Через ненависть (джен)

Драко с трудом разлепил глаза и перевернулся на бок. Красиво сплетённый половик привлёк его внимание — сердце забилось быстрее. Снизу послышались приглушённые голоса и топот ног. Драко подскочил на кровати, непривычно мягкой, и оглядел уже всю комнату.

«Никто не может разговаривать. Под нами не живут, ведь здание казармы одноэтажное».

В голове зазвучали тысячи колоколов, отчего Драко со стоном повалился на подушку.

«Что-то не так. Почему мне так плохо?»

От наволочки исходил запах цветов, напоминая о зелёных глазах Тауриэль. Драко с блаженством втянул воздух и широко улыбнулся.

«Так пахнут её чудесные волосы. Стоп!»

Он ещё раз огляделся и понял, что комната не его. Это вообще не дом стражей. На столике возле кровати лежал изящный гребень, украшенный замысловатой резьбой. На стуле Драко приметил плащ. И он точно знал, кому он принадлежал.

«Я спал с Тауриэль?»

На Драко были надеты только нижнее бельё да рубаха. Брюки небрежной кучей валялись у порога. Один сапог лежал рядом, а второй — возле окна. Занавеска почти вся съехала вниз по порванной верёвке.

Драко ужаснулся, увидев ошмётки засохшей грязи, раскиданной повсюду. То, что поначалу он принял за пятно на полу, оказалось пролитой водой. Таз сиял перевёрнутым дном, а вокруг него, будто по какому-то умыслу, лежали лесные цветы.

Внизу кто-то рассмеялся и загремел посудой. Драко побледнел от мысли, что Тауриэль сейчас зайдёт и увидит это всё.

«Нет-нет! Вот что значит пить с Амадаром!»

И тут его осенило. Драко подорвался с кровати за брюками, но пол предательски ускользнул из-под ног. Благо, упал Драко на половик пятой точкой, из-за чего удар смягчился и получилось не так уж и шумно. Но набат в голове только усилился.

Пришлось гуськом шагать до двери, чтобы дотянуться до злосчастных брюк. Моля Мерлина и Моргану, Драко дополз-таки до одежды и, насколько позволяло его проворство, поспешил одеться.

Добраться до сапога возле окна оказалось очень непростым делом. В глазах то темнело, то светлело. Драко всё же умудрился, стоя на коленях, выглянуть в окошко. Солнечный яркий свет ослепил. Когда деревья на фоне голубого неба приобрели чёткость, он смог рассмотреть, что из дома вышел сначала Анор, следом за ним Нимриэль с корзиной белья. Драко выдохнул и подумал, что убраться он вполне может и позже. Сейчас ему нужно увидеть Амадара с Ретрин и расспросить их. Самый важный вопрос — это, конечно, какого соплохвоста он забыл в комнате Тауриэль.

Лестницу пришлось преодолевать на пятой точке. Последние три ступени он уже и вовсе не почувствовал — мышцы одеревенели. Хорошо, что вспомнил о задней двери. За ней находился дворик, по которому вальяжно разгуливали утки, а чуть сбоку располагался небольшой огород с ровными грядками растущей зелени. Где-то на задворках памяти всплыло воспоминание о Ретрин, пучках травы и каком-то Куруфине. При этом Драко радовался, что Амадар сюда не заявился за закуской.

Совершив ещё один марш-бросок, Драко удалось выйти за пределы двора. Определить, где дом Амадара, получилось не сразу. Но, на его счастье, мимо шли две эльфийки, одна из которых обернула запястье каким-то листом, а вторая причитала и говорила, что Амадар исцелит её руку, не стоило переживать. Поэтому Драко, стараясь быть как можно незаметнее, последовал за ними.

Драко был благодарен, что эльфийки шли и не оборачивались. Он боялся только других жителей, которые могли заметить эту «слежку». Но на него, видимо, всем наплевать, и сегодня это оказалось в радость.

Когда эльфийки скрылись в доме Амадара, он присел под окном и приготовился услышать недовольные крики пострадавшей ввиду недееспособности так необходимого сейчас лекаря. Драко засмеялся, прикрывая рот ладонью. Захотелось воочию увидеть, как едва живой Амадар оправдывается.

Драко приподнялся и заглянул через мутноватое стекло. Но кроме двух эльфиек и одного эльфа никого не было. Смотреть, как эльф что-то пьёт из неглубокой чаши, стало для Драко жутким испытанием: к горлу подкатил комок, но он сумел проглотить его. Правда, во рту остался острый привкус горечи.

«Лучше уж сяду обратно».

Солнце припекало, будто насмехаясь над состоянием парня. Его начало укачивать и раздражать от возникшей вдруг икоты.

Вскоре из дверей показались эльфийки. Они улыбались и о чём-то тихо переговаривались.

— Эх, жаль, что он кроме своих мазей и склянок никого не замечает.

Драко усмехнулся, частично соглашаясь с ними, и снова икнул. Довольно громко икнул. Эльфийки хихикнули, стрельнув в него глазами. Румянец поспешил густо окрасить его щёки, отчего Драко, смущаясь, встал на ноги, подбоченился, шагнул на ступени и потянулся к дверной ручке. И угораздило же эльфа толкнуть дверь с внутренней стороны. Драко зашатался и замахал руками, заводя их назад. Эльф не растерялся и проявил прославленную ловкость: схватил его за рубаху и втянул в дом. С улицы раздался дружный хохот эльфиек, но Драко был слишком потерянным, чтобы хоть как-то отреагировать.

— Амадар, тут к тебе ещё один больной.

Из задней комнаты, чеканя шаг, вышел вполне себе бодрый и счастливый Амадар. Он деловито расставил бутылки на полках и будто невзначай спросил:

— Как спалось?

Драко вытаращил глаза и щипал себя за руку, но улыбка Амадара не исчезала.

— Не помню. А вот сейчас мне очень плохо. Земля грозится поменяться с небом местами, ик, — жаловался Драко. — И тошни-и-ит.

На его жалобы Амадар лишь покачал головой, словно это не он уговорил Драко и Ретрин испробовать всё, чем был богат его погребок. Быстро смешал содержимое двух тёмных бутылей и протянул ему.

— Выпей, Драко, — сказал он, при этом выдвигая ногой из-под стола тазик.

— Это поможет?

Драко выпил до дна, не дожидаясь ответа.

— Станет легче, но, скорее всего, тебя стошнит.

При этих словах Драко согнулся над тазиком и с шумом освободился от противной жижи.

— Отлично.

Вытерев рукавом рот, Драко скривился.

— Ага, прямо прекрасно. Что ты мне дал?

— Эта антацидная настойка, так сказать, успокоит твой желудок. А теперь мы позавтракаем.

Амадар открыл котелок на печи, из которого пошёл ароматный пар. И Драко очень удивился, когда понял, что проголодался.

— Уверен? Может, лучше стакан вина? Если что-то осталось, конечно.

— Осталось, разумеется. Но, думается мне, хватит с тебя. Еще бы Ретрин найти и отпоить настоем, а то знаю я её, мучается где-нибудь втихаря.

— Я поищу её. Всё равно дел до обеда не предвещается. — Драко с удовольствием поглощал вкусную похлёбку и кивал головой. — Вряд ли она ушла далеко.

— Не утруждайся. Ретрин невозможно найти, когда она отсыпается.

Мирный завтрак прервал мрачный Кадрим в компании не менее мрачного Таинара. Они деловито обвели комнату взглядом и уставились на Драко с Амадаром, у которых медленно, но верно, пропадал аппетит.

— Чего пришли?

— Да вот, ищем причину головной боли нашего поселения. Не заходила?

— Если ты про того несчастного, что перепутал ночью тимьян с белладонной и поднял на уши полдеревни, то уже ушёл домой на своих двоих.

Кадрим сузил глаза, глядя на посмеивающегося Амадара.

— Ну, а если про Ретрин, то нет, её не было сегодня. Хотя стоит отметить, что голова от неё болит только у тебя.

Драко не сдержался от смешка. Даже сидя сидя спиной к двери, он прекрасно представлял выражение лица Кадрима.

— Пошли. — Кадрим схватил Таинара за плечо, отчего тот чуть не споткнулся об порог, и вышел из дома.

— Я, наверное, всё же пойду. Лучше уж мне быстрее её отыскать, нежели она попадётся к Кадриму.

Спускаясь с крыльца, Драко заметил Тауриэль, идущую справа. Он прибавил ходу и свернул за угол как раз тогда, когда та подходила к дому Амадара. Стыд ещё колол под рёбра, а перед глазами стоял бардак, учинённый им же. Узнать, что вчера случилось, очень даже хотелось, но пока он был не готов.

Он не знал, куда идти, чтобы по-быстрее отыскать Ретрин и чтобы самому не попасться. Вот как раз Ретрин сейчас бы помогла скрыться от кого угодно. Но попробуй отыскать её сам в большом лесу — заплутаешь, вовек не сыщут. Отойдя чуть дальше, Драко решил обойти деревню по кругу. Наверняка Ретрин схоронилась на каком-то дереве или под кустом. Нужно только хорошо прислушаться и смотреть в оба.

Наверное, со стороны Драко выглядел нелепо, крадясь словно зверёк на охоте. От каждого хруста и шороха он вздрагивал и в любой момент готовился пуститься наутёк.

－Да найдём мы её, не ной. У меня уже уши болят выслушивать одно и то же по несколько раз.

Драко моментально пробрала дрожь. Это был очень хорошо знакомый голос проклятого эльфа, которого, к своему стыду, он не просто остерегался. Сейчас желание спрятаться или убежать отсюда как можно дальше боролось с из ниоткуда взявшейся гордостью: чего это он, Драко, должен поджимать голову?

— Но, Кадрим, разве ты не обеспокоен? Мало того, что из леса даже мыши бегут в последнее время, так и Ретрин в случае чего не сможет забраться на дерево со своей-то рукой. В этом, кстати говоря, есть твоя вина.

— Это смешно, Таинар, я знаю её ещё со времён, когда был зелёным новобранцем. И если бы такая мелочь могла её прибить, она не была бы такой занозой.

— Неужели так сложно признать, что был неправ? Разве за всё это время ты подошёл к Ретрин? Извинился? Хотя бы спросил, как она?

— Хватит пороть свои наивные глупости. Пора взрослеть!

— Ах, глупости. Этим, как ты выразился, глупостям научил меня отец. Только он называл это «честью доброго эльфа».

— Таинар, я не это имел в виду…

— Нет, я знаю, не это. Ты всего лишь придираешься, как всегда. Причём придираешься только к ней одной. Чем бедная Ретрин это заслужила? Сколько бы я ни спрашивал, ответа ты сам так и не нашёл. Или постыдился признаться. Что это? Ненависть? Зависть? Обида?

— Так, всё! Хватит!

— А вот мне стыдно, Кадрим. Так стыдно наблюдать за тобой в эти моменты. И я понесу ответственность за твои огрехи, ведь ты… Ты мне как дядя, как старший брат и как самый верный друг. Но знаешь, дело даже не в тебе. Я на самом деле хочу этого. И буду счастлив, если принесу Ретрин самую нежную и сияющую улыбку!

— Если ты не понимаешь, что несёшь своим языком, то лучше прикуси его и вместо разведения демагогий помоги сестре. И чтобы я не видел тебя в лесу! Только посмей сунуться!

Драко не собирался давать о себе знать, хотя по-хорошему уже давно должен был бы воспользоваться моментом и опередить Кадрима в поисках. Страшно было представить, как мог отомстить этот узурпатор Ретрин, у которой состояние наверняка далеко от понятия «терпимо». С другой стороны, Драко был абсолютно уверен, что она не нуждалась в чьей-либо помощи, чтобы обставить своего верного врага в сквернословии и выйти победительницей, будь она хоть на смертном одре. Но ведь именно он, Драко, сейчас нуждался в Ретрин как никогда! Он вздохнул и тут же задержал дыхание. Ведь пока излишне долго рассуждал да гадал на пальцах, мимо него пролетел Таинар, вроде как так и не заметив скрытую в листве густых кустарников белую макушку. Но двигался он, на удивление, строго в сторону деревни. А где же дух бунтарства? И почему это на его лице такая неоднозначная улыбка? Неужели заметил-таки Драко?

Кадрим зашипел и пнул медленно тянущуюся к соседнему зелёному стебельку улитку. Хоть он и умел признавать свои ошибки, но на дух не переносил, когда его в очередной раз тыкали в них. Он и сам мог заняться истязанием собственной совести. Так к чему всё это было? Кадрим закрыл лицо руками, чувствуя, что злость постепенно угасает и больше не терзает его и без того уставший ум.

Драко старался не шевелить даже пальцами, ведь в такой тишине обнаружить его присутствие с эльфийским слухом было абсолютно несложно. А как только Кадрим поймёт, как долго он прятался, словно слухач какой-то, то сживет со свету если не собственными руками, то языком и влиянием. И тут Драко словил себя на одной мысли. По факту, единственный, кто действительно пошёл искать пропавшую Ретрин, несмотря ни на что именно Кадрим. Даже Амадар особо не задумывался о ней и только из-за вмешательства грозы деревни решил-таки послать Драко, особо не надеясь на успех их спасательной миссии.

— И столько шума вокруг этой гадины! — прошипел неожиданно Кадрим и нервно отбросил упавшие на нос волосы. — А сама она наверняка за этим кустарником лежит себе.

И тут он всерьёз обратил внимание в сторону привлёкших его мастерски поставленный взгляд зарослей бузины. Как раз той самой бузины, в которой засел Драко. И тот должен был бы пустить со всех ног либо выйти из укрытия и наконец-таки начать нормальные поиски Ретрин, но он не сделал ничего. Лишь вздрогнул и затаил дыхание. Сердце билось в ритме заядлого авантюриста, а голову даже захватил азарт от ситуации, подгоняя кровь к ушам.

Но Кадрима интересовало не то место, где суетился мыслями Драко. Он после небольшого осмотра всего ряда густых зарослей проследовал к другому его концу. Убрал с пути тяжёлые бузинные лапищи и закопался в самое логово, уютно обустроенное каким-то зверем — скорее всего, выдрами — и временно используемое другим живым существом. Драко воздержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу. По иронии судьбы среди листьев лежала Ретрин. Она спала, причём довольно крепко, не ощущая нависшей опасности. А может она и не считала ситуацию грозящей её жизни, в отличие от двух выдр, что, ранее пристроившись рядом с тёплой эльфийкой, тут же нырнули глубже в убежище, юркнули между стеблей и с плеском скрылись в воде реки, что была в ярдах четырёх от места событий. А лицо Ретрин, отчасти прикрытое упавшими на него серебристыми прядями, всё так же выражало умиротворение, хоть и весьма нездоровое, на взгляд Драко.

Но самое интересное зрелище представлял собой Кадрим. На секунду Драко даже показалось, что он выкинет что-нибудь необычное, чего не ожидаешь от этого эльфа.

— И долго ты валяться собираешься?

Драко ошибся. Кадрим в своей персональной манере пнул Ретрин в бок. А она скривилась, чуть приоткрыла один мутный глаз. И тут же тяжело зажмурила, после чего на красивом гномьем в трёх предложениях изъяснила, куда ему деть свою конечность, при этом почему-то величала неким Браном.

— Какой, к балрогу, Бран?

Но тут Ретрин зашлась своим мнением о матери этого самого Брана, языком уже вполне доступным для сдерживающего смех Драко, и перевернулась на другой бок, сжалась, видимо, продрогнув от по-раннему осенней погоды, и тут же расслабилась. Кадрим, не отпуская охапки бузинных веток, выпрямился и поднял глаза к небу.

— Отмалчиваемся?

Никакой реакции. Неужели она могла так быстро снова провалиться в беспробудный сон? Так или иначе, отходит от ночной попойки Ретрин весьма нетипично. И Драко не знал, что хуже: выблевать свой желудок или валяться как овощ сутки напролёт. Несмотря на опасное присутствие врага.

— Сейчас воскреснешь, дорогуша.

Кадрим без особых усилий поднял на руки, как оказалось, маленькое, тонкое тельце, которое было так же безвольно и не сопротивлялось. Ретрин резко стала казаться невинным котёнком, которого сейчас начнут учить жизни. И этот самый наставник сделал четыре шага, после чего остановился. «Да не, не осмелится», — подумал Драко, что уже не мог разглядеть разворачивающиеся события из своего укрытия. Лишь услышал звук падения в воду и девичий визг.

Ретрин резво вскочила на ноги, стоя по пояс в воде, и посмотрела на Кадрима круглыми глазами, полными непонимания и растерянности. Но тот сделал такой же удивлённый вид, успешно скрыв улыбку.

— Какой сейчас год? — выдала она не сразу, спустя долгую минуту размышлений.

— Замечательный. 1134-й Третьей Эры, если быть совсем точным.

Тогда Ретрин осмотрела всё вокруг. Она не понимала, что делала, как делала, зачем и, самое главное, почему именно в реке. Над их головами шелестели листья ивы под ветерком, заставляющим эльфийку поёжиться.

— Я опять во сне с дерева упала?

— Хорошо хоть, что не на меня. И вообще…

Кадрим запнулся, скользнув странным взглядом по телу Ретрин. Ему вспомнилась ночная «диверсия» пьяной шайки в его комнату. О том, что в этой комнате спал и Драко, он старался не думать. Кадрим прислонился затылком к стволу ивы и скрестил руки. Он смотрел на эльфийку свысока, но не чувствовал никакого превосходства. «Вот же воришка!» И всё же где-то глубоко затаилось чувство непонятного довольства от вида Ретрин в его рубашке, соскользнувшей с плеч. Эта сцена была бы даже неприличной, если бы не невинность Ретрин, её растерянность… И второй слой ткани, прикрывающий зрелищные места тела.

— Какого… Почему я в двух рубашках?!

Но тут она, явно припомнив события ночи, не сдержала болезненной гримасы и прикрыла глаза рукой.

— Ороме милостивый, Ретрин, неужели у тебя голова разболелась? Обычно тебя до такого состояния и неделя попойки не доводила. Я серьёзно обеспокоен.

Тогда Ретрин медленными тяжёлыми шагами засеменила на песчаный бережок реки и неловко откинула назад волосы. Левой рукой. Кадрим заметил, что ей это было не в удобство и сам собой бросил взгляд на сломанную руку, которую Ретрин непринуждённо заводила за спину. Дощечки не было. Мокрые волосы снова тяжело падали на её лицо, и все попытки убрать их давались непросто и обязательно заканчивались провалом. Наблюдать за этим было уже невмоготу, и Кадрим оторвался от дерева и хотел было своими руками помочь ей. Однако стоило Ретрин краем глаза увидеть движение в свою сторону, как она всё неправильно поняла. Она выставила перед собой руки.

— Прости за рубашку, Кадрим. Я постираю её и верну. Или куплю новую, если побрезгуешь.

И откуда вдруг столько искренности в этих всегда прозрачных глазах? Ретрин говорила низким голосом, а щёки покрывал стыдливый румянец.

— О, да оставь ты её себе, — поспешно выдал Кадрим после раздражённого вздоха, явно не желающий обсуждать злосчастный предмет одежды.

Он отвёл взгляд. Проиграл. И поспешно вернулся к своему месту и опустился на землю, опираясь на ствол спиной. Ретрин уселась сразу напротив, положив руку на согнутые колени. Только он открыл рот чтобы продолжить снова завязать разговор, как она жестом прервала эту попытку.

— Сначала давай пригласим явиться на наши глаза третьего.

Третьего? Кадрим не слышал никаких признаков присутствия оного, но не спешил включать скепсис. Лишь ещё раз вслушался в звуки леса, уже с заметным напряжением.

— Где он?

— Подожди, я слышу его. Вон там. Дышит слишком медленно, глубоко и шумно — он прикрыл рот ладонью, вот так. Но не хрюкает, как орк, так что не враг. И не эльф, раз уж наивно полагает, что приглушил таким способом признаки своего присутствия.

— Тогда это к тебе.

Ретрин улыбнулась, ведь была уверена, что Кадрим обязательно поймёт, что та хотела сказать. Но не спешила избавить друга от надобности трястись в попытках не выдать себя. Кадрим не понимал, почему, но играть не имел никакого желания.

— Хорёк, выходи на свет! Ругаться будем.

Ретрин тихо, но совершенно никак не сдерживаясь захихикала, и благодаря такой поддержке Кадрим невольно почувствовал преимущество ещё до начала словесной перепалки. Он снова вскочил на ноги и вышел навстречу невольному гостю, которого уже слышал так же явно, как ковыряющую носом сапога землю эльфийку. Из-за кустарников ровным гордым шагом прошествовал Драко с весьма праздным видом.

— Попрошу не выражаться, господин индюк.

Невольно мускул на виске «господина» дёрнулся.

— Бузины объелся, что ли? Откуда такая смелость, а?

— Вот и собрались на одной поляне хорёк, индюк да кошка, — сказала Ретрин, прерывая назревающую ссору.

— Причём хочу отметить, что мы с тобой вдвоём в этой истории хищники.

— И то верно. Кадрим, ты в опасности.

Ретрин очаровательнейше улыбнулась, как умела только будучи в настроении тихо строить козни и не вестись на провокации. Он не любил этот трюк.

— Ага, конечно. Ночью вы особенно были опасны, — закатил глаза Кадрим.

Драко проигнорировал эльфа, который явно безуспешно попытался всех смутить, и тут же повернулся к Ретрин:

— Ты как, подруга? Не замёрзла? На дворе не знойное лето.

Она фыркнула и отвернулась.

— Будучи эльфом, не заболею и не помру.

— Ох, это было так холодно по отношению ко мне, — драматичным мотивом воскликнул Драко. — Ещё чуть-чуть — и я поверю, что ты решила встать на сторону того, кто бросил беззащитную слабую спящую Ретрин в ледяную воду.

— Что? — вскрикнула та и посмотрела на безучастно рассматривавшего собственные пальцы Кадрима, словно вообще не понимал, о чём велась речь.

— Ты не знала? Не удивлюсь. Происходящего далее я не мог ни разглядеть, ни услышать.

Драко заботливо набросил Ретрин на плечи свою куртку и в дружеской поддержке похлопал по подрагивающей спине. Какой стойкой эльфийкой она ни была, замерзала точно так же быстро, как и все обычные люди. И только Драко хотел приобнять её, чтобы согреть, как Ретрин поднялась на ноги и посмотрела опасно сузившимися глазами, почему-то именно на него, Драко.

— А ты, котик мой, значит, стоял в сторонке, не дышал и наблюдал. Ага, я даже не удивлена.

И Драко понял, что корень проблем зарыт многим глубже. А именно в минувшей ночи, вторую половину которой он забыл напрочь. Кадрим, судя по его наглой ухмылке, тоже догадался.

— Ретрин, если я тебя обидел... Приставал там, кусал, порывался ущипнуть за мягкие бока.

Его внезапно заглушил Кадрим, который почему-то захохотал и не думая сдерживаться.

— Да чтоб тебя балрог подрал, Драко! Если бы! Но вот она хвалёная дружба! Как только вам нужно увеселение, так «Ретрин, давай выпьем», «Ретрин, поговори с нами», «Спаси наши многострадальные души, Ретрин» «Обидел злой эльф, покусай его, Ретрин». А стоит юбке промелькнуть перед носом, так один из дому выгоняет, а другой средь леса без единого слова бросает!

— Всего-то? — с явным облегчением спросил Драко.

Продолжая смеяться, Кадрим прислонился к дереву плечом и скрестил руки.

— То есть, ты не сможешь просветить меня о том, что…

— Уж не знаю, что ты натворил ночью. Ничего не знаю! Ходил весь путь и ныл о чувствах своих неопределённых, ласки хотел. Вот я и подумала, что к эльфийке какой тебя понесло.

— Чего? — прогрохотал Кадрим.

— Нет! — перекричал его Драко слишком взволнованный и смущённый для того, кто уверен в своей позиции.

— Amin feuya ten' lle! — лишь говорила она, пока тягала друга за щеку и странно улыбалась.

Хоть Ретрин и использовала такие слова, она при этом за всё время не подняла шума, не взорвалась, как обычно это делала в своём возмущении, и в целом выглядела не до конца серьёзной в этой обиде. Она даже улыбнулась Драко. А тот лишь чуть наклонил голову и уязвлённо фыркнул.

— Я ничего не понял, Ретрин!

— Ты меня раздражаешь, Драко. Уйди. Иди вперёд. И передай Амадару мой пламенный привет.

Она помахала сломанной рукой без спасительной дощечки, что говорило само за себя. И Драко понял. Хотя был обеспокоен тем, что она просила оставить их наедине. Ретрин что-то пыталась скрыть от него? Но не выдал мыслей и с ехидством поинтересовался:

— И что же это вы намерены делать? Друг с другом, в уединении, без свидетелей…

— Как это что, котик? Тебе дядя эльф сразу прояснил. Ругаться будем, ругаться. Этот петух лысоголовый меня в реку бросил! А я так хорошо спала…

— Ну-ну, — вырвалось у Драко, когда он осмотрел противно скалящегося «дядю».

Он оставил их.

Заунывное пение какой-то птицы было созвучно с состоянием самого Драко. Ретрин что-то скрывала. Но обиднее всего было то, что не доверяла. Ему казалось, они смогли перешагнуть невидимый барьер между простым знакомством и дружбой. Как вдруг сегодня утром что-то изменилось. Драко чувствовал смутную тревогу. Он опасался за своё положение, хотя пока ничего располагающего к его изгнанию не произошло.

К Амадару он не пошёл, потому что там наверняка находилась Тауриэль, а объясняться ему сейчас хотелось меньше всего. «Жаль, у меня нет умения Ретрин прятаться так, чтобы никто и не сыскал», — думал он, идя по заросшей тропе. Мох здесь рос гуще, ветки цепляли волосы и зверьки в траве мелькали чаще. «Это мне подходит. Давно тут, видимо, никто не ходил».

Вскоре откуда-то заквакали лягушки. В воздухе запахло сыростью и тиной. Драко испугался, что забрёл в болото. Ноги стали проваливаться по щиколотку в чавкающий мох.

— Справа от тебя упавшее дерево, можешь пройти по нему.

Драко застыл как вкопанный. Голос Тауриэль прозвучал тихо, но он услышал. Она уж точно засекла его давно. Поэтому смысла убегать или прятаться не было. Драко без труда отыскал дерево и прошёлся по нему как по мосту. «И как я его сам не заметил?»

— А ты чего сюда забралась?

Тауриэль держала длинную трубку с отверстиями и внимательно наблюдала за лягушками, что прыгали с кочки на кочку.

— А ты что забыл на болоте?

— Вот, захотелось уединения. Откуда тут, собственно, болото?

Она перевела взгляд на него.

— Когда-то русло реки проходило здесь. Сейчас осталось лишь болотце, которое со временем совсем засохнет.

Усевшись на бережке рядом с Тауриэль, Драко показал на трубку.

— Ты играешь на этом?

— Это свирель. Пытаюсь научиться, если честно. Поэтому-то и ухожу подальше от ушей посторонних.

— Может, сыграешь?

Драко ждал, что Тауриэль откажется, но она приложила свирель к губам и закрыла глаза. Трель полилась тихая и мелодичная. Он, конечно, пожурил бы её за скромность — играла она очень хорошо и умело — только прерывать не хотелось. Поддавшись чувству, Драко тоже закрыл глаза. Ему было интересно, что же представляла Тауриэль, наигрывая такой грустный мотив. Скорее всего, свою семью, ведь её воспоминания не прятались за тёмной завесой, как у него. Он тосковал по кому-то. По тому, кого не мог вспомнить, но кого сердце забывать не хотело. И лишь Тауриэль находила отклик в его душе. Не такой, как Ретрин. Или Амадар. Нет. Что-то трепетало в нём при виде рыжеволосой эльфийки. И он точно знал, что никогда не испытывал подобного в прошлом. Тогда бы он обязательно что-нибудь припомнил.

Когда Драко смотрел в её прекрасные зелёные глаза, ему хотелось стать лучше. Хотелось показать, что он ничем не хуже эльфов, которые, казалось бы, вообще изъянов не имели. Но разве мог он надеяться?

Драко поднял согретые солнцем веки и принялся разглядывать еле заметные веснушки на белоснежном лице. Рыжеватые ресницы дрожали, а выбившиеся пряди еле колыхались на ветру. «Разве достоин я такой девушки?»

Она закончила играть внезапно, Драко не успел отвести взгляд, поэтому смущённо улыбнулся и похлопал в ладони.

— Восхитительно! Ты очень удивительная девушка, я никогда не встречал таких.

Теперь она покрывалась румянцем и нервно теребила свирель.

— Спасибо.

— Тауриэль, я… — Драко не удержался. Он приблизился к ней и заправил-таки непослушную прядь за ухо.

На удивление, она не отстранилась. Драко застыл, погружаясь в зелёный омут сияющих глаз и рукой продолжая держать волосы. Он сгорал от желания дотронуться до её губ, но позволил себе лишь робкое касание заострённого кончика уха. Тауриэль громко выдохнула и чуть придвинулась.

— Это всё не важно, Драко.

Его имя из её уст звучало не хуже мелодичной свирели. Поддавшись порыву, Драко прижался лбом к нежной щеке. Тауриэль обняла его, приговаривая что-то на эльфийском. И, впервые за сегодня, он не злился на непонятные слова. Если их произносила Тауриэль, то ничего, кроме доброты и света, в них быть не могло.

Как только Драко на каблуках развернулся и скрылся в бузине, Кадрим вмиг нахмурился. Ретрин хотела ему что-то сказать. Он чувствовал её тревогу. А вот насколько она была обоснованной, предстояло выяснить.

— Кадрим, я…

Ретрин топталась на месте, ходила из стороны в сторону и не находилась со словами. Это было довольно необычно, но прочувствовать серьёзность её тона, с которым она собиралась что-то сказать, Кадрим мог и за эти два скудных слова. Он опустил взгляд на её беспокойные руки, одна из которых ещё и болела, и стал ждать от неё решимости. Ретрин внутренне была благодарна, что он дал шанс на сбор мыслей. В конце концов, она опустила беспокойные руки и подошла к иве, прислонившись совсем рядом.

— Что-то не так. Боюсь, мы можем попасть в силки, расставленные врагом. А может, одной ногой уже в них. Если раньше я хотя бы считала, что знаю причину событий, то теперь… Я ни в чём не уверена.

— И как это связано с человеком? Ты ведь поэтому его в деревню отослала?

Ретрин не соглашалась. Но и не опровергала. Лишь ковыряла пальцем кору ивы.

— Ты его подозреваешь в содействии врагу?

— Не гони, Кадрим! Сам же сам знаешь, что основа моего рода деятельности — не верить никому. Даже тебе. Даже Амадару. Пару раз мне всерьёз представилось проверять его на предмет содействия тем, с кем и пересекаться не следовало.

— Значит, и мои опасения не настолько беспочвенны, насколько могло всем показаться.

— А какая под ними почва, кроме излишней приверженности верить исключительно своей расе? — иронично поинтересовалась она, но тут же извинилась и вернулась к теме разговора. — Хорошо, честно говоря, я понятия не имею, что произошло этой ночью. Драко просто исчез! С моих глаз! И я не возьмусь сказать, что он в это время делал. Пошёл ли бабу лапать в объятьях или координировать действия орков ниже по лесной. Я чувствую, что брежу. Но это и не самое важное. История с этим человеком чуть ли не самое последнее моё беспокойство. Но пока, как видишь, единственное, что у меня есть в вооружении, это паранойя.

— Тогда надо что-то предпринять. Я могу…

— Ничего не делай, хорошо? Просто дай мне немного времени, и я что-нибудь найду. Обязательно. Что-нибудь очень весомое. И всё-всё тебе расскажу. Если Драко окажется причастен, то мы вместе его допросим, орудуя фактами и представлением о сути дел. Поверь, тогда ни один закоренелый «грач» не сможет нас запутать ложной информацией.

Ретрин вольно пользовалась языком разведчиков в присутствии Кадрима, полностью уверенная, что он поймёт, о каких «грачах» ведётся речь. Шпионы, засланные ряженные провокаторы. Как осторожные грачи, что своими перьями сходят за ворон, с которыми никто не имел дел: ни хищные животные, ни добрые охотники.

— Но ежели я сейчас ошибаюсь? А ты раньше времени посадишь невиновного в клетку.

— Ему не помешает даже чисто ради профилактики.

— Проблема кроется в том, кто он есть. Да и кто он собственно? Знаю лишь одно: Драко опасен. Хорошо, если он на нашей стороне. Ну, а после твоего поспешного решения этот опасный элемент усомнится в эльфийском гостеприимстве и может решить отведать вражьего.

— Можем сыграть злого и доброго эльфа. Всегда работало. Прикинешься возмущённым защитником прав обездоленных не-эльфов.

— Не в этот раз. Драко уже знает, что я ему не доверяю. Потому замкнётся. Или ты всерьёз думаешь, что он купился и теперь думает, что я, обычно шумная на весь великий лес, прошу уединиться для перебранки?

— Кто его знает, Ретрин. Именно сейчас я бы действовал решительнее. Да и куда ты собралась? Сколько мне следует ждать? Неделю? Месяц? А может, ты уйдёшь на десять лет, с тебя станется.

— До завтрашнего вечера, — категорично предложила Ретрин. — Только до вечера. Если не успею, то можешь делать всё, что сочтёшь нужным. Потому что, скорее всего, я провалилась и мертва.

— Ну, на такое и надеяться не стоит, — воздел руки к небу Кадрим.

Ретрин улыбнулась и неожиданно чихнула. Она поправила сползающую с плеча куртку и обратила внимание на вынырнувших подруг-выдр, что обеспокоенно стреляли глазами-бусинами в сторону Кадрима. И тут неожиданно был задан самый ключевой из всех вопросов:

— А если бы Амадар всё-таки имел связи с теми, с кем не следовало? Что бы ты тогда сделала?

Ретрин так и не посмотрела на Кадрима, хотя выдры с поля зрения уже убрались. Но ответила честно и почти без заминки.

— Я не знаю, но могу лишь благодарить валар, что избавили меня от…

Она хотела бы сказать «выбора», но было предельно ясно, что его возможность — лишь иллюзия. И тут Кадрим буквально пронзил её чутким взглядом.

— А если после твоего расследования окажется, что Драко — шпион?

В этот раз молчание затянулось. Она пыталась себе это представить, но вдруг тело до крупной дрожи пробрал холод, так, что Ретрин отчаянно вцепилась в край одолженной куртки и постаралась в ней спрятаться не пойми от чего. Смогла бы она? Тут губы тронула усмешка.

— В конце концов, единственное, что имеет значение, это Амадар. Спасённые видят в спасителях единственный смысл жизни, не думаешь? Я всегда так жила. Теперь, правда, ко всем заботам присоединилась и эта малышка Мариэль. Если что-то с ней случится… Тогда мой Амадар зачахнет. И в таком случае уж лучше я своей рукой прерву его жизнь, чем это будут делать тысячу лет тоска, одиночество и угрызения совести.

Она болезненно скривилась. Одна такая мысль заставляла сердце сжиматься, а в ушах начинало шуметь. Кадрим видел всё это и не сводил глаз.

— Ради безопасности деревни и всего эльфийского народа моя рука не дрогнет, и ты это знаешь.

Она рассеянно кивнула. Конечно, знала.