Вторая часть Мерлезонского балета (гет)

Как ни пытались мы убежать от осени, она все-таки догнала нас, шелестя тихим дождем, обволакивая непередаваемым густым ароматом влажной земли. Это была моя погода, мое время. Я часами бродила по лесу, знакомясь с ним, запоминая. В Итилиене мы жили уже вторую неделю, расположившись в пещерах гондорских следопытов, которую отдали нам воины. Они давно покинули наблюдательный пост, ведь границы Мордора стали безопасны и пустынны. Пещеры оказались большими, с множеством переходов и небольших комнат. В просторной зале у входа можно было сидеть часами, наблюдая за искрящимся водопадом, подсвеченным солнцем. Всегда разная, водная завеса завораживала, а к мерному гулу падающей воды мы привыкли почти сразу.

Однако эльфы тяготились пещерами, так не похожими на воздушные галереи дворца лесного Владыки, и потому спешили построить временные убежища в лесу. А ведь он здесь был волшебным! Молодым, ясным, доверчивым. Будто и не томился вовсе десятилетиями под тенью Мордора. Деревья просто стряхнули с себя мрачные оковы и потянулись ввысь, радостно встречая вернувшихся птиц и зверей. Я не могла налюбоваться на него, так напоминавшего светловолосого юношу, непокорного и своенравного, но очень сильного. Совсем не похожего на лихолесские чащи… Да, тот лес был величественен и суров, во многом строг, но невыразимо прекрасен. Он таил в себе множество опасностей, но также открывался неожиданными уютными полянками и звонкими ручьями. Итилиен, напротив, раскрывался сразу, со всеми своими неглубокими оврагами и яркими болотцами, словно говоря: вот он я, такой, какой есть.

Наверное, здесь я смогла бы наконец найти свой уголок. По вечерам буду писать мемуары, попивая темное густое вино, днем возиться в саду, а по утрам забираться повыше и любоваться восходом… Вот только до собственного дома еще далеко, да и не является он самым важным среди всего, что предстояло сделать эльфам до наступления зимы. Правда, это время года здесь выгодно отличалось от зимы в том же Лихолесье. Снега и морозов в этих краях не было, зато наступал сезон дождей. Два месяца сидеть в пещерах и смотреть на дождь — сомнительное удовольствие, так что я спешила помочь как могла. Конечно, ни рубить, ни строить я не умела, зато могла готовить на всех во временном лагере, который эльфы разбили неподалеку от Окна Заката.

Чувствовалось, что это не обычный лагерь на одну ночь. Палатки стояли те же, но появились навесы для дров, несколько столов и лавочек, которые друзья назвали "наспех сколоченными", а я бы от таких у себя дома не отказалась. Из Гондора прибыли несколько обозов с предметами первой необходимости, а с ними приехали люди, пожелавшие поселиться здесь. Фарамир и Эовин оставались в Гондоре до весны: пока они не поженятся, жить вместе не смогут, потому роханская дева квартировала при госпитале, постигая науку врачевания, а воин проводил немало времени с королем и братом.

Повозки я увидела, когда они уже въезжали в лагерь, шелестя высокими папоротниками. Если честно, людям я обрадовалась: теперь было с кем поговорить, пока мои эльфы заняты возведением домов. Хотя и почти сразу поняла, как отвыкла от людского общества. Боромир был не в счет, к нему я давно привыкла. Но несколько месяцев в обществе эльфов заставили меня посмотреть на людей по-другому. Прежде всего они были громкими. Такими громкими, что у меня первое время уши закладывало от их криков и смеха. Высокие, сероглазые, они внушали робость, которая быстро рассеивалась, стоило людям заговорить. Почти все они были из сел, раскинувшихся у стен Минас Тирита, простые и работящие, потерявшие в войне все и нашедшие в себе силы заново начать жить. Они привезли с собой целые семьи невзирая на то, что жить им пока было негде. Свое временное поселение люди поставили рядом, но с эльфийским лагерем смешиваться не посмели. На высоких прекрасных эльдар они взирали с боязливым восхищением, смущаясь и робея перед ними.

Ночные птицы громко кричали в густых зарослях, окружавших поляну. У костров тихо переговаривались эльфы, изредка кто-то начинал петь. В стороне, меж высоких стволов мелькали огни — лагерь людей. Оттуда доносилась громкая музыка, хлопки в ладоши и смех. За день все устали, но люди, прибывшие только сегодня, устроили праздник, знаменуя начало новой жизни. Леголас с улыбкой смотрел в их сторону, потом не выдержал и покачал головой:

— Они наверняка считают нас скучными, — хмыкнул он, — то-то удивятся, когда мы устроим праздник Осеннего равноденствия.

Сидящий рядом Глиннаэль усмехнулся, подмигнув мне.

— Затянем заунывные песни и будем исполнять торжественные танцы, — он вытянул лицо, придавая ему серьезное выражение. Леголас поддержал его, и они принялись раскачиваться в такт мычанию, издаваемому Глиннаэлем. В этот момент кусты перед нами зашевелились и к костру подошла женщина, смущаясь и держа в руках большой кувшин. Друзья застыли, с пресными лицами глядя на нее, Глиннаэль продолжал тихо гудеть непонятную заунывную мелодию. Женщина смутилась еще больше, бросая на меня меня взгляд утопающего.

— Приветствуем тебя, — я улыбнулась, всеми силами стараясь не расхохотаться в голос и не обидеть женщину, которая приняла бы это на свой счет. — Присаживайся. Меня зовут Аля, это Леголас и Глиннаэль, — эльфы поочередно чопорно кивнули.

— М-магда, — пролепетала женщина, протягивая нам кувшин, — это вам, угощайтесь, — стоило мне принять сосуд из ее рук, как женщина с поспешностью, удивительной для ее телосложения, скрылась в высоких зарослях папоротника. Некоторое время мы молча смотрели в темноту, а затем не удержались и громко расхохотались. Похрюкивая и подвывая от смеха, я нашла наконец в себе силы открыть крышку кувшина. Удовлетворенная улыбка расплылась по лицу, и я молча передала его Глиннаэлю. Тот, вытирая слезы, поднес сосуд к лицу, вздохнул, чуть сморщился и передал кувшин Леголасу. Принц, явно заинтересованный нашими действиями, с готовностью вдохнул запах содержимого и хекнул. Мы перевели друг на друга сверкающие взгляды и одновременно произнесли:

— Самогон! — и с некоторой опаской покосились на кувшин.

— Завтра работы много, — проговорил Глиннаэль.

— Надо написать несколько посланий в Гондор и Лихолесье, — с тоской протянул Леголас.

— И есть готовить, — я медленно потянулась к стаканам, — там Минир с Таэном кроликов принесли, я им рагу обещала.

— А я собирался завтра начать рубить тростник на крыши, — Глиннаэль споро нарезал копченое мясо.

— Потом поговорить с главой из лагеря людей... — продолжал гнуть свое Леголас, разливая содержимое кувшина. Мы снова переглянулись и прыснули, тихо соприкоснувшись стенками стаканов.

— За людей!

— За людей и их умелые руки!

— За людей и мой день рождения! — брякнула я и тут же зажмурилась. Ну не хотела я говорить об этом, все равно праздник устраивать смысла нет. А вот эльфы явно так не считали, укоризненно сверля меня взглядами.

— Ну простите, — я вдруг почувствовала себя ужасно виноватой, — я не думала, что это так уж важно.

— Важно, — отрезал Глиннаэль, раздраженно отбрасывая волосы со лба, — мы бы подготовились, подарки сделали.

— А вот об этом я не подумала, — я огорченно покачала головой, — от подарков я бы не отказалась, — подмигнула, — да и ладно, переживу, главное, что вы рядом.

Эльфы синхронно покачали головами, переглянулись, но промолчали. Больше мы к этой теме не возвращались, тихо-мирно отдав должное напитку Магды, который оказался на удивление приятным.

— Надо бы узнать рецепт, — я, потягиваясь, щурилась на солнце, редкое в эти дни. Леголас тяжело вздыхал, сидя за столом под раскидистым уксусным деревом, с неприязнью глядя на разложенную бумагу и писчие принадлежности. Глиннаэль уже ушел к реке, рубить тростник.

— Да, думаю, Гимли понравится, — согласился принц, вертя в руке перо. Наконец он собрался с мыслями и принялся быстро писать, украшая желтоватую бумагу красивым убористым почерком. Я завистливо вздохнула: писать на синдарине я не умею. Или умею, но не пробовала? Я с сомнением покосилась на стол, но решила оставить эксперименты на потом. Меня ждали кролики и готовка рагу.

Небо снова затянулось, но дождя пока не было. Я попробовала похлебку и удовлетворенно откинулась на скамейке, прислонившись к столу. Передо мной стояла большая корзина картошки, которую я собиралась сварить на гарнир к мясу. В лагере было тихо, почти все эльфы работали неподалеку в лесу. Сбоку шумно переговаривались люди, стуча молотками. Кричали дети, точили лясы женщины. Я привыкла слушать лес, и теперь эта какофония звуков резала слух. Обернувшись на шорох, я повернулась, улыбкой приветствуя Магду, — та оглянулась и, убедившись в том, что я одна, смело подошла. На вид ей было около сорока пяти — пятидесяти лет, волосы едва тронула седина, смешливые морщинки паутинкой разбегались от лучистых серых глаз. Простое темно-синее платье ладно сидело на пышной фигуре, полные руки теребили подол.

— Я надеюсь, что не помешала? — она робко присела рядом, глядя на дымящуюся похлебку. — Мне показалось удивительным, что привело тебя сюда, да еще и в компании эльфов, — Магда с любопытством смотрела на меня.

— О, это очень долгая история, — я улыбнулась — женщина располагала к себе с первого взгляда.

— А я никуда не спешу, — она подмигнула, взяла в руку картошку, один из маленьких изящных ножей, которыми меня снабдили эльфы, и принялась ловко ее чистить, закидывая в чан с водой. Подкупленная ее простотой, я с удовольствием завела рассказ о своих приключениях. Магда слушала, не перебивая, изредка охая от страха или удивления или посмеиваясь над некоторыми моментами.

— Я тоже была на коронации, — мечтательно протянула Магда, — король и королева так прекрасны! До сих пор не верится, что все беды позади, — она тихо вздохнула. Я внимательно посмотрела на ее обветренное загорелое лицо. Она замолчала, вздохнув, быстро промокнула выступившие слезы и попыталась улыбнуться. — Муж погиб при осаде Осгилиата, — Магда горько всхлипнула, — а детки... детки сгорели в нашем доме близ Лоссарнаха. Я никак не могла им помочь, — женщина смотрела прямо перед собой, а в глазах ее полыхало пламя давнего пожара. Я не знала, что говорить, тупо глядя на картошку в своих руках. Что значат мои беды по сравнению с ее горем? Наконец Магда взяла себя в руки и улыбнулась сквозь слезы.

— Все случилось так давно... все равно не могу спокойно говорить об этом, — в голосе явно сквозила вина. Я лишь покачала головой. Вдвоем мы подняли тяжелый котел и подвесили его над огнем. День подходил к концу, вскоре должны были вернуться эльфы, и Магда поспешила к себе, не в силах пока преодолеть благоговейный страх перед эльдар. Я проводила ее взглядом, чувствуя, как становится тепло на сердце. Мне вдруг показалось, что я наконец нашла настоящую подругу...

* * *

— Подождите, да подождите же! — хохоча, я неслась по лесу за эльфами, мелькавшими между стволами деревьев. Теплый ветер хлестал по щекам, я едва успевала убирать лианы, свисавшие с веток, держа платье, боясь в любой момент запутаться и свалиться. Наконец эльфы остановились, появляясь с двух сторон одновременно. Они совсем не выглядели запыхавшимися, хотя я к своему удивлению тоже не особо выдохлась. Заговорщически переглянувшись, они потянули меня за руки, вытягивая на небольшую полянку. Я не удержалась и ахнула, мне показалось, будто я попала в свою собственную сказку! Огромное дерево терялось где-то в облаках, своей кроной закрывая всю поляну. Зеленые звездочки плюща вились по стволу, изумрудная трава мягким ковром стелилась под ногами. На границе света и бархатной тьмы, отбрасываемой густыми ветвями, сплетались заросли барбариса и можжевельника. Но даже не это восхитило меня больше всего: внизу, в переплетении могучих корней ютился маленький бревенчатый домик. Светло-зеленый, едва начавший подсыхать тростник укрывал его крышу. Окна зияли пустыми проемами, а дверь пока отсутствовала, но это было не важно. Это был дом, мой настоящий дом! Я посмотрела на друзей сквозь слезы.

— Можно? — получилось робко и нерешительно. Они кивнули, тихо ступая следом. Я осторожно зашла внутрь, вдыхая запах свежей древесины. Пол был земляным, тщательно утрамбованным. Большая комната вплотную прилегала к стволу, который служил ей одной из стен. Корни переплетались, образуя еще одну стенку, формирующую арочный проход во вторую комнату. Она получилась округлой, очень уютной, с двумя окошками. Я повернулась к друзьям, не в силах сдержать слезы.

— Ставни и дверь скоро доделают, — неправильно истолковав мои слезы, обеспокоенно проговорил Леголас.

— А камин я сложу в ближайшее время, — поспешил добавить Глиннаэль. Я покачала головой: как же я их люблю!

— Спасибо! — я не удержалась и разревелась, бросаясь им на шею. Они смущенно положили свои руки мне на плечи, осторожно поглаживая. Вдоволь наревевшись и хлюпая носом, улыбнулась: — Что бы я без вас делала?!

— Это еще не все, — успокоившись, что мне понравилось, друзья заметно расслабились. Мы вышли на улицу, где, как оказалось, стоял маленький столик и две лавочки, до поры до времени прятавшиеся за углом домика. Там уже был накрыт стол на троих, а в большом кувшине величаво склоняли головки белоснежные водяные лилии.

— С днем рождения!