Песни мэллорна. Сборник историй (гет)

— Что ж, кажется ни на какой восток мы с тобой не поедем, — с досадой обронил Келеборн и, бросив беглый взгляд на вошедшую жену, подошел к окну.

Сад за ночь успел запорошить первый снег. Океан ярился, остервенело бросаясь на пологий берег. Высокие серые валы накатывали на причал один за другим, резкий штормовай ветер гнул мачты вытащенных на песок судов. Тяжелое серое небо нависало над островом, и в отдельные моменты могло показаться, будто в мире нет более ничего, кроме непроглядной тьмы и голых скал вдалеке.

— Что-то произошло, любовь моя? — спросила встревоженно жена и нетерпеливо всплеснула руками. Нахмурив брови, она оглядела цепким взглядом покои и, заметив на столике у кровати письмо, понимающе кивнула. — Я видела, как к Балару пристал корабль. В такую-то погоду! Видимо, случилось нечто действительно очень важное.

— О да, весьма, — усмехнулся горько Келеборн и, обхватив себя руками, покачал головой. — Прочти сама. Это послание от Нимлот. Фэанариони прислали Диору ультиматум с требованием вернуть Сильмарилл.

Галадриэль нетерпеливо схватила заметно помявшийся в дороге, подмоченный листок и принялась жадно вчитываться в строки. Келеборн между тем продолжал пояснять:

— Он ничего не ответил сыновьям Феанора, но ты знаешь своих родичей лучше меня. Ты понимаешь, что последует дальше.

— О да, — почти простонала в ответ Галадриэль и, положив послание обратно на столик, обратила на мужа воспаленный взгляд.

— Восток подождет. Я должен ехать в Дориат. Быть может, я еще успею хоть что-нибудь сделать.

Келеборн обернулся и, задумчиво нахмурившись, посмотрел на жену.

В углу стояла дорожная сумка, еще наполовину собранная. Та самая, с которой они прибыли на Балар, намереваясь пробыть тут до весны. Однако их планам, похоже, не суждено было сбыться.

— Я еду с тобой! — решительно объявила Галадриэль и, подойдя к мужу, коснулась ласково ладонью его лица. — Одного тебя я не отпущу, иначе вся изведусь от волнения. К тому же, я тоже могу там чем-нибудь помочь. Если придется говорить с кузенами…

Келеборн улыбнулся с нежностью и, легко коснувшись губами губ любимой, прошептал:

— Моя отважная нолдиэ.

— Мой храбрый синда, — ответила эхом жена.

С минуту или две они так стояли, обнявшись, и слушали биение сердец друг друга. Восток, далекий и загадочный, вдруг в одночасье оказался гораздо дальше от них, чем в начале пути. Но долг, веление сердца и память родственных уз неумолимо приказывали повернуть назад. Келеборн не мог оставить племянницу Нимлот и ее детей в беде, а Галадриэль надеялась спасти приютивший ее когда-то Дориат от своих родичей.

— Кто знает, что ждет нас впереди, — заговорил задумчиво Келеборн. — Быть может, завтра судьба разнесет нас по разные стороны океана.

— Не говори так! — не удержала протестующего крика жена.

Муж покачал головой:

— Я просто хочу, чтобы ты знала — я люблю тебя. Люблю так же сильно, как в первые годы знакомства.

— Я тоже тебя люблю! — ответила с жаром Галадриэль.- Люблю и уважаю, с каждым годом все сильнее. И мы не расстанемся — ни море, ни зимний путь, ни мечи Фэанариони не разлучат нас.

— Ты так думаешь? — пытливо посмотрел на любимую муж.

— Я это знаю, — ответила твердо жена. — Когда мы отправляемся?

— На рассвете. К тому времени шторм должен немного успокоиться.

— Значит, у нас еще целый день впереди, который нечем занять, — подвела итог Галадриэль. — Владыка Новэ все равно сейчас в Гаванях Сириона, а вещи почти собраны…

Она лукаво блеснула глазами и потянулась к массивной, кованой пряжке на штанах мужа.

Келеборн в ответ порывисто поцеловал Галадриэль в шею и, подхватив ее под бедра, понес к ложу.

* * *

— Не люблю холод и зиму, — вздохнула Галадриэль. — Еще со времен перехода через Хэлкараксэ.

Келеборн подкинул веток в костер, позволив ему разгореться, и укрыл разложенный поблизости лапник теплыми одеялами. Жена уселась, бросив на мужа благодарный взгляд, и тот, расположившись рядом, укрыл ее собственным плащом.

— Я знаю, мелиссэ, — прошептал он. — Успел заметить.

Галадриэль положила голову на плечо Келеборна, и он, обняв ее крепко, вдохнул незаметно уже ставший родным аромат волос.

Хлопотавшие над скоромным ужином верные деликатно отвернулись.

— То, что мы пережили, — продолжала между тем она, — очень трудно описать и почти невозможно представить. Долгие годы перехода во тьме и холоде. Лишь свет звезд и огни факелов были нам спутниками. Костры разводить боялись, ибо под ногами лед, и а подо льдом море. Взятая из Амана еда скоро кончилась, и в нашем распоряжении осталась только рыба. Лошади пали, потому что их нечем было кормить. Постоянные ветра вымораживали нас до костей, до самых потаенных уголков души. Под ногами то и дело расходились льды, и нолдор проваливались, погибая. Приходилось прилагать очень много усилий, чтобы не позволить эльдар просто лечь и уснуть вечным сном. Мы справились. Но зиму я с тех пор не люблю.

Келеборн плотнее завернул жену в свой плащ и поцеловал ее в макушку:

— Я все понимаю, радость моя, однако выбора нет. Я чувствую, как время уходит, словно вода сквозь пальцы. Я боюсь опоздать.

— Ты что-то чувствуешь? — жена приподняла голову и посмотрела пытливо супругу в глаза.

— Быть может, — не стал отпираться тот. — На душе неспокойно. Словно Тьма надвигается. Понимаешь…

Он замолчал, обдумывая что-то, и взгляд его, казалось, был устремлен не на орешник или сосны, а внутрь себя. Галадриэль ждала. Вздохнув, Келеборн продолжал:

— Нимлот наверняка не сразу написала письмо, надеясь уговорить мужа. Потом гонец долго был в дороге. Прибавь еще наш собственный путь, и ты получишь чудовищную цифру. Мне сердце подсказывает, что, может статься, Феаноринги не станут ждать так долго. Мы можем опоздать.

— Что ты намерен делать?

— Не знаю, — пожал плечами Келеборн. — Все зависит от того, в каком состоянии мы застанем Дориат и его хозяина. Я знаю тайные тропы, которыми пользуются разведчики, знаю потайные ходы, ведущие в Менегрот. Но это все полезно только в случае, если будет необходимо действовать быстро и скрытно. Если же потребуется говорить с твоими родичами…

Келеборн вновь помолчал с минуту или две, а после, поглядев на возлюбленную, признался:

— Я рад, что ты здесь, со мной. Вдвоем мы обязательно справимся с любыми трудностями.

Искры от костра взлетали ввысь, тая в быстро темнеющем небе. Келеборн молчал, разглядывая их и размышляя о чем-то, а после запел.

Слова шли от самого сердца, и песня о весне, которая когда-нибудь обязательно придет после тьмы и холода, плыла над поляной, теряясь между веток кустарника. Верные замерли, слушая, губы Галадриэль беззвучно шевелились, напряженная фигура ее скоро расслабилась, и лишь дозорные напряженно вглядывались в подступающую темноту. Туда, где далеко-далеко, на расстоянии нескольких недель пути, лежал Дориат.

* * *

Увидев путников, сидевшая на ветке ворона взлетела, обрушив на землю пышную снежную шапку. Келеборн задумчиво проводил ее взглядом.

— Не нравится мне все это, — проговорил наконец он и посмотрел на жену. — Уже почти два часа едем вдоль границы, и никто нас не останавливает. Ни единого воина.

Галадриэль насмешливо сощурилась в ответ:

— Ты меня конечно извини, мельдо, но мое мнение о ваших пограничниках сильно пошатнулось еще в ту пору, когда Берен несколько лет бродил по лесам Дориата и никем не был замечен.

Сопровождавшие их верные виновато потупились, однако Келеборн не смутился:

— Упрек принимается. Однако это не отменяет странности нынешней ситуации. Сейчас, когда можно ждать нападения Феанорингов…

Он замолчал и, задрав голову, посмотрел внимательно в низкое серое небо, будто надеялся найти там ответы на свои вопросы. Галадриэль посерьезнела:

— Я согласна с тобой. И у меня плохое предчувствие.

— У меня тоже, — согласился муж. — И это может означать две вещи. Первая: нападение уже состоялось. И вторая: кто-то потерял последние остатки бдительности. Хотелось бы надеяться на второй вариант.

— Как мы теперь поступим? — уточнила Галадриэль.

Келеборн коротко вздохнул и оглядел спутников. Будь он сейчас один, все было бы проще. Проникнуть скрытно вглубь территории не составило бы труда. Сейчас же с ним жена. И как бы ни хотелось ему оставить верных тут, у границы, поступить так он не сможет — в случае нападения нужны будут воины, чтобы ее защитить.

— Отправляемся дальше все вместе, — в конце концов нехотя объявил он. — Однако едем скрытно, и все вы без рассуждений слушаетесь моих приказаний.

— Хорошо, мельдо, — неожиданно безропотно согласилась жена, и муж, не сдержав удивления, на нее покосился.

Скомандовав отправление, он первым двинулся вперед по узкой извилистой тропе, терявшейся в густом подлеске.

Они торопились. Ехали вперед то галопом, то рысью, избегая привалов и привычно уничтожая за собой следы. Келеборн вел свой маленький отряд потайными тропами, известными только разведчикам, и всю дорогу выискивал знаки, которые бы помогли ему открыть тайну произошедшего в Дориате. Истоптанные чужими конями тропинки, неосторожно сломанные ветки. Тишина в лесу. Все указывало на то, что произошло несчастье и они опоздали. Келеборн все больше мрачнел, да и Галадриэль больше уже не смеялась.

— Кто бы ни были наши незваные гости, — заметил задумчиво Келеборн, разглядывая очередную истоптанную поляну, — Дориат они не покидали. Быть может, там, в Менегроте, как раз в эту минуту идет бой.

На снегу под деревьями алели капли крови, однако ни раненых, ни убитых видно не было.

— Тогда следует еще прибавить шагу, — воскликнула нетерпеливо жена.

Однако муж, к ее немалому удивлению, покачал гововой:

— Спешка не всегда приходит к успеху. Если наш враг уже рядом, мы лишь быстрее обнаружим себя. Поступим иначе: спрячем наших коней и отправимся к одному из потайных ходов, ведущих в Менегрот. В открытом бою и без нас найдется, кому умереть, а так у нас появится шанс спасти хоть кого-то.

С минуту над поляной висела густая, вязкая тишина. Сердце самого Келеборна гулко билось в груди. Хотелось бросить все и, забыв об осторожности, лететь к месту возможной трагедии как можно быстрее, однако усилием воли он отбросил подобные помыслы.

Наконец, Галадриэль нарушила молчание и, погладив по шее собственного коня, объявила:

— Ну что ж, веди, любовь моя.

* * *

Отделанная драноценными камнями дубовая дверь была сорвана с петель. Из глубины покоев доносились стоны и тихая, прерывавшаяся всхлипами возня.

— Мелиссэ, подожди пока здесь, — попросил Келеборн жену, и та согласно кивнула в ответ.

Взяв троих верных, он дал знак остальным охранять коридор, и вбежал в комнату, которая прежде была спальней Диора и его жены.

Разбитая ваза в углу, сорванный полог кровати сразу бросились в глаза. Однако не на них, и не на изуродованный шкаф смотрел сейчас приц Дориата. Посреди покоев на полу, зажимая обширную рану в животе и, судя по всему, безуспешно пытаясь встать, лежала королева.

— Нимлот! — воскликнул потрясенно Келеборн.

— Дядя! — с надрывом, тяжело простонала она в ответ и через силу улыбнулась.

Он упал на колени и обнял племянницу:

— Что здесь произошло? — настойчиво заглядывая в глаза, спросил он.

Вбежавшая Галадриэль всплеснула руками и замерла на пороге.

Было очевидно, что спасти несчастную эллет не удастся. Жизнь покидала ее, и фэа уже стояла, должно быть, на пороге Мандоса. Однако было то, что еще удерживало Нимлот здесь, и Келеборн, понимая это, с удвоенной настойчивостью спросил:

— Что здесь произошло? Где твои дети?

На бледном лице королевы появилась слабая улыбка:

— Ты все-таки приехал, — через силу прошептала она. — Значит, все будет хорошо…

Воины слушали, боясь пропустить хоть слово. Нимлот продолжала:

— На нас напали… Сыновья Феанора… Им нужен Сильмарилл… Диор убит.

— А дети? — вновь настойчиво спросил Келеборн.

Спазм скрутил горло, мешая дышать. Глаза застилала мутная, прозрачная пелена. Поняв, должно быть, его состояние, жена подошла и положила руку на его плечо. Муж поблагодарил ее кивком и вновь обратился в слух. Нимлот прошептала прерывисто, заходясь кашлем и выхаркивая на белоснежное платье крупные капли крови:

— Я спрятала Эльвинг в чулане. Там, за шкафом. Близнецы отказались — сказали, что уже взрослые и будут меня защищать. Нолдор их увели куда-то. Диор убит. Сильмарилл с Эльвинг. Спаси мою дочь, дядя.

— Я обещаю, — воскликнул горячо Келеборн. — Сделаю все, что от меня зависит…

Нимлот вновь улыбнулась, потянулась, пытаясь, должно быть, что-то еще сказать, но не успела. Рука ее беспомощно упала на грудь, глаза закрылись навсегда.

Хотелось застонать в голос, но даже на эту малость сейчас не было времени. Келеборн попывисто вскочил на ноги и, приложив ладонь к сердцу, постоял так с минуту над телом племянницы.

— Когда все закончится, мы непременно вернемся, чтобы похоронить павших. Сейчас же мы должны попытаться спасти хоть кого-то.

Обернувшись к верным, он отдал приказ:

— Обыскать все потайные уголки этого дворца. В прямой бой с сыновьями Феанора и их верными не ввязываться. Если найдете живых, то присылайте всех сюда. Попробуем вывести их из Дориата.

— Все сделаем, принц, — пообещал командир и вместе с воинами выбежал из покоев.

Тем временем Келеборн, опрокинув остатки шкафа, нажал едва заметный выступ на стене и открыл потайную дверь.

— Эльвинг! — позвал он в темноту.

— Дядя! — сдавленно пискнула откуда-то из глубины малышка и кинулась вперед.

Принц подхватил племянницу на руки и прижал ее к груди. Что ж, первая часть их сегодняшней задачи была успешно решена — дочь Диора и Нимлот была с ними, и Смльмарилл сиял на ее груди.

Келеборн завернул малышку в свой плащ, спрятав тем самым камень, и обернулся к жене.

— Уходить тоже будем потайным путем, — объявил он.

* * *

Эльвинг била нервная дрожь. Она жалась к дяде, испуганно оглядываясь по сторонам, и Келеборн не решался сообщить ей, что ее родители убиты.

«Успеется еще, — подумал он. — После».

Еще оставались Элуред с Элурином.

«Интересно, что потребуют за них сыновья Феанора, — размышлял Келеборн, вслушиваясь в доносящиеся из коридора звуки. — Выкуп? Деньгами? Или Сильмарилл?»

Сам он, не задумываясь, отдал бы камень за жизни детей, однако решать не ему.

В темном коридоре, ведущем в парадные залы Менегрота, послышались чьи-то легкие, торопливые шаги, и принц, передав племянницу жене, вышел из покоев. Поняв, что это кто-то из выживших синдар, он вздохнул с облегчением. Значит, не все погибли.

— Мой принц, вы вернулись! — одна из целительниц всплеснула руками и, с трудом переведя дыхание, принялась рассказывать: — Феаноринги напали на нас! Король погиб, а с ним и почти все воины…

Она говорила и говорила, и картина учиненной нолдор кровавой расправы постепенно представала перед Келеборном во всей своей ужасающей полноте.

Скоро начали подтягиваться остальные выжившие. Женщины и дети, мужчины-мастера, не умевшие обращаться с оружием и потому не принимавшие участия в битве. Однако их всех оказалось столь мало, что душу Келеборна охватила печаль.

«Уже никогда не раздастся в залах Менегрота веселый смех», — подумал он и опустил голову.

— Пора уходить, — прошептала неслышно подошедшая сзади жена и положила руку ему на плечо. — Мы сделали все, что могли. Нужно спасать выживших.

— Да, ты права, — согласился он и усилием воли взял себя в руки.

Дождавшись, пока последний из эльдар скроется в темноте потайного хода, Келеборн последовал за ними и тщательно закрыл за собой дверь.

Скупой свет факелов с трудом разгонял подступающую темноту. Под ногами что-то чавкало, с потолка гулко капала вода, однако никто не обращал на подобные мелочи внимания.

Впереди был долгий путь через заснеженные леса, продуваемые пронизывающими ветрами поля к единственному месту, где они могли надеяться найти приют. К Гаваням Сириона.

«И мы обязательно дойдем, — пообещал сам себе Келеборн и скрипнул зубами. — У нас нет другого выхода».