Гермиона Грейнджер и русский хардкор (джен)

На носу, заметим, были выборы министра магии. Ассортимент кандидатов, впрочем, был невелик — старый, но, сука, недобрый Фадж и Скримджер, который с момента возрождения Волдеморта проявил себя на посту главы Аврората как исключительный мудак. Ни тебе повышенной боеготовности, ни усиления охраны Азкабана... Зато зарегистрированных, а потому заведомо законопослушных оборотней начали проверять в два раза чаще!

Моя какая-никакая, а гражданская ответственность была возмущена, и выразить это возмущение я решила максимально доходчивым и простым способом.

Перевод русских песен на английский мне давался легко — просто в силу того, что оба языка я знала ныне в совершенстве; к тому же, конкретно эта особой сложностью не отличалась.

Поэтому накануне дня выборов — в субботу, то бишь, я прошествовала на завтрак в обнимку с гитарой, спокойно заморила червяка, перехватила инструмент поудобней и завела незамысловатую мелодию, повествующую об ответственности одного конкретного избирателя. Под конец стол Гриффиндора едва сдерживал смех, а последние две фразы мои друзья подхватили хором:

— ...Я голосую против всех! Выборы, выборы, кандидаты..., — конец фразы потонул во всеобщем ржаче.

— Прекратите это безобразие! — раздался пронзительный голос со стороны директорского трона.

Но мы, как обычно, не обратили внимания на это визгливое квакание. Пусть квакает, что с нее взять? Амбридж — не человек, и сегодня ей предстоит очень трудный день. У нее уже в течение двух месяцев каждый день был очень трудным, и теперь ее нервы были расшатаны настолько, что любой неожиданный громкий звук рядом с собой она воспринимала, как нападение Волдеморта.

С начала второго семестра глубоконеуважаемая Долорес и дня не могла прожить без какого-либо происшествия. Стоит признать, что далеко не ко всем событиям, разнообразившим жизнь директрисы, была приложена моя рука. Если честно, то стоило только внести затравку в виде четырех дней напрерывных сюрпризов от меня и Уизли, как в Хогвартсе появилась новая национальная игра.

Амбридж превращалась в лягушку, просыпалась в болоте, становилась мишенью активной любви мух; у нее перекрашивались волосы, юбки приклеивались к стульям, на которых иногда совершенно неожиданно отрастали колючки как у морского ежа. Ярость министерской ставленницы подогревал еще и тот факт, что она смогла найти виновных только в паре мелких шалостей. Нет, она, само собой, знала, кто является главным виновником всех бед — больно у нашего тесного кружка были глумливые рожи; но ты попробуй-ка докажи МакГонагалл, почему надо лишать права играть в квиддич половину кошачьей сборной! А попытки засунуть меня на отработки наткнулись на вежливое недоумение Снейпа, который и так забирал у меня едва ли не все свободное время — мы варили, варили и еще раз варили. Небезуспешно притом.

Директриса, столкнувшись с круговой порукой в среде преподавателей, начала закручивать гайки через декреты. Нам все было нипочем. Даже ее телесные наказания на поверку оказались стоянием по струнке в течение нескольких часов, а от кровавых перьев быстро нашелся антидот — измельченный банальный аспирин растворяли в обезболивающем зелье и выпивали до отработки, а после делали примочку на ночь из настойки растопырника вперемешку с бепантеном. Ни боли, ни последствий в виде шрамов.

Мелкоту — первый и второй курс — Долорес не трогала после того, как за отработку с кровавым пером у второкурсников-хаффлпаффцев она провисела ночь вверх тормашками на балконе Астрономической Башни. Жестоко, да, но мучить малышей — гораздо хуже.

Встречи наши не прекратились, лишь стали более редкими. Ну и народ разделился на группы — не по факультетскому признаку, а по способностям.

* * *

— Гермиона, мать твою за ногу, я же сказал подождать! — Бурно возмущался подо мной Поттер.

— Слышь, шрамоголовый, тебе что, жалко девушку подстраховать! Я не хотела приземляться на это крысиное кладбище!

— Тоже мне, блин, нежная особа! Как василиска потрошить — так она может, а от скелетиков ее воротит!

Я плюнула и попыталась встать, но кое-чьи наглые руки, внезапно оказавшиеся у меня самую малость пониже поясницы, не дали мне этого сделать.

— Гарри, что за?...

— Ну, я же подстраховал? Где благодарность? — Поттер нагло щурился из-за очков, пока его руки жили, казалось, самостоятельной жизнью. Хорошо, что я юбки не люблю.

— Ты офигел? — я попыталась вырваться. А хрен там — у этого хватка такая, что и медведя задушит.

— Ну Гермиоооона! Ну поцелуууй! — И глаза как у приснопамятного кота. Даже зеленые.

— Дурилка картонная! А ну отпусти!

Гарри засмеялся, поднялся с пола, взвалил меня на плечо, и, пристукнув по мягкому месту, направился вглубь Хогвартских подземелий. Нам надо было уничтожить крестражи — медальон да диадему.

Куски Реддла поерепенились, но вполне ожидаемо были упокоены.

Теперь надо шаманить с гоблинами.

* * *

В середине марта сбежало полАзкабана. Невилл все свободное время разносил манекены в Выручай-комнате аврорскими заклятьями, Уизли точили зубы на Долохова, который прикончил братьев Прюэттов… как ни странно, почти всем из ОД было кому мстить.

Как из них выбрать компактную группу для похода в Министерство — ума не приложу.

* * *

Кто найдет в тексте пасхалку на одну милую копипасту — молодец!)