Хроники Омоину, часть2. Память хранителя Вэйна (гет)

Вэйн шел по шестому ряду среди домов, оплетенных цветущими розами. Заходящее солнце раскрашивало все вокруг золотыми лучами.

До сигнала было еще много времени, потому Вэйн решил пройтись до шестой башни пешком. Хотелось немного побыть в своих мыслях, тем более, что было над чем поразмышлять.

Семь лет прошло с тех пор, как его избрали верховным хранителем. Многое изменилось с тех пор и в Бонтихилле, и в Тейнуэте.

У Зена с Саруной родился сын, которого назвали, как и его учителя, Гинтом. Имя выбрала Саруна. Правда так и не объяснила, почему решила назвать ребенка именно так.

Всякий раз бывая в Бонтихилле, Вэйн пытался подружиться с племянником, но не получалось. Мальчик рос очень замкнутым и пугливым. Когда Вэйн о чем-то его спрашивал, Гинт давал односложные ответы и при этом непонятно почему выглядел испуганным. Если разговор длился дольше двух минут, у него начинали дрожать руки.

Подружится с Гинтом не получалось даже у Тиа. Она говорила, что братик всего боится, даже ее. Это было правдой. Ночью Гинт спал только с мамой, боялся, что какой-нибудь злой пришелец появится в его комнате.

По этой же причине избегал оставаться один, да и когда рядом были взрослые, все время оглядывался. А самое плохое было то, что ни один целитель не знал, отчего это с ним произошло.

Что же касается Тиа, то она с каждым годом становилась все красивее. Всегда была окружена друзьями и, ко всему прочему, снискала любовь всех жителей Бонтихилла. Когда с кем-то из горожан случалась беда, у дверей его дома останавливался прекрасный белоснежный единорог, подаренный Тиа бабушкой.

Княжна исцеляла тяжелые травмы и болезни, помогала решить материальные и другие проблемы. К тому же, ей городские праздники с каждым годом становились все веселее.

С каждым годом Тиа приобретала все большую популярность среди жителей Бонтихилла, так что местные девушки начали подражать ей в манере одеваться, а некоторые даже красили волосы в рыжий цвет.

Помимо этого Тиа мастерски владела мечом. Вэйну вспомнилось, как однажды она решила продемонстрировать ему свое искусство, и попросила направить на нее поток воздуха с лепестками роз. Тиа хвасталась тем, что смогла перерубить большинство лепестков раньше, чем они ее коснулись.

Меч ей подарил Ферн на двенадцатилетние. Это был знаменитый, необыкновенно острый и прочный клинок Клана солнца, украшенный фамильным гербом Бонти. На навершии в форме цветка сверкал серый сапфир.

Тиа подолгу тренировалась с подарком и все твердила, что не дождется того дня когда сможет опробовать его на существах.

Когда ей исполнилось тринадцать, Зен, несмотря на традицию, не стал объявлять наследника. Говорил, что хочет подумать.

— Не волнуйся, — сказал как то Вэйн брату, — мы объявим, что у Гинта слабый дар, и он не может быть хранителем.

— У него сильный дар, — грустно ответил Зен. — Проблема в Саруне. Она не сомневается, что я объявлю наследником ее сына.

— Так объяви его наследником, — сказал Вэйн. — Зачем тебе ссорится с женой? Тиа уедет в степь к Ферну. Получит перстни. А ты займешься воспитанием Гинта. Может быть, он еще изменится. А если нет, ты можешь изменить свое решение.

— Подумаю, — грустно ответил Зен.

Сейчас, перед четырнадцатилетием Тиа, подходил крайний срок. Вэйн мог лишь гадать, какое решение примет брат.

Размышляя обо всем этом, Вэйн шел через пустырь. Теперь, когда хранители не боялись внезапного появления Бездны, там было многолюдно. Светили разноцветные фонари, звучала музыка, кружились пары. С красиво разукрашенных лотков продавали сладости. Встречные хранители, весело улыбаясь, приветствовали его. Вэйн отвечал на их приветствия, и улыбался в ответ, хотя ему было совсем не весело.

Несколько дней назад за стеной погибла женщина, Ивия с двенадцатой башни. Была осуждена за то, что убила своего мужа огненным шаром. Вэйн неоднократно спрашивал Ивию, зачем она это сделала. Она отвечала, что не знает, просто очень захотелось.

Вэйн был уверен, что у всего есть причина. Он расспрашивал Ивию о ее жизни с мужем, не обращался ли муж жестоко с ней, и ее близкими, не ревновал ли к другому мужчине, не оскорблял ли память ее предков. Но причины оправдать Ивию, Вэйн так и не нашел.

Ивия говорила, что была пьяна и под зельем. Пьяными были и остальные участники драки. В результате трактир на одиннадцатом ряду почти сгорел, и Вэйну теперь нужно было возмещать трактирщику убытки.

Всех кто участвовал в драке, приговорили к получасу за стеной, убийце срок наказания продлили до часа. Вэйн не мог забыть, как Ивия плакала и умоляла ее пощадить. Просила сделать с ней что угодно, только не отправлять за стену. Но, что он мог сделать? Нельзя же оправдывать убийцу лишь за то, что она плачет.

Вэйн вспоминал, как долго объяснял Ивии, что людей нельзя убивать безнаказанно, иначе город погрузится в хаос. Рассказывал, что и сам, когда убил человека, ходил за стену.

Она же не хотела ничего слушать, лишь рыдала и молила о пощаде. Вэйн уже по опыту знал, что с таким настроем из-за стены не возвращаются и оказался прав.

Ивия погибла очень быстро, даже получаса не прошло. Остальные участники драки вернулись, и даже не сильно пострадали. Вэйн понимал, что поступить по-другому было нельзя, но крики и плач несчастной до сих пор стояли у него в ушах.

Но, все же, несмотря на чувство вины, он понимал, что многое было сделано правильно. Хранители на стене стали реже гибнуть. Последние три года не было ни одной смерти от существ. Правда, ещё трое погибли за стеной во время наказания, а еще двое были убиты в поединке, но пока Вэйн не видел возможности избежать подобного.

Все семь лет в День хранителя не было траура. Улицы в праздник украшались все наряднее. Вэйну вспомнились деревья из розового стекла, сделанные столь искусно, что напоминали живые. Такого он не видел даже в Бонтихилле.

В Тейнуэте все чаще рождались дети. У Шайна и Киры год назад родился третий сын. У Кевина с Нирой тоже было уже трое. То, что в городе стало много детей, Вэйн считал хорошим признаком. Хранителей должно быть много.

Задумавшись об этом, он не сразу ответил на приветствие хранителя Литты. Совсем юная, но необыкновенно талантливая девушка из Земли небес. Недавно она получила от него перстни, и теперь охраняла шестую башню днем.

Надевая свои белые с золотом доспехи, Вэйн с радостью отметил, что на них до сих пор нет ни одного повреждения. А ведь он носил их с тех самых пор как стал верховным хранителем. И это несмотря на то, что камень, приносящий удачу, он год назад подарил Тиа на День Рождения.

“Она теперь самая завидная невеста империи, — думал всякий раз Вэйн. — Пусть же благословение учителя защищает ее от плохих женихов, как меня от существ!”

Когда Вэйн поднялся на стену, от его взгляда не ускользнуло смущение Литты. Ее щеки порозовели, в ультрамариновых с золотым ободком глазах появился блеск.

— Как прошел день? — участливо спросил Вэйн, подойдя к ней. — Много было существ?

— Не так много, учитель, — тихо ответила Литта, бросив на него быстрый, сияющий взгляд, и как будто случайно коснулась своих белоснежных, жестких как перо птицы волос.

Вэйн давно замечал, что она так на него смотрит. Только по его мнению у них была слишком большая разница в возрасте, да и после расставания с Лейтой новых отношений не хотелось.

От этих размышлений его отвлекать звон колокола, означающий смену хранителей. Он звучал все громче, разбивая вечернюю тишину.

— Да пребудет с вами солнце, учитель, — смущенно произнесла Литта и ушла, оставив Вэйна в компании существ и собственных мыслей. Последние теперь казались куда более неприятными.

Недавно с ним перестали общаться все хранители опасной зоны. Дело было в том, что Вэйн взял за правило исследовать обстоятельства гибели каждого хранителя, а также причины получения ими тяжелых травм. Потом совет хранителей решал, как можно было этого избежать.

Решения, принимаемые советом с подачи Вэйна, часто вызывали протест у многих хранителей. Так недавно

совет принял решение об отмене Дара ночи, денежного вознаграждения величиной в одно солнце, которое получал хранитель за победу над невиданным прежде опасным существом.

Согласно принятому вновь закону, хранитель, встретив незнакомое существо, должен был позвать на помощь. В результате он получал только пять серебряных монет, другие же пять получал тот, кто придет на его сигнал.

Вэйн обосновывал новый закон тем, что если хранитель погибнет в бою с неизвестным существом, то опасность от него будет угрожать всему городу.

Большая часть совета, состоящая из пожилых, много повидавших хранителей, сочла этот закон разумным и поддержала.

Но у друзей Вэйна это вызвало протест. Лишь Хелена и Эйвин были на его стороне, но их никто не слушал. Больше всех возмущался Наес. Он видел в этом нарушение вековых традиций Тейнуэта. Говорил, что из-за Вэйна скоро все станут слабаками и даже вызвал его на поединок, но это не помогло. Вэйн победил его, не нанеся серьезных повреждений и объяснив в очередной раз, почему Наес не прав.

Окончательно друзья поссорились с Вэйном после того, как Шайн в одиночку победил огромное, невиданное прежде существо со множеством щупалец. Правда он и сам сильно пострадал при этом, так что на несколько дней оказался в Обители, а потом две недели не выходил на стену.

Вэйн же настоял на том, чтобы он получил за это лишь пять серебряных. Он говорил, что его друг не должен был в одиночку сражаться с существом. Что в случае гибели, ему трудно было бы найти замену на стене, жена бы овдовела, а дети лишились отца.

Пожилые хранители его поддержали, а друзья, за исключением Эйвина перестали с ним общаться. Даже Дейм и Кайла теперь начали сторониться и обращались только на “вы”.

Теперь, стоя на башне и вглядываясь в темноту, Вэйн снова и снова говорил себе, что отправить участников драки за стену было необходимо, а отмена Дара ночи многим спасет жизнь, но его не оставляло ощущение, что он упустил что-то важное.

Тут Вэйн заметил, как из Бездны появляется существо, каких он до сих пор не видел.

Что-то, напоминающее огромный куст, возникло из темноты и медленно двигалось к стене. Чувствуя недоброе, Вэйн послал красный сигнал. В то же мгновение что-то просвистело над его головой, раздался щелчок, и на стену упал длинный, твердый стебель, на конце раскрывшийся на пять плотных острых лепестков, из отверстий в которых сочилась какая-то жидкость.

"Похоже, реагирует на движение", — подумал Вэйн, — прячась за стеной. В то же мгновение неведомое существо выбросило еще два стебля. Они просвистели в воздухе и упали на стену, с треском раскрывшись пятиконечными цветками.

С пустыря, совсем близко от него прилетел красный сигнал. Значит скоро придет помощь.

Вэйн поставил перед собой самый плотный щит, на какой был способен, чтобы пришедший не пострадал.

. Звук шагов. Несколько стеблей взвились в воздух. Потоки воды и воздуха настолько замедлили их, что стебли раскрылись, так и не достигнув стены.

— Пригнись, — крикнул Вэйн, — оно реагирует на движение.

Хранитель послушался, и тут же на стену упало еще два "цветка".

— Вы в порядке? — услышал он голос Дейма.

— Да, — ответил Вэйн, — но это мне повезло.

— Это яд, что ли? — спросил Дейм, глядя на вытекающую из "цветка" жидкость.

— Похоже на то. Смотри, чтобы на тебя не попало. — Вэйн достал дротик с ядом мансера и воткнул в цветок.

Жидкость мгновенно перестала сочиться, стебель начал светится зеленым.

— Все, наверное? — прошептал Дейм

— Нет, оно его отбросило, — сказал Вэй, при помощи Видящей капли он заметил, что позеленевший стебель лежит отдельно и дальше зеленоватое свечение не распространяется.

Существо было уже почти у самой стены

— Попробуем так, — сказал Вэйн, бросив в существо отравленный дротик.

На этот раз получилось. По поверхности создания Бездны начали расплываться зеленые пятна, вмиг оно выпустило в воздух множество стеблей. Раздался свист и оглушительный треск. Раскрывшиеся позеленевшие цветы так и остались торчать за стеной.

— Теперь все, — сказал Дейм.

Встав из-за стены, они наблюдали за тем как зеленеют пронзенные стеблями змееящеры, и скуты, которых существо таскало за собой. Многие еще шевелились.

— То есть, — воскликнул Дейм — оно ловило других существ и медленно высасывало их!

— Похоже на то, — сказал Вэйн, — глядя на высохшего, но все еще шевелящегося змеечервя, затем метнул в позеленевшее существо горящую спичку. Пламя взмыло вверх, расползаясь по застывшим стеблям.

Вэйн с Деймом стояли опершись на стену и смотрели на огонь. Других существ видно не было.

— Вот, вы сами со всем справились, — неуверенно сказал Дейм. — Я, конечно, очень люблю постоять с вами на стене, но для чего было звать на помощь, отменять "Дар ночи". Все хотят справляться с существами сами.

Вэйн хотел было в очередной раз объяснить, что никогда не знаешь чего ждать от неведомой твари. Но тут вдруг в воздухе что-то просвистело и ударило его под ребра, раздался щелчок, и глаза заволокло красной пеленой.

* * *

— Пушистик, ты меня слышишь?! — звонкий женский голос звучал словно сквозь завесу тумана. — Открой глаза! Хватит уже в отключке валяться! Мы поняли, что были не правы.

Кто-то осторожно потряс его за плечо. Движение отдалось болью.

Вэйн приоткрыл глаза. Рядом сидела прекрасная золотоволосая девушка. Большие голубые глаза смотрели на него с тревогой. За ее спиной стояло еще несколько человек.

“Откуда она меня знает?” — подумал Вэйн.

В памяти всплыл эпизод: эта девушка сидит за ограждением, вся избитая в окровавленной одежде, ее судят... и стойкое ощущение, что в случившемся есть его вина.

— Ну вот, очнулся, — услышал он над собой радостный голос. — Помнишь, хоть, что с тобой было?

— Нет, — признался Вэйн. В груди и под ребрами все горело. Слабость была такая, что пошевелиться казалось невозможно. Он не понимал, где находится, не помнил, ни кто он, ни кто все эти люди, собравшиеся вокруг, но почему-то сейчас это совершенно не волновало.

— А меня ты помнишь? — спросила девушка.

— Тебя когда-то били из-за меня, — неуверенно произнес Вэйн.

Девушка опустила голову вниз и принялась беззвучно смеяться.

— Нет, Пушистик, серьезно, — сказала она наконец, — ты реально меня не помнишь?

— Помню только, что тебя били, — ответил Вэйн, теперь он был абсолютно уверен, что это было.

— А про меня ты что помнишь? — спросил высокий симпатичный парень, с темными волосами, торчащими в разные стороны.

— Ты женился на очень хорошей девушке... — задумчиво сказал Вэйн. — Мне она самому нравилась.

— А про нас помнишь? — спросила худенькая миниатюрная девушка со светло-русыми волосами и пронзительным бегающим взглядом. Рядом стоял невысокий парень, очень похожий на нее, и смотрел на него с тревогой.

— У вас я убил родителей, — задумчиво сказал Вэйн. Как это произошло, он не помнил, но был точно уверен, что это было. Но почему-то его теперь совсем не волновало.

— Яд этого существа действует на сознание, — сказал стоящий рядом человек с седыми всклоченными волосами, но при этом молодым лицом. — Память человека искажается, то что было перемешивается с тем чего не было.

— А он все вспомнит? — с тревогой спросила золотоволосая девушка.

— Пока я не могу сказать точно, — сказал седовласый. — С этим существом мы сталкиваемся впервые. Думаю, теперь его нужно оставить в покое.

Вэйн видел, как на лицах стоящих вокруг людей отобразилась тревога. Один за другим они начали выходить. Прежде чем уйти, золотоволосая девушка крепко сжала его руку.

— Ты все вспомнишь, — ободряюще произнесла она ему и улыбнулась.

Когда все вышли, седовласый подошел к двери и запер ее на ключ. Меня зовут Эйвин, помнишь?

— Нет, — ответил Вэйн.

Человек осторожно положил руку ему на лоб. Потом поднёс к губам сосуд с чем-то теплым и сладким и принялся осторожно его поить.

— Что-то давно тебя у нас тут не было, — задумчиво произнес Эйвин.

Вэйн же вообще не помнил, что когда-то был здесь.

Человек, назвавшийся Эйвином, вновь положил на него руку. Странное необычное ощущение тепла. Вэйн чувствовал, что силы возвращаются, а боль уходит.

— Лучше? — спросил Эйвин.

Вэйн кивнул.

— Расскажи все, что ты помнишь, — сказал собеседник, садясь рядом и внимательно глядя на Вэйна своими проницательными черными глазами.

Вэйн помнил мало. В памяти мелькали отдельные разрозненные образы.

— Кажется, я утаил от тебя много денег, — сказал он.

— Каких денег... откуда? — лицо собеседника оставалось бесстрастным, но в глазах появился блеск.

Вэйну нравилось, что он хоть что-то помнит о своем прошлом и он продолжал рассказывать:

— Золотые монеты. Тридцать штук. Я тебе отдал только десять.

— Да, помню, за зелье, погружающее в анабиоз.

— Нет, — Вэйн задумчиво помотал головой, — для них важнее было другое...

— Что другое? — не понял Эйвин.

— Узнавать то, что люди хотят скрыть, — это Вэйн помнил отчетливо.

— Для кого, для них? — спросил Эйвин.

Несколько минут Вэйн пытался вспомнить, о ком шла речь, потом неуверенно произнес.

— Они всем правят.

— А почему ты дал мне только десять золотых? — спросил Эйвин.

— Решил, что тебе хватит.

— А остальные двадцать сейчас у тебя?

— Нет... — это Вэйн помнил отчетливо, а потом прибавил: — я их потратил.

В глазах седовласого засветился интерес.

— Может быть, ты вспомнишь, на что?

— Попытаюсь, — сказал Вэйн.

В памяти всплывали обрывки разных эпизодов.

— Помню, десять золотых у меня были, — задумчиво произнес Вэйн, — еще двадцать твоих. Тридцать монет с меня и попросили... .

— Кто и за что? — глаза Эйвина светились нескрываемым интересом.

— Люди, — ответил Вэйн.

— А за что? — Эйвину просто не хватало терпения.

— Убрали, кое-кого...

— Убрали? — переспросил Эйвин. — Кого убрали? Помнишь?

— Помню, — ответил Вэйн, — Их могли бы убрать те... кому они причинили зло... и были бы невиновны... А еще тех, кто подстрекает других на преступления.

— А почему об этом никто не узнал? — спросил Эйвин.

— Это было как несчастный случай, — сказал Вэйн. — Они такое хорошо умеют.

Эйвин задумался.

— Кто, они? Как ты с ними познакомился?

— Не помню. Работали на кого-то очень влиятельного... На золотом драконе летал.

— Это он дал тебе денег на школу хранителей и остальное?

— Нет... Деньги заработала Кира и ее родственники... Родители... Брат... Сестра...

— То, что они делают, столько стоит?

— Да... Те люди давали за это около пятидесяти солнц за месяц.

— Точно? — в глазах Эйвина появился интерес.

— Точно... Я все записываю.

— А где?

— Большая книга в голубом переплете... На полке рядом с... биографиями Хозяев огня... Вспомнил... — прибавил Вэйн, — те люди служили Хозяину огня.

— Точно? А он знал обо всем?

— Знал. Я с ним говорил.

— А как ты с ним познакомился?

— Мой брат женился на его дочери.

— Вот оно как, — вздохнул Эйвин.

В это время в дверь постучали, и целитель пошел открывать.

— Как там Вэйн? — спросил чей-то голос. — Слышал, ничего не помнит.

— Помнит, — вздохнул Эйвин, — только смутно. Перемешалось все. Что было... чего не было. А твой дар как... Восстановился?

— Да... я это... поделиться с ним хотел.

— Иди... только с ним лучше не разговаривай... он всякое странное говорит.

— Может с моим-то даром и вспомнит.

— Будем надеяться.

Свет светильника осветил высокую жилистую фигуру вошедшего. Торчащие в разные стороны светлые волосы. Чуть опущенная голова. Лицо с достаточно правильными чертами, чтобы казаться красивым, если бы не угрюмое, отрешенное выражение.

— Как дела, Вэйн? — немного растерянно спросил он.

— Ничего, — Вэйн постарался улыбнуться, — только не помню... вроде знал тебя раньше.

— Конечно, знал... это же я Наес. У тебя учитель был, Гинт, помнишь?

— Как будто... — неуверенно ответил Вэйн.

— Ну, так вот у него друг был, безногий. А я его сын. Помнишь?

— Да вроде... — ответил Вэйн. Сказанное этим хранителем казалось похожим на правду.

— А что случилось с тобой, помнишь?

— Нет.

— Так вот слушай. Вы с Деймом вчера встретили новое существо. На кустик похожее. Вы его победили.

Но у него были отростки, спрятанные в капсулах. Их ни огонь, ни зеленая смерть не берёт.

Так вот, из отростка в тебя стебель и прилетел. Он у тебя под доспехами раскрылся... только лепестки под ребра воткнулись... один сердце зацепил... В общем... когда я прибежал, ты уже все...

За тебя у меня шестой луч за воскрешение, — говоривший показал свою руку, покрытую татуировками. Потом он замолчал и смущенно опустил голову, было видно, что он не привык говорить так много.

— А ты был прав... Говорил... что когда незнакомую тварь встречаешь нужно на помощь звать... я тебя не слушал, даже на поединок вызвал... А потом понял, что ошибался. У меня есть способность. Я когда мертвых касаюсь... Чувствовать могу, о чем они перед смертью думали.

А ты думал о том... что неизвестно чего от новой твари ждать. И на помощь нужно звать. Так вот. Тогда я понял, что ты был прав. То, что потом стало, это подтвердило... Только я тебя вернул, тут на нас с Деймом змеечервь огромный ломится. А на хвосте у него этот кустик, и цветочки во все стороны летят.

Мы, значит, лежим, пригнувшись. Червь к нам. Хорошо Дейм камень зеленой смертью смазал и червя убрал и кустик. Видно... Твоя школа.

А потом черви эти с кустиками толпой пошли... Но мы с Деймом справились. Все благодаря тебе. Ты на помощь позвал. Объяснил, что оно на движение реагирует. И про зародыши мы узнали, — Наес улыбнулся, а затем продолжал:

— Если бы не ты, змеечерви с кустиками бы на город пошли. Плохо всем бы пришлось. Теперь попробую тебе память вернуть.

Он положил широкую ладонь с выступающими венами на лоб Вэйна. Она была горячей. Вэйн чувствовал, как все его тело охватывает такое простое незамысловатое тепло, словно от деревенского очага и сам не заметил, как уснул.

Потоки огня. Удар по ребра. Вспышка света. Рассказ Наеса.

“Значит это он пришел на двойной зеленый!” — мелькнула в следом мысль. Словно какая-то стремительная сила выбросила Вэйна из сна.

Рядом кто-то сидел и воздействовал на него даром Жизни. Но, дар был не такой, как у Наеса, от рук незнакомца веяло прохладой. Вэйн открыл глаза. Рядом сидела его ученица, Литта. Девушка из Земли небес. За ее удивительные воздушные техники, он дал ей перстни, едва минуло полгода.

Вэйн сам удивился, как хорошо все помнил. Он встретился с Литтой глазами и улыбнулся.

Она чуть смущенно поправила белые блестящие волосы.

— Как вы? — спросила она. — Помните меня? — в голосе звучала тревога.

— Помню, Литта, все помню, — заверил ее Вэйн. — Благодаря тебе и остальным со мной теперь все хорошо.

Вэйн сел и огляделся. Он понял, что находился в одной из отдаленных комнат Обители. Когда-то он навещал здесь Эйлу. На теле — черная повязка, там, куда его ударило стеблем, но боли уже не было.

Литта смущенно опустила глаза, на лице появился румянец.

Вэйн оглянулся в поисках одежды. Литта подала ему черную рубашку, висевшую где-то неподалеку. Помогла надеть.

— Благодарю, — ответил Вэйн, застегивая пуговицы. Вспоминалось прошлое: с ним говорил Наес. Рассказал все, что произошло.

“Неужели Наес может так долго говорить! — подумал Вэйн. — Обычно он лишь отвечает на вопросы. И вернул меня к жизни... А еще Эйвин... ” Тут Вэйн вспомнил, как обо всем рассказал целителю. И о Хозяине Огня и о клане Белой розы.

— Вас что-то тревожит? — спросила Литта.

— Нет, все хорошо, просто мне кажется, я похож на бездомного, зависящего от зелий. Нехорошо, что ты меня таким видишь.

— Бросьте, вы всегда хорошо выглядите, — сказала Литта, пристально глядя на него своими зеленовато-синими глазами. — Думаю, вам просто нужно над чем-то подумать.

— Скорее, да, — признался Вэйн.

— Тогда, я пойду.

— Увидимся, Литта, — весело сказал ей Вэйн.

“Надеюсь, придешь посмотреть, сколько часов я продержусь за стеной,” — подумал он. В том, что его отправят за стену на всю ночь за договор с Белой Розой, Вэйн не сомневался.

Хорошенько вымывшись холодной водой и застелив постель, он подумал, что, раз его учителя посылали на ночь за стену, то и ему не стоит страшиться той же участи.

Было тревожно за семью Белой Розы, но Вэйн надеялся, что если слухи о его делах начнут распространяться по городу, они успеют спрятаться.

“Нам приходится разделять закон и справедливость, — подумал Вэйн. — Контролировать соблюдение закона мы можем, а решать дела по справедливости едва ли в человеческих силах”.

В дверь постучали.

— Войдите, — произнес Вэйн, собирая все свое самообладание. Он ожидал, что сейчас придут стражи порядка, наденут блокаторы дара и отведут в тюрьму.

Вошел Эйвин.

— Что-то ты быстро встал, — сказал он задумчиво.

— Я уже в порядке, — сказал Вэйн.

— Сомневаюсь, — так же задумчиво произнёс Эйвин. Несколько минут он внимательно изучал Вэйна своими проницательными черными глазами, потом произнес:

— Все что ты рассказал, я никому не говорил и не буду.

Вэйн достаточно хорошо знал целителя, и, судя по тому, как тот произнес эти слова, ему даже в голову не пришло сомневаться в них. Осознание того, что за стену на ночь идти не придется, раскрасило мир яркими красками.

— У меня к тебе просьба, — прибавил Эйвин, все так же внимательно продолжая смотреть на Вэйна. — Это не плата за мое молчание... — поспешно прибавил он. — Просто... После того, что я о тебе узнал, думаю ты сможешь что-то сделать.

— Конечно, я сделаю все, что от меня зависит, — ответил Вэйн, слова Эйвина вызывали у него тревогу.

Эйвин как будто успокоился.

— Ты ложись, сейчас принесу нам поесть. Я так этой твоей синей книжкой зачитался, что даже поесть не успел.

— Пойдем лучше к тебе. Здесь нас могут услышать.

— Ну, смотри... Пойдем.

Вэйн чувствовал, что Эйвин волнуется. С целителем это редко бывало.

Они прошли до конца коридора и зашли в комнату, ту самую, где когда-то Миен варила зелье. Здесь было тепло и пахло целебными травами.

— Что будешь пить? — спросил Эйвин, приоткрывая дверцу шкафа.

— То же, что и ты, — ответил Вэйн.

Эйвин достал бутылку вина и два бокала. Тарелку с кусками засохшего хлеба и сыра, местами подернутого плесенью. Что есть, целителю было без разницы, но вот вино всегда было отменное. Пока Вэйн размышлял об этом, Эйвин сел напротив и начал не спеша наполнять бокалы.

— Я боюсь, что Шайн здесь долго не протянет, — начал Эйвин. — Его энергетическая оболочка сильно разрушена, а здесь еще и воздух ядовитый. Особенно летом... Лет десять, пятнадцать — и все.

Вэйн с тревогой посмотрел на целителя.

То, что Шайну осталось десять — пятнадцать лет, было неожиданной, пугающе грустной новостью.

— Тут, понимаешь, — продолжал Эйвин, — если энергетическая оболочка разрушена, даже небольшие раны плохо заживают. А если что-то серьезное, то умирают раньше, чем целитель прибежит на двойной зеленый. И вернуть потом не удается.

— Понимаю, — ответил Вэйн. Ему вспомнились даты на кладбищенских плитах. Из хранителей редко кто доживал до пятидесяти. Теперь он сосредоточенно размышлял, что можно с этим сделать.

— С тобой, конечно, тоже много плохого было, — продолжал Эйвин, — но до тебя существам редко удаётся добраться. Ты по жизни осторожный. Потому у тебя энергетическая оболочка еще прочная. — А вот брат мой привык ни о чем не думать, и по жизни неудачник. От какого существа можно огрести, от того и огребает.

Вэйн, подумал, что учитывая, что Шайн женился на Кире и у них уже трое детей, неудачником его назвать трудно. Однако, нельзя было не признать, что последняя фраза целителя имела отношение к действительности.

— Нет, что ты им за рваные доспехи стал деньги из жалованья вычитать, за это тебе от меня большая благодарность. За то, что мансеров Дар ночи отменил, тоже, — сказал Эйвин. — Их существо порвет, они попадут сюда и все — герои. А ты тут поседеешь, пока сделаешь, как было.

— Сочувствую, друг, — сказал Вэйн.

— Только хотелось бы мне, чтобы Шайн отсюда уехал. Он мой младший брат. У нас с ним сестра погибла... Не хочу я без него один остаться... Мы, целители, ведь долго живем... Всех своих переживаем.

— Понимаю... — сказал Вэйн.

В его голове уже созрел план, как сделать то, о чем Эйвин просит.

Нужно изменить цифры в контрактах Шайна и Киры так, чтобы они закончились месяц назад. Отдать Кире все деньги, полученные за ее изделия за последний месяц.

Его друг недавно говорил, что мечтает о большом доме, в котором можно заблудиться. Вот теперь у него будет такой дом.

— Хорошо придумал, — сказал Эйвин, в ответ его мысли и неспеша отпил вина из бокала.

— Я давно решил, что люди не должны оставаться здесь надолго, — сказал Вэйн.

— Я давно удивляюсь, как ты додумался, — сказал Эйвин, — учить техникам, в первый год ставить новичков на стену, а потом обучать ремеслам, и давать денег на свое дело.

— Места на кладбище мало осталось, — пошутил Вэйн.

— Да, почти все, что ты делаешь, мне очень нравится, — сказал Эйвин, беря с тарелки кусок сыра. — Ты даже для хранителей с даром Воздуха нашел способ зарабатывать, — продолжал он. — Твой "Небесный путь" это что-то. Теперь можно и людей, и вещи быстро доставить куда угодно.

— Летать я и сам люблю, — с улыбкой ответил Вэйн. Мысли о полете радовали. — Хорошо родители Киры додумались поставить мой летательный аппарат на колеса, — теперь можно взлетать с земли. И эти приспособления: с ними дара нужно меньше. Еще кости мансера вместо дерева: и прочнее, и легче.

— А еще, — продолжал Эйвин, — чинить доспехи теперь стало в десять раз дешевле. — Раньше у тех кто этим занимался почти все деньги забирали... А их угрожали убить. Только некоторым можно было... А теперь многие стали доспехи чинить.

— Да, с тех, кто это делает, я даже налог не беру, — сказал Вэйн.

— Вот, читал я твою синюю книгу, и в толк не возьму. Почему раньше нам денег из казны едва ли хватало, а теперь хватает и еще остается?

— Понимаешь, — сказал Вэйн, — в законе сказано, что каждого, кто здесь живет, мы обязаны обеспечить работой. А здесь жило много людей без перстня. И приходилось платить и им за то, что прибираются на улицах, и хранителям на башнях.

А теперь все стали хранителями, и сами платят за то, что убираются на улицах, если это нужно.

— Вот слушай, — вдруг сменил тему Эйвин. — Я почитал твою синюю книгу. Задумался. Вот почему ты Кире сразу не сказал, сколько ее изделия стоят?

— Опасался, что она уйдет. Тогда это была единственная возможностью создать школу хранителей.

Потом Эйвин еще долго расспрашивал Вэйна, о налогах, ремеслах, которыми обучаются хранители, торговле и других особенностях устройства города. Похоже, его интересовали даже мелкие подробности.

— Ты говорил, что тебе нравится почти все из того, что я делаю? — спросил, наконец, Вэйн. — Что тебе не нравится?

Эйвин вздохнул и пару минут сидел молча.

— Говори, обещаю, что чтобы ты мне ни сказал, я не изменю своего решения относительно Шайна.

— Я знаю, — ответил Эйвин.

— И что, по-твоему, я делаю не так?

— Почему ты не рассказал мне про тридцать солнц?

— Боялся, что вы все уедете из Тейнуэта.

— А ты почему не уехал.

— Мне нельзя, я княжеский сын. Мы отвечаем за все, что на этой земле происходит. А от вас я этого требовать не могу.

— Получается, ты нам не доверяешь?

— Если бы вы уехали, это было бы нормально, если бы я уехал, то нет. Требовать от вас, чтобы имея тридцать солнц, вы продолжали охранять стену — неправильно.

— Я не понимаю, — Эйвин вопросительно посмотрел на него. — У тебя какие причины не забрать эти деньги и не улететь с Лейтой, куда подальше отсюда? Отец тебе сказал, что так нельзя? Так он бы не смог тебя наказать. И поймать тебя тоже никто бы не смог.

— Это против чести... — Вэйн задумался над тем, как обьяснить Эйвину то, что было для него очевидным. — Понимаешь. Есть законы природы, а есть законы устройства мира. Если ты подбросишь камень, он упадет. Если дети правителей будут бежать от опасности, то все развалится.

— А нам, значит, можно?

— Здесь вы все рискуете собой и своими детьми. Могу ли я требовать, чтобы вы не попытались это прекратить? Тогда для Тейнуэта это было бы очень плохо. Но сейчас Шайну нужно уехать.

Вэйну в голову закралась мысль, что если Шайн, Кира и ее родственники узнают, сколько заработали за это время, то заберут все из казны и уйдут.

— Странный ты, Вэйн. Если у тебя такие друзья, то какие же тогда враги?! — сказал Эйвин, прочитав его мысли.

— Эйвин, хотел бы я об этом не думать, но привык планировать самое худшее.

— Тогда слушай. Все деньги из казны ему никто не даст, последний заработок Киры, думаю, отдать стоит.

— Я так и собирался.

— И сколько это будет?

— Двадцать пять солнц.

— Вот, для начала им будет достаточно. Остальные родственники Киры, пока контракт не закончился, пусть работают на город. Либо на стене, либо так. Пещерный народ очень законопослушный и любит порядок. Они возражать не будут.

— Согласен, — ответил Вэйн. — Что еще тебе не понравилось?

— Твои распоряжения тайному клану. Нет, по поводу убийц и насильников я только за, и сам бы сделал то же самое, будь у меня такие связи. Но вот что касается подстрекательства на преступления... Я бы не стал осуждать на смерть тех, кто предлагает ограбить торговца. Не стоит, по-моему, убивать из-за барахла...

Вэйн подумал, что, возможно, Эйвин прав, но что-то менять было уже поздно.

— А еще? — спросил он

— А еще, мне не нравится, что ты думаешь, что если у нас отец не князь, то нам все до мансера, — прибавил Эйвин.

— Я так не думаю, — сказал Вэйн. — Просто я не могу требовать от вас то же, что от себя. Что там на стене? Слышал, кустиков этих много.

— Да, на стене теперь все не стоят, а сидят за бортиком. За существами следят при помощи зеркал. Троих зацепило, но не так сильно, как тебя. Представляешь, — продолжал Эйвин, — когда тебя к нам принесли, сюда, наверное, весь город пришел. Все у кого дар Жизни был, старались им с тобой поделиться. А ты считаешь, что простым людям все до мансера!

* * *

. Контроль над даром у Вэйна был достаточным, чтобы осторожно смыть с листа бумаги следы чернил. Подделать почерки Киры и Шайна оказалось легко.

На следующий день с измененными контрактами в сумке и мешком с золотыми монетами он постучал в дверь их домика.

Открыла Кира.

— Вэйн, ты живой! — прошептала она и крепко сжала его в объятиях.

Шайн, сонный после ночи на стене, вышел из комнаты и, увидев Вэйна, поспешно подошел к нему и тоже крепко обнял.

— Я тут что сказать хотел... — немного смущенно начал Вэйн. Радость друзей, по поводу его появления казалась неожиданной. — Контракты все просматривал, оказалось, что ваш уже месяц как закончился.

— Правда? — удивился Шайн. — Да я, вроде, недавно писал.

— Закончился, — заверил его Вэйн. — И у Киры тоже.

Он зашёл в дом и положил два листа бумаги на стол.

— И вот еще... это значит, что и это теперь ваше.

Он положил на стол мешочек с деньгами.

— Что это? — спросила Кира.

— Стоимость вещей, которые ты делала за этот месяц.

Несколько минут Шайн и Кира молчали.

— Мы думали, деньги на все здесь тебе дает твой брат,

— Нет, это благодаря вам, — ответил Вэйн.

— Вот я удивляюсь, — сказал Шайн, глядя сперва на деньги, потом на жену. — Почему таких как она не ловят и не заставляют работать силой.

— В неволе мы не сможем ничего создать, — сказала Кира.

— Когда уедете отсюда, нужно будет найти купцов из Долины и заключить с ними договор, — сказал ей Вэйн.

— Когда уедем... — задумчиво сказала Кира.

— Да, на вашем месте я бы уехал и поселился в каком-нибудь хорошем месте, — сказал он. — Хорошенько изучите карту империи. Ты, Кира, помнится, ее недавно делала.

— А вот те золото, серебро и драгоценные камни, что мне дали здесь в чайной — я могу взять их с собой?

— Конечно, можешь.

— Мы подумаем, куда уехать... — задумчиво сказал Шайн.

Вэйн удивлялся, что несмотря на нахлынувшее богатство, его друзья не выглядят веселыми.

Следующие два дня он пересматривал все контракты вновь прибывших хранителей. И записывал в особую тетрадь, когда у кого они закончатся. Это монотонное однообразное дело успокаивало.

На стену Эйвин его еще не пускал, да Вэйн с ним и не спорил, он постоянно чувствовал какую-то непонятную слабость, к которой примешивалось неведомое доселе безразличие ко всему.

Это ему очень не нравилось, так как из Бездны шли стаи змеечервей, на хвостах которых болтались новые существа, стреляющие стеблями. Еще несколько хранителей попало в Обитель, но в целом город держался.

Спустя два дня Шайн и Кира пришли к нему и сказали, что хотят заключить новый контракт.

— Почему? — удивился Вэйн. — Ты же мечтал о большом доме! — сказал он Шайну.

— Мечтал, — согласился Шайн, — но все, кого я хотел бы туда пригласить либо здесь, либо уже там он указал в сторону Бездны.

— Знаешь. Эйвин говорил, тебе здесь недолго осталось.

— А так вот в чем дело, — засмеялся Шайн. — Он меня тоже вчера уговаривал уехать. И как он не думает о том, что я буду делать среди чужих людей? В общем, не волнуйся. Эйвин мне давно такое говорит, а я все живу.

— Я тоже здесь ко всему привыкла, — сказала Кира.

Они написали новый контракт на десять лет. По новому закону больше было нельзя.

Вэйн хорошо понимал Шайна и Киру, но было очень стыдно перед Эйвином, что так и не смог сдержать обещание. Он внезапно почувствовал, как много от него не зависит.

“Я же совсем их не понимал! — подумал Вэйн. — Хотел с их помощью защитить мир от существ. Создать на краю Бездны идеальный город. Но совсем не думал о них, как о живых людях”.