Чудесное подобие близости (гет)

Дорогие друзья!

От всего сердца поздравляю вас с новым годом, пусть сбудется всё, о чем мы молчим. В честь праздника хочу подарить вам эту главу.

Happy New Year, friends!

Зейн уставился на закрытую дверь своей спальни, скрестив руки на груди и в ярости нахмурив брови. Его маленькие ножки свисали с кровати, и он бил ими нещадно по бедному матрасу.

У него было плохое настроение, потому как сегодня утром он обнаружил, что дверь в комнату родителей заперта, что означало, что ему туда нельзя. Как, зачем, почему они закрылись от него?! Он изо всех сил стучал в дверь, но они лишь сказали ему подождать пару минут и подойти попозже. Он слышал, как они смеялись, и это раздражало больше прочего.

Стоит ли говорить, что Зейн Малфой был не в духе. Все, что он хотел этим утром, это обнять и поцеловать мамочку с папочкой, а они его не впустили! Из всего этого Зейн сделал вывод, что у них в голове сено вместо мозгов.

Раздраженный до предела, он спрыгнул с кровати и схватил Рози, решительно направившись к телефону в гостиной. Ему срочно нужно было поговорить с Бабой.

Гермиона научила его пользоваться телефоном на случай, если произойдет что-то серьезное. Она старательно ему объяснила, что он может звонить Бабе, только если дело очень срочное и не терпит отлагательств. Сейчас, по мнению мальчика, как раз был такой случай, и ему было жизненно необходимо посоветоваться с Бабой.

Нарцисса с готовностью согласилась поставить в Малфой-Мэноре телефон, не желая даже думать о травмах, которые может получить её милый внук при неправильном использовании камина.

Взяв трубку, Зейн набрал номер и стал ждать. Первый гудок. Второй. Третий.

— Да? — в трубке послышался голос Нарциссы.

— Баба! — пискнул Зейн, на глаза начали наворачиваться слезы обиды.

— Зейн, дорогой, всё в порядке? — в её голосе отчетливо ощущалась тревога.

— Нет, Баба… Я очень-очень зол! — всхлипнув, сказал малыш.

— На что ты злишься? — облегченно вздохнув, спросила она. Она уже порядком привыкла к мелодрамам мужчин-Малфоев, она перенесла их немало за свои годы.

— Мамочка и папочка заперлись в своей комнате и не пускают меня к себе, а я просто хотел пожелать им доброго утра, и обнять, и поцеловать, а они мне не открыли дверь, и… и…, — Зейн разревелся от обиды, рвущей на части его маленьком детское сердце. — Я так зол на них!

— Ох, Мерлин, — выдохнула Нарцисса. — Прошу тебя, вытри слёзы и прекрати плакать, дорогой. Я знаю, что ты расстроен и тебе обидно, но я хочу, чтобы ты был большим мальчиком и внимательно меня выслушал, хорошо?

Он кивнул, что было бесполезным жестом, ведь она его не видела.

— Зейн, твои родители любят тебя очень сильно, однако иногда им хочется провести немного времени вдвоем, наедине. Но я хочу, чтобы ты помнил, что они любят тебя всем сердцем, не забывай этого. Ты уже большой мальчик, и должен знать, что время от времени им надо побыть вдвоем.

— Но… что они делают там одни? — не понял Зейн.

— Они отдыхают, — сказала Нарцисса, прочистив горло, чтобы заглушить идиотские выкрики своего мужа.

— Это Деда? — спросил Зейн, слыша, как Люциус смеется на заднем фоне.

— Да, и Деда сейчас ведет себя очень глупо, — ответила Нарцисса едким тоном, предназначавшимся Люциусу. — Так вот, Зейн, ты понял, что я тебе сказала про твоих родителей?

— Да, — неохотно ответил он. — А можно я поговорю с Дедой?

Если Баба ему не поможет, то Деда точно справится. После долго ворчания и вздохов, доносившихся с противоположного конца провода, в трубке, наконец, раздался голос его дедушки.

— Да, Зейн?

— Деда? Ты можешь поставить мамочку и папочку в угол за то, что они меня не пустили?

— Ты что, не слышал свою бабушку? — устало спросил Люциус.

— Но ведь они не пускают меня к себе в комнату! — возмутился малыш. — Они там что, играют без меня?

Люциус ехидно засмеялся, после чего Зейн услышал смачный шлепок и последовавшее за ним ругательство.

— Деда! Это плохое слово!

— Прошу прощения, Зейн. Просто я не терплю рукоприкладства со стороны твоей бабушки, — оправдался он.

Зейн не понял это сложное слово, поэтому решил его проигнорировать.

— Я хочу играть вместе с ними! Они играют в «Крепость»? Мы с Вольфом всегда играем в «Крепость», у нас есть пароль для входа, и никаких девчонок мы не впускаем! Только я, Вольф, Рози и Джаспер могут входить в крепость, потому что только мы знаем пароль…

— Зейн Малфой, — голос Люциуса прервал пламенную речь его внука. — Ты закончил со своими историями?

— Мне нужен пароль, чтобы попасть к мамочке и папочке? — спросил Зейн.

— Нарцисса, клянусь, если ты не перестанешь тыкать в меня… — пригрозил Люциус, получив очередную порцию шлепков за своё хихиканье.

— Какой пароль, Деда? — спросил Зейн, пытаясь заставить его сосредоточиться на насущной проблеме.

— Пароль? — переспросил Люциус. — Ох, ради Мерлина… Зейн, тебе нельзя входить в крепость твоих родителей. Ты должен дать им побыть немного вдвоем, и они не хотят, чтобы ты видел вещи, которые тебе не следует видеть до твоего совершеннолетия. Поэтому, ради всего святого, просто подожди, пока они закончат… разговаривать… а потом доставай их сколько душе угодно.

— Она разговаривают? — уточнил Зейн.

— Да, — последовал короткий ответ.

— А, ну ладно. Взрослые разговоры — это так скучно, я больше не хочу в их крепость.

— Хвала небесам, — пробормотал Люциус. — А теперь, будь хорошим мальчиком, и посиди на диване со своим динозавром, или кто там у тебя…

— Хорошо, Деда. Ой, кажется, дверь открылась! Пока! — Зейн быстро бросил телефонную трубку на место и побежал в коридор, где уже стояла Гермиона, завернутая в белый махровый халат.

— С кем ты разговаривал, солнышко? — спросила она.

— С Бабой и Дедой.

— Они звонили? Я не слышала звонка, — удивилась Гермиона.

— Я сам с ними поговорил, и они мне сказали, что я должен вести себя как большой мальчик, — объяснил Зейн. Он не собирался передавать ей весь разговор, ведь он всё ещё был расстроен из-за поведения его родителей, и решил оставить этот разговор в тайне. — Вы с папочкой закончили говорить?

Гермиона закашлялась и, покраснев, кивнула головой.

— Хорошо. Только больше не запирайтесь! — предупредил он, направляясь обратно в свою комнату, чтобы переодеться. — Вы слишком долго разговариваете!

У Гермионы не нашлось ответа на гневную тираду Зейна, поэтому она просто молча наблюдала за ним, раздумывая над самым быстрым способом вырыть яму, чтобы залезть туда и умереть от стыда.

* * *

К великому разочарованию Драко, настало яркое и солнечное утро понедельника. Почувствовав, как Гермиона назойливо тыкает его пальцем в бок, он накрылся одеялом с головой и попытался снова уснуть.

— Вставай, Драко, — зевнула Гермиона.

— Не хочу, — буркнул он в подушку.

— Надо идти на работу, — она прекратила тыкать и просто положила руку ему на плечо.

В ответ Драко тихо выругался, но продолжил лежать, в надежде, что день пройдет, и работа сама себя сделает.

— Помоги мне одеть Зейна. Сегодня у него интервью с Рондой, — сказала Гермиона. Она поцеловала Драко в шею и вылезла из-под одеяла, направляясь в ванную. Он ненавидел, когда она делала так — когда оставляла его лежать в постели одного.

— Ладно! Я встал! — рыкнул Драко, резко сев на кровати, отчего потемнело в глазах.

Они вместе разбудили Зейна, одели его, после чего вся семья позавтракала и покинула квартиру. Прежде, чем разойтись в разных направлениях, Драко присел и положил руки Зейну на плечи.

— Зейн, сегодня ты встретишься с мисс Рондой, и она будет с тобой разговаривать, — серьезно начал Драко.

— Я знаю. Мамочка мне сказала, — ответил он.

— Я хочу, чтобы ты был с ней очень вежлив и отвечал на все ее вопросы. Если она тебя расстроит или разозлит, не подавай виду, и скажи маме об этом после интервью, хорошо?

— Хорошо, — кивнул малыш. — Ты меня обнимешь?

У Драко не было выбора, кроме как подчинится своему ребенку; он крепко его и обнял и поцеловал в макушку. Выпрямившись, он обнадеживающе улыбнулся Гермионе, во взгляде которой читалась необъяснимая тревога.

Как подросток, он наклонился и кротко поцеловал ее в щеку. Она оторопела, будучи не привыкшей к проявлению чувств со стороны Драко… на публике.

— Увидимся дома, — улыбнулся он, и в следующую же секунду аппарировал.

— Поцелуи — это противно, — в очередной раз озвучив своё жизненное кредо, Зейн потянул Гермиону за руку.

— Очень противно, — хитро улыбаясь, согласилась она.

— Вольф сказал, что он поцелует мисс Донни, только когда вырастет, потому что сейчас ему противно.

— Посмотрим, — уклонилась от ответа Гермиона. — Давай повторим букву этой недели?..

* * *

Войдя в школу, Гермиона помогла Зейну снять рюкзак и джемпер, после чего мальчик побежал в класс и начал рисовать мелками на доске. Увидев Донни, которая наводила порядок в их маленькой детской библиотеке, Гермиона проследовала за Зейном в класс.

— Доброе утро, Донни, — поприветствовав подругу, она принялась ей помогать.

— Доброе. Как у тебя дела?

— У меня всё будет просто замечательно, когда ты мне расскажешь всё-всё о своем свидании с Оливером, — лукаво подмигнула она.

— Каком свидании? — прикинулась невинной овечкой Донни.

— Ну, Дон! Не мучай меня! Расскажи, как всё прошло, — умоляла Гермиона.

— Ладно, ладно. Всё было очень мило. Под «мило» я имею в виду, что это был самый фантастический вечер в моей жизни! Он даже подарил мне цветы, Гермиона. Розы! Я была готова стянуть с него рубашку прямо там!

Гермиона быстро взглянула на Зейна, чтобы убедиться, что он вне зоны слышимости.

— Кроме твоих развратных мыслей, что было еще?

— Ну, мы не могли просто пойти в какое-нибудь место из-за славы Вуди, поэтому мы пошли в ресторан, где он зарезервировал отдельную беседку только для нас двоих. Ты бы видела, каким милым он был, когда старался впечатлить меня! Серьёзно, мы могли бы отужинать в какой-нибудь дешевой забегаловке вроде «Дырявого котла», и я все равно была бы на седьмом небе от счастья.

— И о чем вы говорили?

У Донни заблестели глаза, и она просто не могла перестать улыбаться:

— Ему было так интересно узнать побольше о моей работе здесь, в школе, представляешь? Он самый замечательный мужчина, который когда-либо ступал на землю! Он такой скромный и внимательный. Он с интересом слушал, о чем я говорю, а я же хотела зацеловать этого милого шотландца до смерти каждый раз, когда он произносил хоть слово. О, Гермиона… Он такой чудесный, мне даже не верится. Я не понимаю, чем я это заслужила.

— Тем, что ты замечательный человек, и ты заслуживаешь быть счастливой, — пожав плечами, с улыбкой произнесла Гермиона. — А теперь, хватит лишних слов! Он поцеловал тебя снова или нет?

— Поцеловал. Дважды, — мечтательно вздохнула Донни. — Он хочет снова встретиться со мной сразу, как вернется с Тура Чемпионов на следующей неделе. Он два раза присылал мне сову со дня нашего свидания, а сегодня утром связался со мной через камин, чтобы пожелать хорошего дня. И почему он такой идеальный?

— Я хочу быть в курсе развития ваших отношений, хорошо? — спросила Гермиона, когда они закончили убирать книги.

— Еще бы, — фыркнула Донни, — а ты мне расскажешь, как пройдет интервью Зейна.

— Разумеется. Вот только теперь, когда ты напомнила, хочу сказать, что мне довольно страшно, — призналась Гермиона. — Зейн такой доверчивый, невинный ребенок, и я молю всех богов, чтобы она сильно его не допрашивала… Драко так волнуется.

— Это понятно. На кону опека над его сыном, и мы обе знаем, что Драко сойдет с ума без него. В плане, я знаю, что он любит тебя и всё такое, но Зейн — это его жизнь.

Гермиона хмыкнула:

— Драко меня не любит.

Ляпнув, не подумав, она слишком поздно осознала ошибку, которую совершила; Донни изогнула бровь.

— Шучу, шучу, — засмеялась она, сердце билось с невероятной скоростью, и в горле всё пересохло.

Донни улыбнулась:

— Странная ты, Гермиона. Правда, странная. Всем очевидно, что он по уши в тебя влюблен. Вспомни те горячие взгляды, которыми он тебя одаривает, и как он всегда старается к тебе прикоснуться, будь то легкое касание пальцев руки или как-будто-ничего-не-значащее объятие…

Речь Донни больше не долетала до ушей Гермионы, потому что она пребывала в шоке. Она никогда не замечала ни одной из этих вещей, но сейчас она поняла, что так и есть.

Но это не значит, что Драко любит её. Ведь так?

— … и удивительно, что даже спустя три месяца брака он восхищается тобой так, будто вы только-только поженились. Не мудрено, что вы двое сошлись так быстро, — заключила Донни. — Надеюсь, когда-нибудь в моей жизни будет такая же любовь, как у вас.

Гермиона глупо стояла и смотрела, как её подруга направилась к Зейну и помогла ему стереть с доски все каракули. Её слова не выходили у неё из головы… Ей надо было всё хорошенько обдумать.

* * *

Мисс Ронда Уэстин сидела в кресле напротив Зейна в своем офисе, наблюдая за мальчиком, взгляд которого был прикован к мотивационному плакату у нее за спиной. Он медленно покачивал ногами, внимательно осматривая комнату.

Она заколдовала перо, чтобы оно автоматически записывало весь предстоящий разговор, и наклонилась вперед, положив ногу на ногу.

— Итак, Зейн, давай заново представимся друг другу? Меня зовут Ронда Уэстин, я постоянный Домовой Министерский Прокурор вашей семьи, — с расстановкой произнесла она.

Зейн уставился на нее пустым взглядом.

— Как прошел твой день? — спросила Ронда.

— Я ходил в школу со своей мамочкой, — ответил он. — Мы с Вольфом играли в песочнице, а потом ели на обед макароны.

— Звучит здорово, — кивнула она. — Тебе нравится ходить в школу?

— Да. Мамочка — моя учительница, и мы каждый день узнаем что-то новое, и моя мамочка говорит, что я очень умный, — похвастался Зейн. — Вольф — мой самый лучший друг, и он тоже ходит в школу со мной, мы постоянно играем с ним в уголках. Я люблю школу очень-очень сильно.

— Тебя когда-нибудь наказывали в школе?

— Иногда я не веду себя тихо, как просит мамочка, тогда она ставит меня в угол, и я там должен вести себя очень-очень тихо, а то мне не разрешат играть в уголки и догонялки.

— Скажи, Зейн, тебе нравится твоя новая мамочка? — перешла в наступление Ронда.

— Я люблю её, — с несвойственной ему серьезностью ответил малыш. — Она всегда меня целует, обнимает, играет со мной. Я люблю её очень-очень сильно!

— Она когда-нибудь тебя шлёпала?

Зейн нахмурил брови:

— Редко, когда я делаю что-нибудь плохое. Но папочка шлёпает меня чаще.

Ронда слегка улыбнулась:

— Тебе больно, когда они тебя шлёпают, Зейн?

— Нет. Они шлёпают мягко, — он пожал плечами. — Но они меня наказывают, только когда я сделаю что-то очень, очень плохое. Иногда я целый день сижу в своей комнате и не смотрю телек.

— А как часто ты смотришь… телек?

— Мамочка разрешает мне его смотреть только один час перед сном. Я всегда смотрю мультик про большого динозавра, как Рози, он там поёт, и мне это очень интересно. Рози тоже нравится это шоу. Но папочка его не любит, он говорит, что у него от этого болит голова, — объяснил он. — Мамочка всегда смотрит со мной, и мы вместе поем все-все песни!

Ронда медленно кивнула.

— Твои родители ссорятся?

— Да, иногда они кричат друг на друга, но у Вольфа папочка с мамочкой тоже кричат друг на друга; мы всегда закрываем уши, — он продемонстрировал, прижав ладошки к ушам и задорно улыбнувшись. — Вот так. И Баба с Дедой ругаются тоже. Вообще-то, это Баба всегда кричит на Деду, а Деда делает так, — он приподнял правую бровь с помощью пальца.

— Понятно. А ты скучаешь по своей настоящей маме?

— Да, — кивнул он. — Когда я ночую у Вольфа или у Бабы с Дедой, я всегда по ней скучаю.

— Нет, Зейн. Твоя настоящая мама живет во Франции, её зовут Пэнси, — уточнила Ронда.

— Не-е-ет, Пэнси — это просто Пэнси. Она никогда мне не улыбается, не целует и не обнимает меня. Моя мамочка и есть моя настоящая мамочка, — твердо сказал он.

И почему эта глупая леди никак это не поймёт?

— Хорошо, тогда скажи, скучаешь ли ты по Пэнси?

— Нет.

— Просто «нет»?

— Мне не нравится Пэнси. Она глупая и грубая. Я хочу к своей мамочке, я не хочу больше говорить. Можно мне идти?

— Зейн, мы ещё не закончили, тебе придётся потерпеть.

— Но я хочу крепко обнять свою мамочку, а потом мы пойдем домой к папочке, а после ужина я буду играть с Рози.

— Ещё один вопрос, — терпеливо произнесла Ронда.

Он закатил глаза, прямо как его отец.

— Ты знаешь, что Пэнси тебя очень любит?

Он удивленно взглянул на неё.

— Это так, Зейн, и она хочет, чтобы ты тоже любил её.

— Я хочу к мамочке, — сказал он, спрыгивая с дивана и направляясь в сторону двери. — Пока, мисс Ронда!

Открыв дверь, Зейн высунул голову в поисках Гермионы, и, заметив её, быстро подбежал к ней, прыгая в её распростёртые руки. Ронда остановила перо и вышла из офиса, чтобы поговорить с Гермионой.

— Миссис Малфой? На сегодня интервью окончено. Зейн хорошо поработал, я свяжусь с вами на следующей неделе, чтобы назначить интервью с вашей сотрудницей, родителями мистера Малфоя и другими людьми.

Гермиона с улыбкой кивнула.

— Хорошо. Всего хорошего, мисс Уэстин, — коротко ответила она. — Пойдём, Зейн.

Зейн всунул ей в руку свою ладошку и повернулся к Ронде, одарив её на прощание своей обезоруживающей улыбкой, а затем они скрылись с её глаз. Трясущейся рукой она провела по своим волосам и вернулась в офис, где приняла таблетку от головы, запив её чаем. Она устало прочла записанное интервью и снова задумалась о смене карьеры.

* * *

Драко обеспокоенно расхаживал перед камином, то и дело поглядывая на часы, висевшие над ним. Гермиона и Зейн скоро вернутся домой, и он просто не сможет ничем себя занять, пока не узнает, как прошло интервью.

Услышав звук открывающейся входной двери, он замер в ожидании, когда они войдут в гостиную.

— Папочка! — воскликнул Зейн, бросившись к нему в объятия.

Поцеловав сына в макушку, Драко крепко его обнял и поднял взгляд на Гермиону, которая вешала своё пальто на плечики в холле.

— Как прошел день, Зи?

— Было весело! Мамочка купила мне сладости по пути домой, — поделился с ним сын.

Драко взглянул на шоколадный рот Зейна — прямое доказательство, что он ел сладости — и засмеялся. Поцеловав его в щеку, он поднялся с ним на руках.

— Как прошло интервью? — спросил он у Гермионы.

Она пожала плечами:

— По словам Зейна, всё прошло хорошо, и ему было вполне комфортно. Он сказал, что Ронда спрашивала его о школе и о Пэнси.

— Что он ответил? — сглотнул Драко.

Гермиона улыбнулась и закусила нижнюю губу:

— Солнышко, напомни, что ты ответил мисс Ронде, когда она спросила у тебя о Пэнси?

— Она сказала мне, что Пэнси — моя мамочка, а я сказал, что это глупо, потому что ты — моя мамочка! Ты всегда меня целуешь и обнимаешь, а Пэнси только обзывалась.

Снова услышав эти слова, у Гермионы на глаза навернулись слёзы, и она улыбнулась Драко:

— Он сказал это нашей ДМП.

— Этот ребенок еще этого не понимает, но он слизеринец до мозга костей, — усмехнулся Драко, ставя сына на пол; как только его ноги коснулись земли, он умчался словно торнадо в детскую комнату. — Этого достаточно, чтобы заставить меня не бояться за наше спокойное будущее.

Гермиона вздрогнула от этих слов, но предпочла промолчать. Она отправилась на кухню готовить ужин, когда Драко схватил её за руку. Он положил руку ей на талию и аккуратно развернул лицом к себе. Приподняв её подбородок, он поцеловал её; она нежно ответила на его поцелуй. Слегка отклонившись, но так, что его губы всё ещё касались её губ, он прошептал:

— Спасибо тебе, Гермиона. За всё.

— Что я тебе говорила про твои благодарности? — прошептала она в ответ, желая вновь окунуться с головой в этот поцелуй.

Он засмеялся, и они снова сошлись в поцелуе; он решил, что это более показательный способ отблагодарить её за всё, что она делает.

Они отстранились друг от друга, только когда услышали завывания Зейна из коридора.

— О, Мерлин, снова это пение, — буркнул Драко. — Мы закончим это дело позже.

Он чмокнул её в кончик носа и отправился к сыну, оставляя Гермиону с улыбкой на лице.

* * *

Драко сдержал своё слово, и они завершили неоконченное дело поздно ночью, даже не удосужившись добраться до постели. Лёжа в кровати этой ночью, Гермиона водила рукой по нежным и гладким волосам на голове Драко и не могла заставить себя не думать о вещах, о которых ей думать не следовало… Например, о том, что он была невероятно, безнадежно, окончательно и бесповоротно влюблена в Драко Малфоя.

При этой мысли счастливая улыбка появилась у нее на лице. Она была влюблена! Теперь она самая счастливая женщина на планете. У неё есть муж, который заставляет её то безудержно смеяться, то отчаянно злиться, который то доводит её до пика наслаждений, то трогает до слёз своими редкими комплиментами.

Слушая дыхание Драко, она закрыла глаза и попыталась заглушить внутренний голос, говорящий ей, что она глубоко встряла. Она разведется с Драко почти через три месяца, и у неё есть предчувствие, что он не разделяет её чувств к ней, вопреки словам Донни. Драко просто хороший актер.

Глубоко вздохнув, она решила оставить этот маленький секрет в тайне, пока она не будет точно уверена, что Драко тоже к ней что-то испытывает. Если она признается ему в своих чувствах, и получит в ответ его нахальную усмешку, это её полностью уничтожит.

* * *

Существование Драко последнее время можно было с уверенностью назвать мирным: у него была жена, которая, по счастливой случайности, оказалась фантастической женщиной и другом, сын, который был готов целовать землю, по которой ходил его отец, и стабильная карьера, которая удовлетворяла его творческие и интеллектуальные потребности.

Он не мог припомнить момента в своей жизни, когда он чувствовал себя более уверенно, чем сейчас, и отчего-то ему казалось, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Конечно, он был прав.

За две недели до четырехмесячной годовщины со дня их свадьбы, дождливым субботним утром, он открыл входную дверь и обнаружил за ней Виктора Рида, стоящего на пороге его квартиры; человека, который чуть не изнасиловал его жену.