Двое в Рохане, не считая Плотвы (джен)

Луфут-Мос, Фушум-Раус и все соседние лагери Изенгарда на Изенских бродах резко пришли в движение.

Ускоренным маршем по разорённым хуторам и городам, по обгрызенным до крайности черепам и костям шли, бряцая железом и ощетинившись пиками, Первая, Вторая и Третья тактические хоругви дюжих откормленных уруков Изенгарда, встречи с которыми для роханской кавалерии были смертельны. Брели дунландские федераты и штрафники под свист девятихвосток надсмотрщиков-полуорков. Выталкивала колёса катапульт и таранов из грязи, щеголяя многоэтажной Чёрной Речью, прислуга боевых машин. С гиканьем и воем неслись горные орки-наездники на варгах, за ними поспешали пешие волонтёры — морийские орки, гоблины Туманных гор и прочий сброд с Севера, сведённый Саруманом в легион «Больг».

Хорнбург, а за ним и Рохан должен был быть раздавлен и стёрт с лица земли этой армией — крупнейшей от Моря до самого Андуина. Бойцов подгоняли, орков драли нещадно, упавших затаптывали и переезжали баллистами.

Беловолосый всадник, наблюдавший за этой более чем десятитысячной тучей из зарослей на склонах Эред Нимрайс, думал:

«А ведь эта спешка выдаёт слабое место планов Изенгарда. То, с чем мы с Лютиком столкнулись в степях Рохана, на деле и было самой важной волной наступления. Все эти тактические группы, рассеянные отсюда до Вильдермора, имели целью не только разорять поля, перерезать торговые пути и подрывать экономику — но и войти в Эдорас, стакнувшись с Ордлаком и Гримой. После того, как мы этот план немножко нарушили, их стали стягивать в лагеря на север и запад, чтобы они прикрывали подступы к лагерю осаждающих в Хорнбурге. Теперь же, после Быстроводной, после Брокбриджа, после мясорубки в Бардх-Дорам, после битвы за Торсбери — тыл у армии Сарумана остался обнажённым, как у рыцаря Пылающей Розы, застуканного с мельничихой. И у Гэндальфа и Рохана есть шанс преуспеть с мышеловкой».

Беловолосый прервал раздумья и воскликнул:

— Шевелись, Плотва!

Ведьмак яростно гнал лошадь по склонам Эред Нимрайса, к которым снизу, с Быстроводной, подступал туман. По осклизлым камням брода. По вытоптанной тысячами всадников, пеших, обозников, беженцев траве подступов к Хорнбургу.

Наконец Геральт увидел меж замыкающих долину меловых скал короткую, грубо сработанную стену Хельмова вала, а у ворот — суетящиеся фигурки. Он успел. Мимо ведьмака просвистела стрела, потом — другая. Но это были стрелы отнюдь не преследователей от Белой Длани — обстрел шел со скал, с роханской стороны.

— Немедленно прекратить, болваны!!! — заревел знакомый голос. — Это не полуорк!!! Это Гэндальфов ведьмак на службе короля!!! Я вас...!!!

Хорошо поставленный командный голос принадлежал Гамлингу, сыну Леоферта, коменданту Хорнбурга. Он нехотя дожидался охотника на чудовищ, чтобы последним впустить в крепость.

— Тебя только за смертью посылать, ведьмак, — выбранил его Гамлинг. — До прибытия орков осталось дай валар пара часов!

— Главное — работа сделана. У меня грамота от Эркенбранда из штаба, — сказал Геральт, предъявляя свиток с печатью Эркенбранда.

Когда за спинами ведьмака и Гамлинга захлопнулись ворота на валу и лязгнули засовы, Геральт обнаружил, что к нему на своих двоих спешат Лютик и знакомый ещё по Братству в Ривенделле краснолюд Гимли. Точнее, краснолюдом он бы звался в Махакаме, а здесь с гномами их никто не различал.

— Геральт, ты живой? — воскликнул Лютик.

— А какой же ещё?! Изменники-Крепкохваты в Туманных горах его рубили — не зарубили, Ивар-умрун рубил — не зарубил! Я помню, хе-хе! — воскликнул приземистый бородатый Гимли. — Ну всё, ведьмаки! Теперь марш за мной в караулку! Теоден Роханский и наш общий друг Арагорн жаждут тебя видеть.

Хельмов вал — скалы, местами соединенные стеной — был лишь первой линией обороны Хорнбурга. За ним меж непроходимых обрывов на несколько миль вглубь уходило плоское безлесное пространство. А заканчивалось оно уже собственно Хорнбургом — крепостью, которую, по поверьям рохиррим, построили великаны по воле морских королей. Впрочем, Гэндальф ещё в Эдорасе говорил Геральту, что спроектировали и возвели Хорнбург по заказу короля Брего гондорские военные инженеры четыре столетия тому. И насколько чародей помнил, ни один великан не участвовал в его строительстве. Он даже называл имя искусника-фортификатора — вот только ведьмак забыл.

Крепость — с донжоном, казармами, конюшнями, кузницами, мастерскими и всей оснасткой — занимала западную часть пади. От неё ещё на три мили к востоку уходила толстая прочная стена, отгораживавшая самый конец пади, где было достаточно места, чтобы держать скотину на маленькую армию, а Быстроводная — ещё мелкая речушка, а не главный приток Энтавы — обеспечивала ту же армию водой. Прикрытие крепости с других сторон обеспечивали обрывистые склоны Трайгирна.

Этот забытый Геральтом гондорский зодчий действительно был гением. Но он не предусмотрел одного — роханской системы снабжения, которую Грима Гнилоуст практически уничтожил. Лучникам на складах Хорнбурга не хватало стрел, мечникам — мечей. По внутреннему двору туда-сюда сновали солдаты с бочками трофейных орочьих тесаков и патриотически пожертвованного народом железного хлама, которые тащили кузнецам на перековку.

Солдаты с бочками уворачивались от горделиво гарцующих по крепости танов с их дружинниками, королевских гвардейцев, обозных телег. В Хорнбурге царил тот ералаш, который Геральт и Лютик раньше наблюдали только на ярмарках, когда всем обществом ловят карманника.

Наконец Гимли провёл их в донжон, а там — переходами меж колонн и арок на второй этаж. Здесь в палате с гобеленами, изображающими ржущих меарасов и дев-защитниц с щитами, за длинным столом сидели и корпели над картами трое.

Молодой третий маршал Марки Эомер, встряхивая соломенными косицами и такой же заплетенной бородой, о чём-то спорил с высоким худощавым темноволосым с проседью мужчиной, который делал пометки красными чернилами на схеме каких-то пещер. А рядом с ними задумчиво облокотился на стол крепкий жилистый старик в надраенном до блеска панцире — его величество Теоден, сын Тенгела. Деловитый же темноволосый, судя по внимательным серым глазам и до боли знакомому ведьмаку кольцу Барахира на пальце, не мог быть никем иным, как Бродяжником... ну ладно, Арагорном, сыном Араторна, наследником арнорского царствующего дома in exilium.

— Мы снова встретились, Геральт, — встал Арагорн из-за стола. — Когда ты успел обрасти легендами ещё и в Западном Рохане? Я ведь уехал из Эдораса совсем недавно, — и пожал ведьмаку руку.

— За ведьмаками всегда тянется шлейф баек, как за принцессами на свадьбе. Государь! Доставлен пакет от Эркенбранда, — ведьмак достал искомое из-под куртки и вручил Теодену.

— Радуйся, что мы в походных условиях, а не то солоно бы тебе пришлось за нарушение дворцового этикета, — ворчливо ответил Теоден. — За службу благодарю, и боюсь, у меня будет еще сотня поводов поблагодарить тебя, пока ты среди живых. Вы, Геральт и Лютик, уже знаете, что изенгардцы на подходе, так что понадобитесь нам на стенах, — безапеляционно распорядился монарх рохиррим.

Ведьмак и глазом не моргнул, но виконт де Леттенхоф заметно упал с лица:

— То есть? Я... Но...

— Вы оба взрослые здоровые мужи, способные держать оружие, — сказал Арагорн. — Скидки по старой дружбе для вас — слишком большая роскошь. Мы ждём орду орков уже через час с небольшим, так что не медлите! Тебя, Геральт, как более опытного бойца мы направим на передовой рубеж, на Вал. Поступишь в распоряжение Гамлинга. А господин Лютик останется здесь, на внутренних укреплениях. Клинком ты вроде бы владеешь уверенно, виконт, но не забывай и свою лютню! Кто сказал, что нужно бросить песню на войне?

Ведьмак хотел было передать Арагорну, что Иорвет везет для него некий сюрприз из Ривенделла, но тот и слушать не стал:

— Если Саруман нас всё-таки перемудрит или просто задавит, он мне не понадобится. А если выиграем, то тогда и обсудим это.

Гамлинг встретил ведьмака уже в сумерках, на стене Хельмова вала над Быстроводной. Он стоял на деревянной площадке, державшейся разве что на королевском слове Теодена, и наблюдал, как орко-дунландская толпа с факелами заполоняет долину:

— Все говорят, что ты на мечах чуть ли не первый боец Севера, так что не мне тебя учить. Ступай на восточный вал, к сотнику Торрхену, и рубай всё, у чего клыки растут из пасти больше чем на полдюйма.

Так Геральт из Ривии стал защитником Хельмова вала — в тот самый момент, когда уруки пошли на приступ, а следом за ними — лучники-дунландцы и гоблины-мародёры из «Больга».

В скалах Хельмова вала было несколько узких проходов, через которые лезли уруки. Оборонять их при условии хорошего владения мечом было несложно, так что ведьмак оказался для недоверчивых мечников рохиррим ценным приобретением. Особенно после того, как удачно применённым знаком Аард похоронил под меловой глыбой пару десятков орков.

— Хельмовы яйца! Ну ты даёшь, северянин! — восхитился Торрхен. Он стоял прямо под статуей Хельма Молоторукого, звуками рога изгоняющего врагов и зиму, так что помянутый объект находился прямо над головой сотника.

Но держать оборону становилось все сложнее, а Геральту сложно было частить со Знаками, приходилось элементарно рубиться с уруками, не покладая рук — с приближением полуночи они всё прибывали. Один орк с очумевшим выражением морды едва не сбил его с ног и не прорвался на вал, но ведьмак вовремя нанёс ему колющий удар — туда, где панцирь заканчивался. С визгом орк рухнул наземь, и Геральт успел разглядеть, что в его закатывающихся глазах зрачки расширяются и сужаются, как у кошки — или ведьмака.

— Смотри, желтоглазый, эта харя точь-в-точь как ты, — подколол Геральта мечник Беохтрик.

— Этого я и боялся.

Ведьмаку явление необычного орка говорило одно — Саруман в плену всё-таки что-то вычитал из его мыслей об эликсирах. И воспользовался этим.

Уруки продолжали переть и переть на вал, их приходилось уже по трое, а то и четверо на одного, и тогда Гамлинг протрубил отход к стенам. При отступлении его команда потеряла ещё десятка четыре бойцов, оставшихся на Быстроводной со стрелами и дротиками в спине.

— Ты оттуда? — окликнул Геральта Леголас, когда тот, взмыленный не хуже Плотвы, уже прибыл во внутренний Хорнбург.

— Угу, — на более содержательный разговор с принцем Лихолесья ведьмака уже с трудом хватало.

— Куда нас денут? — спросил у Леголаса Гамлинг.

— На стену! Благодаря вам мы успели наскоро поднатаскать несколько сот пожилых и подростков, что покрепче, и даже вооружить, но они внизу, стерегут беженцев, а вы сейчас нужнее наверху!

— А где Гимли? Лютик? — встрял Геральт.

— Гимли с Эомером на вылазке, а Лютик только недавно отпел и, похоже, ему прилётся сменить лютню на меч до утра.

Но Геральту не суждено было пересечься с лучшим другом до конца боя. Они с Лютиком оказались на разных участках стены, хоть и занимались одним делом — «гоняли кошек». На армейском жаргоне это означало спихивание лестниц и рубку скалолазных верёвок, которые забрасывали на стену осаждающие.

Впрочем, в кошкодавах ведьмак проходил недолго. Во время очередной минуты затишья на стену взобрался запыхавшийся роханец-десятник и спросил громко, как только мог:

— Кто здесь Герланд из Рыбли? Шаг вперёд!!!

— Я. Геральт из Ривии. — сделал шаг вперёд ведьмак.

— Срочно беги отсюда в пещеры! Тебя гном немедля к себе затребовал! Говорит, у него там служба как раз по твоей части!

Так Геральт пропустил один из самых драматических моментов сражения — когда неизвестный орк подорвал таинственным «изенгардским порошком» стену над Быстроводной и тем самым, не подозревая того своим умишком, открыл новую главу в военной истории Средиземья.

Но в Блистающих пещерах ведьмаку стало уже не до этого.