Колыбель вечности (гет)

Я шел, не зная сам куда.

Дышу лишь тобой.

Гермиона быстро шла по коридору вагона Хогвартс-Экспресс, пока не нашла нужное купе. Чуть помедлив, она потянула дверь на себя. Слегка улыбнувшись друзьям, девушка села, прислонив голову к окну, прислушиваясь, как поезд отбивает такт из колесной триоли. Мимо мелькали поля: зеленые, сочные, пропитанные цветочным запахом; редкие деревья, расфуфырившие свою листву и принимающие в объятия птиц.

Сначала Гермиона даже не прислушивалась к тому, о чем говорят Рон и Гарри, ей было важно то, что все изменилось — вернулось на круги своя. Хотя… действительно, все было ли так как раньше? Это было не важно, пока не важно. Но главное то, что, вернувшись после той «насыщенной» прогулки, она застала Рона одного в гриффиндорской гостиной, он попросил ее сесть рядом, и они с час разговаривали. Обо всем, вспоминая и первый курс, и то, как встретились с Гарри, первую битву с Волан де Мортом, лето, проведенное втроем, и второй, и третий, четвертый, пятый курс — все. А потом Рон попросил прощение. И она заплакала. Заплакала, как маленький ребенок, от счастья. Девушка почувствовала, что наконец-то нашла то, что потеряла — дружбу. Наверное, это был самый счастливый день за все то время, которое она уже прожила. На ужине она почувствовала полную поддержку Гарри, он пытался ее рассмешить, увлекал очередными рассказами о полетах в квиддиче. Уже находясь в кровати Спальни Девочек, Гермиона поняла, какое умиротворение охватило ее сердце, что ей больше ничего не нужно, и как немного достаточно для полного счастья. А ведь она раньше этого не ценила…

— Ну, так вот. Беру я это мешочек, а он… — раскрасневшийся Рон, пытаясь показать что-то руками, без умолку тараторил о каком-то мешке.

— Эээ… Ребята, я что-то пропустила?

— Вообще-то, я уже с час распинаюсь о том, как сдал СОВ, — друг многозначительно взглянул на Гермиону.

— Ааа, ну да, ну да, продолжай, — лицо девушки покрыли стыдливые красные пятна.

— Ну, так вот, для тех, кто имел стыд прослушать, — Рон покосился на Гермиону. — Повторяю, что этот мешочек мне достался от Демона стихии Земли. Я про него совсем забыл, а тут перед экзаменом, за несколько часов, вдруг смотрю лежит в тумбочке что-то похожее на кусок истертой кожи, поднимаю — Ба! Да это же мой мешочек! Я посмотрел на него, повертел в руках, с виду он чем-то заполнен, но как только я развязал его и засунул руку — у меня глаза поползли на лоб, он был пуст. Но с виду он полный! Набит до отказа! А внутри пуст. Вот так получается. Я и решил пронюхать, а что там раньше могло лежать.

— Пронюхать? — Гарри с сомнением взглянул на друга.

— Да-да, в полном смысле этого слова. Сунулся туда — вы даже не можете поверить, мешок полностью поглотил мою голову, хотя даже рука туда еле залазит, что уж о моем котелке говорить! И тут я… «Апчхи!» И вылез из этого престранного мешка. Подумал, что там одна лишь пыль.

— А дальше-то что, причем здесь СОВ? — Гермиона не поняла, куда клонит ее друг.

— В том-то и дело, что ничего. Ничего до начала самих экзаменов. Держа лист с заданиями по заклинаниям, я был уверен в своем катастрофическом провале. Но когда я взгляну на задания… Я не поверил своим глазам, верней, я вообще не верил, что это мои глаза. Лист з заданиями стал расплываться, а затем рядом с вопросами возникли еле видные ответы, которые требовалось всего лишь обвести!

— И ты их обвел? — Гермиона укоризненно посмотрела на рыжую голову.

— Не упускать же такой шанс!

— Ну, это не честно, Рон!

— Честно, не честно — главное, что правильно. Хотя, на Зельях Снегг сказал, что я провалил экзамен, но я ведь все сделал верно. Но с его стороны это можно было ожидать. Это честно?

Девушка замялась.

— То-то же. Короче, и это все благодаря моему мешочку!

— Почему ты так думаешь? — спросил Гарри.

— Других соображений не иметься. Все передумал, — Рон довольный закончил свои мысли.

— А мешочек? Что теперь ты с ним будешь делать?

— Ааа. Это… Вот в чем сам ужас. Он больше не действует. Я пытался, кажется, сто раз, но все бесполезно, — рыжий друг огорченно вздохнул.

Гермиона победно хмыкнула, от чего Рон состроил ее рожицу.

— Мда, жаль, что мешочек оказался одноразовым, — мечтательно произнес Гарри.

Друзья переглянулись — и все дружно весело захохотали.

Вдруг в купе постучали, и в туже секунду щелкнув замком, дверь откатилась.

— О, Невилл! — ребята весело поприветствовали однокурсника.

— Привет, ребята, надеюсь, я вам не помешаю?

—Нет, конечно. Заходи, — Гарри чуть придвинулся к окну, давая возможность знакомому сесть.

— Как настроение? На весь вагон слышался ваш хохот.

Рон, переглянувшись с Гермеоной, начал по второму кругу свой рассказ про Великолепный Мешочек Знаний. Долгопупс внимательно слушал, не отрываясь взглядом за движением рук Рона.

— Ух, ты! — в конце концов, выдохнул он, смотря на рыжего друга, как на какую-то поп-звезду: с восхищением.

Ребята опять дружно захохотали.

Через две минуту проехала тележка с едой. Друзья накупили всяких сладостей: четыре «шоколадные лягушки»; несколько коробочек драже «Берти Боттс», которые, кстати, стали выпускать в более экономичной упаковке;

тыквенное печенье и горсть «Лучших взрывающихся жевательных резинок Друбблс».

— Не повезло, опять Птолемей, — огорченно произнес Невилл, доставая из «шоколадной лягушки» портрет какого-то дядечки с умудренным лицом.

— У меня таких уже семь, — подбодрил его Рон, бросая себе в рот драже «Берти Боттс». В момент его лицо побелело. — ФУ!!!

— С чем?! — в мгновение ока спросили Гарри, Гермиона и Невилл.

— Отрыжка! Ох, какой ужас! — Рон пулей вылетел из купе.

Через минуту юноша вернулся: довольный и счастливый.

— Все. Я ее выплюнул. Прополоскал свое бедное горлышко и могу сказать вам одно: никогда не берите драже темно синего цвета!

— Мда… Это первый гениальный вывод твоей жизни! — рассмеявшись, заключила Гарри.

— Надеюсь, не последний, — тотчас же сухо подметила Гермиона.

Следующие два часа ребята провели в беседе.

Поезд плавно, но быстро шел посреди цветущих лугов, иногда издавая звонкие гудки, от чего сердце трепетало, заполнялось легкой сладостью в предвкушении лета. На небе, толкаясь и меняясь местами, плыли белые упитанные облака, напоминающие диковинных зверей или различные предметы утвари.

Как чувствовалось лето! После учебного года, казавшегося бесконечным, ощущение свободы являлось чем-то невероятным. «Парить бы в этих облака!» — думала Гермиона. — «Смотреть оттуда сверху на Землю, следить за людьми, размышлять в невесомости, о чем они думают».

Вздохнув, она перевела взгляд с окна на друзей, погруженных в беседу о квиддиче.

Вдруг в небольшом проеме двери купе, в коридоре на секунду мелькнула чья-то фигура в черной мантии с зеленной отделкой. Гермиона не была уверена, но кажется узнала, кто это был. Взглянув на ребят, она как можно веселей улыбнулась им, и пролепетав, что-то вроде: «Мне нужно выйти», откатила дверь в сторону, собираясь уйти. Прикрывая дверь, девушка вдруг встретилась с задумчивым взглядом Гарри, который смотрел ей прямо в глаза. «Он все понял!» — панически закрутилась мысль в ее голове. Гермиона, дрожа всем телом, замерла. Но к ее удивлению, Гарри, хотя может, ей это только показалось, сделал легкий кивок головой, так, чтобы это было понятно всего лишь ей, а губы его на долю секунды вздрогнули в улыбке. Затем парень сразу же обратился к Рону с каким-то вопросом на счет его семьи.

Глубоко вздохнув, девушка двинулась вперед по коридору. Она даже не представляла, куда идет, просто, что-то толкало ее вслед за ним. Но был ли это он? Даже на этот вопрос она не могла ответить. «Наверное, иначе, почему Гарри так на меня посмотрел. Гарри…» — девушка задумалась. Он скрыл свои эмоции, он так хотел, только чтобы лишь она была счастлива. Но кого он видит в лице Малфоя теперь — врага или просто человека, который совершил «великое» путешествие с ним в Арку. «А кого видишь ты?» — тихо спросил ее внутренний голос. Вдруг ей захотелось расплакаться. Впервые в жизни она себя так пожалела, потому что не знала ответа на этот вопрос, потому что запуталась… Потому что клубок так и не распутался до конца. «А где он – этот конец? И будет ли?!» — спрашивала себя Гермиона, переходя в другой вагон и оглядываясь по сторонам. Она была в последнем вагоне.

Купе, еще одно… два, три, четыре, пять… Дверь. Потянув на себя, ручку она на секунду замерла. «Вот он… конец. Конец поезда».

Шаг — девушка оказалась в багажном отделении. Прислонившись к стене маленькой комнаты, стоял Драко Малфой, смотря в небольшое запотевшее от его дыхание окошко. Он не шевельнулся, но Гермиона заметила, как Драко вздрогнул, услышав, что кто-то вошел.

Помедлив, девушка все же закрыла дверь, протиснулась между чемоданами и подошла к юноше.

— Привет.

— Привет, — он говорил тихо, взглянув на нее лишь мельком, продолжая разглядывать что-то в окне.

— Я, хотела… попрощаться.

Он молчал. Потом вдруг повернулся и так же тихо спросил:

— Правда?

Гермиона кивнула.

Его взгляд стал блуждать по полкам комнаты, исследуя каждый попавшийся чемодан, потом он стал расхаживать по ней, насколько это было возможно.

Гермиона сунула руки в карман своей кофты, лишь бы что-то делать, не стоять, не ждать. Вдруг ее пальцы коснулись чего-то холодного. Она быстро вытащила вещицу. Это был медальон в форме сердца – медальон чувств Нарциссы Малфой.

— Драко, — чуть было не вскрикнула Гермиона, но произнесла его имя с некоторым испугом.

Он повернулся.

— Я, вот… Я давно хотела тебе это отдать, — девушка протянула руку с медальоном.

—Что это? — он подошел ближе. — Медальон ее чувств?

— Да, ты потерял его, когда… — дальше она не смогла говорить.

Он опустил глаза, тем самым, продемонстрировав свои длинные светлые ресницы, словно мотылек, взмахнувший крылом. Гермиона, как зачарованная, следила за каждым его движением: он аккуратно взял медальон, нечаянно коснувшись рукой ее ладони. Девушка почувствовала, как это место заболело, словно обожженное, запульсировало.

«Нельзя молчать! Не смей молчать! Говори!» — твердила себе девушка.

Наконец она начала говорить, но не для того, что бы лишь нарушить гробовую тишину, а правду, которая полилась из самого сердца:

— Драко, я не знала твою мать. Да и наврядли мне удалось бы хоть когда-нибудь обмолвиться с ней одним словечком, но… я уверена, что она была прекрасным человеком. Там в, в Арке, произошли события, связанные с этим медальоном, они заставили меня взглянуть по другому на Нарциссу Малфой. О, да! Раньше я, как и все, считала ее холодной расчетливой женщиной, не умеющий не улыбаться, не любить, не жалеть. Но потом поняла, какой дурой можно быть, чтобы думать о человеке так, не зная ни одной из его сторон жизни, а только поверхностные слухи.

На какой-то момент Гермиона замолчала, но после лишь произнесла одно слово:

— Прости.

Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Его взгляд излучал какое-то спокойствие, легкость и свет. Потом его губы расплылись в легкой улыбке.

Они стояли так минут пять, смотря лишь друг на друга – глаза в глаза.

Вдруг поезд воскликнул двумя протяжными гудками, постепенно снижая скорость.

— У нас есть примерно минута, — тихо произнес Драко, сделав шаг навстречу девушке. — Ты ничего мне не хочешь сказать?

Драко выжидающе смотрел ей в глаза, Гермиона заметила две лукавые искры в его взгляде.

Неожиданна для себя самой, она потянулась к нему. Обняв его за шее, девушка почувствовала его теплые руки на своей талии. Закрыв глаза она прикоснулась к его губам, запоминая их вкус: обжигающе-сладкий со льдом.

Потом, чуть отодвинувшись, она произнесла:

— Жаль, что все так закончилось.

Драко неожиданно загадочно рассмеявшись, спросил:

— Ты так и не поняла?

—Не поняла? Чего?

Наклонившись к самому ее уху, он шепнул:

— Все только начинается.

Тут поезд остановился. В вагоне послышался топот десятков ног, и кто-то со станции открыл выход на платформу.

Драко легко поднял свой чемодан. Уже стоя у выхода он вдруг крикнул ей:

— Лови!

Что-то блестящее полетело в ее сторону. Схватив вещицу, Гермиона резко подняла голову к выходу – его уже не было. Тут в комнату хлынул поток студентов. Чемоданы, рюкзаки, портфели — все в каком-то водовороте. Чей-то голос:

—Гермиона, держи!

Это Рон, приволок вместе со своим еще и ее чемодан.

Ей пришлось выбираться наружу, иначе она могла бы быть кем-то задавленной в летней гонке за багажом.

Лишь очутившись на улице, она смогла вздохнуть свободней. Ища взглядом Драко, она, в конце концов, поняла — он уже ушел.

— Гермиона! — это были родители: поцелуи, горячие объятья — короче, все как обычно.

Спустя минут десять, после того, как она попрощалась с друзьями и прошла платформу 9 и три четверти, она открывала дверцу машины отца.

Неожиданно она замерла, только сейчас почувствовав, что что-то держит в руке, то, что кинул ей Драко. Это оказался медальон, все тот же знакомый медальон в форме сердца.

Вдруг девушка улыбнулась сама себе, и тихо прошептала, окидывая плутоватым взглядом вокзал Кингс Кросс:

— Хорошо, Драко Малфой, ты сам сказал это: все только начинается. До следующего курса, «Холодный принц» Хогвартса!

И она села в машину.