Война без победителей (гет)

— Ян, пристрели меня.

В ответ Инесса удостаивается недоуменного взгляда. Зато Ян наконец обращает на нее внимание. Вот и славно, потому что топтаться под штабом, ждать чего-то и созерцать его задумчивую физиономию уже поднадоело.

— Что?

— Пристрели меня, говорю. Хочу проверить, как оно.

— Ничего нового. Сначала тебе больно, потом теряешь сознание, потом проходит пара секунд, и жизнь проносится в уме чуть ли не с нуля. Ты уже проверяла.

— Это не в счет. Тогда нас всех просто пересобрало… Ты понимаешь, что с нами стало?

— Как тут не понять. — Ян зачем-то оглядывается на штаб, где сейчас допрашивают Палата и изучают архив. — Мы теперь не люди. Бессмертный камень… или бессмертное волокно, или кусок плоти. Я не знаю, как это работает. Ну, допустим, технология восстанавливает клетки, это я могу понять. А работа мозга? Сколько было экспериментов с оживлением — получали в лучшем случае дебила без проблесков мысли.

— Те эксперименты и проводились по-другому, — неуверенно тянет Инесса. — Если даже земля менялась… Матрицы, память вещества — не знаю, что это, но технология его использует. Это же так сохранился труп Бакума? Был перезаписан после смерти… Если бы его перезаписало при жизни, он бы не погиб на Стоаре.

— После смерти. Он лежал лицом вниз. Я не рассмотрел, на чем он лежал. Альцев говорит — скорее всего, это был несчастный случай. Бакум нес какие-то образцы вируса… «Глины»… и просто свалился с лестницы. Кровь или слюна попали в контейнер, вот и получилось. Нужно будет проверить, вдруг эта дрянь успела перезаписать весь Стоар.

— И еще — что Бакум там делал, — добавляет Инесса. — Но это, как я понимаю, вопрос к Зелинскому и Палату.

— Да, наверное, — Ян смотрит на нее с внезапным интересом. — Что там ты говорила — пристрелить?

Он хлопает по бедрам, ища воображаемый пистолет, и тянет к скрюченные руки к ее горлу. Инесса со смешком отпрыгивает. Тень от здания остается позади, и по глазам бьет догорающее, но все еще яркое вечернее солнце.

Ян настигает ее и притягивает к себе за плечи.

— Чего мы здесь ждем? Ты думаешь, Палата так быстро допросят, а архивы расшифруют через полчаса? — она смотрит на безучастно поблескивающие окна штаба.

— Я все-таки надеюсь туда попасть, — сумрачно отвечает Ян. — К расшифровке. Сейчас только Павел должен подойти.

— Ах так? Ты делаешь вид, что гуляешь со мной, а сам ждешь Павла? — Инесса умолкает, потом хохочет, потом опять умолкает. — Нет, не могу возмущаться. Играть и шутить тоже не могу… Слушай, ты представляешь, как это — бессмертие?

Ян пожимает плечами.

— Зато знаешь, что я очень хорошо представляю? Что это за бессмертие. Мы перезаписаны волокнами. И нас можно играючи уничтожить реакцией распада. Нет, никакой мы не камень. Мы песок. Удачная шутка, правда?

Шутка… Действительно. Подшутили над ними умело. Инесса вдруг ясно представляет себе годы под острием дамоклова меча. Или ты всю жизнь скрываешься, или рано или поздно получаешь пару капель раствора… и даже не успеваешь понять, что произошло.

Невыразимо острое, звериное желание жить пронизывает все тело. Секундой позже Инессе становится неловко за этот порыв. Но, проклятье, слишком живое воображение не дает забыть о нем сразу же. И крутятся перед глазами картины рассыпающегося Зелинского, искаженных тел полустоаран, омерзительно-серой скорлупы — и отчего-то воспоминания о старых армейских тренингах по преодолению страха смерти…

Ладони Яна чуть сжимают ее плечи.

— Что?

— Ничего. Иди, — Инесса легонько кивает на штаб. — Я домой.

Вечерняя жара пробивается сквозь озноб. В Городе Будущего бурлит суматошная вечерняя жизнь. Где-то урчит спецтехника, по улицам шагают работники — отстраивать, расчищать, налаживать, ремонтировать…

Инессу охватывает какое-то странное отчуждение

Она — не из их числа. Не имеет права к ним принадлежать.

Она другая. Они другие.

Возможно, так чувствовали себя вечные боги.

Или — приговоренные к смерти.

* * *

Изучение архивов затягивается. Инесса сама толком не знает, чего она ожидала. Наверное, какого-нибудь феерического открытия, мгновенного раскрытия всех тайн, краткого, но парадоксального объяснения всему, что происходило в последние полгода.

Хотя, если задуматься, — разве все это уже не объяснили? По крупице, методом проб и ошибок. Больше нечего узнавать.

Кроме одного. Как защититься от разрушения бессмертному камню?

Но, видимо, Петрушевский с этим не согласен.

Через пару дней становится ясно, что над архивами будут корпеть еще долго. Работа в Городе Будущего кипит, жизнь входит в колею, привычную еще по первым дням, когда Инесса только попала сюда. Однажды, вернувшись из медцентра, Ян рассказывает, что Альцев, который руководит изучением архивов, хочет отправить экспедицию на Феникс.

— Не экспедицию даже. Хватит одного человека. Ему нужна информация о той технологии, на которой держится их сельское хозяйство. Ну, рассказать им, что у нас было… У них ранняя или урезанная версия модификанта. Секретности никакой, у Петрушевского уже появился какой-то прожект с «Глиной»…

— Никакой? — негромко переспрашивает Инесса. — Будем развивать толерантность к не-совсем-людям?

Толерантность, слово из старой-старой жизни… Ян внимательно смотрит на нее.

— Ты считаешь, что мы не совсем люди?

— Ты сам это говорил.

— Говорил… Но фактически мы остались людьми. На самом деле мы не состоим из волокон. Явление, стоаранский вирус — это информационный импульс, который дает частицам сигнал к переформированию. И все. Давай еще зараженных гриппом признаем не совсем людьми. Нет, об этой стороне «Глины», конечно, надо молчать. А что, ты собралась на Феникс?

— Почему бы и нет, — Инесса широко улыбается — неожиданно для себя. — Там же Эрена! Интересно, что она теперь скажет!

* * *

— Пусть просто дадут вам свой информационный архив. Там все есть. Образцов не надо, ничего больше не надо, там все должно быть записано. Но на всякий случай попросите, чтобы дневник наблюдений за посевами тоже дали. За все время, — наставляет Альцев.

Инесса стоит, опираясь о летун, кивает, перекатывает в кармане съемный накопитель… и уже сомневается, правильно ли поступила, вызвавшись на Феникс.

— Что? Опять куда-то лезете, Орафанн? — доносится с края взлетной площадки. Ольгер шагает через двор в один из корпусов медцентра. Он смотрит на Инессу и Альцева, посмеивается, и… Да неужели? Глава охраны пытается шутить? Сначала Кризе, теперь он. Дела в Городе Будущего определенно идут на лад!

Инесса усмехается в ответ и прыгает в истребитель.

Когда не нужно драться и нет нужды отправляться в очередную вылазку, его отлично можно использовать как удобный маленький самолет.

Нырок в «карман» — и истребитель уже у орбиты Феникса. Бурая планета с редкими синими разводами несется в холодных лучах местного желтого солнца, укутанная слоем облаков. А облаков стало больше… Ну хоть кому-то глобальные катаклизмы не мешают жить. Облака — это хорошо, это значит, что терраформирование идет успешно, а состав атмосферы постепенно меняется. Без всяких волокон и стоаранских вирусов. Всемогущая технология… Нужна ли она вообще — такой ценой? Какие силы затронули земные ученые в погоне за неограниченными возможностями?

Истребитель пронизывает пелену туч. Инесса высматривает поселение, каким она его запомнила: небольшие скорлупки домов и пузыри-кожухи терраформирующих установок. Интересно, Эрена сейчас свободна?

Рука замирает на панели управления.

Инесса начинает понимать, почему ее сюда так тянуло.

Увидеть подругу в последний раз. И попрощаться.

Может быть, стоаранский вирус больше и не действует на мозг, но в подсознании хозяйничает вовсю. Ну да, на самом деле все те, кого перезаписало во время сорванного эксперимента, остаются людьми… но Инессе кажется, что надпись «не-совсем-человек» высечена у нее на лбу. И нужно поговорить с Эреной, пока это не въелось слишком глубоко. Напоследок.

Да, теперь она понимает, как чувствовали себя вечные боги. Паршиво. Препаршиво!

…Усмешка Эрены ненадолго помогает забыть обо всем.

— А мы думали, вы там перебили друг друга следом за остальными, — хохочет подруга. Инесса глядит на нее и видит: да, так и думали. Даже не особенно сокрушались по этому поводу.

— Ну надо же! Странно, что вы вообще о нас вспомнили, — она рассматривает улочки и хозпостройки. Деревня в чистом виде. Такая историческая, как на картинках из двадцатого века.

— А от вас помощи дождешься? — фыркает Эрена. — У вас то война, то разруха. Только и остается, что вспоминать. Признавайся, зачем пожаловала? Что опять стряслось?

— Сейчас расскажу, — Инесса опять осматривает площадь, где ей разрешили приземлиться. Но на площади почти пусто — копошатся в серо-коричневой пыли подростки, тянущие тяжелый шланг, и рабочий в отдалении возится с огромным чаном. Видно, Эрену просто отпустили с работы встречать гостью. — Мне надо кто-то из ваших главных. И да… Выпить найдется?

— А как же, — смеется подруга. — Наливка у нас своя. И не кривись так — нормальное пойло, у вас, поди, и того нет.

* * *

На Фениксе прохладно, особенно на рассвете. Особенно по сравнению с огнедышащим августом юга России.

Инесса сидит на крыльце и бездумно наблюдает за восходом желтого солнца. Местные дали ему имя — Саламандра. Планета Феникс у звезды Саламандра — когда-нибудь чьи-нибудь потомки точно будут над этим потешаться.

В густой, уже почти совсем земной атмосфере тучи окрашиваются серо-синим и огненно-красным. Металлическое крыльцо мобильного домика-ракушки ледяное. Эрена еще спит. Можно было не оставаться ночевать, но Инесса осталась. Наверное, потому, что эти люди, которые ежедневно пользуются «Глиной», на самом деле бесконечно далеки от ее тайн.

Щелкает запор на двери.

— Неохота возвращаться? — грубовато со сна говорит Эрена. — Ну так и не возвращайся! У нас хватит места!

— Здесь?!

— А почему нет? У вас на всей Земле наберется больше людей? Я так понимаю, у вас и технологии теперь похуже наших!

— С технологиями у нас все в порядке. — Ладно, голос подруги звучит так резко спросонья, а ее, Инессу, что заставляет чеканить слова? — Осталось избавиться кое от чего… вроде неисправных атомных станций… и мы отстроимся. Ты просто не представляешь, какие возможности у «Глины». Если честно, я тоже не представляю, — прозаически заканчивает она и фыркает.

Задумчивость рассеивается, прохлада заползает под толстую куртку. Пора улетать.

— Жду приглашения в гости, — скептически кивает Эрена.

…В Городе Будущего тоже утро, только время более позднее. Солнце уже печет вовсю. Выбравшись из истребителя, Инесса вдыхает пыльный воздух. Да… Запах, как на Земле — это то, чего на Фениксе не будет никогда. А пахнет на Земле давно уже не кровью и тленом.

— В третий корпус медцентра, — подсказывает вызванный на связь Альцев. — Мы на втором этаже. Найдете, здесь всего один зал.

Инесса взлетает на второй этаж.

Когда-то здесь было больше помещений, но после наспех сделанного ремонта и вправду осталось единственное. Огромный зал, гибрид лаборатории и компьютерного центра. Компьютер всего один, зато пустых столов, стульев и лабораторного оборудования полно. Одна из стен целиком заткана трубами — они тянутся вдоль нее, и толстые, и тонкие. Ближе к центрифугам и анализаторам превращаются в полупрозрачные трубочки и входят в блестящие светло-голубые бока.

И люди — экспертная группа в полном составе.

— А, готово? Все получили? — встречает ее Альцев. Ян приветственно кивает, остальные отрываются от бумажек и стеклышек.

— Чем это так важно? — не выдерживает Инесса, протягивая главе медцентра плоский квадратик накопителя.

— Да не то чтобы крайне важно… — завладев накопителем, Альцев на глазах впадает во вдохновенную отстраненность и прикипает взглядом к монитору. — Мы просто уточним кое-что… посмотрим, как разрабатывалась технология в самом начале…

Бормотание становится вовсе неразборчивым. Ян от дальнего стола корчит рожицу: «это надолго». Сиверец кивает ассистенту:

— Притащите-ка с улицы пару горстей земли и какой-нибудь кустик. Только не песок, и постарайтесь, чтобы там не было пыли от волокон

— Я сам, — вскакивает Алай. — И не кустик лучше, а ветку плодового дерева. Тут недалеко была яблоня…

Хлопает дверь. Инесса пристраивается на свободном стуле.

— Вы прямо здесь эксперимент хотите устроить? А если…

Она косится на ассистентов, которые наверняка не знают, что костяк группы — «не-совсем-люди». Сиверец успокаивающе поднимает руку.

— Мы сравним эффект от импульса того образца, что используют на Фениксе, и последней версии. Если Мартин прав, последняя версия позволяет создавать объекты мгновенно. И значит…

И что это значит, все смогут узнать еще очень не скоро. Если смогут.

…Оно обрушивается мгновенно. Только что воздух пах пылью, камнем и сыростью из кое-как налаженного кондиционера — и вдруг лавиной накатывает сизый дым. Инесса опускается на корточки. Ближе к земле, в надежде, что дым поднимется к потолку. Ничего подобного. Помещение точно затягивает летучий кисель. Крохотные искорки вдруг пробиваются из-под пелены. Что за?..

Жидкость на полу!

Сознание стремительно убегает, но Инесса находит в себе силы отпрыгнуть от лужицы. Кто-то из ассистентов, который стоял ближе всех к окну, делает резкое движение.

Звон. Грохот. Снова сверкающие искорки. Искорки перед глазами, искорки в голове, весь мир искрится веселым летучим снегом. Главное — не прикасаться к лужицам на полу. Но от них уже не скрыться, они все прибывают, будто в зале прорвало трубу.

Инесса пытается посмотреть на трубу, но комната безнадежно расплывается. Последним в памяти мелькает какой-то фильм, в котором кого-то точно так же травили газом, и…

…и ледяным душем обрушивается страх, что сейчас вслед за фильмом «Глина» снова покажет всю жизнь, но уже некому будет собрать не-совсем-людей из праха.

Вот что это за лужицы!

От неожиданного прозрения сознание на миг проясняется. Инесса обнаруживает, что сидит на подоконнике и мертвой хваткой сжимает его край. И что из ладони сочится кровь — все кругом в осколках. Ян очумело трясет головой у другого окна. Альцев и Сиверец вынимают из рам остатки стекла… Нет, кажется, сознание вернулось не на миг, а окончательно.

Неожиданная боль в легких скручивает пополам. Инесса падает грудью на торчащие стеклянные зазубрины и свешивается наружу. Левая рука скребет по теплой каменной стене. Солнце…

Что произошло?

— Прыгайте. Не трогайте трубы, прыгайте, здесь ничего не взорвется! — командует Альцев и первым выпрыгивает в окно. Растрепанные кусты принимают его в колючие объятия.

— По крайней мере, не должно взорваться, — ворчливо заканчивает глава медцентра, потирая поясницу.

Инесса смотрит вниз, и ей вспоминается шестнадцатая зима, интернат, конец коридора и промерзшая голая рабатка. Тело группируется само, на автомате. Земля разворачивается навстречу и вдруг занимает весь обзор. Ноги слегка ноют от удара. Шелестит сухая трава.

—Так, — говорит Альцев, когда все оказываются снаружи, а пауза уже затягивается. — И что произошло?

— А что произошло? — переспрашивает Инесса.

Резь в легких постепенно утихает. Грязно-серая стена перед глазами и рыжие травяные волны уже не кажутся ирреальным бредом.

— Кто-то повредил систему вентиляции аппаратуры. Два аппарата для синтеза подключены к воздухофильтру, для того и трубы, — чуть снисходительно усмехается Альцев, пускаясь в объяснения.

— Хотите сказать, что вместо воздуха им требовалась эта едкая дрянь? — Инесса кивает на еле заметные в беспощадном сиянии солнца облака, которые клубятся у окна. — И что за жидкость была на полу?

— М-да, — Сиверец крякает, приглаживая седую шевелюру. — Что там у нас было в первом блоке?

— Да неважно, что было в первом блоке, — негромко говорит Ян. — Важно, с чего все началось.

— Мы получили информацию, собрались проверить… И что? — Сиверец оглядывается и начинает выбираться из зарослей, в которые за лето превратился некогда аккуратный газон у здания. — К чему ты ведешь?

Возле медцентра уже собирается небольшая толпа. Вопросы и возгласы звучат все громче. Ян выхватывает переговорник. Сигнал начала связи тонет в ропоте.

— Ольгер, где сейчас Палат и наши бунтари?

— Что за… — ворчит Сиверец. Инесса не слушает.

Палат, бунтари, информация. И Ян, который наверняка хорошо помнит, о чем говорили те, кто его убил, думая, что он уже никому не расскажет.

Он должен был слышать. Хоть какие-то обрывки фраз. И мог сделать выводы.

— Так усильте! — Ответ Ольгера тоже тонет в шуме. Ян подносит переговорник к самому уху. — Отправьте туда отряд прямо сейчас. Быстрее. Стены их не остановят!

Он опускает руку. Ольгер умеет действовать быстро, когда видит в этом смысл.

— Стены их не остановят, значит, — медленно произносит Сиверец.

— Кого не остановят стены? — не к месту влезает один из ассистентов.

— Того, кто научился пользоваться «Глиной» не хуже нас, — в сердцах бросает Сиверец. — Чертовы копыта… Вот уж от кого не ожидал. Это удар под дых… Дональд.