Хранитель тайны (гет)

Трэвис недовольно рассматривал пышущее лицо парня.

— А это и есть мисс Дэй… де… зи Борджин?

— Да, это она. Говори скорее, что хотел, и оставь нас в покое.

— О, конечно, — вытаращил глаза незнакомец, затем улыбнулся и, выдвинув для себя стул, уселся на него. — Я слышал, ты интересуешься механизмами. А у нас в тайничке хранится замечательный маггловский фонарь, именуемый «волшебным». Какой колорит придаёт вечерам!.. Я узнал, что ты собиратель редкостей и иногда тратишься на интересные вещички.

— Такой уж и собиратель.

— Ну, так что, ты посмотришь laterna magica? Конечно же, этот маггловский механизм облагорожен настоящим волшебством. Его и ставить некуда, ты же знаешь, всё несут и несут, благодетельствуют.

— Не каждый может позволить себе подолгу хранить заколдованные вещи.

— Не каждый. Разве что Лангедок да его бывший подельник, этот вредный старикан. Ох… забылся, простите. Так что?

— Ничего, мне теперь не до часов.

— Дело твоё! — заметно расстроился парень. Но в его глазах снова вспыхнул огонёк:

— Так ведь это и понятно, зачем же этот фантаскоп, примитивнейшая штука. Когда б ты увидел одно чудесное зеркало. И вот это самое зеркало…

Парень замолчал: к нему подошёл мужчина лет пятидесяти. На его голове красовалась шляпа с чёрной лентой, на шее — яркий платок.

— А, вот же где он. Однако ты вчера соврал мне насчёт сегодня, ты здесь, милый.

— Не извольте сердиться. Тут совсем другое, особенное. Мне нужно было пропустить стаканчик.

— А вот если вам, Дасти, перестать обмывать каждую свою мало-мальски удачную сделку, глядишь, и деньги бы лучше копились.

Неожиданно новопришедший заметил Трэвиса. Игривое настроение нарядного мужчины улетучилось. Мистер Ридли-Скабиор выпрямил спину, не сводя глаз с франтоватого шутника. Он пожал ему руку, потом обнял за плечи и увёл в угол. Дэйзи осталась один на один с парнем, которого, если только это было правдой, звали «Дасти».

Его простодушные глаза были широко распахнуты, но поставлены ближе к переносице, чем полагается, от чего будто бы косили. Трудно было подумать, что Дасти имеет отношение к преступному мирку нелегального антиквариата и конфискованного имущества.

— Папа задолжал ему денег.

— Понятно…

— И не отдаёт уже давно. Но это не мешает ему меня поучать.

— А чем вы вообще занимаетесь?

Парень наморщил лоб и не отвечал.

— И что связывает вас… — продолжила Дэйзи, как вдруг поодаль грянул истеричный возглас мужчины в шляпе с чёрной лентой:

— Я пытался восстановить отношения с этим идиотом! Но ситуация оказалась слишком напряжённой.

— О чём он?

— Мисс Борджин поссорился с вашим папаш… отцом. И потерял возможность сбыть партию отличного дурманящего табачка. Ой... Зря я это сказал.

Дэйзи приподняла брови.

— Вы сказали, сбыть? Так значит, это правда, мой отец и впрямь всё ещё торгует?

Пришла очередь парня удивляться:

— Я знал, что отношения между вами не идеальны, но не думал, что вы не в курсе дел вашего… отца. Как это получилось?

Дэйзи не знала, что ответить, потому что не хотела посвящать «Дасти» в курс семейных отношений. Да ей бы и в голову такое не пришло, и она снова уставилась на мистера Ридли, надеясь, что он вернётся к столику.

* * *

Дэйзи начинала нервничать: она вспомнила о книге, и подумала об обеденном перерыве, затем, ещё хуже, о Бэрке. Разумеется, после воспоминания о корыстолюбивом подельнике папаши ей захотелось остановить происходящее и вернуться в поместье, пока старик чего-нибудь не натворил.

С этого мгновения, как назло, события приняли новый оборот: в бар пришла ярко накрашенная, вульгарная особа, с нею — два молодца, один из них — верзила с лицом, исполненным важности, второй — задумчивый, долгоносый, молчаливый. Вся эта компания, возглавляемая нарядным человеком в шляпе, которого, как выяснилось, звали мистер Флетчер, направилась прочь из бара, и Дэйзи пришлось постараться, чтобы не отстать. Она попробовала напомнить Трэвису о пленнике, но он загадочно объяснил:

— Никуда он не денется теперь. Вот как забавно вышло, что мы прячем его от любимого медикуса твоего папаши, которого он обеспечивал противоядиями. Кругом только грязь и жажда наживы, Дэйзи.

— И здесь тоже?..

— Они дети войны и выросли в противоречивом мире, где каждый должен был выбрать что-то своё, но обстоятельства оказались сильнее.

— А куда мы идём?

— Я думаю, в Лондон, в Лютный переулок.

— Но не лучше ли вернуться?

— Хватит дрожать, как осиновый лист, тебе нечего бояться.

Портал оказался шляпой мистера Флетчера. Это был неприлично быстрый портал, вызвавший у Дэйзи приступ головокружения, после которого она шла, увлекаемая уже под руки Трэвисом и одним из его приятелей. Мимо проносились витрины лавок. Её легонько толкнули в спину, чтобы она спустилась вниз по лесенке во дворе какого-то длинного, узкого дома.

— Если человек залез в долги, хоть кому-то нужно его выручать? Думаешь, кто-то будет его выручать? — ворчал Флетчер на ушко вульгарной девице.

— Мне очень жаль, что вы себя недооцениваете, я то знаю, что у вас полные закрома добра.

— Да, но это тайна.

— И правильно делаете, что молчите, ведь вас могут подслушать люди с похожими тайнами.

В полуподвальном помещении все уселись за круглый стол, накрытый зелёной скатертью, и началась игра. Флетчер всё ворчал, что заставлять его играть это вымогательство, так как он совершенно не умеет. Осознав, что мистер Ридли вдруг решил поиграть в покер или в нечто подобное с этим прохвостом, Дэйзи пришла в неподдельную досаду. Она никогда не бывала в подобных заведениях. Ей не хотелось наблюдать за игрой, слишком напоминающей о папаше, проводившим выходные в сомнительных компаниях.

Она уселась перед единственным в этой комнате камином. К сожалению, мистеру Ридли везло, что могло бы опасно распалить его страсть и задержать его в этом месте. Флетчер стонал, почему судьба так жестока.

— Нет, ты меня не сломишь, Ридли! — заявил он, хватая стопочку фишек.

— Полно вам, мистер Флетчер, — томно затянула девушка, которую все эти люди называли «Кисой», — весна ваша уже давно прошла, не надо было вам тягаться со Скабиором-младшим.

— Нет, не прошла!

Дэйзи обернулась, чтобы оценить выражение лица упрямца. Она подошла к столу, чувствуя внимательные взгляды, и положила ладонь на плечо мистера Ридли. Он прикоснулся к её пальцам.

— Трэвис, ты хочешь разорить этого господина?

— О, это невозможно, — неодобрительно ответил Трэвис.

— Ты же знаешь, дружок, что фортуна относится ко мне странно, она то балует меня, то стягивает последнюю рубаху.

— Нужно уметь признавать поражения.

— Ладно, чего ты хочешь? Чем я могу от тебя отделаться? У меня есть отличные цацки, — предложил Флетчер.

— Мне бы хотелось получить нечто такое, от чего легко избавиться и что всегда в цене.

— Хм, это весьма на тебя похоже, Ридли, а знаешь, у моего сына есть отличный фантаскоп.

— Уже слышал.

— Камушки для мисс Борджин?

— Я не беру драгоценности с рук, тем более… с таких рук, уж не обижайся, Флетчер.

— Так что тебе надо, уточни.

— Деньги.

— Ах, деньги… как я сразу не догадался, — заметил Флетчер, и вдруг в беседу встряла «Киса»:

— Сэр, от чего вы не берёте с рук золотишко и камушки? У мистера Флетчера есть старинные кольца, разве это для вас не актуально?

При этих словах знойная особа подмигнула.

— Эти кольца он приготовил мне и Дасти, но нам они пришлись не по вкусу. Они старомодны.

— Нет, вот уж дудки, — отрезал Флетчер.

— Заодно отметим помолвку мистера Ридли, — вскочил Дасти.

— Ну, хватит дурачиться…

— Действительно, — подтвердил кто-то из компании.

Вскоре эти странно одетые молодые люди, разделённые покерным столом, упорно защищали каждый свою точку зрения: подвести холостяцкую жизнь сэра Трэвиса к концу или перестать влезать в чужие дела.

— Я давно держала пари, что в этом году он женится, женится! — воскликнула девушка.

— А я считаю, не нужно их смущать, — заявил долгоносый юноша. — Киса, перестань вопить.

— Заткнись.

Мисс Борджин глядела в зелёную скатерть.

— Что скажешь, Трэвис? — критично проскрипел Флетчер, всё это время тоже молчавший.

— Узнаем мнение нашей гостьи, — продолжала девушка.

— Цыц! — рявкнул потерявший терпение махинатор.

— Что вы думаете об этом, мисс Борджин, — тихо спросил «сэр Трэвис». Она улыбнулась, уловив в этом взгляде теплоту и что-то неясное.

Мисс Борджин, всем сердцем желающая покинуть эту разношёрстную компанию, и уже переставшая стесняться, так как они утомили её своими криками, собралась с духом и сказала:

— Чтобы здесь не случилось, в конечном счёте я хочу одного — этим вечером оказаться в тёплой постели, а не на улице. Не бери эти кольца, если тебе угодно терзать мистера Флетчера.

Над столом повисло недолгое молчание. Затем тишину нарушил сам Флетчер:

— Так, бери их и ни о чём не думай. Вот не женишься, а кому ты будешь потом нужен, угрюмый, вечно ничем недовольный и неясно на что потративший лучшие года.

— Ему тридцать четыре, папа, — неуверенно сказал Дасти.

— А выглядит старше, — наморщил нос Флетчер.

— Ну, полно вам, мистер Флетчер, — приобняла его будущая невестка, — сэр Трэвис всегда был видным мужчиной, вы просто ему завидуете, признайтесь честно, и беситесь, как всегда.

Флетчер только лишь брюзгливо надул толстые губы и промолчал. Вскоре объявился его сын, он принёс с собой уже упомянутые кольца. Дэйзи и оглянуться не успела, как оказалась рядом со Скабиором, — их усадили на два ветхих, угловатых резных стула, как каких-нибудь короля и королеву некоего дурашливого праздника.

Да, совсем не так Дезидерия Борджин представляла себе помолвку с будущим мужем, о котором частенько мечтала, оставаясь одна в своей съёмной квартирке. Мистер Ридли надел маленькое колечко на её палец. Дэйзи получила грубоватые инструкции от девицы, опомнилась и сделала то же самое с безымянным пальцем Скабиора. Он и здесь не удержался от критических высказываний. Кольцо оказалось чуть великовато для безымянного пальца, он хотел было отправить его на указательный, но ему не позволили. Дэйзи сжалилась над ним, а ещё, всё больше проникаясь происходящим, испугалась, что Скабиор потеряет кольцо, если не решить проблему.

— Что мне остаётся? — проговорила она, — лучше выбрать другой палец.

— С голоду помираю, — грянул Дасти. — Папа, вели хозяину накрывать столики в соседней комнате.

Шумная компания переместилась в соседнюю комнату, в ней сновал хозяин восточной наружности. Он не привык закатывать пиры в своём заведении, но ничего не мог поделать, так как был стар для словесных баталий.

Обычно он угощал гостей бесплатными закусками, но враз проститься со своими запасами ему не хотелось. Он скрылся за стойкой и бессильно бранился, перемежая невнятную речь эмоциональными жестами.

— Ну, ну, господин Джамиль, — ласково пожурил его Флетчер, у которого, между прочим, проснулся аппетит и который надеялся погулять за чужой счёт. — Мы здесь устроим красивый фуршетик, а потом похвалим вас среди наших знакомых.

Это утешение не подействовало: Джамилю не хотелось, чтоб слава о нём и его не совсем легальном бизнесе облетела Лютный переулок, а то и весь Лондон. Его угомонили с большим трудом. После вина завели нескладные танцы. Джамиль с тревогой наблюдал, как покачиваются среди хрупких столиков нетвёрдо стоящие на ногах фигуры. Дасти сорвал с углового столика чёрную скатерть, обмотался ею, выпустил наружу нательный крест и принялся «венчать» пару этого вечера, величественно вознося над их головами подсвечник.

— Теперь… ик… вы больше не будуте двумя холостяками, продрогшими от холода своего одиночества, не знающими, что такое каждую ночь делить постель с тем, кто будто дополняет тебя.

Джамиль, подперев жирный подбородок смуглым, волосатым кулаком, неодобрительно поводил глазами.

— Но теперь вам торопиться некуда, у вас впереди долгие годы, что вы пройд… дёте бок о бок… друг с другом.

Дасти очень хотел сказать что-то ещё, и его губы беззувучно шевелились. Наконец, они произнесли:

— И непременно поцелуйтесь.

Они поцеловались.

— Вот и обручились, — взвизгнула девица. — Смотрите, все смотрите! Я выиграла спор.

— И с кем ты спорила? — повёл носом Флетчер.

— Я посмотрила с Лангедоком, этим старым психом, что мистер Ридли женится.

— С кем?.. — в каком-то испуганном бессилье осел в кресле Флетчер.

— Интересно, куда это он подевался, этот Лангедок? Впрочем, оно и к лучшему. Он уверял меня, что собирается изучить секреты альпийских козлов и взять у них мускус.

— Надеюсь, им это понравится? — съязвил Дасти.

Мистер Ридли молчал с каким-то особым чувством. Дасти спросил у будущей жены:

— А что Лангедок? Он-то что говорил?

— Говорил так: «Чёрта-с два он женится, это этот паршивый Ридли. Он никогда в жизни не полюбит, и будет мрачно жить в своём доме, добытым нечестным путём».

— А сам Лангедок что же, такой влюбчивый и такой уж честный? — не сдержался Трэвис.

Разговор окончательно замяли, праздник продолжался. Через час Дэйзи потянула «наречённого» за край рукава. Трэвис сказал:

— Я знаю, тебе всё это надоело. Мы скоро уйдём.

* * *

Ещё через пару минут Дэйзи Борджин поняла, что пора в уборную. Из объяснений Трэвиса Борджин поняла лишь то, что надо идти налево после узкой деревянной дверцы. Точно в полусне она брела по коридору, освещённому редкими газовыми рожками. Чем больше шагов она отмеряла, тем беспокойнее становились предчувствия.

Иногда в дурных снах незнакомые коридоры оканчиваются темнотой и ужасными тварями. Но мисс Борджин была далека от подобных страхов, она давно не боялась темноты и слишком хорошо знала, где именно должны обитать чудовища.

Когда она поняла, что идёт не в ту сторону, то услышала звук, похожий на металлический звон. Дэйзи прислушалась. Звук приближался, — она попятилась. Навстречу сверкнули два жёлтых глаза, лязгнули невидимые зубы, раздалось рявканье, похожее на собачье. Мисс Борджин дико вскрикнула, не успев подумать о том, как грянет этот крик, как разнесётся по всему коридору.

К ней тянулось странное существо с когтистыми лапами и головой, похожей на голову пучеглазой собаки, увенчанную пышными совиными ушами. Мисс Борджин упала на пол и сидела там, глядя на усатую морду. В следующий момент её потянули вверх… Перед ней стоял взволнованный и удивлённый мистер Ридли. Дэйзи ничего не могла сказать. Она оглянулась и увидела, что этих чудовищ двое. Они пали, сражённые заклинанием.

— Чёрт тебя дери, Дэйзи! — беззлобно, но испуганно воскликнул Скабиор. — Ты пошла не в ту сторону, ты всё перепутала, как всегда! А что, если б эти твари… что, если…

— Если?

— Если бы ты не успела убежать? Если бы цепи оказались длиннее?

— Но я шла очень осторожно.

— Ох… чтобы этого Джамиля ветром унесло на помеле.

Некоторое время оба в молчании рассматривали притихших зверей.

— Кто это?

— Это китайские собаки, которых вывез Лангедок, и которых он так и не сумел перевоспитать.

— И что ж они делают здесь?

— Пока не знаю.

Сэр Ридли снова взмахнул палочкой:

— Инкарцеро.

Волшебные путы сковали лапы китайских собак. Трэвис переступил через одну из них и направился в страшную тьму.

— Простите, мисс Борджин, но я должен узнать, что именно они сторожат, — пробормотал Трэвис. Сияние палочки озарило содержимое просторной комнаты. Она была до отказа набита мебелью, столиками, вещичками и посудой, высокими вешалками с навешанными на них одеждой и колпаками, а также комодами с пронумерованными полками. На потолке висело не менее двадцати люстр, а вдоль стен были расставлены канделябры. В углу красовалось мрачное и мутное зеркало, рядом с ним стояли напольные часы орехового дерева.

— Вот это да! — вскинула брови Дэйзи. — Откуда столько всего? Да тут и папина хлебница, которую он выкрасил в бирюзовый цвет, в которой хлеб не портится.

С этим замечанием Дэйзи подозрительно уставилась на Трэвиса

— Это принадлежит Клубу аукционеров. Грубо говоря, это склад, приготовленный для подпольных торгов.

— Ах, вот оно что?

— Вероятно, Борджин решил навариться на своей хлебнице.

Дэйзи собралась осыпать мужчину целым шквалом вопросов, но их отвлёк свет палочки в противоположном конце коридора.

— Эй, Скабиор! Ну, где ты там? И кто здесь так визжал, неужто мисс Борджин?

— Всё хорошо, всё нормально, Дасти, мы сейчас придём.

Молодой волшебник ушёл, о чём-то ворчливо рассуждая.

— Пойдём, — ласково сказал Трэвис. Дэйзи оглядывалась, точно надеялась вырвать взглядом что-нибудь ещё. И ей это удалось. Среди предметов одежды на одной из вешалок она узнала папину трубу, в которую он подглядывал за соседями, папину кожаную шляпу и папину же старую трость с волчьей головой на вершине. Всё это, разумеется, требовало незамедлительных разъяснений со стороны всезнающего и всё время что-то скрывающего мистера Ридли. Дэйзи стала вырывать пальцы из его руки.

— Сэр Трэвис, там ещё его шляпа, трость и… труба!

— Труба?

— Что это значит, сэр Трэвис?

— Я расскажу. Но не сейчас.

— Их вообще кормят?

— Судя по запаху, кормят, хотя и неправильно.

— А я так и не дошла до уборной…

— А она тебе ещё нужна?..

Прошло немного времени, — вырвавшись из рук наперебой обнимающих их мужчин и особенно «Кисы», оба оказались на улице, где занимались сумерки. Дэйзи ни разу не вспомнила о случившейся помолвке. А что, если Борджин уже разболтал знакомым, кого видел в поместье сэра Трэвиса?

На улице было зябко, промозгло, сырая, мутная дымка окутала понурые фигуры прохожих и фонарные столбы. Дэйзи хотелось высказаться по поводу папочки, а мистер Ридли, пряча шею в поднятый воротник пальто и глядя вперёд, был слишком занят своими мыслями и высматриванием повозки. Разумеется, он снова пожалел полупьяную, беспомощную спутницу.

Завалившись на потёртый диванчик в повозке волшебника, которому во внешнем виде парочки почудился будущий большой гонорар, и который от жадности ужасно и униженно суетился, Дэйзи почувствовала, наконец, как же она, в самом деле, пьяна.

Повозку тащил волшебный козёл. Огромный и поджарый, он был кое-как укрыт попонкой и, возможно, замёрз. Хозяин козла оправил бубенцы, привязанные к его рогам, грубовато пошлёпал по гривастой шее и прошептал что-то ему в ухо.

Пока они тряслись в повозке, язык мисс Борджин всё-таки развязался.

— Трэвис?

— Да, Дэйзи.

— Почему ты общаешься с этими людьми, и кто они?

— Они не должны были стать такими.

— Какими «такими»?

Мистер Ридли, подумав, добавил:

— Промышлять запрещёнными способами, ходить в подпольные заведения, сбиваться в стайку и дебоширить. Война пережевала их и выбросила на обочину. Кому-то это помешало заниматься научной работой, кому-то — тёмной магией, кому-то — удачно жениться. Это — внебрачные дети важных чистокровных волшебников, это те, кто выучился в Хогвардсе через пень-колоду и кормился войной, это те, кто не смог продолжить дело, которым занимался в годы застоя. Например, Фабиан, тот долговязый юноша — один из нечаянно нажитых детей мистера Гринграсса. Тот ещё ходок был. В молодые годы не пропускал ни одной юбки. Дасти учился в Хогвардсе месяц через месяц, — мистер Флетчер слишком часто влипал в проблемы и бросал больную жену на произвол судьбы. Его будущая жена — круглая сирота, её родителей убил один пожиратель смерти, и она…

Повозку тряхнуло, и Скабиор умолк.

— Что?

— А сама она, еле-еле закончив Хогвардс, перебивалась с хлеба на воду, меняла самые сомнительные работёнки, пока не встретила Дасти. Нынешнее министество магии разогнало их по углам.

— Я поняла, Трэвис. Но, хоть такова их судьба, для тебя она выбрала иную долю и другой статус. Или я ошибаюсь? Я так ничего и не знаю о тебе. Ты… говорил мне и о других своих друзьях.

— Статус мой вещь ненадёжная, и задевает за живое равно как магглов, так и волшебников без средств к существованию и с древней кровью в жилах. Если присмотреться ко мне получше, я, вообще-то, похож на того волчонка, которого волчица от безысходности нагуляла от пса, возможно, расправившись с ним после соития.

— Не могу согласиться, твои слова слишком горькие. Послушай… Для волшебников ты не такой уж особенный, если уж говорить о происхождении.

— Так и есть.

— И, тем не менее именно эти люди смотрели на тебя не так, как друг на друга.

— Это из-за моего прошлого, я думаю. И мне не кажется, что они могут представить себе, что такое титул.

— Ты можешь рассказать о своём отце? Пожалуйста. Почему-то именно сейчас я хотела бы узнать о человеке, из-за которого поссорились Бэрк и мой отец.

Повозку затрясло мелко и дробно — козёл-великан с силой и лёгкостью тащил её по лесной дороге.

— Ради моей матери отец оставил первую, навязанную родителями жену. А ведь у них и ребёнок был. Правда колдовал этот парень не очень, хотя моя матушка пыталась его чему-то учить. Как должно быть обидно ему было, оставаясь первым и более значимым сыном папаши, не быть нормальным волшебником, как я. Прошло время, Ридли-старший стал погуливать от матери, а её родители решили его отравить, использовав для этого Лангедока. Мой папаша чуть не протянул ноги, хорошо ещё, мистер Борджин вовремя понял, что случилось, и сказал, что такая сыворотка только в маггловских больницах. Я отвёз его в туда на автомобиле брата.

— И это помогло?

— После этого он изменился, ударился в религию. Тем временем Фоули пребывали в досаде и раздражении, ведь сделать её вдовой не получилось, а разводиться и делить имущество она не спешила. Впрочем, позднее, война принесла им то, чего они хотели.

Дэйзи набралась храбрости и спросила:

— Как ты стал похитителем людей?

Мистер Ридли-Скабиор, кажется, собрался прикорнуть… Однако вопрос привёл его в чувство.

Не глядя на Дэйзи прямо, он скосил глаза сверху вниз. В этом взгляде не было ничего неприятного. Он вроде бы неуместно улыбнулся, но снова стал серьёзным, а потом просунул руку между спинкой диванчика и спиной девушки, словно хотел извиниться за своё молчание. Некоторое время они ехали в тишине. Только слышалось нескладное насвистывание жестокосердного владельца повозки.

Мисс Борджинтем временем осознала, что не может быть беременна. При столь тщательном приёме лекарства это становилось маловероятным. Почему-то ей стало немного тоскливо.

Мистер Ридли начинал засыпать.

— Трэвис?..

Стоило ей сунуть нос за его воротник, а ему — очнуться и оторвать лоб от стекла, как повозка остановилась.

— Мы приехали, трусишка.

На улице царил по-зимнему холодный вечер. Извозчик, получив мзду, натянул поводья:

— А ну-ка, шевелись, лентяй бородатый! Время ещё не слишком позднее, глядишь, подберём ещё каких-нибудь пьянчужек и опередим этого кичливого Гвидо с его фестралом! Эгей!

Козёл мотнул головой и покорно развернулся. Дэйзи показалось, что глаза волшебного козла печальны, но она поспешила списать это на свою чувствительность.

— Извозчик работает нелегально.

— Да, так и есть. И что-то больно послушен его козёл.

— Что бы это значило?

Мистер Ридли пожал плечами. Он слишком спешил за чугунную ограду. В поместье он отправился проведать пленника, а Дэйзи — в ванну. Кое-как одевшись, она уселась на один из обширных диванов гостиной.

Дом засыпал. Круто изогнутая лестница, ведущая на балкон к комнатам верхнего этажа спала, дремали портреты на стенах, оклеенных полосатыми, тёмно-зелеными, готовыми опасть, точно осенние листья, обоями. Дремали вазы по бокам полукруглого входа в коридор второго этажа и статуэтки, изображающие муз. Лёгкая штора, прикрывающая узкое оконце у дверей, колыхалась от дуновений ветерка, проникшего сквозь разбитые ставни, и напоминала своими движениями платье призрачной дамы. Дэйзи, знавшая, что сэр Трэвис ушёл не для самого приятного разговора, и почему-то решивший поговорить с Бэрком через окошечко в стене, волновалась.

И всё-таки его дом казался не слишком уютным и обжитым, видимо, между изгнанием старых Ридли и воцарением нового хозяина прошло слишком мало времени. Конечно, дом был как будто переполнен мебелью, предметами обихода и интересными штуковинами, но все эти вещи выглядели так, точно отбились от рук и одичали — сэр Трэвис не баловал их любовью, да и не распоряжался их судьбой, если они не попадали в его комнату.

У камина лежала Шейла с щенками. Она дремала на коврике, и выглядела здесь как будто лишней. Она была слишком тёплой и живой на фоне иссохших половиц гостиной, выцветших гобеленов и тихих картин.

* * *

Трэвис вернулся. В его влажных волосах запутались листики, сорванные по пути движениями головы.

С виду усталый, он не так уж плохо вписывался в виды своих аппартаментов. Дэйзи решила, что есть в нём и его доме нечто родственное, и она замечала это всегда. Неудивительно, если у этого дома имеется и склеп, — лицо мистера Ридли было слегка напряжённым, он наверняка хотел бы, чтобы этот склеп периодически пополнялся такими, как Бэрк.

— Я-то думал, ты давно спишь!

— Хотела тебя дождаться.

Он уселся в кресло.

— О чём ты с ним разговариваешь?

— Я не очень хорошо его знаю. Мне трудно с ним говорить. Кажется, чуть позднее придётся основательно подправить содержимое его мозгов.

— Ты устал от него.

— Нет. Не сказал бы. Я всю жизнь в этом провёл.

— В чём?

Мистер Ридли заглядывал в потемневший камин.

— В проблемах. Я только и делаю чуть ли не с детства, что узнаю чужие тайны.

— И что же ты с ним делаешь?

Взглянув на Дэйзи, он пожал плечами и улыбнулся.

— Я их храню.

В его спальне мисс Борджин с головой зарылась в одеяла. Она ждала наречённого, потирая пальцами руки кольцо. Насколько серьёзным было то, что сегодня связало их в подпольном казино? И что он думает по этому поводу на самом деле?

Трэвис пришёл, когда Дэйзи погружалась в сон. Она с трудом сосредоточила взгляд на его силуэте.

— Я подумала... а что, если папа расскажет кому-нибудь о Бэрке?

— Полно тебе. Не расскажет.

Беззвучно вздыхая, он развязал шейный платок.

— После того, как я, объясняя ему причины твоего внешнего вида, соврал, что ты так одеваешься для того, чтобы тебя не узнал подельник, он немного утешился.

— Что ж, готова поверить. Трэвис, он всегда помнит, знает, какие привилегии могут быть у моего супруга.

— Само собой. Если бы не подвернулся я, он предпочёл бы, чтобы ты и вовсе оставалась незамужем, — констатировал Трэвис.

— Он не даёт мне покоя.

— Что он тебе пишет?

— Я не о письмах, а вообще.

Трэвис сел на край кровати, ожидая продолжения.

— Как только закон о передаче прав на магазин вошёл в силу, не унимается, лезет в мою личную жизнь... Ведь сын у него так и не родился. Иногда я думала, не он ли отваживает моих женихов, а что, если он наводил на них порчу?

— Вполне возможно, что он отвадил от тебя парочку балбесов. Это не исключено, — улыбнулся Трэвис.

Дэйзи потирала колечко, пока оно не стало горячим.

— Ты уже не хочешь стать миссис Ридли? — растерялся он. — Мне казалось, ты ушла от меня потому, что хотела этого, а я не был в себе уверен, а теперь ты...

Мистер Ридли ненадолго замолчал и проговорил:

— Теперь ты как будто не собираешься уважить желание папы.

Дэйзи размышляла об оставленной квартирке: она располагалась в старом кирпичном доме, первый этаж которого был так низок, что казалось, что дом врос в землю или его вдавила туда невидимая сила. Может быть, сила времени? А может, тяжесть вечно ненастного и пасмурного английского неба? Интересно, был ли в ней Трэвис, заходил ли туда?

— Почему бы не порадовать старого неудачника.

Мягкий тёплый свет догорающего камина бросал золотистую полосу на стену. Под ней расползалась темнота; мистер Ридли, наконец, лег рядом. В ярком ободке вокруг каминной шторки трепетал блёклыми крылышками неведомо откуда вылетевший мотылек.

— Ты хочешь выйти за меня?

Сердце мисс Борджин застучало чаще.

— Да.

Она положила голову на его грудь. За окном шёл частый и тихий дождь. В спальне стало заметно холоднее. Студёный ветерок проникал в щели между ставнями.

* * *

Мисс Борджин вспоминала оставленную ею работу и приход, расположенный при школе. Молодого святого отца в праздничной белой сутане. Его кудрявые золотистые волосы поблёскивают в сиянии церковных огоньков. Он разнимает мальчишек, помогающих на службе, подравшихся на заднем крыльце из-за монеток, которые они украли из жертвенной чаши. «Какие мерзости вы делаете! Будьте любезны читать "Аве Марию" до утра. Все соки из меня вытянули!» В это время коллега Дэйзи, Кэти, собирает рассыпанные монетки, предназначенные на нужды юных волшебников-сирот... Когда они выбираются из-за ограды, юные служки с ужасом удирают. «Приютские идут, приютские!..» — визжат они к неудовольствию святого отца. Он совершенно не умеет справляться с детьми.

Да и у Дэйзи не сразу получилось. Приехав в послевоенную Британию, она начинала карьеру, не похожую на девические грёзы: работать как мама, для своего удовольствия, выполняя заказы на дому, изготовлять мантии и те платья, которые носят только хмурые, величавые волшебницы. У Дэйзи не ладились дела ни с тканями, ни с ножницами, ни с выкройками, ни с заклинаниями. Но деньги на личном счету были очень кстати. Откуда они там взялись, Дэйзи знала из объяснений отца: «Вовсе не молитвами твоей матушки, Дэйзи, — её мы лишились. Теперь придется нам с миссис Борджин жить друг без друга. Война забрала у меня свободу торговать тёмной магией и жену. Но не отнимет дочь».

Ни в одной из этих патетических речей отцу не хватило духу признаться дочери в любви.