Поцелуй Смерти (джен)

Три дня пролетели, точно одно мгновение.

Время — вещь довольно противная и своенравная, никому не желающая подчиняться. Не внимает оно слезным мольбам, не слушает просьб, и нет в этом мире такой силы, которая заставила бы время покориться. Оно будет течь так быстро, как захочет — а желания времени почему-то всегда идут вразрез с человеческими. Минуты счастья, мира и покоя, которые мы так стремимся задержать, пролетают с безжалостной стремительностью, а минуты скорби, страдания, физических и душевных мук тянутся так невыносимо долго, что, кажется, несколько жизней успеваешь прожить и прострадать.

И люди вынуждены подчиняться. Маглы продвигают свой "технический прогресс", развивают науку, пытаются создать "идеальное общество". Маги стремятся увидеть будущее в хрустальном шаре, "разливают по флаконам известность, варят победу и закупоривают смерть", надеются с помощью волшебной палочки превратить несовершенный мир в идеальный. Но по сути эти два типа людей мало чем отличаются — все мы рабы Времени. И никто из нас не в силах его укротить.

Это я все к тому, что наступила пятница.

Я бы, пожалуй, не сказал, что последние три дня были спокойными и мирными. Мне вообще порой кажется, что слова "покой" и "Хогвартс" нельзя употреблять в одном предложении — настолько несовместимы эти понятия. А уж с тех пор, как приехали иностранные студенты, у меня вообще появилось чувство, что школа стоит на действующем вулкане.

По крайней мере, по коридорам студенты порой бежали с такими лицами и с такой скоростью, точно спасались от извержения.

Ведь в составе делегации из Дурмстранга в Хогвартс прибыл Виктор Крам.

Один из лучших ловцов за всю историю квиддича, кумир тысяч волшебников по всему миру, главная надежда болгарской команды и т.д. и т.п. … в Хогвартсе. Вы можете себе представить?

Сам Виктор Крам прибыл поучаствовать в Тремудром Турнире! Разве не сенсация?

Желающие понаблюдать за Турниром с Хогвартских трибун съезжались толпами со всех концов Британии и даже с материка. Журналисты, болельщики, служащие Министерства, авроры, призванные следить за порядком — сотни волшебников! Создавалось впечатление, что намечается новый Чемпионат мира по квиддичу.

В основном, болельщики останавливались в Хогсмиде — местные предприниматели, владельцы трактиров, пабов и гостиниц довольно потирали ладони. Дамблдор, по слухам, всерьез подумывал о том, чтобы временно сдать туристам часть школы — Хогвартсу давно требовался хороший ремонт, а средств на него хронически не хватало. Превратить школу в постоялый двор до сих пор якобы не давали Филч и МакГонагалл — первый утверждал, что после визита болельщиков ремонт замку понадобится куда более капитальный, а вторая сокрушалась, что шумиха вокруг Турнира может помешать учебному процессу.

В самой школе тем временем уже царила такая суета, такой ажиотаж, что об учебном процессе все давно и думать забыли.

Турнир должен был уже начаться — по крайней мере, должны были выбрать Чемпионов Школ (участников Турнира). Но до сих пор в Министерстве никак не могли определиться с составом судейской бригады — первоначально планировалось, что туда войдет Барти Крауч, но около недели назад он был снят с должности. Никто точно не мог назвать причин, по которым этого довольно влиятельного человека вдруг отстранили от работы, лишили всех привилегий и даже, по слухам, посадили под домашний арест.

Хотя у меня были кое-какие догадки. Я подозревал, что руку ко всему этому приложил наш незабвенный директор.

В общем, ожидание затягивалось, и обстановка накалялась. Хогвартс напоминал гигантский муравейник — все суетятся, спешат куда-то, перешептываются в темных углах. Да, мы напрочь забыли об учебном процессе. Но он о нас, к сожалению, помнил.

В календаре студентов Гриффиндора и Слизерина "Пятница, 17-е" было выделено черным цветом (для Хаффлпаффа и Рейвенкло Днем Икс был "Вторник, 21-е"). День. Кладбище. Ливень. Могилы. И Хагрид с упырями. Да здравствует практическое занятие по ЗОТИ!

Я начинал думать, что изучение Непростительных заклятий под руководством Пожирателя Смерти было бы не такой уж плохой альтернативой.

Было холодно, сыро, дул сильный порывистый ветер, обжигавший щеки и норовивший забраться под одежду. В воздухе явственно пахло дождем, хотя с неба до сих пор не сорвалось ни капли. Тяжелые, темные, синевато-серые тучи висели низко и неподвижно — там, наверху, ветра практически не было.

По словам Хагрида, дождь должен был начаться ближе к обеду, сильный, холодный, но недолгий. Лесничий надеялся вернуться в замок до наступления непогоды, поэтому выйти пришлось пораньше. Еще не до конца рассвело, когда группа четверокурсников, возглавляемая не к месту жизнерадостным великаном, покинула школу и направилась в сторону Хогсмида.

Я спал, наверное, чуть больше четырех часов — до половины первого ночи готовился к зачетной работе по Заклинаниям (в моем расписании они стояли сразу же после ЗОТИ). Однако холодный осенний ветер замечательно прогонял сонливость, поэтому я шел довольно бодро. Но это была какая-то ненормальная, болезненная бодрость. Все мои чувства обострились до предела, мир казался ярче, чем был на самом деле, светлее, холоднее, больше. Меня немного мутило, а в голове было легко и пусто.

В Хогсмиде, неподалеку от Воющей Хижины, находился порт-ключ, который должен был перенести нас в Литтл Хэнглтон. Маленькая, тихая, почти ничем не примечательная деревенька расположена примерно в трехстах милях к югу от Хогвартса. Население — чуть больше ста человек. Ни одного волшебника.

Пожалуй, единственной достопримечательностью этого мирного местечка было кладбище, кишащее упырями.

Упомянутое кладбище появилось почти одновременно с самим Литтл Хэнглтоном. Несколько поколений жителей деревеньки, начиная с первых поселенцев, нашли свое последнее пристанище именно здесь. Условно кладбище можно было разделить на две части: старую и новую. Возраст старой уже перевалил за вторую сотню лет, а на новой хоронили до сих пор.

Пока на новой половине кладбища покойников провожали в последний путь, на старой они поднимались из могил.

— Вообще говоря, упыри всеядны, — рассказывал Хагрид, пока мы добирались до Хогсмида, — и прожорливы просто ужасно. Пища для такой нежити — цель существования. М-м-м… в литературе вурдалаков называют "кровососущими мертвецами", однако эти гады не только кровь пьют, но и мясо с удовольствием кушают. Обычно свою жертву они обгладывают до костей…

"Жизнеутверждающая" лекция великана тоже не придавала энтузиазма.

— Странно как-то получается, — флегматично заметил Дин, тоже невыспавшийся, усталый и оттого, наверное, очень спокойный. — Неужели маглы ничего не замечают? Ведь если ежедневно упыри съедают хотя бы одного…

— Не обязательно пищей становятся люди, — охотно пояснил хогвартский лесничий. — Иногда это собаки, кошки, изредка — коровы, лошади или козы. В общем, все что дышит и движется. К тому же, в принципе, упырям не обязательно питаться каждую ночь. От голода они не помрут никогда. Хоть именно голод и терзает вурдалаков постоянно.

Лекцию Хагрида я слушал не особенно внимательно, но все же обратил внимание, что говорил лесничий непривычно складно, почти не запинаясь. Почти как в моем странном сне (мысли о нем не покидали меня уже четвертый день). Создавалось впечатление, что великан попросту заучил наизусть конспект, выданный ему директором, и теперь пересказывает его нам. Да так оно, скорее всего, и было на самом деле.

Профессор Дамблдор был все-таки очень загадочным человеком. Иногда я совершенно не мог понять мотивов его действий. Вот скажите, к примеру, зачем директору понадобилось поручать Хагриду вести предмет, в котором лесничий ничего не смыслил? Какой прок от такого учителя? С таким же успехам мы могли бы изучать материал по пособиям и справочникам.

Да еще эти чудовищные практические занятия…

Буду откровенен с вами, я действительно боялся того, что могло случиться на этом практикуме. Я всегда довольно успешно боролся со своими страхами, но изгнать их полностью, из всех уголков сознания было мне не под силу. В моем теперешнем положении, когда Смерть и Безумие шли за мной по пятам, мне, пожалуй, действительно стоило бояться.

Меня тревожила сама мысль о том, что придется отправиться на старое, полузаброшенное кладбище, где по ночам бродят мертвые, для которых вечный покой — недоступная роскошь. С некоторых пор где-то в глубине моего сознания таилась Сила, природу которой я окончательно понял лишь недавно. Я мог стараться не думать об этом, закрывать глаза и прятать голову в песок, но я по-прежнему оставался некромантом. Повелителем могил. Поэтому на кладбище, где этих самых могил было бессчетное количество, мне по понятным причинам не хотелось.

До Хогсмида мы добрались меньше чем за полчаса, хотя шли вроде бы спокойным шагом. Еще минут двадцать нам потребовалось, чтобы отыскать порт-ключ и морально подготовиться к перемещению. "Морально готовился" в основном Хагрид — великан (а в особенности его желудок) всегда плохо переносил скачки сквозь пространство.

Порт-ключом оказалась пустая бутылка из-под огневиски. Поскольку студентов было много, да и Хагрид — не заморыш какой-нибудь, было очень неудобно. Все друг другу мешали, толкались плечами. В суматохе кто-то наступил на ногу Блейзу Забини, поэтому темнокожий слизеринец вопил, точно Гермионин Криволап в ожидании кормежки, и требовал немедленно доставить его Больничное крыло. Ему, не менее громко, вторил Симус Финниган, которому я (совершенно случайно!) заехал локтем в зубы.

В общем, было шумно и весело.

До тех пор, пока, ровно в назначенное время, порт-ключ не сработал.

На несколько секунд небо и земля слились в единое целое. Перед глазами стремительно замелькали уныло-серые и грязно-коричневые пятна. Желудок устремился горлу, а сердце — в пятки, в результате чего кишечник завязался морским узлом. В принципе, я вполне мог понять Хагрида — стоять на твердой земле мне тоже гораздо больше нравилось.

Не успел я об этом подумать, как вожделенная земля довольно болезненно ударила меня пониже спины. Я тихо охнул, вновь возвращаясь к реальности, обретая способность видеть, слышать и чувствовать.

И тут на меня откуда-то сверху свалилась Гермиона. Я еще раз сдавленно охнул, уже чуточку громче. Мне показалось, я услышал, как треснули мои ребра.

— Ой! Рон, прости, пожалуйста! — Подруга поспешно слезла с моей раздавленной грудной клетки. — Ты в порядке?

Она покраснела, кажется, до корней волос. Пыталась помочь мне подняться на ноги, и почему-то при этом боялась на меня даже взглянуть.

— О-о-о… Все нормально-о-о…

Кое-как я поднялся сам, осторожно ощупывая свои драгоценные ребра. Кажется, они все-таки были целы, хотя и отзывались резкой болью на каждый вздох.

Мы, должно быть, переместились на окраину кладбища, прямо ко входу. Впереди, в нескольких метрах, я увидел массивные чугунные ворота, какие по моему представлению должны были быть у старого, полузаброшенного погоста. Сквозь решетку ограды проглядывали покосившиеся надгробия — наверное, старая часть — и невысокие, кряжистые деревья, помнившие, быть может, лежавших здесь покойников еще младенцами.

Над Литтл Хэнглтоном дождь уже начался. Только здесь он был мелкий, колючий и редкий, а тучи — бледно-серые, полностью скрывавшие небо. Я почувствовал, что промок — должно быть, из-за влажной травы — и порядочно замерз.

— Все добрались?.. — Хагрид уже успел принять вертикальное положение, хотя лицо его все еще сохраняло милый оттенок весенней зелени. — В смысле… Никто в Хогсмиде не остался?

По логике вещей, сейчас великан должен был произвести перекличку, но судя по всему, список студентов он где-то забыл или потерял.

— Блейза не видно, — заметил "правнук легендарного темного мага" Теодор Нотт. — Да, точно, Блейз Забини пропал.

На лице лесничего тут же отразилась крайняя степень ужаса. Из зеленоватого оно вмиг стало красным, а потом серовато-белым. Казалось, еще немного, и великана хватит удар. Студенты забеспокоились тоже, причем и гриффиндорцы, и слизеринцы.

— Я тут, — раздался глухой, сдавленный голос откуда-то слева. — А если Поттер и Томас соблаговолят с меня слезть, вы меня даже увидите.

Гарри и Дин растерянно и немного испуганно переглянулись, а затем вскочили так резко, словно их подбросило на гигантской пружине.

Хагрид нервно смахнул со лба выступившие капли пота.

— Отлично. Больше никто не пропал?.. Здорово!.. Замечательно. В таком случае, вперед!

Противно скрипнули старые, давно проржавевшие ворота. Четверокурсники нестройными рядами двинулись в сторону крестов и надгробий. Легкие заполнил свежий, влажный воздух. Сырость и свежесть, с едва ощутимым запахом земли, гниющей листвы и… Я закашлялся, словно мне вдруг стало нечем дышать.

Нет, пожалуйста… Только не ЭТО! Только не опять!..

Впрочем, этого следовало ожидать. Я мог бы и догадаться.

Повсюду пахло Смертью. Уже здесь, возле ограды, мне было трудно дышать. К горлу снова подкатила тошнота, на этот раз не имевшая ничего общего с перемещениями в пространстве. Я пошатнулся, перед глазами запрыгали темные пятна.

Я просто не переживу этот практикум!