Птицы под кровлями (гет)

Клара сидела за кухонным столом, маленькая, аккуратная, со сложенными на коленях руками. Окончив рассказ, кажется, она снова пыталась мысленно в нем разобраться. Андресу захотелось как-то подбодрить ее.

— Ты знаешь, что ты самая ценная из моих знакомых? Приводишь уже второго клиента.

— Лучше бы ты как-то искал их иначе, — усмехнулась Клара в ответ. Взгляд ее все же оставался напряженным.

Конечно, ее до опасных дел допускать не следовало, а вот самому поучаствовать — почему бы и нет. Да и мистер Барроу, возможно, заинтересуется.

— И что же ты решила в итоге?

— Сказала, что подумаю, и вот прошу помочь мне подумать.

— Да, ты права. Непонятно, что стоит за этой просьбой, а рассказ твоей знакомой может быть выдумкой от начала и до конца. Она может давить на жалость, зазывая тебя к себе, чтобы... К примеру, обеспечить себе алиби.

Клара в задумчивости принялась постукивать пальцами по столу, точно по клавиатуре фортепиано. Андерс поймал себя на том, что копирует ее движения, стуча по подоконнику, и велел себе прекратить. Она заговорила:

— Это было бы очень подозрительное алиби. И вообще, такое не похоже на Фредерику. Хотя она могла измениться, но все-таки не похоже. И она была напугана, по-моему.

— Ты предлагала ей обратиться к частным сыщикам?

— Предлагала. Она боится, что ее посчитают сумасшедшей. И как сказала, зовет меня, именно чтобы проверить, кажется ей все это или нет.

— А почему тебя, а не кого-то из друзей?

Клара прикусила губу, дернула бровью:

— Как мне показалось, Фредерика считает, передо мной ей не будет стыдно.

Андерс мотнул головой. В таких материях он не слишком разбирался, но ему стало очень любопытно. Да, пожалуй, в этом деле он сумеет показать мистеру Барроу, чего стоит. Только для начала надо попасть в дом Фредерики Кьюзак.

— Давай поступим так. Ты позвонишь своей знакомой и скажешь, что сама никак не можешь переночевать у нее. Придумай любую причину. Но ты готова прислать вместо себя... Может представить меня, как родственника. Почему ты хмуришься? Есть возражения?

Клара кивнула.

— Андерс, конечно, я не представляю, чтобы Фредерика была на такое способна, но... Вдруг это в самом деле только алиби? И ты ввяжешься в неприятности. Не надо, пожалуйста, — она протянула к нему руку.

В такие моменты становилось очень неловко и сладко, сознание затуманивалось, и соображать было куда труднее. Снова пришлось сделать над собой некоторое усилие.

— А этого не надо бояться, дурочка. Прежде чем туда идти, я все расскажу мистеру Барроу. Ну или скажи ей прямо, что есть сыщик, который сумасшедшей ее не посчитает.

— Пожалуй, лучше второе, — решилась Клара.

— А для верности попроси перенести предполагаемую ночевку еще на день.

Дело, собственно, было вот в чем. Бывшая одноклассница Клары, Фредерика Кьюзак, жила одна в коттедже, оставшемся ей от бабушки. Коттедж стоял в двадцати минутах ходьбы от городской черты, окруженный заброшенным садом. Весной, должно быть, там был почти рай.

Но около месяца назад, по словам Фредерики, стали твориться странные вещи. Началось с того, что среди ночи ее разбудил стук в стекло. Когда девушка открыла глаза, увидела за окном фигуру, укутанную в темный плащ. Этот кто-то (руки у него были до странности белые) постучался в стекло снова. А надо сказать, у Фредерики есть фобия: она ни за что не выйдет из дома в темноте. Страх остался, наверное, после какой-нибудь милой шутки одноклассниц. Видимо, сейчас страх спас ей жизнь, не позволив наделать глупостей и открыть. Но чтобы рассуждать и действовать здраво, она оказалась слишком суеверна: заперлась в ванной комнате и просидела там до утра.

Несколько дней спустя, тоже ночью, ее снова разбудил стук в стекло. На этот раз под окном никого не было, зато поодаль в странной, неестественной позе лежало тело в черной одежде, с закрытым лицом. Звонить в полицию Фредерика побоялась, а утром тело исчезло. В тот же день она нашла в шкафу бумажный конверт с чьими-то русыми волосами (сама она брюнетка).

Потом, неделю спустя, Фредерика отправилась в Корлинг к подруге. Вернувшись, обнаружила, что раковина в ванной залита кровью. У нее иногда случалось, что кровь носом или ртом, но в тот день такого точно не было. А ночью в окно снова стучался какой-то человек.

Если отбросить предположения о том, что рассказ — ложь, выходило, что у Фредерики Кьюзак на редкость слабые нервы. Андерс не представлял, чтобы такими штучками удалось напугать, к примеру, его мать, ее подругу мадам Айсви, Клару или большинство ее приятельниц. По осторожным рассказам Клары Андерс сделал вывод, что свою слабость Фредерика прятала под нарочитой агрессией и грубостью. А значит, могла нажить немало врагов. Андерс, конечно, совершенно не понимал глупой и мелочной обидчивости, когда человек вспыхивает буквально из-за малейшей критики, а уж если открыть ему глаза и доказать, что до его нежной души просто никому нет дела, возненавидит. Но, вспоминая о брате, матери, некоторых одноклассниках и учителя, приходилось признать: люди, к сожалению, таковы. Андерс однажды-то поделился удивлением с Кларой. Она предположила, что надолго обижаются не все, а те, кому и так одиноко. Он бы с ней не согласился, но неважно.

Допустим, над Фредерикой кто-то решил поиздеваться.

"Доступ в дом? Хорошо, слепок с ключа. Фобия, из-за которой она точно не вышла бы из дома ночью? Могла проболтаться... Или нет?" Но опять же со слов Клары выходило, что Фредерика была не из тех, кто всем демонстрирует больные места. Андерс не мог это не одобрять, но помогало ли это разгадке — пока не знал.

Ему нужен был круг знакомств Фредерики, осмотр дома. Нужна была возможность поговорить с ней самой и дать свою оценку: Клара старалась быть объективной, но из так называемой деликатности могла о чем-то умолчать.

...Клара позвонила вечером и сообщила, что Фредерика согласилась встретиться с ними обоими наследующий день. Потом Андерс связался с мистером Барроу: тот одобрил вмешательство Андерса и дал несколько советов.

Все время, пока Андерс говорил по телефону, Себастьян уныло сидел на кухне, не замечая, как подгорает их одна на двоих яичница с гренками. Андерс вовремя успел прибежать, но хлеб снизу уже почернел, да и края выглядели неаппетитно. Друга, впрочем, это не заботило: Себастьян уперся локтями в колени и посвистывал.

— Тяжелый день? — уточнил Андерс. — Устал, что ли?

— Я? — Себастьян будто очнулся. — А, нет, нет. Есть немного. Но в разумных пределах.

— И поэтому чуть пожар не устроил?

Андерс задумчиво посмотрел на друга. Уже месяц — никакой болтовни о больнице, а ведь задерживаться стал. Страшно рассеянный, апатичный, куда только делась прежняя энергия. Даже прогулки с многочисленными друзьями Клары не помогают: после них он и вовсе мрачен. "Не влюбился ли?" Но влюбленный Себастьян, напротив, становился энергичен и жизнерадостен сверх меры.

Устраивать подробный допрос не хотелось: Андерс по себе помнил, как это раздражает. Ладно, Себастьян был взрослым человеком. Если бы ему что-то понадобилось, конечно, он бы обратился за помощью.

Назавтра Андерс увидел и саму Фредерику. Говорить с ней оказалось довольно сложно: нервная, раздражительная девица, которой очень хотелось изобразить сильную женщину. Пожалуй, ей было бы лучше поговорить с мистером Барроу, шеф легче располагал к себе. Но мистер Барроу ясно дал понять, что этим делом Андерс должен заняться сам. Все же за первые десять минут встречи Кларе удалось заставить Фредерику немного расслабиться.

Список вопросов, конечно, Андерс написал заранее. Ответы Фредерики старался записывать тщательно, нарисовал схему дома, попросил проверить и уточнить, все ли правильно. Некоторые соображения, конечно, у него появились, однако он не торопился их высказывать. И не потому, что Фредерику было бы слишком сложно убедить, что происходящее с ней не имеет никакого отношения к чему бы то ни было сверхъестественному. Но вот что она сотворит, если поверит ему?

Итак, они завтра пойти были пойти вместе, он и Клара. В том, что происходящее не было опасно, Андерс тоже был убежден. Ограбить дом или убить хозяйку неизвестные могли бы много раз, и раз они этого не сделали — у них другая цель. И все-таки, конечно, он тревожился.