↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Из-за чуть приоткрывшейся двери высунулась испачканная в саже мордаха:
— Халь!
— Что?
— Там папа...
— Опять?
— Ага.
— Сейчас поднимусь. Лицо вымой.
— Ладно, — и топот убегающих ног.
Пришлось вставать, идти в гостиную. Несмотря на небольшие размеры дома, большая комната на первом этаже действительно служила для приема редких и немногочисленных гостей, здесь же вся семья завтракала и ужинала. Что я, что Тобиас периодически порывались принимать пищу на кухне, но в некоторых отношениях мать отличалась железным упрямством.
Стоило мне появиться в комнате, как лежащее на диванчике тело резко погрустнело.
— Эээ...
— Надо, Федя, надо, — от звуков русской речи Тобиас сморщился еще больше. По-видимому, рефлекс выработался.
От легкого шлепка ладонью по животу отец вздрогнул, мгновенье прислушивался к себе, а затем резко скатился на пол и, шустро перебирая конечностями, устремился в сторону туалета. Будем надеяться, успеет, а не как в позапрошлый раз. Черт, что же я делаю неправильно? Любой заговор, зелье, рунескрипт и даже чары из учебника (правда, беспалочковые) прекращают действовать в течение трех месяцев. И Тобиас снова идет в кабак.
Не желая слушать раздающиеся из туалета звуки, вышел во двор. Погода хорошая, неудивительно, что Северус опять умчался на речку. Надеюсь, он пошел на дальний пляж — нормальные люди предпочитают потратить лишние полчаса, зато искупаться подальше от химического завода. А не сходить ли и мне? Свободное время есть, заодно проверю, как мелкий охламон выполняет мои указания.
Нагрузившись полотенцем и пакетом с бутербродами, я зашагал в сторону речки, попутно в очередной раз просчитывая структуру будущего собирателя. Големы подобного типа в литературе описывались редко, учебники по этой области артефакторики, в силу нестандартности материала, стоили дорого, да и вообще не любят ее англичане. Предпочитают специализироваться на амулетах разных типов. Я тоже с поисковых амулетов начинал, но после десятка собственноручно выкопанных ям одно— и двухметровой глубины резко поумнел и стал искать альтернативные пути обогащения. Хотя кладоискательство не забросил — больно уж дело выгодным оказалось.
Как и следовало ожидать, мелкий шпаненок с приятелями намеревался залезть в цветной коктейль, по недоразумению называвшийся нашей речкой. Ты бы на деревья поглядел — середина лета, а они без листьев стоят! Погнал весь табор подальше, обещая кары в скором будущем. Северусу всего шесть и в другом случае я бы не решился отпускать его одного или со сверстниками, играл бы пацан во дворе, но городок у нас на диво безопасный. Мы, даром что в неблагополучном районе живем, наркоманов почти не видим. Алкоголиков много, воруют часто, драки, изредка поножовщина случается, десяток шлюх вечерами в барах клиентов ищут, однако дети, как ни странно, спокойно бегают по всему Коукворту. Разве что пьянице под горячую руку могут попасть. Чужие здесь появляются редко, а свои все обо всех знают.
Впрочем, мальчишки и без посторонней помощи найдут, где шею свернуть.
Умер я плохо. Пошел в лес за грибами, забрался в самую глушь и там, исключительно по собственной неловкости, напоролся на торчащий из земли острый дубовый расщеп. Причем качественно напоролся, спиной упал, тело насквозь пробило. Слезть, разумеется, не смог, боль не то, что шевелиться — дышать не давала, и примерно через сутки кровавого марева я с облегчением отпустил богу душу. Правда, каким бы ни предполагался дальнейший сценарий, со мной он прошел нестандартно, потому что ни в раю, ни в Вальгалле или на жарком курорте со сковородками и злобным обслуживающим персоналом я не очутился. В очередной раз потерял сознание, а очнулся в младенческом теле.
Обрадовался! Вы представить себе не можете, какое это счастье, когда у тебя ничего не болит. Первые месяца три анализировать свое состояние не пытался, мог только есть, спать и думать примитивными категориями вроде «тепло, темно, мокро», потом понемногу принялся оценивать обстановку. Которая, говоря, откровенно, не радовала. Домишко, в котором жила семья, выглядел довольно убого, родители периодически собачились между собой, еда на столе разнообразием и вкусом не поражала. То есть мне-то было все равно, я титьку сосал, а вот папаша ругался.
Мою мать... Воспринимать их в качестве своих родителей, а не как родителей моего тела, я начал быстро. Психика-то мягкая, детская, интеллекта еще нет, одни инстинкты. Так вот, мою мать звали Эйлин Снейп, и она запускала мерцающих бабочек вокруг моей кровати, если я не мог заснуть. Честное слово — обалдел, когда в первый раз увидел. Никогда ни в какое колдовство не верил, все искал, где лазерный проектор и каким макаром семья его заполучила. Потом, когда постарше подрос и порылся в памяти, вспомнил, где слышал эту фамилию. Сложно жить в современном мире и совсем ничего не слышать о Гарри Поттере, особенно если приходится часто общаться с подростками. Только вот книжки я не читал и сюжет помнил смутно, не считая первых двух частей, по которым смотрел фильм.
И еще. Звали меня Хальвдан. Северус родился через четыре года.
К тому времени отец начал выпивать и временами распускал руки. Потом, протрезвев, каялся, мать его прощала, но скандалы в доме вспыхивали с регулярной частотой. Мне все это не нравилось. Крики, шум, ругань, битая посуда. Справедливости ради скажу, что вина лежала не на одном Тобиасе, Эйлин тоже могла бы вести себя умнее. Не рубить с плеча, быть тактичнее, не такой упрямой, попытаться лучше узнать мир обычных людей, не ограничиваясь маленьким мирком Коукворта.
В один прекрасный день отец снова пришел пьяный. Мать разозлилась, орали друг на друга они так, что стекла в окнах дребезжали, наверху принялся реветь мелкий... Короче говоря, у меня произошел стихийный выброс. Отца впечатало в стену, а у Эйлин отнялся голос. Пришлось ей зелья варить, потому что невербалкой она почти не владела и последствия первого детского колдовства иначе снять не могла.
На следующее утро мы, все трое, уселись за стол переговоров. Это я их заставил. Тобиас по пьяному делу почти ничего не помнил, у него трещала башка и он все время щупал здоровенную шишку на затылке. Поэтому по мозгам мне ездила мать. Вернее, пыталась ездить, только ничего у нее не получилось. Стоило ей сказать, что магией людей обижать нельзя, я тут же привел в ответ аргумент, что ругаться с родными тоже нельзя, но вы же ругаетесь, и она замолчала. Смутилась даже. Зато начал ворчать отец, прошедшийся по всему колдовскому племени и по жене в частности. Только ругался он не долго.
— Ты меня совсем-совсем не любишь? — не замечал прежде за собой таких актерских способностей.
Правда, ревел я по-настоящему, все-таки на тот момент было мне всего четыре года и ни о каком контроле эмоций говорить не приходилось. Мать зашипела на мужа и принялась обниматься, Тобиас косноязычно начал убеждать, что это неправда, он меня любит, короче, истерика семье пошла на пользу. Отец с тех пор в своем выражении негатива по отношению к колдовству стал сдерживаться. Нет, любовью не воспылал, Эйлин по-прежнему старалась в его присутствии не магичить и правильно делала, но таких жутких скандалов, как раньше, они не закатывали. По крайней мере, при мне. И против моей учебы Тобиас не возражал.
Поначалу мать ограничилась тем, что учила читать и писать, но постепенно, видя успехи, увеличивала нагрузку. Арифметика, история магического мира, традиции, помощь в зельеварне, основы латыни, умение дышать, манеры за столом, магические растения и животные, когда деньги появились, купили гитару. Оказалось, у английских магов есть свой аналог йоги, некая совокупность медитативных практик, которую тоже следовало изучить.
Занятия проходили по вечерам. Днем родители работали, причем Эйлин далеко не сразу удалось уговорить пристроиться на полставки в магазинчик в центре города. Если бы Тобиас зарабатывал больше, или хотя бы меньше оставлял в барах, я бы так и не убедил ее оставлять мелкого под мою ответственность. Ребенком Северус рос шустрым, следить за ним приходилось постоянно и в результате на изучение старых, с многочисленными пометками книг времени оставалось немного. Да, читал я в основном учебники. Классическая литература в доме не приживалась, книги для детей были банально неинтересны, детективы быстро надоели, а вот описание восстаний гоблинов или список зелий на основе обычного подорожника поражали новизной. На недостаток фантазии маги не жаловались.
Сильнее всего притягивали руны. До окончания формирования магического ядра, то есть десяти-одиннадцатилетнего возраста, использовать различного рода усилители вроде палочек, посохов, фокусирующих шаров и прочего колдомедициной строго запрещалось, зато к разным концентрирующим упражнениям теоретики из Мунго относились более чем благосклонно. Поэтому в чистокровных семьях зельеварению или рунам принимались учить, едва выбросы начинали происходить более-менее стабильно. Показывали основы, конечно, вроде умения правильно держать нож или техники безопасности, но к моменту поступления в Хогвартс или в специализированные колледжи (их в Британии три) базу дети знали.
Так вот, руны. Старый мамин учебник содержал разбор футарка, некоторые его комбинации и кратенькое объяснение, почему руны, правильно начерченные магом, являются не просто рисунками. Изучил я его от корки до корки, а потом принялся терзать мать. Она, кажется, не рада была при виде такой настойчивости, и в чем-то ее можно понять — мои первые попытки создания собственных рунескриптов обернулись загнившими досками в спальне и нашествием мышей. Пришлось дать слово ставить новые эксперименты только в ее присутствии, взамен Эйлин съездила в Лондон, вернувшись оттуда со стопкой подержанной литературы на нужную тему.
Первую свою по-настоящему удачную поделку я создал второго июля 1963 года.
В одной из книг, купленной матерью, нашлась схема чар, предназначенных для поиска железной руды. Там же описывался процесс создания поискового артефакта, только мне он ничем помочь не мог — нужных материалов в нашем захолустье не водилось. Осину и собачью шерсть я, положим, достать бы смог, девственное железо получить тоже реально, пусть и сложно, а вот за смолой плакун-дерева пришлось бы ехать в Лондон. Впрочем, мне и схемы хватило. После некоторой ее переработки удалось создать рунескрипт, реагировавший на серебро в радиусе полукилометра.
В данном случае для успеха операции требовались специальные чернила, и втайне от матери я сварил флакон. Ингредиенты там простенькие, дешевые, но тоже денег стоят, да и беспокоить ее не хотелось. Эйлин как-то обмолвилась, что до изгнания из рода была куда сильнее магически и не уставала так быстро, поэтому я старался практикой ее не загружать. Поэтому все сделал сам. Сам сварил, сам поперся в дальние холмы за городом, в разрушенное во время Второй мировой поместье, рисовал руны на кусочке замусоленного пергамента тоже лично, никому не доверил. Ну и лопатой махал собственноручно, куда ж деться... Первым делом указатель привел в поместье, где в углу, под слоем мусора и пыли, обнаружился кусок серебренного подсвечника весом грамм в пятьдесят. Почерневший, непрезентабельный, только в переплавку отдать. А потом гибрид амулета и рунескрипта потащил меня в заросший парк, в ту его часть, которая, судя по внешнему виду, еще при хозяевах числилась заброшенной. Помню, решил, что ошибся с расчетами и едва не повернул с полдороги. К счастью, решил все-таки дойти до конца.
Самопальный радар привел меня точно к заросшему мхом валуну и однозначно показал, что, дескать, под булыжником что-то есть. Каменюку пришлось обкапывать — иначе ее было с места не сдвинуть — плюс потом поработать лопатой, однако усилия были вознаграждены сторицей. На глубине примерно в два штыка находился глиняный горшок, внутри же него, завернутая в тряпицу, лежала горстка монеток. Рассматривать их я не стал, время уже было позднее, просто сунул в карман и продолжил поиск. Увы, удача решила, что хорошего понемножку и больше в тот день я ничего не нашел.
Пороть меня обычно не пороли, но в тот раз сделали исключение. За то, что в семилетнем возрасте в одиночку поперся за несколько километров от города, да еще и на ночь глядя. Оставленная на столе на кухне записка родителей не успокоила и, откровенно говоря, я их понимаю. Тоже бы дергался, отправься мой ребенок неизвестно куда.
Трогательный сеанс родительского единодушия закончился после полуночи лишением сладкого и запретом покидать дом в течение недели. Душераздирающая трагедия.
На работу родители уходили рано, Тобиас на завод в семь, мать в восемь утра. Соответственно, в восемь я и вставал, чтобы мелкого покормить. Кашу Северус не любил, плевался ей, так что завтрак превращался в тот еще аттракцион и требовал немалого терпения. Потом нужно помыть посуду, сделать небольшую уборку дома, поиграть, почитать книжку, снова поиграть трансфигурированными из камешков солдатиками, накормить обедом, уложить спать... Посмотреть добычу удалось только в районе часа, когда мелкий заснул.
Про нумизматику я знал только то, что она есть. И что некоторые люди собирают разные деньги и готовы платить за отдельные монетки и банкноты суммы, значительно превышающие стоимость номинала. Вот, собственно, и все. Сколько стоит та груда серебра и меди, извлеченная из кувшина, я понятия не имел. Можно было бы посмотреть каталог в библиотеке, но в нашей, Коуквортской, вряд ли найдется соответствующая литература, там в основном справочники общего профиля. Хотя попробовать надо — вдруг в каталоге и расценки приведены? В такие минуты особенно сильно бесит отсутствие Интернета. Впрочем, продать монеты здесь нереально. Сохранились они неплохо, но я все равно натер хозяйственного мыла на терочке, залил стружку водой и в получившуюся щелочную ванночку положил самые темные кругляши.
Надо ехать в Лондон. Нумизматические магазины и крупнейшие аукционные дома расположены там, в «Кристис» и «Сотбис» съезжаются богатейшие люди мира. Кроме того, там же находится Косая аллея, о которой с тоской и блеском в глазах рассказывала Эйлин и которую тоже надо бы посетить. Правда, я сейчас вроде как наказан, но и посылать мать в одиночку страшновато. Она же простушка, не понимаю, как ее на Слизерин приняли. Мало того, что сбежала из дома, так еще и умудрилась от неземной любви дать мужу магическую клятву никогда на него не колдовать против его воли. Слава богу, насчет детей она ни в чем не клялась! Так что рецепты ее, исполнение мое.
Вот, кстати, еще хороший вопрос — что говорить Тобиасу? Любой мужик на денежную тему реагирует остро, когда дело касается семьи.
Короче говоря, было о чем подумать. Но к возвращению матери ситуацию я обмозговал, план действий вчерне наметил, осталось только убедить родителей в его состоятельности. Авторитет в семье и на улице у меня кое-какой есть, соседка однажды принесла газету со статьей про вундеркиндов и отец зачитывал ее вслух, только хватит ли того авторитета? Разговор следовало построить правильно.
— Мам, у тебя магловские документы есть?
— Есть, — не слишком охотно ответила все еще сердитая мама. Не отошла от вчерашней ругани. — В Гринготтсе купила.
— Гоблины подделывают документы?
— Да. Фальшивки регистрируются в министерстве и стоят галеонов двадцать. В Лютном можно купить без регистрации, но там качество похуже и цена выше.
— Что такое фальшивки? — проявил любознательность Северус.
— Это такие бумажки с печатями. Печенье будешь?
— Дай!
— И насколько твои документы надежны? Проверку налоговыми органами выдержат?
— Так. Ты зачем спрашиваешь?
В ее интонациях явственно прозвучало классическое «с какой целью интересуешься», и стало понятно, что сегодня о серьезных вещах говорить не стоит. Придется подождать, пока злиться не перестанет.
— Просто интересно стало. В магическом мире ведь удостоверений личности нет?
— Они не нужны. Большинство магов друг друга знает лично, при необходимости родословную подтверждают ритуалом. Не увиливай! Почему спросил именно о налоговой?
Ее грозный вид меня не напугал.
— Просто для примера, — пожал я плечами. — У них же здоровенный архив, перекрестные ссылки, записи в разных документах. Ну и стало интересно, насколько твои документы защищены от проверки. Вдруг захотят проверить историю, сверятся с архивными записями и найдут нестыковки.
— Хорошо защищены. Существуют классы чар, предназначенные для корректировки маггловской документации, их специально разработали после принятия статуса секретности. То есть изменения вносятся в одном документе, а проявляются они во всех, с ним связанных. Дальний родственник протеевых чар.
— У нас книжка про них есть?
— Нет, они очень сложные, — смотрела она по-прежнему подозрительно. — Уровня подмастерья и выше.
— Жалко. Я бы почитал. Ты, кстати, в Косой не собираешься?
— Делать мне там нечего.
Сделал в уме зарубку — похоже, наткнулся на нечто полезное. Документы, способные выдержать изощренную проверку, и себе пригодятся, и продать их при необходимости можно. Хорошо, что маги, с такими-то возможностями для криминала, с миром обычных людей практически не пересекаются.
Обсуждение дальнейшей судьбы найденных денежек пришлось отложить до тех пор, пока родители не успокоятся. Возможно, оно и к лучшему, потому что в ту же субботу мне удалось найти в городской библиотеке каталог старых английских монет. Альбом был не слишком толстым и качество фотографий в нем удручало, тем не менее, изображение серебряного пенни конца восемнадцатого века здорово напоминало мою добычу. Одну из. Цены, к сожалению, составители не указали, зато отметили относительную редкость и сделали приписку, что за хорошее качество полагается наценка. Настроение уверенно поползло вверх. Раритет я бы продавать не рискнул, а вот дорогую, но не эксклюзивную вещь можно смело показывать в магазине.
Для начала решил засветить одну монетку, а с остальными действовать по результатам.
— Мам, держи.
— Откуда у тебя деньги? — Эйлин настороженно посмотрела на десятифунтовую бумажку. Ее тревогу можно понять, для нашей семьи — деньги крупные.
Объяснять ей, что пятнадцать фунтов я достал из бумажника валявшего в баре пьяницы, не стал. Отца искал, а тут спящее тело, и телекинез мелких предметов мне хорошо удается. Зачем тревожить усталую женщину ненужными подробностями? Она расстроится, плакать станет, объяснять, что воровать нехорошо... Будто сам не знаю. Да, нехорошо, но иногда приходится. И стыда не испытываю, потому как тот алкаш деньги все равно бы пропил, а у меня они на благое дело пойдут.
— Платье приличное у тебя есть. Выглядит, конечно, не шибко, но вместе с чарами сойдет. К следующей субботе купишь себе туфли, шляпку и сумочку, и мы поедем в Лондон. Десяти фунтов хватит?
— С чего бы это нам в Лондон кататься? — мать насмешливо приподняла левую бровь, позабавленная моей серьезностью.
— С того, что там есть нумизматические магазины, — я выложил на стол серебряник. — Некоторые монеты тысячи фунтов стоят. Здесь мы ее не продадим.
Эйлин с сомнением покрутила в руках кругляш, потом вытащила палочку и проверила ей.
— Думаешь, за нее действительно дадут тысячу? Маленький ты мой!
— Нам и сотни хватит, — высказывание о возрасте предпочел пропустить мимо ушей. — Да просто дорогу отбить уже хорошо. Мам, ну никуда же не ездим, даже на море ни разу не были!
— Северус еще маленький, — возразила она.
Аргумент слабый, и мы оба это понимали. Были бы деньги, возможность попутешествовать бы нашлась. Дом купили бы другой, машину, одевались нормально. Мы не голодали и обноски не носили, с тех пор, как отец начал меньше пить, жили неплохо, но впритык. Не могли позволить себе фрукты слишком часто, новую одежду покупали редко, кинотеатр или парк аттракционов посещали в лучшем случае раз в месяц. Хорошо еще, что мамины таланты позволяли обходиться без холодильника и другой техники.
— Я поговорю с отцом, — наконец со вздохом согласилась мама. — Действительно, давно никуда не выбирались. Да и в Косой тебя сводить надо, чтоб знал, как туда попасть.
Каюсь, не сдержался и запрыгал по комнате. Все-таки возраст тела дает себя знать.
Отпускать нас, а точнее говоря, меня в Лондон Тобиас не хотел. Магию он не любил с момента знакомства с недавней выпускницей Хогвартса Эйлин Принц, мой дед и прочая родня были радикально против зятя-маггла и продемонстрировали магический мир с его наихудшей стороны. Вполне естественно, что отец хотел держать детей подальше от потенциально опасного места. Кроме того, несмотря на привычку закладывать за воротник, он являлся реальным главой семьи. Матери и в голову не пришло бы его ослушаться.
Тем не менее, вдвоем уговорили. Все-таки своим старшим сыном, на редкость рассудительным пацаном, Тобиас гордился и от произнесенных уверенным спокойным голоском аргументов не отмахнулся. Ну и хорошее настроение из-за конца недели сказалось, полученная на работе премия, пара капель успокоительного в кофе тоже свою лепту внесли.
В семь утра мы с мамой сели в поезд, идущий в сторону Лондона. Дорога занимала почти пять часов, и большую часть времени я продремал, непривычный к ранним побудкам. В одном с нами купе ехали словоохотливая пожилая леди, испытывавшая нездоровую страсть к трепанию детских щечек, краснолицый пожилой джентльмен с роскошными бакенбардами и молодая пара, полностью поглощенная друг другом. Последние могли бы претендовать на призовое место на конкурсе идеальных попутчиков. Все были одеты в качественную одежду и в целом производили неплохое впечатление, в отличие от громко гоготавшей в соседнем купе компании. Кажется, фанаты возвращались с какого-то рок-фестиваля. Готов спорить, мать их прокляла — очень уж выразительно у нее шевелились губы.
Доехали, вышли на предпоследней перед вокзалом остановке. Мать, по-видимому, этот район хорошо знала, потому что уверенно шла переулками к известной ей цели, которой оказалась трехэтажная гостиница почтенного вида. Здесь она за смешные деньги договорилась о номере, закинула вещички и мы пошли обедать в кафе, тоже не самого высокого ценового уровня. Впрочем, еда мне понравилась. Затем мы немного прогулялись по окрестностям, поглазели на прохожих (их реально толпы!), прокатились на забавном двухэтажном автобусе, еще мама зашла в телефонную будку и скопировала страницу справочника с адресами нумизматических магазинов. Надо же, и такие есть, а я-то думал, монетками в антиквариате торгуют. Потом меня уложили спать, потому как после дороги и от обилия впечатлений глаза слипались, строго-настрого наказали никуда из номера не выходить, и дождаться ее, после чего мама ушла, а я отрубился. Очень уж насыщенный денек получился.
Впрочем, вечер показал, что день еще не закончился!
Стрелка на часах приближалась к семи, когда дверь хлопнула и в номер ворвалась мать. Шляпка сбилась, руки судорожно сжимают сумочку, глаза дикие. Я от ее вида вскочил с кровати, словно пружиной подброшенный.
— Мама!
— Все хорошо, — она не столько уселась, сколько рухнула на шаткий стул. — Все получилось, Халь.
Из стоявшего на столике графина я налил стакан воды, который мама тут же с жадностью выпила. С силой провела рукой по лицу и тихонько, истерически засмеялась. Впервые в обеих жизнях попал в такую ситуацию и поначалу растерялся, хорошо еще, хватило ума сбегать вниз и попросить успокоительного. Соврал, что мама чуть под машину не попала. Портье, хипповатого вида парень, вошел в положение и дружелюбно предложил косяк, но я предпочел валерьянку из скудного набора аптечки.
Спустя десять минут и сорок капель валерьянки мама успокоилась, во всяком случае, перестала плакать.
— Триста фунтов.
— Монету оценили в триста фунтов? — уточнил я.
— Да, — она отводила глаза, стыдясь вспышки эмоций. — Триста десять. Предлагали оставить на реализацию, тогда вышло бы больше, но я отказалась.
— А плакала чего?
— Твой отец в месяц восемьдесят получает, — мама высморкалась в скомканный платок. — Знаешь, я ведь никогда столько денег за раз в руках не держала. И почему мне в голову не пришло клад поискать? Нужные поисковые чары знаю, зелья подходящие сварить могу... Вот и расклеилась. Обидно же.
— Угу. Психанула.
— Не выражайся.
По сравнению с тем, как разговаривают мальчишки на нашей улице, моя речь аристократически правильная. Но этого я тебе сейчас говорить не буду.
— Хорошо. Мам?
— Ну что еще?
— Ложись спать. Есть я не хочу, гулять тоже, лучше книжку почитаю. Ложись, у тебя круги под глазами.
Уговорить ее не составило труда — нервный выплеск забрал у Эйлин много сил. Она действительно быстро заснула, усталость заставила ее отключиться едва ли не сразу едва голова коснулась подушки. Мне, однако же, не спалось. Следовало подумать, что делать дальше. Я рассчитывал на меньшую сумму, максимум фунтов сто, поэтому и остальную часть клада демонстрировать не стал. Какая разница, знают родители или нет о небольшой заначке? Сейчас, после уточнения суммы, выясняется, что заначка вовсе даже большая и способна серьезно повлиять на благосостояние семьи. Утаивать такое нельзя. Или можно? В каталоге не было фотографий остальных монеток из клада, даже серебряных, скорее всего, они не такие редкие, а значит, менее ценные. И что делать с уже полученными деньгами? Не хотелось бы профукать их впустую.
Просидел у окошка до полуночи только для того, чтобы решить не торопиться. С матерью поговорю, оценю реакцию отца на приятные новости, тогда и определюсь насчет дальнейших планов. В конце концов, у меня под боком есть непредсказуемый фактор в виде запойного алкоголика с повышенной сопротивляемостью к магии и способностью прокутить любую сумму, попавшую в руки. Ему не то, что деньги давать — просто сообщать о них стремно, потому как тоже повод выпить.
Проход в магический мир могли бы сделать попрезентабельнее. Хотя бы грязь отмыть.
Не скажу, что «Дырявый котел» походил на притон или отличался некой особой криминальной аурой, но он был первым, что видели маленькие маглорожденные дети и их родители. Первое впечатление самое важное. Или так и задумывалось? Своим видом бар сразу давал понять чужакам, как к ним относятся на самом деле, сохранять иллюзии после путешествия между мусорными бачками непросто.
Тут надо отметить следующее. Лондон середины шестидесятых, особенно рабочие районы, не отличался особой чистотой или красотой, на фоне его улиц яркие краски, шевелящиеся вывески, экзотические звуки и животные Косого переулка действительно напоминали ожившую сказку. Красиво, да, и совершенно непохоже на обыденный мир. Поначалу я знай себе вертел головой, открыв рот, поминутно указывая пальцем на привлекшие внимание витрины, мать не успевала отвечать на град вопросов. Передышка наступила в небольшом ателье, куда мы забежали по пути в Гринготтс.
Стоя на низкой тумбочке и чувствуя себя куклой (щебет круживших вокруг портних усиливал впечатление) я слегка отошел от начального шока, успокоился и начал мыслить рационально. Ну, насколько смог. В общем и целом, в Косом мне понравилось — народу немного, люди заняты своими делами, магазины разнообразные и их тоже немало. Праздных гуляк не заметил, впрочем, от входа мы отошли недалеко и никаких кафе или ресторанов на пути не встретили. Если подумать, лавки и магазины больше напоминали своеобразный торговый комплекс, никаких контор или солидных учреждений. Наверное, они рядом с банком кучкуются.
Изучать это местечко предстоит еще долго, но уже сейчас ясно, куда надо зайти в первую очередь. Витрина «Товаров на все случаи жизни» ломилась от всяких безделушек, среди которых притулилась стопка запылившихся книг, книги же интересовали меня и в лавке старьевщика. Мы, конечно, заглянем во «Флориш и Блоттс», это один из пунктов программы, только денег при внимательном рассмотрении оказалось не особо много. Если есть возможность сэкономить, надо экономить.
Мама проснулась рано и разбудила меня своей возней. За завтраком в крохотной кондитерской, буквально с парой столиков для посетителей, вчерне поделили добычу:
— Предлагаю сотню потратить сегодня в Косом, сто фунтов использовать на домашнее хозяйство, остальное отложить, — размахивал я потрясающе вкусным рогаликом. — Сотни нам хватит?
— Двадцать пять галлеонов? Еще и останется, — прикинула мама.
— Тогда давай думать, что отцу скажем.
Лицо Эйлин Снейп помрачнело при упоминании мужа.
— Правду скажем. Он когда трезвый, то... нормальный.
— Мам, да я не спорю. Я отца люблю, просто трезвый он не всегда.
— Он давно хотел машину купить, — ее что-то очень заинтересовало на дне кофейной чашки, что она внимательно, не поднимая на меня глаз, рассматривала. — Могли бы к морю ездить, подработки Тобиасу проще стало бы брать.
— Да толку с тех подработок, — вздохнул я. — Ну, как знаешь.
К чести отца (или благодаря усеявшим дом рунам достатка и покоя) большую часть зарплаты он приносил в семью. Правда, зарплаты той... Квасил Тобиас с побочных заработков. Мужик он рукастый, в электрике разбирается и берет недорого, так что без заказов не остается. Если действительно машину купим, сомневаюсь, что семье с тех приработков сильно перепадет. С другой стороны, может, пить станет реже.
Мантию пошили быстро, в Гринготтсе тоже не задержались. Гоблины меня не впечатлили — низенькие, страшненькие, злобные, на нашей улице половина соседей такие. Неизвестно еще, кто опаснее. Помню, Майкл Коэн какой-то паленой дряни наглотался, так шестерых ножом пописал, пока его не скрутили.
От острозубых коротышек первым делом направились в аптеку. Обрадованная тяжестью в кошельке, мать развернулась и накупила дорогостоящих ингредиентов, одной только печени дракона сразу четверть фунта взяла. Потратила едва ли не десяток галеонов, пришлось ее останавливать вопросом, где она собирается свои приобретения хранить. Она так расстроилась, когда вспомнила, что у нас подходящего холодильника нет. Я-то не фанат зельеварения, не мое это, несмотря на некоторые успехи, а вот мать без варки всяких сомнительных составов жизни не мыслит.
Нагруженные свитками, пошли в книжный. В одном из соседних магазинчиков продавались сумки и чемоданы с наложенным комплексом чар, от расширяющих внутреннее пространство до облегчающих, только мы туда не зашли. Дорого, от двадцати галеонов и выше. На учебники ценник был куда как ниже и вот тут-то я оттянулся — купил сразу четырнадцать, по всем нужным темам. По любимым рунам взял «Краткую энциклопедию рунолога» с ладонь взрослого человека толщиной, самоучитель огамы, описание наиболее известных кельтских оберегов и еще несколько справочников. Солидно выглядящие «Основы артефакторики» заняли почетное место во второй стопке, вместе с «Магическими свойствами британских растений» и «Пособием по созданию амулетов», причем последняя оказалась запрещенной и за нее продавец дал скидку, с условием никому о ней не рассказывать.
Книги, посвященные чарам, были написаны для обладателей палочек, поэтому я ограничился покупкой тонкой брошюры со списком упражнений для развития магического ядра. Исключительно из любопытства и соблазнившись дешевизной, взял потрепанное «Описание колдовских традиций северо-западной Европы», увидев там упоминание друидов. Основы окклюменции мать забраковала, тихо шепнув, что этому обучит сама, зато доложила парочку книг по зельеварению. Напоследок продавец, довольный хорошими клиентами, всучил нам самообновляющийся каталог всей номенклатуры магазина. Если же вдруг во «Флорише и Блоттсе» нужной литературы не окажется, ее можно заказать и позднее получить по почте.
Пришлось идти, покупать сову.
К концу дня я окончательно убедился, что уменьшающие чары значительно облегчают жизнь, потому что без них мы все пакеты и свертки просто не утащили бы. До отхода поезда оставалось еще три часа, ноги гудели, и мы потратили оставшееся время на обед в чистенькой кафешке, несмотря на раннее время наполовину забитой народом. Готовили здесь действительно хорошо.
Мама цедила кофе, наслаждаясь вкусом, я рассматривал окружающих магов. Люди как люди. Ну, темы разговоров чуть отличаются, одежда другая, застольный этикет необычный.
— Ну, как тебе?
Оказывается, пока я присматривался к магам, мама смотрела на меня.
— Сходу не скажешь. Вино всегда чарами наливается?
— Как и любые напитки. Принимать пищу из рук можно только у родственников или очень близких друзей.
— Зелья?
— Не только, но в основном из-за них.
А сколько еще таких мелких различий, несущих огромный глубинный смысл? И во всех них надо разбираться, причем не отстраненно, а на уровне рефлексов, иначе своим в обществе магов не стать. Какие бы сложные заклятья не творил выросший среди простых людей волшебник, без понимания культуры он навсегда останется чужаком.
Оказывается, в Британии полным-полно исчезнувших деревушек, сгоревших поместий, закрывшихся столетия назад постоялых дворов и тому подобных мест, где раньше жили люди, а потом ушли. Строения зарастали травой, постепенно превращаясь в невысокие холмики, старожилы умирали, и только архивные карты хранили память о некогда больших и богатых селениях.
В архивах копался Тобиас.
Неделя, прошедшая после нашего триумфального возвращения из Лондона, раз и на всегда объяснила мне, почему в Хогвартсе мать училась на хитрейшем из факультетов. Эйлин Снейп блестяще разыграла партию, добилась всего, чего хотела. Сначала похвасталась суммой, вырученной за кусок отчеканенного серебра, потом повинилась, что часть на радостях тут же спустила на разные мелочи, потом принялась советоваться, как поступить с оставшимися деньгами. Домой мы приехали в воскресенье вечером, а к следующей субботе отец точно знал, что он хочет купить машину для того чтобы помогать сыну заниматься кладоискательством. Ибо в одиночку мальчик не справится и рядом должен быть взрослый.
Вот так близкие люди открываются с незнакомой стороны. Не ожидал от нее такого.
До конца лета мы с отцом обошли все окрестности, побывали во всех оврагах. Нашли пару десятков монет, сверток со сломанными украшениями и еще несколько кусочков серебряного лома, хотя сомневаюсь, что суммарная их стоимость потянет больше чем на пятьсот фунтов. Ради исполнения четырехколесной мечты Тобиас перепахал библиотеку в поисках литературы по нумизматике и антиквариату, но ничего, похожего на наши находки, не нашел. Я-то в любом случае доволен: какая-никакая прибыль, испытание рунескрипта прошло успешно, в семье появились деньги и стало намного меньше скандалов. Все-таки когда мужчина чувствует себя нужным, на выпивку его тянет намного меньше.
Мать молодец. Не стала кричать «вот ты такой-сякой, мальчишка больше тебя зарабатывает», а привязала мужа к важному и полезному делу. Дала ему свой кусок славы. Причем кусок заслуженный, потому что без участия отца находок было бы намного меньше.
Осенью раскопки пришлось прекратить. Во-первых, купленная на заработанные деньги подержанная машина нуждалась в ремонте, ездить на ней куда-то далеко было страшновато. В радиусе-то десяти километров от Коукворта мы все обыскали. Тобиас каждые выходные проводил в превращенном в гараж сарайчике на заднем дворе, чем-то звенел, что-то менял, возился с железками. Привлекал меня по мере возможности, но редко, потому что все мое свободное время уходило на книги по артефакторике и создание усовершенствованного поисковика. А во-вторых, я пошел в школу и из-за этого начались проблемы.
Эйлин сидела с нами до тех пор, пока мне не исполнилось пять лет, после чего нашла работу. Денег тогда было мало, считали каждый фартинг, да и не стоит отдавать маленьких волшебников в садик к обычным детям. Поначалу оставлять нас одних родители побаивались, но постепенно убедились, что я и за собой, и за мелким присмотреть могу, поэтому из дома уходили спокойно. Но первого сентября начался учебный год и я, как и все мои сверстники, отправился в школу, второй раз в первый класс.
Что делают мальчишки в новом коллективе? Правильно, устанавливают иерархию. Количество драк, в которых мне пришлось поучаствовать, за первую неделю поставило общешкольный рекорд, причем драться приходилось в основном с более старшими пацанами. Хулиганье деньги пыталось вымогать или просто хотело поиздеваться над малолетками. Я им не нравился в силу взрослого характера, дети вообще инаковость очень хорошо чуют. Пацаны, жившие в нашем квартале, давно все поняли и ко мне не приставали, а вот с остальными приходилось разбираться. Учитывая умения из прошлой жизни и мешок с песком, подвешенный в нашем сарае в качестве груши, результат выходил пятьдесят на пятьдесят. То есть компании меня били, потом я находил и лупил обидчиков поодиночке. Дурацкая ситуация, честное слово.
Директор оказался человеком понимающим. Во время нашей третьей встречи он согласился, что домашнее обучение с ежемесячной сдачей промежуточных контрольных — хорошая идея и больше на моем присутствии в классе не настаивал. Я на радостях предложил сдать сразу за весь год, он почему-то отказался и совершенно напрасно. Был бы повод гордиться учащимся в школе вундеркиндом.
Родители удовлетворились обещанием, что проблем с учебой не будет, их сложившееся положение даже устраивало. Мать не видела нашего будущего в маггловском мире и к посещению школы относилась со скепсисом, сомневаясь в ее необходимости, отец привык работать руками, его больше интересовали практические навыки. Он, к слову сказать, насколько не любил «чистые» чары, настолько же спокойно относился к артефакторике. Во время наших первых походов выслушал объяснения насчет работы рунескрипта, проведенные по аналогии с принципом действия миноискателя, сделал для себя какие-то выводы и против наличия лаборатории в подвале не возражал. Особенно с тех пор, как я начал помогать ему с машиной.
Так и жили. Родители на работе, мы с Северусом дома. Начиная с весны, выезжали на раскопки, почти всегда удачные — поле-то непаханое, мало кто подобным бизнесом занимается. В доме появился достаток и полка с историческими книгами, там же лежала стопка нумизматических каталогов. Летом выезжали на курорт к морю. Однажды разыскали поместье, скрытое чарами ненаходимости, но внутрь попасть не смогли, да и не особо пытались.
Из забавного... Остап Бендер чтил уголовный кодекс, но регулярно его нарушал, и со мной примерно так же. Страсть к авантюрам неодолима. Никаких особых причин для рисковых экспериментов у меня не было, просто хотелось узнать, может ли зелье Болье обмануть современные маггловские методы проверки возраста предметов. Зелье Болье — это то же старящее зелье, только постоянного действия, считается условно-темномагическим и на том основании запрещено министерством магии для применения на людях. В нашей семье его только Эйлин сварить может, оно мастерского уровня.
У отца благодаря нашей деятельности образовались кое-какие связи среди антикваров, он иногда скупал старые вещи за бесценок и перепродавал их Лондоне. А тут в соседней деревеньке померла старушка и наследники распродавали имущество, вилки-ложки, шкафы и прочее, чтобы в город не везти. В основном всякое барахло, никому не нужное, исключение составила только картина неизвестного художника, которую Тобиас приобрел за десять фунтов.
Есть в торговле антиквариатом в целом и живописью в частности интересный момент — вещи начала девятнадцатого века стоят намного дороже, чем конца. Многое, разумеется, зависит от фамилии художника, но в среднем разница ощутимая, в пять-шесть раз. Так что посидел я, поглядел на картину, полюбовался на тусклый пейзаж и пошел к отцу с предложением ощутить вкус темной стороны, то есть замутить с криминалом. Оказалось, что не один я готов пойти на сделку с совестью, и спустя пятнадцать минут объяснений отец упорхнул к маме уговаривать ее заняться колдовством. Эйлин, мягко говоря, удивилась. И засомневалась. Законодательство магической Британии прямо запрещало подделывать деньги, не делая разницы между галлеонами и маггловскими фунтами, но насчет произведений искусства уголовный кодекс наказаний вроде бы не предусматривал. Тем более, что в нашем случае подделки как бы и не было, ведь изменений во внешний вид предмета зелье не вносило. Решили рискнуть.
Мама знала, что сотрудники аврората регулярно появляются на аукционах Сотбис и Кристис, поэтому пейзажик реализовали через один из менее известных аукционных домов. Провернули операцию осторожно. Тобиас надел приличный костюм, на взятой напрокат хорошей машине подъехал в контору, рассказал историю о том, что при разборе завалов в доставшемся от дальних родственников доме нашел вот эту картину и хотел бы определить ее ценность у специалистов. Заплатил нужную сумму, забрал расписку. Через месяц получил сертификат подлинности (зелье сработало идеально, возраст оценили в полтора века) и предложение о продаже, на которое немедленно согласился.
Потратив на все про все фунтов сто, за картину мы получили две тысячи. Шевельнулась ли совесть во глубине моей порочной души? Ничего подобного. Если кто-то готов выкидывать деньги за понты, то ему надо помочь в этом благом начинании.
Сделку провернули примерно полгода назад и до сих пор не определились, на что истратить выручку. Отец предлагал еще подкопить, продать старый дом и переехать поближе к Лондону, мать кричала о необходимости оплаты Хогвартса. Я еще не определился.
Одним словом, жизнь текла неплохо и единственным мрачным пятном в безоблачном океане спокойствия являлись регулярные запои отца. Не скажу, что он идеален, однако большую часть времени он представляет собой вполне адекватного человека, заботливого мужа и любящего отца. Выражает свои чувства он не всегда умело, но ладно. И тем не менее раз в три месяца Тобиас срывается, идет в кабак и там спускает все наличные деньги, при этом прекрасно понимая глупость своего поступка. Потом, конечно, стыдится, клянется завязать, только без толку — ничто не помогает.
Косой мы навещали примерно раз в три-четыре месяца, в зависимости от скорости использования мамой ингредиентов. Мне закупались в основном учебники, мелкому привозились книжки с движущимися картинками и детские игрушки, отца удалось подсадить на нормальный табак без добавок. Магический Лондон оказался местом интересным и полезным, особенно если знать, куда идти. В мелких безымянных тупичках, отходящих от основной аллеи, обнаружилась масса лавчонок, торгующих самым разнообразным товаром, как забавным и бесполезным, так и страшноватым.
Пару раз наведались в Лютный. Район нищий, похож на гетто, но при соблюдении определенных правил местные тебя не тронут. Во всяком случае, на участке до блошиного рынка (есть там такой, метров пятьдесят от входа) на посетителей нападать было не принято. У меня вообще сложилось впечатление, что слава Лютного как концентрата темной магии несколько преувеличена — делишками здесь занимались откровенно криминальными, но без фанатизма. Настоящие темные колдуны живут в поместьях и пользуются репутацией незыблемых столпов общества.
Мать постоянно заводила разговоры о Хогвартсе.
— Я не смогу научить тебя всему, — объясняла она. — Трансфигурация, например, мне никогда не давалась. Кроме того, с хогвартским дипломом возьмут на любую работу, ты познакомишься с другими молодыми волшебниками, наконец-то друзей заведешь.
Насчет друзей сомневаюсь, с детьми мне неинтересно, однако связи в магическом мире действительно будут полезны.
— Деньги-то на учебу у нас есть?
— Найдем, — успокоила мама. — Я откладываю. Один год двести галлеонов стоит, шестой и седьмой курс по пятьсот.
— Чего-то дешево как-то, — засомневался я.
— Дешево? Да ты вспомни, сколько книги стоят. Просто в магическом мире цены ниже, вот и кажется, что дешево.
Насчет учебы я не возражал, хотя и не сказать, что особо стремился. Почему-то казалось, что с моим отъездом из дома все развалится — отец снова начнет пить, не как сейчас, а всерьез, мама уволится с работы, денег снова будет не хватать, Сев замкнется в себе, напуганный частыми скандалами... Подспудная такая тревога.
— Но ты же говорила, многие дома учатся. А если бы у нас денег не было?
— Просила бы Малфоя, — вздохнула Эйлин. — Мы когда-то были очень дружны, думаю, он не откажет по старой памяти. Для него две тысячи галлеонов — не сумма.
Любопытно. Прежде она не упоминала, что какие-то связи, причем крепкие, у нее в магическом мире остались.
Очередная поездка в Лондон отличалась от предыдущих. Я наконец-то довел до ума собиратель и счет возможным опробовать свое творение в естественной среде, то есть в Темзе. Артефакторика оказалась сложной и интересной наукой, причем авторы пособий то ли в силу нежелания разжевывать очевидные вещи, то ли утаивая профессиональные секреты, простых схем никогда не приводили. Объясняли теорию, оставляя за рамками практические вопросы. В результате до многих вещей приходилось доходить самому, тратя на эксперименты свободное время и периодически обращаясь к маме за помощью.
Изначально идея создания голема, способного самостоятельно искать и приносить хозяину мелкие ценные предметы, родилась из рассказа о потерянной сережке. Мы с Севом заглянули к маме на работу, а там как раз одна из покупательниц делилась впечатлениями от отдыха на пляже. И тут меня осенило — черт, она ведь не одна такая! Еще в прошлой жизни слышал о парнях, бродивших по пляжам с миноискателем и зарабатывавшим с того себе на пиво. Здесь миноискателей нет, зато и конкурентов меньше.
Самого первого голема переделывал три раза, машинка никак не могла понять, чего создатель от нее хочет. В конце концов, задолбавшись и перелопатив кучу литературы, полностью сменил базис с деревянного на костяной. Пошли первые успехи, но я остался недоволен — голем пропускал не менее половины подброшенных предметов. До практических испытаний дошла только третья модель, внешне напоминавшая краба и способная в радиусе двадцати метров различить более одного грамма драгоценных металлов. Опознавательный контур реагировал только на золото, серебро и платину, попытка ввести характеристики драгоценных камней на порядок усложнила систему и от нее пришлось отказаться.
Крабиком я все равно горжусь. Хоть он и проработал недолго, немногим более двух месяцев, но за это время на ближайших пляжах мы собрали почти килограмм ювелирки. Звенья цепочек, кулончики, колечки, сережки... Просто поразительно, сколько в Англии растерях.
Вполне естественно, что удачное начинание следовало развить, попутно освоив другую среду. Ведь если подумать, что такое Темза, как не многолетний склад потерянных вещей? Девушки разрывают помолвки, бросая колечки в реку, несчастные влюбленные топятся, из кривых рук в воду выскальзывают разные вилки-ложки-поварешки, иногда серебряные, и прочее в том же духе. Конечно, дно периодически чистят землечерпалкой, но ведь не везде же. Итогом моих раздумий стал Змей, получивший благозвучное название несмотря на внешнее сходство с червяком или пиявкой. Он успешно выдержал предварительное испытание в коуквортском пруду и я счел возможным захватить его с собой в Лондон, для окончательной проверки.
У настоящего артефактора вид обоих големов вызвал бы в лучшем случае вежливую улыбку, но я своими творениями гордился. Пусть они туповатые, работают через пень-колоду, быстро ломаются и больше напоминают детские куклы, чем серьезные изделия — зато сам, своими руками.
Итак, сидим мы на бережку под дезиллюминационным, чтобы туристы и полицейские не беспокоили, принимаем у плавающего туда-сюда Змея находки, сортируем их и заодно обсуждаем, как дальше жить. Треплемся, попросту говоря.
— У нас вообще-то дедушка с бабушкой есть? — внезапно всплыла тема родни.
— Нет, они умерли, — морщины на лбу Эйлин стали глубже. — Еще у меня был брат Кевин, твой дядя. Занимался контрабандой артефактов в Америке, попал там в тюрьму и погиб по время бунта. Кажется, у него остался сын, но он сквиб. Принцев больше нет.
— Мы с Севом никак не подходим? Вроде бы титул в отсутствие прямых наследников может передаваться по женской линии.
— «В отсутствие», какие ты взрослые слова знаешь, — печально усмехнулась Эйлин. — Изгнание не имеет обратной силы, Халь. И я, и мои потомки навсегда отрезаны от родовой магии.
— Жалко.
— Жалко, — согласилась мама. — Но не очень. Принцы были очень древней семьей с длинным шлейфом традиций, проклятий, долгов, кровных врагов. Поверь, это тяжелый груз.
— Зато высшей магией заниматься можно.
— Да. Она — единственное, об утрате чего я сожалею.
Зашибись, какие откровения.
— А дальние родственники у нас есть? Троюродные кузены там, пятиюродные тетушки всякие?
— Есть, — засмеялась мама. — Как не быть?! В Хогвартсе со всеми познакомишься.
Да, Хогвартс... Целых семь лет обучения, по большей части вдали от дома. Мне пришла в голову мысль, которую я немедленно озвучил:
— Давай завтра учебники за первый курс купим. И программу, если найдется, и хорошо бы сравнить ее с другими европейскими школами.
— Почему бы и нет? — немного подумав, кивнула Эйлин. — Только палочку даже не проси! Тебе еще рано!
— Не буду, не буду. Читал про развитие магического ядра. О, вон Змей плывет, готовься его потрошить...
Упомянутый в большинстве путеводителей по Косому «Флориш и Блоттс» действительно крупнейший книжный магазин магической Британии, а вот с репутацией лучшего можно поспорить. Стать по-настоящему лучшим ему мешает излишняя законопослушность. Основными покупателями во Флорише являются ученики, домохозяйки, чиновники, магглорожденные волшебники, желающие узнать побольше о традициях волшебного мира, на них и ориентирован ассортимент. Книги по основам той же трансфигурации занимают целую полку, в то время как серьезное пособие по анимагии придется заказывать и ждать, и так во всем. Кроме того, работ по магии крови, магии смерти и прочим темным или хотя бы сереньким областям здесь нет совсем, хотя у конкурентов не попавшая под полный запрет литература продается свободно.
По крайней мере, продавец посоветовал адрес, где может найтись нужна маме книга.
Эйлин подвернулся выгодный, по ее представлениям, заказ на зелья медицинского характера. Опытные зельевары, поставлявшие в аптеку ее обычный ассортимент, от работы отказались, потому что была она хоть и несложной, но монотонной, оплата же не вдохновляла. Ну не хотел заказчик платить за нестандарт запрошенную сумму! Мама же обрадовалась и такому заработку, ей просто хотелось сварить нечто посложнее мази от синяков, которой она нас с мелким пачкала. Незнакомые названия ее не смутили, класс у зелий был невысокий, однако с рецептурой возникла проблема. В двух книжных лавках ничего подходящего не нашлось, и только во «Флорише» нам посоветовали обратиться напрямую в Мунго. Есть там при библиотеке маленький ларек, торгующий специализированной литературой.
Как оказалось, в ларьке покупателям предлагались не только книги. Тут же можно было купить различные инструменты, кое-какие зелья и порошки (при взгляде на них на лице у мамы появилось задумчивое выражение), разноцветные свитки и всякие полезные мелочи, здорово облегчающие жизнь колдомедика.
Меня заинтересовали свитки.
— Скажите пожалуйста, что это такое?
— Это? — продавец положил руку на белый свиток. — Диагност. Если рядом нет колдомедика, а надо срочно поставить диагноз... узнать, чем человек болеет, то используют белый свиток. Он определяет физические поврежденья, большую часть проклятий и ядов, может тут же предложить лечение. Зеленые свитки излечивают небольшие травмы и проклятья, синие лучше работают против ядов, в красные запечатывают смертельных больных, чтобы довезти до больницы. Свитки часто берут с собой в дальние экспедиции, туда, где нет нормального колдомедика.
— Полезные штуки.
— У нас дома зелий наварено на все случаи жизни, — погасила порыв листающая книжку мать.
Цены на свитки кусались, поэтому их покупку я отложил до лучших времен. Зато, скрепя сердце и наступив на горло внутренней жабе, выложил целых десять галлеонов за объемную «Медицинскую энциклопедию», потратив почти всю свою долю за выловленную ночью ювелирку. Нет, медиком я становиться не собирался. Просто энциклопедия представляла собой огромную базу по болезням, проклятьям, отравам, лекарственным травам и любым другим отраслям, связанным со здоровьем человека. Конечно, описания там шли кратенькие, и все равно десять золотых за такой объем информации — постыдная дешевизна. Книга редкая, неизвестно, удастся ли купить позднее.
Мама покрутила пальцем у виска и больше комментировать не стала. Мои деньги, что хочу, то и делаю.
Камин в Мунго расположен в приемном покое. Думаю, каминов несколько, но мы попали в госпиталь через центральный и через него же собирались уходить. Уже порох приготовили, когда пламя полыхнуло и на площадку ввалились, громко ругаясь, три волшебника. Двое тащили третьего, плотного крепыша с побелевшим лицом и тонкой струйкой крови, стекающей изо рта.
— Что же это такое! — причитал один из носильщиков. — Ведь ни на что не жаловался, никаких признаков, всегда здоровый был!
Вокруг троицы немедленно захлопотала сестра. Эйлин проводила их задумчивым взглядом, посмотрела на порох, зажатый в горсти и задумчиво высыпала его обратно в чашу.
— Знаешь, давай-ка сходим на медосмотр, — предложила она. — Времени до поезда еще много, а оценку состояния магического ядра мы тебе не проводили.
— У меня беспалочновые заклинания получаются, все с ядром в порядке. Ладно, одно заклинание, но все-таки, — пришлось уточнить ради справедливости. — Чего проверять-то?
— Вот чтобы никаких сюрпризов не было, мы ко врачу и сходим, — будто не услышала возражений мама.
— В одиночку не пойду! — одному страдать не хотелось, и я закапризничал. Не всегда же быть взрослым? — Себе тоже оформляй.
— Мне-то зачем? У меня магия давно стабилизировалась.
— Ничего не знаю. Моя тупой орк, моя одна скучай, никуда не ходи.
Рассмеявшись от неожиданности, Эйлин кивнула, и мы вместе направились к регистрационной стойке. Бюрократия непобедима! Даже здесь, в волшебном мире, нужно сначала записаться в особом журнале, потом заплатить деньги в кассе, получить квитанцию и уже с этой бумажкой идти в кабинет, ко врачу. Нас, кстати, осматривал один и тот же колдомедик.
Раздеваться и укладываться на кушетку не пришлось, мужчина только потребовал снять все артефакты. Они ему не очень мешали, но все-таки диагностику лучше проводить без сторонних наводок. Первым смотрели меня. Ну, как смотрели? Врач поводил палочкой вокруг организма, шепча заклинания и периодически диктуя данные самопишущему перу. С магией все оказалось нормально, в отличие от физического состояния. Кажется, слишком частое сидение за книгами плохо сказалось на глазах, зрение начало понемногу слабеть, да и вообще тело без нагрузок ослабло. Придется записаться в какую-нибудь секцию... если они есть в нашем городке. Да ну, просто стану чаще по груше молотить.
Примерно так же осматривали и маму, только избавляться от побрякушек ей пришлось дольше. С самого начала колдомедик начал хмуриться, дважды перепроверял какие-то результаты, а потом задал вопрос:
— Простите за вопрос, мисс, но не являетесь ли вы изгнанницей из рода?
— Это имеет значение? — напряглась мама.
— Думаю, да.
Тут они вспомнили о моем существовании, и врач поставил заглушающий барьер, так что о чем они говорили дальше, я не слышал. Но смотреть-то мне никто не запрещал. Заклинание не мешало рассмотреть, как внезапно осунулось лицо мамы, как поникли ее плечи и будто постарела фигура. Колдомедик что-то говорил, объяснял, а она только кивала и видно было — не слушает. Страшно.
Она, наверное, почувствовала мой взгляд, потому что повернула голову, выпрямилась и слабо улыбнулась. Дескать, все хорошо. Только я не поверил.
К тому моменту, когда колдомедик закончил осмотр и отдал свиток с записями, мама сумела совладать с эмоциями. Она явно собиралась делать вид, что того момента слабости не было. К ее глубокому сожалению, в том, что все показалось, убедить меня не вышло, я не стал немедленно пытаться вытянуть из нее информацию только из-за людей вокруг. Незачем им знать о наших проблемах. Но и реагировать на ее вымученные шутки желания не было, поэтому обратная дорога от Мунго прошла в молчании.
Заговорил я только в гостинице.
— Так что сказал врач?
— Ты же слышал. Просто надо выпить комплекс витаминов и побольше бывать на свежем воздухе, а то все время в подвале проводишь.
— Уточню: что такого тебе сказал врач, что ты на глазах постарела.
— Глупости говоришь. Ничего я не старая.
— Я ведь не отстану.
— Ты все выдумал.
— Тогда покажи диагноз.
— Зачем он тебе? Ты в колдомедицине все равно не разбираешься.
— Ничего, у меня энциклопедия есть. Очень вовремя купил.
— Можешь посмотреть статью «легкое истощение», мне просто нужно отдохнуть. Вот и все.
— Целителя ведь зовут Гай Стивенс?
— Какая разница, как его зовут?
— Когда мы с отцом приедем в Мунго, по имени станет проще искать, — объяснил я. — Мам, я тебе сейчас расскажу, как будут развиваться дальнейшие события. Сразу, едва мы приедем домой, я иду к папе и там откровенно рассказываю ему, что колдомедик сказал тебе что-то очень неприятное, отчего ты вся в лице переменилась. Он знает, что я к паникерству не склонен, поэтому поверит. Поверит мне, а не тебе. Отец захочет узнать правду, ты уйдешь в несознанку, разразится скандал, по итогам которого возможно два варианта — ты либо расскажешь все сама, либо нам с отцом придется еще раз ехать в Лондон. Он, конечно, очень не любит магический мир, но по такому поводу сделает исключение и антипатию пересилит. В Мунго мы разыщем целителя Стивенса, зададим ему пару вопросов, на которые он честно и полно ответит. Потому что спрашивать его будет глава семьи и родственник первой степени, в отношении которых понятие врачебной тайны не действует. И не важно, что отец — маггл.
Мама, мы в любом случае узнаем диагноз. Пожалуйста, сэкономь нам время и побереги свои нервы.
Высказавшись, я отвернулся. Нет, ну в самом деле, вроде взрослая женщина и приходится объяснять очевидные вещи! В полном молчании мы готовились к дороге, мама с крепко сжатыми губами укладывала в сумку уменьшенные покупки, я прятал в чемодан Змея. Неплохой голем получился. Примитивный, долго не протянет, после каждого использования его надо перебирать и чинить мелкие поломки, но все равно неплохой. Тяжеловатый, правда. Жалко, что сумки с чарами расширения пространства и облегчения веса стоят так дорого, была бы такая, в ней покупки таскали. Если дела будут идти хорошо, обязательно купим, хотя бы и простенькую.
Тяжелая, давящая тишина.
— Ну, хорошо, — внезапно не выдержала мать. — На меня наложено кровнородственное проклятье. Доволен?
— Чем оно грозит?
— Я теряю магическую силу и лет через десять стану сквибом.
Мне захотелось выругаться.
— Откуда оно взялось? Если «кровнородственное», значит, наложено близким родственником, так?
— Скорее всего, отец постарался, когда изгонял меня из рода, — фыркнула мать. — Он всегда был таким... Помешанным на родовой чести. В доме жрать нечего, а он отказывается искать работу! Неуместно ему! Когда я из Хогвартса домой не приехала, выжег с гобелена, а после свадьбы — совсем изгнал. Тогда же, небось, и подарочком осчастливил.
— Снять проклятье можно?
— Только замедлить, но ритуалы стоят бешеных денег. Это высшая магия, специалисты по ней наперечет и цену себе знают. Не говори остальным, — попросила она. — Изменить ничего нельзя, так пусть хотя бы не смотрят, как на больную.
Отец, пожалуй, новости только порадуется. Но маму я прекрасно понимал, поэтому обещание молчать дал с легким сердцем.
— Хорошо. Не буду.
Северус мальчишкой рос общительным, хотя и слегка мрачноватым. Худой, нескладный, некрасивый, он обожал улицу и считался своим среди шпанят нашего квартала, знакомых у него была масса. В отличие от меня, сверстники его интересовали. Мама даже наложила на него сложное заклинание, чтобы не проговорился и ненароком не нарушил Статус секретности.
Присматривал за ним в основном я, одного его отпускали только в сопровождении знакомых пацанов постарше. Ясное дело, домой он часто возвращался с синяками. Иногда приходилось идти, разбираться, но как правило со своими детскими проблемами он справлялся сам. Вляпаться во что-то серьезное ему возраст не позволял.
Азам магии — тем же рунам и зельеварению — его учил тоже я.
Всю колдовскую деятельность внутри семьи отец воспринимал как неизбежное зло. Она ему не нравилась, магии он не доверял, но ради любимых (это чувствовалось) жены и детей с их особенностями он мирился. Опять же, деньги есть деньги, прибыль от продажи находок он видел и, что называется, «щупал». Сам того не желая, волей-неволей Тобиас разбирался в некоторых аспектах жизни волшебников и разговаривать с ним насчет наложенного на маму проклятья можно было откровенно.
Переделанный под гараж сарайчик для дров стоял у нас на заднем дворе и с некоторых пор отец проводил там большую часть времени. Купленная им развалюха постоянно ломалась, по мелочи чинить ее приходилось через день, и все равно драндулет служил предметом острой зависти соседей. Новую машину семья не могла себе позволить. Лично меня сложившееся положение устраивало — пока отец занят делом, ползти в бар к дружкам он не порывается.
— Пап, дело есть.
— Какое, к хренам собачьим, дело? — выругался Тобиас снизу. — Ключ шестерку подай. А, зар-раза!
— Держи.
Я сидел и медитировал, пока он не закончил возиться с ходовой и выбрался наружу. Родовыми дарами Принцев, частично перепавших и нам с Севом, являются зелья и тонкая работа с энергетикой наподобие ментальных воздействий или общения с духами. Образно выражаясь, силы у нас мало, берем контролем. Поэтому потери при использовании беспалочковой магии у нас значительно меньше, чем у других волшебников. Колдовать без усилителя все равно тяжело, особенно в моем-то возрасте, но при острой нужде...
Отец дернулся, когда полупрозрачная сфера разошлась по гаражу и осела на стенах мерцающей пленкой.
— Не хочу, чтоб нас подслушали, — пояснил я.
— С чего бы это?
— Сев еще маленький, незачем ему знать о взрослых проблемах.
— Ты о чем?
— Помнишь, месяц назад мы ездили в Лондон? — Тобиас кивнул. — Тогда мы зашли в Мунго, по маминым делам, а попутно решили записаться к врачу на прием. Просто провериться на всякий случай. Проверились. Со мной все в порядке, с мамой нет.
Взгляд у отца стал острым, он подошел поближе и присел на ящик с инструментами, сделав знак продолжать.
— О чем они говорили, я не слышал, а мать поначалу не рассказывала. Пришлось немного поскандалить. В конце концов она раскололась, что дед, когда изгонял из рода, ее проклял вдогонку. Лет через десять она станет сквибом.
— Ну, это не так уж и страшно. Живут же люди без магии — как я и думал, новость Тобиаса не расстроила.
— Проблема в том, что мать солгала, — кажется, усмешка вышла кривой. — Я украл свиток с диагнозом, порылся в энциклопедии, связался с продавцами в Косом. Проклятья этого класса не останавливаются на том, что забирают у волшебника силу. Когда магии не остается, они начинают сосать здоровье. Жизнь.
Вот тут его проняло.
— В Мунго его снимут?
— Нет. В Мунго его могут заморозить, стабилизировать на одном уровне, но снять не в состоянии.
— Ну, хоть так.
— Десять тысяч галеонов. Сорок тысяч фунтов.
Отец выругался и с силой ударил кулаком по стене. Доска треснула, сверху посыпалась пыль.
— Спокойно, пап. Все не так плохо, как кажется.
— Это еще не все? — Тобиас потер закровавивший кулак.
— Мы можем сами провести нужный ритуал. Прикидки, конечно, предварительные, считать придется много и долго, но запас времени у нас есть. Справлюсь. Только деньги при любом раскладе нужны будут — землю покупать.
Понимаешь, пап, замораживать проклятье целительскими методами я не стану. Просто не смогу, таким вещам лет по сорок учатся. Зато мне вполне по силам привязать маму к определенному магическому источнику, сделать ее хранительницей. Ритуал старый, хорошо известный, из-за необходимости кровавой жертвы последние пятнадцать лет запрещенный. Тогда сколько бы проклятье у мамы сил не откачивало, за счет постоянной связи с источником какой-то уровень магии у нее всегда будет оставаться. Единственный минус — хранительница не может отходить далеко от своего места силы, ей плохо становится.
— Я вроде слышал, все источники в Англии заняты.
— Сильные, от четвертого класса и выше, действительно заняты. Но нам-то и мелочевка сойдет, какой в окрестностях полно. Выберем поприличнее, выкупим участок у графства, примерно за год защиту от надзора поставим... Пап, это реально.
— Ладно, — Тобиас поиграл желваками. — Северусу ничего знать не надо, но с Эйлин я поговорю. Скорее всего, она тоже без дела не сидит и что-то наподобие твоей идеи придумала. Не самоубийца же она, верно?
— Угу. Только я рядом постою, а то вы вусмерть разругаетесь.
Такого самозабвенного ора наш дом не слышал давно. Хорошо еще, что мелкого отправили гулять и он не слышал, какими эпитетами обменивались родители. Дребезжали стекла, хрустели осколки чашки, сгоряча разбитой отцом, от стихийного выплеска по комнате передвигалась мебель, а Тобиас и Эйлин продолжали самозабвенно поливать друг друга грязью, игнорируя окружение. Минут пятнадцать собачились, прежде чем накал пошел на спад и крик удалось перевести в конструктивное русло.
Ситуацию мать просчитала быстрее меня, только выводы сделала немного другие. По ее мнению (совпадавшему с незаписанными в диагнозе предположениями целителя Стивенса) внешнее проклятье, замеченное при осмотре, служило в качестве источника энергии для еще двух, основных, и до тех пор, пока неясна их структура, предпринимать какие-либо действия опасно. Сначала надо определить структуру всего комплекса, и только тогда можно пытаться воздействовать на его элементы. Именно на элементы — снять или заблокировать все проклятья разом мать не надеялась. Причем заранее смирилась с тем, что в процессе лечения ей придется залезть в серенькие области магии, а возможно, и чернухой заняться.
Момент был не самый лучший, но все-таки объявил о своем решении игнорировать Хогвартс. Мать рухнула на диван и ударилась в слезы. Долго сидел рядом, утешал, приводил аргументы вроде того, что курс по рунам готов сдать уже сейчас, большую часть нумерологии освою в маггловской школе, зельеварение и чары с легкостью изучу на домашнем обучении. Проблемой являются трансфигурация и боевка, ошибочно называемая в Хогвартсе ЗОТИ, но по ним дешевле и проще нанять репетитора. Объяснял, что врастать в магический мир полностью не собираюсь, в маггловском тоже много интересного, а связи не обязательно получать в школе. Долго убеждал в своей полезности, ведь с помощником работать будет намного проще, чем одной.
Да, я помнил о Волдеморте и о грядущей войне, но считал, что беспокоиться насчет этих событий рано. Сейчас надо мать спасать, остальное потом.
Время правильно сравнивают с рекой. Иногда оно течет медленно, плавно, позволяя внимательно изучить события-берега, иногда же спрессовывается в гулкий поток, проносящийся между острыми скалами. Последний год выдался очень бурным.
Первое и, наверное, главное изменение, произошедшее в жизни семьи Снейпов — установка камина. Родители подсчитали, сколько денег тратится на поездки в Лондон на поезде, прикинули, что теперь нам придется посещать Косой куда чаще, и обратились в транспортный отдел Министерства Магии. Подключение обошлось в пятьдесят галеонов. Для нас появление камина было важно даже не возможностью навещать магический мир — оно означало, что отец окончательно определился со своими комплексами. Выбрал семью, можно сказать.
Мы продолжали ездить по окрестностям, но цель у нас теперь была другая. Как и предполагалось, нашли несколько десятков источников, сильнейший из которых мать оценила на восьмой класс. Только он был расположен в очень уж неудобном месте и нам не подошел. Для покупки наметили другой, метрах в ста от дороги, ведущей к малоизвестному курорту, и даже выяснили в муниципалитете примерную цену на землю. Если ничего получше не подвернется, зимой оформим сделку.
Северус прошлой осенью пошел в школу и попытался провернуть тот же фокус, что в свое время удался мне, то есть договориться о самостоятельных посещениях. Увы, ему пришлось обломаться. Во-первых, у него не было железных отмазок в виде нуждающихся в присмотре младшего брата и пьяницы отца (Тобиас тогда еще не завязал, но об этом позже), во-вторых, ему не пришлось в первую неделю драться со всеми хулиганами младших классов, и, в-третьих, перед визитом он не догадался надушиться зельем харизмы. Результат предсказуем. Меня директор тоже пытался забрить под тем предлогом, что особых причин не посещать уроки на общих основаниях теперь нет, и надо бы влиться в коллектив, только к тому времени я уже вовсю общался со старой Мэй и ничего у него не вышло.
Одновременно с подключением камина мать оформила в Министерстве разрешение на домашнее обучение. По заключению целителя из Мунго, мое магическое ядро сформировалось полностью, поэтому мне разрешили приобрести волшебную палочку, не дожидаясь одиннадцатилетия. Правом этим я не воспользовался. В тот период у матери не оставалось времени, чтобы начать обучение, к тому же медицинская энциклопедия настойчиво советовала первые чары создавать без помощника. Кроме того, пришлось бы лишний раз тащиться в министерство, чего делать откровенно не хотелось. Да и не нужна мне палочка пока что. Руны, зельеварение, артефакторика и окклюменция костылей не требуют, правда, в артефактах некоторые детали надо зачаровывать с помощью палочки, но их мало и мне на помощь всегда приходила мать.
Мы с ней, кстати, понемногу становились своими людьми в Лютном.
Глупо думать, будто бы посторонний человек может забрести в лавку, торгующую запрещенным товаром, и там ему без вопросов продадут гримуар по темной магии или банку с плавающим в спирту нерожденным младенцем. Ему вежливо скажут, что уважаемый маг ошибся и таким товаром здесь не торгуют, лавка совершенно законопослушная, либо, если не повезло, разберут на органы, предварительно выведав, откуда чужак получил информацию. К потенциальному покупателю долго присматриваются, его проверяют на связи с аврорами, передают по цепочке от посредника к посреднику... Вот и с нами так же. Сначала, видя интерес к определенным и не слишком разрешенным темам, маму направили к конкретному продавцу на блошином рынке Лютного, причем дали провожатого. Потом, постепенно, видя список покупаемого товара, дали рекомендации другим продавцам, которые тоже показывали не все и не всем.
На магическом «дне» обнаружилась не только чернота, местные знали и использовали разное. Практики, непризнаваемые официальным магическим сообществом. Знания и способности, противоречащие теории колдовства, встречающиеся настолько редко, что о них забыли, их считают невозможными. За долю малую или в обмен на услуги местные были готовы не просто показать, но и научить некоторым простым и чрезвычайно эффективным приемам.
Мы с отцом, что называется, пустились во все тяжкие и нарушили едва ли не все статьи уголовного кодекса из раздела «мошенничество». Разве что мысли у магглов не читали, но я над этим работаю. Используя Феликс Фелицитис, выигрывали в казино (один раз, и то отец еле убежал от охраны), потом перешли на мгновенные лотереи. Скупали драгоценные камни с дефектами, придавали им достойный внешний вид с помощью зелий и втридорога перепродавали ювелирам. С помощью безразмерной сумки занимались контрабандой наркоты во Францию, только недолго — поставщика грохнули. Немного посомневавшись, повторили трюк с картиной. Действовать приходилось крайне осторожно, чтобы не попасться на глаза аврорам, поэтому мы старались брать везде понемногу и скрывали лица с помощью амулетов. По той же причине пришлось отказаться от ряда выгодных проектов, например, афера со взятием банковских кредитов провалилась, не начавшись. И дело не только в том, что шкурки бумсланга находились на особом учете — ингредиенты можно достать в Лютном. Просто авроры совместно с невыразимцами каким-то образом проверяют странные случаи мошенничества в финансовой сфере, а мы не имели права рисковать.
Короче говоря, денежка капала, дома понемногу росла подборка книг по темной магии и диагностике проклятий, я осваивался в магическом мире. Ювелиры в Косом охотно принимали выковырянные из сережек и колец камни (в жизни не представлял, сколько драгоценностей покоится на дне Темзы), так что с галеонами проблем не было. Ну как не было? На текущие траты хватало.
Блошиный рынок в Лютном в одиночку посещать не стоило. Здесь существовали определенные правила, защищающие покупателей, но эти правила переставали действовать за оградой. На коротком участке пути от рынка до Косого волшебника могли ограбить и избить, причем такие инциденты происходили стабильно. В основном жертвами становились юноши из приличных семей, недавно выпустившиеся из Хогвартса и захотевшие пощекотать себе нервы посещением местной клоаки. Получали они именно то, что искали, авроры даже не особо расследовали подобные дела. А вот покупателей, особенно примелькавшихся, местные бандюганы трогали редко. И все равно — один я туда никогда не совался.
По самому рынку можно было ходить безбоязненно. Многие посетители шатались по нему без определенной цели, разглядывая разложенную на трансфигурированных прилавках мелочовку или вступая с продавцами в короткие пересмешки «за жизнь». Иногда у того или иного предмета собиралась целая толпа, чтобы определить, что оно такое есть и сколько может стоить. Здесь торговали подержанными книгами и отдельными листами из них, сомнительного свойства зельями и условно-запрещенными ингредиентами, ядами и приворотными, ритуальными инструментами демонологов и нелегальными палочками. Ничего серьезного — человеческие органы и тому подобный товар, тянущий свыше пяти лет Азкабана, следовало искать в других местах.
В тот день мама застряла у торговца рукописями, и я от скуки заглянул в дальний угол рынка. Туда, где держали угол зельевары и алхимики. Сев просил привезти ему шерсти шотландских брауни, ну и просто запасы следовало пополнить.
— Что это у вас такое? — уже на обратном пути, затоварившись, я подошел к лотку смутно знакомой торговки. — Дощечки какие-то?
— Обереги сидхе, — ответила старуха. — Против злого глаза, для благополучия в доме, ну а этот тебе пока без надобности. Приходи годиков через пять, хе-хе.
Дубовые пластинки украшал рисунок, напоминавший кельтский орнамент и в то же время неуловимо от него отличавшийся. Переплетенье линий, незаметно складывающихся в значки рун... вот только вместе с знакомыми символами огамы рядом возникали неизвестные знаки. Никаких острых углов, надпись-узор шла без видимых переходов или разрывов, закручиваясь в кольцо без начала и конца.
Я провел над пластинками рукой.
— Ничего не чувствую. Вы они уверены, что они действуют?
— Ты и не должен, милок, — фыркнула старуха. — Стала бы я бесполезный амулет продавать?
— За деньги, безусловно, стали бы. Кстати, сколько просите?
— Три галлеона.
— Сколько? — от заявленной суммы челюсть непроизвольно отвисла, и возглас вышел смазанным.
— За каждый, — добила меня продавщица.
Нормальный амулет стоит от десяти золотых и выше, родовые артефакты считаются вовсе бесценными. Так то нормальный! Поделку без вложенной силы с сомнительными достоинствами продают по цене материалов, да еще и считают сделку выгодной. В ответ на последнюю сентенцию продавщица взвилась и принялась браниться, расхваливая товар. Сбросить цену она отказывалась напрочь.
Торговались мы недолго. По-видимому, старухе стало обидно за прилюдные сомнения в мастерстве, и она решила наказать дерзкого мальчишку.
— Три галлеона, милый. Доставай деньги, не обижай старую, не спорь...
Я раздвоился. Первая часть меня понимала, что бабка права, что пластинки размером с младенческую ладошку действительно стоят этих денег, и они мне нужны, причем нужны прямо сейчас, немедленно. Где еще найдутся такие? Они хорошие, красивые, полезные. Надо немедленно достать кошелек и скорее купить вожделенный товар, пока продавщица, вредная бабка, не передумала.
Вторая часть меня с отстраненным интересом наблюдала, как руки лезут за пазуху и вытаскивают кошель. Властно подавив первую, она покачала головой:
— Нет.
— Что?! — поперхнулась торговка. — Как нет?!
Продолжить она не успела. Вынырнувшая сбоку мать сходу наложила на нее Силенцио и принялась орать, из-за соседних лавок выскочили продавцы и влились в набирающий обороты скандал. За секунды вокруг нас скопилось человек десять, и все они гомонили, спрашивали, чего-то хотели. Мама, кажется, обвиняла торговку в использовании какого-то голоса, а ее безуспешно пытались успокоить. Чувство раздвоенности исчезало, вместе с ним уходило и странное оцепенение, заморозившее мои эмоции, звуки снова стали криками и шумом, а не фоном происходящих событий.
Старуха не пыталась снять заклятье. Она с каким-то непонятным любопытством смотрела на меня, и от ее взгляда по спине бежал холодок.
— Мама, — подергал я Эйлин за рукав. — Что происходит?
— Эта дрянь, — ого! Да она в самом деле сердита! — говорила с тобой Голосом Власти! Заворожила тебя.
— Не смогла, — внезапно заговорила старуха.
Как по команде, все замолчали. Бывает так — драка, ор, свалка, и вдруг один резкий звук перерезает гомон, заставляя людей остановиться и посмотреть вокруг чистым взглядом. Понять, что происходит и с какой стати они в этом участвуют.
— Что?
— Не смогла, — повторила бабка. — Не поддался он. Сильная кровь.
— Да ты вообще не имела права с ним говорить! — снова взвилась мать.
— А неча мою работу хаять, — отреагировала старуха. — Все знают: Старая Мэй фуфлом не торгует и цену дает честную!
— Тихо!
От рыка стоявшего рядом мужика мы все присели. Кажется, он пользовался авторитетом среди торговцев, впрочем, неудивительно с такой-то глоткой. Даже мама не выразила желания продолжить скандал, хотя и пренебрежительно передернула плечами и надменно вскинула голову. Предводитель (местный бугор, судя по реакции окружающих) откашлялся в кулак, сурово припечатал Мэй взором и повернулся к нам:
— Ну, бабушка действительно слегка перегнула палку, но ведь и мальцу не стоило обвинять ее во лжи, верно?
— Мы просто торговались, — влез я. — Имел место быть обычный процесс торговли, в процессе которого стороны путем взаимных уступок определяют цену, соответствующую количеству и качеству исходного товара.
Мужик слегка изменился в лице и откашлялся еще раз. Не ожидал от мальчишки.
— Последствий и вреда колдовство Мэй не принесло. Тем не менее, в качестве извинения за причиненное неудобство она готова выплатить виру. Готова, я сказал! Незначительную. Ну, скажем, один предмет из товара на лотке?
— Три предмета, — отреагировала мама.
— Слишком много! Один!
Видя, что спор вошел в цивилизованные рамки и ничего интересного больше не будет, толпа принялась рассасываться. Надо сказать, местные обладают большим опытом по части разруливания сложных ситуаций. Иначе им не выжить, погрязшим в нищете и под постоянным прессингом властей.
Мы со старухой продолжали переглядываться.
— Научи меня, — наконец, сформулировал я невнятные ощущения, исподволь подталкивавшие к действию несколько последних минут.
— Не пойдет, — прищелкнула языком Мэй. — Учеба дороже стоит.
— Сколько?
Старуха помолчала, что-то прикидывая, потом слегка кивнула и выдала:
— Сто галлеонов.
— По рукам.
Мы торжественно скрепили договор рукопожатием и только теперь обратили внимание на изумленно молчащих спорщиков. Мать опомнилась первой.
— Ты действительно согласна учить моего сына Голосу? — удивленно обратилась она к Мэй.
— Почему нет? У него получится. Сильная кровь.
Эйлин со старухой прекрасно понимали друг друга. Перебрасывались короткими фразами и чувствовалось, что за небрежными рублеными предложениями скрываются бездны смысла, окружающим недоступного. Они говорили на одном языке, причем говорили о чем-то большем, чем просто десяток уроков за неплохие деньги. Думаю, у нас с бугром был одинаково ошалелый вид при прослушивании их диалога.
— Я поняла вас, госпожа Мэй, — кажется, высокие стороны пришли к консенсусу. — Каждый день, начиная с понедельника. Попрощайся с наставницей, Хальвдан.
— До свиданья, госпожа Мэй, — на полном автомате выдал я, после чего меня поволокли к выходу.
Развернутые объяснения Эйлин дала уже дома, на улице происшедшее она отказалась обсуждать напрочь. По ее словам, Голосом Власти называлась редкая способность, встречавшаяся у представителей старых родов, происходящих от сидхе. То есть примерно в каждом десятом британском роду периодически рождались дети, после некоторого обучения умевшие подавлять волю не хуже сирен или вейл. Голос не считался запрещенным и по своим характеристикам соответствовал заклинанию Конфундус, защититься от него можно было, наложив на говорящего Силенцио или с помощью артефактов. Сильные окклюменты обладали иммунитетом.
Голосом владел мой прадед, да и вообще среди Принцев способность встречалась часто. Афишировать ее не стоило, так как все, связанное с сидхе, маги воспринимали настороженно — ушедшая по дороге миров раса память о себе оставила неоднозначную. Зато после обучения некоторые закрытые сообщества магического мира не то, чтобы признают меня своим, но при встрече поведут себя благосклоннее. Например, ирландские маги, традиционно не любящие англичан, разрешат пользоваться закрытыми секциями библиотеки на своем Хрустальном Острове, а жрецы Броселианда допустят до участия в ряде таинств.
Мне повезло дважды. Во-первых, найти потенциальную наставницу, во-вторых, среди детей и внуков старой Мэй никто Голос не унаследовал, в то время как передать мастерство хотелось. Маги считают, что нельзя уходить на тот свет, не оставив хотя бы одного ученика. Подвернулся я очень удачно, и в течение примерно шести-семи недель после того памятного разговора мой день начинался с посещения убогого домишки на задворках Хогсмита, в котором жила семья старухи.
Мэй не волновало, есть ли у меня другие дела, занятия проходили без перерыва каждое утро и пропускать было нельзя, иначе весь курс пришлось бы начинать сначала. От ее отваров дико першило горло, болели легкие и стоял постоянный звон в ушах. Тем не менее, ее методы работали, в чем мы с отцом смогли убедиться, когда во время очередной вылазки за кладами нас поймал полицейский патруль. Оказывается, на раскопки особое разрешение брать нужно, а мы и не знали... Тогда Голос нас здорово выручил.
Передышка пришла летом шестьдесят восьмого года. В обучении у Мэй наступил перерыв, то есть тогда я думал, что мы расстались насовсем, но у старухи были свои планы. Мы с отцом прочесали вокруг Коукворта круг приличного радиуса, нанеся на карту все найденные источники, и теперь родители ездили вместе, проверяли характеристики. Северус носился по городу в компании таких же малолетних бандюганов, а я любовался на стройные ножки девушек в миниюбках — столичная мода наконец-то докатилась и до нас.
Из плохого следует упомянуть скандал с мамой. Она не оставляла попыток определить, какими именно подарками наградили ее любящие родственники, и постепенно дошла до призыва родственных духов, сиречь магии смерти. Профаны часто путают ее с некромантией, которая на самом деле является подразделом магии иллюзий (путаницей общество обязано дилетантизму средневековых переписчиков). Область в лучшем случае «серенькая», маги до сих пор не знают, кто именно приходит на их призыв — души умерших, их ментальные слепки или кто-то еще. Тем не менее, Эйлин решила рискнуть. Разыскала среди предков ушлого поганца со спорной репутацией по части семейных ценностей, то есть такого, на чью благосклонность может рассчитывать изгнанница из рода, и стала готовиться к ритуалу. Особо доверять словам покойников не стоит, врать они горазды, но хотя бы появится точка отсчета для дальнейших исследований.
Меня к участию она привлекать не собиралась. Думала, что ребенку незачем знакомиться с запретной магией в юном возрасте. Логика в ее рассуждениях была, но мы с отцом обоснованно считали меня парнем рассудительным, возможно, более рассудительным, чем сама Эйлин, поэтому вдвоем уговорили.
— Мама, — подгадал я удобный момент.
— Что?
— Ты откуда эти ритуалы знаешь?
— Бабка научила. Она с пяти лет меня по кладбищам таскала.
Видели бы вы ее лицо, когда она поняла, что проговорилась!
Призыв духов в Британии не очень развит и отдельной дисциплиной не является. Слишком велики различия в обращении к элементалям стихий, душам мертвых или, скажем, сущностям нижних миров. Еще нужно помнить о законодательных ограничениях — за необоснованное применение того же Адеско Файр, то есть вызов малого элементаля огня, можно на пару лет в Азкабан угодить, общение с демонами на пятерку тянет. Такие дела.
У Северуса тем временем происходили события на личном фронте — он познакомился с девочкой. Нет, не для того, для чего знакомятся с девушками парни постарше, это меня подступающий пубертат накрывал с головой и мешал связно мыслить. Играющие гормоны в разы увеличили количество приключений на мою многострадальную пятую точку. Детишки пока что ни о чем таком не думали. Звали подружку брата Лили, и она была ведьмой.
Про Лили Эванс и ее сестренку Петунию я помнил из фильмов. Как-никак, мать главного героя и, со слов племянника, неудачная любовь всей жизни моего братца. Учитывая данную характеристику, неудивительно, что настроен я по отношению к девочке был не то, что негативно, но и положительных эмоций не испытывал. Однако следовало кое-что уточнить:
— Давай-ка я уточню: ты рассказал ей про магический мир, про нашу семью и о письме из Хогвартса, которое придет к ней на одиннадцатилетие?
— Ну да — кивнул мелкий.
— Замечательно. Скажи мне, мелкий, говорит ли тебе что-нибудь такое словосочетание — Статус Секретности?
— Так она же ведьма, — возразил Северус. — Только магглорожденная.
— Неверно, — криво улыбнулся я. — До тех пор, пока к ней в дом не пришел чиновник Министерства или представитель Хогвартса, официально она считается магглом. Это формальность, понимаешь? Конопатого Джека Симпсона с улицы Красильщиков помнишь? Ему примерно за то же два года дали — не нашел вовремя нужной бумажки.
— Меня в Азкабан посадят? — глаза от мелкого от ужаса увеличились вдвое.
— Нет, но нервы потреплют здорово. — Действительно, что делать-то? К нарушениям Статуса у отдела магического правопорядка особое внимание. — Адрес у них какой?
— Цветочная, двенадцать.
Сходить, пообщаться? Смысла нет. Скорее всего, девочки Северусу не поверили, приняли его слова за розыгрыш. Тогда до получения письма волноваться не о чем, рассказы брата пройдут по графе «детские фантазии».
— Ты им показывал что-нибудь или только объяснял?
— Я просто рассказал, что у магглов иногда рождаются волшебники и у них бывают выбросы, — шмыгнул носом Сев.
— Ладно, не переживай. Раз ты при них не колдовал, то ничего страшного не произошло. Вечером еще с мамой посоветуемся. Нормально все.
— Угу.
— Не «угу», а да. Пошли обедать.
Эйлин на новость махнула рукой — у нее другие заботы. Только уточнила, действительно ли девочка магглорожденная и нет ли у нее в родне колдунов. Северус обещал выяснить. В худшем случае, по словам матери, мелкому грозит порицание и некрупный штраф родителям. Причем возраст нарушителя в данной ситуации роли не играл, магическое правосудие в некоторых аспектах застряло на уровне Англии начала девятнадцатого века.
Когда наступил сентябрь, забот прибавилось. Мама определилась с подходящим источником и дала отмашку отцу, который принялся оформлять покупку земельного участка в собственность. Место привлекало не только своими энергетическими характеристиками, оно находилось недалеко от дороги и имело собственный спуск к морю плюс кусок пляжа сто метров шириной. Формально хозяева продавали старый дом, но постройка находилась в жутком состоянии и поэтому стоило все удовольствие четыре тысячи. Я прикинул, что если вложить еще три, то можно построить хорошую гостиницу и зарабатывать на туристах.
Деньги у нас, благодаря многочисленным аферам, имелись.
Мама считала, что привязываться к источнику ей придется в любом случае, вне зависимости от остальных двух проклятий, так что идея работать там же, где и жить, ей импонировала. Отдыхающих селить в отеле, самим жить в отдельном домике в глубине территории рядом с ручьем-источником. И забыть Паучий тупик словно страшный сон! Отец при таком раскладе терял работу на заводе, приносившую небольшой, зато стабильный заработок, но особо из-за этого не расстраивался.
Меня перспектива переезда тоже прельщала. Труда в дом вложено много, не одна тысяча рун на стенах вырезана, и все равно хочу уехать. Вдали от соседей и колдовать проще, и отношения у нас сложились не шибко ровные. Люди ведь чувствуют инаковость, скрыть ее невозможно, как ни пытайся, а мы с матерью выделялись хотя бы привычкой вытирать после еды губы салфеткой. Речь другая, правильный оксфордский английский без мата и сленга, кругозор пошире. На Северуса среда сильно влияла, его манеры отличались в худшую сторону, но и он дома не допускал уличных выражений. Счастье еще, что мама откладывала деньги на Хогвартс и крупных трат, за исключением непрезентабельно выглядящей машины, не допускала, иначе завистники бы устроили нам «счастливую» жизнь. И так шепотки ходили, что слишком часто обновки покупаем, откуда только деньги берутся.
Люблю магов. Высыпаешь, бывало, перед ювелиром золотых зубных коронок грамм на пятьдесят (Темза — река утопленников, сэр!) и никакой реакции. Сидит, кислотой металл проверяет. Попробовали бы вы то же самое проделать с магглами...
По старой памяти забрел в Лютный, к Мэй. Наставница после окончания учебы Голосу приглашала заходить еще, намекала, что готова поделиться еще кое-какими знаниями, но в данный момент ни денег, ни свободного времени у меня нет. Кроме того, смущали расчетливые взгляды двух ее внучек, бросаемые исподтишка на состоятельного, по их меркам, мальчишку. Да, мне всего двенадцать. Только в магическом мире в двенадцать лет личность считается условно-самостоятельной, ядро ведь сформировалось, чистокровные в этом возрасте помолвки заключают.
— Отец пьет, — наверное, устал, раз начал жаловаться. — Ничего не помогает.
— Прокляли? — деловито уточнила Мэй.
До меня только сейчас дошло, что Тобиаса мы на внешние воздействия не проверяли. Ну, мне-то простительно, но мать чем думает?
— Он маггл, некому его проклинать.
— Неужто мамкиной семье понравился?
— Они умерли все, давно уже.
Надо бы уточнить. По маминым рассказам, дедуля вполне мог наслать на зятя что-нибудь заковыристое.
— Раз заговоры и чары не действуют, — она приостановилась, вопросительно глядя на меня, и после подтверждающего кивка продолжила — попробуй татуировку нанести. Двойную, с защитой от чужого колдовства и с реакцией на алкоголь. Я своего зятька так вылечила. Он, собака худая, покуролесить любил, ну так мы с младшенькой его Ступефаем приложили, в рот зелья сонного влили и пока спал, рисуночек накололи. Мигом трезвенником заделался.
— Экстремальная методика, — пробормотал я. — Хотя идея хорошая. Рунескрипт покажешь?
Старуха заулыбалась:
— Да я тебя всему, что о татухах знаю, научу. Если о цене сговоримся.
Вялая попытка просто купить рунескрипт провалилась — куда щенку супротив матерого волкодава! После получасового торга мы договорились, что за десять галлеонов Мэй расскажет и покажет все, что ей известно о магических татуировках. Малая цена объяснялась тем, что знала она немного, даже картинку для зятя ей пришлось заказывать у знакомого друида. С другой стороны, спокойствие в семье стоит дороже, и традиция редкая, рисунки на тело только в по-настоящему старых семьях наносят. В жизни пригодится.
За ужином завел разговор о скором переезде, силе источника и потенциальном влиянии последнего на человеческий организм. Мать посоветовала меньше слушать досужих баек, отец слегка напрягся. За месяц дожму. К концу обучения он сам прибежит и иголку с красками подаст.
Северус вовсю трепался о школе, приятелях, Лили, использовании корня ландыша в бальзамах привлекательности, снова о Лили и Петунье... Надо бы сходить, познакомиться. В тот раз я, поняв, что крупные неприятности мелкому не грозят, расслабился и про девчонку забыл, а зря. Все-таки в той реальности она сыграла важную роль в грядущих событиях. Я, наверное, своим вмешательством сюжет поломал, неясно только, в какой степени, но взглянуть на потенциальную невестку стоит. Просто чтобы составить собственное мнение.
Через четыре года мелкий пойдет в Хогвартс. В стремное местечко с психоделическими лестницами и директором с неясной ориентацией, спорными жизненными принципами и никому не известной моралью. Дамблдор велик, ибо никто не знает, чего он хочет на самом деле. У Волдеморта нет шансов против самого успешного политика Британии, темный лорд был обречен проиграть. Вопрос в том, какой ценой будет достигнут мир и можно ли уберечь семью, да и остальных магов, от ужасов гражданской войны. В последнее время я часто думаю об этом и не нахожу ответа, разве что появляется подленькая мысль схватить своих в охапку и сбежать в Америку.
Жаль, что у меня не будет возможности познакомиться с основными действующими лицами готовящейся драмы, но свое решение отказаться от Хогвартса я по-прежнему считаю правильным. Способ влиять на ситуацию я найду, одна информация о наличии у Риддла крестражей сама по себе бомба. Опять же, неизвестно, сколько и чего Распределяющая шляпа докладывает директору... До основных событий осталось целых десять лет, есть время разобраться в ситуации, получить рычаги на полезных людей, подкопить денег, знаний, репутацию. В конце концов, нет гарантий, что история этого мира совпадает с описанной в книжке, значит, действовать следует осторожно.
Кстати сказать, надо бы кое-что уточнить. Самое время — ужин закончился, на кухне никого, только мать моет посуду.
— Мама, ты что-нибудь слышала о лорде Волдеморте?
— Есть такой, политикой занимается — тарелки сами собой вымылись в раковине, подставили бока под парящее полотенце и, чистенькие, улеглись на полку. — Говорят, сильный маг.
— Ты с ним вместе в Хогвартсе не училась?
— Нет, хотя он тоже слизринец. Вроде старостой был — задумалась она. — Нет, не помню. А почему ты спрашиваешь?
— В Лютном народ его обсуждает. Министерство очередной декрет приняло, о запрете использования магии крови при изготовлении артефактов, мастера в шоке. Четверть товара разом под запрет подпадает.
— Да наше министерство совсем с ума сошло! — выразительно дернула левой бровью Эйлин. — Ну ладно, воюет оно с Визенгамотом, стремится ограничить власть Древнейших и Благороднейших. Простые-то люди почему должны страдать?
— Причем здесь Визенгамот?
— До конца прошлого века его члены были фактически неприкосновенны и управляли министерством. Даже сейчас их статус очень высок. Верхушке министерства никогда не нравилась независимость древних родов, поэтому министры под маркой борьбы с темной магией проводят ущемляющие чистокровных законы. Но в последнее время они перегнули палку! Додуматься надо — поставить министром магглорожденного!
— Так Лича же скинули.
— Поменяли одну говорящую голову на другую.
Если политика Министерства не устраивает и низы, и часть верхов, то появление кого-то вроде Волдеморта ожидаемо. Конфликт внутри элиты заставляет группировки объединяться вокруг сильных лидеров, на роль которых традиционно претендуют сильнейшие маги. Консерваторам импонирует риторика Риддла, его решительность в отстаивании их прав, они недавно получили плевок в лицо, вынужденно подчиняясь магглокровке. Надо полагать, оскорбление подстегнуло их желание действовать.
Мордред и Моргана! Начинать изучение политической кухни придется уже сейчас.
За основу домашнего обучения обычно берется хогвартская программа, потому что для многих профессий и должностей в требования к кандидатам входит оценка, полученная по тем или иным предметам на экзаменах СОВ или ЖАБА. Мама не стала изобретать велосипед и со мной действовала тем же методом, правда, времени у нее оставалась не слишком много и зубрить учебники приходилось почти всегда в одиночестве. Практику отрабатывали вместе.
С зельеварением проблем не возникало. Родовые дары семьи Принц, перепавшие нам с Северусом, безошибочно подсказывали, стоит ли бросать тот или иной ингредиент в котел, в каком количестве, насколько убавить огонь и все в том же духе. На первых курсах зелья варились простенькие, я уже сейчас мог бы сдать промежуточный экзамен за второй курс.
История магии изучалась двояко — официальная версия и неофициальная, вторая ближе к правде и веселее. Обитатели Лютного обожали рассказывать разные байки, многие из которых выставляли исторических личностей в глупом свете. Особенно доставалось Годрику Гриффиндору, он пользовался какой-то нездоровой популярностью. Не менее часто в рассказах фигурировали представители семейства Блэк, но о них говорили с оглядкой и понизив голос.
Трансфигурация откровенно не давалась. Отрабатывал ее только в присутствии матери, которая сама владела предметом посредственно, и было очевидно, что придется нанимать репетитора. После переезда, когда появится время и деньги.
Хорошо давались чары. Без опережения графика, зато стабильно и, уверен, приложи я больше усилий, смог бы закончить год за два. Увы, чем-то приходится жертвовать, и чарам банально не повезло. Если же учесть владение кое-каким беспалочковыми заклинаниями... В общем, сверстников я опережал.
Искренне не понимаю, какого Мордреда в Хогвартсе изучают астрономию. Эта дисциплина идет в теснейшей связке с ритуалистикой и нумерологией, в чуть меньшей степени она нужна зельеварам, гербологам и прорицателям. Изучать ее в отрыве от остальных предметов бессмысленно! Тем не менее, учебники за все курсы представляли собой образчик «чистого искусства», оторванного от реальности и представлял собой интерес либо фанатам, погруженным в изучении неба, либо штурманам дальней авиации. Про ритуалистику в нем даже не упоминалось. Кое-какие ссылки на влияние фаз Луны и звезд на свойства зелий и растений имелись в учебниках по другим предметам, но цельного монолита знаний они не давали.
Травологию и ЗОТИ изучал на практике. У Старой Мэй имелась теплица, где она выращивала кое-какие растения, а кроме того, на рынке я познакомился с Джошуа Коганом — магом, занимавшимся очисткой домов от всякой мелкой магической живности. Снимать серьезные проклятья он не подписывался, но методы борьбы с бытовыми вредителями типа пикси или боггартов знал назубок. Мужчине требовался помощник статуса «подай, принеси, не путайся под ногами», в обмен он с готовностью делился спецификой избранной профессии. Трепло жуткое. Денег он, разумеется, не платил, зато позволял взять часть трофеев, которую потом можно было продать или использовать самому. Каминный порох, в принципе, окупался.
Первый наш совместный поход оставил неизгладимые впечатления. Мистер Коган взял заказ на очистку поместья от вредителей и, по пути к общественным каминам, поучал:
— Далеко не отходи. В поместье раньше жила одна бабка, она померла недавно, так что ничего опасного там быть не должно, но мало ли. Мелкие тварюшки тоже хорошо покусать могут.
— Какие тварюшки, мистер Коган?
— Просто Джошуа, парень, не привык я к «мистеру». Кого ждать? Пикси, докси, иногда глизни попадаются, на бундимунов напоремся обязательно. Боггарта и полтергейста вряд ли встретим... Ты, кстати, как с боггартом бороться собираешься?
— Вроде бы, есть такое заклинание Ридиккулюс, — припомнил я.
Высказанное Джошуа мнение относительно Ридиккулюса и его создателей не способна выдержать никакая цензура.
— Смотри, — вытащил он палочку. — Не знаю, как по научному, а по-простому заклинание называется Пламя Мертвых. Действует на любые нематериальные существа, особенно хорошо против боггартов. Делаешь круговое движение палочкой, одновременно мысленно представляя Этель и Кен и проталкивая силу через голову. Ну-ка, попробуй.
С изначально невербальным способом колдовства я еще не сталкивался, поэтому приемлемый результат получился только с четвертой попытки. Надо же, руны и таким способом использовать можно. Вроде мелочь, но настоящее мастерство именно из мелочей и складывается.
Разрешение на проход через камин хозяева Джошуа дали, так что в дом мы вошли без уведомления. Мужчина сходу потянул носом, бросил короткое «бундимуны» и принялся в быстром темпе наколдовывать разнообразные чистящие заклинания, разбрасывая их по сторонам. Из-под пола и стен послышались легкие хлопки, словно что-то исчезало. Затем мы бодрым шагом направились на чердак, причем все косяки и двери мой наставник проверял на ловушки («ты не представляешь себе, какие параноики бывают!»). Также жизненный опыт советовал Джошуа проверять доски пола, на которые ступал, и потолок, под которым проходил.
Работал он в диком темпе. Минут за пятнадцать очистил от пикси чердак, я едва успевал кидать тушки в сумку. Немногим больше времени ушло на второй этаж, и только потому, что в каждую комнату Джошуа входил только после проверки, с той же скоростью обошел комнаты первого этажа. В большой гостиной он приостановился на перекур:
— Сейчас в подвал пойдем, так смотри осторожней! — пояснил он свои действия. — Вечно там всякая дрянь собирается. Надо передохнуть.
По грубым прикидкам, этот тщедушный мужичок за час создал около сотни заклинаний! Слабеньких, простых, но целую сотню! Мама бы от такой нагрузки уже пластом лежала. Либо у него огромное ядро, во что я не верю, либо почти нет потерь при колдовстве благодаря опыту.
— Пошли, пацан, — отдыхал Джошуа недолго, мячиком вскочив на ноги и трансфигурировав две пуговицы в маггловские строительные каски. — С подвалом закончим, и за расчетом пойдем. С садом они пусть сами разбираются, мне его не оплачивали.
Вредителей в подвале не обнаружилось, зато на нас напал дикий книзл, крайне недовольный вторжением на его, как он полагал, территорию. Здоровенная скотина сильно подрала наставнику ногу, однако тот отомстил, треснув животное сотворенной из воздуха палкой. Кот-переросток решил не искушать судьбу и свалил через разбитое оконце. Последствием короткой стычки стало обучение меня целительским чарам низшей категории.
Несмотря на то, что пользы от моего присутствия не было никакой, Джошуа и в дальнейшем таскал меня по объектам. По-видимому, ему просто требовались свободные уши.
Позднее, вспоминая сентябрь и октябрь шестьдесят восьмого года, тот период вызывает ощущение дикой спешки и занятости. Помощь матери с расчетами, нежданные курсы повышения квалификации у Мэй, периодические вылазки с Джошуа, занятия с Севом и собственная учеба не оставляли свободного времени, мы с отцом даже на раскопки ни разу не съездили. Тобиас тоже был занят — крутился, оформляя покупку участка. Он за последние лет пять здорово поднаторел в общении с различными госструктурами, но с данной разновидностью бюрократии еще не сталкивался.
Сделку завершили в конце сентября, а с начала следующего месяца мы с матерью принялись устанавливать защиту от министерского надзора. Точнее говоря, она устанавливала, а я помогал. Прежде земля не принадлежала семье, поэтому проводить некоторые ритуалы не стоило — они не дали бы полноценной силы. Спрашивается, какое отношение имеет запись в муниципальном кадастре к магическим воздействиям? Никакой. Важны усилия, приложенные семьей для заработка денег, которые пошли на покупку земли. Магия оценивает приложенный труд, пускай и опосредованный.
Работы предстояло много. Первым делом следовало оградить участок для проведения ритуала призыва предка — неизвестно, насколько чувствительные датчики используют невыразимцы. Поближе к Самхейну проведем сам призыв. Если все пройдет гладко и рабочие к тому времени закончат рытье котлована под наш домик, на пике силы принесем в жертву коня, освящая новое жилище. В принципе, на этом аврал закончится. Дел еще предстоит много, те же защитные чары на участок накладывать можно до бесконечности (точнее, насколько мощи источника хватит), но бешеная скорость тут не нужна. Обычная рутина.
— Вам животину не жалко? — мрачно поинтересовался Тобиас когда мать, смущаясь и краснея, поведала ему о необходимости купить жертву.
— Жалко, — признался я. — Только при основании нового дома земле дарят жизнь либо коня, либо раба, либо врага, или старшего сына. Рабов у нас нет, меня вам, надеюсь, все-таки еще жальче. Насчет врагов тебе лучше знать.
— Да как сказать — потер синяк на скуле отец. — Их оказывается, намного больше, чем я думал.
— Наплюй. Им сейчас не до нас.
Утаить важные новости в маленьких городках невозможно. Несмотря на наше молчание, соседи каким-то образом узнали о предстоящей покупке участка, переезде и постройке собственной гостиницы. Трудно передать словами, что тут началось! Бедные, почти нищие люди люто завидовали тем, кому удалось вырваться из болота рабочего квартала. Родителям предъявлялись высосанные из пальца претензии от лица «общественности», Сев перестал ходить в школу, меня пытались побить какие-то левые пацаны. По улицам приходилось передвигаться перебежками. Злословие добрых соседушек заставило отца уйти с завода раньше задуманного (впрочем, он не расстроился) и неизвестно, до чего бы довело, если бы не вмешалась стихия.
Лето выдалось дождливое, речка вышла из берегов и часть домов подтопило. Пострадали немногие, но всем как-то резко стало не до нас. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Плюс из приятного радовал тот факт, что Тобиас окончательно разругался с дружками и, несмотря на тотальную загруженность, бутылку в руки не брал. Ездил везде, договаривался с архитектором, строителями, с хмурым лицом подсчитывал расходы. Денег хватало, но впритык.
С душевными муками распечатал заначку. Имелся у меня заветный мешочек с десятком особо чистых камней, собранных в тайной надежде когда-нибудь, во времена оны, использовать их для создания особенного артефакта. Проданные гоблинам камни суммарно потянули почти на тысячу фунтов, родители облегченно выдохнули. Тобиас на радостях согласился сделать татуировку, на уговоры, как я и прикидывал, ушел примерно месяц.
Первый опыт проходил в присутствии Мэй и под ее непосредственным руководством. То есть я и раньше тренировался на кусках свиной кожи, просто на человеке делал что-то в первый раз. Защитные татуировки от колдовства наносятся напротив сердца, поэтому процедура (не считая сваренной заранее краски) началась с бритья груди. Что вы хотите, отец взрослый мужик, у него здесь заросли колосятся! Постольку, поскольку художественными талантами боженька меня обделил, сначала обычными чернилами нанесли контур, а потом я осторожно наколол по нему узор. Рука устала жутко, ведь рисунок длинный и прерываться нельзя.
Постольку, поскольку аренда муниципального дома в Коукворте заканчивалась тридцатого сентября, переехали на новое место жительства мы первого октября. Разумеется, при желании аренду можно продлить, только желания такого не возникло. Во-первых, обстановка вокруг сложилась напряженная, еще не враждебная, но уже близко. Во-вторых, установка заглушающих Надзор щитов выматывала мать до полной потери сил и два лишних часа дороги, туда и обратно, для нее были существенны. Конечно, в проданной нам развалюхе жить нельзя, и что? По меткому выражению отца, если нельзя, но очень надо, то можно. Тем более, когда семье есть целых полтора волшебника.
Как я уже говорил, Эйлин просто физически не успевала заниматься чем-либо еще, кроме своих дел, поэтому обязанность приведения временного...жилища... в относительный порядок свалилась на вашего покорного слугу. Хвала Мерлину — Северус хотя бы не мешал! Первые два дня он хвостиком таскался за мной по зданию, но потом ему надоело и пацан переключился на помощь отцу. Не знаю, чем тот его загрузил, вроде бы они вместе ездили по соседним пляжам и смотрели, как там все устроено.
Старое здание, в котором лет пять никто не жил, требовалось довести до приемлемого состояния. Это работа не для мальчишки, пусть и с волшебной палочкой. Проблема в том, что кроме меня, справиться с ней никто не мог, поэтому потрепанный том «Бытовой магии» на время стал моим верным спутником. Приведенные в нем заклинания разбивались по разделам и не учитывали сложности, чары седьмого курса Хогвартса соседствовали с простеньким Эванеско или чем-то подобным. Получалось далеко не все, а когда получалось, то не с первого раза. Попытка отскоблить плесень со стены могла привести к исчезновению половины досок, согревающие чары наполняли комнату сизым дымком, а трансфигурация оконного стекла больше напоминала эффект действия Бомбарды. Тем не менее, я справился. С учетом теплой погоды, жить было можно.
Жизнь как занимательная арифметика.
Проведение запрещенного ритуала из раздела магии смерти — от пяти лет Азкабана. Препятствие осуществлению правосудия — еще три. Привлечение сына, сиречь организация преступной группы, увеличивает срок на пять лет. И, до кучи, кража со взломом, потому как для призыва требовался прах, любимая вещь или хотя бы портрет призываемого. Суммарно маме светило от пятнадцати лет и выше. Сколько полагалось мне, заранее предсказать нельзя, тут все зависит от настроения судьи. Можно отделаться годом условно по малолетке, а можно получить лет восемь, такие дела.
Шанс попасться есть всегда, хотя в данном случае он невелик. Время и место подобраны очень удачно, недаром мать отказалась от остальных, даже более выгодных в финансовом плане участков. Рядом море, огромный резервуар стихии воды, невдалеке расположен перекресток трех дорог, тоже примечательный с точки зрения энергетики, с другой стороны заброшенное кладбище. Здесь и без дополнительных усилий поисковые чары ведут себя странно, а уж после маминых добавок вычленить что-либо запретное из мешанины потоков сил можно, только четко понимая, что ищешь. Кроме того, скоро Самхейн, день, когда тонкий мир соприкасается с материальным особенно плотно. Звуки Дикой Охоты уже слышны, выражаясь поэтическим языком, однако график дежурств в аврорате еще стандартный, не усиленный. Самое время рискнуть.
Испытывал ли я страх? Конечно. Даже убедившись на личном опыте, что смерть не есть конец всего, прикосновение к этой силе пугает.
— Что бы ни произошло, не вмешивайся, — в который раз инструктировала мать. — Стой в круге и молчи.
Отец с мелким остались в доме, на песчаной площадке возле родника стояли только мы с мамой. Все было подготовлено — защита от Надзора установлена и даже проверена, на земле очерчены два круга, призванные уберечь призывающую и наблюдателя, выкопана яма, служащая символическим проходом в загробный мир... Старый обряд, очень старый. Схожим образом Одиссей призывал тень Тиресия, да и после него многие использовали тот же способ.
Наконец, тучи разошлись, небо осветила Луна. Эйлин взяла глубокую деревянную чашу и, напевая заклинания, вылила в нее полбутылки вина, добавила меда, кинула несколько зерен. Резким взмахом ножа снесла голову связанной курице и направила бьющую струей кровь в яму, остаток тоже вылив в сосуд.
Под мерный речитатив казалось, что яма наливается темнотой, лунный свет словно бы тонул в ней, не в силах разогнать подступающий мрак. Серые, полупрозрачные тени всплывали, превращаясь из крошечных тусклых искорок в высокие человекоподобные фигуры. Их становилось все больше, они кружили вокруг матери, на самой грани восприятия издавая жалобные звуки. Эйлин стояла, держа чашу на прижатых к груди руках. Ждала.
Не знаю, как она определила нужного ей мертвеца. Для меня все они были одинаковы, но позднее мама говорила, что узнала душу родича сразу, безо всяких сомнений. Именно ей, избранной тени, она протянула чашу. Полупрозрачное нечто прильнуло к сосуду, высасывая вложенную ритуалом силу, на глазах наливаясь красками и обретая объем, цвет, жизнь. Спустя жалкие секунды перед мамой стоял пусть просвечивающий, но человек, а не нечто аморфное. Мужчина, черноволосый, в мантии и с надменным выражением лица.
— Изгнанница, — он коротко стрельнул глазами в мою сторону — и ее отпрыск. Зачем ты призвала меня?
— Мне нужны ответы на вопросы.
Покойник отрывисто хохотнул:
— Разумеется! Только с какой стати мне помогать тебе, Эйли?
— Назови свою цену.
Голос у мамы еле заметно дрогнул — она не ожидала услышать от незнакомого мертвеца свое имя. Мужчина приблизился, встав вплотную к невидимой стене, окружавшей призывательницу, хищно повел ноздрями:
— Цену? Ты знаешь, что мне нужно... Позволь мне ощутить вкус твоей жизни, и я отвечу на твой вопрос...
— Три вопроса в обмен на меру крови — возразила мать. — Не больше, но и не меньше, согласно обычаю. Ты согласен?
— Согласен — недовольно кивнул мертвец.
Эйлин отбросила чашу в сторону (причем сжатые пальцы разогнула с некоторым трудом) и маленьким ножом резанула себя по ладони. Из глубокого пореза потекла кровь, заставив покойника издать полустон-полувсхлип, кружившие у самой земли прочие души заволновались и подхлынули поближе. Мать вытянула руку вперед, сложив ладонь ковшиком.
— Пей!
Мертвец осторожно, словно сладчайший нектар, сделал первый глоток.
— Какие проклятья на меня наложены?
— Иссушения сил, мертвой воли и пустого дома.
Второй глоток.
— Каким образом они завязаны между собой?
— Тиреннским крестом.
Третий глоток. Мертвец уже не просвечивает, его тело похоже на материальное, и вроде бы, даже полы мантии чуть колышутся от ветра.
— Став хранительницей местного источника, сколько времени я выиграю?
— Примерно десять лет.
Он по-прежнему удерживал протянутую ему руку. Эйлин с силой потянула, лицо мертвеца исказилось, но удержать добычу он не смог. С яростью ударив по невидимой преграде, он в то же мгновение возник передо мной, бессильно процарапал пальцами в десятке сантиметров от моей шеи и вновь вернулся к маме.
— Нет! Подожди!
Души закружились вокруг, едва мать начала песнопение. Слова древнего гимна заставляли их покинуть мир живых, вернуться в то холодное то ли место, то ли состояние, откуда их призвала жестокая магия. Они сопротивлялись, отчаянно сопротивлялись и ничего не могли противопоставить приказу, подкрепленному именами забытых ныне богов. Последним ушел родственник. Он до конца тянул к нам руки, угрожал, обольщал вернуть в род, сулил богатство и силу... Эйлин его не слушала.
Даже с крепко зажмуренными глазами я видел тоску и жажду на его лице.
Мать стояла, сгорбившись. Лицо — белое. Глаза — безумные. Я мгновенно забыл о предупреждениях (не самый умный поступок, признаю) и, не проверив, все ли души покинули нас, бросился к ней. Ухватился обеими руками, встряхнул:
— Мама!
Эйлин вздрогнула, неловко обхватила меня за плечи одной рукой, другой с силой провела по лицу:
— Халь. Получилось.
— Ты как?
— Нормально.
Она встряхнулась, с удивлением посмотрела на ладонь, показала мне. В неверном свете Луны с трудом различался тонкий, по виду, словно давно заросший шрам. Только вчера его еще не было.
— Пойдем домой, мам. Там наши волнуются.
— Прибрать... здесь...
— Я вернусь и все сделаю. Пойдем.
Мать заработала магическое истощение и еле передвигала ноги. Шла, с каждым шагом все сильнее наваливаясь на меня. Сам по себе ритуал не особо емкий, основная часть силы ушла на «подкормку» голодного мертвеца, ну и восстановиться от предварительных действий не успела. Поэтому первое, что я сделал, когда довел Эйлин до дома и сдал на руки встревоженному отцу — приказал Севу напоить маму укрепляющим.
Следующий день прошел как на иголках. Мама вымоталась и спала, ее не волновало ожидание визита авроров, в то время как остальная семья дергалась. Впрочем, к вечеру мы более-менее успокоились и занялись обычными делами: Сев бегал по округе, знакомясь с местными пацанами и их родителями, отец стимулировал нанятых рабочих, я варил зелья. Днем подремал пару часов, все-таки прошлая ночь выпала непростой — требовалось убрать следы ритуала, причем не просто спрятать предметы, засыпать яму и затереть круги на песке. Тоже устал.
Ночью снились кошмары. Во сне мертвец вытаскивал Эйлин из круга, выпивал из нее жизнь и со зловещим хохотом набрасывался на меня. Я просыпался, шел на кухню пить чай. С кем, или чем, мы общались? Души действительно попадают после смерти в некий загробный мир, или древние египтяне были правы со своими «ка» и «ба», отдельными частями единой сущности человека? Все-таки есть области знания, соваться в которые людям не стоит, по крайней мере, большинству из них. Да, они притягивают, завораживают, манят тайнами... Понемногу изменяют личность.
Отцу тоже не спалось. Рано утром, когда я в очередной раз завалился на кухню, он уже сидел там.
— Снотворного хлебни, — буркнул Тобиас. — Всю ночь бродишь.
— Смысл? Солнце встало уже.
— То-то и оно, — он подошел к старому, рассохшемуся буфету и вытащил из него пяток яиц. — Завтракать будешь?
— Давай — согласился я. — Как там мама?
— Зелья напилась и спит. — Он помолчал, разогревая сковородку. — Понимаешь теперь, почему я магию не люблю?
— Понимаю. Только, пап, для меня перестать колдовать — как для тебя руку отрезать.
Отец со злостью щваркнул кусок маргарина на сковороду.
— И что теперь? До чего докатитесь?
— Такого больше не будет — твердо сказал я. — Пап, мы же не идиоты — с чернотой связываться. Просто, ну, не получалось иначе. Выхода не было.
— Это ты сейчас так думаешь!
Спорить с ним я не стал. Темная магия привлекает только лиц с определенным складом характера, жаждущих силы любой ценой, нормальные люди считают ее неизбежным злом и относятся к ней соответствующе. То есть используют, но в крайних случаях. За чернуху неизбежно приходится расплачиваться, причем если маг не способен оплатить набежавшие проценты самостоятельно, долг взыскивается с его близких, иногда не одно поколение. Проведенный нами обряд не относится к числу сложных, мать отделалась кровью и упадком сил, и все равно — нет гарантии, что происшедшее не откликнется в будущем.
На стол передо мной легла тарелка с яичницей.
— Сев тебя расспрашивал?
— Я ему ничего не сказал, отделался общими фразами. И, наверное, надо с него непреложный обет взять, как думаешь?
— По мне так лучше клятвой обойтись, — Тобиас пожал плечами. — Я в этом не разбираюсь, знаю только, что обет сильнее.
— Смотря какой, их вариантов пятьдесят насчитывается, если не больше. Ладно, посмотрим. Что там с рабочими?
— Копают, — неопределенно ответил отец.
— До Самхейна успеют котлован вырыть?
— Успеют.
— Ты чего такой злой? — спросил я и тут же догадался. — Из-за коня?
— Да, б...ть! — бросил вилку отец. — Из-за всей этой херни, которая с нами происходит последние полгода! Камин этот, Косой, книги с пустыми страницами! Задолбало!
Успокаивать и говорить что-либо не стал. Бесполезно. Накипело у мужика. Поэтому просто пересел поближе, ухватился за локоть и сидел так, ждал, пока успокоится. Прошло, наверное, минут пять, прежде чем Тобиас начал дышать тише и перестал нервно сжимать и разжимать кулаки. Передвинул чашку с чаем, потрепал меня по голове. Кажется, ему было немного стыдно за вспышку.
— Потерпи, пап. Немного осталось. Дальше будет проще.
— Потерплю — вздохнул отец. — Куда деться-то?
Не знаю, как обстояли дела в изначальной реальности, подозреваю, без моего вмешательства все было бы не так благостно, но здесь я Тобиаса уважал. Да, у него масса комплексов в голове, привычка закладывать за воротник, он не очень образован, умен и склонен решать вопросы кулаками. И все-таки: Тобиас Снейп, несмотря на всю свою нелюбовь к колдовству, никогда не помышлял бросить семью. Точка. Даже в те дни, когда они с мамой жутко ругались и иногда дрались, ни о каком разводе или просто отъезде подальше речи не шло. А характер поганый, да.
Так и сидели, пока мать не спустилась.
Звучит странно, но остальные события того Самайна в памяти остались тусклым фоном. То есть я прекрасно помню, как привезли коня, беспородного жеребца-трехлетку, как ночью отец убил опоенное зельем животное ударом кувалды в лоб, потом жертве отрезали голову и мы вместе, под архаичное обращение к духам, зарывали ее в землю... Наверное, все эмоции выплеснулись тремя сутками раньше. Северус еще долго мог взахлеб вспоминать мельчайшие детали обряда основания жилища и выспрашивать малейшие нюансы того или иного действия, их сакральный смысл. Его можно понять — с настоящей магией, не бульварными фокусами, он столкнулся впервые. В Косой брата брали редко, потому что наведывались туда в основном по делам, дома если и колдовали, то что-то из низшего колдовства, пусть и зрелищного.
Ритуалистика позволяет ощутить истинную мощь волшебства, не почувствовать или увидеть, а именно так — нутром проникнуться. Мелкий начал осознавать, на что он способен. Пусть к самом краешку, но он прикоснулся к высшей магии и понял, какая Бездна открыта перед ним. Бездна путей, страданий, знаний, свободы, счастья. Думаю, именно тогда для Северуса пролегла четкая граница между понятиями «быть магом» и «уметь колдовать».
Мы с мелким провели в ноябре много времени вместе. С его переводом в местную школу возникли бюрократические сложности, решать которые у родителей не имелось ни желания, ни времени, поэтому Сева скинули на меня. В принципе, я не возражал против помощника. Стройка шла ударными темпами, нашу временную халупу взяла в уверенные руки мать, банковский счет стремительно таял, заставляя вернуться к проверенной схеме кладоискательства. Тем более, что неподалеку имелась сеть пещер, соваться в которые одному было боязно. Как результат, мы с братцем хорошенько полазали по окрестностям, найдя с десяток ценных безделушек и наметив места для более вдумчивого изучения. Поскорее бы гостиница начала приносить доход, надоело на грани нищеты балансировать.
Отец постепенно успокоился. Забот, причем приятных, связанных с будущим собственным бизнесом, хватало, жена и дети не демонстрировали желания снова устроить нечто эпохально-сомнительное, так что Тобиас больше не срывался. Да что там — он бросил пить! Не знаю, правда, с чем это связано. Может быть, сказался переезд и разрыв со старыми дружками-алконавтами, возможно, повлияла моя татуировка. В конце концов, одно из наложенных на мать проклятий, «пустого дома», вполне могло побуждать главу семейства пропивать все деньги. Как бы то ни было, после ноября виски он не употреблял, разве что изредка с кружкой пива мог с гостями посидеть.
Жизнь тихонько налаживалась. Стройка шла, рабочие уже закончили с фундаментом и понемногу приступали к подвалу и стенам, родители постоянно чем-то занимались, им было не до нас. Ползать по пещерам со временем надоело, в школу мы с Севом по-прежнему не ходили (я и не собирался, планируя снова договориться о самостоятельной учебе), так что скоро брат заскучал. И захотел навестить подружку. Я тоже давно хотел познакомиться с семейством Эвансов, поэтому сразу согласился.
Отпустили нас без проблем, только мать на сообщение о том, что поедем на «Ночном рыцаре», фальшиво посочувствовала. Данный вид транспорта давно стал притчей во языцех у британских магов, автобус даже в нескольких поговорках фигурирует. Ехать без подарка неприлично, поэтому с собой захватили кулек с выпечкой и букет цветов хозяйке. Сев еще предлагал презентовать простенький артефакт, но идею я забраковал — пока официального уведомления из Министерства Эвансы не получили, материальных свидетельств магического давать им нельзя.
Чтобы вызвать автобус, достаточно бросить палочку на дорогу. «Ночным рыцарем» пользуются немногие, спасибо за это надо сказать специфическому стилю вождения старины Прэнга, но и без работы он не остается. У кого-то нет лицензии на аппарацию, большинство магов не рискуют перемещаться на дальние расстояния, например, из Шотландии в Лондон, третьи не знают конечной точки прыжка — всякие причины бывают. Мы не выделялись среди себе подобных, решив воспользоваться «Рыцарем» для поездки.
Приключения начались, стоило войти в салон. Старенький кондуктор долго не мог определиться с ценой на проезд до Коукворта, а когда сумел-таки найти городок на карте и высчитать стоимость, принялся впаривать какао, грелку, зубную щетку и прочий мусор. Еле отбились от навязчивого сервиса. Мелкого я усадил на сиденье до того, как автобус тронулся, и успел надежно зафиксировать.
— Эй, ты чего!? — возмущенно закричал Сев, стоило куску паутины приклеить его к сиденью.
— Ты мне сейчас спасибо скажешь, — мрачно посулил я.
И тут эта скотина рванула! Инерция бросила меня на подушки и сильно вдавила лицом, в щеку больно врезалась какая-то кнопка. Я с трудом перевернулся на спину, проверил, цела ли палочка (бук и волос единорога, двенадцать дюймов) и торопливо наколдовал удерживающее заклинание. Северус смотрел огромными глазами.
— Они всегда так ездят?
— Тех, кто купил какао, трясет меньше. Вымогатели...
— Ничего, — попытался утешить не столько меня, сколько себя Сев. — Коукворт недалеко, доедем быстро.
— Автобус делали волшебники, мелкий, он не едет, а трансгрессирует. Может, водила по пути крюк через Лондон сделает.
— Зашибись!
К счастью, экстрим продолжался недолго. Спустя несколько минут мы с братом, слегка помятые, но не сломленные, вывалились на обочину и прислонились к твердому, неподвижному забору.
— Обратно так же поедем?
— Придется. У магглов прямых рейсов до нас нет, — я слегка отдышался и покрутил головой. — Цветочная. Где тут дом твоей подружки?
Коукворт, как и любой рабочий город, делился на две части — чистую и не очень. В первой стояли дома администрации, ценных специалистов, владельцев магазинчиков и тому подобной приличной публики, поближе к заводу селились работяги и люд победнее. Излишне говорить, где условия жизни лучше. Детей рабочих в «приличном» районе иногда гоняли, иногда нет, но в целом появлялись здесь мы редко.
Домик Эвансов оказался именно таким, каким я его представлял. Двухэтажный, сложенный из кирпича, с высокой печной трубой и увитый вьюнком, он стоял чуть в глубине по отношению к улице, отгораживаясь от тротуара и соседей забором из белого штакетника. Перед входом хозяева разбили две клумбы со всякими цветами, еще несколько розовых кустов были посажены вдоль забора. Милое, тихое, уютное место.
Дверь открыла невысокая стройная женщина с темно-рыжими волосами.
— Северус?
— Здравствуйте, миссис Эванс! — поздоровался Сев. — Это мой брат Хальвдан, я вам о нем рассказывал!
— Простите, что явились без предупреждения, миссис Эванс, — вступил я в разговор. — К сожалению, нам неизвестен номер вашего телефона.
— Ничего страшного, — улыбнулась женщина. — Проходите, Лили сейчас спустится.
Негатива из-за внезапного появления двух детей она не выказала, то ли хорошо скрывая свои чувства, то ли действительно ничего против нашего визита не имела. А может, букет понравился. Сев уверенно прошел в гостиную, куда практически сразу с лестницы, ведущей на второй этаж, сошли две девочки, блондинка и рыжая.
— Снова ты, Снейп!
— Петуния, перестань, не к тебе пришли! — младшая девчушка бодро спрыгнула с последней ступеньки. — Привет, Сев!
— Привет! Вот, познакомься, это мой брат!
— Мисс Эванс, рад знакомству, — я слегка поклонился, как взрослой, и точно так же развернулся к старшей сестре. — Мисс Эванс.
Обе девочки синхронно порозовели. Первой пришла в себя Петуния и, стрельнув глазками, пошла в атаку:
— Значит, вы и есть тот самый Хальвдан Снейп?
— Тот самый? — левая бровь приподнялась в невольном вопросе. Черт, эти мамины привычки...
— Ну как же! Известный на весь город хулиган, которому даже в школу разрешили не ходить.
— Любопытная трактовка, раньше меня называли вундеркиндом. Мнение коуквортских сплетниц о нашей семье изменилось в худшую сторону?
— Не знаю, я с ними не общаюсь! — вскинула девочка нос.
Я промолчал, чуть заметно улыбнувшись кончиком губ. Лили и Северус громко захихикали, заслышав их смех, Петуния некрасиво побагровела и сжала кулаки.
— Я действительно не ходил в школу и, скорее всего, не стану ходить в дальнейшем, — мне удалось вмешаться до того, как между сестрами разгорелся скандал. — Программа простая, сдавать экзамены можно экстерном. Сложно было убедить директора разрешить перейти на домашнее обучение, но он, к счастью, оказался понимающим человеком.
— Думаете, в новой школе будет так же?!
— Надеюсь на это.
Возможно, мы бы и дальше «по-взрослому» пикировались, если бы вошедшая миссис Эванс не попросила дочерей помочь ей приготовить чай. Довольно быстро девочки принесли сервиз, чайник с молочником, сахарницу, розетки с джемом и медом, под конец хозяйка внесла большое блюдо с бутербродами. Здесь же лежали и наши плюшки. Для посиделок накрыли небольшой круглый столик посреди комнаты, судя по скорости сервировки, обычное место для приема гостей.
Меня посадили справа от миссис Эванс.
— Как вы устроились на новом месте?
— Пока рано судить, стройка еще не закончена. Хотя к началу сезона и гостиница, и наш дом будут полностью готовы.
— Ваши родители такие молодцы! Сумели организовать собственное дело.
— Да, они несколько лет себе во всем отказывали.
— Халь даже в Хогвартс не поехал, — с умным видом заявил Сев.
— Да нет никакого Хогвартса! — тут же влезла Петуния. — Врешь ты все!
— А вот и не вру!
— А вот и врешь!
— Дети, — слегка постучала ладонью по столу миссис Эванс. — Успокойтесь.
Женщина настороженно посмотрела на меня.
— Ваш брат рассказывает странные вещи...
— Почему же странные? — я сделал вид, будто удивился. — Для людей, обладающих отличным от большинства признаком, вполне естественно объединиться и попробовать найти место, где их никто не станет преследовать. Что, собственно, и было проделано.
— Да, но все-таки: ведьмы, колдуны, волшебство... — она неопределенно покрутила рукой. — Звучит как нелепая сказка.
Перед ответом я взял чайную ложечку и поставил ее на стол. Стоймя, самым кончиком острой ручки вниз.
— Сказки, разумеется, нет. Есть способность вырабатывать, собирать и использовать энергию без посредников механического или любого иного типа. Магия — это наука, подчиняющаяся природным законам, примерно как рисование подчиняется математике. Вы знаете, что рисунок можно описать функцией?
Миссис Эванс осторожно потрогала ложку, попробовала уронить ее на стол сначала пальцем, потом всей ладонью. Под конец она ухватила ее обеими руками и с силой дернула, пытаясь сдвинуть с места. Безуспешно.
— Магический мир реален, — маленький фокус забирал много сил, так что ложечку я отпустил и аккуратно положил перед женщиной. — Только не нужно путать его со страной прекрасных розовых пони, где нет зла и всегда побеждает дружба. Он сильно отличается от привычного вам, пусть там и говорят по-английски.
Думаю, больше всего ее поразила обыденность чуда. Детские выбросы дочери сопровождались криками, смехом или слезами, сильными эмоциями, после них наступали усталость и истощение. Магия для семьи Эванс ассоциировалась с чем-то неконтролируемым и потому подлежала запрету — доброму, ласковому, но запрету. Им удалось убедить в том же Петунию, если бы не Сев, наверняка со временем убедили бы и Лили.
— А нам ты такого не показывал, — тихо сказала брату подружка.
— Правильно, что не показывал, — ответил я. — До одиннадцати лет осознанно колдовать нельзя, легко надорваться.
— Но я же колдую, — озадачилась девочка.
— Нет. Стихийные выбросы это... Скажем, как чайник лишний пар стравливает, чтобы крышка не слетела. Магическое ядро избавляется от излишков энергии.
— Вы хотите сказать, вокруг Лили всю жизнь будут происходить странные вещи? Летать предметы, оживать картинки, из ниоткуда появляться кексы с вишневой начинкой?
— Мама!
— Есть два варианта. Первый — ядро слабенькое и с возрастом затухнет. Тогда у Лили останутся кое-какие способности, но заклинания она использовать не сможет. Таких людей у нас называют сквибами и они, в большинстве случаев, уходят жить в мир обычных людей, или магглов. Если же ядро развивается нормально, то примерно в одиннадцать лет оно стабилизируется, в этом возрасте магглорожденным ученикам приходит письмо из Хогвартса с предложением учебы. К слову сказать, бесплатной.
— Мы можем отказаться? — напряженно спросила миссис Эванс.
— Можете, но не стоит. Понимаете, волшебник должен колдовать, иначе он рискует рассудком. Попалась мне как-то на глаза статистика, что из пяти отказавшихся от силы магов всего один не сходит с ума. Из оставшихся четырех один полностью сумасшедший, а трое хоть и не сидят в сумасшедшем доме, но со странностями.
— Например?
— Впадают в религиозный фанатизм, ненавидят людей, уезжают в Африку и посвящают жизнь изучению редких бабочек, — пожал я плечами. — Социально они не опасны, просто с придурью.
Вполне естественно, что Северус, рассказывая о магическом мире, представлял его в выгодном свете. И похвастаться хотелось, и просто ребенку там интереснее, особенно сравнивая с мрачными реалиями Паучьего тупика. Кроме того, до конца ему не верили, списывая рассказы на разгулявшуюся фантазию. Мое подтверждение и коротко описанный расклад будущего, помноженный на уверенную манеру держаться, ошеломили миссис Эванс. Она, разумеется, тревожилась о судьбе дочери, и вдруг перед ней появился человек, явно владеющий информацией, причем готовый этой информацией поделиться. Неясно только, о чем его спрашивать.
Поэтому хозяйка молчала. Осмысливала новости.
— Ха! — воскликнула Петуния. Она услышала в моих словах подтверждение своих мыслей и теперь торжествовала. — Так я и знала, что от ваших странностей один вред!
— Вовсе необязательно.
— Почему это?! Вы же сами сказали, что маги часто становятся чудиками!
— Неверно. Я сказал, что сила ищет выхода, и находит его обязательно. Не надо передергивать.
— Ну да, конечно! — фыркнула девочка. — Теперь вы скажете, что Лильке обязательно надо поехать учится в этот ваш Хогвартс, потом она станет настоящей ведьмой и сможет творить чудеса!
Мелкий хотел сказать что-то обидное, но напоролся на мой запрещающий взгляд и промолчал. Не стоит ему лезть, разговор серьезный, вон с каким вниманием старшая Эванс слушает. Не время сейчас для детских обидок.
— Обладание магическими способностями — это не хорошо и не плохо, это просто есть. Овладеть ими сложно, потерять легко. Кроме того, магглорожденных не любят и многого они не добьются по умолчанию. К серьезным знаниям их не допустят, карьеру сделать не позволят. Общество магов — сословное, и Лили всегда будет в социальном плане пусть не на самом дне, все-таки хогвартское образование ценится, но где-то близко. Вряд ли она поднимется выше заместителя начальника управления в Министерстве или, скажем, хозяйки собственной булочной.
— А как же Лич? — то ли удивился, то ли возразил Сев.
— Министр Лич ничего не решал и был обычной марионеткой. Его поставили на пост, а когда он начал мешать, сразу сняли.
Мы гостили еще два часа, причем большую часть времени я говорил. Младшие убежали, им быстро надоело слушать и они предпочли засесть в комнате Лили за какими-то играми. Зато миссис Эванс собралась с духом и засыпала меня вопросами. Да, многое отличается. Нравы похожи на английские, только середины прошлого века, вежливых полицейских и понятия неотъемлемых прав человека нет. Мораль жесткая, христианское милосердие не в почете. Происхождение важно, почти все магглорожденные не способны к высшей магии, а значит, хорошими специалистами им не стать... Аж горло пересохло.
Я тоже смотрел и делал выводы. Мы приехали неудачно, глава семьи отбыл в командировку и познакомиться с ним не вышло, но в целом составить впечатление удалось. Обычная среднестатистическая семья обывателей, отец работает, мать домохозяйка, дети ходят в школу и учатся на хорошие оценки, по праздникам дарят друг другу подарки и старательно держатся подальше от дурных компаний. Такие люди не станут влезать в авантюры, но будущее дочерей постараются устроить наилучшим образом. Магия Лили их пугает и в то же время заставляет гордиться своей необычностью. Петуния ревнует, отсюда ее насмешки и колкости.
Сама Лили мне в целом понравилась. Хорошенькая, умненькая, энергичная, но привыкла следовать правилам и доверять авторитетам. Их дружба с Севом очень хорошо укладывается в концепцию «барышня и хулиган», столь любимую книжными романтиками. Посмотрим, выдержит ли она испытание временем.
В чем-то Петуния права, обвиняя магов в ненормальности. Обычные люди зимой в лес не ходят.
С тех пор, как мы из-за переезда лишились доступа к каминной сети, навещать Косой стало сложнее. Последний раз я приезжал сюда в середине ноября на недоброй памяти «Ночном рыцаре», продал кое-какие находки, закупился ингредиентами и поболтал со знакомыми на рынке. С тех пор в загашнике скопилось достаточно всякого барахла, за которое мастера-гоблины или их человеческие коллеги заплатят золотом, так что имело смысл снова навестить анклав магов. Кроме того, послезавтра у Сева день рождения и мне хотелось подарить ему что-нибудь полезное.
После небольших поисков, купил у Хитроглазки Фрэнни защитную маску на лицо. Пары некоторых зелий чрезвычайно токсичны и работать с ними без предосторожностей нельзя, а Сев поговаривал, что хочет сварить Алое Стекло — отвар, предназначенный для выявления замаскированных чарами проходов. Мелкий с чего-то решил, будто в пещере неподалеку от нашего дома спрятано нечто древнее, ценное и могучее.
Знакомых, пусть и шапочных, на базаре много, и с каждым требовалось перекинуться хотя бы парой словечек. Для поддержания хорошего знакомства и чтобы быть в курсе событий. Покупать ничего кроме маски не собирался, но все-таки заплатил галлеон букинисту за кипу непрошитого пергамента на гаэлике — старик утверждал, что автор описывал ритуалы еще пиктского происхождения. Обычно подобные вещи стоят в тысячи раз дороже, просто часть важных листов отсутствовала и найти их не представляется возможным. Если повезет, что-нибудь да выцеплю... Долго болтал со Старой Мэй, узнал у нее последние сплетни и получил предложение зайти вечерком в паб «Серебряная рука», послушать пение настоящего барда. Увы, сегодня не получится, вечером я должен быть дома.
Тут-то меня и поймал Джошуа.
Зарабатывая в основном очисткой домов и разных мест от слабоопасной живности, он не брезговал и другой работенкой. В частности, собирал и продавал ингредиенты аптекарям. Для человека общительного (точнее, сверхобщительного) долгое пребывание наедине с природой по эффекту напоминало медленный круциатус, поэтому наличию возможного слушателя Джошуа безумно обрадовался. Он немедленно предложил мне сходить, насобирать мороженной рябины, обещая показать «просто безумно щедрую рощицу». Идея мне приглянулась. Волшебная рябина стоит дешево, примерно пять сиклей за фунт ягод, однако используется в огромном количестве простеньких зелий и потому брали ее охотно. Точно так же в цене кора дерева и сама древесина, еще на рябине лукотрусы обитают, другие существа — одним словом, знать, где она растет, всегда полезно. Да и в принципе я ни разу не выбирался в магические леса, хотя бы посмотрю, чем они отличаются от простых.
Учитывая принадлежащую мне сумку с чарами расширения пространства и облегчения веса, добычу планировали поделить по-честному. То есть мне — треть, остальное Джошуа. Хотя я бы пошел и бесплатно, исключительно ради информации. Например, прежде я не знал о существовании общественных порталов, включенных в каминную сеть. Выглядели они как старая, заросшая мхом каменная арка в укромном уголке леса, с наложенными антимаггловскими чарами и периодически пополняемым запасом дымолетного пороха. Бросаешь монетку на полку, деньги исчезают, а взамен в проеме появляется зеленое пламя портала. Удобная вещь.
Цель нашего короткого путешествия находилась где-то на севере, не удивлюсь, если уже в Шотландии. От портала до рощи ходу было минут пять, причем до нас здесь явно появлялся кто-то еще — на снегу отпечатались следы не одной пары ног. Джошуа наличие конкурентов не смутило, он уверял, что «там на всех хватит». Так оно и вышло.
— Видал! — голос мужчины звучал гордо, словно деревья принадлежали ему в личную собственность. — Что я говорил?!
Местами роща казалась красной от усыпавших ее ягод. Частично деревья были обобраны и сверкали голыми серыми ветками, но эти проплешины почти терялись на фоне остальных, стоящих рядом.
— Да, много, — согласился я. — А с лукотрусами что делать? Их, вроде, мокрицами задабривают?
— Перебьются, — отмахнулся мужчина. — Делать мне больше нечего, кроме как мокриц собирать. Идем.
Стоило нам подойти поближе, как похожие на сделанных из прутиков и коры кукол создания заволновались, начали издавать угрожающие звуки и грозно потрясать маленькими кулачками. Джошуа хмыкнул и вытащил из-за пазухи обычную пастушичью дудочку. Он с гордостью помахал инструментом перед моим лицом, но ничего объяснять не стал, просто сплюнул, поднес к губам и принялся играть. Точнее говоря, начал издавать звуки, чем-то напоминающие дыхание незабвенного Дарта Вейдера и с некоторой натяжкой складывающиеся в мелодию. С ощутимой натяжкой.
Удивительно, но лукотрусам этого хватило. Они дружно принялись зевать, потягиваться, удобнее устраиваться на ветвях, цепляясь тонкими прутиками-ручками, и спустя минут пять после начала сипения колония крепко спала. Все-таки магия воистину творит чудеса.
— Видал! — горделиво улыбнулся Джошуа. — Как я их!
— Потрясающе, — ни капли не покривил душой я. — Это артефакт?
— Ага, сам делал.
Не нужно принадлежать к чистокровному роду, чтобы владеть массой полезных приемов и способов работы с силой. Достаточно иметь два-три поколения предков, живущих в магическом мире и стремящихся его познать. На определенном этапе сумма знаний концентрируется и перерождается в нечто большее, превращаясь в семейный стиль, традицию, и дальнейшие поколения только развивают и совершенствуются в ее рамках. Джошуа не получал формального образования, он не сдавал ни СОВ, ни ЖАБА, дорога в министерство была для него закрыта. Зато его воспитывали бабушка с дедом, неплохим артефактором, отец и мать поставляли ингредиенты половине зельеваров Косого, а дядя считался хорошим специалистом в области сигнальных чар и сейчас проживал где-то в Америке, потому что на родине его ждал срок в Азкабане за кражу со взломом.
Непосредственно к сбору ягод мы приступили через десять минут, заполненных яростным торгом. За десять сиклей наставник согласился показать процесс изготовления дудки и объяснить, почему делают ее именно так, а не иначе. Артефакт в самом деле примитивный, иначе взял бы дороже — знания ценятся высоко.
Работа проходила просто. Джошуа из подобранных палок трансфигурировал (не с первой попытки) нечто вроде острого лезвия на очень длинной рукояти и срезал крупные гроздья рябины, я подбирал и складывал их в сумку. Когда уставали или если лукотрусы начинали шевелиться, делали перерывы. Мой гуру временами прикладывался к фляжке с чем-то горячительным, отчего становился веселее и начинал резво размахивать инструментом.
Спустя пару часиков у нас появился коллега. Со стороны портала подошел представительный такой дедушка, высокий подтянутый мужчина с короткой седой бородкой, в маггловской куртке, но с зачарованной сумкой на плече. Джошуа соседу обрадовался. Несмотря на то, что пожилой джентльмен прошел в самый дальний конец рощи, напарник периодически обращался к нему с вопросами, предлагал вместе выпить, перекусить, давал советы и вообще всячески выражал симпатию. Увы, не обоюдную.
К слову сказать — дедушка играл на варгане. Причем лукотрусы засыпали быстрее, чем от звуков дудки.
Примерно на десятом обращении Джошуа к молчаливому собеседнику мне показалось, что тот чертыхнулся, спустя еще какое-то время он поднял голову к небу и тихо спросил: «Господи, за что?». Тут я не выдержал:
— Вы говорите по-русски?
— Да, — удивленно и даже недоверчиво обернулся мужчина ко мне. — Я родился в России. Вы тоже?
— Нет, я англичанин, просто язык изучал, — честный, хотя и не совсем правдивый ответ. Но не рассказывать же про реинкарнацию? — Меня зовут Хальвдан Снейп.
— Валентин Иванович Чохов, — представился сосед. — Ваш старший товарищ всегда так энергичен?
— Да, это его обычное состояние.
Сложно описать, что я в тот момент испытывал. Здесь же ни с кем по-русски поговорить нельзя, в Англии шестидесятых коммунистов боятся до потери пульса. А мне безумно хочется на Родину или хотя бы речь послушать. Я, особенно в первые года четыре, до рождения Сева, часто думал, что со мной произошло, не брежу ли, в каком мире нахожусь, что дальше будет. Может, я-старый и не появлюсь в этом мире, родители друг с другом не знакомы пока, отец только-только из армии вернулся и на завод пошел работать, мать еще в школе учится. Книги с описанием исследований времени покупал, «Река времени», серьезное исследование теории хронополя, до дыр зачитана.
Пообщаться не удалось. Рядом стоял Джошуа, старик, хоть и заинтересовался необычным подростком, явно хотел побыстрее закончить свои дела, а меня поразил какой-то иррациональный страх. Слишком неожиданной оказалась встреча. Хотелось вцепиться в Валентина Ивановича и не отпускать, и в то же время непонятно, о чём спрашивать-то. Как там Москва? Так стоит, что ей сделается. В общем, я попросил у соотечественника разрешения время от времени ему писать, якобы чтобы иметь возможность совершенствоваться в языке, и продолжил заниматься рябиной.
Сумка у меня большая, пять кубов пространства. До самого вечера провозились.
Ночью опять не спал, вспоминал нового знакомого. Думал, как он оказался в Британии, каким ветром его сюда занесло. Складывал фразы, которые напишу завтра ему в письме и буду целый день ждать ответа. Перебирал в памяти прочитанные книги по истории, я ведь скупал все, что видел в продаже о родине.
Россия-матушка, с которой стороны не посмотри, традиционно идет своим путем. Маги не стали исключением. Сразу нужно отметить принципиальный момент — несмотря на подчинение одной Великой Думе, в России три четко выраженных центра силы. Три группировки, разделенные не столько географически, сколько идеологически. Их представители учатся в разных школах, служат в разных приказах, к ним даже суды относится по-разному. То есть, к примеру, преступление, за которое представителя «каменного согласия» посадят в тюрьму, представителя «нового порядка» отправит на плаху. При этом государство одно и законодательство тоже одно.
Причины сложившихся парадоксов исторические. После завоевания Руси Золотой Ордой новые властители неуклонно требовали двух вещей: беспрекословного подчинения власти хана и запрета религиозных войн. Все. Что там князья или колдуны делали внутри указанных границ, правителей улуса Джучи не волновало совершенно. Междоусобицы они даже поощряли. Тем не менее, такие широкие рамки устраивали далеко не всех, и в числе недовольных видное место занимали маги. Не сложились у потомков волхвов отношения с православной церковью, плохо понимали друг друга священники Единого и жрецы языческих богов. В обычной ситуации одна из сторон пересилила бы, собственно, до татаро-монгольского нашествия дело шло к уверенной победе церкви, но вмешательство степных шаманов заморозило ситуацию на два века.
Устранять противников физически стало нельзя, борьба шла на идеологическом и экономическом фронтах. Постепенно волшебники Руси разделились на два лагеря. Первый, с центром в Китеже, предпочитал с церковью дружить, в городе стояли православные храмы, а жившие в нем маги многое переняли из византийской традиции. В основанной здесь школе использовались заклинания на древнегреческом, ученикам преподавали чтение, письмо, счет, пение и танцы, старшеклассники изучали чисто магические дисциплины и медицину. Демонстративное отдаление от княжеских свар и неплохие, хотя и нестабильные, отношения с христианством позволяли чародеям Китежа развиваться, постепенно наращивая влияние на землях центральной Руси.
Иначе поступили непримиримые. Медленно отступая под натиском сначала киевских, потом новгородских архипастырей, в конечном итоге они добрались аж до Урала, где и закрепились, создав мощную, укрытую сложнейшими заклинаниями общину. Несмотря на тот факт, что взять твердыню силой монголы так и не смогли, перед черным колдовством волхвов спасовали и призванные шаманами демоны, и хитроумные заклинания китайских магов, позднее уральцы предпочли добровольно пойти под власть великого хана, выбив определенные льготы. В частности, им гарантировали безопасность на Руси, тем самым обеспечив доступом к старым сакральным местам и позволив вести пропаганду среди оставшихся соплеменников. Надо сказать, язычники прекрасно нашли общий язык со своими золотоордынскими коллегами, переняв у них множество приемов и ухваток, браки и взаимное ученичество не были чем-то редким. Особенно много степняков перебралось на север в четырнадцатом веке, после того, как хан Узбек силой заставил Орду принять ислам.
Вплоть до конца семнадцатого века случалось всякое, Китеж и Камень то враждовали, то мирились, их вожди травили друг друга ядами и создавали Великую Думу, цари даровали магам право суда над себе подобными и пытались контролировать их с помощью церкви. Много чего происходило, история у страны бурная. Точку в отношениях официальной власти и колдовского сообщества поставил Петр Великий. Благодаря царю-реформатору многие молодые потомки старых родов отправились на запад, где познакомились с иной, европейской традицией, ведущей происхождение от Рима. Кроме того, Россия приросла территориями, и если финны как-то быстро скорешились с общиной Камня, то лифляндцы и славяне с новых земель традиционно ориентировались на Дурмштранг.
Таким образом, в Думе появился ряд Коллегий, чьи лидеры были тесно связаны с элитой простецов (так русские называют магглов) и в то же время впитали в себя традиции западного мира. Напряжение в магическом сообществе мгновенно возросло на порядок. Новички пользовались непропорционально большим влиянием, многие из них принадлежали к неродовитым семьям и не могли похвастаться ни знаниями, ни силой, зато на их стороне стоял административный ресурс. Неизвестно, чем бы дело кончилось, однако Петр умер, не оставив сына. На престол взошла Екатерина, бывшая маркитантка, проигнорировав наличие у покойного мужа внука мужского пола.
Думцы, раздраженные политикой последних трех десятилетий, воспользовались сложившейся двусмысленностью и не стали приносить присягу новой государыне. Объявили о самостоятельности, переименовали коллегии обратно в приказы, всех несогласных с такими крутыми нововведениями частично наказали, частично зачистили. Начиная с одна тысяча семьсот двадцать пятого года, маги России даже формально не подчиняются правителям простецов. После смерти Екатерины пошли было разговоры снова вернуться к привычному образу правления, но пока рассуждали, Петр Второй скончался, а вместе с ним прервалась династия.
С тех пор маги и простецы существовали рядом, вроде бы по-отдельности и в то же время вместе. Империя пришла на юг — и в составе Великой Думы появился Приказ Дел Кавказских, чей боярин не столько правил, сколько служил третейским судьей в раздираемом вечными сварами регионе. Император Александр запретил русской церкви проповедовать за рубежом — через пять лет министерства магии сопредельных держав получили немыслимое, небывалое «Письмо примирения», подписанное московским митрополитом и первожрецом Чернобога. Завоевание Средней Азии привело к появлению в Москве посольств местных структур, обладавших тысячелетними знаниями и историей. Освоение тихоокеанских рубежей обернулось конфликтом с китайскими кланами и огромной кровью, Особый Дальневосточный округ и сейчас считается наиболее подготовленным в военном отношении регионом страны.
Бурное начало века двадцатого, разумеется, отразилось на судьбах русских магов, но в меньшей степени, чем на простецах. Гражданской войны удалось избежать, несмотря на тот факт (или, может быть, благодаря ему), что первое правительство большевиков едва ли не на четверть состояло из сквибов. Волнения были, и волнения серьезные, часть семей «западной традиции», наиболее тесно связанной с простецами, бежала за границу, и тем не менее — обошлось. С новой властью заключили соглашение о невмешательстве, договорились вместе действовать против внешних врагов и, в целом, не мешали друг другу. Отдельные инциденты во что-то крупное не перерастали. Конфликта не желали обе стороны, тем более, что в магическом сообществе преобладало мнение сторонников изоляционистской политики, а точек соприкосновения было мало. Положение изменилось благодаря Гриндевальду.
Изначально к Великому Темному русские колдуны относились нейтрально. Свойственным европейцам радикализмом в отношении темной магии они не страдали, громкие политические заявления считали популизмом и привычно игнорировали. Восточный Поход Гриндевальда не стал неожиданностью, однако никто не ожидал от него настолько чудовищных методов ведения войны. На Руси очень давно не убивали сдавшихся врагов, не вырезались рода, не расплачивались душами с призванными демонами. Даже община Камня, печально известная лояльностью к черноте, считала, что есть определенная черта, переступать через которую нельзя. Впервые за долгие годы общество стало едино.
Итогами войны русские остались недовольны. Они вынесли на своих плечах большую часть тягот, переломили хребет военной машине сильнейших европейских родов, а им даже не разрешили воздать Гриндевальду по заслугам. Вместо длинного списка пыток — заключение в относительно комфортной тюрьме, вместо геноцида обидчиков — мирная конференция и предложение войти в Международную Конфедерацию Магов. Разумеется, отношения с западными странами испортились. Вот уже больше двадцати лет лица, совершившие преступления в Европе, загадочным образом испаряются в России, а по всему миру погибают потомки соратников Темного мага.
Дамблдор, несмотря на активную политическую деятельность, Россию не навестил ни разу. К нему там есть претензии, причем такие, что неизвестно, уедет ли обратно.
Поехал бы в Хогвартс, заканчивал сейчас второй курс. Рядом были бы знающие преподаватели, готовые ответить на любой вопрос, старшеклассники, у которых можно спросить совета, знаменитая библиотека с богатейшим собранием книг. Бытом занимаются домовые эльфы, большую часть ингредиентов школа предоставляет бесплатно, под боком Запретный лес, патрулируемый кентаврами. Лепота!
Из минусов — тотальный запрет на изучение темной и просто не разрешенной магии, и полное отсутствие источников по магии неклассической. Вот так вот. Хогвартс с самого начала создавался с двоякой целью. Первая заключалась в предоставлении возможности учиться сиротам и магглорожденным, в те времена называемым «подсвинками», вторую видели в пропаганде латинской школы колдовства. Саксы давили, наследие римских времен постепенно выхолащивалось, знания забывались, и наиболее прогрессивная часть волшебников стремилась сохранить эффективную и полезную традицию. Потому и посылали знатные роды наследников в Хогвартс, что существовало четкое разделение: классике учат в школе, всему остальному — дома. Собственно, с тех пор ничего не изменилось.
С программой я более-менее справлялся, кое в чем даже опережал. Трудности заключались в нехватке времени. Если бы мне не приходилось крутиться, как белке в колесе, изыскивая различные способы раздобыть денег, то я бы сосредоточился на учебе и наверняка разобрался со всеми неясностями, включая ненавистную трансфигурацию. Так ведь некому, кроме меня! Отец весь ушел в стройку, мать готовится к ритуалу привязки к источнику и попутно изучает гостиничное дело: либо целыми днями пропадает у соседей, либо с учебниками сидит. Северус пошел в школу (точнее, его заставили пойти в школу), экстренно догоняет программу и если чего не понимает, бежит ко мне. Хорошо еще, что Тобиас сдал в аренду наш кусок пляжа, так что какая-то денежка капает, но она почти вся уходит на строительство. Промахнулись мы с расчетами...
Непростые жизненные обстоятельства вынуждают принимать спорные решения. Я снова связался с контрабандистами, на сей раз из магов. Ничего особо криминального в этом бизнесе нет, в Лютном каждый первый так или иначе промышляет контрабандой, спасибо родному правительству. Перевозку ценных вещей мне не поручали, да я и не просил, потому что влезать слишком глубоко в криминал не хотел. Заказы поступали примерно раз в неделю и приносили чистыми около одного-двух галлеонов, бонусом шли полезные знакомства с информированными личностями и знание некоторых лазеек, позволяющих проникать в лондонский магический мир в обход «Дырявого котла».
Коуквортские мальчишки остались в прошлом, в Лютном я освоился, ничего опасного давно не происходило — короче, расслабился и забыл, с какой клоакой имею дело. Умом понимал, а неприятностей не ждал. За что и поплатился.
Мы с мистером Филипсом, хозяином небольшого букинистического лотка на рынке, сотрудничали давно. Я, если судьба заносила в Уэльс или Корнуолл, привозил ему кое-какой товар, старик в свою очередь делал мне неплохие скидки на книги. По роду деятельности Филипс разбирался в различных нестандартных вещах или, по крайней мере, мог подсказать, к кому обратиться за консультацией. Именно к нему я подошел, когда во время очередной вылазки на раскопки голем нашел фонящий темной магией нож. Крабик, разумеется, прикосновения к проклятой вещице не пережил, пришлось делать нового, а за ножом возвращаться на следующий день, с перчатками из драконьей кожи и зачарованной шкатулкой.
Старик при виде находки поцокал языком, похвалил мой вкус в выборе украшений, намекая на впервые в жизни надетые перстни и прочие защитные амулеты (я решил перебдеть и нацепил то немногое, что у меня имелось) и с сожалением сообщил, что в данной сфере магии не компетентен. Ибо здоровье дороже. Зато он знаком со специалистом, чрезвычайно заинтересованным в покупке артефактов данного профиля. Сделав это многообещающее заявление, Филипс сказал никуда не уходить и принялся резво сворачивать торговлю. После чего повел за собой вглубь Лютного.
Мы шли какими-то закоулками, в которых мне прежде бывать не доводилось. Есть здесь места, посещать которые без проводника не рекомендуется, да и с проводником лучше не задерживаться. Народ тут лихой, промышляющий откровенным разбоем, полно сквибов и предателей крови, из-за проклятий почти не способных колдовать. Магическому миру они не нужны, маггловский их пугает, вот и не столько живут, сколько выживают несчастные парии, берясь за любую работу и готовые убить за пару сиклей. Не стоит к ним спиной поворачиваться.
Путь наш окончился возле халупы, выглядящей, словно готовой развалиться от слишком громкого чиха посетителя. Только вряд ли ей грозит упасть в ближайшее столетие. Покалыванием пальцев и ледяным холодком, бегущим вдоль позвоночника, организм сигнализировал, что домик, вполне возможно, атомную бомбардировку переживет. Мистер Филипс остановился перед входом и, прежде чем взяться за дверную ручку, дал последние наставления:
— Хозяина называть «мэтр Солано» или просто «сэр». Веди себя вежливо, на вопросы отвечай по существу, не вздумай лгать. Все понял?
— Понял, — пожал я плечами. Чего не понять-то?
— Тогда пошли.
Внутри лавка выглядела совершенно иначе, чем снаружи. Прямоугольное длинное помещение, справа стеллажи с книгами, слева — полки и манекены с различными предметами. Черное дерево, особый библиотечный запах, чистый пол, покрытый толстым ковром, скрадывающим звук шагов. В самом конце комнаты находился стол, скорее, даже кафедра с тусклым источником света справа.
Пятно тьмы за кафедрой чуть шевельнулось.
— Здравствуй, Грэхем. Ты давно не навещал меня.
— Повода не было, сэр, — с ощутимым почтением ответил мистер Филипс. Шапку он снял и держал в руках. — А без повода в ваши края соваться страшновато.
— Что поделать, издержки образа жизни. Кто это с тобой?
Взгляд скользил по мэтру Солано, отказываясь задерживаться на затянутой в черную ткань фигуре, попытка сосредоточиться обернулась острой резью в глазах. Впрочем, рассматривать хозяина лавки не хотелось. От его присутствия, от мягкого шипящего голоса волосы дыбом вставали и хотелось найти норку поглубже. Сильный маг, очень сильный. Его аура заполняла помещение, холодом жаля гостей, наждаком проходя по коже и заранее подавляя любую попытку сопротивления.
— Молодого человека зовут Хальвдан Снейп, сэр. Он занимается поиском различных вещей и сегодня принес кое-что, как мне кажется, способное вас заинтересовать, сэр.
— Любопытно. Покажите свою находку, юноша.
Деревянными пальцами я вытащил шкатулку из сумки, приоткрыл ее, сделал два шага к кафедре. Наверное, то, с какой торопливостью я вернулся на прежнее место, выглядело смешно, только никто не засмеялся.
— Ааа, да, да, — довольно протянул мэтр Солано. — Занятная вещица. Вижу, вы не трогали ее руками, юноша. Очень правильно с вашей стороны.
Он вытряхнул нож на стол, протянул руку... На мгновение мне показалось, что вместо худой бледной кисти над ножом нависает сморщенная когтистая лапа. Похожая на птичью лапа. Да ну, глупость какая. Показалось. Не может быть.
— Скажите, где-нибудь поблизости от ножа не валялось серебряного колечка, выполненного в том же стиле?
— Нет, — голос пустил петуха, и мне пришлось откашляться. — Нет, сэр. Я очень внимательно все осмотрел, сэр, больше там ничего не было.
— Жаль, — протянул мэтр. — Принеси вы мне весь комплект, и я заплатил бы за него тысячу галлеонов. С одним ножом придется повозиться... Сотня вас устроит?
Торговаться с тобой?
— Конечно, сэр!
— Договорились. Сто галлеонов! — Он стукнул пальцем по стоявшему сбоку блюду. Звук был таким, словно с металлом столкнулось нечто очень твердое, например кость, пластик. Не обычная человеческая плоть.
На блюде немедленно появился полотняный мешочек, взмывший в воздух и подлетевший ко мне.
— Спасибо, сэр!
— Если вдруг вам попадется еще что-либо подобное, обращайтесь, — радушно предложил хозяин. — Грэхем вас проводит. Грэхем?
— У меня все, сэр.
— В таком случае, я вас не задерживаю.
Мы попрощались и вышли из лавки. За несколько минут разговора мэтр Солано не угрожал, не говорил ничего оскорбительного, наоборот, он всячески демонстрировал дружелюбие и вел себя крайне вежливо. М-мать! Что же меня так колотит-то!
— Мистер Филипс, — я вытащил из кармана платок и вытер с лица крупные капли пота. — Он кто?
— Очухался? — внимательно осмотрел меня мужчина. — Потом поговорим. Пошли.
Далеко мы не ушли. Район, как уже говорилось, опасный, неприятности могут случиться на каждом шагу. Даже местные старожилы, знакомые со всеми правилами и отнорками, не застрахованы от удара свинчаткой по голове. Одним словом, мы влипли.
Мистер Филипс шел, периодически поглядывая по сторонам, меня потряхивало от пережитого и я пялился под ноги. Нежданные проблемы пришли примерно на полпути, стоило нам завернуть за угол и войти в узенькую улочку. Дома здесь стояли плотно, едва не смыкаясь крышами, так что сразу не заметили, а потом стало поздно.
На земле лежало тело, около него на корточках копошились двое мужчин в лохмотьях. Кому-то не повезло. При нашем появлении парочка дружно подняла головы и замерла, пристально глядя на свидетелей. Мы тоже остановились. Лезть не в свое дело мы не собирались и ушли бы, не встревая в разборки местных, если бы один из грабителей вдруг быстро и нервно не вскинул палочку.
Точнее, это сейчас, вспоминая тот инцидент, я понимаю, что с момента, как они нас заметили, прошло максимум пара секунд. А тогда кипящий в крови после недавнего знакомства адреналин заставлял видеть иначе. Вот грабитель, оборвыш с лихорадочно блестящими глазами, медленно поднимает худую руку с судорожно стиснутой палочкой. Рот открывается, под неряшливыми усами видны гнилые зубы. Дергается кадык на тонкой шее, и ушей достигает совсем не страшный, растянутый звук:
— Ааааввваааддааа...
Я успел первым.
— Секо!
На землю падают отсеченные пальцы и обломки палочки, брызгает кровь. В глазах чернота, ничего не вижу, чьи-то руки хватают за плечи и отдергивают назад, слышатся крики. Топот убегающих ног. Спиной скольжу по чему-то твердому.
— Эй, парень! Хальвдан! А, Мерлин и Моргана, держи! — в ладонь тыкается деревяшка. — С чистым сердцем, творя только добро! Бери же!
Из палочки вверх по руке поднимается тепло, доходит до сердца, в голове постепенно проясняется, из глаз уходят черные пятна. Я сижу, привалившись к стене, рядом примостился Филипс, смотрит тревожно. Вскинет голову, остро резанет взглядом по сторонам — и снова глядит на меня.
— Пришел в себя? — он спрятал палочку в наручные ножны. — Вставай, пойдем отсюда.
— Эти?
— Сбежали. Пошли скорее.
Он вздернул меня на ноги и не столько повел, сколько потащил к рынку. Под конец я не мог идти, постоянно спотыкался и фактически висел на плече у мужчины. В глазах снова плавала темнота, что творилось вокруг, было не разглядеть, и в чувство меня привело только ощущение холодного стекла у губ и едкий вкус зелья на языке. Оказывается, мы сидели на задворках лавки Джека Райана, одного из рыночных «бугров». Около меня стояла женщина с пустым флаконом в руках, а мистер Филипс обнаружился неподалеку, беседующий с самим Джеком. Закончили они быстро, Джек куда-то ушел и мистер Филипс развернулся ко мне:
— Молли, приготовь нам, пожалуйста, кофе. Ему с медом, и побольше.
Женщина молча кивнула и отошла.
— Хорошо тебя потрепало. Сейчас отдохни немного и сходи в Мунго, пусть осмотрят.
— Что со мной?
— Истощение, — пожал старик плечами, будто говорил о чем-то общеизвестном. — Вроде не надорвался, но сегодня лучше не колдуй.
Я посидел, пригубил чертовски крепкого и сладкого кофе из возникшей перед носом чашки. Выходит, денек еще не закончился.
— Он ведь хотел Аваду кинуть?
— Да, дурак какой-то, — подтвердил Филипс. — Последние мозги потерял. Ладно бы ступефай, так сразу непростительными швыряться начал! Не любят у нас таких...
И я прекрасно понимаю, за что. Впрочем, ну его, этого нервного идиота, тут бы до Мунго добраться. Вот сейчас руки дрожать перестанут, и пойду понемногу.
— А ведь ты, парень, мигнул, — внезапно сообщил Филипс.
— Что сделал?
— Мигнул. Усилил локальный хронопоток или, говоря по-простому, ускорил личное время. Не доводилось слышать?
— Нет, — я с некоторым трудом порылся в памяти. Полезное умение, если Филипс не врет. — Оно редкое?
— Какое там! — скривился старик. — Ускоряться способен любой мало-мальски стоящий боевой маг. С разной эффективностью, правда. Кто-то двигается в два раза быстрее по отношению к общему времени, кто-то в десять. Есть такой аврор, Аластор Грюм, у него коэффициент равен, дай Мерлин памяти, восемнадцати. Только этот прием очень энергоемкий, долго его использовать невозможно. Неудивительно, что ты вымотался — сначала стихийное мигание, потом беспалочковое «секо». Сходи в Мунго обязательно.
Совета я послушался. Угроза перегореть, превратиться в сквиба пугала в должной мере, чтобы мобилизоваться и доползти до ближайшего камина. Проходивший мимо волшебник оказался достаточно любезен, чтобы кинуть горсточку пороха вместо меня (ядро сегодня и так пострадало, не стоит его нагружать лишний раз). В больнице персонал, услышав жалобу, действовал быстро. Пришедший в сопровождении медсестры колдомедик долго махал палочкой, хмурился, диктовал помощнице длинные фразы на латыни, но, в конце концов, сообщил, что все не настолько плохо, как могло бы быть. Заклинания, способствующие заживлению поврежденных областей, он наложил, остальное сделают зелья. График их приема он тут же написал на клочке бумаги. Всего осмотр обошелся мне в пять галеонов, в основном за счет купленных здесь же зелий, и я искренне считаю, что дешево отделался.
Деньги, полученные от мэтра Солано, действовали на нервы. Знаю, это глупо, но мне почему-то казалось, что они проклятые или что-то в том же духе. Поэтому использовать их не спешил. Возможно, стоило обменять их на фунты и отдать на благое дело, то есть на покупку мебели и прочие траты для гостиницы, только нужно ли? На обстановку деньги у родителей отложены.
Надо сказать, жизнь понемногу налаживалась. На Имболк мама провела ритуал привязки к источнику и теперь выглядела намного лучше, болезнь отступила. Почему на Имболк? Время очень удачное. Источник водный, ритуал проводит рожавшая женщина, просит об исцелении — словом, грех столько совпадений разом не использовать. Она снова начала варить сложные зелья на заказ и брать другие подработки, связанные с нумерологией, так что призрак бедности, нависавший над нами последние три месяца, наконец-то развеялся. Кроме того, отец тоже начал зарабатывать. Он покрутился, осмотрелся, восстановил связи с антикварами и принялся скупать у местных всякие странные вещицы, в изобилии лежащие на чердаках. Еще костями динозавров начал подторговывать, это, оказывается, популярное увлечение, даже клубы любителей существуют. На заработанную сумму он слегка отремонтировал ту развалюху, в которой семья сейчас живет, только не слишком усердствовал. Домик, оказывается, имеет историческую ценность, с ним много чего делать нельзя, например, крышу шифером нельзя покрыть или газовое отопление провести. Вроде бы можно сделать электрическое отопление, но электрика от магии страдает и быстро портится. Понятно становится, почему участок мы с такой легкостью купили. Будем дальше разбираться.
Немного подумав, решил открыть счет в Гринготтсе. Хранить мелкие суммы в банке коротышек нет смысла, но у меня-то доходы постепенно начинают расти. Кроме того, на территории банка не действует магическое законодательство, отношения гоблинов с министерством регулируются договорами, поэтому в сейфе можно хранить запрещенные артефакты или книги. Учитывая мой интерес к теме крестражей, это очень актуально.
Внутри банка мне бывать доводилось, но тогда речь шла о простом обмене фунтов на галлеоны или наоборот. Кроме того, сначала меня сопровождала мать, а потом я не демонстрировал палочку, таким образом, считаясь ребенком. К ребенку требования значительно ниже, чем ко взрослому. Человек, желающий заключить договор с гоблинами, должен выказать хотя бы минимальное уважение и знание традиций, в противном случае они имеют право отказать. В теории, на практике случаев отказа вроде бы не случалось.
Таким образом, прежде, чем соваться в банк, следовало навести кое-какие справки. В Лютном злобные коротышки устойчиво пользовались репутацией существ, дорогу которым лучше не переходить, не хотелось бы случайно оскорбить их в начале знакомства. С простыми магами они ведут себя совсем не так, как с аристократами. Некогда гоблины проиграли схватку за власть чистокровным родам и до сих пор не оправились от поражения, данные тогда клятвы позволили им сохранить жизнь, однако жестко ограничили в возможностях. Их сложнейший кодекс чести заставляет их уважать победителей и только победителей, остальные люди проходят по категории «слабосилков» и должны доказывать право на уважение.
К счастью, я был знаком с человеком, способным прояснить некоторые вопросы. Хотя называть его человеком не совсем корректно, в жилах Вителия Стаффса текла четверть гоблинской крови и он являлся квартероном. Согрешила бабка с нелюдью. Что сами дед и бабка, что их потомки от жизни натерпелись — наличие в жилах крови волшебных существ маги не приветствуют. Недостатков много. Потомство от нелюди неизбежно ограничено в некоторых аспектах магии, в зависимости от расы предка, часть путей развития закрыта навсегда. Вителий, к примеру, никогда не станет сильным трансфигуратором или зельеваром, с чарами у него не все ладно, человеческие руны подчиняются неохотно. Знаменитый Флитвик, преподаватель в Хогвартсе, получил звание мастера чар за совершенствование щитовых и успехи в боевке, а в остальном он твердый середнячек. Кровь русалок обеспечивает склонность к стихии воды, в обмен отнимая успехи в других стихиях, потомство великанов неспособно к работе с менталом и так далее.
Лавка семьи Вителия находилась в малопрестижном районе Косого, здесь торговал и селился волшебный средний класс. Мы познакомились, когда я искал покупателей серебряного и золотого лома. Вителий давал неплохую цену, не задавал лишних вопросов и с готовностью шел на взаимозачеты, чего другие ювелиры обычно избегали. Люди крайне ревностно относились к секретам профессии и делились ими неохотно. Зато четвертьгоблин, по-видимому, особыми тайнами ответы на мои вопросы не считал и мог объяснить, почему созданный по учебнику артефакт не работает или работает не так, как надо. Вот с Вителием я и общался почти два часа, узнав за это время про банкиров-коротышек больше, чем за всю предыдущую жизнь.
Перед привратниками следовало на мгновение остановиться и кивнуть каждому, склонив голову и показав зубы. Тем самым демонстрировалось уважение их воинским навыкам, потому что стражами первых врат неопытных бойцов не назначают. В то же время, лично я или кто-то из моих близких знакомых с ними в бою не сходился, поэтому на данный момент мы равны и глубокий поклон неуместен. Далее. Войдя в общий зал, надо сделать несколько шагов вперед, чтобы не мешать остальным людям, и простоять хотя бы десяток секунд в хорошо освещенном месте, позволяя себя осмотреть. Таким образом, посетитель выказывал мирные намерения. И только после того, как проделаны эти ритуальные танцы, имеет смысл подходить к одному из клерков.
Выбрал того, что помоложе. Раз пуговицы на сюртуке каменные и черные, значит, положение во внутренней иерархии невысокое и возможные косяки обойдутся дешево.
— Удачи и крепости достойному, — надеюсь, я угадал, и он не «многодостойный» или «уважаемый». — Мое имя Хальвдан Снейп.
— Силы и знания познающему, — с легким удивлением и одобрением ответил гоблин. Уф, угадал! — Люди называют меня Клещеруком.
Значит, права открывать настоящее имя посторонним он еще не получил, что в его возрасте нормально. Я приободрился. Наиболее сложная часть квеста по открытию счета состоялась, знакомство прошло успешно, и теперь можно приступать непосредственно к делу.
— Я хотел бы открыть счет в вашем банке.
— Это возможно, — кивнул гоблин. — Любой волшебник, справивший первое совершеннолетие, имеет право воспользоваться услугами Гринготтса. Счет временный или постоянный?
Временный счет открывается на определенный, строго оговоренный срок либо до наступления конкретного события. Пролонгация невозможна, если счет по каким-либо причинам не закрыт, он автоматически переквалифицируется в постоянный. Детские сейфы наследников благородных родов принадлежат именно к этой категории.
— Я хотел бы заключить стандартный постоянный договор.
Бланк стандартного договора, настоящую книгу в палец толщиной, я изучил заранее. Последнее изменение в него вносилось в конце восемнадцатого века и с тех пор гоблины во всех спорах с министерством руководствуются исключительно им. Конечно, волшебник при желании имеет право вносить уточнения или дополнительные пункты, но уже имеющиеся статьи править нельзя. Потрясающий документ. Благодаря ему чистокровные могут безнаказанно проводить запрещенные ритуалы, использовать сомнительные методы обеспечения сделок, хранить темные артефакты и делать многое другое, недоступное не-клиентам Гринготтса.
— Прекрасно, — сказал Клещерук. — Банк Гринготтс рад каждому новому клиенту. Прошу пройти за мной.
Он соскочил со стула, немедленно занятого новым клерком, и направился вглубь операционного зала. Я, только с другой стороны стойки, последовал за ним. Возле массивной дубовой двери, при всей ее монументальности упорно не желавшей привлекать к себе внимание и ускользавшей от взгляда, Клещерук подождал меня и лично открыл дверь, первым пройдя вперед. За дверью обнаружился зал с четырьмя гоблинами, сидящими за конторками. Провожатый поклонился и что-то пролаял на гоблидуке, я тоже склонил корпус, так как статус у четверки явно повыше, чем у простого клерка. Впрочем, Клещерук остался стоять согнувшись, в отличие от меня. Гоблины бы не поняли, опусти волшебник взгляд перед побежденными не из вежливости.
Ритуал прошел просто и быстро. Из шкафа вытащили три экземпляра документов, разложили их на столе и старейшины на крови поклялись честью и жизнью, что данные договоры ничем не отличаются от одобренного соглашением с министерством экземпляра. Спустя минуту, когда стало очевидно, что умирать они не собираются, приступили непосредственно к подписанию бумаг. На стол водрузили страхолюдного вида чашу, внутрь кинули заготовку под ключ, из ларца достали каменный нож (он очень органично смотрелся бы в лапе неандертальца) и, передавая его по кругу, нанесли себе рану на правой руке. Под немелодичное пение, кровь смешалась в чаше. Винца добавить и отпить, и можно брататься.
Полученной смесью подписали три экземпляра договора. Все, теперь я их клиент, патрон и союзник — нет в человеческом языке соответствующих понятий, точно переводящих с гоблидука «врххащ». Четверка поздравила меня с эпохальным событием, пожелала благ и процветания, выслушала ответную благодарность и невозмутимо уселась обратно за столы. Зато снова зашевелился Клещерук, все действо простоявший у входа.
— Желаете ли вы, мистер Снейп, осмотреть свой сейф?
Тонкий момент. Нельзя просто согласиться, потому что это будет истолковано, как недоверие. Гоблины всегда щепетильно относятся к взятым на себя обязательствам и предположение, что услуга, предоставленная ими, некачественна, их жутко оскорбит. Отказаться тоже не лучшая идея — отказ будет означать незначительность события в глазах клиента и тут в действие вступает универсальный императив «ты меня уважаешь?».
— Думаю, первые деньги моего будущего состояния должны быть положены моими собственными руками.
Ответ Клещеруку понравился. Многие современные волшебники не утруждали себя изучением обычаев гоблинов, исключение составляли сотрудники некоторых отделов министерства и аристократы. Поведение магглорожденных еще можно оправдать, но почему выросшие в магическом мире юноши и девушки не желают потратить немного времени и тем самым здорово упростить себе жизнь в дальнейшем, мне непонятно.
Раз приличия соблюдены, Клещерук проводил меня до вагонеток. Новые сейфы, если только в договоре не прописывалось иное, располагались на втором подземном этаже и перемещались на другие позднее, в зависимости от вложенных сумм и предметов. Честное слово, по лестнице и пешком мы добрались бы быстрее, но не спорить же с традициями. Действительно ли катание на тележках так ужасно, как описывают в книге, я понять не успел — ехали недолго. Сели, короткий рывок и уже торможение. Только что изготовленный ключ подошел идеально, дверь открылась, стоило вставить его в замочную скважину.
Клиентам с высоким статусом гоблины сейфы лично открывают. Увы, пока сам, своими ручками.
Пустая комната в виде куба с ребром два метра выглядела сиротливо, и высыпанная на пол кучка золота положения не исправила. Будем надеяться, все у нас впереди, и со временем на прикрученной к стене бронзовой табличке появятся четырех— и пятизначные цифры. Пусть сейчас не ясно, чем буду на жизнь зарабатывать (кстати, пора бы уже определиться), но в нищете прозябать не стану точно. Долго мечтам не предавался, обстановка не располагала.
— У вас есть еще какие-нибудь дела в банке, мистер Снейп? — уже наверху, в общем зале, остановился Клещерук.
— Нет, спасибо, Клещерук, я собирался только открыть счет.
У гоблинов нет общего уважительного обращения типа «мистер», «господин» или «товарищ». Если кто-то из них достиг определенного уровня в иерархии или получил звание, то его называют конкретно по заслугам. Скажем, мастер Богрод или вождь Агер. Раз Клещерук представился просто по имени, точнее, по внешнему прозвищу, то и обращаться к нему надо именно так.
— В таком случае, позвольте откланяться. И должен сказать — был рад знакомству, мистер Снейп. — Он улыбнулся, не разжимая губ.
Ну что же, все прошло удачно, раз напоследок со мной простились, не показывая клыков. Похоже, я сумел произвести хорошее впечатление.
Отношения в семье неявно изменились.
Раньше родители считали меня ребенком. Очень умным, самостоятельным, рассудительным, добавьте еще сотню хвалебных эпитетов — но ребенком. Они за меня отвечали. Для того, чтобы добиться того же разрешения оставаться дома одному, в свое время пришлось целую комбинацию-многоходовку проводить. Причем такое отношение не вступало в противоречие с моими высокими заработками и самостоятельным поведением, они оба росли в сложной обстановке и привыкли вкалывать с детства. Отец с раннего возраста работал на ферме, мать училась на Слизрине, факультете весьма непростом, да и в целом маги предъявляют к подросткам высокие требования. В волшебном мире одиннадцатилетних детьми не считают, с этого возраста можно получить эмансипацию и возглавить семью, стать главой рода. В Визенгамоте заседать.
Поход в Гринготтс стал чем-то вроде черты, разделившей в глазах родителей детство и взрослую жизнь их старшего сына. Мама точно подметила — раньше я был маленьким мужчиной, а теперь стал большим. Ответом ей было невнятное блеяние. Не станешь же объяснять, что так и должно быть, потому что память о прошлой жизни никуда не делась, и привычка отвечать за близких — тоже? Раз уж раньше не признался, то теперь говорить глупо.
Свободы прибавилось. Раньше я спрашивал разрешения, прежде чем куда-либо уйти, теперь просто уведомлял о маршруте. Разница тонкая, но существенная. Говорил родителям, что еду в такой-то район по своим делам, и отъезжал, в основном на автобусе. Обычном, не магическом. Желание навестить Косой или иное поселение магов на время притихло, задавленное открывшимися реалиями.
Местечко-то страшненькое, этот волшебный мир. Дело не в том, что здесь могут кинуть в незнакомого человека Аваду — тут как раз ничего необычного нет, у магглов тоже полно районов, соваться в которые без поддержки тяжелого вооружения не стоит. Ненормальные отморозки или просто наркоманы в любом обществе найдутся. Нет, напугало меня осознание того факта, что кроме Старой Мэй, Джошуа, Дамблдора, Волдеморта и других волшебников, учившихся в Хогвартсе или нет, собирающих ингредиенты по лесам или живущих на проценты с накоплений, сторонников министерства или Визенгамота есть и другие. Такие, как мэтр Солано. Малоизвестные, равнодушные к политике, таящиеся в тени.
Чего еще я не знаю о магическом мире?
Если история этого мира совпадает с историей моего, то через два с хвостиком месяца Нил Армстронг произнесет свою историческую фразу. Я, пожалуй, ее перефразирую: маленький шаг для человечества, но гигантский скачок для семьи Снейпов. В гостинице поселились первые постояльцы.
Потенциальные отдыхающие начали появляться с начала апреля, когда основные работы закончились и шла отделка комнат. Кто-то что-то слышал, видел, решил заехать и спросить, прицениться... Открылась гостиница пятого мая, а уже восьмого в нее въехала пожилая семейная пара. Их привлекли низкие цены, выставленные родителями ради рекламы и просто из опасения, что новичков станут игнорировать.
Впрочем, гостиница меня интересовала постольку поскольку. Мы с Севом помогали родителям по мелочам, но в основном занимались своими делами и в обслуживании постояльцев не участвовали. Нет, конечно, мы были рады, все-таки большое дело сделали! Просто для Сева переезд затевался в первую очередь ради привязки мамы к источнику и стройка казалась чем-то второстепенным, а я изначально считал, что гостиницей будет заниматься Тобиас, на мне лежит поиск дохода и сведений в магическом мире.
Мы перебрались из развалюшки (очень даже неплохо выглядящей благодаря нашим с мамой усилиям) в новый дом. Он стоял в дальнем конце участка и, вместе с парой сараев, надежно закрывал источник от досужих глаз. Магглы, разумеется, узел энергий не заметят, но при проведении некоторых ритуалов лишняя подстраховка не повредит. На первом этаже разместились кухня, ванная с туалетом, небольшая столовая и гостиная комнаты, на втором устроили четыре спальни. Точнее говоря, одна комната должна была стать спальней, но так как родители спали вместе, ее превратили в гибрид библиотеки и кабинета. Еще имелся подвал, половину которого мы с Севом оттяпали в личное пользование под мастерскую и зельеварню. Ничего серьезного здесь не варили, мамины котлы и ценные ингредиенты находились в подвале старого дома под надежными запирающими заклинаниями. Так по технике безопасности полагается, да и просто здравый смысл говорит, что не стоит испарениями дышать.
Естественно, в новом доме подключили камин к сети. За тот же полтинник. Рвачи, могли бы скидку сделать постоянным клиентам.
Я регулярно переписывался с Чоховым. Нельзя сказать, что он воспылал ко мне любовью, но о реалиях русского магического мира говорил охотно и подробно. Чувствовалось, что ему хочется поностальгировать. Мы даже встречались однажды, когда ему потребовалось по делам навестить Косой, посидели часок в кафе. Дети Валентина Ивановича открыли собственную фирму и торговали ингредиентами из Южной Америки, сам он занимался переводами, неплохо разбирался в рунах, консультировал по вопросам шаманизма — словом, крутился, как мог.
Думаю, я ему приглянулся, потому что попыток прервать общение он не делал и даже пригласил вместе посетить Хогсмит. Он давно обещал внучке показать единственную в Британии полностью магическую деревню и решил, что в компании веселее. Постольку, поскольку рядом находился Запретный лес и погода стояла теплой, также планировалось нечто вроде пикника, совмещенного с уроком гербологии. Против присутствия Северуса Чохов не возражал.
— Круто! — обрадовался мелкий. — А правда, что в Запретном лесу мантикоры живут?
— Правда, но ты их не увидишь, — я пакостно разрушил сладостные детские мечты. — Возле деревни опасных существ повыбили.
— Ну и ладно, — Сев не выглядел расстроенным. — Там еще единороги должны водиться, или еще кого найдем.
Последние слова Северуса натолкнули меня на неприятную мысль. Хищных зверей вокруг Хогсмита действительно нет, равно как и плотоядных растений, зато ядовитых или обладающих неприятными магическими особенностями хватает. Эффекты некоторых из них безоар не снимает.
— Надо бы тебя кое-чему научить, — озвучил я итог своих размышлений. — Пошли.
Колода карт нашлась в гостиной, лежала в шкатулке на полке. На столик легло около десятка картинок с одинаковыми рубашками, больше не требовалось. На глазах у предвкушающего Сева я взял одну, ногтем прочертил на лицевой стороне руну Соулу и отдал мелкому вместе с остальной пачкой:
— Перемешай и разложи в ряд.
Когда брат выполнил указание, я демонстративно медленно провел над раскладом ладонью и выбрал карту:
— Вот эта.
— Здорово! — восхитился Сев. — Как ты это делаешь?
— Магу не нужны инструменты, чтобы почувствовать магию, — для начала мне пришлось прочесть небольшую лекцию. — Палочка, всевидящие очки или прочие артефакты обеспечивают более тонкую настройку или помогают работать с какой-то конкретной областью. Но понять, что какой-то предмет или местность излучает энергию, организм способен самостоятельно. Рядом с привидениями чувствуется холод, вызванный оттоком силы, проклятые вещи не хочется брать в руки, живых источников магии — единорогов хочется погладить, приласкать. Минимальный уровень чувствительности есть у всех, даже у магглов, просто некоторые его развивают, а некоторые предпочитают полагаться на костыли. Сильными волшебниками последние не становятся никогда.
Собиратели растений способны почуять нужную травку на расстоянии полностью развернутой ауры, то есть от двух до пяти шагов. Опытные зельевары определяют качество ингредиентов и зелий без дополнительных проверок. Это, конечно, высший пилотаж, до которого работать и работать, но изучить до пятницы основы мы успеем. Давай, приступай.
Северусу пока незачем знать, что чувствительность к магии взломщики проклятий тренируют в первую очередь. Да, умение само по себе очень полезное, но при их профессии — жизненно необходимое. Ни к чему брату такие специфические подробности, парень и без лишних стимулов показывает увлеченность чернотой. Кровь Принцев дает себя знать плюс желание понять, чем мать болеет, сверху накладывается мальчишеский интерес ко всему запретному, в результате имеем потенциального темного мага. Или, как минимум, человека, готового пойти по скользкой дорожке.
Деревушка Хогсмид считается единственным местом Британии, где живут только маги, хотя это не совсем верно. В Сноудонии есть поселение волшебников, куда не пускают посторонних, давно известна община на острове Мэн, магглы из Годриковой лощины обязательно связаны родством с той или иной магической семьей. Деревни оборотней тоже стоят уединенно, подальше от досужих глаз.
Магазинов, лавок и лавчонок в Хогсмиде много, и они все разные. С Лондоном, разумеется, не сравнить, но с точки зрения школьника выбор более чем богатый. Хогвартс оказывает большое влияние на жизнь деревни, она возникла и существует благодаря выпускникам, не желавшим удаляться от своей альма-матер. В средние века магглорожденным, закончившим ученичество, особо идти было некуда. Среди магглов свирепствовала церковь, в магическом мире без покровителя тоже легко жизни лишиться, вот и кучковались грязнокровки неподалеку от могучих стен, за которыми рассчитывали найти защиту в случае чего. Строили дома, женились, заводили детей и внуков. Со временем выросла целая деревня.
Местом встречи Валентин Иванович назначил отделение совиной почты, где находился общественный камин. Мы прибыли заранее, минут за пятнадцать. Разумеется, внутреннее шило Сева немедленно побудило его искать подвигов, и он потянул меня в ближайшую дверь, по странному совпадению оказавшейся черным входом в ратушу. Надо же, здесь есть местное самоуправление, они даже мэра выбирают. К сожалению, знакомство с цитаделью туземной политики вышло коротким — нас поймал и вытолкал на улицу какой-то клерк, обвинив в попытке пробраться в архив с неясными, но безусловно преступными намерениями. Пришлось идти обратно на почту.
Практически одновременно с нашим нетриумфальным возращением камин полыхнул, и оттуда выбрались две фигуры в дорожных мантиях. Девочка, на вид ровесница Сева, и несущий в руке рюкзак Чохов. Они отряхнули пепел (неизбежный спутник путешественников по каминной сети) огляделись и подошли к нам.
— Здравствуйте, Хальвдан, — этикет в части знакомств у магов и магглов отличается слабо, первым здоровается старший. — Разрешите представить вам мою внучку, Анну Чохову.
— Рад знакомству, мисс Чохова.
Слегка смущенная девочка сделала книксен и выразилась в том духе, что ей тоже приятно.
— В свою очередь, позвольте представить вам моего брата Северуса Снейпа. Северус, это Валентин Иванович Чохов, мой добрый знакомый. Мисс Анна Чохова.
— Чрезвычайно польщен, сэр! — мелкий протянул руку, которую тут же с серьезным видом пожали.
После процедуры знакомства мы вышли на главную улицу деревни и направились куда глаза глядят. Младшие немного дичились, посматривая друг на друга с интересом и настороженностью, что совсем меня не волновало — зная брата, уверен, девчонку он разговорит. Все-таки среда оказывает колоссальное влияние на личность ребенка, чему Северус живой пример. Профессор Снейп, показанный в фильмах, был желчным, язвительным, саркастичным ублюдком, хотя и с принципами. Мой брат тоже не лапушка, язычок у него острый, но ненависть к миру из него волнами не прет.
Определенной цели у нас не было, бродили по деревеньке просто так. В пятницу здесь народу немного, только местные да еще немногочисленные посетители, они же покупатели. Кто-то приезжает ради магазинов, предлагающих широчайший выбор ширпотреба, другие договариваются с мастерами, третьи нацелились на Запретный лес. Весна же, самая пора растениям силой наливаться. Жители глубинки шли за покупками в «Шапку-невидимку», торговавшую одеждой более дешевой, чем мадам Малкин или тем более «Твилфитт и Таттинг». Влюбленные парочки сидели в кафе мадемуазель Паддифут, менявшей название своего заведения не реже одного раза в год и оттого никем не запоминаемое. Неприметная дверь между двух лавок оказалась входом в общественную библиотеку, на задворках обнаружился уютный бар с неплохой кухней. Такое впечатление, что хогсмидские заведения неявно делятся на две категории — для учеников Хогвартса и для всех остальных. Нам больше понравились вторые.
Оказалось, в местных лавках тоже можно найти кое-что интересное, надо только поискать. Северус застрял в магазинчике зельевара, убеждая меня купить котел с полыми стенками и залитым внутрь маслом в подарок маме. Идея неплохая. Котел мастерский, для зелий, требующих равномерного нагрева, Эйлин с недавних пор начала готовить такие и специализированный инструмент ей нужен. Валентин Иванович долго приценивался в лавке артефактора к сундуку с наложенными защитными чарами, но со вздохом отказался. Дороговато.
— Сыновья получили в министерстве лицензию на поставку ингредиентов четвертой степени опасности, — пояснил он. — Теперь ищем, в чем перевозить.
— В Лондоне, в Косом, есть лавка мистера Холмса, — отрекламировал я знакомого продавца. — У него не смотрели?
— Он запросил двести галлеонов за ящик с ребром три фута, — поморщился Чохов. — Нам кажется, тара должна стоить поменьше.
— Почему же? Защищенный сундук объемом в один куб работы мастера примерно столько и стоит. Подмастерье возьмет галлеонов сто тридцать — сто пятьдесят. Конечно, можно нанять специалиста без официального звания, они берут значительно дешевле, только их изделия, скажем так, без гарантии качества.
— Петр нашел одного такого и остался им недоволен.
— Вы могли бы и сами изготовить нужный артефакт, — заметил я. — С вашими-то познаниями в рунах.
— Мне никогда не давалось зачарование предметов, я больше ритуалист.
Мелкий подергал меня за рукав.
— Твоя шкатулка пятерку держала, так? — заговорщицким шепотом уточнил он.
— Да, но я убил на нее четыре месяца.
Причем переделывал два раза. И все равно шкатулку пришлось выбрасывать после того, как в ней меньше суток пролежал безымянный ножик.
— В вашем возрасте это просто прекрасный результат, — прищурился Чохов. — У кого вы учились?
— У нашей матери, — сообразить, с какой целью задан вопрос, было несложно. — Хотите предложить ей заказ?
— Если ей подойдут наши условия.
— Я передам маме ваше предложение, но должен сразу предупредить — она в первую очередь зельевар.
— Моя мама тоже зелья варит, — тихо сказала Аня. — И одежду с оберегами шьет. Вот такую.
По рукавам и короткому вороту мантии девочки плавно извивались чуть заметные линии орнамента из трав, складывающиеся в символы огамы. Распространенный метод, древнейшая женская магия, известная всем народам. Похоже, мать заботится о дочери, раз и одежду заговорила, и браслетик на руке болтается непростой, и косички перетянуты шнурком с узелками. Не удивлюсь, если ткань она тоже ткала сама.
— Хорошая работа, — похвалил я. — Мы как-то привыкли обходиться амулетами.
— Еще волосы мажем, — вставил Сев. — Чтобы порчу на выпавшие не навели.
— Я не люблю, когда волосы слипшиеся.
— Тогда носи венчик, который тебе папа подарил, — посоветовал Ане дедушка.
— У меня от него голова болит!
На вдумчивое изучение деревни ушло два с лишним часа, причем мы не заходили в одиозные места наподобие «Кабаньей башки» или лавки Гнуса Сандерса, редкого поганца, периодически сбывавшего товар на рынке в Лютном. Прошли мимо ожидаемо пустого домика Мэй — весной вся ее семья пропадала в лесу, собирала растения на продажу. У старухи две дочери, обе неудачно замужем, и сын-шалопай в Австралии, из четырех внучек старшая учится на Хаффлпаффе, остальные еще малы. Хотя уже работают.
Для нас сбор ингредиентов не критичен, но лишними те же корни одуванчика или соцветия беляники не будут. Впрочем, что я говорю — волшебник обязан понимать дикую природу и не бояться ее, иначе он никогда не почувствует себя частью мира. Надо мне с Севом, пожалуй, летом в поход сходить... У магглов палатки не такие комфортные, зато надежнее, заклинания расширения пространства с них в самый неожиданный момент беспричинно не слетают.
После Хогсмида, недолго отдохнув в кафешке, пошли в лес. Отходить от деревни далеко не имело смысла, мы же фактически просто гуляли, поэтому маршрут выбрали вдоль тропинки, ведущей в Хогвартс, подальше от озера. И безопасно, и с двинутыми на голову кентаврами не встретимся, в то же время, кое-какие травки по пути соберем. Младшие, как и предполагалось, нашли общий язык и шли чуть впереди, рассказывая друг другу дичайшие истории и периодически привлекая нас в качестве арбитров. Мы с Чоховым непроизвольно разошлись в стороны, прикрывая. Да, считается, что зона леса вблизи от человеческих поселений чиста. Ну и что?
Замок открылся внезапно. Буквально только что мы шли, переговариваясь, дети хвастались находками друг перед другом и вдруг деревья расступились, открывая вид на могучее строение. Серый камень стен внушал уважение, массивная центральная башня не намекала — прямо говорила о военном прошлом здания. Чувствовалось, что изначально Хогвартс создавался как укрепление, более изящные башенки и часть корпусов пристроили позднее и они не несли печати голой функциональности.
— Красиво! — выдохнула Аня.
— Ага, здорово! — присоединился Сев. — Я здесь буду учиться!
— Я тоже!
Для впервые увидевшего средневековый замок ребенка Хогвартс действительно выглядел невероятно, особенно учитывая восемь этажей высоты. Аня стояла, замерев, и буквально впитывала чудесное для нее зрелище. Навещавший Лондон Сев проникся в меньшей степени, хотя он тоже любовался видом. Это вы, ребята, баварский Нойшвайнштайн не видели, вот где настоящая сказка, причем без капли магии. Или Кенигштайн недалеко от Дрездена — мощь, воплощенная в камне.
— Невестка настаивает, что мы должны отправить Аню сюда, — тихо сказал Валентин Иванович. — Наверное, так и сделаем.
— Хогвартс дает не столько знания, сколько связи, — прокомментировал я. — Его выпускники с гарантией найдут работу, у них есть знакомства в любом отделе министерства. Если не планируете уезжать из Англии, то учеба здесь действительно имеет смысл.
— От добра добра не ищут, — на русском ответил глава семьи. — В Англии, по крайней мере, спокойно.
Да, спокойно. После принятия «Кодекса согласия» междоусобные свары знатных родов сошли на нет, последняя крупная свара случилась больше ста лет назад. Гриндевальд обломал об остров зубы, два десанта служащих ему магов потерпели поражение и были уничтожены. По сравнению с кипящей Югославией или сборной северо-американской солянкой у нас и впрямь тишь, гладь, да божья благодать. Есть, правда, честолюбивый мистер Риддл с грандиозными планами...
Но тут все зависит от меня.
Стоит ли принимать предложение Чохова, мы с матерью думали вместе. Несмотря на все мои успехи, как рунист она все-таки посильнее, зато я лучше разбираюсь в материалах и имею практический опыт создания хранилища. Задача лежала почти на пределе наших умений, хотелось попробовать и в то же время было боязно опозориться. Обсуждали долго, к определенному решению так и не пришли. Нужно уточнить у Валентина Ивановича, в каких условиях собираются использовать сундук, каковы точные характеристики перевозимого груза и тому подобное, и только тогда можно давать ответ.
Зачарованием предметов занимаются все волшебники, у кого ни спроси, хотя бы один примитивный артефакт создал. Девяносто процентов таких поделок теряют вложенные свойства в течение ближайшего года, цена им невелика. Серьезные вещи, служащие поколениям и не нуждающиеся в ремонте, изготавливаются профессионалами, с большим пиететом относящимся к своему труду. Высоко котируются изделия гоблинов, но, к примеру, думосбросы сделать они не в состоянии, пророческие шары тоже лучше заказывать у людей.
С давних времен возникла проблема: как отличить качественную вещь от халтуры? Про китайцев в Европе еще не слышали, а с подделками уже пытались бороться. Наиболее простым и успешным выходом стало объединение мастеров в Гильдии, следившие за качеством изделий и присваивавшие звания на основании аттестации. То есть так предполагалось в теории — на практике стать сначала подмастерьем, потом мастером без протекции было очень сложно. Для борьбы со злоупотреблениями веке в семнадцатом министерство ввело нейтральный институт оценки и включило в свою структуру отдел выявления и конфискации поддельных защитных заклинаний и оберегов, но не сказать, чтобы они идеально работали.
Короче говоря, я отослал Чохову письмо с вопросами и предложением новой встречи, а сам отправился в Лютный. Навестить Мэй.
Бизнес старухи шел хорошо. Она установила нормальный прилавок, ассортимент расширился и теперь включал не только сезонные товары или ручные поделки непонятного назначения, но и вещи, чье назначение доступно пониманию неподготовленного разума. Перья, чернила, зачарованные тетради и прочие письменные принадлежности лежали в отдельном уголке, дожидаясь своего покупателя. Разумно — стоят они дешево, зато спрос есть всегда.
Приятно видеть, что заплаченными тобой деньгами распорядились с умом.
Моему появлению Мэй обрадовалась, и не только потому, что лелеяла некие планы в отношении меня и своих внучек — вполне возможно, я параноик и никаких планов нет. Просто ей приятно видеть своего ученика, и она чувствует мое к ней хорошее отношение. Старая Мэй ведь неплохой человек, трудится с утра до ночи и о семье заботится. Внучки ее одеты просто, но добротно, и сережки-обереги носят из настоящего серебра работы умелого ювелира. Дом у них старый, давно не крашеный, по первому впечатлению насквозь продуваемый... Только я теперь, после самостоятельного ремонта «здания исторического значения», будь оно проклято, знаю, на что внимание обращать. Крепкий у Мэй дом, еще не один десяток лет простоит.
И плевать, что старуха иногда, пользуясь Голосом, втюхивает покупателям лишний товар. У каждого свои мелкие недостатки.
— Явился, — пропела Мэй, накидывая «полог невнимания». Теперь лавку увидит только тот, кто направляется конкретно сюда, остальные пройдут мимо. — Совсем забыл старую.
— Тебя не застать. Вчера мимо вашего дома проходил, так он пустой, даже собака не брехает.
— Что ж ты хочешь? Самое время в лес идти!
Рядовому мага присутствие при разговоре двух владеющих Голосом доставляет колоссальное эстетическое удовольствие. Мы не возбуждаем похоти, как вейлы, не погружаем в сладкий сон, подобно сиренам, нас просто очень приятно слушать. Людям хочется сидеть, прикрыв глаза, они превращаются в меломанов, услышавших арию в идеальном исполнении. До тех пор, пока не прозвучит приказ, они с места не сдвинутся. Сильный маг способен закрыться от воздействия или сбросить его силой воли, хотя в той или иной степени поддаются все, за исключением опытных окклюментов.
Чем опытнее мастер Голоса, тем сложнее ему сопротивляться и в то же время крепче его собственный иммунитет. На Мэй мои жалкие потуги не действовали вообще, мне приходилось периодически напоминать себе о необходимости сосредоточиться.
— Почему только лес? Ты сильная ведьма и хороший герболог, могла бы завести свою теплицу, и не одну.
— Да было у меня все, — махнула рукой старуха. — И теплицы, и ферма своя, где мы с мужем жили. Все пришлось продать. Сначала дочь старшенькая, Келли, под бомбежку попала, и на лечение много денег требовалось. Муж со злости записался в ополчение, так его во время битвы под Лох-Лейном гриндевальдовы маги убили. Потом Алекс, голова дурная, дел наворотил, все имущество на взятки аврорам ушло. А все равно я Арианрод в Хогвартс отправила! Время придет, она еще род возродит!
Прежде Мэй ни разу не упоминала, из какой семьи происходит, и я заколебался — стоит ли расспрашивать? Среди волшебников не принято уточнять, если человек не хочет оглашать фамилию. Тема происхождения сама по себе очень деликатна, и вдвойне осторожнее нужно вести себя с возможным изгнанником. Мало ли, по какой причине произошел разрыв? Далеко не все ушедшие признаются предателями крови, этот титул еще надо заслужить.
— Не для передачи, — поняла мои затруднения Мэй. Когда я согласно кивнул, она начала объяснять. — У нас, Бриннов, наследование по женской линии идет. Мать моя из дома с игроком сбежала, оттого род ни ее, ни меня не принял. Келли и Гладис может и подошли бы, да только силенок у них маловато, не переживут они принятие наследия. А внучка справится.
— Если только ей не объяснят, что родовая магия — ненужный пережиток прошлого. Не любит Дамблдор старых традиций.
— Не объяснят! — расхохоталась наставница, и ее смех незримыми волнами ударил по стенам лавки. — Она у меня такая! Сама кому хочешь объяснит!
Ее Голос продавил мою защиту, пришлось немного подождать, пока не пройдет навеянная эйфория и я снова не начну соображать.
— Очнулся? — Мэй выглядела довольной. — Не зевай!
— Ладно, ты опять выиграла, держи свой кнат, — медная монетка перекочевала из рук в руки. — Вот так и складываются состояния.
— Еще воровством, но тут сноровка нужна.
— Тоже верно.
Проболтали мы еще полчаса, затем к Мэй пришел покупатель и она меня выгнала. Устроила наставница сегодня день открытий, ничего не скажешь. Если наследование идет по женской линии, то это минимум вторая волна, больше полутора тысяч лет истории. Правильно их семья хочет вернуть наследие, с такой силой вопрос получения собственной усадьбы и безбедной достойной жизни становится чисто техническим. Тем более, что шансы Арианрод надеть перстень главы рода Бринн велики. Четвертое поколение все-таки.
Наша мать Принцем не станет никогда. Ни при каких условиях. Мы с Севом... Крайне маловероятно. А вот наши дети или тем более внуки при соблюдении кое-каких условий вполне способны возродить род Принц со всеми полагающимися атрибутами — доступом в мэнор, подтверждением долгов и обязательств, креслом в Визенгамоте и всем остальным. Главное, проклятий не насобирать и от кровных врагов уберечься.
Хотя в нашем случае все будет не так просто. Чем могущественнее род, чем чаще его представители становились мастерами или даже великими магами, заключали договора с сильными иномировыми сущностями, разрабатывали собственные заклинания и влезали не в свои дела, оставляя яркий след в истории, тем более высокие требования предъявляются к претенденту.
Солнышко стояло высоко, темнота наступит не скоро. Дома меня так рано еще никто не ждал, и я решил побродить еще по рынку. Желание оказалось очень правильным, потому что Ник-Проныра буквально только что продал мистеру Филипсу Единый атлас каминных сетей. Книжка была потрепанной, но рабочей, то есть обновлялась в соответствии с министерским реестром и точно отображала состояние того или иного камина. Не знаю, у кого ее Ник спер, обычно такие справочники хранят в кабинетах или защищенных библиотеках, а взломом Проныра не занимается. Сам он клялся-божился, что нашел книгу на помойке, и только поэтому Филипс согласился у него, стукачка аврорского, что-то купить. Ну и мне, соответственно, с небольшой наценкой перепродать.
В магическом мире нет налогов. Вообще. Ни подоходного, ни прибыли, ни НДС или любого иного. Стоило мне узнать об этом потрясающем факте, как в голове немедленно сформировался логичный вопрос: на какие шиши существует министерство? Оно ведь работает, его сотрудники получают зарплату, и неплохую, покупаются разные материалы, да хоть те же чернила и пергамент, здание чинится, подрядчики выполняют заказы и все в том же духе. Стал разбираться. Оказалось, источников дохода целых два. Во-первых, монополия на производство ряда товаров. Изготовление дымолетного пороха, частей заготовок для метел, выращивание некоторых магических существ вроде драконов строго запрещено частным лицам, правом на эти виды деятельности обладает только министерство. Во-вторых, широко распространено лицензирование. Провоз товаров внутрь страны и за рубеж облагается пошлинами, на изготовление зелий выше второго класса выдается патент, право изготавливать определенные артефакты или, скажем, работать с пространственными чарами тоже оплачивается в казну. Конечно, нарушений масса. В Лютном народ за сикль удавится, отдавать свои деньги незнакомым дядям считается здесь жутким моветоном. Неудивительно, что их постоянно трясут авроры — среди которых мало боевиков, зато очень много хороших следователей.
Мама недавно купила патент зельевара, просто отослала сову с письмом и деньгами, а обратно получила справку с печатью. Всего два галлеона, срок неограничен. Правда, нельзя работать с ингредиентами закрытого списка и варить зелья мастерского уровня, но и то, и другое в доме появляется редко.
Одним из видов услуг, оказываемых министерством, является издание разных сборников и справочников. Статистика, бюллетени, кодексы, постановления, пособия для магглорожденных или путешественников по другим странам — чего там только нет. Каждый начальник стремиться напечатать нечто свое, потому что часть прибыли от реализации книги пойдет на нужды его отдела. Правда, купить можно далеко не все и не всем. Некоторые вещи издаются ограниченным тиражом и продаются ограниченному кругу лиц, например, только чиновникам или только в определенном магазине с закрытым доступом. Есть такой, на уровне один расположен.
Атлас, купленный мной за полцены, принадлежал именно к «закрытой» категории. Информации в нем содержалось слишком много. Полный список каминов, общественных и частных, с фамилиями владельцев, графики отключения, привязка общественных каминов к карте Англии — лакомые сведения для мошенника или интригана. Года через три-четыре они мне ох как понадобятся. Ну а пока...
Пальцы раскрыли книгу на нужной странице и слегка постучали по одному из адресов. Малфой-мэнор, Абраксас Малфой.
Не пора ли познакомиться?
Карманный памятник архитектуры, снести который нам по-прежнему запрещали бюрократы, в теории удалось приспособить для чего-то полезного. Не считая маминой лаборатории, разумеется. Родители решили устроить на первом этаже своеобразный исторический уголок и приглашать туристов на экскурсии, даже предварительно договорились с парочкой местных гидов. В этом году привести здание в надлежащий вид мы не успеем, да и денег маловато, зато в следующем нас ожидает нашествие скучающих старушек и влюбленных парочек, страдающих избытком свободного времени.
Я спустился вниз по лестнице, ведущей в подвал, где с удивлением обозрел странную картину. Перед чуть приоткрытой дверью на коврике, подогнув ноги и зажав в руке палочку, сидела мать и напряженно высматривала нечто в щелочку.
— Что там такое интересное?
— Пока ничего, — обернулась на голос мама. — Пытаюсь завести пепловея.
— На яйцах хочешь сэкономить? — догадался я.
— Просто прикинула, сколько зелья для пропитки понадобиться, и меня, как ты выражаешься, принялась душить внутренняя жаба.
— А, кстати, сколько?
— Примерно три литра.
Предложение Чохова мы приняли, но с оговорками. После изготовления сундука изделие будет представлено в комиссию по артефактам в министерстве, и если заключение тамошних экспертов окажется положительным, тогда договор посчитается выполненным. Срок работы согласовали в один месяц. За все про все нам заплатят двадцать галлеонов, что отобьет затраты на материал, и вдобавок Валентин Иванович обязался выступить репетитором и подтянуть меня по трансфигурации до уровня уверенной сдачи СОВ. Он, оказывается, неплохо ей владел. Сделка для нас выгодная, потому что обычно репетиторы брали не меньше галлеона за занятие.
— Так тебя лучше не отвлекать? Я могу позже подойти.
— Присаживайся, — слегка подвинулась мама, заодно увеличивая коврик в размерах. — Ты чего-то хотел?
— Поговорить. — Я уселся, скрестив ноги по-турецки, лицом к ней. — У меня два вопроса, точнее, вопрос и предложение. Во-первых, мне все надоело. Жизнь полна страданий, ее наполняют тусклые серые будни. Мы идем по дороге, в конце которой есть только смерть. И лишь редкие минуты бытия расцветают яркими красками, позволяя и дальше влачить тяжкую ношу ... мнээ... В общем, ты поняла.
— Прелюдию я оценила, но не поняла, к чему она.
— Хочу в отпуск!
В ответ на прозвучавшее заявление мама иронично улыбнулась и поощряющее кивнула. Продолжай, дескать.
— Совершенно серьезно говорю. Усталость накопилась, хочу отдохнуть. Я же никуда не выбираюсь, если приглядеться, все время по одному маршруту: дом, Косой-Лютный, иногда Хогсмит.
— В то время как тебе хотелось бы съездить во Францию, — поджала губы мать.
Ну, сколько можно вспоминать! Всего один раз-то и было! Тем более, что перевозили мы не какую-то тяжелую дрянь, а вполне себе элитный кокаин, стандартное топливо европейской богемы. У нас тоже есть принципы.
— Не подскажешь, откуда в твоей лаборатории взялись эти балки?
— Не увиливай от темы! — возмутилась, даже не покраснев, мама.
Изначально в доме подвала как такового не было, имелся только небольшой ледник для хранения продуктов. Потом пришла Эйлин Снейп с палочкой, убрала несколько десятков кубометров породы, укрепила стены и потолок, пробила отверстия для вентиляции и наложила искусных мороков, получив в результате надежно укрытую от глаз магглов лабораторию. Причем потолок она укрепляла не одними чарами, но и железобетонными подпорками, о происхождении которых старательно умалчивала.
— Да нет, я хочу сходить в поход с палаткой. Мелкого прихвачу, заберусь куда-нибудь в глушь, где можно спокойно костер жечь и рыбу ловить без лицензии.
— В дикую местность?!
— Откуда в Англии дикая местность? Народ на головах друг у друга сидит. Впрочем, на всякий случай возьму с собой палочку и каждый вечер обязуюсь отчитываться через сквозное зеркало.
— Все равно опасно.
— Было бы опасно, мелкого я бы дома оставил. Мама, не переживай, мы всего на несколько дней уйдем. — Недовольное и скептическое выражение не желало покидать её лицо. — Словом, принимай свое положительное решение и перейдем к следующему вопросу.
— Что еще ты придумал?
— Мне просто нужны кое-какие сведения личного характера.
Все-таки у нее невероятно живая мимика. Вот как можно, не произнеся ни слова, взглядом выразить возмущенное «Ты какие вопросы матери задаешь!!!»?
— Северус — не я, ему хочется пойти в Хогвартс, — пришлось зайти издалека. — Он уже сейчас готовится к поступлению, даже программу изучил. Мне кажется, будет лучше, если в школе к моменту поступления у него будут свои знакомые. У тебя остались какие-нибудь подруги в магическом мире, желательно со своими детьми?
— Нет, — печально ответила мама. — Хонор умерла, Бетси вышла замуж и уехала в Италию, остальные... Эйлин Снейп — вовсе не то же, что Эйлин Принц.
— Понятно. Ты как-то раз упоминала фамилию Малфой?
— Абраксас, муж Хонор. Она нас и познакомила. Только перед самой свадьбой с Тобиасом мы с Абраксасом жутко поругались, я ему много чего наговорила, он тоже в долгу не остался... Забудь про него.
Извини, мама, не получится. Не знаю как, но вы с лордом Малфоем помиритесь, пусть сейчас ты и считаешь иначе.
— Извини, что побеспокоил, — поднялся я с коврика. — Всего лишь хотел понять, насколько часто таскать с собой мелкого в Косой.
— В Косой можешь, в Лютный не заходите. И про поход я еще ничего не решила!
Тем же вечером Сев дал родителям честное слово во всем слушаться старшего брата, в чем необходимости не было совершенно — старшего брата он будет слушаться в любом случае. И, разумеется, сразу нас не отпустили. Отец потребовал сказать, куда конкретно мы пойдем, на сколько дней, что с собой возьмем, мать вспомнила о немногочисленных английских стаях оборотней и снова начала сомневаться.
Подготовка растянулась на месяц с лишним. Сначала мы с мелким внимательно проштудировали каминный кодекс и отметили на большой карте Великобритании все поселения магов, кое-какие мэноры и поместья, принадлежащие магическим семьям (правда, эту информацию составители не указывали, и потому отметок было всего ничего) и общественные порталы вне селений. Выбрали десяток каминов, стоящих в лесах. Сходили в местную библиотеку, где обложились справочниками по географии и туризму, выясняя, живут ли магглы в избранных местах и если да, то насколько плотно. Купили двухместную палатку, крепкие походные ботинки, плащи-дождевики и кучу всякой мелочи, которая вроде и не нужна, а лучше пусть будет. Я посетил министерство, в бюро регистрации и контроля оборотней уточнил, не проживают ли их подопечные в районе нашего предстоящего отдыха. Можно было бы ограничиться письмом, но я с недавних пор старался использовать каждую возможность для знакомства с чиновниками. Магический мир держится на личных связях, да и просто полезно знать, как система работает.
Ответственности за исполнение контракта с Чоховым с меня никто не снимал, и это тоже удлинило сроки подготовки. Очень сложный заказ, причем как с точки зрения мастерства, так и в организационном плане. Одни только дубовые доски чего достать стоило! Англия — не Россия, здесь нельзя взять топор, отъехать подальше в лес и срубить, что тебе нужно. Мгновенно лесник прибежит и штраф выпишет. В маггловских магазинах дерево либо уже обработано химией, либо неподходящих пород, либо срублено неизвестно когда, кем и чем, то есть для наших целей не подходит. К счастью, нашлась лавка в Хогсмиде, продававшая доски нужных размеров.
Будущие стенки сундука на двенадцать дней положили пропитываться зельем и приступили к стальным частям. Сначала расплавили на магическом огне килограмм гвоздей, полученный слиток на три дня зарыли в землю, в специальном месте, принеся в жертву кровь, молоко и мед. Потом очищенный металл вынули, разделили на части и магией придали им нужную форму, одновременно выгравировав на поверхности подходящие комбинации рун. Дело происходило в полнолуние, так что рунескрипты получились очень сильными. Достали доски, проверили на крепость, — отец бил по образцу шестнадцатикилограммовой кувалдой, никаких следов не осталось — еще дополнительно зачаровали от внешних воздействий. Наконец собрали сундук, поставили его в источник, и мама провела ритуал единения, превращая отдельные куски в нечто большее, чем сумма деталей. Устали жутко, весь следующий день отсыпались.
И только после того, как готовый артефакт под расписку сдали в министерство, на проверку, мы с мелким отправились в поход.
— Сейчас раннее утро, и солнце встает на востоке, — объяснял я азы ориентирования. — Значит, нам в ту сторону. Пошли.
— Как думаешь, в речке купаться можно?
— Посмотрим, когда дойдем.
Лето в Шотландии, мягко говоря, не похоже на египетское. Или турецкое, или любое другое, если брать курортные страны. Солнышко светит, и море относительно недалеко, однако холодные ветра с гор и близость к Ледовитому океану придают климату особую изюминку, превращающую аборигенов в ходячий идеал призывной комиссии. Недаром шотландцы прославились в европейских войнах как прекрасные наемники, здоровье у них крепчайшее.
Топать пришлось часа три. Северус к долгим переходам не привычен, я тоже на длинные дистанции в новой жизни не ходил, поэтому шли не торопясь, с перекусами. В обществе мы не нуждались и единственную ферму, попавшуюся на пути, обошли по широкой дуге, не потревожив собак. Небо затянуло облаками и солнышко грело не сказать, что очень сильно. Впрочем, если продавец в Лютном не врал, с данным обстоятельством можно бороться.
Устроиться мы хотели на речке. Карта утверждала, что здесь должна протекать небольшая такая речушка, собиравшаяся из горных ручейков и впадавшая в море. Еще неподалеку имелось озеро с рыбалкой и кемпингами, но там вся земля принадлежала частным владельцам. К сожалению, вышло немного иначе.
— Ничего, теплая, — мелкий проверил воду рукой. — Купаться можно.
— Сначала место подходящее для лагеря найдем, потом искупаемся.
— А что тебе здесь не нравится?
— Ветер. Место открытое, — объяснил я. — Костер издалека видно. Можно в тех холмах устроиться, но если дождь пойдет, лагерь подтопит. Давай-ка пройдемся вдоль реки, впереди, кажется, рощица имеется.
— Маленькая она какая-то.
— Чего ж ты хочешь от предгорья?
Лесок вырос слегка на отшибе, подходя к воде узким клином. Почва каменистая, кроме вереска на ней почти ничего не растет, только такие рощицы изредка попадаются. Среди деревьев оказалось намного веселее и интереснее, мы быстро нашли крохотную полянку и принялись устанавливать палатку.
Эта зараза вытянула из нас все нервы. Палатка (двухместная, напомню) мало того, что оказалась жутко тяжелой — ладно, с безразмерной сумкой вес не критичен. Так в ней еще и элементов куча! Трубки полые, колышки, шнурки, мутного назначения сетки. Пошили ее из брезента, материала не влагостойкого, поэтому еще дома мама наложила на ткань водоотталкивающие чары. Счастье великое, что в чехле лежала инструкция! Только благодаря рисунку нам удалось разобраться, что куда втыкать и привязывать, и то мы возились больше двух часов. Сначала место готовили, очищали от шишек и веток, потом палатку растягивали и окапывали, еще будущее кострище камнями обложили. С непривычки вымотались просто зверски.
Банку разогретых консервов, рис с тушеной говядиной, мелкий смолотил не прожевывая. Только ложка стучала. На подстилку из пенки он отвалился с надувшимся брюшком и тяжело отдуваясь.
— Объелся?
— Ага, — Сев устроился поудобнее, укрывшись пледом и подставив спину пробивавшемуся между ветвей солнцу. — Что дальше делать будем? На рыбалку пойдем?
— Рыбачить пойдем завтра с утра, сегодня лагерь до конца обустроить надо.
— Так мы ж вроде все сделали уже?
— Мы не знаем, насколько здесь задержимся, поэтому нужен туалет, — объяснил я. — Потом лесок и ближайшие окрестности обежим, проверим на предмет всяких неожиданностей. Искупнемся, выберем место для завтрашней рыбалки, потом ужинать захочется. Ночь быстро наступит.
— Нее, мне хотя бы минут двадцать поваляться, — выдохнул мелкий. — Пока все не переварится.
— Подвинься, — я растянулся рядом. — Устроим себе тихий час. Если хочешь, поспи, я вот книжку почитаю.
— Это у тебя что? — немедленно сунул он любопытный нос в прошнурованную тетрадь, брошенную мной на пенку.
— Исследование одного мага рыбацких традиций управления погодой. Он жил в прошлом веке и часто путешествовал по Шотландии, Норвегии, русскому северу, по Балтике много плавал. Часто наблюдал за тем, как местные волшебники высвистывали нужный ветер или успокаивали море, находили рыбные косяки или пропавших сородичей. Все, что слышал и видел, чему его научили, записывал в тетрадку, даже нашел музыканта, который мелодии свиста переложил на ноты. Ну а потом его записи неведомыми путями оказались в Лютном, где я их и купил.
— Ты же нот не знаешь.
— Зато их знает руководитель твоего школьного ансамбля. Он по моей просьбе насвистел призыв южного ветра, а я запомнил и попробую повторить. Народа здесь нет, никто не заметит, тренироваться можно спокойно.
— А Надзор?
— Он в основном на палочку реагирует. Не заметит.
— Я тоже хочу! — заявил Сев.
Пришлось пообещать:
— Когда освою — научу.
Заклинание Надзора обойти легче легкого, надо только понимать, как. Для детей ведь разрабатывалось, особых изысков в нем нет. Два следящих компонента, на палочке и на доме, с гарантией сообщат министерству о любых трепыханиях магглорожденного и позволят принять соответствующие меры. Почему магглорожденного? Потому что чистокровный или полукровка практически всегда имеет возможность воспользоваться палочкой родителей или, если он не особо законопослушен, приобрести вторую, без следилки, как это сделал я. В мэнорах или родовых поместьях с их веками накладываемой защитой можно и основной колдовать, все равно сигнал без хозяйского разрешения никуда не уйдет. Второй компонент, контролирующее заклинание на доме, на жилищах магов накладывать не принято, вроде бы даже соответствующее постановление Визенгамота от тысяча семьсот какого-то года есть.
Существуют артефакторные системы отдела тайн, отслеживающие применение на территории Англии призывов демонов, шаманских обрядов гоблинов, практику магии смерти и прочую чернуху. Известно о них мало, только то, что они есть и работают. Но, опять-таки из личного опыта, обмануть их можно, хотя и посложнее, чем обычный Надзор.
Все-таки устали мы сильно. От непривычно долгой ходьбы ноги болели, с пенки слезали с трудом, со стонами, шевелиться и что-то делать не хотелось совершенно. Увы, пришлось, причем справились без зелий. После того, как мы соединенными усилиями выкопали за дальними кустами яму и устроили примитивный туалет, стало полегче, и мы отправились на короткий обход территории.
Дикие звери стараются людям на глаза не попадаться, поэтому их мы не боялись. Но нужно же знать, куда стоит ходить, а куда нет, где здесь овраги, скалы, полянки с цветами, читай ингредиентами. Время свободное будет, насобираем.
Пусть лес, как я уже говорил, особыми размерами не отличался, все-таки на его обход потребовалось время. Мелкого носило по буеракам, просто удивительно, как он себе ноги не переломал. Нет, бегает, залезает во все дыры, даже в совсем темные.
— Халь!
Голос спокойный, значит, ни во что не влип.
— Что тебе?
— Здесь какая-то магия!
Сначала я хотел возразить, мол, откуда ей здесь взяться, но в последний момент осекся. Всякое бывает. Артефакты бесхозные валяются, драконьи кости в маггловских музеях под видом динозавров выставляют, в местах силы растет разное. Лучше перебдеть.
— Стой на месте и ничего не трогай! Я сейчас!
Чтобы добраться до Сева, пришлось переходить через ручей и проходить сквозь довольно густые заросли дикого шиповника. Нормальный человек сюда бы не полез, это мелкого шило в попе притянуло. Я остановился рядом с братом, расслабился, впитывая окружающую энергию, и согласился:
— Что-то есть. — Проверил еще раз, сосредоточившись более тщательно, и с удивлением сообщил. — Похоже на чары сокрытия.
— Здесь что-то спрятано? — в глазах Сева горел азарт.
— Да, только неясно, что именно. Давай-ка попробуем по кругу обойти.
Морок выглядел как кусты, при попытке проникнуть в них плавно разворачивавший идущего обратно. Граница чар проходила совсем не по гладкой дороге, ветки и колючки неплохо потрепали нашу одежду, но кое-кто удалось выяснить. Диаметр сокрытого составлял примерно пятьдесят метров, значит, это не просто тайник, внутри находится нечто массивное. Дом, капище, другое строение. Причем, судя по отсутствию человеческих следов или хотя бы тропинок, ведущих к реке, люди там давно не появлялись.
Пробиться сквозь чары сокрытия для нас нереально. Возможно, после долгой подготовки, используя палочку и специализированные зелья я бы снял обманку, но не в текущих условиях. Тем более, что палочка у меня с собой только официальная, на случай вызова авроров для эвакуации. Впрочем, организовать себе «замочную скважину» и подглядеть в нее одним глазком мы все-таки можем.
— Возвращаемся в лагерь, — объявил я Севу. — Пора с родителями связаться.
— Внутрь не полезем, да? — расстроенным голосом поинтересовался мелкий.
— Во-первых, чары слишком сильные, с наскока их не снять. Во-вторых, местные хозяева вполне могли поставить сигналку, и чужое вторжение им вряд ли понравится. И, в-третьих, выяснить, что за барьером, мы все-таки выясним. Как придем в лагерь, выворачивай карманы — прикинем, какие у нас есть ингредиенты и что мы из них можем сварить.
— Здорово! — мгновенно повеселел брат. — А маме скажем?
— Зачем же ее нервировать? Мама и так за нас переживает. Дома расскажем.
Планы на вечер оказались скомканы. Пока я общался с мамой, заверяя ее в нашем полном порядке, накормленности, крепком здоровье и пассивной жизненной позиции, мелкий проводил ревизию запасов. Из карманов и рюкзаков на пенку выгребалось все, потенциально имеющее отношение к магии и способное помочь в труде начинающих взломщиков заклятий. В плане собирательства особенно отличилась безразмерная сумка. Я, конечно, подозревал, что достаю из нее не все, но не предполагал, насколько. Листки бумаги неведомого происхождения, веточки, ягоды, засушенное сено, хрустальный флакон под яды восьмого класса опасности, крохотная баночка меда, деревянные заготовки рун — словом, настоящий склад потерянных вещей. Тут же лежали книжки и мимоходом собранная сегодня добыча, в частности кора и палочки из разных сортов деревьев.
Нормально, можно работать.
И до самой ночи, при неверном свете костра, на укрытой от людских глаз поляне шла подготовка к колдовскому действу. Какая, к черту, рыбалка! Пока я ломал голову и насиловал память, составляя рунескрипт, Сев варил в отмытой консервной банке зелье проявления, заменив половину ингредиентов на аналоги и отмеривая дозы «на глазок». Для начала, так сказать, первым этапом, следовало определить, по какому принципу составлялась защита и что с ней можно сделать. Если она многослойная, то даже проанализировать ее — задача для специалиста, потому что с нашими силами реально перегрузить один, хорошо два первых слоя. К счастью, чары сокрытия очень энергоемки и обычно устанавливаются либо монолитным щитом, либо, при наличии мастерства, по образцу пчелиных сот, то есть сегментами. Во втором и третьем случае я сумею ненадолго организовать в защите «мертвую» зону и мы заглянем внутрь.
Маги прежних времен придавали много значению фазам солнца, луны, приурочивали проведение ритуалов к восходу и закату и любили начинать сложную работу, предварительно рассчитав гороскоп. Они думали, что свет разгоняет мрак и поэтому благоприятствует чарам прорицания, луна покровительствует призыву духов и справедливой мести, а каждая звезда имеет свое имя и свою сферу деятельности. В принципе, правильно думали. В девятом веке один араб экспериментально доказал различие в энергетике дневного и ночного светила, а также вывел формулу их влияния на проведение ритуалов.
Разработанный в спешке обряд следовало проводить в тот момент, когда первый солнечный луч упадет на сокрытое и чары слегка ослабнут, перестраиваясь под изменившиеся внешние условия. Совсем немного, но для нас любая мелочь существенна. Вот и стояли два подростка, позевывая и ежась от утренней сырости, ожидали восхода.
— Кажется, небо алеет, — Сев пристроился на пригорке, с которого в просвет между деревьями виднелся небольшой участок неба.
Я с огромным трудом, чуть не вывихнув челюсть, подавил очередной зевок.
— Тогда начинаем.
Рабочее место мы подготовили заранее. Начертили защитный круг на случай возможных неприятностей, свечки разместили, на песке прокопали глубокие канавки в виде рун, ограничивающие стороннее наблюдение. Основными элементами системы являлись небольшой плоский камень, лежавший в центре рисунка и густо покрытый символами футарка и огамы, и стоявший рядом пузырек с зельем.
Я взял в руку другой камень, поменьше, и кивнул мелкому:
— Давай!
Под мой речитатив Сев окропил содержимым пузырька плоский камень, отбросил бутылочку в сторону и положил руки мне на плечи. Я, не прерывая заговора, примерился поудобнее, широко размахнулся и с силой ударил по месту распила. Камень треснул, от него отвалился небольшой осколок, который я немедленно подхватил и швырнул в сторону защиты.
— Сработало! — восхищенно выдохнул мелкий, глядя на оставшуюся часть.
Закон подобия, один из базовых законов магии, не подвел и на этот раз. Пересекая линию чар сокрытия, осколок впитал сведения о наложенном заклинании и передал их на оставшийся массив, который, в свою очередь, отразил полученную информацию в виде рун на поверхности. Мы подошли поближе и принялись разглядывать камень. Прежде на его поверхности, тщательно исписанной разными значками, оставался свободный участок. Сейчас там тускло переливались остывающим серебром три символа.
— Рябина, скала, райдо, — прочитал я. — Неприятно.
— Почему?
— Откуда здесь рябина понятно, — в рунах мелкий разбирался не особо хорошо, пришлось объяснять. — Она символизирует защиту от колдовства, порчи, дурного глаза и в широком смысле означает защиту вообще. Скала в данном случае показывает монолит, то есть методику установки чар. Для нас это удачно, потому что на другие виды щита у нас силенок не хватит. Проблема в последней руне, Райдо. Ну-ка, вспомни ее толкование?
— Эээ, энергия, намерение, начало пути, — припомнил Сев. — Дорога.
— Именно. Это предостережение. Если мы залезем внутрь, то простой молнией в лоб не отделаемся. Человек, прошедший сквозь чары сокрытия, запустит цепь событий, которая приведет его на новый путь и необратимо изменит. Может, что-то даст, может, что-то отнимет, неизвестно.
— Нам-то что делать?
— Продолжать, что планировали раньше. — Я поднял каменную табличку с земли, затушил и сунул в карман свечки и тщательно затер ногой остальные символы. — Мы все равно внутрь лезть не собирались.
— Ха! — запрыгал мелкий. — Будем «зеркалку» варить!
План правильный, только нуждается в уточнении.
— Сначала пойдем к реке, выбросим камушек в текущую воду. Потом вернемся, отоспимся, позавтракаем и только тогда, с ясной головой, станем варить. Понятно?
— Угу, — он задумался, почесал шнобель и выдал. — Хана котлу.
— Ерунда, за неделю отчистим.
И мы потопали.
Зелье Отражения потоков не требовало каких-то особенных ингредиентов, зато было на диво чувствительным к мастерству изготовления. В Хогвартсе его изучали на пятом курсе. Для двух подростков с мощным даром зельеварения (тот факт, что маму из Принцев выперли, на дары не повлиял) задача не представлялась сложной даже с учетом того, что части ингредиентов у нас не хватало. Просто заменили кровь саламандры на болтушку из черного перца и собственной крови, а вместо корня растопырника кинули морковку, все равно суп варить не в чем.
Котел пожертвовали на благо любопытства, он стальной, ну да ладно, сойдет. На внешней стороне процарапали символы поглощения энергии, повесили над костром и по очереди, в течение восьми часов, помешивали зелье, периодически добавляя ту или иную травку. Сидели лицом на север и крутили ольховыми палочками туда-сюда, туда-сюда. С нормальным котлом варево можно было бы оставить доходить самостоятельно и только проверять время от времени, но с нашим оборудованием поток силы скакал, словно пьяный заяц, и его приходилось постоянно корректировать вручную. Начали в полдень, закончили в восемь, и выглядели оба — краше в гроб кладут.
Второй день закончился ужином из печеной картошки, хлеба и разогретой банки мясных консервов. Одежда пропиталась дымом и перепачкалась в золе, завтра хочешь — не хочешь, а надо устраивать постирушку. Лица мы отмыли, но, по-видимому, надышались испарениями, потому что мама во время сеанса обязательной связи смотрела тревожно и несколько раз уточнила, все ли с нами в порядке. Надо завтра с ней подольше поговорить, успокоить.
Снова встали рано, исходя из тех же соображений. Правда, на сей раз никакой предварительной подготовки не понадобилось, всю работу предстояло сделать зелью. Единственная сложность заключалась в том, чтобы не перевернуть котелок, бредя по лесу в темноте и спросонья. Тем не менее, справились, и теперь стояли в знакомой точке, ежась и тихо кляня собственную неуемность.
— Пора, вроде?
Вместо ответа я размахнулся и выплеснул густое красноватое варево на морок.
Метрах в двух пространство плеснуло светом, разошлось волной, оплывая по краям и превращаясь в прокол, широкое окно, позволяющее заглянуть внутрь сокрытого. Мы ринулись поближе, вытягивая шеи. Справа обзор загораживали все те же проклятые кусты, а вот слева... Слева виднелось какое-то строение.
Каменный дом с высоким чердаком и двумя печными трубами. Не замок и даже не поместье, скорее, жилище семьи зажиточного сквайра века примерно семнадцатого, заботливо восстановленное руками любителей старины. Впрочем, с учетом возможностей магии можно предположить, что за прошедшее с момента создания сокрытия время в доме никто не появлялся и он так и стоял в неизменном виде. Старение, конечно, происходило, стены выглядели изрядно пошарпанными, а крыша прохудившейся, но в целом здание казалось крепким.
Рассмотрели мы немногое, «зеркалка» обеспечила не больше пяти секунд открытого окна. Потом чары пересилили действие зелья, и то место, где только что стояла половина дома, снова затянул морок шиповника, а нас плавно и неумолимо выпихнуло к самому краю границы.
— И это все?! — возопил мелкий. — Да мы же не видели нифига!
— А чего ты хочешь от криво сколоченного зелья? Скажи спасибо, что оно вообще подействовало.
— Я думал, у нас хотя бы минута есть!
— Наплюй. Мы увидели достаточно, больше и не требовалось, — малость покривил я душой. — Если в сокрытом находится дом, значит, чары завязаны либо на источник, либо на алтарь, и в том, и в другом случае простоят они еще долго. Здание не выглядит жилым, то есть хозяев нет, или они очень давно его не навещали. Чего ты еще хотел? Клад найти?
Судя по общей шкодливости пополам со смущением, написанными на лице, действительно хотел.
— Даже не рассчитывай. Без нормальной подготовки соваться в жилище мага — самоубийство.
— Так что, мы просто уйдем и все?
— Нет, конечно. Вдруг внутри действительно лежит что-то ценное? Запомним место, тщательно подготовимся, я найду специалистов, посоветуюсь с ними. Вернемся с четким планом и вскроем сокрытое. Лет через десять.
— Сколько?!
— Хорошо, через пять. Сев, головой подумай, сколько там может быть ловушек.
Уговаривал недолго — мелкий и сам прекрасно понимал, насколько нам повезло, так что успокоился быстро. В конце концов, у нас ведь все получилось, не так ли? Разведка проведена успешно, сделать больше не в наших силах, а что ждать столько... Извини, братишка, я туда в любом случае полезу без тебя.
Мы провели в том лесочке еще четыре дня, вернулись домой загоревшие, одичавшие и довольные. Магией больше не занимались, не тянуло. Сходили-таки на рыбалку, накупались, подхватили простуду и потом дымили паром из ушей, жарили рыбу на костре, играли в карты, дурачились, наблюдали за семьей барсуков, живущей недалеко от лагеря... Вроде бы ничего не делали, а впечатлений хватало. Сев забрался на дерево и вымазался в смоле так, что дома его отмывали лютой маггловской химией, зато познакомился с совершенно безумной белкой (животина таскала хлеб прямо из палатки). Залезли на холмы, обнаружили развалины совсем древней башни чуть ли не римских времен. Сходили на озеро, посмотрели на катающихся людей, лениво поспорили насчет Несси, есть она или нет. Ничего не делали, просто отдыхали и трепались. Мы бы еще задержались, да только взятые с собой запасы закончились на пятый день, рыба надоела, а найти еще что-то съедобное во второй половине июня в Шотландии сложно. Короче говоря, голодуха нас выгнала.
Хорошее было время.
Живя рядом с морем, глупо не задумываться о том, сколько кораблей оно поглотило. Биремы, когги, каравеллы, шлюпы, яхты, океанские лайнеры... Стихия не щадит никого. Корабли разных рас и народов находили пристанище на дне, и вместе с ними тонул везомый ими груз, иногда непредставимо богатый. В начале восемнадцатого века возле Флориды затонуло одиннадцать испанских галеонов, под завязку нагруженных серебром. Когда британский пароход «Египет» пошел ко дну, на нем находилось сорок три тонны серебра и восемь золота, большую часть так и не смогли поднять. Еще можно вспомнить «Черный Принц», лежащий в Балаклавской бухте, «Консепсьон», «Эдинбург», «Виктория», «Нуэстра Сеньора де ла Мерседес» и многие, многие другие.
Логичное и естественное желание наложить лапу на сокровища затонувших кораблей столкнулось с чисто техническими проблемами. Море — не река, пусть и полноводная. Большие глубины, иной состав воды, течения, нападающие на големов агрессивные обитатели, на порядок более жесткая энергетика. Вопросы множились, одна решенная загадка ставила две новых, концепция глубоководного собирателя постоянно совершенствовалась и обрастала подробностями. Нельзя сказать, что успехов не было совсем, но пока что результаты не слишком радовали.
С целью отвлечься вступил в ряды сторонников научного прогресса и соорудил ловушку на золото. В океанской воде растворена вся таблица Менделеева, содержание ценных металлов составляет тысячные доли грамма на десятки тонн. Магглы так и не нашли приемлемого способа извлекать золото из воды, хотя очень старались, мои достижения показывают немного лучший КПД. Материалы для изготовления ловушки обошлись мне около галлеона, за месяц работы она принесла примерно четверть грамма золота, глядишь, еще через три месяца окуплю полностью, потом начну получать прибыль. Если не сломается, конечно.
К сожалению, мастерить подобного рода забавные безделушки не было ни желания, ни времени — мой график плотно оккупировал господин Чохов. Да, министерство присвоило нашему ящику пятую степень безопасности, то есть даже выше, чем предполагалось по договору, и теперь Валентин Иванович желал сколь можно скорее расплатиться с долгом. Для меня его благой порыв вылился в частые многочасовые занятия и сложные домашние задания, временами парализовавшие деятельность мозга. Трансфигурация мне упорно не давалась, чем-то мы друг другу не подходили...
Иногда мы с Чоховым успешно ставили друг друга в тупик.
— Что это?
Человек сдержанный, Валентин Иванович редко проявлял яркие эмоции. Приоткрытый рот и широко раскрытые глаза вкупе с выражением изумления на лице для него не характерны. Впрочем, понять его можно — разноцветная (с преобладанием розового) переливающаяся гадость, один раз в четыре секунды превращающаяся в набор деревянных плашек и мгновенно возвращающаяся в исходное полужидкое состояние, выглядела сюрреалистично. Словно продукт творчества душевнобольного дизайнера.
— Домашнее задание, сэр, — объяснил я. — Каскадная трансфигурация пуговицы в множественный объект с заданными свойствами.
Чохов достал палочку, провел над тазиком, в котором находилось нечто, нахмурился, проверил еще раз.
— Потрясающе, — признал он спустя какое-то время. — Я даже не представляю, как вам удалось добиться подобного результата. Рассказывайте.
Подробное описание попыток выполнить задание из учебника за третий курс ясности не добавило — выходило, что я все делал правильно. Вроде бы. Чохов пробовал новые заклинания познания, приказал повторить опыт при нем, нашел пару мелких недочетов и в конечном итоге с грехом пополам мне удалось превратить канцелярскую кнопку в две однотипные вилки. Материал пока что решили не менять, для начала отработать то, что уже получается.
Розовое желе продолжало колыхаться в тазике, бросая Валентину Ивановичу вызов. Тот не понимал, каким образом могло получиться ЭТО, отчего раздражался.
— Сколько часов оно находится в подобном состоянии?
— Около двенадцати, — прикинул я. — Со вчерашнего вечера. Скоро вернется в начальную форму.
— Много силы использовали, не поскупились, — отметил наставник. — Не стоит компенсировать количеством качество. Вот что, Хальвдан, не отвлекайте меня пару минут, посидите тихо.
Чохов устроился в кресле поудобнее, впервые за все время занятий откинувшись на спинку. Мы находились в его доме, который с недавних пор я навещал трижды в неделю. Понедельник, среда, пятница, два часа, адрес камина «Буковая роща». Кроме самого Валентина Ивановича и Анечки, здесь проживали миссис Мередит, жена старшего сына Петра, и два других их ребенка — пятилетний Александр и годовалая София. Обычно они занимались своими делами, и мы общались только за обязательным чаем. Усадьба у них красивая, побольше нашей, расположена в глухом уголке на границе с Шотландией и по стилю очень напоминает классическое патриархальное хозяйство. Есть свой сад, огород, пара коровок, куры с утками, в пруде рыбы плавают.
Пальцы Чохова начали отбивать по столу замысловатый ритм, дышать он начал тяжело, с присвистом, в такт постукиванию. По коже прокатилась покалывающая волна жара, предупреждая о творящейся рядом магии. Качнулись занавески, чуть вздрогнул пол, словно принимая невидимую тяжесть, повеяло запахами листвы, талой воды и леса, влажной шкуры и свежесорванных трав. Глаза Валентина Ивановича пожелтели, тело чуть изменило пропорции и выглядело так, словно некто большой втиснулся в неподходящую для него тугую оболочку.
Наваждение ушло так же неожиданно, как и началось. Стук прекратился, в кресле напротив снова сидел обычный худощавый мужчина лет пятидесяти на вид. Устало потирал лицо ладонью.
— Кажется, я понял, что вы сделали, — он не глядя махнул рукой, и желе превратилось в обычную пуговицу. — Только убей меня бог, если понимаю, как.
— Что это было? — Слов не хватало, и я невольно объяснялся жестами. — Чье-то присутствие?
— Мой покровитель, дух Лося, — отвлеченно, думая о чем-то своем, ответил Чохов. — Он разрешает смотреть своими глазами, очень полезный дар. В большинстве случаев.
По собственному признанию Валентина Ивановича, шаман он слабенький, но для Британии сойдет. Островные маги никогда не любили призывать духов, во многом из-за постоянных конфликтов с гоблинами, собаку съевших на данной ветви Искусства. В девятнадцатом веке к шаманизму возник интерес благодаря переехавшим из Индии и Китая колдунам, вышли некоторые исследования, вроде бы даже в Хогвартсе шли факультативы. К сожалению, азиаты не торопились делиться с чужаками секретами своих традиций, а потом популярность спала, возникли законодательные ограничения и все заглохло. Тем не менее, своя ниша у течения есть.
Развлечения в магическом мире менее разнообразны, чем в маггловском. Из подвижных игр запредельно популярен квиддич, на континенте и среди аристократов многие увлекаются спортивными дуэлями, проводятся чемпионаты по плюй-камням. На бытовом уровне играют в карты, кости, домино. Певцов мало, кроме Селестины Уорбек вспомнить некого. С другой стороны, танцевать умеют практически все волшебники, причем танцы как простые, так и ритуальные, многие складывают висы и ниды.
Особую категорию составляют барды. В Англии они появляются довольно редко, народ у нас их искусство не привечает и в целом относится подозрительно. Почему? Сложный вопрос. Истоки недоверия лежат в тех далеких временах, когда саксы резались с кельтами и певцы активно вдохновляли воинов-магов Ирландии на бой. В прямой схватке барды слабы, а вот воодушевить, наслать порчу, сглазить, заморочить они могут даже сильного волшебника. Это, кстати, второе, за что их не любят. К проклятьям население привычно, всякой мелочевкой вроде Чесоточного даже детишки балуются, зато арканы музыкального характера народ пугают. Они не являются заклинаниями в точном смысле термина, они, скорее, напрямую обращаются к реальности. Отложенная Смерть иссушает человека за месяц, если магия признает его виновным — и уничтожит певца, если тот ошибся. Заворот Судьбы отнимает у жертвы будущее, Пустой Путь напрочь лишает удачи. Такие сильные песни, разумеется, действуют при соблюдении множества граничных условий, и выпеть их способны единицы, но сам факт наличия этих умений внушает страх. Потому что бороться с ними крайне сложно.
Тем не менее, периодически в Лютном в том или ином трактире хозяева вывешивают объявление, что определенного числа вечером у них будет петь бард.
Мне на этих вечерах прежде бывать не доводилось, хотя собирался сходить давно. То времени нет, то внезапно образуется срочное дело, то еще что. Но сейчас я был полон решимости довести задуманное до конца и даже на всякий случай договорился с Мэй, что пойдем вместе. Из практических соображений — поговаривают, попасть на выступление барда можно только в сопровождении того, кто уже слышал их пение. Может и глупость, конечно, только в обществе магов глупости часто оказываются правдой.
Прежде, чем попасть на рынок, я заглянул в лавку Вителия. Примерно раз в пару недель появлялись разные находки, всякие мелкие штучки, которые имело смысл предложить ювелиру, и сейчас я принес кусок янтаря с пол-ладони величиной на продажу. Выменял у матросов на бутылку дешевого виски. Хозяин общался с каким-то клиентом, поэтому я не стал его отвлекать, а прошел во внутренние помещения, выложил товар на столик и приготовился ждать.
— Мистер Снейп! — неожиданно окликнул меня Вителий. — Можно вас на минутку?
Я вернулся в основной зал, где Вителий представил мне покупателя:
— Мистер Снейп, это мистер Фоули, мой давний клиент.
Мы кивнули друг другу. Рукопожатие не принято среди волшебников, если только речь не идет о близких друзьях или родственниках, хотя в последнее время маггловский этикет используется чаще. Впрочем, Фоули, одетый в дорогую мантию и с алмазной булавкой в галстуке молодой человек примерно моих лет, явно был чистокровным.
— С мистером Фоули произошла неприятная история в Лютном переулке, — продолжал мистер Стаффс. — У него похитили кольцо, не слишком дорогое, но имеющее большую историческую ценность. Нет ли возможности вернуть его, за разумную сумму?
Ювелир прекрасно знал сам, кто занимается скупкой краденого и к кому нужно идти и в подобных случаях. Схема-то отработана веками — ищущий острых впечатлений юнец получает ступефай, с него снимается ювелирка, а потом через определенных посредников драгоценности возвращаются за выкуп. Посредниками служили хозяева некоторых лавок и рода деятельности они не скрывали. Посему я слегка приподнял бровь, изображая немой вопрос.
— Мистеру Фоули срочно требуется дубликат, — пояснил Вителий. — У меня просто не останется времени, чтобы заниматься поисками одновременно с изготовлением заказа.
— Хорошо, — согласился я. Просьба была несложной и ничем меня не обременяла. — Гарантировать ничего не стану, но поискать поищу. Как выглядело кольцо?
— Я принес мастеру Стаффсу изображение, думаю, имеет смысл сделать копию, — ответил Фоули. Голос у него оказался тихий, но хорошо поставленный.
Серебряный перстень на рисунке выглядел массивным, да еще и с крупным камнем. Наверняка артефакт старой работы, поэтому я уточнил:
— Он точно недорого стоит? Ценные вещи в Лютном не оставляют, их надо искать во Франции или Нью-Йорке.
— Перстень важен только для нашей семьи, для остальных он останется простой безделушкой.
Неужто он умудрился родовой артефакт потерять? Нет, вряд ли. Родовые вещи в чужие руки не даются.
Задав еще несколько вопросов и уточнив адрес для связи, мы распрощались. Фоули покинул лавку, я, получив за янтарь свои честно заработанные десять сиклей, тоже. Теперь можно и на концерт сходить. Менять свои планы я не собирался — скупщики работают круглосуточно, издержки профессии, к ним можно зайти и после выступления. Да и Мэй не поймет, если внезапно выяснится, что ей придется отказаться от редкого удовольствия, до которых она так охоча. Одной ей, видите ли, идти скучно.
Трактир, в который уверенной поступью привела меня несгибаемая старуха, находился неподалеку от рынка и полностью соответствовал духу района. Не пять звезд, иными словами, и даже не две. Крепкие дубовые лавки и столь же надежные столы, наверняка на одном из них, если тщательно поискать, найдется надпись «Салли и Годри были здесь»; закопченные стены, изначальный цвет которых не определит и рубанок; огромный камин, способный принять тушу Каледонского вепря плюс парочку куриц в придачу. Парадоксально чистый пол и свежий воздух странным образом дополняли картину, придавая местечку флер респектабельности. На стенах ярко горели магические светильники, струи дыма закручивались плавными спиралями и, не рассеиваясь, аккуратно втягивались в небольшие отверстия под потолком.
К нашему приходу в зале собралось человек десять, и народ еще прибывал. Обслуживали гостей две официантки, женщина средних лет и миловидная девушка чуть меня постарше. За стойкой стоял бармен, у входа с отрешенным видом сидел худощавый мужчина, придерживавший рукой короткую дубинку. Судя по характерному строению костей черепа и специфической форме носа, даже в человеческой форме чуть шевелящегося от запахов, вышибалой здесь работал оборотень.
В магическом мире оборотни по большей части зарабатывают, добывая ингредиенты или служа силовой поддержкой волшебников. Впрочем, основная их масса предпочитает наниматься на службу богатым магглам в качестве телохранителей, менее законопослушные идут в мафию или воюют по всему миру. С деньгами у них обычно проблем нет, если, конечно, не сидеть на попе ровно, горестно вздыхая о трагической судьбе. Колдуны их недолюбливают, но ценят за устойчивость к слабым воздействиям и потому часто используют в междоусобных разборках. Опять же, темные твари есть темные твари, одних только крови и мяса им для нормального самочувствия недостаточно, нужно принимать боль и агонию жертвы. В последнее время оборотни покидают страну — Министерство приняло несколько законов, ограничивающих их права. Опять пытается поставить независимые стаи под контроль.
Мэй повертела головой и уверенно направилась к боковому столику, за которым сидел Оливер Стайл, тоже торговец с рынка, и незнакомый мне пожилой маг с густой черной бородой до середины груди.
— Привет, Брендан, — поздоровалась Мэй с бородатым. — Давненько тебя не видела.
— Да я, почитай, с прошлой весны в Лондон не выбирался, — хмыкнул мужчина. — С внуками дома сидел.
— Эния ж вроде давно вернуться должна была?
— Куда там! Сразу после экзаменов рванула в какую-то Боливию, я даже не знаю, где это, учится там узелки вязать. Обещала в сентябре приехать.
— Ну, тоже дело хорошее. Вот, познакомься — Хальвдан Снейп, мой ученик. Халь, это мастер Брендан МакИбер, муж великих знаний и многих достоинств, зачастую, увы, глубоко спрятанных.
— Польщен знакомством, сэр.
Мужчина обезоруживающе улыбнулся, весело сверкнув ярко-зелеными глазами.
— Ну, что ты! Сэры в этот трактир не ходят. Зови меня просто мастером Бренданом.
Легкости разговора хорошо поспособствовал принесенный подавальщицей эль. Кормили здесь, в «Боярышнике», пищей простой и сытной, вроде картошки и ростбифа, дамам предлагали салатики и легкое винишко. Постепенно трактир наполнялся голосами. Мэй и Оливер обсуждали общих знакомых с рынка, периодически сообщая мастеру Брендану те или иные новости, тот, в свою очередь, рассказывал разные байки о жизни своей семьи в Уэльсе. Время от времени он задавал мне вопросы, и будь я простым подростком тринадцати лет, не заметил бы, насколько умело он вытягивает информацию. Скрывать мне было нечего, поэтому отвечал честно.
Наконец появился бард. Мужчина в зеленой накидке и с арфой в руках вышел из прохода, ведущего во внутренние помещения трактира, встал возле основного входа и закатил прочувствованную речь, восхвалявшую как гостеприимство хозяев, так и тонкое чувство прекрасного собравшихся. Не знаю, какой из него певец, но говорит он красиво. Его приветствовали одобрительным гулом и аплодисментами, бард улыбнулся, уселся на высокий стул, пристроил поудобнее арфу...
Я считал, что занятия Голосом подготовили меня ко всему. Я ошибался.
Преклонили головы Айлиль и Медб на королевское ложе, и завели они разговор промеж собой, споря о том, кто превзойдет в богатстве, добре и довольстве. И мерялись они сокровищами, среди которых были украшения золотые и серебряные, железные кубки и яркие одежды, привели им отары овец, табуны коней и стада свиней, но во всем равны были те сокровища и те стада. Наконец увидела Медб, что есть у ее супруга чудесный бык по имени Финдбеннах, и ни один из ее быков не сравнится с ним по красоте, мощи и стати. Тогда послала она Мак Рота, верного своего слугу, в дом Дайре сына Фиахна из края Куальнге, дабы привел он, Мак Рот, оттуда Донн Куальнге, быка большего и лучшего, чем Финдбеннах. Но не справился слуга, разгневал он доблестного Дайре, и отказал тот в просьбе. Так началась война.
Певец прервался, звуки арфы затихли и люди постепенно зашевелились. Не понимаю, как такое возможно. Баллада не вгоняла в транс, я осознавал все, происходящее вокруг, и одновременно видел каждого из героев, помнил корону, украшавшую чело Медб, мог разглядеть широкую пряжку ремня, обвивавшего Мак Рота, слышал гневные слова Дайре, чувствовал брызги воды на лице, когда всадники пересекали бурный поток. Мир реальный и мир сотворенный были равны, иллюзия барда жила своей жизнью и оставила свой след даже после того, как ее создатель умолк.
Невероятное искусство. Настоящая магия.
— В первый раз всегда так, — понимающе смотрела Мэй. — Воздействие скоро ослабнет.
Она оказалась права. Когда отдохнувший бард продолжил пение, события баллады не казались такими же яркими, хотя по-прежнему представали вокруг живыми картинами, почти неотличимыми от реальности. Первый шок прошел, тем не менее, слушать и одновременно пить пиво, как поступали некоторые, я не мог. Дыхание перехватывало.
Концерт с перерывами продолжался часа два и, думаю, из сидевших в зале людей никто не пожалел, что пришел. Под впечатлением находились все. Когда бард отставил арфу в сторону и уселся за стол, показывая тем самым, что с этого момента является не певцом, а обычным посетителем, многие слушатели ушли — они не хотели смазывать впечатления от прекрасной сказки посиделками в трактире. Мои собеседники тоже принялись собираться. В другой день я, скорее всего, предпочел бы вернуться домой и в тишине заново пережить ощущения сегодняшнего вечера, но не сегодня. Непривычный взрыв эмоций пугал, прежде я не замечал за собой особой чувствительности.
Выйдя из трактира, я немного постоял, подставив лицо ночной прохладе и пытаясь успокоиться. Мысли постепенно обретали ясность, в памяти всплыла просьба Вителия. Да, точно, я же обещал поискать то кольцо.
Прогулка пошла на пользу мозгам, шок прошел и я снова начал посматривать по сторонам. Очень полезная привычка, особенно в глубине Лютного. Моя персона успела примелькаться и местные в теории не должны напасть (вдруг иду по поручению кого-то из своих?), но всякое случается.
Ближайшей лавкой, торгующей краденым... Уточнение — ближайшей лавкой, специализировавшейся на торговле краденым, был подвальчик Сандерса. Ворованным подторговывали все, у той же Мэй часть ингредиентов происходила из нелегальных источников, просто старик Сандерс скупал вещички у бандитов и перепродавал их втридорога. Между прочим, пользовался немалым авторитетом в Лютном, с ним стоило вести себя вежливо.
— Здравствуйте, мистер Сандерс, — здесь я бывал трижды, и всякий раз закутанный в потертую мантию старик сидел за конторкой, делая отметки в гроссбухе.
— Мистер Снейп, — он подслеповато прищурился. — Рад вас видеть. С чем пожаловали?
— Некий господин утерял принадлежащее ему кольцо во время визита в Лютный. Пустяки, дело житейское, — мы понимающе переглянулись. — Взгляните, не попадалось ли вам чего-то подобного?
Сандерс уткнулся носом в выложенный на столешницу рисунок и дребезжаще кашлянул. Смех у него такой.
— Вам повезло, мистер Снейп. Только сегодня принесли колечко, мальчишки нашли в канаве.
— Разумеется, мистер Сандерс. Возможно ли его у вас выкупить?
— Отчего же нельзя? Можно, все можно, — он с кряхтением достал из-под конторки небольшую картонную коробку, порылся в ней и вытащил кольцо на свет. — Оно?
Я сравнил артефакт с рисунком. Внешний вид в точности совпадал, а быстрая проверка подтвердила, что предмет не трансфигурированный.
— Да, оно. Сколько вы за него попросите?
— Восемь галеонов, — выдал скупщик, немного повертев колечко в руках.
Нормальная цена. Два возьму себе за посредничество, Фоули всего заплатит десять. Самое то за ворованное, новые и «чистые» артефакты, разумеется, стоят дороже. Наличных у меня при себе не было, зато имелась чековая книжка Гринготтса, позволявшая напрямую перекидывать деньги из сейфа в сейф. Сандерс предпочел бы золото на руках, однако учел наше давнее знакомство и согласился на чек.
Вот теперь можно и домой.
Хочется подольше поваляться в кровати, а не получается. Мама, ранняя пташка, не позволяет, и свободного времени нет совсем. Ученики школ хотя бы летом имеют возможность отдохнуть от учебы, у меня же утро начинается с часовой медитации возле источника и заканчивается поздним вечером в мастерской.
Выстроившая беседку возле ручейка, сердца источника, слова «медитация» мама не использовала. Она говорила о слиянии и развитии ядра. Вдох — и сила втягивается в тело, укрепляя и физическую, и энергетическую составляющую, выдох — и магия вырывается наружу, попутно совершенствуя контроль. Через месяц таких занятий цикл проводился неосознанно и постоянно. В сильных источниках наподобие хогвартского дети не нуждались в упражнениях, там концентрация энергии позволяла обходиться без тренировок, мне же приходилось заниматься самому. Оно и к лучшему — эффект будет сильнее.
Встать с постели, выпить с вечера приготовленный стакан сока. Помыться. Прихватив книжку по истории, пойти в беседку, по пути отправив совой письмо Фоули с уведомлением о кольце и предложив встретиться вечером. Отсидев положенный час, вместе с мелким идем завтракать. Мама уже отнесла утренний перекус постояльцам и спокойно кормит нас, расспрашивая о планах на день. Ну какие у меня могут быть планы? До обеда жуткая трансфигурация и чары, после обеда снова засяду за учебники, на сей раз артефакторики. Если сегодня от Фоули ответа не будет, из дома ни ногой. Надо сказать, что занятия с Чоховым, несмотря на их продуктивность, лишили меня большей части возможностей подработать. Приходится выбирать, что важнее: заработок сейчас или мастерство потом.
Конечно, знания важнее. Тем более что деньги в семье водятся — основную часть приносят постояльцы гостиницы, отец постоянно где-то халтурит, вот и сегодня он с самого утра усвистал на деловую встречу. Недаром я ему втайне от матери зелья доверия варил.
Примерно до шестнадцати лет молодые волшебники стремятся охватить максимально широкий спектр магических искусств. Изучать глубоко те же чары или зелья нельзя, потому что в первом случае легко превратиться в сквиба, пытаясь создать слишком энергоемкое заклинание, а во втором не хватает контроля или терпения. Богатые семьи, помимо обучения в закрытых школах, нанимают для своих детей репетиторов по самым разным направлениям магии, иногда экзотическим. Вряд ли британскому магу понадобиться умение ловить птиц, обитающих на единственном острове в Галапагосах, или точное понимание уникального стиля письма китайских иероглифов. А ведь учат.
Так что напрасно Северус надеется, будто бы в Хогвартсе он станет учиться и отдыхать дома. Его ждет сюрприз.
Мелкий молодец. Он умудрился относительно недалеко, в получасе езды на велосипеде, найти семью магов и теперь иногда их навещает. Катался со знакомыми из школы и возле одного из домов почувствовал отвлекающий барьер, позднее вернулся и познакомился. Неплохие люди. Стивен оказался сквибом из рода Фишеров, его жена Бриджит была магглорожденной, ей в магическом мире тоже ничего не светило, поэтому оба решили попытать счастья среди магглов. К чести старших Фишеров, о сыне они не забывали. Из рода они его, разумеется, исключили, иначе нельзя, но с образованием помогли и денег подкидывали. В результате сейчас Стивен служит третьим помощником капитана на крейсировавшем по Балтике и Северному морю лайнеру, пока его жена нянчит годовалую дочурку.
Летом Северуса стараются не нагружать. Он помогает родителям с гостиницей, мама с ним занимается, я кое-чему учу, но в основном пацан пропадает на море с приятелями. Меня и радует, и огорчает, что близких друзей у него нет. Радует, потому что меньше шансов получить проблем из-за несоблюдения Статуса секретности, огорчает, так как самые верные друзья появляются в детстве. Впрочем, он с пеленок грезил магическим миром, чем часто огорчал отца, и жизнь среди обычных людей воспринимал чем-то вроде временного этапа, который обязательно пройдет, и вот тогда!!! Что именно «тогда», он точно не знал, но очень хотел. Думаю, из-за этого он часто созванивался с Лили, переписывался с Анечкой и всякий раз просил взять его с собой, когда я собирался в Косой.
Хорошо, что он возвращение совы не заметил.
Зато вечером, стоило мне взять в руку горшок с каминным порохом, мелкий немедленно заныл:
— Я тоже хочу в Косой! Я там давно не был!
— Думаешь, я туда развлекаться иду?
— Откуда мне знать?! — и тут же без перехода. — Я не буду мешать, честно!
— Хватит, не скули. Сегодня тебе со мной нельзя, в следующий раз возьму. Лучше потренируйся пока, — палочка скакнула мне в руку, и я быстро наколдовал на Сева простенькую «следилку». — Почувствуй заклинание и сними его. Зельями или любыми инструментами пользоваться нельзя.
— Это как? — на остренькой мордахе проступило недоумение.
— Чужие чары ощущаются как чужеродная энергия, найди ее и избавься. Выбрось, сожги, раствори — в общем, что придумаешь, то и сделай. Все, я пошел.
Пусть учится снимать чужие заклинания, в жизни этот навык пригодится. Некоторые чистокровные от обычного «петрификуса» избавиться не могут, только стоят, статуи ожившие, глазами злобно хлопают. Задание сложное, займет Сева надолго. Во-первых, энергия у нас родственная, организм к ней относится лояльно, во-вторых, заклинания слежения сами по себе тонкие, незаметные. Ничего, если не получится, дам ему подсказку.
Судя по скорости реакции Фоули на мое письмо, кольцо ему действительно очень нужно. Иначе он не предложил бы встретиться тем же вечером, в шесть. Ждал он меня в малоизвестном кафе в начале Косого, причем на сей раз мантию надел не от «Твилфитт и Таттинг», а кроем попроще.
— Взгляните, — после взаимных приветствий на стол лег полотняный мешочек. — Я проверил, предмет не трансфигурирован, но подтвердить подлинность можете только вы.
У него чуть дрожали пальцы на руках, когда он потянул завязки. Чего ж он так нервничает-то? Колечко настолько важно?
— Это действительно оно! — Фоули не удержал лицо и широко улыбнулся. — Вы не представляете, что вы для меня сделали!
Я только слегка пожал плечами. Да, не представляю. Может, оно и к лучшему, меньше знаешь — крепче спишь.
Фоули еще некоторое время полюбовался колечком, потом осторожно, чуть ли не благоговейно нацепил его на палец. Выдохнул, усилием воли возвращая себе спокойствие.
— Благодарю, мистер Снейп, — по столу скользнул небольшой кошелек. — Ваша помощь неоценима. Если вам когда-нибудь потребуется помощь, знайте: Эдвард Фоули будет рад ее оказать.
Пересчитывать деньги я не стал. Вес у кошелька приличный, и аристократы в мелочах не обманывают. Выказать сейчас недоверие означает оскорбить, чего не хотелось бы.
— Мне приятна ваша благодарность, но она совершенно излишня. Найти пропажу не составило абсолютно никакого труда. Не удивлюсь, если кольцо само стремилось вернуться к законному владельцу.
— Вполне может статься, — согласился Фоули. — Оно давно принадлежит нашему роду. Моя матушка расстроилась бы, узнай она о пропаже, а мне не хотелось бы волновать ее. Откровенно говоря, я совершил глупость, взяв его с собой в Лютный.
— Лютный переулок — довольно непростое место, — нейтральным тоном заметил я. — Он, образно выражаясь, существует по своим правилам. Без их понимания неприятности гарантированы.
— Да, я курсе репутации этого места и лично убедился в ее справедливости, — скривился Фоули. — К сожалению, у меня не было особого выбора. Мне срочно требуется одна книга, и знакомые посоветовали обратиться в лавку некоего Каспара Мура. Вроде бы у него широкий выбор литературы по нужной тематике.
Что ж вас всех на чернуху-то тянет?
— Ну, лавку мистера Мура вы бы не нашли, как ни старались. Она находится под одним из вариантов Фиделиуса и попасть в нее можно либо по личному приглашению хозяина, либо в сопровождении одного из его доверенных лиц. Человек, давший вам совет, плохо разбирается в вопросе или неумно пошутил, — После этой фразы глаза у него стали задумчивые-задумчивые. — А вам, собственно, какая книжка-то нужна?
Прежде чем ответить, Фоули усилил чары от подслушивания, накинутые в самом начале беседы.
— «Трактат о духах болезненных» Бернара Леонского.
— И вы ради него пошли к Муру?! — невольно вырвалось у меня.
— Во «Флорише и Блоттсе» торгуют только разрешенной литературой, а других книжных лавок в Лондоне я не знаю.
Даже не знаю, как прокомментировать. «Трактат о духах» не относится к запрещенным, во всяком случае, пока, министерство не рекомендует его к распространению из-за ссылок в тексте на некоторые сомнительные факты и все. Парню следовало зайти в любой книжный и там если не нашли бы трактат сразу, так посоветовали бы, к кому обратиться.
— Поверьте, ради Бернара Лионского соваться в Лютный смысла нет. Его с радостью продадут вам в соседнем доме.
— Где?!
— Пойдемте, провожу, — вздохнул я, поднимаясь. Чем-то мне паренек был симпатичен, хотелось ему помочь, тем более, что это мне ничего не стоит. — Семи нет, они должны еще работать.
Пару деньков спустя разговорился я с Вильямом Фицсиммонсом, бывшим репортером «Пророка», ныне неплохо закладывающим за воротник пенсионером. Ну, бывший то он бывший, но связи и мастерство у старика остались. Про Фоули он много чего рассказал.
Старый и знатный род чистокровных магов сильно пострадал во время войны с Гриндевальдом. Мэнор Фоули служил одним из опорных узлов обороны британских чародеев, и во время первого десанта его уничтожили полностью, не пожалев сил. Призвали Караккала, князя огня, магглы до сих пор гадают, что именно там взорвалось. От некогда большой семьи осталась только младшая дочь главы, в тот день гостившая у подруги. В силу неизвестных причин леди Фоули не стала принимать наследство, она объявила себя хранительницей и уехала в Америку, навязать ей опеку любящие родственники не успели. Там девушка поступила в Салемский университет, вышла замуж и до недавних пор на родине не появлялась.
Таким образом, Эдвард Фоули оказался наследником рода, не слишком богатого после недавних событий, зато уважаемого и с хорошей репутацией в обществе. Парень учится в Шармбатоне, на третьем курсе. Поговаривают, его возвращение связано с желанием матери восстановить мэнор и необходимостью заключить статусный брак. Звучит правдоподобно.
Интересное знакомство. Выйдет из него что-нибудь?
Ноябрь шестьдесят девятого начался с открытий. Оказывается, это первый учебный год, когда во главе Хогвартса официально встал Дамблдор.
Я не поленился, сходил в библиотеку и пролистал пошивку «Пророка» за последние два года. Ой какие любопытные вещи открываются при тщательном изучении! В газетных статьях, помимо прочих званий, Дамблдора называли «представителем Хогвартса», «ведущим специалистом школы», «известным профессором», поясняли, что «уважаемый мастер совмещает активную законотворческую деятельность в Визенгамоте с руководством школой» и нигде, подчеркиваю, нигде не указывали его точную должность. Возможно, в других газетах дела обстояли иначе, не смотрел, для оценки картины хватило официального рупора. Определенная логика здесь есть, последние несколько лет Диппет сильно болел и большую часть обязанностей свалил на замов, и все равно — такая упорная последовательность не случайна. Похоже, пост директора Дамблдору обеспечили заранее.
Оставил газеты в покое и прошел к полке, покряхтывающей от веса официальных талмудов. Из сборника биографий старших министерских чиновников скопировал краткое жизнеописание великого светлого волшебника, заодно порылся в «Справочнике древнейших и благороднейших фамилий Британии», более полном, чем поделка Кантакеруса Нотта. Род Дамблдоров в списке фигурировал и только, существенных подробностей не приводилось. Еще я точно знал, что у нового директора есть младший брат Аберфорт, потому что пару раз заходил в принадлежащий ему бар, но никаких сведений о нем не нашел.
Стало очевидно, что я ничего не знаю об одном из лидеров предстоящего конфликта. Сосредоточенность на Риддле с присными и главах министерства отодвинула на задний план влиятельнейшую фигуру, а это — непростительная ошибка. Надо срочно ее исправлять.
К счастью, у меня есть Джошуа.
Пересказанную им биографию дедушки Альбуса я изучал трижды. Первый раз — просто слушал, запоминая двухчасовой монолог, включающий не только сплетни о семье Дамблдор, но и реалии магического мира конца прошлого века, личные предположения, комментарии, отступления и все в таком же духе. Потом, уже дома, записал очищенную от шелухи версию на бумагу. И последний раз, переговорив с мамой, Мэй и стариками на рынке, приступил к осмыслению полученных сведений спустя неделю, на свежую голову и слегка «остыв» от первых впечатлений.
По традиции любое явление следует анализировать abovo, а в нашем случае яйцом назовем семью. Персиваль, третий лорд Дамблдор, взял в жены американку по имени Кендра, чем изрядно удивил тогдашнее общество. Дело в том, что Северная Америка с точки зрения чопорных традиционалистов-англичан является сущим вертепом, где смешались китайские традиции и школы ирландских иммигрантов, европейские беглецы соседствовали с боккорами вуду, на юге, в Мексике, успешно работает крупнейший в мире рынок темномагической направленности. Иными словами, брак Персиваля являлся настоящим мезальянсом, даже если Кендра была чистокровной, что далеко не факт. Ну, ладно, всякое в жизни бывает.
Первым родился Альбус, следом за ним Аберфорт, последней, в восемьдесят пятом, девочка, Ариана. Вроде бы ничего обычного, счастливая семья, каких много. К сожалению, дальнейшие события заставляют сомневаться в красивом фасаде и предлагают заглянуть глубже, где все не так просто. Больно уж странные вещи происходят. Официальная версия гласит, что в шестилетнем возрасте маленькая Ариана стала жертвой нападения трех мальчишек-магглов, в результате которого бедняжка сошла с ума. Разъяренный отец погнался за подонками и убил всех троих, за что был приговорен к пожизненному заключению в Азкабан, где и скончался. Этого. Не может. Быть.
На дворе конец девятнадцатого века. Даже у магглов, с их тред-юнионами, суфражистками, революциями и борьбой за избирательные права представитель знати, да еще в состоянии аффекта, при наличии смягчающих обстоятельств, в худшем случае отделается коротким тюремным сроком. В магическом мире — галлеонов сто штрафа, не больше. Тем не менее, Персиваля отправляют в Азкабан. Возможно, у него имелись враги, умело использовавшие подвернувшуюся оказию, но пожизненное... Судьи Визенгамота не вынесли бы настолько строгий приговор хотя бы из одной классовой солидарности. А то ведь сегодня одного приговорили, завтра другого, а послезавтра, глядишь, тебя самого в камеру ведут.
Дамблдор-старший сел по максимуму, хуже только поцелуй дементора. Причем скончался он подозрительно быстро. Лично я вижу только одну причину, по которой аристократы могли сдать своего: Персиваль совершил нечто, считающееся отвратительным даже по их меркам. И, если предположить, что убийство магглов на самом деле было не местью, а неудачной попыткой избавиться от свидетелей, то странности той истории получают объяснение. Вопрос в том, какое именно преступление совершил глава рода Дамблдоров, что от него отвернулись все?
Рассуждаем дальше. Итак, Персиваля арестовывают и сажают в тюрьму, причем лепят неправдоподобную, зато благопристойную версию преступления. Настолько сильно не желают огласки? Спустя короткое время Альбус поступает в Хогвартс, в то время как его родные продают дом в Насыпном Нагорье и переезжают в Годрикову впадину. Магический мир мал. Каково было мальчишке в обществе тех, кто прекрасно осведомлен если не о подоплеке, то об официальной трактовке событий вокруг его семьи, можно только догадываться. Думаю, клеймо сына преступника прилипло к нему надолго. Аберфорту было проще — когда он поступал, скандал успел позабыться.
Тем временем мать и дочь уединенно живут в Годриковой впадине, причем Ариана выходит на улицу только ночью. Говорили, что очень пугается людей. Я подчеркнул последнюю фразу в блокноте, отложил его в сторону и откинулся в кресле. Вампиры тоже выходят на улицу только ночью, как и ламии, и ряд других существ. Учитывая мои подозрения насчет Персиваля... Нехорошо получается. Мать чужестранка, защиты рода не имеет, старший сын неприкосновенен (за причинение зла наследнику соборный дух предков по головке не погладит), второго считают слабым магом, дочь, возможно, не совсем человеческой природы. Маги с пониманием относятся к попыткам получить больше силы или продлить срок жизни, но эксперименты над потомством не одобряют.
Или я запутался? Высосал из пальца правдоподобную теорию, опираясь на несколько противоречивых фактов?
Потом в тюрьме умирает Персиваль, и спустя не очень долгое время в доме Дамблдоров происходят два несчастных случая. Сначала от стихийного выплеска дочери погибает Кендра. У Арианы и прежде случались вспышки агрессии, но тогда их как-то удавалось купировать, однако в этот раз умевшего ладить с сестрой Аберфорта рядом не оказалось, и мать не справилась. Месяц или два спустя умирает уже Ариана, причем в истории непонятным образом отметился Геллерт Гриндевальд, будущий Темный лорд и великий маг. Тоже случайность, ага.
На похоронах младший брат сломал Альбусу нос. То ли психанул, то ли было за что.
Следующие сорок лет будущий Великий Светлый либо учился, либо преподавал. Он получил известность в научном сообществе, причем его репутация ученого прочно соседствовала с репутацией философа-гуманиста, борца с Тьмой во всех ее проявлениях. В принципе, человека можно понять, с таким-то детством. Надо полагать, именно его необычность и нестандартность привлекла внимание Николаса Фламеля, тоже большого любителя порассуждать о любви, нравственном императиве и втором шансе для каждого. Но Фламель-то в политику не лезет, он спокойно сидит у себя в поместье и давно предпочитает любить людей на расстоянии, чем больше расстояние, тем крепче любовь.
Затем начался мятеж Гриндевальда. Знаковый факт — в боевых действиях Альбус не засветился. Ни во французской экспедиции, ни во время отражения обоих десантов официально он не участвовал, что совершенно не означает, будто он тихо сидел в Хогвартсе и не дергался. Мобилизовали тогда всех сильных магов, и если какой-нибудь затворник еще имел шанс спрятаться в глубинке, то уж никак не один из идеологов светлых сил. Тем более, что на последнем этапе, когда врага добивали в логове, Дамблдор продемонстрировал впечатляющие боевые навыки, которые на одних тренировках получить нельзя. Завалить монстра уровня Гриндевальда без реального боевого опыта невозможно.
Ну а дальше — дуэль, слава, почести, предложение занять кресло министра и демонстративный отказ. Дескать, считает своим долгом работать с детьми, воспитывать в них дружественность, доброту, любовь к окружающему миру и терпимость к его недостаткам. Поэтому Хогвартс, поэтому преподавание. Насколько на решение остаться в школе повлиял тот факт, что здесь расположен сильнейший в Европе магический источник, знает только сам Дамблдор.
Непростая биография.
Беда в том, что человек такой судьбы равно может быть и святым, искренне радеющем о благе человечества, и фанатиком, готовым безжалостно выжигать малейший намек на темные искусства, и потрясающе искусным лицемером, способным обмануть даже ближайших друзей. Куда уж мне надеяться определить, кто есть Дамблдор на самом деле. А надо, очень надо. Директор станет лидером одной из сторон в предстоящем конфликте, собственно, он уже сейчас сам по себе величина, идеолог нарастающего противостояния. Когда наступит момент для вмешательства, надо четко понимать интересы всех игроков, представлять ситуацию в целом, просчитать все последствия. Потому что второго шанса у меня не будет.
Странная история семьи Дамблдоров меня заинтриговала. Пригодится она в будущем или нет, но разобраться в ней стоит хотя бы ради понимания, на что в принципе способны темные маги. Как далеко способен зайти чистокровный, жаждущий... Чего? На что колдун согласится обменять собственных детей?
— Здравствуйте, мистер Филипс.
Рынок в Лютном авроры навещают редко, хотя знают, что здесь всегда можно найти запрещенный товар. Причем когда рейды все-таки случаются, то продавцов, пойманных с поличным, в девяти случаях из десяти отпускают «в связи с отсутствием доказательств». Дело в том, что существование негласного института посредников выгодно всем — и Министерству, и охранителям закона, и тем, кто его нарушает. Законы у нас дурацкие, а спрос на услуги есть, так пусть лучше игра идет по правилам и не выходит за более-менее пристойные рамки. Тем не менее, местные не наглеют и понимают, что их полунищее благополучие постоянно висит на тоненьком волоске.
Мистер Филипс знал многих, погрузившихся во тьму. И его знали многие.
— Здравствуй, Хальвдан, — поздоровался старик. — Посиди минут пять, я сейчас.
Пока мастер заканчивал общаться с клиентом, я расположился за крошечным столиком в глубине лавки. Кстати, называть Филипса стариком не совсем корректно, выглядит он лет на пятьдесят. Большинство сильных волшебников на определенном этапе жизни словно застывают, внешне не меняясь и сохраняя крепость и гибкость тела, так что истинный возраст собеседника угадать можно не всегда.
— Принес что-то? — поинтересовался Филипс, присаживаясь рядом.
Крошечный, на две чашки, жестяной чайник трудолюбиво зашипел, нагреваясь. Лавка у мастера хорошая, не открытый прилавок, а утепленное помещение со сложными климатическими чарами, поддерживающими установленную влажность и температуру. Книги требуют особого ухода.
— Нет, не принес, — ответил я. — Мне бы посоветоваться.
— Да ну? Польщен, польщен. А к наставнице своей чего не пошел?
— У нее несколько другой круг знакомств.
— Да, с этим не поспоришь, — улыбнулся Филипс. — Так что у тебя за вопрос?
— Меня интересует, — медленно подбирая слова, сформулировал я, — в каких случаях ребенка из чистокровной семьи могут выпускать из дома только по ночам.
Улыбку словно стерло с лица мастера. Он помолчал, потом уточнил:
— Чисто теоретически или с конкретной фамилией?
— На данный момент — теоретически.
Мистер Филипс тяжело вздохнул, достал чашки и принялся готовить чай. Заваривал долго, со вкусом, сосредоточившись на своем занятии и не глядя на меня. Наконец, выставив на столик блюдце с чуть засохшим печеньем, спросил:
— Тебе сколько лет?
— Тринадцать, весной исполнится четырнадцать.
— Ты понимаешь, что на этой дороге обратного движения нет? — на лбу у него собрались глубокие складки, и вообще смотрел мастер мрачно, хмуро. — Мэтра вспомни. Начинается все с невинного любопытства, желания узнать чуть больше, чем позволено, хочется заглянуть на самую малость глубже, чем остальные. Потом отвлеченного знания становится недостаточно, и пробуешь сделать что-то сам. Наложить, или призвать, или получить. Со временем аппетиты растут, плата тоже повышается. Сам не заметишь, как изменишься. Оно тебе надо?
— Надо, — твердо ответил я. — Не хочу лезть, а надо. Время утекает.
В лавке снова воцарилась тягучая тишина. Мы сидели, пили чай, размышляя каждый о своем, изредка перебрасываясь короткими репликами. Не знаю, о чем подумал Филипс, а я вспоминал Волдеморта, его крестражи и надвигающуюся войну, которую некому, кроме меня, предотвратить.
— Аврорат?
— Авроры таких не трогают даже с ордером.
— Сплетню пустить?
— Найдут. Точно.
Еще помолчали.
— Ну хорошо, — со стуком поставил кружку мастер. — Рискну. Представлю тебя одной леди. Идем.
Вот так я впервые оказался во Внутреннем Дворике, настоящем прибежище некромантов, темных ритуалистов, демонологов и прочей малоизвестной публики. Попасть сюда сложно и в то же время легко, всего-то надо получить разрешение от одного из проводников и, соблюдя простенький ритуал, пройти по определенному маршруту. Противосолонь обойти по кругу несколько зданий, постепенно погружаясь на более глубокий пласт пространства. Местные обитатели не любили нежданных визитов и отличались развитой степенью паранойи, поэтому сотворили себе уютный мирок, куда допускали только проверенных клиентов.
— Леди Алексия снисходительно относится к манерам современной молодежи, но фамильярности не потерпит, — давал короткие инструкции мастер. — Между вами пропасть, запомни это. Цену за свои услуги она всегда дает справедливую, торговаться с ней бессмысленно и опасно. Все, пришли.
Мы стояли на площади, плотно окруженной домами. Мутное марево в одном из уголков отмечало место входа и выхода в пространственный карман, других проемов или переулков не было видно. Равно как и вывесок, или растений в горшках на подоконниках, или ярких цветных пятен. Мистер Филипс уверенно потянул меня ко второму справа дому, к двери с тусклой бронзовой табличкой «А.У.Б.».
Стоило нам войти внутрь, как рядом возник домовой эльф.
— Доложи леди Алексии, что пришел Грэхем Филипс со спутником.
По-прежнему молча и без поклонов домовик испарился, чтобы появиться спустя минуту.
— Госпожа примет гостей в синей гостиной, — уведомил он. — Прошу следовать за мной.
Серьезно его вышколили. Обычно эти тварюшки не упускают случая произнести собственное имя и побиться головой о стенку. Должно быть, тот маг-экспериментатор, додумавшийся скрестить ларов и обезьян, здорово с ними намучался.
Во встречавшей нас женщине чувствовалась порода. То выпестованное веками селекции чувство собственного достоинства и молчаливая властность, заставляющая людей без слов признавать чужое превосходство. Лет сорок на вид, густые черные волосы, пронзительно синие глаза и тонкие черты лица, идеальная осанка подчеркнута дорогой мантией и невесомой диадемой, достойной возлежать на королевском челе. Потрясающая харизма, я без всяких дополнительных понуканий склонился в почтительном поклоне.
— Рада видеть вас, Грэхем, — чарующе улыбнулась хозяйка. — Хотя и не ожидала, что вы вернетесь так скоро.
— Для меня всегда великая честь посещать ваш дом, миледи, и я пользуюсь малейшей оказией.
— О, вы всегда были льстецом! — хрустальный смех рассыпался по комнате, ударив по сознанию не хуже Голоса. — Надо полагать, оказией мы обязаны этому юноше? Представьте же нас!
— Да, миледи. — Он сделал мне знак подойти поближе. — Хальвдан Снейп, очень многообещающий молодой маг.
— Снейп? Не припомню такой фамилии.
— Я полукровка, миледи, — стесняться происхождения я не собираюсь, кроме того, стоит сразу расставить все точки над «й». — Мой отец маггл, мать принадлежала к роду Принц.
— Ах да, я что-то слышала об этой истории. Прошу вас, господа, присаживайтесь. Чаю?
За время неспешной беседы о погоде, последнем урожае виноградников семьи Прюэтт и экспериментах кондитеров Косого с заменителями сахара, якобы способствующими похуданию, время текло незаметно. Отчасти потому, что приходилось тщательно следить за словами, одновременно удерживая на лице маску вежливого восхищения. Держать спину прямой, не облокачиваться, поддерживать светский разговор ни о чем и обо всем, одновременно тщательно отслеживая возможные намеки. Амулеты, защищающие от легилименции, нагревались дважды, сигнализируя об аккуратных атаках. Кроме того, ручка моей чашки была смазана какой-то гадостью, от которой я избавился с помощью беспалочкового колдовства. Просто выжег чужую магию своей, не анализируя.
Должно быть, я прошел испытание, потому что после окончания чаепития нас не выставили вон.
— Итак, мистер Снейп, чем же вам может помочь скромная затворница?
— Мне крайне неловко беспокоить вас, миледи, своими нескромными вопросами, но отчаяние вынуждает быть назойливым. Остается лишь надеяться на снисхождение, потому что речь идет действительно о важных для меня вещах. — Раз уж подвернулся случай, следует использовать его на полную. Только бы не зарваться. — Моя мать страдает от наложенных на нее кровнородственных проклятий. Пусть сейчас они не доставляют особых хлопот, тем не менее, нам хотелось бы избавиться от них окончательно. Скажите, возможно ли это?
— Отчего нет? — слегка повела плечиком леди. — За соответствующую цену возможно все. О каких именно проклятьях идет речь?
— Варианты иссушения силы, снижение концентрации и интеллекта, общая неудача. В связке, миледи.
— Разумеется, накладывать их по отдельности смысла нет, — чуть усмехнулась колдунья. — Так они и действуют надежнее, и снять их тяжелее. Насчет того, как от проклятий избавиться...
Красивая женщина с манерами матерой аристократки спокойно говорила о черной магии. О размене судеб на исполнение желаний. О жертвоприношениях, в том числе человеческих. На примерах показывала, почему Поттеры с возрастом слепнут, почему у Малфоев всегда один ребенок, причины уродства Селвинов и в чем истоки безумия Гонтов. Подробно рассказывала, как грехи родителей отражаются на детях, отчего ненависть разрушает душу и методы ее восстановления. О том, что душу нельзя продать, зато легко подарить или потерять. На чем держится власть главы рода и в каких случаях она обращается против самого главы.
Не знаю, смог ли я удержать лицо. Не уверен.
Предложение купить у нее книжки по тематике разговора я принял, хотя и с оговоркой. Миледи хотела получить за них (и за консультацию тоже) пятерку акселевых пиявок, цена меня устраивала, только варить их ни я, ни мама не умели. Проблема решилась просто — еще за пять леди Алексия вручила рецепт. Сделкой она, кажется, осталась довольна, ибо не намекала гостям прогуляться в сторону выхода, а поинтересовалась, не способна ли помочь чем-то еще?
— Возможно, я задам глупый вопрос, миледи, — красивая головка чуть кивнула, поощряя, и я продолжил. — Тем не менее, он не дает мне покоя. Скажите, нет ли ритуалов, проводимых волшебниками над собственными детьми, в результате которых дети испытывают агрессию, боятся солнечного света, становятся похожи на умалишенных?
— Дайте-ка подумать... Отец жив?
— Умер, миледи.
— Речь идет о девочке или мальчике?
— Девочке, миледи.
— Странно, обычно предпочитали мальчишек, — выразила удивление хозяйка дома. — Ваш вопрос ничуть не глуп, мистер Снейп, просто сейчас тралов встретить практически невозможно. Они и раньше были редки, все-таки на их рождение решались единицы, а уж теперь-то, в век поразительного смягчения нравов, о них и вовсе забыли.
Раньше, до усиления роли Министерства, великие Дома часто враждовали друг с другом. Кровная месть была обычным делом, ее не скрывали и учитывали в ежедневных гаданиях. Как вы понимаете, лорды стремились защитить свой род — превращали замки в неприступные крепости, нанимали бойцов, старались обрести вассалов, искали способы увеличить собственную силу или мастерство домочадцев. Черная магия тогда использовалась намного чаще и, кроме того, то, что сейчас находится под запретом, до принятия статуса секретности считалось нормой. Одним из способов, позволяющих получить идеального защитника, является создание трала. Или, может быть, правильнее сказать рождение, в данном вопросе мнения авторитетов разнятся.
С соблюдением необходимых ритуалов маг, ищущий силы, зачинал ребенка. Обычно бралась наложница, так как в большинстве случаев роженица умирала, но следует учесть, что трал от законной супруги сильнее и обладает лучшими характеристиками. Все время беременности женщины плод подвергался воздействию определенных зелий и сложных обрядов, призванных направить его развитие в нужную сторону. Результатом становилась тесная связь между создателем и его творением, тралы не только до безумия преданы своему отцу, но и способны мысленно с ним общаться невзирая на преграды или, что особенно ценно, отдавать ему часть своей силы. Да, они обладают рядом свойств дементоров. Высасывают энергию души из жертвы, правда, кормятся с несколько разных диапазонов.
Взрослели они примерно с той же скоростью, что и обычные люди, зато когда входили в полную силу, сравниться с ними не мог никто! Быстрые, как высшие вампиры, с огромной физической и магической силой, внешне ничем не отличимые от человека, выносливые и живучие, с долгим, теоретически бесконечным сроком жизни. Если облик не имел значения, то тралам прививалась неуязвимость к стальному оружию. Однако имелся и недостаток — чувствительность к солнечному свету. Они, разумеется, не рассыпались прахом и даже обходились без ожогов, но их боевые качества днем значительно уступали возможностям ночью.
Интеллект у тралов невысокий, где-то на уровне хорошо дрессированной собаки. Они понимают команды членов семьи, выполняют их с разрешения хозяина, складывают слова в примитивные фразы, носят одежду. Проблемы возникают, если хозяин гибнет. Потеряв смысл существования, трал впадает в апатию, перестает реагировать на любые воздействия и умирает в течение нескольких часов. И, должна сказать, это лучший выход. Потому что в тех случаях, когда к этому существу семья привязывается и начинает испытывать совершенно ненужные родственные чувства, дело всегда заканчивалось трагедией. Да, можно заново создать связь «мастер-раб», но она будет отличаться от изначальной. Трал физически нуждается в присутствии нового хозяина, он ревнует его ко всем знакомым, стремиться избавиться от любой угрозы, даже мнимой. С его возможностями дело всегда заканчивается смертями. Кроме того, они намного острее реагируют на свет, громкие звуки, нуждаются в очень дорогостоящих специфичных зельях... Позволить им умереть и проще, и гуманнее.
— Благодарю, миледи, — поняв, что она не собирается продолжать, откашлялся я. — Очень познавательно. Это единственный вариант?
— Нет, но остальные менее вероятны. Согласитесь, никто не станет создавать ламию или эринию, тем более из собственного ребенка, когда есть возможность купить взрослую.
— Полагаю, вы правы, миледи.
— Конечно же я права, юноша! — очаровательно улыбнулась женщина. — Люди похожи друг на друга, они хотят всего и сразу. Впрочем, об этом мы поговорим в другой раз. Господа, вы скрасили мой досуг.
Мы немедленно поднялись из кресел и, дружно склонившись, забормотали нечто восхищенно-почтительное.
— Грэхем, вы, как всегда, знаете, чем меня порадовать. Мистер Снейп, — следом за мистером Филипсом она протянула руку мне, и я снова поклонился, целуя воздух над узким запястьем. — Приятно видеть молодежь, задающую умные вопросы. Теперь, когда вы знаете дорогу, буду рада видеть вас в своем доме снова.
На сем аудиенция закончилась. Все тот же молчаливый домовик проводил нас к выходу. Задерживаться на площади, заполненной тусклым серым туманом, мы не стали и сразу направились к выходу, словно опасаясь задержаться в этом странном и пугающем месте. Возвращались той же дорогой, только посолонь, и по пути никого не встретили.
Уже в обычном мире, остановившись на полпути к рынку, просто чтобы послушать звуки человеческой деятельности и рассмотреть, впитать в себя живые краски яркого мира, избавиться от ощущения пропитавшей легкие тусклой хмари, мастер спросил:
— Ну, что? Ты доволен?
Хороший вопрос. Многозначительный.
— Да. — Ухмылка вышла кривой, стоило вспомнить изящные жесты, сопровождавшие лекцию о превращении детей в чудовищ. — Да. Доволен.
В ту ночь заснуть не смог, сон не шел. Сначала ворочался, считал овец, даже накапал себе валерьянки, потом махнул рукой и спустился вниз на кухню, заварил чая с лимоном. Так и сидел, пока родители не проснулись.
Тьма есть зло. Не в том смысле, что ее слуги кушать не могут, так хотят уничтожить наш мир или хотя бы превратить жизнь его обитателей в ад. Причина в эгоизме, равнодушии к чужой боли. Настоящему темному магу плевать на все, кроме своих желаний, у него нет друзей, нет близких, родственные узы ничего не значат. Проявляется это по-разному, результат один.
Мэтр Солано, оживший кошмар, заставлявший волосы шевелиться от страха, пугал меня меньше, чем обладательница идеальных манер леди Алексия. Рядом с мэтром четко понимаешь, чего ждать. Дай ему то, что он хочет, и уйдешь целым. Миледи иная, она пострашнее будет. Ты сидишь, разговариваешь с ней, наслаждаешься беседой с умной красивой женщиной, впитываешь новые знания — и нет уверенности, что ты выйдешь из ее дома живым. Или, как минимум, не завороженным. Даже тот факт, что ты ей полезен, не дает никаких гарантий, потому что ей может вдруг понадобиться тело с определенными характеристиками, и твое подходит.
Стоило ли вообще с ней знакомиться? Филипс ведь не дурак, не зря он привел меня именно к леди.
Я скосил глаза на сумку, в которой лежали перевязанные цепями книги. Сумку, похоже, придется менять — злобная энергия артефактов успешно разъедала плетения пространственных чар. Ладно, бог с ней, все равно собирался купить что-то приличнее.
От знакомства вроде бы сплошные плюсы. Литература, с помощью которой мы сможем окончательно определиться, надо снимать с мамы проклятья деда или достаточно их заблокировать. Все-таки есть определенная черта, переступить через которую я не готов. Посмотрим, какими методами можно снять проклятья, и решим, устраивает нас цена или нет. И я, и мама давно искали трактаты по ее проблеме, но у обычных продавцов их купить невозможно, леди была первой, кто согласился.
Во-вторых, она рассказала мне о тралах. Интересно, но бесполезно. Я и раньше знал, что в прошлом Дамблдора много туманных пятен и что в темной магии он разбирается куда лучше, чем показывает. С практической точки зрения ничего не изменилось, мотивация старика по-прежнему оставалась неясной. Тем более, что версия с тралом-Арианой не объясняла некоторых фактов, например, каким образом Кендра выжила, выносив чудовище? Или почему она так отчаянно защищала дочь, если та была ей не родной? Словом, информация ценности сомнительной и поводов откровенничать с господином директором у меня по-прежнему нет.
Что еще? Рецепт полезный получил. Акселевы пиявки запрещены, срок в Азкабане за их изготовление дают немаленький, и все равно спрос есть всегда. От ста галлеонов и выше за штучку. Собственно, пиявками они только называются, это скорее железа, стимулирующая развитие тех или иных способностей у живого организма. К людям их применяют редко, разве что психи какие-нибудь, обычно используют для усиления фамилиаров. Помимо общего укрепления тела, у лягушек, к примеру, кожа начинает выделять яд, безвредный для хозяина и членов его семьи, кошки становятся быстрее и могут коготками процарапать стальную пластину ну и так далее. Если Сев задумает обзавестись зверушкой, пригодится рецептик.
Ладно, проехали. Учитывая, кем является Волдеморт, чтобы с ним разобраться без контактов с «соратниками по партии», сиречь магами того же цвета, не обойтись. Будем считать, я просто свел знакомство с дальним прицелом. Неприятное, но необходимое.
Кухонное бдение продолжалось до самого утра, прервали его шаги матери. Обычно она просыпалась первой и готовила завтрак для постояльцев и на всю семью, так что сейчас при виде старшего сына — засони удивилась. Да, я люблю поспать. Удалось отговориться бессонницей и увлеченностью учебой, в общем-то, почти не солгал. Потом отец спустился, с ним потрепались немного, потом утренняя медитация возле источника вместе с братом. Мелкий, кстати, против ранних побудок не возражает.
К десяти часам утра все, кто должен был разъехаться, разъехались. Постояльцы (четверо музыкантов с менеджером, снявшие домик на ночь) позавтракали и укатили по своим делам, отец тоже уехал, у него намечалась очередная сделка, Сев отправился в школу. Я приготовил флакон успокоительного, взял перчатки из драконьей кожи и отправился на кухню. Объясняться с матерью.
— Опять статус секретности нарушаешь?
— Прекрати издеваться, — Эйлин, урожденная Принц, чуть прикрутила огонь под алюминиевой кастрюлей. — Картошка надоела, кашу поедим. У нас холодильник пустой, в магазин сбегаешь? Список на столе лежит.
— Мне сегодня в Лондон надо, по больницам пробежаться.
— Зачем это? — насторожилась мать.
— Я вчера в Лютном приобрел две книжки, — на стол легли два перевитых цепями, злобно рычащих талмуда. — По нужной нам тематике. Кровнородственные проклятья и способы их снятия, наконец-то удалось найти продавца.
— Так.
Мама погасила огонь на плите и требовательно протянула руку. Забрав перчатки, она, мрачно поглядывая на меня, осторожно размотала цепи и капнула на обложку каплю крови. Приношение удовлетворило фолиант, потому что он затих и позволил себя читать. Я молча позавидовал — мои навыки окклюменции пока не позволяли работать с подобными книжками напрямую, требовалось их сначала усмирить, что получалось не всегда.
Бегло изучив содержимое, мать отложила покупки в сторону.
— Чем платил?
Не «сколько», а «чем». Быстро соображает. Не говоря ни слова, я выставил на стол флакон с успокоительным, Эйлин чуть слышно застонала и махом выпила содержимое.
— Десяток акселевых пиявок. Рецепт мне дали.
— Ты с ума сошел!!! — от крика звякнула посуда на столе. — Ты хоть читал, из чего их варят!!
— Нужные ингредиенты будут вечером.
Мама посмотрела на меня... странно.
— И где ты их достанешь?
— В больницах. Детская смертность в Лондоне невысокая, но сам город большой, хотя бы двое младенцев умерли. Два сердца я найду, не волнуйся.
Внезапно она закрыла лицо руками и зарыдала. Вот просто сидела, уставившись на меня, и вдруг принялась выть. Я, честно сказать, растерялся. Да в чем проблема-то? Необходимые сведения получили, убивать никого не надо, цена приемлемая. Что не так?
Присел рядом, обнял, принялся неловко утешать. Наверное, опять что-то не то сделал, потому что мама резко обхватила меня руками и крепко прижала голову к груди. Не переставая плакать, да еще и говорила при этом что-то вроде «все будет хорошо» и «бедный мой, бедный». Я так и не понял, чего она психанула, хорошо, хватило ума не вырываться. Минут двадцать сидел в неудобной позе и терпел, пока она не наревелась.
Потом мама встала, умыла холодной водой лицо, шлепнула меня полотенцем и, ничего не объясняя, погнала во двор.
Не понимаю.
Своего катера или яхты у нас, конечно же, нет. Отец в последнее время посматривает на соседские с этаким задумчивым прищуром, но молчит. Не по карману удовольствие. Поэтому лодку мы взяли напрокат у одного из знакомых, сославшись на желание просто покататься по морю. Дескать, пусть зимой и недалеко от берега, зато сезон откроем.
Разработка и сборка голема для работы в море потребовала немалых усилий, не столько магических, сколько интеллектуальных. Он, зараза такая, аналогов не имел. То есть где-то кто-то может быть и создал нечто подобное, только с окружающими открытием не поделился. В доступных источниках информации нет. Думаю, если поискать в запасниках старых родов, нужный артефакт в состоянии, близком к критическому, найдется, однако сомневаюсь, что за последние лет пятьдесят в Британии аналог моего детища использовался.
В лодке мы уместились с трудом, все-таки «Морской Змей» (я не особо мучился, выбирая название) почти два метра длиной, да еще управляющий маяк пришлось изготавливать и с собой тащить. Не от хорошей жизни, просто без маяка голем выходит слишком громоздким и туповатым, вот и понадобился внешний блок.
Короче говоря, отплыли мы в тихое местечко, выбросили голема за борт и принялись ждать. Какие-то корабли внизу точно есть, поисковые заклинания показали наличие кучек железа. На роскошную добычу не рассчитывали, в планах стояла проверка «Морского Змея» и, возможно, картографирование района будущих поисков.
— Ты зачем ему усы присобачил? – поинтересовался отец.
— Это манипуляторы с переменной жесткостью. На тот случай, если понадобиться дверь открыть или амфору какую подцепить, или еще что-то сделать.
— Понятно. С матерью у тебя что?
То есть он заметил напряженность в наших отношениях и захотел поговорить. Ясно. Впрочем, «напряженность» не совсем точное слово, я просто не знаю, как точнее описать ситуацию. Мама перестала обучать меня всему, связанному с темной магией даже потенциально, зато начала больше времени уделять окклюменции и семейным хроникам Принцев. Ингредиенты к пиявкам она доставала сама и к процессу варки меня не подпустила, тоже показатель. И всякий раз, когда я ухожу через камин, уточняет, где буду и когда вернусь.
Почему она налегла на окклюменцию, понятно – время пришло. Обычно защите разума, равно как и легилименции, учат годов с пятнадцати, но учитывая мое раннее развитие и общую предрасположенность энергетики, некоторые упражнения мама дает уже давно. Просто сейчас началось полноценное обучение. Насчет истории рода Принц скажу, что выбирает она наиболее мрачные страницы, рассказывающие о предках, связавшихся с Тьмой и потому плохо кончивших. Я имею в виду, по-настоящему плохо.
— Мама считает, что я слишком увлекся чернотой, — из груди невольно вырвался тяжелый вздох.
— А ты увлекся?
— Сложно сказать. Некоторые вещи проще увидеть со стороны.
— Так может, перерыв сделаешь?
— Это само собой, загрузили меня знатно. Пап, я тебе сейчас одну вещь скажу, только не для передачи, хорошо?
Отец немного подумал и кивнул.
— В магическом мире сейчас не все ладно. Министерство наращивает влияние, а чистокровные терять власть не хотят. Дело идет, ну, может, не к войне, но столкновения и разные террористические акты точно будут.
В этом году ИРА уже устроило несколько взрывов. Особого резонанса они не вызвали, жертв было мало, тем не менее, кое-какое представление о терроризме Тобиас имел.
— Мы в группе риска. Чистокровные требуют окончательного разрыва с обычным миром, запрета на смешанные браки и прием магглорожденных в Хогвартс, тотального усиления статуса секретности. Полукровкам, если они победят, несладко придется. Пока все тихо, но напряжение растет.
— Это все, конечно, плохо, только ты-то здесь причем? – Отец не выглядел особо впечатленным. – Пусть бандитов власти ловят.
— Я случайно оказался владельцем сведений, одинаково ценных для всех сторон, — горжусь формулировкой, обтекаемая получилась. Причем ведь не солгал! – Самому их использовать нельзя, убьют, промолчать и отступить в сторону тоже не получится. То есть можно, конечно, только я себя потом уважать перестану. Вот и тыкаюсь в разные щели, пытаюсь понять, что и как делать.
— Ты все-таки влип, — сделал неприятный вывод Тобиас.
— Пока нет. Пока я только смотрю, слушаю, запоминаю и никуда особо не лезу. Ни семью подставлять, ни сам подставляться не буду. Ты не волнуйся, еще лет пять у нас в запасе точно есть, а там, глядишь, само рассосется.
Последняя фраза его приободрила, во всяком случае, хмыканье приобрело некий одобрительный оттенок.
Правильно ли я поступил, чуть «приоткрывшись», не знаю. Просто молчать надоело. После войны с Гриндевальдом маги расслабились и не допускали мысли о новых конфликтах, борьба группировок шла исключительно в политическом русле, никто даже в теории не предполагал, во что выльется поддержка аристократами Риддла. Министерство исключает саму возможность бунта и давит на Визенгамот, проталкивая в него своих людей. Один я смотрю на их суету и вижу первые признаки гражданской войны.
Надоело все.
По субботам, да еще зимой, в Хогсмиде лучше не появляться. Затопчут.
Старшие курсы, исполненные осознания собственной важности, передвигаются чинно, вальяжно, парочками или небольшими группами, зато третий-четвертый курсы оттягиваются вовсю. Носятся по улицам, как сумасшедшие, сметают всякую фигню с прилавков, вопят, ссорятся, признаются в любви. Сев восторженно таращил глаза, глядя на школьников, и неосознанно жался ко мне.
Деревню я навестил по делу. Участок у Старой Мэй большой, намного больше, чем занимает дом и хозяйственные постройки. Остается достаточно места для огородика и небольшого сада, с которого семья не то, чтобы кормится, но кое-какая прибавка к столу идет. Наставница давно подумывала срыть грядки и поставить вместо них теплицу, в которой выращивала бы дорогие ингредиенты на продажу, да только денег не хватало. Магическим растениям для полноценного созревания нужен источник или, самое меньшее, лей-линия поблизости, стекла повышенной прозрачности, сложные климатические чары и много чего еще. Лей-линию, положим, Мэй притянула, с чем-то помогли бы мы с матерью, однако без помощи дорогостоящего специалиста было не обойтись.
У старухи имелось триста галлеонов, еще двести добавил я в обмен на право скупать ингредиенты из этой теплицы (не больше трети урожая) за половину рыночной стоимости. Договор распространялся на всю семью Снейпов и действовал, пока я жив. Учитывая скидку, которую Мэй и так мне давала как своему ученику, с моей стороны вклад больше походил на благотворительность. Да просто хотел помочь бабке, вот и нашел предлог, и от денег Солано заодно избавился.
Откуда такая щедрость? Хотелось бы сказать, что удача приходит к терпеливым, но в голове вертится сакраментальное «дуракам везет». Во время второго испытания чуть доработанный Морской Змей наткнулся на уничтоженный немецкими бомбами лайнер. По-видимому, затонул корабль быстро, потому что многие пассажиры первого класса не успели спастись, а плыло их на том корабле не мало. Голем собрал почти килограмм ювелирных изделий, причем хорошего качества, не ширпотреб, дополнительно в сейфах нашлись серебряные доллары и золотые слитки почти на пять тысяч фунтов. Мародерство? В каком-то смысле – да.
В гости мы пришли примерно в десять, а уходить собрались в районе двух часов. Пока я торговался и утрясал формальности с Мэй, мелкий выставлялся перед девчонками, рассказывая им о жизни среди магглов. Сев правильно уловил, что для маленьких магичек мир обычных людей похож на сказочную страну, и умело привлекал внимание, описывая Лондон, телевидение, самолеты и прочие чудеса. Девчонки фыркали, но слушали внимательно. Где они бывали, за пределами окрестностей Хогсмида, Косого и еще пары домов? На их фоне брат смотрелся опытным путешественником, он даже в поход ходил!
После обеда у хозяев намечались свои дела, поэтому мы не стали надоедать им своим присутствием и предпочли побродить по деревеньке. Зашли в пару магазинчиков, побродили по улицам, обменялись понимающими взглядами с парочкой местных, покидались снежками с толпой хаффлпафцев. Они задавили нас числом, в отместку я поставил отражающий щит и мы с Севом сбежали, пока школьники не сообразили применить что-либо из своего арсенала. Продрогли, как цуцики. Возвращаться домой по-прежнему не хотелось, и мы направились в сторону тихой малоизвестной кафешки, погреться и отдохнуть.
До знакомой двери с нарисованным красной краской калачом оставалось шагов десять, когда она внезапно распахнулась и на улицу с хохотом выскочили два одинаковых парня в школьных мантиях. Близнецы, редкое явление среди магов. Громко переговариваясь, они пробежали мимо нас в сторону выхода к Хогвартсу.
— Однако.
Мы с Севом переглянулись, синхронно пожали плечами и вошли внутрь.
Интересные дела творились в кафешке. Первое, что бросалось в глаза, это фигура Мариуса Флинта, капитана слизринской сборной по квиддичу и просто здоровенного лба, в данный момент неподвижного, только глаза бешено вращаются. Рядом с ним суетились две девушки: Мередит, официантка и хозяйка кафе, и незнакомая молодая леди в светлой зимней мантии. Последняя раз за разом взмахивала палочкой, безуспешно накладывая «финиту» на Флинта.
— Здравствуйте, мистер Флинт, — коль уж мы здесь, глупо не вмещаться. – Мое почтение, леди, Мередит. Хальвдан Снейп к вашим услугам. Мистер Флинт, моргните, если вы меня понимаете.
Флинт моргнул, а незнакомка расстроенно опустила палочку и пожаловалась:
— Близнецы Прюэтт наложили на Мариуса какое-то проклятье, которое я никак не могу снять.
О, так вот кем были те двое. Наслышан, как же, известные хулиганы. Я снял перчатку с правой руки, приблизил кисть вплотную к телу парализованного, чуть расслабился, разбираясь в ощущениях, и довольно хмыкнул.
— Северус! – мелкий, сверкая глазенками на любопытной мордочке, мгновенно оказался рядом. – Попробуй. Незамкнутые контуры чувствуешь?
— Ага, теплые такие.
— Они могут быть разными, главное, чтобы нельзя было проследить, куда они уходят. Если в структуре есть похожие, значит, заклятье наложено с помощью родовой магии и простой финитой его не снять, – я опустил руку и последнюю фразу проговорил специально для прекрасных слушательниц.
— Вы считаете, Мариуса надо переправить в Мунго?
Вообще-то да, надо. Но мне давно хотелось проверить один нестандартный способ избавления от проклятий, да подходящая жертва подвернулась только сейчас.
— В принципе, если здесь найдется кожаный шнурок, я готов попробовать…
Шнурок, разумеется, нашелся.
Традиций работы с узелками хватает по всему миру. Наиболее сильной считается чилийская, идущая от инков, хотя у нас на севере тоже найдется, чем удивить исследователя. Под мерный речитатив заговора, погрузив кисти в ауру Флинта, я принялся наматывать шнур на безымянный палец правой руки. Слова в данном случае не имели значения. Специалист, делавший перевод заговора, утверждал, что в нем записана норвежская народная песня. Когда шнурок полностью смотался, я начал медленно разматывать его обратно, попутно выплетая узлы. Один, другой, третий… Каждый соответствует опорной точке заклинания, наложенного на бедолагу Мариуса. Принцип символизма – древнейший закон магии, то ли открытый людьми, то ли поведанный им богами.
Шнур закончился, и я перестал петь. Осторожно потянул за концы, с трудом преодолевая сопротивление. Сила, плотным коконом окружавшая временный амулет, колыхнулась, стоило узлам проскользнуть от натяжения и развязаться, одновременно дернулась аура Флинта. Будто невидимая струна, на самой грани слуха с тихим стоном распалось заклинание. Ха! Получилось!
— Ой! – Сев подхватил начавшего заваливаться вперед Флинта.
Впрочем, парень почти сразу подхватился и крепко встал на ноги. Покрутил головой, разминая шею, успокаивающе кивнул встревоженной спутнице.
— Спасибо, мистер Снейп. Вы в который раз меня выручаете.
— Не стоит благодарности, мистер Флинт. Могу я поинтересоваться, в чем причина вашего конфликта с Прюэттами?
— С тех пор, как Дамблдор стал директором, грифифиндорцы решили, будто им все дозволено! – Он гневно фыркнул, невольно становясь похожим на рассерженного жеребца. – Прюэтты и раньше вели себя отвратительно, но сейчас они перешли все границы!
— Они окропили метлы нашей команды Замедляющим бальзамом, — девушка успокаивающе положила ладонь на локоть Флинта. – К счастью, Мариус вовремя разобрался в ситуации и мы все-таки выиграли.
— И они решили отомстить, мисс…?
— Ох, я же не представилась! – мило покраснела незнакомка.
— Элизабет Гэмп, моя невеста, — немедленно сообщил слизринец. – Лиз, позволь представить тебе моего доброго ангела-хранителя, мистера Хальвдана Снейпа. Мистер Снейп ниспослан самим Мерлином, чтобы выручать попавших в беду людей, в чем ты только что могла убедиться.
— Вы слишком щедры, оценивая мою скромную помощь. В свою очередь, хочу познакомить вас с моим младшим братом Северусом. Через два года он тоже поступит в Хогвартс.
— Приятно познакомиться, мисс Гэмп, мистер Флинт!
Мелкому раньше не доводилось встречаться с аристократами, обычный круг его общения состоял в лучшем случае из детей маггловского среднего класса. Однако мамины усилия не пропали даром, держался он неплохо. Молчал, когда нужно молчать, говорил вежливо, вульгарных выражений, свойственных простонародью, не употреблял. Руками не размахивал и спину держал прямо, то есть манеры демонстрировал приличные. Неудивительно, что впечатление он произвел хорошее и на его слегка наивные вопросы о школе отвечали охотно.
Если все-таки поступит в Слизрин, знакомства среди старшекурсников ему помогут.
С Флинтом нас свел Фоули.
После той памятной истории с кольцом я не ждал скорой встречи с Эдвардом Фоули, поэтому слегка удивился, получив от него письмо. Ему требовалась небольшая услуга, юноша хотел заказать амулет с определенными характеристиками и справлялся насчет репутации одного мастера. Я ответил, он поблагодарил, постепенно завязалась переписка. Его интересовали реалии магической Британии, мне был нужен источник сведений из среды знати, причем как родной, так и с континента. Одним словом, мы оказались друг другу полезны.
Конечно, он мог бы найти другого гида при желании, но со мной он чувствовал себя комфортно. Нас лепили по одним лекалам, правда, я-то осознанно следовал этикету, в то время как ему прививали манеры жесткой дрессировкой чуть ли не с младенчества. Результат примерно одинаков. Полагаю, Фоули считает меня джентльменом, волею случая попавшим в затруднительное положение, и относится соответственно.
Примерно в начале декабря он пригласил меня в маленький уютный ресторанчик в престижном районе Косого. Здесь, на самом деле, много таких полузакрытых или закрытых клубов для своих, попасть в которые без рекомендации почти невозможно. Тот факт, что меня допустили в один из них, пусть и на птичьих правах, можно расценивать как победу.
Думаю, в маггловском мире на нас бы оборачивались. Сидят два подростка, чинно беседуют, попивают вино из хрустальных бокалов, о чем-то договариваются. В этом месте мы особого внимания не привлекали – собравшейся тут публике хватало дорогих мантий, палочек в кобуре из драконьей кожи и правильных причесок, чтобы признать нас взрослыми. Или, как минимум, самостоятельными.
Наконец, официант подал кофе, и Фоули перешел к делу.
— Скажите, мистер Снейп, вы могли бы достать ингредиенты вот по этому списку? – он отдал мне четвертушку бумаги.
Я пробежался глазами по строчкам, прикинул, для чего можно использовать данный набор, и позволил себе легкое хмыканье.
— Мистер Фоули. Мне, в общем, нет дела до того, для чего вы намерены их использовать, однако должен заметить, что зелье фей-танцоров принадлежит к мастерскому уровню, а составитель данного списка мастером никоим образом не является.
— Почему вы так считаете? – улыбнулся собеседник.
— Потому что в списке фигурирует ствол узкопалочника, мастер же уточнил бы, что узкопалочник нужен малазийский. Кроме того, для снижения токсичности в зелье на последнем этапе добавляют порошок пемзы, который тут не указан. Малейшая ошибка в дозировке приведет к взрыву, поэтому его использовать рискуют только опытные зельевары.
О том факте, что зелье относится к числу запрещенных, мы оба тактично умолчали. В самом деле, экая нелепица!
— Ингредиенты нужны не мне, — признался Фоули. – Их попросил купить один мой родственник. Так вы можете это сделать?
— Конечно. Комплект обойдется вам в пятнадцать галеонов. Хотя, на мой взгляд, намного логичнее раскошелиться и заказать уже готовое зелье. Риск получить серьезное отравление не стоит пятидесяти, ладно, шестидесяти золотых.
Мама брала пятьдесят, но она никогда много не запрашивает.
— Пожалуй, в таком случае стоит сначала поговорить с моим родичем, — чуть подумав, определился Фоули. – Предложу ему вариант с покупкой уже готового зелья. Если он согласится – пришлю сову, если же нет, то обойдемся ингредиентами.
Фей-танцоров обычно покупали дуэлянты, охотники либо квиддичисты. То есть люди, которым требовалась хорошая координация и повышенная скорость реакции. До определенного момента зелье совершенно свободно продавалось в аптеках, правда, большинство аптекарей требовали предъявить справку от колдомедика об отсутствии противопоказаний. Побочные эффекты больно уж неприятные, отравиться легко.
Потом сумрачный министерский гений произвел на свет очередного выкидыша, и зелье попало в разряд запрещенных. Квиддичисты взвыли, профессиональные команды начали вдвое чаще выезжать за рубеж и там задерживаться «для проведения общеукрепляющих процедур», по стране прокатилась мелкая волна отравлений. Все напрасно, закон не отменили. Как следствие, у торговцев из Лютного появилась новая номенклатура, а цена на фей-танцоров возросла вдвое. Причем покупателей меньше не стало.
Сова от Фоули прилетела в тот же вечер. Быстро он обернулся, ничего не скажешь. Его родственник в принципе не возражал купить готовую продукцию, по-видимому, тоже сомневался в силах своего зельевара, но сначала хотел бы встретиться и обсудить какие-то детали. Хорошо, встретимся.
Уже по одному месту, предназначенному для серьезного разговора, многое можно было сказать о личности пока неизвестного покупателя. Школьник Хогвартса. Старшекурсник, с высокой степенью вероятности слизринец или гриффиндорец. Представители остальных факультетов в «Кабанью башку» не заглядывают, рейвенкловцы и хаффлпафцы тайные делишки предпочитают проделывать в более комфортных местах.
Когда в бар вошли двое, Фоули и его спутник, я мысленно переложил виртуальный выигрыш из одного кармана в другой. Слизринец-старшекурсник, да еще и фанат квиддича, на последнее указывал особый крой мантии.
Нас представили друг другу, покупателя звали Мариусом Флинтом и он оказался капитаном слизринской сборной. Высокий парень, с очень хорошо развитым плечевым поясом, правда, лицо малость подкачало – красавцем его назовут разве что родители. Не урод, нет, просто внешность слегка негармоничная. Мы уселись за столик в углу и Флинт уже начал было разговор, когда я его остановил:
— Одну секунду.
На стол, вытащенная из моего кармана, опустилась маленькая костяная сфера. От прикосновения пальцем она еле заметно засияла и начала медленно вращаться. Сидящие напротив подростки настолько одинаково мимикой выразили удивление, что в их родстве даже у незнакомого с генеалогией благородных семейств человека не осталось бы сомнений. Пришлось объяснять.
— Этот зал обладает довольно любопытной акустикой. В балках, — я пальцем постучал по проходившей рядом подпорке, отозвавшейся звонким гулом, — выдолблены пустоты, звук по которым передается до стойки бармена. Никакой магии, просто точный расчет. Мастер Аберфорт не особо разговорчив и с братом у него отношения напряженные, но я предпочитаю в делах конфиденциальность.
Если Фоули просто кивнул, привыкнув к моей осведомленности в разных областях, то в глазах его родича отразилась паническая работа мысли. Давай-давай, соображай, сколько и чего вы здесь наговорили.
К чести Флинта, справился с собой он быстро и принялся закидывать вопросами по поводу зелья. Да, мастер опытный, это зелье уже готовил. Полный курс составляет десять доз. Скидки есть, шестьдесят галеонов за курс, по пятьдесят пять за три и пятьдесят золотых, если покупает вся команда. Конечно, вы получите подробную инструкцию с противопоказаниями, методикой применения и отдельными моментами, касающимися влияния зелья на женский организм.
— В нашей команде нет девушек, — мимоходом заметил Флинт.
— Тем проще.
— Так! – слизринец, наконец, определился и поднял голову от листка бумажки, на котором что-то прикидывал. – Нас устроит примерно двадцатое декабря. На каникулах, так и быть, обойдемся без тренировок, — честное слово, его передернуло! – раз феи-танцоры с костеростом реагируют. Тем более, что семейные колдомедики рядом будут. Вам требуется задаток, мистер Снейп?
— Сотня галеонов на покупку ингредиентов, остальное после окончания работы. И, полагаю, постольку поскольку в сделку замешено большое количество людей, нам стоит заключить договор с пунктом о неразглашении. Это стандартная практика, когда речь идет о нелицензированном зелье, в данном вопросе нам стоит ориентироваться на опыт менеджеров профессиональных команд.
— Вы хотите сказать, они тоже заказывают зелья в Лютном? – мгновенно сделал стойку Флинт.
— Далеко не все, — уточнил я. – У команд уровня «Татсхилл Торнадос» или «Нетопырей Ньюкасла» есть собственные базы в Швейцарии или Франции, где они под присмотром колдомедиков принимают зелья, тренируются, проводят ритуалы по изменению организма. А вот мелочевка вроде «Пушек Педдл», эти — да, их представители часто связываются с частнопрактикующими мастерами.
Как ни хотелось Флинту хоть краешком прикоснуться к миру большого спорта, пришлось сидеть, обсуждать договор. Магический контракт является официально признанным поводом молчать на допросе в аврорате, поэтому используют его часто, если предполагают проблемы с законом. Кроме того, его наличие ослабляет действие веритасерума или заклятья правды (в тех случаях, когда допрашиваемый искренне намерен молчать), позволяя выдавать следователям отредактированную версию событий. Наш договор получился трехсторонним, Фоули признавался третейским судьей на случай возможных недоразумений. Впрочем, лично я проблем не предвидел. Покупатели нормальные, состав знакомый, аврорат за него наказывает не слишком рьяно – чего еще желать? Просто неожиданности потому и называются неожиданностями, что приходят нежданно.
Вот так мы и познакомились.
Мелкий рос ловеласом.
Впервые я об этом задумался, когда Северус перечислял, кого он хотел бы видеть на своем дне рождения. Лили Эванс, Анечка Чохова, внучки Мэй… Парней не было. Точнее, он назвал пару приятелей из маггловской школы, но уточнил, что тогда по-настоящему повеселиться не получится.
То, что у мелкого нет проблем в общении с девочками, радовало. Огорчало другое – его преувеличение возможностей волшебников и пренебрежение магглами. Приходилось вправлять мозги.
— Ты напрасно грубишь Петунии.
— Ха, да что она понимает! Обычная маггла!
— Во-первых, не маггла, а сквиба, раз «Ночного рыцаря» видит, — поправил я. – Во-вторых, магглы правят миром и загнали волшебников в тюрьму.
От неожиданности мелкий даже остановился.
— Это как?!
— Ну а как еще назвать магический мир, если не тюрьмой? Мы не можем колдовать, где угодно, мы должны скрывать сам факт наличия волшебства, обязаны подчиняться статусу секретности и свободно используем свои способности только в тщательно укрытых гетто вроде Косого или Хогсмита. Наша тюрьма очень комфортабельная и большая, но это все-таки тюрьма.
На Сева было жалко смотреть, настолько потерянно он выглядел.
— Но почему?!
— Потому что в свое время волшебники недооценили простых людей. Им казалось, что если у них есть магия, то они всемогущи и могут творить все, что угодно. Оказалось – нет, не все, одной магии недостаточно. Магглы сделали ставку на ум, взаимодействие, анализ, техническое развитие, хитрость, искали разные пути и в конечном итоге вынудили магов прятаться. Статус секретности приняли не от хорошей жизни, сначала в Европе, потом по всему миру.
Волшебники проиграли, Сев. Причем тогда, в семнадцатом веке, не было снайперских винтовок, синтетических ядов, телефонной и радиосвязи, тяжелой артиллерии, нормальных карт, спутников, психологии, гипнотизеров – да почти ничего не было. И все равно победа досталась обычным магглам. Ты можешь возразить, что недавно Европой правил Гриндевальд, великий темный маг. Да, правил, пусть и тайно. Но власть он получил из рук финансистов Германии, мечтавших о реванше за Первую Мировую войну, и из тех финансистов магией не владел никто. Кто там кого использовал, вопрос большой.
Одной лекцией дело не обошлось, на эту тему мы говорили еще не раз. С книгами, выписками, искали в библиотеке факты, подтверждающие наши предположения. Что интересно, в Британии серьезных исследований истории возникновения статуса секретности или прихода Гриндевальда к власти не проводилось, все хорошие работы принадлежали перу иностранных авторов. Спорить Севу было сложно, хотя он искренне пытался. В процессе поисков мы неплохо изучили новую историю магического мира, познакомились с парой сдвинутых на изучении прошлого чудиков и приобрели навык научной работы. Мне даже предлагали статью в журнал написать.
В конце концов, мелкий признал мою правоту. Причем глаза у него в тот момент были такими, что я почувствовал себя охотником, завалившим мать Бэмби.
— И все равно Петька – дура! – помолчав, закончил он покаянную речь. – Ай! За что?!
— Если бы тебя мать слышала, вымыла бы рот с мылом, — хороший щелбан получился, аж ноготь болит. – Следи за языком. И, чтоб ты знал, Петуния вовсе не дура. Просто она завидует сестре, слегка ее ревнует к тебе и к материнскому вниманию. Будь терпимее.
— Она обзывается, — обиженно буркнул Сев. – И дерется.
— Сделай так, чтобы не обзывалась. Наладь отношения. Учись превращать врагов в друзей, очень полезный навык.
— Скажешь тоже! Какой она мне враг? Мы просто ругаемся.
— Ну, пока что враг из нее действительно никакой, — пришлось признать ради справедливости. – Только времечко-то идет. С каждым разом ссориться станете сильнее, пока однажды не разругаетесь насмерть. Оно тебе надо? Ты же будущего не знаешь, возможно, однажды от нее твоя жизнь будет зависеть.
— От Петьки?! Не, не может быть.
— Ладно, согласен, — невольно рассмеялся я. – Пусть не жизнь, пусть что-то другое. Но в любом случае: зачем тебе лишний недоброжелатель? Поверь, их и так хватает.
Мерлин знает, принял он новую точку зрения полностью или нет. Время покажет. Лично я намерен и дальше подкидывать ему темы для размышлений, чтобы интеллект не простаивал. Причем если Сев попадет на Слизрин (а он нацелился на этот факультет), не исключено, что все мои труды пропадут даром и домой из Хогвартса вернется помешанный на превосходстве магов болванчик.
Не хотелось бы. Поэтому надо объяснять сейчас.
Старые европейские календари отсчитывают новый год от начала весны. По-настоящему старые, я имею в виду, существовавшие до прихода христианства. В моем случае традиция не подвела – март семидесятого начался с перемен.
В Москве умер Суслов. Меня, честное слово, затрясло, когда я прочитал коротенькую заметку в «Таймс» о русских делах. Несколько раз перечитывал, чуть ли не носом уткнувшись и гадая, не однофамилец ли? Я ведь точно помнил, что в моем времени Михаил Андреевич Суслов, главный идеолог и серый кардинал КПСС, скончался намного позднее, примерно тогда же, когда и Брежнев. Нет, не однофамилец, и опровержения газета позже не дала. Зато в течение нескольких недель периодически публиковала некрологи неизвестных мне советских деятелей, тоже связанных с идеологией. Это что же получается – мир другой? Не тот, в котором я родился в первый раз?
Впервые в жизни спер у отца пачку сигарет и выкурил дрожащими руками. Потом тошнило, мама встревожено бегала вокруг, отпаивала зельями. Пришлось соврать, что отравился пирожком в забегаловке в Лютном и дать клятву никогда больше там ничего не есть.
В конце концов, оклемавшись, плюнул на все и решил просто жить дальше. Напутал я чего-то или память подвела, а может, действительно в другой мир попал – ну их всех нахрен! Одному человеку развал Союза не предотвратить, процессы распада уже начали действовать и остановить их могут только внутренние силы. Так что соваться туда я не буду, разве что лет через пять-десять съезжу, Чикатило разыщу.
Ближе к апрелю состоялся неприятный разговор с Чоховым. Неприятный для него – мужчина получил возможность вернуться на родину и не хотел оставлять в Англии долги. Договор с нами вынуждал его остаться и продолжить репетиторство, потому что мой уровень трансфигурации оставался далек от требуемого. Да и просто не любил он нарушать обещания. В то же время, второй возможности съездить в Россию ему может и не представиться (он не говорил, но, похоже, там все сложно) и терять шанс он не хотел. В результате Валентин Иванович готовы был пойти на многое, вплоть до выплаты крупной неустойки или заключения чрезвычайно выгодного контракта по доставке ингредиентов из-за океана.
Вот если вдаться в конспирологию: связаны ли эти два события? Смерть главного идеолога страны Советов и поступившее беглому иммигранту предложение? Если удастся масонов или всемирный еврейский заговор приплести, то связаны.
В качестве отступного я – мать взяла самоотвод – захотел стать шаманом. Ну не деньги же брать, а к общению с духами у меня давний и стойкий интерес. Те, кто с ними договорился, получают очень полезные и, образно выражаясь, слабо классифицируемые способности. Духи индивидуальны, даже если принадлежат к одному виду, и дары их тоже пусть на самую малость, но отличаются друг от друга. Предрасположенность у меня есть, как родовая, то есть работа с иными пластами реальности, так и личная, на что указывает успех в рунах. Значит, пробовать можно.
Договорились. Серьезных знаний Чохов не даст. Во-первых, не успеет, во-вторых, имена, призывы и способы их контроля стоят дорого, их передают членам семьи или признанным ученикам. Однако провести ритуал посвящения и пару занятий, посвященных основам шаманского ремесла, он согласился. Ему не сложно, а для меня цена адекватная – где я найду другого мастера, согласного провести ритуал? За небольшие деньги, имеется в виду.
В целом обряд занял три недели. Сначала я постился три дня, питаясь только молоком и болтушкой из вареной муки без соли, потом меня представили духам, как бы символически предлагая им нового жреца. С шаманской точки зрения, духи изначально знают, кто может им служить, а кто нет, вопрос в степени готовности кандидата. На первом этапе Чохов зарезал белого козленка и принес в жертву его кровь (мясо мы съели на последовавшем пиру), моя жертва ограничилась молоком, медом и ячменем. Потом снова был пост, длиной в неделю, с обязательным омовением в ледяной купели с травами и очищением огнем. Попутно я ручками рыл глубокую яму, в которой мне предстояло просидеть не менее трех суток непосредственно перед посвящением. Весной, в мерзлой земле.
После того, как яма была готова, Валентин Иванович снова вопросил обо мне духов, получил в целом благожелательный ответ и голышом скинул в собственноручно выкопанное место для самосозерцания. В прямом смысле скинул с высоты в три метра да еще и выход досками перекрыл. Из вещей со мной осталась шкура того самого невинноубиенного козленка, самую малость выделанная и чуть годная в качестве подстилки под попу, на использование магии запрет, счастье еще, что почва сухая и на дне вода не скапливается.
Колдовать нельзя, света нет, звуков тоже почти не слышно. Сиди, думай, размышляй о вечном.
Да, умом я знаю, что просидел в одиночестве, в полной темноте, без крошки еды трое суток. Умом понимаю – самому кажется, будто прошел месяц. Когда Чохов спустил вниз сучковатое бревно, по которому я с трудом вскарабкался наверх, мне было на все наплевать. Дамблдор, Волдеморт, суета британских магов, противостояние Востока и Запада, люди в космосе, коммунизм, история и география, нобелевская премия и проблемы коровьего ящура… Да фигня это все. Значение имеет только обрушившийся водопад звуков и красок, пение птиц и шелест листьев, запахи дыма костра и свет звезд над головой. Облака в небе, прикосновение ветра к обнаженной коже. Проблемы людей не важны.
Важен только мир.
И вот в таком измененном состоянии, пошатывающемуся от голода ученику, Чохов преподнес чашку вонючего отвара смутного происхождения. Потом я выяснил, что там было, и, поверьте, счел поганки не самым убойным ингредиентом. На сознание напиток оказал действие, сравнимое с хорошим ударом кулаком по голове – душу из тела вышибло напрочь.
Описывать дальнейшее посвящение бессмысленно. Мир духов не просто отличается от нашего, он существует на принципиально иных началах и каждый наблюдатель не столько видит, сколько создает его заново. Валентин Иванович выглядел в нем как молодой мужчина в длинной темной хламиде и с посохом в руках. Он поочередно перемещал нас в различные «места», знакомя меня с тамошними обитателями, причем кто-то относился ко мне благожелательно, другим приходилось подносить дары, чтобы они согласились не препятствовать дальнейшему пути. Духи гор, похожие на почерневшие от времени камни, в целом отнеслись дружелюбно, огонь удалось задобрить пригоршней крови, непостоянная и изменчивая вода сама плеснула солеными брызгами, смывая усталость. Ветер, молния, дождь… Мы обошли всех князей девяти дорог, прежде чем вышли на огромную поляну, чьи края терялись в густом тумане. Только теперь, получив согласие более высоких сил, можно приступать к выбору будущего спутника.
Правда, выбирать буду не я, а меня.
— Стой здесь и жди, — приказал Чохов, медленно исчезая. – Когда кто-либо из духов признает тебя, обряд закончится и ты вернешься в свое тело.
О том, что будет, если никто не признает, он не уточнил. И так ясно, что ничего хорошего.
Первым пришел кабан. Посмотрел издалека бездонными антрацитовыми глазами, похожими на провал в саму ночь, и, не подходя, убежал прочь. Белый волк чуть покрутился вокруг, оставляя за собой дорожку заледеневшей травы, и тоже ушел, равнодушно отвернув морду. Лис принюхивался долго, словно что-то пытаясь понять, разочарованно тявкнул и сбежал, напоследок мазнув по ногам хвостом. Ворон, заяц, змея, пес, олень, тигр, медведь, синица, белка…
Темная гибкая тень не сомневалась ни мгновения. Куница стрелой промчалась через луг, взлетела по ноге, телу, пробежалась по плечам и, не давая опомниться, диранула клыками шею. Там, где вена проходит по горлу. Струя крови окатила зверька, я вскинул руки, зажимая рану. Колени ослабли, я упал на землю и, безуспешно пытаясь остановить кровь, застонал от навалившейся слабости. Куница сидела в паре шагов, неподвижно, пристально рассматривая меня нечеловечески-мудрыми глазами.
Сил не оставалось, я упал на бок, потом на спину. Зверек немедленно вскочил мне на грудь и, недовольно укусив пытавшуюся согнать его руку, приблизил морду к лицу. Тонкий розовый язычок облизал мне нос, губы, слегка сдвинувшись, куница цапнула за правое ухо. Снова уселась на грудь, перебирая лапками и чуть вонзая коготки в неподвижное тело. Затем высоко подпрыгнула и, сделав кульбит, со всей силы рухнула вниз.
Последнее, что я чувствовал, умирая – теплый комок в животе, пульсирующий в такт сердцу.
После отъезда Чохова расписание занятий здорово упростилось. Раньше занятия трансфигурацией отнимали уйму времени, с их прекращением появилась возможность заняться чем-то другим. Например, подтянуть ЗОТИ.
Теория бессмысленна без практики. Это понятно любому идиоту, даже если он работает в министерстве. Другое дело, что логика нормальных людей вынуждена пасовать перед логикой политической борьбы, и в результате на свет появляются декреты, вызывающие оторопь и желание срочно связаться с Мунго. Впрочем, речь сейчас не о законотворчестве.
Лютный и его обитатели обеспечивали меня очень хорошими навыками, причем именно с практической стороны. Думаю, среди моих сверстников по части темных искусств сравнятся со мной единицы. Однако существовала область, в которой я откровенно признавал свою слабость и не видел путей ее исправить. Дуэльное мастерство.
Всего в Британии существовало три, вернее, два с половиной клуба дуэлинга. Первый, «Фазанье перо», принимал только по рекомендации и служил скорее неформальной площадкой общения аристократов, высших чиновников и просто влиятельных людей. Попавший туда подросток твердо мог рассчитывать на успешную карьеру и в другой ситуации я, вероятно, стремился бы заполучить приглашение любой ценой. Только у меня совершенно другие намерения, хотя Сев, скорее сего, посещать «Фазанье перо» захочет.
Настоящие спортсмены собираются в «Палочке и мече». Формально клуб считается спортивным, и отсюда действительно вышли многие известные дуэлянты, тот же Флитвик здесь занимался. В то же время, в «Палочке» тренируются многие боевики и наемники, то есть люди, ориентированные на схватку без правил. Хорошее место, полезное, один недостаток – за ним плотно присматривает аврорат. Стоит походить туда хотя бы месяц, и список с твоей фамилией уйдет в министерство, которое регистрирует потенциальных боевых магов. Наследие войны с Гриндевальдом, чтоб его. Само по себе не опасно, но светиться не хочется.
И, наконец, оставалось заведение мастера Джемса. Располагалось оно в относительно приличном районе Лютного и служило чем-то вроде подготовительного класса для «пехотинцев» местных боссов, ну и все желающие тоже там занимались. Красивым стойкам мастер с помощниками не учили, упор делался на эффективность и грязные приемчики. Я б туда походил, только публика подбиралась больно уж стремная, не всегда с головой дружащая.
Подводя итог, можно сказать, что исключая всякие экзотические варианты вроде обучения в Академии Авроров, остается только одно – учеба у наставника. Спектр широкий, от полноценного ученичества с договором и едва ли не принятием в семью (если у мастера есть дочь, то без всяких «едва ли») до обычного найма инструктора за деньги. Которых сейчас, увы, нет. Тобиас оценил потенциал нового голема и рьяно взялся изучать вопрос приобретения мореходного катера, получения документов на право управления судном, страховки, дока, причала и тому подобного. С прежней игрушкой, автомобилем, он уже наигрался, теперь ему хотелось чего-то покрупнее.
Все финансы уходили на гостиницу, которую родители решили слегка переделать по итогам первого года работы, и на предстоящую покупку катера. Или яхты, там видно будет.
Таким образом, на дуэлях меня натаскивала мать. Боевиком она была никудышным, показать могла разве что основные стойки, базовые принципы и обучить дуэльному кодексу, чье знание обязательно для любого чистокровного. Неудивительно, что вскоре учиться у нее мне стало нечему. Безусловно, мама по-прежнему знала больше заклятий и умела их применять, просто делала это не вовремя. Не умеет она драться, нет в ней инстинкта убийцы или мастерства тактика.
Я, безусловно, нашел бы выход, не вмешайся Мэй. Старуха предложила неплохую, по ее утверждению, халтуру по нетипичному профилю.
— Брендана помнишь? На вечеринке с бардом познакомились.
— Это который «не сэр»? Да, помню.
— Он не сэр, потому что лорд, — усмехнулась Мэй. – Лорд МакИвер из дома МакИверов долины МакИвер. Входит в Золотой отряд, между прочим.
Маги Уэльса всегда находились на особом положении. У них действовало свое законодательство, частично отличающееся от общебританского, существовали выборные должности, кое-какой отдельный бюджет. Одним из элементов, обеспечивающих автономию, являлась сотня магов из знатнейших родов, так называемый Золотой отряд. Они считались сильными боевиками и, скорее всего, были таковыми на практике, потому что сражаться чистокровных учили в обязательном порядке.
Старая Мэй знала о моих затруднениях с дуэлингом. И с удовольствием обломала возникшие было надежды:
— Драчун из него плохонький, в отряд Брендана взяли за древность рода и мастерство портальщика.
— Очень рад за него, — кисло ответил я.
— Ты губы-то не криви, а слушай внимательно! Как думаешь, чем он на жизнь зарабатывает?
— Лакунами и холдами, чем же еще? Ну, может, сумки делает.
Порталы сейчас не в чести, требуется их обязательная регистрация и оплата пошлины за использование. Поэтому денежки мастера получают другими способами. Лакуной называется часть обычного пространства, попасть в которую без разрешения хозяев невозможно. Существующими маггловскими методами она не обнаруживается в принципе. Наш мир, со всеми его галактиками, черными дырами и квазарами, можно поместить в чайной чашечке, если только найдется мастер, сумеющий его свернуть правильным образом. Чтобы создать лакуну, сворачивать приходится намного меньше, поэтому умельцев хватает. Косой, например, целиком находится в лакуне, дома многих семей тоже.
Холды встречаются реже, но и стоят дороже. За кубический метр лакуны мастера берут сто галеонов, у холдов цена за куб начинается от пятисот. Сложность работы намного выше, безопасность тоже, равно как и удобство. Представьте себе одно и то же место, только расслоенное на пласты, на первом из которых живут магглы, на втором стоит дом магов, на третьем родовой алтарь с источником и так далее, вплоть до дюжины. Причем им одинаково солнышко светит, дождик поливает, звезды сияют и маггловские самолеты можно разглядеть во всех подробностях, хотя бомба из того самолета если упадет, то только на первый пласт, остальные не пострадают. Если, разумеется, настройки установлены правильно. Мэноры абсолютно всех старых родов расположены внутри личных холдов, что в сочетании с личными источниками превращает их в мощнейшие крепости, взять которые без предательства невозможно.
— Скажешь тоже, сумки! – сухо рассмеялась Мэй. – Нет, он другим промышляет…
Оказывается, на рынке услуг мастеров-пространственников царит жесткая конкуренция. Крупные заказы появляются редко и быстро расхватываются гильдейцами, всякую мелочевку под тайник или скромное подсобное помещение способны создать многие чародеи. Есть еще артефакты по примеру моей сумки, но ниша по их изготовлению тоже плотно забита. Вот и приходится мастеру Брендану крутиться всеми возможными способами, зарабатывая внукам на подарки.
— Ты знаешь, что лакуну можно вскрыть снаружи?
— Никогда не задумывался, но звучит логично. Ломать проще, чем строить.
— Смотря что, — уточнила Мэй. — Если защита лакуны настроена на внутренний источник, взломщику придется повозиться.
— Мастер Брендан именно этим промышляет? – удивился я. – Помогает грабить особо защищенные дома?
С откровенным криминалом мне не по пути, о чем Мэй прекрасно знала. Поэтому знакомить с человеком, промышляющим воровством, вряд ли бы стала, хотя следовало уточнить.
— Насчет грабежей не слышала, вряд ли Брендан до такого опустится. Взламывать домишки ему приходилось, да, только обстоятельства там были особые.
Хоть что-то светлое.
— Брендан за любую работу берется, семья-то большая, — продолжала наставница. – Знакомых много, заказов тоже. Он, так сказать, специалист широкого профиля, вот и тянется к нему народ с вопросами. На днях приволокли старую карту с отметкой ухоронки, он сходил, проверил, вроде действительно есть. Вскрывать хочет.
— Коллега-кладоискатель, значит. Что ж, желаю удачи.
— Поучаствовать хочешь? – обыденным тоном вдруг спросила Мэй.
Я чуть изогнул бровь в молчаливом вопросе. Старуха только улыбнулась, и пришлось спросить вслух:
— Неужели ему нужен помощник?
— Ему нужен помощник с големом, — разъяснила Мэй. – Когда Брендану притащили карту Камбрии с отметкой тайника, он вспомнил, как ты монеты искал. Ну и решил, что такой талантливый парень может пригодиться.
— Ах, Камбрия, — протянул я, — и, небось, к северу от Карлайла?
— На северо-востоке.
— Ты серьезно считаешь, туда стоит соваться?
— Безусловно. Ты ж в лакуну влезать не будешь, да Брендан тебя и не пустит. Долю даст малую, если вообще даст, зато кое-каким приемам научит. – Она хмыкнула и откинулась на лавке назад. – Наблюдать за работой мастера само по себе полезно, а если он еще и объяснять согласен…
Аргумент весомый, не спорю. Однако прежде чем принимать решение, надо переговорить с самим мастером.
Поговорили, на следующий день. Брендан, который не сэр, а лорд, честно признался, что я ему, по большому счету, не очень-то нужен. Разве что в качестве «подай, принеси, не путайся под ногами», да и то — для этого у него внуки и зятья есть. Просто с некоторых пор он в тайники самолично лезть опасается. «Понимаешь, — объяснял он, — вскрывал я раз нечто похожее. Защиту установил, проход сделал, и только хотел внутрь идти, как вдруг из лакуны инферналы вылезли, целых шесть штук. Я их сжег, конечно, но перетрухнул здорово.» Поэтому сейчас, не желая наступать на старые грабли, мастер Брендан хотел подстраховаться и первым послать в тайник наблюдателя.
В принципе, он был готов просто арендовать голема, но такой вариант не устраивал уже меня. В текущем виде мои поделки не подходили и требовалось сначала их доработать под заявленные цели, кроме того, управлять ими тоже надо уметь. Доводы мастер принял. Мы договорились, что примерно за неделю я усовершенствую куклу, после чего мы вместе вскроем тайник, причем Брендан честно, без утайки объяснит, что он делает и зачем. Секреты, само собой, оставит себе, но теорию даст полностью. На деньги и материальные ценности я не претендую, зато имею право сделать копии любых книг, если таковые найдутся в схроне. Копии предназначены для личного пользования и в течение пяти лет не могут быть проданы или показаны лицам, не принадлежащим к семье Снейпов.
Современные ритуалы, во избежание ненужного внимания посторонних лиц, начинаются с заклинаний сокрытия. Надзор не дремлет, тревожная группа департамента магического правопорядка всегда готова переместиться на место потенциального преступления. Поэтому первое, что сделал мастер Брендан – установил защиту от внешнего наблюдения вокруг тайника.
Глядя на его действия, я испытал лютую зависть. Мастер не стал возиться с ритуалами, заклятьями, высчитывать нужное время и заниматься тому подобными вещами. У него имелся комплект из двенадцати ножей с нанесенными на них рунами, которыми он окружил лагерь, после чего просто активировал систему. Потрясающая работа, сложнейший артефакт, я даже теоретически не представляю, как такой создать.
Следующим этапом стала установка защиты вокруг тайника. У создателей лакун, по словам мастера, фантазия бурная, сюрпризы незваным гостям они готовят изощренные, начиная от банальных проклятий и заканчивая привязанными к месту демонами. Когда лорд Карнарвон гробницу того фараона вскрывал, не помню имени, так египетские маги влежку лежали – в последний момент успели чуму остановить. Поэтому к моменту появления прохода следует подготовиться тщательно, чтобы ничто изнутри в большой мир, особенно к нам двоим, не вылезло и не прицепилось.
Снова в дело пошли артефакты. Длинная веревка из шерсти единорога, медальоны с иероглифами на восьми сторонах света, тонкой работы статуэтка танцующей девушки со свирелью в руке. Устанавливал их мастер быстро, уверенными движениями, выдавая тем самым долгую практику. Попутно объяснял, какой элемент за что отвечает. Единорожья шерсть, вымоченная в магическом источнике и сплетенная девственницей, против тьмы, медальоны на случай стихийных ловушек, амулет от духов, амулет от болезней, оберег на случай прорыва из нижних пластов… Блин, сколько у него всего! Добиться того же эффекта можно с помощью рун, но становится страшно при мысли, сколько времени займет создание рисунка.
Установив блокаду, МакИверн на этом не успокоился. Смесью песка и пепла, извлеченной из сумки, он очертил еще один круг, причем двойной, и в промежутке между кольцами атеймом вырезал руны. Тоже защитные. Здесь, в закрытом от внешнего влияния месте, предстояло стоять и ждать результата мне. Рисковать мастер не собирался, равно как и позволять дилетанту путаться у него под ногами. Сам он с головы до ног облачился в комплект из драконьей кожи, став похожим на нечто среднее между водолазом и брутальным рыцарем из компьютерной игрушки, причем с сережками в ушах и с кольцом на каждом пальце. Я бы назвал его параноиком, но человек явно знал, что делал.
Начали мы ранним утром (мы – потому что я тоже внес скромную лепту в качестве носильщика-подавальщика) и закончили примерно в районе семи часов вечера. Солнышко на небе светило ясно, часовой отдых и обед позволили восстановить силы, так что особых препятствий для начала Брендан не видел. Время особой роли в данном случае не играет, разве что ночью тайники вскрывать не принято.
Я залез в предназначенный мне круг и приготовил голема, мастер встал возле будущего входа в лакуну и принялся колдовать. Его палочка двигалась медленно и плавно, выплетая непрерывную вязь заклинаний, сопровождавшуюся монотонным речитативом на гаэлике. Впрочем, периодически в речи проскакивала и латынь, и неизвестный мне мелодичный язык. Над землей, примерно на высоте колена, наливалась синевой и постепенно превращалась в воронку расплывчатая клякса, вслед за взмахами палочки увеличиваясь в размерах. Кляксу снаружи прикрывал односторонний прозрачный щит, на тот случай, если воздух внутри отравлен (да, и такие подарки случаются). Наконец мастер Брендан, не прерывая песнопения, взмахнул свободной рукой, подавая мне знак, и я направил голема в проход, к тому времени достигший тридцати сантиметров в диаметре. Калиточка есть, а вот дверь делать еще рано.
Внутри игрушка пробыла недолго. Благодаря разработанной для Морского Змея системе внешнего наблюдения мы могли осмотреть содержимое лакуны, не подвергая себя угрозе, максимум, что грозило наблюдателям – треснувшее зеркало, один из элементов системы. Попутно голем обнаружил наличие мощного магического фона и несколько сложных заклятий на основе рун, тут же идентифицированных мастером. Тайник оказался маленьким, три шага в длину и примерно метра два в высоту, все его содержимое состояло из массивного сундука и стоящей сверху шкатулки.
— Кажется, ничего серьезного, — тихо пробормотал мастер. – Можешь посмотреть, что за сундуком?
Я послал голема в обход. Костяной шпион с трудом протиснулся между бортом сундука и темно-серого цвета пленкой, служащей стеной, и с его помощью мы тщательно осмотрели пол.
— Ничего. Странно.
— Почему?
— Ловушек не вижу, — пояснил взломщик. – Ни механических, ни совмещенных. Я не помню ни одного случая, чтобы создатель тайника ограничился одними проклятьями.
Иными словами, ловушки очень хорошо спрятаны.
— Голем может прикрепить веревку к сундуку, и мы сдернем его с места. Прямо отсюда.
— Давай попробуем, — почесав бороду, согласился Брендан. – Вдруг что полезное получится.
За веревку мастер тянул сам, мне по-прежнему не разрешалось выходить за пределы личной защиты. Сундук развернуло, от рывка накренившаяся шкатулка соскользнула с крышки и упала на землю, оставшись закрытой. Впрочем, своей цели мы добились, потому что взлетевшее в воздух облачко серого порошка ничего приятного нам не сулило.
— Повезло, что огненные зелья долго не хранятся,— выдал мастер, глядя на раскрошившееся зеркало. Голем, надо полагать, придется делать новый. – Отделались легким испугом.
— Думаете, сундук и шкатулка не пострадали?
— Они хорошо защищены, Прах Мертвеца с ними не справится. Ладно, что отсюда можно сделать, мы сделали, — он поднялся и вышел из круга, встав напротив продолжающего сиять густым синим светом прокола в никуда.
Если вы думаете, что он вот так просто расширил лазейку и превратил ее в полноценный проход, то глубоко ошибаетесь. Сначала внутрь полетели заклинания – против ядов, патронус, от болезней, очищающие и многие другие, по большей части мне неизвестные. И только закончив весь комплекс, к слову, весьма сложный и энергоемкий, мастер Брендан расширил калиточку до полноценной двери. Причем внутрь он по-прежнему не заходил и щит не снимал до последнего. Да что я говорю! Он издалека обвязал сначала шкатулку, потом сундук веревкой, с помощью заклинания, и вытащил их в обычный мир, убедился, что лакуна пуста, и снова запечатал ее обратно.
— Взломщики проклятий, Хальвдан, — глухо усмехнулся из-под маски мужчина, — бывают двух видов: осторожные и мертвые.
— Мне уже можно выходить? – уточнил я.
— Подожди еще немного.
Добыча обвязывается еще одной веревкой, точнее говоря, опутывается целой сетью, сверху мастер кладет порт-ключ в виде свечки. Активация, и без хлопков или иных внешних эффектов получившийся сверток исчезает. Брендан опять начинает размахивать палочкой, убирая магический фон.
— Вот теперь все, — спустя несколько минут он устало садиться на пенек.
Мастер только теперь стягивает маску, открывая вспотевшее, с глубокими синими кругами под глазами лицо. Борода свалялась и висела комками, румяное лицо побледнело, скулы заострились и торчали углами. Еще бы, столько колдовать! Даже с учетом родовой магии, подпитывающей своего носителя, нагрузка на мага шла огромная.
— Вы не будете вскрывать сундук и шкатулку здесь?
— Они наверняка заговорены от воровства и откроются только хозяину или истинному наследнику, — вяло махнул рукой мастер. – Чужие руки откусят, или содержимое уничтожат. Все дома.
— Стоило ли использовать порт-ключ? Он зарегистрирован?
— Нет, но его не засекут, — мужчина порылся в кармане, вытащил флакон с укрепляющим зельем и быстро опустошил. – Собирай артефакты. Сейчас отдохну немного, и можно уходить.
Любопытство меня глодало, но не слишком, ибо меньше знаешь, крепче спишь. Да, хочется посмотреть, какие трофеи вытащил Брендан из ухоронки, очень хочется, и что? Я и так сегодня получил достаточно. Наблюдал за работой профессионала, выслушал хорошие объяснения увиденному, позже, когда мастер разберется, смогу сделать копии всех найденных книг. Обмана я не боялся – магический договор не позволит утаить ни листка литературы. А что там еще в сундуке навалено… Перебьюсь. Сгоревшего, вернее, превратившегося в набор мертвых деталей голема жалко, доставать его останки мы не стали, ну да ладно. Сделаю еще.
Артефакты я собирал и укладывал в сумки в полной темноте, причем внешний круг, те самые рунные ножи, оставил нетронутыми. Завтра мастер Брендан вернется сюда и подчистит возможные следы, до тех пор защиту от надзора лучше не снимать. Уборку закончил часов в одиннадцать и мы аппарировали в поместье МакИверов, опять-таки с помощью порт-ключа. Вот очередной пример того, что систему можно обмануть, если понимать, как она работает, и обладать нужными умениями.
Незарегистрированные порт-ключи. Запретная магия. Вскрытие чужой лакуны без разрешения, да еще и в зоне особого внимания аврората. Самолично, меньше чем за сутки, с сомнительной помощью одного подростка. Не потревожив заклинаний отдела тайн и, уверен, не оставив следов.
И ведь таких добродушных дедушек, избегающих популярности и тихо растящих внучков в родовых поместьях, в Британии не один десяток.
История сия, поучительная и таинственная, продолжилась ровно через неделю.
Я редко приглашаю кого-либо к нам домой. Отец волшебникам не доверяет, побаивается, его страх выливается в агрессию, приводящую к скандалам. Мама рада видеть только тех, кто не поминает всуе имя Эйлин Принц, а таких мало. Мелкий, разумеется, от гостей из магического мира в восторге, тут ничего не скажешь. В результате навещают нас немногие и желательно по делу, исключение составляет Мэй, умудрившаяся найти общий язык со всеми членами семьи, да еще и в соседний с нашей гостиницей ресторанчик куриные яйца продавать.
Брендан МакИвер (подозреваю, у него есть еще несколько имен в промежутке, которые он не любит) куда дружелюбнее. Его дом, судя по косвенным признакам, посещают намного чаще, и не обязательно близкие друзья. Знакомые, клиенты, учителя детей, поставщики ингредиентов или кто там еще может быть, но точно – не чиновники. Люди, никоим образом не связанные с официальными структурами. Это может быть связано и с тем, что жители Уэльса всегда стояли наособицу, и с нежеланием светиться перед министерством. Все-таки бизнес у мастера специфический, если не сказать противозаконный.
Поэтому беседовали мы на его территории, в комнате, служившей одновременно и кабинетом, и гостиной, и частью библиотеки. Да, планировка дома далека от классической.
— Книжек в той ухоронке нашлось ровно две.
Мастер затянулся длинной трубкой, выпустил клуб ароматного дыма и задвигал ящиками стола. В ответ на его поиски магия вокруг колыхнулась.
— С первой вопросов никаких, обычный травник, разве что страницы ядом пропитаны. Ну, разберетесь. А вот со второй возникли сложности…
На столешницу легли две книги в массивных кожаных переплетах. Мастер Брендан руками, одетыми в перчатки, придвинул одну из них поближе, пробежался пальцами по корешку, нажимая на драгоценные камни в определенной последовательности. С сухим щелчком расстегнулся железный замок.
— Ума не приложу, парень, как ты будешь ее копировать.
Я провел рукой над чистыми листами, достал палочку, проверил с ее помощью. Сглотнул внезапно пересохшим ртом.
— Это же не кодекс, нет?
— Нет! – расхохотался мастер. – Конечно, нет! Но определил ты правильно, книжка одушевленная.
Не сказать, что мне сильно полегчало.
Хотя все-таки полегчало.
Существуют области магии, которые, несмотря на колоссальное количество исследований, давших практические результаты, по-прежнему остаются загадкой. Как правило, все они так или иначе связаны с душой. Почему некоторые люди (или, может быть, все?) способны перерождаться? Что происходит с личностью после смерти? Нет ответа.
Люди, посвятившие себя искусству, причем не обязательно маги, при соблюдении некоторых условий способны в прямом смысле вложить душу в свое творение. Создать шедевр, несущий отпечаток личности творца. Это не имеет ничего общего с созданием крестража, вложение души считается светлейшей магией и человек, сотворивший хотя бы один одушевленный предмет, пользуется почетом и уважением. Художники, рисующие живые портреты, известны наперечет, но каждый такой художник способен сотворить не более семи-восьми портретов за жизнь. Душа восстанавливается медленно. Точно так же кузнец не может выковать больше десятка одушевленных мечей, а мастер артефактор создаст примерно столько же амулетов.
Ситуация с книгами еще веселее. Изредка находятся маги, достаточно честолюбивые, чтобы желать оставить после себя весомое наследие, достаточно опытные, чтобы понимать, как это проделать, и достаточно безумные, чтобы решиться. В книгах хранится знание создателя. Все или частично, зависит от его желания. Ритуал, исходя из описания, сложный и опасный, велика вероятность сойти с ума или потерять память, и все равно проводят его регулярно. Почему? Желание получить бессмертие, пусть и в специфической форме, желание найти преемника, даже после смерти. Как ни парадоксально, часто одушевленные книги создают темные маги. Когда понимают, что пришла пора лечь в земельку, а достойного ученика нет, книга становится для них лучшим выходом. Вроде и знания оставил, и в то же время кому попало они в руки не дадутся – слабого мага книжка превратит в пускающего слюни дебила.
И, да. Копировать их нельзя.
— Так что делать-то будем, парень?! – откровенно усмехался мастер.
Убивать он меня, похоже, не собирался. Заключенный между нами договор гарантировал конфиденциальность, рассказывать третьим лицам о находках я не имею права под угрозой лишения магии или, как минимум, ее ослабления. Но мы не рассчитывали, что найдем одушевленную книгу! Я понятия не имею, сколько она может стоить, ни разу не слышал, чтобы их продавали. Много, очень много.
— Я правильно понимаю, книгу вы продавать не намерены?
— Нет, конечно, — покачал головой Брендан. – Такое сокровище.
— Тогда предлагаю заключить дополнительное соглашение к договору, — предложил я. — Книга остается у вас, но я и члены моей семьи имеем право читать ее по первому требованию.
— Свихнуться не боишься? Амулеты здесь не прокатят.
— Лет через десять я намерен стать мастером окклюменции. Тогда и прочту.
— Хорошая цель, — согласился собеседник. – Полезная. Только те десять лет еще прожить надо. В тишине, спокойствии, желательно под непреложным обетом.
Короче говоря, мы сторговались. Брендан МакИвер разрешал читать одушевленную книгу, совместно найденную нами в лакуне, но не когда угодно, а не чаще одного раза в неделю, и не всем членам моей семьи, а только мне, матери и брату. Будущие дети не в счет. Со своей стороны, я дал непреложный обет молчать о самом факте наличия у него книжки (одного только договора мастер считал недостаточным, и его можно понять) и потребовать таковой же у родственников, если и когда поделюсь с ними знанием.
Повезло. Мастер Брендан оказался приличным человеком.
Для семей, в которых есть хотя бы один ребенок, приход лета помимо прочего означает наступление каникул.
Мама сделала выводы из прошлого сезона и в этом году наняла кухарку, миссис Фокс. Пожилая магла занималась обедом и ужином, приходила часам к двенадцати и уходила в восемь, накормив жильцов. В этом году мы повысили ценник, убедившись, что туристы с охотой едут в семейный отель, в результате клиентура стала более представительной и обеспеченной. Именно то, что нужно – гостиница маленькая, предназначена для семейного отдыха, много людей туда не заселишь.
С появлением миссис Фокс неизменными остались только завтраки, и слава богу. Ничего плохого не хочу сказать о маминой готовке, по сравнению с моим детством прогресс феноменален, но лучше бы ей в делах гостиницы ограничиться финансовой частью. Ну и уборкой, благо бытовые заклинания усилий требуют мизерных. Если в один прекрасный день Эйлин Снейп избавится от проклятий, то, по ее громкой клятве, в доме появится домовик, а до тех пор будем обходиться обычной прислугой.
С проклятьями дело двигалось, и неплохо. Снять их можно либо самостоятельно, либо за очень большие деньги. Первый путь разрабатывала мама, с недавних пор крайне трепетно относясь к моим попыткам принять участие, зато денежный вопрос понемногу решался в нужную нам сторону. И я имею в виду вовсе не доходы от гостиницы, весьма неплохие. Успешные испытания Морского Змея вдохновили отца на борьбу с маггловской бюрократией, и сейчас он в экстренном порядке изучал управление маломерными судами и рылся в архивах, выискивая наиболее перспективные кладбища затонувших кораблей. Приобретение катера тоже оказалось делом непростым и требовало соответствующего бумажного оформления. Если все пройдет, как надо, мы получим хороший источник дохода и наймем опытного ритуалиста, благо, выходы на нужных людей у меня уже есть.
Таким образом, пока родители были заняты, на мне оставался Сев.
Особого пригляда мелкий не требовал. Гулял с приятелями, показывал постояльцам окрестности, словом, развлекал себя сам. Тем не менее, мама оценила наш прошлогодний поход и намекала, что в этом году не худо бы повторить. Ей тогда понравились как мои разумные действия, так и довольная мордаха мелкого, взахлеб фонтанировавшего эмоциями.
И мы сели держать совет, куда отправиться на сей раз.
— С палаткой по Шотландии пройтись еще успеем, — объяснял я расклад Севу. – Там пока холодновато.
— Может, на континент съездить?
— В Париж, в магический квартал? Вариант, — согласился я.
— Еще можно в Карлайл поехать, — воодушевился мелкий. – В музей сходим!
— Мать не позволит. У Принцев с Камбрией особые отношения со времен прапрадедушки Огастуса, изучавшего Красный камень.
— Он что, погиб?
— Нет. Но и живым его тоже не назовешь. До сих пор.
— Это как? – озадачился брательник.
— Без понятия. Мама сказала, он очень плохо кончил.
Сидхе из нашего мира уходили долго. Первыми открыли врата правители обоих Дворов, Благого и Неблагого, следом за ними потянулись князья отдельных холмов, последними на дорогу вступили одиночки, уединенно жившие в лесах. Несмотря на упорные слухи о ходящих среди людей высших ши, последний задокументированный случай встречи с представителем дивной расы зафиксирован в одиннадцатом веке. Сидхе ушли.
Однако остались их ученики.
Полукровок сидхе в обычном понимании не существует, дети от связи старшей крови и человека наследуют физические черты только одной расы. Магически – да, они всегда одарены и сильно, но внешне они или однозначно люди, или однозначно ши. И если полукровки-дивные ушли вместе с дворами в иной мир, то полукровки-люди зачастую предпочли остаться здесь. Потомки Благих расселились по Англии и Ирландии, ученики и дети Неблагих обосновались в Камбрии, где создали нечто вроде подобия системы скрытых холмов.
За два века, девятый и десятый, злобные камбрийские засранцы настолько достали островных магов, что гасили их, не считаясь с потерями. Причем дрались все, в войне приняли участие даже нелюди, даже затворники из первой волны, запершиеся в горных шотландских долинах. Если кто из учеников Неблагих и уцелел, то был вынужден бежать на континент, во всяком случае, в Британии о них больше не слышали. Зато в Камбрии осталось их наследство – многочисленные лакуны и холды, частично разграбленные, а частично нет. Нормальные маги в них не суются, потому что фантазией их создатели отличались жутко извращенной и шансы исследователя погибнуть колеблются в районе пятидесяти процентов. Более того, ловушки, вроде бы обезвреженные, вполне могут внезапно сработать еще раз.
Мастер Брендан, к примеру, в Камбрии работает редко и по конкретным наводкам. Он сам признавался.
Вполне естественно, что такая специфическая область, веками служащая надежным источником артефактов темной направленности, находится на особом контроле у Министерства. Причем Визенгамот, по любому другому вопросу упоенно собачащийся с министерскими чиновниками, финансирование наблюдателям утверждает почти без рассмотрения. Однако ни центральный офис в Карлайле, укомплектованный штатом сильных волшебников, ни патрули, ни усилия отдела Тайн надежно перекрыть кислород самоучкам или незаконным исследователям не могут, инциденты периодически случаются.
— Знаешь, кроме как во Францию, надолго нас никуда не отпустят, — подытожил я короткий мозговой штурм. – Другие европейские страны отпадают, с ними нет постоянных портальных путей. В Ирландии англичан недолюбливают, в Штаты перемещаться дорого.
— А по Британии просто поездить?
— Один день, туда-обратно на «Ночном рыцаре». Если хочешь, в Уэльсе в драконьем заповеднике побываем.
— Хочу! – мигом заявил мелкий. – А во Францию надолго поедем?
— Там видно будет.
Отпустили нас на две недели.
Магическая география Франции принципиально отличается от британской. У нас на острове есть Лондон, центр деловой и общественной активности, и есть все остальное. Хогсмид, Годрикова впадина, Оттери Сент-Кэчпоул и другие деревни, безусловно, занимают важное место в жизни магического сообщества, но на общее состояние страны они не влияют. Во Франции дела обстоят иначе.
Париж. Марсель. Везуль. Столица, крупнейший торговый центр и, пользуясь маггловскими терминами, самый известный в Европе промышленный район.
Министерство Магии, расположенное в Париже, в своих решениях вынуждено учитывать мнение могущественной Гильдии Торговцев, чуть ли не с римских времен обеспечивающей доставку африканских и левантийских товаров в западную Европу. Торгаши, в свою очередь, периодически бодаются с Советом Мастеров Франш-Конте, крупнейшим объединением артефакторов Франции, Швейцарии и Германии, в прежние времена дело до войн доходило. Еще есть полувассальная Андорра, Лига Чистых Лангедока, общины нелюди, друиды Броселиана и другие силы, достаточно влиятельные, чтобы воздействовать на политику министерства. Жизнь бьет ключом, иногда кровавым. Собственно, только внутренняя разобщенность мешает французам диктовать Международной Конфедерации Магов, какие законы той следует принимать.
Я бы с удовольствием побывал в окрестностях Везуля. Несмотря на обоснованную гордость за свои изделия, объективно следует признать, что они не дотягивают до уровня хотя бы подмастерья. К сожалению, обзавестись полезными связями за короткий срок едва ли возможно, да и целью своей мы поставили отдых, поэтому решили ограничиться Парижем и Марселем. Впрочем, зарубку в уме я сделал.
Столичный магический квартал отличался от нашего, и сильно. Во-первых, в нем значительно больше выходов в маггловский мир, и они прилично выглядят. Никакого сравнения с «Дырявым Котлом». Не знаю, как обстоят дела с безопасностью, наш-то старина Том оказался неплохим спецом по невербалке и в целом личностью непростой, а здешние проходы тоже расположены по большей части в кафешках, но полагаю, местные справляются. Во-вторых, в волшебном Париже много улиц. Они в основном узенькие и короткие, буквально в пару домов, зато на их перекрестках расположены площадки с фонтанчиками, торгующими всякой съедобной мелочью киосками, булочными со свежим хлебом, памятниками и тому подобным. Заблудиться легко. Без трущоб наподобие нашего Лютного, конечно же, не обошлось, они расположены на окраинах квартала и туда мы не совались.
Поездка началась забавно. Бывалые люди в лице знакомых контрабандистов дружно уверили меня, что места в гостиницах найти легко и заранее заказывать ничего не надо. Мол, палочку зарегистрируй, а дальше все просто. Ничего подобного! Мы обошли все приличные гостиницы и везде нам отвечали, что все занято. У них, оказывается, проходят сразу два симпозиума по чарам, приезд делегации из египетского министерства, фестиваль традиций восточной Европы и четвертьфинал по квиддичу. Посмотреть дебильную игру притащилась куча народу, болельщики заняли две трети мест.
Не сказать, что день прошел зря – пока искали свободный номер, мы много где побывали и разного интересного посмотрели. Не в плане истории, а на практике. В портальном зале стоял киоск с путеводителями и сувенирной мелочевкой, так мы купили журнал и по нему ориентировались. На министерство поглазели, в местный филиал Гринготтса зашли, поинтересовались, можно ли снять деньги с английского счета. Оказывается, можно. Еще французские гоблины пересылают в головной офис посылки, беря за то приемлемую плату и не уведомляя власти о содержимом. Только проверяют, нет ли чего запрещенного законодательно. В ресторанчике посидели, отдохнули, по магазинам прошлись, вышли в обычный мир, залезли на Эйфелеву башню… Ближе к вечеру нам надоело без особого смысла шляться по городу, и мы переместились в Марсель.
Конечно, имея в загашнике незарегистрированную палочку, Голос Власти, способности начинающего легилимента и просто палатку в безразмерной суме, обеспечить себя ночевкой просто. Чисто технический вопрос, было бы желание. Но нам, обоим, хотелось на солнышко, поближе к теплому морю.
Гостиницу в Марселе мы нашли быстро, и по приемлемой цене. В последнее время отдыхающие полюбили курорты Греции и Туниса, министерства этих стран активно развивают туризм, не обращая внимания на пертурбации в политике магглов. Так что мы заселились, быстро поужинали и отправились спать, оставив изучение города на завтра.
Изучение началось в восемь утра с пляжа и, собственно, на нем же закончилось. Впервые в жизни попав на теплое море, мелкий не хотел вылезать из воды, приманить его удалось только огромной порцией арбуза. Наплававшись и обожравшись, он наконец-то успокоился и прилег в тенечке под тентом – действие противосолнечной мази тоже имеет свои пределы. Я валялся на шезлонге рядом, с удовольствием обозревая стройные фигуры девушек и прикидывая, на кого бы скинуть Сева. Он, само собой, скоро найдет себе приятелей, парень он общительный, просто хотелось бы, чтобы родители его новых друзей оказались людьми ответственными.
Кстати, по поводу купальников. Магическая мода консервативна, сама идея совместных пляжей для мужчин и женщин пришла от магглов и до начала двадцатого века считалась чем-то возмутительно-развратным. И это несмотря на проникшие в Европу с востока тантрические практики и древние кельтские ритуалы плодородия с обязательным сексом на алтаре, иногда групповым! Про темные обряды вообще молчу. Волшебники, похоже, тоже придерживались принципа «мухи отдельно, котлеты отдельно» и не смешивали магию и мораль, по-разному воспринимая одно и то же действие, но совершённое при разных обстоятельствах.
Поэтому сейчас на пляже девушек в раздельных купальниках не было, к несказанному расстройству мужской части. Представительницы старшего поколения вовсе щеголяли в легких платьях, подставляя под солнце в лучшем случае щиколотку, на их фоне закрытые «футляры» ярких расцветок на моих сверстницах смотрелись настоящим экстримом. Я уже слышал краем уха, что молодые маги все чаще предпочитают посещать пляжи обычных людей и, вспоминая шествующую по планете моду на «бикини», прекрасно понимаю, почему. Да я бы и сам пошел, если бы не мелкий.
Справа от нас, тоже под тентом, расположилась семейная пара. Усатый пузанчик в полосатом трико до колена и с короткими рукавами, и его супруга – почтенная матрона в светлом платье. Между собой они переговаривались на каком-то из скандинавских языков, причем мужчина периодически эмоционально взмахивал руками.
— Вот сейчас сама убедишься, — внезапно перешел он на английский, разворачиваясь к потягивающемуся Севу. – Молодой человек, вы мне не поможете? Не знаете ли, какая вода используется в зелье забывчивости?
— Вода Леты, две капли, — о зельях Сев готов говорить всегда. – Хотя можно использовать обычную речную, в которую несколько раз пульнули Обливейтом.
— В самом деле?! – неподдельно удивился усач. – Никогда не слышал.
— Ну так рецепт усложняется, и личной магии больше вкладывать надо.
— Да, это не для начинающих. А чья слизь используется в усыпляющем?
— Вы б еще спросили, где найти безоар, — фыркнул мелкий. – Флоббер-червя, естественно!
Толстячок засмеялся и принялся задавать вопросы по зельеварению, постепенно поднимая сложность, Сев с готовностью включился в игру. Дошли они примерно до третьего курса Хогвартса, известного мелкому в основном теоретически (на практику не всегда хватало силенок), когда заспорили по какому-то малозначимому вопросу. Вроде бы обсуждали различия между морочащей закваской и дурманящей настойкой. Спор постепенно перерастал в ругань, я обеспокоенно зашевелился, готовясь вмешаться. Жена усача поймала мой взгляд и успокаивающе покачала головой, показывая, что все нормально и волноваться не о чем. Спорное мнение.
— Сообщите свой домашний адрес, — запальчиво предложил мелкий. – Я вышлю на него таблицу соответствия ингредиентов, вы, похоже, ее никогда не видели!
У толстячка от возмущения брови встали дыбом.
— Я не видел таблицу соответствия?! Я не видел таблицу?! Да я! – готовящийся спич прервало громкое покашливание жены. – Может, вы мне еще порекомендуете учебник Шкловского почитать?
— Шкловский — придурок! – выдал Сев.
— Точно, придурок. Так! – опомнился его взрослый собеседник. – Молодой человек! Не смейте оскорблять уважаемого мастера, пусть и пропагандирующего… э… нестандартные идеи!
— Северус.
Многоопытный мелкий, прежде чем обернуться, отодвинулся в сторонку. Предосторожность ему не помогла – я дотянулся.
— Ай!
— Что я говорил насчет языка?
— Я больше не буду, — Сев потер ладошкой лоб.
— Простите моего брата, сэр, — на правах старшего извиняться пришлось мне. – Он иногда увлекается.
— Ничего страшного, — махнул рукой толстячок. – Я тоже не всегда слежу за словами.
Курт и Клара Нильсены оказались именно теми людьми, которые были мне нужны. Взрослые, ответственные, не возражающие изредка посидеть с любознательным ребенком. Утро они проводили на пляже, обедали, часок отдыхали, потом гуляли по городу до ужина – устоявшийся график, тихий спокойный отпуск.
Мне в тот момент было четырнадцать. Поганый возраст, когда мальчик уже понимает, что ему нужно, а девочки вокруг хотят большой чистой любви. То есть мальчик, на словах, хочет того же, но на самом деле ему нужна маленькая и грязная. Общаться со сверстницами бессмысленно, на малейшие намеки они реагировали тотальным румянцем и обвинением в хамстве, более взрослым девушкам был неинтересен уже я. Разумеется, всегда есть бордели, тем более в портовом городе-то, однако посещать их мешала элементарная брезгливость. Пока не приперло, буду избегать.
Выручили хиппи. Их движение сейчас как раз переживало расцвет, количество коммун ширилось, они вырастали по Европе, словно грибы после дождя. Я вписался в ближайшую и по ночам, уложив Сева спать, оттягивался с веселыми беззаботными девчонками. Танцы на песке, восточная музыка, выпивка, наркотики, разговоры о естественном ходе вещей, природе и внутренней свободе… Трава продавалась по бросовым ценам и не считалась чем-то особенным, наркотой в коммуне называли мескалин, ЛСД и что-то тяжелое. Я ограничивался травкой, тщательно выверяя дозы – духу-покровителю нравилось смотреть на пляшущих людей.
Помимо приятного общения с девушками, у хиппи было, чему поучиться. Травы, массаж, акупунктура, шиацу, аюрведа, тай-чи, йога, суфийские танцы – вот далеко не полный список того, чем занимались ребята в коммуне. Не все, далеко не все, большинство ограничивалось триадой «секс-наркотики–рок-н-ролл», однако тех, кто реально пытался что-то понять, тоже хватало. Некоторые вещи работали. Ночные пляски здорово походили на ритуалы шаманов и оказывали схожий эффект, привлекая любопытных духов, практики йоги отзывались приятной болью в магическом ядре, а теория фен-шуй неплохо накладывалась на раздел ритуальной магии, обеспечивающий защиту жилища. Надо бы подробнее изучить, если возможность представится.
Неделя прошла быстро и весело. Обычно после завтрака мы шли на пляж, купались и валялись на песке, потом обедали, часок отдыхали и шлялись по городу до самого вечера. Иногда одни, иногда в компании. Познакомились с одним парнем из местных, так он поводил нас по умеренно-злачным местам магического Марселя, показал «достопримечательности», обычно туристам не демонстрируемые. Ничего особенного, просто кусочек жизни, скрытый от постороннего взгляда.
По лавкам прошлись, само собой. Очень много книг на арабском, не меньше, чем на латыни, в затылок лидерам дышат древнегреческий и иврит. Продавцы говорят, набирает популярность русский – после войны с Гриндевальдом европейские власти запретили исследования по ряду направлений, в то время как русские поступили строго наоборот. Загадочная славянская душа… Огромный выбор артефактов со всего мира, ингредиенты, наставления по редким видам магического искусства, животные в клетках, предлагающие свои услуги филиалы разнообразных Гильдий, больница, ритуальный зал, готовый принять гостей. Культурной программой пожертвовали в угоду покупкам, на развлечения денег не осталось.
Вечером, после ужина, наступало мое время. Уложив набесившегося Сева спать или сдав его надежным знакомым из числа родителей сверстников, я удирал к хиппарям. Мелкий дал слово не снимать следящие амулеты, не выходить за территорию отеля и при первых признаках опасности звать на помощь. Для своего возраста он очень разумный парень, рос в весьма непростом районе с богатыми криминальными традициями, плюс семья у нас, мягко говоря, не из святых состоит. Его можно было бы и одного оставлять. Тем более, что в Марселе очень давно не случалось похищений детей, я специально узнавал.
И все-таки в данном вопросе лучше перебдеть. Дите должно находиться под присмотром! Официальная статистика может не учитывать пропаж магглорожденных или просто одиночек, а у нас в Лютном торговля частями тел магов – бизнес столь же рискованный, сколь и выгодный. Кроме того, любой ребенок обладает феноменальной способностью найти неприятности на ровном месте, поэтому я предпочитал отправляться решать свои половые и коммуникационные проблемы ночью, когда мелкий засыпал. Самому выспаться можно и утром, на пляже.
Мы, возможно, задержались бы еще на пару-тройку деньков. Родители не возражали. Если бы я не прочел ту статью в «Ежедневном пророке» и меня не залихорадило.
Понятия не имею, кто оставил газету на стойке, скорее всего, кто-нибудь из жильцов. Портье сказал, отель выписывает только местные издания. Я, разумеется, заинтересовался, увидав знакомое название, и быстро пролистал заголовки. Реформы Министерства, гастроли Селестины Уорлок, выписан ордер на арест Томаса Марволо Риддла… Глаза просто прикипели к последней статье. Короткая заметка, будто бы не сообщающая о чем-то особенном: аврорат получил приказ арестовать многообещающего консервативного политика Томаса Риддла, также известного как самозваный «Лорд Волдеморт». Краткая биография, напоминание о неизвестном происхождении, политическая программа.
Началось.
Первое побуждение – схватить Сева в охапку и рвануть домой, предупредить родителей. Я даже вскочил со стула, но вовремя остановился. Так, стоп. Спокойнее, спокойнее… Газета вчерашняя, еще ничего не произошло, время есть. Спешить не обязательно. Война начнется не сразу, напряжение будет нарастать долго, стороны сделают не один десяток ходов. А что сейчас делать мне? Не суетиться.
Холодный душ помог справиться с выплеском адреналина, я снова рассуждал здраво. О продолжении отдыха, разумеется, теперь речи не шло. Но и возвращаться в Англию раньше срока смысла нет, в нашем случае три лишних дня ситуацию не изменят. Что потом? Может, отправить мелкого в Дурмштранг? Тогда я не смогу отслеживать ситуацию в Хогвартсе и, следовательно, воздействовать на нее. Наложить на дом обереги посильнее? Само собой. Думай, голова, красивую кепку куплю.
Последствий короткая истерика не имела, мы вернулись в Британию вовремя. Перед отъездом даже зашли в марсельский филиал Гринготтса и переслали на основной счет в Лондоне сделанные за время отдыха покупки. Забавный юридический казус: проверка посылок проходит по законам страны отправления. То есть предметы, запрещенные в Англии, но разрешенные во Франции, можно совершенно легально переправить в личный сейф, и правительство о том ничего не узнает. Гоблины не сообщают, что конкретно передают по своим каналам, это считается банковской тайной.
Перед отъездом Северус получил от мистера Нильсена визитную карточку и разрешение обращаться при необходимости. Дескать, если вдруг возникнет умный вопрос по зельеварению и не только, на него с радостью ответят. На белом прямоугольнике четким шрифтом было написано: «Курт Нильсен, мастер зельевар, председатель Гильдии Зельеваров Дании и Шлезвиг-Гольштейна». Пляжные знакомства они такие… пляжные.
Итак, большой палец отвечает за целеуказание, в то время как средний служит заменой палочки. Движения минимальны, вербальный компонент значительно упрощает формирование рунной цепочки на последнем этапе и фактически служит спусковым крючком, запускающим заклинание. Сложновато, конечно, конструкция получается громоздкой и для боя не подходит, зато в качестве подленького сюрприза она идеальна.
Создание новых чар почему-то считается занятием сложным и доступным только мастерам. Да ничего подобного! Простейшие бытовые заклинания способен разработать обычный выпускник Хогвартса, при условии, что он достаточно внимателен, настойчив и осторожен. Последнее особенно важно, техникой безопасности, несмотря на малые концентрации задействованных энергий, пренебрегать нельзя. Еще требуется хорошее знание рун, потому что матрица разрабатывается на их основе и только потом конвертируется в вычурные узоры палочкой и словесную формулировку.
Материнская кровь сказывается. Принцы всегда хорошо разбирались в чарах.
— Папа, — испытания на манекене прошли успешно, следовало переходить на людей. — Тебе никому нагадить не надо?
— Смотря чем, — поосторожничал отец.
— Я заклинание придумал. Поток сжатого воздуха возникает у человека между ног и с силой выстреливается в пах, получается своеобразная «воздушная пушка». Проверить надо бы.
— Сын, ты садист, — помолчав, сообщил Тобиас.
— Садистом я был бы, рассказав и показав маме, — открестился я от характеристики. — Она бы точно нашла, куда эти чары применить. То есть к кому.
Отец поежился. Маму нельзя назвать вспыльчивой женщиной, просто иногда ее заносило, и тогда мужчины семейства Снейп предпочитали сидеть тихо, как мыши. Причем магию она не применяла, ей хватало подручных предметов. Но ведь все когда-нибудь случается в первый раз?
— Нет, Халь, — предпочел соскочить с темы Тобиас. — Таких врагов у меня нет.
— Повезло. Ну, придумаю что-нибудь, когда из моря вернемся. Так мелкого берем или нет?
— Берем. Погода хорошая, далеко отплывать не станем. Утром выйдем, возле бережка пройдемся и к ужину обратно.
— Он будет канючить дать у штурвала постоять, — улыбаясь, предупредил я.
— Дам, что же не дать? — не повелся на подначку отец. — Пусть привыкает.
Мы купили-таки катер. Продавец обзывал его моторной лодкой итальянской постройки и клялся, что состояние идеальное, хотя приглашенный в качестве эксперта знакомый отца сходу нашел несколько недостатков. С учетом ремонта и профилактики, покупка обошлась в тысячу фунтов. Мне катерок нравился: сорок футов длиной, мотор мощный, топливный бак большой. Правда, каюта маленькая и двухметровый голем поместился в ней с трудом, но ведь поместился же. Если дела пойдут нормально, через пару лет купим яхту побольше, а пока обойдемся тем, что есть.
На пляже раньше был собственный причал, к моменту покупки участка превратившийся в кучу бревен и бетонных блоков. Не ремонтировали его после смерти прошлых хозяев. Возможно, со временем построим новый, а пока катер стоит в местном яхт-клубе, там за ним и присматривают, и бумаги помогают оформлять, и общение с госорганами берут на себя. За смешные деньги.
Итак, событие, никакое в масштабах человечества и важное для семьи Снейпов, случилось четвертого июля. Отец лично вывел кораблик из маленького заливчика в открытое море. Сюда катерок пригнал продавец, так что Тобиас в первый раз стоял за рукоятками своего судна и потому выражение лица у него было неописуемое. Честное слово, такая широкая улыбка смотрелась как-то дико, я даже отвернулся, чтобы не смущать. Мелкий устроился на носу, в пробковом жилете и крепко держась за ограждение. На охоту за кладами его взяли с условием четко выполнять все команды и наловить рыбы для обеда, так что Сев заранее подготовил удочки и наживку.
Плыли мы примерно час. Моря вокруг Англии — место оживленное, рыбаков, пассажирских лайнеров, яхтсменов и грузовых кораблей здесь полно. Наличие посторонних с мощной оптикой приходилось учитывать, на голема навесили иллюзию крупного палтуса. Морского Змея осторожно спустили в воду, затем я уселся возле контрольного блока, похожего на выточенный из мраморной пластины монитор, и принялся ждать возможных запросов, а мелкий с отцом засели с удочками. На борту имелась крохотная кухонька, поэтому голод нам не грозил.
Если Сев ожидал романтики, то он жестоко разочаровался. Голем плавал возле дна, время от времени собирая всякую полезную мелочевку, да изредка запрашивал инструкции. Настроенные на драгоценные металлы и камни сенсоры позволяли ему довольно быстро находить мельчайшие предметы, а два гибких острых манипулятора-уса легко выковыривали их из грунта. Через три часа я решил, что хватит, пора провести профилактику, и Морской Змей поднялся наверх. Добычу оценили невысоко. В основном попалась всякая фигня — крошечные капельки серебра и золота, когда-то бывшие монетами, еще непонятные куски серебра, янтарь, колечко с полудрагоценным камнем. Последнее шло в комплекте с фалангой пальца, по-видимому, мы потревожили утопленника.
— Понятия не имею, сколько это все стоит, но явно небогато, — порывшись в кучке грязи, сделал я вывод. — Перейдем в соседний квадрат?
— Давай, — согласился отец. — Топливо-то хоть окупили?
— Из кольца можно сделать заготовку под амулет, галлеонов за пять продам. Думаю, всего фунтов на сорок наловили.
За один не слишком удачный день мы получили столько же, сколько неквалифицированный маггловский рабочий зарабатывает за месяц. Неплохо для начала.
— У меня есть координаты затонувших кораблей с ценным грузом, — заметил отец. — Только они далековато.
— Ничего, и до них доберемся.
— Пообедаем сначала.
Мама с собой надавала нам всяких закусок, плюс Сев выловил килограммовую треску (ну, мы назвали ее треской, кто там она на самом деле, неизвестно). Нарезали на куски и пожарили с овощами, до того вкусно, аж треск за ушами стоял.
Особой нужды в отдыхе не было, мы ничуть не устали, просто захотелось поваляться на солнышке после сытного обеда. Пока лежал, размышлял, насколько сильно мы изменились за прошедшее время. В Коукворте даже десять фунтов считались приличной суммой, некоторые соседи умудрялись прожить на нее в течение месяца, а сейчас мы оперируем совершенно другими цифрами. Или взять отца. Общаясь с антикварами и чиновниками, он постепенно перенимает их стиль общения, манеры, привычки в одежде. Тобиас не замечает, но у него речь изменилась, она стала более разборчивой и выразительной, меньше употребляется сленга, зато чаще проскакивают слова, характерные для высших классов.
Бытие определяет сознание, мнда.
Денег у семьи хватает, катер вот купили, не особо напрягаясь. Хотя тут скорее везенье — без того затопленного лайнера, на который мы наткнулись чисто случайно, копить пришлось бы намного дольше. Тем не менее, гостиница, спекуляции-подработки отца и продажа зелий матерью приносили неплохой доход, я все лично заработанное оставлял себе. Счет в Гринготтсе уверенно рос, там уже скопилась приличная сумма в триста золотых и материалы для своих изделий я покупал, не одалживаясь у родителей. Проблема в том, что мне нужно намного больше. Примерно сто пятьдесят-двести тысяч галлеонов.
Подстегиваемый мыслями о наживе, поднялся и пошел проверять голема. В сущности, тем днем мы ничего особенного не делали. Немного поплавали, искупались, рыбки к столу наловили, подняли со дна ценную и не очень мелочевку. Просто отцу надо было освоиться с управлением катером, чем он и занимался, я готовился к основной работе, мелкий просто отдыхал и развлекался. Серьезная работа началась завтра. На основе архивных данных, поисковых заклинаний, определяющих скопления металла, с отметками на картах и прочим инструментарием, необходимым профессиональному магу-кладоискателю.
Забегая вперед скажу, что в море мы выходили до середины сентября. Иногда удачно, иногда не очень, с ночевками и на пару часов. Промысел оказался выгодным и постепенно перед нами встала приятная проблема легализации доходов, причем в обоих мирах. Впрочем, это уже другая история.
Идеология многих чистокровных строится на отрицании своей принадлежности к людям. Они считают, что на планете есть две внешне похожие расы, маги и магглы, и скрещиваться они не должны. Во всяком случае, не чаще, чем с вейлами и другими разумными народами и только по острой необходимости. Маги являются высшей расой и в силу этого имеют право на власть над всеми остальными, и только из-за малой численности потерпели некогда поражение и теперь вынуждены скрывать свое существование.
Оставив в стороне ксенофобские высказывания, следует признать — рациональное зерно в теории есть. Маги действительно не совсем люди. Даже у сквибов найдены отличия в развитии лобных долей головного мозга, мы физически крепче, выносливее, дольше сохраняем молодость, большая часть болезней, поражающих обычных людей, магам не страшна. Причем чем старше род, чем меньше магглорожденных он принимает, тем дальше его члены отстоят от человеческого понятия нормы. Меняется внешность, из-за мутаций органов чувств меняется психика. Хорошо это или плохо, вопрос спорный. Одни роды считают, что следует регулярно разбавлять кровь, чтобы остаться хоть сколько-то людьми, другие, подобно Блэкам или Малфоям, желают пройти путь до конца и превратиться в некое совершенное магическое существо.
Но кроме физических критериев, есть и ментальные. Маги мыслят иными категориями, и тех, кто сохраняет обыденное состояние разума, вне зависимости от древности рода могут посчитать недостойным. Да, чистокровный, да, способен создавать сложные заклинания, и все равно за спиной шепоток — маггл с палочкой. Это вопрос воспитания, привитого с детства мировоззрения.
Например, волшебники всегда с особой настороженностью относятся к таким эфемерным понятиям, как Смерть, Судьба, Время, Удача. Их вроде бы нет, руками не потрогаешь, а на самом деле… Меня, пережившего смерть и возрождение, убеждать в реальности этих сил не надо. И в случайности я тоже не верю.
— Тут по рынку индюшка ходил, — сообщил мистер Стайл, знакомый торговец из Лютного. — зельеваров спрашивал. Денег у него не особо, предлагал бартер. Готов учить невербалке, какой-то ёга, прости Мерлин, еще что-то варварское называл. Ты, вроде, экзотикой интересовался?
— Интересовался, — кивнул я. — Где его найти?
— Подходи вечерком, он часов с семи здесь крутится.
Совсем недавно, в Марселе, я думал, что надо бы поближе познакомиться с восточными мистическими практиками, и вот теперь судьба посылает встречу, дает шанс. Совпадение, сказал бы магглорожденный. Случайности неслучайны, любит повторять мать.
Индюшку звали Рахул Чатурведи и он принадлежал к маленькой колонии индийских магов, решившихся покинуть родину и поискать счастья на чужбине. У них не принято уезжать с полуострова, магия сильно завязана на энергетику местности. Не вся, разумеется, просто большая часть. Причем в свое время тамошние волшебники успешно противостояли более организованным и многочисленным европейским магам, вооруженным палочками и действовавшим в плотной связке с маггловскими войсками. Если бы они еще не так активно резались промеж собой, черта с два Ост-Индская компания завоевала бы Индию. Собственно, в магической среде англичане так и не стали полновластными властителями, их статус был скорее близок к третейским судьям. И фактическую независимость индийские волшебники получили не в сорок седьмом, а в тысяча девятьсот пятнадцатом, воспользовавшись Первой Мировой войной и ограниченностью британских ресурсов. Впрочем, они тут же переругались и на сегодняшний день в магической Индии не то десять, не то двенадцать самостоятельных держав, находящихся в состоянии вялотекущей вражды.
С деньгами дела у шри Чатурведи обстояли не очень. Большинство индусов занимались торговлей, перепродавали товары с родины и оказывали мелкие услуги нестандартного характера. Наложить сглаз там позаковыристее или снять, в зависимости от ситуации, и все в таком роде. К сожалению, последние указы нашего министерства слегка придавили прибыльный бизнес и номенклатура товаров, которыми оперировал Чатурведи, подсократилась. Поэтому, когда захворала его младшая дочка, и ей потребовалось сложное зелье, он решил сначала попробовать предложить свои услуги зельеварам, прежде чем распечатывать кубышку.
— Хорошо, господин Чатурведи, — я положил рецепт на стол. — Изготовление состава схожей сложности обычно оценивается в сорок-пятьдесят галеонов за пять доз. Сорок, если варить стану я, и пятьдесят, если согласие даст моя мать. Теперь давайте подумаем, что вы можете предложить в оплату.
— Ингредиенты, — достал еще один листок бумаги мужчина. — Еще я неплохой специалист в философии ньяя, у меня есть сертификат на право преподавания йоги. В маггловском Лондоне мне принадлежит собственный зал хатха-йоги, правда, учеников ходит мало.
— Боюсь, произнесенные вами термины мало что мне говорят.
— Да, английские колдуны не спешат перенимать чужие традиции, — вздохнул индус. — Ну, говоря простым языком, я разбираюсь в магии иллюзий и неплох в работе с внутренней энергетикой. По вашим меркам, владею своим тонким телом на уровне мастера.
— Вы специалист по развитию магического ядра?
— В том числе, — снова вздохнул Чатурведи и посетовал. — Европейцы почему-то считают, что развивать тонкое тело имеет смысл только в детском возрасте. На моей родине думают иначе.
— Думаю, мы договоримся, — подумав, сообщил я. — Ингредиенты нам без надобности, больно уж они специфичные, а вот практики представляют интерес. Тем более, что моему брату в этом году десять лет исполнилось, самое время энергетикой заняться.
— Предлагаю год обучения, вам и вашему брату.
— У вас нет промежуточных экзаменов или чего-то подобного?
— Я, конечно, мог бы назначить ориентир и натаскать на него, — поморщился индус. — Например, сказать, что учеба закончится, когда вы научитесь облегчать свой вес до двадцати фунтов. Это неправильно, предки рассердятся. Нельзя выдирать кусок из целого и объяснять только часть, учить надо всему, либо не учить вовсе.
— Любопытный подход, — непривычный, точнее говоря. — Не сказать, что он мне не нравится.
— Западные люди суетливы и любят видеть результат, — улыбнулся мужчина. — Восток нетороплив. Зачем куда-то спешить? В этой жизни не успеем, в следующей дойдем. Я могу приходить к вам дважды в неделю, либо вы заходите ко мне, хоть каждый день. У меня дома постоянно кто-нибудь занимается.
— Думаю, лучше у вас. В таком случае, примерно через три дня, — я еще раз просмотрел рецепт, — да, через три, мы встретимся снова, и я принесу первую партию зелий. Какой у вас каминный адрес?
— «Сияющая вершина».
Вот примерно так и началось еще одно мое ученичество.
Семья Чатурведи, то есть Рахул с супругой, два его брата с женами, старенькая мать и не то восемь, не то девять детей (при подсчете я сбился, а спросить постеснялся) жила на два мира и комфортно себя чувствовала. Торговала ингредиентами и пряностями, перевозила вещи на потрепанном грузовичке, одинаково приветливо общалась и с магглами, и с магами. Их маленький магазинчик работал на обе стороны, охотно принимая и галлеоны, и фунты, а среди учеников шри Чатурведи колдовать умели всего трое. Включая нас с Севом.
Для восточных магов в принципе характерно нежелание дистанционироваться от магглов. Они вполне спокойно живут среди обычных людей, проще относятся к статуту секретности, часто ведут совместные дела на протяжении нескольких поколений. Но при этом кровь не смешивают — волшебник женится только на волшебнице, причем к полукровкам относятся намного жестче, чем на западе. В Индии я бы считался чандалой, плодом связи представителей разных каст, место которого на самом низу иерархии. У китайцев своя специфика, хотя смешанные браки тоже очень редки, там существует целый регламент, кому на ком положено жениться. В арабских странах единодушия нет. На севере Африки свои традиции, подвергшиеся сильному влиянию почти исчезнувших ныне старых египетских магов и соседей-европейцев, Междуречье многое взяло от огнепоклонников-зороастрийцев. Впрочем, тем или иным способом за чистотой крови следят везде, разница только в степени консерватизма.
К нашему знакомству с индусом мама отнеслась в целом спокойно. Поначалу насторожилась, потом, расспросив мелкого о прошедших первых занятиях, расслабилась и решила, что чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Как и все англичане, ко всему, пришедшему из бывших колоний, она относилась с налетом снобизма. Не воспринимала всерьез. Дыхательные практики, мудры-асаны? Да и пусть, лишь бы в черноту не влезали.
Тот факт, что обычные люди занимались тем же, что и маги, мелкого смутил. Он даже подошел к мастеру Рахулу и спросил, как же так? В ответ получил короткую поучительную лекцию-историю:
«Некогда маг пришел к мудрецу, известному святостью, и начал рассказывать о своей жизни, прося совета.
— Наш мир сильно отличается от вашего, — сказал он. — В нем живут дэвы и великаны, ракшасы и пишачи. Силы стихий подвластны нам, дождь и ураган приходят по нашему зову. Мелкие демоны и духи служат магам, выполняя малейшие прихоти, урожаи на наших полях всегда обильны, а кладовые полны.
— Подожди, — попросил мудрец. — Скажи мне иное. Маги воюют промеж собой?
— Да, и часто.
— Быть может, сильные волшебники угнетают слабых, отбирая ценности и заставляя служить себе?
— И такое бывает.
— Испытывают ли обладающие даром гнев, зависть, похоть, гордыню?
— Увы, мы не свободны от этих недостатков.
— Ты ошибаешься, — грустно улыбнулся мудрец. — Мы ничем не отличаемся друг от друга».
Честное слово, одна эта притча стоила трех дней возни у котла.
Выписанный авроратом ордер на арест Риддлу не мешал. Судя по газетным статьям и циркулирующим в Лютном слухам, он по-прежнему вел активную светскую жизнь, посещал балы, приемы и прочие мероприятия. Только если раньше его объявляли по имени, то теперь домовые эльфы-мажордомы при его появлении кричали: Лорд Волдеморт!
Кличка-анаграмма не была тайной, с хогвартских времен она служила, скорее, опознавательным знаком для своих. Маленьким полушутливым секретом, в который посвящены немногие, намек на близкие отношения с владельцем прозвища. Однажды о кличке прослышали ушлые журналисты и прошлись в сатирическом опусе, да и в дальнейшем верная министерству пресса не упускала возможности пнуть неугодного политика. Теперь, когда появляться в обществе под собственным именем стало нельзя, детское прозвище превратилось в имя. Аристократы со спокойной душой отвечали на допросах, что никакого Томаса Риддла они в своем доме не видели, а принимали у себя лорда Волдеморта, могущественного мага и просто приятного собеседника. То, что объяснения шиты белыми нитками и не выдерживают малейшей проверки, никого не смущало — приличия соблюдены, и это главное.
Сильная личность. Превратить детское погоняло в официальный псевдоним и заставить всех его бояться… Уважаю.
Остаток лета и начало осени оказались очень насыщены событиями. Регулярные выходы в море, иногда продолжавшиеся сутками, обработка находок, их реализация (впрочем, кое-что удавалось продать по каналам отца), занятия йогой вместе с Севом, время от времени матери требовалась помощь с гостиницей, знакомые маги периодически подкидывали халтуры, от которых нельзя отказаться, чтобы не потерять контакт. Еще мелкий не забыл обещания поездить по стране с экскурсиями, тоже пришлось выкраивать время. Неудивительно, что учить хогвартский курс я банально не успевал.
Взваливать на себя слишком многое оказалось плохой идеей. Подростковый организм сам по себе хрупок, накопившееся напряжение однажды дало себя знать, и я рухнул в обморок. В тот момент я находился в лаборатории, тренировал чертову трансфигурацию, и, к счастью, меня никто не заметил. Стало понятно — темп надо снизить.
На осмотре в Мунго врач диагностировал магическое истощение, простое истощение и посоветовал отдохнуть недельку от волшебства. В месте с хорошей кухней и теплым климатом. Ну, колдовал я в последнее время действительно много, поддержание голема в рабочем состоянии требовало много энергии, плюс уроки Чатурведи оказались неожиданно выматывающими. Мы с Севом занимались по немного разным программам, но приходили домой одинаково выжатыми, словно лимон.
К совету колдомедика я прислушался и устроил себе отпуск. Валялся в кровати до десяти, плавал в городском бассейне, ел шесть раз в день и не притрагивался к палочке. В смысле, использовал магию по минимуму, даже ежедневные тренировки с невербальным секо прекратил. Единственной отрадой оставались книжки, и я целыми днями читал, сидя на веранде. Тем более, что в руки мне попалась «История Статута» Тиберия Николсона, в которой автор отстаивал довольно любопытную точку зрения.
По его мнению, самоизоляция волшебников была вызвана не столько внешними, сколько внутренними причинами. Да, конечно, существовало давление со стороны церкви и светских князей, причем давление это было подкреплено реальными возможностями (кое-какие вассальные договора, связывающие аристократию обоих миров, действуют до сих пор). Тем не менее, окончательное решение обособиться маги приняли под воздействием иных факторов. Накопилось слишком много различий, как на бытовом, так и более высоких уровнях.
Во-первых, все не-маги, с точки зрения волшебника, недоговороспособны. Заключая между собой сделку, два мага могут быть уверены, что без серьезных причин партнер ее не нарушит. Они клянутся магией, и магия их покарает в случае обмана. Понятия форс-мажора в маггловском значении этого термина не существует, если одна из сторон не выполнит взятые на себя обязательства, она либо пострадает, либо нет, без всяких судов и разбирательств. Причем степень наказания зависит от реальной вины.
Далее, следует учесть разницу в правах полов. Обычные люди, по крайней мере, большинство мужчин, считали женщину чем-то вроде личной собственности и относились к ней соответственно. У магов же колдунья почти всегда могла защитить свою гордость или хотя бы доставить обидчику, в том числе и собственному мужу, немало неприятностей.
Срок жизни. Прожившему сотню лет волшебнику банально неинтересно общаться с кем-то менее опытным, колдуну скучны детские рассуждения бабочки-однодневки. А ведь некоторые не то, что до двухсот доживали — Диппет прожил три с половиной века, Фламель вовсе бессмертен. Приятно ли видеть, как превращается в развалину тот, кого ты помнишь ребенком?
Уровень комфорта. Маги, особенно по сравнению с крестьянами, жили в раю. Даже сейчас слабый волшебник способен создать себе более приятные условия для жизни, чем львиная доля магглов. Нет, серьезно. По моему личному опыту, вне зависимости от дохода маг способен обеспечить себя вполне сносными условиями существования. Исключение составляют недоучки, сквибы или слабосилки, опустившиеся в результате каких-то событий неудачники или просто лентяи. Был бы кусок земли, не пустая голова и палочка, остальное приложится. Та же Мэй, несмотря на все удары судьбы, в самые черные годы умудрялась содержать дом в полном порядке.
Короче говоря, отличий было более чем достаточно, причем не в пользу лишенных дара. Естественно, возникала зависть. Разумеется, в ответ волшебники избегали контактировать с магглами — кому ж приятно ловить на себе ненавидящие взгляды? Не все, разумеется, и не всегда, но основная масса магических семей поэтому предпочитала селиться вдали от городов и деревень. На природе оно как-то поспокойнее. С детьми несчастные случаи реже случаются, камни в спину не летят, пустых обвинений меньше, да и вообще… Статут секретности довел тенденцию до логичного конца.
Итак, многие маги хотели свалить подальше, и у них имелись возможности. Автономность существования в те времена была нормой, это сейчас не каждый мужик гвоздь в стену забьет, так что уже к моменту принятия Статута процентов девяносто семей волшебников ушли в подполье, сиречь в холды и лакуны. Куда интереснее, почему они не ограничились параллельным существованием и принялись стирать память о себе. Тот же Запретный лес или драконьи заповедники изначально создавались именно как заповедники, то есть места с нетронутой дикой магической природой. Их ведь немного, волшебные создания от источников силы не удаляются.
Оказывается, во времена, предшествующие Великой Французской революции, в некоторые умы (преимущественно светлые) пришла идея поставить магию на службу человечеству. Пресловутое всеобщее благо, Гриндевальд тоже с этого начинал. Опасность вовремя заметили, ликвидировали вместе с мечтателями, а чтобы вредную затею пресечь на корню, решили уничтожить все материальные свидетельства, оставшиеся у обычных людей. Тексты летописей менялись, фрески уничтожались, история переписывалась.
Мнение Николсона, конечно, спорное. Он, в отличие от Бэгшот, не чурался политики и считался одним из ранних идеологов консервативной партии, поэтому беспристрастным его не назовешь. С другой стороны, его труд освещал многие вопросы, оставшиеся как бы за рамками официальной версии или получившие в ней неубедительное объяснение. Надо бы еще почитать, а в идеале — расспросить очевидцев тех событий. Правда, их еще найти надо. Опыт выживания велит старичкам избегать публичности, да и мораль у них не особо гуманная. Опять же возраст, раздражительность, паранойя…
Книжка лежала у меня на животе, а сам я растянулся на диване, размышляя о вечном. Сиречь о том, чего бы пожрать, и не навестить ли нам Эвансов. Петуния ведь, в принципе, симпатичная девчонка. Не без заскоков, и планов я никаких не строю, просто пообщаться.
Со второго этажа спустилась мать. Присела рядом, расправила несуществующие складки на платье и словно мимоходом заметила:
— Я составила ритуал.
— Уже?! — не сдержал я изумления. — Так скоро?
— Мне всегда хорошо давалась арифмантика, — чуть помолчав, она недовольно признала. — Среди принесенных тобой книг оказалась одна очень полезная.
— Для того и покупалась.
Эйлин недовольно поморщилась. Она не любила вспоминать ту историю с пиявками и все, с ними связанное.
Проклятья снимаются двумя способами, вытягиванием и очищением. В первом случае происходит подмена объекта и проклятье переносится на другого человека или предмет, во втором оно уничтожается с помощью заклинания или ритуала. Кровнородственные «подарки» отчистить невозможно, они слишком глубоко проникают в тонкое тело, иногда саму душу опутывают. А вот вытянуть их, медленно и очень-очень осторожно, с долгим периодом реабилитации, вполне реально.
Вытягивают, в свою очередь, разными методами. Кто-то делает основной упор на рунах, другие предпочитают комбинировать их с зельями и артефактами, третьи придают особое значение месту и времени обряда. На чистых чарах не выезжает никто. Я не слышал о волшебнике, способном на голой силе и опыте вытащить качественное проклятие, впрочем, магический мир горазд на сюрпризы. Может и сидят где-нибудь пара-тройка человек. Тем не менее, основная масса магов при работе с проклятьями делают ставку на медленные и надежные ритуалы.
— Когда проводить будем?
— Не торопись, — осадила меня мать. — Сначала ты мои расчеты проверишь. Если ошибок нет, на Самайн все сделаем.
— Эээ, мам… Из меня ритуалист никакой.
— Значит, научишься, — с внезапной жесткостью отрезала Эйлин, урожденная Принц. — Ритуалы чужакам не показывают.
Пришлось кивнуть. Да, не показывают. Ритуалистика позволяет раздвинуть границы возможного, даже посредственный маг с помощью правильного ритуала способен совершать действия, в обычном состоянии для него недостижимые. Прыгнуть выше головы, образно выражаясь. Поэтому в свободном доступе можно найти только основы и общие принципы составления ритуалов, серьезные вещи семьи придерживают для внутреннего пользования.
Желание матери сохранить разработку в тайне я понимаю. И покажу расчеты постороннему только в том случае, если увижу, что не справляюсь сам. А я постараюсь разобраться, очень постараюсь.
Скептически отзываясь о своих способностях в ритуалистике, я ничуть не кривил душой. Эта грань магического искусства сама по себе сложна, прибавьте отсутствие практики, добавьте сюда противоречивые знания из учебников и на выходе получите человека, не знающего о предмете фактически ничего. Причем мне почти с нуля, за полтора месяца требовалось освоить знания, необходимые для анализа довольно сложного расчета.
Задача несколько облегчалась тем, что ритуал всего лишь нуждался в проверке, его не надо было составлять заново. Литература имелась, мать была готова проконсультировать в любую минуту, но все равно задача оказалась очень сложной. Пришлось отложить все остальные дела и сосредоточиться исключительно на ритуалистике.
Расчеты не стоило показывать посторонним еще и потому, что жертвоприношения в любых формах в Британии запрещены. До войны с Гриндевальдом под запретом находились только человеческие, после победы законы ужесточили и распространили действие на животных. Полный маразм. Стремясь ограничить возможности аристократии, министерство допускает ляпы, услышав о которых, остальной мир крутит пальцем у виска. Даже французы, сильнее прочих европейцев пострадавшие от войны, удивляются рвению наших светлых сил.
Поэтому число нарушителей закона растет.
Задание оказалось сложным, выматывающим и полезным в плане личного роста. Не знаю, сколько раз я просматривал расчеты – и по отдельности, блоками, и в целом. С первого раза не понял вообще ничего и зарылся в литературу, спустя неделю, уловив общую концепцию, пришел к матери со списком вопросов. На все, кроме одного, она ответила тут же. Единственный вопрос, оказавшийся не глупым, отправил меня в Лютный за партией книг по зельеварению мастерского уровня, а саму маму загрузил на два дня, и все это ради того, чтобы убедиться – да, все сделано правильно. Потом принялся проверять отдельные элементы, ради такого дела купив новейший калькулятор Canon. Они только-только начали продаваться. У арифмантов имелись специализированные чары и артефакты, но мне с машинкой как-то удобнее. Снова список с неясностями, новый визит в Лютный, очередная переработка уже вроде бы окончательно вылизанного алгоритма действий. Снова расчеты, книги, пента— и гептаграммы, астрономические чертежи, редкие ингредиенты, поездка в горы за водой из определенного источника, заказ в мастерской плиты из белого мрамора со сложным рисунком… К двадцать пятому октября мы закончили.
Мне казалось, мы учли все возможные нюансы, и все равно – в груди что-то зудело. Хотелось проверить еще, и еще, и вот этот момент выглядит подозрительным! Кто помнит свой первый экзамен, тот поймет. Правда, сейчас и здесь за неудачный ответ поставят не двойку, платить придется совсем другой ценой.
— Не переживай, — на моем фоне мама выглядела монументально спокойной. – Пока все хорошо. Пощусь я с начала месяца, подготовительные обряды провожу в срок, зелья варятся, жертва в сарае на привязи блеет. Все идет правильно.
— Мне бы твою уверенность.
— Маг обязан верить в свои силы, — мама достала из холодильника масло, сыр и принялась делать бутерброды. – Иначе удача отвернется от него. Если он твердо верит, что все у него получится, то даже неправильные чары сработают, как надо.
— Ты еще скажи, что сомневаться значит проиграть.
— Красивое выражение, — оценила она. – Что-то в нем есть.
Я только вздохнул и, в свою очередь, достал из холодильника сырое яйцо. После шаманского обряда у меня немного изменились вкусовые пристрастия, впрочем, траву я и раньше не особо любил. Кстати, холодильник у нас внешне ничем не отличается от соседского, только работает не на электричестве, и вместо лампочек установлены простенькие светильные артефакты под иллюзией. Все сам, своими руками.
— Мы могли бы подождать год.
— Мы много чего могли бы, но я не вижу смысла, — поднос с чайником, чашками и бутербродами поднялся в воздух и полетел в гостиную. Мама по-прежнему отказывалась принимать пищу на кухне. – Больше, чем сейчас, сделать нельзя.
— Ну, не знаю. Нанять колдомедика?
— Зачем?
— На всякий случай. Осмотреть тебя сразу после ритуала.
Мама поморщилась:
— Обо всех случаях черной магии служители Мунго обязаны сообщать в министерство. А наш ритуал в лучшем случае серенький, сам видел.
— Значит, надо найти целителя, не связанного обязательствами, — пожал я плечами. – Практикующего частно и умеющего держать язык за зубами.
— Почему-то у меня появилось странное чувство, что ты говоришь о ком-то конкретном, — вопросительно изогнула бровь мать.
— Ну, изначально я подумывал написать письмо лорду Малфою с просьбой прислать семейного врача, но потом пришел к выводу, что начинать знакомство в роли просителя будет неудачным ходом, — я жестом остановил гневно вскинувшуюся маму. – Да, это не мое дело. Безусловно. Поэтому завтра я навещу одного тактичного ирландца, широко известного в узких кругах, и договорюсь с ним о визите.
— Какая жалость, что мы так мало пороли тебя в детстве, — сверкая глазами, с каменным лицом посетовала Эйлин. – Не отучили проявлять дурную инициативу.
— Я просто стал бы лучше маскироваться.
От выслушивания нотаций меня спасло поспешное бегство. Зачем вообще понадобилось упоминать Малфоя? Не учитывая далеко идущих планов, мне кажется, матери не хватает общения. Подруг у нее нет, семья не считается, соседи сплошь обычные люди и откровенничать с ними нельзя. Разве что с Мэй можно поболтать, но они получили разное воспитание и многие вещи воспринимают по-разному. Старший Малфой мог бы послужить ниточкой, связавшей маму с кем-то из магического мира.
Обряд проводили в полночь. Самое время.
Опутывающие дом чары сокрытия постоянно усиливались, питаясь от источника, поверх них накладывались новые, и внимания Надзора мы не боялись. Тем более в Самайн, в ночь старых сил. Через обряд мать должна пройти сама, мое участие понадобилось только при подготовке и свелось к связыванию жертвенной овцы на алтаре, да и то отец помог.
Короче говоря, взгромоздили мы животину на плиту, обняли маму напоследок и вернулись в дом. Ждать.
Мне, наверное, было полегче, чем отцу или брату. Я-то представлял, что происходит на задворках, и в какой момент пора начинать по-настоящему волноваться. Сначала мама нацедит крови животного в чашу, добавит равную долю своей, получившейся смесью обведет контуры сложного рисунка, нанесенного на плиту. Зельями начертит круг, защищая место проведения ритуала, другие зелья принесет в жертву стихиям, прося о благополучном исходе. Обреет овце шерсть, нанося на кожу нужные символы, немного другие выцарапает атеймом у себя на теле. И только потом, после всех приготовлений, посолонь пройдет по спирали к жертвеннику, чтобы в конце прикончить животное, вскрыв ему горло.
Жизнь за жизнь. В тот момент, когда сердце овцы дернется в последний раз, проклятья с матери спадут. Мы так думаем.
Мама назвала разработанный ею ритуал темным. Критерии министерства к ее оценке не имеют отношения — смешанная кровь издревле символизировала братание или принятие в род. Тот факт, что связь устанавливается с животным, значения не имеет. Убийство родичей, пусть и таких странных, всегда воспринимается магией негативно, так что очищаться мама станет долго, не один месяц. Впрочем, от человеческой жертвы эффект был бы хуже, хотя сам ритуал прошел бы проще.
— Долго еще ждать-то? — не выдержал напряженного молчания отец.
Мы, по традиции, собрались на кухне. Не знаю, в какой момент так сложилось, но с некоторых пор мужчины семьи Снейп сложные вопросы предпочитали обсуждать не в кабинете или гостиной, а возле плиты. Здесь отец объявил о покупке катера, здесь же я объяснял, почему хочу съездить в Броселианд на полгода, и рассказывал о принятом мамой решении. С поездкой, правда, не вышло – занятия в школе филидов начинаются второго ноября и продолжаются ровно шесть месяцев, мне сейчас нельзя покидать дом на такой срок.
— Часа два, не меньше. Не волнуйся, пап – если что пойдет не так, ты почувствуешь.
— Я не колдун, забыл?
— Это не важно, — улыбнулся я. – Вы больше пятнадцати лет прожили вместе. Тем более, что обряд проходит на твоей земле, в твоем доме. Помнишь, как жеребца в жертву принес?
— Думаешь, это играет?
— Знаю. Пап, все хорошо будет, мама справится. Кстати, ты никогда не рассказывал, как вы познакомились.
Попытка перевести разговор вышла так себе, но на большее меня не хватило. Тоже нервишки пошаливают, меня бы кто успокоил. Впрочем, отец был рад отвлечься, да и мелкий заинтересованно поднял голову, прекратив мрачно созерцать дно чашки с чаем, так что рассказ мы услышали.
— Был у меня приятель из сквибов, Джонни звали, он нас и свел. Эйлин тогда только-только от родни сбежала, ну понятно, с чего, у дедули вашего характер был просто мерзкий. Хотя кто там кого допек, вопрос непростой. Короче, этот Джонни пристроил вашу маму в аптеку работать на полставки, в нашу аптеку, я имею в виду, обычную, там мы и познакомились. Мне в тот день в кабаке прилетело кружкой, она какой-то мазью голову намазала, кровь мигом течь перестала, я удивился, как так. В общем, слово за слово, и разговорились. Начал я за ней ухаживать, да только без толку – улыбается, а на свиданки не ходит. Долго марку держала… Сам удивляюсь, как уломал. Молодой был, море по колено, на все готовый, тем и взял, наверное.
О том, что она ведьма, я уже после свадьбы узнал. Тогда-то мы в первый раз и поругались. Вспылил, что мне сразу не сказала, она обиделась и поклялась сгоряча, что ни-ни, никогда и ни при каких условиях меня не околдует, наговорили друг другу много всякого. Помирились, конечно, ты через девять месяцев после того примирения на свет появился, Халь.
А потом папаша приперся. Не знаю уж, откуда он про свадьбу дочки узнал, они не переписывались, только заявился он к нам домой, дверь высадил и сходу зарядил по мне Круциатусом. Минут десять развлекался, пока сынок его не пришел. Ваш, соответственно, дядя. Тот мне тоже добавил, и неизвестно, чем бы дело кончилось, если бы мать не вернулась. Повезло. Орали они друг на друга знатно, стекла из окон повылетали.
Короче, старикан под конец выдал, мол, ты мне не дочь, Эйлин его дешевым неудачником обозвала, братца тоже нашла, чем приласкать. Они и убрались к чертям собачьим. На больницу у нас тогда денег не было, зелья, которые Эйли готовила, мне пить нельзя, так что просто неделю отлежался и снова на работу вышел. Есть чего-то надо, верно?
— И больше ты их не видел?
— Да я и не стремлюсь, — скривился отец. – В Косом бывать приходилось, это правда. Там как видели, что я не в мантию одет, сразу нос воротили.
— А во Франции много людей обычную одежду носят, — заметил Сев. – Особенно в Марселе.
— Тамошние маги ценят выгоду и потому не столь консервативны, — объяснил я. – Те из наших, кто ведет дела с обычным миром, тоже умеют правильно одеваться.
— Только маловато их, — заметил Тобиас.
— Скорее, большая часть магов, свободно ориентирующаяся в мире обычных людей, предпочитает не распространяться о своих умениях, — уточнил я. – И, кстати, среди них очень много аристократов. Знатные семьи с удовольствием вкладывают деньги в стабильный бизнес.
— Да уж, денежки не пахнут. Не пора?
— Нет, ритуал только что начался.
Сила пульсировала вокруг меня в такт биению сердца. Мощь колебаний нарастала, волны энергии проходили сквозь тело, отражались от защиты и гасли, накладываясь друг на друга. Частота оставалась стабильной, и это хорошо – значит, все идет правильно.
— Чистокровные могут сколько угодно говорить о своем презрении к обычным людям, — лучше продолжить разговор и постараться не думать о матери. – Когда дело касается интересов рода, о красивых словах они забывают. Даже сторонники Волдеморта, которые на каждом углу кричат о своем превосходстве, и то владеют серьезными пакетами акций маггловских компаний. Некоторые фирмы принадлежат им на протяжении столетий.
— Двойную жизнь ведут, — хмыкнул отец. – Вслух одно, по факту другое.
— Да, в обществе об этом не принято упоминать. Точно так же, как и об участии магов в современных войнах.
— Когда это?! – хором удивились оба.
— Всегда. Согласно договору между короной и Визенгамотом от тысяча шестьсот какого-то года, потом в учебнике посмотрим, в случае объявления войны с иным государством волшебники обязаны предоставить в вооруженные силы страны определенное количество боевых магов. Правда, если война продлится дольше пятидесяти дней, их услуги хорошо оплачиваются и они имеют право на долю в трофеях.
— Ну, про Гриндевальда я слышал, — заметил отец. – А Первая Мировая?
— Любая официально объявленная война, — повторил я. – Впрочем, в необъявленных маги тоже участвуют, только за отдельную плату. Сорвиголов хватает. Завоевание Индии во многом произошло благодаря полудобровольческим дружинам благородных родов, в Африке они хорошо отметились, в Китае. Правда, в прямые столкновения они с каждым веком вступают все реже – и оружие совершенствуется, и статус блюдут, да много причин.
— Я хочу в Индию съездить, — вдруг признался Сев. – Мастер Чатурведи очень интересно рассказывает. Он говорит, у них на севере под горами живут наги, это такая древняя раса, и они иногда принимают людей в ученики. А еще у них школ нет и если вдруг у простых людей рождается маг, его принимают в ближайшую семью волшебников на правах младшей ветви и он сразу становится высшей касты! И учат у них не с одиннадцати лет, как у нас, а с пяти!
— Дома, небось, учат? – спросил отец. – Тогда нормально. Черта с два мы с матерью вас в пять лет куда-то отправили бы.
— Ну да, дома. Они в основном кланами живут, сразу несколько семей рядом.
— Может, и тебе так же? – развил мысль Тобиас. – Самостоятельно или учителей наймем. У Халя же получилось.
— Не-не-не! – испугался мелкий. – Хочу в Хогвартс! Один ребенок – одна школа! Я же не этот, не вундеркинд, мне нужна учеба в нормальных условиях с полноценным питанием и присмотром ответственных волшебников!
— Не повторяй за матерью, она хотя бы понимает, о чем говорит.
— Если тебе так уж хочется в школу, то почему именно Хогвартс? — не дал я разгореться спору. – Есть Шармбатон, Дурмстранг, Салерно, Падуя, Цюрих. Очень популярные школы, их выпускники котируются во всем мире. Тем более, что тебе очень хорошо даются зелья, а Хогвартс никогда не был славен зельеварами.
— Эээ… — вопрос поставил мелкого в тупик. – Да я как-то не думал.
— Ну так подумай. И, знаешь, что – проведи-ка небольшое исследование. Табличку составь или иначе оформи, сам решишь. Сходства, отличия, преимущества, слабости школ, традиции преподавания и все в том же духе. Я помогу, мне тоже интересно.
Мы трепались, пытаясь отвлечься от гложущего нутро страха. Я уже десять раз пожалел, что не обратился к мастерам-ритуалистам. Мать была бы недовольна, единственная семейная тайна уйдет на сторону? Да и плевать. Лишь бы жива осталась.
Момент завершения обряда прочувствовали все. Невидимая волна толкнула в грудь, заставив поперхнуться наполовину произнесенной фразой, и тут же по нервам ударила оглушительная тишина. Энергия не пульсировала. Наступившую пустоту ощутил даже замерший отец, впрочем, как я и предсказывал.
— Идемте, — огромным усилием заставив себя спокойно встать, а не вскочить с табуретки, я первым вышел с кухни.
Мама лежала недалеко от алтаря. Отец первым подбежал к ней, упал на колени рядом, схватил в охапку и торопливо прижался ухом к груди, пытаясь услышать сердцебиение. Я предпочел издалека кинуть заклинание и с облегчением убедился – жива. Ослаблена, без сознания, но жива.
Вызванный врач, Джимми О’Коннел, констатировал средние повреждения тонкого тела, перенапряжение ядра и прописал месяц отдыха. Никаких проклятий он не нашел, так что цели, ради которой все затевалось, мы достигли. Выгнанный из Мунго за склочный характер ирландец прямо заявил, что дуракам везет, и чем бы мы тут не занимались, отделались легко. Магия восстановится, список нужных зелий он даст, через пару деньков проверит состояние больной на предмет выздоровления, а пока пойдет домой, потому как сил у него больше нет на идиотов любоваться.
Отец порывался дать ему в морду и врач, вроде, против драки не возражал. Развел я их с трудом.
Поправлялась мать долго. Прошла неделя, прежде чем она начала вставать с постели, и месяц, пока не начала снова потихоньку колдовать. Кровнородственная зараза сильно ее потрепала, перекосив энергетику, ядро восстанавливалось медленно, заставляя врача хмуриться и бывать в нашем доме чаще, чем он рассчитывал. На пределе своего мастерства я варил зелья, покупал редкие ингредиенты в Лютном, домашними делами и гостиницей занимались отец и Сев. Окончательно выздоровела мама только после дня рождения мелкого.
До тех пор мне пришлось побегать и посуетиться.
Нет худа без добра – воспользовавшись разрешением мастера Брендана посещать его библиотеку (открытую часть, разумеется), заодно прощупал его позицию насчет назревающего конфликта. Оказалось, Уэльс намерен жестко держать нейтралитет. Им не нравятся последние тенденции, продвигаемые Министерством, однако не до такой степени, чтобы позабыть многовековую вражду и объединиться с аристократами. Тем более, что последние тоже не спешат предложить союз.
— Мы подчинились Визенгамоту не добровольно, и по сей день живо немало магов, помнящих былую независимость, — объяснял мастер. – Никто не хочет новой войны, тем более, что Уэльс во многом самостоятелен и подчиняется Министерству только на словах. Да и не давят на нас особо.
— Пока не давят.
— Может и так.
— Радует, что вы хотя бы не на стороне Волдеморта, — задумчиво пробормотал я.
— Почему радует? Ты что-то против него имеешь?
Прежде чем ответить, я долго собирался с мыслями. В конце-то концов, хватит просто наблюдать, надо начинать действовать. Тихонечко, с умом, из теней сплетать свою паутину. Мастер Брендан доказал, что до определенного предела ему можно довериться. Человек он порядочный, и, несмотря на внешность бородатого колобка-переростка, тайны хранить умеет.
Кое-что ему рассказать можно. Правду, пусть и не всю.
— Только под клятву. Вы вольны как угодно распорядиться полученной от меня информацией, но при условии, что никоим образом не выдадите ее источника. Ни под веритасерумом, ни легилементу, ни под пытками, ни добровольно, ни иным путем.
— Даже так, — одетый в потертую мантию потомок благороднейшего рода задумчиво почесал бороду. – Узнал что-то жареное?
— Вроде того.
— Хорошо, — решился мужчина. – По саксонскому варианту сойдет?
Я не возражал – его желание принять возможный откат от нарушения на одного себя, не затрагивая семью, естественен. Поэтому принял клятву силой, кровью и жизнью, данную толстячком, дождался, пока мастер отдышится и придет в себя, и принялся рассказывать. Точнее, выдавать причудливую смесь информации и недомолвок. Мне ведь тоже придется поклясться.
— Что вы знаете о родовых дарах Принцев?
— Зельевары и чародеи, менталисты и мастера тонких сфер. Немного знаю – род старый, даров наверняка больше.
— Среди предков моей матери иногда рождались пророки. Примерно раз в пять-шесть поколений появлялся ребенок, способный видеть будущее или, правильнее сказать, с высокой степенью точности описывать неслучившиеся события. Я полукровка. У меня нет дара оракула. Тем не менее, будущее мне известно – его наиболее вероятная последовательность.
— То есть абсолютной уверенности нет? – уточнил мастер.
— До сих пор события, в которые я не вмешивался, в точности соответствовали предвидению. Снятие Лича с поста министра, Дамблдор на посту директора, Беллатрикс Блэк выходит замуж за Лестрейнджа, Томас Риддл становится лордом Волдемортом. Из того, что произойдет в ближайшее время, могу назвать побег Андромеды Блэк из дома и ее замужество за Тедом Тонксом. Их дочь станет сильнейшим метаморфом поколения.
Глаза моего собеседника остро блеснули. Метаморфизм ценился, и, выдав такую ценную информацию, я разом повысил ставки.
— Нынешний кризис не удастся погасить. Разразится гражданская война.
— С чего бы это? – неподдельно удивился мастер. – Ну, пособачатся между собой Визенгамот и министерские, убьют пару-тройку самых ретивых. Так не в первый раз.
— Напряжение будет нарастать постепенно, пик активных действий придется на семьдесят девятый – восьмидесятый года. Впрочем, убийства начнутся раньше. Пострадают все. На стороне Волдеморта выступит большая часть аристократии и нечеловеческие расы, он заключит союзы с великанами, оборотнями и вампирами, сумеет переподчинить себе дементоров.
— Вампиры? – недоверчиво хмыкнул Брендан. – Сомневаюсь что-то.
— Да, это безумие. Проблема в том, что к тому времени Волдеморт доэкспериментируется с черной магией и сойдет с ума, а следом за ним – его рабы, принявшие Метку. Так называется магическая татуировка на левой руке, знак особого благоволения Темного Лорда и символ верности ему.
— Чистокровные никогда не признают полукровку Темным Лордом!
— Да будет магия свидетелем моих слов – все, сказанное мной только что, правда! Люмос.
Мастер плотно сжал губы и с неудовольствием посмотрел на шарик мягкого желтого света, парящий над моей ладонью. Магия однозначно показывала, что я не лгу и ничего не выдумываю. Самое забавное, что так оно и есть.
— Эта война захватит всех, мастер, — наконец, разорвал я повисшее в комнате молчание. – Жертв будет очень много. Отсидеться в стороне не получится.
— Если твое предсказание верно, — напомнил мужчина. – Ложных пророчеств тоже более чем достаточно.
— Пока что все, мной увиденное, сбывается, – повторил я. – Насколько верно остальное, проверить нельзя. Посещение отдела тайн станет для меня смертным приговором, да и просто попытка повлиять на политиков окончится плохо.
Не сказать, что он мне поверил. Сейчас ничто не предвещает гражданской войны. Страна зализывает раны, нанесенные Гриндевальдом, группировки интригуют, пытаясь провести нужные им законы или перетянуть на свою сторону влиятельных чиновников и аристократов. Никто даже не предполагает возможности эскалации конфликта, игра идет исключительно на политическом поле.
По крайней мере, предупреждение я сделал. Когда обстановка начнет накаляться, мастер наверняка его вспомнит. И сообщит остальным лордам Уэльса.
В декабре стало полегче. Мама, хоть и не могла колдовать, уверенно передвигалась по дому и участку, я перестал тратить все силы на варку зелий и наконец-то избавился от сосущего чувства пустоты в животе, отец тоже успокоился и больше не кидался на людей. С доктором они подружились. Сближению помогла совместная попойка, во время которой оба щеголяли синяками и распухшими челюстями, но выглядели жутко довольными.
До девятого января оставалось немного времени. От намерения поступать в Хогвартс мелкий не отказался, мать мечтала о том же, отец выглядел смирившимся. Я колебался. Свои аргументы имелись и «за», и «против».
Основная причина, мешающая отправить мелкого в Хогвартс, заключалась в опасности превратиться в пешку одного из двух великих магов. Волдеморта или Дамблдора. Оба вербовали в школе сторонников, выбирая наиболее талантливых, оба отличались невероятной харизмой и были прекрасными лидерами. Для каждого из них ничего не стоило запудрить мозги подростку, чтобы перетянуть на свою сторону. Директору, разумеется, проще, у него даже на Слизрине открытые сторонники имелись.
С другой стороны… Ситуацию брату я разъясню, инструкции нужные дам, на что обращать внимание и от кого держаться подальше, тоже подскажу. Первый год можно не опасаться, первокурсников использовать бессмысленно и не рационально. Если бы Сев не был полукровкой, на него обратили бы внимание, а так он никому пока что не интересен. Тем более, что оплатим мы только один год и если что-то не понравится, сразу переведем в другое место.
Плюсов от обучения в Хогвартсе намного больше. Во-первых, школа обоснованно считается сильнейшей в плане преподавания трансфигурации и чар, с которыми у мелкого гарантированно будут проблемы. Наш родовой дар помогает в разделах чар, связанных с изощренными воздействиями и хорошим контролем, стихийная или популярная сейчас магия света даются намного хуже. Во-вторых, брат спит и видит себя в магическом мире. Он не связывает свое будущее с маггловским обществом, следовательно, ему понадобятся связи и знакомства среди магов. Чем больше, тем лучше.
Далее. Самостоятельно, или даже с репетиторами, учиться в моем темпе он не сможет. В любимых зельях и еще кое в чем Сев, вполне возможно, меня даже переплюнет, но в целом – нет. Вырастет парень недоучкой, не знакомым с общепринятой картиной мира, что здорово осложнит ему жизнь в будущем.
И вообще – пацан растет! Пусть привыкает к самостоятельности, не вечно же ему за родню прятаться. А я подстрахую. Знакомства в Хогвартсе есть, о возможных инцидентах сообщат сразу, да и мозги у него на месте. Не пропадет.
Тем более, что остальные варианты обучения выглядят менее привлекательно.
— В Дурмстранг полукровок не принимают, — обстоятельно докладывал Сев результаты своего исследования, — только чистокровных с подходящими показателями развития ядра. Точнее, принимают любых чистокровных, но из-за постоянного отсева к пятому курсу остаются только ученики, способные к высшей магии. Программа очень насыщенная, считается самой сложной из всех европейских школ. Преподавание ведется на латыни. В Дурмстранге нет Домов, как в Хогвартсе, распределение по кафедрам происходит на шестом курсе и важную роль в жизни учеников играют землячества. Землячества существуют официально, их главы обладают определенными привилегиями и могут ненадолго покидать территорию школы. Где именно расположена школа, известно только директору и его замам. По основной версии, Дурмстранг находится в плавающей лакуне, привязанной к точкам выхода в Норвегии, на Кольском полуострове, в Карпатах и в Северной Швейцарии.
Основанная в двенадцатом веке, школа всегда лояльно относилась к изучению Темных искусств. Тут сыграло и близкое соседство с Россией, и постоянный натиск со стороны южных стран. В Дурмстранг охотно поступали колдуны Болгарии, Румынии, Югославии, Польши, Скандинавских стран, немцы и даже итальянцы тоже часто учились здесь. Все они были заинтересованы в качественной боевой магии, и школа ее давала. Положение немного изменилось после войны с Гриндевальдом, программу перекроили в сторону мирных направлений, тем не менее, до сих пор Дурмстранг подходит к процессу обучения очень консервативно.
— Забыл сказать, что они очень хороши в ритуалистике и у них преподаются основы медицины. Дальше что?
— Дальше идет Шармбатон. Старейшее в Большой Тройке учебное заведение, известное своими стихийниками. Лучшие дуэлянты выходят оттуда, еще школа известна сильным акцентом на магии иллюзий, окклюменции и обширным курсом подчиняющих волю зелий. Очень терпимое заведение, там много полукровок и смесков, они первые в Европе начали принимать магглорожденных. Помимо основных предметов, в школе много факультативов, причем в их число входят оккультизм, основы ритуалистики, магии крови и тому подобное. Это объясняется давним влиянием арабов и друидов Броселианда, упорно выступающих за традиционные формы обучения. Четыре факультета, распределение по стихийной направленности энергетики. Мне школа не нравится.
— Почему?
— Да странные они какие-то. Верховая езда, фехтование, изящная словесность, рисование, стихосложение… Все восемь лет обучения. Нет, я согласен, для общего развития пригодится, но не в качестве основных предметов.
— Некоторые традиции целиком построены на стихосложении, — заметил я. – В скандинавской, например, самые сильные проклятья налагаются именно стихами. Или наших бардов вспомни.
— Ну, да. Просто я их учебный план почитал, сравнил с хогвартским и особых преимуществ не заметил, хотя программа вроде разнообразнее. Мне кажется, в Шармбатоне не столько учат, сколько воспитывают. Рыцарство там, прекрасные дамы, все дела, — мелкий скривился. — Не для меня вся эта туфта.
Да уж. Из Коуквортских трущоб мы съехали давно, от наиболее неприглядных сторон нового места жительства старались Сева уберегать, и все равно полученная в детстве закваска давала себя знать. Иллюзий насчет таких прекрасных человеческих качеств как зависть, ненависть, жадность и прочие парень не испытывал. Он точно знал, что доверять можно только своим, и на доброту чужаков не рассчитывал.
— Думаю, что понимаю. Перейдем к следующему пункту?
— Следующим пунктом идут специализированные школы. Медицинская школа в Салерно, академия зельеварения в Падуе, чароплеты Каер Мон, колледж Ханедоар, заклинатели духов на Крите. Интересно, слов нет, только очень уж у них программа узкая. И многое из того, что там изучают, в Англии запрещено. – Северус пожал плечами. – Я же не планирую куда-то переселяться, а у нас только хогвартский диплом и котируется.
— Ты не сравнивал, где больше всего учится иностранцев?
— В Дурмстранге, — не задумываясь, ответил мелкий. — Со всего мира приезжают.
— После Гриндевальда репутация Дурмстранга только повысилась, — на лицо выползла кривая улыбка. – Грязное величие спать не дает идиотам.
— Ты о чем? – не понял Сев.
— Да так, не обращай внимания. Просто запомни на будущее: не каждому гению стоит подражать. Что еще накопал интересного?
— Есть еще частные школы, интернаты, пансионаты, — неуверенно ответил Сев. – Рассчитаны на детей с особыми обстоятельствами. То есть, например, если у кого-то редкий дар проснулся и больше нигде учителей нет, или кодекс запрещает учиться вместе с представителями определенного рода, или со здоровьем что-то не то. Или очень знаменитый маг набирает учеников и живет с ними вместе, тоже школа называется. Короче, я к ним не особо приглядывался – смысла нет.
— Значит, все-таки Хогвартс?
Вывод не столько для мелкого, сколько для себя. У меня еще остаются сомнения, я понимаю, что посылаю брата в осиное гнездо, но решение принято. Нельзя пацана всю жизнь за ручку водить. Он, конечно, шишек себе набьет, участь своей головой думать, но от самых крупных я его как-нибудь уберегу.
Моих мыслей Сев пока что прочитать не мог. И потому возмущенно завопил:
— Так я с самого начала говорил, куда хочу!
На Йоль, отпразднованный семьей, мама провела первый очистительный обряд. Выматывающие ритуалы снова уложили хозяйку дома в постель, зато оправилась она от истощения быстро и к ней начали возвращаться колдовские силы. Если до Йоля она ограничивалась слабыми бытовыми заклинаниями, то теперь речь шла о чем-то более серьезном. Среднего уровня.
Из России вернулся Чохов, усталый, потрепанный, но чем-то довольный. Мы поздравили всю его семью, потом поздравили с Новым Годом, затем нас позвали на гадания седьмого января (Коляду Чоховы отмечали только семьей, а вот гадать можно и с посторонними). Таким образом, ко дню рождения мелкого мы подошли с нулевым запасом бодрости. Мы — это я и родители.
С самого утра брат не находил себе места. Ему и в обычном состоянии шило в попе покоя не дает, что уж говорить о дне совершеннолетия. Сев с раннего утра забрался на крышу нашего «памятника архитектуры» и торчал там, высматривая сову, спустить его на обед удалось только угрозами суровой кары. Какой уж тут праздник! Долго за столом мелкий не усидел и снова выбежал на улицу, торчать под хмурым небом и высматривать летящую серую точку.
Как ни странно, высмотрел. Сову он заметил еще на подлете и заорал, привлекая внимание.
— Слава Богу, — выглянула мама в окно. — Может, теперь успокоится.
Да если бы! Переплясывания и крики продолжались до самого вечера. Мелкий позвонил Лили, по камину связался с Анечкой Чоховой, ей тоже похвастался, причем письмо зачитал вслух обеим. Попытался было уговорить меня сходить в Хогсмид, к Мэй и ее внучкам, но тут его ждал облом — время позднее, все завтра. Заодно и палочку купим.
Упоминание о палочке… Зря я напомнил. Пришлось вливать в Сева флакон успокоительного, иначе черта с два бы он заснул.
Отца от идеи посетить Косой передергивало, мама старалась дом не покидать, поэтому за покупками с мелким пошел я. Одежду пока покупать не стали, до осени Сев еще вытянется, приобрели только учебники по списку, телескоп и сову. Ингредиенты и принадлежности для зельеварения у нас есть, дополнительной литературой я его нагружу, осталось только палочку купить. Официальную, я имею в виду.
В Британии всего три сертифицированных министерством мастера-изготовителя палочек, но любой уважающий себя волшебник помимо основной имеет еще и запаску. Стоят нелегальные палочки дороже, чем работы Олливандера или Киддела, зато не сообщают в департамент правопорядка о кое-каких шалостях владельца. Иными словами, Империо или Круцио ими колдовать можно без боязни. В том случае, если вдруг волшебник с запаской попадется аврорам, особых неприятностей у него не будет — это ж не паспорт. Купил за рубежом, нашел, или сам сделал ради тренировки, и очень хотел зарегистрировать, вот даже в министерство понес, да злые «алые плащи» по пути прихватили. Что, повторить под веритасерумом? Исключено, я вам не доверяю, мало ли какие вопросы вы станете задавать, противные...
Учитывая, что мастер Хорсман работает исключительно под заказ и крайне редко, мы могли выбирать между Олливандером и Кидделом. Последний делал неплохие палочки, качеством похуже, чем у Олливандера, но и цена у них не превышала десяти галеонов. Еще в его лавке можно было купить посохи, шары, перстни и прочие медиаторы, используемые волшебниками для колдовства. Не сказать, что они особо популярны, хотя некоторые пользуются. Нас интересовала только палочка, недостатка в деньгах мы с недавних пор не испытывали, так что визит к Кидделу мы оставили до лучших времен.
Лавка выглядела как обычно — обшарпанное здание с полустертой позолоченной надписью и единственной палочкой в витрине. Олливандер не нуждается в рекламе. Львиная доля иностранных волшебников, приезжающих в Лондон, имеет целью покупку палочки известного на весь мир мастера. Их не отпугивает даже явная психическая нестабильность изготовителя. Мы вошли в поскрипывающую дверь и встали чуть справа от длинного стола, дожидаясь, пока пара клиентов — говорившие на французском женщина с ребенком — сделают выбор.
— Здравствуйте, господа, — мистер Олливандер быстро разобрался с посетителями и подошел к нам. — Мистер Снейп, бук и волос из гривы единорога. Вы привели своего брата?
— Именно, мистер Олливандер. Северус, это мистер Гаррик Олливандер, мастер палочек.
— Нет-нет, вы мне льстите, — его глаза на мгновения засияли ярким теплым светом. — Не мастер. Только сами палочки знают достаточно о палочках.
— Если вам будет угодно. Тем не менее, мы пришли именно к вам.
— Что ж, давайте посмотрим. Какой рукой вы предпочитаете колдовать, мистер Снейп?
— Я правша, сэр, — ответил Сев.
Мысленно я сделал пометку — научиться колдовать обеими руками. И брата научить.
— Протяните руку вперед, — Олливандер принялся измерять портновским метром расстояния от запястья до локтя, от плеча до кончиков пальцев, приговаривая: — Как нет одинаковых людей, так нет и одинаковых палочек. Есть похожие, да, но только похожие.
Серебряный метр сам плясал вокруг Сева, проводя непонятные и, вполне возможно, ненужные измерения, а голос Олливандера доносился от дальней стены. Мастер скользил вдоль полок, вынимая коробки и бесшумно бросая их на стол.
— Для начала попробуем вот эту, — метр-лента упал на пол, а перед Севом легла первая палочка. Кажется, пространство здесь устроено не совсем обычно, потому что хозяин передвигается по лавке слишком быстро, выныривая из разных углов. Точно сказать не могу, концентрация магии высока и давит на виски. — Тополь и жилы дракона, десять дюймов.
Мелкий осторожно протянул руку и осторожно взял палочку в руку. Бросил на меня нерешительный взгляд и, ободренный кивком, чуть взмахнул снизу-вверх. В воздух взлетела пара красных крупных искр.
— Близко, но не то, — Олливандер выхватил у мелкого палочку и немедленно вложил в руку другую. — Ясень и перо феникса, двенадцать дюймов.
На сей раз искр не было, отчего мастер расцвел и засуетился. Кажется, ему нравились сложные клиенты. Мелкий перепробовал еще штук шесть, прежде чем нашел подходящую. Черный орешник и сердце дракона, девять дюймов, по всей длине идет насечка кельтским орнаментом, призванная улучшить контроль чар. Похоже, парень тоже обречен на проблемы с трансфигурацией.
Из лавки мы вышли, облегчив кошелек на десять галлеонов, зато счастливыми обладателями палочки в роскошной наручной кобуре из шкуры морского дьявола. Мелкий все время задирал рукав и восторженно косился на покупку.
— Халь, а почему она маленькая?
— Она не маленькая. Маленькими считаются палочки меньше восьми дюймов, так что у тебя нормальная, среднего размера.
— Ага. А насечка зачем?
— Помогает творить сложные чары. Кельтский стиль свидетельствует о склонности к иллюзиям, магии пространства и времени, непрямых проклятьях и благословлениях и тому подобному.
— Круто!
— С другой стороны, работать с энергоемкими заклинаниями будет сложнее, — добавил я ложку дегтя в бочку подростковой радости. — Нельзя быть сильным везде, какая-то сфера обязательно станет отставать.
Из Косого путь наш лежал к Мэй. Старуха столько всего накрутила в своем жилище, что колдовать детской палочкой в нем можно безбоязненно, министерский надзор ничего не узнает. Можно и у нас, защиту мама установила хорошую, но перед родными выставляться не так интересно, как перед знакомыми девчонками.
Пока мелкий хвастался и пытался сотворить свой первый «люмос», мы с Мэй обсуждали свои дела. Наставница прекрасно ориентировалась в мире слухов и сплетен, наполняющих Лютный, и часто рассказывала вещи, в газетах не публикуемые. Практическую экономику, у кого что купить и кому что продать, она знает назубок. Кроме того, круг знакомств у нее очень широкий, того же Чатурведи она знает давно, пусть и шапочно, как и многих других волшебников.
Рождественские каникулы уже закончились, Арианрод уехала в Хогвартс, и за неимением внучки я расспрашивал бабушку. Мэй решение отправить брата в школу одобряла и никаких причин отказываться от учебы не видела. Впрочем, ее семья традиционно училась на Хаффлпаффе, а это очень непростой факультет. Возможно, еще более закрытый, чем Слизрин, и более знающий, чем Рэйвенкло. При всей внешней простоте Хаффлпафф всегда оставался «вещью в себе» и влиять на себя посторонним не позволял, предпочитая действовать медленно, осторожно, но верно.
Являться к леди без уведомления не принято. Более того, это неприлично. Поэтому прежде, чем нанести визит леди Алексии, я отправил к ней совой письмо с просьбой о встрече, написанное в чрезвычайно почтительных выражениях. Ответ пришел на следующий день — меня ждали в пятницу, двадцать первого.
На сей раз я пришел без сопровождения. Хозяйка выглядела потрясающе, с первых минут общения заставив меня вспомнить о мимолетном знакомстве с вейлой на отдыхе в Марселе и мысленно вознести хвалу предкам, специализировавшимся на окклюменции. Думаю, если бы не привычка контролировать собственное сознание, я довольно скоро превратился бы в пускающего слюни восторженного идиота. Причем атаки на разум не было, воздействие осуществляло распыленное в воздухе зелье.
Леди давала понять: права общаться с ней заслуживают только сильные. Слабаки ей не интересны.
— …Так что же вас снова привело ко мне, мистер Снейп?
— Я оказался в тупике, миледи, и ищу совета, — вздохнул я без лицемерия. — Мне нужны сведения о правилах нанесения татуировок.
— Малораспространенная традиция, — заметила леди. — В наше время ей занимаются немногие.
— Причем в Британии, если судить по результатам моих расспросов, мастеров нет. Достаточно многие маги знают отдельные элементы, но объяснить, почему предупреждающая татуировка наносится именно на правое плечо именно стальной иглой, не смог никто. Или не захотел, я не отвергаю такой вариант. Хорошие специалисты живут в Ирландии, но со мной они вряд ли станут разговаривать, в хранилища древних родов чужака тем более не пустят. Вы — моя последняя надежда, миледи!
— Весьма сожалею, мистер Снейп, но я никогда не занималась татуировками, — покачала головой Алексия. — Вы верно отметили, в Англии рисунки на теле не популярны, сообщество относится к ним с пренебрежением. Пару моих знакомых можно назвать специалистами, однако они склонны вести уединенный образ жизни и откажутся от встречи с незнакомцем. Попробуйте поискать в Уэльсе или Шотландии.
Встречаться с вашими друзьями я и сам не тороплюсь.
— Очень жаль, миледи. Хотелось бы разобраться с этим вопросом побыстрее.
— Есть какая-то причина для спешки? — очаровательно улыбнулась женщина, заставив меня рефлекторно укрепить ментальные щиты.
— Возраст, миледи. Я очень рассчитываю к тридцати годам вплотную подойти к изучению высшей магии, каковая требует особых сил. Совершенно иной уровень, невозможный без поддержки внешнего источника в лице родовой магии или связи с некими чуждыми сущностями. Увы, миледи, я полукровка и доступа к магии Принцев лишен, остальные же способы невозможны без помощи покровителя.
— Вы рассуждаете очень разумно, мистер Снейп.
— Благодарю, миледи. Так вот, в моем положении следует очень тщательно отнестись к выбору друзей, врагов и покровителей. Поэтому вполне естественно, что я с особым вниманием слежу за действиями наиболее влиятельных магов, надеясь оказаться полезным и обрести протекцию. Желательно и в Визенгамоте тоже.
Леди Алексия еле заметно кивнула. Разговор никак не коснулся возможности восстановления рода Принц, ни слова вслух не прозвучало, и тем не менее, ее тень незримо витала вокруг нас. Поэтому женщина не спросила, зачем лезть в политику — одной магии недостаточно, чтобы полностью возродить влияние рода. А в протекции она не видела ничего странного или зазорного, в ее кругу протекция является нормой.
— Столь неординарная фигура, как Томас Марволо Риддл, также известный под именем лорда Волдеморта, не могла пройти мимо моего внимания. Он тоже полукровка и одновременно известен в качестве чрезвычайно могущественного мага, мастера сразу в нескольких сложных дисциплинах! Конечно же, я попытался узнать о нем побольше.
— И каковы успехи? — идеальные губы женщины тронула чуть заметная насмешливая улыбка.
— Их меньше, чем хотелось бы, миледи — признал я. — Тем не менее, мне удалось услышать описание так называемой метки, которую лорд Волдеморт ставит своим особо приближенным соратникам. В силу профессионального интереса я попробовал разузнать о ней побольше и пришел к выводу, что ничего не понимаю. Крайне необычное украшение, миледи. Метку называют знаком посвящения, призванным хранить тайны ордена и магистра, но, судя по некоторым признакам, речь идет о более глубоком подчинении. Сюзерена и вассала или, позвольте немного пофантазировать, хозяина и раба.
Женщина рассмеялась, запрокинув голову, одновременно полураскрыв веер и опустив его вниз.
— Невозможно! — продублировала она жест словами. — Вы зашли слишком далеко в своих фантазиях, мистер Снейп!
— Скорее всего, так оно и есть, миледи, и мне остается лишь смиренно признать собственную глупость. Вряд ли аристократы согласились наносить на тело себе или своим наследникам непроверенные рисунки магического характера. Тем не менее, есть пара моментов, не позволяющих мне окончательно признать эту версию абсурдом.
— Какие же? — забавляясь, спросила леди Алексия.
— Во-первых, ближайшее окружение лорда Волдеморта состоит из представителей четвертой либо пятой волны. Норманны никогда не были сильны в татуировках, саксы эту часть своей традиции утратили, так что мастеров, способных понять, чем конкретно является метка и каковы ее способности, среди меченых нет.
— При их возможностях найти нужных специалистов не так уж сложно, — возразила хозяйка.
— Если есть желание, а я не уверен, что оно имелось. До недавнего времени о самом существовании метки знали только свои, ее наличие и сейчас не афишируют. Тем более, что тут вступает в дело вторая причина моей недоверчивости — лорд Волдеморт является змееустом. В символах парселтанга разбираются единицы, два-три волшебника, живущие в Азии. Таким образом, создатель вполне мог вложить в свое творение некие, назовем их так, незарегистрированные возможности, обнаружить которые можно только по косвенным признакам.
Темные маги слегка параноидальны. Они могут относиться к противникам с презрением, считать всех вокруг идиотами, издеваться, произносить патетические речи во время боя, стремясь унизить врага, и в то же время ждать удара в спину для них — привычка. Обычное дело. Они всегда готовы поверить в чье-то коварство, потому что сами коварны, готовы поверить в чужое предательство, потому что сами предатели.
Алексия была настоящей темной магичкой.
— Молва склонна преувеличивать способности змееустов, — тихо, словно про себя проговорила она. — Да и вряд ли бы он решился…
— Конечно, миледи, — согласился я. — У лорда Волдеморта репутация умнейшего человека и едва ли мои предположения, высказанные только что, имеет смысл рассматривать всерьез. Повторюсь, они вызваны не столько реальными опасениями, сколько недостатком знаний и излишне буйным воображением. Тем не менее, мне хотелось бы не предполагать, а точно знать, чем является метка. Я связываю с движением консерваторов определенные надежды, среди них довольно много сильных и влиятельных волшебников.
— Вы не рассматриваете в качестве возможных друзей верхушку министерства или окружение Дамблдора?
— Меня смущают их странные инициативы по ограничению магии, миледи. Скоро дойдет до того, что они запретят все, не включенное в школьный хогвартский курс!
— Вы перегибаете палку, мистер Снейп, — снова улыбнулась женщина, указав на меня веером. Ее позабавило высказывание.
— Конечно, я утрирую, но тенденцию описал верно. Поэтому, миледи, с министерством мне не по пути — предпочитаю общество людей, с большим уважением относящихся к нашим традициям.
Мы проговорили еще примерно полчаса, причем леди Алексия поведала несколько вещей, которые в книгах не пишут. Между нами бездна, правильно сказал Филипс. За то, что леди сочтет мелочью, иные волшебники отдадут левую руку и посчитают сделку выгодной. Алексия мыслит иными категориями, она видела и испытала столько, что обычные человеческие эмоции и страхи остались в прошлом, я даже не уверен, в какой степени она еще принадлежит к роду людскому. Чувствует ли она что-то? Сколько игры в ее смехе, репликах, задумчивости? Понятия не имею.
Вполне возможно, что все мои потуги для нее — открытая книга. И она просто намерена использовать приглянувшегося юнца в своих целях, а сейчас забавляется, как кошка с излишне возомнившей о себе мышкой.
Домой я вернулся минут за десять до того, как закончилось действие бальзама «Холодное сердце». Поздоровался с мамой, потрепал по голове мелкого, старательно вычерчивающего тренировочные узоры палочкой, переоделся и спустился в мастерскую. Там-то меня и накрыло. Тело рухнуло мимо кресла на пол и само свернулось в комок, глаза застила кроваво-черная пелена, челюсть тряслась. Приступ ужаса был настолько силен, что я даже орать не мог, только скулил, обливаясь холодным потом. Валялся на досках, обхватив себя руками, и не мог думать ни о чем, застигнутый откатом. «Холодное сердце» не подавляет эмоции, оно их откладывает на потом. Повезло, что здоровье крепкое и сердечный приступ мне не грозит.
Не помню, через сколько времени я пришел в себя. Минут пятнадцать? Полчаса? Вряд ли больше. Семья ничего не заметила. Правда, пришлось помыться и сменить одежду, да еще немного поколдовать, чтобы очистить изгвазданный пол.
Минуты запредельного страха были платой. Ценой, которую пришлось уплатить за подброшенные аристократам сведения. Леди Алексия очень хорошо ориентируется в реалиях высшего света, упоминает о личном знакомстве со многими чистокровными, она наверняка и прежде слышала о метке. Просто не обращала на нее внимание, считала чем-то несущественным. Теперь, если я все правильно рассчитал, интерес возрастет. Возможности и связи леди таковы, что без особого труда позволят найти нужного специалиста, который подтвердит мои слова либо, само меньшее, тоже признает свою несостоятельность. И тогда информация через третьи руки начнет понемногу распространятся, мешая Волдеморту вербовать новых сторонников. Ну, я надеюсь.
Метка действительно сложна, мы с Мэй практически ничего не поняли о принципах ее работы. Где подсмотрели? Да приходил тут один, получил кастетом по башке, вот пока он валялся в отключке… Старуха потом проконсультировалась с парой своих более знающих коллег, но они тоже развели руками. Ювелирной тонкости колдовство, творение гения.
А мне следует демонстрировать неудачу и нежелание продолжать поиски. Кто его знает, не захочет ли миледи стать монопольным владельцем сведений, потенциально очень выгодных? Пусть считает, что я забыл об этой теме.
Мне так спокойнее.
Прошедшие пять лет принесли Снейпам имя.
В большей степени речь идет о маме, она восстановила навыки зельевара и сейчас ничем не уступала признанным мастерам. Первые клиенты нашлись случайно, кого-то привел я, и постепенно к ней начали обращаться чаще и чаще. У нее сложилась репутация специалиста по редким и условно-запрещенным зельям, берущего недорого, лишь бы работа была интересной. Обращались к ней в основном из Лютного, хотя чистая публика из Косого тоже не брезговала написать письмо с заказом.
У меня ситуация несколько иная, хотя кое-какая известность тоже есть. Меня считают молодым, но чрезвычайно перспективным рунологом, также обладающим очень широкими познаниями в области зелий. Более осведомленным личностям известно об артефактах и освоении «старых» традиций, единицы, вроде Мэй или Филипса, помалкивают о Голосе и черноте. С подачи Фоули некоторые аристократы слышали, к кому можно обратиться для решения деликатных вопросов — не совсем криминальных, а именно деликатных. Тех, решать которые желательно без огласки.
Учитывая, что с сентября месяца мы занимались маминым здоровьем, дел накопилось немало. Я разгребал основные завалы по мере возможности, и все равно часть клиентов ушли к коллегам. У тех же, что согласились подождать, терпение тоже не бесконечное. Поэтому приблизительно до февраля постоянно приходилось что-то варить, строгать и клеить, вырезать, зачаровывать, встречаться с людьми и общаться с ними на разнообразные темы. Хогвартская программа подготовки шла лесом, все силы уходили на практическую работу, а ведь мне в этом году СОВ сдавать. Летом, после того, как министерская комиссия разберется со школьниками.
Несмотря на общую загруженность, занятия у Чатурведи продолжились при первой же возможности. Магическое ядро набирает мощь и структуру наиболее эффективно примерно с одиннадцати до шестнадцати лет, затем эффективность развития падает и этот период надо использовать с максимальной пользой. Времени у меня оставалось не очень много, а практики, показываемые индусом, оказались на диво результативны. Кроме того, пропагандируемая им странная смесь трансфигурации, менталистики и чар, внезапно названная магией иллюзий, давалась с неожиданной легкостью и хотелось продолжать, пока есть кураж.
Еще одной причиной посещать занятия Чатурведи было сопровождение Сева. Недолго музыка играла, недолго брат любовался палочкой. Заклинаниям его не учили, остановившись на разработке кистей и упражнениям на контроль, для чего-то другого палочка не нужна. В результате мелкий быстро остыл, заскучал, и скучал примерно до тридцатого января, то есть до дня рождения своей подружки Лили Эванс. Постольку, поскольку праздник пришелся на воскресенье, отмечали его Эвансы с размахом, пригласив много детей и родственников. В толпу затесались и мы.
Забавно было смотреть на бывших соседей. Собравшаяся публика жила в «чистом» районе Коукворта и впрямую с семьей Снейпов пересекалась не часто, но переезжали мы с таким скандалом, что запомнили его многие. В устремленных на нас взглядах читалось жгучее любопытство и желание выспросить все-все, чтобы потом насплетничаться всласть. Жару прибавлял тот факт, что смотрелись мы на фоне обывателей как бы и не богаче. Во всяком случае, из детей Сев был единственным, одетым в костюм-тройку. Залезть в специально пошитый костюмчик его заставила мстительная мать, припомнившая несшуюся ей вслед брань.
Меня познакомили с пятеркой девиц, непонятно с чего считавших себя красавицами, и попытались пригласить на чай, от чего я отказался с внутренней дрожью. И в целом старался не отходить далеко от Петунии — у нее закидонов полно, но это знакомые закидоны, да и не слишком утомительные.
Сова к Эвансам прилетела вечером, часов в девять. Стандартное письмо, написанное зелеными чернилами, ожидаемо вызвало крики восторга Лили и едкие замечания со стороны ее сестры. Впрочем, конфликт заглох быстро. Петуния гордилась своей «взрослостью» и стоило ей намекнуть, что она ведет себя как ребенок, и она тут же стала тщательнее следить за языком.
По традиции первые шаги в магическом мире магглорожденные делают в сопровождении работника Хогвартса, иногда вместе или вместо учителя приходит сотрудник министерства. Вполне естественно, что Эвансы хотели взглянуть на мир, в котором предстоит учиться их дочери. Они обратились ко мне с просьбой о небольшой экскурсии и мы договорились, что порядок нарушать не станем — сначала Лили одна побывает в Косом, затем уже я проведу остальную семью по наиболее интересным местам.
К чести Макгонагалл, приходила она дважды. Сначала, в первый раз, просто прочла лекцию на тему того, что представляет собой магический мир с ее точки зрения, приятно удивилась, услышав, что ее собеседники темой владеют, и согласовала дату следующего визита. Оказалось, ко всем магглорожденным посылают именно ее, потому что превращение в кошку почему-то очень качественно убеждает скептиков в существовании магии. Намного лучше, чем любой другой фокус. Во вторую встречу она аппарировала с Лили ко входу в «Дырявый котел» и провела девочку по Косому, закупившись школьными принадлежностями. Обычно это делается летом, ближе к сентябрю, просто профессор ухватилась за возможность скорее разобраться с рутиной.
Для экономии времени основным средством передвижения избрали камин. От нас до Коукворта ехать на машине не очень долго, намного меньше, чем до Лондона, поэтому в Косом можно будет провести больше времени. Если повезет, то и в Хогсмид успеем.
Сложности начались с первого шага, в самом что ни на есть прямом смысле. Энергию для перемещения камин берет из двух источников: из дымолетного порошка и, совсем немного, от перемещаемого волшебника. Порошок активирует систему, на что уходит львиная доля энергии, поддержание ее работы куда менее затратно, чем пользуются многие леди, болтая через камин часами. Отсюда часто возникающие при перемещении проблемы у неопытных магов и сквибов — они дают слишком много или, наоборот, слишком мало силы, внося в работу дисбаланс. Тем не менее, энергию они в любом случае дают. А что делать магглам, у которых ее нет?
Пришлось мне переходить в «Дырявый котел» и ловить Эвансов. Точнее говоря, сначала прошли Лили с Петунией, у них особых трудностей не возникло, если не считать легкой потери координации. Потом мама своей рукой бросила порох в камин, открывая проход, оставила руку в поле действия камина, передавая свою силу, и по одному провела родителей. Вот их действительно понадобилось подхватывать под локотки, чтобы избежать падения лицом на пол.
Особого внимания на нас никто не обратил. «Дырявый Котел» всегда оставался местечком специфическим, публика здесь разнообразная, как в Макдональдсе. Мало ли кто там из камина выпрыгивает? И одежда маггловская никого не смутила, некоторые люди за столами тоже сидели не в мантиях. Тем более, что поначалу мы вышли в обычный Лондон.
— Для начала запомните, где находится вход в Косой, — объяснил я мистеру Эвансу. — Сами вы без посторонней помощи его не увидите, но Петуния, если понадобится, пройдет.
Старшие Эвансы чуть недоверчиво переглянулись. Впрочем, едва мы вышли за порог, как некая сила заставила их сделать несколько шагов в сторону, и сколько бы они не вертели головами, увидеть бар так и не смогли. После этого их сомнения словно водой смыло.
Проход в виде раздвигающихся кирпичей вызвал восторженные восклицания. Косой переулок, с его шумом, гамом, яркими надписями, летающими совами и фантомами, зазывающими покупателей вывесками даже на неподготовленных колдунов производил впечатление, чего уж ожидать от магглов. Северус смотрел на девчонок с довольным видом, будто вся улица принадлежала ему.
— Советую смотреть не столько на витрины, сколько на людей, — увидев, что гости немного пришли в себя, сказал им вполголоса. — Точнее, на их реакцию при виде вашей одежды.
— На людей? — чуть заторможено переспросила миссис Эванс. — Хорошо. Здесь всегда так шумно?
— Нет, что вы. Просто сегодня во «Все для квиддича» завезли новый товар, вот фанаты и толпятся.
— Это, кажется, какая-то игра? — припомнила женщина.
— Игра с культовым статусом, ее популярность намного превосходит футбол в обычном мире.
— Понятно. А куда мы сейчас идем?
— В банк Гринготтс. Обменяете фунты на галлеоны, и сразу пойдем в магазин мантий. Думаю, вам стоит купить по одной каждому — и чтобы сейчас не выделяться, и с прицелом на будущее.
Я специально не повел их сначала в платяную лавку и обратил внимание на взгляды окружающих колдунов, увидевших магглов. Мама говорила, каких-то тридцать лет назад к обычным людям относились не то, чтобы мягче — просто игнорировали. Считалось, что, если уж человек попал в магический мир, значит, какие-то основания здесь находиться у него есть. Магглорожденные или их родственники с большим уважением относились к традициям, не пытались переделать окружающих пор себя, уровень образования у них, как правило, уступал коренным жителям. Да и было их не так уж и много. Хотя численность магглорожденных начала расти примерно в начале века, до войны с Гриндевальдом эффект не замечался, на него обратили внимание только после гибели большого количества мужчин-магов.
Еще следует понимать, что во времена до появления хиппи, купальника-бикини и детей-цветов даже самому упертому магглу не пришло бы в голову разгуливать по пристанищу консерваторов в кожаных сапогах до колена и золотых трусах. Заявилась тут полгода назад одна дамочка, о ней до сих пор вспоминают.
Короче говоря, при виде семьи Эвансов кое-кто кривился. Не демонстративно, а так, мимолетно.
Гоблины на входе в банк отреагировали по-разному. Один скользнул равнодушным взглядом, другой широко оскалился, с удовольствием попугав девчушек. Никого из тех, кого я знал бы по именам, среди находившихся в зале коротышек не нашлось, поэтому мы просто обменяли деньги и быстро прошли в магазин мадам Малкин. Кстати, банк уже принимал новые монеты. 15 февраля Англия наконец-то сподобилась перейти на десятичную систему, правда, пока только в денежном смысле, и сейчас в стране одновременно ходили старые шиллинги и пенни и новые пенсы. Так гоблины прекрасно ориентировались в курсах, мгновенно пересчитывая маггловские монетки в сикли и кнаты.
— Ну а теперь, когда вы готовы к первому знакомству с магическим миром, давайте взглянем по сторонам, — предложил я. — Слева от нас находится магазин «Флориш и Блоттс», в котором можно купить книги по хогвартской программе. Напротив виден вход в Лютный переулок. Соваться туда без сопровождения взрослых нельзя ни в коем случае, поняла, Лили? В то же время, если требуется найти какую-либо нелегальную литературу или ингредиенты, лучшего места нет…
Косой невелик, мы обошли его примерно за два часа. Могли и побыстрее, если бы я не хотел познакомить Лили с кое-какими продавцами. Ничего особенного, просто в одной лавке чуть дешевле книжки и чуть пошире выбор, в другой хорошими артефактами торгуют и прочее в таком духе. Эвансы все деньги спустили на покупки.
Чтобы передохнуть, мы зашли в маленькое уютное кафе на задворках Гринготтса. В вечернее время здесь не протолкнуться, а сейчас только пара министерских клерков сидели и обедали, тихо переговариваясь.
— Много необычного, — тихо проговорила миссис Эванс. — Вроде бы похоже на наше, но когда начнешь разбираться, то ничего общего. Спасибо, мистер Снейп.
— Всегда к вашим услугам, миссис Эванс.
— Меня попыталась укусить книга, — мелкий инцидент настолько потряс мистера Эванса, что тот до сих пор не мог успокоиться.
— Она не любит магглов, — пояснил я, — таких достаточно много издается. И радуйтесь, что она не прокляла вас чем-то серьезным.
— Например?
— Не хочу портить вам аппетит.
— Тот продавец, — внезапно подала голос необычно тихая Петуния. — Он так настойчиво совал мне книжку.
— Самоучитель по определению родовых даров? Сквибы часто их покупают. Впустую, разумеется.
— Почему?
Непростой вопрос, хотя и интересный.
— Отвечать придется долго, — предупредил я. — Дело в том, что девять сквибов или магглорожденных из десяти являются потомками какого-либо чистокровного рода. То есть почти наверняка кто-то из ваших, Петуния, предков в пятом, шестом, седьмом поколении был волшебником. Новая кровь появляется крайне редко и ее носителей с радостью примут в большинстве чистокровных родов.
Сквибы не способны колдовать, однако они являются носителями крови. Помимо того факта, что у их детей выше вероятность родиться волшебником, они в очень ослабленном состоянии несут в себе родовые дары и проклятья породившего их рода. Иными словами, у них есть наследие, которым они не в силах воспользоваться. Причем это наследие может перейти их детям. Поэтому девушки-сквибки, происходящие из древних семей, очень высоко котируются на брачном рынке — их с радостью берут в жены полукровки или даже чистокровные маги в третьем-пятом поколениях, потому что рожденные в таких браках дети почти всегда вырастают сильнее родителей.
Но со сквибами, не способными похвастать знатным происхождением, ситуация совершенно иная. Дары их крови давно выхолощены, они утратили стабильность и ценности не представляют. Тем не менее, существует упорное заблуждение, что с помощью некоторых ритуалов дары можно пробудить и тогда сквиб превратится в полноценного мага, способного колдовать. Совершенная глупость, дающая людям напрасную надежду! Мне не известен ни один случай, чтобы сквиб стал магом.
— Что, совсем никаких шансов? — недовольно поджала губы Петуния.
— Ну, почему же? — на лицо невольно выползла сухая усмешка. — Вопрос цены, Петуния. За все надо платить, а за силу платят по высшей ставке. Можно превратиться в вампира, мучиться вечным голодом и смотреть на людей, примерно как мы смотрим на котлету. Можно согласиться на контролируемую реинкарнацию и в следующей жизни, потеряв все, гарантированно родиться магом. Можно стать жрицей божества и, превратившись в марионетку чужой воли, творить чудеса. Способов много, и все они неприятные.
Девушка замолчала, уткнувшись в чашку с чаем. Оказываемое сестре внимание давило на нее, заставляло ревновать и чувствовать себя неполноценной. Сегодняшний день ее потряс — прикосновение к магическому миру шокирует даже подготовленных гостей — и в то же время разочаровал, показав, что своей она здесь не станет никогда. Чтобы жить среди магов, надо самому быть магом.
Впечатлений Эвансы получили на недели вперед. Они с восторгом вспоминали магазины и лавки, чинного старичка на балконе, в воздухе рядом с которым висели чайник и чашка, подравшихся сов, торопившихся поскорее доставить письмо одному и тому же адресату, домового эльфа, забиравшего покупки хозяина. Северус втолковывал что-то девчонкам, причем не только Лили, но и внимательно слушавшей старшей сестре. Их отношения если и не стали подлинно дружескими, то хотя бы без враждебности, большего пока что желать нельзя.
От Хогсмида придется отказаться, люди устали, хватит с них на сегодня. Еще немного посидим, и пойдем домой.
Сказать, что мамино выздоровление родителей обрадовало, значит ничего не сказать. Ситуация жутко на них давила, как стало видно задним числом, поэтому весь декабрь и январь они ходили довольные, непривычно улыбчивые и счастливые. Причем счастье их, скажем так, обрело материальное выражение, или обретет, примерно в октябре месяце.
Пока мама не готова сказать, кто у нас с мелким будет, брат или сестра. Диагностические заклятья на раннем сроке беременности могут плохо повлиять на ребенка, поэтому лучше подождать. Я надеюсь на мальчишку – никогда не имел дела с девчонками, не знаю, как их воспитывать.
Короче говоря, пока я горбатился и вкалывал, родители переживали второй медовый месяц или что-то вроде него. Внезапно. К началу апреля месяца страсти слегка поутихли, у меня появилось свободное время, зато отец начал пропадать возле катера, приводя его в порядок. Нам предстоял долгий выход в море, и суденышко следовало протестировать. В архивах нашлись примерные координаты затонувшего корабля с небольшим грузом серебра, и мы надеялись поднять хотя бы часть наверх. Реализовывать планировали через гоблинов, за серебро они всегда дают хорошую цену. Зубастые коротышки охотно скупают любые материалы, пригодные для изготовления артефактов, поэтому большинство добытчиков работает с ними.
Катер отец подготовит, с големом все в порядке, так что по поводу предстоящей экспедиции я не волновался. Переживал я по другому поводу. Министерская комиссия, принимавшая СОВ у находившихся на домашнем обучении волшебников, начинала работать в сентябре, действовала до мая месяца, потом уезжала в Хогвартс и уходила на каникулы вслед за учениками. Когда и кому назначать точную дату проведения экзаменов, она определяла сама. Я подал документы на сдачу СОВ в марте месяце, сразу после дня рождения, и рассчитывал встретиться с комиссией в сентябре-октябре, но не учел одного фактора. Волшебников – мало. Действительно мало. Не знаю точно, сколько их на всю Англию, но не больше тридцати тысяч. Причем в это число входят и валлийцы с шотландцами, и просто семьи-отшельники, дети из которых нигде не учатся и экзаменов не сдают принципиально. Глава рода сказал, что парень взрослый? Все, парень взрослый. Таких, упертых, выбирающихся в Косой раз в год и обладающих особым статусом, позволяющим плевать на декреты Министерства, куда больше, чем кажется на первый взгляд.
Мать, к сожалению, леди Принц не являлась, иначе я бы тоже давно считался совершеннолетним. Увы, придется сдавать. Причем на подготовку оставалось всего два месяца, потому что датой экзамена комиссия назначила двадцать четвертое мая. Сдавать экзамен можно сразу по достижении пятнадцатилетия, но я предполагал, что хотя бы полгода на подготовку у меня будет.
С зельеварением, чарами, астрономией и ЗОТИ проблем не предвидится. По первым двум предметам я и ЖАБА мог бы сдать; астрономию здорово подтянул в конце прошлого года, углубившись в ритуалистику; курс ЗОТИ в Англии откровенно слабый, его здорово порезали после войны на волне борьбы с Тьмой. Сложнее придется с историей, так как мои знания по ней далеки от министерской трактовки, и трансфигурацией, хотя в последнее время она дается мне легче. Сказывается ученичество у Чатурведи и возможность взглянуть на старые вопросы под новым углом. Плохо обстоят дела с травологией – я, конечно, знаю основы и много времени провожу в теплицах Мэй, да и Запретный Лес с добытчиками навещал, однако рассчитываю на «выше ожидаемого».
Из необязательных предметов сами собой напрашивались руны, маггловедение и нумерология. После знакомства с вопросами по каждому из них я понял, что этот примитив можно не учить, и ограничился перелистыванием учебника. Впрочем, маггловедение доставило пару приятных минут. Оказывается, электричество берется из розетки, а на телефонных станциях по-прежнему сидят барышни-телефонистки.
В оставшиеся два месяца время равномерно распределилось между двумя занятиями – подготовкой к экзаменам и морскими бдениями, причем вторые совпадали с первыми. В море делать особо нечего. Голем плавает возле дна, периодически подавая сигналы, вмешиваться в его работу почти не приходится, только надо выгребать из отсека на спине находки да раз в пять-шесть всплытий проводить профилактику. Серьезные поломки случаются редко. Так что сиди с книжкой и кружкой кофе, готовься, тренируйся, тем более, что в море надзор действует слабо.
И, разумеется, за скобками оставались контакты в Косом и Лютном. Ради хороших клиентов приходилось идти на кое-какие жертвы.
«Морской Змей» столкнулся с трудностями, и я в очередной раз отложил учебник. Система наблюдения – моя гордость – уже не раз выручала нас из сложных ситуаций, помогая выполнить слишком сложную для голема задачу. Вообще-то говоря, будь у меня нормальные материалы и побольше опыта, Змея можно было бы сделать поумнее, но чего нет, того нет.
Что там у нас? Шкатулка какая-то. Вроде бы серебряная, раз детекторы на нее среагировали. Берем. А чего голему-то не понравилось? Ах вот оно что – слабый магический фон… Тем более берем.
— Пап, может, домой? – поинтересовался у сидевшего на соседнем стульчике отца. Он тоже читал, точнее, изучал антикварный каталог.
— Так до вечера время еще есть? Нырка три сделать успеем.
— Тебе охота в темноте плыть? Мы слитков килограммов на сто уже набрали, плюс сопутствующая ювелирка с команды и пассажиров. Хватит, не надо жадничать.
Отец посмотрел на небо, немного поколебался и пошел на нос, готовить катер к отплытию. Ему тоже хотелось домой. Тем более, что поднятый сегодня груз стал крупнейшей нашей добычей и сначала надо реализовать эту партию. Вот странно – когда мы впервые испытали голема в открытом море и подняли всякого меньше чем на сто фунтов, так волновались, аж руки тряслись. А сегодня эмоций почти нет. Центнер так центнер, отец разложил его по ящикам и разбирать особо не стал, сидел, даже глазом не косил. Потом посмотрит, прикинет стоимость, сейчас возиться не хочет. Привыкли.
Мы подняли на борт «Морского Змея», отец повел катер домой, а я принялся осматривать шкатулку. И чем больше смотрел, тем меньше она мне нравилась. Во-первых, судя по внешним признакам, со дна голем поднял артефакт-хранилище высокого класса, на это указывали и материал шкатулки, и нанесенный на борта сложный рунескрипт, расшифровать который я с первой попытки не смог. Во-вторых, хранилище было запечатано, то есть внутри все еще находилось нечто опасное. В-третьих, не выбросить ли находку обратно за борт? Денег, конечно, жалко, зато на душе полегчает.
Не выбросил. Отложил в сторонку, предупредив отца насчет возможной опасности. Я и сам шкатулку голыми руками не трогал, надел перчатки из драконьей кожи и на всякий случай обмотал ее серебряной цепью.
Нашему раннему возвращению (мы пробыли в море два дня вместо трех) мать обрадовалась, а тому, что я притащил в дом какую-то гадость – нет. Она тоже решила, что шкатулочка не пустая.
— Ты с ума сошел! – орала она, торопливо вырезая на полу лаборатории обережный круг. – Почему не выкинул ее сразу обратно?!
— Печать крепкая, открывать ее сам не собираюсь, — по-военному четко доложил я. – Взял с целью перепродажи.
— Кому?! Кто такую дрянь купит?!
— В Лютном желающие найдутся. Успокойся, тебе волноваться нельзя.
Если мэтр Солано не купит, то леди Алексию навещу, или Филипс еще с кем-нибудь познакомит. Матери я этого, разумеется, объяснять не стал, в том состоянии она к голосу разума не прислушивалась и могла чем-нибудь приложить. Серьезно обсуждать находку не имело смысла, требовалось подождать, пока мама не успокоится.
На черноту в моих руках она все еще реагирует очень остро.
— Чего там? – поинтересовался отец, когда я поднялся наверх. Мама осталась зачаровывать вход, не доверяя моему благоразумию.
— Нервничает. Ругается.
— Так может, все-таки выбросим?
— Завтра решим, — чуть пожал я плечами. – Сами вскрывать точно не станем, не наш уровень. Выбрасывать не хочется, шкатулка минимум на двести галеонов потянет.
— Ого!
Или даже больше. В лавке Ноймана продается хранилище восьмого класса, очень похожее, так оно две тысячи галеонов стоит, причем исключительно благодаря малым размерам.
На следующий день мама стала адекватнее и согласилась поговорить. Собственно, вариантов действий всего три: вернуть, где взяли, продать или обратится к специалистам. Мама голосовала за первый, отцу нравился второй, я склонялся к третьему. Казалось мне почему-то, что ценность содержимого шкатулки стоит любых денег и риск в данном случае уместен.
— И что ты будешь делать, если там действительно что-то по-настоящему ценное? – насмешливо поинтересовалась мать. – В Сибири прятаться? Сильными вещами могут владеть только сильные семьи, с собственными мэнорами и вековой защитой. Слабых – убьют.
— Обратиться к гоблинам?
— Дурака родила, — она закатила глаза к потолку. – Что, поверил в сказочки об их честности и неподкупности? Да тебя сразу на выходе из банка возьмут!
— Припрятать до лучших времен?
— А вдруг ты прав и внутри нечто!? Его же не зря морю отдали, боялись, что на суше вырвется!
— Сын, может ее и впрямь выбросить? – внезапно выдал отец. – Ну а что? Использовать ее ты не можешь, хранить опасно, деньги нам не особо нужны, со вчерашним-то грузом. Затопи поглубже, а место запомни. Понадобиться – достанешь.
— Папа хотел сказать: достанешь, если сойдешь с ума окончательно, — любезно уточнила мать.
Найденный выход всех устроил. Действительно, подняли со дна морского один раз, поднимем и другой. Пусть полежит в безопасном месте, рано или поздно подвернется возможность и шкатулку получится вскрыть. Может, через год, может, через пятьдесят или сто. Спешка в таких делах совершенно излишня. Я, правда, надеялся обменять ее у мэтра Солано на что-нибудь полезное вроде трудов по ритуалистике или ментальным наукам, ну да ладно, переживу. Лишний раз с мэтром встречаться неохота.
Мой сейф в Гринготтсе постепенно наполнялся, после продажи слитков он пополнился еще на триста галеонов. Много это или мало? Земля с источником стоит начиная от тысячи, за трактат «О сущности людской обуздании» просят восемьсот, цены на сильные артефакты достигают заоблачных высот. С другой стороны, номер в гостинице стоит два галеона в неделю, а на один в Лютном иные личности умудряются прожить месяц.
Впрочем, в данный момент деньги меня волновали в последнюю очередь. Просто я вспоминал всякую фигню, чтобы отвлечься и не мандражировать перед первым экзаменом.
Сдавать СОВ в министерство сегодня пришло двенадцать человек. Внешне группа представляла собой этакий срез общества – от одетого в чистую потертую мантию юноши в дешевых ботинках до миловидной девушки с надменным лицом, носящую на пальце перстень наследницы рода. Последняя держалась слегка отстраненно и в общий разговор не вступала.
Любопытный штришок – отдела или департамента образования не существует, программу обучения для всей страны определяет аппарат министра. В середине прошлого века вроде бы попытались свалить сию почетную обязанность на директора Хогвартса, но Финеас Найджелус Блэк «порулил» настолько успешно, что привилегию отобрали и зареклись возвращать. Поэтому формально содержание изучаемых тем и список вопросов составляет Визенгамот по запросу министра, а по факту текучкой занимается Гризелла Марчбэнкс в кооперации со всеми заинтересованными сторонами.
Аудиторию нам выделили на первом уровне. Как удалось выяснить у общительной служащей, обычно экзамен занимал часов шесть, не считая обеденного перерыва. Сначала сдающие тянули билет с теоретическими вопросами, им давалось примерно двадцать минут на подготовку, потом они отвечали, показывали практику и шли в коридор дожидаться следующего экзамена. В первый день сдавали трансфигурацию и зельеварение, во вторник у нас чары и ЗОТИ, в среду история и гербология, четверг, пятница и суббота определены под астрономию и непрофильные предметы. Вот интересно, комиссия собирается раз в месяц или квартал? Или, может, по достижению некой критической массы экзаменуемых?
Помещение, предоставленное комиссии, носило следы долгого и частого использования. Несколько столов, стулья, стойка с котлами и вытяжками, шкафы с ингредиентами и дуэльный круг, вот и вся обстановка. И три старичка, глядящие на нас добрыми акульими взглядами.
— Что ж, господа, давайте познакомимся, — изумительно молодым голосом заговорила сидевшая посередине, похожая на сморщенную урючину старушка. – Меня зовут леди Гризельда Марчбэнкс, я являюсь председателем экзаменационной комиссии министерства. Справа от меня профессор Аурелиус Тофти, слева сидит профессор Анри де Сен-Симон, мы будем проверять ваши знания на соответствие СОВ. Выбирайте места удобнее, и тяните билеты.
Первой спрашивали трансфигурацию. Я набросал список тезисов на теоретический вопрос — особенности клавдиевой системы трансфигурации жидкостей – записал пару заковыристых формул и поднял голову. Оказывается, девушка-наследница пошла первой и уже вовсю отвечала леди Гизельде. Стул перед профессором оставался свободным, поэтому я встал со своего места и направился к нему:
— Разрешите, профессор?
— Уже готовы, мистер…?
— Снейп. Хальвдан Тобиас Снейп.
— Садитесь, мистер Снейп. Ваш билет?
Теоретическая часть мне досталась не слишком сложная, так, серединка на половинку, поэтому отвечал я достаточно уверенно. Профессор слушал, кивал, задавал уточняющие вопросы и, наконец, взмахнул ладонью:
— Достаточно, перейдем к практике. Превратите этот камешек в стакан с водой. Замечательно. Теперь его же – в карандаш. Металлический. Очень хорошо. Вот эта статуэтка чем была изначально?
Мы на экзамене по трансфигурации, поэтому чарами пользоваться нельзя. Зато есть затратная методика Вальцмана-Болье, которая позволяет предмету на пять секунд принять изначальный облик. Он меня что, по материалу ЖАБА решил погонять? Не, не надо такого удовольствия. С другой стороны, хорошее впечатление стоит произвести.
— Интересно, — протянул Тофти. – Что это вы сделали, мистер Снейп?
— «Прикосновение Кали», профессор. Возвращает любой не-магический предмет к изначальному состоянию.
— Что-то индийское?
— Да, профессор. Вальцман-Болье мне не дается, а по Крижановскому сил слишком много уходит.
— Ну, то, что вы их знаете, уже хорошо. Я вижу, вы предпочитаете греческую школу?
— Мой учитель родом из России, профессор.
На сей позитивной ноте экзамен закончился, Тофти меня отпустил и вызвал следующего сдающего. Вроде бы, неплохо ответил. При подготовке на трансфигурации я сосредоточил основные усилия, некоторые темы просто от зубов отскакивали, поэтому со стороны могло показаться, что материал я знаю хорошо. В каком-то смысле так оно и есть. Да, экзаменационные вопросы знаю хорошо – трансфигурирую плохо.
Опрашивать по зельям начнут часа через три, надо бы потратить свободное время с толком. Пойти, что ли, в библиотеке посидеть, повторить вопросы? Да, у министерства есть библиотека, расположена в том же здании, где архивы. За один кнат доступ всем желающим, проход в закрытые секции только по предъявлении соответствующего пропуска. Всего не вспомню, но хотя бы мозги с трансфигурации переключу.
Сдававшая одновременно со мной девушка нашлась здесь же. По-видимому, в выборе места она руководствовалась теми же соображениями, потому что на столике перед ней лежал комплект учебников за первые пять курсов Хогвартса, и сейчас она перелистывала первый. При моем появлении девушка вежливо кивнула и снова уткнулась в книгу. Я устроился за соседним столом.
Не одни мы оказались умными – постепенно библиотеку навестили еще четверо магов из нашей группы, причем с одинаковыми запросами. Правда, выглядели они по-разному. Кто-то был спокоен, у другого напряжение прорывалось в излишней плавности движений, расстроенная девушка в синем платье вытирала платком заплаканные глаза, ее утешал знакомый доброжелатель. Не знаю, кому пришла в голову идея проводить сразу два экзамена в один день и в чем смысл такого решения. Хотя маги обожают усложнять себе жизнь, иногда самыми экзотическими способами.
Сдавали зелья мы чуть меньшим составом, чем утром – одна девушка поняла, что переоценила собственные силы, и предпочла нас покинуть. Пришла она к правильному выводу с помощью леди Марчбэнкс, по этому поводу находившейся в дурном настроении и вполголоса жаловавшейся коллегам на «тупых идиоток, не знающих азов». Коллеги поддакивали и приводили примеры из собственной практики. Профессор де Сен-Симон, оказывается, выступал здесь в ипостаси наблюдателя от Международной Конфедерации Магов, а экзамены принимал благодаря должности преподавателя Чар и Заклинаний в Шармбатоне. Понятия не имею, как они оформили его участие официально.
С зельями неожиданно возникли сложности, причем, как ни парадоксально, с практической частью. Я варил много и часто, под руководством мамы и в одиночку, поэтому ожидать проблем следовало бы с теорией. Тем не менее, рассказав профессору Тофти о роли кроличьей шерсти в зельях удачи, мне пришлось уточнять:
— Простите, профессор, эликсир Легкой Поступи варить по учебнику или правильно?
— О как! – удивленно вскинул брови вверх Тофти. – Что значит «правильно»? Вы, значит, утверждаете, что учебник предлагает неверный рецепт? Смелое заявление.
— Там доза чемерицы увеличена на треть, — я был готов отстаивать свою точку зрения. – Эликсир подействует, но ослабленно.
— Дайте-ка взглянуть.
Профессор взял лежавший на столе учебник, пролистал до нужной страницы и пробежал глазами рецепт. На чемерице он завис, пошевелил губами, что-то просчитывая, быстро вскочил со стула и подбежал к Марчбэнкс. Старуха была мастером трансфигурации и чар, но школьные рецепты помнила назубок.
— Ошиблись, бывает, — поморщилась та. – Издателя накажем. А вы, молодой человек, молодец, что заметили. Оборотку какой палочкой мешать станете?
— Кленовой, — чуть пожал я плечами. Все нормальные зельевары знают, что клен снижает токсичность.
— Ага. А в Весенний Поцелуй после угля что добавлять станете?
— Три-четыре капли переплавленного воска.
— Руки покажите.
Марчбэнкс долго рассматривала мои ладони, едва ли носом не водила, потом распрямилась и сообщила Тофти.
— Отпускай юношу, Аурелиус, тут все ясно. Кто ваш учитель, мистер Снейп?
— Моя мать, госпожа Эйлин, урожденная Принц.
— Ах, Принц! Ну, тогда понятно.
В целом я оценивал первый экзаменационный день как удачный. Самый сложный для меня экзамен, трансфигурация, прошел быстро и без видимых ошибок, на зельях фактически поставили «превосходно». Оставшаяся неделя пролетела стремительно. На чарах повезло – попался вопрос, связанный с иллюзиями, другой приятный момент возник при сдаче гербологии, когда профессор де Сен-Симон попросил рассказать о свойствах омелы. Я не сходя с места вывалил на него все, что знал, француз замахал руками и тут же перешел ко второму вопросу. Еще можно вспомнить Древние Руны, во время которых мы с профессором Тофти заспорили по поводу возможности использования санскрита при составлении рунных цепочек из футарка и несколько увлеклись. Марчбэнкс пришлось вмешиваться, потому что наши крики не давали ей услышать ответ сдающего.
Все прошло намного проще и легче, чем казалось. И чего было волноваться?
Экзамены у мелкого тоже закончились, и пришла пора подумать, как провести лето. Мама советовала Италию, отец напоминал, что сначала надо бы поднять весь груз с найденного судна, а потом отдыхать. Правильно напоминал, незачем серебру на дне без толку валяться. В результате мы решили оставаться в Англии до получения результатов экзаменов, а пока ждем, заниматься кладом.
Тобиас постепенно становился крутым бизнесменом. Желания вырастать в акулы бизнеса у него не было никакого, просто так получалось, что сначала ему потребовалось зарегистрировать фирмочку для удобства торговли антиквариатом, потом через нее же осуществлять мелкий ремонт и закупки для гостиницы, сейчас вот настала пора познакомиться с оффшорами. Налоги платить не хочется, потому и изобретал отец всякие схемы. Тем более, что деятельность по подъему со дна всякого добра сплошь противозаконна, отсюда проблемы с реализацией среди магглов, а полагаться на одних только гоблинов не следует. Нужен запасной канал.
До конца июня основную часть времени я проводил в море. Делом занимались простым и муторным: прийти на точку, выгрузить голема в море, принять груз, повторить операцию несколько десятков раз, вернуться домой. Надоело. Надо было в «Морском Змее» вместительнее сделать грузовой отсек, хотя – когда еще найдем равный по объему клад? Отец рылся в архивах, но пока найденные места либо очень судоходные, либо глубины слишком велики.
После того, как в подвале нашего дома обрела временное пристанище почти тонна серебра, корабль встал на прикол. Основной причиной, по которой мы согласились с выходами в море «завязать», стало состояние матери. Беременность протекала не очень хорошо и вызванный из Мунго колдомедик (О’Коннел, при всем к нему уважении, специалист в немного иной области) советовал поменьше волноваться. Зная скептическое отношение Эйлин к судоходным качествам нашего катера, действительно не шибко приспособленного к долгим морским прогулкам, отец решил ее не нервировать.
Порадовало письмо из министерства – «Превосходно» по всем предметам. Отметками не гордился. На самых сложных предметах мне повезло с билетами, а мои сильные стороны вроде рун и чар давно превышают уровень СОВ. Кстати, Тофти настоятельно советовал написать статью в журнал, выражал согласие стать рецензентом. При наличии публикаций поступление в Гильдию значительно упрощается, да и вообще… Я обещал подумать. Заработки в Гильдиях выше и опереться на них можно, случись что.
В то время как мы с отцом болтались в море, мелкий оказался предоставлен самому себе. Теперь, после первого совершеннолетия, родители дали ему больше свободы и разрешили самостоятельно пользоваться каминной сетью при условии, что ходить он будет только по знакомым адресам. То есть к Чоховым, Чатурведи или Мэй. Старуха ничуть не возражала против чужих детей, ограничиваясь в присмотре за ними простейшими правилами: голодного накорми, упавшего подними, грязного отмой. Все. Место на рынке наставница передала старшей дочери и теперь большую часть времени проводила дома, занимаясь теплицей и внучками. Ее старшая, Арианрод, в этом году закончила Хогвартс и готовилась принять наследие рода.
На Хаффлпафе девушка была старостой. Свой факультет она любила и усиленно расхваливала:
— Конечно, репутация тупиц не особо радует. Мало приятного, когда с тобой разговаривают с пренебрежением, — тут она хитро улыбнулась. – Обожаю таких обламывать. Большинство старшекурсников уже понимают, что к чему, и глупеньким лицом не обманываются.
— Хитрые попадают на Слизрин, а самые хитрые – куда угодно, только не на Слизрин?
— Классно сказано! – рассмеялась Арианрод. – Да, мы похожи. Слизринцы тоже тихушники, заботятся о своих, недоверчивые, злопамятные. Скрытные.
— Тогда почему считается, что вы с Гриффиндором дружите?
— Исторически так сложилось. Раньше, когда у Домов учебные программы различались, в Хаффлпаффе учились потомки второй волны, да и сейчас в основном идут выходцы из Уэльса и Шотландии. Слизрин облюбовала верхушка римлян, саксов и норманнов, которых мы не очень-то любим. А на Гриффиндоре тоже кельтов хватало, вот и объединялись против кровников. С тех пор многое произошло, но память осталась.
Звучит логично. Это сейчас маги перемешались, а во времена основания Хогвартса язык и принадлежность к народу значили многое. Шаманы и чародеи из первой волны, из самых старых племен, населявших Британию, пиктов, скоттов и других, укрылись в горах Шотландии, где скрытно существуют до сих пор. Вторая волна, кельты, еще не пала под напором саксов и данов, ныне называемых четвертыми. Третьими считаются римляне с сателлитами, те немногочисленные жрецы и предсказатели, которые не захотели покидать страну после распада своей державы. Выживали они с трудом и держались очень сплоченно, умудряясь отбиваться от наседавших со всех сторон врагов. Резня тогда шла страшная, и победил в ней, само собой, не участвовавший. Норманны, добившие ослабевших от междоусобиц противников. Они и по сей день являются самой многочисленной группой среди аристократов, пятая волна, пришедшая вместе с Вильгельмом Завоевателем или переселившаяся с континента по зову его ближайших потомков. Остальные, более поздние мигранты, на волны не делятся. Они не новички и могут занимать высокое положение в обществе наподобие тех же Розье или Паркинсонов, но старой кровью уже не считаются.
Да, клановость тогда была сильна.
— Только память? – внезапно пришла в голову мысль. – От той, старой программы ничего не сохранилось?
— Ну, мы у себя традиции бережем, насчет остальных факультетов не знаю, — задумалась девушка. – Просто у нас как-то не принято выносить внутренние дела на общее обозрение. Да и не лезут к нам особо.
— Никто не хочет рассориться сразу с целым факультетом.
— Это да, мы дружные, — улыбнулась Арианрод.
Осанну величию барсуков бывшая староста пела не зря – Северус, изначально настроенный к Хаффлпаффу пренебрежительно, кривиться перестал и всерьез задумался о выборе Дома. Мама подлила масла в огонь сомнений, сообщив, что дети рода Принц далеко не всегда шли в Слизрин, равномерно распределяясь между факультетами.
Мне одинаково не нравились ни зеленый с серебряным, ни идеологически выдержанный красный с золотом. В ближайшую пару десятков лет выпускники этих факультетов обречены
оказаться по разные стороны баррикад или, самое меньшее, их окружение там
окажется. Кроме того, Слизрин и Гриффиндор традиционно ориентируются на работу
в Министерстве, большая часть чиновников являются выходцами с этих двух
факультетов. Я не желаю брату судьбы чиновника. Он умный, талантливый
мальчишка, способный стать самым молодым мастером-зельеваром в истории, могущественным
магом, создателем собственного философского камня или его аналога. Работая в
Министерстве, он растратит свои таланты впустую.
Путешествие в Италию прошло буднично. Безо всяких приключений, не как в прошлом году, добрались до гостиницы в Салерно, заселились в забронированном номере, позавтракали и поехали на пляж. Очень хороший приморский город-курорт с прекрасной репутацией в обоих мирах, огромное количество исторических памятников, большая лакуна прямо под улицей Купцов с богатейшим выбором товаров. Не Марсель, разумеется, но в торговых рядах мы зависали надолго.
Стайки хиппи в южной Италии встречаются редко, страна католическая, с давними традициями незаконной деятельности. Рядом Неаполь с его Каморрой, неподалеку Сицилия с влиятельной Коза Нострой, в самом Салерно расположена старейшая медицинская школа, магическое крыло которой выпускает известнейших в Европе врачей и отравителей. Надо сказать, распорядок дня сложился простой – с утра на пляже, потом обед и до самого вечера мы рыскали по городу в сопровождении сверстников-чичероне. Потом ужин и прогулка по набережной, засыпали в районе одиннадцати-двенадцати. Честно скажу, я бы предпочел более активный отдых в компании девушек но, как уже упоминалось, страна католическая. Молодые девушки из числа туристов высматривали парней постарше, более зрелые дамы нетяжелого поведения искали спонсоров, готовых оплатить их отдых, так что я остался в пролете. В этот раз.
Ну и ладно. Зато с братом много где побывали. Наиболее древней и таинственной традицией Италии считается этрусская, ее следы можно отыскать практически во всех европейских практиках. Предсказатели и ритуалисты, маги смерти и призыватели оккультных сущностей, этруски оказали мощнейшее влияние на римлян, в конце концов растворившись среди них и передав свое наследие самой влиятельной цивилизации Средиземноморья. От них мало что уцелело. Тем не менее, старейшие итальянские семьи утверждают, что сохранили традицию, причем некоторые моменты заставляют их словам верить.
С собой в Англию (с любезной помощью неаполитанского филиала Гринготтса) мы увозили многое. Фолианты по зельеварению, за содержимое которых в Англии дают до трех лет Азкабана, кость-зародыш умкову, греческая гадальная игра, купленная мной ради незнакомой знаковой системы, сербские обереги и гора рукописей, с трудом поместившаяся в безразмерную сумку. Бумага продалась на вес и по большей части годилась разве что на растопку, тем не менее, я надеялся выловить из нее крохи ценной информации. Несмотря на хорошую погоду и в целом приятный отдых, задержаться не возникло желания. Двух недель хватило и накупаться до невозможности, и загореть, объесться незнакомых морских блюд, так сильно и в лучшую сторону отличающихся от английской кухни, что впечатлений после отдыха осталась масса. Тем более, что дома у нас остались незаконченные дела.
Можете считать меня параноиком, но в словосочетание «подготовка к Хогвартсу» я вкладывал особый смысл.
— Садись в кресло, — указал я Севу, одновременно заканчивая расставлять на столике флакончики с красками, иглы, бритву и прочие необходимые инструменты. – Устраивайся поудобнее, сидеть придется долго.
— А зачем? – присев на самый краешек, брат наклонился вперед и уставился на столик блестящими от любопытства глазами. Хорошо хоть, руки не тянул.
— Брить тебя будем. Налысо.
Находились мы в подвале, уже давно отданного родителями под нашу с Севом мастерскую. С момента возвращения из Италии прошло четыре дня, краска сварилась, настоялась, я успел сбегать в Косой и уточнить пару спорных моментов у магов, разбирающихся в нужной мне отрасли татуировок. Уточнение обошлось в пятьдесят галлеонов, но оно того стоило.
— Понимаешь, Сев, — принялся объяснять я, укутывая мелкого в простыню, чтобы волосы на одежду не падали. – Хогвартс, в который ты едешь – это не просто школа, и даже не просто школа магии. Это место, в котором три четверти года живут дети из семей, владеющих очень серьезными силами и знаниями. И если до конца пятого курса ничему особенному старшие родственники их не учат, то после стабилизации магического ядра кое-что начинают показывать. Возьмем, к примеру, окклюменцию. Курса до четвертого-пятого осваивать ее нельзя, поэтому дети из чистокровных семей обязательно носят артефакты, защищающие от чтения мыслей. А вот после пятого курса побрякушек на них становится меньше… Как думаешь, сколько в Британии легилиментов?
— Не знаю, — пожал плечами мелкий. – Вроде бы дар не очень распространенный.
— Официально, Северус, в стране двадцать восемь сертифицированных легилиментов. То есть считается, что всего двадцать восемь человек способны проникать в чужое сознание. На самом деле их намного больше, — я обошел кресло и присел перед мелким на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. – Принято считать, что на шестом и седьмом курсах Слизрина и Равенкло легилименцию осваивают все, у кого есть мало-мальские способности. То есть каждый пятый. Насчет остальных факультетов статистика мне неизвестна, но наверняка умельцы найдутся и там. Еще в Хогвартсе есть преподаватели, чьи возможности до конца известны только им самим, и директор, которому Устав школы прямо разрешает при необходимости читать мысли учеников. Конечно, он не имеет права просматривать родовые тайны и секреты, и клянется не использовать сведения, полученные в силу должности, против их семей. Ну и что? Было бы желание, а уж возможность найдется. Должность директора Хогвартса не зря считается одной из самых влиятельных в магическом мире. Тем более, что про Дамблдора рассказывают всякое. Старик он хитрый, пусть и выглядит клоуном.
Поэтому, Северус, я хочу установить тебе защиту. На всякий случай.
— Ага, — кажется, с этой стороны мелкий предстоящую учебу не рассматривал, вон какая мордаха серьезная. – А какую?
— Ну, во-первых, ты поклянешься магией, что не станешь распространять сведения о внутренних делах семьи Снейп. Формулировку тебе мама даст, клятва старая, ее все чистокровные приносят. Во-вторых, я не зря столько времени с татуировками возился. Блоки на сознании опытный легилимент обойдет или сломает, артефакты можно заставить снять, а правильно нанесенный рисунок на теле всегда с тобой. Особенно если сделан на голове и под волосами его не видно. Дополнительный плюс в том, что татуировки делают немногие, подзабыли их у нас, поэтому как с ними бороться, тоже мало кому известно.
Мелкий молодец, процедуру выдержал не пикнув. Краски вводятся под кожу не магией, а настоящими иглами, чтобы выступающая кровь усилила воздействие и связала узор с плотью, превращая первый в часть второго. Волосы отросли за ночь под действием примитивного состава, сваренного тоже заранее, после чего на наличие татуировки ничто не указывало. Теперь от легилименции брат прикрыт, зелий ему пока что можно не опасаться, хотя в следующем году придется озаботиться артефактами.
Лето в этом году выдалось не очень жарким. Так, серединка на половинку, с учетом английского климата. Самое подходящее время для прогулок и путешествий, чем мы с братом и пользовались, посетив все значимые для нас места как магического, так и обычного мира. Дополнительным стимулом пореже находиться дома служили перепады настроения у мамы – отец утверждал, предыдущие беременности проходили менее сложно. Точно девочка будет, не солгали заклинания.
Коукворт тоже навестили, посидели в гостях у Эвансов. Родители Лили были рады нас видеть, рассчитывая, что Северус присмотрит за их дочерью в Хогвартсе. Почему бы и нет? Парню будет полезно о ком-то заботиться, это отвлечет его от собственных проблем.
— Скажите, а нет какого-либо способа нам попасть на платформу? – спросила миссис Эванс, имея в виду платформу «9 и ?». – Хотелось бы проводить Лили.
— Хотите воспользоваться нашим камином? Пожалуйста, только имейте в виду – уйти с платформы придется до того, как прибудет основная масса волшебников. Магглам вообще-то запрещено находиться по ту сторону арки перехода.
Отец пообещал, что придет проводить Сева в школу, но особо задерживаться среди колдунов он желания не испытывает. Мешают воспоминания о полученных круциатусах, о пережитом унижении. Вот все вместе и вернутся.
— Так странно отпускать дочь в незнакомое место, — тихо сказала женщина, глядя в окно на играющих детей. Сев что-то рассказывал про Италию, девочки слушали, скептически переглядываясь. – Тем более в интернат. Нет, профессор Макгонагалл выглядела достаточно компетентной, и все равно страшновато.
Да я вообще удивляюсь, почему большинство родителей-магглов отпускает детей в магический мир. Везунчиков вроде Лили, выросшей рядом с Севом, буквально единицы, остальные знакомятся с колдунами либо в день одиннадцатилетия либо, если не повезет, сразу после стихийных выбросов, когда на место происшествия аппарирует группа обливейторов. Людей, далеких от дипломатии и зачастую слегка расистов – в силу избранной профессии. Сдается мне, без толики зелий дружбы или легкой ментальной коррекции дело не обходится.
После обеда мистер Эванс тоже поднял тему школы. Похоже, ни о чем другом в семье не могли думать:
— И все-таки, какой факультет предпочтительнее?
— Нет такого!
Меня раздражает формулировка вопроса. Предпочтительнее для кого? Или чем? Или для чего?
— У каждого Дома есть свои достоинства и недостатки, выпускники каждого имеют возможность найти свою нишу в будущем.
— Нас больше волнует, где Лили будет проще учиться, — вздохнула миссис Эванс. – Где за учениками лучше присматривают. Ведь всего двенадцать взрослых на большую школу – это очень мало.
— Маги смотрят на ситуацию немного иначе, — попытался объяснить я. – Не всего двенадцать, а целых двенадцать наставников, которые присматривают за парой-тройкой сотен совершеннолетних волшебников. И, кстати сказать, на самом деле взрослых в школе больше, вы не учитываете хозяйственный персонал.
Ученики Хогвартса не являются детьми или подростками, это юноши и девушки, не очень хорошо умеющие отвечать за свои поступки. Для того их и отправляют в школу, чтобы научились. Тем не менее, требования к ним намного выше, чем к их сверстникам из обычных людей, причем требования эти оправданы. В Домах действует веками отрабатывавшаяся система управления, когда назначенные старосты решают большинство вопросов и только по самым сложным обращаются к деканам. Самоуправление работает настолько хорошо, что та же Макгонагалл, к примеру, почти не вмешивается в дела факультета. Впрочем, у нее и времени не остается.
— Почему?
— Потому что Дамблдор занимается политикой, свалив текучку на зама.
Эвансы кивнули. Они уже слышали достаточно много, чтобы понимать такие нюансы.
— Значит, сейчас оба высших должностных лица школы являются выходцами с Гриффиндора? – сообразил мистер Эванс.
— Да, и это идет вразрез с традициями. Обычно директора уравновешивал зам из другого факультета. Деканы всегда ставятся на должность разными группировками и выражают интересы разных сил. В нормальной ситуации наиболее влиятельным является Слизрин, но нынешний глава Дома, Слагхорн, заигрался в лавирование и потерял поддержку старых покровителей, не приобретя новых.
Главы Равенкло и Хаффлпаффа на должность зама не рвутся, у них другие задачи. За Флитвиком стоят Гильдии и Гринготтс, заинтересованные в росте своего влияния на континенте и потому пошедшие на компромисс с Министерством. Помона Спраут тесно связана с лордами Уэльса, которых текущая ситуация устраивает и мутить воду, пытаясь давить на Дамблдора, они не намерены. Вот и получается, что возможные конкуренты Макгонагалл либо не могут, либо не хотят претендовать на ее место.
— Хальвдан, давно хотела спросить – а почему Гриффиндор и Слизрин враждуют? – внезапно прервала паузу Петуния. До этого она тихо сидела и пила чай, не вмешиваясь в разговор, только внимательно слушала. – Вы их постоянно противопоставляете друг другу.
— Сложно сказать. Лично я считаю, что корень их вражды лежит в том, что и те, и те больше всего ценят верность. Только слизринец верен семье, друзьям, близким, а гриффиндорец верен идее. Отсюда разное понимание предательства, разное понимание добра и зла.
— Так вроде бы самым верным считается Хаффлпафф?
— Именно что считается. Барсуки, пожалуй, самый социальный из Домов, у них масса знакомых и они не любят конфликтов. Но не стоит считать их беззащитными тугодумами! Барсук – тоже хищник, о чем многие забывают. Самый обманчивый из факультетов. И, говоря откровенно, Лили стоило бы пойти на Хаффлпафф, там очень хорошо относятся к магглорожденным и в то же время не забывают объяснять им реалии магического мира.
— Мне Равенкло нравится! – тут же заявила девчушка. – Или Гриффиндор!
— Для Равенкло ты слишком общительная. Вороны редко кого впускают в душу, зато если уж кого впустили… Выбирать тебе, Шляпа прислушивается к просьбам учеников, но я не рекомендую.
Я действительно считаю, что магглорожденным больше всего подходит Хаффлпафф. Дети обычных людей, приходя в магический мир, не понимают, что оказались примерно в том же положении, в каком находится англичанин в Техасе. Обычаев не знает, идиом не различает, то, что большинство народа ходит с оружием и готово пустить его в ход, не осознает. Язык почти одинаковый, и это смущает. А на Хаффлпаффе, рассказывала Арианрод, первый год старосты пятого курса с помощниками целенаправленно объясняют новичкам, чем новый мир отличается от привычного и откуда отличие берется.
Меня еще долго выспрашивали про Хогвартс, выпытывая подробности. На большую часть вопросов я мог ответить и отвечал, впрочем, кое-что умалчивая. Например, зачем Эвансам в точности знать, кто такой Пивз? Ученики часто считают его обычным полтергейстом со скверным характером, вот пусть и Лили думает так же. Тогда она не станет задумываться о том, что у древнего духа хаоса, заклятого еще основателями, с течением времени истерлись контролирующие элементы и даже власть директора над ним ограничена. Впрочем, есть еще призрак ученика Салазара, ныне зовущийся Кровавым Бароном. У него вполне могли остаться какие-то ключи к управляющим заклятьям.
Первого сентября больше всех истерила мама.
Северус с семи утра носился по дому, обряженный в мантию и крепко сжав палочку в руке, в то время как Эйлин в десятый раз перебирала чемодан, запихивая туда новые и новые вещи по принципу «а вдруг пригодится». Если бы не чары расширения пространства, чемодан бы давно треснул. Большая часть первогодок путешествуют с обычными сундуками, потому что для работы с пространственными чарами нужен определенный навык, но мелкий часто практиковался либо с моей сумкой, либо с артефактами у нас в мастерской.
Беременность маме не мешала, хотя в магическом смысле она стала слабее. Известный факт – беременная колдунья в целом испытывает отток сил, зато способна к необычайно мощным пиковым всплескам. Природа помогает женщине защищать свое дитя. Сейчас маму лучше не злить, поэтому мы с отцом засели на кухне и пили чай.
Настроение у Тобиаса было не очень.
— Пиво в холодильнике есть?
Я открыл дверцу:
— Есть. Может, подождешь, пока вернемся?
— С одной кружки мне ничего не сделается, — он собирался перелить пиво из бутылки в большую стеклянную кружку, потом махнул рукой и стал пить так. Я пододвинул к нему тарелку с сушеной рыбой. – Спасибо.
— Эвансы подъедут минут через пятнадцать. Немного посидим на дорожку и пойдем.
Ответом стал невнятный хмык.
— Ты бы переоделся.
— Успею еще.
— Пап, я понимаю, что тебе противно, но для Сева этот день очень важен. Не ломай ему праздник. Пожалуйста.
Еще один хмык, только с немного другой интонацией. Мол, отстань, без тебя все понимаю. Ну, будем надеяться на лучшее.
Примерно без четверти десять приехали всей семьей Эвансы. Судя по тоске в глазах главы семьи, сборы и для него стали серьезным испытанием, причем он не догадался спрятаться и попал под раздачу. Хмурая Петунья могла соперничать выражением лица с Тобиасом и закономерно составила ему компанию, правда, ограничилась чаем с кексом. Младшие начали тут же громко, эмоционально и слегка бессвязно делиться ожиданиями от предстоящей поездки, женщины от них мало отставали, и я понял, что дела снова надо брать в свои руки.
Перенес вещи к камину. Напомнил о мантиях. Налил мистеру Эвансу успокоительного, выдав его за ликер. Напомнил о мантиях. Наложил на Сева легкую фору «петрификуса», помог матери его причесать. Отправил маму в спальню, попросил отца помочь ей переодеться. Показал Эвансам, где они могут переодеться. Подождал минут пять и громко крикнул, что мы опаздываем…
Одним словом, на платформе мы оказались ровно в десять. За час до отправления поезда. От камина до самой платформы недалеко, минута ходьбы, и в обычное время здесь редко кого можно встретить. В середине девятнадцатого века министерства Европы планировали создать нечто вроде магической железнодорожной сети, потом проект заглох, и в Англии от него остался куцый огрызок под названием «Хогвартс-Экспресс». Не знаю, есть ли еще действующие маршруты, никогда не интересовался. Сейчас здесь было достаточно людно.
Новички и первокурсники по негласной традиции садились в последние три вагона. Взрослые в поезд войти не могли – пропуском служил билет, выдаваемый первокурснику, либо наличие мантии со школьной символикой. Хм, интересно, а если подделать? Я наскоро трансфигурировал одежду и тут же убедился, что защита сложнее, чем кажется – воздух перед лицом сгустился, не позволяя встать на ступеньки тамбура. Вероятно, есть настройка на ауру или нечто подобное.
Мама и миссис Эванс хлопотали над детьми, Петуния и ее отец больше вертели головой, восхищенно рассматривая постепенно заполняющих перрон магов, Тобиас держался неплохо, периодически потирая грудь. Магии здесь много, вот татуировка и сигнализирует о незнакомых чарах. Я раскланивался со знакомыми, удивляясь тому, сколько их, оказывается.
— Сев, — я вытащил из кармана полоску пергамента. – Выберите купе и прикрепите к ручке двери, тогда никто, кроме вас, в него не зайдет.
— Не увидят?
— Не обратят внимания.
Мелкий, покряхтывая, подхватил свой чемодан и большую сумку Лили, девочка взяла сумку поменьше и они зашли в вагон. Мама чуть пошатнулась и ухватилась за руку отца:
— Ох!
— Думаю, вам пора, — тут же воспользовался я моментом к вящей радости Тобиаса. – Скоро каминная сеть начнет работать с перегрузками, так что лучше успеть, пока основной вал провожающих не нахлынул. Не волнуйтесь, я прослежу за детьми.
— Уже пора… — протянула Петуния.
— Не волнуйся, ты здесь не в последний раз.
Последовавшая сцена расставания заняла еще минут пятнадцать и вполне могла бы служить основой для какой-нибудь слезливой мелодрамы. Сначала с Северусом и Лили попрощались на платформе, потом возле каминов, потом каждый, начиная с Петунии и заканчивая уходящей последней миссис Эванс, считал своим долгом обнять детей или хотя бы потрепать их по голове. Ну и кто кого тут провожает?
Ушли взрослые вовремя. На платформе начали появляться аристократы.
Несмотря на прошедшие годы, маму узнали, я кожей ощущал любопытные взгляды провожающих. Вряд ли кто-то еще из нашей компании их заметил, они были слишком сосредоточены на детях. Разве что отец. Но если рядовым магам, по большому счету, до изгнанницы Эйлин Принц дела не было, то реакцию знати на появление магглов в центре магического мира я предсказать не берусь. Вполне может статься, что найдется один-единственный говнюк, который испортит весь праздник.
Стоя возле поезда, я давал последние наставления мелким, заодно указывая на некоторых интересных личностей. Вон тот блондин – Люциус Малфой, староста Слизрина, рядом с ним Нарцисса Блэк, его невеста. Счастлив видеть вас, мисс Гэмп, да, провожаю брата и его подружку в школу. О, вы тоже здесь, мистер Смит! Мистер Янг, миссис Ли, мадам Макферсон… Северусу напомнил, чтобы тот держался подальше от лесника Хагрида, Селвинов и вообще любых потомков фоморов. У мелкого кровь сидхе пока не пробудилась, но мало ли. Мэй не советует учить его Голосу Власти, говорит, рановато.
Раздался свисток, школьники торопливо полезли в вагоны. Лили первой ушла в купе, задержавшийся Сев внезапно шмыгнул носом.
— Ладно, пойду я. Не пропадайте без меня тут.
— Сам не пропади, — я наклонился и обнял брата. Все-таки он мелкий, чтобы там не говорил. – Звони чаще.
— Ага, — он шмыгнул еще раз. — Ну что, последнее братское напутствие?
Я усмехнулся.
— В Хогвартсе ты никому ничего не должен.
— Чего? – не понял Сев.
— Ты же просил напутствие. В Хогвартсе ты никому ничего не должен. Старших слушать – надо, учиться хорошо и не проказничать особо, а если напроказничал, то не попадаться – тоже надо. Долгов там у тебя ни перед кем нет. Если же кто-то станет утверждать обратное – значит, тебя пытаются развести. Помни об этом всегда.
— Я запомню, — серьезно кивнул Сев.
Дай-то Бог. Или Мерлин, если он за магами присматривает.
Сквозное зеркало пробудилось поздно вечером. Северус поступил на Хаффлпафф, Лили принял в свои объятия Гриффиндор. Мать облегченно и капельку расстроено вздохнула – полукровкам на Слизрине приходилось сложно. Их не гнобили, но право учиться на этом факультете нужно было доказывать. Так что лучше уж барсуки.
Мне так спокойнее.
Примечание автора:
Прочтение канона убедило меня в мысли о том, что при распределении Шляпа руководствуется в первую очередь пожеланиями ученика. Если тот нацелен на Равенкло, то его направят на Равенкло (при наличии минимальных качеств), ну а колеблющихся направляют в наиболее подходящие факультеты. Или же в те, которые кажутся подходящими. Еще на выбор влияет душевное состояние, погода, воля директора, вмешательство высших сил…
Короче говоря, я бросал кубик. 1-2 – Слизрин (Гриффиндор для Лили), 3-4 – Хаффлпафф, 5-6 – Равенкло. У Северуса выпала тройка, у Лили – единица. Да здравствует справедливость.
Вторую часть раньше марта не ждите.
Шикарно, спасибо
|
Большое спасибо автору. Отличная история.
|
один из самых лучших фанфиков
1 |
Не дочитала. Стало скучно. Фанфик, несмотря на все свои достоинства, не зацепил, а кроме того, он собрал все, что я не люблю.
Зато язык прекрасный, жаль, я так писать не умею! |
почему-то не читается ни epub ни fb2, пришлось HTML скачать.
|
Eiluned
Только у меня такой косяк: после скачивания фф открывается, но фбридер показывает будто фф состоит из одной страницы с саммари? AlReader то же самое. Нужно скачать html, тогда читается.Ни epub ни fb2 не читаются 1 |
1 |
Kurone
поддерживаю, тег Юмор тут ни к месту |
Zadd
У меня нормально скачалось и txt, и fb2, и epub. Только что проверил. Проблема у вас. |
Подскажите кто знает! Был еще фанфик на старшего брата. Там один целитель Розенберг делал или улучшал им источник. И еще был фанфик с этим Розенбергом про мунго! Не могу найти :(
|
ReDll
Подскажите кто знает! Был еще фанфик на старшего брата. Там один целитель Розенберг делал или улучшал им источник. И еще был фанфик с этим Розенбергом про мунго! Не могу найти :( Он Райзенберг))http://samlib.ru/d/dworcowa_i/ |
Глава 17:
Показать полностью
> Экзамены у мелкого тоже закончились, и пришла пора подумать, как провести лето... > До конца июня основную часть времени я проводил в море... > В то время как мы с отцом болтались в море, мелкий оказался предоставлен самому себе... Из предыдущего текста ясно, что дел происходит в конце мая ("экзамены ... тоже") - Хальвдан сдавал СОВ в министерстве, начиная с 25 мая. Из того, что экзамены у мелкого (очевидно, в начальной школе) закончились, в Англии вовсе не следует, что можно уходить в загул. По окончании 6 класса начальной школы, в 11 лет (в школу тогда шли в 5 лет в 1 класс), сдаются тесты по математике, английскому и естествознанию (физика + химия + биология + астрономия + геология + почвоведение, отдельно этих предметов в Англии нет). Тесты сдают в конце мая, в один день, не в своей школе своим учителям, а в государственном тестовом центре, обычно с выездом в другой город. Сдача теста никоим образом не влияет на график учёбы, которая продолжается до начала июля, ибо летние каникулы в Англии - 8 недель. И, строго говоря, после 6 класса начальная школа кончается, так что это не каникулы, а выпуск, потому что школ полного цикла практически нет. Так что старший отстрелялся, а мелкий не был предоставлен смому себе, а месяц в школе пахал. Да, с 1 класса (5 лет) школьный день - полные 8 часов. Никаких "домой к обеду", намёк на что мелькнул в одной из предыдущих глав - ланчем кормят в школе. Зато практически нет домашки. 1 |
Leopold_the_Cat
Показать полностью
По окончании 6 класса начальной школы, в 11 лет (в школу тогда шли в 5 лет в 1 класс), сдаются тесты по математике, английскому и естествознанию (физика + химия + биология + астрономия + геология + почвоведение, отдельно этих предметов в Англии нет). Тесты сдают в конце мая, в один день, не в своей школе своим учителям, а в государственном тестовом центре, обычно с выездом в другой город. Сдача теста никоим образом не влияет на график учёбы, которая продолжается до начала июля, ибо летние каникулы в Англии - 8 недель. И, строго говоря, после 6 класса начальная школа кончается, так что это не каникулы, а выпуск, потому что школ полного цикла практически нет. Так что старший отстрелялся, а мелкий не был предоставлен смому себе, а месяц в школе пахал. Да, с 1 класса (5 лет) школьный день - полные 8 часов. Никаких "домой к обеду", намёк на что мелькнул в одной из предыдущих глав - ланчем кормят в школе. Зато практически нет домашки. Вы не совсем в теме, и в том, что вы написали, огромное количество неточностей. Польный школьный день начинается не с 5 лет, а с 4. И не 8 часов, а 6 с небольшим (с 9 утра до 15:15). В разных школах длина учебного дня может разниться. Летние каникулы не 8 недель, а 6-7, в зависимости от графства. Экзамен 11+ не является обязательным, его сдают не все дети, а лишь те, кто надеется поступать в грамматические школы (бесплатные государственные школы для одаренных детей). Входят туда другие предметы. Нет там никакого естествознания, зато есть что-то вроде тестов на IQ. Астрономию вообще ни в каком виде в начальной школе не изучают. Сдают экзамен не по окончании 6 класса в мае, а в самом его начале, в сентябре. Потому что к маю результаты экзаменов давным-давно должны быть известны, и дети должны быть распределены по школам в зависимости от своих способностей. Причем, входит в тест материал, который дети в этом году только начнут изучать - что (в числе прочего) позволяет определить детей, способных обгонять стандартную программу обучения. Короче, вы, как говорится, слышали звон, да не знаете, где он. Поэтому непонятно, зачем с таким апломбом было все это сюда вываливать. И да, я в теме, т.к. живу в Англии больше 20 лет и мои дети таки участся в местных школах и сдают местные экзамены. 1 |
Стараюсь все истории дочитать , чтобы судить, но тут не дочитала. Скучновато как то.
1 |
Проду бы... классный фанф.
|
Закончила читать на контрабанде наркоты. Так, ни зачем, не голодая, не находясь в особо тяжёлом положении. Просто потому, что у героя есть магия, а у магглов нет.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|