Вторая часть Мерлезонского балета (гет)

Дорога нехотя расступалась перед нами, а я не могла сдержать раздражение перед тем, что ждало меня впереди. То, что могло бы стать отличным приключением с Гимли и Леголасом, превратилось в скучнейшую поездку с Женечкой. Мне казалось, что от злости вот-вот зачешутся зубы. Мы покинули Минас Тирит на рассвете, попрощавшись с обитателями города-крепости накануне. Арагорн и Арвен ждали нас в гости в следующем году, и я искренне обещала вернуться. Перспектива провести в Лихолесье остаток неизвестно насколько долгой жизни доводила меня до нервного тика. С Боромиром мы попрощались отдельно, когда пир еще вовсю гремел, а те, кто завтра собирался сидеть в седле, отдавали должное королевскому погребу. Луна скрылась за облаками, лишая возможности разглядеть выражение лица гондорца. Мы стояли на стене, глядя вниз на спящий город. Боромир молчал, но я слышала его тяжелое, едва сдерживаемое, дыхание.

— Ты же знаешь, что этот день все равно должен был наступить. Рано или поздно, — я посмотрела на мужчину, скрытого в тени дворца.

— Слишком быстро, — проговорил он.

— Это к лучшему, — я помолчала.

— Ну да, — послышался смешок. — «Я не люблю тебя, как Арвен любит Арагорна…»

— Ты опять начинаешь? — раздражение поднималось волнами, превращая жалость к безответно влюбленному воину в злость на его упертость.

— Прости, — впрочем, раскаяния в голосе Боромира я не услышала. — Во сколько вы завтра уезжаете?

— На рассвете, — буркнула я. — Хотя сомневаюсь, что хоть кто-то из них будет в состоянии подняться с солнцем.

— Ты вернешься? — после непродолжительного молчания робко спросил гондорец.

— Обязательно вернусь, — тихо ответила я, повернулась и, на ощупь найдя его лицо, осторожно клюнула в щеку. Внезапно смутившись, я повернулась и побежала во дворец, оставляя Боромира на площадке, которую залила луна, выныривая из облаков.

На мое удивление, на рассвете все как один лихолесцы выстроились перед дворцом, готовые к дальней дороге. Пять десятков всадников и две большие груженые телеги ожидали своего короля, замерев в лучах восходящего солнца. Я не скрывала удивления, глядя на это безупречное маленькое войско. Кто бы сказал, что еще несколько часов назад они вовсю веселились в чадящем полумраке дворца, громко распевая песни и выбивая дно у бочек с вином?! Вспоминая свое недолгое пребывание в Лихолесье, я никак не могла воскресить в памяти такие шумные попойки. Может, я не в то время там оказалась и у них пьянки тоже зависят от фаз луны? Затянув потуже видавший виды походный мешок, я отправилась в конюшню, запоздало вспомнив, что коня-то как раз у меня и нет. И на чем прикажете ехать?

— Аля? — русоволосый эльф стоял у входа в конюшню, явно поджидая кого-то. Утвердительно кивнув, я в ожидании уставилась на него. — Позволь взять твою поклажу, — он с легким полупоклоном протянул руку, принимая мой маленький мешок, названный гордым словом «поклажа». — Пойдем, — эльф поманил за собой в сторону от конюшен, и я, недоуменно оглядываясь, проследовала за ним через весь двор в авангард выстроившихся всадников, к обозам.

— Свободных лошадей пока нет, — извиняюще пожал плечами эльф, пристраивая мой мешок в телеге. — Ты не против ехать здесь?

Я даже не знала, плакать мне или смеяться! С одной стороны, езда в телеге выглядела как-то унизительно, что ли. С другой — путь предстоял неблизкий, и трястись в седле несколько недель — то еще удовольствие. Пожав плечами, я полезла в телегу, устраиваясь поудобнее среди различных тюков, аккуратно упакованных и привязанных. Наконец показался Ясно Солнышко — свет Трандуил, и воины, будто повинуясь неслышной команде, выровнялись в седлах, разом прекращая разговоры. На козлах откуда-то появился возница, беря в руки вожжи и всем своим видом показывая, что он сидит тут со вчерашнего вечера. Я озиралась в поисках Женечки: не позволю этой нахалке остаться во дворце, а меня отправить с королем эльфов! Приготовившись спрыгнуть с телеги, я вдруг разглядела ее, выводящую каурую лошадку из конюшни. Она отыскала меня и принялась тихо обходить воинов, пытаясь как можно незаметнее занять место рядом с моей телегой.

— А ты что тут сидишь? — прошептала она, бросая взгляды вперед, пытаясь разглядеть, что там происходит.

— А у меня билет первого класса! — хмыкнула я, откидываясь на тюки. В этот момент телега тронулась, и я упала, не удержавшись. Женечка прыснула, разворачивая лошадь и пуская ее вперед, к голове колонны, медленно выезжавшей со двора.

— Ты чем-то королю не угодила? — возница повернулся ко мне, глядя смеющимися глазами. — Глиннаэль, — представился он.

— Аля, — я улыбнулась в ответ, — да нет, лошади кончились.

Глиннаэль хмыкнул, поворачиваясь к дороге и цокая лошадям. Некоторое время мы ехали молча: Глиннаэль — напевая под нос очередную песенку на синдарине про «люблю», «умру», «люблю», я — щурясь на солнышко и вяло следя за огромными ивами, растущими в избытке в этой части Анориэна. Мощеная дорога легко справлялась с болотистой местностью, превращаясь в прочные мостики там, где притоки Андуина становились шире и глубже. Птичий гомон заглушал порой стук копыт. Лето вошло в самую горячую свою пору — парить начало с утра, а меж тем дело близилось к полудню. Глиннаэль не глядя протянул руку назад и достал флягу из-за одного из тюков. Раскрутив крышку, он с удовольствием приложился к сосуду, а я облизнулась, наблюдая за ним.

— Будешь? — так же не поворачиваясь, эльф протянул мне руку. Я с благодарностью приняла флягу, отпивая свежую прохладную воду. Благодаря близости бесчисленных водоемов, легкий ветерок дул не прекращая, но испарения от воды делали воздух влажным и тяжелым. Пот градом струился по лицу, и я с легкой завистью посмотрела на всадников, то и дело пускавших лошадей рысью, чтобы почувствовать прохладу. Где-то там, в нескольких десятках метров впереди, ехала Женечка, охмуряя Трандуила. Я протянула вознице флягу, но его рука сомкнулась не на ней, а на моем запястье, легко вытягивая меня вперед.

— Ты наверняка засиделась там, — утверждающим тоном проговорил он, заставляя меня сесть рядом на козлы, — за разговорами самая нудная дорога кажется интересной, — он откинул прядь каштановых волос, упавшую на лицо, и открыто улыбнулся. Я попыталась рассмотреть нового знакомого поближе, благо, он сам этого хотел. Теплые ореховые глаза смотрели на меня с легкой хитринкой, а россыпь веснушек на носу и щеках делала эльфа похожим на шебутного мальчишку. Вот только было в его облике что-то неправильное, нечто наводившее на мысль, что чего-то не хватает. Я отвернулась, не решаясь разглядывать Глиннаэля слишком пристально, преувеличенно заинтересованно глядя на вальдшнепов, суетящихся в камышах у небольшого ручья.

— Так откуда ты, может, поведаешь наконец? — как оказалось, эльф разглядывал меня с не меньшим интересом, стоило мне только отвернуться. — Не каждый раз Владыка приглашает людей в королевство. Это ведь ты его на пиру просила показать наше королевство? Тебя из-за этого в телегу посадили?

— Не-ет, — я зажмурилась, когда очередной солнечный луч попал прямо в глаз. Кажется, сейчас чихну! — Просила Женечка... — апчхи! — Она там, впереди едет.

— Она просила короля, и тот позволил ей не только пожить у нас, но еще и разрешил ехать рядом? — казалось, глаза у Глиннаэля стали еще светлее, сравнявшись по цвету с вызревшей пшеницей. А эльфы — те еще сплетники, доложу я вам! Он откинул непокорную прядь с лица, и тут я поняла, что именно смущало меня в его облике: у Глиннаэля не было ушей. Совсем. Там, где у людей и эльфов выглядывали округлые или острые хрящики, у эльфа было пусто. Будто их пригладили утюгом к голове, чтобы не высовывались. Проследив за моим взглядом, эльф беспечно отодвинул волосы, показывая давно зажившие и затянувшиеся кожей ушные раковины.

— Орки отрезали. В плену, — беззаботно проговорил он, возвращая волосы на место. — Давно это было, я уже привык, — Глиннаэль улыбнулся, помахав правой рукой перед моими глазами. На ней не хватало среднего и безымянного пальцев. — И это тоже они сделали, правда, уже в бою, не в камерах. Меня ведь принц тогда спас, — эльф отвернулся, следя за дорогой. Облачко стремительно пробежало по его лицу, и оно снова разгладилось, возвращая веселье во взгляд. — Давно это было, — тихо повторил он. Мы снова молчали, думая каждый о своем. Я пыталась разглядеть силуэты эльфийских всадников, что скрывались за столбами пыли далеко впереди. Глиннаэль снова принялся что-то напевать, не пытаясь напомнить мне о своих вопросах без ответов. Невысоко летела стая уток, предводитель крякал, облетая их, собирая вместе и проверяя, не отстал ли кто. Я оглянулась: за нами не было никого, и, потеряйся сейчас наш обоз, едва ли его предводитель станет проверять, что случилось с крайними "утками"…

— Я была в Братстве Кольца, может, слышал о таком? Вместе с принцем Леголасом, — я неспешно рассказывала Глиннаэлю о наших приключениях, стараясь ничего не упустить и всячески подчеркивая роль его принца в нашем походе. Глиннаэль слушал, не перебивая, лишь изредка в его глазах загорался азартный огонь, когда я описывала те немногие битвы, что выпали на мою долю рядом с Леголасом. Эльфы не собирались останавливаться на обед, Женечка вовсю увлеклась придворной жизнью, а мы ехали в хвосте отряда, жуя вяленое мясо и утренний гондорский хлеб, запивая водой и обсуждая прошедшую войну. Говорила в основном я, Глиннаэль слушал и изредка вставлял свои комментарии или принимался рассказывать, как поступил бы он в том или ином случае… Ближе к вечеру я задремала, и эльф откинул меня назад, на тюки, где я с удовольствием устроилась, натянув на себя какую-то попонку из соседнего мешка и проваливаясь в благодатную дрему.

Глиннаэль разбудил меня, когда яркие средиземские звезды уже сияли вовсю, насколько это возможно разгоняя ночную темноту. Звездное небо раскинулось во всей своей красе и величии над обширной равниной — роскошь, не доступная многим городским жителям, и даже, осознала я в этот момент, обитателям Минас Тирита, хотя те, впрочем, и не осознавали, каким преимуществом в данном случае служила неэлектрифицированность могучей крепости. Я едва успела начать любоваться, как меня бесцеремонно стряхнули с тюка, на котором я лежала, отбирая мою уютную попонку! Несколько эльфов, все это время ехавших впереди, поспешно распаковывали вещи, разворачивали тюки и мешки. Перед моими изумленными глазами появлялся шикарный шатер, внутрь заносили столики и кресла, кровать и перину (!), сундуки, обрезы тканей, ширмы…

— Это что, все королю? — прошептала я, восхищенно наблюдая за приготовлениями.

— Наш Владыка всегда путешествует с подобающим его рангу комфортом, — гордость звучала в каждом слове моего попутчика. Сказать, что я была в шоке, — значит не сказать ничего. Я смотрела на эту роскошь, вспоминая наши походные костры и ночевку под деревьями или на камнях. Хотя я уверена, что король немало таких ночей перевидал, пресытился уже. Невесть откуда взялась раскрасневшаяся Женечка, расталкивая всех вокруг.

— Уф, пока Мусю пристроила, совсем упарилась, — она пыталась отдышаться, наклонившись и положив руки на колени.

— Мусю?! — скажите мне, что это не…

— Ну да, мою лошадку! Мы с ней еще с битвы под Минас Тиритом вместе, — она недовольно окинула меня взглядом. — А ты чего это такая пыльная?! Нас Трандуил в шатер зовет, на ужин!

— Может, я тут останусь? — я вяло отнекивалась, понимая, что даже Глиннаэль не поймет отказа королю.

— Идем, тут ручей совсем рядышком, — тянула меня Женечка, — умоемся и сразу за стол. Ты проголодалась? Я — очень! За весь день ни кусочка не съела…

Под сбивчивое бормотание я позволила увлечь себя к воде, отмывая пыль и пот с лица, обтерев тело влажной тканью, но не рискуя окунаться в темную незнакомую воду. В конце концов, Его Величество тоже в походе, должен понимать все тяготы и лишения походной жизни…

Я поняла, что так жестоко еще никогда не ошибалась, когда переступила порог прекрасного дворца, будто выплывшего из «Тысяча и одной ночи». Высокие напольные канделябры держали десятки восковых свечей, горевших тихо и без чада. Толстые ковры устилали пол, и я с удивлением (и со смущением) узнала среди них свою удобную попонку. Стол был накрыт на несколько персон: фарфор, золото, хрусталь — мы точно в поле посреди Анориэна?! Высокая ширма, расшитая ярко-зелеными виноградными листьями и тяжелыми фиолетовыми плодами, скрывала за собой кровать, ножки которой выглядывали из-за ткани. Повинуясь жесту замершего у стола слуги, мы присели за стол, и я тихо порадовалась, что додумалась умыться и помыть руки. Он выплыл из-за ширмы такой чистый и свежий, что у меня закралось подозрение о наличии бадьи с горячей водой, прячущейся у кровати. Такой замарашкой я в последний раз себя чувствовала, стоя у трона Трандуила в свой первый день в Средиземье.

— Надеюсь, путешествие не вызывает трудностей? — он чуть приподнял бровь, ожидая нашего ответа.

— Ну что ты, — расплылась в улыбке Женечка, заставляя меня изумленно посмотреть на нее, оторопев от этого фамильярного «ты», — все просто отлично!

Если Трандуила и покоробила форма обращения, то он никоим образом этого не показал. Зато перевел взгляд на меня.

— Спасибо, большего комфорта Вы и придумать для меня не могли, — я сладко улыбнулась, глядя на нос короля. Только на нос. Ему тогда покажется, что я смотрю ему в глаза, а мне не придется встречаться с ним взглядом…

— Что-то не так с моим носом? — учтиво поинтересовался Трандуил, садясь во главе стола и выжидающе глядя на меня. Я опустила глаза в тарелку, чувствуя, как краснею. М-да, путешествие обещает стать незабываемым…

Я всеми силами пыталась насладиться великолепным рагу из кролика, но Трандуил, следивший за мной, будто запихал в мое горло свой носовой платок: в него не мог протиснуться не то что кусок — глоток не проходил. Оставив бесплодные попытки утолить голод, я со вздохом отложила изящную серебряную вилку и решилась-таки поднять глаза на короля. Откинувшись на невысокую спинку резного кресла, Трандуил сидел вполоборота ко мне, приложив тонкие пальцы к правому виску, изредка утомленно прикрывая глаза. Надо сказать, что в шатре мы сидели не одни: несколько эльфов из числа советников, командир отряда и пара бесшумных слуг за столом, тенями скользивших за нашими спинами, — компания подобралась не маленькая. Я вежливо кивала эльфам, не вступая, впрочем, в разговоры. Зато Женечка, сидящая справа от короля, заливалась соловьем.

За день, проведенный среди придворных, она успела познакомиться со всеми присутствующими, не удосужившись, впрочем, запомнить их имена. Вежливые эльфы учтиво кивали и даже задавали Женечке вопросы, не смея грубить гостье Владыки. Я же, включив в ушах «белый шум», мечтала найти способ свалить по-тихому. Мне было неуютно рядом с королем. Стыд постепенно проходил, но вот неловкость вовсю бушевала, заливая щеки пунцовым румянцем.

— Мне следует задуматься о смене повара? — голос Трандуила звучал тихо, но все разговоры за столом моментально смолкли. — Тебе не нравятся блюда, которые подают к моему столу, — пояснил король в ответ на мой вопросительный взгляд.

— Я уверена, что все очень вкусно, Ваше Величество, — ком в горле разросся до размера мяча для гольфа, затрудняя дыхание. С каких пор мне так мучительно тяжело разговаривать с королем? Раньше я таких трудностей на наблюдала! Хотя раньше разговаривать с Трандуилом удавалось в основном «под мухой», так что, наверное, удивляться нечему… — Просто я… просто меня… — Чёрт возьми! Придумать оправдание внезапному онемению и отупению не получалось.

— Может, тебя в телеге укачало? — Женечка участливо смотрела на меня, склонив голову. Эльфы сочувствующе зашумели, наперебой предлагая первую и лучшую помощь при тошноте — настой мяты перечной, который каждый зачем-то носил с собой… Пришлось согласиться принять от эльфа, сидящего рядом, кубок, в который он капнул несколько капель и заботливо разбавил водой, протягивая мне и понимающе улыбаясь. Вода оказалась приятной и освежающей, напряжение потихоньку отпускало. Под пристальным взглядом всех присутствующих пришлось демонстративно наколоть кусочек мяса и положить его в рот, пережевывая и улыбаясь одновременно, да еще и покачивая головой, показывая, что все это невыносимо вкусно.

— Из-за моего стола никто никогда не уходил голодным или недовольным, — удовлетворенно произнес Трандуил, делая знак замершему за спиной эльфу, который тут же поспешил наполнить высокий кубок короля. Ужин продолжился, я вяло ковырялась вилкой в тарелке, аппетит улетучился, настроение портилось. Женечка разглагольствовала о погоне за орками, унесшими хоббитов, придворные с интересом слушали. О подробностях похода Братства в Средиземье, мягко говоря, пока еще мало кто знал. Да вообще не знал никто, кроме его непосредственных участников, то есть нас да пары-тройки эльфийских Владык… Вот, собственно, и всё.

— Мы бежали по степи, пытаясь догнать мерзких тварей, — вещала Женечка, напуская в голос драматизма, — орки могли разорвать хоббитов, убить их в любой момент! Каждая минута была на счету, мы не могли останавливаться и бежали без передышки три дня!

Эльфы понимающе кивали головами, восхищаясь стойкостью и мужеством Братства.

— А разве среди вас не было гнома, да и люди не настолько выносливы? — мой невольный лекарь повернулся ко мне, ожидая ответа.

— Был, — я кивнула, — и люди тоже были.

— Но разве могли бы они бежать без устали три дня? — не унимался эльф, переводя свой взгляд на Женечку.

— Один раз пришлось устроить привал, — вздохнула девушка, качая головой, — они слишком сильно вымотались… Но ведь они не эльфы, — она сокрушенно посмотрела на сидящих, — им не дана выносливость, свойственная нам…

Эльфы покосились на Женечку, недоуменно разглядывая ее: видимо, пытались найти в ней хоть что-то, указывающее на принадлежность к их расе.

— Наверно, это был трудный поход, — в попытке сгладить неловкую тишину, которой девушка, правда, не заметила, спросил меня эльф-сосед. Надо узнать его имя, а то как-то неудобно получается. Но и спрашивать его сейчас, посередине ужина, более чем неприлично…

— Наверное, трудный, — согласилась я, — но это Вам лучше Же… Евгениэль расскажет. Я в этом не участвовала.

— И где же ты была? — заинтересовался Трандуил, чуть приподнимая бровь. Впрочем, руку от виска он так и не отнял, и я, кажется, начала понимать почему.

— В армии Эомера, — я пожала плечами, а эльфы вокруг уважительно загалдели. — У маркитанток, — я мило улыбнулась, ловя ошарашенные взгляды. Трандуил кашлянул, подавившись вином. — В прачках у них была, — поспешила я их успокоить (или разочаровать?). Владыка хмыкнул, легко покачав головой в такт какой-то своей мысли.

— Трандуил, а ты мне покажешь завтра, как владеешь мечом? — Женечка умильно состроила глазки королю, хлопая ресницами.

— Элемир, распорядись пересадить Евгениэль в одну из повозок, — устало проговорил король, обращаясь к эльфу рядом со мной. Ура! Теперь я знаю его имя! — Сдается мне, конные поездки ее утомляют. И, да, дай ей почитать «Традиции и обычаи при дворе Эрин Ласгален», я знаю, ты всегда с собой носишь.

— Всенепременно, Ваше Величество! — просиял придворный.

— Меня? В повозку? Да вы что?! — задохнулась от возмущения Женечка, переводя взгляд с Элемира на Трандуила и обратно. Поняв, что на нее никто не обращает внимания, девушка скрестила руки на груди и демонстративно надула губы.

— И распорядись о лошади для Алевтины, — продолжил король, не обращая внимания на юную нахалку. — Поездки в повозке ей явно во вред.

— Ваше Величество! — поспешила я, прежде чем исполнительный Элемир открыл рот. — Мне очень хорошо в повозке, не стоит, право слово! А от укачивания я лучше попрошу мятную настойку! Вы же не откажете мне, Элемир?

Эльф растерянно посмотрел на короля, но, стоило тому согласно кивнуть, поспешно протянул мне темно-зеленую склянку, с сожалением провожая ее взглядом. Все остальные сочувствующе смотрели на Элемира, делая какие-то одному ему понятные знаки. Я бы расшифровала их как: «Не волнуйся, мы тебе перельем!». Странно, тошнит их тут поголовно что ли?

Первый ужин, слава богу, подходил к концу, небольшую палатку нам уже разбили, и я упала на удобную походную кровать лесных эльфов, не уставая поражаться окружающему меня комфорту. Да, вот так бы да с Братством… Хотя нет, в Мории не слишком сподручно было бы, хотя если волочь кровати за собой… С этими мыслями я уснула.

* * *

Следующий день ничем не отличался от предыдущего: солнце так же припекало, птицы носились в небе, журчали многочисленные ручьи. В повозке позади нас с Глиннаэлем ехала Женечка, громко споря о чем-то с возницей. Ветер относил от нас их голоса, не позволяя расслышать хотя бы слово. Я лежала за спиной эльфа, расставив тюки с поклажей в виде дивана и подложив под голову одну из подушечек, вытащенную из поклажи. Мне, можно сказать, повезло: наша повозка оказалась груженной текстилем — ткани, ковры, сам шатер, постельное белье — сказка, а не груз! Телега позади нас везла сундуки с посудой, столовыми принадлежностями, мебелью и предметами интерьера. Она ехала медленнее, изредка позвякивая на ухабах.

— Ты не хочешь отдохнуть? — я ткнула Глиннаэля в спину. — Я могу править, а ты полежишь. Смотри, я тут царское ложе соорудила!

Эльф повернулся, весело хмыкнул и покачал головой.

— Я привык подолгу сидеть в седле или править лошадьми, — он прищурился, задрав голову. — Коршун охотится, — кивнул мне эльф, указывая на невидимые точки в бирюзовом небе. Я подняла глаза, вглядываясь, и с удивлением заметила птицу, раскинувшую крылья и парившую в воздушных потоках. Глаза заслезились, и я опустила голову, моргая и протирая их.

— Разглядела? — эльф пристально посмотрел на меня, слегка наморщив лоб, словно пытаясь разгадать загадку. Наконец, приняв какое-то решение, он похлопал по лавке рядом с собой, приглашая присесть. Я нехотя перелезла и устроилась рядом, глядя на крупы лошадей, бредущих перед нами.

— Кто ты? — задал Глиннаэль давно мучивший его вопрос. — Разглядеть птицу на такой высоте едва ли под силу человеку.

— Разве в остальном я на людей не похожа? — я лукаво прищурилась, глядя на смущенного эльфа.

— В том-то и дело, что в остальном ты обычный человек, я много их видел. Но вот твоя аура… — он замялся, пытаясь подобрать подходящее сравнение. — Она то обычная, как у многих людей — разноцветная, то начинает светиться чистым белым светом. И у твоей подруги я тоже это видел пару раз. Вот сейчас ты смотрела на коршуна и вся буквально засияла. Так кто же ты?

— Да как тебе сказать, — теперь я искала слова, чтобы объяснить свое положение в этом мире. — Сама не знаю, снаружи человек, а внутри — и человек, и эльфийка… — я вкратце попыталась рассказать о том, кто такая Альффаин и что она делает внутри. Глиннаэль слушал, не перебивая, лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Рассказ подошел к концу, и некоторое время мы ехали молча, думая каждый о своем. Влажный ветерок сменился сухим, за разговором мы не заметили, как миновали болотистые притоки и теперь ехали по степям Рохана. Я смотрела на знакомый пейзаж, в этих краях я провела три дня, стремясь выжить. Вспомнила, как искала воду и пыталась добывать еду, и меня передернуло. Глиннаэль вздрогнул, выныривая из своих мыслей, и задумчиво посмотрел на меня.

— Ну как, свечусь? — я улыбнулась, раскинув руки. Но эльф лишь серьезно покачал головой.

— Переселение фэа не шутки, Аля, — серьезно проговорил он. — Я слышал о таких случаях, но происходили они так давно, что теперь многими воспринимаются как легенды.

— И чем это заканчивалось? — во рту внезапно пересохло, и я потянулась за флягой, лежавшей за спиной, пытаясь скрыть охватившее меня смятение.

— Ничем плохим, — поспешил успокоить эльф. — Хотя обычно новая фэа становилась сильнее и доминировала в теле хозяина. Но насколько мне известно, переселение всегда проходило в эльфов, да еще и в отчаявшихся, желающих покинуть землю, истаявших… Случаи, когда фэа перемещалась в людей, мне неизвестны.

— Но я же осталась человеком? — проговорила я, с надеждой глядя на Глиннаэля. Тот прищурил глаза, отчего веснушки сбежались в кучку, и покачал головой.

— Я бы на твоем месте на это не надеялся, — он пожал плечами. — Ты смогла договориться с Альффаин, она не будет больше вмешиваться, но и никуда не денется…

Мы снова замолчали, лишь скрип колес да гулкий топот копыт окружали нас. Даже птицы, казалось, куда-то делись. Громкий крик заставил нас обернуться и остановиться. Увязая сапогами в придорожной пыли, к нам бежала Женечка, придерживая рукой прыгающий за спиной мешок.

— Подождите меня! — запыхавшись, девушка поравнялась с телегой и полезла в нее. Мы недоуменно наблюдали за ее действиями, не додумавшись даже помочь. Забравшись наконец внутрь, она кинула мешок, пролезла на мой уютный «диванчик» и махнула рукой Глиннаэлю. Тот тронул поводья, лошади побрели дальше, а мы уставились на девушку, ожидая разъяснений.

— Этот Фаэллин невыносим! — она бросила назад злой взгляд. — Он грубый, совсем не умеет обращаться с девушками! Он назвал меня невоспитанной хамкой! Сам он хам, козел остроухий! НА СЕБЯ ПОСМОТРИ! — вставая в полный рост, крикнула она эльфу, ехавшему позади.

— Может, расскажешь нормально, что случилось? — я дернула распаленную Женечку вниз, заставляя ее упасть на тюки. Она недовольно посмотрела на меня, но спорить не стала, зато полезла зачем-то в свой мешок. Порывшись там, она достала небольшую книгу, украшенную затейливыми рисунками. К моему удивлению, она была на вестроне, а я в свое время столько книг на синдарине в Лихолесье перелопатила в поисках чего-нибудь написанного на всеобщем!

— Сегодня утром мне дал ее советник короля. Этот… Эвинил… Эунил… Эстинир…

— Элемир, — подсказала я, а Глиннаэль прыснул в кулак, поняв, что речь идет об одном из главных советников короля.

— Ну да, — мотнула головой Женечка. — Так вот, этот Эвинил принес мне книгу, сказал, что до вечера я должна ее прочитать, чтобы знать, как вести себя за столом короля. А то я и так не знаю! — девушка раздраженно посмотрела на книжку, будто пытаясь прожечь в ней дыру. — Я так и сказала этому эльфу в тележке, так он ТАК на меня посмотрел! Будто я лягушка мерзкая и мокрая! Он сказал, что никому не пристало обсуждать приказы короля и что раз мне сказали изучить этикет, то я должна быть благодарна такому вниманию! Да я и без этой книги отлично с Трандуилом общаюсь! Или что, мне расшаркиваться и лебезить перед ним?! Да у него таких дев вокруг и без меня хватает! Ему нужна девушка дерзкая и решительная! Та, что сможет с ним поспорить! А он мне: "Будешь так вести себя с королем, тебя в темницу посадят!".

Я застонала, обхватывая голову руками, а Глиннаэль беззвучно смеялся, глазами спрашивая меня, откуда взялось такое чудо. Закатив глаза, я пожала плечами и попыталась отвлечься от болтовни за спиной. Но ветер как назло давно утих, звонкий голос разносился далеко, чего, впрочем, и добивалась Женечка, изредка поворачивая голову назад, будто проверяя, услышал Фаэллин хоть слово из того, что она говорит. К вечеру голова гудела так, словно рядом с ней весь день били колокола. Я слезла с повозки, направляясь к ручью, твердо решив поговорить сегодня с Трандуилом и просить вернуть Женечку на лошадь. Или я повешусь.

Ужин проходил оживленно, мы увлеченно стучали приборами по тонкому посеребренному фарфору. Ароматы еды щекотали нос, в желудке радостно урчало маленькое голодное животное, принимая долгожданную пищу. Женечка демонстративно молчала, ожидая, когда с ней кто-нибудь заговорит. Эльфы же, на радостях от тишины с ее стороны, благополучно забыли про нее. Девушка тихо сопела, понимая, что никто не кидается к ней с расспросами. Я упорно игнорировала отчаянные взгляды, которые она бросала на меня через стол, предпочитая слушать разговоры за столом о договорах с Роханом, нежели девушку, доведшую меня до головной боли. Мелодичный стук кубков, звук наливаемого вина, виноградный аромат — меня тянуло выпить. Хотелось почувствовать легкость, не думать о том, что говорить и как себя вести… Эх, наверное, я все-таки алкоголик!

Наевшись до отвала, я грустно подпирала щеку рукой, следя за постепенно пьянеющими эльфами. Мысли о пагубной привычке так расстроили, что хотелось всплакнуть. Веселье приобретало размах, за столом поминутно раздавался смех, эльфы даже вспомнили про Женечку. Ей тоже надоело строить из себя обиженную, и она охотно рассказывала о том, как прошел ее день, умильно вытягивая губки в трубочку и вспоминая «этого ужасного невоспитанного Фаэллина!». Она громко жаловалась на возницу, бросая косые взгляды на короля. Но Трандуил делал вид, что ничего не слышит, намеренно отвернувшись в другую сторону. Тяжелый желудок напомнил о себе — меня неудержимо клонило в сон, и я с трудом сдерживала зевоту.

— Надеюсь, сегодня ты чувствуешь себя лучше? — Элемир, подозрительно тихо просидевший рядом весь вечер, с надеждой посмотрел на меня. Я с трудом вынырнула из дремы (я научилась спать с открытыми глазами!), пытаясь понять, что от меня хотят.

— Лучше? — я наморщила лоб, припоминая, от чего мне может быть плохо. Наконец понимание пришло в голову, и я выпрямилась, кивая.

— Спасибо, уже намного лучше, — я улыбнулась, пытаясь выглядеть «почти выздоровевшей». — Правда, сегодня все же меня немного укачало, — я вспомнила сегодняшнюю поездку с Женечкой, и меня передернуло. — Даже тошнило… — задумчиво протянула я, глядя на смеющуюся девушку.

— Очень жаль… — вздохнул эльф и, смутившись под моим удивленным взглядом, поспешил поправиться: — Я имею в виду, очень жаль, что тебе еще плохо! Надеюсь, ты скоро поправишься! — он заискивающе улыбнулся, пытаясь придать лицу выражение крайней заботы.

— Спасибо, — повторила я, недоумевая, откуда взялась такая забота со стороны советника короля. Однако он напомнил мне о необходимости разговора с этим самым королем на тему передвижения Женечки в моей повозке. Я тихонько вздохнула, пытаясь себе представить, как можно незаметно поговорить с Трандуилом. Тот уходить не собирался, повернувшись к звонкоголосой Женечке спиной. Ее пронзительный голос эхом отдавался в голове, а от мысли о бесконечно долгой дороге потихоньку начала развиваться мигрень. Она-то, вкупе с заботой о собственном здоровье, и придала мне решимости. Я поднялась, прощаясь с грустным Элемиром, и подошла к королю, останавливаясь рядом и ожидая, когда он закончит разговаривать. Замолчав на полуслове, Трандуил поднял на меня глаза, чуть склонив голову на бок, ожидая, видимо, узнать причину, заставившую меня подойти.

Эльф, сидевший рядом, воспитанно отвернулся, заводя разговор с соседом, а я, чувствуя, как испаряется смелость, прошептала:

— Мне очень нужно с Вами поговорить, — и поспешила выйти на улицу. Лагерь погружался в сон, небольшие костерки весело трещали у палаток. Кто-то тихо пел, воины переговаривались, делясь воспоминаниями о прежних походах, смех разносился над полем. Я вдохнула ароматный степной воздух, запах ночных фиалок слегка кружил голову, где-то неподалеку цвела лаванда. Я тихо отошла в сторону от королевского шатра, отступая в его тень, чувствуя, как ночная прохлада прогоняет сонливость. Шорох за спиной заставил меня вздрогнуть и резко обернуться, практически нос к носу сталкиваясь с королем. Он тихо встал рядом, заложив руки за спину и глядя на небо. Лунный свет придавал его лицу мертвенную бледность, делая схожим с мертвецом. Прекрасным мертвецом, тело которого уже успело остыть. Холодным-холодным и мертвым-мертвым… Что-то я увлеклась. Король молчал, ожидая, что я все же назову причину, по которой оторвала его от веселья. В горле внезапно пересохло, и я отвернулась, зажмурившись. Слова не шли, а просьба, с которой я хотела обратиться к королю, казалась нелепой и надуманной. Истеричное повизгивание Женечки долетело до моих ушей, в очередной раз вытаскивая меня из ступора. Я глубоко вздохнула и проговорила:

— Пересадите Евгениэль обратно на коня, прошу Вас, — ну вот, глупость произнесена, теперь можно выслушать гневную тираду по поводу незначительности просьб, отвлекающих короля, и отправиться в палатку.

— Разве тебе не понравилось, что твоя подруга едет с тобой? — в голосе короля царило искреннее удивление.

— Пусть едет со мной где-нибудь в другом месте, — пробормотала я, — а желательно и куда-нибудь в другое место.

— Я не понимаю тебя, — тихо проговорил Трандуил. Его волосы светлым пятном качнулись рядом со мной. — Или она не твоя подруга?

— Да какая там подруга… — начала я и осеклась. А ведь действительно — кто мне Женечка? Если даже хоббиты стали приятелями, неужели я не могу назвать подругой единственное существо, связывающее меня с прошлым миром? — Подруга, — обреченно выдохнула я, понимая, что одним словом свела на нет все аргументы, заготовленные для уговоров Трандуила, автоматически делая весь наш разговор абсолютно бессмысленным. Красноречивое молчание короля служило тому подтверждением.

— Она меня бесит, — честно призналась я, опустив голову. Стоило сказать правду, как дальше слова полились потоком: — Иногда ее прибить хочется или затолкать в рот кусок Вашего ковра и перевязать шнуром от шатра! И распаковывать только на привалах, чтобы дать поесть! А еще лучше не распаковывать вообще, стукнув обухом по голове и отправив в глубокий целебный сон до Лихолесья! А там определить куда-нибудь в лечебницу для душевнобольных! У Вас есть лечебница для душевнобольных? А я бы приходила ее навещать, такую спокойную, перевязанную рукавами прекрасной смирительной рубашки с вышивкой… — я мечтательно замолчала, представляя сие прекрасное видение, когда услышала странные сдавленные звуки со стороны Трандуила. Я повернула к нему голову и увидела, что король трясется, согнувшись пополам и положив руки на колени. В тревоге я осторожно положила руку на его плечо, пытаясь привлечь внимание, но тут же ее отдернула — король разогнулся и захохотал. Он запрокидывал голову, хохоча во весь голос, и делал это так заразительно, что я не выдержала и тоже рассмеялась, в красках вдруг представив все, что только что наговорила. Несколько минут спустя мы пытались отдышаться, глядя друг на друга и фыркая, стоило встретиться взглядами. Трандуил успокоился первым, выпрямляясь, не в силах, правда, стереть улыбку с лица.

— Она настолько тебя достала? — я энергично закивала, все еще не в силах нормально говорить. — В таком случае не стоило мне брать ее с собой, — задумчиво протянул король.

— Полностью с Вами согласна, — я с тоской посмотрела назад, туда, где далеко-далеко лежал Минас Тирит.

— У тебя были другие планы? — запоздало понял Трандуил, повернувшись ко мне.

— Я хотела пойти с Леголасом и Гимли, — мне вдруг стало очень тоскливо, я вспомнила друзей и поняла, как сильно по ним соскучилась, а ведь прошло всего два дня!

— А я было подумал, что ты решила исполнить свою угрозу, когда согласилась поехать в Лихолесье, — глаза короля вдруг ярко блеснули, отражая звездный свет. Я недоуменно уставилась на него, пытаясь вспомнить, чем и как я посмела угрожать королю. — Времени в этот раз у тебя больше, — мне показалось или он подмигнул?! Король развернулся, скрываясь в темноте, а я осталась стоять, чувствуя, как у меня отъезжает челюсть: я вспомнила, что именно имел в виду король! Кажется, надо все-таки выпить…

* * *

Степь даже не думала заканчиваться, но сегодня ее однообразная красота не привлекала меня. Я сидела на своем ковровом диванчике, обдумывая поведение короля и пытаясь притянуть за уши хотя бы одну версию, объясняющую его интерес. Мысли о безумной любви я отмела сразу как бредовые. Сексуальный интерес? Вроде бы ближе и понятнее, но нет, едва ли. Предложение работать придворным шутом? Кажется, самое разумное. Я потрясла головой, понимая, что мотивов короля мне все равно не разгадать, а значит сейчас не стоит забивать ими голову.

Глиннаэль сегодня тоже был особенно молчалив, изредка причмокивая лошадям и поднимая голову, глядя в безоблачное небо. Женечка — о чудо! — снова ехала на лошади, гордо прогарцевав мимо нас утром. Мы с возницей облегченно переглянулись, продолжая свой путь в милом нашему сердцу одиночестве. Книга, так удачно забытая Женечкой, сглаживала однообразие пути, погружая в дебри придворного этикета. Я тихо бормотала, повторяя про себя обращения к придворным и Владыкам. Ветер затих, стало невыносимо душно, пот градом катился по лицу, и даже у Глиннаэля спина выглядела так, будто ее облили из ведра. Я отложила книгу, вытирая лицо, и потянулась за флягой. Глотая теплую воду, я снова вернулась мыслями к королю, раз за разом прокручивая в голове вчерашний разговор.

— Глиннаэль? — решилась наконец я. — А чем эльфы любят заниматься больше всего? — вопрос оказался более чем туманным, не скрою, но спрашивать у него о сексе казалось чем-то запредельно невежливым. К тому же книжка об этикете об этой стороне общения тактично умалчивала, рассказывая о том, как эльф должен ухаживать за эллет. Дальше вздохов под луной, посвящения сонетов и задаривания цветами дело там не шло. Но дети же как-то рождались?!

— Заниматься? — казалось, Глиннаэль не удивился этому вопросу. А может, ему просто надоело молчать и хотелось поговорить. — По-разному, — он пожал плечами. — Мы живем достаточно долго, чтобы найти призвание по душе. Хотя в этом я завидую людям, — он вздохнул. — Вы так спешите жить, что успеваете, кажется, все на свете! Вы можете и любить, и воевать, при этом быть отличными музыкантами и умудряться пахать и сеять, когда в этом есть необходимость. Мы не такие… — он снова посмотрел наверх, убирая волосы со лба и качая головой. — Будет дождь... — он помолчал, затем продолжил:

— Мы выбираем себе призвание по душе, но тогда становимся в нем самыми лучшими. Музыканты могут сражаться, но арфу они держат куда лучше меча. И даже самый искусный мечник может спеть балладу, но при этом никогда не перепоёт придворного певца, — Глиннаэль пожал плечами. — Кто-то любит выпивку, и в этом ему нет равных, — он повернулся, подмигивая мне, — а кто-то любит общество прекрасных эллет, и они отвечают ему тем же.

— Подожди! — кажется, мы наконец подошли к интересующей меня теме. — То есть ты хочешь сказать, что среди вас есть сластолюбцы?!

— Есть?! — Глиннаэль издал короткий смешок, лукаво глядя на меня. — Да мы все это дело любим, что уж тут скрывать!

— Все? — я посмотрела на эльфов, едущих впереди. — А почему тогда об этом никто не знает?

— Это наша семейная тайна, — со всей возможной серьезностью пояснил Глиннаэль, однако морщинки, собравшиеся у глаз, портили всю нешуточность момента. — Если все узнают, представляешь, как тяжело нам будет в людских поселениях? На нас и так женщины вешаются, но робко, по-тихому. Да и мужья спокойны, зная, что мы на их женщин смотреть не будем… Вот так и живем.

— Ну вы хитрож… Хитрые вы, как я погляжу! — я усмехнулась, откидываясь на спинку дивана. Темно-зеленая склянка выскочила из кармана, и я потянулась за ней, пытаясь поймать. Но Глиннаэль успел первым, хватая бутылочку у самого обода колеса. Он протянул было ее мне, но задержался, вглядываясь.

— Ты это откуда взяла? — он все-таки протянул сосуд, странно глядя на меня.

— Элемир дал, — я пожала плечами, — чтобы не укачивало.

— А тебя укачивает?! — удивился эльф.

— Да нет, просто… В общем долго рассказывать, — я махнула рукой, пряча бутылочку. — Надо ему ее отдать, мне она ни к чему, а он почему-то страдает.

— Еще бы он не страдал! — хмыкнул Глиннаэль. — Я вообще удивляюсь, как он теперь на королевских приемах себя чувствует.

— Да обычно вроде чувствует, — задумалась я, — грустит только.

— Ну да, до Лихолесья еще далеко, где он сейчас мяту найдет, — веселился Глиннаэль. Он смотрел на меня с таким видом, будто вспомнил очень веселый анекдот и теперь держался, чтобы не рассказать его мне. Наконец, он не выдержал:

— Наш Владыка любит вино, ни для кого это не секрет. Да что уж там — секрет, мы все его любим. Вот только у всех вкусы разные. Его Величество привык пить не пьянея, он может за день сам выпить небольшой бочонок и даже не заметить. Но вот с придворными другая история… Они, бедняги, стараются не отставать от короля, но потом ужасно мучаются от похмелья. Вот наши целители и придумали для них этот настой. Он снимает муки похмелья за несколько минут, оставляя голову ясной.

Так вот оно что! А я все думаю — что же они с утра как огурцы стоят!

— А вы его тоже делаете? — я видела, что по вечерам воины с удовольствием прикладываются к флягам, в которых явно плескалась не вода, но при этом утром поднимались раньше всех.

— Ну нет, не стоит нас с придворными неженками сравнивать, — притворно оскорбился Глиннаэль, — да и вино мы пьем другое. Свое, лихолесское, из дикого лесного винограда. Голова от него всегда ясная, а в теле легкость небывалая. То, что надо для уставшего воина в походе.

Я покачала головой, снова развалившись на диванчике. Полученную информацию нужно переварить и разложить по полочкам.

Тяжелая капля смачно шлепнулась мне на нос, заставляя поднять голову и посмотреть на безоблачное небо. Когда оно успело затянуться?! Словно со спины, черная туча коварно подползла к солнцу и мигом накрыла его, заставляя ослепительные лучи пробиваться наружу сквозь толщу воды. Голубое небо впереди манило своей безмятежностью, степь застыла, смолк гомон птиц, спрятавшихся от приближающейся грозы, ни одна травинка не колыхалась, лишь крупные стрекозы проносились перед глазами, ловя зазевавшуюся мошкару. Глиннаэль встревоженно оглянулся и вдруг резко крикнул что-то лошадям. Те прижали уши, прислушиваясь, коротко заржали и рванули вперед. Я покачнулась, в последний момент успев вцепиться в борта повозки.

Ветер свистел в ушах, пыль, поднятая скачущими впереди всадниками, забивалась в рот и нос, глаза слезились. Позади нас раздался грохот, словно обвалилась огромная гора. Я рискнула обернуться назад и тут же об этом пожалела: весь горизонт, докуда мог дотянуться взгляд, был затянут тучами иссиня-черного цвета. Небо то и дело освещалось яркими вспышками, воздух трещал и рвался от грозного, но слабо слышного пока грохота. Ветвистая молния вырвалась из облачного плена и устремилась на землю. Гром ухнул неожиданно, накрывая с головой, заставляя вжаться в повозку и втянуть голову в плечи. Кажется, я даже взвизгнула и зажмурилась.

С надеждой посмотрев вперед, я мысленно застонала: безмятежная синева стремительно затягивалась, не оставляя шансов выбраться сухими. Я подтянулась к Глиннаэлю, глядя на его сосредоточенное лицо. Губы были сжаты в жесткую линию, глаза, казалось, смотрели одновременно во все стороны — так быстро он оценивал обстановку вокруг, пытаясь найти возможность спрятаться от надвигающейся бури. Он бросил на меня короткий взгляд и ободряюще улыбнулся:

— Не бойся, это всего лишь дождик, — он обернулся назад, кивая на дно повозки, — там в углу лежит большой отрез полотна, накрой им поклажу и прячься внутрь сама. Поможет не сильно, но хотя бы промокнешь не сразу.

Я поспешила выполнить его указание, на четвереньках переползая через всю повозку и выдергивая темно-зеленую ткань, заботливо свернутую и ожидавшую своего часа. На ощупь она оказалась очень плотной и почему-то гладкой, маслянисто переливаясь в отблесках молний. Подоткнув углы под тяжелые сундуки, я принялась накрывать поклажу, чувствуя, как капли, до этого падающие изредка и нехотя, ускорились, призывая на помощь своих товарок, прибивая пыль, наполняя воздух умопомрачительным запахом земли и озона. Заканчивала укрывать груз я уже под проливным дождем. Укрыв его, я наклонилась к эльфу, перекрикивая грохот, окружавший нас со всех сторон:

— Я все сделала, можно залезать! — он посмотрел на меня, бесшабашно улыбнувшись.

— Иди прячься, может, мне еще удастся найти укрытие! — я не стала спорить, забираясь под ткань, оставив себе небольшое окошко для наблюдения. Буря разыгралась не на шутку, дождь лил не прекращаясь, за завесой воды едва можно было разглядеть крупы лошадей — дальше шла сплошная непроницаемая стена. Молнии вспыхивали по обеим сторонам дороги, грохот отдавался в груди глухими ударами, перехватывая дыхание. Как Глиннаэлю удавалось разглядеть хоть что-то, оставалось для меня загадкой.

Телегу слегка качнуло, и она замедлила свой ход, а затем и вовсе остановилась. На миг под ткань нырнула голова Глиннаэля, он быстро огляделся, потянул руку и достал откуда-то еще один отрез ткани меньших размеров, вновь скрываясь под дождем. Я начала замерзать. Успев промокнуть до того, как смогла укрыться от непогоды, я чувствовала, как вода ледяными змейками стекает по спине и груди, а зубы потихоньку начинают выбивать дробь. Глиннаэль все не возвращался, и я несколько раз выглядывала наружу, надеясь разглядеть его силуэт. Наконец тревога за эльфа пересилила нежелание лезть на улицу. Снаружи было еще хуже, чем мне казалось. Осторожно спустившись с повозки, я тут же очутилась в воде по щиколотки. Не отпуская деревянный борт, я медленно, на ощупь, пошла вперед. Вода больно била по плечам и спине, мелкая водяная пыль мешала дышать. Повозка закончилась, и перед собой я разглядела круп лошади, ее кожа нервно дергалась, будто она хотела избавиться от злых капель. Я положила на нее руку, пытаясь одновременно и успокоить, и использовать в качестве путеводной нити, чтобы не заблудиться. Обойдя животное, я слепо провела рукой перед собой в поисках второй лошади, но там было пусто. Несмотря на ледяной дождь, меня кинуло в жар: неужели Глиннаэль бросил меня здесь, а сам уехал? Хотя нет, он бы так не поступил. Он бы меня предупредил. Или нет? Я в панике вцепилась в поводья, пытаясь придумать, что делать дальше: возвращаться в повозку или ехать следом?

Чужая рука грубо отдернула меня от лошади, разворачивая к себе. Передо мной оказалось яростное лицо Глиннаэля.

— Ты зачем вышла? — он умудрился запросто перекричать грозу.

— Я тебя потеряла! — честно крикнула ему я на ухо.

— Иди назад и жди меня, я скоро приду! — уже спокойнее ответил он и кивнул на повозку. Я послушно вернулась назад, заметив, что вторая лошадь стоит у повозки распряженная, привязанная за поводья к козлам. Залезть назад оказалось не так просто: мокрое колесо скользило под ногами, замерзшие руки отказывались слушаться. Я прикусила губу, упрямо продолжая лезть наверх, но тут пальцы меня подвели, и я рухнула в лужу — как будто вымокнуть под дождем мне было мало! Кое-как поднявшись, я пнула колесо и, не удержавшись, чертыхнулась: носок больно ударился о дерево, казавшееся каменным. Чуть не плача от обиды, я снова полезла назад, пыхтя и отдуваясь, чувствуя себя огромным мешком с картошкой, который переваливают два хоббита. Чьи-то руки легли на мою пятую точку, буквально запихивая меня внутрь. Я ткнулась носом в дно и поползла под ткань, на ощупь найдя вход. Следом залез Глиннаэль, фыркая и тряся головой, как собака, отряхивающаяся после купания. Усевшись рядом, он принялся выжимать волосы, и я последовала его примеру.

Буря снаружи и не думала утихать, тугие струи били по нашей импровизированной крыше, но внутри было сухо, если не считать двух промокших насквозь спутников. Я тихо постукивала зубами, вспоминая Нину и Шурика, сидящих на берегу горной реки. Зато Глиннаэлю, казалось, было абсолютно все равно. Что за несправедливость?! Где мой эльфийский теплообмен?! Мы сидели на моем диванчике, прижавшись друг к другу и выглядывая наружу сквозь маленькую щелочку. От эльфа волнами исходило тепло, словно я сидела рядом с печкой. Но зубы все равно не хотели останавливаться, горло хватало судорогой. Взглянув на меня, Глиннаэль пробормотал какое-то ругательство на синдарине и потянулся вперед, вытаскивая плоскую фляжку, покрытую искусной резьбой. Отвернув крышку, он протянул ее мне.

— Я совсем забыл, что люди так мерзнут, — извиняющимся тоном произнес он. — Держи, это то самое вино, о котором я тебе рассказывал.

Дрожащими пальцами я притянула фляжку к себе, стуча зубами по ее горлышку. Холодная жидкость заставила на миг задохнуться, но внутри уже стремительно разливалось тепло, согревая, казалось, все внутренности разом. Вино слегка вязало, действительно, не было похоже на то, что мне довелось пробовать во дворцах. На языке перекатывался вкус черной смородины и, кажется, тимьяна, слегка заглушая настойчивую терпкость винограда. Я с удовольствием выпила еще глоток и передала фляжку эльфу.

— Божественно, — Глиннаэль, до этого ожидавший моего вердикта, расплылся в горделивой улыбке.

— Мой рецепт! — он сделал глоток, поудобнее устраиваясь на тюках с коврами. — Один из многих, — скромно добавил эльф, передавая мне фляжку.

Я отпила, чувствуя, что согреваюсь. Мокрая одежда уже не так неприятно холодила тело, сапоги, несмотря на падение в лужу, остались сухими, и я впала в благодушное состояние всеобщей любви.

— Интересно, что там с остальными? — я протянула вино Глиннаэлю. — А что с лошадьми?

— Лошадей я укрыл, им сейчас не хуже, чем нам. А вот остальные, — он хмыкнул, — не сладко им приходится, если только они не нашли укрытие. Может быть, они, конечно, успели разбить хотя бы пару палаток и теперь сидят в них. Нам повезло больше всех, уж будь уверена, — Глиннаэль лукаво улыбнулся, слегка толкнув меня плечом.

— Да, пятизвездочный отель, все включено, — я потянулась, блаженно улыбаясь. — Самое лучшее место, говорю, — пояснила я эльфу, который понятливо кивнул. Дождь снаружи, кажется, утихал, капли все реже стучали по ткани. Мы рискнули вылезти и оглянуться. Метрах в пятидесяти от нас стояла вторая повозка, укрытая такой же тканью, лошади стояли рядом. А за ней, раскинувшись от края до края, сияла и переливалась радуга. Огромная, рогатая, она гордо вознеслась над степями Рохана, словно подарок от природы и извинение за разыгравшуюся непогоду. Ахнув, я спешно перебирала в уме свои желания, тайные и не очень, пытаясь загадать что-нибудь посущественней. Так уж повелось с детства — загадывать желание на радугу. К моему удивлению, они почти всегда сбывались, так что я старалась не продешевить. Но как на зло мысли упрямо разбегались, а на ум не приходило ничего умного, только какие-то мелочи вроде теплой постели и горячего мужчинки рядом. Конкретнее, Аля, конкретнее! Радуга таяла, постепенно сливаясь с небом, и я, плюнув на желания, отвернулась. Ну и пожалуйста, не больно-то и хотелось!

Облака убегали вперед, подсвечиваемые заходящим солнцем, будто прогонявшим их с неба. Всадников видно не было, Глиннаэль уже возился с лошадьми, впрягая их и собираясь ехать следом. Перекрикнувшись с Фаэллином, мой возница цокнул лошадям, и наша повозка с максимально-возможной скоростью для грязной размокшей дороги, тронулась в путь. День походил к концу, а нам надо было обязательно нагнать отряд…

* * *

Бархатная ночь обступала нас, окружая громкой песней лягушек, откуда ни возьмись объявившихся в многочисленных лужах. Их брачные призывы разносились по скрытой в темноте степи; яркие звезды мягко мерцали на прояснившемся небе. Мерный скрип колес и плавная поступь лошадей нагоняли сон. Я упрямо боролась с ним, вяло переговариваясь с Глиннаэлем, который так же зевал время от времени.

— Смотри! Там! — эльф вдруг протянул вперед руку, указывая на что-то вдалеке. Я прищурилась, разглядывая маленькие светящиеся точки, похожие на огненные бусы, рассыпанные чьей-то щедрой рукой.

— Это костры! — полуутвердительно воскликнула я, радостно улыбаясь. У нас будто открылось второе дыхание. Глиннаэль крикнул что-то вроде «Впереди огонь!» Фаэллину, и тот радостно отозвался, погоняя своих задремавших лошадок. Они, как и наши, будто почуяли долгожданный отдых, бодрой рысью преодолевая оставшееся расстояние, забыв о том, что под ногами не твердая дорога, а топкая жижа. Что не преминуло о себе напомнить обиженным ржанием — наши лошади застряли, тщетно пытаясь вытащить повозку из глубокой глинистой ямы. Глиннаэль слез, сажая меня на козлы, и обошел повозку, пытаясь в темноте разглядеть масштабы этой катастрофы. Позади остановился Фаэллин, спустился и подошел к Глиннаэлю, присев на корточки. Ни дать, ни взять — два мужика у капота автомобиля!

Тем временем в лагере нас заметили, несколько всадников уже направлялись в нашу сторону, держа в руках зажженные факелы. Они объехали повозки по кругу, убеждаясь, что все живы и здоровы, и только затем спешились, освещая наши бледные уставшие лица.

— Я так и знала, что с тобой все в порядке! — заявила Женечка (ну конечно, кто бы сомневался, что она тоже здесь появится!), поворачиваясь, впрочем, не ко мне, а к эльфу, шедшему позади. Им оказался Элемир — вот уж кого не ожидала увидеть! Что главный советник короля забыл здесь, я слабо себе представляла. Зато точно знала, как его порадовать!

— Спасибо, что проявили заботу обо мне, Heruamin! — я любезно улыбнулась, старательно выговаривая «милорд» на синдарине. Брови эльфа изумленно подлетели вверх, сравнявшись в удивлении разве что с Женечкой. Он смутился и пробормотал что-то вроде:

— Не стоит благодарностей, я не так чтобы заботился… меня попросили… но все равно спасибо…

Я порылась в карманах и извлекла на свет зеленую скляночку, возвращая которую отметила, как лицо Элемира осветилось искренней радостью.

— Меня больше не укачивает, спасибо! — он выхватил бутылочку из моих рук, поспешно пряча в складках одежды, затем, опомнившись, поклонился и выразил надежду, что я и впредь буду находиться в здравии. Женечка же, не обращая ни малейшего внимания на эльфа и его речи, рассказывала мне о том, как они переждали бурю. Оказывается, всадники надеялись достичь отрогов Эмин Майл и укрыться там, но не успели. Тогда эльфы спешно расставили палатки и попрятались там, стреножив лошадей и укрыв их своими плащами, надев на голову капюшоны.

— Я сидела в одной палатке с Трандуилом! — восхищению Женечки не было предела. — Его нога касалась меня вот здесь, — она показала на свое бедро, — он тако-о-ой горячий! — девушка в полном восторге закатила глаза. Я вдруг подумала о том, что во время бури ни разу не вспомнила о короле, хотя оно и ясно — не до него было в такую непогодь…

— Кажется, мы здесь застряли, — к нам подошел Глиннаэль, с сожалением обращая свой взгляд к повозке. — Ось сломалась, придется менять. Не знаю, сколько времени на это уйдет — завтра утром поедем искать подходящее дерево.

— В степи? — я скептично усмехнулась. — К осени починим.

— Лес Фангорн не так далеко, уверен, деревья помогут нам, — не согласился Глиннаэль. — К обеду, самое большее — к вечеру, мы уже будем готовы.

— Его Величество послал меня за тобой, — спохватился вдруг Элемир, — думаю, тут справятся без нас.

Король посылал за мной?! Я удивленно покачала головой, вытаскивая свой мешок из повозки. Мне подвели лошадь одного из оставшихся с Глиннаэлем воинов, и, бросив последний взгляд на сломанную повозку и копошащихся вокруг эльфов, я отправилась за Элемиром и Женечкой.

Лагерь оказался не более чем в пятнадцати минутах езды от наc. Прежде всего, меня поразило то, что несмотря на проливной ливень (а судя по рассказам Женечки, эльфы разбивали лагерь именно в таких условиях), палатки стояли ровными рядами, будто по линейке. Костры горели не везде — сказывалось отсутствие сухих дров. Невзирая на сырость и промозглый ветер, тут царила все та же непринужденная атмосфера: раздавались взрывы смеха, воины сушили у костров вымокшие плащи, передавая друг другу фляжки.

Палатка, в которой разместился король, ничем не отличалась от десятков остальных, ведь его шатер остался в нашей повозке. Перед ней было пусто, у входа навытяжку стояли эльфы, с тоской бросая завистливые взгляды в сторону веселых компаний, греющихся у огня. Справедливости ради стоит заметить, что стража не выглядела замерзшей или промокшей, так что жалости совсем не вызывала. «Лентяи!» — промелькнуло у меня в голове, пока мы подходили к палатке.

— От него так пахнет! — Женечка продолжала изливать на меня потоки своего восхищения Трандуилом. — Я, правда, так и не разобрала, чем именно, но этот запах запомню на всю жизнь!

«Лесными фиалками и кедром», — мысленно ответила я, вслух же произнеся:

— Ты теперь его, как гончая, по запаху искать будешь?

— Ничего ты не понимаешь! — отмахнулась девушка, продолжая вести меня к Владыке. Элемир шагал впереди, спеша довести нас до короля и заняться другими, очень неотложными, по его словам, делами. Как по мне, то, как он нежно прижимал руку к груди, где в кармане покоилась бутылочка, указывало на то, что неотложные дела действительно были очень важны!

— Его горячее дыхание шевелило мои мокрые волосы, — мечтательно продолжала Женечка, закатив глаза и из-за этого налетев на камень, едва не растянувшись на мокрой земле. «И сушило их, как будто феном» — подумалось мне. Я вовремя подхватила падающую девушку, но она, казалось, этого вообще не заметила, полностью погрузившись в воспоминания. — А тихий голос так заботливо спрашивал, удобно ли мне, не промокла ли я…

— Что, прямо так и спрашивал? — я недоверчиво покосилась на Женечку, пытаясь представить эту картину: согнувшийся в три погибели в тесной палатке Трандуил прижимается к коленям девушки, смачно дыша ей в голову и поминутно справляясь о ее самочувствии и комфорте. А рядом сидят по меньшей мере еще три эльфа, так же участливо глядя на нее.

— Так и спрашивал, — твердо ответила девушка после секундного колебания. Кажется, реальность в ее голове с треском проиграла фантазии. Хотя, может, так оно и было, кто его знает…

Стражник отодвинул темно-зеленый полог, пропуская нас, и ткань с тихим шорохом вернулась на место. Внутри палатка почти ничем не отличалась от той, которую выделили для нас в этом походе. Узкая походная кровать была застелена обычным темно-зеленым сукном, пряча под собой подушку. Высокий канделябр едва не задевал потолок, позволяя зажечь лишь пару нижних свечей, отчего в палатке царил доверительный, почти интимный полумрак. Канделябр, как и кресло, успели привезти из нашей повозки эльфы, прибывшие с помощью. На этом королевский комфорт заканчивался, хотя я успела разглядеть оплетенную бутыль с вином и драгоценный кубок, стоявшие прямо на полу у изголовья.

Сам хозяин этих покоев сидел в кресле, подперев ладонью подбородок, и задумчиво отстукивал замысловатую мелодию музыкальными пальцами по резному подлокотнику. Он неспешно перевел свой взгляд с невидимой точки на стене палатки на нас, не меняя своего положения.

— Ваше Величество, — поклонился Элемир, — как Вы и предполагали, повозка застряла в грязи, сломалась ось. Я оставил с Глиннаэлем троих воинов, они обещают устранить поломку к вечеру завтрашнего дня. Какие будут распоряжения? Мы отправимся в путь утром?

— Ты так спешишь домой, Элемир? — ленивая улыбка коснулась тонких губ. — Мы так редко выезжаем из леса. Наслаждайся поездкой, пока снова не запрешься на века во дворце.

— Ваше Величество, — соглашаясь, склонил голову советник. Он развернулся было, собираясь уйти, когда голос короля остановил его.

— Я не доволен твоей работой, Элемир, — холодный голос резанул по ушам. Я недоуменно посмотрела на короля, пытаясь понять, чем эльф вызвал неудовольствие Владыки. Кажется, он думал так же, развернувшись и недоуменно глядя на короля.

— Евгениэль до сих пор не ознакомилась с этикетом. Едва ли с ее манерами ей найдется место во дворце. Даже на время, — Трандуил даже не смотрел в сторону Женечки, которая возмущенно запыхтела, как чайник, который уже давно кипит, а крышку снять некому. — Ей тяжело придется при дворе, разве ты этого желаешь нашей гостье?! Чтобы эллет смеялись над ней и над твоим королем, пригласившим в лес неотесанную нахалку?! — от каждого слова Женечка дергалась, как от пощечины, глаза ее заполнились слезами. Она беспомощно посмотрела на меня, взглядом спрашивая, что именно она сделала не так. Ведь сегодня ее поведение ничем не отличалось от того, что она демонстрировала все то время, что мы были знакомы. Я еле заметно пожала плечами, отворачиваясь. Мне было ее жалко, хотя что-то подобное должно было когда-то случиться…

— Ваше Величество, конечно, нет, как Вам такое в голову пришло, — залепетал Элемир, бросая недовольные взгляды на застывшую девушку. — Я сегодня же приступлю к обучению, я полагал, дева изучит книгу, что я дал ей…

— Отныне ты лично будешь следить за этим, — процедил Трандуил, взмахнув рукой. Советник снова собрался покинуть палатку, но Владыка заставил его остановиться. — Деву забери с собой, теперь она не должна отходить от тебя ни на шаг.

Я явственно услышала скрежет зубов, но советник повернулся к нам с самой любезной улыбкой, обращаясь к Женечке.

— Прекрасная Евгениэль, позволь проводить тебя к палатке, — он кивнул мне, поднимая ткань.

— Я буду тебя ждать у нас, — буркнула Женечка, вылетев из палатки и хлопнув пологом. Будь это дверь, она слетела бы с петель. Я почтительно молчала, памятуя, что заговаривать с королем первой нельзя (я и раньше об этом догадывалась, но умная книжица рассеяла все сомнения). Молчание затягивалось, Трандуил не сводил с меня глаз, продолжая гладить подушечками пальцев резной подлокотник. Я вдруг поймала себя на мысли, что смотрю на них как загипнотизированная, не в силах оторваться.

— Ты не слишком сильно промокла во время бури? — мягкий голос, так не похожий на ледяной тон, которым Трандуил разговаривал с советником, разорвал тишину, заставляя вздрогнуть от неожиданности и с трудом оторваться от созерцания королевского маникюра.

Трандуил поднялся, и в палатке сразу стало очень тесно. Он заполнил собой все пространство, и мне почему-то стало трудно дышать.

— Ты не замерзла? — забота, прозвучавшая в его голосе, удивляла.

— Могло быть и хуже, — я пожала плечами, следя за перемещениями короля по палатке. Конечно, перемещения слишком громкое слово, ему достаточно было сделать два шага, чтобы оказаться у выхода. — Глиннаэль согрел меня.

Трандуил, наклонившийся, чтобы взять кубок и вино, резко выпрямился, испытующе глядя на меня. Сделав вид, что не понимаю, как двусмысленно прозвучала сказанная фраза, я продолжила:

— Угостил потрясающим лихолесским вином, — пояснила я. Мне показалось или плечи Трандуила дрогнули, будто расслабились?

— Значит, ты брезгуешь моим вином, но с удовольствием пьешь напиток простолюдинов? — я зачарованно следила за рубиновой жидкостью, тонкой струйкой льющейся в бокал. Воздух наполнился ароматом знойного летнего полдня, винограда, лопающегося на солнце, — я удивленно посмотрела на Трандуила, который не отрывал от меня глаз, наливая вино. Я залюбовалась королем, сейчас казавшимся таким близким. Просто красивый мужчина, не могучий Владыка огромного леса. Свет свечей мерцал, отражаясь от бледной кожи. Он казался ожившей статуей древнего божества, сошедшей с постамента к простым смертным.

Мне вдруг стало жарко.

Кровь хлынула к щекам, а сердце гулко и тяжело забилось в груди, заставляя дышать через раз.

— От напитка простолюдинов меня не тянет проснуться в чужой постели, — удалось прошептать через силу. В темноте глаза короля казались почти черными. Больше всего на свете сейчас я хотела оказаться как можно дальше отсюда. И больше всего на свете мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Он протянул мне кубок, слегка касаясь своими пальцами моих.

— Мне всегда казалось, что вино лишь выводит наружу наши тайные желания, — Трандуил склонился к моему уху, смыкая пальцы на моей руке, не давая моим внезапно ослабевшим пальцам выронить драгоценный кубок. — Те, в которых мы боимся признаться даже самим себе.

Фиалка и кедр. Легкий аромат хвои дурманил голову, дышать становилось тяжело, но стоило сделать вздох поглубже, как слабость все сильнее разливалась по телу. Ноги подгибались, а где-то глубоко внутри, в животе, порхали сотни крохотных мотыльков, слегка задевая крылышками стенки желудка.

— Но ведь всегда можно сказать о них прямо, — я подняла глаза на Трандуила, задирая голову, чтобы разглядеть выражение его лица. Он смотрел на меня, слегка приоткрыв рот и прикрыв глаза, как хищник, готовый броситься на жертву.

— Я давно разучился говорить прямо, — он провел кончиками пальцев по скуле, продолжая держать кубок вместе со мной.

Потянуться за ним, так хотелось потянуться. Потереться рукой о ладонь, обхватить губами тонкий палец, слегка прикусить и отпустить, перейдя к следующему… Я неосознанно встала на цыпочки, следуя за скользящей по лицу рукой.

— Я не понимаю Вас, — я тонула в этих глазах, отказываясь выныривать на поверхность.

— Зато Я нас понимаю, — хрипло шепнул Трандуил, — вечность мучительна, когда ее не с кем разделить, — он потянулся к моим губам. Его лицо приближалось, а я все не могла закрыть глаза, чтобы видеть его — это выражение, когда губы впервые встречаются друг с другом. Едва ли я сейчас могла вспомнить наш первый поцелуй, так отчаянно сорванный мной. Но этот должен был стать совсем иным: не украденным, а подаренным… Его сухие горячие губы легко коснулись моих, и я не выдержала, закрывая глаза, чтобы почувствовать…

Громкие крики на улице заставили нас отпрянуть друг от друга. Король недовольно подошел к выходу, оставляя меня стоять на цыпочках посередине палатки, сжимая в руках бокал с так и не тронутым вином.

Волшебство, мутившее разум, исчезло, едва Трандуил покинул палатку. Я зажмурилась, выдыхая застоявшийся в легких воздух, и провела рукой по лицу. Наваждение уступало место трезвому разуму, заставляя вернуть кубок на пол и выскользнуть из палатки. Поведение короля снова поставило меня в тупик, сбивая с толку. В том, что ему от меня было нужно, сомнений больше не оставалось. Теперь появились новые вопросы: зачем ему это надо? только на время похода или же? нужно ли это мне? а как же великая эльфийская любовь? Хотя об их либидо я уже наслышана… И эти слова про вечность? Не тешу себя надеждой, что я первая женщина, заинтересовавшая короля после королевы. Куда она, кстати, делась?

Вопросы-вопросы-вопросы… Я подняла голову наверх, в бескрайнее звездное небо, чувствуя, как слегка кружится голова. Степные травы после дождя пахли ярче и сильнее, хотелось лечь прямо на землю и дышать глубоко-глубоко, полной грудью. Я села в высокую траву, пряча голову в коленях.

За спиной остался лагерь, а где-то далеко в чернильной темноте собирался спать Глиннаэль. Так хотелось сейчас оказаться там, в повозке. Растянуться на ее дне и, попивая легкое вино, рассуждать о жизни. Возможно, возница нашел бы ответы на мои вопросы.

Слишком много мыслей и все ни о чем. Я вернулась воспоминаниями в палатку, вспоминая, как Трандуил хотел меня поцеловать. Бабочки в животе лениво зашевелились, и я довольно улыбнулась. Вот оно — то чувство, с которым хочется засыпать. А не всякие там мысли о вечности, причинах и последствиях… От земли поднималась сырость, пробирая до мозга костей, и я нехотя поднялась, возвращаясь в лагерь. Спросив у первого встречного эльфа, где наша палатка, я добрела до нее, скинула сырую куртку и сапоги и буквально упала на кровать, заворачиваясь в одеяло. Слишком долгий день, слишком много событий…

— Я ненавижу его, — со стороны Женечки донесся тихий всхлип. — Самовлюбленный тиран, холодный и высокомерный. Да что он вообще знает о любви? — девушка повернулась ко мне, привстав на локте. Ее глаза ярко блестели в полумраке палатки. — Как он может так со мной разговаривать?! О, я ему еще покажу! Нет, ну скажи, разве ты не согласна со мной? Разве имеет он право так со мной обращаться?! Я ему не подданная, не жена, никто! Ты со мной согласна?

Я пробормотала что-то нечленораздельное, погружаясь в долгожданный сон. Кажется, мне снилась радуга и Женечка, гонявшая по ней Трандуила…

Несмотря на вчерашний тяжелый день и желание спать до обеда, проснулась я очень рано. Женечка еще спала, подоткнув руку под подушку и тихо сопя. Ее русые волосы разметались по подушке — скорее всего, она всю ночь ворочалась. Я тихо, чтобы ее не разбудить, потянулась к сапогам, нащупав рубашку, оделась, выскользнула наружу и замерла. Вокруг меня словно разлилось молоко. Солнце еще не встало, влажный густой туман цеплялся за верхушки высокой травы. В лагере было тихо, лишь изредка всхрапывали лошади. Промозглая сырость заползала под одежду, и я пожалела, что не взяла плащ, однако возвращаться не хотелось. Я тихо прошла вдоль палаток и, кивнув часовому, выплывшему из молочного плена, побрела дальше, в степь.

Величественное безмолвие, царившее здесь, завораживало. Повсюду, насколько хватало взгляда, правил туман. Серое небо начинало розоветь на востоке, обещая прогнать его завесу, но пока он был главным, держа в своих объятиях бескрайние поля. Редкие деревья, как одинокие путники, выныривали из его плена, протягивая зеленые ветви-руки ввысь. Там, на востоке, синели далекие горы — Эмин Майл, пряча за собой дневное светило. «Анор» — всплыло в голове выученное недавно, а может давно забытое, слово.

Я села в мокрую траву, не обращая внимания на холод, и осмотрелась: здесь звуков не было вообще. Лишь тонкие цепкие нити тумана плыли меж стеблей. Тишина давила на уши, но от этого лишь громче становились собственные мысли, главной из которых был извечный вопрос русской интеллигенции: что делать? Навряд ли при каждой встрече Трандуил будет пытаться меня поцеловать, но, судя по его заинтересованности, это когда-нибудь произойдет. И что потом? Впрочем голой он меня уже видел… Час от часу не легче: зачем вспомнила о той позорной ночи?! А может, ему после нее чего-то со мной захотелось… Мда, чувствую себя как шестнадцатилетняя девочка перед вторым свиданием… Смех да и только! Я обхватила колени, опуская лицо на сложенные локти. Вот уж действительно: не было печали — купила баба порося… То я мечтаю соблазнить Владыку, то тушуюсь при первых же признаках активности с его стороны. Как это можно назвать? Вариант с женской логикой лучше не предлагать! Я глухо застонала, подавляя желание вцепиться самой себе в волосы.

Солнечный луч нахально заполз в нос, и я громко чихнула, открывая глаза. Пока я рефлексировала, солнце успело взойти, разгоняя молочную белизну. Степь заискрилась, словно усыпанная драгоценными камнями. На каждой травинке, на каждом крохотном лепесточке блестела яркая капелька росы. Трава, не спешившая прогонять водяных гостий, стала седой. Я наконец почувствовала и сырость, и холод, поднимаясь и обхватывая себя руками в попытке согреться. Мокрая трава разом растеряла свое очарование, норовя теперь зацепиться за штаны и налить побольше воды в сапоги. Я поспешила в лагерь, чтобы поскорее переодеться в сухое. Да и позавтракать бы не мешало… Война войной, а обед по расписанию!

Меж тем лагерь уже проснулся, над кострами вовсю кипели котелки, эльфы, решив воспользоваться передышкой, никуда не спешили, развалившись на плащах. У нашей палатки уже дежурил Элемир, угрюмо сжимая под мышкой прямоугольный сверток. Его светлые волосы, идеально ровно лежащие на плечах, серебрились на солнце. Простой темно-зеленый камзол подчеркивал их белизну, прищуренный взгляд, направленный в сторону палатки, не предвещал ничего хорошего. Я практически наяву видела ту дыру, что он в ней прожег. Кивнув советнику, я нырнула внутрь, обнаружив Женечку спящей. Растолкав ее, я села на кровать, вытаскивая из мешка сухую одежду. Три смены одежды на поход! Почему у меня нет чемодана?! И как тут короля совращать?! Стоп. Мы все-таки решили с ним того…?

— Ну и зачем ты меня разбудила? — всклокоченная Женечка соизволила-таки открыть глаза.

— Тебя там Элемир дожидается, — я кивнула в сторону выхода, продолжая рыться в скудных пожитках.

— Пусть хоть до вечера стоит, я отсюда не выйду! — категорично заявила девушка, скрестив руки на груди.

— Да мне как-то все равно, — я наконец нашла то, что искала — небесно-голубую рубашку. За ней появились коричневые штаны из тонкой замши и такого же цвета куртка, походившая на слегка удлиненный средневековый колет.

— Только вот он, — я снова кивнула на выход, — думаю, никуда не уйдет.

— И не подумаю, — голос, по холоду уступавший лишь голосу Владыки, раздался с улицы. — Если Евгениэль не хочет выходить, я войду.

— Эй-эй, ты подожди, дай одеться-то, — заторопилась я, стягивая мокрую одежду и путаясь в сухой.

— Что значит — войдешь?! — взвизгнула Женечка, подпрыгивая и оглядываясь по сторонам. Как бы то ни было, показываться растрепанной и заспанной ей не хотелось даже перед Элемиром. — Подожди, я сейчас!

Натянув сапоги, я вышла из палатки, глядя на высокомерно задравшего подбородок эльфа, — видимо, он решил, что это Женечка. Разглядев меня, он вдруг улыбнулся и подмигнул, вновь напуская на себя вид оскорбленного достоинства. Да уж, сегодня кто-то кого-то убьет…

Получив от эльфов кусок начавшего черстветь хлеба, сыр и пару яблок, я с удовольствием расположилась у входа в нашу палатку, щурясь на солнышке. Женечка ушла с Элемиром, видно, советник слишком серьезно подошел к приказу короля. Я отхлебнула воды из фляги, думая, чем же занять сегодняшний день. Неподалеку промелькнул знакомый силуэт, и я поспешила его окликнуть. Глиннаэль, а это был именно он, узнав меня, широко улыбнулся.

— Как спалось? — он уселся рядом, доставая такой же завтрак, как и у меня, и впиваясь зубами в хлеб.

— Отлично, — я расправлялась со своим сыром, прикидывая, стоит ли есть яблоко сейчас или оставить на потом.

— Слышал, сегодня все останутся здесь, ждать нас, — Глиннаэль убрал покалеченной рукой волосы, которые лезли в глаза, на миг обнажив то, что когда-то было ушами. Я отвела взгляд — не хотелось быть назойливой и рассматривать его увечья.

— Даже не знаю, чем бы себя занять, — протянула я, преувеличенно внимательно разглядывая яблоко в руке. Солнышко ласково согревало, прогоняя остатки утренней сырости, настроение было замечательное, хотелось немножко подвигов и приключений. Ну или просто заняться чем-нибудь, чтобы не думать о всякой ерунде.

— Через полчаса мы поедем на поиски дерева для повозки, — Глиннаэль закончил завтракать и достал фляжку. — Хочешь, поехали с нами.

— А можно? — перспектива скачек в степи внезапно меня воодушевила. — Я бы с удовольствием.

— Тогда я пойду договорюсь о лошади для тебя, — Глиннаэль упруго поднялся и указал на крайние палатки. — Подходи туда через несколько минут, как соберемся — сразу выезжаем.

Радостно напевая себе под нос «Славянку», я бодро шагала по лагерю. В центре уже возвышался алый шатер — видно, кто-то соскучился по мягкой постели и коврам. Где-то слева спорили Женечка и Элемир: я их не видела, но голоса слышала очень даже четко. Кажется, к вечеру советник пополнит свой запас ругательств нашим «великим и могучим». Эльфов с лошадьми пока не было, поэтому я вышла на дорогу, пытаясь разглядеть впереди таинственный лес.

Звонкое ржание отвлекло, и я обернулась, встречаясь взглядом с Глиннаэлем. Он вел на поводу двух лошадей, одна из которых явно предназначалась мне. Вместе с ним пришли еще два незнакомых мне эльфа, которые представились Мелениром и Дарэном.

— Ну что, в путь? — Глиннаэль передал мне поводья и легко вскочил на своего коня. У меня даже получилось достойно сесть в седло, не ожидая помощи со стороны. Я так долго не ездила верхом, что втайне боялась, что придется учиться заново. Но тело, как оказалось, все помнило. Я легонького тронула пятками бока своего коня, посылая его следом за эльфами. Однако если я надеялась не спеша ехать по дороге, то меня ожидал сюрприз. Переглянувшись и что-то крикнув друг другу, мои спутники вдруг резко сорвались с места, съезжая с дороги в траву.

— Догоняй! — только и успела услышать я голос Глиннаэля. Азарт охватил как меня, так и моего коня, который нетерпеливо пританцовывал. Оставалось лишь прижаться к его шее, отпуская поводья и посылая его следом.

Это потрясающее чувство я запомню на всю жизнь! Зеленое море расступалось перед грудью коня, травы пахли сильнее, запах травы, сминающейся под копытами, кружил голову. Мы догнали эльфов и теперь скакали все вместе. Беспричинный смех вырывался из груди, горячий ветер давно растрепал волосы из косы. Я повернулась к Глиннаэлю, встречаясь с его смеющимся взглядом. Сейчас он был совершенно не похож на утомленного возницу, правящего медленно плетущейся повозкой. В нем изменилось все: гордая осанка, прямой разворот плеч, то, как он правил своим конем, небрежно держа в руке поводья. Волосы на ярком солнце отливали глубокой рыжиной, будто всполохи пламени в отражении лесного пруда. Глаза хотя и смеялись, но смотрели с легким прищуром вдаль. Казалось, что эльф и конь — одно целое, плывущее по цветущему полю. Он приподнялся в стременах, невольно приковывая внимание к своим длинным стройным ногам. Я залюбовалась воином, появившемся передо мной: безукоризненная осанка, уверенный разворот плеч… То, как он небрежно держал в руке поводья, направляя коня, говорило о годах, проведенных в седле. Окажись сейчас в его руках лук, а перед ним — сотня врагов, он отправлял бы стрелу за стрелой, даже не останавливаясь.

Один из эльфов, кажется Меленир, сделал знак рукой, привлекая внимание, и указал на что-то впереди. Присмотревшись, мы удивленно переглянулись. Какая птица десятки лет назад занесла сюда семена, что проросли здесь, в сердце роханских степей? Подъехав поближе, мы утвердились в своих догадках: высокие мачтовые сосны взлетали ввысь, образуя свой крохотный бор. Молодая поросль теснилась у стволов старших, будто боясь до поры до времени выйти наружу и отвоевать уже свой собственный клочок земли у полей.

— Похоже, до Фангорна ехать не придется, — воскликнул Меленир, спешиваясь и доставая из седельной сумки небольшой топорик.

— Жаль, а я хотел побродить по древнему лесу, — Дарэн присоединился к другу, — Леголас много о нем рассказывал.

— Когда еще выпадет такой шанс? — тоскливо протянул Меленир, глядя вперед, туда, где за знойным маревом скрывался могучий лес.

— Проедем мимо бодрым шагом, — вздохнул Глиннаэль, привязывая лошадь за поводья к ветке. — Как Леголас вернется, попросим его еще раз рассказать о нем. Может, даже сможем его уговорить написать песню…

— Может, попросить Владыку задержаться еще на один день? — я обвела взглядом разом замолчавших эльфов. — Мне показалось, что он и сам давно не выезжал из дворца и рад возможности посмотреть на изменившееся Средиземье.

— Кто из нас подойдет к королю с такой просьбой? — усмехнулся Дарэн. — Что-то вроде: Ваше Величество, можно нам в лесу погулять, а то мы очень на него посмотреть хотим?

Остальные рассмеялись, качая головами. Да уж, предложение действительно прозвучало глупо. Я отошла в сторону, чтобы не мешать эльфам выбирать подходящее дерево. Пока они рубили его и очищали от веток, я порылась в сумке Глиннаэля, шепнувшего мне, что запасы еды хранятся у него. Расстелив на траве плащ, я принялась накрывать обед: утренние хлеб и сыр пополнились копченым мясом, помидорами, огурцами и большим пучком салата. Интересно, как они это все хранят и где везут?

Развалившись перед импровизированным столом, я лениво наблюдала за божьей коровкой, штурмующей колосок. Тот гнулся под ее весом, но та упорно продолжала свой путь наверх. Вот коровка достигла верхушки, посидела немного и, расправив крылышки, полетела по своим делам. Мимо промаршировал сосредоточенный долгоносик, огибая хлеб, казавшийся ему огромной горой. Суетливые муравьи, почуяв запах еды, сколотили отряд и направились к мясу. Ну нет, ребятки, обойдетесь! Я оторвала травинку и принялась осторожно отгонять настойчивых муравьев и так этим увлеклась, что не заметила, как эльфы, покончив с делами, присели рядом. Обед пролетел, пришло время отправляться назад, в лагерь.

Лошади медленно шли по полю, волоча сосну, привязанную к лукам седел Меленира и Дарэна. Мы с Глиннаэлем ехали позади, лениво наблюдая за следом, который оставляло дерево, сминавшее высокое разнотравье. Я украдкой поглядывала на своего спутника, непринужденно развалившегося в седле и насвистывавшего какую-то веселую мелодию. «Кем же ты был, Глиннаэль?» — эльф повернулся, удивленно приподняв четко очерченную бровь. Оказывается, я сказала это вслух!

— В смысле: кем я был? — эльф повернулся ко мне. — Я не совсем понял твой вопрос.

— Потому что это были просто мысли вслух, — смущенно пробормотала я. Расспрашивать эльфа казалось невежливым.

— Если ты хотела о чем-то спросить — спрашивай, — великодушно разрешил Глиннаэль, привычным жестом убрав волосы с лица.

— Почему ты не заплетаешь косички, если волосы тебе мешают? — непроизвольно вырвалось у меня.

— Никогда не любил возиться с волосами, — пожал плечами эльф. — Раньше всегда заправлял их за уши.

— Как ты их потерял? — я сказала это тихо, серьезно глядя в вечно смеющиеся глаза, на которые на миг набежала тень.

— Спасал жену, — так же тихо ответил он. — Не успел, — Глиннаэль коротко вздохнул, отвернувшись, и чуть прищурился, глядя перед собой.

— Ее схватили орки, — продолжил он после недолгого молчания. Его голос звучал отстраненно, словно это происходило не с ним, словно он просто пересказывал чужую историю. — Когда я выследил их, от нее практически ничего не осталось. Я не соображал, что делаю, когда накинулся на них, один на полторы сотни. Может, хотел остаться там, рядом с ней, не знаю. Но они почему-то не убили меня, а оставили, сказав, что «раз глупый эльф решил разделить судьбу мертвой эльфийки, так пусть напоследок испытает то же, что и она».

На этот раз Глиннаэль замолчал надолго, а я не решалась прерывать это молчание. Яркий летний день, запах пижмы и мышиного горошка, перекрикивание куропаток — всё казалось таким нереальным, неправильным. Таким безмятежным. Я вздрогнула и поежилась, как от холода.

— Сначала они отрезали мне уши, — глухо проговорил Глиннаэль, выныривая из тьмы воспоминаний. — Потом пальцы, сначала один, потом второй… Леголас с отрядом подоспел вовремя.

Остаток пути мы проделали молча, думая каждый о своем. Попрощавшись, эльфы отправились к повозке, планируя закончить ее ремонт до того, как сядет солнце. Я же пошла в палатку, легла на кровать и долго-долго просто смотрела в потолок, даже не пытаясь связать разбегающиеся мысли.

Скрип-скрип, скрип-скрип. После поломки и дальнейшего ремонта наша повозка начала тихо поскрипывать. Монотонный звук укачивал похлеще любой колыбельной, и я второй день находилась в полудреме, развалившись на любимых коврах Владыки. Вчера далеко слева появилась черная стена леса Фангорн, мимо которого мы ехали весь день. Эльфы тоскливо вздыхали, провожая взглядами древнюю пущу. Никто так и не решился попросить Владыку задержаться здесь и съездить к лесу. Впереди блестел Андуин, ветер доносил запах воды, и я подумала о том, как же хочется искупаться! Мы были в пути уже неделю, и я не уставала удивляться тому, как свежо всегда выглядят король и его свита. У меня даже возникло подозрение, что на манер средневековой знати те принимали ванну после своего короля. По очереди. А как еще объяснить отсутствие пыли в волосах и идеально чистую одежду?

Скрип-скрип — повозка продолжала скрипеть, мысли плавно перетекли от придворных на короля. Наши ежевечерние встречи за его столом проходили как обычно. Трандуил не делал больше попыток остаться со мной наедине и ничем не напоминал о том, что едва не случилось тогда в палатке. Элемир, сидевший рядом со мной, налегал на вино, бросая мрачные взгляды на Женечку. Она отвечала ему с не меньшим энтузиазмом, тайком показывая средний палец. Я скучала по друзьям, бродившим сейчас по прекрасным уголкам Средиземья. Когда они доберутся до Лихолесья? Я тихонько вздохнула, подумав, что я к тому времени помру во дворце со скуки. Меня снова клонило в сон, пора было с этим заканчивать.

— Глиннаэль! — я поднялась, перебираясь к вознице на козлы. — Я все хотела уточнить один момент. Ты говорил о том, что эльфам не чужда страсть и вообще они любвеобильны. А как же вечная любовь, одна на всю жизнь?

Возница весело хмыкнул, заставляя веснушки собраться вместе в смешливых морщинках, и убрал отливающую медью прядь с лица.

— Сколько раз вы, люди, любите за свою жизнь? — ответил он вопросом на вопрос.

— Кто как, — я пожала плечами, удивляясь такому повороту разговора. — Кто-то один раз, кто-то много.

— Нет, я имею в виду настоящую любовь, — гнул свое эльф, — ту, от которой теряется разум и путаются мысли. Ту, когда рядом с любимым понимаешь, что ты живешь, а без — существуешь. Ту, которая заставляет совершать безумные поступки. Ту, с потерей которой у тебя отмирает часть души.

— Наверно, один, ну, может быть, два, не больше, — неуверенно ответила я.

— Но ведь если по каким-либо причинам твой возлюбленный тебя покинул, ты проведешь остаток жизни одна? — Глиннаэль пристально посмотрел на меня, ожидая ответа.

— Нет, конечно, — я пожала плечами. — Пройдет время, боль забудется, и когда-нибудь встретится кто-то, готовый разделить с тобой всех твоих тараканов.

— Тараканов? — недоуменно проговорил эльф. — Вы держите дома тараканов, а потом делитесь ими друг с другом? Какой интересный обычай. Интересный и странный. Я бы даже сказал, больше странный, чем интересный.

— Не бери в голову, — я махнула рукой, пытаясь представить обмен тараканами, и, не удержавшись, рассмеялась.

— В любом случае, — деловито продолжил Глиннаэль, продолжая прерванный разговор, — одна ты не останешься.

— Думаю, что нет, — пользуясь тем, что эльф увлеченно смотрит на дорогу, я потянулась за его фляжкой. Легкое лихолесское вино прочно укрепилось в списке моих пристрастий. Странно, но за спиртное я его не считала, по-прежнему гордо отказываясь от горячительных напитков за столом у короля.

— Ваш век короток, тем не менее вы находите замену любимым, продолжая жить, — Глиннаэль слегка покачнулся, когда телега наехала на кочку, и прижал мою руку с зажатой в ней фляжкой к деревянной спинке козел. Я зажмурилась, сдерживаясь, чтобы не вскрикнуть.

— Тогда почему вы, люди, отказываете нам в праве быть счастливыми несколько раз за свою вечную жизнь? — эльф повернулся, внезапно оказавшись так близко ко мне, что я машинально принялась считать веснушки на его лице. В его карих глазах вспыхивали и гасли золотые искорки, гипнотизируя и не давая отвернуться. От Глиннаэля пахло… пижмой. Пижмой и полынью, терпкой и горьковато-сухой. Хотелось закрыть глаза и вдыхать этот запах, ожидая легких прикосновений усатых колосков и травинок к лицу…

Глиннаэль коротко выдохнул и отодвинулся, освобождая мою руку с фляжкой из плена. Я вытащила ее, смущенно отворачиваясь и глядя на сосуд.

— Воровать у друзей не хорошо, — наставительным тоном произнес эльф, бросая на меня вновь заискрившийся весельем взгляд. Он улыбнулся так заразительно, что я не удержалась и рассмеялась в ответ.

— Зато так интереснее, — открутив крышку, я сделала душевный глоток теплого лесного вина, — и вкуснее!

— Приедем в Лихолесье, я тебя сидром угощу, — пообещал Глиннаэль. — Его как раз сейчас ставят, к нашему прибытию он уже вовсю бродить будет! Тебе обязательно понравится!

— Слушай, а пауков уже всех истребили? — я вдруг вспомнила об этих милых обитателях приветливых дремучих чащ Лихолесья.

— Нет, конечно! Как же от них за несколько недель избавиться-то? Когда мы уезжали, очередные отряды собирались в сторону Дол Гулдура на очередную расчистку. А ты про пауков откуда узнала? — он подозрительно посмотрел на меня.

— Лично удалось познакомиться, — я поежилась, встречая толпы ледяных мурашек, радостно промаршировавших по спине.

— Подожди-подожди, — Глиннаэль сморщился, пытаясь что-то вспомнить. Лицо его вдруг озарила торжествующая улыбка, — это тебя Меледир из лесу привез? Ты еще на паука накричала?!

— Посмотрела бы я на тебя на моем месте, — проворчала я, вспоминая мерзкую тушку, несущуюся ко мне через кусты. — Я вообще до сих пор удивляюсь, как тогда жива осталась…

* * *

— Женька, я есть хочу, ты долго еще?! — я возмущенно смотрела на прихорашивающуюся девушку. Она уже три раза поменяла свои рубашки (которых всего три штуки было) и даже попросила померить мое платье. Не уставая что-то напевать, она пыталась разглядеть свое отражение в начищенном до блеска медном кувшине. Я присмотрелась к ней, подозрительно прищуриваясь.

— Как дела с Элемиром? — невинно спросила я, отмечая, как дернулась Женечка.

— Тупой и нудный, — слишком быстро проговорила девушка, поправляя волосы, выбившиеся из непонятного сооружения на голове. — Ненавижу, — она кивнула своему размытому изображению и гордо прошла мимо меня.

Вечер затягивался, я с тоской следила за веселыми эльфами, изящно отрезавшими кусочки сочного жаркого и запивавшими все это густым сладким вином. Близость воды сводила меня с ума. Мы остановились совсем недалеко от берега Андуина, но было слишком поздно для того, чтобы сходить искупаться. Я чувствовала себя как никогда грязной, казалось, даже волосы шевелились на голове. Среди всех их, таких чистеньких и красивеньких, я казалась себе пугалом. Почему это чувство не возникало у меня днем, когда я ехала по пыльной степной дороге? Все, с меня хватит, я иду купаться! Я решительно поднялась, задевая стол и заставляя тревожно звякнуть стоящие на нем приборы. Пара десятков глаз обратились ко мне, пытаясь сфокусировать взгляды.

— Позвольте удалиться, Ваше Величество, — я попыталась любезно улыбнуться, но раздражение на окружающих и саму себя уже давало о себе знать, поэтому улыбка вышла кривой.

— Опять тошнит? — насмешливо приподнял бровь король. У-у, смотрит на меня своими нереальными глазами, склоняет голову с нереально-прямыми волосами, шевелит холеными пальцами в перстнях… Так и хочется макнуть его в лужу! Зуд под одеждой стал нестерпимым, я даже повела лопатками, пытаясь прогнать это ощущение.

— Поплавать хочется, — мило пропела я. — Душно здесь, хочу освежиться.

В прозрачных глазах зажегся азартный огонь, разом разгоняя весь лед и делая бледно-голубой цвет живым, ярко-аквамариновым, как море, подсвеченное солнцем.

— А почему бы нам всем не освежиться? — наигранно весело проговорил он, оглядывая придворных. — Когда вы в последний раз купались ночью в реке?

Дружной гурьбой воодушевленные эльфы повалили из шатра, зазывая купаться весь лагерь. Удивленные воины, поначалу недоуменно наблюдавшие за этим действом, поняв, что им предлагают, с веселыми криками сбрасывали верхнюю одежду и в одних штанах и сапогах неслись к черной глади реки, сиявшей в нескольких метрах. Я несколько минут ошарашенно наблюдала за этим действом, глядя на идеально высеченные торсы, мелькавшие в отблесках костра. Женечка стояла рядом, глаза ее светились, как у кошки, наевшейся сметаны. Она неотрывно следила за одним эльфом, который не спеша скинул с себя серебристую рубашку и, тряхнув белоснежными волосами, пошел в сторону реки.

Нестерпимо хотелось купаться, к тому же громкие крики и плеск воды так и манили присоединиться. «Эх, была не была!» — подумалось мне. Если король думал, что я передумаю, то он жестоко ошибался. Пожав плечами, я пошла к реке, по пути остановившись у нашей палатки и скидывая сапоги со штанами. Ну, а что? В отличие от мужчин, я не собиралась оголять верхние части своего тела. Темно-зеленая рубашка прикрывала ягодицы, заканчиваясь где-то на середине бедер. Чудом выжившие трусы словно только этого случая и ждали — на самом деле я уже забыла, когда их одевала в последний раз. Вздрагивая от травинок, казавшихся такими мягкими, когда я ходила по ним в обуви, я осторожно пошла к берегу, где уже вовсю восторженно плескались и дурачились эльфы.

На берегу в беспорядке лежали сапоги, что в общем-то было не удивительно, и штаны. А вот это уже удивляло. Присмотревшись, я обомлела: эльфы купались нагишом! Несколько десятков идеальных мужчин брызгались, топили друг друга и устраивали заплывы наперегонки в свете полной луны. Я почувствовала себя девочкой, заглянувшей в женский журнал на Восьмое марта. Девочкой, которая вдруг безумно застеснялась увиденного, даже не пытаясь представить себя среди этого разнообразия.

— Ты чего замерла, место поудобнее ищешь? — Глиннаэль подкрался незаметно, роняя мокрые капли мне на плечо. Я вздрогнула, оборачиваясь: в темноте его глаза казались совсем черными. Опускать взгляд вниз я почему-то стеснялась.

— Вечеринка! — завизжала невесть откуда появившаяся Женечка, на ходу скидывая с себя одежду. Я ошарашенно проводила взглядом ее обнаженную фигурку, забегающую в воду.

— А ты чего ждешь? — жарко прошептал Глиннаэль, все это время так и стоявший за спиной. Ноги потихоньку утопали в песке, вода, растревоженная эльфами, тихонько плескалась у берега, лаская кончики пальцев. Она казалась бархатной и очень теплой и так и манила к себе.

— А почему все голые? — странно, но именно Глиннаэлю я могла задавать любые вопросы, не боясь показаться глупой.

— А как по-другому? — искренне удивился эльф, выходя наконец из-за моей спины. — В одежде купаться?!

— Ну, а как же личное, интимное… — я вдруг подумала, как жалко выглядят мои слова со стороны.

— Личное и интимное — это то, что происходит с двумя возлюбленными наедине, — серьезно сказал эльф. — Не понимаю, как это может относиться к купанию в реке всем отрядом. Мы все — творения Эру Илуватара, созданные по его замыслам и песням Айнур, чем мы можем отличаться друг от друга?

Я подавилась словами, не зная, что и сказать на это наивное утверждение. Но Глиннаэль, кажется, и так понял мое замешательство.

— Мы не смотрим на женщин и мужчин, к которым не испытываем влечения, с интересом. Для нас они все равны, а потому нет смысла и рассматривать, — он подмигнул, — так ты как, идешь? — эльф развернулся и медленно пошел в воду.

Берег был широкий и пологий, светлый речной песок прятался в темной воде, нежно ласкавшей сушу. Полная решимости лечь сегодня спать чистой, я немного отошла в сторону от дурачившихся эльфов, с опаской заходя в воду. Там, где собралось большинство нашего отряда, было мелко, вода едва доходила до половины груди. Здесь же никого не было, а значит и проверить могла только я. А ну как тут глубина под два метра? Ищи-свищи потом рабу божью Алевтину на дне Андуина… Воровато оглянувшись на эльфов, я пошарила рукой по берегу, натыкаясь на то, что искала: палку, вынесенную сюда рекой, гладкую и скользкую. Осторожно подойдя к темной воде, я сделала мелкий шажок вперед, выставляя палку вперед и проверяя ей дно. Затем сделала еще один шаг, потом еще и таким способом дошла до середины реки. Кажется, здесь большая отмель. Хотя, может быть, просто узкая коса, а по бокам невероятно глубоко? Я уже упоминала, что боюсь воды? Боюсь и безумно люблю одновременно. Плаваю как топор, но самозабвенно…

Убедившись по максимуму в собственной безопасности и раз десять оглянувшись по сторонам, я наконец позволила себе расслабиться. Вода мягко обволакивала тело, искрясь в лунном свете. Наклонилась, зачерпнув песка, и, намочив волосы, осторожно втерла его в них. Несколько раз повторив эту процедуру и убедившись, что волосы скрипят, я удовлетворенно выдохнула. Не знаю, насколько им поможет импровизированный шампунь из песка, но моральное удовлетворение я точно получила! Очень хотелось поплавать, но в темноте было страшно — вдруг берег потеряю? К тому же течение, хоть и не такое стремительное, как везде, все-таки давало о себе знать. Меня уже немного отнесло в сторону, небольшой холм бросал угольную тень на воду. Крики слева от меня стали тише, зато со стороны лагеря донеслись песни: накупавшиеся эльфы наверняка уже развели костры и теперь вовсю грелись у них, суша портки и греясь вином. Где-то ухнула сова, плюхнула рыба, легкий ветерок вызвал мелкую рябь на глади воды. Мне резко захотелось на берег, к теплому костру и лесному вину. Рядом снова плюхнула хвостом рыба, затем еще и еще… Я вдруг почувствовала, как у меня волосы на голове встают дыбом: ко мне явно кто-то плыл, мощными гребками раздвигая водную гладь. Вокруг по-прежнему никого не было видно, разве что несколько эльфов сидели по пояс в воде у берега, болтая ногами.

Внезапно кто-то дотронулся до моей ноги, заставляя в испуге дернуться. Я подскользнулась и, замахав в воздухе руками, потеряла равновесие, падая в воду. От неожиданности я не успела задержать дыхание и вода хлынула в рот, лишая возможности связно думать. Чьи-то руки резко выдернули меня на поверхность, крепко держа, пока я откашливалась, приводя дыхание в норму. Тот, кто сейчас держал мои плечи, был явно выше меня. Намного выше. Мой взгляд упирался в гладкую мокрую грудь, капельки воды на ней блестели в лунном свете прямо перед моими глазами. Темные мокрые пряди спускались на нее, прикрывая соски. Эльф наклонился ко мне, обжигая дыханием ухо, и прошептал:

— Ты же сама пригласила купаться, а теперь прячешься ото всех?

— Я хотела искупаться одна, — я пришла в себя и теперь недовольно пыталась отогнать приятные ощущения от его ладоней на моих плечах. Предательское тело решило напомнить мне о долгом воздержании именно сейчас, когда достойно противостоять своим желаниям было труднее всего. Интересно, а король тоже последовал примеру своих подданных, оставив одежду на берегу? Будто читая мои мысли, он легонько притянул меня к себе, заставляя упереться в плечи. Я все-таки решилась и подняла голову, встречаясь взглядом с эльфом. Мужская рука пробежалась по моей спине, скрываясь под водой. Я вздрогнула, задержав дыхание, когда его рука чуть сжала ягодицу, впрочем, не останавливаясь на ней и возвращаясь наверх. Сердце стучало так громко, что наверняка его было слышно всем эльфам, сидевшим на берегу за невысоким холмом.

— Замерзла? — насмешливо прошептал Трандуил, кивая на мою грудь. Мокрая рубашка облепила тело не хуже второй кожи, выставляя напоказ мое возбуждение.

— Наверно, — получилось хрипло.

— Ты хочешь вернуться на берег? — мы стояли достаточно близко, чтобы я могла почувствовать, что, во-первых, эльф без одежды, а во-вторых, его тело сдалось чуть ли не раньше моего.

— Нет, — к чему скрывать то, что уже более чем очевидно? Кажется, я не успела даже сделать вдох после своего ответа, когда его рука метнулась в мои волосы, крепко сжимая и притягивая к себе, яростно впиваясь в губы.

Сильно, до боли, стукнувшись зубами, не понимая, где чей язык, обнимая друг друга, оттягивая волосы, чтобы вдохнуть воздух, — и назад, в безумную, нереальную влажность, в руки, шарящие по телу, в тихий плеск воды, огибавшей нас.

Трандуил отстранился от меня, тяжело дыша, облизывая прокушенную губу. Я протестующе замычала и слепо потянулась за ним, услышав довольный бархатный смешок. В следующую секунду он снова целовал меня, будто стирая мои губы с лица языком, губами. Голова кружилась от нехватки воздуха. Вся кровь устремилась вниз, туда, где яростно пульсировал тугой комок, разнося болезненные волны по телу. Требуя, подгоняя, заставляя не останавливаться.

Его руки снова скрылись под водой, обхватывая и приподнимая меня на один уровень с его лицом. Я обхватила эльфа ногами, прижимаясь так сильно, что стало больно. В живот уперлась крепкая пульсирующая плоть. Длинные тонкие пальцы потянули ткань рубашки вверх, обнажая грудь и смыкаясь на ней, вызывая тихий стон, поплывший над притихшей рекой. Горячие губы порхали по шее, по ключицам, по груди, заставляя сильнее прижимать его голову к себе и дышать горячо и сладко.

Дикое, неконтролируемое желание давно вытеснило все мысли из головы, отдавая руководство поступками телу, а не разуму. Моя рука скользнула в воду и, с трудом протиснувшись между нашими телами, обхватила обжигающую даже под водой плоть. Стон сквозь зубы вызвал у меня довольную улыбку, возбуждая не хуже самого сильного афродизиака. Трандуил нетерпеливо повел бедрами, отказываясь отдавать власть в мои руки, но я и не стремилась к этому. Слегка приподнявшись, я сдвинула в сторону последнюю мешавшую преграду в виде тонкой ткани и, не разжимая руки, опустилась на него.

Мир расплылся, сосредоточившись в одной точке, там, где под водой соединялись наши тела. Я чувствовала себя лавой, горячей и бесформенной. Как давно у меня никого не было! Давно-давно-давнооо… Мысли разбежались, осталось лишь тяжелое дыхание, переходящее в короткие всхлипы, лишь его кожа, в которую я впивалась руками, боясь потерять связь с реальностью. Короткие укусы на шее и мочках ушей, движения, вызывавшие сотни маленьких взрывов внутри, подводящих все ближе и ближе…

Я тихо забилась в его руках, впиваясь в предплечье, пытаясь заглушить рвущиеся наружу крики. Тонко и тихо выдохнув, он замер, крепко сжимая меня в объятиях, тяжело дыша куда-то в волосы.

— Теперь я знаю, где тебя можно застать врасплох, — в довольном голосе Трандуила звучала улыбка. Я слушала, как стук его сердца выравнивается, замедляясь. Думать сейчас не хотелось, говорить — тем более. Зная себя, через несколько минут начнется необратимый процесс самокопания, который обязательно все испортит. А сейчас мне было просто очень хорошо. И немножко холодно. Его тело было таким горячим, что отпускать его совсем не хотелось. Однако вечность так провести нельзя, как ни прискорбно, и я осторожно разжала объятия, соскальзывая в мигом ставшую холодной и неуютной воду. Мокрая рубашка царапала кожу, высохшие на макушке волосы превратились в жуткий колтун и наверняка топорщились, как одуванчик. Мне стало очень неуютно и неловко. Трандуил по-прежнему стоял слишком близко, и я даже начала жалеть, что мы находимся в воде, а не на большой постели. Надо было что-то сказать, но слова отказывались приходить. Я тихонько вздохнула, поднимая взгляд на эльфа и тихонько проводя кончиками пальцев по острой скуле. Насладиться этой близостью, пока не разбежались последние остатки смелости. Его пальцы накрыли мои, поднося их к губам и целуя кончики. Глаза сияли в темноте, как два огонька, впитавшие в себя лунный свет. Волосы тоже высохли и теперь слабо мерцали.

— Мне надо идти, — слова все же вырвались, грубо разрывая очарование момента. Я с сожалением отошла от короля, слабо улыбнулась ему и быстрым шагом направилась к берегу. Он остался стоять там — обнаженное божество, замершее посередине реки в лунной дорожке…

На берегу уже никого не было, все собрались у костров. Я повела плечами, ежась от прохладного ветерка, и побрела к лагерю. На душе скреблись кошки, заставляя повернуть обратно, к реке. Но, понимая бессмысленность этого шага, я продолжала идти вперед, к палатке. Переодевшись, я легла на кровать, сворачиваясь в клубочек и обхватывая колени руками. Мать моя женщина, что это было?! Как объяснить это тяжелое душное чувство, растекавшееся сейчас в груди? Как вообще объяснить все произошедшее?! Главное, не отмажешься, не скажешь, что ничего не помнишь, что это не я, а алкоголь… Алкоголь. Напиться, что ли? Я тяжело вздохнула. Я подумаю об этом завтра. Не сегодня.

В палатку зашла непривычно тихая Женечка, тихо разделась и легла на кровать. Почувствовав, что я не сплю, она повернула ко мне сияющие глаза.

— Алька, я влюбилась, — совершенно счастливым голосом сказала она. Я фыркнула, качая головой.

— Опять? — запасы любвеобильности у этой девицы поистине неисчерпаемы!

— Нет, это другое, — тихо сказала она. — Это — по-настоящему! У меня все внутри переворачивается, когда я о нем думаю… — девушка мечтательно откинулась на подушку. — Он такой умный, такой красивый… — она повернулась ко мне, приподнимаясь на локте. — Он меня поцеловал сегодня! Это был мой первый в жизни поцелуй!

— Да ты что?! — кажется, что на этот раз все действительно серьезно, к Женечке пришла первая любовь. Дай бог, чтобы последняя.

— Да! — девушка счастливо кивнула. — Меня поцеловал Элемир! У меня даже дыхание перехватило! Я так счастлива!

«А я с Трандуилом переспала» — мрачно подумалось мне. Я тихо отвернулась, заставляя себя не думать о короле и прогоняя жаркие картинки, угодливо всплывающие перед глазами… Почему всегда так: кому-то поцелуи под луной, а кому-то секс в речке? И почему я всегда относилась ко второму типу и никогда — к первому? Где мой конфетно-букетный период? Утонул? Слезы защипали глаза, ядовито стекая по щекам…

Я проснулась от странных мурлыкающих звуков, наполнявших нашу палатку. Нехотя открыв глаза, я удивленно уставилась на Женечку, одетую и теперь собирающую свою кровать. Девушка, которая никогда не вставала раньше меня, сияла и пританцовывала, поражая идеальной прической. Я потянулась и охнула от неожиданности — тело болело так, словно я провела в седле неделю! Болели мышцы, о существовании которых я давно и благополучно забыла. Чувствуя себя развалиной, я осторожно опустила ноги на пол, прислушиваясь к организму. Жизнерадостная Женечка вызывала глухое раздражение своим пением.

— Ну наконец-то ты проснулась! — я чуть не поперхнулась с этой фразы, сказанной с укором. И это говорит мне человек, которого я почти год будила и который из-за своей любви ко сну всегда собирался последним, заставляя себя ждать! — Собирайся скорее, скоро будет завтрак! — она еще и раньше завтрака встала?! У меня нет слов. Кто ты и куда ты дела Женечку?! Я потянулась за свежей рубашкой, сетуя, что не успею уже постирать вещи.

— Ой, а что это у тебя? — девушка уставилась на мое плечо. Я скосила глаза, пытаясь разглядеть себя, и наткнулась на маленький, но довольно-таки яркий засос. И когда он только успел…

— Комар укусил, — я накинула светло-серую рубашку и принялась зашнуровывать ее.

— Комар? — недоверчиво протянула Женечка. — Что-то на комариный укус не похоже.

— Большой комар, — отрезала я и, натянув сапоги, резко поднялась. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать и подавить желание упасть назад. Мда, вот они — годы без тренировки…

* * *

— Признавайся, кого ты вчера покорила своими прекрасными стройными ногами? — Глиннаэль смотрел, как я взбираюсь на повозку, мечтая поскорее растянуться на коврах. В ответ на мой удивленный взгляд эльф кивнул на мой «диванчик», на котором лежал огромный букет полевых цветов. Губы растянулись в глупой улыбке, а настроение подскочило до небес. Кажется, даже ноги болеть перестали на время.

— Я не знаю, — молчание слишком затянулось, и это был первый ответ, пришедший мне в голову. Я осторожно взяла букет в руки, закрывая глаза и зарываясь в него глубоко-глубоко. Сурепка, мышиный горошек, васильки и маки, много крупных красных маков, золотые колоски и ромашки… Кажется, я сейчас заплачу.

— Не знаю, — повторила я, взяв себя в руки и садясь, не выпуская букет. — Но мне очень приятно.

— Если бы я знал, что тебе так нравятся цветы, давно бы нарвал, — улыбнулся Глиннаэль. — Ты будто засветилась изнутри. Даже солнышко в волосах запуталось, — он протянул руку, невесомо коснувшись моих волос.

— Просто я снова чувствую себя женщиной, — мне хотелось обнять весь мир. Глиннаэль кивнул, отворачиваясь и трогая лошадей.

Мы пересекали Андуин по броду, в котором вчера плескались. Я смотрела на безмятежную гладь, отражавшую сейчас голубое небо. Река была так не похожа на себя вчерашнюю — черную, таинственную, скрывавшую тайны… Я опустила руку и провела по воде кончиками пальцев, прощаясь. Легкая рябь пробежала по ней и снова разгладилась, отвечая мне.

Река осталась далеко за спиной. Впереди лежали высохшие бурые земли, так разительно отличавшиеся от зеленого роханского разнотравья. Будто Андуин водяной границей разделил сушу. Даже солнце здесь, казалось, палило сильнее, вызывая отчаянное желание спрятаться в тень. Сухие клубочки перекати-поля сопровождали нас, для полноты картины не хватало только одинокого крика орла в высоте. Я с грустью смотрела на поникшие цветы, гадая, доживут ли они до вечера. Бережно завернув их в мокрую тряпку, я теперь то и дело поглядывала в сторону спеленатого букета, словно надеясь, что взглядом могу продлить ему жизнь. Глиннаэль что-то тихо насвистывал, я же от нечего делать читала книжку по этикету, пытаясь разобраться в дебрях общения при дворе лесного короля.

Любая просьба, направленная к королю, должна быть передана через его ближайших советников. Напрямую к Владыке могли обращаться лишь члены семьи и упомянутые уже советники. Исключение составляли лишь те случаи, когда король сам заговаривал с тобой. Мысли угодливо перескочили на вчерашнюю ночь, и я очень живо представила стоявшего рядом Элемира.

«Элемир, передай Его Величеству, что неплохо было бы поцеловать мою грудь. Да, и вот здесь пусть потрогает…» — я фыркнула, представив, как важный советник передает королю мою просьбу… Глиннаэль удивленно обернулся, заглядывая в книжку.

— Не думал, что правила этикета такие смешные, — он поднял на меня глаза. — Надо будет обязательно перечитать на досуге.

— Вы действительно следуете всем этим правилам? — я отложила книжку и поворошила волосы, пытаясь хоть как-то освежиться.

— При дворе — да, следуют, — эльф пожал плечами. — В армии все проще, да и к королю можно обращаться напрямую, ведь во время боя ты не будешь ждать, когда рядом появится кто-то из приближенных… Здесь Владыка — главнокомандующий, а все остальные, включая советников — его воины. Поэтому эти индюки так редко выезжают из дворца — не любят, когда им приходится жить одной жизнь с простыми эльфами, да еще и терпеть армейские шутки. Принц — совсем другое дело, вот кого во дворец лишний раз не заманишь, — Глиннаэль усмехнулся своим воспоминаниям, прищуриваясь и глядя перед собой. Всадники, как всегда, ускакали вперед, оставляя нас плестись в пыли. Внезапно эльф привстал на козлах, затем оглянулся и радостно подмигнул.

— Смотри, впереди Лихолесье! — я присмотрелась, «настраивая» свое полуэльфийское зрение, и разглядела в дрожащем мареве черную стену, тянувшуюся вдоль горизонта. — Через три дня будем дома! — мечтательно протянул Глиннаэль.

— Ты же вроде был не прочь постранствовать, — я лукаво посмотрела на возницу.

— Я и сейчас не против, — протянул он, пропуская медные пряди сквозь пальцы, — но когда дом так близко, мягкая кровать кажется привлекательнее походного топчана.

Мягкая кровать! Ванна! Платья! Я присоединилась к мечтающему эльфу, представляя все возможные блага цивилизации, которыми способен одарить дворец. Даже сухой ветер уже не казался таким обжигающим — я уже лежала в теплой ванне и смывала с себя всю пыль и пот, накопленные в дороге. Интересно, мне дадут ту же комнату? В этот раз рассмотрю дворец получше! Блин, эти хлипкие мостики… И соблазны в виде кувшинов с вином за каждым поворотом… И король… Мечтательность как ветром сдуло, я выпрямилась, чувствуя, будто меня ударили обухом по голове. Что там вообще будет, во дворце-то? Я покосилась на букет. Будет ли у него продолжение?

* * *

К вечеру лес занимал уже полнеба. Огромные черные ели тянули искореженные больные верхушки в сереющую высь. Из чащи не доносилось ни звука, ни ветерка. Мы остановились, располагаясь на ночлег на опушке.

— Мы проедем недалеко от Дол Гулдура, — тихо сказал Глиннаэль. — Здесь лес особенно опасен.

— А объехать никак? — я жалобно посмотрела на эльфа.

— Не волнуйся, с нами король, — ободряюще сказал возница, — да и зло навсегда покинуло эти места.

— Но ты же сказал, что пауки еще остались… — я точно знала, кого больше никогда не хотела бы видеть.

— Пауки — это живые существа, они сами по себе не умрут, — наставительным тоном, словно читая лекцию, пояснил Глиннаэль. — Понадобится время, чтобы избавиться от них навсегда.

Я поежилась. Страшный лес, населенный самыми мерзкими тварями на свете, приветливо распахивал свои объятия. Кажется, я сегодня не усну…

В шатре короля, в противовес моим мрачным мыслям, царило оживление. Советники не скрывали радости от того, что совсем скоро они окажутся во дворце. Они наперебой предлагали Трандуилу свои идеи проведения большого праздника, который король устроит по возвращении. Идеи были самые разнообразные: от скромного пира в королевском саду до грандиозных гуляний на несколько дней всем королевством. Трандуил задумчиво кивал головой, легонько постукивая кончиками длинных пальцев по тонким губам. Сегодня он меньше всего походил на короля, будто стремился слиться со своими подданными, оттянуть тот миг, когда корона снова станет неотъемлемым атрибутом. Белая рубашка была слабо зашнурована, открывая доступ к груди, темно-серые штаны обтягивали мускулистые ноги. Высокие сапоги из мягкой кожи так и манили опуститься на колени и медленно стянуть их, проводя руками по шероховатой ткани штанов… Кровь прихлынула к щекам, заливая их краской. Я поспешно опустила голову, скрывая предательски вспыхнувшее лицо. Несмотря на кажущуюся простоту, король все равно оставался королем — привычка властвовать и отдавать приказы сквозила в каждом жесте. Неужели это он еще вчера так яростно меня целовал? Или мне это все приснилось? Я снова поймала себя на мысли, что открыто разглядываю его. Трандуил поднял на меня глаза, в которых на миг вспыхнули сапфировые искры, убеждая меня, что все произошедшее было наяву.

Незаметно подойти к королю и сказать хотя бы пару слов наедине не представлялось возможным. За каждым его жестом или шагом следили десятки глаз, а у шатра стоял неизменный караул. Оставалось лишь тоскливо следить за покидавшими шатер эльфами, оттягивая момент расставания.

— Элемир, — король остановил советника, за ним замерла Женечка. — Я хотел похвалить тебя — Евгениэль второй день ведет себя достойно и прилично.

— Она оказалась очень способной ученицей, Ваше Величество, — советник мягко улыбнулся, оборачиваясь к зардевшейся девушке.

— Я смотрю, вы нашли общий язык, надеюсь, так будет и впредь, — Трандуил окинул красноречивым взглядом сиявшую пару и кивком отпустил их. Как я ни пыталась остаться с королем наедине хотя бы на полминутки, моим мечтам не суждено было сбыться — пара слуг бесшумно убирали со стола, всеми силами делая вид, что их здесь нет. Хотя мне казалось, что их ушки двигаются, как маленькие антенки, пытаясь уловить каждый звук.

— Спасибо, Ваше Величество, — я подошла к выходу, бросая взгляд на сидевшего в кресле короля. — Ужин был превосходный. И сегодня и вчера. Я так и не поблагодарила Вас, — я позволила себе улыбнуться, — вчера Ваш повар особенно постарался.

— Обязательно ему это передам, — поддержал игру Трандуил, — может, он сможет порадовать тебя своим мастерством еще не раз.

— Буду ждать с нетерпением его кулинарных шедевров, — не в силах больше сдерживать расплывающуюся улыбку, я быстро поклонилась и вышла из палатки. Всего пара фраз — а сердце прыгает в груди, как сумасшедшее. Я оглянулась, с усилием стирая глупую улыбку с лица, и пошла к себе. Завтра нас ждало Лихолесье, но в данный момент это волновало меня меньше всего…

* * *

Повозка тихо поскрипывала по лесной дороге, и сейчас это был единственный звук, не считая топота копыт, окружавший нас. Ни пения птиц, ни жужжания насекомых — лес молчал, недовольно взирая на нас. Глиннаэль, казалось, не замечал этого, непринужденно напевая веселую песенку об эльфе, вернувшемся из похода и заставшем жену с другим. Я покачала головой — путешествие ломало все сложившиеся об этом народе стереотипы. Весельчаки и сластолюбцы с легкими нравами — это точно бессмертные эльфы?

— Глиннаэль, — я потянула эльфа за рукав, — давно спросить хотела, — кажется, с этой фразы начинался каждый наш разговор. — Я раньше думала, что эльфы другие, ну… — я замялась, — более возвышенные, что ли… — и замолчала, испугавшись, что ненароком обидела возницу и всех эльфов в его лице. Но он лишь рассмеялся.

— Возвышенные — это скорее про лориэнцев, — он усмехнулся, — вот где гордецы и снобы обитают. Ты бы видела, как они за столом сидят — как на поминках. Со скуки помереть можно!

— Я видела, — я вспомнила пиры в Лориэне. А мне все казалось, что они ведут себя именно так, как и должны себя вести Перворожденные.

— Их Владыка, когда к нам приезжает, так отплясывает да песни распевает, что весь дворец трясется! — Глиннаэль покачал головой. — В Ривенделле эльфы попроще живут, но иногда любят носы позадирать перед приезжими. Мы, конечно, тоже можем все это — все-таки последнее эльфийское королевство в Средиземье. А Владыка Трандуил так вообще бывает таким гордым да величественным, что не по себе становится. Но все же нам больше по душе охота и праздники. Ведь так жить намного веселее, чем годами над одной книгой просиживать!

Я пожала плечами, в очередной раз удивляясь, какие, оказывается, эльфы разные! А затем опустила глаза, глядя на букет. Странно, но он все еще был свежим, будто только сорванным, а головки, поникшие было на ярком солнце, поднялись в лесном полумраке. Проследив за моим взглядом, Глиннаэль улыбнулся.

— Кто-то сил не жалеет, жизнь в букете поддерживает, — он пристально посмотрел на меня. — Так и не узнала, кто этот таинственный поклонник?

— Нет, — беззаботно улыбнулась я.

— А я слышал, ты о поваре у короля расспрашивала, — невинно произнес Глиннаэль. Я фыркнула, закатывая глаза.

— Мне просто понравился ужин, — подмигнула я любопытному эльфу.

— Ну да, — усмехнулся в ответ возница, отворачиваясь.

Мы продвигались по лесу, который, казалось, даже и не знал, что сейчас макушка лета. Темные ели кутались в длинные шали из серого мха, опускавшиеся до самой земли. Хвоя покрывала ее толстым слоем, не давая шанса прорасти даже маленькой травинке. Начала попадаться паутина, и я придвинулась поближе к Глиннаэлю, хватая его за руку. Он положил свою беспалую ладонь на мое предплечье, чуть сжав ободряюще.

— Не бойся, — шепнул он, — в этом лесу тебя никто не тронет. Тем более если я рядом.

— Спасибо, — я накрыла его ладонь своей, чувствуя, как растекается тепло по телу и уходит страх. При мысли о том, что нам придется здесь ночевать, волосы вставали дыбом. — А мы по этому лесу долго ехать будем? Я имею в виду, по больному.

— Сейчас мы огибаем Дол Гулдур, — Глиннаэль неопределенно махнул вправо. Я инстинктивно отшатнулась, прижавшись к нему сильнее. — Как его минуем, так легче сразу станет. Ты почувствуешь.

Кажется, я даже немного задремала, положив голову на плечо эльфу, когда моей правой руки мягко коснулись. Я встрепенулась, открывая глаза. В лесу пока ничего не изменилось, дорога петляла, скрывая от нас всадников, ехавших впереди, и повозку сзади. Глиннаэль тоже дремал, лошади потихоньку тянули повозку. Я зевнула, осторожно вытащив свою руку из-под мышки эльфа, и потянулась. До плеча снова кто-то дотронулся, и я, не глядя, провела по нему рукой. Наткнувшись на что-то мохнатое, я отдернула ладонь и открыла рот в безмолвном крике, судорожно затормошив безмятежно кемарившего эльфа.

— А-а-а-а! — мой визг разорвал лесную тишину, мигом разбудив всех дремавших на сотню миль вокруг. Глиннаэль резко открыл глаза, мигом оценив ситуацию, резко вскинул руку, бросая меня в повозку, а сам, поднявшись, метнул из-за спины длинный тонкий клинок. Я визжала не переставая, глядя на тушу паука, зависшую надо мной. Эльф вспорол мохнатое брюхо, отталкивая насекомое на обочину, и повернулся ко мне. Меня колотило от омерзения, казалось, что пауки повсюду, что они бегают по мне, маленькие твари! Впереди послышался топот копыт, несколько всадников, включая короля, подъехали к нам, осматриваясь.

— Все целы? — немного быстрее, чем следовало бы, проговорил Трандуил.

— Он — нет, — я показала дрожащей рукой на паука, скрючившегося на обочине. Король слабо улыбнулся, разворачивая коня. Бросив последний взгляд на букет, он сделал знак всадникам и снова скрылся впереди. Глиннаэль пристально смотрел на меня, словно обдумывая что-то, что нельзя произнести вслух. Я наконец пришла в себя и села рядом, озираясь по сторонам.

На ночлег мы расположились на небольшой полянке. Лес здесь расступался, открывая чистое небо. Деревья действительно изменились — появились буки и ясени, резные клены. Запели птицы, появилась лесная живность. На полянке приветливо журчал ручеек, переливаясь в свете разведенных костров. Мрачная крепость осталась далеко позади, гнетущее чувство беды отступило. Мы наконец въехали в эльфийское королевство.

Сумерки опустились на лес, укутывая наш лагерь. Я вышла из палатки, пытаясь понять: что изменилось? Вроде бы те же лошади, те же повозки и костры с палатками, те же эльфы… Вот оно! Эльфы — они стали совсем другими! В мягком вечернем свете они будто засветились, мерцая серебристым лунным светом. Их глаза ярко блестели, движения стали другими: плавными и в то же время быстрыми, незаметными. Я помотала головой, прогоняя видение, но оно никуда не исчезло, меня по-прежнему окружали неземные существа, и лишь свет костров снова делал их похожими на привычных мне лихолесских воинов.

Между тем лес с наступлением темноты ожил, наполнился звуками и шорохами. Ночные птицы ухали и перекрикивались между собой, в траве шуршали мелкие ночные зверьки, где-то в чаще раздавался редкий рык зверья покрупнее… Лес жил своей жизнью и после пережитого сегодня пугал еще больше.

— Ты же уже была у нас в лесу? — я вздрогнула, встречаясь взглядом с серебряными переливами глаз Глиннаэля.

— Я мало что помню об этом времени, — от неожиданности я даже отступила на шаг. Он тоже изменился. Черты сгладились и смягчились, даже хотелось дотронуться до лица, чтобы собрать это мерцание в ладони. Я невольно потянулась рукой к нему, проводя рукой по скуле, пытаясь зацепить эти яркие искорки. Глиннаэль дернулся, отпрянул от меня.

— Извини, — я смущенно отступила, — тебе, наверное, неприятно…

— Да нет, что ты, — видно было, что Глиннаэль рассмеялся через силу. — Просто не надо.

— Глиннаэль, а с чего вы все так засветились? — я снова посмотрела на мягкое сияние, исходящее от каждого из эльфов.

— Ты это видишь? — он почему-то странно посмотрел на меня, приподняв свою идеальную бровь.

— А это не правильно? — я настороженно посмотрела на возницу, ожидая подвоха.

— Не-ет, — протянул он, расплываясь в бесшабашной улыбке, — просто свет эльдар могут увидеть лишь сами эльфы. А это значит…

— Ой, только не говори мне, что я все же становлюсь эльфом! — я раздраженно повела плечами, будто пытаясь скинуть это знание с себя.

— Я не буду убеждать тебя в том, в чем ты сама не хочешь быть уверена, — ухмыльнулся эльф. — Но хочу тебе сказать, что ты тоже светишься и я это вижу.

Пропустив эту информацию мимо ушей, я решила узнать побольше об интересующей меня теме.

— Глиннаэль, так почему вы засветились? — мы шли к королевскому шатру, и меня впервые кто-то туда провожал.

— Потому что мы дома, — легко улыбнулся эльф. — Разве ты дома не светишься?

— Д-да, наверно, — если честно, я была в замешательстве. Когда в последний раз я приходила домой, чувствуя, что счастлива там? Сколько лет назад? И светилась ли тогда от счастья так, как сияют окружающие меня эльфы?

Я пожала плечами, понимая, что уже опаздываю на королевский ужин. Глиннаэль впервые за все время нашего путешествия довел меня прямо до шатра, всем своим видом показывая, что собирается прождать меня до конца. Не могу сказать, что это меня не радовало — все же ночной лес ощутимо напрягал.

* * *

И снова эти свечи, этот шатер, эти эльфы… И снова все так скучно по сравнению с тем волшебством, что творится там, за тяжелой красной тканью. А король? А как он выглядит здесь, в самом сердце своего королевства, в лесу?! Я поняла, что долгое время сижу, неотрывно глядя на белоснежную тарелку с зелеными листами дуба по кайме. Рука мелко подрагивала, отстукивая дробный ритм по краю фарфора. Он сидел рядышком, так близко, что можно было просто сесть к нему на колени, спрятать лицо в ямке ключиц, вдыхая запах лесных фиалок… Я прикрыла глаза, неосознанно вбирая аромат, который, как мне казалось, наполнил все пространство шатра. Здесь начиналась его вотчина, его мир. Он будто стал выше, увереннее, если это вообще было возможно.

Я невольно перенеслась к тому времени, когда встретила короля впервые. Сравнение было… странным? Король был другим. Совсем. И до меня дошло это только сейчас. Тогда, в своем дворце, он был недосягаем и в то же время близок. В Гондоре — чересчур величественен и надменен. В походе, казалось, протяни руку — и он твой! А теперь… Я смотрела на мужчину, который по одним ему ведомым обстоятельствам стал моим на некоторое время, и сознавала, что не могу понять о нем ни-че-го. Вообще.

В конце концов я все-таки подняла глаза на предмет моих желаний и обомлела. Передо мной сидела прекрасная загадка, опять забывшая (навряд ли забывшая, конечно) надеть корону. Сегодня мои мечты были облачены в нежно-голубой и насыщенно-серый, а волосы цвета искристого льда были перехвачены тонким витым обручем.

— Я рад приветствовать наших гостий в Лихолесье! — Трандуил, легко держа в руках изящный кубок, отсалютовал им в нашу сторону. О, Женечка точно времени с Элемиром зря не теряла: почтительно склонила голову, поднося кубок к губам.

— Уверен, в ближайшее время лес получит новое имя, — тут король сделал паузу, обводя взглядом каждого из собравшихся в шатре эльфов, — Эрин Ласгален!!!

Шатер потонул в восторженных криках, я ощутила, как меня охватывает всеобщее ликование. Оно, как волна, захлестывало, заставляя сердце биться чаще и быстрее. Воздух вокруг стал… острым… четким… резким… Плавным… нежным… быстрым… Я чувствовала, что голова вот-вот разорвется от противоречивых эмоций. Кажется, даже слезы выступили на глазах! Забыв все свои ограничения, я отпила густого терпкого вина, чувствуя, как оно приятно растекается по жилам. Почему-то именно сейчас захотелось петь и плясать на поляне под луной, чувствуя, как ее свет пронзает тебя насквозь…

— А сколько нам еще ехать? — мне вдруг захотелось, чтобы эта поездка по лесу никогда не кончалась! Я повернулась к Элемиру, зная, что он всегда ответит на любой вопрос.

— Скорее всего, послезавтра мы будем уже во дворце, — Женечка непостижимым образом услышала мой вопрос сквозь гул, царящий в палатке. Она перегнулась через стол (а сидела девушка напротив меня) и нежно пожала руку советнику, слабо ответившему на ее прикосновение. Если честно, то, не знай я пикантных подробностей о Трандуиле и вашей покорной слуге, вспыхнувшее чувство между одним из главных советников короля и хамовитой малолеткой стало бы первой сплетней при дворе. Обсуждаемой самой с собой, ага. Блин, как же мне не хватает подруг! Ну, а с кем мне еще обсуждать свои печальки? Хоть дневник заводи! Что-то меня понесло, кажется, вино было лишним. Голова с непривычки закружилась, и я под шумок решила свалить.

— Я смотрю, желание покинуть мой ужин раньше срока для тебя традиция, — бархатный баритон ласкающе прошелся по нервам, вызывая легкую дрожь. Король даже не повернулся в мою сторону — как ему удается следить за моими передвижениями?! Или я просто себе льщу и он чувствует так каждого?

— Я лишь хочу осмотреть красоты Вашего леса, — тихо ответила я, про себя думая: «Ну встань же за мной, встань! Выйди, покажи свои владения!». Король лишь кивнул, будто обдумывая что-то, и я вышла наружу.

После душной палатки воздух показался особенно приятным. Терпким и пряным одновременно. Я вдохнула его полной грудью, не спеша выпустить из легких, прикрыла глаза и слегка откинула голову назад. Лес пах… жизнью. Да, он пах жизнью, крепким запахом гниения и одновременно свежих листьев, молодых саженцев и погибших деревьев. А еще он разговаривал… Я слышала невнятный гул, легкий трепет листьев на деревьях, шелест травы… Я жила в этом лесу, я жила этим лесом…

— Ты это тоже чувствуешь, — утвердительно сказал Глиннаэль, тихо став рядом. Я даже не удивилась его присутствию — все вокруг было так правильно и гармонично. Он тихо обнял меня за плечи, и я прильнула к мужской груди, чувствуя, как кружится голова.

— Что это? — чуть слышно получилось прошептать.

— Ты становишься одной из нас, — Глиннаэль сказал мне это куда-то в волосы, шевеля их на макушке. Я видела это. Видела легкое свечение над каждым моим спутником. Видела даже, как легко замерцали мои руки, но все еще не могла поверить. Я же не лесная эльфийка! Это же не правда.

Полог шатра тихо качнулся, выпуская наружу Владыку. Я отшатнулась от Глиннаэля, всем своим существом потянувшись к королю. И тут же устыдилась своего порыва, снова отступая назад, в темноту, где молчаливо застыл рыжеволосый эльф. Трандуил повел глазами перед собой, будто разыскивая кого-то, и сделал было шаг в нашу сторону, но появившиеся следом придворные завели с Владыкой разговор, уводя его к противоположному краю лагеря. Я вздохнула, с удивлением понимая, что не дышала все это время. Столько посторонних вокруг, а ведь это даже не дворец! Удастся ли мне хотя бы раз остаться с Трандуилом наедине или то, что случилось в Андуине, навеки останется единственным воспоминанием?

— Тебе нравится король, — констатировал Глиннаэль, все это время неслышно стоявший рядом. — Поверь, это не удивительно, более того, вполне предсказуемо, — он осторожно увлек меня к звонкому ручью, не спавшему даже глубокой ночью. Мы присели на траву, и я опустила руку в прохладную шелковистую воду. Отвечать не хотелось. Хреновый из меня конспиратор, если веления моего сердца так легко прочесть.

— Не стоит смущаться, — мягко рассмеялся Глиннаэль, — все мы так или иначе любим своего Владыку. Да и сложно его не любить: он наша сила, стержень, скрепляющий нас воедино. Последний король Средиземья… — эльф весело посмотрел на меня, — хотя эллет, несомненно, питают к нему более нежные чувства.

— Это скорее восхищение новичка перед генералом, — я как можно более небрежно пожала плечами. Однако мой маневр не сбил эльфа с толку. Во всяком случае он весело хмыкнул, пробормотав что-то вроде «ну-ну».

— В лучшем случае он одарит тебя своим вниманием на время, а затем ты присоединишься к десяткам тех, кто все еще надеется заслужить его любовь, — он тихо вздохнул, пропуская свои волосы сквозь обрубки пальцев. — Ты достойна большего.

— Я всего лишь его гостья, Глиннаэль, — я пожала плечами, — я скоро уеду, поэтому планов занять место рядом с Его Величеством у меня нет.

Эльф покачал головой, но отвечать не стал, опустился на траву, глядя в звездное небо. Я прилегла рядом, любуясь непрерывным мерцанием и думая: «А хочу ли я уехать? да и куда?».

* * *

Новое утро разбудило меня неумолчным птичьим гомоном. Трели и пересвистывания звучали, казалось, отовсюду. Если прислушаться, можно было различить громкие крики соек, треньканье синичек и перекрикивания иволги. Дятлы стучали по стволам, будто маленькие отбойные молоточки. Почему раньше я никогда не обращала внимания на эти звуки? Почему раньше это были просто птицы со своими звонкими песнями, а теперь целый мир, распахнувший передо мной свои двери?

Я потянулась, поднимаясь с кровати и глядя на Женечку. Она, оказывается, давно проснулась и, лежа на боку, кончиками пальцев поглаживала увядшие лепестки матиолы, расположившейся на ее раскрытой ладони.

— Он подарил мне ее вчера, — тихо вздохнула девушка, поднимая на меня глаза. — Как ты думаешь, он будет так же относиться ко мне, когда мы прибудем во дворец? Он такой красивый, такой важный, серьезный. Он так много знает и так много прожил… Что мне делать?

— Я думаю, очень скоро ты поймешь, что делать дальше, — я вздохнула. Как же ее мысли были похожи на мои, в беспорядке метавшиеся в голове! Я принялась собираться, радуясь, что осталась всего одна ночь и наконец можно будет принять ванну, лечь в мягкую кровать и даже надеть красивое платье!

— Он так нежен со мной, — мечтательно продолжила Женечка. — Когда он меня целует, мне кажется, что я улетаю куда-то высоко-высоко… Знаешь, Аля, — задумчиво сказала девушка, садясь на кровати, — иногда я боюсь того, что нас ждет, если мы все-таки будем вместе. Я боюсь, что он будет целовать меня по-другому, не так, как сейчас… А ведь я совсем ничего не умею!

— В смысле?! — я с интересом посмотрела на Женечку. — Как так по-другому целовать? А как он целует тебя сейчас?

— Как-как… Губами, — девушка смутилась, опуская взгляд. — Но я же не дура, знаю, что поцелуи бывают другие. Я и от подруг в школе слышала, и в фильмах видела…

— Ты переживаешь, что не умеешь целоваться? — я попыталась остаться серьезной — все-таки для Женечки это жизненно важная тема. Она тихо кивнула, кажется, даже покраснела. — Думаю, — я села перед девушкой на колени, беря ее ладони в свои и твердо глядя на нее, — я уверена, Элемир будет только рад научить тебя.

— Ты так считаешь? — голубые глаза зажглись надеждой.

— Конечно, так оно и будет, — торжественно пообещала я, сжимая ее руки.

Я вошла в комнату и с удивлением отметила, что чувствую себя здесь… как дома? Долгое путешествие наконец подошло к концу, к вечеру мы достигли дворца. Мне отвели те же покои, в которых я останавливалась, страшно подумать, больше года назад! Солнце уже скрылось, и в высоких шандалах кто-то зажег свечи. Кровать под тяжелым темно-зеленым балдахином так и манила прилечь, но больше всего меня сейчас интересовала ванна. Она уже дымилась, источая аромат лаванды, в который так и хотелось поскорее окунуться. Закинув походную одежду в угол и тайно надеясь, что ее сожгут, я с наслаждением погрузилась в теплую воду. Двигаться не хотелось совершенно, мышцы разом расслабились, и я прикрыла глаза, отдаваясь приятной неге. Последний раз я мылась в реке, да и то песком и в холодной воде. Вот уж действительно, горячая вода — это того вида роскошь, прелесть которой понимаешь, лишь когда снова можешь ее испытать после долгого лишения. Я блаженно вздохнула, втянув клубы ароматного пара.

Мысли непроизвольно вернулись к последнему дню путешествия, серому и угрюмому, как настроение Глиннаэля, молчаливо сидевшего рядом. Низкие мрачные тучи затянули небо, где-то там, наверху, шел дождь. Нас скрывали густые ветви раскидистых дубов, вязов и ясеней, вытеснивших хмурые сосны и ели. С веток то и дело капало, в воздухе разливалась сырость. От теплой земли парило, пахло прелостью и грибами. Странно, неужели им уже пришло время? Я совсем запуталась: какой сейчас месяц, число?

— А разве грибы уже выросли? — я повернулась к Глиннаэлю, который правил повозкой, не сводя глаз с дороги. Он вздрогнул и обернулся, непонимающе глядя на меня.

— Грибы, — я указала рукой на лес, — уже можно собирать?

— Дождь зарядил на несколько дней, — повел плечами эльф, вновь уставившись куда-то впереди себя, — думаю, как он закончится, так можно будет собирать.

— Здорово, — восхитилась я.

— Так любишь их собирать? — в глазах Глиннаэля мелькнул интерес, он даже повернулся ко мне.

— Последний раз делала это лет двадцать пять назад, — тяжело вздохнула я, — но запомнила на всю жизнь!

— Ты так редко бывала в лесу? — удивился возница.

— Я жила в городе, который стоит посреди степей, — я оглянулась, — но мне всегда казалось, что мое место в лесу. Или хотя бы там, где много деревьев.

— Тебе понравится здесь, — Глиннаэль снова отвернулся, уставившись на дорогу.

— Уверена, что понравится, — согласилась я, — ты же пойдешь со мной по грибы?

— Думаю, ты найдешь спутников для такой прогулки, — вздохнул эльф.

— В смысле? — я приподняла бровь. — А ты? До дворца довезешь и все, прости-прощай? А кто меня сидром угостить обещал? — и отвернулась, почему-то почувствовав себя обманутой. От обиды на глаза навернулись слезы.

— Ты что? — я дернулась, почувствовав мягкое прикосновение к плечу. — Думаешь, мне бы не хотелось проводить с тобой время после того, как мы прибудем во дворец? Но как ты себе это представляешь? Я ведь не могу приходить во дворец, когда мне заблагорассудится. Да и тебя в казармы навряд ли пустят. Сейчас я нахожусь на службе у короля, когда он распустит войско по домам — известно лишь ему одному. Надеюсь, что это случится скоро, но не через пару дней точно. — Мужчина замолчал и тяжело вздохнул. — Мы сможем увидеться, когда я буду дежурить во дворце, но это будет не часто.

— Я привыкла к тебе, — при мысли о том, что придется расстаться со ставшим таким близким эльфом, стало грустно, — у меня же здесь вообще никого нет, не считая Женечки.

— Заведешь новых друзей, — печально улыбнулся Глиннаэль, — у тебя получится, я знаю.

— А мне новых не надо, мне бы старых не терять, — я упрямо посмотрела на эльфа. От сырости его волосы потемнели, прилипнув к скулам, но он даже не делал попыток их убрать. Серые глаза его будто говорили: «Не пытайся себя обмануть, я же знаю, как будет дальше».

— Но мы же увидимся на празднике? — получилось как-то робко и заискивающе.

— Конечно, — кивнул Глиннаэль, — я же обещал тебе сидр!

Я обхватила руку эльфа, прижимаясь к нему, да так и проехала до дворца, где нас уже ждали слуги. Улыбнувшись друг другу, мы попрощались. И вот теперь я лежала в остывающей ванне, чувствуя себя как никогда одиноко. И почему это чувство особо остро чувствуется здесь, в Лихолесье, в этих самых покоях?

В шкафу висели те же платья, которыми я любовалась год назад, но теперь — о чудо! — я, кажется, смогу влезть в них! Приглянувшееся еще с прошлого раза, стального цвета с переливами, с низким лифом и заниженной талией — оно облегало меня, как перчатка. Я подошла к зеркалу, решившись заглянуть в него. Отражение изменилось, даже очень. Я удивленно поворачивалась из стороны в сторону, пытаясь узнать в этой девушке старую меня. Прежде всего, с лица сошли мои маленькие миленькие щечки. Скулы заострились, чего со мной не было уже лет эдак десять. Волосы отросли, закрывая лопатки, и почему-то отливали тусклым золотом. Неужели это мой натуральный цвет? И зачем я тогда столько лет красила их в безжизненно-белый? Бока спали, но на месте жира появились упругие мышцы — ни дать ни взять спортсменка на пенсии! Эх, не отожраться бы теперь назад… Глиннаэль что-то говорил про то, что я эльфом становлюсь. Оглянувшись, будто за мной мог бы кто-то подглядывать, я приподняла волосы, рассматривая свои уши. Уши как уши, ничего удивительного вроде бы. Пожав плечами, я еще немного полюбовалась собой и принялась ждать приглашения на ужин. Приходится признать, что вечера с королем стали не менее привычны, чем ежедневное общение с Глиннаэлем. Ожидать пришлось не долго, примерно через полчаса в дверь постучали. Я пока успела изучить содержимое сундучка, стоявшего в шкафу, и заплести косу, перевязав ее длинными серыми лентами, — прынцесса. Нет, королевна!

Платье нежно ласкало кожу, тонкие туфельки были так приятны после грубых походных сапог. Нет, конечно, не грубых, но так надоевших и натерших не одну мозоль. Я снова имела возможность красиво семенить за провожавшим меня слугой, слегка покачивая бедрами, и чувствовать себя более чем прекрасной и неотразимой. Слабая надежда на внимание со стороны короля, изо всех сил подавляемая мной, время от времени все же пробивалась, заставляя сердце биться быстрее. Да, я хотела его, хотела этого невозможного и недосягаемого мужчину и ровным счетом не могла с этим ничего поделать. Да и не хотела. Вот сейчас я снова предстану перед ним в образе прекрасной девы, а не зачуханной странницы. После того, что с нами было, он не сможет этого не заметить! Теша себя этой надеждой и предвкушая встречу, я остановилась за закрытыми дверьми, задержав дыхание. Двери распахнулись, и…

Огромный, залитый светом сотен свечей зал предстал перед моими глазами. Я подавила разочарованный вздох — как вообще можно было забыть это сборище придворных, которые стекались сюда каждый вечер?! Десятки разодетых в пух и прах эльфов, сбившихся в небольшие группки, заполнили весь зал. Если раньше смелость во мне заменяло вино, то сегодня я, на одних лишь только морально-волевых отчаянно превозмогая робость, прошла в зал, стараясь не глядеть на окружающих, делая вид, что я знаю что-то, что не знает никто, но это что-то перевернет весь дворец. Гордо задрав подбородок, я прошла к столу, присаживаясь рядом с Женечкой. Вопреки моим ожиданиям девушка тихонечко сидела, сложив руки на коленях и не поднимая от них глаз. Трон до сих пор пустовал, король изволил задерживаться.

— Ты чего такая понурая, — желая хоть как-то себя отвлечь от напряженного ожидания, обратила я свое внимание на Женечку.

— Он меня больше не любит, — судорожно вздохнув, проговорила девушка. — После того как мы приехали, он не подошел ко мне ни разу. Наверняка уже обжимается с какой-нибудь эльфийкой. Вон, посмотри, сколько их здесь! — она зажмурилась, сжимая кулаки, и тихо заключила напоследок: — Ненавижу!

Я оглянулась, пытаясь разыскать Элемира в толпе, но за исключением двух-трех знакомых лиц из похода остальные сливались в одно угодливо улыбающееся пятно.

— А ты не думала, что он занят и появится чуть позже? — осторожно проговорила я, отводя взгляд от трона.

— Думаешь, он просто не смог прийти? — с надеждой протянула Женечка. — Об этом я как-то не подумала.

— Ну конечно, не смог! — я ободряюще сжала ее руки. — Вот увидишь, он обязательно появится, как только освободится!

— В связи с делами, накопившимися в его отсутствие, Его Величество не сможет присоединиться к собравшимся, — голос эдакого мажордома уверенно перекрыл гул, царящий в зале. — Он просит не ждать и начинать ужин без него.

«Наверняка уже обжимается с какой-нибудь эльфийкой», — мрачно подумала я, чувствуя, как тухнет мое шикарное настроение. Едва дождавшись окончания вечера, я привычным жестом подхватила бутыль, стоявшую на столе, и гордо пошла к себе в покои. «Я мог бы выпить море, я мог бы стать другим…» — эти изящные мостики снова покорялись моей бодрой походке, а бутылка в руке шикарно играла роль балансира. Как же я соскучилась по этому состоянию! Шум в голове и всеобщая любовь к окружающим — я безумно пожалела, что рядом нет Глиннаэля, чтобы разделить со мной этот замечательный вечер.

Комната встретила молчанием и тихо потрескивавшими свечами. Сквозь открытые окна доносились запахи и звуки леса на исходе лета: тяжелый аромат цветов, одинокие трели соловья, мягкий шелест листьев и освежающая прохлада. Хотелось романтики и любви, в голове почему-то возникали образы давно забытых встреч, первых торопливых поцелуев и неуклюжих объятий… Я присела на подоконник, придвинув бутылку с легким белым вином поближе. Как хорошо, что не надо никуда ехать! За все время, проведенное в Средиземье, я постоянно куда-то стремилась. В Ривенделл, в Лориэн, с Братством и Хранителем, потом в Лихолесье. Как же хотелось наконец остановиться и передохнуть. Найти наконец свое место в этом мире, дело, которое будет приносить удовольствие. Может, даже построить маленький уютный домик, а перед ним посадить цветы. А на заднем дворе огород, и копаться в нем целыми днями, а по вечерам попивать домашний эль, сидя у камина… Кажется, мне срочно надо в Шир! Приятная слабость разливалась по телу, вино заканчивалось, а веки постепенно тяжелели. Раздевшись, я юркнула под одеяло, сворачиваясь под ним в клубок. Наконец одна, рядом никто не сопит, можно спать хоть голой — никому и дела нет! С этими мыслями я и заснула.

Хмурое утро стучало дождем по стеклам. От не закрытого на ночь окна тянуло промозглой сыростью. Вылезать из-под одеяла совершенно не хотелось, но выхода не было — зов природы, как всегда, не считался с моими желаниями. Вернувшись из комнатки, я захлопнула окно, порылась в шкафу и нашла длинный шерстяной халат глубокого синего цвета с подкладкой из голубого шелка. Завернувшись в него и забравшись в кресло с ногами, я принялась за завтрак, заботливо накрытый кем-то, пока я спала. Делать было совершенно нечего, а когда наступает этот момент, то самое лучшее, чем ты можешь заполнить свободное время, — почитать интересную книгу. Одевшись, я вышла в коридор, пытаясь вспомнить путь в библиотеку. Где разместили Женечку, я не знала, да и спрашивать пока не хотела. Сама найдет, если надо будет. Дворец жил своей жизнью, плавно обтекая меня, как ручей огибает камень, попавшийся на его пути. Слуги деловито сновали по коридорам, изредка встречались важные придворные, беседующие о чем-то своем. На меня никто не обращал внимания, что, с одной стороны, радовало, а с другой — оставляло странное ощущение собственной никчемности. Надо же, а раньше, в другой жизни, я радовалась возможности побыть одна, наслаждаясь каждой минутой.

Библиотека встретила приветливым тихим молчанием. В ее сухом воздухе танцевали пылинки, а запах бумаги и кожаных переплетов так и манил погрузиться в чтение. В прошлый раз я едва ли могла осилить словарь синдарина, который так мне и не поддался. Сейчас я уверенно шла вдоль высоких, подпиравших потолок, стеллажей, скользя кончиками пальцев по многочисленным корешкам. Я понимала их названия, даже не напрягаясь, будто читала их на русском, а не на причудливой вязи эльфийского. «Великие деяния эльдар Второй Эпохи» — не знаю, будет ли это интересно, но выглядит книга внушительно: большая, обтянутая плотным бархатом бордового цвета, с золотыми уголками, она внушала уважение. Осторожно достав фолиант, я приготовилась его открыть, когда дверь тихо скрипнула, пропуская кого-то внутрь. Не то чтобы я боялась, что меня застанут на непотребном занятии, но почему-то не захотела, чтобы меня видели. Спрятавшись за соседним стеллажом, я прижала тяжелый трофей к груди, надеясь, что посетители пройдут мимо, а я смогу незаметно выскользнуть, чтобы насладиться чтением у себя в комнате.

— Я же говорю, что ты нарочно меня избегаешь! — громкий шепот заставил меня покачать головой: ну конечно, Женечка на нюх что-ли меня находит?! — Что, не хочешь разговаривать в коридоре, стесняешься, что нас могут увидеть вместе?

— Как у тебя получается находить другой смысл во всех моих действиях? — неподдельное удивление сквозило в голосе Элемира. — Я лишь хотел, чтобы нам никто не мешал.

— Не мешал тебе сказать, что между нами все кончено? — продолжала гнуть свое девушка. Я не видела разговаривавших, однако будто наяву представила, как закатил глаза эльф.

— Откуда ты взяла эту глупость? — мягко спросил советник, несколько раз медленно выдохнув. — Ты самая удивительная эллет среди тех, что я встречал за свою жизнь.

— Значит, много уже встречал, да? — ядом, сочившимся из Женечки, наверняка можно было отравить весь этаж. — Что же тогда с ними не остался?

— Уже и не знаю, — протянул Элемир, притворно вздыхая. Я зажала рот, чтобы удержать рвущийся наружу смех. Женечка запыхтела, как паровоз, кажется, мне пора выбираться из укрытия, пока дело не дошло до жертв…

— Знаешь что, — голос девушки взлетел до высоких нот, выдавая зазвеневшие в нем слезы, — тогда не ходи больше за мной. И… и цветы не дари… и не надо на меня больше так смотреть… и… — ее тирада прервалась на полуслове, заглушенная недвусмысленным звуком поцелуя. Я подобрала подол платья, тихонько пробираясь между стеллажей, и, миновав сплетавшуюся в объятиях пару, быстро выскользнула за дверь. Кажется, они меня не услышали.

Прижимая к груди книгу, я спешила к себе в покои. Какая все-таки прелесть быть гостем во дворце у гостеприимных королей! Что у Арагорна, что здесь, у Трандуила, меня ждал разожженный камин, накрытый обед и кувшин вина (надо же, они не забыли мои предпочтения!). Знаю, что есть и читать одновременно вредно, но ничего не могу с собой поделать! Отрезав хороший кусок буженины, истекающей прозрачным соком, положив ее на мягкий хлеб с хрустящей корочкой, прикрыв все это дело листьями салата и порезанной помидоркой, я придвинула к себе тарелку и бокал и положила книгу на стол, открывая ее и приготовившись погрузиться в чтение. Каково же было мое изумление, когда вместо первой главы я увидела, что все страницы изнутри варварски вырезаны! А вместо них прямо посередине покоится маленькая потрепанная и засаленная книжонка в темно-коричневом переплете. Название ее уже давно стерлось, угадывались лишь тонкие золотые штрихи. Я осторожно вытащила ее, отложив бесценную «обложку». Интересно, что же это попало мне в руки: талмуд по темной магии или запрещенные заклинания? Открыв книжицу, я некоторое время тупо смотрела на первую страницу, а затем разразилась громким смехом. Не знаю, правду ли говорят, что книга всегда сама находит своего читателя, но эту я явно не искала. На первой странице черной тушью твердым и деловитым почерком было выведено: «Тысяча и один способ доставить удовольствие возлюбленной половине». Ох уж эти эльфы, ох уж эти недотроги!

Шумный праздник по случаю возвращения короля, победы над Сауроном, возвращения светлого имени лесу и прочая, и прочая приближался. Вот уже три дня прошло, как мы прибыли во дворец, приготовления велись полным ходом. Дождь наконец перестал, и сегодня лес сиял сотнями крошечных капелек воды на листьях, умытый и сверкающий, замерший в ожидании того момента, когда сотни эльфов будут плясать под его кронами дни и ночи напролет. Судя по тому, что я услышала из разговоров слуг, Трандуил объявил, что гулянья будут продолжаться не одну неделю. Да уж, любят лесные эльфы пьянки, что тут еще добавить…

Все свое время я проводила в комнате, изучая книжку, таким удивительным образом попавшую мне в руки. Поначалу хотелось сравнить ее с небезызвестным индийским трактатом о любви, но от «Камасутры» неказистая на вид книжица отличалась так же сильно, как учебник по высшей математике от элементарной арифметики для чайников. Если индийцы отталкивались в своем труде от необходимости практиковать йогу, то здесь все описывалось просто и без затей. Но так интересно! Если хотя бы половина эльфов, населяющих Средиземье, прочла эту книжонку, я не удивляюсь, почему они так пестуют миф о своей фригидности. Да за ними в очередь женщины выстраиваться должны! Кстати, всяких женских штучек здесь было тоже предостаточно, так что я расширяла свой кругозор, надеясь, что эти знания мне когда-либо пригодятся. Я как раз дочитала книжку до конца, испытывая неимоверное желание попросить у слуг пергамент и перо и законспектировать пару-тройку особо заинтересовавших моментов.

Женечку я видела редко. Она забегала ко мне на несколько минут, закатывала истерику на тему «Он меня больше не любит!» или же млела и щебетала о том, что «Элемир — самый нежный и отзывчивый эльф на свете». После этого девушка покидала покои столь же стремительно, как и появлялась в них, оставляя меня с книгой наедине. Не скажу, что вынужденное затворничество тяготило. Дни стояли сырые, дождь лил не переставая, поэтому посиделки у камина были самым оптимальным времяпрепровождением. Хотя сегодня, как я уже говорила, вовсю засияло солнышко, будто погода точно знала, когда утихомириться и позволить веселому празднику наконец начаться.

В дверь тихо постучали, и я, слегка удивившись — ведь для обеда было еще рано, а Женечка всегда врывалась без стука, — пошла открывать. На пороге стоял улыбавшийся до ушей Глиннаэль, одетый в непривычную моему взгляду форму королевской охраны. Темно-зеленый слегка удлиненный камзол, золотая брошь в виде колчана стрел на груди, косички, заплетенные у висков, рукояти парных драг, выглядывавшие из-за спины, — все это было так не похоже на привычного чуть ссутуленного возницу, с которым мы проехали столько времени вместе.

— Глиннаэль! — я первая очнулась, кидаясь эльфу на шею. Он некоторое время оторопело стоял, но затем робко поднял руки, осторожно кладя их мне на талию, так невесомо, будто боялся, что я рассыплюсь. Я прижалась к нему, вдыхая горьковатый сухой аромат полыни, ставший таким привычным и родным!

— Аля, — он мягко отстранился, бегая взглядом по моей фигуре. — Ты такая… — замялся, словно не находил слов.

— Какая? — удивилась я. Проходящие мимо слуги косились на нас, и я пригласила эльфа зайти внутрь. Он прошел, чуть вздрогнув, когда дверь за ним закрылась.

— Красивая, — тихо произнес эльф и… покраснел! Серьезно, я впервые видела краснеющего Глиннаэля! Веснушки на его лице потемнели и стали еще заметнее. Тут до меня дошло: он ведь впервые видел меня в платье! Вот что крест животворящий делает!

— Проходи, — я указала Глиннаэлю на кресло, а сама села напротив, незаметно прикрыв «обложку» моей замечательной книжки. — Ты сегодня во дворце, значит…

— Дежурю, — эльф уже оправился от легкого потрясения, связанного с моим внешним видом, и теперь с интересом осматривался. Наконец взгляд его остановился на книге. — О, ты читаешь историю? Если честно, никогда не мог ее осилить!

— А зря! — улыбнулась я. — Нашел бы много чего интересного!

— Думаешь? — с сомнением протянул бывший возница. — Надо будет дома найти, — он слегка поморщился, будто вспоминал, как его заставляли читать скучные книги. Затем его взгляд посветлел, и он посмотрел на меня. — Я завтра сменяюсь, когда по грибы пойдем?

— Когда? — я сделала вид, что задумалась, демонстративно перелистывая несуществующий ежедневник. — Думаю, что завтра я свободна… — и рассмеялась: — Вот завтра и пойдем!

— Сегодня мне едва ли удастся повеселиться, — вздохнул эльф, явно расслабившись после моего согласия. — Но это будет мое последнее дежурство — Владыка сказал, что распускает армию после праздников. Да и сейчас мы будем нужны скорее как сиделки над сильно загулявшими: кого отвести домой, кому помочь просто лечь спать, а кого и разнимать придется… В любом случае с завтрашнего дня я совершенно свободен! Так что насобираем грибов, пожарим их и будем распивать сидр!

— Звучит заманчиво! — я воодушевленно кивала, чувствуя, как предстоящие праздники обретают четкие очертания.

* * *

Дворец затих в ожидании бурного праздника. Женечка зашла за мной, ворча, что Элемир появится в сопровождении короля. Она сегодня была особенно хороша в лиловом платье с рукавами до пола и небольшим шлейфом. Ее длинные, ниже поясницы, русые волосы роскошной волной раскинулись по спине, перехваченные тонким серебряным обручем. Я завистливо вздохнула, невольно проводя рукой по своим волосам, хотя и отросшим, но жиденьким и тонким. Расправив несуществующие складки на своем нежно-коралловом платье, я вышла за девушкой в коридор.

Молчаливые эльфы окружили нас, неслышно проплывая мимо. Смотрелось это жутковато — полная тишина и чуть светящиеся лица, бесшумным потоком устремлявшиеся из дворца. Переглянувшись, мы с Женечкой пошли следом и, пройдя резные ворота, очутились на огромной поляне, посредине которой пылал огромный костер. Эльфы становились по кругу, растворяясь в окружавшей темноте. Все новые и новые лихолессцы прибывали, теряясь во тьме, тишина вокруг стала оглушающей. Я почувствовала, как по спине забегали предательские мурашки, а сердце забилось быстро и с перебоями. Почему-то стало казаться, что сверкающие глазами из темноты эльфы — это несколько сотен маньяков, только и ждущих сигнала, чтобы на нас накинуться. А что, может, именно для этого нас Трандуил и позвал в гости? Может, они раз в год, аккурат в сей день, приносят парочку человеческих девушек в жертву лесу? Почему-то жутко захотелось рассмеяться. Кто-то дотронулся до моей руки ледяными пальцами, и я с трудом подавила визг — это Женечка сжала мою руку, видимо, чувствуя то же самое. Истерически хихикнув, я пожала ее влажную ладонь, поежившись от внезапно пробежавшего ледяного ветерка.

Кажется, его почувствовала не только я — эльфы встрепенулись, повернувшись к выходу из дворца. Последовав их примеру, мы попытались разглядеть что-то в чернильной тьме, в которую превратился освещенный ранее коридор, приведший нас сюда. Но вот что-то изменилось там, в глубине дворца: серебряная искорка разгоралась, приближаясь, становясь все шире и шире. Вот она стала величиной с яблоко, затем с арбуз, свет становился ярче, уже можно было различить высокий силуэт, окутанный им. Нестерпимо сияя, Трандуил вышел на поляну, раскидывая руки. Холодные серебряные искры срывались с его рук, исчезая в кронах высоких деревьев. Постепенно засветилось каждое дерево, каждый листочек засиял глубоким зеленым светом, по стволам пробегали коричневые искрящиеся ручейки.

— Приветствую вас на первом празднике новой Эпохи! — звучный голос разнесся по лесу, наполняя сердца благоговением. — Да начнется он и будет долгим! — Владыка резко опустил руки вниз, и тут же, повинуясь его знаку, незримые музыканты ударили по струнам. Глаза, привыкшие к свету, разглядели сотни столов, уставленных различными вкусностями, бочки с вином, теснившиеся на возвышениях и лежавшие рядом на земле. Волшебный свет горел достаточно ровно, разгоняя ночную тьму. Мы направились к первому попавшемуся столу, едва успев подхватить наполненные кубки, которые сунул нам в руки незнакомый эльф. Всё вокруг ожило, дух безудержного веселья витал над поляной. Отхлебнув вина, мы рассмеялись без особых на то причин — просто стало очень легко. В толпе промелькнуло лицо Глиннаэля, который подмигнул мне, но тут же скрылся.

Здесь, в круговороте незнакомых лиц, почему-то совсем не чувствовалось одиночества. Вокруг меня кружились в непрерывном танце эльфы, то и дело раздавались приветственные крики, стук бессчетных кубков и кружек, и казалось, отовсюду лилась музыка. Женечка давно скрылась от меня, затянутая кем-то в безумный хоровод. Глиннаэль снова появился, теперь прямо передо мной, протягивая руку и приглашая танцевать. Я поставил на стол пустой кубок и нырнула с головой в яркий шумный праздник. Иногда в этом безумном цветном многообразии появлялась высокая фигура короля, с не меньшим удовольствием веселящегося с подданными. Но он тут же пропадал, влекомый охмелевшими эльфами. Вино лилось рекой, оставляя, впрочем, голову ясной, лишь наполняя тело бодростью. Казалось, я могу танцевать здесь, под светящимися кронами деревьев, всю ночь...

Сколько времени уже прошло? Мне казалось, что оно замерло здесь, решив задержаться на этой поляне. Я отошла к столу, накрытому около неизвестного дерева, и прислонилась к мощному стволу, пытаясь отдышаться. Белое вино приятно освежило, долгожданной прохладой разлившись по телу. Прикрыв глаза, я мечтательно вздохнула, втянув нежный запах фиалок. Фиалки и кедр, так приятно, воздух заполняет легкие, не давая вдохнуть, вызывая знакомое томление внизу живота. Я улыбнулась и снова потянулась к кубку, касаясь его высокой ножки и чувствуя, как мою ладонь накрыли чужие прохладные пальцы. Резко распахнув глаза, встретилась с пронзительно-голубыми глазами, застывшими напротив.

— В-ваше Величество, — во рту пересохло, сердце глухо забилось где-то в горле. Я чувствовала себя змеей, следящей за дудочкой факира. Он чуть сжал мои пальцы и тут же отпустил, отступив на шаг. Простоволосый, источающий мягкое сияние, эльф так обворожительно улыбался, что я не удержалась и улыбнулась в ответ.

— Тебе нравится праздник? — он обогнул ствол, становясь рядом.

— Да, — я искренне кивнула, задирая голову, чтобы встретиться с ним глазами.

— Это только начало, — мужчина обвел взглядом веселящихся подданных, чуть прищурившись и склонив голову на бок. — Самое интересное впереди.

— Ваше Величество! — стайка прелестных девушек окружила короля, увлекая в хоровод. Он кивнул мне напоследок и исчез в круговерти плясок. Я тихонько вздохнула, отпив вина и ставя кубок на стол.

— А ну не скучай! — вынырнувший из веселящейся толпы Глиннаэль подхватил меня, увлекая за собой. Да, король прав — праздник только начался!

* * *

Коридор петлял то вправо, то влево, не желая оставаться прямым. В голове гулко звучала музыка, крики эльфов постепенно стихали. Ноги гудели, я чувствовала себя совершенно разбитой. Возможно, будь рядом друзья, я осталась бы, но веселиться в одиночку не вышло — получилось только напиться. Глиннаэль исчез, растаскивая подвыпивших эльфов, короля я больше не видела. Вдоволь натанцевавшись, я плелась к себе, мечтая раздеться и рухнуть в постель. Хорошо, что завтра Глиннаэль уже освободится и мы сможем провести весь день вместе! Пойти в лес, собирать грибы… От предвкушения у меня аж зубы зачесались! Я тихонько бормотала под нос: «Где твои крылья, которые нравились мне…», когда наткнулась на обжимавшуюся парочку. Высокий светловолосый эльф стоял ко мне спиной, а тонкие девичьи руки обхватывали его спину, судорожно комкая ткань камзола. Звонкие влажные звуки поцелуя и тяжелое дыхание говорили сами за себя: мне кажется или короля кто-то охомутал? Почему-то стало тоскливо, будто душу кто-то потянул и намотал на кулак. Я резко отвернулась, проходя мимо, когда до моих ушей долетел томный вздох: «Элемир!».

Улыбка сама собой расползлась по лицу, а в голове сразу заиграла другая песня. «Под колесами любви, это знала Ева, это знал Адам…» — я тихонько пританцовывала, выделывая соблазнительные па горячих латиноамериканских танцев. До моих покоев оставалось пройти лишь один невесомый мостик да пару пролетов изящных лестниц, когда чья-то рука схватила меня за локоть, затягивая в темную нишу. Я не успела даже пикнуть, когда мягкие губы накрыли мой рот, не давая вдохнуть. Мои руки взметнулись наверх, упираясь в твердые плечи, пытаясь оторвать от себя неведомого насильника. Хотя насильника ли? Нежный язык умело орудовал в моем рту, подавляя волю и путая мысли. Решив, что подумаю о личности невидимки позже, я просто наслаждалась поцелуем, цепляясь за тонкую ткань мужской одежды, вставая на цыпочки, чтобы дотянуться. Сердце снова билось где-то в горле, воздух заканчивался. Я невольно отпрянула, тем более меня никто более не держал, и открыла глаза, глядя на замершего передо мной эльфа.

— Вы? — кажется, лимит удивления на этот вечер был исчерпан. Передо мной с улыбкой Чеширского кота стоял Трандуил. Он поднял руку, легонько проводя по щеке тонким пальцем, затем осторожно взял мою ладонь и повлек за собой, не говоря ни слова. Я послушно проследовала за королем, не удивляясь темным узким коридорам, неприметным, вырубленным в горной породе. Наконец наш путь завершился, мужчина толкнул тяжелую дверь, и мы оказались в большой комнате, освещенной лишь светом полной луны. Звуки праздника слышались здесь приглушенно. Я недоуменно смотрела на короля, который закрыл дверь и с улыбкой повернулся ко мне.

— Я рад приветствовать тебя здесь, в сердце Лихолесья, — Владыка отвесил шутливый поклон и подошел к столику, беря в руки бутыль и разливая вино по высоким хрустальным бокалам. Я приняла один из рук короля и молча проследовала за ним на балкон. Кажется, удивляться я все же не разучилась… Внизу раскинулся черный лес, но поляна, на которой продолжали веселиться эльфы, была окутана зеленым сиянием. Горячие руки легли на мои плечи, разворачивая к себе. Я выдохнула, в предвкушении откидывая голову назад. Кажется, вечер все же удался…

Мерзкие птицы за окном орали как оглашенные. Я дернулась, выныривая из объятий сна, крепче обхватив мужскую спину и уткнувшись в нее носом. Ленивая нега опутывала тело, а гладкая кожа передо мной так и манила оставить на ней тысячу поцелуев. Чем я и занялась, попутно опускаясь руками вниз, под тяжелое шелковое покрывало. Мужчина передо мной выгнулся, шумно выдохнув, и резко перевернулся, оказываясь сверху.

— Прости, что разбудила, — я почти промурлыкала эту фразу, чувствуя руку, скользнувшую меж моих ног. Эльф лениво улыбнулся, пряча голову в моих волосах… Резкий стук нарушил всю идиллию. Что за назойливые слуги, не дают королю отдохнуть! Разве после вчерашнего разудалого праздника они не должны спать вповалку?! Стук повторился, и Трандуил недовольно встал с кровати, сдергивая со спинки кресла халат и на ходу заворачиваясь в него. Я повернулась на живот, разглядывая изящную вышивку на наволочках.

— Отец, я решил зайти к тебе сразу, как только прибыл, — голос Леголаса пронесся по покоям, заставляя меня судорожно натянуть на голову покрывало. Он приехал! А вместе с ним и Гимли! Вот оно — счастье! Я почти вскочила с кровати, когда меня пронзила другая мысль: я лежу в постели отца своего друга! Серьезно?! С отцом друга! Раньше за мной такого не наблюдалось… Все когда-нибудь бывает впервые!

Воровато оглядываясь, я шла по широкому коридору. Высокие стрельчатые окна оплетала лиана, удивительно напоминавшая известный мне до этого клематис, и дикий виноград, не пропуская полуденный зной. Стены и пол здесь были выложены белоснежным мрамором с тонкими золотыми прожилками. Если бы не мое желание покинуть королевский этаж незамеченной, я с огромным удовольствием задержалась бы тут, рассматривая окружающую меня роскошь. Не скажу, что остальной дворец выглядел уныло и бедно — строгая и величественная красота царила здесь буквально в каждом сантиметре. Но эта часть дворца действительно казалась вымершей, длинный коридор подходил к концу, и я уже готовилась вздохнуть с облегчением, когда одна из резных дверей бесшумно отворилась, пропуская высокого эльфа. Больше всего на свете мне хотелось сейчас вжаться в стену, становясь одним из барельефов.

— Аля! — эльф поднял глаза, недоуменно и радостно глядя на меня. — А ты здесь что делаешь?!

— Услышала, что ты приехал, — что ж, это ведь было правдой, — и пошла тебя искать, — я действительно была безумно рада снова видеть Леголаса. Даже не представляла себе, как соскучилась, пока не увидела так близко. — Только вот я, кажется, заблудилась, — и тут снова не врала, я же понятия не имела, куда идти дальше из королевских покоев, чтобы добраться восвояси.

— Ты очень удачно заблудилась, — Леголас улыбнулся, делая приглашающий жест. Я шла рядом, чувствуя, как светлая радость заполняет все мое существо. Друзья снова были рядом, я теперь не одна! Хоть на какое-то время снова почувствую себя нужной.

— А где ты оставил Гимли? — мы спускались по парадной лестнице, которую сжимали в своих объятиях ажурные перила. Нет, вчера мы по ней точно не ходили!

— Остался на кухне, — рассмеялся эльф. — Сказал, что приводить себя в порядок после дороги ему не нужно. Пусть это делают те, кто запачкался. Всю дорогу от границы до дворца он все предвкушал, как встретит тебя. Как ты устроилась?

— Не плохо, — я пожала плечами. — Вот только скучновато тут у вас…

— Положись на меня, скучно теперь не будет, — подмигнул принц. — Сегодня предлагаю сбежать в лес, чтобы нам никто не помешал. Завтра рыбалка, послезавтра охота. Я еще хотел вам с Гимли показать подземные гроты и каскад из пятнадцати водопадов…

— Подожди-подожди, — я, смеясь, протестующе вскинула руки, — не все так быстро! У меня, между прочим, планы на сегодня! — больше всего на свете мне хотелось улизнуть с друзьями, но и подводить Глиннаэля не хотелось.

— Планы? — брови эльфа изумленно взлетели вверх. Затем понимающая улыбка расплылась на его лице. — Кто это набрался смелости и украл твое сердце?

— Да какое там сердце, — я досадливо махнула рукой, — просто я обещала одному эльфу пойти в лес по грибы…

— О, это теперь так называется, — покачал головой Леголас, — знал бы я, что дев так просто заманить в пос… — я отвесила ему шутливый подзатыльник, пытаясь казаться серьезной. Получалось плохо, улыбка все равно отказывалась покидать мое лицо.

— Вот ты все-таки… пошляк! — лукаво усмехнулась я. — Хотя после того, как я ознакомилась с одной занятной книжицей, которую скрывала в себе «История великих деяний…»…

— Как ты ее нашла?! — ахнул Леголас, заливаясь краской. Так вот кто ее туда спрятал!

— Лучше прятать надо! — я показала ему язык. — Тоже мне, конспиратор: ты бы еще больше и красивее книгу нашел!

— Это не я, — хмыкнул принц, — думаю, это еще отец постарался. По крайней мере, это он настойчиво советовал мне ознакомиться с историей Второй Эпохи, причем непременно по книге из дворцовой библиотеки. И обязательно в подарочном издании! Ее ему, кажется, леди Галадриэль дарила, я еще помню, как картинки рассматривал в детстве. Потом книга куда-то пропала, но вскоре нашлась — в измененном виде!

— Так с кем ты там «по грибы» собралась? — вернулся к разговору эльф.

— С Глиннаэлем, — удивилась было я, глядя, как вздрогнул Леголас. — Мы с ним сдружились во время путешествия. В одной повозке ехали.

— Не думал, что он снова выезжает из леса, — пробормотал скорее про себя эльф. Но вскоре его лицо прояснилось. — Я уверен, он будет не против нашего общества. К тому же теперь я спокоен: он точно пригласил тебя собирать грибы!

— Вот ты даешь! — притворно надулась я. — То есть на меня и внимания обратить нельзя?

— Да ну, ты что! — поспешил исправиться Леголас. — Просто Глиннаэль…

— Да знаю я, что с ним случилось, — пожала я плечами, — он рассказывал.

— Рассказывал? Странно, обычно он предпочитает это скрывать, — протянул эльф. Он внимательно посмотрел на меня, но промолчал, оставив свои мысли при себе. К тому же за разговорами мы уже подошли к дверям кухни, которые неожиданно распахнулись, выплевывая взъерошенного повара, с расширенными от ужаса глазами прижимавшего к себе окорок. Переглянувшись, мы с Леголасом прошли внутрь, застав Гимли поглощающим баранью ногу и запивающим это великолепие пенным темным элем. Он поднял глаза от кружки и, улыбнувшись, резко поднялся. Лавка загремела по каменному полу, заставляя вздрогнуть впечатлительных эльфов-поваров, замерших вдоль стен. Гном тем временем вытер рукавом рот и распахнул свои объятия, обходя стол по кругу.

— Аля!

— Гимли! — я, не раздумывая, бросилась к гному, обнимая его и целуя в макушку.

— Ты похудела, — Гимли критично прошелся по мне взглядом, — это плохо. И на несколько дней оставить нельзя — уже почти испортили деву! — он обвел притихших эльфов возмущенным взглядом. — Ну да ладно, это я быстро исправлю! А то что будем Боромиру говорить, когда вместо девы в самом соку сушеного карася ему привезем?!

Боромир? Вот уж о ком и думать забыла! Вот Гимли, нашел кого вспомнить!

— Леголас? — робкий голос сменился радостным криком, когда Глиннаэль влетел в кухню, замирая перед принцем. Леголас замер на несколько секунд, а потом радостно хмыкнул, неуловимым движением сократив расстояние и сжимая старого знакомого в крепких объятиях. Опешив от такого теплого приема, эльф осторожно похлопал по спине царственного друга, отстраняясь.

— Ты что же не сказал, что снова покидаешь лес? — в голосе принца слышался легкий упрек.

— Так после того, как ты, прикрываясь посольством, ушел в Мордор, а потом стал героем всея Средиземья, мне сам балрог велел прекратить затворничество! — Глиннаэль улыбнулся, встречаясь со мной глазами. — Я так полагаю, грибы отменяются?

— Почему же сразу отменяются? — удивился Леголас. — Если ты не против взять в компанию одного эльфа и гнома, мы с радостью присоединимся к вам.

— Буду ли я против?! — Глиннаэль задохнулся от притворного возмущения. — Я только за сидром схожу, а вы пока соберите еды.

— За сидром? — оживился Гимли. — Молодым, надеюсь?

— Самым что ни на есть! — гордо кивнул эльф. — Пойду с бочки солью.

— Может, сразу бочоночек прихватим? — гном с надеждой посмотрел на принца. Тот усмехнулся, качая головой.

— Тогда нам придется брать с собой повозку. А мы же вроде бы на денек прогуляться хотели. Не волнуйся, сейчас в погреб еще наведаемся, мало не покажется.

Я молча стояла и смотрела на друзей, чувствуя необъяснимое тепло в груди. Именно сейчас мне казалось, что я наконец дома…

* * *

Небольшой костерок уютно потрескивал на маленькой полянке, скрытой от глаз за высокими дубами и густым пролеском. Я развалилась на траве, сплетая очередной, третий по счету, венок. Леголас и Гимли уже щеголяли густыми украшениями из травы, мелких лесных цветов и даже нескольких веточек с зелеными желудями. Сейчас я заканчивала венок для Глиннаэля, уже пару раз примерив его и теперь вплетая дополнительные цветы. Леголас и Глиннаэль увлеченно выстругивали из тонких дубовых веточек острые шпажки, чтобы потом нанизать на них внушительную кучу грибов, что мы собрали в лесу.

Гимли, наотрез отказавшийся собирать с нами грибы, взял на себя роль повара, накрыв стол на широкой плотной скатерти. Когда он успел набрать столько еды, гном упрямо молчал, загадочно посмеиваясь в бороду. На импровизированном столе горками лежали овощи, хрустящие круглые хлебцы, пара окороков (думаю, тот эльф с кухни успел спасти один, а то было бы их три), нарезанных тонкими ломтиками, и, будто дань хозяевам леса, большой пучок зелени. Кажется, гном хапнул его не глядя, не обратив внимания, что вместо ароматного базилика и кинзы в руках оказался пучок черемши. Несколько бутылей в темно-зеленом стекле лежали в тени, заботливо укрытые влажной тканью. А в высоких оловянных кружках увлекательно пузырился сидр. Закончив плести венок, я подсела к эльфам, ловко надела свое творение на голову Глиннаэлю, поправляя поровнее, и потерла руки, поднимая шпажку.

— Ну вы там долго еще? — недовольно произнес Гимли, не сводивший тоскливого взгляда с накрытого стола.

— Помог бы, уже давно бы управились, — беззлобно проворчал Леголас, поднимая лисичку и протыкая ее веточкой. Я последовала его примеру, перемежая рыжие грибы голубоватыми сыроежками.

— Лучше мяса ничего нет, — отрезал гном. — Вон вы даже зелень вонючую предпочитаете!

— Так надо было другой пучок брать, — не удержалась я, — ты ж дикий чеснок взял!

— Что я по-твоему не знал, что беру? — обиделся Гимли. — Уж лучше чесночок с мясом, чем эти ваши базилики с укропами. Бррр!

Глиннаэль молча следил за этой шутливой перепалкой, улыбаясь и беря из наших рук шампуры. Устроив их на камнях над костром, он осторожно поправил сползающий венок. Я невольно залюбовалась его тонкими длинными пальцами, пропускавшими рыжий поток волос. Почему-то отсутствие ушей не казалось неправильным, как и обрубки пальцев, сквозь которые струился мягкий шелк волос… Я поймала на себе понимающий взгляд Леголаса и смущенно отвернулась. Не люблю, когда за мной подглядывают.

* * *

— Так, а куда Евгениэль делась, — ковыряясь палочкой в зубах, протянул слегка осоловевший Гимли. Я развалилась на траве, положив голову на ноги Леголаса. Алкоголь постепенно брал свое, отдаваясь легким приятным шумом в суставах.

— Захомутала одного из ваших советников, — я лениво повернулась к гному.

— Страшно представить, кого, — ухмыльнулся Леголас. — Ты успел познакомиться с этой девой? — принц повернулся к Глиннаэлю, прислонившемуся к соседнему от нас дереву.

— Да уж, имел счастье ехать с ней целый день в повозке, — фыркнул бывший возница. — Характер тот еще, но все поправимо.

— Мы с ней почти год вместе провели, — буркнул Гимли, откидывая измочаленную палочку в сторону. — Ее исправить может лишь полная изоляция от общества!

— Так кто же этот «счастливчик»? — Леголас наклонился вперед, разливая по кружкам густое темное вино из королевских запасов.

— Элемир, — зевнула я, поднимаясь и принимая кружку у эльфа. — Попал бедняга.

— Элемир?! — глаза принца в изумлении расширились. — Ни за что не поверю! Это один из советников отца, — пояснил он гному. — Он был одним из моих учителей. Обычаи, традиции и этикет, — Леголас вздрогнул в притворном ужасе. — За ним всегда толпы эллет бегали. Как же он так вляпался?!

— Король поручил ему научить Евгениэль манерам, — я отхлебнула вина, которое мягко прокатилось по горлу и зажгло внутри маленький огонек.

— Может, у него и получится, — протянул Леголас, пожимая плечами.

— Тебя там, кстати, Его Величество не потерял? — хохотнул Гимли. — А то прикатил отпрыск, да и в лес сразу умотал. Ни тебе здрасьте, ни до свидания.

— Я его утром видел, — поджал губы принц. — Уверен, он сейчас прекрасно проводит время с очаровательной эллет, которая скрашивала его одиночество сегодня ночью.

Я поспешно опустила глаза, радуясь, что мягкие сумерки, успевшие накрыть нашу полянку, заодно скрыли и мое покрасневшее лицо.

— А король-то не промах! — Гимли одобрительно стукнул себя по коленке. — В его-то возрасте! Я думал, у него там отсохло все давно!

— Скорее Лихолесье пересохнет, — хмыкнул Леголас. — Не знаешь, кто это может быть? — он повернулся к Глиннаэлю, молча качавшему головой. — Ну что ж, скоро и так узнаем. Наверняка уже расхаживает по дворцу с лицом будущей королевы. Вот достали они меня, сил нет! — принц раздраженно мотнул головой. — Почему каждая из них считает, что отец непременно должен жениться?! Почему они вообще все так считают — чуть что, сразу под венец?! Аля, вот скажи!

— Я так не считаю, — улыбнулась я, — «чуть что» прекрасно и без свадьбы получается.

— Ты вымирающий вид, — торжественно произнес Леголас. — Я вот накануне пытался объяснить одной эллет, что для того, чтобы приятно проводить время вместе, не обязательно вместе же и жить… — тут он осекся и замолчал.

— Уж не та ли это дева из таверны в Рохане? — Гимли подмигнул. — И как, уговорил?

— Уговорил, — лукаво улыбнулся принц. — Меня не зря Элемир манерам учил.

Костер тихо потрескивал, освещая лица нашей подвыпившей компании. Мне впервые за долгое время было тепло и уютно, уходить никуда не хотелось. И только пристальный взгляд Глиннаэля время от времени заставлял смущенно отводить глаза…

— И как это понимать? — Трандуил обвел яростным взглядом нашу чуть теплую компанию. Леголас смотрел на отца мутными влюбленными глазами, слегка пошатываясь. Глиннаэль упорно отводил взгляд, делая вид, что поддерживает принца, на самом же деле держась за него сам, дабы бесславно не сверзиться Владыке в ноги. Мы с Гимли пьяно хихикали, вполголоса обсуждая обилие колец, которые сегодня надел на себя Его Величество, в четвертый раз безуспешно пытаясь их посчитать. Из леса мы выбрались, когда вокруг царила глухая ночь, но не она стала причиной — у нас закончилось спиртное, а сидеть у костра просто так было скучно. Праздник вовсю шумел у стен дворца, вызывая изумление и уважение к крепости эльфийских организмов. Но зато нам удалось пройти незамеченными. Подначивая размякшего Леголаса, мы собирались забраться в погреб, а потом засесть в его покоях, но как на зло в королевском коридоре наткнулись на злого как черт Владыку. Тот не терпящим возражений жестом указал нам на дверь и прошел следом.

— Вы даже деву умудрились напоить! — бушевал король. — Ладно, Леголас. Совершенно не удивил гном. Но ты, Глиннаэль?! От тебя я такого не ожидал…

— Она сама, Ваше Величество, — попытавшись стать прямо, отрапортовал Глиннаэль.

— Да, я сама, — обреченно кивнула я головой. «Пятнадцать!» — удовлетворенно дохнул винными парами мне на ухо Гимли, и я, не удержавшись, непочтительно прыснула в кулак.

— Впрочем твои возможности в распитии спиртных напитков мне известны не понаслышке, — процедил Трандуил, отворачиваясь. Удивленный взгляд трех пар глаз устремился на меня. Я пожала плечами — мол, «С кем я только не пила! Нашли чему удивляться!». Тем временем король взял себя в руки и снова повернулся к нам.

— Идите спать, — он устало потер переносицу, — завтра договорим.

— А давай завтра не будем, — с надеждой сказал Леголас.

— Спать! — окончательно вышел из себя король, указывая на дверь. Глиннаэль поспешил скрыться первым.

— Гимли останется здесь, — не терпящим возражений тоном заявил принц. — Я к нему привык, без его храпа не засну.

Мне показалось, что Трандуила сейчас хватит удар. Он покраснел и открыл рот, не в силах вымолвить ни слова. Я опасливо смотрела на короля, оглядываясь в поисках какой-нибудь палки — потыкать ей Наше Величество, чтобы он отошел. Гном тем временем уже расположился в большом высоком кресле, обитом узорчатой парчой, поочередно стягивая тяжелые, видавшие виды, сапоги.

— Это моя комната, — хмыкнул Леголас. Трандуил наконец отмерз, кивком головы указывая мне на выход, и, резко развернувшись, выплыл из покоев принца. Я покачала головой, следуя за королем. Из кресла уже доносился легкий непринужденный храп.

В коридоре было тихо, горело несколько свечей. Странно, но король все еще был тут, дожидаясь, пока я выйду.

— Ты могла бы предупредить меня перед тем, как исчезнуть на весь день, — он сказал это уставшим, раздраженным тоном.

— Так получилось, — пожала плечами я. Больше всего сейчас хотелось забраться в его огромную кровать и, уткнувшись носом меж лопаток, уютно заснуть. Но почему-то мне показалось, что король моего желания не разделит. Все-таки одной ночи в постели с мертвецки пьяной женщиной более чем достаточно.

— Я провожу тебя до твоих покоев, — Трандуил поджал губы, осуждающе качая головой.

— Не надо! — поспешила ответить я, вдруг разом вспоминая все недовольство Леголаса относительно новой пассии отца. — Я сама дойду, спасибо, — я попыталась сказать это как можно мягче. И даже улыбнулась. Или меня просто перекосило, не знаю, как это со стороны выглядело… Король поднял руку, будто пытался дотронуться до меня, потом тяжело вздохнул и ушел, растворившись в темноте коридора. Я пожала плечами и пошла в противоположную сторону. Сегодня мы с Леголасом уже ходили здесь, а значит и выход я смогу найти без труда.

После пятнадцати минут плутаний по одинаковым переходам я позорно сдалась и признала, что заблудилась. Праздник шумел где-то внизу, казалось — опусти голову и увидишь поляну. Но внизу были лишь переходы и мостики, одинаковые, да еще и помноженные на два. Я помотала головой, прислонившись к прохладной мраморной колонне. Ужасно хотелось спать, но заснуть в коридоре было не лучшей идеей. Пьяненько вздохнув и немножко пожалев себя, я пошла вперед, надеясь наконец добрести до знакомого места. «Кто так строит, ну кто так строит!» — причитал внутри голос Фарады. Чуть слышные шаги за спиной привели в движение волосы на голове, заставляя их приподняться. Мысли об эльфах-маньяках снова вернулись, шумно загомонив в и без того спутанном сознании, и я резко развернулась, собираясь мужественно встретить свою смерть. Но это оказался Глиннаэль, которому я сейчас безумно обрадовалась.

— Ты что здесь делаешь? — почему-то шепотом спросила я.

— Тебя искал, — так же шепотом ответил он.

— А почему мы шепчемся? — опять я.

— Не знаю, — Глиннаэль пожал плечами. Я не выдержала первая и громко рассмеялась. Он рассмеялся вместе со мной, откидывая голову назад. — Заблудилась? — уже обычным голосом спросил эльф.

— Ага, — я кивнула, — они все такие одинаковые.

— Пойдем, — склонил он голову, и я, благодарно вцепившись в подставленный локоть, довольная побрела по коридору. Нужная дверь, впрочем, обнаружилась совсем рядом от того места, где я так бесславно плутала. Все-таки топографическим кретинизмом я не страдаю! Мы остановились у моей двери, в этой части дворца давно погасли все свечи и лишь высокие окна пропускали серебристый свет луны. Я смотрела на Глиннаэля и почему-то почувствовала себя как на первом свидании, когда вот-вот должен случится первый поцелуй. Эльф молчал, испытующе глядя мне в глаза, будто ожидал какого-то знака. Его глаза ярко блестели в темноте, пугая и завораживая одновременно. Он поднял руку, невесомо обведя контур моего лица кончиками пальцев, и замер напротив губ. Я почувствовала на них жар, кожу слегка защипало, будто к ней прихлынула вся кровь с лица. Кажется, мы оба забыли, как дышать, замерев здесь, в призрачном коридоре.

С улицы донесся взрыв смеха, и все очарование моментально рассеялось. Глиннаэль опустил руку, с сожалением отступая на шаг.

— Приятных снов, Аля, — и он бесшумно исчез. Я зашла к себе и, прислонившись к двери, поднесла руку к губам. Что это только что было?!

* * *

Утро началось где-то в обед, что было не удивительно, учитывая, что спать я легла на рассвете. Скосив глаза на пустующий столик, я пришла к мысли, что большая половина дворца сейчас мучается той же болезнью, что и я, — похмельем. Вставать не хотелось совершенно, поэтому я повернулась на спину и, изучая верхнюю часть балдахина изнутри, предалась второму любимому делу русской интеллигенции (после вопросов: «Как быть?» и «Что делать?) — самоанализу и самокопанию. Вчерашний вечер несомненно прошел на ура, что впрочем не умаляло вставших вопросов.

И первый из них — Трандуил. Он что, действительно переживал за меня? Ждал, беспокоился, даже хотел проводить на глазах у всего дворца?! Это как вообще можно назвать, если можно?!

Во-вторых, Леголас: мне было так стыдно, что даже слов в голове не находилось. А если он все-таки не узнает, а? Ну мало ли, с кем отец провел одну ночь? Ну подумаешь, надо ли углубляться в эту тему?

В-третьих — Глиннаэль. И вот здесь мне стало нехорошо. Вот так, чтобы совсем не хорошо. Аж до зубовного скрежета. Он действительно что-то ко мне испытывает? Или мне просто показалось и это пары алкоголя? Я никогда не умела различать настоящую мужскую симпатию, направленную на меня. Возможно, сказывался глубоко засевший комплекс «гадкого утенка», и представить, что кто-то может испытывать ко мне влечение, удавалось с великим трудом. И как правило, не без посторонней помощи. Раньше мне всегда помогали подруги, указывая, что да как. Теперь же обратиться за поддержкой и советом было не к кому. Конечно, можно было бы спросить Гимли или Леголаса… Ну да, особенно эльфа… Пусть уж если презирает, так по полной! Я тяжко вздохнула, перекатываясь на бок, и поспешила закрыть глаза на звук открывающейся двери.

В комнату вплыла эльфийка, что прислуживала мне все эти дни. По странной, «буржуйской», как сказал бы дедушка, привычке, я так и не удосужилась узнать ее имя. Она тихо прошла по комнате, щурясь красными глазами на яркое солнце, бившее из раскрытых окон, расставила еду на столе и осторожно вышла, даже не глядя в мою сторону. Я наблюдала за ней сквозь полуопущенные веки, радуясь, что кровать скрыта в тени балдахина.

Едва дверь за прислужницей закрылась, как я вскочила, подбегая к столу. Да, завтракообед был явно составлен знающим чело… эльфом! Золотистый куриный бульон с прозрачными колечками жира, пара подсушенных на огне кусочков хлеба, зелень и овощи, кувшин холодной воды и кружка, заботливо накрытая крышкой, — полная свежего светлого эля! Не имея привычки продолжать выпивать по утрам, я успокоила себя тем, что уже давно за полдень, и с удовольствием приступила к трапезе.

Едва я успела расправиться с едой и освежиться напитком, как дверь распахнулась, пропуская Леголаса и Гимли. Кажется, друзья уже успели принять на грудь и теперь смотрели на меня яркими блестящими глазами.

— Ты что, еще не готова?! — возмущенно воскликнул гном, падая в кресло напротив меня. Неожиданно он потянул носом, с надеждой заглянул в каждую кружку и, разочарованный, удрученно вздохнул. — А кто купаться вчера звал?!

— Голышом, — со значением добавил Леголас, облокотившись на полку камина.

— Ч-чего?! — я ошалело уставилась на друзей. — Купаться голышом?

— Ну да, ты так активно вчера расписывала красоту Андуина, залитого луной, да несколько десятков голых эльфов под этим светом, — хмыкнул эльф, — что мы решили проверить! Кстати, все забываю спросить, а отец тоже принимал участие в этих купаниях?

— Не знаю, — я поджала губы, пытаясь вспомнить, что еще спалил мой пьяный язык вчера ночью… Медленно поднявшись с кресла, я выбрала одно из более-менее подходящих случаю платьев и скрылась в купальне.

— Там уже полдворца собралось! — крикнул Леголас вдогонку.

— Леголас вчера всех пригласил, — хрюкнул Гимли, — но половина отказалась!

* * *

Перед дворцом собралось прекрасное общество. Эльфы и эльфийки мелодично смеялись, переговариваясь друг с другом. Тонконогие кони нервно переступали, грызя удила. Я вышла вместе с принцем и гномом, почему-то стесняясь того, что сейчас увижу Глиннаэля. Но его нигде не было, зато король сидел на высоченном белом жеребце, поглядывая в нашу сторону. Мои разнокалиберные друзья привычно сели на одну лошадь, мне же подвели гнедую кобылу с белыми носочками, и кавалькада веселой гурьбой двинулась в лес. Речка оказалась неподалеку, неся свои прозрачные воды меж тонких светлых ив. Здесь нас уже ждали шатры, накрытые столы и покрывала для желающих просто посидеть на траве. Я покачала головой — ну не умел Трандуил отдыхать по-простому!

Купаться никто не хотел, все разбрелись по берегу, а мы расположились у одного из столов. Пить и есть мне не хотелось, и я отошла к реке, любуясь неспешным бегом вод. Серебристые мальки скопились на мелководье, греясь на солнышке. Я вдохнула чуть влажный воздух, глядя на противоположный берег, в который впивались узловатые и ветвистые корни могучих дубов. Фиалки заполнили легкие, и я с трудом подавила желание откинуться назад, чтобы почувствовать чужую грудь затылком.

— Я надеюсь, сегодня ты не скроешься в лесу с моим сыном, — лениво протянул король, поравнявшись со мной и глядя на темную гладь.

— Все может быть, — ровно ответила я, пытаясь сдержать улыбку. Один раз — случайность, второй — исключение, а вот третий уже закономерность.

— Может быть? — я рискнула повернуть голову, встречаясь с удивленным взглядом короля, изумленно приподнявшего бровь.

— Если никто не заметит, — я чуть склонила голову, пытаясь смотреть как можно более многообещающе. Этот льдистый взгляд был моим личным удавом, а я его кроликом.

— Не заметит, — удовлетворенно кивнул Трандуил, отходя в сторону. Я тихонько вздохнула, качая головой. И, повернувшись было на чей-то пристальный взгляд, увидела Леголаса, нахмуренно смотрящего на меня. Я отогнала липкие мурашки и, непринужденно улыбаясь, подошла к принцу.

— Отец опять чем-то недоволен? — Леголас проводил взглядом удаляющуюся фигуру и посмотрел на меня.

— Интересовался, нравится ли мне праздник, — я пожала плечами, надеясь, что голос не звучит фальшиво.

— В этом весь он, — хмыкнул, расслабившись, Леголас, — всегда заботится о том, довольны ли его гости. Когда к нам лорд Элронд приезжает, он лично на кухне за приготовлением еды следит, потому что у полуэльфа, видите ли, желудок слаб, тяжелую пищу с трудом переваривает.

Я усмехнулась в ответ и вдруг приметила Гимли, пробиравшегося к нам с небольшим бочонком под мышкой. Переглянувшись с Леголасом, мы развернулись, собираясь уже покинуть берег и шумную толпу, когда звонкий голосок прорезал воздух вокруг. Одновременно поморщившись, будто съели по пучку щавеля, мы повернулись. Женечка рассекала толпу, как юркая лодочка, огибая эльфов и таща на буксире Элемира. Тот, впрочем, не сопротивлялся, открыто улыбаясь Леголасу.

— Лас! — Женечка помахала рукой, не обращая внимания на удивленно переглядывающихся придворных вокруг. — Лас! Гимли! Как я рада вас видеть! А мне Эли… — тут Элемир заметно вздрогнул и укоризненно посмотрел на девушку. Она заметила его взгляд и виновато улыбнулась, — Элемир сказал, что вы еще позавчера приехали. А я вас искала-искала да не нашла.

Я уважительно посмотрела на стоящего рядом советника. Да, принимая во внимание рекордные сроки, проделанная им работа по превращению Женечки в человека (хм, эльфа?) воистину была достойна восхищения. А та тем временем продолжала улыбаться, нежно глядя на гнома, который пытался ногой отодвинуть за спину бочонок. Видно, боялся, что она к нам прицепится. А я вот что-то даже соскучилась по ней и ее болтовне за эти несколько дней… Даже странно стало.

— А у меня завтра день рождения! — гордо заявила девушка, подтягивая к нам застегнутого на все пуговицы Элемира. Эльф нежно посмотрел на Женечку, сплетая свои тонкие пальцы с ее. — Элемир обещал мне особенный подарок! — она многозначительно подергала бровями, глядя на меня.

— Не рановато ли? — с сомнением протянул принц, окидывая Женечку красноречивым взглядом. — Дева-то поди еще и в возраст не вошла…

— Евгениэль сказала, что ей исполняется сто семнадцать, — растерянно произнес Элемир, миловидно покраснев. Видно было, что обсуждать эту тему он ни с кем кроме своей избранницы не собирался, но не ответить принцу не позволяло воспитание и въевшийся в кожу придворный этикет. Он пристально посмотрел на невозмутимую девушку, безразлично пожимавшую плечами.

— Ну, семнадцать, сто семнадцать — какая разница? — пробормотала та, глядя на своего поборника нравственности.

— Семнадцать?! — советник отшатнулся, отступая от Женечки на шаг. Кто-то, по всей видимости Гимли, тихонько присвистнул.

— Но ты же все равно меня любишь! — воскликнула девушка, в отчаянии ловя его обескураженный взгляд. — Какая разница, сколько мне лет?!

— Но ты же еще совсем дитя! — Элемир, поняв, что слишком многие прислушиваются к разговору, сбавил тон. А мне вдруг стало жалко Женечку, стоило заглянуть в ее полные слез глаза.

— Она же еще недавно была человеком, — резонно заметила я, пытаясь успокоить советника, — я вот тоже почти в семнадцать того самого… — тут уж пришел мой черед смущаться, поймав чересчур пристальный взгляд гнома.

— Они же, люди то есть, вообще мало живут, — пришел на помощь Гимли. — Они вон, могут помереть от насморка в любой момент! Так чего ждать-то?!

— Я не готов сейчас это обсуждать, — проскрипел сквозь зубы Элемир, явно не желавший продолжения беседы на такую деликатную тему при всем честном народе, и, сдержанно поклонившись принцу, потянул Женечку за собой. Даже не обернувшись в нашу сторону, она покорно пошла за своим эльфом. Мы же, переглянувшись, по-тихому удалились в лесок.

Расслабленно дыша, я лежала в огромном бассейне, служившем королю ванной. Вода, яростно плескавшаяся вокруг несколько минут назад, теперь мягко ласкала кожу, заставляя блаженно прикрыть глаза. Ароматный пар окутывал меня, и я сама не поняла, когда начала проваливаться в сон. Владыка скрылся в спальне, оставив меня наедине со моими мыслями, а я очнулась, лишь когда подбородок коснулся теплой воды.

— Ты там не уснула? — проурчал бархатный голос из соседней комнаты.

— Уже иду! — я окунулась в воду, делая несколько гребков и пытаясь прогнать сон. Однако плеск воды только еще больше погружал в транс, и я, сдаваясь, легла на спину и снова закрыла глаза, слыша лишь шум крови в ушах. Все тело довольно ныло, требуя продолжения, несмотря ни на что. Встрепенувшись, я поднялась, касаясь ногами дна, и тихо вылезла, подбирая тонкую ткань, служившую полотенцем, и заматываясь в нее. Выжав волосы, осторожно, боясь поскользнуться на мокром мраморе, прошла в спальню. Там было пусто, но смятая постель и разожженный камин указывали на то, что хозяин вот-вот появится. Я подошла к огню, усаживаясь на шкуре огромного медведя и встряхивая волосы рукой, чтобы быстрее просохли. Меня накрыла тишина. Тишина и треск поленьев, перемежающийся с чьими-то приглушенными голосами. Голосами? Я напряженно прислушалась, пытаясь понять, что именно заставило Трандуила покинуть кровать на ночь глядя. Голоса становились громче, будто спорщики пытались перекричать друг друга. Интересно, лениво подумалось мне, кто же смеет повышать голос на Владыку? Кто же?! Я испуганно подорвалась, собираясь спрятаться в купальне, когда голоса резко приблизились.

— Я не позволю тебе указывать, с кем мне проводить время! — грозный рык Трандуила заставил тонкий хрусталь на серебряном подносе жалобно звякнуть.

— Я должен знать, кто же наконец станет королевой Лихолесья! — голос Леголаса сочился ядом, а шаги приближались. В панике я метнулась к двери купальни, замирая и втягивая голову в плечи при звуке распахнувшихся створок за спиной.

— Ты забываешься, сын! — запоздало прогремел голос короля. Я стояла к ним спиной, чувствуя, как жгучий стыд наполняет каждую клеточку тела.

— Повернись! — повелительный голос Леголаса едва ли мог соперничать с отцовским, но я против воли развернулась, встречаясь взглядом с другом. Растерянность сквозила в его взоре, а я не смогла и дальше смотреть ему в глаза.

— Аля? — неверяще проговорил он, и первоначальная растерянность сменилась удивлением, а затем жгучее презрение затопило небесную синеву. — Не надо ничего говорить, — он предупреждающе вскинул руку, прежде чем я успела открыть рот. Затем Леголас тихо повернулся и, прикрыв за собой дверь, ушел. Я беспомощно смотрела на застывшего в молчании короля, чувствуя, как слезы непрерывным потоком катятся по щекам. Кажется, я только что лишилась одного из немногих настоящих друзей, что были у меня в Средиземье…

— Подожди, — твердая рука легла мне на плечо, не давая броситься следом за Леголасом. Я подняла глаза на Трандуила. — Оставь его, сейчас он зол и может наговорить того, о чем потом будет жалеть. Поговоришь с ним позже, когда остынет.

Я смирилась, понимая правоту короля. Он знает своего сына гораздо лучше меня, да и ему, судя по всему, вся эта ситуация тоже не приятна. Я прижалась щекой к шелковой ткани халата, опустошенно прикрывая глаза, и постепенно успокоилась.

* * *

Леголас избегал меня. Я поняла это, едва покинула королевские покои. Принца нигде не было, никто его не видел, но при этом все старательно отводили глаза. Гимли тоже куда-то запропастился, и мне осталось лишь неприкаянно бродить по дворцу, чувствуя, как в груди разливается что-то муторное и тяжелое. Моя комната вдруг стала казаться мне душной, будто стены давили, а воздух сгустился, не давая свободно вдохнуть. Я поспешила в сад, опрометью пробегая по коридорам, не обращая внимания на удивленные взгляды эльфов, таких извечно сдержанных и церемонных. Выбежав на выложенные камнем дорожки, я умерила пыл и слепо повлеклась вперед, стремясь спрятаться, скрыться от чьего-то назойливого взгляда. Остановившись у высокой плакучей ивы, я нырнула в ее спасительные ветви и прислонилась к шершавому стволу, рванув шнуровку на груди. Дышать стало легче, приступ паники постепенно сходил на нет, оставляя после себя неутолимую горечь во рту.

Больше всего на свете мне сейчас захотелось оказаться как можно дальше от Лихолесья. Бежать отсюда, из этого обманчиво-прекрасного леса, подальше от льдистых глаз. То, что начиналось как невинный флирт и легкая интрижка, теперь занимало слишком много моих мыслей, поневоле становясь чем-то важным. Чего я жду от этой связи? Что король женится на мне и объявит новой Владычицей?! Истеричный смешок сорвался с губ: вот уж о чем я никогда не думала! Я просто хотела немного тепла и хорошего секса. В итоге последнего-то у меня теперь достаточно, а вот с теплом проблемы: если Леголас не простит меня, как я смогу с этим дальше жить? А Глиннаэль? Я глухо застонала, сползая на землю и пряча голову в коленях. Его укоризненный и разочарованный взгляд так и встал перед глазами. Злые слезы навернулись на глаза, слезы на саму себя, на свое великолепное умение все портить. И что мне спокойно не сиделось?! Короля ей, видите ли, захотелось! Я прикусила губу, больно, до крови, останавливая грозившую начаться истерику. Хочешь не хочешь, а с принцем поговорить надо. Даже если тот и не будет слушать... Мне не пережить, если он будет думать, будто я очередная охотница до трона. Решительно поднявшись, я отряхнула тонкие зеленые листочки, которыми щедро оплакала меня ива, и отправилась на поиски Леголаса.

Сегодня праздник замер, собираясь с силами для последнего торжественного аккорда. Планировалась большая охота и заключительный пир. Радости почему-то не ощущалось, зато накатила такая глухая тоска, что хоть волком вой. Вот закончатся праздники и что мне делать? Чем здесь заняться? Я вдруг поняла, что уже несколько минут стою посередине парка и смотрю в одну точку. Вокруг раскинулись пышные клумбы, привольно разросшиеся флоксы, щедро распространяя вокруг себя сладкий ореховый аромат, сгибались под тяжестью обильно распустившихся соцветий-шаров, тут же неподалеку толпились высокие ромашки, а маленькие цветные гвоздики приветливо мигали из яркой сочной травы. Все дышало таким мирным знойным покоем, что чувства внутри меня казались яростным штормом, грозящим смести все вокруг, дай им волю. Я рассеянно посмотрела на свои руки, неосознанно комкающие подол платья, и осторожно разжала их. Беспомощно оглянувшись, я попыталась понять, куда же идти дальше. Ноги сами повели вперед, туда, где дорожки заканчивались, превращаясь в одинокую тропинку, петляющую между стволов. Я не знаю, что влекло меня туда, возможно, желание спрятаться куда-то, где меня никто никогда не найдет…

Я наткнулась на Глиннаэля внезапно. Только что я шла по заброшенному парку одна, и вот он — сидит прямо передо мной под деревом. Он вскинул голову на шорох, и искорки неподдельной радости заплясали в его глазах. Я вымученно улыбнулась, присаживаясь рядом на ствол, по которому эльф приглашающе похлопал рукой.

— Как вчера прошел праздник? — он пытался заглянуть мне в глаза, но я упорно отводила взгляд. — Кажется, ты обиделась на то, что меня вчера не было? Мне надо было отлучиться.

— Все хорошо, правда, — я тонко вздохнула, пытаясь не зареветь от жалости к самой себе. — Устала уже от этих праздников.

— Понимаю, — серьезно произнес Глиннаэль. Тяжелая капля не смогла удержаться и упала мне на руку, рассыпаясь крошечными брызгами. Эльф встревоженно протянул свою руку, поворачивая меня за подбородок и заставляя наконец посмотреть в его глаза. Тревога, отражавшаяся в них, искренняя тревога за меня сломала все так тщательно выстраиваемые плотины самоконтроля, и я не выдержала, кривя рот в горьком рыдании и тут же закрывая его руками, пытаясь отвернуться, вырваться. Но Глиннаэль не отпускал меня, положив обе руки на плечи и крепко прижав к себе. Я спряталась на его груди, разом почувствовав себя маленькой девочкой, которую пришел спасать кто-то большой и сильный. И сейчас все тревоги казались пустыми и надуманными, а вот это: его руки, которые гладили мою спину, его голос, шептавший что-то успокаивающее, его запах, заполнивший легкие, — вот это все было настоящим. И мне хотелось, чтобы это мгновение не кончалось как можно дольше.

Но истерика постепенно сошла на нет, оставляя после себя легкую головную боль и полное опустошение в придачу к стыду от того, как я себя только что вела. Я смущенно попыталась отодвинуться, и Глиннаэль мягко отстранился, продолжая, однако, держать одну руку на моем плече. Прерывистое икающее дыхание постепенно выравнивалось. Эльф молча протянул мне фляжку, из которой я отпила воды, стуча по горлышку зубами. Наконец мне удалось полностью взять себя в руки, но начать разговор пока не получалось.

— Может, расскажешь, что все-таки тебя так расстроило? — осторожно подал голос мужчина. Я прерывисто вздохнула, неопределенно пожав плечами. — Это действительно что-то серьезное, — утвердительно продолжил он. — Если поделишься, станет легче.

— Я очень сильно обидела Леголаса, — решилась наконец ответить. — Боюсь, он меня теперь не простит.

— Если дело только в этом, то и переживать не стоило! — облегченно воскликнул Глиннаэль, разворачивая меня к себе и слегка сжимая плечи. — Принц — самое отходчивое и незлопамятное существо из всех, кого я когда-либо встречал! Если он меня простил, то на тебя и подавно обижаться не будет!

— Едва ли ты натворил то же, что и я, — скептически хмыкнула я, немного приободрившись после слов бывшего возницы.

— Что ж, могу сказать тебе то же самое, — ухмыльнулся в ответ эльф. — Я женился на его избраннице.

— Ты что?! — я чуть не свалилась с бревна. — Ты как?! Нет, подожди, я не понимаю…

— Я женился на той, в кого влюбился мой лучший друг, — уже серьезно сказал Глиннаэль. Он отвернулся, но я успела заметить, как глаза его подернулись печалью. — Возможно, отступи я тогда, она была бы жива… — мужчина тяжело вздохнул, замолчав на несколько мгновений. — Так вот, принц не только простил меня и гулял на нашей свадьбе. Он смог просить мне и ее смерть, — эльф поднялся и отошел на несколько шагов, положив покалеченную руку на светлый гладкий ствол. Я молчала, не зная, что можно сказать в таком случае, кроме банального «мне очень жаль». Плечи Глиннаэля дернулись, будто он горько усмехнулся своим мыслям, но в следующую минуту он уже повернулся ко мне с безмятежным выражением лица.

— Пойдем, отыщем Леголаса, и ты все ему объяснишь. Это он только первые пару часов в гневе страшен, а потом отходит и сам жалеет, что наговорил лишнего. Не удивлюсь, если он сейчас уже вовсю тебя разыскивает.

Глиннаэль протянул мне руку, помогая подняться с импровизированной скамейки, и потянул назад, ко дворцу. И действительно, первым, кого мы встретили у входа, оказался Гимли. Он добродушно усмехнулся, глядя на то, как я смущенно опустила голову, и покачал головой.

— Ну дева, ну огонь! — хмыкнул он, опираясь на неизменную секиру. — Дело-то, понятно, молодое да нехитрое. Ума много не требует. Ну я что, мне все равно... А Леголас тебя у твоих покоев ждет, уже битый час там стоит. Меня сюда отправил, сказать, что поговорить хочет.

— Иди, — шепнул Глиннаэль и, приветливо улыбнувшись гному, жестом пригласил его пройти в сторону кухонь. Удивительно, но или Гимли умеет находить язык с эльфами, или к нему тянутся только избранные, но Глиннэль явно занял прочное место среди его друзей. Вздохнув и пытаясь унять бешеный стук сердца, я обреченно пошла к себе. Отложить предстоящий разговор хотелось не меньше, чем побыстрее с ним покончить. Леголас действительно ждал меня у двери, бросив быстрый взгляд и открывая ее передо мной. Я тяжело вздохнула и прошла внутрь, думая о том, что сейчас услышу немало справедливых в общем-то упреков.

Но Леголас тихо прикрыл за собой дверь и прошел к окну, не спеша начать разговор. «Хочет, чтобы я начала просить прощения», — догадалась я, набирая в грудь побольше воздуха для длинного монолога.

— Прости меня, — я подавилась воздухом, закашлявшись и неверяще глядя в голубые глаза принца. — Да, прости, я был не прав. Я ведь знаю тебя давно, Аля, мог бы и догадаться, что ты не похожа на всех избранниц моего отца вместе взятых. Просто… Просто я был удивлен и…

— Это ты должен меня простить, — я с раздражением ощутила подступающие слезы. Нет, ну сегодня какой-то мокрый день, в самом деле! — Надо было сказать тебе сразу, а не прятаться по углам. Просто я… Просто мы…

— Ты не хочешь, чтобы об этом знали, — продолжил Леголас за меня. — Я понял это почти сразу, — тут он усмехнулся, — почти сразу, когда Гимли дал мне подзатыльник.

— Гимли дал что? — я невольно улыбнулась в ответ. — А как он достал до твоего затылка?

— А я на земле сидел, — Леголас так тепло посмотрел на меня, что показалось, будто в комнате стало светлее. — Траву ел.

— Траву? — я звонко рассмеялась, вспоминая рассказ о погоне за орками и Гимли, жующего травку. Жизнь снова налаживалась.

Жизнь пошла своим чередом. Как бы скучно это ни звучало, но так оно и было. Дни сменялись днями, не принося ни малейшего разнообразия. Праздники закончились, чему я втайне даже порадовалась. Гимли уехал в Эребор — а вот это меня огорчило. Он сказал, что должен лично привезти размеры новых ворот Гондора, да еще и рисунок к ним придумать, да проследить за ковкой, да самому ковать… В общем гном нас покинул к немалому, надо сказать, облегчению короля. Хотя я так и не поняла, чем он не доволен: он Гимли и видел-то у себя во дворце пару раз… Леголас пропадал в лесу, отбирая и отмечая молодые деревья, которые следовало перевезти в Гондор. Глиннаэль или был с ним, или занимался своими, одному ему известными делами. Женечка пропадала с Элемиром, даже дорогу ко мне забыв. А я… А что я? Я сиднем сидела у себя в покоях, потихоньку осваивая библиотеку Лихолесья, а ночи проводя у короля. Нет, я была более чем не против последнего, но вот первое уже навевало на меня скуку. Да, никогда бы не подумала, что книги могут мне наскучить. Вуаля! Это случилось! Хотелось выть и биться головой об стенку.

Мне нужно было чем-то заняться. Еще немного и я тихо тронусь в этом дворце, буду разговаривать сама с собой и раскачиваться из стороны в сторону. А что, стану местным привидением, начну эльфов пугать. Может, обо мне даже балладу напишут и будут пугать маленьких детей… Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Я тоненько вздохнула, глядя на желтеющий за окнами лес. Вот и осень наступала, скоро мой день рождения. Надо же, в прошлом году в это время я была в Ривенделле, пила с Гимли, пряталась от Глорфиндейла, подкалывала Женечку. Какая, оказывается, насыщенная у меня когда-то была жизнь! Вот бы вернуться туда…

Тихий робкий стук в дверь прервал мой приступ жалости к самой себе. В комнату вошла Женечка, заставив меня удивленно поднять брови. Женечка стучала в дверь?! Она присела в кресло напротив и потупила глаза, уставившись на свои руки, лежащие на коленях. Я даже чуть привстала, глядя эту немую покорность.

— Мне нужна твоя помощь, — чуть слышно прошептала девушка, отворачиваясь к молчавшему камину. Потом прерывисто вздохнула, наконец подняв на меня глаза. — Я боюсь, что Элемир меня не любит! — на этой фразе Женечка в отчаянии заломила руки.

— Почему ты так решила? — спросила я как можно мягче. Видно было, что девчушка действительно переживает.

— Он не хочет со мной… — тут она вспыхнула, как спелый помидор, и снова опустила глаза, — не хочет со мной… — Женечка запнулась и замолчала совсем.

— Не хочет с тобой спать? — договорила я за девушку. Она кивнула, зажмурившись, по щекам побежали ровные дорожки слез.

— Он, — всхлипнула Женечка, — он сказал… что я… что еще… Что я еще слишком молодая для этого! — она не выдержала и разрыдалась, пряча лицо в ладонях.

— Ну что ты, — я неловко погладила девушку по спине, — ну мало ли, во сколько, по их меркам, уже можно.

— Он сказал, что до свадьбы ничего не будет, — она начала икать.

— Ну вот, видишь, свадьба же будет, значит, все в порядке, — Женечка подняла на меня красные зареванные глаза.

— А свадьба не раньше чем через год! — она икнула и снова залилась слезами. — Целый год! Как он может столько ждать?! Я же не могу, а он может! Значит, не любит!

— Вот ты кадр! — я откинулась на спинку кресла. — Нет проблем, так мы их себе придумаем, да?

Девушка робко улыбнулась сквозь слезы, постепенно успокаиваясь. А затем вдруг выпрямилась и посмотрела на меня. Она изменилась за время, что прошло с момента нашего приезда. Стала по-другому держать голову, выпрямила спину, даже взгляд стал спокойным, а движения плавными. Советник Владыки смог сотворить чудо, превращая взъерошенного утенка в прекрасного лебедя. Конечно, до полного преображения еще было далеко, но начало уже положено, однозначно.

— Расскажи мне, как это, — попросила девушка, умоляюще заглядывая мне в глаза.

— Как «что»? — я уставилась на нее, в душе очень надеясь, что действительно не понимаю, о чем речь.

— Ну это самое, — для семнадцатилетней девушки она слишком уж смущалась, выбирая выражения. Или это тоже влияние Элемира?

— А ты разве не знаешь, откуда дети берутся? — настороженно проговорила я, склонив голову. Читать лекции о сексе мне как-то не улыбалось…

— Ну, — девушка порозовела, — в общих чертах да, но вот в подробностях… А вдруг Элемир разочаруется во мне?!

Ох уж эти влюбленные дети! Ну что мне прикажете, на пальцах ей все объяснять?! Идея озарила внезапно, поражая своей простотой и очевидностью.

— А сходи-ка ты в библиотеку, — подмигнула я, — там есть книга одна занимательная, по ней только дурак не сможет научиться.

— Читать? — девушка скривилась и снова начала было вянуть. — Я за последние два месяца столько книг прочла, сколько за всю жизнь не читала!

— Эта тебе точно понравится! — я многообещающе похлопала ее по руке.

* * *

— Смотри, эти каштаны и липы мы посадим в Седьмом кругу, рядом с Цитаделью, — Леголас с гордостью показал мне на молодые деревца, ютившиеся у корней своих старших товарищей. — Когда они зацветут, то аромат наполнит весь город сверху донизу.

— Хотелось бы на это посмотреть, — задумчиво улыбнулась я, смахнув желтый листик с плеча. Сегодня принц забрал меня из моего добровольного заточения в лес, чтобы показать плоды своих поисков. Саженцы были отобраны, но перевозить их планировали не раньше весны.

— Ты это обязательно увидишь! — пообещал Леголас. — Ведь отец наверняка захочет навестить меня в Итилиене.

— Да, захочет, — я сказала это чуть слышно, скорее себе под нос, но эльф меня расслышал. Он подошел, внимательно глядя на меня, и положил руку на плечо.

— Что-то не так? — он заставил посмотреть на себя. — Тебя… хм… кто-то обидел? — бедный мой друг, конечно, спросить, не обижает ли меня его отец, у него язык не поворачивался.

— Нет, что ты, — я почувствовала, как он расслабился. — Просто…

— Просто? — настаивал Леголас.

— Я чувствую себя здесь не на своем месте, — я зажмурилась и вздохнула. — Понимаешь, как будто я не должна здесь быть. Словно меня что-то ждет впереди, ждет давно и терпеливо… В общем не знаю, — я окончательно запуталась и смутилась, качая головой. Леголас некоторое время молчал, глядя прямо перед собой. Затем, словно решившись на что-то, он легко улыбнулся.

— Ты поедешь со мной в Итилиен, — твердо произнес он. — Мы уезжаем через несколько дней. Успеешь собраться?

— Ты заберешь меня с собой? — меня охватил детский восторг. Будто жизнь снова заискрилась яркими красками.

— Только если ты не возражаешь, — улыбнулся в ответ принц.

— Возражаю?! — я подпрыгнула не месте и обняла Леголаса. — Да это же самая лучшая новость за последние недели! Только… — я отстранилась от эльфа, — только ты мне выделишь там малюсенький домик?

— Да хоть дворец, — рассмеялся принц, — сама выберешь, где его поставить!

— Спасибо, — я счастливо вздохнула, снова обнимая Леголаса. Он осторожно и робко погладил мое плечо.

— Всегда рад помочь, — прошептал он.

— Простите, если помешал, — я отпрянула от Леголаса, оборачиваясь на звук голоса. Глиннаэль стоял неподалеку и смущенным совсем не выглядел.

— Я еду в Итилиен! — я обрадовалась эльфу, которого давно не видела. Но почему-то при этом хотелось оправдаться перед ним, будто мы с Леголасом только что делали что-то неправильное.

— Да? — четко очерченная бровь изогнулась в удивлении. — И когда?

— Через несколько дней, — Леголас подошел к Глиннаэлю. — Ты ведь едешь с нами?

— А стоит? — Глиннаэль пристально посмотрел на меня, и на миг мне показалось, что я тону в этих искрящихся омутах.

— Необходимо, — твердо заявил Леголас, перехватив его взгляд и подмигивая мне.

— Я, наверное, пойду, — мне почему-то стало не по себе. Какое-то жжение разлилось внутри, сворачиваясь в тугой клубок. А ведь мне еще надо было поговорить с королем…

* * *

Поговорить с Владыкой не получилось ни сегодня, ни завтра, ни на следующий день. Я намеренно оттягивала наш разговор, будто это могло что-то изменить. Но разве можно добровольно отказаться от него? Он был мой, весь от кончиков пальцев до острых ушей, пусть даже на время. Я лежала рядом и иногда даже не верила, что действительно нахожусь здесь. А когда он целовал меня, то все мысли вообще улетучивались из головы кроме обжигающего желания обладать и отдаваться…

Король стоял у стола спиной ко мне, и обжигающее пламя бросало багровые блики на его кожу. Длинные волосы едва касались ямочек на пояснице, и я тяжело вздохнула, вспоминая, что скоро лишу себя этого навсегда.

— Может быть, скажешь наконец, что тебя беспокоит в последнее время? — эльф повернулся ко мне, держа в руках бокалы, наполненные рубиновой жидкостью. — Думаешь, я не замечаю, как ты вздыхаешь и тайком смотришь на меня, будто пытаешься наглядеться впрок? — он подошел и сел рядом, протягивая бокал. Я приняла его, привычно коснувшись тонких пальцев. На ум почему-то пришел вечер в его шатре, когда такое простое прикосновение вызвало бурю эмоций.

— Аля? — Владыка напомнил о себе, и я вздрогнула, отводя глаза от его руки и встречаясь взглядом с ледяной глубиной. Вздохнув, как перед прыжком в прорубь, я выпалила:

— Я уезжаю в Итилиен с Леголасом, — ну вот, самое сложное произнесено. Я тревожно вглядывалась в лицо короля, пытаясь найти в его глазах хоть какие-нибудь эмоции. Он мягко улыбнулся, проводя кончиками пальцев по моей скуле и наклоняясь к лицу.

— Мне будет тебя не хватать, — тихо выдохнув в губы, прошептал король. Я с готовностью подалась вперед, принимая приглашение обсудить все позже…

— Как давно ты об этом узнал? — я удобно устроилась на плоском животе, щекоча носом пупок.

— В тот же день, как ты поговорила с Леголасом, — рука эльфа лениво перебирала мои волосы. Я возмущенно подняла голову:

— И ты молчал все это время?!

— Ждал, когда ты наберешься смелости и скажешь сама, — я вернула голову назад, прикусив кожу на животе. Мужчина дернулся, непроизвольно сжав руку и потянув меня за волосы.

— Лучше расстаться сейчас, чем ждать, когда у тебя появится новое увлечение, — я нежно подула на место укуса, пряча глаза. — Это было бы слишком тяжело.

— Тяжелее, чем сейчас? — тихо спросил король, притягивая к себе и пытливо заглядывая в глаза.

— Не знаю, — честно сказала я. — Но мне кажется, что это правильно.

— Я так не считаю, — он обнял меня, зарываясь лицом в волосы и шумно втягивая воздух. — Но и отговаривать тебя не стану.

— Спасибо, — я зажмурилась, сглотнув тяжелый горький комок, застрявший в горле, и прижалась к королю, обхватив руками его торс. Мы молчали, думая каждый о своем, пока я не провалилась в глубокий сон.

Мы попрощались там, где никто не мог нам помешать. Последняя ночь перед отъездом заставила меня всерьез засомневаться в готовности Трандуила отпустить меня. Такого у нас еще никогда не было. И больше уже не будет. Странные мы существа, женщины. Сами уходим, сами же потом жалеем. Да, мы несомненно увидимся, может, и не раз, но… Кажется, я слишком много об этом думаю и даже начинаю сомневаться. Рассвет уже прокрался в комнату, окрашивая все вокруг в серые тона. Грудь еще тяжело вздымалась, а руки легко подрагивали. Через несколько часов мы должны были отправляться. Все вещи давно собраны, поэтому пока можно было не спешить. В запасе оставались еще пара десятков минут, которые можно было провести здесь, в большой постели рядом с мужчиной, напомнившим мне, что жизнь продолжается. Надо же, а ведь он первый, с кем у меня было что-то после случившегося с мужем. Я прикрыла глаза, чувствуя, как меня охватывает слабость и нега.

— Тебе пора, — тихо прошептал Трандуил, легонько целуя меня в макушку. Я вздрогнула, выныривая из мимолетного сна. Не такой уж он оказался и мимолетный: на улице уже совсем рассвело, птицы яростно гомонили прямо под окном, перепрыгивая с кедровых веток. Кедр и фиалка. Теперь этот запах всегда будет ассоциироваться у меня с королем Лихолесья. Я неохотно выбралась из теплых объятий, натягивая платье, приводя в порядок волосы. Повернулась, чтобы взглянуть на него напоследок, запомнить таким, каким больше не увижу. Серебристые волосы, такие мягкие на ощупь, разметались по подушке. Светлые глаза пытливо смотрели на меня, будто ожидая чего-то. Гладкая кожа слегка мерцала, переливаясь в восходящих лучах солнца, длинное гибкое тело, едва прикрытое покрывалом, так и манило к нему прикоснуться. Я прерывисто вздохнула, проглатывая застывший в горле комок.

— Прощай, — отвернувшись, я стиснула зубы, лишь бы не разреветься прямо здесь и сейчас. Нет, я поплачу потом, ведь чувства, которые пробудил во мне Трандуил, не пройдут так быстро. Да и по прошествии времени они останутся, тлея где-то в самом далеком уголке.

— Подожди, — голос прозвучал тревожно и… просяще? Не веря своим ушам, я обернулась, встречаясь взглядом с бушующим ледяным океаном. Всхлипнув, я сорвалась с места, падая на кровать и целуя, целуя, целуя. До боли в губах, размазывая слезы, задыхаясь. Руки лихорадочно блуждали по телу, сминая, оставляя красные пятна. Он крепко прижимал меня, придавливая привычной тяжестью, и я с радостью уступала ей, слепо ища губы, кусая их и вздрагивая от ответных укусов. Это сумасшествие закончилось так же внезапно, как и началось, оставив после себя легкое головокружение. И внезапно стало так легко, что я улыбнулась Владыке. Да, теперь мы точно попрощались.

* * *

На этот раз повозок мы не брали, ограничившись небольшой поклажей, притороченной к седлам. Меня неумолимо клонило в сон, сказывалась бессонная ночь, при воспоминании которой я теперь улыбалась с легкой грустью. Словно король забрал с собой все тревоги и тяжесть, что лежали на сердце. Поминутно клюя носом и роняя голову на грудь, я едва ли прислушивалась к Леголасу и Глиннаэлю, ехавшим чуть впереди. Наш отряд состоял из сорока эльфов: часть собиралась остаться в городе на зиму, ознакомиться с предстоящими работами, подготовить землю к высадке и посеву. Остальные же ехали дальше, в Итилиен — соорудить временные постройки, приготовить припасы. Зима в Гондоре была намного мягче суровых Лихолесских морозов, поэтому особых трудностей не предвиделось.

— Аля! — веселый голос закричал мне прямо на ухо, заставляя испуганно вздернуться и поднять голову. Смеющиеся серые глаза застыли напротив. Все давно спешились, располагаясь на ночлег, и только я продолжала восседать на своей лошади, как всадник без головы. Протерев глаза, я слезла на землю, зевая во весь рот. — Ты что, за весь день так и не выспалась? — Глиннаэль весело подмигнул, приглашающе кивая мне следовать к костру. Я сладко потянулась, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. У огня уже вольготно развалился Леголас, согнув одну ногу в колене и немигающим взглядом следя за пламенем. Я буквально рухнула рядом, напоминая самой себе мешок с картошкой, а не вполне себе молодую барышню. Глиннаэль присел рядом, потянулся за палкой, переворошил угли. Есть не хотелось, говорить тоже, так мы и сидели у костра, занятые своими мыслями. Мои плавно разбегались, я даже не заметила, как начала дремать, свернувшись калачиком рядом с Леголасом. Чья-то заботливая рука укрыла меня одеялом, и я, пригревшись, наконец заснула.

И все-таки каждое мое путешествие совершенно не похоже на предыдущие. Вот сейчас вроде и дорога та же, и с эльфами этими я ездила, правда, с каждым по отдельности, но все же. У меня было такое ощущение, что мне снова шестнадцать лет. Мы дурачились, обгоняя друг друга, Глиннаэль и Леголас поочередно устраивали шутливые соревнования: кто ловчее держится в седле, кто лучше и метче стреляет. Причем сопровождались такие турниры подколами и подначками. То Леголас хлопнет по крупу коня Глиннаэля и тот уже мчится по полю, взбрыкивая и поводя тяжелым крупом, то Глиннаэль ослабит тетиву лука, передавая его принцу перед тем, как стрелять, а потом ехидно комментирует прославленную меткость… Надо отметить, что эти забавы никак не сказывались на скорости передвижения и Андуин показался перед нами на четвертые сутки, даже быстрее, чем когда мы ехали с королем.

Мы не задерживались здесь. Заметно похолодало, по утрам изо рта вырывались облачка пара, морозный воздух щекотал нос, а пожухлая трава хрустела инеем под ногами коней. Я смотрела на реку, не узнавая ее. Таинственная, прозрачная, величественная — куда это все делось? Андуин нес мутно-оранжевые воды к югу, обнажая дно в том месте, где прятался брод. Холодные порывы ветра смазывали коричневую гладь, покрывая ее мелкой рябью. Камыш печально шумел сухостоем по берегам. «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды», — вздохнуло в голове. Я отвела взгляд от воды, глядя прямо перед собой. Туда, где начинались бескрайние степи Рохана.

Степь молчала, сурово глядя на нас. Птицы давно улетели или попрятались в высокой траве, не имея ни малейшего желания высовывать клюв на холод. Ветер здесь царил повсюду, поднимая полы плащей, шелестя высохшей травой. Солнце еще дарило свое тепло, изредка выглядывая из-под серых облаков, стремительно мчавшихся по небу. Я поежилась, мрачно думая, что именно из-за таких дней я вскоре совсем перестану любить походы… Мы растянулись вереницей по дороге, я пыталась представить наш сегодняшний ночлег, и становилось как-то совсем некстати тоскливо. Вспоминалась жарко натопленная комната, большая кровать, укрытая тяжелым шелковым покрывалом, изучающий взгляд из-под полуопущенных густых ресниц… Нет, ну, а что, я же не железная! Все равно вспоминается, что уж тут лукавить… Я шмыгнула носом, чувствуя, что насморка мне не миновать. Солнце окончательно скрылось, начал накрапывать мелкий моросящий дождик, стало пасмурно. Леголас, ехавший впереди, что-то сказал Глиннаэлю, и тот поспешил в конец вереницы. Принц подъехал ко мне, заглядывая под капюшон. Я подняла на него покрасневшие глаза: точно, заболеваю. Чувствую, как начинает колотить мелкая дрожь. С чего бы это? Действительно, с чего: как будто это кто-то другой уже пятый день ночует на холодной земле и трясется под дождем…

— Ты как? — Леголас тревожно посмотрел на меня, сжимая ледяные руки в ладонях. — Скоро будет привал, немножко потерпи.

Я снова шмыгнула, попытавшись улыбнуться. Меня била мелкая дрожь, но я пыталась сдержать ее, стараясь расслабиться. Я просто замерзла. Сейчас отогреюсь, и все будет хорошо. Сейчас доедем до лагеря, эльфы ведь наверняка его уже разбили. Я слезу с лошади и сяду у костра, возьму горячую кружку с травяным настоем из рук Глиннаэля. Он почему-то выглядит обеспокоенным, странно, вроде бы ничего страшного не произошло. Вот только голоса слышатся как сквозь вату, а голова кажется такой тяжелой, что ее просто невозможно держать. Да и зачем? Я сейчас прикрою глаза и немножечко так посижу. Вот чуть-чуть и все пройдет. Чуть-чуть…

Я проснулась, открывая глаза и пытаясь понять, когда именно я успела заснуть. Конец вечера был абсолютно размыт, и последнее, что я помнила более-менее внятно, — обеспокоенное лицо Леголаса. В палатке было темно, лишь дождь тихо шуршал по ткани. Снаружи капало и хлюпало, фыркали лошади. Мне же было тепло и уютно, словно я лежала в коконе. Я осторожно пошевелилась и замерла, ощущая чужое присутствие за спиной. Кто-то из эльфов лежал позади меня, прижимая к себе и согревая жаром своего тела. Я опустила взгляд вниз, рассматривая длинные тонкие пальцы с идеальной формы ногтями. Личность желающего поработать индивидуальной грелкой установить по руке не удалось, но ворочаться и будить спящего мужчину я не хотела. Ветер все-таки нашел лазейку, легонько шевеля волосы на затылке и принося одуряющий аромат полыни. Глиннаэль. Я расплылась в улыбке, устраиваясь поудобнее, и осторожно накрыла его ладонь своей. Потихоньку снова навалился сон, унося с собой все тревоги и заботы минувшего дня.

Когда я снова проснулась, Глиннаэля рядом уже не было и ничто не напоминало мне о его присутствии. Разве что легкий запах пижмы на полуденном солнце. Зевнув, я вышла из палатки, лениво наблюдая за эльфами, собирающими лагерь и готовящими завтрак. Завидев меня, подошел Леголас, удовлетворенно разглядывая мое лицо.

— Тебе лучше, — наконец кивнул он, довольный осмотром. — Ну и напугала ты нас вчера, когда свалилась прямо с кружкой без сознания. У тебя был жар.

— Жар? — я удивленно смотрела на эльфа. — Странно, я не помню.

— Мы волновались за тебя, тебя трясло, — Леголас нахмурился, — ты была такая ледяная, ничто не могло согреть тебя. Тогда Глиннаэль предложил лечь рядом, чтобы обогреть своим теплом. Странно, но это помогло.

— Думаю, мне следует поблагодарить его, — я поискала друга глазами. Он кивнул мне, ласково улыбнувшись, подтягивая подпругу на коне, и на душе сразу стало тепло, будто солнышко лизнуло легким лучиком.

* * *

Рохан остался позади, как и его мрачные засыпающие степи. Всю дорогу в спину дул пронзительный ветер, будто степь выдувала нас, мешающих ей погрузиться в долгожданный сон. Миновав горный перевал, мы будто очутились в другом мире: здесь царила мягкая осень, с ярко-синего прозрачного неба смотрело на нас еще теплое солнце. Золотые и багряные деревья приветливо шелестели листьями. На полях, давно убранных, важно вышагивали вороны. Наш отряд заметно ободрился, подгоняя уставших лошадей. Почти две недели в пути подходили к концу. Я радостно вглядывалась вперед, желая поскорее разглядеть Минас Тирит. Белый город встретил нас шумными криками торговцев, многоголосой толпой на узких улочках и звонким криками детей. Мы медленно ехали по мощеным дорогам, улыбаясь и кивая на многочисленные приветствия. Леголаса хорошо запомнили в городе, несколько человек вызвались проводить нас к Боромиру. Арагорн сейчас был в Лоссарнахе, собирался вернуться к завтрашнему утру.

Дом Боромира находился неподалеку от Цитадели, совсем рядом с нашим с Женечкой домиком. Надо же, а я уже и забыла, что у нас тут есть недвижимость… В большом внутреннем дворе нас уже ждал сам хозяин, широко улыбаясь.

— Когда прибежали мальчишки, крича, что вернулся белый эльф, я решил, что они меня разыгрывают! — воскликнул, смеясь, воин, крепко сжимая Леголаса в объятиях. — Не ждал вас так скоро! — тут он увидел меня, и его улыбка стала еще шире, хотя, казалось бы, дальше некуда.

— Аля! Вот уж кого точно не ожидал увидеть! — он взял мою руку в широкие ладони и осторожно ее сжал. — Не понравилось в Лихолесье? — Боромир лукаво подмигнул. — А я говорил, что в Гондоре веселее.

Я остановилась в своем доме, благо, слуги поддерживали его в чистоте все это время, следуя приказу короля Арагорна. Вместе со мной разместились Глиннаэль и несколько эльфов. Леголас предпочел остаться у Боромира, остальные нашли себе комнаты в трактире неподалеку. Вечером в большой зале дома бывшего Наместника устроили веселую пирушку. Назвать это как-нибудь по-другому язык не поворачивался. Мы шумели и пели, плясали на столах и снова пели, громко хохотали, вспоминая самые мрачные моменты нашего похода, и пили-пили-пили. То и дело я ловила на себе удивленные взгляды Глиннаэля: он видел меня разной, но, кажется, сегодня я предстала перед ним по-новому. Не знаю, в его взгляде я читала веселое недоумение. Хотя он просто не видел, как я танцую на столе, — наверное, из-за этого изумился.

Песни стали принимать более фривольный характер, а из трактира по просьбе Боромира заглянули на огонек несколько девиц явно не скромного поведения. Охмелевшие эльфы повели себя как настоящие мужчины: если перед тобой враг, то надо его победить! Чем они и занялись с энтузиазмом, подливая хихикающим девушкам вина и решительно сжимая их за талию и бедра. Чтобы враг не убежал, как я поняла. Боромир делал мне недвусмысленные знаки, кривя лицо и дергая головой. Глиннаэль не выдержал и спросил шепотом:

— У Боромира какая-то травма после войны? Он дергается, будто у него что-то защемило в шее. Может, ему помочь?

Я фыркнула в ответ на искреннюю заботу, звучавшую в голосе эльфа, и покачала головой.

— Не надо, я сама попробую, — кивнув Боромиру, я вышла на улицу, присаживаясь на резную скамейку у входа. Воин не заставил себя долго ждать, опускаясь рядом. Ночь была тихая, бесчисленные звезды сияли на черном небе, изредка пролетала ночная птица. Шум от нашего праздника глухо долетал сквозь прикрытые ставни, в остальных домах давно спали. Боромир достал кисет с табаком, трубку и принялся сосредоточенно набивать ее, шумно сопя. Я молчала, ожидая, когда он начнет говорить. Но он смущался чего-то, нервно пытаясь поджечь трубку. Наконец она задымилась, и гондорец глубоко затянулся, выпуская облако ароматного дыма.

— Я помню, что говорил тебе несколько месяцев назад, — смущенно, будто через силу, начал он. — О своих чувствах и о том, что буду всегда рад тебя видеть… Нет, ты не думай, я действительно очень рад! Вот только…

— Я приехала раньше не из-за тебя, — кажется, я начала понимать причину смущения воина. Он даже не пытался сдержать облегченный вздох. — Я просто поняла, что там мне не место. Мы уедем в Итилиен, как только Леголас поговорит с Арагорном.

— А я уж было решил… — проговорил Боромир, качая головой. — Мне ведь отец невесту нашел. Красивая, из достойной семьи, послушная, — он помолчал. — Я согласился, дева станет хорошей женой. Свадьба назначена на следующий год, на весну. Вместе со свадьбой Фарамира. Вместе сыграем.

— Но это же замечательно! — я улыбнулась, искренне радуясь за друга. У меня будто камень упал с души и стало легко-легко, даже петь захотелось. — Пойдем, споем что-нибудь веселое!

Боромир поднялся, протягивая руку, и потянул меня внутрь, в жарко натопленный гомонящий зал.

Как ни пытались мы убежать от осени, она все-таки догнала нас, шелестя тихим дождем, обволакивая непередаваемым густым ароматом влажной земли. Это была моя погода, мое время. Я часами бродила по лесу, знакомясь с ним, запоминая. В Итилиене мы жили уже вторую неделю, расположившись в пещерах гондорских следопытов, которую отдали нам воины. Они давно покинули наблюдательный пост, ведь границы Мордора стали безопасны и пустынны. Пещеры оказались большими, с множеством переходов и небольших комнат. В просторной зале у входа можно было сидеть часами, наблюдая за искрящимся водопадом, подсвеченным солнцем. Всегда разная, водная завеса завораживала, а к мерному гулу падающей воды мы привыкли почти сразу.

Однако эльфы тяготились пещерами, так не похожими на воздушные галереи дворца лесного Владыки, и потому спешили построить временные убежища в лесу. А ведь он здесь был волшебным! Молодым, ясным, доверчивым. Будто и не томился вовсе десятилетиями под тенью Мордора. Деревья просто стряхнули с себя мрачные оковы и потянулись ввысь, радостно встречая вернувшихся птиц и зверей. Я не могла налюбоваться на него, так напоминавшего светловолосого юношу, непокорного и своенравного, но очень сильного. Совсем не похожего на лихолесские чащи… Да, тот лес был величественен и суров, во многом строг, но невыразимо прекрасен. Он таил в себе множество опасностей, но также открывался неожиданными уютными полянками и звонкими ручьями. Итилиен, напротив, раскрывался сразу, со всеми своими неглубокими оврагами и яркими болотцами, словно говоря: вот он я, такой, какой есть.

Наверное, здесь я смогла бы наконец найти свой уголок. По вечерам буду писать мемуары, попивая темное густое вино, днем возиться в саду, а по утрам забираться повыше и любоваться восходом… Вот только до собственного дома еще далеко, да и не является он самым важным среди всего, что предстояло сделать эльфам до наступления зимы. Правда, это время года здесь выгодно отличалось от зимы в том же Лихолесье. Снега и морозов в этих краях не было, зато наступал сезон дождей. Два месяца сидеть в пещерах и смотреть на дождь — сомнительное удовольствие, так что я спешила помочь как могла. Конечно, ни рубить, ни строить я не умела, зато могла готовить на всех во временном лагере, который эльфы разбили неподалеку от Окна Заката.

Чувствовалось, что это не обычный лагерь на одну ночь. Палатки стояли те же, но появились навесы для дров, несколько столов и лавочек, которые друзья назвали "наспех сколоченными", а я бы от таких у себя дома не отказалась. Из Гондора прибыли несколько обозов с предметами первой необходимости, а с ними приехали люди, пожелавшие поселиться здесь. Фарамир и Эовин оставались в Гондоре до весны: пока они не поженятся, жить вместе не смогут, потому роханская дева квартировала при госпитале, постигая науку врачевания, а воин проводил немало времени с королем и братом.

Повозки я увидела, когда они уже въезжали в лагерь, шелестя высокими папоротниками. Если честно, людям я обрадовалась: теперь было с кем поговорить, пока мои эльфы заняты возведением домов. Хотя и почти сразу поняла, как отвыкла от людского общества. Боромир был не в счет, к нему я давно привыкла. Но несколько месяцев в обществе эльфов заставили меня посмотреть на людей по-другому. Прежде всего они были громкими. Такими громкими, что у меня первое время уши закладывало от их криков и смеха. Высокие, сероглазые, они внушали робость, которая быстро рассеивалась, стоило людям заговорить. Почти все они были из сел, раскинувшихся у стен Минас Тирита, простые и работящие, потерявшие в войне все и нашедшие в себе силы заново начать жить. Они привезли с собой целые семьи невзирая на то, что жить им пока было негде. Свое временное поселение люди поставили рядом, но с эльфийским лагерем смешиваться не посмели. На высоких прекрасных эльдар они взирали с боязливым восхищением, смущаясь и робея перед ними.

Ночные птицы громко кричали в густых зарослях, окружавших поляну. У костров тихо переговаривались эльфы, изредка кто-то начинал петь. В стороне, меж высоких стволов мелькали огни — лагерь людей. Оттуда доносилась громкая музыка, хлопки в ладоши и смех. За день все устали, но люди, прибывшие только сегодня, устроили праздник, знаменуя начало новой жизни. Леголас с улыбкой смотрел в их сторону, потом не выдержал и покачал головой:

— Они наверняка считают нас скучными, — хмыкнул он, — то-то удивятся, когда мы устроим праздник Осеннего равноденствия.

Сидящий рядом Глиннаэль усмехнулся, подмигнув мне.

— Затянем заунывные песни и будем исполнять торжественные танцы, — он вытянул лицо, придавая ему серьезное выражение. Леголас поддержал его, и они принялись раскачиваться в такт мычанию, издаваемому Глиннаэлем. В этот момент кусты перед нами зашевелились и к костру подошла женщина, смущаясь и держа в руках большой кувшин. Друзья застыли, с пресными лицами глядя на нее, Глиннаэль продолжал тихо гудеть непонятную заунывную мелодию. Женщина смутилась еще больше, бросая на меня меня взгляд утопающего.

— Приветствуем тебя, — я улыбнулась, всеми силами стараясь не расхохотаться в голос и не обидеть женщину, которая приняла бы это на свой счет. — Присаживайся. Меня зовут Аля, это Леголас и Глиннаэль, — эльфы поочередно чопорно кивнули.

— М-магда, — пролепетала женщина, протягивая нам кувшин, — это вам, угощайтесь, — стоило мне принять сосуд из ее рук, как женщина с поспешностью, удивительной для ее телосложения, скрылась в высоких зарослях папоротника. Некоторое время мы молча смотрели в темноту, а затем не удержались и громко расхохотались. Похрюкивая и подвывая от смеха, я нашла наконец в себе силы открыть крышку кувшина. Удовлетворенная улыбка расплылась по лицу, и я молча передала его Глиннаэлю. Тот, вытирая слезы, поднес сосуд к лицу, вздохнул, чуть сморщился и передал кувшин Леголасу. Принц, явно заинтересованный нашими действиями, с готовностью вдохнул запах содержимого и хекнул. Мы перевели друг на друга сверкающие взгляды и одновременно произнесли:

— Самогон! — и с некоторой опаской покосились на кувшин.

— Завтра работы много, — проговорил Глиннаэль.

— Надо написать несколько посланий в Гондор и Лихолесье, — с тоской протянул Леголас.

— И есть готовить, — я медленно потянулась к стаканам, — там Минир с Таэном кроликов принесли, я им рагу обещала.

— А я собирался завтра начать рубить тростник на крыши, — Глиннаэль споро нарезал копченое мясо.

— Потом поговорить с главой из лагеря людей... — продолжал гнуть свое Леголас, разливая содержимое кувшина. Мы снова переглянулись и прыснули, тихо соприкоснувшись стенками стаканов.

— За людей!

— За людей и их умелые руки!

— За людей и мой день рождения! — брякнула я и тут же зажмурилась. Ну не хотела я говорить об этом, все равно праздник устраивать смысла нет. А вот эльфы явно так не считали, укоризненно сверля меня взглядами.

— Ну простите, — я вдруг почувствовала себя ужасно виноватой, — я не думала, что это так уж важно.

— Важно, — отрезал Глиннаэль, раздраженно отбрасывая волосы со лба, — мы бы подготовились, подарки сделали.

— А вот об этом я не подумала, — я огорченно покачала головой, — от подарков я бы не отказалась, — подмигнула, — да и ладно, переживу, главное, что вы рядом.

Эльфы синхронно покачали головами, переглянулись, но промолчали. Больше мы к этой теме не возвращались, тихо-мирно отдав должное напитку Магды, который оказался на удивление приятным.

— Надо бы узнать рецепт, — я, потягиваясь, щурилась на солнце, редкое в эти дни. Леголас тяжело вздыхал, сидя за столом под раскидистым уксусным деревом, с неприязнью глядя на разложенную бумагу и писчие принадлежности. Глиннаэль уже ушел к реке, рубить тростник.

— Да, думаю, Гимли понравится, — согласился принц, вертя в руке перо. Наконец он собрался с мыслями и принялся быстро писать, украшая желтоватую бумагу красивым убористым почерком. Я завистливо вздохнула: писать на синдарине я не умею. Или умею, но не пробовала? Я с сомнением покосилась на стол, но решила оставить эксперименты на потом. Меня ждали кролики и готовка рагу.

Небо снова затянулось, но дождя пока не было. Я попробовала похлебку и удовлетворенно откинулась на скамейке, прислонившись к столу. Передо мной стояла большая корзина картошки, которую я собиралась сварить на гарнир к мясу. В лагере было тихо, почти все эльфы работали неподалеку в лесу. Сбоку шумно переговаривались люди, стуча молотками. Кричали дети, точили лясы женщины. Я привыкла слушать лес, и теперь эта какофония звуков резала слух. Обернувшись на шорох, я повернулась, улыбкой приветствуя Магду, — та оглянулась и, убедившись в том, что я одна, смело подошла. На вид ей было около сорока пяти — пятидесяти лет, волосы едва тронула седина, смешливые морщинки паутинкой разбегались от лучистых серых глаз. Простое темно-синее платье ладно сидело на пышной фигуре, полные руки теребили подол.

— Я надеюсь, что не помешала? — она робко присела рядом, глядя на дымящуюся похлебку. — Мне показалось удивительным, что привело тебя сюда, да еще и в компании эльфов, — Магда с любопытством смотрела на меня.

— О, это очень долгая история, — я улыбнулась — женщина располагала к себе с первого взгляда.

— А я никуда не спешу, — она подмигнула, взяла в руку картошку, один из маленьких изящных ножей, которыми меня снабдили эльфы, и принялась ловко ее чистить, закидывая в чан с водой. Подкупленная ее простотой, я с удовольствием завела рассказ о своих приключениях. Магда слушала, не перебивая, изредка охая от страха или удивления или посмеиваясь над некоторыми моментами.

— Я тоже была на коронации, — мечтательно протянула Магда, — король и королева так прекрасны! До сих пор не верится, что все беды позади, — она тихо вздохнула. Я внимательно посмотрела на ее обветренное загорелое лицо. Она замолчала, вздохнув, быстро промокнула выступившие слезы и попыталась улыбнуться. — Муж погиб при осаде Осгилиата, — Магда горько всхлипнула, — а детки... детки сгорели в нашем доме близ Лоссарнаха. Я никак не могла им помочь, — женщина смотрела прямо перед собой, а в глазах ее полыхало пламя давнего пожара. Я не знала, что говорить, тупо глядя на картошку в своих руках. Что значат мои беды по сравнению с ее горем? Наконец Магда взяла себя в руки и улыбнулась сквозь слезы.

— Все случилось так давно... все равно не могу спокойно говорить об этом, — в голосе явно сквозила вина. Я лишь покачала головой. Вдвоем мы подняли тяжелый котел и подвесили его над огнем. День подходил к концу, вскоре должны были вернуться эльфы, и Магда поспешила к себе, не в силах пока преодолеть благоговейный страх перед эльдар. Я проводила ее взглядом, чувствуя, как становится тепло на сердце. Мне вдруг показалось, что я наконец нашла настоящую подругу...

* * *

— Подождите, да подождите же! — хохоча, я неслась по лесу за эльфами, мелькавшими между стволами деревьев. Теплый ветер хлестал по щекам, я едва успевала убирать лианы, свисавшие с веток, держа платье, боясь в любой момент запутаться и свалиться. Наконец эльфы остановились, появляясь с двух сторон одновременно. Они совсем не выглядели запыхавшимися, хотя я к своему удивлению тоже не особо выдохлась. Заговорщически переглянувшись, они потянули меня за руки, вытягивая на небольшую полянку. Я не удержалась и ахнула, мне показалось, будто я попала в свою собственную сказку! Огромное дерево терялось где-то в облаках, своей кроной закрывая всю поляну. Зеленые звездочки плюща вились по стволу, изумрудная трава мягким ковром стелилась под ногами. На границе света и бархатной тьмы, отбрасываемой густыми ветвями, сплетались заросли барбариса и можжевельника. Но даже не это восхитило меня больше всего: внизу, в переплетении могучих корней ютился маленький бревенчатый домик. Светло-зеленый, едва начавший подсыхать тростник укрывал его крышу. Окна зияли пустыми проемами, а дверь пока отсутствовала, но это было не важно. Это был дом, мой настоящий дом! Я посмотрела на друзей сквозь слезы.

— Можно? — получилось робко и нерешительно. Они кивнули, тихо ступая следом. Я осторожно зашла внутрь, вдыхая запах свежей древесины. Пол был земляным, тщательно утрамбованным. Большая комната вплотную прилегала к стволу, который служил ей одной из стен. Корни переплетались, образуя еще одну стенку, формирующую арочный проход во вторую комнату. Она получилась округлой, очень уютной, с двумя окошками. Я повернулась к друзьям, не в силах сдержать слезы.

— Ставни и дверь скоро доделают, — неправильно истолковав мои слезы, обеспокоенно проговорил Леголас.

— А камин я сложу в ближайшее время, — поспешил добавить Глиннаэль. Я покачала головой: как же я их люблю!

— Спасибо! — я не удержалась и разревелась, бросаясь им на шею. Они смущенно положили свои руки мне на плечи, осторожно поглаживая. Вдоволь наревевшись и хлюпая носом, улыбнулась: — Что бы я без вас делала?!

— Это еще не все, — успокоившись, что мне понравилось, друзья заметно расслабились. Мы вышли на улицу, где, как оказалось, стоял маленький столик и две лавочки, до поры до времени прятавшиеся за углом домика. Там уже был накрыт стол на троих, а в большом кувшине величаво склоняли головки белоснежные водяные лилии.

— С днем рождения!

Маленькое поселение, затерянное в густых влажных лесах Итилиена, постепенно расширялось, обрастая новыми домами на земле и в воздухе. Эльфийские жилища расположились высоко в переплетении ветвей, подвесные мостики предусмотрительно тянулись от одного дома к другому. Стук молотков продолжал глухо звучать даже сквозь шум непрерывно льющегося дождя. Он шел уже вторую неделю, загнав всех по домам. Недовольные охотники уходили в лес и каждый день возвращались ни с чем: зверье попряталось в пещерах и норах, устроившись на короткую зимовку. Ловить рыбу под ледяными струями было то еще занятие, поэтому рыбаков на берегу практически не наблюдалось. Зато воды было в избытке! Даже эльфы сидели в своих воздушных домах, не желая мокнуть лишний раз, все свое время занимаясь резьбой по дереву или плетением красивой прочной мебели из упругих прутьев ротанговой пальмы.

Я сидела в горячо натопленной зале, разрывая старую одежду, большой грудой сваленную в углу. Магда расположилась рядом, ловко связывая из цветных полосок разноцветные коврики. Ее маленький трактирчик сразу стал самым популярным местом в нашем поселении, что не удивительно. Напитки собственного производства обещали в будущем прославить свою хозяйку на сотни миль вокруг, вызывая лишь хорошее настроение и никогда не обращаясь в тяжелое похмелье. Хохотушка из Лоссарнаха быстро завоевала расположение всех вокруг, даже эльфы, разборчивые ценители соответствующих напитков, охотно приходили к ней за ароматными настойками и согревающими наливками. Благодаря всеобщей любви, трактирчик стал первым зданием социального значения в Итилиене. Каждый вечер, невзирая на погоду, зал до отказа наполнялся рабочими: плотниками, столярами, охотниками. Здесь любили проводить время все жители, громкий смех и песни, истории о походах и обсуждение прошедшего дня — радушное заведение кипело жизнью.

Днем трактирчик-трудяга затихал, лишь кухарки гремели посудой, глухо переговариваясь между собой, да их дети юрко сновали по залу, оттирая пятна жира и воска со столов, подготавливая его к новому вечеру. Я вызвалась помогать Магде, которая решила украсить лавки цветастыми ковриками. Ей нанесли целую кучу отжившего свою порой не первую жизнь разномастного тряпья, и теперь мы рвали его на узкие полоски, замысловато сплетенные полотнища из которых в дальнейшем призваны были стать украшением гостеприимного заведения.

— Не пойму, как ты согласилась вот так просто уехать из эльфийского королевства, — Магда опять вернулась к своей излюбленной теме. Я давно рассказала ей обо всем, что произошло со мной после коронации Арагорна, и теперь, увы, пожинала плоды своей несдержанности.

— Король! — она сокрушенно покачала головой, ловко перебирая пухлыми пальцами яркие полоски ткани. — Эльф! — она цокнула языком, мечтательно закатив глаза. — Эх, одну бы ночку с любым из них провести… Уж я бы оторвалась! — и многозначительно подмигнула мне: — Такие мужики пропадают! Высокие, стройные, красивые! — Магда отложила очередной коврик и придирчиво оглядела лежащие перед ней ткани. — Вот только недотроги все как один. До сих пор не понимаю, как ты короля-то в постель затащила?!

Я невольно улыбнулась при упоминании «недотрог», но решила промолчать. Магда была женщиной решительной, любящей жизнь во всех ее проявлениях. Не удивлюсь, если, узнав о сластолюбии эльфов, она давно споила бы кого-нибудь и изнасиловала. Не удержавшись, я фыркнула, невольно представив на этом месте одного из своих знакомых из эльфийского поселения.

— О, это оказалось проще, чем я думала, — усмехнулась я, зубами разрывая плотную ткань старого темно-синего платья. — Но не место мне во дворце, я это сразу поняла, как второй раз в Лихолесье приехала. Видела бы ты этих эльфиек, — я покачала головой, — да если бы они догадались о наших отношениях, я бы по меньшей мере лысой осталась! Они так смотрят на него, что, прикажи он им раздеться прямо в тронном зале, они разденутся и лягут, ни минуты не сомневаясь, лишь бы король выбрал одну из них.

— Да и пусть ведут себя, будто девки продажные, — воскликнула Магда, протягивая руку за голубой полоской, — ты-то своего уже добилась! Забеременнела бы да корону на себя одела! А там «оп!» — и выслала всех нахалок в чащу, к этим, как ты рассказывала, паукам!

Я искренне улыбнулась этому наивному заявлению. Действительно, в глазах Магды все выглядело более чем легко и просто. Мечта любой девушки, женщины, тайная или явная, но рано или поздно являвшаяся к каждой представительнице прекрасного пола: о собственном прекрасном принце или короле — у меня в полной мере осуществилась. И теперь бывшая крестьянка, а ныне почтенная хозяйка успешного трактира искренне недоумевала, как я могла от этого добровольно отказаться.

— Ну какая из меня королева? — я в очередной раз попыталась заставить понять мою точку зрения. — Королевами рождаются, их с детства править готовят. Да и не в этом дело… — невольно вздохнула я, вновь воскрешая в памяти прозрачно-голубые глаза, замершие близко-близко. — Он живет бесконечное число лет, а вот любовь, даже самая сильная, вечно не живет. Ей на смену пришла бы скука, причем к нему она пришла бы намного раньше, а мне осталось бы лишь уйти в сторону.

— Ну и что?! — искренне удивилась Магда. — Зато с короной и ребенком! Пусть себе гуляет на стороне сколько влезет! А домой коли привел бы — голову откусила бы бабе, на мое посягнувшей!

Вот так, за разговорами обо всем и ни о чем прошел очередной день. Укутавшись в плащ и унося под ним пару кувшинчиков, которыми снабдила меня подруга «для обогрева души и тела после прогулки под дождем», я пошла к себе. Домик мой оказался на самом отшибе нашего поселения. В дальнейшем оно, конечно, еще разрастется, но пока я жила в гордом одиночестве. И это меня радовало. Могучая крона, под сень которой я ступила, защищала от дождя, который просачивался сквозь широкие листья, звонко капая на влажную землю. Забежав внутрь, я захлопнула дверь, с облегчением стянула с себя мокрый насквозь плащ и удивленно отметила, что камин в доме вовсю полыхает. Из соседней комнатки показался Глиннаэль.

— Я зашел занести тебе это, — он указал на два кресла-качалки, сплетенные из светлых прутьев. — Но тебя не было, а дождь разыгрался, так что пришлось остаться. Ты не против, что я тут похозяйничал?

— Против? — в тот миг я готова была накинуться на эльфа и расцеловать его. — Да я всю дорогу шла и думала, что буду разжигать камин, прогревать комнату, а теперь… Вот! — я торжественно достала из-за пазухи два маленьких кувшинчика и водрузила их на стол. — Сейчас ужинать будем!

Метнувшись к полкам, пристроенным слева от камина и пока что служащим мне кладовой, я достала два пузатеньких горшочка, полкруга вчерашнего хлеба, несколько сморщенных яблок и, хитро ухмыльнувшись, коронное блюдо, которое берегла как раз для такого промозглого вечера в компании наливки. Возвратившись с подносом к камину, я быстро расставила все на столе и с удовольствием устроилась в уютном новом кресле. Глиннаэль снял крышечки с пузатых горшочков, в которых обнаружились вареная картошка и холодное жесткое мясо кролика, принесенного Леголасом позавчера.

— А сейчас, мой друг, — торжественно произнесла я, — я покажу тебе прекрасное блюдо, почитаемое в моей стране.

Ловким движением заправского фокусника я сняла крышечку с последнего горшка и поднесла его к эльфу. Тот любопытно потянулся, сунул внутрь нос и тут же вытащил его, морщась.

— Прости, Аля, — деликатно проговорил Глиннаэль, — но, кажется, твое блюдо пропало.

— Да ну на фиг, не может быть! — я понюхала содержимое и поставила обратно. — Все нормально, пахнет как всегда.

— Нормально? — проговорил эльф, косясь на начавший испускать ароматы горшочек. — Ты уверена?

— Капуста как капуста, — я пожала плечами, залезая в горшочек рукой и вытаскивая щепотку хрустящей капусты. Прожевав кисло-сладкий овощ, я облизнулась и встретилась с полным брезгливого непонимания эльфом. — Ты никогда не ел квашеную капусту? — дошло до меня. — Попробуй, тебе понравится!

— Квашеную? — Глиннаэля передернуло, но он мужественно протянул руку, вытаскивая на свет длинные полоски и, зажмурившись, отправил их в рот. Тщательно пережевав и проглотив капусту, эльф задумался с видом заправского дегустатора. Затем покачал головой и потянулся за добавкой.

— Эй, погоди, это закуска, а не еда! — смеясь, отодвинула я горшочек. — В следующем году я еще огурцов насолю да яблок моченых сделаю. А помидорчики… мммм…

— Ты умеешь все это делать? — как-то странно посмотрел на меня Гиннаэль.

— Так это любая женщина умеет делать, — я пожала плечами, раскладывая еду по тарелкам. — Или ты думаешь, я только похлебку сварить да мясо на палочках пожарить могу?

Глиннаэль ничего не ответил, только неопределенно промычал что-то набитым ртом.

Вечер давно перешел в ночь, а буря снаружи и не думала утихать. Напротив, она разыгралась, подвергая крышу моего домика первому суровому испытанию. Я испуганно вздрагивала, глядя на потолок, ожидая, что тот вот-вот улетит, а дом зальют потоки воды.

— Не бойся ты так, — со смехом проговорил Глиннаэль, поднимаясь с уютного кресла, — крышу я делал, она любую бурю выдержит. Да и дерево тоже мы с Леголасом не просто так выбирали.

— А ты куда это собрался? — я прищурила глаза, наблюдая за расправляющим свой плащ эльфом.

— Домой, — пожал плечами мужчина. — Уже поздно, ты устала. И так меня весь вечер развлекала, вместо того чтобы давно спать.

Я действительно последние полчаса осоловело смотрела на огонь, то и дело проваливаясь в дрему. Но выгонять эльфа на улицу в такую непогоду я не собиралась. До его дома было не слишком далеко по меркам Итилиена. Если бы мы жили в городе, я бы сказала, что всего десяток кварталов, не больше…

— Не говори ерунды, — я потянулась, расправляя затекшие мышцы, и встала. — Ты останешься здесь, это даже не обсуждается. Успеешь домой попасть, тебе все-таки не на службу рано вставать.

— Леголас запретил пока все наружные работы, — словно уговаривая себя, проговорил Глиннаэль. — Да и ночевали мы с тобой уже как-то.

Мне тоже вспомнилась палатка и то, как он отогревал меня, когда я простыла.

— Ну вот, видишь, — я отправилась в спальню. — Места хватит. Приставать не буду! — крикнула я уже из комнаты. Кровать у меня была большая, почти двуспальная. Выпросила у эльфов, которые лишь удивленно качали головой: они привыкли, что кровать должна быть узкой, если ты спишь один. Я же люблю ворочаться и перекатываться, обнимая подушки, которых должно быть несколько. Большой матрас, набитый сухой травой, был как раз по мне: не мягкий, а в меру жесткий. А вот подушки, напротив, я любовно набила пухом, собранным на птичнике в поселении. За него пришлось расплатиться батистовой рубашкой, привезенной из дворца, но оно того стоило. К тому же вещей из Лихолесья, пылившихся сейчас в сундуках, мне с лихвой хватило бы на всю жизнь здесь.

Запалив свечу, стоявшую на прикроватном столике, я прихватила с собой рубашку и чудо эльфийских портних — панталоны, которые так и не научилась носить, предпочитая отсутствие белья такому «изыску». Между основной комнатой и спальней скромно пряталось то, что я гордо именовала туалет. Нет, до нормального туалета ему было далековато, но там стояла большая кадка, заменявшая ванну, таз для умывания, бочка с водой и ночной горшок. Больше всего меня напрягал именно он, но попробовать вырыть яму и проложить трубу сейчас было невозможно, потому приходилось довольствоваться такими вот благами цивилизации. Переодевшись в одежду, сегодня выполнявшую функцию пижамы, и умывшись, я вернулась в спальню, с удивлением отметив, что Глиннаэль все еще сидит перед камином.

— Эй, ты там до рассвета сидеть собрался? — я юркнула по одеяло, дернувшись от прикосновения ледяной постели к коже. — Иди ложись, я ж говорю: места хватит!

Эльф сидел еще некоторое время, задумчиво глядя в огонь, потом упруго поднялся и зашел в спальню. Я успела нагреть свою половину кровати и теперь следила за снимающим сапоги мужчиной, неожиданно почувствовав волнение при мысли, что сейчас он ляжет рядом со мной в одну кровать. Прикрыв глаза, я досчитала до десяти, прислушиваясь к шороху одежды, и осторожно их открыла. Сняв верхний камзол, Глиннаэль остался в нижней тонкой рубашке теплого коричневого цвета и узких замшевых черных штанах. Я невольно посмотрела вниз — он стоял босиком на цветастом коврике, одном из произведений Магды. Узкие ступни и идеальной формы пальцы вдруг показались мне невыносимо эротичными! Я даже вздрогнула, чувствуя, что краснею, как девочка, которой сказали слово «жопа» и показали, что она есть, оказывается, у всех.

Глиннаэль легко перемахнул через меня и завозился, устраиваясь сверху моего одеяла и укрываясь толстым покрывалом, сшитым из десятков лисьих шкурок: очередной привет из Лихолесья. От его тела исходил такой жар, что так и хотелось придвинуться поближе, запутаться в его руках и наконец согреться. В наступившей тишине я отчетливо слышала стук своего сердца, который наверняка слышал и Глиннаэль, замерший за моей спиной. Я все больше и больше жалела о своем предложении лечь вместе: надо было постелить ему у камина, шкур и покрывал у меня было достаточно, да и он бы не возражал. А теперь… Я чувствовала, как сгустился воздух, с трудом проникая в легкие, дыхание сипло вырывалось наружу, а кровь стучала где-то внизу, между ног, собираясь в пульсирующий комок. Прикосновение чужой горячей руки к плечу заставило вздрогнуть и замереть. Эльф тоже не двигался, ожидая моей реакции.

Если я сейчас отодвинусь, он отвернется тоже, и мы просто заснем, а завтра проснемся и не будет между нами никакой неловкости, все будет как всегда. Потому что нельзя портить сексом такую хорошую дружбу! Просто нельзя! Поэтому я сейчас отодвинусь, мягко уберу его руку с плеча и засну. Да, вот прямо сейчас так и сделаю. Вот сейчас. Поздно.

Приняв мое молчание за согласие, Глиннаэль придвинулся ко мне, лег почти вплотную, шумно проведя носом по шее, от плеча до уха, сомкнув сухие губы на мочке. Мурашки толпой промчались по телу, мгновенно его расслабив, и я откинулась назад, прикрывая глаза. Обжигающие руки скользнули под одеяло, устраняя эту преграду между нами, прижимая к своему телу. Пальцы нырнули под рубашку, невесомо касаясь кожи, сладкое прерывистое чужое дыхание шевелило волосы на затылке, возбуждая не хуже самого сильного афродизиака. Я сама дышала тяжело и поверхностно, возбудившись от этих простых прикосновений. Легко, но настойчиво надавив на живот, мужчина заставил меня перевернуться на спину, нависая теперь сверху. В темноте комнаты его глаза таинственно мерцали, ловя отражение сполохов камина, губы чуть приоткрылись, приглашая к ним прикоснуться. Что я и сделала, притягивая его к себе и наконец дотронувшись до сухой кожи, облизнув языком контур, глубже зарываясь в мягкие волосы.

Путаясь в одежде, мы не могли оторваться друг от друга, блуждая руками по телу, стремительно прочитывая каждую ямку, каждый шрам, оставляя на них поцелуи и снова возвращаясь к губам. Скорее отдаться, раствориться без остатка, стонать, перекрывая шум дождя, и двигаться, двигаться без остановки навстречу. Порывистые ритмичные движения заставляли выгибаться, и я уже не понимала, где мой крик, а где его. Только крепко сжимала его ягодицы, оставляя красные отметины на коже, и он отвечал мне тем же. Покрывало давно сползло на пол, но нам было жарко, мокрые тела блестели от пота, и мне почему-то на миг стало жалко, что рядом нет зеркала… Это была последняя связная мысль, которая пришла мне в голову. Дальше была только яркая вспышка и наслаждение, волнами расходящееся по телу, заставлявшее его дергаться в сладких судорогах и хватать ртом воздух. Глиннаэль тяжело дышал мне в шею, перемежая выдохи мелкими невесомыми поцелуями. Я почувствовала, как на лице расплывается глупая улыбка, совсем мне не подвластная. Эльф приподнялся на локтях, так же улыбаясь, легонько целуя уголки моих губ. Если я и боялась какой-то неловкости, которая могла возникнуть, то совершенно зря: все происходящее сейчас было так естественно, будто мы были любовниками по меньшей мере несколько месяцев. Он отвел мои волосы с лица и легонько на него подул.

— Жарко? — голос звучал хрипло и слегка надтреснуто.

— Нет, — получилось только прошептать. — Хорошо, — я улыбнулась еще шире, погладив его грудь, перекинув рыжие волосы на одну сторону.

— Прям-таки хорошо? — насмешливо протянул он, изогнув черную бровь.

— А ты сомневался? — усмехнулась я, удобно обхватив его ногами и скрестив ступни на спине.

— Нет, — теперь была его очередь шептать. Я подняла на него глаза, встречаясь с сияющим взглядом. В камине громко стрельнуло полено, рассыпаясь сотней мелких искр, завывающий ветер выводил жуткую песню за окном, но здесь, под лисьим покрывалом, было уютно и тепло.

Дождь тихо шуршал по крыше. Я вздрогнула, открывая глаза и ища причину дискомфорта, заставившую меня проснуться. Обнаружила, впрочем, я ее быстро: Глиннаэль перетянул на себя одеяло, и я оказалась почти полностью раскрыта. Огонь давным-давно потух, и в комнате было сыро и холодно. Несмотря на то что кровать у меня была не маленькая, крупный мужчина занимал большую ее половину. Нет, ну каков нахал: мало того, что одеяло все себе забрал, так еще и с кровати спихнуть пытается. С мстительным удовольствием я дернула одеяло на себя, прижимаясь ледяной тушкой к его пылающему телу. Зачем эльфам вообще укрываться с такой-то температурой тела?! Глиннаэль ожидаемо вздрогнул, продел свою руку под меня и одним движением перекинул через себя к стенке. Оказавшись в импровизированном коконе из его рук, одеяла и стены, я уткнулась холодным носом в мужскую грудь и довольно засопела.

Дрема мягко обволакивала, раздвигая стены моего домика, заливая полянку перед ним солнечным светом… Из-за дерева показался Гимли, несущий большое ведро. Я накрывала на стол, радостно махая ему рукой, словно торопя гнома с его драгоценной ношей. Вот он поравнялся со мной и легко поставил тару на стол.

— Это то, о чем я подумала? — я облизнулась, подставляя кружку.

— Она самая, эреборская задиристая, — кивнул гном. — Только ее не кружками пьют, — с этими словами Гимли поднял ведро и тоненькой струйкой начал выливать содержимое на землю. Жидкость искрилась и переливалась на солнце, мягко журча мимо моей кружки. Я удивленно следила за ним, прислушиваясь к переливчатому звуку падающей воды. За ней хотелось следить вечно, и я так бы и поступила, не появись внизу живота тянущего чувства. Хотелось отойти, уединиться, но я не могла оторвать взгляда от падающей на землю воды… Вот еще чуть-чуть посмотрю и пойду… Вот-вот…

Недовольно открыв глаза, я поняла, что хочу в туалет. Удивительно, что гидробудильник не разбудил меня раньше. Тихонько вздохнув и помечтав о волшебном опорожнителе мочевого пузыря без моего непосредственного в этом участия, я осторожно вылезла из-под теплого одеялка. Перелезнув через Глиннаэля и зябко поежившись, я нашла свой уютный стеганый халат, закуталась в него и пошла в уборную. Закончив все свои дела и ожидаемо растеряв по пути последние остатки сна, я побрела к камину. Угли, припорошенные серым пеплом, еще слабо тлели, поэтому я подкинула мелкого хвороста и сухой травы и хорошенько дунула, наблюдая за вспыхнувшим пламенем и мелкими красными язычками, разбегающимися по сушняку. Убедившись, что веточки занялись, я подложила несколько дровишек побольше и пошла ставить чайник. Воды в бочке не оказалось, подавив раздражение, я переоделась и вышла на улицу.

С козырька капало, внизу образовались десятки мелких ямок. Сырой воздух густо пах зеленью: весна ворвалась в Итилиен сразу, наполнив его гомоном птиц, шуршанием зверья в высокой траве и непрерывным жужжанием сотен насекомых. Мелкие дождики сменялись жаркими днями, и благодаря такому климату овощи на моем маленьком огородике за домом росли просто шикарно. Набрав воды из ручья, стекавшего к корням моего большого дерева, я посмотрела на небо. Там, в разрывах серых облаков, проглядывали голубые кусочки, вселяя надежду, что утренний дождь скоро закончится. Приободрившись от этого открытия, я вернулась в домик. Глиннаэль уже проснулся и теперь, одетый, стоял у стола, нарезая овощи на завтрак.

— Доброе утро, — я чмокнула своего эльфа в нос и водрузила чайник на крюк, висевший в камине. — Ты сегодня дома?

— Едва ли, — Глиннаэль, не удовлетворившись скупой лаской, дождался, пока я избавлюсь от чайника, и притянул к себе, глубоко целуя. — Сегодня мы собирались к Осгилиату, проверить, как там идет подготовка к высадке деревьев. Обозы из Лихолесья прибыли два дня назад, а мы до сих пор не посадили ни одного дерева в Итилиене. Когда Леголас вернется из Гондора, вряд ли он этому обрадуется.

— Значит, ты сегодня не вернешься? — получилось жалобно, я уже отвыкла оставаться одна. Хотя, если подумать, это звучало даже заманчиво. В голове начал оформляться вечер в компании Магды, сплетни о хозяйке постоялого двора, открывшегося недавно, и одном из эльфов, которого несколько раз трактирщица видела вылезающим из окна замужней дамы. Магда намекнула мне на несколько интересных фактов, которые еще явственней указывали на адюльтер, но обсуждать такие вещи при Глиннаэле как-то не хотелось.

— Я думаю, завтра к обеду уже буду дома, — эльф откинул волосы, и они заискрились теплой медью, поймав на себя первый лучик выглянувшего из облаков солнца. Я невольно залюбовалась им, встречаясь взглядом с яркими серыми глазами.

— Глиннаэль! — снаружи раздались голоса и мелодичный смех. Преувеличенно тяжело вздохнув, бывший возница подмигнул мне и вышел на крыльцо. Небольшой отряд уже ждал его, выделяясь темной зеленью одежды на фоне яркого буйства почти тропических красок. Лихолессцы пока не успели сменить привычную в сумрачных лесах форму. И хотя остальные люди едва ли могли разглядеть эльфов в зарослях, мне казалось, что они маскируются не хуже, чем гондорские жители в своих черных и темно-коричневых одеждах.

— Я все жду, когда вы переоденетесь в красный, — я вышла следом за Глиннаэлем, щурясь на солнце. На улице распогодилось, будто и не было дождя. Эльфы рассыпались по поляне: кто сидел на лавочках за столом, кто расположился на узловатых корнях, пара лучников принимала солнечные ванны, вероятно, мечтая, что бледная кожа покроется хоть каким-нибудь загаром.

— Когда ты кольцо на палец оденешь, — со смехом ответил мне один из воинов. Это была наша излюбленная тема в последнее время: я подтрунивала над их одеждой, а они над тем, что мы с Глиннаэлем не помолвлены. Не могу понять, почему это так важно для них?

— Ха, вот увижу тебя в кружевах, тогда и поговорим, — я послушно подставила лоб для легкого целомудренного поцелуя, которым одарил меня Глиннаэль. Несмотря на то что только ленивый не знал, что мы живем вместе, на публике мы сохраняли видимость благопристойности. Не знаю почему, но эльфу это было важно.

Меж тем он уже отошел, строя свой небольшой отряд. Эльфы собрались, внимательно слушая командира, а я невольно залюбовалась им, испытывая гордость. Сейчас передо мной стоял не любовник, еще пару часов назад спавший в моей кровати. Четким голосом отдав команды, Глиннаэль повернулся на миг и подмигнул, снова превратившись в озорного мальчишку, но тут же отвернулся и скрылся в зарослях папоротника. Поляна опустела, больше ничего не напоминало об эльфах, стоявших здесь пару мгновений назад.

* * *

Влажность вокруг царила несусветная, одежда моментально напитывалась ей, прилипая к телу. Густые лианы и серебряный мох преследовали повсюду, цепляясь за волосы и одежду. Но больше всего меня бесило обилие разнообразных пауков. Стоило покидать Лихолесье, если этого добра и здесь было навалом?! Я пробиралась по тропинке, еще пару дней назад бывшей ровной и протоптанной. Теперь ее покрывали сотни мелких кустиков, как грибы, вылезших после недавнего дождя. Идти было сложно, платье цеплялось за хитроумные колючки, открывавшие липкие ротики, стоило задеть их подолом. Пот градом лился по лицу, волосы уже насквозь промокли. В довершение всех бед я зацепила очередную паутину, которую очередной членистоногий труженик перекинул через дорогу. Он не преминул свалиться на меня с ветки, глядя с плеча всеми своими восемью глазами. Передернувшись от омерзения и словив сотню ледяных мурашек от страха, я скинула его на землю и остановилась, тупо наблюдая за тем, как паук исчез в траве.

Нижняя губа дернулась, задрожав, в носу резко сделалось мокро, и, не выдержав, я зарыдала. Горько, громко и отчаянно. Обхватив себя руками и жалея, будто кроме меня на свете никого больше не осталось. Стоять оказалось неудобно, поэтому я присела на колени и сжалась в комочек, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Как же я устала! Как же я хочу домой! Домой, к электричеству, канализации, телефону и телевизору, к Интернету, планшету и любимой музыке. К подругам. К маме. Уткнувшись носом в колени, я зарыдала еще горше, судорожно всхлипывая.

А началось все с того, что я просто решила постирать. Нагрела котел воды, налила его в большой деревянный чан и осторожно разбавила, всыпав мыльного корня, соды и закинув туда стирку. В общем раньше она меня почти не напрягала, но сегодня все шло наперекосяк: мыло выскользнуло из рук и радостно скрылось в чане, пришлось нырять за ним, изрядно изгваздавшись и намокнув. Натирая на доске рубашку, я стерла в кровь костяшки пальцев, а когда выдернула руку, чтобы подуть на ранки, задела чан, и тот опрокинулся. Вот тут-то меня и понесло… А точнее, я понеслась в лес, не разбирая дороги. И вот теперь сидела и рыдала, как дурочка, глотая слюни и размазывая слезы.

Из рук всё валилось уже второй день, настроение было препоганое. Хотя к чему врать самой себе? Я прекрасно знала, откуда растут корни моей неуравновешенности. Два дня назад мы сидели у Магды, кушая вкуснейшее жаркое и потягивая холодный молодой эль. Глиннаэль с несколькими людьми обсуждал что-то за дальним столом.

— Думаю, мы закончим сажать деревья к полной луне, — Леголас покачивался на стуле, сыто улыбаясь. — Можно будет ехать в Минас Тирит со спокойной совестью.

— Ты собираешься в город? — я прищурилась, глядя на друга. — Уж не завел ли ты там себе зазнобу? Что-то ты зачастил в Минас Тирит ездить.

— Я? Зазнобу? — Леголас преувеличенно удивленно посмотрел на меня. — Ты что?! — он усмехнулся и лукаво мне подмигнул. — Меня и здесь неплохо кормят…

— Даже так? — я отодвинула от себя тарелку и положила голову на кулаки. — Это кого же ты осчастливить решил, колись!

— Тебе скажи, — добродушно проворчал принц, — замучаешь потом… Кстати, в Минас Тирит ты тоже поедешь.

Вот все-таки ловко у него получается тему переводить, не придерешься… Я моментально забыла о том, что собиралась выпытывать.

— Я-то что там забыла? — я удивленно приподняла бровь, честно пытаясь вспомнить, что мне делать в городе. Нет, можно, конечно, побродить по лавкам, может, домой что-нибудь прикупить… Да и недвижимость у меня там опять же — надо проверить, что да как. Но эти дела не настолько важны и неотложны, чтобы ради них ехать несколько дней до города. Я пока не настолько соскучилась по путешествиям.

— Как что? — пришла очередь удивляться Леголасу. — А свадьба? Вернее, свадьбы — Фарамира и Боромира?!

— Не было печали, купила баба порося, — вздохнув, я сделала глубокий глоток пенного. Нет, я, конечно, рада за мужиков, но как-то…

— Гимли приедет, — продолжал хитрый эльф, — от него вчера письмо пришло.

— И ты молчал?! — моему возмущению не было предела. — Что он там пишет?

— Ворота везет, — Леголас налил в кружку эля и потянулся, шумно отпивая шапку пены. — Говорит, красивые получились, сам эскизы рисовал.

— А еще что? — я повторила действия эльфа. — Ну не мог же он только про ворота писать?!

— Не мог, — согласился принц, — писал про то, что жениться собрался.

— Чего? — я аж подавилась. — На ком?!

— На девушке, я так полагаю, — Леголас явно забавлялся моим удивлением. — Я сам вчера несколько раз перечитал, прежде чем поверил. Он ее с собой везет, по местам былой славы.

— Ты прав, эта новость точно стоит того, чтобы ехать, — я попыталась представить себе избранницу Гимли, но получилось что-то непонятное. Зажмурившись и прогнав видение, я улыбнулась. — Надо подумать, что с собой брать. А мы повозку возьмем или верхом поедем?

— Повозку возьмем, — кивнул эльф, — я там кое-какие подарки приготовил. Да и мне одежду для выхода надо взять, а то отец опять будет лекции читать о том, что негоже наследнику в простом камзоле во дворце появляться.

— Ну да, — я хмыкнула, вспоминая щепетильность Трандуила в вопросах внешнего вида и соблюдения этикета. — Да только откуда ж он узнает? Ты переживаешь, что кто-то из эльфов напишет?

— Почему сразу напишет? — Леголас пожал плечами. — он сам приедет. Хочет посмотреть, как мы тут устроились.

Вот именно с этого момента все и пошло наперекосяк.

Минас Тирит предстал перед нами во всем своем великолепии, залитый закатным солнцем, как раскрасневшаяся невеста перед первой брачной ночью. Мы даже остановились, любуясь раскинувшейся перед нами картиной. По полям Пелленора гулял вечерний ветер, разнося запах цветочного разнотравья на мили вокруг. Зеленая трава скрыла от глаз страшные раны, оставшиеся после войны, залечила ожоги от дикого огня, спрятала ямы от камней, выпущенных защитниками города из мощных катапульт. Заплела благоухающими цветами колеи от тяжелых осадных орудий. Сейчас лишь несколько цветущих холмов напоминали о павших да черным пятном выделялся холм, под которым похоронили тварь, служившую Верховному назгулу. На холме этом не росло ничего, даже неприхотливый репей огибал черную землю стороной. Смотреть туда, впрочем, не хотелось.

Чем ближе мы подъезжали к городу, тем отчетливей становилось видно, что война лишь недавно покинула эти края. Стены пестрели яркими пятнами новой кладки, выделяясь на фоне обветренных и посеревших от времени мраморных плит. Да, пройдет несколько лет, и они сравняются по цвету, но пока еще очень бросались в глаза. Ворота стояли деревянные, высокие, крепкие, но видно, что временные. Хотя стража, облаченная в черное с серебром, внимательно осматривала всех прибывших в город на празднества. Нас пропустили без проблем, не спросив ничего даже о людях, что захотели приехать с нами. Магда, естественно, ехала рядом: искушение посмотреть на «моего» короля было слишком велико. По правде говоря, ее интерес и постоянные расспросы накручивали меня, взвинчивая и без того натянутые нервы. После истерики, накрывшей меня в лесу, я успокоилась. Ну, по крайней мере, взяла себя в руки. Подумаешь, приедет Трандуил, и что? Мы с ним расстались по-хорошему, никто никому ничего не должен. Увидимся, спросим «как дела» да и разойдемся с миром. А может, вообще поговорить не удастся: я теперь кто? Обычный человек из Итилиена, не более…

Мы уверенно продвигались вверх, минуя шесть кругов городских стен, приближаясь к Цитадели. Леголас направил своего коня ко дворцу, желая как можно скорее увидеться с другом. Гимли пока не прибыл (об этом нам поведали стражи у нижних ворот), так что мне в королевских палатах делать было нечего. О чем я и сообщила принцу, попросив передать Арагорну, что обязательно прибуду во дворец, когда явится гном. Особенно теплых отношений со Следопытом у меня так и не сложилось. Я уважала его и побаивалась, но вести себя раскованно в его присутствии не получалось. А если рядом находилась еще и Арвен… Нет, мне как-то поближе к народу бы… Сказала Аля, любовница короля! Я усмехнулась своим мыслям и остановилась у знакомых ворот: мы прибыли к нашему с Женечкой дому. Кстати, неплохо было бы узнать, прикатит ли Женечка с лихолессцами? Решив ее половину на всякий случай не занимать, я распахнула створки, отвечая на приветствия слуг, высыпавших во двор. Эх, ну что ни говори, а почувствовать себя барыней, пусть даже в маленьком домике, было безумно приятно!

Еще приятнее было наблюдать за реакцией Магды, которая и так всю дорогу наверх восхищалась улицами, преобразившимися после войны. Но когда она увидела мой дом, да еще и слуг, что жили в нем в мое отсутствие… Глядя в ее сияющие глаза и отмечая робкое почтение, что в них появилось, я пришла к выводу, что подруга все же не до конца верила моим рассказам о путешествии с будущим королем. Теперь хотя бы одна часть моей истории подтвердилась. Разместив Магду, я схватила топтавшегося позади меня Глиннаэля и потащила к себе. Конечно, в прошлый наш приезд в Минас Тирит эльф заходил ко мне в гости, но не позволял себе подниматься выше первого этажа. Сегодня же я привела его в свою спальню, обводя рукой покои и отставив в сторону ногу, как заправский купец, продающий товар.

— Добро пожаловать в мое скромное жилище! — я вздернула подбородок и набрала воздуха в грудь, выпячивая ее подальше. Глиннаэль подыграл мне, прижав руки к щекам и тихо проговорив «О-ой!», подражая Магде, когда та оказалась во дворе.

— Красота-то какая! Глаз не отвести! — он так точно скопировал ее интонацию и выговор, что я не выдержала и рассмеялась, проходя вперед и падая на кровать. Глиннаэль упал рядом, широко улыбаясь и приговаривая: — А лепнина-то, лепнина! А резьба! Да вот прям как у королевы, как пить дать!

Я хваталась за живот, не в силах остановить безудержный смех, а эльф, распаленный моим хохотом, продолжал описывать мою комнату. Которая, впрочем, была самой что ни на есть обычной. Вцепившись в его запястье, я попыталась попросить остановиться, но изо рта вырывались только истеричные стоны, а из глаз лились слезы. Вдруг Глиннаэль замолчал, резко оборвав себя на полуслове, и очень серьезно посмотрел на меня. Я постепенно затихала, продолжая посмеиваться, а он осторожно провел рукой по моему лицу, стирая катившиеся по щекам слезы, и тихо-тихо произнес:

— Amin mela lle.

Я почувствовала, как улыбка сползает с моего лица, сменяясь виноватым выражением. Когда не надо было, знания синдарина с удовольствием всплывали в голове, будто Альффаин мстительно напоминала о своем присутствии. Что я могла ответить на это признание? Что я пока ни в чем не уверена и вообще влюбляюсь долго, сложно и навсегда? Глиннаэль понимающе улыбнулся и притянул меня к себе, заставляя уткнуться носом в пыльную ткань куртки, пропитанную легким запахом пота и полыни.

— Не надо мне ничего отвечать, — он легонько поцеловал меня в макушку. — Просто знай.

Я сжалась в кольце его рук, приложив ухо к груди, слушая, как там размеренно и ровно бьется принадлежащее мне сердце.

* * *

Прибытия Гимли мы с эльфом ждали больше, чем Арагорн, который должен был не только встретиться с другом, но и получить прекрасные ворота. Еще с раннего утра мы стояли на самом верху, во внутреннем дворе Цитадели, вглядываясь в ровную линию горизонта. Солнце недавно встало, окрашивая вершины гор за нашей спиной в нежно-розовый цвет. Белое древо еле слышно шелестело лепестками, осыпая ими двор и нас, застывших в ожидании. Мы с Леголасом присели на парапет, с позволения короля завтракая прямо здесь. Сам Арагорн время от времени присоединялся к нам, но потом убегал, влекомый заботами, связанными с подготовкой к празднествам. Боромира и Фарамира мы еще не видели: они отбыли в Рохан за Эомером, который, кстати, грозился устроить им мальчишник. Так что отсутствию женихов никто не удивлялся, да и до свадьбы была еще неделя. Арвен нам не показывалась, но, кажется, ни я, ни Леголас этому не расстроились.

— Смотри, вон они! — Леголас, как всегда, разглядел движущихся всадников быстрее меня. Я поднялась, следя за рукой принца, и действительно увидела черные точки, которые оказались гномами. Прошел час, прежде чем мы смогли разглядеть их более четко: несколько огромных телег, влекомых четверками мохноногих тяжеловозов, повозки поменьше, груженные сундуками, и самих гномов, шедших у телег или сидевших на козлах. Мы успели изрядно зажариться на солнцепеке, и эльф, не скрывая нетерпения, сверкнул глазами:

— Поехали им навстречу! — Арагорн лишь тяжело вздохнул на это, бросая через плечо взгляд на замершего в тени очередного советника.

— Справятся без тебя, — отрезал Леголас, — когда еще к тебе Гимли в гости приедет? Да еще и не один?

Заразившись мальчишеским энтузиазмом, который буквально источал эльф, король бросил короткое распоряжение царедворцу и пошел с нами на конюшни. Спустя четверть часа мы уже звонко цокали копытами по брусчатым мостовым города. Ворота поспешно распахнулись перед нами, открывая дорогу душистому ветру с полей. Переглянувшись, мы пришпорили лошадей и понеслись вперед, рассекая воздух. Хотелось петь и смеяться одновременно, восторг переполнял душу, и я с трудом удержалась от того, чтобы не отпустить поводья, расставив руки, словно птица. Казалось, еще чуть-чуть и можно будет взлететь…

— Гимли! — вопль Леголаса вернул меня на землю. Тяжеловозы послушно остановились, погружая белые морды в сочную траву. Гномы, выглядывающие из-за их спин, выглядели немного настороженно. Но лица их уже начали проясняться: они узнали Леголаса, который был частым гостем в Эреборе минувшей осенью. Наконец за столпившимися гномами послышалось какое-то движение, и навстречу нам, расталкивая собравшихся, вышел Гимли.

— И почему я даже не сомневался, что у остроухого не хватит терпения встретить меня честь по чести? — он усмехнулся в усы, распахивая объятия.

— А вот и друг мой, Арагорн, — лукаво усмехнулся гном. — Короля Элессара вы в Минас Тирите увидите, а пока с другом познакомьтесь.

Гномы в замешательстве переглядывались, несмело улыбаясь и не зная, как им поступить: отвесить поклон или ограничиться обычным приветствием.

— Аля! — Гимли крепко обнял меня. — Не передать словами, как я рад тебя видеть! Ты с лихолессцами приехала?

— Нет, я теперь в Итилиене живу, — я искренне улыбалась старому доброму другу. — Вы же не завтра уезжаете? Все покажу еще и расскажу!

— Мне вам тоже есть что показать, — важно произнес гном. — Но, — он поднял указательный палец вверх, — всему свое время. Мы так и будем здесь стоять или нам можно в город заехать?

— Конечно, — спохватился Арагорн, бросая укоризненный взгляд на эльфа. — Прошу извинить нас за нежданную встречу, я сейчас же отправлюсь назад и отдам распоряжение о вашей встрече.

И не успел Леголас вымолвить и слова, как Арагорн уже скрылся в пыли дороги. Гимли молча проследил за ним, затем удовлетворенно кивнул и обратился к сородичам:

— Надо поторопиться, до города еще час езды, — он повернулся к нам, — уж очень хочется поскорее в Минас Тирите оказаться. Слишком часто мы путешествуем в последнее время, отдыхать не успеваю.

Хотя я и была полностью с ним согласна, но слышать такое от неутомимого гнома было внове. Понимающе переглянувшись с Леголасом, мы кивнули и вернулись в седла.

— Конечно-конечно, встретимся во дворце, как отдохнете с дороги! — и, махнув рукой оставшимся гномам, мы поскакали обратно. У ворот кони перешли на шаг, а мы с эльфом наконец смогли посмеяться.

— Любовь творит чудеса! — я покачала головой. — Я, конечно, всякое видала, но чтобы так быстро!

— Мне уже не терпится познакомиться с ней, — подхватил Леголас. — Это должно быть прекрасная дева-гном, сильная духом и крепкая телом. На другую друг бы не посмотрел.

— Как думаешь, долго они после дороги отдыхать будут? — я подмигнула эльфу. Тот хмыкнул в ответ, неопределенно пожав плечами.

— Смотря как долго они не мм… не отдыхали, — принц поднял голову в глубокое синее небо и мечтательно продолжил, — я бы сутки точно проотдыхал…

— Сутки? — я поперхнулась, подозрительно глядя на Леголаса. — Слушай, тебя в Итилиене действительно хорошо кормят? А то мне кажется, что недокармливают…

— Это просто я люблю поесть почаще и побольше, — подмигнул эльф и тронул коня пятками, вырываясь вперед, исключая возможность поговорить. Мы уже въехали в город, нас обступили люди, спешащие по своим делам, и с разговорами пришлось завязать.

Торжественный прием, посвященный прибытию гномов, отложили на завтра, но ворота они оставили у входа, поставив их внутри внешней стены, прислонив к камню. Ворота действительно были прекрасны: по тяжелым створкам из лиственницы, обшитым мифриловыми пластинами, вились мудреные узоры из цветов и ягод. Десять обручей из закаленной вороной стали, покрытые охранными рунами на эльфийском и гномьем языках, перехватывали каждую створку. Хитроумные замки скрывались в затейливой вязи, а связку от них Гимли торжественно вручил вышедшему встречать гномов Арагорну. Гномы, в свою очередь, во все глаза смотрели на короля, пытаясь понять, кто же на самом деле подъехал к ним в поле: запыленный странник со сверкающим взглядом или же величественный владыка, стоявший сейчас перед ними в мифриловом венце.

К нашему удивлению, а отчасти вопреки нашей робкой надежде, Гимли вечером так и не зашел. На что Леголас лишь уважительно покачал головой. День оказался долгим, а ожидание следующих гостей шевелило нутро нетерпеливым червячком. Я вышла из ванной комнаты, растирая тело пушистым полотенцем, и нырнула под одеяло. Глиннаэль вздрогнул, быстро прижимая мое холодное тельце к себе и пробегая по спине горячими руками, разгоняя кровь.

— Чем ты занимался весь день? — неумолимо клонило в сон, но мы не виделись с утра и очень хотелось узнать, что делал эльф без меня в каменном городе.

— Сначала сходил в квартал ремесленников, посмотрел там несколько интересных вещей, — голос Глиннаэля убаюкивал, и я потихоньку проваливалась в сон. — Потом пошел к дворцовым кузнецам, договорился с ними, несколько дней смогу там поработать, сделаю для…

На этих словах я и уснула.

* * *

Утро началось отлично. Я давно не просыпалась в таком солнечном состоянии в такой пасмурный день! Шикарнейший утренний секс сделал весь мой день, и теперь, сидя за столом напротив Глиннаэля, я не могла скрыть широкую улыбку, растянувшуюся на лице. Магда хитро поглядывала на нас и тихонько вздыхала, бормоча чуть слышно: «И когда уже в моем трактире будет праздник?». Грохот у ворот заставил удивленно повернуть головы на шум, когда на пороге возник взъерошенный Боромир.

— Аля! — он в три шага пересек столовую и сгреб меня в охапку. Его глаза, чуть покрасневшие, но сейчас абсолютно ясные, ласково смотрели на меня.

— Как узнал, что вы уже приехали, так сразу их и поторопил! А то они бы там еще два дня сидели! У Эомера вообще идея вчера родилась: в день свадьбы появится! А что, лесовики теперь своими тропами пользоваться разрешают, а это все же три дня вместо недели!

Воин осторожно опустил меня, кивнув Глиннаэлю, с которым успел познакомиться в прошлый раз, и, оценивающе осмотрев Магду, поправил усы и сверкнул лукаво взглядом.

— Так ты, может, с нами посидишь? — я попыталась сделать знак слуге, чтобы принес еще один прибор. Но гондорец замотал головой, отходя от стола.

— Ты что, мне к отцу пора! Там, наверное, уже все заждались! А с тобой мы вечером увидимся, там и поговорим! — он подмигнул Магде. — Вас, я надеюсь, мы тоже на празднике увидим!

С этими словами воин скрылся так же быстро, как и появился, оставив после себя тяжелый запах перегара и конского пота. Магда некоторое время ошалело смотрела на дверь, за которой скрылся гондорец, потом восхищенно вздохнула и произнесла:

— Вот это я понимаю — мужчина!

— Я никуда не пойду! — Магда в очередной раз попыталась предъявить мне ультиматум, аргументируя тем, что ее платья прекрасно подходят к приему во дворце. Мы пытались подобрать что-нибудь подходящее уже второй час подряд, время истекало, а подруга не поддавалась на уговоры купить готовое платье у портнихи. Благо несчастная женщина терпеливо ждала нашего решения, попивая сладкую наливку на кухне с кухаркой и горничными. Мы же стояли перед скудным выбором из трех вполне себе приличных платьев — по меркам деревни или Итилиена, но я, побывав на многих дворцовых праздниках как в Гондоре, так и в Лихолесье, хотела, чтобы подруга не ощущала неловкости на пиру. А с этими нарядами так и будет, это точно!

— Как миленькая пойдешь, куда ты денешься! — я начала злиться, становясь рядом и упирая руки в боки. — Ты что, не хочешь встретить Боромира? — женщина вдруг вспыхнула, как маков цвет, и опустила глаза.

— Ну да, на празднике в честь его свадьбы у меня будет шанс, — саркастично прошептала Магда, теребя подол платья глубокого винного цвета, предложенного портнихой.

— Конечно, не будет, — легко согласилась я, чувствуя, что подруга дает слабину. — Так кроме него там не мало воинов будет. Красивых и свободных. Ты что же, — вкрадчиво продолжила я, поднимая платье, которое ей вроде бы приглянулось, — хочешь, чтобы они тебя деревенщиной считали?

— Нет ничего постыдного в том, что я из деревни! — вскинулась подруга. «Опять двадцать пять!» — глубоко вздохнула я и сосчитала до десяти.

— Никто не говорит про стыд, я говорю, что там полно будет женщин страшных, старых, глупых, но разодетых и ухоженных, так что в первую очередь, как бы ты ни пыталась привлечь внимание своей естественной красотой, обратят внимание на них. А когда всех нормальных мужиков разберут, дойдет и до тебя очередь! Подходит тебе такой вариант?! — под конец я не выдержала и вспылила, повышая голос. Но, как ни странно, это возымело воздействие, и Магда наконец встрепенулась.

— Да хрена корней им вместо чая! — наконец в подруге взыграла обычная женская гордость. — Где там эти платья, давай выберу!

* * *

Вечер уже лег на нижний город, наверху же еще догорали последние лучи заходящего солнца. Придирчиво осмотрев себя в зеркале, я осталась довольна. В отличие от Магды, нарядов у меня хватало. Несколько сундуков, до сих пор стоявших нетронутыми с самого Лихолесья, наконец дождались своего часа. Если честно, я даже не заглядывала в них ни разу. Нет, особых причин для этого не было, просто, один раз открыв крышку и наскоро порывшись, я поняла, что там прекрасные праздничные наряды, и благополучно оставила сундуки здесь, в городском доме, не понимая смысла везти их в леса Итилиена. И вот теперь они пригодились. Впрочем, и в этот раз я особо не выбирала: достала одно из верхних платьев и одела. Делов-то! Они все были выкроены по моему размеру. Знать бы, откуда такая точность? Не припомню ни одного раза, чтобы ко мне приходили снимать мерки… Ну да ладно. Платье было изящное: тонкое, нежное, светло-зеленого шелка, с серебряным узором, разбегающимся резными листами по подолу и собиравшимся в венок цветов на лифе и декольте. Из украшений, которых, кстати, в каждом сундуке была своя шкатулка, я надела тонкую серебряную цепочку с длинными каплями-подвесками из бледного зеленоватого камня, похожего на наш нефрит, и пару браслетов из того же материала.

Внизу, у лестницы, уже ждали Глиннаэль и Магда, прекрасно смотревшаяся в платье цвета бургунди и убранных на модный манер волосах.

— Ну что, вперед, на праздник? — я подмигнула, взяв Глиннаэля под руку, и мы зашагали наверх, к Цитадели.

Чем ближе ко дворцу, тем отчетливее доносились до нас звуки музыки. Распахнутые ворота охраняли изнывавшие от нетерпения стражи: их служба вот-вот заканчивалась, и они мечтали о сменщиках, чтобы скорее ворваться в праздник. Спросив наши имена, стражи вытянулись в струнку и учтиво рассказали, как нам пройти к нашему столу. Да, мой нос еще слегка приподнялся, а ну-ка, кто еще смог бы провести друзей на одну из лучших вечеринок года? В голове играл пафосный рэп, давно забытый в этой жизни, но сейчас вытянутый наружу угодливой памятью. Глиннаэль странно покосился на меня, но промолчал. Я бросила на него вопрошающий взгляд, но он лишь пожал плечами. Ну и ладно, он уже третий день так на меня смотрит, стоит мне что-то приказать служанке или послать кого-то на рынок…

Светлую макушку Глиннаэль разглядел первым, потянув нас с Магдой за собой. Нас уже ждал накрытый стол, стоящий вплотную к столу короля. За нашим расположились Леголас, Боромир, красивая темноволосая девушка, Фарамир, Эовин, Эомер, несколько незнакомых мне мужчин и женщин. Места рядом и напротив Леголаса пустовали — их отвели для нас и гномов, которые, кстати, до сих пор не явились. Рассевшись, мы осмотрелись.

Зал освещали сотни свечей и факелов у стен, из открытых окон залетал легкий ветерок, шевеля тяжелые занавески. Арагон и Арвен, освещенные и будто сияющие, сидели в центре, одаряя улыбками всех гостей. Наш стол пока вел себя тихо, хотя за другими веселье уже набрало обороты. Боромир учтиво представил мне свою невесту: Мэлир. Милая девушка с темно-каштановыми волосами и ореховыми глазами кротко и с обожанием смотрела на будущего супруга, время от времени мягко улыбаясь мне. Я с удовольствием с ней познакомилась, но дальше обмена любезностями дело не пошло — дева лишь молчала и улыбалась, глядя на меня огромными доверчивыми глазами лани. Учтиво извинившись, я дружелюбно кивнула Эомеру, то пытавшемуся поздороваться, то усиленно отводящему взгляд. Леголас рядом дернулся, и я проследила за его взглядом, разглядев наконец Гимли!

Наш друг шел сквозь толпу, осторожно ведя под руку черноволосую деву. Поравнявшись с нами, он отступил и слегка склонил голову, представляя свою невесту:

— Ири, дочь Ирта, моя невеста, — Гимли обвел нас всех внимательным взглядом. — Позволь представить тебе членов нашего Братства, — первым поднялся Леголас, склоняя голову в поклоне. За ним я, потом Боромир. Следом поочередно представились все, и мы наконец сели.

— Ири многое слышала о вас, — начал гном, наливая пенящийся эль в кружки. Но невеста перебила его.

— Да уж наслышалась я, еще раз от тебя слушать — лучше самой посмотреть! — Ири перекинула тяжелую косу на бок и улыбнулась, растягивая пухлые губы в дружелюбной улыбке. Она была хороша. Нет, она оказалась прехорошенькой! Мягкие черные волосы были заплетены в толстенную косу, немного волнистые бакенбарды едва касались щек. Точеные соболиные брови вразлет обрамляли ярко-голубые глаза. Дева оказалась веселой и компанейской. Пару часов спустя мы втроем с Магдой уже вовсю обсуждали окружающих нас воинов, ища для Магды половину.

— Смотри, вон тот вроде ничего, — я показала на высокого стройного мужчину, стоявшего неподалеку от Эомера. Светло-русые волосы он небрежно затянул в хвост, громко смеясь на шутки Леголаса, стоявшего рядом.

— Не-ет, — с сомнением протянула Магда, — не то.

— Да когда уже то будет?! — это не выдержала Ири, шумно хлебнув эля из неизвестно какой по счету кружки. — Вот, это точно он!

Мы дружно повернули головы и тихо выдохнули, переглянувшись: коренастый гном, хоть и приятной, наверное, наружности, но весь скрытый за густой бородой, отсалютовал нам кубком. Магда натянула улыбку и отвернулась.

— Ири, хватит мне своих мужиков сватать! — подруга смахнула со лба прядь темных волос. — Сама же знаешь, как их завоевать тяжело!

— Так уж и тяжело, — лукаво ухмыльнулась дева-гном. — Пару раз в штольне встретились, вот тебе и любовь!

— Ты умеешь руду добывать?!

— А он что?

Два наших с Магдой вопроса слились в один.

— Умею, конечно! А он… — тут Ири задумалась, бросая угольную тень от густющих ресниц на щеки. Глаза распахнулись, сверкнув аквамарином: — А он пришел с войны, гордый такой… Отгремели пиры, а мы с подругами только и могли, что обсуждать его подвиги и надеяться на хотя бы один взгляд… А потом объявили, что мы будем ковать ворота для Минас Тирита, а эскизы к ним нарисует сам Гимли. И вот тут я заявила, что буду участвовать в разработках шахт, — Ири замолчала и посмотрела на нас, — я чувствую породу, знаю, где искать богатые жилы. И меня взяли. А потом было просто… — она вздохнула, мечтательно улыбнувшись. — Я спускалась в штольню не раз, но в этот раз Гимли решил проверить ход работ. Обычно он находился в кузницах, а тут… Он спустился, заговорил со мной, а я отвечала…

На этих словах мастерица рассказывать Ири сделала паузу, неторопливо отпила эля и подмигнула нам, молчаливо воззрившимся на нее, изнывая от нетерпения в ожидании подробностей:

— Главное, что отвечать да как! — и кивнула головой на гнома. — И вот, он уже твой!

За нашим столом становилось шумно — Боромир и Эомер пытались перекричать друг друга: один — доказывая, что надо было остаться в Рохане, другой — что пора было ехать к невесте. Леголас и Гимли обсуждали планы поездки в Итилиен после свадьбы. Магда куда-то пропала, не возвратившись с танца с одним из стражей Цитадели. Я смотрела на очередной бокал вина, думая: надо ли мне его пить или можно обойтись уже?

— Пошли домой, — горячий голос приглашающе обжег шею. Я сладко вздохнула, послушно протягивая руку своему мужчине. Мы шли по темным улицам, куда уже не доносились звуки музыки из дворца. Зато смелее пели сверчки, да луна серебрила вышивку на платье. Иногда Глиннаэль останавливал меня, чтобы поцеловать, и я отвечала, снова чувствуя себя семнадцатилетней девочкой, целующейся под гроздьями жасмина…

Луна давно взошла, освещая нашу спальню и нас, раскинувшихся на кровати. Я уютно устроилась в теплых объятиях, прижавшись спиной к горячей груди. Блаженная нега разливалась по телу, и я нежно целовала длинные пальцы, что недавно дарили мне столько ласки, а сейчас нежно держали мои ладони.

— Я люблю тебя, — шепнул эльф, заставляя вновь испытать чувство вины.

— Я тебя тоже, — ляпнула я в ответ и тут же зажмурилась, сжимая зубы. Зачем?! Зачем я это сказала?! Глиннэль лишь сильнее притянул меня к себе, глубоко выдыхая куда-то в мои волосы.

* * *

Он смотрел на меня как-то не так. Вот не так и все тут. С самого утра Глиннаэль был предупредителен, но не настойчив. Вроде бы было все как всегда, вот это-то меня и нервировало. Магда к завтраку не вышла. Я спросила у слуг, где она, но узнала лишь, что подруга дома не ночевала. Глиннаэль лишь поджал губы на это: он считал, что узнавать у слуг о том, где ночует подруга, — это бестактно. Утро прошло немного напряженно, я мрачно орудовала вилкой и ножом в яичнице, а Глиннаэль пристально следил за моими действиями, недовольно поджимая губы, стоило мне попросить кого-то из слуг принести что-либо. Наконец эта пытка для нас обоих подошла к концу, и мы поднялись, собираясь кто куда: я к Гимли, Леголасу и Ири, а Глиннаэль — в кузницы. Во дворе опять послышался шум: кажется, это вошло в привычку — врываться в наш дом без приглашения. Раздраженно вздохнув, я пошла вперед, готовясь встретить кого угодно, но только не…

— Женя! — я не думала, что действительно обрадуюсь этой тоненькой фигурке, замершей у нас во дворе. Фигурка дернулась и бросилась навстречу, вопя и сметая все на своем пути.

— Аля! — девушка повисла у меня на шее. Отодвинув наконец ее от себя, я внимательно осмотрела Женечку. Она изменилась. Если бы не непосредственность, с которой она меня приветствовала, едва ли я смогла бы узнать в этой деве крикливую заносчивую девчонку из Иваново. Нет, красивое платье и элегантная прическа, конечно, играли не малую роль, но самое главное, что изменилось в ней, — взгляд. Он сиял, по-другому и не скажешь. Мы сели прямо во дворе, в тени винограда, заплетавшего небольшую беседку. Слуги бесшумно накрыли столик на двоих и растворились, а я все не могла наглядеться на девчушку. Нет, уже не на девчушку. На эллет.

— Я безумно по тебе соскучилась! — Женечка покачала головой в ответ на предложение налить легкого прохладного вина. — Я хочу знать все: как ты устроилась, где живешь, нашла ли свою вторую половину?

— Подожди-подожди, — я замахала руками, — не так быстро. Ты мне для начала расскажи, как у вас с Элемиром?

— Свадьба будет в конце лета, — девушка мечтательно вздохнула, — даже не верится, что это когда-то произойдет!

— Слушай, ну а что там у вас с… — я подергала бровями. — Как книжка, помогла?

— Ты даже не представляешь, как! — Женечка закатила глаза и слегка порозовела. — Если бы не она, я бы до первой брачной ночи точно не дожила! Ну да что мы все обо мне, давай рассказывай, что это у тебя Глиннаэль с утра пораньше делал?

— Живем мы вместе, — я улыбнулась, оборачиваясь. — А куда он, кстати, делся? Не поздоровался, не попрощался…

— Почему же не поздоровался? Он мне поклонился и ушел.

— Странно, я не заметила… — пожала плечами я. — Он вообще какой-то непонятный сегодня… Так, а где Элемир? Как это он тебя одну отпустил?

— Он во дворец поехал, с Трандуилом, — махнула рукой девушка. Сердце пропустило удар при звуке знакомого имени. Я так обрадовалась приезду Женечки, что совсем упустила из виду тот факт, что она не могла приехать одна. Значит, он уже здесь, рядом… С усилием загнав мысли о короле подальше и поглубже, я вернулась к беседе.

За разговорами прошло полдня, когда чья-то тень в бордовом платье попыталась прошмыгнуть в дом. Я хитро улыбнулась и окликнула гулену. Магда подошла к нам, цветя, как майская роза. Поздоровавшись с Женечкой, она всем своим видом показывала, что срочно должна мне все рассказать.

— Ты, должно быть, устала с дороги, — я посмотрела на девушку. Та и вправду смотрела слегка осоловелыми глазами. Сундуки давно внесли в дом, и мы прошли внутрь, расходясь по своим половинам. Едва за нами с Магдой закрылась дверь, как подруга развернулась и, раскрыв руки, закружилась по комнате.

— Аля-я, — женщина остановилась, — я влюбилась! Это чудо! Нет. Это новая, совсем новая жизнь! Он такой… Мы всю ночь гуляли! Ты представляешь — просто гуляли! Я снова чувствую себя молоденькой девушкой!

Я с улыбкой слушала рассказ подруги о статном страже Цитадели, Вирионе, пленившем сердце Магды. Она заливалась соловьем, описывая его улыбку, голос, в подробностях пересказывая прошедшую ночь, а я сидела, всеми силами пытаясь вникнуть в ее слова, но в голове звучало одно: «Он здесь. Сегодня мы увидимся».

* * *

Кажется, я перерыла все свои наряды, но никак не могла найти его — единственное и неповторимое платье. Отчаявшись, я оглядела устроенный погром: раскрытые сундуки терялись за грудами шелка, парчи и кружев. Наряды были прекрасны, я только сейчас смогла по достоинству оценить их, но почему-то ни один из них не подходил к сегодняшнему вечеру. Чувствуя, что сейчас расплачусь и вообще никуда не пойду, я села на пол, растерянно обводя взглядом одежду. Погоди-ка… Метнувшись вперед, я потянула на себя робко торчащий кусочек, вытаскивая на свет платье насыщенно-фиолетового цвета. Приталенное и очень простое, оно было великолепно!

— Аля-я, — восхищенно протянула Магда, глядя, как я спускаюсь вниз. Глиннаэль поднял глаза и гордо улыбнулся, приложив руку к сердцу.

— Ты прям как эльфийка! — подруга заставила меня покрутиться, осторожно дотронувшись до тонкой переливающейся ткани. Рукава платья спускались до пола, пояс, на два тона темнее основного цвета платья, соединялся клином, расходясь вниз. На голову я надела легкий венец из неизвестного мне металла и на этом с украшениями закончила.

— Ну да, эльфийка, — я была очень довольна произведенным эффектом, — только ушей острых для общей картины не хватает.

— Чтобы быть эльфом, острые уши не обязательны, — шепнул Глиннаэль, легонько целуя в висок. Во дворе уже ждали Элемир и Женечка, и я снова не могла не отметить перемены, произошедшие в девушке. Она чинно замерла рядом с блистательным советником, с легкой улыбкой глядя на нас, отвечая тихим нежным голосом на приветствия. На этот раз пешком идти нам не позволили: Элемир, верный этикету, заставил ехать верхом, хотя до дворца было всего пять минут.

Зал встретил знакомым гулом, но мне казалось, что сегодня здесь все другое. Я словно плыла в тумане, все лица сливались в одно пятно, а голоса — в сплошной непрерывный гул. Мы проходили к своим местам, здороваясь с знакомыми, Гимли с Ири махали нам, подзывая за стол. Промелькнувшая в толпе светловолосая голова заставила сердце замереть, но это оказался Леголас, спешащий куда-то. Тихонько вздохнув, я взяла себя в руки. В конце концов, не клином же сошелся свет на Трандуиле! Увидимся, поздороваемся и все. У меня, между прочим, мужчина теперь есть. Постоянный. Мой. Родной.

Знакомый голос перекрыл шум, царивший в голове, и зазвучал в ней единственным звуком. Я повернулась на этот звук, не в силах остановить расплывающуюся по лицу улыбку. Он стоял здесь, совсем рядом, разговаривая с Арагорном и Арвен. А я все не могла отвернуться, впитывая забытый облик. За спиной что-то восхищенно шептала Магда, фыркнула в ответ Ири, а я все смотрела и смотрела, желая встретиться взглядом с ледяной синевой. Встретиться, чтобы понять: утону или вынырну?

Он смотрел на меня. Нет, не пристально, а мельком, бросая пронзительный взгляд сквозь угольные ресницы. Этот взгляд не был ищущим или приглашающим. Он просто был, пробирая до костей, лишая остатков разума в голове. О чем я могла думать, когда рядом сидела моя мечта, та мечта, к которой я когда-то смогла прикоснуться?! Мысли разбегались, и я могла лишь пытаться собрать их в кучу, стараясь отвлечься и не пялиться на Трандуила так пристально.

— Нет, не верю я, что ты добровольно от такого мужика ушла! — Магда горячо шептала мне на ухо, вынуждая снова обратить свой взор в сторону короля. — Я и раньше не верила, а теперь ни за что не поверю! Ты как, с головой вообще дружишь?!

Видимо, с головой я все-таки сегодня рассорилась, потому что меня все больше и больше подмывало подойти к королю и спросить, как дела.

— Хей, девы, вы что такие хмурые? — Ири оседлала лавку, держа в каждой руке по две кружки с пенящимся элем. Несколько капель попали на мое платье, и я раздраженно одернула его, с сожалением наблюдая, как расползаются темные пятна по шелку.

— Прости, я случайно, — в голосе невесты Гимли не прозвучало ни капли раскаяния. Она поставила кружки на стол и кивнула нам: — Давайте выпьем, праздник все-таки, — Ири звякнула многочисленными заколками, вплетенными в черные волосы. — Гимли сказал, скоро танцы начнутся. О, а что это за бледная моль, что сидит рядом с королем Арагорном? Где-то я его уже видела…

— Это Владыка Лихолесья Трандуил, — восхищенно прошептала Магда, — он Алин... — я ощутимо ткнула не в меру разговорившуюся подругу в бок — делиться подробностями своей личной жизни мне сейчас хотелось меньше всего.

— Алин «что»? — Ири хитро подмигнула. — Вы так переглянулись, будто у нее что-то непотребное с ним было! Да вы посмотрите на него, он же худой и длинный, как жердь! А лицо-то, лицо — гладкое, что моя жо…

— Ири! — Гимли вовремя пресек разглагольствования своей подруги, вынырнув из толпы веселящихся. — Пойдем танцевать, ненаглядная! Покажем людям, как плясать надо!

Ири с готовностью подскочила, исчезая в круговороте танцующих, а я тихонько вздохнула, вперив взгляд в кружку. Почему-то сейчас мне особенно не хватало старой доброй Женечки, чтобы она вновь крикнула на весь стол, чтобы Трандуил заговорил с нами… Но девушка чинно сидела неподалеку, не сводя восхищенного взгляда с Элемира, обсуждавшего что-то с Денетором. Решившись, я отставила кружку в сторону, поднимаясь. В конце концов, что тут такого: подойти и поговорить с королем, во дворце которого я гостила столько времени?! Но меня опередили: какая-то гондорская дева склонилась в поклоне перед королями, приглашая Владыку на танец. Учтиво склонив голову, он поднялся и пошел следом за ней. Я села назад, чувствуя, как горечь разливается по сердцу. Почему-то стало очень обидно, на глаза навернулись слезы. Сжав губы, я отвернулась, пытаясь успокоиться. Ну пошел король с кем-то танцевать, что же ему, весь вечер сиднем сидеть? Сама виновата, надо было раньше подходить. Сейчас бы я кружилась там, чувствуя его горячую руку на талии, слушая его голос…

Что я творю, о чем думаю? Я поискала взглядом своего эльфа, который пропадал где-то с Леголасом. Словно почувствовав, что он мне нужен, Глиннаэль появился рядом, присаживаясь на лавку. Он тревожно смотрел на меня, хмурясь.

— Ты нормально себя чувствуешь? Ты вся бледная.

— Пойдем домой, — сухой воздух обжег горло. Кажется, еще чуть-чуть — и я зарыдаю. — Я устала.

Глиннаэль поднялся, помогая мне встать, и без слов повел на улицу. Оказавшись там, в объятиях прохладной ночи, я наконец вздохнула свободно. Мы шли молча, думая каждый о своем. Дом встретил приветливо светящимися огоньками, постель, разобранная и застеленная свежим бельем, манила прилечь. Я же не могла перестать думать о том, кто остался во дворце. Что он сейчас делает, заметил ли, что я ушла? Или вовсю увлекся девой, что танцевала с ним?

— Давай уедем, — я вздрогнула и подняла глаза на Глиннаэля. Оказывается, он смотрел на меня все это время, прислонившись к двери, пристально, не сводя взгляда. — Уедем завтра же назад, в Итилиен.

— В смысле — уедем? — я пыталась понять то, что он только что сказал. — Свадьба послезавтра, мы же на нее сюда приехали. Как мы можем отсюда уехать?

— Здесь нам не место, — Глиннаэль тяжело вздохнул и подошел ближе, опираясь на стоящий передо мной стол. Я невольно посмотрела на его покалеченную руку, чье увечье отчетливо выделялось на фоне красной скатерти. Давно уже я перестала обращать на это внимания, а сейчас почему-то не могла отвести глаза в сторону.

— Глиннаэль, — я подняла на него взгляд, пытаясь говорить мягко и спокойно, — мы уедем через неделю, когда закончатся все гуляния. Покинуть Минас Тирит сейчас — выказать неуважение Боромиру и Фарамиру. Когда мы еще сюда приедем?

— Когда? — эльф вскинулся. — Для тебя это так важно — жить в городе? Хотя чему я удивляюсь: у тебя здесь большой дом, не хижина, которую я построил в лесу. Слуги, готовые исполнить любое желание…

— Разве это плохо: иметь возможность пожить в свое удовольствие и не думать о том, что надо приготовить, убрать, постирать? — тут уж возмутилась я, пытаясь понять эту странную логику.

— Если тебе так нравится жить в свое удовольствие, почему ты не осталась в Эрин Ласгален? — Глиннаэль тяжело дышал, глядя на меня. Я дернулась, замечая в серых глазах упрек и боль. Меня бросило в ледяной пот: он знал! Он все знал, с самого начала!

Шум внизу избавил меня от необходимости отвечать. Я обогнула Глиннаэля и открыла дверь, пытаясь понять, что там опять происходит.

— Аляяя! — знакомый хмельной голос звал меня из гостиной. Судя по всему, он там был явно не один. Покачав головой, я улыбнулась от облегчения — как я сейчас была рада ему! В зале собрались Боромир, Леголас, Гимли с Ири, повисшей у него на руке, и смущенный Фарамир, всем своим видом показывающий, что сюда его приволокли насильно.

— Аля! — Боромир сграбастал меня в медвежьи объятия, довольно улыбаясь. — А мы за тобой пришли. Точнее, за вами, — воин поклонился спустившемуся Глиннаэлю. — Мальчишник у нас сегодня. Гулять идем!

— Опять? — я с натянутым смехом высвободилась из рук гондорца, оглядываясь на Глиннаэля. Тот стоял молча, скрестив руки на груди, предоставив решение мне. — А в Рохане вы что делали?!

— Так то был роханский мальчишник, а теперь гондорский будет! — с логикой Боромира было трудно спорить.

— С каких пор тебя останавливало отсутствие повода? — вступился Гимли. -— Собирайтесь давайте, Боромир обещал нам пару интересных местечек показать!

— Местечки эти не для дев, — пробормотал Фарамир со своего угла.

— Почему это? — Ири подбоченилась, подозрительно глядя на князя Итилиена. — Куда это мне нельзя, куда Гимли можно?

— Тебе везде можно, — успокаивающе произнес Боромир, до этого сосредоточенно возившийся с пробкой в бутылке. Плюнув на бесплодные попытки, он достал кинжал и одним движением снес горлышко. — Ну что, идем мы или нет?

— Идем, — вздохнул, смирившись, Глиннаэль, встречаясь с моим умоляющим взглядом. Сидеть дома и устраивать непонятные разборки совершенно не хотелось. А вот погулять с друзьями, скорее всего в последний раз в таком составе, было очень даже заманчиво.

* * *

Я глухо застонала, переворачиваясь на другой бок, и уперлась в плечо Глиннаэля. Приоткрыв глаза, я сощурилась от яркого солнечного луча, который, кстати, и разбудил меня, нахально гуляя по лицу. Приподнявшись на локте, я обвела эльфа придирчивым взглядом: он спал на животе, полностью обнаженный. Заглянув под одеяло и убедившись, что я далеко от него не ушла, я оглянулась, отмечая хаос, царивший в комнате: одежда, разбросанная по полу и мебели, красноречиво намекала на бурное продолжение сегодняшней ночи (или утра?). Кажется, мы помирились. Откинувшись на подушку, я прислушалась к себе, пытаясь понять, что болит. Странно, но вчерашние возлияния не оставили и следа. Голова не болела, только очень хотелось пить. Утолив жажду, я завернулась в халат и побрела вниз. В гостиной было пусто, только на столе остывал накрытый завтрак. Выглянув в окно, я прищурилась, пытаясь примерно определить время: судя по всему, было далеко за полдень. Мда, вот это погуляли… Последнее, что я помнила из вчерашней ночи, — одобрительные выкрики Гимли в адрес танцующих на подиуме пышнотелых дам да Ири, отвесившую увесистую затрещину возлюбленному...

Остаток дня прошел в приведении себя в порядок и подборе одежды на завтрашний праздник. Тема отъезда больше не поднималась, что не могло меня не радовать. Ну в самом деле, всего неделя и мы снова будем в лесу, по которому я, к слову, уже начала скучать. Тем более Женечка и гномы собирались ехать с нами, посмотреть, как мы устроились. Девушка все пыталась уговорить меня приехать на ее свадьбу, но мне было боязно подходить сейчас к Глиннаэлю с такой просьбой. Хотя сама поездка меня не пугала: кажется, я начала привыкать к расстояниям, которые стоило преодолеть, чтобы просто съездить в гости…

Утро выдалось особенно ясным и чистым. Мы стояли у Белого Древа, слушая клятвы, приносимые молодоженами, и в глазах почему-то щипало от неясного светлого чувства. Фарамир и Эовин не сводили друг с друга глаз, даже завсегда суровый Боромир смотрел на жену с трепетной нежностью. Будто и не он еще сутки назад кутил с друзьями, щипая за выпирающие округлости доступных девушек.

Если мне и казалось, что удивить праздником более невозможно, то я жестоко ошибалась. Три дня непрерывных пиров, последовавшие за свадебной церемонией, валили с ног самых крепких воинов. Мятная настойка, тайком кочевавшая из рук в руки, делала нас героями этих дней. На нас с уважением смотрели мужчины и поджимали губы, качая головой, женщины. А нам было все равно! Магда, Ири, друзья из Братства, Глиннаэль, да и все эльфы и гномы не уставали удивлять крепостью своего организма. Кажется, когда мы уедем, о нас сложат песни и легенды! Иногда мне становилось жалко Арагорна, который в силу своего положения не мог предаваться веселью так же, как и мы. Он сидел во главе стола или же на троне, учтиво беседуя с гостями, или танцевал с Арвен, но иногда мы ловили его тоскливый взгляд, направленный в нашу сторону.

Сегодня Леголасу каким-то одному ему известным образом удалось отпросить друга у Арвен, и теперь мы засели в дворцовом парке, разбитом у стен Цитадели самим лихолесским принцем. Деревья едва ли напоминали те тоненькие саженцы, что были привезены несколько недель назад. Они гордо поднимали свои густые кроны вверх, в ночное небо, тихо шелестя на ветру. Пышные цветы в клумбах осыпали лепестки на каменные дорожки, а беседки оплетали фуксии и скрывали пышные кусты гортензий. В одной из таких белокаменных беседок мы и расположились. Из Братства не получилось прийти только Женечке: она или не захотела, или не смогла прийти. Но никто из нас так и не удосужился узнать причину. Глиннаэль и Ири тоже остались дома, поняв, что нам хочется посидеть самим перед отъездом. Да, мы уезжали уже послезавтра. Пока что все, кроме Боромира и Арагорна, в Итилиен. А потом кто куда. Было немного грустно, но верить, что это последняя встреча, не хотелось. Все слова давно были сказаны, воспоминания о походе сменились тихой задумчивостью.

— Я пройдусь по парку, — я посмотрела на друзей. На душе было так тоскливо, что хотелось побыть одной и немного всплакнуть. Они понятливо кивнули, думая о том же. Лунный свет искрился в многочисленных фонтанах, роняющих воду в каменные чаши. Я вдруг подумала, что до сих пор не знаю, сколько мне отмерено жизни… Возможно, я первая умру, оставив своих друзей. Интересно, здесь есть рай? Прохладный ветерок облизал обнаженные плечи, и я зябко поежилась, будто природа сама отгоняла эти мысли от меня. Камни тихо шуршали под ногами, дорожка заводила в глубь, туда, где смыкали свои ветви густые кроны уксусных деревьев. Я остановилась, не решаясь идти дальше, будто что-то страшное ждало меня впереди… Усмехнувшись своим страхам, я смело раздвинула ветки: что, кроме очередного фонтана, могло находиться там?

Интересно, и почему я ни капли не удивлена? Впереди, спиной ко мне и лицом к фонтану (а я-таки угадала!) стоял Трандуил. Мне всегда казалось, что лунный свет — это единственное освещение, способное передать неземную красоту эльфийского Владыки. Вот и сейчас он обволакивал высокую фигуру мерцающим сиянием, окружая голову ореолом, похожим на корону. Он смотрел прямо перед собой, сцепив руки за спиной в замок. А я смотрела на него, прекрасно понимая, что король меня услышал, но не двигаясь с места. Наконец он пошевелился, обходя каменный бортик и поворачиваясь ко мне.

— С каких пор ты боишься подойти ко мне? — забытый голос звучал укоряющее.

— Я не боюсь, я любуюсь, — я подошла поближе, становясь напротив короля. Его бледное лицо было так близко, что я не смогла удержаться, проводя рукой по изогнутым губам.

— Почему же ты не даешь полюбоваться и мне? — выдохнул мне в губы Трандуил, опаляя кончики пальцев дыханием. Рука скользнула вниз, безвольно повиснув, и тут же была поймана чужой ладонью. Наши пальцы переплелись, так привычно и нежно. Эльф поднял сплетенные руки вверх, осторожно целуя кончики моих пальцев, не сводя с меня гипнотизирующего взгляда.

— Если бы я знала, что ты здесь… — я замолчала, не в силах продолжать. Трандуил распознавал любую ложь, тем более такую явную. Да, если бы я знала, то пришла, все равно пришла бы, чтобы снова увидеть его так близко. Чтобы опять иметь возможность постоять рядом, вдыхая забытый аромат лесных фиалок.

— Ты бы пришла, — закончил за меня король, отнимая губы от моей руки. Мы стояли и молча смотрели друг на друга, время словно остановилось, даже шум воды затих.

— Ты сама ушла тогда, — Трандуил первым нарушил молчание. — Я принял твое решение. Но если ты хочешь изменить его… — Владыка многозначительно замолчал, давая мне возможность ответить. А я прикрыла глаза, вдыхая позабытый запах полной грудью, пытаясь разобраться: что мне вообще надо?! Так заманчиво было вновь окунуться в эти отношения, получить возможность говорить королю «мой», владеть им безраздельно. И пусть на время, но… К чему тогда я вообще уходила? Давние аргументы теперь подкреплялись еще одним, но, как оказалось, самым весомым — Глиннаэль. Я вдруг с отчетливой ясностью поняла, что не хочу его оставлять. Даже ради Трандуила. Открыв глаза, я посмотрела на мужчину, и он все понял, мягко и чуть грустно улыбнувшись.

— Поцелуй меня, — я знала, что он не откажет мне в этой просьбе, покорно прикрывая глаза и приоткрыв губы. Эти касания, знающие, уверенные, умелый язык, захвативший в плен, ладони, сжавшие мое лицо… Я стояла не шевелясь, только губы отвечали ему, отвечали, не пытаясь, впрочем, поддаться. Не пробегало больше по телу волшебного тока, не подгибались колени, не разливалось желание. Последние легкие поцелуи вспорхнули по губам и улетели. Легка прохлада ветерка коснулась пылающего лица. Я отступила на шаг, почти сливаясь с окружающими нас тенями.

— Не надо ничего говорить, — шепот слился с шелестом листвы, и я ушла. Чувство небывалой легкости и светлой грусти заполняло все существо. Казалось, еще немного и я взлечу. Я еще долго бродила по парку, по улочкам спящего города, наслаждаясь этим чувством, привыкая к нему. Небо начало светлеть далеко на востоке, у острых зубцов гор, когда я наконец дошла до дома. Странно, но окно нашей спальни еще горело. Я улыбнулась: наверное, Глиннаэль прождал всю ночь. Захотелось обнять его крепко-крепко и никогда больше не отпускать. Почти взлетев по лестнице, я распахнула дверь и остановилась, недоуменно разглядывая комнату. Она была пуста. Разобранная кровать стояла нетронутой, лишь на моей подушке что-то лежало. Осторожно подойдя, я наклонилась и подняла предмет. Сердце болезненно сжалось, разлившись горечью в груди: на ладони лежали два тонких серебряных кольца, перевязанные зеленой лентой. Глиннаэль ушел.

Тонкие колечки, нагревшись от тепла моего тела, жгли кожу. Я снова и снова смотрела на них, то сжимая, то разжимая ладонь. Куда он мог уйти? Почему? Что случилось, ведь еще вчера все было так хорошо? Вопросы теснились в голове, наползая друг на друга, порождая домыслы, один нелепее другого. Он пошел погулять по городу, и что-то случилось. Что-то нехорошее. Возможно, сейчас он лежит в палатах целителей, не помня себя? Я вскочила с кровати, с удивлением отмечая, что на дворе давно наступило утро. Почему я раньше не подумала об этом?! Лихорадочное возбуждение овладело мной, заставляя заметаться по комнате, стягивая вчерашнее платье, ныряя в новое, плеснуть холодной воды и выбежать в коридор. Уже внизу я остановилась, замечая, что все еще продолжаю сжимать в руках кольца. Карманов у меня не было, сумки тоже, пришлось вернуться назад, оставить их на столике и выскочить во двор.

Город только начал просыпаться: зеленщики тянули свои тачки по мостовым, гремя ведрами и расплескивая белоснежное молоко, вышагивали молочники, останавливаясь у черных дверей, торгуясь со слугами. Прогромыхали копытами всадники, ехавшие сменить ночной караул. Легкий ветерок шевелил растрепанные с ночи волосы, которые я так и не удосужилась привести в порядок, выбегая из дома.

Палаты Целителей встретили знакомым молчанием. Легкий запах лекарственных трав щекотал ноздри, вызывая не слишком приятные воспоминания. Сейчас палаты были пусты, лишь пара сиделок зевали у окна, ожидая, когда их сменят.

— Здравствуйте, — я тихонько подошла к ним, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. — Скажите, к вам сегодня эльф не попадал? Высокий такой, рыжеволосый. У него еще ушей нет. И двух пальцев.

— Хоть с пальцами, хоть без пальцев, — меланхолично проговорила одна из сиделок, прикрыв ладонью рот. — Никого у нас нет, хвала небесам. И надеюсь, не будет в ближайшее время.

— Спасибо, — тело окутала неприятная слабость. Я вышла во двор, пытаясь отогреться в лучах утреннего солнца. Может, он лежит где-нибудь в подворотне с проломленной головой? Где его искать? На глаза навернулись слезы. Сходить к Боромиру? Отличная мысль: выдернуть друга из теплой постели с просьбой найти любовника. Надо идти к Леголасу. Приняв решение, я почувствовала, как мне полегчало.

Дом, в котором разместили друга, находился не далеко от моего, так что ближе к полудню я уже стучала в ворота, не боясь его разбудить. Дверь открыл один из эльфов, приехавших с нами из Итилиена. Приветливо кивнув, он провел меня внутрь, предложив что-нибудь выпить. Я покачала головой: ни есть, ни пить не хотелось. Во дворе было темно и прохладно, шум с улицы не долетал сюда, разбиваясь о высокие каменные стены и густые ветви прозрачно-золотых платанов. Голоса за спиной заставили меня повернуться: навстречу из дома выходили Леголас и Трандуил. Нет, ну что за наказание?!

— Аля? — Леголас первым удивленно вскинул брови. — Что-то случилось? —

кивнув Владыке, я подняла вопрошающий взгляд на друга.

— Глиннаэль пропал. Ты его не видел? — кажется, Трандуил раздраженно вздохнул при упоминании моего эльфа и отошел в сторону, давая нам поговорить.

— Нет, — принц недоуменно пожал плечами. — Мы до утра сидели, я только проснулся недавно… Так ты же раньше нас ушла! Его что, дома не было?

— Я пришла чуть позже, — я вздохнула. Рассказывать Леголасу о разговоре с его отцом совершенно не хотелось. — Я немного погуляла, а когда пришла, его уже не было…

Про кольца я пока решила промолчать. Ведь поводов для беспокойства пока нет, правда же? Леголас тем временем отошел, подзывая одного из стражей и что-то ему говоря. Я осталась сидеть на лавочке, бездумно наблюдая за солнечными зайчиками, прыгающими по полу двора. Трандуил замер неподалеку, не делая, впрочем, попыток заговорить или хоть как-то обозначить свой интерес к происходящему. Наконец друг подошел, обескураженно глядя на меня.

— Стража видела его вчера. Он уехал в Итилиен.

— Уехал? — я растерянно смотрела на принца, пытаясь взять себя в руки. — А, ну да, он же еще вчера днем об этом говорил… — получалось жалко, но мне надо было что-то сказать. — Я пойду, мы же тоже завтра уезжаем?

— Да, мы завтра, отец — сегодня, — Леголас испытующе посмотрел на меня.

— Мы уже попрощались, — выдавила я улыбку и поспешила к себе.

Ему надоело и он просто вернулся в Итилиен без меня? Но почему? Мог бы дождаться, объяснить. Или хотя бы слово написал! Значит, вот так просто взял и свалил?! Злость придавала мне сил, заставляя нестись по улице, не обращая внимания на прохожих. Пролетев мимо поздоровавшихся Женечки и Элемира, я ворвалась к себе, хлопнув дверью так, что зашуршала штукатурка. Меня колотило, да так, что аж кончики пальцев покалывало! Ну попадись ты мне, сокол ненаглядный! Ну я тебе устрою! Колечки он, значит, оставил, а сам свалил!

В комнату робко постучали, и я, глубоко вздохнув и взяв себя в руки, пошла открывать дверь. На пороге стояла Магда, обеспокоенно глядя на меня. За ее спиной маячила Женечка.

— Что-то случилось? — они прошли внутрь, не сводя с меня глаз. В комнате, не считая брошенного на пол платья, царил идеальный порядок. Цепкий взгляд Женечки тут же разглядел кольца, тускло поблескивавшие на березовой столешнице.

— Ой, это то, что я думаю? — она подняла за ленточку серебристые ободки. — Он сделал тебе предложение?! Алька, я за тебя так рада!

— Кто сделал предложение? — Магда недоумевающе переводила взгляд с меня на девушку. Разглядев позвякивающие кольца, подруга помотала головой, будто надеялась, что они исчезнут, а потом снова посмотрела на меня.

— Трандуил сделал тебе предложение?! А почему кольца такие хилые?

— А при чем тут Трандуил? — Женечка удивленно посмотрела на Магду. — Я имела ввиду Глиннаэля! — она посмотрела на меня, глазами указывая на Магду и тайком вертя пальцем у виска.

— Глиннаэль уехал, — я мрачно отобрала у Женечки кольца, укладывая их обратно, — а это оставил.

— Куда уехал? — непонимающе захлопали глазами подруги.

— В Итилиен, — я почувствовала, что снова начинаю закипать. — Развернулся и уехал, а мне ни слова не сказал! Как увижу, швырну эти кольца прямо в лицо его самодовольное!

— Ну мало ли, дела какие позвали, — рассудительно заметила Женечка, присаживаясь на кровать. — Главное, что он кольца тебе оставил, значит, предложение сделал. У меня вон тоже такое есть, — она подняла руку, показывая похожий ободок. — Скоро Элемир его снимет и взамен оденет золотое!

— Хрен их разберет, этих эльфов, — проворчала Магда, присаживаясь рядом. — Мог бы сначала предложение сделать, а потом ехать по делам своим срочным.

— Вот и я про то ж, — подхватила я. — Ну ничего, завтра в Итилиен поедем, как встречу — к стенке прижму, не отвертится!

— Да уж, ты прижмешь! — хмыкнула Магда, подмигнув. — А я с собой Вириона забираю! Он мне вчера сказал, что такую, как я, всю жизнь ждал! Жена-то его давно при родах умерла, сын вырос, женился и уехал, а он в Цитадели служит. Сказал, сегодня же пойдет рапорт писать: там такая очередь на его место! Молодых да быстрых. Только спасибо скажут, что на покой уходит… — подруга упала на кровать, раскинув руки, и мечтательно вздохнула: — Расширим мой трактирчик… Гостиный двор сделаем… Он у меня рукастый, была я дома у него, так там столько красоты резной…

— А я с вами не поеду, — грустно вздохнула Женечка. — Элемир не пускает. Говорит, некому будет меня сопровождать до дома… — девушка шмыгнула носом, смахнув слезы. — Да и до свадьбы остались считаные месяцы… — она подняла голову, загоняя влагу из глаз назад.

— А сам он что, с тобой поехать не может? — удивилась Магда. — Тоже мне, женихи эльфийские: один сваливает, ни слова не сказав, другой вообще ехать никуда не хочет…

— Он не может, он с Владыкой едет, — Женечка уже взяла себя в руки, расправляя складки на платье. — Ничего страшного. Мы потом приедем. После свадьбы. Как-нибудь.

— Приедете, конечно, — я ободряюще сжала руку девушки. Надо же, а еще полгода назад она бы закатила скандал и заявила, что поедет сама…

* * *

И снова дорога. Кажется, я в пути провела больше времени, чем на одном месте за все мое пребывание в Средиземье! Солнышко припекало, телега тихо скрипела колесами. Я оглянулась, глядя на сундуки, стоявшие в ней. Если я каждый раз буду привозить с собой новые сундуки, скоро придется построить для них отдельный сарай. Наверное, в следующий раз надо будет со своими сундуками ехать, как с пакетами в магазин.

— Нет, я никогда не пойму, что вы находите в езде верхом? — Ири поравнялась со мной, с трудом удерживая поводья огромной, по ее меркам, лошади. Я покачала головой, наблюдая за подругой, которая, несмотря на свои заверения, держалась в седле отлично. Небольшая плотная лошадка, немногим больше пони, шла ровно, покорно следуя любому приказу всадницы.

— Я тоже раньше так думала, — усмехнулась я. — Предпочитала ехать в повозке, лишь бы лишний раз в седло не садиться.

Невольно вспомнился путь до Лихолесья. Тогда мы ехали по этой же дороге из Минас Тирита… Глиннаэль, я уже соскучилась! Даже и ругаться уже не хочется. Почти.

— Но зато теперь я знаю — верхом быстрее. А значит, надо научиться любить это дело.

— Полюбить, — проворчала Ири, звякнув многочисленными украшениями в толстой косе. — Сомневаюсь, что у меня получится…

— Ты вон на Гимли посмотри, — я кивнула на друга, ехавшего впереди рядом с Леголасом. Даже ему пришлось залезть в седло, ведь ехать на одной лошади с другом было теперь не солидно. — Научился же!

— О, он всему быстро учится! — мечтательно протянула Ири, любуясь женихом. Тот умудрился подбочениться, чуть ли не закинув ногу за ногу на широкой спине своего скакуна. — Скорее бы свадьба! Ты же приедешь?

Я задумалась. Если честно, бесконечные передвижения по Средиземью порядком поднадоели. Хотя бы год провести на одном месте, никуда не дергаясь. А если учесть, что до Эребора ехать не одну неделю, а потом назад… Зато у гномов побываю, вот я еще у кого не гостила! Хотя там еще и хоббиты звали…

— Я не знаю, — честно ответила я. — Обещать не буду.

— Значит, не приедешь, — философски заключила Ири.

— Ну почему же сразу не приеду? — возмутилась я. — Может, на свадьбу не успею, но в гости приеду обязательно!

— Ну хоть так, — протянула Ири и хитро сверкнула глазами. — Мы тебе покои отведем, будут твои личные, когда в гости приезжать будешь! И сундуки приготовим, подарками наполним…

— А можно со своими сундуками? — тоскливо протянула я.

Несколько дней в пути и мы наконец дома! Я радостно вдыхала тяжелый влажный воздух, наполненный ароматом ярких цветов, свисавших прямо со стволов деревьев. Леголас ехал немного впереди, показывая Гимли, как много он уже сделал здесь. То и дело до меня доносился восторженный голос Эовин, впервые попавшей в свои новые владения. Вот уж действительно для кого здесь все в диковинку: не степи здесь, ох, не степи.

Широкая дорога, вымощенная гладкими плитами, удивила и меня. Только принц удовлетворенно кивал, глядя под копыта коня. Это что, эльфы за пару недель успели проложить такую дорогу?! Они что, в три смены работали? Дорога рассекала густой лес надвое, не давая лианам и плющам заплетать проход. Возможно, они даже заколдовали ее, как в Лихолесье. Дворец князя Фарамира находился чуть левее, и дорога разделилась, нырнув под своды широколистных деревьев. Молодожены тепло попрощались с нами, нетерпеливо устремляясь вперед. Значительная часть отряда уехала с ними, оставляя нас посередине дороги.

— А до города еще далеко? — со слабой надеждой в голосе спросила Ири. Бедная, представляю ее мучения после нескольких дней, проведенных с непривычки в седле…

— Еще пара часов и мы будем на месте, — успокоил Леголас, ободряюще улыбнувшись. Гимли выглядел не лучше, мучительно морщась при каждом шаге коня.

Наша деревенька, которую Ири гордо назвала «город», вынырнула из папоротников. Коричневые тростниковые крыши показались внизу, похожие на шляпки грибов, вылезающих из травы. Лошади, почувствовав скорый отдых, ускорили шаг, да и мы приободрились. За время нашего отсутствия ничего тут не изменилось: людям не угнаться в скорости с эльфами. Остов ратуши возносился в небо, ожидая, когда его обошьют и скроют скелет.

Попрощавшись с друзьями, я поспешила домой. Телегу с сундуками я оставила у ворот трактира Магды, вернусь за ней завтра. Мне не терпелось увидеть своего эльфа, обнять и уткнуться носом в ямочку между ключицами. Маленький домик, прятавшийся в корнях дерева на окраине, смотрел на меня закрытыми ставнями. День подходил к концу, и я уже предвкушала теплый ужин, разожженный камин и горячую постель. Спешившись и заведя свою лошадку под навес (надо будет все-таки сделать конюшню до зимы), я постаралась не шуметь. Расседлав ее, обтерев и плеснув свежей воды в поилку, я тихонько прошла к крыльцу, замирая от предвкушения: сейчас посмотрю на удивленное лицо Глиннаэля!

Распахнув дверь, я нахмурилась: внутри было темно. Запалив свечу, я прошла внутрь, чувствуя застоявшийся запах закрытого помещения. Присев на корточки, я потрогала золу в камине — холодная. Здесь никого не было уже несколько дней. А точнее, с самого момента нашего отъезда. Прикусив губу, я принялась медленно обходить комнату, зажигая свечи, а потом принялась разжигать огонь. Слезы сами по себе бежали по щекам, капая на пол и на одежду. Стук копыт во дворе заставил радостно обернуться, с надеждой глядя на дверь.

Леголас замер на пороге, встревоженно глядя на меня. Жалкое я должно быть сейчас представляю зрелище, одна, на коленях у костра в холодном доме.

— Я ничего не понимаю, — эльф подошел ко мне, присаживаясь рядом прямо на пол. — Вот, — Леголас протянул мне листок, на котором было написано всего несколько слов.

«Мой принц. Прошу не беспокоиться обо мне, я возвращаюсь в Лихолесье. Прошу простить, что не смог попрощаться. Глиннаэль».

Я растерянно посмотрела на друга, не обращая внимания, как сильно дрожит в руках письмо. Всхлипнула раз, другой, судорожно вздохнула и утонула в сильных руках, прижавших меня к себе и осторожно поглаживающих, пока я рыдала, надеясь утонуть в своей обиде.

— И вот после церемонии зажжения домашнего очага мы приступаем, наконец, к самому пиру, — Ири лихо орудовала челноком, укладывая нити утка в сложный геометрический узор.

Теплые шерстяные ковры прекрасной гномьей работы украсили мой маленький домик в считаные дни. Даже если в Итилиен внезапно придет настоящая зима с морозами и снегом, стены и пол, увешанные коврами, защитят меня. Великолепные меха из Лихолесья были небрежно сброшены гномкой в сундуки под аккомпанемент ворчания о том, что все это прекрасно подойдет для королевских дворцов, но слишком расточительно в обычном доме.

— На праздник одевать будешь. Или в гости когда к нам соберешься.

На мой резонный ответ, что этих мехов мне хватит на десять жизней, даже если я их каждый день носить буду, Ири укоризненно покачала головой и нежно погладила покрывало из лихолесской рыжей лисицы, густое и невероятно мягкое. Мысленно стукнув себя по голове за тормознутость, я подарила ей и покрывало, и еще пару палантинов из норки, за что и получила в ответ несколько десятков теплых ковров из овечьей шерсти. Но самое главное: благодарная Ири заставила Гимли сварганить мне настоящий ткацкий станок, который, по ее уверениям, отличался от обычного человеческого легкостью и быстротой. Я, как человек в этих делах не разбирающийся, лишь важно покивала, но восторги Магды, непременно захотевшей получить такой же, убедили меня, что вещь более чем стоящая. Будет чем занять себя долгими зимними вечерами. Я вздохнула.

На небе разгоралась вечерняя заря, полыхая багровым и розовым. Маленькие сиреневые облака бежали вслед севшему светилу, спеша поймать последние лучи. В реке, что протекала недалеко от моего домика, плескалась рыба, оставляя на ровной глади многочисленные круги. Почти под ногами, в кустах папоротника, проснулись сверчки, заводя свои неспешные резкие трели. Все вокруг дышало покоем, хотелось расслабиться и закрыть глаза, не думая ни о чем. Но вот как раз не думать ни о чем категорически не получалось.

С самого дня нашего приезда, как только выяснилось, что Глиннаэль ушел, друзья не оставляли меня ни на минуту одну. Поначалу это было приятно, потом стало раздражать. Теперь же я страстно мечтала, чтобы меня наконец оставили в покое. Гномы пока никуда не спешили. Ири заявила, что успеет еще за всю жизнь насидеться в Эсгароте, а такого лета, может, никогда в жизни больше не увидит! Гимли покладисто согласился, проводя время с Леголасом. Сам же принц, если не был занят в лесу, пропадал у меня. В общем одна я оставалась только ночью, да и то когда падала без сил с гудящей головой.

Не знаю, почему друзья решили, что мне непременно надо помочь обустроить дом, но бросились они это делать с завидным энтузиазмом. Гимли, увидев творение эльфов, тут же его раскритиковал, заявив, что он вообще удивлен, как такой хлипкий домишка выстоял в зимних ливнях. Я попыталась встать на защиту домика, но потом махнула рукой, вяло наблюдая, как гном, вооружившись топором и стамеской, превращает мое жилище в крепость. Не лишенную, впрочем, изящества. Все-таки на сохранении фасада Леголас настоял, категорически заявив, что я причислена к лихолессцам, а значит, почти эльф. И дом у меня должен быть эльфийский. Однако это не помешало им спорить над той или иной деталью, когда они собирались вместе во дворе. Зато в домике возникла еще одна комната, стены стали толще и крепче, и (о чудо, за которое я расцеловала Гимли, не обращая внимания на подозрительные взгляды Ири) у меня появилась канализация! Да-да, настоящая канализация, сливную яму к которой предприимчивый гном подрядил выкопать местных подростков, праздно шатающихся вокруг нас. Еще бы: настоящие гномы просто так разговаривали с ними и даже пообещали поделиться некоторыми хитростями, если парни помогут выкопать одну большую яму. Не вникая особо в ее назначение, пацанва управилась за день, и в подарок Гимли весь следующий день провел в кузнице, обучая восторженных ребят премудростям гномьей ковки. Но и сам гном вернулся из кузницы не с пустыми руками, принеся мне шикарный каминный набор и замечательный резной замок. Теперь у меня, наверное, у единственной во всей округе дверь запиралась на ночь. Но и то дело, ведь живя на окраине, одной, как оказалось, ночевать страшновато.

Ири ткала без остановки и болтала без умолку. Под вечер у меня рябило в глазах и иногда гудело в голове, но мне было безумно интересно слушать про все эти бесконечные и сложные гномьи обычаи. Про обряды и таинства, про жизнь под сенью гор, под гнетом камней. Про умение слушать породу, искать жилы, творить прекрасное из куска камня или железа… Магда обычно приходила по утрам, когда гномы отсыпались. Она начинала свое бдение у меня, принося продукты из деревни и делясь последними новостями. Ее Вирион, кстати, тоже плавно влился в нашу компашку и, когда не был занят в трактирчике, тихонько стучал молотком на заднем дворе, возводя конюшню.

Мягкий дружеский кокон обволакивал меня уже месяц, я даже забыла, когда выходила дальше своего двора! О Глиннаэле никто из них не заговаривал, будто тот трагически погиб где-то, а я осталась безутешной вдовой. Первое время меня это устраивало, потом я даже привыкла, ведь времени думать о том, что случилось, попросту не оставалось. Но сегодня, когда небо горело огнем, а в воздухе безумно пахло пышными флоксами, которые я сажала со своим эльфом еще весной, я вдруг остро почувствовала свое одиночество. Ири продолжала о чем-то рассказывать, у стола суетилась Магда, гремя тарелками и накрывая нам ужин, легкий дымок поднимался от большого мангала, который преподнесли мне в подарок за гномов (не знаю, почему мне, — наверное, потому что Гимли отказался брать с собой в Эребор массивную штуковину), Вирион колдовал с мясом, а эльф с гномом доделывали что-то, что Леголас назвал диваном, а Гимли — лежаком. А я сидела в кресле, глядя на все это, и отчаянно хотела, чтобы на плечи легли родные длинные пальцы, ласково сжимая, а щеки коснулись теплые губы, шепча на ухо, чем мы займемся, когда друзья разойдутся по домам…

Я бросила Трандуила ради Глиннаэля, а Глиннаэль бросил меня. Не удержавшись, я фыркнула, вызывав недоуменный взгляд Ири, которая как раз рассказывала о том, как в их семье хоронят павших на войне. Укоризненно покачав головой, она продолжила, а я, лишь пустив одну крохотную мыслишку в голову, уже не могла остановиться, чувствуя, как прорывает плотину, тщательно выстраиваемую друзьями все эти дни, как мысли бурлящим потоком клубятся в душе. Я скучала. Я так сильно скучала по нему, что мне даже показалось на минуту, что он здесь, рядом, только отошел ненадолго. Вот-вот выйдет из-за сплетений веток, улыбнется мягкой улыбкой и подмигнет, пока никто не видит…

— Не знаю, как у вас, а у меня уже все готово! — Вирион нес десяток шампуров с мясом и маленькими перепелками.

Магда сегодня оставила трактир на попечение своих помощников, решив провести этот вечер в нашей компании. Рассевшись за столом, мы привычно разобрали еду, передавая друг другу кувшинчики с напитками. Я пыталась жевать, но кусок почему-то не лез в горло, и под предлогом того, что стемнело и надо зажечь фонари, я пошла в дом, на ощупь найдя огниво и проглотив тугой комок, застрявший в горле.

— Друзья, — я постучала по столу глиняным кубком, призывая хмельную компанию к вниманию. Пять пар глаз одновременно уставились на меня, готовые слушать. — Я хочу сказать вам спасибо. Большое спасибо за то, что были со мной все это время.

Люди и гномы довольно заулыбались, а эльф тихонько вздохнул, смекнув, к чему я клоню. Кивнув ему, я продолжила.

— Я рада, что вы у меня есть! С такими друзьями не пропадешь в одиночестве! — послышались недовольные фразы вроде «не выдумывай», «ты не одна», «мы всегда рядом» и т.д. Подождав, пока они затихнут, я сказала:

— Еще раз огромное вам спасибо, но дальше я как-нибудь сама. Правда. Я не смертельно больной человек, в жизни всякое бывает. И я чувствую сейчас, что мне надо все-таки пережить все самостоятельно.

К моему удивлению, никто не стал возмущаться и отговаривать меня. Подозреваю, что они и сами были рады заняться наконец каждый своим делом. Так что наши посиделки продолжились до рассвета с веселой непринужденностью, будто мы снова вернулись в Гондор и веселимся на свадьбе. Все словно выдохнули, вспоминая смешные моменты и не боясь упоминать при мне имя моего эльфа. А я нашла в себе силы не показать, как болезненно сжимается сердце при звуке его имени…

* * *

Гимли и Ири уехали неделю назад, и жизнь в Итилиене снова побежала своим чередом. Праздники миновали, лето потихоньку подходило к концу. Я вовсю занялась прядением, с очередным караваном в Гондор заказав мотки шерсти. Узоры на гномьем станке получались настолько красивые, что очередь на мои ковры постепенно образовалась на месяц вперед. Потихоньку пришла пора закруток, и в погребе, выкопанном теми же мальцами, что сделали мне туалет, солились огурцы, на полках стояли любовно подписанные банки с помидорами и разнообразными салатами традиционной русской кухни, а также несколько десятков закупоренных кувшинчиков с компотами. К моему величайшему сожалению, делать настойки, как Магда, у меня не получалось. Вся надежда была на вино, а то я в гордом одиночестве за несколько недель дождей с ума сойду!

Винограда мне привезли от души. Две огромные бочки: одна полная душистых янтарных гроздей, светящихся на солнце, вторая — с темным виноградом, пахнувшим терпко и сладко. Я уже десять минут ходила вокруг них, не зная, с чего начать. Две деревянные лохани давно ждали своего часа: одна стояла на столе, а вторая на лавке. Соединял их длинный желобок, ведущий из верхней чаши. Оставалось выбрать, с какого винограда лучше начинать. Решившись, я принялась перекладывать белые гроздья, изредка отщипывая от них плоды и отправляя в рот. Они лопались, едва оказывались в моих руках, и очень скоро пальцы стали липкими, волосинки, норовившие залезть в рот, облепили щеки, пропитавшись сладким соком. Наполнив чашу до половины, я подобрала платье и залезла внутрь, осторожно топча податливый виноград и чувствуя, как кружится голова от непередаваемого аромата.

— Не думал, что ты так любишь виноград, — тихий голос за спиной заставил испуганно подпрыгнуть. Сок брызнул в стороны, попадая на серый камзол стоявшего рядом эльфа. Сердце ухнуло в груди, и кровь побежала быстро-быстро, приливая к щекам. Захотелось улыбнуться. Широко и искренне, с готовностью ныряя в серые озера. Захотелось обнять и вжаться носом в шею, сильно-сильно, до боли. Но вместо этого я посмотрела сверху вниз, чуть приподняв бровь и процедила:

— А я его и не люблю. Потому и топчу, — в подтверждение этих слов я сделала несколько шагов, чувствуя, как скользят гладкие ягоды между пальцев. Непонятная злоба накатила следом за радостью, выдергивая из памяти горькую незаслуженную обиду. Сочувствующие взгляды друзей, одинокие ночи, проведенные в слезах. Явился тут, весь из себя, стоит, смотрит исподлобья, будто я что-то ужасное сотворила.

— Я уже понял, что ты легко топчешь то, что не любишь, — тихо произнес Глиннаэль, пристально глядя на меня. Солнце пробежало по волосам, путаясь в них, и я едва удержалась, чтобы не убрать знакомую непослушную прядку. Но обида снова взяла свое, не позволяя идти навстречу.

— Как погода в Лихолесье? — я повернулась к нему спиной, тщательно втаптывая ягоды. Первый сок потек по желобку, с жалобным звоном падая на дно чана.

— Я думал, что ты должна знать об этом лучше меня, — с заминкой в голосе ответил эльф.

— Как я могу знать об этом, если я здесь? — недоуменно посмотрела я на Глиннаэля через плечо. Вот он, стоит так близко, только руку протяни…

— Разве ты не собиралась отправиться туда вместе с… Его Величеством? — горько поджал губы мужчина.

— При чем здесь вообще Трандуил? — я нахмурилась. — Я и не видела его толком. Зачем мне с ним ехать?

— Только не надо сейчас вести себя, как невинная эллет, — зло усмехнулся Глиннаэль, обводя меня красноречивым взглядом. — Уж чего-чего, а этого у тебя давно нет. Как не было и смелости сказать, что ты не хочешь быть со мной.

— Я все еще не могу понять, к чему ты ведешь, — я повернулась к эльфу, — вопрос о моих отношениях с королем тебя не касается и касаться не должен. Это было в прошлом. К тому же это ты ушел, а не я.

— Я ушел, потому что понял, что не мне тягаться с таким соперником, — повысил голос Глиннаэль. — Не мне переходить дорогу своему королю.

— Да что ты заладил-то со своим королем! — я возмущенно топнула ногой, не обращая внимания на веер брызг. — Мы с ним еще в Лихолесье решили, что… Да я даже обсуждать с тобой это не собираюсь!

— Так хорошо решили, что целовались, будто молодожены после свадьбы, — прошипел эльф, сузив глаза. — Нет, я не следил за тобой. Я шел показать тебе кольца и просить тебя стать моей женой. Но когда я увидел вас там… — он прикрыл глаза, тяжело вздохнув. Когда он снова открыл их, внутри плескалась такая боль, что я невольно отшатнулась.

— Мы просто попрощались, — залепетала я, понимая, как жалко и глупо выглядят сейчас мои оправдания. — Ничего не было.

— Как я могу верить тебе после того, что видел? — горько спросил Глиннаэль. — Разве могу я быть уверен, что всякий раз, когда мы будем приезжать в Лихолесье, ты не будешь так с ним прощаться?

— То есть ты считаешь, что я буду прыгать на Трандуила всякий раз, стоит мне его увидеть? — я почувствовала, как начинаю закипать, а всякое раскаяние выжигает злость. — По-твоему, я настолько легкомысленна?!

— Я не знаю, что мне думать теперь, Аля! — воскликнул Глиннаэль. — Там дворец, там слуги, там роскошь, которая, как я видел в Минас Тирите, тебе более чем по душе. Там король, в конце концов!

— Действительно, там король! — едко крикнула я, чувствуя, как в глазах закипают злые слезы. — Надо было оставаться с ним, а не ждать тебя, как дурочка, уезжать вместе с ним в дворец! Он, по крайней мере, не бегает от своей женщины!

— Думаю, он с радостью примет тебя, стоит написать ему письмо! — Глиннаэль отступил на шаг, смерив меня презрительным взглядом. — Даже охрану пришлет драгоценной любовнице!

— Пришлет! Потому что беспокоится! Потому что ему важно, что со мной и как я! Потому что никогда бы не бросил одну, свалив по-тихому! — меня понесло. Слезы застилали глаза, и в них все двоилось и искрилось, а голос давно дрожал и срывался. Хотелось ужалить побольнее того, кого полюбила так сильно.

— Можешь писать ему прямо сегодня, — процедил Глиннаэль, — потому что я сюда больше не вернусь.

Он ушел, а я опять осталась, не в состоянии даже побежать за ним, вернуть, обнять. Злость и гордость перевешивали радость от того, что он вернулся. Хотя в глубине души я прекрасно понимала, что будь я на месте Глиннаэля, поступила бы так же. Мотнув головой, я отвернулась от уходящего эльфа, выпрямив спину и медленно переступая по измятым ягодам.

Я злилась. Пятый день подряд сидела и злилась на себя, на Глиннаэля, на солнце за окном, так по-озорному освещающее мой дом, который теперь я расценивала исключительно как мрачное жилище унылого отшельника. Я злилась на Магду и ее лучащиеся счастьем глаза, злилась на Леголаса, который пару раз пытался приходить, но, выслушав поток брани на великом и могучем, принял мудрое решение зайти позже. Пару раз порывалась идти в деревню, найти Глиннаэля и высказать ему все, что я о нем думаю, но каждый раз, когда я уже стояла в дверях, перед глазами всплывал его полный боли взгляд, и меня снова и снова окатывало ледяной волной вины перед бывшим когда-то моим эльфом. И я возвращалась, падая в кресло перед камином и прокручивая в голове наш разговор и все, что случилось в Минас Тирите.

Еще мне было больно. Больно и обидно, что он так и не выслушал меня, а я так и не попыталась ему объяснить, что люблю его, что глупая сцена, свидетелем которой он стал, была моим прощанием с королем. Моим выбором в пользу Глиннаэля. Моим осознанным, мать его, выбором! И тогда я доставала очередной кувшинчик от подруги и мрачно опустошала его в гордом одиночестве, проливая бесконечные слезы обиды и отчаяния.

Конечно, время от времени догоняло и чувство раскаяния и стыда за свое поведение перед друзьями. Но они у меня были понятливые и обиды на мое поведение не держали, продолжая приходить каждый день и даже оставлять корзины с едой. Подозреваю, что компанию Магде и ее спутнику составлял и Леголас, но заговорить со мной принц больше не пытался. Вот и сегодня, когда утихли шаги на поляне, я слышала его, чувствовала, что он там, за дверью, сидит где-нибудь неподалеку в зарослях папоротника и ждет, когда я открою дверь и впущу его. Не хочу. Не хочу сейчас видеть эльфов, слишком много от них в последнее время неприятностей. Хотя в последнее время мысль о том, что во всех своих бедах виновата я одна, завладевает мной все чаще.

Сегодняшний вечер не стал исключением. Самокопание и рефлексия довели до очередной истерики, но на этот раз я решила разнообразить суровые будни и достала большой лист бумаги, собираясь излить на него все свои мысли. И вообще, чтобы разобраться во всем, что случилось, надо это все описать. Не зря мама всегда говорила: хочешь найти потерянное, наведи порядок. В комнате, в доме, в мыслях… В общем стоило принять решение писать мемуары, как в одном месте зазудело и засвербело. Стол, заставленный грязной посудой и пустыми кувшинами, оказался очищен в короткое время, несколько огарков заменены на высокие восковые свечи, бумага легла ровной стопочкой и… И оказалось, что писать-то мне и нечем. Вот нету у меня ни пера, ни чернил. Да и писать ими я особо не училась пока ни разу.

Но писать мне уже хотелось, причем очень сильно, и я наконец собралась нарушить свое затворничество. Пошла к зеркалу и покачала головой: поход придется отложить до завтра. Пугало, в которое я превратилась за эти несколько дней, не шло ни в какое сравнение с Алей, которую все знали. По крайней мере, я была в этом абсолютно уверена. Поэтому на сегодня была запланирована баня. А вот завтра можно и в деревню.

Небо заволокло тучами, накрапывал мелкий дождик, не ощутимый под кронами широколистных деревьев. Но воздух заметно пах сыростью и начинавшимся гниением. Осень здесь была непередаваема, и не скажу, что мне это нравилось. Но настроение мое сегодня нельзя было ничем испортить, и я бодро шагала вперед, сжимая в руках корзину Магды: стоило отдать ее подруге и поблагодарить за заботу и внимание.

Что я и сделала, как только заглянула в лавку к бакалейщику, купив несколько бутылочек разноцветных чернил, длинные гусиные перья и даже, зачем-то, набор акварели и несколько больших листов для рисования. Ума не приложу, зачем, но уж очень они мне понравились, а я всегда мечтала научиться хорошо рисовать. Оглядев приобретения, я поняла, что корзину свою Магда сегодня не получит, но зайти я к ней обязательно зайду.

Теплый, пахнущий густой мясной похлебкой трактир радушно распахнул свои двери, пропуская меня внутрь с сырой улицы. Дождь за окном усиливался с каждой минутой; как я поползу по лужам домой, даже думать не хочется. Подруга, бросив быстрый взгляд на дверь, увидела меня, улыбнулась и кивнула на «мой» столик, стоявший в тени сбоку от необъятного камина. Крикнув что-то одной из помощниц, она выскочила из-за стойки и скрылась за дверью в подсобку. Через три минуты передо мной уже стояла миска с ароматным рагу, свежий хлеб и огурцы, приготовленные по моему рецепту.

Я вообще, надо сказать, неплохо здесь устроилась. Уж что-что, а голодной и бедной смертью не умру. Деньги мне платили и за шикарный гномий станок, и за ковры, которые Ири наткала на сто моих жизней. Магда в благодарность за рецепты маринадов клятвенно пообещала кормить меня бесплатно в любое время дня и ночи. Ну, а если совсем туго станет, начну продавать Трандуилово приданое, да еще и Боромирово, да еще и от Гимли подарки… В общем богатая невеста. Жених только сбежал.

Я вдруг с надеждой посмотрела на дверь: если он сейчас зайдет, я его заставлю со мной поговорить! Упрошу Вириона: он нас запрет в отдельной комнате, и тут уж мой эльф не отвяжется! Выслушает все, как миленький, выслушает! А там уж будь что будет, накинусь и зацелую до смерти! Я так размечталась, что даже не заметила, как на стул напротив опустилась Магда.

— Не придет он, — тихо произнесла подруга, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. — Они с принцем и еще несколькими эльфами отправились куда-то на юг, вроде как к самому морю.

Я вздрогнула, разом похолодев. Но подруга поспешила меня успокоить:

— Дела там у Фарамира с местными, просил Леголаса послом от князя быть. Вот и уехал он, сказал, к началу зимы должны управиться.

Облегчение на моем лице было так заметно, что подруга не выдержала и рассмеялась, похлопав меня по руке.

— Не переживай, приедет — помиритесь. Такие чувства, они просто так не проходят.

Я с сомнением покачала головой, в душе моля всех известных и неизвестных богов, чтобы так оно и было. Просидели мы с ней допоздна, дождь уже утих, и, получив корзинку в свое пользование, я побрела домой. Сегодня впервые мне удалось спокойно отдохнуть и от души выспаться.

* * *

Он пришел, когда первые зимние дожди уже начинали барабанить по крыше. Постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа. Мокрый, но довольный. А я с ходу бросилась к нему на шею, не обращая внимания на мигом ставшее мокрым платье.

— Проходи-проходи, — как-то суетливо я кружилась перед гостем, подставляя стул, помогая снять тяжелый плащ. — Я ведь тебя раньше ждала, а ты вот так…

— Пришлось задержаться, — коротко ответил эльф, выжимая длинные пряди на пол. Затем он вытянул длинные ноги к огню, принял предложенный бокал глинтвейна и замолчал. Но вскоре не выдержал и громко рассмеялся, заражая своим весельем и меня.

— Я соскучился, — заявил Леголас, выпрямляясь в кресле. — И рад, что у тебя все хорошо, — он внимательно посмотрел на меня.

— Я вот, книжку писать начала, — отчего-то смутилась я и кивнула на небольшую стопку исписанных листов. — Знаешь, когда на бумаге все излагаешь, оно как-то понятнее выходит… — и замолчала, отвернулась, глядя на трещавшее пламя в камине. Леголас тоже молчал какое-то время, затем вздохнул и посмотрел на меня серьезно и даже как-то строго.

— С Глиннаэлем все в порядке, ты же хотела об этом спросить? — я вспыхнула, пряча лицо в волосах, так кстати закрывших его. — Или тебе совсем не важно это?

— Не говори так, — я резко подняла голову, глядя на друга, — я переживаю за него. И скучаю. Очень скучаю. Или ты не видел, как я переживала, когда узнала, что он ушел?

— Видел, — Леголас отпил вина и посмотрел на пламя сквозь рубиновую жидкость. — А еще я потом слышал о том, что произошло до его ухода. То, что ты была с… — мне почудилось или в его глазах мелькнуло осуждение?

— Я пыталась объяснить Глиннаэлю, что это ничего не значит, — возмутилась я. Нет, ладно он меня осуждает, но чтобы еще и Леголас?! — У нас с Трандуилом ничего не было!

— Избавь меня от описаний ваших отношений! — моментально вскинул руки принц. — Я даже малую толику подробностей слышать не хочу!

— Придется напрячь свой царский слух, если хочешь знать правду! — едко проговорила я. — Он предложил мне вернуться в Лихолесье и стать его официальной любовницей, — я мстительно посмотрела на ставшего пунцовым принца. — А я, представь себе, сказала, что не поеду, потому что выбор свой уже сделала. Думаешь, если бы я ничего не чувствовала к Глиннаэлю, я бы отказалась?! Или если бы меня влекли роскошь и богатство, я бы не уехала с королем?! Если он считает, что я осталась лишь ему на зло, то он самый глупый эльф на свете, который не видит дальше своего носа!

Я замолчала, тяжело дыша. Нет, ну каково — умудриться почти настроить против меня моего друга, выставить меня какой-то легкомысленной охотницей за деньгами! Плеснув себе вина, я поморщилась — оно уже остыло и отдавало горечью. Или просто мне стало горько и обидно.

— Я об этом как-то не подумал, — пробормотал Леголас, примиряющее сжав мою ладонь. — Мне казалось, что я не разглядел тебя, считал лучше, чем ты есть на самом деле… Глиннаэля я знаю давно и так же давно не видел его в таком состоянии, как сейчас.

Я горько усмехнулась. Слышать такие слова от Леголаса было обидно и очень неприятно, но он хотя бы говорил правду, признавая свою ошибку.

— Я поговорю с ним, — принц поднялся, разыскивая мокрый плащ. — Прямо сейчас пойду и поговорю!

— Может, не стоит? — я с сомнением посмотрела на эльфа, накидывавшего мокрую ткань на плечи и ежась от ее прикосновения. — Если он до сих пор не понял, скорее всего, и не поймет.

Леголас упрямо мотнул головой и пошел к двери. Но у порога повернулся и улыбнулся легкой светлой улыбкой, будто солнечный лучик заглянул. Затем дверь открылась, запуская холодный мокрый сквозняк и захлопнулась за принцем. Я вернулась к столу, рассеянно вертя в руках стакан. Мысли были под стать настроению: расплывчатые и разрозненные.

* * *

Дождь не переставая лупил о стены моего дома, заставляя вздрагивать от каждого гулкого раската грома. Костер не спасал от ощущения дикого первобытного страха перед стихией. Казалось, что эта буря пришла сюда специально по мою душу, чтобы забрать меня и освободить наконец застрявшую во мне чужую фэа. Я дергалась от каждого бледного зарева, заливавшего комнату, боясь, как бы молния не выбрала своей безжалостной мишенью именно мое жилище. Крыша вроде не текла, что радовало, тем не менее, мне не переставало казаться, что стены ходят ходуном. Я подкинула пару сухих поленьев в камин, кутаясь в стеганое одеяло и пытаясь согреться. Несмотря на жар, исходящий от огня, меня пробивал ледяной озноб. После разговора с Леголасом на душе было муторно и скреблись огромные кошки. Если бы не погода, я давно отправилась бы в трактир к Магде, заказала кувшинчик настойки ее приготовления и привычно забылась бы на несколько часов. Беда только в том, что потом легче бы не стало ни на йоту…

Гром гремел все сильнее, дверь содрогалась, грозясь вырваться из петель. Я испугалась, что, если она вылетит, порывы ветра снесут весь дом. Нехотя выбравшись из кресла, я прошла к двери, думая, чем бы еще, кроме мощного засова, можно ее укрепить. Стук повторился, и до меня дошло, что это не ветер. Откинув тяжелый засов, я открыла дверь, с трудом удерживая ее от порывов ветра. На пороге стояла темная фигура, поспешившая нырнуть внутрь. Вдвоем мы смогли закинуть тяжелую деревяшку на место, и я наконец смогла разглядеть полуночного гостя.

Им оказался Глиннаэль. Опустив голову, он не пытался смотреть на меня. Вода потоком стекала с его длинных волос, облепив голову. Не говоря ни слова, я потянула мужчину к огню, усаживая на табуретку и пытаясь развязать мокрую сбившуюся шнуровку на камзоле. Он никак мне не помогал, опустив руки вдоль тела и безразлично глядя перед собой. Наконец я справилась с веревочками, стягивая с эльфа тяжелый от воды темно-зеленый камзол, а следом за ним и рубашку. Накинув сверху одеяло и немного растерев через него плечи, я опустилась на колени, снимая поочередно сапоги. Ноги оказались сухими, но я все равно налила чуть теплой воды из чайника в тазик и поставила их туда. Все эти процедуры заняли от силы несколько минут, после чего я замерла перед Глиннаэлем, пытаясь поймать его взгляд. Но он продолжал все так же бессмысленно смотреть на огонь. Вспомнив о том, что у меня есть небольшая заначка, и радуясь, что не нашла ее раньше, я прошла на кухню и, встав на цыпочки, достала тяжелую бутыль с домашней настойкой Магды. Прихватив пару кружек, я вернулась назад, демонстративно разлила жидкость по сосудам и сунула один из них мужчине. Тот молча его принял и пригубил, все еще не говоря ни слова.

Тут мне стало обидно. Так обидно, что даже злые слезы на глаза навернулись. Зачем он пришел, если даже разговаривать со мной ему все еще неприятно?! Я что, постоялый двор?! Или первый дом, повстречавшийся по пути?! Тут меня прошиб ледяной пот понимания: я ведь действительно живу на отшибе, кто его знает, может, он просто шел из леса, понятия не имея, кто встретится на пути, а тут я оказалась… Вот нежданчик-то…

Стало еще обиднее, прям вот сразу до слез. Я украдкой смахнула несколько особенно нестойких предательниц, пробежавших по щекам, встала, отставляя от себя кружку, сходила за еще одной подушкой, молча положила ее на кресло рядом с притихшим Глиннаэлем и, всеми силами стараясь не разреветься в голос, отправилась в спальню. Я поплачу потом, завтра. Тело одеревенело, отказываясь слушаться, когда я срывала с себя замерзшими вдруг пальцами маленькие пуговки и путала шнурочки. Хотелось порвать все на хрен, сесть на пол да зареветь в голос. Вот только эльф, сидящий в гостиной, не позволял этого сделать. Справившись наконец с одеждой, я нырнула под одеяло, накрываясь с головой и на миг позволяя себе предаться бушующему внутри отчаянию. Глухие рыдания приняла моя подушка, а я впервые порадовалась буре, что грохотом глушила мои вопли. Успокоившись кое-как, я вылезла из-под одеяла, вдохнув свежего воздуха, и вздрогнула, отшатнувшись: прямо передо мной стоял Глиннаэль.

Он молчал и просто смотрел на меня своими нереальными блестящими глазами. А я просто хотела зажмуриться и больше его не видеть. Никогда. Что я и сделала, в глупой детской надежде, что он просто исчезнет, когда я открою глаза. Но вместо этого теплая рука мягко провела по моему лицу, задержавшись на губах, очертив их контур и скользнув вниз, к шее. Он вообще подозревает, какое влияние на меня оказывают его руки?! Я всеми силами пыталась сдержать участившееся дыхание, заставляя себя не подаваться вслед за его пальцами всем телом. Его губы накрыли мои внезапно, заставляя поддаться, радостно следуя за мягким языком, окунаясь в знакомый забытый вкус. Я тяжело вздохнула, наконец позволяя себе расслабиться. Я все-таки живу сейчас, а завтра будь что будет! Я выпростала руки из-под одеяла, притягивая мужчину к себе, чувствуя его горячую гладкую кожу под пальцами, бросая его на себя, радуясь этой тяжести, что придавила меня к кровати.

Его губы уже влажно и сладко целовали мою шею, ключицы, руки мяли грудь, срываясь, спускаясь к бедрам. Я давно забыла, как дышать, позволяя воздуху вырываться из легких с тонкими стонами. Одеяло давно лежало на полу, забытое и ненужное. Наши тела плавились друг на друге, двигаясь навстречу, подстраиваясь, соединяясь…

Снаружи бушевала буря. Одна из тех, что за несколько часов могли изменить облик Итилена до неузнаваемости. Мой домик тоже пережил ее, эту бурю. Пережил и выдержал, теперь дыша миром и спокойствием. Глиннаэль молча лежал рядом, пропуская мои волосы сквозь пальцы. Мне хотелось тихо мурлыкать, но я лишь прижималась носом к его плечу, вдыхая такой родной запах пижмы. Пусть он завтра уйдет, но сейчас я счастлива как никогда.

Дождль лил, не переставая, отсекая наш маленький мирок от окружающего мира. Глиннаэль заворочался, осторожно выбираясь из-под моей руки и выскальзывая из комнаты. Сердце тоскливо сжалось: вот сейчас он уйдет и что? Я тихонько хлюпнула носом, быстро смахнув набежавшие слезы. Но не прошло и пары минут, как он вернулся, забираясь назад, прижимая меня к своей холодной груди. Я тихонько взвизгнула и поерзала, устраиваясь поудобнее.

— Я тебя люблю, — хриплый шепот обжег ухо. Я повернулась, глядя в такие родные и близкие глаза, и повторила его слова. Затем, не дав эльфу опомниться, я вскочила с кровати и подбежала к тумбочке, вздрагивая от холода под ногами. Пошарив там, я наконец нашла то, что искала, и вернулась назад, торжественно глядя на Глиннаэля. Он смотрел на меня, и широкая счастливая улыбка озарила его лицо. Осторожно развязав ленточку, я протянула руку с кольцом, не зная, на каком именно пальце носят их эльфы. Угадав мое замешательство, он протянул мне правую руку, подставляя указательный палец. Кольцо наделось легко, так же, как и мое. Некоторое время мы просто молчали, не сводя друг с друга глаз. Вот оно оказывается, какое, это счастье.

Десять лет спустя

Солнце, отразившись в зеркале, заискрилось и засветило прямо мне в глаза. Не выдержав, я чихнула и недовольно поморщилась: не люблю просыпаться с зарей. И почему я вообще поддалась на уговоры Глиннаэля и разрешила построить второй этаж окнами на восток?! Делать нечего, придется вставать. Бросив взгляд на своего эльфа, я фыркнула: этот хитрец наверняка заранее просчитал, кто по его прихоти будет просыпаться первым. Не зря он так настаивал на зеркале с моей стороны и уговаривал позволить ему лечь у стены! Опустив ноги на пол и утонув в мохнатом ковре, я тихонько вздохнула и побрела в туалет. Нет, ну надо же, как может испортить настроение сочетание незакрытых штор и солнца, торжествующе пробравшегося в комнату!

Да вот фиг вам! Сейчас, разбежалась и пошла есть готовить! Умывшись, я вернулась в спальню, тихонько задернула штору и забралась под одеяло, прижимаясь к горячему телу Глиннаэля. Он недовольно дернулся, пытаясь отодвинуться, но я крепко вцепилась в него, обняв руками и ногами. Немножко повозившись и уткнувшись носом между лопаток, я блаженно закрыла глаза, чувствуя, как проваливаюсь в дрему. Но доспать мне сегодня явно было не судьба.

Глиннаэль накрыл мою ладонь своей, нежно проводя по ней тонкими пальцами. Перехватив ее поудобнее, он поднес мою руку ко рту, осторожно целуя каждый палец. Сколько лет прошло, а эта невинная ласка все еще вызывает во мне трепет! Я сильнее прижалась к горячей спине, легонько покусывая плечи и тихонько мурча. Да и ну его этот сон, в самом-то деле!

* * *

— Ты уверен, что мы можем поехать? — в который раз спрашивала я, нарезая сыр для бутербродов.

— Не вижу причин, чтобы отказать, — пожал плечами Глиннаэль, открывая только что принесенный из погреба холодный компот.

— Н-но все-таки придется ехать через Лихолесье, — я замялась, не сумев подобрать нужной фразы.

— Я больше не ревную тебя к Владыке, если ты об этом, — спокойно проговорил Глиннаэль, бросив быстрый взгляд в мою сторону. Я перехватила его и показала язык, облегченно улыбнувшись. Мы избегали разговоров о короле, но игнорировать то, что он есть, что он жив и здоров и правит где-то в своем королевстве, иногда становилось проблематично. Хотя, наверное, это проблематично для меня — Глиннаэль давно не проявлял ни малейшего беспокойства при упоминании его имени.

— Тогда я вообще не понимаю, что мы все еще здесь делаем, — шутливо воскликнула я, толкнув в бок своего эльфа. — Гимли и Ири, поди, заждались!

— Они только месяц назад прислали приглашение, — недоуменно сказал Глиннаэль. — Или?..

— Они шлют их каждый год, — я опустила голову. — Я просто боялась тебе говорить, чтобы не ругаться из-за…

— Владыки Трандуила, — вздохнул Глиннаэль, подойдя поближе и обнимая меня за плечи. — Я. Не. Ревную. Тебя. К. Нему, — раздельно произнес мой эльф, приподнимая мой подбородок двумя пальцами. — Я люблю тебя.

Некоторое время в нашей столовой правила тишина, прерываемая лишь влажными звуками поцелуев. Наконец я оторвалась от Глиннаэля и вернулась к сыру.

— Сегодня же скажу Магде, пусть собираются. Они так давно мечтали повидать Средиземье…

— То есть вы без меня давно все решили! — удивился Глиннаэль, всплеснув руками.

— Скажем так: мы не сомневались, что когда-нибудь ты согласишься! — облегченно рассмеялась я.

* * *

Древний лес вырастал перед нашими глазами бескрайней темной стеной. Магда изумленно ахнула, пытаясь объять взглядом раскинувшееся перед ней великолепие. Вирион философски взирал на высокие деревья, словно уже прикидывал, как долго придется пересекать эту чащу. Леголас заметно приободрился, расправив плечи. Даже глаза его загорелись ярче, чем обычно. Глиннаэль тоже тихонько засветился, хотя по нему нельзя было сказать, что он рад вернуться домой. Он был напряжен, хоть и не показывал виду. Мне же было все равно. Память — удивительная вещь. Я помнила, как мне здесь было хорошо, но сами чувства больше не касались ни души, ни сердца. Первой тронув свою лошадь, я вступила под густой зеленый свод.

Лес преобразился, почти не напоминая мрачную пущу, оплетенную серыми нитями паутины. Черные искореженные стволы исчезли, уступив место молодой ярко-зеленой поросли. Широкая дорога светлой лентой вилась между деревьев, птицы перепрыгивали с ветки на ветку, провожая нас веселым чириканьем. Кажется, даже Глиннаэль наконец расслабился, удобнее развалившись в седле, любуясь возрождающимся Эрин Ласгален.

На ночлег остановились на одной из многочисленных полянок, и Магда, кряхтя и тихонько ворча себе под нос, принялась развязывать многочисленные котомки. Я присела рядом, помогая ей собирать ужин, а мужчины занялись костром и палатками. Помимо нас в Эрин Ласгален ехали несколько эльфов, пожелавших навестить родных и близких, так что каждый вечер в лагере неизменно превращался в маленький концерт эльфийской самодеятельности. Но сегодня эльфы, кажется, решили превзойти самих себя. В мягком мерцании лесных сумерек они пели высокими чистыми голосами, и через некоторое время им стали вторить другие, а их обладатели постепенно выходили на поляну, присоединяясь к нам.

— Они все сияют, впервые такое вижу, — громко прошептала Магда мне на ухо, ошалело глядя на окружавших нас эльфов.

— Они всегда светятся, когда попадают домой, — тихо ответила я, приветственно кивая вновь прибывшим.

— Ой, — Магда повернулась ко мне, изумленно расширив глаза, — Аля, ты… ты тоже светишься…

— Я? — я повертела головой, пытаясь оглядеть себя со всех сторон, вытянула вперед руки, но ничего необычного так и не нашла. — Странно, я не вижу.

— Зато я вижу, — Магда на всякий случай немного отодвинулась от меня, ошарашенно улыбаясь. Мне оставалось лишь пожать плечами и попытаться найти своего эльфа в этой толпе.

Прекрасный дворец Трандуила не уставал поражать своим великолепием, и хотя я и видела его уже много раз, все равно замерла в немом восторге, любуясь ажурной каменной резьбой. Стоило нам подъехать к мосту, как высокие створки ворот распахнулись, выпуская наружу красочную толпу, возглавляемую своим Владыкой. Мы остановились, ожидая, когда процессия поравняется с нами. Трандуил первым делом нашел глазами Леголаса, приветственно кивая сыну, не сдерживая радости при его виде.

— Мы ждали вас позже, — он извиняюще развел руками, — потому сегодня собрались на охоту.

— Думаешь, твое отсутствие помешает нам хорошо отдохнуть с дороги? — улыбнулся Леголас.

— Боюсь, как бы вы не покинули дворец раньше, чем я вернусь, — ответил Трандуил, широко улыбаясь.

— Мы никуда не спешим, — успокоил его принц. — К тому же у меня накопилось немало вопросов, которые я хотел бы с тобой обсудить.

— Видно, пребывание в Итилиене идет тебе на пользу, — хмыкнул Владыка, делая знак своим сопровождающим. Спустя несколько минут мы остались на дороге одни, а всадники продолжили свой путь.

* * *

С наслаждением я смыла наконец с себя пыль и пот, надевая платье и закинув подальше штаны и сапоги. Нет, и все-таки такая одежда не для меня! Пока Глиннаэль еще плескался в купальне, я старательно причесывала свои волосы, давно переставшие напоминать паклю желтого цвета. Длинные, ниже лопаток, они переливались на свету. В Итилиене мне редко удавалось походить с распущенными волосами: все-таки почти что субтропический климат не располагает к таким прическам. А здесь я с удовольствием распустила волосы и даже надела легкий витой венец, который привез мне как-то Глиннаэль из Минас Тирита. Довольно покрутившись перед зеркалом, я расправила несуществующие складки на бледно-розовом платье и, крикнув Глиннаэлю, что ухожу, отправилась побродить по дворцу, а заодно попытаться найти Женечку. Если она до сих пор не выскочила мне навстречу, я боюсь даже предположить, что с ней могло стрястись…

Вот уж где точно ничего не изменилось, так это в дворцовом саду! Те же деревья, рассаженные в том же порядке цветы: сразу бросалось в глаза одно — хозяин этого сада не любит перемен. Я расслабленно бродила по дорожкам, присыпанным белым гравием, любуясь пышными кустами гортензий, когда ушей моих коснулись знакомые до боли интонации.

— Я же сказала тебе, что хочу варенья из ревеня! Не из персиков, а из ревеня!

Кусты поблизости зашевелились, и навстречу мне выскочил Элемир, прижимая к груди банку с желе янтарного цвета. Радостно кивнув мне, он, тем не менее, не стал задерживаться, бросившись в сторону дворца. Я же поспешила нырнуть в заросли, заранее радуясь встрече. Однако, оказавшись с другой стороны кустов, я в замешательстве остановилась, пытаясь понять, кому же принадлежал знакомый голос. На скамейке в тени жасмина сидела изящная эллет в голубом платье. Длинные золотые волосы ее струили по плечам и спине, в прядях матово мерцали небольшие жемчужины. На шее лежало жемчужное ожерелье, и те же камни обвивали тонкие запястья. Она лениво покачивала босой ступней в прозрачной воде пруда, что лежал у ее ног, и, казалось, была настолько поглощена этим занятием, что поначалу даже не обратила внимания на чье-то присутствие. Пришлось деликатно кашлянуть — я хотела узнать, куда делась Женечка, отчитывающая Элемира еще пару минут назад. Но стоило эльфийке поднять на меня глаза, как я не удержалась и присвистнула от удивления.

— Женечка?!

— Аля?! — она улыбнулась и неуклюже поднялась, являя миру сильно округлившийся живот.

— А я все гадаю — отчего ты нас не встречаешь! — я подошла к подруге, опускаясь на скамейку рядом с ней. — А ты оказывается не сегодня завтра родить собираешься?

— Через неделю, — Женечка гордо погладила живот, — ты же знаешь, эльфы всегда точно знают дату рождения ребенка.

— Нет, не знаю, — я пожала плечами. — Но рада за тебя и Элемира. Ты, смотрю, совсем его, беднягу, загоняла.

— Пусть побегает, — величественно махнула рукой… хм… девчушкой назвать ее язык уже не поворачивался. — Я последние годы только и делала, что выполняла его указания, должна же я хоть немного отыграться. Скоро мне уже так повеселиться не получится…

Мы просидели с Евгениэль до позднего вечера. За это время Элемир успел принести варенье из ревеня, унести его обратно и принести целую корзину душистых персиков. Хотя несносная девчонка и гоняла его почем зря, я не могла не заметить: она без ума от мужа, да и он от нее тоже.

* * *

Боже, как же я отвыкла от таких застолий! Такое столпотворение народа я видела в последний раз в Гондоре, на свадьбе Боромира. Огромные залы, теряющиеся в темноте потолки, стрельчатые окна во все стены и обилие балконов: кажется, я даже немного растерялась. Нет, мне несомненно было приятно снова одеть прекрасное шелковое платье из сундуков Трандуила, вспомнить, что кроме сапог и домашних тапочек есть ещё изящные туфли и что можно не думать о том, что приготовить на ужин. Но всё-таки это уже было не моё…

— Ты выглядишь потерянной, — я обернулась, улыбаясь Глиннаэлю, невесть откуда откопавшему нарядный камзол под стать моему платью. — Я тоже решил подготовиться к поездке, — он удовлетворенно обвел себя взглядом в ответ на мой безмолвный вопрос. — Заглянул пару раз в твои сундуки, — и подмигнул мне, предлагая руку.

Леголас давно растворился в толпе, подхваченный друзьями. Магда и Вирион робко шли позади, разглядывая подземный дворец Лесного Короля. Сам Владыка, впрочем, задерживался, явно передав, чтобы начинали праздник без него. Подхватив бокал с одного из многочисленных столиков, я отпила, подавая пример друзьям, и счастливо выдохнула, позволив себе расслабиться и отдаться веселью.

Лихолесское вино пьянило, но не опьяняло, заставляя беспричинно улыбаться и любить всех вокруг. Магда и Вирион уже танцевали под одобрительные крики эльфов, учивших людей сложным па. Глиннаэль рядом напрягся, и мне даже не стоило искать причину резкой смены его настроения: гул у двери возвестил о том, что на праздник наконец пожаловал Владыка.

Я повернулась в его сторону, улыбнувшись пышности королевских одежд. Но больше всего меня поразило не это: рядом, гордо держа голову, шла эльфийка, одетая в те же цвета, что и Трандуил. Яркие изумруды сверкали в золотом венце на ее голове.

Мне показалось или рядом, с двух сторон пронеслось два торнадо: потрясённый выдох Леголаса и облегчённый — Глиннаэля? Лучезарно улыбаясь подданным, Владыка приближался к нам. Насмешливые искорки в его глазах были заметны даже с места, где мы стояли. Видно было, что Трандуил более чем доволен реакцией, которую вызвал своим появлением. Судя по удивленным взглядам собравшихся эльфов, к такому повороту событий они были подготовлены не лучше, чем мы.

Тем временем король, безмятежно улыбаясь, приблизился к нам, кончики пальцев эллет, его сопровождающей, едва касались парчового расшитого рукава.

— Рад представить тебе, сын, мою избранницу, — лазурный взгляд ласково скользнул по смутившейся фарфоровой статуэтке рядом с ним. — Эйриенор, мой весенний цветок.

Эльфийка мило зарделась, пробормотав что-то подобающее случаю. Трандуил меж тем перевёл взгляд на нас с Глиннаэлем, приветливо кивая последнему.

— Рад, что вы нашли время навестить нас, — он тонко улыбнулся. — Надеюсь, тебя не обидит тот факт, что я отдам Але её вещи, что всё ещё хранятся в нашем дворце.

Мы оба, я и Трандуил, знали, что всё бывшее у меня когда-то мне давным давно отправили. Но Глиннаэль-то об этом не знал, потому я не собиралась отказываться от халявы. К тому же у меня там ещё гномы впереди, кто их знает, может, наших подарков им мало будет! Глиннаэль открыто кивнул, широко улыбаясь.

— Конечно, Ваше Величество. Думаю, Аля не будет возражать? — две пары глаз выжидающе уставились на меня. Ох, пардон, три: Эйриенор тоже смотрела на меня, украдкой и с любопытством.

— Владыка столь любезен, вспомнив о моих вещах, — я опустила глаза, всеми силами стараясь сдержать рвущийся смех. Комичность ситуации забавляла: король нашёл новую пассию, был счастлив в кои-то веки, не пряча свою избранницу, но при этом чувство вины перед бывшей любовницей и давний опыт расставаний заставляли одарить меня дарами. Уверена — эта мысль пришла ему в голову сегодня днём, когда мы встретились у ворот.

Весь вечер Владыка не отходил от тонкой русоволосой эллет, прелестно робевшей при каждом знаке его внимания. Леголас в углу мрачно напивался с друзьями, время от времени кидая тяжелые взгляды в сторону отца. А я впервые за долгое время наслаждалась своим весёлым бесшабашным эльфом. Даже не верится, что его ревность наконец позади!

Неделя в Лихолесье открыла мне Леголаса с новой стороны. Впрочем, и Глиннаэля тоже. Даже не верилось, что я знаю этих эльфов более десяти лет! Я даже представить себе не могла, что они могут так много пить. Это категорически отказывалось укладываться у меня в голове — мой эльф и принц оказались настоящими алкоголиками, сумевшими поразить даже меня!

Леголас пил вдумчиво и молча. Чаще всего я видела его сидящим где-нибудь в одиночестве. Обычно неподалеку находилась бочка и маячил слуга, с несчастным видом ожидавший, что его пошлют в погреб за добавкой. На все попытки поговорить принц отвечал невнятным мычанием и лишь мотылял головой. Запивал стресс, тут и ежу было понятно, что лучше не мешать.

Глиннаэль же, напротив, был весел и беспечен, как бабочка, перепившая нектара. Он смеялся без удержу, постоянно лез обниматься и целоваться и с радостью откликался на любое предложение выпить со старыми друзьями. Нескончаемая любвеобильность так и лилась из него, обдавая всех вокруг розовыми облаками вселенского счастья. Магда, Вирион, десятки знакомых эльфов — никто не избежал его повышенного внимания. Кроме меня. Меня он обычно сажал рядом и заставлял слушать, как сильно он меня любит и как ему со мной повезло. После получаса пения дифирамбов я тихонько сбегала, находила Леголаса и садилась неподалёку, тихонько качая головой. С каждым днём всё яснее становилось одно: надо вывозить моих алкоголиков из леса, иначе мы и до зимы до горы не доберёмся.

— Я смотрю, ты зачастила в сад, — Трандуил, как всегда, застал врасплох. Я резко повернулась, разглядывая Владыку, улыбавшегося широко и довольно, словно кот, объевшийся сметаны.

— Сына вот твоего караулю, — я махнула головой в сторону кустов малины, в которых сегодня решил запивать свою тоску Леголас.

— Решила уличить его в воровстве ягод из моего сада? — иронично приподнял бровь король.

— Решила обворовать его, когда он напьётся и вырубится, — в тон ему ответила я.

— Мой сын никогда не «вырубается» от вина, — фыркнул Трандуил.

— О, смотри, вторую катят, — я кивнула на эльфа, с кряхтением тащившего бочку. Мы молча проследили за тем, как он скрылся в зарослях. До наших ушей долетел звук открывающейся крышки, и снова опустилась тишина.

— Ты бы поговорил с сыном-то, — я покосилась на Владыку Лихолесья. — Он никак не может прийти в себя после новости о твоей женитьбе.

— Так свадьба только в следующем году, — растерянно проговорил Трандуил, всё ещё не в силах отвести взгляд от малинника.

— А сына ты когда в известность собирался поставить? В торжественный день? — съязвила я. — Иди давай, Владыка, поищи нужные слова для успокоения отпрыска.

Подтолкнув короля к кустам, я проследила за тем, как его высокая фигура рассекает малину и скрывается в ней: Трандуил нашёл Леголаса и опустился рядом с ним на землю. Кажется, мы скоро поедем к горе…

* * *

Эсгарот меня не впечатлил. Возможно, виной тому было лето, а может быть, не в жаре дело… Вонь в городе стояла невыносимая! Воняла вода, затхлая и застоявшаяся в многочисленных мелких канальчиках и канальцах. Мутная плёнка покрывала тёмную жижу, в которой плавали отходы и очистки. Под ногами скользила чешуя, прямо на дощатых настилах лежала рыба, мясо, овощи, толпились хозяйки, бегали дети. К чести города могу сказать, что центр выглядел чисто и опрятно, но чтобы дойти до него, надо было миновать не один квартал покосившихся домишек, а озеро и тут отдавало тиной и цвело. В общем, в Городе-на-воде мы не задержались. Само озеро оказалось на удивление чистым, и мы с удовольствием поплескались на берегу. Как же всё-таки человек может загадить природу, аж грустно становится…

От горы было не отвести взгляд. Она была повсюду. Одинокий пик её пронзал яркое небо цвета индиго, цепляя пушистые белые облака, что изредка лениво проплывали в высоте. Гора не была самой высокой из виденных мною в Средиземье. Кажется, тот же Карадрас повыше будет. Но от неё веяло мощью и скрытой силой, а от Карадраса исходила невнятная угроза. Мы достигли подножия горы на второй день после Эсгарота, любуясь раскинувшимся под ногами Дейлом. Невнятный гул доносился до нас, дорога, ведущая в город, была забита телегами и людьми, а также гномами, сновавшими по ней туда-сюда.

— Как же этот город напоминает мне мой родной Лебеннин! — воскликнула Магда, горящим взглядом окидывавшая Дейл. Его красные крыши и белые, выгоревшие на солнце стены домов — не хватало только моря поблизости. Вместо чайки высоко в небе парил орёл. Я перевела взгляд дальше, глядя на бесконечный поток телег, вливавшихся в гору, распахнувшую свои ворота.

— Ну что, поедем, посмотрим на этот город, — Вирион тронул коня, первым спускаясь вниз. Мы потянулись следом.

Дейл нам понравился. Весёлый и шумный, он производил впечатление города-праздника, живущего одним днём, но каким! Ярким, сочным, немножко сумасшедшим. Многообразные ярмарки, крикливые торговцы, даже продажные женщины тут ходили прямо в толпе, игриво подмигивая эльфам. Дейл определённо пришёлся мне по душе. Мы остановились на постоялом дворе, твёрдо пообещав себе задержаться здесь подольше на обратном пути.

Утро встретило нас в дороге, теперь впереди ехал Леголас, не раз за последние годы успевший побывать в гостях у друга. Гномы у ворот встретили нас на удивление приветливо, обменявшись с принцем парой шуток на кхуздуле. Кажется, вести здесь разносились со скоростью лесного пожара, потому что не успели мы проехать и несколько десятков метров, как на нас налетел тёмно-синий вихрь бархатных юбок.

— Вы приехали! — Ири пыталась обнять всех и сразу, едва наши ноги успевали коснуться камня. — А мы с Гимли поспорили на новый молот, что опять не доедете!

— И кто проиграл? — я наконец выпуталась из крепких объятий, с любопытством разглядывая детей, с хитрым прищуром выглядывавших из-за пышных юбок Ири.

— Гимли, конечно, — широко улыбнулась гномка. — Сегодня же загляну в лавку Кира, я там себе давно присмотрела один замечательный молоточек! Ну а что мы стоим на дороге! — спохватилась наконец Ири и потянула нас за собой.

Коридоры, переходы, галереи, большие и маленькие, и всюду гномы. Хриплый хохот, шумные разговоры, стук подкованных железом сапог — неповторимый гул наполнял гору изнутри, делая её живой и вполне дружелюбной. Едва ли можно было назвать место, где жила чета моих друзей, «покоями». Скорее, это был основательный дом в горе.

Ярко освещенные десятками свечей комнаты устилали толстые грубые ковры, защищая от стылого холода каменного пола. Узкие световые шахты рассекали потолок, давая приток свежего воздуха, но не солнечного света. В каминах горел огонь, разгоняя отнюдь не летнюю прохладу. Ири завела нас в дом, прикрикнула на ребятишек, скорее мешавших, нежели помогавших нам разгружать поклажу. Подмигнув, отпрыски Гимли без разговоров исчезли, кажется, один из них украдкой тащил за собой папину секиру. Ну да ладно, не мне их ругать или воспитывать…

Весь день прошёл за разбором сундуков, которые я привезла с собой из Итилиена и Лихолесья. Мягкие шкуры лесных зверей были редкостью в предгорье, Ири с удовольствием накидывала их на себя, прикидывая, что и как можно будет из них сшить. А вот отрезы шелка, оказавшиеся в одном из сундуков (признаюсь, последние подарки Трандуила я особо не разглядывала), вызвали у гномки смех и послужили темой для долгой дискуссии о том, что эльфы шьют себе из столь тонкой и нежной ткани и как носят. Приход Гимли прервал нас, заставив наконец оторваться от тряпок и вспомнить о наших мужчинах.

— Так значит Трандуил решил снова жениться?! — Гимли хмыкнул в кружку и глянул на хмурого Леголаса. — Ну а что ты так переживаешь? Боишься, наследник новый появится? На трон захотелось?

— Да ну тебя, — Леголаса аж передёрнуло. — Просто, он мог бы сказать мне об этом раньше, хотя бы написать…

— Да, твой отец умеет преподносить сюрпризы, — усмехнулась Ири, раскладывая по тарелкам куски жаренной свинины. — Вспомнить хотя бы его договор с нашим королём о торговле, заключенный пару лет назад.

— А что тут удивительного? — вклинилась я. — Разве гномы с эльфами не торгуют? Я думала, после войны отношения наладились.

— Торговля ведётся уже много лет, ты права, — Гимли вонзил вилку в мясо, — вот только в тот раз, после визита наших послов в Эрин Ласгален, он прислал несколько сундуков с вот этим, — гном поднял прибор в воздух. — А ещё подарил три десятка бочек с мылом.

— А вы? — заинтересовался Вирион, отрываясь от еды.

— А мы в ответ отправили свою самогонку, углём очищенную, — подмигнул Гимли. — Судя по тому, что в ответ ничего не пришло, король наш напиток оценил.

Мы дружно рассмеялись. Вечер подходил к концу, Магда с Вирионом ушли в отведённую для них комнату, Ири пошла укладывать детей, а Леголас с Гимли засели в дальнем углу комнаты, тихо что-то обсуждая. Глиннаэль сыто откинулся на спинку стула, с добродушной улыбкой глядя перед собой.

— Ты в последние дни как-то не слишком разговорчив, — тихонько склонилась я к своему эльфу. Он поднял на меня безмятежный взгляд и сказал:

— Просто я наконец абсолютно счастлив.

И я не могла с ним не согласиться.