдыхать. Правильно напоминал, незачем серебру на дне без толку валяться. В результате мы решили оставаться в Англии до получения результатов экзаменов, а пока ждем, заниматься кладом.

Тобиас постепенно становился крутым бизнесменом. Желания вырастать в акулы бизнеса у него не было никакого, просто так получалось, что сначала ему потребовалось зарегистрировать фирмочку для удобства торговли антиквариатом, потом через нее же осуществлять мелкий ремонт и закупки для гостиницы, сейчас вот настала пора познакомиться с оффшорами. Налоги платить не хочется, потому и изобретал отец всякие схемы. Тем более, что деятельность по подъему со дна всякого добра сплошь противозаконна, отсюда проблемы с реализацией среди магглов, а полагаться на одних только гоблинов не следует. Нужен запасной канал.

До конца июня основную часть времени я проводил в море. Делом занимались простым и муторным: прийти на точку, выгрузить голема в море, принять груз, повторить операцию несколько десятков раз, вернуться домой. Надоело. Надо было в «Морском Змее» вместительнее сделать грузовой отсек, хотя – когда еще найдем равный по объему клад? Отец рылся в архивах, но пока найденные места либо очень судоходные, либо глубины слишком велики.

После того, как в подвале нашего дома обрела временное пристанище почти тонна серебра, корабль встал на прикол. Основной причиной, по которой мы согласились с выходами в море «завязать», стало состояние матери. Беременность протекала не очень хорошо и вызванный из Мунго колдомедик (О’Коннел, при всем к нему уважении, специалист в немного иной области) советовал поменьше волноваться. Зная скептическое отношение Эйлин к судоходным качествам нашего катера, действительно не шибко приспособленного к долгим морским прогулкам, отец решил ее не нервировать.

Порадовало письмо из министерства – «Превосходно» по всем предметам. Отметками не гордился. На самых сложных предметах мне повезло с билетами, а мои сильные стороны вроде рун и чар давно превышают уровень СОВ. Кстати, Тофти настоятельно советовал написать статью в журнал, выражал согласие стать рецензентом. При наличии публикаций поступление в Гильдию значительно упрощается, да и вообще… Я обещал подумать. Заработки в Гильдиях выше и опереться на них можно, случись что.

В то время как мы с отцом болтались в море, мелкий оказался предоставлен самому себе. Теперь, после первого совершеннолетия, родители дали ему больше свободы и разрешили самостоятельно пользоваться каминной сетью при условии, что ходить он будет только по знакомым адресам. То есть к Чоховым, Чатурведи или Мэй. Старуха ничуть не возражала против чужих детей, ограничиваясь в присмотре за ними простейшими правилами: голодного накорми, упавшего подними, грязного отмой. Все. Место на рынке наставница передала старшей дочери и теперь большую часть времени проводила дома, занимаясь теплицей и внучками. Ее старшая, Арианрод, в этом году закончила Хогвартс и готовилась принять наследие рода.

На Хаффлпафе девушка была старостой. Свой факультет она любила и усиленно расхваливала:

— Конечно, репутация тупиц не особо радует. Мало приятного, когда с тобой разговаривают с пренебрежением, — тут она хитро улыбнулась. – Обожаю таких обламывать. Большинство старшекурсников уже понимают, что к чему, и глупеньким лицом не обманываются.

— Хитрые попадают на Слизрин, а самые хитрые – куда угодно, только не на Слизрин?

— Классно сказано! – рассмеялась Арианрод. – Да, мы похожи. Слизринцы тоже тихушники, заботятся о своих, недоверчивые, злопамятные. Скрытные.

— Тогда почему считается, что вы с Гриффиндором дружите?

— Исторически так сложилось. Раньше, когда у Домов учебные программы различались, в Хаффлпаффе учились потомки второй волны, да и сейчас в основном идут выходцы из Уэльса и Шотландии. Слизрин облюбовала верхушка римлян, саксов и норманнов, которых мы не очень-то любим. А на Гриффиндоре тоже кельтов хватало, вот и объединялись против кровников. С тех пор многое произошло, но память осталась.

Звучит логично. Это сейчас маги перемешались, а во времена основания Хогвартса язык и принадлежность к народу значили многое. Шаманы и чародеи из первой волны, из самых старых племен, населявших Британию, пиктов, скоттов и других, укрылись в горах Шотландии, где скрытно существуют до сих пор. Вторая волна, кельты, еще не пала под напором саксов и данов, ныне называемых четвертыми. Третьими считаются римляне с сателлитами, те немногочисленные жрецы и предсказатели, которые не захотели покидать страну после распада своей державы. Выживали они с трудом и держались очень сплоченно, умудряясь отбиваться от наседавших со всех сторон врагов. Резня тогда шла страшная, и победил в ней, само собой, не участвовавший. Норманны, добившие ослабевших от междоусобиц противников. Они и по сей день являются самой многочисленной группой среди аристократов, пятая волна, пришедшая вместе с Вильгельмом Завоевателем или переселившаяся с континента по зову его ближайших потомков. Остальные, более поздние мигранты, на волны не делятся. Они не новички и могут занимать высокое положение в обществе наподобие тех же Розье или Паркинсонов, но старой кровью уже не считаются.

Да, клановость тогда была сильна.

— Только память? – внезапно пришла в голову мысль. – От той, старой программы ничего не сохранилось?

— Ну, мы у себя традиции бережем, насчет остальных факультетов не знаю, — задумалась девушка. – Просто у нас как-то не принято выносить внутренние дела на общее обозрение. Да и не лезут к нам особо.

— Никто не хочет рассориться сразу с целым факультетом.

— Это да, мы дружные, — улыбнулась Арианрод.

Осанну величию барсуков бывшая староста пела не зря – Северус, изначально настроенный к Хаффлпаффу пренебрежительно, кривиться перестал и всерьез задумался о выборе Дома. Мама подлила масла в огонь сомнений, сообщив, что дети рода Принц далеко не всегда шли в Слизрин, равномерно распределяясь между факультетами.

Мне одинаково не нравились ни зеленый с серебряным, ни идеологически выдержанный красный с золотом. В ближайшую пару десятков лет выпускники этих факультетов обречены

оказаться по разные стороны баррикад или, самое меньшее, их окружение там

окажется. Кроме того, Слизрин и Гриффиндор традиционно ориентируются на работу

в Министерстве, большая часть чиновников являются выходцами с этих двух

факультетов. Я не желаю брату судьбы чиновника. Он умный, талантливый

мальчишка, способный стать самым молодым мастером-зельеваром в истории, могущественным

магом, создателем собственного философского камня или его аналога. Работая в

Министерстве, он растратит свои таланты впустую.