— Добро пожаловать в ад, профессор! — весело поприветствовал Снейпа голос из Тумана. Туман в лаборатории при госпитале св. Мунго прекратил быть именем нарицательным в полдень этого дня и переквалифицировался в имя собственное. Туман можно было пощупать рукой, отодвинуть его пласт в сторону, приподнять, опустить, облокотиться на него.

Зельевары, справлявшиеся о потерянных в перерыве помощниках и получавшие в ответ «он свалил в Туман минут пять назад», даже не думали обижаться на фамильярность. Они только обречённо качали головами и шли на поиски своих подмастерьев, широко расставив руки и выкрикивая чьё-нибудь имя.

К обеденному перерыву Туман стал даже как бы однокоренным к слову «Лаборатория».

Северус нахмурился и сделал шаг в неизвестность. Немного побродив в ней, он нащупал край стола и, стараясь ничего не задеть, осторожно двинулся вперёд. Через четыре шага он нашёл обладателя весёлого голоса. Обладатель и его помощник крутились вокруг пяти котлов с кроветворными и тихо шипели друг на друга, когда нечаянно сталкивались лбами.

— Бэнс, вы мне нужны в пятой лаборатории через двадцать минут! — проговорил осипшим от долгого молчания голосом Северус.

— Стэнли, мы справимся за двадцать минут? — весело спросил старик и посмотрел куда-то в сторону.

— Уложимся в семь! — хмыкнул голос и немедленно зашипел что-то нечленораздельное про угол стола.

— Через семь минут будем помилованы и переведены из ада в чистилище, — весело отрапортовал Бэнни и запустил руку в густое облако.

За густым облаком, как догадался Северус, находился один из котлов.

— Хорошо… — Снейп нахмурился и замолчал. Он забыл, в какой стороне осталась дверь на свободу.

— Ваш помощник… — каркнул Северус в пространство, которое немедленно поглотило звук, — мне требуются два человека в лабораторию. На него можно положиться?

Бэнни снова вынырнул из Тумана и, размахивая черпаком, отогнал большой кусок облака от весов.

— На Стэнли-то? — он выудил из неизвестности бутыль с мелиссой и принялся отсыпать сушёные лепестки на чашу. — Да, безусловно. Очень толковый юноша. Если бы не он, не знаю, как бы я справлялся со всеми аптечными заказами.

Бэнни вытащил ещё один листик и, сощурившись, уставился на стрелки.

— Кстати, вы его должны помнить, он же заканчивал Хогвартс.

Бэнс подхватил чашу и снова нырнул к котлам.

— Договорились, — кивнул всё ещё нуждающийся в провожатом Северус. — Кстати, вы не могли бы указать мне направление…

Чёртов Туман! Конечно, лаборатория номер два работала в авральном режиме. Простейшие зелья, которые поручили этой лаборатории, требовались колдомедикам в промышленных масштабах, потому что, сколь бы часто маги не рассуждали об их с магглами единстве (как духовном так и физическом), как только дело доходило до колдомедицины, магглы оказывались для врачей форменными инопланетянами. Наверное, не ищись рецептура и дозировка медиками вслепую, будь у них больше времени — и легендарного Тумана можно было бы избежать... Но нет, у колдомедиков не было ни рецептур, ни дозировок, ни карточек с данными пациентов, ни времени, ни места.

Особенно, как выяснилось, места.

И именно из-за его отсутствия все простейшие зелья загнали в злосчастную лабораторию №2, самую большую из имеющихся в распоряжении госпиталя св. Мунго.

Зельевары тонули в испарениях котлов; выходя из лаборатории подышать, зачастую оседали на пороге, пропитанные укрепляющими и бодроперцовыми на несколько месяцев вперёд; постоянно спрашивали друг друга, почему нельзя расширить пространство или наколдовать лишнюю вентиляционную шахту и сами же себе отвечали, что нельзя, потому что лишняя магия повредит зелья.

Лаборатория на двадцать человек вместила в себя сто шесть котлов, которые булькали без устали.

Всё это за несколько часов работы породило немало легенд, подвигов и, главное, Туман.

В соседнем облаке раздался смех, и патлатое раскосое существо чуть не сшибло Снейпа с ног.

— Что вы себе... — начал было возмущаться Северус, но не договорил, потому что воспалённый от девятичасовой работы мозг, наконец, идентифицировал человека, уже тащившего его за рукав мантии сквозь наслоения Тумана к выходу.

Северус отчётливо вспомнил лицо юноши, с которым ему довелось столкнуться в лавке Барчинкса перед самым Рождеством.

Зельевар-недоучка, патлатое нечто, сварившее имитацию миотропного зелья, щёлкнувшее по носу Хорхе и тем самым подписавшее себе смертный приговор в карьере зельевара, в данный момент вело его к заветной двери из ада лаборатории номер два! Ну и дела в королевстве...

Северус выпал из облака в коридор и с мазохистским наслаждением посмотрел на яркую люминесцентную лампочку на потолке. Юноша хмыкнул и нырнул обратно в проём двери. Снейп несколько раз глубоко вдохнул относительно нормального воздуха и поспешил в свою вотчину.

Его лаборатория, отмеченная туманной аббревиатурой ЛС5, была скромным помещением на десять персон, оборудованным личными шкафами, широкими столами и изящными котелками на треногах.

«Всё как у людей», — подумал Северус и расправил список с перечнем лекарств на столе. Ровно половину этого списка Северус уже сварил. Сложносоставные зелья требовали рук мастера, и у него, Снейпа, эти руки были в наличии. По одной на каждую сторону. Проблема была с зельями F, которые требовали не одной пары рук, а двух или даже трёх. Вообще-то, Северус не любил работать с кем-то в паре, но когда этого требовала жизненная необходимость, он предпочитал работать с Бэнни Бэнсом — похоже, единственным человеком, который спокойно выносил его шипение и ругательства. Снейп поставил на стол четыре котла и присел на стул в ожидании напарников. Вот, кстати, тоже загадка. Патлатый. Бэнс уверен, что Северус знает мальчишку, как своего ученика. Что ж, это вполне возможно, тем более что когда-то Северус тоже пришёл к такому мнению. Понять бы, кто за всей этой маскировкой прячется.

Сейчас, конечно, было бы проще всего вывести этого известного-неизвестного на чистую воду, но обстоятельства не позволяют. Стоит прикинуть, кто подходит на эту роль больше всего, и кому вообще нужно было прятаться за всей этой маскировкой.

То, что известный-неизвестный прятался за кучей чар, Снейп не сомневался. Хорхе чует подобную магию за версту. Да и сам он, Северус, тоже. Не будь он при их первой встрече так выбит из колеи, немедленно бы вывел мальчишку на чистую воду. Но тогда он упустил такую возможность. Зато теперь он запросто может стряхнуть с патлатого всю эту шелуху, но возможности нет. Бэнс говорит, что руки хорошие, иначе бы и в аптеку к себе не взял, значит работать можно. А хорошие руки сейчас — очень важная вещь. Но всё-таки, кто он такой?..

Северус попытался прикинуть, кто из последних двух-трёх курсов подавал признаки способностей к зельеварению, но в голове крутились только какие-то бесконечные близнецы Уизли, да на периферии сознания мелькал иногда Малфой с его «Выше Ожидаемого».

Дверь отворилась, и на пороге показались двое.

Снейп, всё ещё пребывая в размышлениях, повернул к ним голову и не смог сдержать усмешки. Дааа, парочка была колоритная. Конечно, все, кто выбирался из Тумана, в первые минуты были хороши, но эти двое были просто неотразимы. «Назад в будущее: Доктор Браун и МакФлай», — как оценил их про себя Снейп. Волосы на голове Бэнса, седые, всегда аккуратно зачёсанные назад, сейчас торчали клочьями вверх и в стороны. Очки, которые обычно импозантно висели на его носу, перекосились и норовили сползти на левую щёку, от мантии шёл едва уловимый пар, а на лице блуждала сумасшедшая улыбка. Второй был не лучше. Северусу было неизвестно, пользовался ли это молодой человек расческой при мирной жизни, но нынешнее состояние его волос сейчас явно отвергало этот предмет личной гигиены. Очков, на его лице, в отличие от Бэнни, не было, но если бы им довелось там побывать, Северус не сомневался, что они бы тоже криво болтались, держась за одно ухо. Отличительной чертой во внешности патлатого было, пожалуй, то, что его рабочая мантия превзошла по степени дряхлости даже Люпинову, а на лице молодого человека красовалась свежесхваченная ссадина.

— Лобовое столкновение с косяком?.. — вежливо поинтересовался Снейп, в последний миг удержавшись от того, чтобы не присовокупить к предложению обращение «Поттер».

— Не с косяком — с доктором Баскет, профессор, — улыбнулся в ответ патлатый, — вернее с пятью её томами «Время и пространство, допустимые расширения при работе с зельями».

— Стэнли врезался в неё, когда мы таранили последние метры нашего ада, — хрипло рассмеялся Бэнс и, наконец, поправил съехавшие уже до самого подбородка очки.

— Да, я надеюсь, мне не нужно вам представлять Стэна? — Бэнс явно недооценивал неосведомлённость Снейпа.

— У профессора плохая память на непроходимых тупиц, мистер Бэнс, нас таких по четыре потока в год, — кашлянул Стэнли и, глядя в пол, представился, — Стэнли Брут, профессор.

— Да, вы правы, Брут, непроходимые тупицы, это диагноз, с которым мне приходится сталкиваться постоянно. У всех пациентов с этим недугом одинаково незаинтересованное выражение лиц. Иногда мне кажется, что это одно и то же лицо, сданное в аренду… — Северус прищурился и наклонил голову в бок.

— ...Ну что ж, если вам не нужно ещё немного поостыть от вашей парилки, то я полагаю, мы можем начать.

И он указал на список, лежащий на столе.

Работа продвигалась медленно, всё время приходилось делать замечания своим напарникам. Северус держался вежливо, как мог дольше, но через полтора часа бросил эту безнадёжную затею и вернулся к своему обычному состоянию шипения и плевательства. Однако, к величайшему изумлению Снейпа, ни Бэнс, ни Брут на его язвительные комментарии о их зельеварческой несостоятельности никак не реагировали.

Северусу даже показалось, что наоборот, Бруту как будто бы это пошло на пользу: движения юноши стали более уверенными, пропала скованность, и в жестах появился профессиональный автоматизм.

Да, Бэнс не кривил душой, говоря о том, что у мальчишки хорошие руки. То есть как, руки как руки — таких, вроде бы, полно, но в сумме с маниакальной устремлённостью и любовью к зельям, этот мальчик был подарком для зельевара.

— Брут, нарциссы нужно было перетереть, а не превращать в пыль! — рявкнул привычно Северус и снял с весов порцию огнеплюйки.

— Виноват, задумался. Сейчас переделаю, — отрапортовал с левого фланга Стэнли и метнулся к шкафу.

— Чёрт с ним, времени нет, — сменил гнев на милость, Снейп и протянул руку к ступке, — но имейте ввиду, в ликантропном зелье подобная ошибка будет стоить пациенту жизни.

— Хвосторога готова, — раздался с правой стороны голос Бэнса, — взвесить?

— Не надо, я сам, три унции спорыша через пять минут, — откликнулся Северус и подошёл к одному из котлов, накладывая на зелье заклятие концентрации.

— Профессор, а почему в ликантропном применяется гаурелия? Это же перекрывает действие желчи наргла, — раздалось из левого угла.

Северус на секунду замер. Обычно, подмастерьям никогда не приходило в голову задавать ему какие-либо вопросы, не касающиеся напрямую зелья, которое они в данный момент варят.

— Потому что желчь нарглов после ферментации становится токсичной, а без неё не произойдёт нужной реакции. Бэнс, спорыш.

— Стало быть ликантропное нужно варить в несколько этапов с разницей в сутки? — не унимались из левого угла. Снейп хотел было заметить молодому зельевару, что сейчас не самое подходящее время для подобных бесед, но что-то мешало ему одёрнуть мальчишку.

Это что-то поселилось в его груди и грело измученную душу профессора какими-то сомнительными и непонятными надеждами на что-то. Северус попытался изгнать это ощущение, как недостойное его несентиментальной натуры, но понял, что не может. Внезапное чувство маленькой педагогической победы сформировалось в нём, и он даже бросил коротенький взгляд на юношу. Тот как раз всматривался в рецепт и думал, за подготовку какого ингредиента браться.

Слегка сощурившись, словно не очень хорошо видит, он склонился над самым листом и водил по нему пальцем. Где-то Северус уже видел этот жест. Он попытался напрячь память, но вовремя спохватился и приказал себе не отвлекаться от работы.

— Брут, прекращайте сачковать, займитесь селезёнкой двурога. Она понадобится для третьего котла через двенадцать минут, — Северус вытащил из банки пять сушёных тараканов и принялся крошить их в маленький котелок.

— Ликантропное зелье варится в четыре этапа с разницей в двадцать шесть, пятнадцать и девять часов.

Он бросил привычный взгляд на песочные часы. Песок бежал со скоростью мыслей.

* * *

Гарри вставил ключ в замочную скважину и запер дверь. Устало прислонившись к ней затылком, он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Холодно. Морозный воздух обжёг его нос и немного отрезвил. Поттер открыл глаза и посмотрел в небо. Звёздное, далёкое, красивое небо. Раньше он бы непременно захотел взмыть туда, рассечь воздух древком своей метлы, совершить немыслимый кульбит... а теперь нет. Совершенно не хочется летать. Хочется спать. А закроешь глаза — перед ними стоит что-то вязкое и булькает. Гарри снова вдохнул — от ведений булькающей субстанции стало слегка тошнить. Он аппарировал к себе на Стоун-стрит и немедленно споткнулся о кота. Изверг истошно вопил в тёмном коридоре и усиленно тёрся мордой о косяк. Поттер перешагнул через него и, всё-таки споткнувшись, ввалился в кухню. Герань лязгнула недавно распустившимися бутонами и повернула к Гарри сразу пять соцветий. Иногда Гарри казалось, что время летит слишком быстро, и он за ним хронически не успевает. Вечный бег ради стояния на месте. Где-то это было, в какой-то книге, кажется, у Кэрролла. Гарри автоматически кинул в пространство несколько заклятий, и вот в кухню уже вплыла бутылка с водой, достигла подоконника и склонилась над Геранью. Вот вспыхнула синим плита, и чайник взгромоздился на конфорку. Лязгнуло где-то в холодильнике и ухнуло чем-то на пол, звякнуло блюдце… Гарри плюхнулся на стул и устало потёр лицо ладонями. Зелья, зелья, зелья… безумно интересно, красиво, завораживающе... но никогда не заменят людей.

Как Снейпу это удаётся? Последние несколько дней Гарри никак не мог выкинуть профессора из головы. Совы, прилетающие в аптеку, вызывали в нём ненормальную реакцию: он вздрагивал, застывал на месте, и его сердце... его сердце делало невероятно сложный скачок от груди до пяток и обратно, и такой «бум, бум»... что бы это значило? Гарри уставился на стол и мотнул головой — чайник фыркнул и засвистел. Может, он себя только обманывает, и на самом деле его интерес к зельям вызван интересом к Снейпу? Попытке его понять, не докучая своим присутствием?

Изверг вспрыгнул с пола на стол и нервно улёгся перед самым носом Поттера, часто облизываясь. Гарри скосился на блюдце, которое переместилось от стены на середину комнаты, и было вылизано подчистую.

— Ну что, наелся, или ещё хочешь? — Гарри взмахнул палочкой, и чайник стал кружить вокруг чашки.

Изверг удостоил Гарри секундным взглядом, и принялся вылизывать заднюю лапу.

— Ну, ладно, хочешь меня игнорировать, делай это не на столе, — и Поттер переместил кота на стоящий рядом стул. Впрочем, Изверг немедленно вспрыгнул обратно и улёгся на другом его конце.

«Снейп написал письмо в духе своих школьных комментариев на полях, — рассуждал про себя Поттер, — может, он всем пишет письма в таком стиле, но зачем-то же он всё-таки написал? И при этом, очевидно, хотел получить ответ. Может, они с Гермионой обо мне случайно заговорили, и профессор почувствовал себя снова обязанным за мной присматривать?»

Гарри не понравился ход своих рассуждений. Он поморщился. Если так, то это скверно. Он не хотел опять обязывать этого человека делать что-то против своей воли, а, зная теперь о чувстве долга Снейпа, такое можно было предположить.

Поттер призвал к себе чашку с чаем и обхватил её двумя руками, чтобы согреть пальцы.

Но с другой стороны, со стороны более приятной для Гарри, можно было предположить, что это просто человеческое желание… «Снейп и человеческое желание?!.»

Гарри мотнул головой и чётко сказал сам себе: «Каждый человек имеет право на мечты» — и решил не пренебрегать вторым своим предположением.

— Чёрт! — воскликнул Поттер и испугал своего кота. — Чёрт! Я же не оставил ему адреса! Как он сможет мне ответить, если у него для связи со мной только Рон?!

Поттер вскочил из-за стола, сделал поспешный глоток чая и пошёл в гостиную. Нужно было что-то придумать, что-то написать профессору, что-то незначительное и ни к чему не обязывающее, чтобы он не дай бог не подумал…. Поттер остановился посредине гостиной. А почему, собственно, не дай бог?

Гарри призвал к себе кусок пергамента и вывел на нем:

«Доброго времени суток, профессор! Знаете, мне вдруг пришло в голову, что в Хогвартсе теперь никто не таскает у вас ингредиентов, и вам не на кого поорать...»

Гарри посмотрел на пергамент, и сжег его в камине.

«Здравствуйте, профессор! Я тут подумал, что в Хогвартсе теперь совершенно не на кого покричать. А, зная вашу привычку отводить душу на Гарри Поттере, я хотел бы предложить…»

«Вжжжих», второй кусок пергамента полетел в камин. Кого он больше обманывает, его или себя?

«London, central telegraph, till called for mr. Harry J. Potter. Пишите, если что, буду рад! Гарри.»

Поттер посмотрел на истерзанный лист бумаги с кляксой в углу, сложил его пополам и запихнул в конверт. Потом, повинуясь какому-то внезапному порыву, взял с журнального столика одну из верхних пластинок и, наложив на него Импервикус, аккуратно завернул в один из валявшихся на полу листов «Вестника зельевара».

Собраться и аппарировать на почту было делом семи минут.

* * *

Северус тяжело вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Руки пахли зельями. Волосы, упавшие на руки тоже пахли зельями. Его мантия была пропитана зельями. Северусу вдруг показалось, что он сам — зелье класса F. Одно большое и вредное зелье. Рядом с ним что-то поставили, это «что-то» легонько звякнуло о поверхность стола и тут же резко запахло кофе.

Снейп раздвинул пальцы и уставился освобождённым от плена глазом на стол.

Чашка.

Напротив Снейпа с точно такой же чашкой на стул опустился Стэнли Брут. Зельевар-недоучка. «Патлатое нечто».

Северус разглядывал юношу. Тот отнюдь не был красив: Высокие скулы, сильно выпирающие из-за худобы, широко расставленные глаза, нос с лёгкой горбинкой, острый подбородок... Волосы эти нечёсаные! Нет, он отнюдь не был красив, но что-то в нём такое было... Какая-то трогательная жизнерадостность на этом треугольном лице, искренность, очаровательность.

Стоп! Приди в себя, Северус.

Это всего лишь оболочка маггла, причудливая смесь защитных чар.

«Снять бы её, — с тоской подумал Снейп, — снять бы ко всем чертям и посмотреть, кто там внутри, за всем за этим». Но нельзя.

А почему — нельзя?

— Профессор?

От звука голоса Снейп вздрогнул и отнял руки от лица.

— Профессор, ваш кофе, — Брут кивком головы указал на чашку, — остынет, будет совсем невкусный... впрочем, он и горячий не очень.

Снейп кивнул и взялся обеими руками за чашку — может хоть так можно перебить запах зелий.

— Сейчас половина второго ночи, — продолжил Брут, — завтра наша смена с двенадцати. Я могу начать, а вы…

— У меня уроки до двух, но я постараюсь прийти как можно раньше. Вы будете во второй лаборатории? — Северус подавил внезапный зевок и мотнул головой. Он очень устал, они все очень устали.

Бэнни ушёл в девять, а они с Брутом доваривали «Еxcido Referym» и готовили ингредиенты на завтра. И завтра всё будет по новой. И ещё незнамо сколько дней.

Дней, да…

— Профессор...

Северус открыл глаза.

— Пойдёмте, спать в кафетерии очень неудобно, я пробовал как-то, ноги затекают.

Брут встал, опираясь о край стола, и протянул Северусу руку.

«Это так естественно, — подумал Северус, глядя на протянутую ладонь, — встать и протянуть руку». Так естественно для людей, которые много часов кряду, бок о бок, варили наисложнейшие зелья и… Северус моргнул несколько раз и перевёл взгляд с протянутой руки на лицо Брута.

Да, но для него, Снейпа, это никогда не было естественным. Потому что он недотрога и вообще не любит людей. Есть в этом жесте что-то от дружбы. Так поступают не коллеги, но, должно быть, друзья…

Почему-то для этого мальчишки это естественно. А для него, для Северуса? Снейп ухватился за протянутую ладонь и встал со стула. Ноги немедленно заныли, но он только скривился. Что-то ещё, какая-то ещё мысль мелькнула у него в голове. Что-то…

Но он уже разжал пальцы и высвободил руку. Что-то упустил.

— Пойдёмте к каминам, — предложил Стэнли и, шаркая стоптанными кроссовками, запустил руки в карманы мантии.

— Вы не любите аппарацию? — поинтересовался Северус, стараясь как можно ровнее идти по коридору.

— Я не рискнул бы сейчас аппарировать, — сказал Брут и слегка улыбнулся, повернув к Северусу голову.

— Гм... — вскинул брови Снейп, — тогда вам очень повезло, что у вас дома есть каминная сеть.

— Увы, у меня её нет, — пожал плечами Брут и, мотнув головой влево сказал, — нам сюда.

Они свернули в очередной коридор и вышли в холл, где слегка полыхали пламенем три больших камина.

Снейп запустил патронуса, и серебристое облако, которое вырвалось из палочки вместо быстроногой лани, унеслось в стену.

— Слишком устал, — пожал плечами Снейп и дёрнул щекой, проводив облако взглядом.

— Так куда же вы будете прыгать, если у вас нет каминной сети? — вдруг поинтересовался он у Брута.

— Наверное, ухну в Дырявый Котёл. Ночь — там, утром — сюда. У меня, спасибо доброте Бэнса, есть несколько кнатов в кармане. На одну ночь старина Том уж подыщет мне что-нибудь под крышей.

— Гм… — поджал губы Снейп.

Из стены появилась прекрасная серебристая кошка. Она голосом Минервы МакГонагалл возвестила Снейпа о том, что камин открыт, и растворилась в воздухе.

— Что ж, тогда до завтра. Жду вас в два часа у себя в лаборатории, — кивнул Бруту Северус и, зачерпнув горсть дымолётного порошка, как можно ровнее шагнул в камин.

* * *

— Невероятно! Немыслимо! — Гермиона вышагивала по ковру, обхватив себя руками за плечи.

Рон сидел перед ней на диване и регулярно подтягивал левую ногу, когда Грейнджер проносилась мимо него, и тут же вытягивал её обратно, потому что вечером привык сидеть на диване с вытянутыми ногами, а изменять своей привычке очень не хотел.

— Ты представляешь, в каком сейчас состоянии должны быть дети?! — Гермиона резко развернулась и споткнулась о ногу Рона.

— Я не понимаю, что тебя так встревожило. Это Снейп, — начал он загибать пальцы, — это слизеринцы, и, в конце концов, — сказал он, встретившись с её негодующим взглядом, и загнул третий палец, — ты сама говорила, что правду нельзя умалчивать….

— Но он им это показал! Не рассказал — показал! Это может повлечь ужасные последствия! Как ты не понимаешь, Рон! — она заломила руки и снова принялась ходить по ковру.

— С ними надо говорить, им надо объяснять...

— Ну вот ты и поговоришь, ты и пообъясняшь, — пожал плечами Уизли, — в конце концов, у тебя теперь к ним официальный доступ.

— Чтобы они меня стали слушать после увиденного? — Грейнджер опять споткнулась и, нагулявшись по ковру, призвала себе с дивана на ковёр подушек.

— Конечно! — воскликнул Уизли. — Он их заинтересовал, напугал, вразумил… Теперь нужна длительная терапия после «снейпобиотиков». Мягкая и спокойная терапия — ты ей и займешься.

— Это тебе легко так говорить, не на тебя Слизерин оставили, — Грейнджер уткнулась носом в коленки и тяжело вздохнула.

— Эй, если тебе так страшно говорить с ними одной, я ведь тоже могу им кое-чего порассказать. В конце концов, почему нужно рассказывать именно о Пожирателях и курсе истории магии? Расскажем им о себе. О нашей дружбе, школе, жизни в палатке, про то как сражались в министерстве, про Люпина и Сириуса… В конце концов, пусть узнают это из первоисточника, а не из книжек Риты Скиттер... — Рон пожал плечами и задумчиво потёр подбородок.

— Ты забыл, что она в Азкабане? Ей теперь только что про работу аврората писать...

— Дааа... — протянул Уизли и почесал за ухом, — Скиттер-Скиттер… а ловко вы её тогда с профессором. Не ожидал…

Он немного помолчал, а потом, прищурившись, посмотрел на супругу:

— Ну так что, вдвоём справимся?

— Пожалуй, — неуверенно протянула Гермиона, — Мерлин мой, только бы на Снейпа попечительский совет не натравили…

Снейп вышел из камина и споткнулся. Больше силы идти ровно у него не было. Пять минут назад появившись в кабинете Минервы, он первым делом услышал голос Альбуса. Это настолько ему не понравилось, что он даже не стал отвечать, только перегнулся через полку, взял на ощупь ещё одну пригоршню дымолетного порошка и медленно, по слогам, произнёс: «Личные покои профессора Снейпа». Камин ухнул, и Северуса вытолкнуло в комнату. Тут-то он и упал.

Осторожно пробираясь через тёмную гостиную, он пытался понять, чем успел так надышаться, что падает с ног. Видимо, это был экстракт белладонны, подумал Северус (мысль о простой человеческой усталости как-то не пришла ему в голову).

Ну да, Бэнни отвлёкся и не убрал его в шкаф сразу после использования, а Брут был слишком далеко, чтобы заметить пузырёк и унести его вместе с остальными компонентами. Северус простоял над котлом около пяти минут, прежде чем заметил склянку. Видимо, её неплотно закрыли — вот и надышался...

Северус достиг спасительных дверей спальни и, скидывая по дороге мантию и ботинки, добрался до кровати. Силы раздеться у него уже не было. Он достал палочку, кинул в часы заклинанием, не уверенный, впрочем, что попал, и закрыл глаза. Что ж, этот Брут, кто бы он ни был, хороший парень... и где же он видел тот жест... зато котлы не взорвались… значит, по крайней мере, не Лонгботтом...

Эта мысль была последней, которую Северус успел осознать, прежде чем провалиться в сон.

* * *

Вокруг Энни была тишина. Ватная. И она пахла мятой. Мятная вата. Должно быть сладкая, только она такой ещё никогда не ела.

Энни попробовала высунуть язык, но получилось плохо — мешал закрытый рот. Тогда она попробовала что-нибудь услышать, но вата забилась ей в уши, и звук не мог пробиться через такой слой сахара. И тогда Энни открыла глаза. Сквозь ресницы пробивался странный свет, и ещё там был человек. Энни точно увидела какого-то человека. Он склонялся над ней, и его лицо было всё ближе, ближе... тут, наконец, он попал в луч света и она увидела почтальона Ги. Энни улыбнулась. Вата ей больше не мешала.