Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Грохот. С потолка сыплется мусор.
Проблеском — десятилетняя Воображала идёт по белому коридору. Бравурный марш.
Пыль висит плотными клубами, перемигиваются тревожные сигналы. Приглушённый вой сирены. Кто-то кашляет, кто-то ругается. Из клубов пыли выныривает Дядя Гена, спрашивает кровожадно:
— Где Алик? Где этот кретин?!
— В изоляторе.
Рома передёргивается. Поясняет:
— Она заставила его съесть обеих крыс и м-м… м-морскую свинку… Живьём…
— Мало! Я бы их ему… — Дядя Гена замолкает, меняется в лице, уточняет: и спрашивает, резко меняясь в лице: — Что — тех самых?! Так вот почему сирена…
Грохот. Бравурный марш.
Воображала прорывается сквозь вихрь зеркальных осколков (не понять — бункер или больница). Ощущение неудержимости, почти всемогущества. Нет на свете ничего, что могло бы её сейчас остановить. Одним прыжком преодолевает лестничный пролёт, халат — крыльями за спиной. Ударом руки проламывает кирпичные стены, словно они из картона. Протискивается сквозь бронированные двери — в броне остается оплавленная дырка по форме её тела. Вой сирены.
Чей-то спокойный голос:
— Включайте генератор!
Робкое возражение:
— Но установка не опробована, и вся ответственность…
Щелчок. Низкое гудение.
Воображала в прыжке со всего размаха налетает на каменную стену. Её по инерции протаскивает вдоль, разворачивает. Бравурный марш рассыпается на отдельные звуки, обрывается жалобным всхлипом.
Проблеском — идущая по коридору больницы десятилетняя Воображала тоже словно налетает на невидимую стену. Замирает. Потом в абсолютной тишине что-то беззвучно кричит и бросается бежать по длинному пустому белому коридору. Вдоль бесконечного ряда стерильно чистых окон слева и закрытых дверей справа. В самом конце коридора одна дверь открыта. Рядом — маленький человечек с каталкой…
Ближе, ближе, изображение дрожит, мечется, почти ничего не видно…
Воображала в бункере ещё раз пытается пробить кирпичную стену, так легко подававшуюся ранее. Бьётся в неё сначала плечом (в полной тишине), потом спиной, хватает ртом воздух, сползает на пол.
Десятилетняя Воображала в больнице останавливается у открытой двери. Санитар вывозит из палаты отключенный реабокс. Задержавшись, переворачивает табличку на двери пустой стороной вверх. Белый лист с красным кружком посередине. Белизна заливает кадр. Нарастающий звон.
*
смена кадра
*
Воображала сидит на белом полу у белой стены. Футболка её по цвету почти не отличается от стены, а брюки — от пола, волосы словно присыпаны пудрой. От людей в бункере её отгораживают несколько слоёв бронестекла, из-за чего изображение нечёткое.
У пульта — Дядя Гена и незнакомый техник. Техник нервничает, вертится, бубнит через плечо:
— Поляризованное излучение, блокируя негативные действия объекта путём подавления альфа и сигма ритмов, одновременно снижает и практическую ценность объекта как такового фактически до нуля. Таким образом, ситуация патовая. Технически мы в состоянии увеличить интенсивность более чем впятеро… — щёлкает переключателем, отводит рычаг до упора влево. Воображала окончательно обесцвечивается, сползает на пол, подтягивает колени к груди, съёживается, — Обратите внимание на характерную позу зародыша! Но в ступоре объект не представляет интереса даже как… э-э… собственно, объект. А стоит нам снизить напряжение от оптимального хотя бы на двадцать процентов… — новое движение рычага. Волосы и футболка Воображалы наливаются ярко-оранжевым. Плавным и очень хищным движением она приподымается на четвереньки, мягко вскидывает голову. Глаза у неё тоже оранжевые и очень-очень злые, улыбочка неприятная. Бронестекло начинает мелко и противно дрожать, покрываясь рябью.
— Сами видите… — техник пожимает плечами и возвращает рычаг в прежнее положение. Воображала последний раз вяло оскаливается, быстро выцветая.
— Она не идёт на контакт, мы за эти дни испробовали все возможности…
Техника прерывает смех. Смеётся Врач. Он стоит между двумя охранниками, на скуле — длинная свежая ссадина, мятый костюм в пыли, улыбка вызывающая. Обращается он персонально к Дяде Гене, остальных просто игнорируя:
— Почему она о сих пор жива? Всё ещё пытаетесь извлечь пользу или…
У Дяди Гены каменеет лицо, Рома меняет позу, техник бросает на него быстрый взгляд.
Врач заходится от смеха, бьёт себя по коленкам.
— Пробовали! Зуб даю — пробовали!.. А не вышло!.. не вышло, да?! Очень военная точка зрения — если не удалось сразу пристукнуть, можно и поговорить. А не вышло — тут и про меня можно вспомнить. А вот хрен! Раньше надо было. Не буду. Ясно?
Опять смеётся. Дядя Гена бросает короткий взгляд в сторону, камера переходит на обесцвеченную Воображалу — та сидит, по-прежнему равнодушно глядя прямо перед собой.
Звук удара. Смех превращается в судорожный вдох. Очень спокойный и очень отчётливый голос врача:
— А это вообще не довод. Даже с военной… точки зрения.
Дядя Гена кивает. Короткая возня. Хрип. Звук упавшего тела.
*
смена кадра
*
Лязг замка. Воображала поднимает голову (глаза бледно-жёлтые, клыки, оскал).
Двое в пятнистой форме швыряют на середину камеры Врача. Рубашка на нём порвана и в пятнах, пиджака нет, лицо разбито в кровь. Он остаётся лежать почти неподвижно, только вяло переворачивается на спину. От его пальцев и щеки на белом пластике пола остаются красноватые полосы.
Некоторое время Воображала смотрит на него, продолжая скалиться. Потом осторожно приближается, опускается на корточки.
Вид у неё озадаченный.
Сидя на корточках, вытирает кровь с лица Врача мокрым платком. Врач открывает мутные глаза, смотрит невидяще. Потом взгляд его приобретает осмысленность, глаза расширяются. Он отшатывается от Воображалы, что-то бессвязно бормочет, быстро и неразборчиво. Воображала тянется положить ему на лоб мокрый платок, он отталкивает её руку, уворачивается. Закрыв глаза, говорит отчётливо, словно выталкивая слово по слогам:
— Не-на-ви-жу…
*
смена кадра
*
Дежурная часть.
Открытая дверь в кабинет. Михалыч запирает сейф, сгребает из ящиков стола в портфель разную канцелярскую мелочь. Выражение лица философское (как у кота, получившего от хозяев взбучку за то, что приволок задавленную крысу на подушку). Проходящая по коридору секретарша задерживается у двери, спрашивает, качнув жиденькой папочкой:
— Это то, что не забрали гебешники. В архив?
Михалыч смотрит на лёгонькую папочку тяжёлым взглядом. Вытягивает губы трубочкой. Говорит задумчиво:
— Оставь пока.
Подошедший старлей говорит осуждающе:
— Тебе что, больше всех надо?
Михалыч молча жмёт плечом. Суёт папочку в портфель, защёлкивает замок.
— Дело закрыто. Да и вообще — не наше оно, это дело-то, гебешники забрали, сам же видел…
Михалыч не отвечает, молча запирает стол, оглядывает кабинет — не забыл ли чего. Старлей смотрит насмешливо:
— Эх, старшина, старшина, никогда ты не будешь майором! Мало тебе, что на месяц в патруль, так ты опять нарываешься!
*
смена кадра
*
Конти (осторожно, но с лёгкой угрозой):
— Опять твои штучки?
Воображала (ей лет девять) кричит скандально, с надрывом:
— Да причём тут я?! Я её и пальцем! Да я вообще!
— Ладно-ладно, знаю я, как ты можешь «вообще»… — Конти мнётся, потом всё-таки спрашивает, хотя и неуверенно:
— А… тогда… Ну, в самом начале, когда ты её делала… Ты не могла случайно, а? Нет, не нарочно, что ты, просто, понимаешь, случайно что-нибудь не так соединила… Человеческий организм — штука сложная, а ты тогда совсем ещё мелкая была…
Воображала с видом оскорблённого достоинства скрещивает руки на груди. Молчит. Через гордо выпяченную грудь натянуто три флажка — знака семафорной азбуки «следую своим курсом».
По холлу проходит Анаис (ей три года). Походка уверенная, на ребёнка она не похожа — чёрные лосины и перчатки, алые туфельки и платье-стрейч. Очень аккуратное каре, ярко-алые губы. На Конти и Воображалу, которые, замолчав, провожают её взглядом, не обращает внимания. Но на верху лестницы оборачивается через плечо. Быстрый взгляд, лёгкая полуулыбочка.
— Можно подумать, — бормочет Воображала, обращаясь к стенке, но так, чтобы Конти слышал, — что мне здесь доверяют! Можно подумать, я не знаю, что тут некоторые таскали кое-кого по врачам уже полгода, а меня спросить соизволили только сейчас!
Флажки трепещут на натянутом от плеча к плечу тросике, словно от ветра. Конти вздыхает, говорит виновато:
— Ладно бы — просто не говорила. Но ведь она и не плачет даже! Дети должны плакать, это нормально. А она — ни разу…
Воображала непримиримо вскидывает подбородок:
— Ну, один-то раз она орала, и ещё как! Ничего я тогда не напортачила!
— Но почему же она тогда молчит?
Воображала фыркает. Чеканит с ехидной мстительностью:
— Вот у неё и спроси!..
*
смена кадра
*
![]() |
fannniавтор
|
Цитата сообщения Iguanidae от 01.04.2019 в 10:57 Очень, очень понравилось! Необычный формат, но воспринимается легко, и читается на одном дыхании, и захватывает. Буду ждать продолжения. Только не поняла - Воображала - это та самая девочка? Я правильно поняла, что у героя две дочери? Или одна, но она так уверена в себе, что и окружающие не замечают её шрамов?.. В общем, я запуталась, но это не в упрёк рассказу! Хочется разобраться) с героями тут сложно)))) во всяком случае - с дочерьми у героя, вторая появится позже и это будет таки не Воображала, Воображала таки да - она именно что вот эта, избыточно уверенная в себе (папочкино упрямство) затягивать не буду, счас еще обложку загружу и выложу еще пару главок формат - кинороман. роман в картинках, литературный сценарий - когда делаешь без всех этих "она подумала", "он решил" и прочего, а чтобы понятно было по действиям, интересный был эксперимент))))) |
![]() |
|
Ошеломляющий текст. Фанни, колоссальный респект за силу воображения. Но как тяжело его читать, как на язву смотреть. В сухом остатке - люди еще не доросли до таких чудес.
|
![]() |
fannniавтор
|
Menada_Vox
спасибо! жалко, конечно, что читать тяжело - хотелось как раз наоборот)) поговорить о серьезном на вроде бы не очень серьезной ноте жаль, если не получилось но че уж теперь)))) рада, что читаете, несмотря на то, что тяжело)) |
![]() |
fannniавтор
|
Menada_Vox
ремарки - это в смысле технические фразы типа "камера отъезжает" и так далее? (потому что если говорить о настоящих ремарках - описаниях действия говорящего - то тут почти весь текст именно они))))) в принципе над оформлением как раз еще думаю предлагали один довольно интересный формат - формат режиссерского сценария, но он возможен только для печати в бумаге, потому что там нужен альбомный разворот листа и четкая схема-таблица - тогда все эти пометки расползаются по своим графам и восприятию текста как раз совершенно не мешают, а лишь добавляют тем, кому интересно посмотреть не только основной пунктир но как это сделать при публикации в сети, что на фикбуке, что здесь, что на АТ - - не представляю совершенно |
![]() |
fannniавтор
|
Menada_Vox
ну вот если буду делать в бумаге - буду делать именно режиссерский вариант. но в бумаге хотелось бы хотя бы несколько иллюстраций, так что это пока подождет)) |
![]() |
|
Что это было, кто на ком стоял и у Воображалы нет глаз? А вот инициация у нее как раз была, старая-старая, старше холмов, старше городов.
|
![]() |
fannniавтор
|
Цитата сообщения Clegane от 30.03.2020 в 19:12 Что это было, кто на ком стоял и у Воображалы нет глаз? А вот инициация у нее как раз была, старая-старая, старше холмов, старше городов. хм...странные выводы - а почему нет глаз? и почему ее инициация должна быть старше нее самой? Нет это интересная идея - мне просто интересно откуда она? |
![]() |
fannniавтор
|
Цитата сообщения Clegane от 30.03.2020 в 19:31 Инициация у нее самая старая, самая простая и самая сильная - пойти к мертвым и отдать им что-то, руку, ногу, глаза. Могучий шаман будет! Вот она и стала. Судя по характеру ее глюков-изменений - у нее проблемы со движением и зрением. Такое чистое, такое яркое, такое скоординированное - незачем на таком внимание заострять, если это не желанное. Потому что кроме улыбочки, у нее распрекрасно отрастут волосы и брови через пару лет, шрамы сгладятся и будет обычная физиономия с улыбочкой "я у папы Череп". хм, а, вот вы об чем))))ну наверное можно и так воспринимать, хотя я немножко в другую сторону копала. Но читатель всегда прав))) |
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |