Серия Полуночник: Испытания Чемпиона (джен)

Комната была освещена, но недостаточно, чтобы разглядеть что-нибудь. Она была грязной и обветшалой. Что-то знакомое было в этой комнате: какой-то забытый сон или воспоминание. Гарри был уверен, ему уже приходилось бывать тут... Внутрь зашел мужчина в черном плаще, скрывавшим его фигуру. Он был явно на взводе, сразу начав ходить взад-вперед и бормоча что-то себе под нос. В поле зрения попали его руки, и Гарри заметил отсутствие одного пальца. Питер Петтигрю!

Лицом к камину стояло кресло, рядом с которым свернулась огромная змея. Ее тихое шипение заполняло комнату. Непонятно почему, но Гарри захотелось держаться подальше и от кресла, и от змеи: от одного взгляда в их сторону парня пробирал озноб. Вновь взглянув на Петтигрю, Гарри заметил, что тот также старается не подходить близко к жуткой паре.

— Прекрати свое чертово метание, Червехвост, — прошипел холодный высокий голос. — Я ведь уже сказал, что не хочу убивать тебя... пока.

Петтигрю захныкал от страха. Явно не это он надеялся услышать, но тем не менее ходить он прекратил и замер у двери, нервно передергивая плечами. Этот пухлый человек всегда был нервным, но теперешнее его состояние сильно отличалось от привычного. Что-то ужасное для Петтигрю должно было случиться, чтобы так его испугать, а занимавшего кресло сделать столь раздражительным. Оставался лишь вопрос, что же могло произойти? Ответ не заставил себя долго ждать — распахнулась дверь, и в комнату вошел самый неприятный для Гарри человек. Профессор Моуди?! Что он делает здесь?! Моуди бросил уничтожающий взгляд на Петтигрю, подошел к креслу, встал на колени и покорно склонил голову.

— Мой Лорд, я попытался исправить ошибку Петтигрю, — прорычал Моуди. — Я почти догнал отца, но вмешался Поттер.

Отца? Мой Лорд? Глаза Гарри в ужасе расширились: Моуди говорил с Волдемортом.

— И как обычный мальчишка мог помешать выполнить приказ? — прошипел Волдеморт. — Гарри Поттер не должен был быть для тебя проблемой, Барти Крауч младший, особенно с таким глазом, что у тебя.

Моуди бросил полный ненависти взгляд на Петтигрю и вновь уставился в пол.

— Поттер нашел моего отца и послал другого чемпиона за помощью, — прорычал он. — Я попытался оглушить мальчишку, но он создал мощный щит, поглотивший заклинание. Я никогда прежде не видел подобного. Затем Поттер позвал Хагрида. Этот неотесанный мужлан загородил мальчишку своим телом, а потом прибежал маглолюбец Дамблдор, и я уже ничего не мог сделать. Мне пришлось уходить.

— Ты разочаровал меня, Крауч, — выплюнул Волдеморт. — Ты, видно, слишком долго не держал в руках палочку, раз позволил четырнадцатилетнему мальчишке победить себя. Круцио!

Моуди заорал от боли, извиваясь на полу. Гарри захотел зажать уши, но жгучая боль в шраме заставила его позабыть об этом намерении. Боль наполнила все его тело, и он закричал вместе с Моуди. Ему было безразлично, услышит ли его Волдеморт, поймет ли тот, что он подсматривал. Была лишь чудовищная боль.

Она исчезла также внезапно, как вспыхнула. Гарри упал на колени и медленно поднял взгляд. Палочка перешла с Моуди на Петтигрю. О нет! Не снова! Волдеморт опять прокричал "Круцио!", и теперь Петтигрю повалился от боли на пол. И в тот же миг боль разорвала и лоб Гарри. Закричали опять оба. Боль заслонила все, и, казалось, она будет длиться вечно. Когда мучения наконец прекратились, ни Петтигрю, ни Гарри не могли пошевелиться.

— Из-за твоей некомпетентности, Червехвост, появился риск, что магллолюбец узнает о моих планах, — прошипел Волдеморт. — Если твой промах будет стоить мне Гарри Поттера, этот Круциатус покажется тебе пределом мечтаний. Придется, видимо, нам выйти на контакт еще кое с кем. Это твой последний шанс, Червехвост. Смотри, не испорть все!

— Гарри! Гарри, проснись! Пожалуйста, проснись!

Открыв глаза, Гарри обнаружил себя лежащим на кровати. Вокруг него плавали несколько размытых лиц. Шрам по-прежнему горел, а тело непроизвольно подрагивало. Кто-то приподнял его за плечи и сел рядом. Голова парня легла на чью-то грудь, чья-то рука стала успокаивающе поглаживать его по спине. Гарри смог только слабо простонать, и его глаза вновь закрылись. Он не чувствовал в себе сил пошевелиться — и было ощущение, что в течение еще некоторого времени такое состояние сохранится.

— Что это было? — спросил голос, очень похожий на голос профессора МакГонагалл.

— Скорее всего, еще одно видение, — ответил другой голос, явно принадлежащий Ремусу. — Уже было похожее этим летом, но тогда, кажется, ему не было так плохо.

Гарри застонал, попытавшись повернуть голову. Видение? Это было лишь сном? Гарри не знал, вздохнуть ему с облегчением или испугаться еще больше. Это было так реально... Но что это, Ремус здесь? Что он делает в Хогвартсе? Сириус тоже здесь?

— Лунатик? — спросил он скрипучим голосом.

Ремус сел на край кровати и осторожно пожал Гарри руку.

— Я рядом, сынок, — ласково произнес он. — Бродяга тоже здесь. А скоро придет мадам Помфри. Все еще сильно болит?

Гарри приоткрыл глаза и посмотрел на расплывчатое лицо Ремуса.

— Только мой шрам, — с трудом выдавил он.

Внезапно он вспомнил увиденное и попытался подняться, но руки, державшие его, не дали ему сдвинуться. Через минуту он прекратил попытки вырваться и устало раслабился.

— Моуди, — выдавил он, борясь с подступавшим забытьем. — Шпион — профессор Моуди.

Ахнула профессор МакГонагалл, а руки, державшие Гарри, ощутимо напряглись.

— Гарри, это невозможно, — осторожно произнес Ремус. — Аластор Моуди никогда не примкнет к Волдеморту. Ты уверен в том, кого ты видел?

Хотя тело парня и перестало дрожать, двигаться было по-прежнему тяжело — беспомощность уже начинала раздражать.

— Я видел его, но... Волдеморт назвал его Барти Краучем младшим. — Гарри не смог скрыть недоумение в голосе. — Я думал, он умер.

— Если кто-то другой не умер в Азкабане вместо него, — рубанул Сириус.

Тишина наполнила комнату, и Сириус усмехнулся:

— Шучу я! Кто в здравом уме пойдет на такое?

Гарри недолго думал.

— Я бы пошел, — сонно подтвердил он. — Если бы тебя или Лунатика посадили, я бы занял его место, Полуночник.

— Мне тяжело признавать это, но Гарри в чем-то прав, — тихо произнес Ремус, смахивая челку Гарри, сползшую ему на глаза. — Любой родитель пойдет на это ради своего ребенка. Ты бы занял место Гарри, Бродяга?

Сириус вздохнул и согласился:

— Да в тот же миг.

Мгновение спустя в комнату ворвалась мадам Помфри и принялась выгонять всех наружу. Гарри протестующе застонал, когда его крестный осторожно положил его обратно на постель и вышел вслед за остальными. Он едва осознавал, что за проверки проводила мадам Помфри, пока его не напоили несколькими зельями. Головная боль значительно спала, и он был уже в состоянии двигать конечностями, но по-прежнему слаб. Удовлетворившись, что сделала все возможное, мадам Помфри позволила взрослым вернуться в комнату.

Сириус и Ремус поспешили к Гарри, а профессора Дамблдор и МакГонагалл остановились в дверях, оглядывая комнату. Мародеры сели с двух сторон кровати. Сириус сразу запустил руку в волосы парня — это, казалось, доставляло удовольствие подростку, — а Ремус принялся проверять, удобно ли лежит подопечный. Казалось кощунственным нарушить эту семейную идиллию, но это было необходимо.

— У тебя найдутся силы ответить на несколько вопросов, Гарри? — спросил профессор Дамблдор.

Сириус оглянулся через плечо на директора школы, будучи готовым дать отпор, но лишь вздохнул и снова посмотрел на Гарри.

— Скажи только одно слово, Сохатик, и мы выставим их отсюда, — тихо произнес он. — Расспросы могут подождать и до утра.

Гарри медленно помотал головой. Он знал, что необходимо покончить с этим сразу — откладывать причин не было.

— Я в порядке, — произнес он, но, похоже, никто из мужчин ему не поверил. — Я только устал... и небольшая боль. Похоже, пара Круциатусов — это мой предел.

Это была плохая шутка, и, судя по резким вздохам присутствующих, ему вовсе не следовало этого говорить.

— Почему бы тебе не начать с самого начала, Гарри, — предложил профессор Дамблдор, входя наконец в комнату. — Любая мелочь, которую ты сможешь вспомнить, пригодится.

Гарри закрыл глаза, вызвал в памяти увиденное и стал рассказывать, но, дойдя до момента, когда Волдеморт применил первый Круциатус, запнулся. Он по-прежнему помнил ту боль. Дрожащим голосом парень продолжил рассказ, не обращая внимания, как время от времени судорожно сжимаются руки опекунов на его запястьях. Едва он закончил, Сириус горячо обнял парня. Гарри в первый момент растерялся, но вскоре расслабился в руках крестного. Силы окончательно покинули его, оставив лишь одно желание: поскорее уснуть.

И сон пришел.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Гарри обнаружил, что опекуны никуда не ушли и спят рядом, на стульях около кровати. Сев прямо, парень пошарил рукой по прикроватному столику и надел обнаруженные там очки — мир сразу приобрел четкость. Как можно тише встав с кровати, он прихватил комплект одежды, оставленный для него, и скрылся в прилегающей ванной комнате. Умывшись и переодевшись, Гарри вернулся в спальню — опекуны по-прежнему спали. Было непонятно, что делать дальше. Следует ли ему подождать, пока не проснутся опекуны, или лучше уйти сейчас? Сегодня занятий не было, но он был уверен, что Рон с Гермионой наверняка уже волнуются, куда он пропал.

Но Сириус с Ремусом тоже будут волноваться, если я уйду.

Но выбирать не пришлось — дверь медленно открылась, и в щель просунулась голова профессора Дамблдора. Увидев парня одетым, он жестом показал ему следовать за собой и направился в свой кабинет. Оказавшись там и заметив сидевших перед директорским столом профессоров МакГонагалл и Снейпа, Гарри почувствовал некоторую нервозность. Он вспомнил нагоняй, полученный от профессора Дамблдора этой ночью, и теперь невольно испугался, что то было только началом.

Сев за свой стол, Дамблдор вызвал из воздуха стул, опустившийся между Снейпом и МакГонагалл.

— Присядь, пожалуйста, Гарри, — ласково произнес он. — Есть пара вещей, которые требуется обсудить.

Гарри молча подчинился и сел на стул, уставившись в пол.

— Тебя ни в чем не винят, Гарри, — негромко начал директор, заметив состояние парня. — Я хотел сообщить тебе, что поиски напавшего на тебя этой ночью окончились безрезультатно, но ты и так уже это знаешь. Мы обыскали комнаты профессора Моуди и сделали поразительную находку. Оказалось, что самозванец держал настоящего Аластора Моуди запертым в сундуке и мог в любой момент получить новую порцию волос для Полиморфного зелья. Аластор сейчас восстанавливается после этого тяжелого испытания в Больничном крыле, но сколько времени займет его восстановление, пока неизвестно.

Гарри поднял взгляд на директора, удивленный тем, что тот рассказал ему так много. Он сомневался, что остальные обитатели школы хотя бы слышали об этом. Было бы очень сложно докопаться до большей части истины без видений Гарри, но тот вовсе не горел желанием, чтобы вскоре кто-нибудь еще знал об этом. Если вспомнить реакцию школы на его способность говорить со змеями, Гарри был уверен, что сейчас они наверняка решат, будто он сходит с ума.

— Пока Аластор не вернется к преподаванию, нам потребуется временная замена, — продолжил Дамблдор. — Я поинтересовался у Ремуса, не хочет ли он занять эту должность, но он не уверен, как ты к этому отнесешься, ведь он твой опекун.

Было бы преуменьшением сказать, что Гарри удивился.

— Он уже был моим опекуном в прошлом году, когда преподавал здесь, — недоуменно отметил он.

— Но тогда весь волшебный мир не знал об этом, Гарри, — уточнил Дамблдор, наклонившись вперед. — Некоторые студенты и родители могут заявить, что мы делаем из тебя любимчика, принимая на работу одного из твоих опекунов. Мы знаем, у тебя и так большой стресс, и не хотелось бы добавлять тебе еще проблем. Твои опекуны этого также не хотят.

— Я смогу справиться со всеми нападками студентов, профессор, — твердо произнес Гарри — он не мог поверить, что Дамблдор больше озабочен его "стрессом", а не тем, через что придется пройти Ремусу. — Я больше волнуюсь о Ремусе. Не каждый поймет его состояние. Именно из-за этого ведь он ушел в прошлом году. Чтобы не говорил Ремус, я знаю, ему больно, когда люди видят в нем не человека, а волка.

— Вы ведь не будете использовать ваши отношения с мистером Люпиным в учебном процессе? — строго спросила профессор МакГонагалл.

Гарри уставился на нее, широко раскрыв глаза. Как профессор МакГонагалл вообще могла подумать о чем-то подобном?

— Не использовал в прошлом году и тем более не собираюсь в нынешнем, — слегка обиженно ответил он. — Я слишком уважаю своих опекунов, чтобы поступать столь по-детски.

— Профессор МакГонагалл ничего плохого не имела в виду, — спокойно произнес профессор Дамблдор. — Многие подростки попытались бы получить выгоду из подобной ситуации. Прошу простить нас за ошибочное предположение, что ты мог бы поступить также... Порой очень сложно поверить, что ты так мало времени провел с Сириусом и Ремусом, учитывая как близки вы стали втроем.

Гарри все еще был в недоумении. Почему кто-то мог бы попытаться воспользоваться тем, что его обучает собственный опекун?

— Я по-прежнему не понимаю, — произнес он. — Почему дети стали бы так поступать по отношению к своим родителям или опекунам? Это принесет только проблемы с однокурсниками.

Профессор Дамблдор переглянулся с профессорами МакГонагалл и Снейпом, прежде чем вновь взглянуть на Гарри.

— Это правда, — согласился он. — Не думаю, что нужно напоминать тебе о Драко Малфое. Он, пытаясь добиться желаемого, не стесняясь использует то, что его отец входит в Совет попечителей. И подобное не так редко. — Гарри пришел в ужас от своего сравнения с Драко Малфоем, и Дамблдор это заметил: — Я не говорил, что ты будешь поступать также. Мы лишь хотим быть уверенными, что назначение не вызовет проблем. Если ты уверен, что справишься, я сообщу Ремусу, что он может приступать уже сегодня.

Закрыв глаза, Гарри пытался справиться с эмоциями. Он был готов, что Драко Малфой доставит ему нелегкую жизнь вместе с остальными слизеринцами. Он лишь надеялся, что другие факультеты не слишком на него ополчатся. Открыв глаза, парень отрешенно взглянул на профессора Дамблдора.

— Профессор, моя позиция по этому вопросу не изменилась, — спокойно произнес он. — Ремусу достанется больше насмешек, чем мне. Ему и так приходится выносить всю клевету, вываливающуюся на оборотней, но он не показывает, насколько его это ранит. А я знаю, как больно ему слышать "полукровка" в свой адрес, какую боль ему доставляет то, что волшебное сообщество не видит в нем прежде всего человека.

Дамблдор сцепил свои длинные пальцы, на лице его появилась легкая улыбка.

— Я обсужу это с Ремусом и посмотрю, что можно сделать, чтобы его пребывание здесь было более приятным, — произнес он, и его глаза сверкнули. — Теперь требуется обсудить еще одну вещь — то, что произошло этой ночью. Не будет ничего хорошего в том, если студенты узнают, что большую часть учебного года их обучал последователь Волдеморта. Особенно когда Турнир в самом разгаре. Чтобы не допустить паники, должен просить тебя воздержаться от разговоров о произошедшем ночью с любым, кто еще не в курсе.

В который раз Гарри пришел в замешательство. Как можно скрыть что-то подобное? Секреты в Хогвартсе не долго остаются секретами. Он испытал это на собственно опыте.

— А что с Виктором? — спросил он. — Он ведь знает, что на меня напали...

— ... и это все, что он знает, — прервал его Дамблдор спокойным тоном. — Я не смогу отрицать факт нападения, но никто, кроме преподавателей и твоих опекунов, не знает, кто напал. Станет известным лишь, что было нападение и что атаковавший сбежал, но информация, относящаяся к присутствию здесь Барти Крауча младшего, открыта не будет. Это также для твоей безопасности, Гарри. Если волшебный мир узнает о твоих видениях, ты можешь оказаться в серьезной опасности. Министерство может попытаться использовать тебя для добывания информации о Волдеморте и его последователях.

Холод прошел по позвоночнику, вызвав дрожь. Еще видения? Последнего достаточно на всю оставшуюся жизнь. Профессор МакГонагалл заметила отсутствующее выражение на лице Гарри, потянулась и крепко пожала руку парня. Гарри даже не заметил этого. Страх захватил его целиком. Он не хотел видеть, что вытворяет Волдеморт. От этого становится так плохо.

— Гарри? — осторожно позвал Дамблдор. — Гарри, ты в порядке?

Очнувшись от своих мыслей, Гарри поднял взгляд на Дамблдора и кивнул, хотя и не ощущал в данный момент ничего хорошего.

— Извините, сэр, — тихо произнес он, надеясь, что Дамблдор оставит эту тему. — Э-э... что вы сказали?

Директор на мгновение задержал взгляд на Гарри, прежде чем ответить:

— Я напомнил тебе, что мы делаем все возможное для безопасности Хогвартса, — ласково произнес он. — Сириус согласился остаться в замке, чтобы помочь нам, но о его присутствии школа также не должна узнать. Если студенты узнают, что нам для обеспечения безопасности потребовались услуги человека, подобного Сириусу, они могут слишком остро отреагировать. Ты ведь понимаешь?

На самом деле парень не понимал, что здесь за большой секрет, но не стал заявлять об этом, особенно в присутствии профессора Снейпа. Гарри показалась крайне странным, что мастер зелий еще не вымолвил ни слова, но предпочел опять оставить эти мысли при себе. Снейп обычно только ругает его и отца, так что лучше не ворошить муравейник.

— Да, сэр, — покорно произнес парень.

— Тогда, если у тебя нет вопросов, думаю, завтрак вот-вот начнется, — все также ласково произнес Дамблдор.

Сообразив, что этим ему намекнули, что разговор окончен, Гарри попрощался и пошел к двери. Уже потянувшегося к ручке Гарри внезапно насквозь прошил холод. Что-то во всем этом было не так.

— Сэр, это, конечно, не мое дело, но история показывает, что секреты имеют привычку всплывать наружу, — произнес Гарри, оглянувшись через плечо на директора. — Я надеюсь, вы готовы к возможным последствиям.

Под изумленными взглядами троих преподавателей Гарри покинул кабинет директора. Никто из оставшихся долгое время не решался заговорить.

— Этот парень слишком умен для своих лет, — наконец произнесла профессор МакГонагалл. — На мгновение мне показалось, что я вижу перед собой его мать.

Профессора Дамблдор и Снейп кивнули.

* * *

К концу дня Гарри уже отчаянно хотелось спрятаться. Где бы он ни оказался, везде его спрашивали о нападении прошедшей ночью, стремясь узнать все до мельчайших деталей. Седрик Диггори после завтрака остановил Виктора Крама, желая узнать, что такого важного произошло накануне, и был шокирован, когда Виктор рассказал, что знал сам, о нападении, включая и потерю гриффиндорцем сознания. В панике староста бросился в Большой зал, где и застал Гарри, бездумно гонявшего еду по тарелке. В зале присутствовали и другие студенты, сидевшие за столами своих факультетов, но их разговоры разом смолкли, стоило Седрику подойти к Гарри и потребовать отчета о произошедшем.

Парень попытался отмахнуться от факта нападения, как от нестоящего беспокойства происшествия, чем вызвал у Седрика с Виктором лишь потрясенное молчание. Оба взрослых чемпиона схватили Гарри за руки и потащили его прочь из Большого зала в пустой класс, где потребовали объяснений. Гарри рассказал, что мог, что не слишком дополнило описанное Виктором. И хотя Седрик был поражен тем, что Гарри удалось защитить себя, он не преминул отругать обоих участников за столь глупый поступок. Это явилось неожиданностью для Гарри и, по-видимому, для Виктора тоже. Седрик закончил свою отповедь тем, что потребовал от Гарри дать обещание, что впредь тот не будет так поступать. Парень тут же пообещал все что нужно и облегченно вздохнул, когда Седрик расслабился.

Естественно, Седрик не стал держать рот на замке, так что уже к первому уроку вся школа знала, что в прошлую ночь на Гарри напали, когда тот пытался защитить мистера Крауча, и что нападавший скрылся. Геримона от себя еще раз отругала Гарри за то, что тот послал за помощью Виктора, ведь болгарин был старше и знал больше защитных заклинаний. Гарри, уже хотевший поинтересоваться, откуда она узнала, успел прикусить язык.

К концу обеда колесо слухов закрутилось еще интенсивнее. Да, нападение на Гарри по-прежнему оставалось у всех на устах, но к нему прибавилось известие о возвращении профессора Люпина взамен временно отсутствующего профессора Моуди. Одновременно выяснилась и причина: профессор Моуди заболел. Посмотрев на опекуна, сидевшего за столом преподавателей, Гарри увидел, как тот одними губами произносит "комната Мародеров", и кивнул в ответ. После прошедшей ночи ни у кого из опекунов еще не было возможности сделать ему выговор, получить который парень вовсе не горел желанием.

Вечером, после ужина, Гарри зашел в комнату Мародеров, благо что пароль в нее не изменился. Зайдя в гостиную, парень сразу заметил сидевших перед камином Сириуса и Ремуса, о чем-то тихо разговаривавших. Едва он повернулся, намереваясь уйти, Сириус заметил Гарри, и разговор оборвался.

К облегчению парня ругать его не стали. Сириус был горд тем, как Гарри справился со всем, но взял с парня обещание больше так не поступать. Ремус в свою очередь выразил обеспокоенность тем, что Гарри применил поглощающий щит такой мощности, что тот его обессилил, оставив беззащитным. Гарри вынужден был признать, что Ремус в чем-то прав. Да, щит был значительно мощнее, чем он тренировал, но ведь он не знал, какой силы заклинания ему пришлось отражать. Если бы он недооценил заклинание, оно могло пройти сквозь щит и поразить его.

В качестве наказания Гарри должен был теперь всю следующую неделю проводить по два часа в день в исследованиях щитов и других защитных чар под бдительным оком одного из опекунов. Только Гарри не воспринимал это в качестве наказания, так как ему, вероятно, все равно пришлось бы заниматься этим при подготовке к третьему испытанию. Зато Сириусу это давало лишних два часа, чтобы повеселиться на практических занятиях, когда приходила его очередь "следить за наказанным".

Весть о присутствии мистера Крауча в школе достигла министерства через несколько дней. Корнелиус Фадж тут же прибыл в замок в сопровождении Перси Уизли и колдо-медика из госпиталя св. Мунго, прихваченного для определения "состояние ума" мистера Крауча. Прогнозы не были обнадеживающими. Колдо-медик согласился с диагнозом мадам Помфри: мозг мистера Крауча серьезно поврежден из-за использования сильных заклинаний памяти. Он был усыплен и перевезен в св. Мунго "на неопределенное время". Фадж весь побледнел, когда мистер Краруч внезапно начал говорить об усилении Темного Лорда, и буквально вылетел из Больничного крыла (все со слов Сириуса — когда прибыл Фадж, Гарри был на занятии, которое вел Ремус).

Будучи в Больничном крыле, Фадж не мог не заметить профессора Моуди, который продолжал восстанавливаться, и отсюда узнал, что Ремус принят ему на замену. Министр был не слишком рад такой замене и потребовал тут же провести инспекцию урока, где в тот момент как раз находился Гарри. Зайдя внутрь, он увидел группки учеников, расположившихся по трое и что-то тихо обсуждавших. Один из каждой тройки делал заметки на листе пергамента, а профессор Люпин, наблюдая, прогуливался между группами учеников. По прошествии примерно пяти минут Ремус распорядился отложить перья и выйти по одному ученику от каждой группы, чтобы написать результаты работы на доске.

Когда все закончили, профессор Люпин взглянул на получившийся список заклинаний, чар и заклятий и обратился к классу:

— Только одна команда подумала о чарах Протего, — задумчиво произнес он. — Большинство привело лишь атакующие заклинания, но что же с защитными? Если кто-то наложит на вас Стреножное заклятие, как вы освободите себя? — Несколько рук взметнулись в воздух. — Дин?

— Фините Инкантатем? — предположил Дин Томас.

— Это одно решение, но оно не единственное, — с улыбкой продолжил профессор Люпин. — Ваше задание к следующему уроку: один свиток о защитной стороне дуэли. Выберите три заклинания, заклятия или трое чар и опишите по крайней мере три способа отразить каждое из них. Мы обсудим ваши мысли в следующий раз. Можете быть свободны.

Ученики тут же принялись обсуждать, какие три атаки выберут, параллельно упаковывая вещи и покидая класс. Гарри жестами попросил Рона и Гермиону не ждать его, дождался, когда последний ученик покинет кабинет, и подошел к опекуну, так и не заметив, что профессор Дамблдор, мистер Фадж и Перси Уизли стоят у выхода из кабинета.

— Ну как, растерял я навыки? — с улыбкой спросил Ремус у Гарри.

— Вовсе нет, сэр, — ответил Гарри, возвращая улыбку.

Возвращение Ремуса на позицию официального преподавателя было для обоих немного непривычным. Гарри продолжил:

— Ты прав. Никто реально не думает о защитной стороне дуэли. Во второй год на дуэлях было лишь одно правило: нападай первым, нападай мощнее.

Ремус вздохнул.

— Знаю, — подтвердил он, собирая вещи. — Так обычно думает большинство, — он поднял брови и посмотрел на Гарри. — Ты ведь понял, что я жду от тебя в эссе нового материала, а не того, который ты уже изучил. Предоставь другим студентам иметь дело с простыми чарами и заклятиями. Считай это практикой к третьему испытанию. Тебе нужно уметь защищать себя, Гарри. Большего я не хочу говорить.

Гарри кивнул.

— Мистер Бэгман рассказал о том, с чем нам предстоит столкнуться, — твердо ответил парень. — Поверь, я не намерен идти легким путем. Я и так планировал глубже исследовать эту тему.

— Приятно слышать, — произнес Ремус, обходя стол. — Хотя я бы не стал рассказывать крестному. Он уже и так думает, что я настраиваю тебя против него...

Кто-то прочистил горло — от этого неожиданного звука Гарри подпрыгнул и повернулся к наблюдателям. Было неприятно увидеть здесь Корнелиуса Фаджа (человека, который пытался отдать Сириуса дементорам для поцелуя) в сопровождении Перси Уизли. Не задумываясь, Гарри отступил назад, но тут же почувствовал успокаивающее прикосновение к плечу. По тому, как рука опекуна сжала его плечо, Гарри предположил, что у Ремуса такие же мрачные мысли, как и у него.

— Чем могу быть полезен, министр? — вежливо спросил Ремус.

— Ничем, — сухо ответил Фадж. — Я узнал, что вы вернулись к преподаванию и пришел посмотреть своими глазами...

— ...представляю ли я опасность для учеников? — предположил Ремус. — Уверяю вас, министр, моя должность временна, пока не вернется профессор Моуди. Я был единственным, кого можно было найти за такой короткий срок.

— И мистер Поттер не получает никаких привилегий от вашей новой должности? — подняв брови, поинтересовался Фадж.

Глаза Гарри обвиняюще сузились. Почему кто-то считает, будто он будет извлекать выгоду из того, что Ремус стал преподавателем?

— К Гарри у меня больше требований, чем к прочим студентам, — спокойно ответил Ремус. — Я не позволю никому из учеников — кто бы они ни были — бездельничать на моих занятиях.

— Как ты можешь видеть, Корнелиус, — любезно начал Дамблдор, — Ремус более чем подходящая замена Аластору... если, конечно, ты не предпочитаешь видеть на этой должности Сириуса Блэка.

Фадж со страхом кинул на Дамблдора быстрый взгляд. Это, казалось, положило конец любым возражениям, которые могли найтись у Фаджа.

— Не... нет, этого достаточно, — быстро произнес он. — Уверен, профессор Люпин может продолжать, раз эта должность временна. Нам действительно пора... лавина документов... а нам еще надо найти кого-то на место Барти.

Фадж и Перси тут же ушли, чем вызвали у всех большое облегчение. Но Гарри забеспокоился, почему Фадж был так против Сириуса Блэка на посту преподавателя. Сириус обучал его все лето и был очень хорош на этом поприще. Конечно, у него были принципы и обиды, особенно связанные с мастером Зелий, но ничто из этого не делало его негодным для преподавания. Конечно, Фадж всегда заводится, едва заходит речь о Сириусе Блэке, из-за суда, признавшего его невиновным. Но боится ли Фадж просто Сириуса или же того, что анимаг может рассказать тем, кто захочет слушать?