Visitation (джен)

Примечания:

Бечено

Поднялся холодный ветерок и качнул кусты и более мелкие растения на обочине главной дороги, которая вела через уютную деревушку Годрикова Лощина.

«Что ж, прямо сейчас здесь не так уютно, как было много-много лет назад», — с горечью подумал Джеймс, пока они с Лили торопились через город к тому месту, где, как он помнил, стоял их дом.

Рука Лили в его руке была теплой, ее дрожащие пальцы ощущались лишь немного холоднее из-за холодного дождя, который поливал их. Его сыну и этой подружке действительно следовало поторопиться. Солнце давно село, и он был уверен, что смог бы разглядеть звезды, если бы не темные тучи, которые скрыли естественные источники света.

Когда-то, незадолго до рождения Гарри, они с Лили обычно лежали за своим домом на клочке травы, который не был покрыт цветами, и смотрели на небо. В зависимости от их настроения и того, как малыш Гарри вел себя в тот день, они либо лежали там, наблюдая за спокойно проплывающими облаками, либо за звездами, которые ночью было прекрасно видно. Годрикова Лощина была не настолько большим городом, чтобы портить небо световым загрязнением, и поселок находился довольно далеко от любого другого крупного города, который мог бы это сделать.

Он услышал испуганный вздох Лили, когда они подошли достаточно близко, чтобы увидеть свой разрушенный дом. Когда он поднял глаза и проследил за ее взглядом, он не мог не почувствовать, как его желудок резко устремился к земле. Он знал, как сейчас выглядит их семейный дом, и то, что он помнил обстоятельства, которые привели к этому состоянию, явно не облегчало впечатление от картины, которую им предстала. Он не мог не чувствовать глубокую печаль и абсолютный ужас, когда они вместе приблизились к осколку своего прошлого.

Он вырос в этом коттедже, так как его родители не хотели, чтобы он стал таким же, как все другие избалованные чистокровки, выросшие в фамильном особняке. У них был такой, но они просто никогда по-настоящему им не пользовались.

Его рука крепче сжала руку Лили, и они перешли на неуверенный шаг, пока полностью не остановились перед руинами их дома. Он почувствовал, как Лили задрожала рядом с ним, и слегка повернул голову, чтобы посмотреть, как она смотрит на то, что осталось перед ними.

— Пойдем, — мягко сказал он и потянул ее вперед.

Его большой палец рисовал успокаивающие круги на тыльной стороне ее ладони, в то время как другая рука потянулась вперед и коснулась гнилой древесины того, что раньше было красиво выкрашенным деревянным забором. Когда его кожа коснулась заплесневелых досок, из земли, разбрасывая по сторонам клочья вырванной травы, выросла табличка. Лили взвизгнула и отскочила назад, увлекая за собой Джеймса, который чуть не споткнулся, что могло отправить их обоих на мощеную дорожку у них под ногами.

— Чтоб тебя черти драли, — пробормотал Джеймс, хватаясь свободной рукой за сердце, которое билось в два раза быстрее, чем обычно. Или, прикинул он, чем как оно билось между тем, как они покинули кладбище и добрались до коттеджа.

Он глубоко вздохнул, чтобы успокоить и себя, и Лили, и слегка наклонился вперед, чтобы иметь возможность разобрать надпись на табличке.

— На этом месте, в ночь на 31-е октября 1981 года, погибли Лили и Джеймс Поттеры, — прочитал он низким и слегка дрожащим голосом. Лили взяла его руку обеими ладонями и мягко сжала. — Их сын, Гарри, остается единственным волшебником, когда-либо пережившим Смертельное Проклятие. Этот дом, невидимый для магглов, был оставлен в разрушенном состоянии как памятник Поттерам и как напоминание о насилии, которое разлучило их семью.

Последовало несколько минут молчания, пока пара смотрела на табличку, которая облекла их трагическую жизнь всего в три предложения. Было неприятно, но странно успокаивающе осознавать, что все еще есть что-то, что напоминает всем о том, какое зло причинили Волдеморт и его последователи, о том, сколько боли Темный Лорд сумел причинить целой нации, а не только их маленькой семье.

Лили медленно вдохнула и грустно усмехнулась. — Это мило, я думаю, — ее голос был очень слабым из-за непрерывного воя ветра, который сотрясал и без того находящийся на грани обрушения коттедж.

Губы Джеймса дрогнули, пока он боролся с желанием улыбнуться своей вымученной ухмылкой. Он испытывал странное чувство болезненного, саркастического юмора, которое делало его нечувствительным к любой боли. — Да. Такое чувство, что они превратили этот дом в музей для того, чтобы на него глазели чужие нам люди, тебе не кажется?

Женская рука дернулась вверх, чтобы подавить смех, который угрожал вырваться у рыжеволосой ведьмы, ее глаза заблестели, а щеки загорелись. — В этом ты отчасти прав.

Улыбка, которой одарила его жена, заставила его желудок приятно скрутиться, согревая все тело изнутри. По крайней мере, так ему казалось, но непроизвольная дрожь, пробежавшая по позвоночнику, напомнила ему о том крошечном факте, что они оба стояли под ливнем, промокшие до нитки. Вероятно, не самая мудрая вещь, которую они когда-либо делали.

Лили, казалось, прочитала его мысли, потому что, как по команде, все ее тело начало трястись. Она бросила на него извиняющийся взгляд и указала на руины, которые когда-то были самым красивым коттеджем, который она когда-либо видела.

— Не зайти ли нам внутрь и поискать сухое место для ночлега? Мы теперь можем и простудиться, знаешь ли.

Ее волосы прилипли к лицу, рыжие пряди под дождем потемнели, отчего ее глаза выделялись еще ярче. Джеймс бессознательно поднял руку и почесал в затылке. Лили прикусила губу, чтобы удержаться от хихиканья. Мерлин, как же ей не хватало этого жеста!

— Я совсем забыл, — застенчивая улыбка осветила его юношеские черты. — Где же мои манеры?

Отпустив ее руку, он откашлялся, откинул волосы с глаз и склонился перед ней. Все еще не поднимая головы, он протянул руку ладонью вверх, к черному и облачному небу. — Миледи, разрешите вас сопроводить?

— Ну, конечно, дорогой сэр, — хихикнула Лили и взяла за руку своего по-детски разыгравшегося мужа, чьи пальцы тут же переплелись с ее, не давая каплям дождя намочить их еще больше.

Иногда он мог быть идиотом, но он был ее идиотом, и если быть полностью честной с собой, другого мужа она и не желала. Конечно, она никогда бы ему этого не сказала. Нет смысла поощрять такое поведение еще больше, по крайней мере, открыто. В этот момент ей просто нравилось видеть его таким — беззаботным, несмотря на ситуацию, в которой они находились, оптимистичным, хотя он и не говорил ей об этом, и, хотя он пытался не показывать это, по меньшей мере чуточку взволнованным тем, что наконец снова увидит своего сына после всех этих бесконечных лет ожидания.

Вокруг них мог рушиться мир, у их дома могло не быть надежной крыши, они могли быть голодны, их ребенок мог не найти их, но в кои-то веки им было все равно. Они были живы.

Джеймс поклонился еще раз, запечатлел нежный поцелуй на тыльной стороне ладони Лили и ногой распахнул садовую калитку. Табличка все еще гордо демонстрировала их прошлое, они обошли ее и направились к своему коттеджу, надеясь найти хотя бы одно место в доме, которое обеспечит им какое-то подобие укрытия, пока их сын не придёт и не заберет их.

* * *

Гарри испытал хорошо знакомое чувство, когда его втиснули в слишком узкую трубу и вытолкнули с другого конца — прямо в огромную лужу, которая немедленно пропитала его ботинки и джинсы.

Он посмотрел на небо, черное от темных туч, которые делали все возможное, чтобы утопить всю чертову деревню. Ветер завывал вокруг него, трепля его мокрые волосы, хлеща чуть более длинными прядями по щеке с такой силой, что он поморщился.

Годрикова Лощина была темной, холодной и зловеще пустой. Конечно, ни один нормальный человек не вышел бы из дома в такую погоду, но он не мог разглядеть ни единого луча света, пробивающегося сквозь многочисленные окна в домах, которые окружали статую в центре деревни. Каменная статуя его самого в объятиях улыбающихся родителей почернела от дождя.

Тихий хлопок и всплеск рядом с ним возвестили о прибытии Гермионы. Ворча под нос, она покрутила ногой, чтобы избавиться от лишней воды.

— Бесполезно накладывать высушивающее заклинание, — заметил мокрый волшебник, когда ведьма с уже совсем не пушистыми волосами подняла свою палочку. — Наверное, нам стоит просто укрыться от дождя.

* * *

Доски пола громко скрипели под весом Лили. Некоторые из них заплесневели, некоторые были вообще разломаны животными или обломками, которые годами падали с потолка из-за погодных условий. Дверь лежала где-то сбоку, так что у ветра не было никаких проблем с тем, чтобы задуть сырость прямо в их дом.

Внимательно следя на каждом шаге, куда поставить ногу, рыжая ведьма двинулась дальше по коридору. Странное ощущение пронеслось по ее венам, когда она огляделась вокруг себя, невольно сравнивая нынешнее окружение с тем, как оно выгладело когда-то. Она все еще могла различить каждую мелочь — даже маленькое пятнышко прямо рядом с тем местом, где раньше была входная дверь, все еще было — пусть и едва -различимо. Она вспомнила свое раздражение по этому поводу, когда поймала Сириуса, пытающегося оттереть пятно со стены светло-кремового цвета, успешно втирая в штукатурку грязь, которая каким-то образом попала туда с его ботинка.

Грустная улыбка тронула ее губы.

За последние годы ей удалось смириться со своим прошлым, но это не означало, что настоящее время воспринималось хоть немного легче. От нахлынувших воспоминаний, как счастливых, так и грустных, ей стало трудно дышать. Все, о чем она могла думать, это как много и она, и Джеймс потеряли, и это уже никогда не вернется к ним.

Громкий треск заставил ее подпрыгнуть. Рука дернулась вверх, схватившись за грудь, и она почувствовала, как суматошно колотится о ребра ее сердце.

— Джеймс! — прошипела она и попыталась снова привести свое дыхание в норму.

Джеймс покраснел. Ее муж вошел в дом сразу после нее, но, по своему обыкновению, не подумал внимательнее присмотреться к неустойчивым доскам пола и сразу же проломил одну особенно заплесневелую доску. Нога застряла в пространстве под половицами, успешно поймав его в ловушку.

Лили закатила глаза и развернулась, оставив своего ноющего мужа в коридоре. Она решила проигнорировать серию невнятных проклятий, которые последовали за ней на кухню, и вместо этого огляделась в поисках сухого и, по возможности, хоть немного удобного места, чтобы устроиться и подождать.

Стол был опрокинут, один стул лежал у противоположной стены, разбитый вдребезги. Детский стульчик Гарри разваливался прямо у нее на глазах, и когда Лили посмотрела на мебель в целом, она была удивлена, что все еще может сказать, чем это было когда-то. Влажность и перепады температуры сказались на их доме, а остальное сделали животные.

Она тяжело вздохнула, ее пальцы пробежались по волосам. Пол громко скрипел, пока она пробиралась через комнату, чтобы заглянуть в шкафы, надеясь вопреки всему найти банки с едой, которая все еще могла быть съедобной, но безуспешно. Она с самого начала не думала всерьез, что это возможно, но все же.

Лили чувствовала себя странно оторванной от мира, стоя в некогда теплой и ярко окрашенной кухне. Она пыталась что-нибудь почувствовать, что угодно, но не могла заставить свое сердце отреагировать. Ее мозг говорил ей, что она должна была чувствовать печаль, ужас и боль из-за того, что произошло, особенно видя доказательства прямо перед своими глазами, но ее сердце молчало. Это было так, как будто она давным-давно потеряла всякий смысл жизни, как будто из нее вместе с кровью вытекло все, что могло ее сдерживать, оставив после себя только пустоту и принятие.

Она покачала головой и заправила за ухо спутавшуюся прядь рыжих волос. Она не могла изменить ни того, как выглядел этот дом, ни даже своей жизни, так что не было смысла зацикливаться на этом.

Аккуратно ставя одну ногу перед другой, Лили прошла через разрушающуюся кухню обратно в коридор. Лестница слева от нее вела на второй этаж коттеджа, где находились детская комната Гарри, их собственная спальня и дополнительная ванная. На короткое мгновение она подумала о том, чтобы отважиться подняться по ступенькам, но не смогла заставить себя увидеть разрушения, которые наверняка ожидали ее там, наверху. Единственной вещью, которая могла бы представлять интерес, был их гардероб, в котором все еще хранилась большая часть их одежды, но вещи, вероятно, выглядели ничуть не лучше, чем сам дом.

Джеймс прекратил попытки вытащить ногу из дыры в полу, и смотрел на Лили, которая стояла всего в двух метрах от него. Ее взгляд был прикован к лестнице, которая была завалена обломками и деревянной балкой, которая давным-давно придавила его к полу. Он подавил вздох, не желая вырывать ее из грез, в которых она потерялась в данный момент, зная, что ей нужно пройти через это, чтобы обрести покой. Ему все еще было больно видеть остатки своего прошлого, которое казалось почти идеальным с его идеальной женой, его идеальным маленьким мальчиком и его почти идеальной жизнью, если бы за пределами их маленького уединенного коттеджа не бушевала война.

Он снова потянул застрявшую ногу, на этот раз с большей силой, чем раньше. Ему удалось провалиться внутрь, значит, ему также удалось бы выбраться. Громкий треск и звук чего-то рвущегося заставил его отшатнуться назад. С мрачным лицом он впился взглядом в кусок ткани, который когда-то был частью его джинсов, а теперь прикрывал дыру в полу, откуда только что выскочила его нога.

Джеймс раздраженно заворчал и почесал свою, теперь частично обнаженную, ногу.

Лили обернулась, смущенно моргая, как будто только сейчас осознав, что она не наедине со своими мыслями. Увидев, в каком виде был ее муж, она прикрыла руками рот, сдерживая смех.

— О, ха-черт возьми-ха, очень смешно, — пробормотал черноволосый волшебник. Он выпятил грудь, просто из противоречия. Он не позволит этой чертовой дыре унизить его мужественность в присутствии любимой жены.

Лили согнулась пополам от смеха, увидев выходку Джеймса. Только он мог быть оскорблен гниющим полом.

— Ремонт займет некоторое время, — его голос пробился сквозь ее громкий смех. Джеймс оглядел разрушенный коридор, намереваясь проигнорировать свое уязвленное эго.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Ремонт пола? — растерянно переспросила она, нечаянные смешки все еще срывались с ее улыбающихся губ. — Зачем тебе ремонтировать пол, когда весь дом разваливается на части?

Джеймс провел рукой по своим мокрым волосам и посмотрел на жену так, будто у нее только что выросла вторая голова. — А где ты планируешь жить в противном случае? — он покачал головой, ухмылка тронула уголки его губ, пока он смотрел, как самая красивая ведьма на земле воспрянула духом, ее глаза начали сиять. — Ты знаешь, я не хочу жить в особняке до конца своей жизни. Мне там никогда по-настоящему не нравилось.

Счастливые слезы навернулись на ее глаза, заставив их сверкать изумрудами. Лили тихо засмеялась, вытирая глаза. — Ты действительно думаешь, что мы смогли бы отремонтировать коттедж? — спросила она, и надежда слышалась в ее словах. — Со всеми чарами сохранности, наложенными на него, и всеми старыми чарами и заклинаниями, все еще вплетенными в стены?

Джеймс пожал плечами, его ухмылка становилась шире с каждой секундой. — Это ты у нас глотаешь книгу за книгой, изучая работу с заклинаниями и чарами. Если ты можешь их установить, то я уверен, что ты сможешь и избавиться от них.

С ее губ сорвался смех, осветив весь коридор. Джеймс наблюдал, как его жена подняла руки и откинула свои рыжие пряди с лица, открывая сияющую кожу. Он не мог насытиться ею, даже после смерти. Но так же быстро, как возбуждение воодушевило Лили, ужасное осознание реальности снова затянуло ее на дно. У нее не осталось никакой магии. Она больше не могла разрушить чары, которые скрепляли дом.

Она посмотрела на Джеймса широко раскрытыми зелеными глазами, отчаянное выражение в них заставило его тоже сдуться. Ей не нужно было ничего говорить, чтобы он понял, о чем она думает. На одно прекрасно короткое мгновение он забыл, что изменились не только их жизни, но также их возвращение из мертвых, обманом заставившее саму Смерть освободить их, вынудило Природу отреагировать, полностью забрав их магию. Поддержание равновесия и все такое прочее, сделал вывод Джеймс.

Ужас затопил его вены, его руки поднялись, словно на автопилоте, притягивая дрожащую ведьму в свои объятия. Они найдут решение, он был уверен в этом, даже если это решение означало, что они будут жить в мэноре Поттеров до конца своих дней.

— Я тоже кое-что знаю о чарах, помнишь?

Обнимающаяся пара подпрыгнула и закружилась вокруг. Джеймс, действуя чисто инстинктивно, потянулся за спину, где в заднем кармане он обычно держал свою палочку, но его рука вернулась пустой. Его сердце упало в самый низ. Палочки там не было.

«Ну, конечно же, ее там нет, идиот», — отругал он себя и через силу поднял глаза на дверной проем. Он мог разглядеть двух человек, стоящих в тени — мужчину и женщину. Они совсем не выглядели угрожающими, но это ни о чем не говорило, грустно подумал он. Его мысли автоматически переключились на некоего маленького, слегка пухлого мужчину, которого он когда-то называл своим другом.

— Гермиона!

Джеймс вздрогнул, когда Лили прокричала это имя прямо ему в ухо. Кто, черт возьми, такая… о!

Его глаза слегка сузились, когда он прищурился сквозь грязные линзы своих погнутых очков. Эта женщина, Гермиона, и мужчина вышли вперед в коридор. Мужчина тихо фыркнул, переступая через яму в земле, из которой все еще торчал кусок брюк Джеймса.

— Мы что-нибудь придумаем, — голос мужчины эхом разнесся по комнате, заставляя черноволосого волшебника сосредоточиться на нем.

Волосы, очки, глаза…

Джеймс сделал то, что позже стал бы отрицать. Он ахнул. — Гарри?!